Дневник без названия

[Zubeyr]

06 Сентября 99

Первым моим критиком был отец.

- Запомни, сынок, никогда не пиши. Может ты будешь космонавтом, врачом или учителем. Но писателем ты точно не будешь.

Мне тогда было восемь лет. Дело было вечером, после просмотра «Международной панорамы». Вдохновлённый антиамериканской пропагандой советского телевидения я выдал на ура следующее четверостишие:

Зачем не даёшь нам покой?

Рейган, гад ты такой!

Хватит да бомбы кидать!

Бедных людей убивать!

Написанный на клочке бумаги этот стих я понёс показать отцу... Результат вам уже известен.

Лет двадцать я следовал совету отца. Не писал ничего: ни стихов, ни прозы. Будучи человеком прагматичным, даже и не подумывал марать бумагу. Тем более и не полагал, что когда-то стану вести дневник. Это дело я вовсе считал придурью романтичных идиоток застрявших в эпохе Тургеневых и всяких там Гюго.

Но вот теперь сижу в купе экспресса Баку-Акстафа за столиком и пишу в блокнот эти строки. Много ли я напишу? Или уже через минуту порву свои записи, лишь изредка впоследствии со стыдом вспоминая свои жалкие потуги? Пока не знаю. Но какая-то сила заставила меня спуститься с верхней полки в четыре часа утра и начать писать. Причём писать именно как дневник.

Сначала надо придумать, как озаглавить всё это.

«Записки военного врача» – банально, хочешь - не хочешь, будут сравнивать с Булгаковым, Вересаевым. В сравнении я явно проиграю. К тому же обязывает писать больше на медицинскую тему. А я не этого хочу.

Может так – «Дневники офицера запаса»? Так ведь из запаса уже призвали. Два года пытался отмазаться от священного долга, или как там говорилось в советской конституции? Ага, вот - «почётной обязанности». Потратил уйму нервов и условных единиц. И всё без толку. Нашли таки! Хороший знакомый со связями в военкомате на деле оказался простым кидалой, который развёлменя на две тысячи. Клянётся сейчас, что не виноват, что имя моё пришло из министерства. Деньги он отдал наверх. Вернёт через месяц. Врёт, конечно.

Когда неделю назад я пришёл на работу, медсестра мне сообщила:

-Доктор, вчера приходил Ваш друг. Из Москвы приехал. Я сказала ему, что Вы завтра будете. Он сказал, что приедет сегодня.

Я сразу понял, кто это. Как понял? Элементарно, Ватсон! Никаких друзей у меня в Москве нет. (Хоть я и чистокровный азербайджанец, но в Россию торговать никогда не ехал.) А если бы и были, то искали бы они меня дома, или вечером на торговой, а никак не в отделении кишечной инфекции больницы посёлка Балаханы.

Так путём несложных вычислений я понял, что меня ищет вовсе не мифический друг, а как раз наоборот – пришедший по мою душу гонец из военкомата. И не ошибся. Дальше всё как по маслу. (Умеют, гады, работать, когда захотят).

Меня этот «друг», оказавшийся «в миру» лейтенантом Шабановым, доставил в город на своей собственной «копейке». Мы с ним мило беседовали в дороге, о том как надо правильно отмазываться от армии. А когда машина заглохла на светофоре, я сам же помог ему завести её с «толчка».

В военкомате я выслушал короткое, но трогательное наставление полковника о том, что стыдно отсиживаться в тылу в то время как лучшие сыны отечества охраняют мой покой. Речь эта была закончена следующей фразой:

- Если ты хотел помощи, так и надо было обращаться к нам, а не прятаться два года. Ты же не ребёнок. Понимаешь, что всё равно найдём. А вот если бы ты по хорошему к нам пришёл...

Он посмотрел на меня вопросительно. Но я не понял намёка. Я уже в дороге твёрдо решил идти служить. Не то, чтобы меня совесть замучила. Просто на гражданке всё складывалось из рук вон плохо: работа никуда не годится, девушку разлюбил, денег не хватает. Ди и надоело жить в вечном страхе перед военкоматом.

В этот же день я прошёл комиссию. Потом был в медуправлении министерства обороны. К тому времени весь мой род искал связи «наверху». И нашли. В результате я попал в отдельный медбатальон врачом госпитального взвода. Все попытки остаться в Баку провалились. И вот я здесь, в скором поезде Баку-Акстафа. Пишу дневник и пытаюсь придумать ему название.

