От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

По следам изучения истории раннесредневекового Зангезура

 

Н.Велиханлы

Территория, именуемая с XIV века в письменных источниках Зангезуром, в раннем средневековье охватывала в основном правобережные области Кавказской Албании (совр. Азербайджанской Республики) — Сисакан (Сюник) полностью и Утик, Арцах, Пайтакаран частично.

В античных и раннесредневековых источниках (греческих, армянских, грузинских, арабских, персидских и др.) область Зангезур упоминалась как Сюник, Сюни, Сивниети, Сивник, Сисакан, Сисаджан (ас-Сисаджан).

Начиная с XIX века, особенно со второй его половины, сведения о Зангезуре, а вернее о Сюнике стали встречаться в трудах армянских авторов — О.Шахатунянца, А.Седракяна, С.Джалалянца, М.Гюмюшханеци, Г.Алишана, М.Смбатянца, Н.Адонца, написанных, за редким исключением на армянском языке.

В азербайджанской историографии период раннесредневековой истории Зангезура освещен в трудах Зии Буниятова, Фариды Мамедовой, Акифа Мурадвердиева, в коллективной монографии, подготовленной Институтом истории им. А.Бакиханова НАНА, а также в научно-публицистической работе Мусы Уруда. При этом в упомянутых трудах раннесредневековая история Зангезура не являлась непосредственным объектом изучения авторов.

В 1930-1950-е гг. тема Сюника-Сисакана вновь вводится в научный оборот армянскими авторами — А.Абрамяном, Б.Арутюняном, А.Утмазяном, Т.Саакяном. Интересно, что в отличие от труда А.М.Утмазяна, который был ориентирован на армяноязычных читателей, работы других авторов, посвященные проблемам классовой борьбы и народного движения в Зангезуре-Сюнике, были написаны на русском языке.

 

Серьезные изменения, которые произошли в политической жизни Советской Армении в середине 1960-х гг. оказали большое воздействие и на армянскую историографию. По словам российского профессора В.А.Шнирельмана, «с этих пор для армянских историков стало особенно важным доказывать автохтонность армян на территории Малой Азии и Армянского нагорья, удревнять истоки их государственности и демонстрировать, что со второй половины I тыс. до н.э. вплоть до 1915 г. армяне составляли на Армянском плато доминирующее большинство.»

Именно в эти годы история Зангезура-Сюника, в особенности ее древний и средневековый период стала писаться, наряду с армянским, также и на русском, английском и др. языках (при этом преимущество продолжало оставаться за трудами, изданными на армянском языке). В данных работах тема Зангезура либо являлась прямым объектом исследования, либо освещалась в связи с историей Албании-Агвана, которую армянские историки называли «Восточным краем» Армении.

 

В этих трудах, отличавшихся друг от друга названиями и основной темой исследования, значительная часть Кавказской Албании, в том числе Сисакан-Сюник преподносятся как «исконные» армянские земли.

Армянские авторы придерживались тезиса, который в общих чертах был высказан в книге историка Г.М.Григоряна следующим образом: «Восточный край Армении (междуречье Куры и Аракса) с древнейших времен был армянской территорией с армянским населением… Коренными жителями Арцаха, Утика и Сюника испокон веков были и остаются по настоящее время армяне… Не было «сюникского» или «арцахского» языков. Эти «языки» и поныне являются широкомасштабными диалектами общенационального армянского языка».

Отметим также, что Г.М.Григорян, называя «исторической истиной» подобные выводы, воспринимаемые в армянской историографии, как концептуальная основа, считает исследования азербайджанских ученых З.Буниятова, И.Алиева, Д.Ахундова, Ф.Мамедовой о политической истории и исторической географии, языке, культуре Кавказской Албании, в т.ч. и Сюника «антинаучными», пытаясь доказать, что эти авторы «извратили» реальные исторические факты.

 

Так, Г.М.Григорян обвинил З.Буниятова, который «впервые в науке» преподнес Сюник как область Албании, в «извращении исторических фактов», в «голословных заявлениях».

Повторяя мысли предшествующих авторов (Г.Алишана, Т.Акопяна, А.Мнацаканяна, Б.Улубабяна и др.) об Утике, Арцахе и других албанских областях, Г.М.Григорян также пишет, что «Сюник никогда не входил в пределы Кавказской Албании. Он всегда был в составе Армении…», наряду с этим он считает «неверными» взгляды таких известных исследователей, как К.В.Тревер, Й.Маркварт, КАдонц, относительно границ Кавказской Албании. Как и «все армянские авторы», опирающиеся, по словам Г.М.Григоряна, на данные античных и раннесредневековых историков, он тоже утверждает, что правобережная часть реки Куры (междуречье Куры и Араза) со II в. до н.э. пo V в. н.э. под названием «Армянский Агванк» входила в состав Великой Армении. То есть, делается вывод, что вся правобережная Албания, включая Сюник, Утик и Арцах, еще до нашей эры принадлежала Армении.

Следует заметить, что автор XIII в. Степаннос Орбелиан, написавший «по древним памятным записям специально посвященную книгу» о роде Сисакан, особо отмечал трудности, которые он испытал во время создания истории «нашей страны», как он сам называл Сисакан.

По его словам, «предприняв за многие розыски в дальних и близких странах, в монастырях и сундуках, хранилищах древних исторических трудов, однако мы не нашли об этой стране никаких повествований или сведений о прошедших событиях. После этого я открывал и расследовал труды всех армянских историков, какие нашли, из них собрали все правдиво изложенное, а также некоторую часть из произнесенных речей сюникского владетеля Бабика, а также кое-что из старых писем армянских царей и сюникских ишханов, армянских католикосов и сюнийских епископов, хранящихся с древнейших времен в пещере-книгохранилище, святой обители Татевского патриаршества, а также из надписей на церквах из памятных записей книг, найденных в разных местах; число дней и год и время жизни ишханов и епископов, каждых деяний и их высказываний, о строительстве — разорениях, а также об установке и границах, об оказанных почестях нашего святого престола, о щедрых дарах нашей святой церкви, которые собрав записали чернилами и включили в один сборник некоторые сведения, что было возможно и было в наших силах».

Видимо, скудность, даже скорее всего, отсутствие сведений о древней истории Сюника-Сисакана, вынудила Степанноса, занимавшего у себя на родине важный духовный пост митрополита, в основном ограничиться сведениями раннесредневековых армянских историков (Ф.Бузанда, М.Хоренаци, Егише, Гевонда и др.) и повторением написанного ими.

Отсутствие упоминания области Сисакан в «древних памятниках» подтверждает также Н.Адонц, который, кстати, отмечал, что эквивалентность названий Сюник и Сисакан, согласно одному из главных источников Степанноса Орбелиана — Моисею Хоренаци, является весьма «темной» и «нельзя сказать ничего определенного, в каком отношении они [Сюник и Сисакан] находятся между собою и к сакам…»

 

В армянской историографии включение Сюника в состав Армении однозначно опирается на сведения греческого историка Страбона, относящиеся к 189 г. до н.э. Согласно этим сведениям, два армянских правителя — Артаксий (Арташес) и Зариадр (Зарех), «которые посвятили себя территориальным завоеваниям», сумели расширить за счет соседних территорий «Армению, в прежние времена бывшую маленькой страной», захватили, наряду с другими землями, также находившиеся в подчинении мидян Каспиану, Фавнитиду и Басоропеду, «где жили самые разные группы населения, но армян среди них не было».

 

Как видно, среди упомянутых областей отсутствует название Сюника, однако армянские исследователи, прочтя Фавнитиду как «Саунитис», идентифицировали ее с Сюником. Даже американский историк армянского происхождения Роберт Хьюсен признавал «фонетическое несоответствие» этих двух названий и считал это ошибкой переписчика рукописи.

[Мы из Мегри]

Ссылаясь на эту информацию Страбона, В.Шнирельман пишет, что завоевательная политика армянских правителей охватывала левобережье реки Араке, в т.ч. и Сюник (видимо, имея ввиду идентичность Сюника Фавнитиде), подмечая при этом: «хотя детали этой завоевательной политики остаются неизвестными». Упоминая о том, что армянский царь Тигран II (95-55 гг. до н.э.), пользуясь противоречиями между Парфянской и Римской империями, начал наступление с провинции Софена рядом с Евфратом и наряду с другими направлениями, расширил свои территории на восток, В.Шнирельман в то же время признает, что о завоевании Тиграном «Кавказской Албании источники умалчивают».

Кстати, одна информация, относящаяся к периоду упомянутых Страбоном военных походов, привлекает внимание с точки зрения оценки сложных событий, стремительно происходивших в ту эпоху.

Так, греческий автор сообщал, что в I в. до н.э. государство Атропатена, охватывающее южные земли исторического Азербайджана, «нередко опустошалось» «своими могущественными соседями — армянами и парфянами», но при этом «однако они [атропатенцы] оказывают сопротивлением отбирают захваченную у них землю».

«Мощное, хотя и не долговременное государство» Тиграна II, созданное в результате «случайных завоеваний», просуществовало, действительно, недолго: после нападений римлян в 60 гг. до н.э. армянский правитель потерял практически все захваченные земли.

 

Несмотря на это, армянская историография продолжала выдавать Армению, лишенную всех насильно присоединенных земель, в качестве незави-симого государства. В связи с этим В.Шнирельман, упоминая карты, составленные С.Т.Еремяном и включенные в двухтомник «История армянского народа» (1951 г.), пишет: «На них [картах] правобережье Куры с провинциями Гогарена, Сакасена, Арцах, Утик, Сюник и Каспиана (Пайтакаран) были, начиная со II в. до н.э. представлены частями Великой Армении. Иными словами, в состав Армянского государства включались земли, входящие в состав современных Грузии и Азербайджана».

При этом, как известно из истории, борьба между Римом и Парфией за гегемонию на Ближнем Востоке, начавшаяся до нашей эры и длившаяся долгие годы, закончилась во второй половине I в. н.э. установлением политического превосходства парфянских Аршакидов над рядом стран, в т.ч. над Кавказской Албанией, Арменией и Иберией, и приходом к власти в этих странах младшей ветви Аршакидской династии.

 

Албанский автор Моисей Каланкатуйский в сообщении мифологического характера о происхождении Арана — правителя Кавказской Албании, назначенного Аршакидами, указывает на его принадлежность к роду Сисака, потомку Йафета (сына пророка Ноя), считавшегося у многих народов (в т.ч. у народов Кавказа), а также в мусульманских источниках предком и тюрков.

М.Каланкатуйский подчеркивает: «…Некто из рода Сисакан, из потомков Иафета — Аран, который наследовал поля и горы Агвании от реки Ерасха (Аракса) до крепости Гнаракерт». Моисей Хоренаци (V — начало VI вв.) же, на которого ссылался в данной информации М.Каланкатуйский, писал, что Аран происходил из рода Сисака, сына Гехама, внука Гайка — легендарного предка армян.

 

Ссылаясь на эту генеалогию, представленную М.Хоренским, армянская историография утверждала об армянском происхождении рода Сисака, в т.ч. сюникцев. Как видно, М.Каланкатуйский, ссылаясь на сведения М.Хоренского в качестве первоисточника, в то же время предком первого правителя албанских Аршакидов Арана называл не Гайка, а сына Ноя Йафета — древнего прародителя многих народов.

По твердому убеждению К.В.Тревер, «первые цари Албании несомненно являлись представителями местной албанской знати из числа наиболее выдвинувшихся племенных вождей. Об этом говорят и их неармянские и неиранские имена (Оройс, Козис, Зобер) в греческой передаче…»

Поэтому она делала вывод, что «эта легендарная генеалогия была создана в первые века нашей эры, вероятно в тот период, когда в середине, а может быть, и в конце I в. н. э. парфянским Аршакидам в политических целях удалось посадить на престолы ряда стран Закавказья представителей своего рода (в Армении, Атропатене, в стране маскутов и в Албании).»

К.В.Тревер скептически относилась к «исторической значимости» легенды о принадлежности Арана к роду Сисака. По ее мнению, тот факт, что к этой легенде, относящейся к I в. нашей эры, Моисеем Хоренским в V в. была добавлена информация о происхождении Сисака от рода Гайка (т.е. об армянском происхождении), свидетельствует о большой роли области Сюник-Сисакан в политических взаимоотношениях Албании и Армении в тот период. В то же время, по ее мнению, «в целях сближения интересов Армении и Албании Аршакидами и могла быть создана легенда о сложении албанской государственности под прямым воздействием Валаршака, легендарного устроителя армянской земли».

 

Конечно, подобные сведения легендарного характера, хотя и не считаются точными и значимыми фактами с точки зрения исторических реалий (на этом как раз и основаны справедливые сомнения К.Тревер), они, тем не менее, служат легитимизации родословной истории народа, берущей начало с пророка Ноя. Это видно, в частности, из выводов, к которым приходит на основе изучения ряда восточных (арабских, персидских, турецких, китайских и др.) источников основоположник азербайджанской историографии А.Бакиханов, опиравшийся обычно на научные умозаключения. Опираясь на эти источники, он пишет о Иафете, как о первом государе тюрок, современнике первого мифического царя персов Каюмарса, а старшего сына и наследника Йафета — Тюрка называет «царем правосудным и человеколюбимым». В таком случае возможно допустить тюркское происхождение Арана, происходящего из «рода Сисакан, из потомков Иафета».

[Мы из Мегри]

В любом случае, пусть даже и основанное на легенде, назначение Арана из рода Сисакана, т.е. из Сюника, правителем всей Кавказской Албании, свидетельствует, что Сюник был одной из областей этой страны, его население являлось не пришлым армянским, а автохтонным албанским, а также то, что Сюник занимал отличное положение (возможно, объ-яснимое военно-политическим значением) по сравнению с другими провинциями региона.

Н.Адонц, относящий Сюник-Сисакан к одной из областей «Великой Армении», для подтверждения своей мысли ссылался на сведения арабских географов-путешественников IX в. Ибн Хордадбеха и Ибн ал-Факиха. Однако сравнительный анализ данных источников с другими источниками этого периода (ал-Йакуби, ал-Балазури) доказывает, что упомянутый Н.Адонцем топоним «Сисакан» у Ибн Хордадбеха относится совершенно к другому месту, а у Ибн ал-Факиха является результатом ошибочной конъектуры издателя.

 

Так, «сисаджаншах», которого Ибн Хордадбех называет в числе правителей стран, подчинившихся сасанидскому шахиншаху Ардеширу I (224-241), Н.Адонцем ошибочно идентифицируется с Сисаканом-Сюником. На самом же деле, ас-Сисаджан в произведении Ибн Хордадбеха, в средние века относился к Хорасану, а позднее стал называться областью Систан. Ни эта область, ни упомянутый ш этом же тексте и относящийся к Азербайджану Барашан, вопреки утверждению Н.Адонца, не имеют никакой связи с Арменией. Ошибочная же конъектура издателя труда Ибн ал-Факиха — прочтение топонима Савшин-Шакашин-Сакасена как Сисар стала причиной очередной ошибки Н.Адонца и привела к безосновательности его утверждений.

Следует заметить, что в сведениях разноязычных источников, раннесредневековый Сисакан преподносится, наряду с другими соседними странами, как самостоятельная, независимая область, управляемая местным князем. Так, в надписи на стене храма в Нагши-Рустаме, увековечившей победу второго сасанидского правителя Шапура I (241-272), среди покоренных им стран (Атропатена, Армения, Иберия и Албания) упомянута также «Махелония».

 

В пехлевийском варианте надписи (кроме нее на стене храма были выявлены также персидская и греческая надписи) Махелония была указана как Се(а)кан, что дало повод многим исследователям утверждать об упоминании здесь Сюника-Сисакана (мало кто из исследователей читал «Махелонию» как «Мингрелию» или «Маггал», относимую к ингушам). В таком случае Сисакан, будучи подчинен в этот период Сасанидам, мог сохранять лишь внутреннюю независимость.

Н.Адонц пишет также о «сепаративных наклонностях» области Сисакан-Сюник, считая, что это «следует приписать, несомненно, прежде всего, этнической особенности страны». По его словам, «племенная исключительность» Сюника «поддерживалась и обновлялась переселенческими течениями из прилегающих горских стран».

