過労死

Куда же мы без памяти?

Инфекция-то мозговая, не спорю, но мозг в результате болит меньше всего.

Он не солгал. Но и не сказал всю правду. Что же это, если это не ложь и не правда? Есть мера правды, также как есть и её этикет. Молча обнимающий родных и рассказывающий, что у него всё хорошо, солдат, вернувшийся с кровавой передовой и Бог знает как ещё не сошедший с ума от ежедневных налётов. Родители тактично скрывающие от детей тот факт, что они занимаются любовью. Хулиган и бузотёр, который пишет матери «Я по прежнему такой же нежный». Дочь, комкающая и поспешно выбрасывающая в мусорку смертельный приговор отца, и прячущая слёзы на его плече: «У тебя всё хорошо, папа». Быть искренним и быть откровенным – человек, который не научился различать эти два понятия, будет не раз бит жизнью и не раз отношения вернутся бумерангом неудавшихся начинаний. Также как у правды есть мера, у откровенности тоже есть свой дозволенный лимит. Любил ли он её? Он часто думал об этом. С возрастом человек выверяет своё присутствие в жизни у другого человека: он уже не может бросаться в отношения, как подросток-драчун бросается при первой же возможности в драку, и также легко ретируется из неё. Взрослый человек должен нести ответственность за свои поступки, осторожно отмерять своё присутствие в чьей-то жизни, ибо он не сможет с лёгкостью уйти от этой ответственности, и не сможет прервать связь с человеком, которого он пустил в свою жизнь и в чью жизнь он вошёл сам. Это не окно на мониторе, чтобы закрыть его одним щелчком. Раньше он думал о том, что люди подразумевают под словом «любовь». Думал, чтобы понять свои отношения, отношения к себе, не лгать в ответ на прямые вопросы, и самому не задавать лишние. Но единственное, что он понял это то, что никто и никогда не мог объяснить другому что есть любовь. Из поколения в поколение, из культуры в культуру, от одной пары к другой, на протяжении веков, люди вводили новые слова, обозначения, оттенки – любовь, влюблённость, страсть, привязанность, дружба, увлечённость – вместо того, чтобы просто признаться, что они не ведают, что же есть на самом деле любовь. А жизнь бежала рядом, и не заморачивалась о рамках, в которые эту самую любовь надо было заколачивать.

- Я старше тебя. Намного. Я родом из другой эпохи. И что я вижу оглядываясь назад и соизмеряя чувства прошлого и чувства в прошлом с тем, что происходит сейчас? Любовь перестала быть свободной субстанцией. Прагматизм вошедший нам в жизнь как ржавая заточка каторжанина в бок зазевавшегося неопытного молоденького охранника, отформатировал многое в наших отношениях: отношения в семье, к родителям, к общине и соседям, наше отношение к самому себе, к работе, отдыху и даже наше отношение к Родине, стелившееся слабым мохом на холодных скалах недавно завоёванной и нынче уже никому ненужной независимости. Но больше всего этот прагматизм прошёлся по самому древнему, личному и интимному из проявлений человеческой натуры: по любви. Он с деловитостью капиталиста, вчерашнего бородатого купца с хваткой стервятника, в стране только-только входящей в индустриальную эпоху залил эфемерную душу любви бетоном, дал ей принять нужную ему форму, поставил торчком, даже не задумываясь где голова, а где ноги, обсадил искусственными цветами, огородил золотой цепью, поставил у входа будку и сейчас продаёт входные билеты всем желающим. У кого есть наличность, конечно: любовь перестала быть дозволенной беднякам. - Ты сейчас о чём? - О любви, родная, о любви. – он говорил быстро, как будто зачитывал с листа или же декларировал давно заученный монолог, хотя эти мысли вонзились ему в сознании только что. - Любовь потеряла свою былую летучесть, возвышенность, жертвенность, неподкупность и непредвзятость. Она постарела, обрюзгла, приобрела себе участок за городом, где экология будет почище, чем в городе, построила себе там особняк из дымчатого голубого и розового итальянского мрамора, подпирающий облака, обвесилась золотом, да так, что из-за его тяжести её иногда неделями не отпускает шейный радикулит, напечатала себе международные серфтикаты и патенты, залила полтора декалитра силикона в губы, в сиськи, убрала два последних ребра; она преуспела в том, что называется успешной карьерой, ныче она бессменно занимает должность генерального директора и ещё две должности исполнительных вице-президентов. С хозяином эпохи, жадным Капитализмом, она заключила контракт, по всем пунктам копирующий договор между Фаустом и Мефистофелем, и по этому договору она продала ему свою душу до окончания веков. Он же в свою очередь подключил заграничных спонсоров, специалистов в НЛП, медиа, СМИ и так далее, появились анекдоты из категории «Любовь придумали русские, чтобы не платить за любовь» и лозунги «Научись любить себя», «Верни себе свою жизнь» и «Жизнь даётся однажды». Да у современной любви появилась хватка, напористость, рассчётливость, дальновидность, упёртость, тело у неё напоминает тело олимпийского чемпиона, где каждый мускул и каждая мышца выделяются настолько отчётливо, что студентам медицицинских факультетов по ним впору изучать анатомию. Жевательные мышцы у неё могут конкурировать с аллигатором, а крепость зубной эмали, острота резцов позволяет с лёгкостью перекусывать пополам железный лом и нарезать его ломтиками как салями к бутерброду. Да, возможно, она отвечая велениям времени, эволюционировала, но она потеряла свою былую привлекательность, ибо не стала в результате этой эволюции ни мудрее, ни нужнее, ни красивее и ни чище.

Как страшно вспоминать прошлую любовь, когда сопоставляешь бурю чувств, переживаний, ожиданий и страсти с нынешним равнодушием по отношению к тому человеку, которого некогда любил и ради которого был готов свести счёты с жизнью. Был ли ты слепцом,, глупцом или наивным или всем этим одновременно?

Нельзя брать на себя полуответственность...

У меня плохая память на человеческиое лицо, если его обладатель не удивил меня умом, свежестью суждения и оригинальностью в выборе подходов решения проблем...

Образ видавшего виды, разочарованного в прелестях и роскоши, завершённый образ сметающего своим интеллектом и харизмой любой авторитет, обычаи и традиции - самый привлекательный, и посему самый злоупотребляемый образ мужчины в нашем обществе...