Плата за Крым

[=Zaman=]

Как не крути, а по политическим причинам свободный валютный курс в России невозможен. Так или иначе, его приходится администрировать. Формально непрямыми действиями вроде обязанности экспортеров всю валюту возвращать в Россию. Так удалось на какое-то время не допустить резкой девальвации рубля, но это просто снижение температуры жаропонижающим, болезнь от этого не лечится.

По мере снижения объемов экспорта и уменьшения притока валюты, так или иначе, придется прибегнуть к административному валютному регулированию. Тогда свободного движения капитала не будет и все сосредоточится на бюджете.

Еще один предмет пропагандистской гордости. Безработица в 2,9% свидетельствует о максимальной занятости в экономике. В гражданских секторах настоящий дефицит, как квалифицированных специалистов, так и синих воротничков. Такой низкий уровень безработицы тормозит российскую экономику, потому что люди в дефиците. Одним из важнейших условий нормальной экономики по Кейнсу является наличие достаточного трудового ресурса. Однако его нет. Военный сектор высасывает из гражданского не только финансовые, но и трудовые ресурсы.

 

Выход напрашивается сам собой. Многие предприятия работают в три смены; нанимают женщин на традиционно мужские профессии токарей, операторов станков и водителей; где-то используют труд подростков либо переходят на четвертую смену, а это фактически круглосуточный производственный процесс.

 

Еще один способ. Переманивание кадров более высокой зарплатой. Особенно преуспевает в этом военный сектор. Однако безудержный рост зарплаты без повышения производительности труда, а откуда такому повышению взяться, прямой путь к инфляции.

Более того, военное и сопряженное производство уперлось в потолок физических и технологических возможностей. Кстати, в некоторой части промышленности стали сказываться санкции и ограничения. Параллельный импорт обходится все дороже и дефицитные комплектующие добывать становится очень сложно. Если же выходит из строя оборудование, то совсем плохо, так как его в чемодане не привезешь и заказать на Западе невозможно из-за санкций. Часто это штучное производство изготавливают считанные производители, и легко отслеживается заказчик или покупатель. Все это в комплексе перегревает рынок.

 

Мы уже видим следствия этого перегрева. Инфляция постепенно разгоняется, и сдержать ее становится все труднее. И это подогревает инфляционные ожидания населения и бизнеса. Все стремятся запастись валютой. Любой, хоть юанями, другой практически нет, но они не выглядят достаточно надежными, так как в Китае нарастают свои проблемы. Юань постепенно девальвируется, хотя в России по понятным причинам это не слишком заметно. Бизнес же любыми путями утаивает часть поступлений от экспорта и здесь раздолье для коррупционеров среди чиновников и прочих контролеров.

Весь этот военно-промышленный разгон чреват очень большими проблемами в будущем.

Так или иначе, но война закончится. И тогда возникнет большая сложность

Что делать с огромным военным производством, если в нем уже не будет необходимости.

Люди на военных заводах много работают, но и много получают. Что с ними делать? Просто уволить — значит породить сильнейшую социальную проблему. Сюда же относится и вопрос зарплаты. Под нее многие взяли ипотеку, и увольнение поставит их буквально в безвыходное положение.

Далее. Вернувшиеся с фронта перестанут получать военное жалование и как им быть? Причем это люди, умеющие обращаться с оружием, а его по российским просторам гуляет очень много. Некоторые с ним и вернутся в так называемую мирную жизнь. Их недовольство особенно чревато.

 

Неизбежно встанет вопрос о возмещении Украине разрушений, оккупации части территории и многих других претензий. Если Россия платить откажется, то санкции останутся и даже могут ужесточиться.

Если Москва платить согласится, то это дополнительная и огромная нагрузка на экономику с ее проблемами перехода на мирные рельсы. И тут нет какого-то технократического выхода, на который надеется Путин.

 

Война обладает своей логикой, преодолеть которую технократы не могут. В открытой экономике невозможно одновременно достичь свободы движения капитала, стабильного обменного курса и независимой денежно-кредитной политики. Решить трилемму невозможно.

Так называемые экономические успехи толкают на дальнейшие вынужденные и разрушительные краткосрочные решения. За раздутой военной экономикой последуют неизбежные спады. Они будут крайне болезненными, так как не функционируют или разрушены структуры, призванные смягчать их последствия и вывод экономики в нормальное состояние.

Похоже, Путин и его камарилья об этом не думают или надеются на чудо. Это общее свойство всех диктаторов и авторитарных правителей.