Н.Адонц, указывая на следы, сохранившиеся от этих переселенцев в географических названиях, в частности, подмечая, что связь этнического происхождения названия Баласакан с сакскими племенами «не подлежит сомнению». Ф.Мамедова, исследовавшая данный вопрос, выдвинула мысль о том, что племенную исключительность Сюника составляли «курды, именуемые мэрами».

Итак, как видно, местное население раннесредневекового Сисакана, отличавшегося от других областей региона «сепаративными наклонностями», говорило на языке, не похожем на языки соседей. Сирийский автор VI в. Захарий Ритор в числе пяти верующих народов «северного края», под которым он подразумевает Южный Кавказ, называет «страну Сисакан с собственным языком», указывает, что народ этой страны «верующий; но среди населения есть также язычники».

 

При этом он отделяет Сисакан от Армении, Грузии, которую называет Джурзаном, и от Аррана-Албании, а также особо отмечает, что все они имеют собственные языки, но объединяет их единая вера — христианство. Другой автор того же периода, византийский историк Прокопий Кесарийский также сообщает, что сюникцы, которых он называет «суниты», — «отдельный от перс-арменов (армян, живущих в подвластной Сасанидам Восточной Армении) народ».

Н.Адонц, хотя и признавал Сюник за Арменией, в то же время писал, что «по географическим и этническим условиям Сисакан стоял несколько в стороне от Армении; и эта отчужденность могла иногда производить впечатление совершенно обособленной страны». Причину этой «обособленности» автор вновь видел в наличии разнородных и разноязычных этносов, поселившихся в Сюнике.

Письменные источники и материальная культура тоже подтверждают наличие на всей территории Кавказской Албании, начиная с I в. н.э., доминирующего албанского этноса при «этнической пестроте».

В этом отношении особый интерес вызывает мнение русского историка А.П.Новосельцева о народах, живущих в этот период в Сюнике. Ссылаясь на сирийские, византийские и армянские источники, он также сообщает о различиях между этими народами и слабых связях между ними, указывает, что распространение армянского этноса на северо-восток, в сторону Сюника и затем в Албанию усилилось лишь с последних лет VI столетия (после византийско-сасанидского договора 591 г.). Кстати, в качестве одной из причин распространения армянского этноса в этом регионе Южного Кавказа он указывал именно здешнюю разноплеменность. В то же время Новосельцев утверждал, что в результате распространения армянского этноса в регионе местные племена постепенно подвергались ассимиляции, однако данный процесс не завершился даже в VI-VII вв. Ускорило ассимиляцию лишь политика христианизации, проводимая армянской и албанской церквями.

 

Действительно, как греко-римские, так и другие источники, сообщают о том, что, начиная с первых веков нашей эры и до арабского завоевания, практически во все регионы Южного Кавказа шли переселения различных этносов. Интересно, что живший на рубеже двух эр Страбон писал о кочевых племенах (не упоминая их названий), которые во время военных действий служили в качестве наемников в албанских и иберских войсках, а в мирное время нападали, чтобы совершать грабежи. В других источниках также есть сведения о нашествиях этих племен, чаще упоминаемых под общим названием «гунны», в Албанию и другие области Южного Кавказа.

 

Немало сохранилось свидетельств и о переселении, размещении больших, компактных масс кочевников, их последующем вовлечении в сферу политических, экономических и культурных связей местных государств. В этом отношении интерес представляет сообщение Моисея Каланкатуйского, относящееся к 20-м гг. V в. — о прибытии в Сюник с большим войском братьев Гор и Газан, поселении их тут и принятии ими христианства.

Однако, несмотря на обширную пропаганду албанских священнослужителей, не все расселившиеся в регионе племена приняли христианство. Это подтверждает сообщение Захария Ритора о том, что среди населения Сисакана еще в VI в., наряду с «верующими» (т.е. христианами), были и язычники. Нужно отметить также, что разноплеменность населения Сюника-Сисакана в доарабский период в последующие века еще больше увеличилась за счет расселившихся на всем Южном Кавказе, в том числе, и в Зангезуре мусульман-арабов и тюркоязычных племен, именуемых в источниках «скифскими тюрками», «туркманами».

Несмотря на это, Г.М.Григорян, вслед за другими армянскими исследователями, считавший Сюник «исконной» армянской территорией, называл ошибочным мнение З.Буниятова о том, что арменизация провинций Кавказской Албании Сюника и значительной части Арцаха (арменизация христианского населения этих областей) произошла в начале XII в. Григорян вообще отрицал сам процесс «арменизации», который подтверждали в своих исследованиях и другие ученые (С.Еремян, В.Шнирельман и т.д.).

В.Шнирельман, в частности, пишет об арменизации части албан следующее: «Между тем, те албаны, которые после арабского завоевания и исламизации остались христианами и жили в правобережье р. Куры, были быстро арменизированы, а албанская христианская церковь слилась с армянской».

[Мы из Мегри]

Г.М.Григорян обвинял Ф.Мамедову в предвзятости и фальсификации исторических фактов за то, что она утверждала об албанском, а не армянском населении Сюника и Арцаха. В то же время Ф.Мамедова в своих выводах ссылалась на сообщение автора VII в. Стефана Сюникского о том, что «в его время в Сюнике и Арцахе говорили на сюникском и арцахском языках».

 

Называя правобережные провинции Албании «Восточным краем Армении», «Агванком», Г.М.Григорян отрицал наличие причин для «исламизации и григорианизации албанского христианского населения» и обвинял азербайджанских авторов в безосновательности их доводов. В то же время, в источниках исследуемого периода есть немало фактов относительно принятия ислама и мусульманских имен не только албанами, но и самими армянами. К примеру, армянский историк Асогик сообщал, что во время нападения эмира Гохтана (одной из областей Сюника) мусульманина Абу Дулафа на армянскую провинцию Васпуракан среди убитых на поле боя армянских воинов были принявшие ислам мусульмане. Асогик писал про это со стыдом, добавляя, что об этом «не следует и говорить».

 

Интересно, что убежденный христианин, Асогик именно в этой смене веры видел причину поражения армян: «поэтому-то Бог и предал их в руки иноплеменникам».

Или же другой пример. В 314 г. (926-927) саджидский эмир Юсиф временно назначил вместо себя правителем Дабила Насра. Как писал католикос Иоанн Драсханакерци, на встречу нового эмира вышло более 40 представителей знати, которых он называет «неверными», т.е. отказавшимися от христианства. Как видно, эта часть населения Дабила исповедовала ислам, Следовательно, утверждения о том, что процесса исламизации армян не было, опровергаются историческими фактами.

 

Отметим, что, отрицая вообще наличие арцахского и сюникского языков, Г.М.Григорян называл их «местными диалекталли общенационального армянского языка». Утверждая же, что армяне якобы «не могли вновь арменизироваться», он отрицал также реальный и объективный процесс «григорианизации» и «арменизации». Тем самым, фактически, Г.М.Григорян забывает и отвергает этническую особенность — «племенную исключительность» населения Сюника-Сисакана в античную и раннесредневековую эпоху, о чем писалось в различных источниках (арабских, армянских и др.) и литературе (Н.Адонц, А.Новосельцев и др.).

 

Отдельное и самостоятельное от Армении положение Сюника же он объясняет «громадной военной мощью и политическим весом его среди всех остальных княжеств Армении, конкуренцией высшего духовенства за власть и приоритет». По мнению Г.М.Григоряна, слова Н.Адонца о «племенной исключительности» и «этнической особенности» Сюника следует понимать не как разные языки, а в понимании диалекта армянского языка.

 

Отметим, что З.Буниятов, ссылаясь на «Историю» Киракоса Гандзакеци, автора XIII в., внес ясность в вопрос о процессе «арменизации» и его времени. Как следует из сообщения Киракоса, даже в его время на армянском языке могла говорить только часть албанской знати, которая в результате григорианизации постепенно арменизировалась.

Получается, что не только в начале XII в., но и намного позже среди простых христиан-албан, в т.ч. среди сюникцев еще не завершился процесс арменизации. Поэтому в основе церковных распрей в регионе, которые армянские историки объясняют «центробежными устремлениями отдельных феодальных образований», лежали, по-видимому, не только политико-идеологические причины, но и отличия в родстве, происхождении.

Наличие у населения Сюника-Сисакана своего «особенного», отличного от других, языка подтверждается сведениями армянских авторов V в. Корюна и Моисея Хоренаци, а также Моисея Каланкатуйского относительно создания албанского алфавита.

 

Согласно названным источникам, Meсроп Маштоц (V в.), задумавший создать алфавит для грузин, армян и албанов, с этой целью встретился с албанским царем Асуагеном, а затем с сюникским переводчиком Вениамином, посланным правителем Сюника Васаком. Вениамин, по-видимому, знавший и армянский, и албанский языки, помог Маштоцу создать албанский алфавит, состоящий из 52 фонем. В этом сообщении внимание привлекает тот факт, что правитель Сюника Васак посредством епископа Анания пригласил сюникского переводчика Вениамина для создания албанского алфавита и Вениамин принимал непосредственное участие в этом процессе.

К.В.Тревер, ссылаясь на несколько отличную информацию, содержащуюся в новой редакции трудов Корюна и Моисея Хоренаци, созданной в средние века и получившей название «Псевдо Корюн», преподносит Вениамина в качестве монаха «албанского происхождения» и утверждает, что Месроп Маштоц познакомился с «чуждым албанским языком» через него.

 

Отсутствие в этих сведениях указания на собственный язык сюникцев может быть объяснено тем, что Вениамин, «сюникец», «албанского происхождения», будучи переводчиком у сюникского правителя Васака и отправленным в помощь Маштоцу именно в этом качестве, знал кроме своего родного, также языки многочисленных албанских племен. Упоминание же об «албанском происхождении» Вениамина и о том, что он «сюникец» позволяет говорить об «особенном» сюникском языке, как об одном из языков албанских племен. Наряду с этим можно утверждать, что носители этого языка, имевшие христианское вероисповедание, как и принявшие христианство албанское население Арцаха-Карабаха, называемого «Малым Сюником», арменизировались намного позднее.

 

Безусловно, такого рода различные, противоречивые подходы к событиям и фактам истории Зангезура в эпоху раннего средневековья, вызывают у историков объяснимое желание выяснить, насколько верны те или иные оценки и интерпретации. В этом деле, конечно же, следует основываться на беспристрастные источники и объективных исследователей.

По материалам трудов Музея истории Азербайджана

[Мы из Мегри]

Рустамбековы: из истории одной карабахской бекской фамилии

 

Э.Чингизоглу

Рустамбековы — одна из карабахских бекских фамилий. Носители фамилии были выходцами из карабахского племени (эль) кебирли.

 

Изначально кебирли являлись родом (оймаком) племени джеваншир, которое, в свою очередь, было оймаком карабахского племенного союза отузики. В дальнейшем джеванширы стали во главе данного племенного объединения, составленного из частей и родов различных тюркских племен. Земли, на которых проживали кеберлинцы, охватывали зону современных районов Азербайджана — Агдама, Агджабеди, Бейлагана и Ходжавенда.

Азербайджанский историк XIX столетия Мирза Адигезал-бек в произведении «Карабаг-наме» сообщает: «Коренными платами Карабагского вилайета кроме сельчан являлись джеванширцы, отузикинцы и кебирлинцы. Кебирлинцы со всей преданностью и неописуемой верностью служили покойному хану, обитающему ныне в раю».

Кебирли по своему происхождению восходили к хазарам и состояли из четырех подразделений: гарвандли, улубабалы, кызыл-мухаммедли и арых-мухаммедли. Каждое из подразделений кебирли, в свою очередь, подразделялось на части.

Гарвандли на: этйемезлер, юсифли, софулар, баллылар, меребасанлар, бозаллар, амиралылар, агагусейнлар, деймадагшдгшар, гаджитаптыглар, ханилар; кызыл-мухаммедли на: гаджи-аллахвердилар, карасаггаллы, кезкармалылар, чопуралылар, мехралы; улубабалы на: гаджи-мамедгусейнли, гаджигасанлы, гаджифаталилар, долушлулар, порнеклер, казахлылар.

Названия этих родовых подразделений отразились в ряде ойконимов Карабаха.

В 30-х годах XVIII в. за неповиновение карабахского беглярбека Угypлу-хана Зиядоглу-Каджара Надир-шах Афшар приказал переселить подвластные ему племена джеваншир, отузики и кебирли из Карабаха в область Серахс в Хорасане, где им был отведен участок для постоянного поселения. Возвратиться на свою родину кеберлинцы смогли лишь после гибели Надир-шаха.

 

Мирза Адигезал-бек так описывает эти события: «Весть о гибели шаха распространилась и не сходила с уст народа. Куда бы Панах-Али-бек [основатель Карабахского ханства], находившийся под покровительством Бога, как разгоряченный лев и разъяренный дракон, ни направлял силу своего удара, на кого бы ни обрушивался как ураган, все сметал на своем пути, как щепку, ломая сопротивление врага. Никто не мот противостоять его силе и натиску и превращался в прах. Так проходили его дни до тех пор, пока население Джеваншира, Кебирил, Отузики и илаты Гюрджистана в силу поговорки «любовь к родине исходит из веры», обуреваемые любовью к своей родине, не тронулись из Хорасана обратно и не вернулись к своим родным очагам. [Панах-Али-бек] обеспечил вернувшимся приют, осыпал ох своей милостью, удовлетворив их нужды, заключил их под свое заботливое крылышко».

Основатель карабахского ханства Панахали хан

Одним из кеберлинских беков, которые смогли возвратиться в Карабах после гибели Надир-шаха Афшара, был Рустам-бек — родоначальник семьи, речь о которой пойдет ниже и потомки которого со второй половины XIX столетия стали носить фамилии Рустамбековых, Ширинбековых, Бахадури и Искендербековых.

Сын Рустам-бека — Касим-бек — в период правления Ибрагим-Халил-хана Карабахского (1759-1806 гг.) стал крупным сановником ханства, занимал пост минбаши (тысячника). Касим-бек оставил шестерых сыновей: Гюль-Мамед-бека (Гюль-Мухаммед-бека), Ширин-бека, Казум-бека, Искендер-бека, Мухаммед-бека и Исфандияр-бека [см.: 14].

В статье приводится поколенное описание старшей линии рода — потомков сына Касим-бека, Гюль-Мамед-бека, которые в ходе деятельности Шушинской бекской комиссии были признаны в потомственном бекском происхождении и за которыми закрепилась фамилия Рустамбековы.

III поколение от Рустам-бека

Гюль-Мамед-бек (Гюль-Мухаммед-бек) родился около 1770 г. в городе Шуша в семье карабахского минбаши Касим-бека Кебирли. Гюль-Мамед-бек — один из главных сановников Карабаха периода правления Мехти-Кули-хана (1806-1822 гг.), эшикагаси (церемониймейстер), владел несколькими языками, был известен и как автор стихов. Был крупным землевладельцем и коннозаводчиком Карабаха.

По данным на 1823 г., до упразднения ханской власти, в 8 селах и оймагах, принадлежавших Гюль-Мамед-беку и его родственникам, проживали 258 семей, в том числе 133 семьи, платящих подать, и 115 семей, не платящих. С его имений собиралось 147 червонцев в счет 8,000 червонцев дани, которые карабахские ханы ежегодно выплачивали России. Кроме того, его имение ежегодно приносило доход в 988,25 руб. ханскими деньгами, что составляло 156,89 российских руб. серебром.

 

Ему также до 1823 г. принадлежала откупная билетная статья (согласно этой статье, с каждого вьюка всех товаров, ввозимых в Карабах и вывозимых из Карабаха, взималось по 1 руб. ханскими деньгами), которую он сдавал на откуп за 3,330 руб. ханскими деньгами. После упразднения ханской власти, по предложению генерала Ермолова, он был лишен доходов с данной статьи, но получил вознаграждение. Кроме того Гюль-Мамед-бек получал ежегодно 365 руб. ханскими деньгами от откупщиков монетной статьи, принадлежавшей лично Мехти-Кули-хану.

