То, что рождает чистая любовь

[Wolchonok]

Я открыл дверь. Помедлив немного, включил свет. Отвратительный желтый зев коридора кишкой протянулся перед нами.

-Закрой глаза, - тихо сказал я, - это зрелище для закаленных.

Я подхватил ее на руки и медленно, обычным шагом, словно я был один, пошел по коридору мимо чемоданов и газовых плиток к своей двери.

-Жутко, правда? – растерянно спросил я и уставился на плюшевый гарнитур, расставленный в комнате. Да, теперь мне явно не хватало парчовых кресел фрау Залевски, ковра, лампы Хассе…

- Совсем не так жутко, - сказала пат.

- Все-таки жутко! – ответил я и подошел к окну. – Зато вид отсюда красивый. Может, подвинем кресла к окну?

Пат ходила по комнате:

- Совсем недурно. Главное, здесь удивительно тепло.

- Ты мерзнешь?

- Я люблю, когда тепло, - поеживаясь, сказала она. – Не люблю холод и дождь. К тому же, это мне вредно.

- Боже праведный… а мы просидели столько времени на улице в тумане…

- Тем приятнее сейчас здесь…

Она потянулась и снова заходила по комнате крупными шагами. Движения ее были очень красивы. Я почувствовал какую-то неловкость и быстро осмотрелся. К счастью, беспорядок был невелик. Ногой я задвинул свои потрепанные комнатные туфли под кровать.

Пат подошла к шкафу и посмотрела наверх. Там стол старый чемодан – подарок Ленца. На нем была масса пестрых наклеек – свидетельства экзотических путешествий моего друга.

- Рио-де-Жанейро! – прочитала она. – Манаос… Сант – Яго… Буэнос-Айрес… Лас Пальмас…

Она отодвинула чемодан назад и подошла ко мне:

- И ты уже успел побывать во всех этих местах?

Я что-то пробормотал. Она взяла меня под руку.

- Расскажи мне об этом, расскажи обо всех этих городах. Как должно быть чудесно путешествовать так далеко…

Я смотрел на нее. Она стояла передо мной, красивая, молодая, полная ожидания, мотылек, по счастливой случайности залетевший ко мне в мою старую, убогую комнату, в мою пустую, бессмысленную жизнь… ко мне и все-таки не ко мне: улетит… Пусть меня ругают, пусть стыдят, но я не мог, не мог сказать «нет», сказать, что никогда не бывал там… тогда я этого не мог…

Мы стояли у окна, туман льнул к стеклам, густел около них, и я почувствовал: там, за туманом, притаилось мое прошлое, молчаливое и невидимое… Дни ужаса и холодной испарины, пустота, грязь, клочья зачумленного бытия, беспомощность, расточительная трата сил, бесцельно уходящая жизнь, - но здесь, в тени передо мной, ошеломляюще близко, ее тихое дыханье, ее непостижимое присутствие и тепло, ее ясная жизнь, - я должен это удержать, завоевать…

- Рио… - сказал я. – Рио-де-Жанейро – порт как сказка. Семью дугами вписывается море в бухту, и белый сверкающий город поднимается над нею…

Я начал рассказывать о знойных городах и бесконечных равнинах, о мутных, илистых водах рек, о мерцающих островах и о крокодилах, о лесах, пожирающих дороги, о ночном рыке ягуаров, когда речной пароход скользит в темноте сквозь удушливую теплынь, сквозь ароматы ванильных лиан и орхидей, сквозь запахи разложения, - все это я слышал от Ленца, но теперь я почти не сомневался, что и вправду был там, так причудливо смешались воспоминания с томлением по всему этому, с желанием привнести в невесомую и мрачную путаницу моей жизни хоть немного блеска, чтобы не потерять это необъяснимо красивое лицо, эту внезапно вспыхнувшую надежду, это осчастливившее меня цветение… Что стоил я сам по себе рядом с этим?.. Потом, когда–нибудь, все объясню, потом, когда стану лучше, когда все будет прочнее… потом… только не теперь… «Манаос… - говорил я, - Буэнос-Айрес…» – И каждое слово звучало как мольба, как заклинание.

* * *

Ночь. На улице начался дождь. Капли падали мягко и нежно, не так, как месяц назад, когда они шумно ударялись о голые ветви лип; теперь они тихо шуршали, стекая вниз по молодой податливой листве, мистическое празднество, таинственный ток капель к корням, от которых они поднимутся снова вверх и превратятся в листья, томящиеся весенними ночами по дождю.

Стало тихо. Уличный шум смолк. Над тротуаром метался свет одинокого фонаря. Нежные листья деревьев, освещенные снизу, казались почти белыми, почти прозрачными, а кроны были как мерцающие светлые паруса.