А, ладно, чёрт с ним. Пусть будет без названия!

Продолжение следует

[Суфий]

Хороший слог, мне нравится.... Жду с интересом продолжения....

[Zubeyr]

04 Декабря 1999

Прошло три месяца после предыдущей записи. Сегодня я перечитал её. Боже мой, даже не верится, что всего каких-то девяноста дней назад это писал именно я. Кажется, что всё описанное происходило не со мной, или со мной, но когда-то очень давно. Где-то в прошлой жизни. Неужели это я когда-то жил в Баку и ошивался в районе Торговой? И я пытался откосить от призыва?

Нет, мне определённо надо вести эти записи.

Не буду подробно описывать всё происходящее. Только некоторые впечатления.

Самое главное – жизнь существует и за пределами столицы. Для меня, всю жизнь прожившего в городе и с каким-то пренебрежением, что ли, относившегося ко всему провинциальному это было великим открытием. Среди сослуживцев почти нет городских. Правда все учились в Баку и о столичной жизни осведомлены. Так что им со мной легко. Зато я совершенно их не знал. Не понимал их мышления. Не знал чего от них ждать. Но что самое поразительное – я быстро освоился, стал для всех своим в доску. Заговорил на азербайджанском с какой-то чудовищной смесью разных диалектов. И ещё, мне неожиданно для себя самого понравились эти люди. Они проще смотрят на жизнь, они искреннее, чем многие мои городские друзья. С ними не надо притворяться. Не нужно одевать на себя маску скучающего интеллектуала, с сарказмом относящегося ко всему окружающему.

Ещё одно моё наблюдение – человек очень быстро приспосабливается к бытовым неудобствам. Кто бы мог подумать, что Я (!!!) буду бриться под холодной водой (а порой и вообще без воды), ходить в азиатский туалет, купаться не чаще раза в неделю, спать прямо в одежде. Питание – отдельный разговор. Оказалось, что варённый рис без масла – это не гарнир, а основное блюдо. А картофель с капустой можно варить в одном котле. И главное, оказалось, что стоит поголодать пару дней, как любая бурда покажется довольно сносной. Закончились всё это тем , что я подхватил настоящую дизентерию. И хотя наш начмед доказывал мне, что это просто расстройство, я точно знал – это она, ну то есть дизентерия. Уж я-то проработавший с кишечной инфекцией два года знал это. Вы не болели дизентерией? Ну и слава богу. Надо признать - весьма неприятная болезнь. Боли жуткие, аппетит нулевой, ну и самое ужасное – не вылезаешь из туалета. Я похудел на 10 килограммов за неделю болезни. Выданная по приезде сюда форма после этого повисла на мне мешком.

Что касается работы – вначале её не было. Наш госпиталь (точнее, не госпиталь, а отдельный медицинский батальон) переехал на новое место, шёл ремонт. И мы, дипломированные врачи шпаклевали стены, шкурили двери. Получалось это, конечно, из рук вон плохо. К тому же отлынивать от работы – дело чести любого военного. Мне и ещё нескольким офицерам доверили сборку кроватей. Место нашей работы находится немного в отдалении от всех, на складе. С утра мы быстро собираем несколько кроватей и укладываемся спать на них, выставив одного из солдат на стрёме. К обеду собранные утром кровати сдаём, после обеда собираем новые и снова спим до ужина. Эта лафа продлилась недолго – как-то начштаб решил зайти к нам в дневное время в то время как наш охранник отошёл по нужде. Расправа была короткой – три дня гауптвахты, затем направление в самое пекло ремонта под его личный присмотр.

Все разговоры здесь крутятся вокруг нескольких основных тем.

Первая – это конечно тема демобилизации.

Старые офицеры, некоторые из которых служат уже по шесть лет так много говорят о том, когда их, наконец, уволят, что их настроение передалось и нам. Не отслужив и недели, мы стали обсуждать перспективы нашего дембеля.

Следующая тема – женщины. Ну это, конечно, вполне естественно в мужском обществе, обделённым женской лаской. Особо в этом выделяется начальник по финансам, которого и зовут Реис (то есть, начальник по-азербайджански). Его способность любой разговор органично перевести к своим донжуанским похождением приводит меня в восторг. Случается это примерно так.

- Реис, доброе утро. Когда получку привезёшь?