За службу Гюль-Мамед-бек неоднократно получал от хана в качестве награда драгоценный халат, кинжал с драгоценными камнями, карабахских жеребцов и пр. После вступления Карабахского ханства в Российское подданство в 1806 г. был произведен в чин прапорщика. Участвовал в Русско-иранской войне 1804-1813 гг., командовал конными отрядами. По данным на декабрь 1812 г. имел чин подпоручика. За отличия, оказанные в 1819 г. во время похода в южный Дагестан, получил чин поручика.

 

После упразднения ханской власти он остался в Карабахе и по данным на 1823 г. продолжал состоять в чине поручика. По предложению генерала Ермолова, поручик Гюль-Мамед-бек, «во всех до сего случаях известный пламенным усердием и преданностью», который «служил при войсках наших и готов на всякие услуги», «достоин благоволения императора» был включен как представитель Карабаха в состав делегации от мусульманских провинций Кавказа для участия в торжествах коронация императора Николая I. Однако собранные на Кавказской линии в Екатеринограде кавказские депутаты в связи с началом новой войны с Персией были 30 июля 1826 г. отозваны генералом Ермоловым.

После перехода реки Араз войсками принца Аббас-мирзы в Шуше был поднят мятеж, одним из участников которого стал и поручик Гюль-Мамед-бек. Однако уже в декабре 1826 г. он был помилован генералом Ермоловым. В кампании 1827 г. Гюль-Мамед-бек принял участие в делах против Персии, отличился под Мешкином и в 1828 г. был произведен в чин штабс-капитана. В качестве помощника командира 1-го конно-мусульманского полка и в чине штабс-капитана принимал участие в Русско-турецкой войне 1828-1829 гг.; его «мужество, храбрость и умение командовать конницей во время атак и при преследовании неприятеля» были отмечены командованием и 3 декабря 1828 г. он был пожалован орденом Св. Анны 3-й ст. с бантом.

[Мы из Мегри]

По данным на 1831 г. штабс-капитан Гюль-Мамед-бек исполнял обязанности командующего 1-го конно-мусульманского полка. В дальнейшем Гюль-Мамед-бек был произведен в капитаны. Скончался он между 1839 и 1842 г. (его имени уже нет в списке беков г. Шуша за 1842 г.). У него было четверо сыновей: Рустам-бек, Ага-бек, Гасан-бек и Аббас Куш-бек.

IV поколение от Рустам-бека

Рустам-бек Гюль-Мамед-бек оглу родился около 1807 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 53 года). В составе карабахской конницы (1-го конно-мусульманского полка) он принял участие в Русско-турецкой войне 1828-1829 гг., за отличие в которой был награжден орденом Св. Анны 3-й ст. с бантом. В дальнейшем состоял султаном (т.е. сотником) во 2-м конно-мусульманском полку, в составе которого принимал участие в делах и походах против горцев в 1832 г. За отличие в этой кампании высочайшим указом 27 июля 1833 г был награжден Золотой саблей с надписью «За храбрость» — одной из самых престижных боевых наград Российской империи.

22 сентября 1833 г. Рустам-бек был произведен сразу в чин поручика. Приказом по иррегулярным войскам 5 сентября 1854 г. был произведен в штабс-капитаны. Приказом по иррегулярным войскам 8 сентября 1856 г. был произведен в капитаны. Капитан Рустам-бек Гюль-Мамед-бек оглу умер в 1883 г. По данным списка беков города Шуши составленного в 1860 г., Рустам-бек имел двух сыновей: Абдулла-бека и Сулейман-бека; у него была также одна дочь Набат-ханум.

 

Ага-бек Гюль-Мамед-бек оглу родился около 1812 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 48 лет). Ага-бек, также как и его старший брат, в службу вступил в 1-й конно-мусульманский полк, сформированный в годы Русско-турецкой войны 1828— 1829 гг. из жителей Карабахской провинции. Высочайшим указом 16 марта 1830 г. Ага-Бек-Гюль-Мамад-Бек-Оглы был награжден орденом Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость», а высочайшим указом 28 июня 1833 г. — орденом Св. Анны 3-й ст. с бантом. По данным списка беков города Шуши, составленного в 1860 г., Ага-бек состоял в чине поручика и имел трех сыновей: Зульфикар-бека, Салим-бека и Махмуд-бека; у него была также одна дочь Балыш-ханум.

Гасан-бек Гюль-Мамед-бек оглу родился около 1815 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 45 лет). По данным списка беков города Шуши, составленного в 1860 г., Гасан-бек состоял в чине прапорщика и имел двух сыновей: Садых-бека и Исмаил-бека.

 

Аббас-Кули-бек Гюль-Мамед-бек оглу родился около 1818 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 42 года). Он получил хорошее образование в медресе. Он имел большие земельные участки и недвижимость в городе. Аббас-Кули-бек имел одного сына Шир-Али-бека.

V поколение от Рустам-бека

Абдулла-бек Рустам-бек оглу Рустамбеков родился около 1824 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 36 лет, имел чин подпоручика). По данным на 1843-1870 гг. служил участковым заседателем земского суда Шушинского уезда. Абдулла-бек имел одну дочь Фатму-ханум.

Сулейман-бек Рустам-бек оглу Рустамбеков родился около 1831 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 29 лет, имел чин прапорщика). По данным на 1868-1869 гг. в чине поручика являлся полицейским приставом Джеватского уездного полицейского управления Бакинской губернии. По данным на 1871-1872 гг. — младший помощник Джеватского уездного начальника. По данным на 1874-1875 гг. — поручик, младший помощник Зангезурского уездного начальника Елисаветпольской губернии. Сулейман-бек был женат на Наргиз-ханум. У них было 2 детей: сын Рустам-бек и дочь Имми-ханум. Сулейман-бек Рустамбеков умер в 1882 г.

Зульфигар-бек Ага-бек оглу Рустамбеков родился в 1845 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 15 лет).

Махмуд-бек Ага-бек опту Рустамбеков родился около 1847 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 13 лет). Участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Упоминался в 1879 г. в чине прапорщика милиции и в должности Газахского уездного полицейского пристава. По данным на 1880 г. — в том же чине являлся начальником дистанции Джебраильского уездного полицейского управления. По данным на 1881 г. — полицейский пристав Джебраильского уездного управления.

По данным на 1883-1888 гг. — в звании прапорщика и в должности дело-производителя Шушинского уездного полицейского управления. По данным на 1891 г. — участковый пристав Шушинского уездного управления в селении Каджар. По данным на 1897 г. — в чине прапорщика являлся старшим помощником начальника Джебраильского уездного полицейского управления. Был женат на Дурданэ-беим, дочери Керим-аги Джеваншира. Умер бездетным.

Салим-бек Ага-бек оглу Рустамбеков родился около 1849 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 11 лет). В 1869 г. поступил на службу в лейб-гвардии Кавказский эскадрон Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Прослужив 4 Иода в конвое, в 1873 г. был произведен в прапорщики милиции и награжден золотой медалью для ношения на шее с надписью «За службу в Собственном Конвое Государя Императора Александра Николаевича». В чине прапорщика милиции Салим-бек Рустамбеков, по данным на 1874-1882 гг., являлся приставом Шушинского уезда Елисаветпольской губернии, по данным на 1883-1888 гг. — полицейским приставом Джебраильского уезда, по данным на 1890-1894 гг. — старшим помощником Джебраильского уездного начальника, по данным на 1896 г. — начальником Зангезурского уездного полицейского управления, по данным на 1904 г. — мировым посредником Джебраильского уездного мирового отдела, по данным на 1910 г. — помощником российского пограничного с Персией комиссара.

С 1893 г. Салим-бек Рустамбеков являлся также почетным блюстителем Джебраильского двухклассного казенного сельского училища, а в 1903 п — председателем Зангезурского уездного отделения Елисаветпольского губернского попечительного о тюрьмах комитета. Салим-бек Рустамбеков занимался коннозаводством. Рустамбековы постепенно превратили свою усадьбу Афетли в один из лучших на Кавказе конный завод по разведению скаковых лошадей.

К середине 1906 г. относится возникновение азербайджанской национальной партии «Дифаи», развившей активную деятельность, как в Баку, так и во многих уездах Азербайджана и пользующейся сильной поддержкой среди населения. Самым многочисленным, влиятельным и деятельным было карабахское отделение партии с центром в Шуше. С середины 1907 г. оно получило название «Карабахский меджлис единения». При этом помощником председателя Агдамского отделения партии являлся Салим-бек Рустамбеков. Салим-бек Рустамбеков умер в 1911 г. Он был женат на Фатме Мисирхановой, от которой у него был единственный сын по имени Касым-бек (1879-1937).

Садых-бек Гасан-бек оглу Рустамбеков родился около 1842 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 18 лет). Садых-бек Рустамбеков был женат на Баяз-ханум Гусейн-Кули-бек гызы. У них был один сын — Бабир-бек и две дочери — Хандани-ханум и Сона-ханум.

Исмаил-бек Гасан-бек оглу Рустамбеков родился около 1848 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в i860 г., ему показано 12 лет). Был женат на Сарай-ханум. У них было 3 сына: Гасан-бек, Ханлар-бек, Шахлар-бек.

Шир-Али-бек Аббас Кули-бек оглу Рустамбеков родился около 1845 г. (в списках беков г. Шуша, составленных в 1860 г., ему показано 15 лет). Мешади Шир-Али-бек скончался в 1916 г. и был похоронен в Барде на кладбище Имамзаде. Супругой Мешади Шир-Али-бека являлась Фатма-ханум Абдулла-бек газы Рустамбекова. У них был один сын — Шамиль-бек и две дочери — Бейим-ханум и Махбуб-ханум.

VI поколение от Рустам-бека

Фатма-ханум Абдулла-бек гызы. Была замужем за двоюродным братом своего отца — Шир-Али-беком Аббас-Кули-бек оглу.

Рустам-бек Сулейман-бек оглу Рустамбеков родился около 1877 г. Обучался во Шушинском реальном училище. Рустам-бек Рустамбеков был женат на Фирангиз-ханум Искандер-ага гызы Адыгезаловой. У них было два сына — Мамед-бек и Сулейман-бек.

Касым-бек Салим-бек оглу Рустамбеков (1879 -1937).

Бабир-бек Садык-бек оглу Рустамбеков родился около 1874 г. Окончил реальное училище в Шуше (1892 г.). Бабир-бек имел сына Исфандияр-бека.

Хандани-ханум Садык-бек гызы Рустамбекова родилась около 1876 г.

Сона-ханум Садык-бек гызы Рустамбекова родилась около 1878 г. Сона-ханум в 1912 г. участвовала в финансировании строительства мечети в селе Афетли.

Гасан-бек Исмаил-бек оглу Рустамбеков родился около 18S7 г. Гасан-бек имел сына Гусейнали-бека.

Ханлар-бек Исмаил-бек оглу Рустамбеков родился около 1859 г. Ханлар-бек имел сына Ибрагим-бека.

Шахлар-бек Исмаил-бек оглу Рустамбеков родился около 1861 г.

Шамиль-бек Мешади Шир-Али-бек оглу Рустамбеков родился около 1860 г.

Бейим-ханум Мешади Шир-Али-бек гызы Рустамбекова родилась около 1862 г.

Махбуб-ханум Мешади Шир Али-бек гызы Рустамбекова родилась в 1862 г. Была замужем за Мамед-Гасан-беком Мухаммед-Гасан-бек оглу Эйвазханбековым. У них был один сын — Фаррух-бек Эйвазханбеков.

VII поколение от Рустам-бека

Мамед-бек Рустам-бек оглу Рустамбеков родился в 1904 г. в Шуше. Умер в 1980 г.

Сулейман-бек Рустам-бек оглу Рустамбеков родился в 1910 г. в Шуше. Умер в 1980 г.

Гусейнали-бек Гасан-бек оглу Рустамбеков родился в 1878 г. в Шуше. Обучался в Шушинском реальном училище, затем окончил Эриванскую учительскую семинарию. Дальнейшую свою жизнь посвятил педагогике и журналистике. 19 сентября 1895 г. открыл в Шуше двуклассную школу.

Ибрагим-бек Ханлар-бек оглу Рустамбеков родился в 1881 г. в Шуше. В 1899 г. окончил Шушинское реальное училище.

По материалам “Известий Азербайджанского историко-родословного общества”

[Мы из Мегри]

Как потомок Льва Толстого в конце 1980-х пытался донести правду о Карабахе до Франции

 

У известного французского кинодокументалиста Максима Мардухаева выдающиеся корни. Мардухаев родился 24 февраля 1960 г. в Москве. По материнской линии он праправнук великого русского писателя Льва Толстого и правнук выдающегося театрального режиссера Константина Станиславского и актрисы Марии Лилиной. А его отец Иосиф Мардухаев – горский еврей из Баку.

Когда Максиму исполнилось 13 лет, его мать (уроженка Франции, родилась в Париже) получила разрешение на возвращение в Париж. Спустя три года отец также приехал в Париж, но не смог здесь обосноваться и вернулся в Москву. В Париже Максим, окончив школу и лицей, получил два высших образования по медицине и юриспруденции. Но любовь к творчеству и гены взяли вверх. Он записался на курсы актерского мастерства в одной из наиболее известных парижских академий Cours Florent. Затем отправился в Голливуд, где работал ассистентом режиссера, и вскоре сам стал снимать фильмы.

Мардухаев снимал документальные и короткометражные фильмы. Среди них, «Красная Слобода» — об общине азербайджанских евреев, «Бакинская опера — копия Ла Скалы» — об азербайджанском искусстве, «20 Января» – о борьбе за независимость азербайджанского народа, и фильмы о беженцах Азербайджана, ставших жертвами армянской агрессии — «В конце пути» и «Незабываемый очаг» (другое название — «Карабах, я не покидаю тебя»).

 

Мардухаев вспоминал: «Творчество у меня в крови. Я решил идти по стопам Константина Станиславского, стал изучать творчество, которое имеет мировое значение, благодаря которому созданы самые большие актерские школы, в том числе в Голливуде. Его книга «An Actor’s Work» – настольная книга многих великих режиссеров и актеров, в ней заключена великая философия жизни и души человека, она является путеводителем для многих творческих людей. А когда я снял документальный фильм о влиянии Константина Станиславского на актерское искусство, его высоко оценили такие актеры как Аль Пачино, Роберт де Ниро и Марлон Брандо.»

М.Мардухаев и оскароносная английская актриса Хелен Миррен в Берлине. 2010 г. (Фото — Anita Bugge/WireImage)

Он продолжал: «Я создал «Компанию имени Станиславского» для продюсирования всех видов искусства и музыки, а также кинокомпанию Orient Express Films. Естественно, очень горжусь своим прадедом Львом Николаевичем, который живет во мне как гениальный философ и писатель. Поэтому первым делом, вернувшись в Москву, стал снимать фильмы о повседневной жизни в Советском Союзе. Никто до меня не делал, было очень сложно, потому что не разрешали, всячески препятствовали, и даже отнимали пленки. Но я все равно работал, отсняв несколько документальных и короткометражных художественных фильмов. А в 1991 году я сделал единственный фильм о закулисье жизни Кремля, снял спуск флага СССР…»

 

Он вспоминал, что еще до переезда в Париж, каждое лето он проводил на родине отца – в Баку.

«Баку всегда обладал особой аурой, был многонациональным городом. Помню, как к нам приходили родственники, вместе отмечали различные знаменательные даты и праздники, которые сопровождались музыкой и танцами… А когда жил в Париже, то моим преподавателем по русскому языку была писательница Банин (Умм эль-Бану Мирза гызы Асадуллаева). Она родилась в семье бакинского нефтепромышленника Мирзы Асадуллаева, получила очень хорошее образование, владела несколькими языками. Ее мать, Уммульбану, была дочерью другого нефтяного магната и мецената Мусы Нагиева. После установления Советской власти в Баку её семья отправилась в Турцию, а с 1924 года обосновалась в Париже. Она входила в литературные круги Парижа, занималась переводами, журналистикой, редактировало на радио передачи на французском языке, была известной среди писателей-эмигрантов, оставила после себя большое литературное наследие. Она была очень эмоциональной и требовательной, особое внимание уделяла русскому языку. Потом мы подружились и очень душевно общались. Вот такой человек был одним из первых моих учителей…,» рассказывал он.

