Поиск по сайту

В 1943 году лидеры трех стран союзников Сталин, Черчилль и Рузвельт встретили в Тегеране. К этому времени исход второй мировой войны стал очевиден. Америка и Англия торопились разработать стратегию борьбы против Германии и застолбить свои взгляды на послевоенное переустройства мира. Через полтора года в Ялте состоялась вторая конференция лидеров. Итогом Ялты стал биполярный мир с разделением Европы на Восток и Запад. Этот раздел сохранился более чем на 40 лет. С распадом Советского Союза Ялтинская система начала рушиться и на рубеже девяностых появились предпосылки нового передела мира. В Европе началось перекраивание границ, появились новые страны. По принципу домино эти процессы переместились в Азию. Здесь заявили о себе игроки, которые во время Второй мировой войны практически не имели права голоса. Главным претендентом на азиатское господство стала Турция, руководители которой спят и видят возрождение Османской империи. Турция долгие десятилетия оставалась в тени мировых держав, но периодически пыталась заявить о своих интересах. Кипр стал первой такой заявкой. И как оказалось не последней. Ещё одну заявку на возрождение своего влияния Анкара сделала после 1991 года, когда на карте бывшего Советского Союза появились самостоятельные страны. Турция, которая не может претендовать на лидерство в исламизме, нашла свой ход. Президент Реджеп Эрдоган сосредоточился на пантюркизме. В мире заговорили о "Великом Туране". А это без малого, всё пространство населенное тюркоязычными народами от Урала до Адриатики. Турция все 30 лет после распада Советского Союза активно продвигала пантюркизм, который подразумевает интеграцию "тюркского пространства" по правилам Анкары. Речь об интеграции во всех сферах и на всех платформах. В культуре это Организация тюркской культуры. В образовании и науке - создание единой Тюркской академии наук. В политике - Тюркской парламентской ассамблеей. Свое влияние Анкара пытается распространить на тюркоязычные страны - Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан. Иногда упоминают о Таджикистане. Самой успешной стала работа в Азербайджане, который после вмешательства Турции в конфликт в Нагорном Карабахе полностью привязан к Анкаре. Баку зависит от неё в экономическом и политическом плане и является полигоном для перехода на новый этап пантюркистской политики. В конце прошлого года Турция открыто заявила, что вводит план "Шесть государств - одна нация". Оказав помощь Баку в войне с Ереваном, Анкара, по сути, анонсировала создание нового военного блока по программе объединения тюркоязычных стран. Иначе понимать лозунг государств одной нации сложно. Мало того, заместитель министра иностранных дел Турции Седат Онал заявил о возможности перехода политики в отношении Азербайджана от нынешней идеи "одна нация - два государства" к идее "одна нация - одно государство". Логично, если народ один, зачем нужны границы? Продолжением мысли в скором будущем может стать включение в эту формулу уже не двух стран - Турции и Азербайджана, а всех тюркоязычных стран Центральной Азии. Понятно, что одномоментно такой трансформации не будет и центральноазиатские страны не станут завтра турецкими велаятами. Но уже сегодня начинают проступать контуры новой архитектуры пространства "тюркского мира" - аналога интеграционных институтов наподобие Евросоюза. И важно понять, что Турция не считается с мнением тюркоязычных стран. Она моделирует свой мир в соответствии со своими ценностными ориентирами. Когда Анкара говорит о взаимодействии, она не видит в центральноазиатских странах равноправных партнеров. Это идея, замешанная на величии главного игрока. И здесь важно подыграть амбициям азиатских президентов. В Казахстане, Кыргызстане, Азербайджане могут фантазировать на тему величия тюркского народа в каких угодно масштабах. В апреле состоялся неофициальный саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ). Обсудили "важную" тему - "Туркестан -духовная столица тюркского мира". Главы тюркоязычных стран "отметили значительный политический и социально-экономический прогресс, достигнутый тюркоязычными государствами за последние десятилетия". Кроме того, в рамках саммита была принята Туркестанская