- Доброе утро, дорогой. Через неделю будет, потерпи. Завтра еду в корпус подписывать ведомость. Как подпишу зайду по одному адресу. Там живёт одна...Прелесть! Мадонна!

Вообще-то, я раньше считал, что в нашей глубинке люди ведут более пуританский образ жизни. Но на деле оказалось далеко не так... Но не буду об этом пока.

Общение с домом сведено до минимума. Единственный мобильный в части у начальника аптеки. Один короткий разговор – один мамед, ну то есть тысяча манат. Деньги у меня пока есть, но просить каждый раз не хочу. Поеду в отпуск обязательно куплю себе телефон.

Короче говоря, через месяц я уже попривык ко всему здесь и думал, что служба в армии офицером не такая уж сложная штука. Но затем произошло событие, которое показало мне, что не всё так уж просто. Меня отправили врачом на учения!

?

Это достойно того, чтобы быть описанным отдельно. Сейчас времени на это нет, поэтому напишу после.

А на сегодня всё. Кстати, для полноты картины – сегодня я дежурный по части. Сейчас ещё раннее утро, но пока все спят, а я сижу в дежурке, пью чай, пишу дневник и собираюсь пойти проверить КПП. Потом пойду давать подъём в нашу казарму.

Продолжение следует

[Zubeyr]

05 Декабря 1999

Итак, как я и обещал, РАССКАЗ О ТОМ, КАК Я ЕЗДИЛ НА АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ УЧЕНИЯ.

Началось всё это 8 ноября. Почему я запомнил дату? Да потому что это был день моего рождения. Мне исполнилось двадцать шесть лет. Но я об этом никому не сказал. Я вообще не большой любитель справлять день рождения, а тут это было совершенно ни к месту. На улице было тепло, мы все сидели в беседке перед офицерской казармой, что-то бурно обсуждали. Вдруг, появляется дежурный по части и говорит:

- Господа офицеры (это по-русски звучит как-то слишком пафосно, а по-азербайджански «джанаб забитлер» - довольно-таки часто употребляется в армии. И когда мы обращаемся так друг к другу, в этом, конечно, есть небольшая доля иронии, но слух особо не режет)

Так вот, он говорит:

- Господа офицеры. Пришла телефонограмма. Начмеда и командира нет, поэтому, вы сейчас узнаете об этом первыми. Завтра начинаются артиллерийские учения, требуют послать от нас врача.

- Я не поеду,- сразу говорит Намик, врач из нашего отделения, старший лейтенант, два года в армии, - Я в прошлый раз был. Пусть кто-то другой едет.

Вслед за ним такую же, примерно, речь, но с другими деталями произносят и все остальные.

- А давай пусть кто-нибудь из молодых поедет. А что, пора уже и им впрягаться, - это говорит лаборант Шаиг, редкий лодырь. Он служит три года, но сюда его перевели только недавно - Вот ты, Фуад, сколько уже здесь?

Фуад - это стоматолог, из нашего призыва.

- Какая разница сколько я здесь? Я зубы лечу и к артиллерии никакого отношения не имею.

- А ты Заур? – это ко мне.

- Что я?

- Я говорю, ты уже два месяца здесь, верно? Пора и пороху понюхать.

- Шаиг, ты служишь уже три года, а толку от тебя всё равно нет. Поезжай, хоть раз пользу Родине принеси.

- Нет, мне нельзя. Я здесь единственный лаборант.

- Так ведь лаборатория пока не работает.

В таком ключе и происходила беседа, пока не приехали командир с начмедом. Надо сказать, что оба они были навеселе. Стоит, наверное, описать их.

Командир – подполковник (или, как говорят в азербайджанской армии полковник-лейтенант) Гамид Алескеров один из редких кадровых военных врачей в национальной армии. В отличии от всех нас, выпускников медицинского института, он заканчивал военно-медицинскую академию. Человек он по природе мягкий, но положение обязывает его быть строгим. Получается это у него крайне неестественно, отчего он нервничает и когда вынужден делать разнос кому-то, начинает заикаться. Он любит вставить в речь крепкое словцо, но опять же, сразу видно, что делает он это против своей природы. Отношение к нему у нас неплохое. Он, если и рассердится на кого, то и остывает быстро.

Начмеда зовут Иса. Он хирург, в звании майора. Пришёл в армию добровольно сразу после института во время военных действий. Был на самой передней линии фронта, даже получил контузию. Мне он нравится. Мужик крепкий. Один недостаток – выпить любит. А как выпьет - начинает свою силу на ком-то пробовать. А сила есть! Высокий, мускулистый. Борьбой занимался, то ли вольной, то ли классической.