 

Максима Мардухаева всегда тянуло в Азербайджан и болью в его сердце отозвалось начавшаяся война в Карабахе, сепаратизм армян, Ходжалинский геноцид. Мардухаев стал первым зарубежным режиссером, запечатлевшим события в ходе агрессии Армении против Азербайджана.

 

Фото — М.Багирова

Он вспоминал: «В 1988-89 годах я был в Шуше, Ханкенди, то есть в самые тяжелые времена. В то время в Карабахе не было ни одного зарубежного журналиста. Я был первым, кто снимал начало войны, рискуя жизнью. Но когда я привез отснятый материал во Францию и показал ряду телеканалов, все выражали восхищение, но потом отказывались показывать в эфире. Позже я узнал, что его блокировало армянское лобби«.

 

«В конце 1980-х начали происходить страшные события в Азербайджане — в Карабахе бесчинствовали армянские банды и сепаратисты, что переросло в открытую агрессию. В то время в Карабахе не было ни одного иностранного журналиста, а на французских телеканалах показывали одну картинку – общие планы гор со звуками выстрелов, и предоставлялась недостоверная информация… я не верил, когда азербайджанцев представляли в негативном свете. Решил поехать в Азербайджан, чтобы рассказать затем правду о происходящих событиях. Я стал первым зарубежным журналистом, снявшим кадры, запечатлевшие начало армянской агрессии…,» рассказывал режиссер.

Мардухаев отснял 12 часов материала и решил вернуться в Париж. Тогда до Франции можно было добраться только через Москву. Это было советское время, и чтобы отснятый материал не конфисковали, все кассеты Мардухаев спрятал в рукаве куртки. Однако, при последнем досмотре его задержали.

 

Он вспоминал: «У меня была зимняя дутая куртка, и в ее рукавах не были видны небольшие пластмассовые кассеты, а рамочный металлодетектор их не фиксировал. Однако, не знаю почему, меня задержали, и сотрудники службы безопасности аэропорта повели меня на личный досмотр. В комнате, куда меня привели, находился человек, которого задержали с большими железными коробками, где находились киноленты – он направлялся на фестиваль во Францию. Его уже досмотрели, он собирался выйти и сесть в самолет. Когда я зашел в комнату, и стал осторожно снимать куртку, чтобы повесить ее, неожиданно из рукава выпала одна кассета.

 

Сотрудники службы безопасности заметили это, и пришлось все кассеты выложить на стол. Они стали спрашивать, что это за материал, который я решил тайком вывезти из СССР?! Я ответил, что являюсь гражданином Франции и журналистом, и они не имеют права проводить дознание без представителя посольства. И когда сотрудники службы безопасности вышли из комнаты, чтобы принять решение по моему вопросу, я познакомился с тем находившимся в комнате человеком – он оказался армянином. Я попросил его спрятать мои кассеты в этих железных коробках, сказав, что этот крайне важный материал очень ждут в Париже, и назвал адрес, по которому нужно доставить кассеты. Естественно, я не сказал, что материал отснят в Карабахе, и представился ему французским журналистом. Тот человек согласился, и кассеты быстро перекочевали в железные коробки. Он вышел из комнаты, и отправился на посадку. Самолет вылетел в Париж. Представьте удивление сотрудников службы безопасности, когда они вернулись и увидели, что кассет больше нет. Им пришлось меня отпустить, и следующим рейсом я вылетел в Париж«.

Кассеты долетели до Парижа, где Мардухаеву удалось их получить. Потом он отправился с отснятым материалом на один из известных французских общественных телеканалов. Но и тут возникли проблемы.

Мардухаев вспоминал: «Собрался весь руководящий состав телеканала, вплоть до генерального директора. Первые реальные кадры с Карабахской войны! Просмотрев материал, они стали переглядываться, и по их реакции я понял: они явно недовольны. Они удалились на совещание и, вернувшись через десять минут, сказали, что я осветил события только с одной стороны, мол, это азербайджанская пропаганда, и отказались показать материал в эфире. «Какая пропаганда? Я же французский журналист! Я профессионально и честно снял происходящие события!» — сказал я. Как выяснилось, в информационном отделе телеканала было два армянина, которые и забраковали этот материал…»

 

Тогда Мардухаев решил обратиться к менее известному, частному телеканалу, который, на удивление, сразу же согласился выкупить все пленки. Более того, они сразу же предложили подписать хороший контракт с поминутной оплатой 12-часового материала.

 

«Я был счастлив, что правда о событиях в Карабахе станет достоянием общественности Франции и всей Европы. Ежедневно связывался с телекомпанией и мне обещали, что обязательно позовут меня на монтаж в качестве режиссера. Каково же было мое удивление, когда через некоторое время мне сообщили, что мой сенсационный фильм готов и выйдет в эфир. «Как готов? Я же не принимал участия в монтаже. Как вы могли монтировать без меня?!» – сокрушался я. И представьте себе, что дали в эфир только 3 минуты из 12-часового материала, и только нейтральные планы, а следом сразу же показали часовой репортаж, подготовленный армянской стороной! Я был в гневе. Я тогда был молод, и не мог подумать, что такое возможно. Как оказалось, они решили выкупить материал и затем уничтожить его, чтобы правда о событиях в Карабахе не стала достоянием мировой общественности. Я не находил себе места, был разъярен — все мои труды, фактически пропали. Но я ничего не мог сделать, так как по контракту этот материал уже принадлежал французской телекомпании, в которой, как я выяснил, тоже работали армяне,» с горечью вспоминал он.

Однако, Мардухаев не опустил руки, и позднее снял несколько фильмов о беженцах и вынужденных переселенцах из Карабаха.

«Мой первый фильм — «В конце пути», повествует о 20 тысячах беженцах из Карабаха, которые нашли прибежище в заброшенных товарных вагонах в Имишли, в железнодорожном тупике. В течение месяца я жил в этом вагонном городе и своими глазами видел боль и страдания этих людей, как они выживали в ужасных условиях со своими семьями. Я ел вместе с детьми, играл, радовался и горевал с ними. Я решил не просто снять их на камеру и уйти, а стать одним из них. Мы очень привязались друг к другу, и очень тяжело было расставаться. Таким образом, я также стал первым зарубежным режиссером документального фильма о реалиях Карабаха. Мое профессиональное кредо — возвращаться к событиям и людям, образ жизни которых со временем меняется… Этому был посвящен мой второй фильм «Незабываемый очаг», который я снял спустя пятнадцать лет. Я отыскал своих персонажей – детей из этого вагонного городка, которые уже выросли, чего-то добились в жизни. Видели бы вы радость этих встреч. Несмотря на их тяжелое детство, они излучали добро…,» вспоминал Мардухаев.

 

Режиссер рассказывал, что до Карабахской войны во Франции многие не знали, где находится Азербайджан. Естественно, что негативное мнение об Азербайджане складывалось посредством не соответствующей правде информации, распространяемой СМИ, телеканалами, и естественно, усилиями сильной армянской диаспоры. И это несмотря на то, что Азербайджан делал большую работу во Франции в культурной, образовательной и гуманитарной сферах.

«Никто во Франции не знал про Ходжалинский геноцид, про оккупацию азербайджанских земель, а те, кто сочувствовали Азербайджану и знали правду, предпочитали отмалчиваться,» говорил он.

По материалам АМИ Тренд

[Мы из Мегри]

Жилые дома и мечети старой Шуши в графике Э.Авалова 

 

Оригинальные и своеобразные рисунки и акварели Эльтурана Авалова сразу были замечены в художественной среде и привлекли внимание любителей и ценителей азербайджанского искусства.

Его персональные выставки проводились во многих городах мира, в том числе в Баку (1985, 1994, 2005 годах), в Москве (1986 г.), в Турции (1999 г.). В 2003 году Э. Авалов был удостоен звания профессора.

Авалов является автором книг под названием — «Архитектура города Шуши» (1977 г.), «Эльтуран» (1986 г.), «Глазами архитектора» (1978 г.). В 1991 году был удостоен звания «Заслуженный деятель Искусств Азербайджанской Республики».

В данном материале — достопримечательности г.Шуша, в частности жилые дома известных шушинцев, мечети и тд. Однажды художник признался, что часто рисовал Шушу по собственным воспоминаниям.

ГАЛЕРЕЯ:

Гянджинские врата

Верхняя мечеть Говхар Аги (позднее краеведческий музей)

Вид верхней мечети Говхар Аги

Дом Мехмандаровых

Башня Кара беюк ханум

Галерея Туршсу

Вид на баню

Балкон дома в квартале Джулфалар

Дом Бюль-бюля

Дом Узеира Гаджибекова

Дом Хана Шушинского

Дом ханской дочери Натаван

Дом Зохраббековых

Дом Мехмандаровых

Дом купца Мешади Таги

Каравансарай Мешади Шукюра

Нижняя мечеть

Медресе Молла Панаха Вагифа

Нижняя мечеть Говхар Аги

Мечеть квартала Мамайи

Мечеть квартала Саатлы

Шейтанбазар

Шейтанбазар

Шейтанбазар

Мавзолей Молла Панаха Вагифа

[Мы из Мегри]

Первая Карабахская война глазами журналистки Татьяны Чаладзе в 1992-93 гг.

 

За годы армяно-азербайджанской войны, слово “Карабах” стало нарицательным символом крови, горя, смерти. С Карабахом журналистка Татьяна Чаладзе была знакома не понаслышке.

Чаладзе родилась в Калининской области. Она некоторое время была редактором газеты “Балтийское время” — органа Народного фронта Латвии, а также независимой газеты “Латвияс Лайке”. Журналистский интерес привел ее в 1992 году в Азербайджан, который уже был полностью втянут в войну с Арменией.

По линии Министерства обороны республики Т.Чаладзе отправилась в зону боевых действий. По возвращении в Ригу весь шестнадцатиполосный специальный выпуск “Балтийского времени” был посвящен полностью Азербайджану и карабахской проблеме. Запечатленные фотообъективом мгновенья войны, героизм азербайджана, на смерть борющихся против армянских оккупантов – эти фотографии были распространены ею в Прибалтике.

Читайте также: “С нами Аллах и два пулемета…” – воспоминания Т.Чаладзе о карабахской войне 1990-х

Чаладзе неоднократно возвращалась в Азербайджан. Она собирала материалы, писала фронтовые очерки. Чаладзе в последние годы жизни являлась корреспондентом газеты “Бакинский рабочий”.

Скончалась журналистка в 2017 году, за три года до того, как Азербайджан освободил свои территории от армянской оккупации во время второй Карабахской войны.

В данном материале — фотографии Т.Чаладзе, сделанные во время первой Карабахской войны в 1992-93 гг.

ГАЛЕРЕЯ:

 

 

[Мы из Мегри]

Азербайджанские саперы на фронте

Акиф Исмаилов

Военные фельдшеры

Газах

Город Газах на границе Азербайджана и Армении

Капитан Нагиев

Капитан Ширинов

Командир М.Гаджиев

Командир ракетного дивизиона Насим Гулиев

Крестьянин на границе Азербайджана и Армении

Майон Магомед Мамедов

Полковник Курбан Курбанов

Полковник С.Шабанов

Полковник Теймуров

Представители Красного Креста

Сардар Гамидов — глава ИВ Тертерского района Азербайджана

Связисты

Тертерский батальон

Хирург военного госпиталя Андрей Панкратьев

 

[Мы из Мегри]

Воспоминания последнего директора исчезнувшего Музея хлеба в Агдаме

 

Впервые Музей хлеба открылся в немецком городе Ульм в 1955 году. Второй такой музей открылся в Азербайджане, в Агдаме. Идея создания музея принадлежит работавшему в 1982 г. Первым секретарем районного комитета партии Садыгу Муртузаеву. В 1983 г. музей принял своих первых посетителей.

Агдамский Музей хлеба был первым таковым в Советском Союзе — в Ленинграде Музей хлеба был организован лишь в 1988 г.

Музей жил очень насыщенной жизнью. Сюда привозили школьников со всей республики, проводились тематические конференции, различные мероприятия. Музей нравился всем без исключения.

В советское время журнал «Вокруг Света» писал о музее: «На фасаде здания, сверху донизу, ажурные переплетения орнамента и два мозаичных панно — колосья пшеницы и солнце. Внутри цветные витражи, потолок из светлых и темных деревянных квадратиков, приглушенное освещение… Ощущаешь некоторую торжественность…»

Директор музея в то время, Ниязи Гулиев (1987-1988), рассказывал журналу: «Взгляните (показывает журналисту витриру, где под стеклом хранятся обугленные зерна пшеницы). Они намного старше египетских пирамид… Их нашли при раскопках в местечке Чалагантепе близ Агдама. А подарил их музею ученый-селекционер, создавший не один сорт твердой пшеницы для республики, академик Имам Дашдемирович Мустафаев.»

Гулиев вспоминал, как однажды в музей пришел восьмидесятисемилетний Исмаил Мамедов из села Агамалы, и принес кир-кире (ручные каменные жернова) XVII века. «Пусть люди смотрят и понимают, как доставался тогда хлеб«, — сказал старожил».

Шел 1988 год, и тогда еще никто не подозревал с чем Азербайджану придется столкнуться через пару лет. Музею хлеба в Агдаме оставалось «жить» совсем недолго…

Воспоминания Хафиза Алиева, последнего директора Музея хлеба

 

Хафиз Алиев (третий слева) Хафиз Алиев (первый слева)

Последним директором агдамского Музея хлеба был Хафиз Алиев. До начала работы в музее, он преподавал историю в профтехшколе №130 в селе Хындырыстан Агдамского района. В ноябре 1987 г. Алиев начал работать научным сотрудником в музее, а с августа 1988 г. стал директором музея.

«С первого же дня открытия, музей вызвал большой интерес, и всегда привлекал к себе внимание. Сюда приезжали со всего Советского Союза, и даже пытались перенять наш опыт, чтобы открыть похожие музеи в своих республиках«, — рассказывал Х.Алиев в интервью AzerHistory.

Он вспоминал, что в конце 1980-х к Музею хлеба большой интерес проявляли приезжие гости из Японии, США, Турции, Германии, Израиля, Италии, Испании, Австрии, Афганистана.

«Когда я стал директором музея, он был в очень хорошем состоянии. Не было и дня чтобы музей не посещали туристы«, — рассказывал Алиев. «Работа по пополнению музея новыми экспонатами проводилась постоянно«.

В комплекс музея входил и караван-сарай. В советское время караван-сарай на территории т.н. «Мельничного двора» («Dəyirman həyəti») был приспособлен для жилья и передан местным жителям. В 1987 г. мельница была полностью приведена в рабочее состояние, и в штатное расписание музея включили необычную штатную единицу – мельника. Целью работы этого сотрудника было сохранение мельницы в рабочем состоянии для того, чтобы иметь возможность представлять гостям готовую продукцию.

Хафиз Алиев отмечал, что наиболее яркие его воспоминания о времени работы в Музее хлеба связаны со старой мельницей: «День, когда была восстановлена и начала работать старая мельница, которая долгие годы служила людям, всегда живет в моей памяти, как самая яркая страница…»

Кафе «Сюнбюль» при Агдамском музее хлеба

Начавшаяся Карабахская война между Арменией и Азербайджаном не обошла стороной Музей хлеба в Агдаме.

Слово Хафизу Алиеву: «Эвакуация исторических памятников и музейных экспонатов должна была проводиться по приказу Министерства культуры. Во время первой Карабахской войны в Азербайджане был хаос. Именно поэтому не были эвакуированы не только экспонаты Музея хлеба, но и других музеев…»

 

Он вспоминал: «Первый ракетный снаряд попал в Музей хлеба в мае 1992 г., но больших разрушений не было. Нам удалось обезвредить этот снаряд с помощью военнослужащих.»