декларация. Туркестан был официально обозначен как духовная столица Тюркского мира. Прямая речь заместителя акима Туркестанской области Казахстана Сакена Калкаманова: "Туркестан - священная земля с многовековой историей. Артерия Великого шелкового пути, соединяющая Европу и Азию, была столицей Казахского ханства". В ходе саммита Глава Казахстана Касым-Жомарт Токаев выступил с важным обращением к лидерам тюркских стран. Он призвал начать модернизацию тюркской цивилизации, прежде всего, с представления всему миру наследия Яссауи и священного Туркестана. И никто из участников подобных саммитов не задумывается о том, что дирижер находится в Анкаре. Он умело манипулирует сознанием "тюркоязычных", превращая идею объединения народов по языковому и национальному принципу в чистейший воды тюркский национализм, которому нашли красивое название "Великий Туран"! Вспомним, как во время VII саммита ССТГ в столице Азербайджана Эрдоган озвучил: "Хотя мы два отдельных государства, мы сыновья одной нации, поэтому на каждом шагу мы говорим: мы два государства, но одна нация. Теперь, проводя Тюркский совет, мы расширяем свои горизонты и говорим: мы шесть государств, но одна нация". Турецкий президент пояснил, что, как и Азербайджан, Турция не отделяет от себя Казахстан, Киргизию, Узбекистан и Туркменистан. При этом его не смущает, что Узбекистан, и особенно Туркменистан не спешат участвовать в ССТГ. "Туркестан - это наше родовое гнездо, наш основной очаг. Мы все очень большая семья из 300 миллионов человек, которые говорят на одном языке, верят в одну и ту же религию, имеют одну историю, культуру, разделяют одну цивилизацию. Я знаю, что наши казахские, киргизские, узбекские, таджикские и туркменские братья смотрят на Турцию так же, как и мы - они считают нашу страну своим домом", -добавил Эрдоган. Границы своего влияния турецкий лидер расширяет и на страны, где нет тюркского большинства, но существуют тюркские диаспоры. По его словам не стоит забывать о десяти миллионах тюркоязычных проживающих по всему миру, и называет их единой диаспорой. Так турецкий лидер фактически начертил новую границу единого тюркского государства, включив в него весь мир. Эрдоган говорит о единстве тюркских государств, рисует перспективу позитивного влияния блока на рост экономических и торговых отношений между странами. Но здесь нужно внимательно присмотреться к деталям. Турецкие СМИ, говоря об альянсе, но сюжеты и тексты иллюстрируют почему-то исключительно фигурами военных и турецким вооружением. Не следует ли из этого, что в головах турок единство не ограничивается лишь экономической составляющей. Вопрос плавно переходит к теме о "пантюркистской армии". А как подтверждение этой мысли - визиты министра обороны Турции Хулуси Акар в Узбекистан и Казахстан в октябре прошлого года и в Киргизию и Таджикистан в июне текущего, где обсуждалась необходимость расширения военно-технического сотрудничества и снималась реакция центральноазиатских государств на возможность создания тюркского военного блока. Интересно в этой связи, что в ряду центральноазиатских стран Туркменистан остается единственной страной, которая до сих пор не сделала ни единого шага навстречу членству в ССТГ. Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов прикрывает своё решение нейтральным статусом страны, который подтвержден Организацией Объединенных наций. В действиях туркменского лидера прослеживается истинный смысл риторики и целей, которые преследует Анкара. Бердымухамедов понимает, что между тюркскими странами и народами слишком много противоречий, много политических партий и течений - всё далеко не так однородно, как хочет видеть Анкара. Более того, правительства Казахстана, Киргизии и Узбекистана готовы получать от Турции военную помощь, но становиться ее янычарами не хотят. Для центральноазиатских государств невыгодно ссориться с Китаем и Россией, партнерство с которыми даёт финансовые выгоды и многое другое. А что даёт Турция? Голую идею и предложение воевать непонятно ради чего и с кем. Но точно воевать. Кому это надо? Турция стремится создать свой вариант Азиатского НАТО. Её амбиции и желания понятны. Но нужен ли такой альянс Центральной Азии - вопрос не праздный.