Значит, приезжают командир с начмедом. Командир сразу к себе пошёл. А Иса к нам подсел. Настроение весёлое.

- О чём спорим?

- О том кто на учения завтра поедет.

- А вы-то чего спорите. Кого пошлю тот и поедет. А кто спорить будет – этого отведает, - и он показывает нам пудовый кулак, - Вопросы есть?

И тут я, сам не знаю почему, говорю:

- Есть.

Иса с неприкрытым интересом смотрит на меня.

- О, салага. Давай свой вопрос.

- Доктор, а лаборанта можно посылать на учения? – это я над Шаигом приколоться решил.

- Можно. А можно и салагу послать. Давай мы тебя и пошлём, а? Не хочешь? – Он весело хлопнул меня по плечу. Рука, действительно, тяжёлая.- Шучу! Вас нельзя. Вы ещё мамкиными пирогами с.ёте.- последнюю фразу он сказал по-русски. Сразу видно, след от общения с офицерами советской армии.

Дружным хохотом все встретили его шутку.

А во мне заговорили нотки противоречия.

- Пироги я уже выс.ал во время дизентерии. Я готов. Посылайте меня.

Начмед пристально смотрит мне в глаза.

- Думаешь не пошлю?

- Да не думаю я ничего. Посылайте.

- Ну смотри. Сам напросился.

Таким образом, на учения поехал именно я.

На утро я собрал вещмешок, взял талоны на довольствие, командировочный лист и сумку с медикаментами. Подвезти меня приказали дяде Ибрагиму на собственной машине. Дядя Ибрагим – это фельдшер, звание – прапорщик (гизир по нашему). Он из местных жителей и часто ездит домой на своём старом разбитом «москвиче». Вот и сейчас начмед отпустил его домой с условием, что он отвезёт меня. Это совершенно в противоположном направлении, поэтому дядя Ибрагим жутко недоволен и не скрывает этого от меня. Он попытался даже развести меня на покупку бензина, но я решительно воспротивился: денег у самого кот наплакал, а что ждёт меня впереди – неизвестно.

По дороге у меня разболелась голова. Во-первых от того, что в машине испорчен глушитель и она жутко ревёт. Во-вторых дядя Ибрагим всю дорогу без умолку жалуется на жизнь. Ну и, в-третьих, в салоне стоит невыносимая смесь запаха пота, чеснока и отработанного масла. Наконец, он остановил машину и говорит:

- Если дальше поеду, мне бензина не хватит. Тут тебе надо свернуть на побочную дорогу, минут пятнадцать пешком и ты на месте.

Минут пятнадцать пешком – это можно. Я рад был выйти на свежий воздух. Правда, было довольно холодно, но на мне был тёплый бушлат. Я бодро зашагал по пыльной дороге. Прошло десять минут. Потом пятнадцать. Потом полчаса. Ни одной машины. Ни одной живой души. Наконец, через час с лишним навстречу мне проезжал военный УАЗик. Я отчаянно замахал руками. Машина остановилась. За рулём солдат, на переднем сиденье – молодой лейтенант.

- Братишка, до полигона далеко?

- Километров шесть- семь ещё.

- Может подбросите меня?

- Не можем. У нас бензина в обрез до части доехать.

Шесть километров - это ещё час ходьбы. Ну, спасибо тебе, дядя Ибрагим! Ничего, сочтёмся как-нибудь.

Дошёл злой, голодный и усталый. Полигон представлял собой огромное поле, посреди которого развёрнуты полевые палатки. Вокруг несколько холмов. Ни одного дерева. Представляю себе это место в летнюю жару. Думаю мне повезло, что учения в ноябре.

По прибытии я должен доложить о себе командующему. Спрашиваю кто здесь главный, говорят некто полковник Караев.

Нахожу его. Полковник – высокий пожилой мужчина, лет шестидесяти. Подхожу, отдаю честь и докладываю:

- Лейтенант Джаббаров на учения прибыл, - я доложил на азербайджанском, но полковник ответил по-русски. Ответом это можно назвать лишь условно. В реальности это был свирепый рык:

- Лейтенант, б..! Ты как докладываешь, б..! Смирно! Китель, б..., застегни! Ремень затяни. Ботинки, б.., не чищены! Ты что не знаешь, офицер с нечищеными ботинками, как баба после ... неподмытая!