В начале августа 1992 года город Агдам был подвергнут мощному ракетному и артиллерийскому обстрелу со стороны сел бывшего Аскеранского района, в результате – одна из ракет попала в Музей хлеба. Именно этот снаряд положил конец существованию музея.

«В результате административное здание Музея хлеба полностью сгорело, а вместе с ним и экспонаты,» — рассказал Хафиз Алиев.

Некоторые экспонаты из музея удалось вывезти до захвата Агдама армянами. Среди них был и опалённый войной хлеб блокадного Ленинграда, который привезла женщина-хлебопёк Галина Канаева, пережившая блокаду. В 2020 году в результате второй Карабахской войны Азербайджан освободил свои территории оккупированные армянами, включая город Агдам.

Музей хлеба в Агдаме (годы оккупации) Музей хлеба в Агдаме (годы оккупации) Президент Азербайджана Ильхам Алиев и Хафиз Алиев (слева) в освобожденном Агдамском районе. 2021 г.

[Мы из Мегри]

Кварталы и площади старой Шуши в графике Эльтурана Авалова

 

В советское время, оригинальные и своеобразные рисунки и акварели Эльтурана Авалова сразу были замечены в художественной среде и привлекли внимание любителей и ценителей азербайджанского искусства.

Его персональные выставки проводились во многих городах мира, в том числе в Баку (1985, 1994, 2005), в Москве (1986 г.), в Турции (1999 г.).

Э.Авалов изображал как города (Баку, Шуша), так и делал иллюстрации к литературным произведениям азербайджанских, русских и европейских классиков.

В данном материале — его иллюстрации кварталов в г. Шуше (Карабах). Как-то раз, художник признался, что часто рисовал Шушу по собственным воспоминаниям.

ГАЛЕРЕЯ:

Квартал Чель-гала

Квартал Сеидли

Квартал Сеидли

Квартал Мирджанлы

Квартал Чухур мехелле

Площадь Чухур мехелле

Площадь в квартале Чель-гала

Улица в квартале Чель-гала

Квартал Гаджи Юсифа

Квартал Гаджи Юсифа

Квартал Гаджи Юсифа

Квартал Гаджи Юсифа

Квартал Джулфалар

Квартал Кочарли. Особняк Джафаргулу хана

Квартал Мамайи

Квартал Мамайи

Квартал Мирджанлы

Квартал Мардинли

Нижние кварталы в Шуше

Песчаная площадь

[Мы из Мегри]

Азербайджанский Зангезур 1950х-1960х гг.

 

В данной подборке — фото азербайджанской провинции Зангезур, принадлежавшей с 1920-х годов искусственно созданной Армении.

Фотографии были сделаны Всеволодом Тарасевичем (1919-1998) и Борисом Вдовенко (1909-1995).

Тарасевич — классик советского фотоискусства, был одним из первых фотографов, ставших снимать на цветную пленку в 1954-1955 годах. Борис Вдовенко был советским фотожурналистом, военным фотокорреспондентом, добровольцем, прошедшим Великую Отечественную войну.

Зангезур 1950х-1960х гг.:

Поселок горняков в Зангезуре, фото коца 1950-х годов

Селения в Зангезуре. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Селения в Зангезуре. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Виды Зангезура. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Виды Зангезура. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Вид пещер в горах Зангезура. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Вид пещер в горах Зангезура. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

 

 

[Мы из Мегри]

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Окрестности города Герюсы. Фото Бориса Вдовенко 1961 года

Вид на Герюсы. Фото 1966 года

Окрестности Герюсы. Фото Всеволода Тарасевича 1967 года

Окрестности Герюсы. Фото Всеволода Тарасевича 1967 года

Окрестности Герюсы. Фото Всеволода Тарасевича 1967 года

Окрестности Герюсы. Фото Всеволода Тарасевича 1967 года

Окрестности Герюсы. Фото Всеволода Тарасевича 1967 года

[Мы из Мегри]

Азербайджанский Агдам до армянской оккупации

 

Был в Азербайджане красивый город Агдам. Про него знали даже в России и других бывших союзных республиках.

После карабахской войны между Арменией и Азербайджаном, от него остались лишь руины.

Этот чудесный город, шумный и красивый, в котором бурлила жизнь и в котором проживало 50 тысяч жителей, к началу XXI в. превратился в город-призрак.

Читайте также: Город, которого нет: эпитафия Агдаму

АГДАМ ДО АРМЯНСКОЙ ОККУПАЦИИ:

[Мы из Мегри]

Раздел земель: Об установлении азербайджано-грузинской границы (1920–1922 гг.)

 

С.Мустафаева

После распада Российской империи и прихода в октябре 1917 г. большевиков к власти, на Южном Кавказе были образованы несколько независимых республик. Рубежи новых государственных образований не были определены, поэтому главной проблемой, которую необходимо было решить, являлся вопрос об установлении границ между республиками.

Азербайджанская Республика получила территории, не соответствующие ее этническому составу, так как границы между вновь образованными республиками фактически устанавливались «методом захвата», а учитывая факт наличия в Грузии и Армении национальных военных кадров и малочисленность их в Азербайджане, ставший реальностью вследствие проводимой царским правительством политики «недоверия» по отношению к мусульманским народам, становится ясно, на чьей стороне была реальная сила.

Сложившиеся условия ставили мусульманское население Закавказья, в большинстве своем азербайджанцев, в невыгодное положение. Территориальные притязания некоторых Закавказских республик привели к конфликтам и даже войнам.

 

Для урегулирования пограничных конфликтов между Закавказскими республиками созывались совещания, конференции. Однако, несмотря на все это, пограничные споры не были окончательно разрешены и остались в наследство уже Закавказским советским республикам. Территориальные конфликты с первых дней их образования разгорелись с новой силой, не помогла и идея «братства» между советскими республиками Закавказья. Взаимоотношения между республиками носили противоречивый характер.

До советизации между Азербайджаном и Грузией существовали следующие спорные территории:

— Закатальский округ; населен был «лезгинами и азербайджанскими тюрками и немногими грузинами, принявшими мусульманство (то есть ингилойцами)».

— Сигнахский уезд, «западная часть которого исключительно грузинская, восточная же степная населена азербайджанцами».

 

— Караязская степь, «к востоку от Тифлиса, находящаяся в Тифлисском уезде и заселенная азербайджанцами».

— Борчала, «заселенная на севере грузинами (4,000), на юге армянами (38,000), средняя же часть его вплоть до гра- ницы Ахалцыхского уезда – азербайджанскими тюрками (34,000)».

— Ахалцыхский уезд; населен был 10,000 православными грузинами, 23,000 армянами и 52,000 мусульманами.

— Юго- западная часть Кавказа – Батумская и Карсская области; «район заселен почти исключительно мусульманами-тюрками, курдами, лазами и грузинами, принявшими мусульманство (225 тыс.), армянами, составляющими почти исключитель- но городское население (11 тыс.), грузин же не более 9,000 и русских 26 тыс.». Закатальский округ находился под администрацией Азербайджанской Республики. Сигах и Караязы находились под властью Грузии. Территория Борчалы в декабре 1918 г. была поделена между Грузией и Арменией.

С целью привлечь на свою сторону независимую еще Грузию, а впоследствии установить здесь большевистский режим, Россия идет весной 1920 г. на сближение с ней и принимает все предъявленные условия. В результате 7 мая 1920 г. в Москве между РСФСР и Грузинской Демократической Республикой был подписан мирный договор.

По этому договору была установлена государственная граница между Грузией и Россией: от Черного моря по реке Псоу до горы Ахахча, через гору Ахахча и гору Агапет и по северной границе бывших губерний Черноморской, Кутаисской и Тифлисской до Закатальского округа и по восточной границе этого округа до границы с Арменией.

 

Кроме того, согласно статье «Россия обязуется признать безусловно входящими в состав грузинского государства, кроме отходящих к Грузии в силу пункта 1 статьи III настоящего договора частей Черноморской губернии, нижеследующие губернии и области бывшей Российской империи: Тифлисскую, Кутаисскую и Батумскую со всеми уездами и округами, составляющими означенные губернии и области, а также округа Закатальский и Сухумский».

12 мая 1920 г. подписывается дополнительное соглашение к данному договору между РСФСР и Грузией, I статья которого гласит: «Вопрос о спорных местностях на границе между Грузией и Азербайджаном и в Закатальском округе передается на разрешение смешанной комиссии, образуемой из представителей правительств Азербайджана и Грузии в равном количестве под председательством представителя РСФСР. Все решения этой комиссии будут признаваться для себя обязательными правительствами Азербайджана и Грузии».

Таким образом, Азербайджанская ССР отстояла свои права на Закатальский округ, опираясь на фактор культурной и религиозной близости местного населения к азербайджанцам. При посредничестве Москвы 12 июня 1920 г. на станции Акстафа между Азербайджанской Социалистической Советской Республикой и Грузинской Демократической Республикой был заключен договор о мире и дружбе.

 

Согласно II статье: «Границей между АССР и ГДР является линия: административная граница между Борчалинским и Казахским уездами, начиная от Армянской зоны, идущая через гору Поверчаш, далее через гору Вартиш по административной границе в северо-восточном направлении до родников, что находится в двух верстах юго-восточнее горы Кизил-Кая, оттуда по условной линии по восточному скату хребта гор Тарс и Баба-Кяр через середину Красного моста, далее по старой границе, идущей по реке Храм и Куре, затем по середине Пойлинского моста, оттуда в северо-восточном направлении по старой административной границе до хребта Яилагджих, далее на юго-восток по старой админи- стративной границе до южной оконечности отрога горы Палан-Тюкен, затем на северо-восток по административной линии до границы Закатальского округа».

По III статье «Зоны перед Красным и Пойлинским мостами, а также левый берег реки Куры на территории Азербайджана признаются в течение одного года cо дня подписания настоящего договора нейтральными…».

В IV статье указывалось, что в «…нейтральных зонах не могут быть возводимы никакие укрепления и не могут быть введены войсковые части; администрация и управление остаются азербайджанские».

Согласно V статье: «Красный мост со стороны Грузинской территории охраняется грузинской стражей, а со стороны Азербайджанской азербайджанской стражей, причем Грузии предоставляется право свободного пользования мостом для сообщения с горами Тарс и Баба-Кяр».

VI статья касалась Закатальского округа: «Вопрос о Закатальском округе передается на разрешение арбитражной комиссии, предусмотренной заключенным между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Грузинской Демократической Республикой от 12 мая 1920 г. дополнительным соглашением. До разрешения указанного вопроса в арбитражной комиссии ни одна из договаривающихся сторон не вправе вводить в Закатальский округ согласно пункту второму московского дополнительного соглашения от 12 мая 1920 г. новые войсковые части».

Ради справки необходимо отметить, что вопрос о принадлежности Закатальского округа (более 90 % населения мусульмане) был решен еще в первые месяцы существования независимых государств на Южном Кавказе. Согласно желанию населения Закатальского округа, выраженному в телеграмме Местного Национального комитета от 28 июня 1918 г., постановлением правительства Азербайджана 30 июня 1918 г. округ был присоединен к Азербайджану. В 1919 г. округ был преобразован в Закатальское губернаторство. Взамен вопрос о Борчалы остался открытым.

 

В июне 1920 г. грузинское правительство через своих офицеров и войсковые части, заранее проникших в пределы Закатал, вновь попыталось присоединить эти земли к Грузии. Грузинские офицеры разбрасывали прокламации от имени Грузинского командования с призывом к отторжению Закатальского округа от Советского Азербайджана и присоединению к Грузии. В нарушение Акстафинского договора в нейтральную зону (у Красного моста) были введены грузинские войска. Нарушив условия договора, накануне своего падения, меньшевистское правительство Грузии 21 февраля 1921 г. приняло Конституцию, где имелась статья о предоставлении автономного статуса Аджарии, Абхазии и так называемому «Саингило», то есть Закатальскому округу.

Согласно постановлению конференции, проходившей в Тифлисе в июне 1921 г., по урегулированию внутренних границ Закавказских республик относительно спорной территории Борчалинского уезда, решено было на определенной части Борчалинского уезда провести опрос среди населения, для того чтобы выяснить, желают ли они присоединиться к ССР Грузии или к ССР Армении. Таким образом, несмотря на то что средняя часть Борчалинского уезда была сплошь заселена азербайджанцами, вопрос о присоединении к Азербайджану каких-либо территорий даже не был поставлен на рассмотрение.

 

После советизации в феврале 1921 г. Грузии территориальные споры между Азербайджаном и Грузией в дальнейшем решались на конференциях и заседаниях комиссий. Однако первоначально решался вопрос о фактическом пользовании землей той или другой стороной, а не устанавливалась государственная граница.

В постановлении конференции по урегулированию внутренних границ Закавказских республик относительно пограничной линии между Азербайджаном и Грузией, подписанном Ф.Махарадзе и Н.Наримановым в г. Тифлисе 5 июля 1921 г., отмечалось, что «По вопросу о Закатальском округе конференция постановляет: Социалистическая Советская Республика Грузия отказывается от всяких претензий на Закатальский округ в пределах государственных границ, о чем Ревком Грузии издает соответствующую декларацию.»

[Мы из Мегри]

Таким образом, после советизации Грузия надеялась реализовать свои планы относительно Закатальского округа, но опять безрезультатно. После вышеуказанного постановления этот вопрос был решен окончательно – Закатальский округ остался в составе Азербайджана. Декларация об отказе Грузии от претензий на Закатальский округ была принята 28 июля 1921 года.

 

Из протоколов двух заседаний 27 и 28 июля 1921 г. в Акстафе Особой Смешанной комиссии, органа, созданного для урегулирования внутренних пограничных линий между Грузией и Азербайджаном, видно, что были разногласия относительно постановления от 5 июля 1921 года.

Грузинские представители считали, что комиссия должна обследовать весь Караязский регион и точно выяснить на месте фактическое владение Казахского уезда и отвести им территории фактического владения. Азербайджанский представитель заявлял, что это не дело Смешанной комиссии, обязанности которой явствуют из примечания, что комиссии подлежит установить только границы в пределах, указанных во втором пункте постановления. Из документов комиссии явствует, что эти разногласия продолжались и в последующих заседаниях.

На заседании комиссии, проходящей 8 октября 1921 г. в г. Казахе, за исходные данные о фактическом пользовании тем или иным участком комиссия решила принять данные довоенного времени, времени нормальных экономических взаимоотношений, с теми поправками, которые комиссия найдет нужным принять на месте.

 

Член азербайджанской делегации М. Шихлинский подписал протокол со следующими оговорками: 1) точное разграничение произвести по признакам фактического владения 1913 г.; 2) в основу точного разграничения, то есть восстановления, существовавшего до 1918 г., положить лишь признаки фактического владения, а не разные документы, ибо комиссия устанавливает не права собственности той или другой стороны, а просто удовлетворяет насущную потребность граждан в отношении земель и других угодий.

После обследования района, начиная от Красного моста на реке Храм до Арам-Дара включительно, Смешанная комиссия по вопросу об установлении линии разграничения между АССР и ССРГ в конечном итоге приняла, согласно протоколу от 8 ноября 1921 г., линию разграничения земель. Таким образом, согласно данному протоколу территория от Пойлинского моста до ст. Беюк-Кясик включительно отошла к Азербайджану.

Однако в дни пребывания Председателя Исполнительного комитета Азербайджана М.Гаджиева в Тифлисе между ним и председателем Революционного комитета Грузии Б. Мдивани по вопросу об установлении внутренних границ между Азербайджаном и Грузией 15 ноября 1921 г. подписывается новое соглашение, в котором была представлена пограничная линия между этими государствами.

Из доклада председателя азербайджанской делегации по установлению границ между АССР и ССРГ А. Аббасова видно, что данное соглашение было признано недействительным, и поэтому было принято решение продолжить работу Смешанной комиссии.

Осенью 1921 г. возник спор между Азербайджаном и Грузией из-за Караязского леса. В 1921 г. подписывается специальное соглашение о предоставлении Караязского леса в распоряжение казахских крестьян, но грузинская сторона не опубликовала текст этого соглашения и начала рубку леса. Азербайджанское правительство неоднократно заявляло о незаконности проводимых как представителями отдельных грузинских учреждений, так и войсковыми частями РСФСР лесных заготовок в Караязском районе. Грузинское правительство в свою очередь считало этот вопрос открытым до окончания работ Смешанной комиссии.