- Слышишь, Пат? Дождь…

- Да…

Она лежала рядом со мной. Бледное лицо и темные волосы на белой подушке. Одно плечо приподнялось. Оно поблескивало, как матовая бронза. На руку падала узкая полоска света.

- Посмотри… - сказала она, поднося ладони к лучу.

- Это от фонаря на улице, - сказал я.

Она привстала. Теперь осветилось и ее лицо. Свет сбегал по плечам и и груди, желтый, как пламя восковой свечи; он менялся, тона сливались, становились орандевыми; а потом замелькали синие круги, и вдруг над ее головой ореолом всплыло теплое красное сияние. Оно скользнуло вверх и медленно поползло по потолку.

- Это реклама на улице.

- Видишь, как прекрасна твоя комната.

- Прекрасна, потому что ты здесь. Она никогда уже не будет такой, как прежде… потому что ты была здесь.

Овеянная бледно-синим цветом, она стояла на коленях в постели.

- Но… - сказала она, - я ведь еще часто буду приходить сюда… Часто…

Я лежал не шевелясь и смотрел на нее. Расслабленный, умиротворенный и очень счастливый, я видел все как сквозь мягкий, ясный сон.

- Как ты хороша, Пат! Куда лучше, чем в любом из твоих платьев.

Она улыбнулась и наклонилась надо мной:

- Ты должен меня очень любить, Робби. Не знаю, что я буду делать без любви!

Ее глаза были устремлены на меня. Лицо было совсем близко, взволнованное, открытое, полное страстной силы.

- Держи меня крепко, - прошептала она. – Мне нужно, чтобы кто-то держал меня крепко, иначе я упаду. Я боюсь.

- Не похоже, что ты боишься.

- Это я только притворяюсь, а на самом деле я часто боюсь.

- Уж я-то буду держать тебя крепко, - сказал я, все еще не очнувшись от этого странного сна наяву, светлого и зыбкого. – Я буду держать тебя по-настоящему крепко. Ты даже удивишься.

Она коснулась ладонями моего лица:

- Правда?

Я кивнул. Ее плечи осветились зеленоватым светом, словно погрузились в глубокую воду. Я взял ее за руки и притянул к себе, - меня захлестнула большая теплая волна, светлая и нежная… все погасло…

* * *

Она спала, положив голову на мою руку. Я часто просыпался и смотрел на нее. Мне хотелось, чтобы эта ночь длилась бесконечно. Нас несло где-то по ту сторону времени. Все пришло так быстро, и я еще ничего не мог понять. Я еще не понимал, что меня любят. Правда, я знал, что умею по-настоящему дружить с мужчинами, но я не представлял себе, за что, собственно, меня могла бы полюбить женщина. Я думал, видимо, все сведется только к одной этой ночи, а потом мы проснемся, и все кончится.

Забрезжил рассвет. Я лежал неподвижно. Моя рука под ее головой затекла и онемела. Но я не шевелился, и только когда она повернулась во сне и прижалась к подушке, я осторожно высвободил руку. Я тихонько встал, побрился, и бесшумно почистил зубы. Потом налил на ладонь немного одеколона и освежил волосы и шею. Было очень странно - стоять со своими мыслями и глядеть на темные контуры деревьев за окном. Повернувшись, я увидел, что Пат открыла глаза и смотрит на меня. У меня перехватило дыхание.

- Иди сюда, - сказала она.

Я подошел к ней и сел на кровать.

- Все еще правда? – спросил я.

- Почему ты спрашиваешь?

- Не знаю. Может быть, потому, что уже утро. Стало светлее.

- А теперь дай мне одеться, - сказал она.

Я поднял с пола ее белье из тонкого шелка. Оно было совсем невесомым. Я держал его в руке и думал, что даже оно совсем особенное. И та, кто носит его, тоже должна быть совсем особенной. Никогда мне не понять ее, никогда.

Я подал ей платье. Она притянула мою голову и поцеловала меня.

Потом я проводил ее домой. Мы шли рядом в серебристом свете утра и почти не разговаривали. По мостовой прогромыхал молочный фургон. Появились разносчики газет. На тротуаре сидел старик и спал, прислонившись к стене дома. Его подбородок дергался, - казалось, вот-вот он отвалится. Рассыльные развозили на велосипедах корзины с булочками. На улице запахло свежим теплым хлебом. Высоко в синем небе гудел самолет.

- Сегодня? – спросил я Пат, когда мы дошли до ее парадного.

Она улыбнулась.

- В семь? – спросил я.

Она совсем не выглядела усталой, а была свежа, как после долгого сна. Она поцеловала меня на прощанье. Я стоял перед домом, пока в ее комнате не зажегся свет.