Я оглушён. За мою двадцатишестилетнюю жизнь на меня никто так не орал. Я хотел было сказать, что ботинки не могут быть чистыми после двух часов ходьбы по грунтовой дороге. Но для этого мне надо было переорать старого артиллериста, что не представлялось реальным.

- Откуда, б.., приехал?

- Из отдельного медицинского батальона?

- Доктор, что ли?

- Так точно.

- Новенький?

- Так точно!

- Ясно. Кооператив, б..!

Кооперативными кадровые офицеры называют нас, призванных из запаса. Другое наше название – пиджаки. (Точнее, пенджек, по-азербайджански). Я долго не мог понять откуда взялось это слово. Наконец, мне объяснил один прапорщик.

- Когда ты утром встаёшь, что надеваешь? Пиджак. А мы - китель.

Что ж, против такой железной логики не попрёшь.

Но вернёмся к полковнику Караеву. Узнав, что я врач, он сразу потерял ко мне интерес.

?

- Ладно, доктор. Обустраивайся. Документы сдай Пашаеву, он там, в полевом штабе.

После этого он отвернулся от меня и, наверное, забыл о моём существовании.

В штабе меня поставили на довольствие и тоже сказали обустраиваться. Как это сделать технически никто не говорил. Выяснялось, что, несмотря на телефонограмму, меня здесь никто не ждал. Где я буду жить десять дней, где поставлю медпункт никого абсолютно не интересовало. Совершенно потерянный, я скитался между палатками и не знал куда деваться. Скоро начинался обед. Солдаты выстроились у полевой кухни. Офицеры сидели в своих палатках и ждали пока их бойцы принесут им их пай. Я был никому не нужен.

Тут я вспомнил, что я врач и, следовательно, первым должен пробовать еду. Я подошёл к кухне.

- Аскер (боец, азерб.), что приготовили?

- Картофель, капусту с говядиной.

- Книгу покажи.

Я просмотрел книгу. Вроде всё правильно.

- Дай попробовать.

Мне налили в миску порцию. Запах капусты с гнильцой резко ударил в нос. Уж насколько я привык к армейской пище за два месяца, у этой бурды запах был особый. Я покопался в тарелке вилкой. Капуста, картофель, томат, лук. От мяса и следа нет.

- Где мясо?

- Это тушёнка. Она растаяла там вся.

- Ты кого дуришь, аскер? Здесь тушёнкой и не пахнет.

- Командир, пора раздавать.

- Пока я не подпишусь, раздачи не будет.

- Командир, сейчас начальник придёт, подпишет.

- Аскер, ты понимаешь, что я тебе говорю? Ты читать умеешь? Видишь здесь – подпись дежурного врача? Я – врач. Пока не подпишу – раздачи не будет. А я пока мясо не увижу – не подпишу. Понял, аскер?

- Да.

- Не «да», а «так точно».

В этот момент подходит прапорщик, начальник по продовольствию.

- В чём дело? Почему не раздаёте?

Солдат с пренебрежением махнул рукой в мою сторону.

- Он не разрешает.

Прапорщик, низкорослый мужчина лет сорока с крупным «пивным» животиком с недоумением смотрит на меня

- А ты кто такой?

Меня его наглый вид вывел из себя

- Господин прапорщик, во-первых не ты, а Вы. Во-вторых, смотри на погоны. Перед тобой офицер. Почему честь не отдаёшь? А в третьих, я – врач и без моей подписи обед не начнётся.

Он посмотрел мне прямо в глаза и повернулся к солдату

- Раздавай.

Солдат сразу принялся за дело. Меня для них больше не существовало. Я был взбешён. Все волнения дня выплеснулись из меня разом. Я заорал нечеловеческим голосом:

- Аскер, б..! Отставить! Смирно, б..! Если ты сейчас же не остановишься я твой половник тебе в ж... засуну. Понял меня, б...?

Волшебные слова подействовали безотказно. Теперь я заговорил на одном языке с ними. Солдат сразу остановился и оставил половник. Прапорщик снова повернулся ко мне.

- Слушай, ты...

- Не ты, а господин лейтенант.

- Хорошо, господин лейтенант, ты понимаешь, что срываешь обед?

- А ты понимаешь, что воруешь тушёнку?

- Я ворую? Солдат ты тушёнку положил в обед?

- Положил.