Председателем азербайджанской делегации в Тифлисе была получена справка из протокола заседания Пленума Кавказского бюро от 8 декабря 1921 г. о принадлежности Караязских лесов АССР. Им было возбуждено ходатайство: либо прекратить дальнейшую работу по заготовке дров грузинской стороной, либо перенести эту работу за 17 канаву в сторону Тифлиса. Результат этого ходатайства вошел в протокол от 9 января 1922 г., по этому протоколу представители Грузии соглашались прекратить заготовку дров в Караязском лесу не раньше 1 марта 1922 г.

25 декабря 1921 г. Смешанной комиссией были обследованы степи: Чатминская, части Ширакской и Эльдарской до урочища Кесаман. Результаты обследования этого региона вошли в акт от 27 декабря и протокол от того же числа. Проведение линии разграничения между Азербайджаном и Грузией в части Эльдарской степи, как тесно связанное с разрешением политического вопроса, было оставлено открытым.

 

Явное беспокойство чувствуется в записке председателя азербайджанской делегации А. Аббасова, представленной им в народный комиссариат иностранных дел Азербайджанской республики от 21 января 1922 г., в которой в частности затрагивался вопрос о Чатминской степи – «Степь находится в смешанном пользовании. Большинство южных мусульманских ятагов разорены и никем не заняты. В северо-восточной от Каджаристба части степи ятаги в пользовании грузин-скотоводов. В западной и северной части несколько ятагов в пользовании грузин-скотоводов, остальные азербайджанцев.»

М.Шихлинский высказал свое мнение 5 февраля 1922 г., находя, что эта степь должна остаться за азербайджанскими скотоводами. По настоянию грузинской делегации, не имеющих весомых аргументаций, комиссия разделила Чатминскую степь на две половины, с предоставлением северо-восточной части Грузии, а юго-восточную часть Азербайджану.

М.Шихлинский не был согласен с этим на основании того, что «вся Чатминская степь целиком входит в пределы Казахского уезда Гянджинской губернии (и до 1914 г. находилась в руках азербайджанских скотоводов)…», что устанавливаемая комиссией искусственная линия разграничения по равнинной местности не может служить естественной границею...». Он предлагал бы установить в отношении Чатминской степи следующую линию разграничения; «от вершины горы Аладжиги провести в северо-восточном направлении линию к реке Иоре, отсюда линия должна идти по реке Иоре до горы Дали- Даг и далее по границе Елисаветпольской губернии».

15 февраля А. Аббасовым и М. Шихлинским был сделан подробный доклад о работах комиссии. Председатель азербайджанской делегации А.Аббасов считал необходимым обратить внимание наркомата иностранных дел на скорое разрешение следующих, не терпящих отлагательства вопросов, в противном случае работа комиссии потеряет всякое свое значение как для АССР вообще, так и для населения Казахского уезда в частности:

— Снять охрану Пойлинского моста.

— Запретить грузинской стороне вести заготовку дров в Караязском лесу после 1 марта.

— Предложить через АЗЦИК Казахскому уездному исполнительному комитету принять в свое фактическое ведение и владение отошедшие к территории Казахского уезда районы.

— Командировать землемера для установления межевых знаков по линии достигнутого соглашения.

Необходимо, чтобы о достигнутом соглашении было бы обнародовано как Азербайджанским правительством, так и Грузинским правительством, для всеобщего сведения.

Интерес представляет ходатайство народного комиссара иностранных дел Грузии в Народный комиссариат иностранных дел АССР от 27 февраля 1922 г.: «…По последнему постановлению о границе между Советскими Республиками Азербайджан и Грузия, к Азербайджану отошла часть Караязского района, где расположен целый ряд памятников грузинской культуры… Нарком просвещения Грузии ходатайствует, чтобы этот район, весь усеянный руинами, был присоединен к территории Грузии».

 

В постановлениях конференций и в документах комиссий, созданных для урегулирования границ между Азербайджаном и Грузией, говорится об установлении границ фактического владения. Однако параллельно во всех переписках, документах о перемещении тех или иных территорий, согласно работе комиссии, говорится как об изменениях государственной границы. Следовательно, территориальные вопросы к 1922 г. были решены следующим образом: Закатальский округ остался в составе Азербайджана; Сигнах, Борчалинская область, часть Караязской степи и Ахалцых были переданы Грузии.

Согласно объяснительной записке от 24 октября 1922 г. к карте Государственных границ АССР, граница с Грузией была следующей:

«а) Государственная граница АССР с ССРГ на протяжении между горой Мочхал и г. Эйляр-оуги (граница Эльдарской степи) совпадает с бывшей административной границей, отделяющей Закатальский округ и северо-западную часть Елисаветпольской губернии от Сигнахского уезда Тифлисской губернии. Начало свое берет от г. Мочхал, спускаясь в юго-западном направлении вниз по течению реки Мазым-чай – пересекает дорогу Логодехи-Белоканы и, пройдя немного по той же реке, у развалин кр. Мацлис-Цихе, перебрасывается в западном направлении на реку Абжит, по которой следует далее и по рекам Таран-Кобу и Алазани до места впадения реки Джеганлы-арх в Алазань, откуда направляется на город Архилос-Коло-2449 по хребту Каш, пересекая гор. Зильча-Касматка-2800, выходит на реку Алазань у З. Бина-Заган. Далее следует вниз по течению р. Алазани до встречи с каналом Егуч-арх, следует по этому каналу до встречи его с дорогой у р. Иоры, пересекает дорогу и р. Иору и, направляясь далее на юго-запад – упирается в хребет Палан-Тюкян. По последнему далее следует до г. Эйляр (грани- ца Эльдарской степи);

б) Государственная граница между АССР и ССРГ на протяжении между гор. Эйляр-оуги и Красным мостом на р. Храм установлена и указана в протоколе Особой Смешанной комиссии от 28 января 1922 г.».

В этой объяснительной записке к карте государственных границ Азербайджана делается ссылка на протокол Особой Смешанной комиссии. Все это говорит о том, что линия разграничения территорий между Азербайджаном и Грузией, установленная Особой Смешанной комиссией, была принята как государственная граница между этими республиками.

22 августа 1922 г. распоряжением Закавказского Чрезвычайного комитета в течение 24 часов упразднялись пограничные заставы; в указанный срок объявлялись вполне свободными все внутренние границы; внешними границами должны были считаться границы Турции и Персии. Это распоряжение должно было смягчить пограничные споры между южно-кавказскими республиками. Однако, несмотря на вышеуказанное решение, пограничные споры продолжали существовать.

 

Таким образом, территориальные вопросы между Азербайджаном и Грузией решались на конференциях и созданных ими комиссиях из представителей обеих республик, естественно, не без участия России. В результате работы комиссии, созданной для урегулирования границ между Азербайджаном и Грузией, к началу 1922 г. была установлена государственная граница между этими республиками. В декабре 1922 г. был образован СССР, и территориальные вопросы стали решаться непосредственно из Москвы.

По материалам «Вестей Волгоградского государственного университета»

[Мы из Мегри]

Кельбаджар, 1993: Эвакуация мирных жителей ценой жизни солдат

 

М.Велимамедов

В феврале 1993 года после захвата армянскими войсками дороги Тертер-Кяльбяджар основные события начали развиваться вокруг блокированного противником Кяльбяджарского района Азербайджана. В соседнем Лачинском районе на удалении более 60 км в отрыве от границы с Кельбаджарским районом вела оборонительные бои 701-я мотострелковая бригада (МСБр).

701-я бригада находилась на северной части Лачинского района, на так называемом Лачинском коридоре, на рубежах, где её в октябре 1992 г. застало прекращение активных боевых действий в районе Лачинского коридора. Штаб бригады располагался в н/п Кюрдгаджи Лачинского района.

До 13 февраля 1993 г. снабжение Кельбаджарского района, северной части Лачинского района и 701-й бригады осуществлялось по дороге Тертер —Кельбаджар. Восточная часть административной границы Кельбаджарского района примыкала к Агдеринскому району, и дорога вся контролировалась азербайджанскими войсками.

5 февраля 1993 г. армяне перешли в наступление в Агдеринском районе. В первый же день им удалось захватить несколько населенных пунктов. Перебросив подкрепления в Агдеринский район, азербайджанским войскам удалось отбить большую часть потерянных позиций. Однако, проведя перегруппировку, армянские войска продолжили наступление и смогли к 15 февраля 1993 г. заново захватить все те же села, а также выйти к Сарсангскому водохранилищу и, переправившись через реку Тертер в районе села Вагуас, перекрыть дорогу Тертер —Кельбаджар.

 

Продолжая наступление, к 25 февраля 1993 г. армянские войска заново захватили большую часть Агдеринского района, отодвинув фронт к самому г. Агдере и заблокировав Кельбаджар.

Захватив Сарсангское водохранилище и перекрыв дороги, ведущие в Кельбаджарский и Лачинский районы, армяне полностью блокировали 701-ю МСБр в Лачинском районе, которая оказалась зажатой справа Вооруженными силами Армении, с фронта и левого фланга армянскими войсками в Карабахе, с тыла — цепью Муровдагского горного хребта.

701-я МСБр  занимала оборону на севере Лачинского района: слева выс. Делидаг — село Алхаслы; справа села Феррадж-Тахтабаши; с передним краем обороны село Алхаслы — выс. Гочаз — село Тигик-1 — село Фарадж, сосредоточив свои основные усилия в направлении населенных пунктов Лачин — Кюрдгаджи.

 

3-й батальон бригады численностью 473 человека, вооруженный стрелковым оружием, выведенный из прямого подчинения бригады, был переформирован в пограничный отряд, нёсший службу на государственной границе Азербайджана с Арменией, на участке Кельбаджарского района. Переформированный в пограничный отряд, он был растянут на 110 км. с заставами Гарагая, Союдлю, Кюрдюрду, Октябрь, Айрум, Йеллидже, Дикюрд, Зейлик, Агдуздаг, Тахта.

1-й МСБ 701-й МСБр численностью 130 человек занял оборону на господствующих высотах у н/п Чарекдар, на границе Агдеринского и Кельбаджарского районов, взяв под контроль дорогу Агдере — Кельбаджар.

С 15 февраля 1993 г., ввиду захвата армянами основного наземного маршрута, пролегающего вдоль Сарсангского водохранилища, руководство Минобороны Азербайджана вынуждено было обеспечивать 701-ю бригаду посредством вертолетов. Снабжение через высокогорные перевалы Муровдагского хребта, труднопроходимые зимой и ранней весной, было практически невозможным и вертолеты стали единственным средством перевозок всего необходимого.

В этих условиях основная тяжесть по снабжению Кельбаджарского района (примерно 50 тыс. жителей), жителей северной части Лачинского района и 701-й МСБр легла на пилотов вертолетов. Для снабжения жителей района и бригады была выделена группа из 10 транспортных вертолетов Ми-8. В разгар боевых действий транспортные вертолеты гражданской авиации совершали ежедневно до семи вылетов в Кельбаджарский район, доставляя личный состав для защиты и спасения мирного населения от наступающего противника, необходимые припасы, вывозили женщин и детей, спасая их от смерти и пленения, а также эвакуировали раненых солдат.

 

В середине марта 1993 г. в Кельбаджарском районе из местного населения был спешно собран отряд добровольцев, который стал 6-м батальоном. Времени для обучения не было, поэтому отряды самообороны данного батальона сразу разместили на позициях у н/п Нарештар, Мерджимек, Аггая и Агдабан, граничащих с Агдеринским районом.

В начале марта 1993 г. командир 701-й МСБр вертолётом прибыл в Баку и доложил министру обороны генерал-майору Дадашу Рзаеву, что нужны срочные меры по обороне Кельбаджарского района. Он сообщил при этом, что Кельбаджар уже сейчас теоретически проигран. Единственный выход из этого положения — это приказ на вывод 701 МСБр из Лачинского района в Кельбаджарский район. В ответ министр обороны приказал командиру бригады не паниковать, что армянские войска никогда не пойдут на Кельбаджар, расположенный за пределами Нагорного Карабаха, из-за страха вызова международного скандала.

По просьбе комбрига в Кельбаджарский район министр обороны отправил оперативную группу из пяти офицеров для изучения обстановки. Также 22 марта 1993 г. минобороны подписало приказ о формировании в Кельбаджарском районе Отдельного горнострелкового полка из местного населения. Командиром полка назначили начальника полиции района полковника полиции Низами Мамедова.

 

Захват Кельбаджарского района — это был просчет, допущенный руководством Азербайджана во главе с президентом Абульфазом Эльчибеем. Ради справедливости надо отметить, что в своем интервью телеканалу АНС в апреле 2000 года Абульфаз Эльчибей признал, что несёт ответственность за оккупацию Кельбаджарского района и принес свои извинения его жителям.

Захват армянами Кельбаджарского района, находящегося за пределами Карабаха, исключался. Правительство считало, что из-за дипломатических издержек армянское командование не пойдёт на захват района, находящегося за пределами Нагорного Карабаха. Поэтому Министерством обороны было принято неправильное решение по обороне района. Вследствие всего этого захват противником Кельбаджарского района был предрешен заранее.

 

Если во второй половине марта 1993 г. ещё делались какие-то попытки по созданию обороны района со стороны Карабаха, то по организации обороны района вдоль государственной границы с Арменией Министерством обороны никаких шагов не предпринималось. Сама возможность захвата Кельбаджарского района со стороны Армении не допускалась в принципе. Не допускалась возможность наступления армянских войск на район (даже после начала наступления противника руководство Азербайджана в течение 2—3 дней считало это очередной провокацией).

Вот как вспоминал эти события начальник штаба 701-й МСБр полковник-лейтенант Айдын Шириев: «Захват Кельбаджарского района произошел из-за того, что его защиту никому не поручали. 701-й бригаде перед самым наступлением противника добавили к северо-западной части Лачинского района защищать еще 1/3 территории Кельбаджарского района, а 2/3 территории Кельбаджарского района вообще ни за кем не закрепили. При таком гибельном просчете руководство минобороны Азербайджана с началом оккупации Кельбаджарского района противником должно было сразу уже после первого боя 26 марта 1993г. вывести 701-ю бригаду из Лачинского района для обороны Кельбаджарского района, как им предлагал за 40 дней ранее письменно и устно полковник Ганизаде. Прогнозы комбрига сочли преувеличенными: ваша позиция нам ясна, не впадайте в панику, армяне на международный скандал никогда не пойдут, Кельбаджар — это не Нагорный Карабах».

В начале марта 1993 г. закрепившись на захваченных позициях в Агдеринском районе, армяне сосредоточили основные силы в направлении Кельбаджарского района. Для захвата Кельбаджара и северной части Лачинского района армянским командованием была собрана многочисленная группировка войск, в том числе были переброшены войска с других участков фронта.

Закончив перегруппировку и формирование ударных группировок, 26 марта 1993 г. с 9.00 после сильной артиллерийской подготовки противник при огневой поддержке танков, БМП и пяти боевых вертолетов с воздуха перешел в наступление с 1-го, 2-го и 3-го направлений вдоль автомагистрали Агдере — Кельбаджар в направлении Гетаван — Черекдар. В момент начала наступления противника, в Кельбаджарском районе находился только 1-й МСБ численностью 130 человек, и добровольцы, названные 6 МСБ.

Пограничный батальон привлечь к общевойсковым боям было невозможно (числился — 3 МСБ). 1-й МСБ, оказывая помощь 703-й бригаде, в феврале 1993г. вёл боевые действия по обороне агдеринского района. После окончания боев в агдеринском районе, он по приказу комбрига занял оборону у н/п Чарекдар и оборонял въезд в Кельбаджар по шоссейной дороге, ведущей из агдеринского района. Остальные силы 701-й МСБр оставались на боевых позициях в лачинском районе.