В последние два года в мире значительно вырос интерес к странам Центральной Азии. Причем, нужно говорить об интересе не к отдельным государствам, а о попытке объединить пять стран региона в один региональный кластер, и строить отношения с ними по формуле С5+1. Первенство разработки нового подхода к молодому региону принадлежит Японии. До этого Токио традиционно ориентировался на сотрудничество с развитыми странами группы, G7 и, АСЕАН. Однако страна восходящего солнца сделала для Узбекистана, Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана и Туркмении, получивших независимость в результате развала СССР, исключение. После распада западного соседа как мировой державы с образованием молодых самостоятельных государств, была скорректирована традиционная внешнеполитическая ориентация. Япония в середине девяностых провозгласила новую политику "Евразийской дипломатии" в рамках укрепления отношений со странами Центральной Азии и Кавказа. Многим показалось, что в таком подходе скрывается в первую очередь интерес к транзитному коридору в Европу, что впоследствии подтвердилось переименованием "Евразийской дипломатии" на "Дипломатию Великого шелкового пути". Новая концепция провозглашала принципы развития политического диалога, содействия процветанию регионов, нераспространения ядерного оружия, поддержание политической стабильности. Расплывчатые формулировки позволяли уложить в них любые интересы. Новую эру в отношениях со странами Центральной Азии Япония провозгласила в августе 2004 года, когда её министр иностранных дел Ерико Кавагути встретилась в Астане со своими коллегами из всех пяти республик. Туркменистан традиционно проявил свой взгляд на ситуацию, делегировав отстаивать интересы страны своему послу в Казахстане. Пресс-релиз встречи декларировал новый уровень взаимоотношений по новой формуле "Центральная Азия+Япония". Главным стал принцип внутрирегиональной кооперации, где Япония, объявляет свою заинтересованность и реальную поддержку кооперации стран Центральной Азии. Так был подчеркнут интерес к странам региона не по отдельности, а как к единому целому сообществу. Нельзя сказать, что до этого момента республики Центральной Азии были предоставлены самим себе. Они искали своё место в составе тех или иных региональных структур. Выбирать было из чего: СНГ, ОДКБ, ШОС, ОБСЕ и множество других организаций. Однако единства в выборе общего "дома" у них не было. Япония выступила пионером в перспективном целостном подходе к региону. А в это время создание сугубо региональной структуры политическим руководством самих центральноазиатских республик, после ряда попыток, не увенчалось успехом. Еще в 1993 году руководители Казахстана и Узбекистана заключили соглашение о мерах по углублению экономической интеграции и уже в следующем году подписали соглашение о создании Единого экономического пространства (ЕЭП). С присоединением Кыргызстана к ЕЭП было принято решение образовать Центрально-Азиатский союз (ЦАС). В 1998 году к организации присоединился Таджикистан, однако из-за ограниченности ресурсов стран-участниц, основное внимание продолжало уделяться экономическому аспекту сотрудничества. Договор об учреждении Организации ЦАС подписали в феврале 2002 года в Алма-Ате. Участниками договора стали четыре из пяти центральноазиатских государств - бывших союзных республик (кроме Туркменистана). Через почти два месяца после рассматриваемой выше встречи министров внешнеполитических ведомств стран Центральной Азии и Японии в октябре 2004 года в Душанбе на саммите ЦАС президент России Владимир Путин подписал протокол о присоединении России к этой организации. Инициатором приглашения России в ЦАС выступил президент Узбекистана Ислам Каримов. 6 октября 2005 в Санкт-Петербурге на саммите члены союза объединили ЦАС с ЕврАзЭС. Словом, молодому региону не удавалось собственными силами и возможностями заняться внутрирегиональной кооперацией. Ему не хватало сильного лидера и организатора, которым в случае с ЦАС выступила Россия. В это время глобальные игроки современного мира поняли, что японский формат С5+ востребован и актуален. Одним из первых данную формулу внедрило политическое руководство Южной Кореи. То, что в Узбекистане и Казахстане существуют крупные корейские диаспоры, послужило важнейшим мотивом вхождения Корейской Республики в регион. Таким образом, в южнокорейском подходе доминировало налаживание торгово-экономических