Автор: Юрий Райхель | 

[=Zaman=]

Метастазы военной экономики

Где в сегодняшней России та черта, за которой заканчивается политика и начинается в чистом виде экономика? И есть ли это разделение вообще? Увы, ответ отрицательный. Когда появилась новость о смерти Алексея Навального, курс рубля за несколько минут достиг отметки в 93 за доллар. В июне 2023-го, на пике пригожинского мятежа, в банковских обменниках стоимость доллара превысила 100 рублей. Но речь не только о нервической реакции финансовых рынков на шоковые события из иных сфер. Все гораздо хуже: по сути, экономические субъекты окончательно стали вассалами политической конъюнктуры. Бесправными, унижаемыми, обираемыми до нитки.

До 24 февраля 2022 года тенденция крепла и набирала обороты, а «спецоперация» придала ей статус закона. Оказавшись все как один в гигантской, искусственно созданной Кремлем матрице, правительственные функционеры постарались разместиться в этом рукотворном и искривленном пространстве максимально удобно для себя. Сделав вид, что так и надо, и что все хорошо. Но в итоге жестоко пострадала экономика, и конца ее мытарствам нет.

Ситуация цугцванга

16 февраля Центробанк РФ на заседании своего Совета директоров оставил ключевую ставку без изменений – на уровне 16% годовых. На брифинге Эльвира Набиуллина, выглядевшая откровенно уставшей, выступила с нетрадиционно оптимистичным для себя докладом. Хотя стилистика, как всегда, изобиловала спецтерминами. По словам главы ЦБ, прошлогоднее ужесточение регулятором денежно-кредитной политики (в частности, 15 декабря ставка была поднята сразу на один процентный пункт) дала результат: темпы роста потребительских цен в стране начали замедляться. Это был основной тезис.

 

«Сформировались жесткие денежно-кредитные условия. Под их влиянием сберегательная активность усиливается, а кредитная постепенно охлаждается, - доложила Набиуллина. – Пиковые значения текущего роста цен пройдены осенью».

И сегодня экономика возвращается на траекторию более сбалансированного роста. Впрочем, процесс это небыстрый, поскольку «внутренний спрос продолжает значительно опережать возможности расширения товаров и услуг». Соответственно, остается только ждать. Если регулятор и начнет снижать ставку, то никак не раньше второй половины 2024 года.

Пресс-релиз по итогам заседания ЦБ, обнародованный в преддверии брифинга, выглядит более акцентированным на проблемах и рисках. В целом они таковы: инфляционное давление остается высоким; показатель годовой инфляции пока сохраняется вблизи уровней декабря 2023 года за счет эффекта базы и, по оценке на 12 февраля, составил 7,4%; дефицит трудовых ресурсов – главный ограничитель для расширения выпуска товаров и услуг; высокими остаются выдачи ипотечных кредитов в рамках государственных льготных программ; дезинфляционные риски в первую очередь связаны с более быстрым замедлением роста внутреннего спроса, чем ожидается в базовом сценарии.

 

Резких шагов ЦБ делать предсказуемо не стал, отказавшись повышать ставку даже на полпроцента, хотя такой вариант рассматривался. Проблема в том, что ведомство Набиуллиной не способно оздоровить экономику глобально, это не многопрофильный «медцентр», берущийся вылечить пациента с букетом заболеваний. Регулятор не всесилен: в его распоряжении, по сути, лишь один-единственный инструмент, причем чисто монетарный и крайне спорный в плане эффективности. Сегодняшняя ситуация, в которой он оказался, сравнима с цугцвангом (в переводе с немецкого – принуждение к ходу): практически любой ход ведет к ухудшению позиции на шахматной доске. До шаха и мата может быть далеко, но фатальный сценарий непременно реализуется.

И даже на поприще борьбы с инфляцией, в сфере компетенции конкретно ЦБ, успех далеко не очевиден. Вроде бы (как утверждает Набиуллина) динамика замедлилась, однако потребительские цены явно не спешат охлаждаться в годовом измерении. А в отдельных категориях – вообще беда. Взять хотя бы овощи, ставшие мощным проинфляционным фактором. По данным Росстата от 5 февраля, огурцы подорожали (к декабрю 2023-го на 26,5%, капуста белокочанная – на 20,8%, свекла – на 12,8%, помидоры – на 11,8%, морковь – на 11,8%, картофель – на 9,8%, лук репчатый – на 9,0%, бананы – на 6,3%, яблоки – на 5,4%. Издержки производителей растут. Зимой себестоимость электроэнергии, идущей на отопление теплиц, очень высока.