 

С 7:00 26 марта 1993 г., при поддержке танков, БМП, артиллерии, 2-я группировка противника атаковала позиции 1-го батальона у н/п Черекдар. В течение дня они три раза атаковали позиции батальона. Понеся потери в бронетехнике и живой силе, они были отброшены. 27 марта 1993 г. 2-я группировка противника с применением звена боевых вертолетов Ми-24 опять атаковала позиции 1-го батальона и, понеся большие потери в живой силе и технике, в том числе 2 вертолёта Ми-24, которые сбили азербайджанские зенитчики, была вновь отброшена.

В этот же день 1-я группировка противника атаковала н/п Агдабан. Добровольцы, оборонявшие Агдабан под натиском превосходящих сил противника, не удержали позиции. Захватив н/п Агдабан, противник выявил слабое место в обороне. Обойдя 701-ю бригаду с левого фланга, он углубился в линию обороны с целью захватить жизненно важный дорожный узел Кельбаджар-Агдере-Лачин-Кельбаджар.

 

 

[Мы из Мегри]

28 марта утром нп Чарекдар был вновь атакован и с земли, и с воздуха. Звено боевых вертолетов Ми-24 уничтожило зенитный расчёт. 1-й МСБ продолжал прочно удерживать занимаемые позиции. Бои велись в упор с 10 метров. В это время противник, атаковав с господствующих высот, захватил н/п Баглыпея. Отряд самообороны, державший оборону у н/п Баглыпея, понеся потери, отступил. 1-й МСБ у н/п Черекдар и добровольцы, оборонявшие Аггая, Нерештар, Мерджимек, продолжали удерживать свои позиции.

С учетом захвата н/п Баглыпея, комбриг принял решение в первую очередь отбить этот населенный пункт. 28 марта во второй половине дня бронегруппа 701-й бригады под командованием полковника Ганизаде начала контратаку в направлении нп Баглыпея. Контратаковав противника, они вернули позиции у н/п Баглыпея.

 

Наспех занятые бронегруппой позиции оказались уязвимыми и утром следующего дня противник, атаковав, вновь захватил нп Баглыпея. Погибло и было ранено несколько солдат, утрачена одна единица бронетехники. Комбриг отвёл бронегруппу к туннелю, отправив для поддержки 1-го батальона в нп Чаредар один танк и передав приказ командиру батальона выходить из окружения в направлении туннеля. Из Лачина был вызван начальник разведки 701-й МСБр.

Бронегруппа закрепилась на важной развилке дорог Кельбаджар-Агдере; Лачин-Кельбаджар, перед туннелем. Туннель (автодорожный туннель пробитый под горным массивом) находился на дороге Кельбаджар-Лачин. Захват туннеля приводил к перекрытию коммуникаций между Кельбаджарским и Лачинским районами.

1-я группировка противника к концу дня 28 марта 1993 г., продолжая углубляться по открытому левому флангу азербайджанских войск, вышла в тыл 1-го батальона, оставив его у себя в тылу. 29 марта 1993 г. примерно 12:00 к туннелю прибыл командир 1-го армейского корпуса генерал-майор Наджмеддин Садыков. В этот день количество сил, оборонявших Кельбаджар от туннеля до Муровдага на 50-км фронте, насчитывало 2 танка, 3 БМП и 30 солдат. 1-й МСБ ещё находился в тылу противника.

Доложив обстановку генералу Н.Садыкову, комбриг указал, что они стоят прямо на дороге перед наступающим противником и впереди никого нет, а также, что начальник разведки бригады старший лейтенант Р.Искендеров находится на выс.Чичаглы и наблюдает за противником. В случае, если противник пойдёт в вперёд, то он укажет, куда выдвигаться для встречного боя с противником.

 

29 марта 1993 г. к 16:00 1-й МСБ, всего около 60 солдат, вышел к туннелю, потеряв танк, посланный им на помощь. 1-й МСБ (60 чел.), бронегруппа и вновь сформированный отряд из новоприбывшего подкрепления (которое перебрасывалось в кельбаджарский район вертолётами через Муровдагский хребет) во главе с комбригом контратаковали противника в направлении туннель-Черекдар; туннель-Баглыпея; туннель-Ванк.

В ходе боя комбриг полковник А.Ганизаде был отозван из боя. Его заменил начальник штаба бригады полковник-лейтенант Айдын Шириев, прибывший из Лачина. К вечеру из боя вернулась только бронегруппа с 20 солдатами. 1-й МСБ и группа новоприбывших солдат остались в тылу наступающих сил противника и несколько суток без связи совершали маневр по выходу к своим. К утру 30 марта 1993 г. вертолеты перебросили еще группу солдат. Комбриг разместил их на господствующей высоте Чичаглы, взяв под контроль туннель.

30 марта 1993 г. генерал-майор Н.Садыков по связи убедил министра обороны о необходимости полного вывода 701-й бригады из Лачинского района в Кельбаджар. Решение о выводе 701 бригады из Лачинского в Кельбаджарский район было принято 30 марта. А пока Кельбаджар от оккупации обороняли только необстрелянные солдаты, присылаемые вертолётами из других районов, а также 1 МСБ и бронегруппа 701-й МСБр.

29 марта 1993 г. в район прибыли государственный секретарь Панах Гусейнов и глава Тертерского района Сардар Гамидов. Изучив ситуацию на месте, Панах Гусейнов доложил президенту Абульфазу Эльчибею, что удержать район уже не удастся, надо провести эвакуацию местного населения и ввести чрезвычайное положение в стране.

29 марта 1993 г. президентом Азербайджана было отдано распоряжение «Об эвакуации населения Кельбаджарского района». К этому времени тракторами были расчищены снежные дороги высокогорного перевала Омар. С началом эвакуации населения на всех дорожных коммуникациях, тактически важных развилка образовались заторы от транспорта эвакуирующихся. Это усложнило маневр обороняющихся подразделений и затруднило планировавшуюся наземную переброску сил для обороны.

В период с 28 марта по 4 апреля 1993 г. эвакуация большого числа жителей Кельбаджарского района была осуществлена силами транспортных вертолетов армейской и гражданской авиации. Пока 701-я МСБР под командованием полковника А.Ганизаде вела тяжелые оборонительные бои в Кельбаджарском районе, вертолеты безостановочно эвакуировали жителей.

Несмотря на то, что транспортный вертолёт Ми-8 может перевозить максимум 24 человека, иногда на одном вертолете эвакуировалось до 70 человек. Для того, чтобы можно было брать больше людей, вертолеты заправлялись минимумом горючего. Всего в операции по эвакуации жителей Кяльбяджарского района было задействовано 13-14 вертолетов Ми-8. В ходе сложнейшей операции силами транспортных вертолетов было эвакуировано более 5 тыс.

 

человек из труднодоступных местностей Кельбаджарского района. За семь дней операции налет каждого из экипажей вертолетов составил от 70 до 100 часов. Полёты проводились в сложных погодных условиях, а с 1-го апреля — непосредственно под огнём противника.

Основная часть населения Кельбаджарского района вышла через высокогорный перевал, который смогли расчистить. Выход из района нескольких десятков тысяч жителей образовал затор в одну сторону на перевалах, которые и так обладали невысокой пропускной способностью, что также не позволяло использовать его для переброски подкрепления.

30 марта 1993 г. к 11:00 обстановка в Кельбаджарском районе стала критической. К государственной границе из Армении в направлении Неркин-Шорджа-Кельбаджар и в направлении Зод-Демирчидам выдвинулись подразделения Вооружённых сил Армении, которые заняли исходные позиции у государственной границы. После артиллерийской подготовки они с использованием бронетехники и живой силы вытеснили азербайджанские пограничные отряды и заняли позиции на государственной границе.

У Азербайджанской армии не было резервов для переброски ни на госграницу, ни для боёв с противником, наступающим со стороны оккупированного Карабаха. Добровольцы обеспечивали эвакуацию мирного населения. К формированию полка приступить не успели. 1-й батальон 701-й МСБр, в очередной раз брошенный в бой, остался в окружении до конца всех боёв. Основные силы 701-й МСБр всё ещё находилась на севере Лачинского района.

 

Для боёв с противником правительство начало проводить мобилизацию людей в столице, перебрасывая их вертолетами группами в Кельбаджарский район. Группы по 50—80 человек, доставляемые в Кельбаджарский район, сразу отправлялись в бой. Это были солдаты, не умеющие обращаться с оружием, не знающие друг друга в лицо, без командиров, без оружия, без радиостанций. Оружие находилось в ящиках и не было закреплено за ними. Уровень подготовки прибывавших в ходе боевых действий подкреплений, собранных в спешке, был нулевой.

Обстановка не позволяла на месте обучать прибывающих и проводить с ними боевое слаживание. Подкрепление прибывало несформированное, без командного состава. Комбриг выбирал и назначал командиров взводов и отделений под миномётно-артиллерийским огнём противника. Вновь назначенные командиры не имели военных знаний. Эти подразделения под натиском противника несли большие потери, от 80 до 100%. Командир 701-й МСБр полковник А.Ганизаде лично руководил ими в бою, организовывал оборону и вынужден был лично возглавлять все атаки необученных подразделений, так как поставить боевую задачу им было невозможно.

30 марта 1993 г. в 13.00 75 новобранцев, прибывших на вертолетах, были доставлены к мосту Гамышлы. Для раздачи оружия, обучения стрельбе, назначения командиров и создания вооруженного отряда — из-за неимения времени — отводилось 15 минут. Все это происходило при беспрерывном наступлении противника и под шквальным артиллерийско-минометным обстрелом.

30 марта 1993 г. непрерывно ухудшающаяся обстановка достигла кризисной точки. На маршруте Лачин-Кюрдгаджи-Туннель-Омар сам туннель подвергался артиллерийскому обстрелу противника, в результате чего маршрут Лачин-Туннель-перевал Омар был блокирован.

 

Экипажи танка и БМП 1-го батальона, продолжавшие держать под контролем важный участок автомагистрали Агдере-Кельбаджар, проходящий мимо населенного пункта Черекдар, сковывающие маневр противника, были частично уничтожены и находились в тылу противника.

В ночь с 30 на 31 марта 1993 г. подразделения 701-й МСБр, защищавшие северную часть Лачинского района, начали отход по снежным перевалам, через высокогорные хребты Мыхтокян — Зульфугарлы. Из-за отсутствия техники отход осуществлялся в основном пешим порядком. Также необходимо было обеспечить безопасную эвакуацию с северо-запада Лачинского района, мирных жителей. Материальные средства, боеприпасы, вооружение, которые невозможно было эвакуировать, уничтожались.

5-я группировка противника, заметив отход 701 МСБр с северной части Лачинского района в Кельбаджарский район, начала с использованием боевых вертолетов преследование отходящих сил бригады с целью сковать их маневр. В течение нескольких суток подразделения 701-й МСБр, отбивая атаки противника, с севера Лачинского района отходили в Кельбаджарский район.

Подразделения 701-й МСБр находились в непосредственном соприкосновении с противником в Лачинском районе, и, следовательно, вывод их из боя и отход в Кельбаджарский район осуществлялся под огневым воздействием противника, что затрудняло передвижение, занятие выгодных рубежей и подготовку обороны.

 

Кроме того, к 31 марта 1993 г. в Кельбаджарском районе уже создалось тяжелое положение, грозящее окружением находящихся на его территории подразделений и подразделения бригады, входя в фактически занятый противником район, осуществляли прорыв и выход из окружения.

31 марта в 8 утра у туннеля группа вновь прибывших солдат, оборонявших туннель, передвигаясь к туннелю для занятия более выгодных позиций, вступила в неравный бой, попав под перекрёстный огонь. Все солдаты погибли. Туннель перешёл в руки противника. 31 марта 1993г. противник перешел в атаку в направлении н/п Нерештар-Аггая, Мерджимек. Отряд местной самообороны отступил и впоследствии был привлечен к эвакуации мирного населения.

31 марта в 16:00 к туннелю с вертолетной площадки было доставлено еще 120 новобранцев. Они были разделены на 2 группы и размещены в обороне на высоте Буздух, у н.п. Багырлы и Багырсаглы. 1 апреля 1993 г. из Лачина прибыл 4-й батальон ст. лейтенанта Махира Гулиева (100 человек). Они были размещены на выс. Чичаглы, контролирующей мост Гамышлы.

 

С 29 марта по 31 марта 1993 г. азербайджанские войска ежедневно контратаковали противника, наступающего на туннель. С 30 по 31 марта 1993 г. контратаковали противника, наступающего на мост Гамышлы. В контратаках хоть и гибли почти все солдаты, но благодаря им противник почти на день останавливал своё продвижение. Эти меры позволяли продолжать эвакуацию мирного населения. Почти все погибшие солдаты оставались лежать там, где их настигла смерть и выносить их не было возможности. Все, кто шли в бой прямо на противника, знали, на что идут.

Армянские подразделения, сконцентрированные на армяно-азербайджанской границе, видели, что захват Кельбаджарского района со стороны Карабаха не удаётся и обороняющиеся ведут бои до последнего солдата. Армянское командование, получив сведения, что основные силы 701-й бригады начали выдвигаться из Лачинского района в Кельбаджарский район, решило нарушить государственную границу и нанести удар со стороны Варденисского района Армении.

31 марта 1993 г. Вооруженные силы Армении, без объявления войны, перешли в наступление со стороны Вардениского района Армении и захватили азербайджанские пограничные заставы «Гарагая», «Союдлю», «Кюрдюрду» «Октябрь», «Айрум», «Дикюрд». Обрушив на пограничников артиллерийский огонь, противник атаковал их мотострелковыми батальонами при поддержке танков и БМП.

 

В первой половине дня на армяно-азербайджанской границе четыре основные пограничные заставы перешли под контроль ВС Армении. Пограничники, неся большие потери, отступили, заняв оборону на подступах к районному центру Кельбаджар. Четыре заставы – «Зейлик», «Агдуздаг», «Йеллиджа» и «Тахта» были захвачены подразделениями противника. Потери пограничников составили 29 человек погибшими. Из-за большого удаления друг от друга заставы не могли помогать друг другу ни огнём, ни силами, ни средствами.

[Мы из Мегри]

1 апреля 6-я группировка противника захватила все важные пункты на государственной границе и перешла в наступление для занятия тактически важных высот в направлении Неркин-Шорджа-Кельбаджар-Гылынджлы, Зод-Сейидляр-Яншаг. Цель была одна – перекрыть пути маневрирования 701-й МСБр, расчленить и уничтожить ее.

1 апреля подразделения 701-й бригады, двигавшиеся на помощь с севера Лачина, столкнувшись с противником у н/п Алмалы, остановили его продвижение в направлении н/п Зульфугарлы. Артиллерийский дивизион бригады, заняв огневые позиции, обрушил огонь по скоплению живой силы противника в районе туннеля. После окончания боеприпасов орудия, которые невозможно было буксировать, были выведены из строя и сброшены в пропасть. Остальные были выведены через перевал Омар и 3 апреля заняли боевые позиции на Зейлигёль.

 

Бардинский батальон выдвинулся в направлении границы для поддержки погранотряда. В боях понеся большие потери они отошли в направлении н/п Гамышлы.

Фронт обороны в Кельбаджаре не существовал, были лишь очаги сопротивления на важных узлах дорог, которые стояли насмерть, так как за их спинами из Кельбаджара уходили женщины, дети и старики. При отсутствии в Кельбаджаре сил удержать район от оккупации было невозможно, но можно было удерживать район ещё неделю, если бы не мирное население, которое надо было оборонять, нарушая из-за этого все правила ведения боя.

1 апреля 1993 г. в 14:00 4-й батальон 701-й МСБр в составе 100 человек, совершивший отход из Лачина, достиг узла дорог Кельбаджар-Зод-Омар-Агдере. Необходимо было любой ценой удержать этот дорожный узел с мостом «Гамышлы» до подхода идущих на помощь из Лачина остальных сил бригады, также по нему шла эвакуация населения.

Противник с боями рвался в направлении Туннель-Гамышлы, Зод-Гамышлы и Гылынджлы-Гамышлы. Высоту Чичаглы три раза захватывал противник и но азербайджанцам каждый раз удавалось возвращать ее обратно.