связей и разносторонние связи с корейскими диаспорами. Понятно, что самое пристальное внимание к региону проявили и Соединенные Штаты Америки. После терактов 2001 года Вашингтон рассматривал страны Центральной Азии как сферу своих национальных интересов в связи с проведением антитеррористической операции в Афганистане. В 2005 году руководитель Института Центральной Азии и Кавказа Университета Дж. Хопкинса Фредерик Старр выдвинул концепцию "Большой Центральной Азии". Её суть сведена к объединению республик Центральной Азии, Афганистана и стран Южной Азии в рамках "Партнерства по сотрудничеству и развитию Большой Центральной Азии" с целью сотрудничества включенных в него стран с США и НАТО. В 2009 году концепцию дополнили проектом "Новый Шелковый путь" для контроля торговых связей между странами Центральной и Южной Азии. В период президентства Барака Обамы Вашингтон перешел к японскому формату С5+1. Инициативу нового проекта приписывают государственному секретарю США Джону Керри. Вне зависимости от авторства, последующие американские администрации используют формат для поддержки диалога со странами региона, рассматривая его как "самоценный", а также используют доминирование здесь как важнейшее условие своей глобальной гегемонии. Положение Центральной Азии как транспортного коридора между Европой и Азией в сочетании с большими запасами углеводородов, золота, и особенно урана гарантируют постоянное соперничество за влияние на него между тремя сверхдержавами США, Россией и Китаем, что вызывает постоянную нестабильность в регионе. Подобные условия играют на руку Вашингтону, который любую геополитическую проблему стремится решать, усиливая социальную и политическую напряженность в точке своих интересов. Вмешательство в конфликтную ситуацию на правах арбитра с захватом ключевых позиций позволяет США контролировать и моделировать ситуации в своих интересах. Формат С5+1 удобен американской администрации как платформа для оказания давления на Китай, Иран и Россию. Более того, в последние несколько лет интерес к региону проявила Турция. Идея создания Большого Турана в рамках союза тюркских государств обострила соперничество. Однако самое время подумать, насколько удачной является желание сверхдержав рассматривать Центрально-азиатские страны как единый монолит того самого формата С5+1. Пять стран никак не хотят укладываться в прокрустово ложе. За почти три десятилетия своей новейшей истории они не желают переплавляться в единую послушную аморфную массу, к которой применимы единые подходы сотрудничества. Здесь десятилетиями до получения независимости копили территориальные обиды, отстаивали свои интересы на владение водными ресурсами, обостряли этнические, экономические и прочие проблемы. В рамках Советского Союза всё решалось окриком из центра и провозглашением дружбы народов, когда общие интересы важнее личных. Россия как правопреемница СССР лучше знакома с особенностями региона и с самого начала не стремилась загнать страны в один формат, предложив клубы по интересам, членство в которых не ограничивается рамками Центральной Азии. СНГ, ОДКБ, ШОС, ЕАЭС — это организации, учитывающие и уважающие интересы каждой страны. Так получилось, что среди стран Центральной Азии не оказалось своего регионального лидера. И хотя в какой-то мере таковым можно считать Казахстан, застарелые конфликты не позволяют какой-то одной из республик стать общим авторитетом в политике и экономике. Так уже долгие годы не утихает конфликт между Узбекистаном и Кыргызстаном в районе города Ош. Он тлеет много лет и позволяет США, Китаю и Турции вмешиваться во внутренние дела двух стран, ослабляя влияние, как Ташкента, так и Бишкека. Особняком в этой истории находится Туркменистан, с самого начала своего существования взявший курс на нейтралитет, невмешательство во внутренние дела соседей, но и не позволяющего вторгаться в свое экономическое, политическое и социальное пространство. Президенту Гурбангулы Бердымухамедову пока удается балансировать на границе экономических и политических интересов. Но и эта стратегия имеет изъяны. Сегодня отгородиться от всего мира не получается ни у одной из стран, а потому рано или поздно необходимо будет сделать выбор в пользу каких-то союзов. В апреле 2019 года министр иностранных дел России Сергей Лавров на встрече со всеми центральноазиатскими коллегами сделал основной упор на теме коллективной