Общепризнано: ключевая ставка практически не влияет на те базовые фундаментальные факторы, которые формируют инфляцию и одновременно ведут к ослаблению рубля. Прежде всего, на неудовлетворительный баланс экспорта-импорта, на дефицит федерального бюджета и рабочей силы, на дорожающую логистику в торговле с Азией. Экономика вступила в 2024 год, имея в багаже эти и многие другие обременения.

Конец сказки

«По данным Минфина, в январе дефицит российской казны составил 308 млрд рублей, а за прошлый год – 3,2 трлн, - говорит экономист, в прошлом замминистра энергетики РФ Владимир Милов. – На сей раз власти не пошли на дикое, кавалерийское авансирование всего, что связано с оборонной отраслью. Расходы за январь оказались на 13% меньше, чем за тот же месяц 2023-го. Видимо, Набиуллина, которой никак не удается обуздать инфляцию, попросила Минфин не вбрасывать в экономику дополнительные деньги».

 

Сказка закончилась. Модель, построенная на вливании бюджетных средств в ВПК и в импортирование дорогих китайских товаров, уперлась в определенный потолок. Причем, по словам Милова, новым трендом стало замедление именно производства по статье «готовые металлические изделия» (военной техники, оружия и боеприпасов). В середине прошлого года оно росло темпами 30-40% год к году, в ноябре сократилось на 8,1%, в декабре – на 13,1%. Главная причина – дефицит тяжелого прецизионного оборудования, на котором, например, изготавливаются артиллерийские и танковые стволы. В России таких станков не делают, и даже Китай их импортирует в больших количествах (в силу не всегда высокой культуры производства), в том числе из Тайваня. По-хорошему, нужно строить собственные технологические линии, но мы на это не способны.

 

«Курс рубля сегодня уже выше 92 за доллар, - отмечает экономист. – Как объясняют участники рынка, начались проблемы с поступлением валютной выручки. С одной стороны, это связано с потолком цена на нефть ($60 за баррель), увеличением дисконтов (до $19) и охотой за теневым флотом РФ. Вместе с тем экспортеры, работающие на международном рынке, умнее правительства в сто раз. Бизнес ищет и находит схемы обхода тех жестоких обязательств по стопроцентной продаже выручки, которые на него взвалили власти. Сто раз уже наступали на эти грабли...»

Как напоминает Владимир Милов, в январе-ноябре 2023-го объемы экспорта упали почти на треть (-28,3), а стоимость импорта выросла на 13,6%. Грузоперевозки подорожали за прошлый год на 42%. Российские НПЗ уменьшили переработку нефти только в январе на 4%. Кроме всего прочего, близка к истощению главная национальная «кубышка» - Фонд национального благосостояния. Если в начале 2022 года ликвидная часть ФНБ более чем в два раза превышала годовой военный бюджет – 8,8 трлн рублей против 3,5 трлн, то сегодня соотношение резко изменилось в пользу последнего – 4,9 трлн против 10,7 трлн.

Одиозная история

Мы достигли апогея в развитии нашей внешнеторговой деятельности, иронизирует доктор экономических наук Игорь Липсиц. Россия в 2023 году продала Индии товаров (в основном нефти) на $62 млрд в пересчете с рупий, а получила лишь на $4 млрд. Соответственно, $58 млрд зависли в рупиях, которые вытащить из индийских банков невозможно. Что с этим делать, никто не знает: разговоры идут уже год, бегают правительственные чиновники, крутятся банкиры.

 

Сейчас предпринимаются попытки наладить какие-то бартерные схемы: немного взять у Индии чаем, немного – бананами, или, может, цветастыми юбками, бусами из цветных камней. По данным Федеральной таможенной службы, у нас доходы от экспорта упали в 2023-м на 30% - с $592 млрд (годом ранее) до $425 млрд. Если к этому прибавить $58 млрд фактически недополученной выручки, показатель приблизится к 40%.

Кроме того, у России падают обороты по турецкой лире: банки этой страны боятся попасть под вторичные санкции от американского финансового контролера и прерывают сделки, не оплачивая товар. Нет оплаты – нет притока валюты.

«Метастазы военной экономики проросли повсюду – во внешнюю и во внутреннюю торговлю, в морские перевозки, - резюмирует Липсиц. – Проседает нефтяной экспорт, поскольку пошла охота на танкеры теневого флота: их буквально «отстреливают», и они перестают ходить. И совсем уж одиозная история: в прошлом году власти ввели для российских компаний специальную пошлину на экспорт, привязанную к валютному курсу. Чем дешевле рубль, тем больше пошлина, которую платят поставщики. Разве это не абсурд: Россия, живя за счет поставок за рубеж, стала их дестимулировать? В итоге налоговая нагрузка на прибыль повысилась у бизнеса в два раза. Будет он расти в таких условиях?»