- Вот видишь, он положил. Всё, давай подписывай и начнём.

- Прапорщик, как тебя зовут?

- Низами.

- Так вот, Низами, ты по-азербайджански понимаешь?

- Понимаю.

- Тогда слушай. Если мясо не увижу, обеда не будет. Начнёте раздавать без меня будете иметь дело с командиром корпуса.

Командира корпуса, генерала Абдуллаева здесь все как огня боятся. Я, конечно, блефую. Я даже не знаком с ним. Но на прапорщика это действует. Он сразу расплывается в улыбке.

- Братишка, ну зачем сразу командир корпуса? Из-за какой-то несчастной тушёнки? В ужин положим сколько надо. А сейчас уже поздно. Подпиши, а?

Солдаты вокруг нас начинают роптать.

- Вот видишь? Обед надо давать. Люди голодные.

- А ты им скажи, что мясо в обед не положил.

Я настроен твёрдо. Будь что будет.

Вдруг кто-то сказал:

- Полковник Караев идёт.

Он подошёл к нам.

- В чём дело? Почему обед не начинаете?

Низами открыл было рот, чтобы ответить, но я его опередил:

- Разрешите доложить, господин полковник. Я остановил отпуск обеда в связи с несоответствием состава блюда заявленному в меню.

- Это что за фигня такая. Переведи на человеческий, б..!

- Тушёнка в обеде должна быть. А её нет. Вот, посмотрите.

Я протянул ему свою миску. Полковник посмотрел, понюхал, повернулся к прапорщику, взял его за грудки и выдал свой фирменный рык, густо справленный ненормативной лексикой. Разобрать точно, что он орал было невозможно. До сознания доходили лишь отдельные слова

- Гизир, б..! Ё..! Мать- перемать! Через пять минут, б...! Если ёщё раз...! Под трибунал...!

Потом он обратился ко мне.

- Доктор, если без твоей подписи обед выдавать будут – сразу ко мне. Я им ж... на глаза натяну!

Уходя он ещё раз посмотрел на меня, усмехнулся и сказал

- А ты, б.., доктор, фрукт интересный. Яйца есть.

Через пять минут в обед положили тушёнку. Ещё через десять я подписал книгу и раздача началась.

Героем покидал я место сражения.

Продолжение следует.

[Суфий]

Надо было этому Низами всё таки половником дать.... мерзавец.

А на азербайджанском есть эти рассказы?

[Zubeyr]

Надо было этому Низами всё таки половником дать.... мерзавец.

А на азербайджанском есть эти рассказы?

Нет, на азербайджанском нет, к сожалению.

[Stirlitz]

Легко читается ... потому что ГРАМОТНЫЙ человек писал ...

А то после всяких ДЭЙ-АЗовских Вюгаров Вюгарлы наши отечественные сайты даже открывать не хочется ...

С удовольствием пообщаюсь с Вами , Zubeyr

[Ketdji]

Мне очень понравился слог. Вы ясно, чётко излагаете... Рада буду читать вас и дальше.

Всегда любила дневники, это не вымученное произведение, а что-то такое… что-то личное… частичка души пишущего…

[Skorpionn]

теперь понятно, что в предыдущих рассказах, где были описаны медицинские процедуры, термины, тебя точно никто не консультировал ))))

ну что, жду продолжения

[Zubeyr]

Легко читается ... потому что ГРАМОТНЫЙ человек писал ...

А то после всяких ДЭЙ-АЗовских Вюгаров Вюгарлы наши отечественные сайты даже открывать не хочется ...

С удовольствием пообщаюсь с Вами , Zubeyr

Stirlitz,

Если Вы Мистер 622, то мы с Вами общались в реале, и довольно часто и давно.

Не буду открывать своё инкогнито, но подумав можешь и сам догадаться.

Почитай мой рассказ про арбуз в теме "Маленькие рассказы"

Только, пожалуйста, не рассказывай никому из общих знакомых пр мою писанину. Стесняюсь.

[Суфий]

А чего стеснятся... очень даже неплохо написано... Продолжайте, у вас получается.

[Stirlitz]

В принципе , я сразу и догадался .

Просто меня смутил твой ник : всё пытался увязать с твоей сущностью и образом - ничего не получилось )))

Но эпизод с "пиджаком" выдал тебя мне аж с головой ))))

А стесняться не надо ... у каждого из нас есть свои причуды ...

Я ж не стесняюсь )))