безопасности. В октябре того же года в Ашхабаде в рамках заседания министров иностранных дел государств участников СНГ, формат С5+1 получился уникальным благодаря участию в нём туркменской стороны, которая до этого в силу соблюдения уже упомянутого нейтралитета традиционно избегала многосторонних встреч. По итогам встречи МИД России сообщил: "министры обсудили актуальные вопросы текущего взаимодействия в формате шести государств в сферах региональной стабильности и безопасности, экономического сотрудничества, взаимодействия на международной арене, а также в культурно-гуманитарной области... Подтверждена общая заинтересованность в продолжение полезного обмена мнениями в указанном составе на регулярной основе". Очередное заседание министров иностранных дел стран Центральной Азии и России состоялось через год в середине октября 2020, в дни очередной смены власти в Кыргызстане, по видеоконференции. Но даже виртуальность встречи показала, что российская сторона окончательно приняла на вооружение первоначально японский формат общения с регионом С5+1. В современных условиях все больше крупных стран начинают осознавать важность налаживания экономических и политических взаимоотношений с пятеркой государств центра азиатского континента. Уже сейчас интерес к ЦА проявляет Индия и даже Европейский Союз, для которого важна проблема транспортного коридора Европа-Кавказ-Азия. Кстати, ЕС успешной реализации проекта мешает менторский подход, когда руководство Союза рассматривает общественно-политические трансформации в регионе через призму собственных механизмов измерения, не учитывающих существующие типы политической культуры и общественный настрой в пяти республиках. Невозможно не упомянуть знаковое высказывание киргизской стороны, которая устами председателя правления Кыргызского совета по международным отношениям и безопасности Эдила Осмонбетова прозвучало в марте 2020 года после встречи госсекретаря США Майкла Помпео с министрами иностранных дел стран Центральной Азии в Ташкенте. По словам политолога, С5+1 является дипломатическим форматом, а его отличительная особенность заключается в том, что это новый фокус стратегии США для Центральной Азии. "Данный формат совпадает с тремя фазами. Во-первых, С5+1 позволяет охватить все страны региона. Другие форматы, такие как ОДКБ, ШОС и ЕАЭС не включают все страны Центральной Азии, а вот формат С5+1, он как раз, как дипломатический формат, включает их. Также этот формат поощряет региональную интеграцию, торговлю и инвестиции. И самое главное, это то, что он помогает выработке общей повестки дня для всех стран нашего региона". Кроме того, он особо отметил, что "национальные интересы формируются достаточно четко, что впоследствии позволяет на прагматичной основе выработать общие шаги и действия в таких вещах, как транзит, безопасность и развитие демократических процессов". Ключевым в оценке формата у Эдила Осмонбетова прозвучало понятие безопасности и развития демократических процессов. И именно эти два понятия были проверены на прочность в Казахстане, когда только вмешательство миротворческих сил ОДКБ позволило избежать стране событий по типу украинских 2013-2014 годов. "Лидер" формата в сложное для Астаны время ограничился выражением озабоченности. Возможно, это и к лучшему. Все помнят, как вмешательство США в события в горячих регионах только усугубляло ситуацию. Ирак, Ливия, Сирия. Свежий пример - Афганистан. События в этой стране стали наглядным уроком того, как Америка умеет входить и с какими последствия выходить из проблемных регионов. Хороший урок для стран Центральной Азии в выборе приоритетов. Особо он показателен для Туркменистана, которому в любом случае предстоит делать выбор в пользу участия не только в формате С5+1, но и других организациях, созданных в регионе после образования молодых стран в 1991 году. И разговор не только о Туркменистане. Формат С5+1 многие прочно рассматривают как учебный класс, где ученики послушно внемлют преподавателю, в той или иной форме принимая учебный материал. Однако спустя 30 лет после обретения независимости пора переходить к форме С6 и иметь дело не с менторским подходом, а к равноправному общению, когда каждая из сторон имеет право голоса. Что, собственно, мы и могли наблюдать в начале января в Казахстане. Понятно, что такая форма общения непривычна для Западных стран, привыкших жить по принципу: есть наше мнение и ошибочное.