Потом я пошел обратно. По пути я вспомнил все, что надо было ей сказать, - много прекрасных слов. Я брел по улицам и думал, как много я мог бы сказать и сделать, будь я другим. Потом я направился на рынок. Сюда уже съехались фургоны с овощами, мясом и цветами. Я знал, что здесь можно купить цветы втрое дешевле, чем в магазине. На все деньги, оставшиеся у меня, я накупил тюльпанов. В их чашечках блестели капли росы. Цветы были свежи и великолепны. Продавщица набрала целую охапку и обещала отослать все Пат к одиннадцати часам. Договариваясь со мной, она рассмеялась и добавила к букету пучок фиалок.

- Ваша дама будет наслаждаться ими по крайне мере две недели, - сказала она. – Только пусть кладет время от времени таблетку пирамидона в воду.

Я кивнул и расплатился. Потом я медленно пошел домой.

[СупаВуман]

Книга эта зачитана мною до дыр....книга не только о любви, но и о дружбе. Очень хочу посмотреть спектакль Галины Волчек по этой книге... Роль Пат играют Чулпан Хаматова и Елена Корикова. Надеюсь, я увижу его когда-нибудь.

Спасибо, Волчонок, напомнила.

[Wolchonok]

Спасибо тебе, СупаВуман, что пережила это, как и я ...

[непредсказуемая]

Волчонок...спасбио...потрясающе...

впервые эту книгу мне посоветовал прочесть папа, когда я училась в 9 классе...он сказал, что вн ей много жизни....не правильной жизни...а именно настоящей...

позже я перечитывала эту книгу по несколько раз....

спасибо, что вернула мне эти минуты

[Wolchonok]

Вы не представляете себе, как мне самой это приятно, особенно то, что это произведение чувствуется Спасибо Непредсказуемой..

[Crush`Lady]

как много раз я ее перечитывала и всегда под конец становилось так обидно и всегда одно и тоже она умирает. Одна из самых любимых книг . У Ремарх есть что читать все их произведения очень впечатляющи

[Чёрный]

А я впервые это прочитал но уже загорелся прочесть всё...Спасибо Волчёнок за просвещение))

[Wolchonok]

Черный, я так рада!!!!!!!! Честно говоря, когда кто-то загорается Ремарком - я чувствую себя такой счастливой, как-будто нашла единомышленника!))

Обязательно прочтите, Черный, и не только это произведение. Они сами по себе читаются легко (имею ввиду язык). Далее можете прочитать "Искра Жизни", "Триумфальная Арка" ("Arc De Triomphe"), "Тени в раю", "НА З.ДНОМ ФРОНТЕ БЕЗ ПЕРЕМЕН" (!) . Последнее вообще отпад ))))))))) Местами вы будете умирать со смеху, а местами - умирать от жалости и переживания........

[Malika]

Впервые "Три товарища" я прочитала будучи школьницей (тоже по совету папы ;-)

Потом, учась в университете, перечитала его на немецком языке.

А 2 года назад видела спектакль (с Еленой Кориковой) по этой книге. Очень трогательная история.

[СупаВуман]

Волчонок, на Западном фронте без перемен !!!!!!!!!! Супер-вещь!

Малика, а вы спектакль где смотрели? расскажите о нем? Плиз.

[Malika]

СупаВуман,

Я его смотрела в Московском Театре "Современник" в постановке Галины Волчек, мне очень понравилось.

Главные действующие лица играли просто замечательно.

А от грохота пулеметов и лая собаки я чуть не оглохла, даже испугалась :-)

[СупаВуман]

СупаВуман,

Я его смотрела в Московском Театре "Современник" в постановке Галины Волчек, мне очень понравилось.

Главные действующие лица играли просто замечательно.

А от грохота пулеметов и лая собаки я чуть не оглохла, даже испугалась :-)

Спасибо. Малика, отдала бы все за то, чтобы увидеть этот спектакль. К нам наверное никогда не приедут...

А еще эту же роль играет и Чулпан Хаматова. Мне нравится и та и другая актриса!

[Malika]

СупаВуман,

Может тогда вы к нам? :-)

А вообще, мне Елена Корикова очень понравилась, такая нежная...

И Александр Хованский, который играл Роберта.

Дай Бог удастся и вам посмотреть!

Удачи!!

[Wolchonok]

ой..... как же мне хочется тоже посмотреть!!!!!! Вот у кого этого не будет -так у нас! Точно! :((((((((((((((((((((((

СупаВуман

[Nikoletta]

я не знаю как спектакли, но даже кино редко бывает лучше, чем книга)

[Аврора]

А мне нравится другая цитата из Ремарка: "Что вы знаете, ребята, о бытии. Ведь вы боитесь собственных чувств, вы не пишете писем - вы звоните по телефону; вы больше не мечтаете - вы выезжаете за город с субботы на воскресенье; вы разумны в любви и неразумны в политике - жалкое племя!"

[Wolchonok]

У Ремарка очень много цитат, и, в отличие от других, все его цитаты верны и точны.