Днем 2 апреля 1993 г. одна из разведывательно-диверсионных групп противника в тылу 701-й бригады, на северо-западных склонах устроила засаду на маршруте райцентр Кельбаджар-Гамышлы-Туннель, отрезав оборонявших мост Гамышлы комбрига А.Ганизаде и солдат. Сил для их нейтрализации не было. Армяне, выйдя на фланг, захватили господствующую над мостом высоту Чичекли, атаковали защищавших мост 15 человек и 1 танк БМП. Защитники моста защищали свои позиции до последнего солдата.

 

2 апреля 1993 г., используя превосходство в живой силе и технике, противник окружил группу солдат под командованием полковника А.Ганизаде, оборонявших высоту Чичаглы и мост Гамышлы. Противник, встретив упорное сопротивление обороняющихся, выдвинул им ультиматум с предложением до 15:00 прекратить сопротивление, сложить оружие и сдаться в плен. В 15:00 завязался бой, в результате которого с командиром бригады полковником А.Ганизаде осталось около 20 человек.

Противник предпринимал неоднократные попытки захватить их в плен. Командир бригады попытался вывести отряд из окружения. Они были вынуждены броситься в горную реку Левчай под шквальным огнём противника. Из реки живым выбрался только командир. Он вплавь прорвался из окружения и, находясь в тылу врага, через сутки, пройдя пешком почти 25 км по горам, смог дойти до н/п Яншак, где встретил двух бойцов Бардинского батальона. Втроем они смогли выйти на перевал Омар.

Начальник штаба 701-й МСБр полковник-лейтенант Айдын Шириев 2 апреля по приказу генерал-майора Н.Садыкова спешил на выручку командиру бригады, пытаясь найти его живым или мёртвым. Столкнувшись с противником, он завязал бой с ним, в ходе которого из 25 солдат потеряв 20 человек убитыми и сам получив тяжёлое ранение, был вынесен из боя своими солдатами.

 

2 апреля 1993 г. президентом Азербайджана Абульфазом Эльчибеем было объявлено чрезвычайное положение в стране.

6-я группировка армянских сил, нарушившая госграницу Азербайджана, и подразделения 1-й, 2-й, 3-й и 4-й группировки от оборонительных районов Карабаха, с боями двигались на встречу друг к другу и 4 апреля перекрыли дорогу Кельбаджар-Гянджа, окружив малочисленные группы обороняющихся. 3 апреля 1993 г. противник вышел на перевал Омар и занял дорогу Кельбаджар-Гянджа. В результате этих боев линия соприкосновения отошла по гряде гор Муровдагского хребта.

4 апреля 1993 г., Кельбаджарский район был полностью оккупирован Арменией. 5 апреля 1993 г. последние огневые точки оборонявшихся, зажатые в районном центре Кельбаджар, были подавлены.

2-й батальон численностью около 150 солдат и находящийся при нем оперативный отдел штаба 701-й МСБр, двигавшиеся из глубокого окружения из Лачинского района, только 5 апреля вошли в занятый противником Кельбаджар. С боями двигаясь в направлении горной цепи Муровдаг в Дашкесанский район Азербайджана, они были вынуждены предавать погибших солдат земле прямо в ходе боёв. 5 апреля 1993г. вывод 701-й МСБр из Лачинского района в Кельбаджарский район, был закончен.

Личный состав пограничных застав «Зяйлик» и «Йеллиджа» на границе с Арменией только 7-го апреля оставил заставы и начал прорываться из окружения в Дашкесанский район.

Оставшийся в Кельбаджарском районе 1-й батальон с личным составом в 20 человек в течение 15 дней выходил из окружения, двигаясь в направлении Чарекдар-Гетаван-Агдаря по захваченным противником территориям.

5 апреля перед МО Азербайджана встала задача отбить у армянских войск перевал Омар, т.к. противник стал подтягивать на него реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град», из которых было возможно нанесение ударов по Гяндже. Кроме того, нахождение перевала Омар под контролем противника создавало условия для наступления противника в направлении Гянджи.

Вечером 5 апреля 1993 г. 100 солдат 701-й бригады, вышедших из окружения, были построены и комбриг предложил выйти из строя добровольцам. Все до единого сделали шаг вперёд и в полночь они во главе с полковником А.Ганизаде выдвинулись к перевалу Омар. Во время боя за перевал Омар 26 солдат погибли и около 10 человек было ранено. К 3.00 ночи перевал был отбит у армян. Таким образом был возвращён контроль над стратегически важным перевалом Омар. Противник, неоднократно применяя артиллерию, пытался выбить обороняющихся с целью вернуть перевал под свой контроль, но безуспешно. 7 апреля к перевалу Омар стали доставлять подкрепление из солдат 709-й ОМСБр.

Причины быстрой оккупации огромной территории Азербайджана — Кельбаджарского района и северной части Лачинского района в 1993 году долгое время вызывали много вопросов. Впоследствии руководство Азербайджана объясняло поражение в Кельбаджаре следующими причинами: нехватка офицеров среднего звена, слабая боевая подготовка войск.

По происшествии времени можно констатировать, что основной причиной оккупации Кельбаджарского района был  просчет, допущенный руководством Азербайджана. Оно напрочь исключало возможность наступления армянских войск с территории Армении на Кельбаджарский район, находящийся за пределами Карабаха, т. к. считало, что в случае захвата армянами Кельбаджарского района они станут в глазах мирового сообщества агрессорами и во избежание дипломатических проблем они никогда не станут переносить боевые действия за пределы Нагорного Карабаха.

 

Как показали дальнейшие события, такая оценка была глубоко ошибочной. Из-за данного политического просчета руководства Азербайджана Министерством обороны было принято неправильное решение по обороне. После перекрытия дороги Кельбаджар-Агдере никаких действенных мер по созданию обороны района не было предпринято.

Лишь в конце марта 1993 года, после неоднократных обращений командира 701-й бригады, в район была отправлена оперативная группа Минобороны в составе 5 офицеров и принято решение о создании горно-стрелкового полка в Кельбаджаре. Приказ о создании горно-стрелкового полка так и остался на бумаге, времени на его создание противник не предоставил.

Войскового прикрытия государственной границы Кельбаджарского района с Арменией у Азербайджана не существовало. Пограничные заставы не могли вести общевойсковой бой вследствие отсутствия у них боевых порядков, в результате их удалённости друг от друга на расстоянии 10 км на протяжённости 110-километровой границ.

Для прикрытия государственной границы необходимо было разместить минимум 2 бригады. Был отдан запоздалый приказ вывести остатки 701-й бригады с севера Лачинского района для обороны Кельбаджара. Бригада только в начале апреля с боями вошла в захваченный Кельбаджарский район и совершала прорыв из окружения в Дашкесанский район.

Вследствие этих причин захват противником Кельбаджарского района был предрешен заранее. Отрезанная от основных сил азербайджанской армии, 701-я бригада вела оборонительные бои на немыслимо огромной территории, между горных цепей Гарабах яйласы, Мыхтокян и Муровдагским хребтом. Оборонительные бои велись в двух разных направлениях и разных районах, на удалении более 60-80 км друг от друга и в окружении, что существенно снизило ее боевые возможности.

 

Несмотря на это, бригада и приданные ей подразделения, ведя бои на нескольких направлениях с превосходящими силами противника, сохранила управление, маневренность и боевую способность, обеспечила эвакуацию мирного населения из Лачинского и Кельбаджарского районов и сумела совершить прорыв из окружения, а после выхода из окружения возвратить перевал Омар.

Захват Кельбаджарского района стал переломным моментом в истории Первой Карабахской войны. Он имел важные военно-политические последствия. Захват показал, что противник приступил к оккупации территорий Азербайджана, расположенных за территорией Нагорного Карабаха.

Офицеры и солдаты Азербайджанской Армии, ведя неравные бои с противником, в разы превышающих их по численности, сознательно стояли насмерть, спасая женщин, детей и стариков, эвакуирующихся из зоны боёв. Они спасли жизни более 50 тысяч населения ценой своих жизней. Несколько сотен азербайджанских солдат погибло в этих боях в течение 10 суток.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

Роль интеллигентов Иревана в становлении научной среды Азербайджана (XIX- нач. XX вв.)

 

Зульфия Джалилова

Материальные и духовные требования, возникшие в результате социально-общественного развития жизни Азербайджана в середине XIX века привели к тому, что в сфере интересов образованных людей страны произошли заметные перемены и возникли новые тенденции.

Говоря об интеллигенции, живущей и творящей в Иреване, нужно отметить общий культурный уровень проживающего там народа, а также, хотя бы вскользь, коснуться положения с наукой и культурой, народным просвещением и школьным образованием.

Также, как в Северном и Южном Азербайджане, в Иреване народное просвещение и школьное образование прошли свой, своеобразный, путь развития.

 

Появление новых учебных заведений светского типа (школ, гимназии и семинарий) в изучаемый период на территории Иревана, привело к формированию интеллигенции нового типа, способствовало также духовному обновлению старой интеллигенции, внесло вклад в формирование современного типа интеллигенции. Изучение научной среды передовой западной интеллигенции наряду с новым подходом к традиционным в Азербайджане областям науки, также создало условия для оживления и развития точных наук.

Несмотря на возникновение новых тенденций в сфере науки в указываемый период, положение науки и развитие академических знаний в Азербайджане все еще было достаточно слабым. Новое поколение азербайджанской интеллигенции продолжило борьбу, начатую М.Ф.Ахундовым по расширению положительного влияния европейской науки на азербайджанскую науку.

В последней четверти XIX века общественная и социальная мысль азербайджанской интеллигенции обогатилась новыми идеями и темами. Исследуя причины социально-экономического отставания Азербайджана, большинство интеллигентов видело их причины в медленном развитии науки и культуры, малом количестве светских учебных заведений, деспотизме и религиозном фанатизме.

 

Эта тема особенно горячо стала обсуждаться интеллигенцией в конце девяностых годов XIX века. В этих обсуждениях особую роль сыграли хорошо известный в культурных кругах Иревана Фиридун бек Кочарли и выпускник иреванской семинарии для учителей Гашим бек Везиров.

 

ФИРИДУН БЕК КОЧАРЛИ

Фиридун-бек Кочарли (1863—1920)

Выдающийся мыслитель и ученый Фиридун бек Кочарли объяснял медленное развитие науки и просвещения в Азербайджане различными причинами. Автор показывал, что одной из основных причин является невежество мусульманского духовенства, распущенность, невыполнение своих основных обязанностей, обязательное для населения выполнение Гражданских законов ислама.

Выпускник иреванской учительской семинарии Гашим бек Везиров периодически затрагивал эту проблему в своих статьях. Воззрения М.Ф.Ахундова повлияли на иреванскую интеллигенцию, так же как на остальных азербайджанских интеллигентов, внеся существенные изменения в философские взгляды.

Ф.Кочарли выступал, как один из представителей иреванской интеллигенции, являющейся носителем взглядов, сформированных под влиянием этой философии. Отвечая требованиям нового времени, не оставаясь безразличным к чаяниям народа, помимо художественных переводов Кочарли занимался также научными переводами. Он перевёл на родной язык труд гениального греческого философа Сократа и напечатал его в 1891 году в Бахчисарае. На то время это был важный шаг в развитии философии. Помимо того, что перевод трудов одного из античных философов на родной язык внес вклад в расширении философского мировоззрения интеллигенции, это также можно расценивать как важный шаг в развитии азербайджанской философии.

Преподавая в иреванской гимназии, Кочарли боролся за формирование нового современного мировоззрения, уводя иреванское культурное общество от устаревших традиций. Распространению нового мировоззрения в основном противились невежественные религиозные служители. Приехав в Иреван и ознакомившись с царящей тут атмосферой, Кочарли активно боролся с ней, и отдельно отмечал это в своих статьях.

ИСА СУЛТАН ШАХТАХТИНСКИЙ

Иса Султан Шахтахтинский (1851—1894)

Говоря о заслугах иреванской интеллигенции в светских науках, в первую очередь нужно отметить Иса Султана Шахтахтинского. Родившийся в 1851 году в Иреване в знатной семье, он получил образование в пансионате Кипиани в Тифлисе. В 1871 году он окончил Реальную гимназию. И.Шахтахтинский, получивший образование в Петербургском Сельскохозяйственном Институте, прослушал также лекции в Лондоне и Париже по социальной экономики, а в Цюрихе по природоведению. Проявлявший особый интерес к естественным наукам И.Шахтахтинский выбрал эту сферу для исследований. В 1875 году он успешно защитил диссертацию на тему «Роль лесов в развитии природы и общества». Эта работа автора стала важным шагом в продвижении вперед азербайджанской науки того периода.

 

Можно сказать, что Иса Султан Шахтахтинский стал одним из первых исследователей, положивших начало азербайджанской дендрологии (научных работ в сфере ботаники). Принимая во внимание тему и значение работы, можно отметить, что наряду с Г.Зардаби, Шахтахтинский также положил начало науке об охране природы в Азербайджане. Он стал одним из первых, кто исследовал проблемы экологии в азербайджанской науке в XIX веке.

Научная деятельность Шахтахтинского не ограничивалась только естественными науками, она также охватывала такие сферы, как политика и история. Таким образом, Шахтахтинский в 1875 году, после возвращения из Европы в Тифлис, работал руководителем отдела политики в газете «Тифлисский вестник». В эти годы на основе полученных знаний и опыта он издал ряд политических и исторических статей.

 

ФИРУЗ БЕК ОРДУБАДСКИЙ

Фируз бек Ордубадский

Среди иреванских интеллигентов стоит отметить Фируза Ордубадского. Сын Мирзы Мехти хана Фируз бек родился 17 сентября 1887 года в городе Ордубад. Он получил начальное образование в Ордубаде, а затем продолжил его в Иреванской гимназии.

 

Окончив иреванскую гимназию в 1906 году, Фируз бек поступил на медицинский факультет Киевского университета. Как писали современники, будучи очень талантливым и знающим Фируз бек выделялся среди студентов. В 1914 году, когда началась Первая Мировая Война, Фируз бек отправился на фронт в качестве врача, и вскоре был назначен на должность начальника санитарного поезда. На тот момент ему было 27 лет.

Фируз бек остался верен клятве Гиппократа во время самых ожесточенных боев Первой Мировой Войны, которую он прошёл военным врачом. Согласно историческим документам, Фируз бек в 1918-1920 годах сражался в рядах Национальной Азербайджанской армии против армянских дашнаков. Также была обнаружена информация, что Фируз бек в 1925 году обучал в школах девочек на медицинских сестер.

Однако, после гибели Наримана Нариманова, он столкнулся с преследованиями, и был привлечен к следствию. Армянские чекисты обвинили его в национализме, также как и Джамшида Нахчыванского. Стоит отметить, что Джамшид хан Нахчиванский являлся наследником Эхсан хана, а Физуз бек являлся по материнской линии наследником брата Эхсан хана, Шейхали бека — наиба Ордубада.

Армянские следователи обвинили их обоих в участии в контрреволюционной организации «Азербайджанский национальный центр», и выдвинули обвинение Фируз беку по статьям 72-73 Уголовного кодекса Азербайджанской ССР. До ареста в 1930 году он работал заместителем председателя Госплана Азербайджанской ССР. Под пытками Фируз бек подписал протокол с ложными обвинениями. Он был еще раз допрошен 25 февраля 1938 года в Четвертом отделении Государственного управления безопасности НКВД Азербайджанской ССР и обвинён в национализме.

Служивший в свое время военным врачом в Российской армии, грамотный, дисциплинированный специалист Фируз бек подвергался невыносимым пыткам. В это же время в Москве пытали Джамшид Хана Нахчыванского.

 

Третий допрос состоялся 5 марта 1938 года. Выдвигающий немыслимые обвинения следователь старался представить Фируз бека членом эсерской организации для того, чтобы ещё более усугубить ситуацию. Также как и многих другие безвинно осужденные специалисты и военные Фируз бек был реабилитирован указом Военной Коллегии Верховного Суда от 23 мая 1956 года. Несмотря на то, что Фируз беку Ордубадскому пришлось жить при трех политических строях, он всегда ста