Диссидент

[Самарканд]

Нофель Тагирзаде: азербайджанский диссидент 1970-х, восставший против СССР

 

Р.Абуталыбов

История Азербайджана знает немало бесстрашных воителей за свободу родины, отважных борцов против иноземных поработителей. Не все из них известны широкой общественности. К этой категории безвестных героев можно с полным правом отнести совсем молодого, невероятно одаренного диссидента 1970-х Нофеля Шариф оглу Тагирзаде – архитектора, художника, писателя, поэта, лингвиста, историка…

В период, когда советский режим находился в зените могущества, этот азербайджанский юноша дерзнул посягнуть на святую святых – нерушимость «союза республик свободных», начав тайную деятельность по осуществлению мечты о независимом Азербайджане.

 

Он составил эскизы герба и флага Азербайджана, эскизы погон и военной формы, разработал схему генштаба азербайджанской армии и проект военного устава, и даже подготовил собственный вариант азербайджанской азбуки и проект экспериментального языка, написал оригинальные историко-философско-художественные труды, создал ряд художественных табло.

Страницы из Устава студенческого строительного отряда. Нофель Тагирзаде в завуалированной форме дал проект погон и шевронов национальной армии. 1976 г.

Тагирзаде родился 5 сентября 1955 года в селе Хырхатала Куткашенского (Габалинского района Азербайджана) в интеллигентской семье. Его отец Шариф Тагирли 42 года занимался преподаванием, является автором 11 сборников стихотворений, член Союза писателей Азербайджана. Окончив школу с отличием, Нофель в 1972 году поступил на архитектурный факультет Азербайджанского государственного инженерно-строительного института. Спустя три года в его жизни и мировоззрении произошел серьезный поворот.

 

Дело в том, что в 1975 году Нофель срезался на экзамене по военной подготовке и лишился права на стипендию, следствием чего стали серьезные материальные затруднения. Но куда важнее общий мировоззренческий след, который этот случай оставил в сознании юноши: он воспринял неудовлетворительную оценку по предмету, преподаваемому не на родном языке, как вопиющую несправедливость. Его охватило стремление внести посильную лепту в достижение независимости Азербайджана.

Нофель начал собирать данные об армиях СССР и других крупных держав, соседних стран, об их вооружении и тактике, серьезно занимался военной картографией, так что научился самостоятельно составлять военно-топографические карты. Он стремился изучить военное дело в совершенстве.

В 1977 году он окончил институт и получил распределение в Саранск, столицу Мордовской АССР, где стал работать в проектном институте. Увы, 6 августа 1978 года, незадолго до отпуска случилась трагедия – Нофель утонул в озере во время купания. 11-го его тело было доставлено в Азербайджан и предано земле в родном селе.

 

С детства Нофель увлекался живописью, и уже в 1968 году, 13-летним он создал живописные портреты, которые можно назвать первым успехом.

В 1972 году он начал профессионально заниматься художественным творчеством, результатом чего стали весьма ценные с точки зрения критериев искусства произведения – «Студенческая комната» (1973), «Зодчий Аджеми», «Косарь» (1974), «Свобода!!!» (1975), «Красота» (1976). Среди этих работ по идейному содержанию и оригинальности задумки выделяется предпоследняя. Художник изобразил двух братьев, символизирующих Северный и Южный Азербайджан, соединенных в едином кругу перед глазами матери. За рамками этого круга мы видим безобразных существ, которые символизируют врагов, пытающихся помешать объединению братьев.

 

Из выдающихся художников Нофель любил больше всего Ван Гога, Эль Греко, Салвадора Дали, Шишкина, Айвазовского, Саттара Бахлулзаде, Эльтурана.Первой архитектурной работой Нофеля стало проектирование здания кинотеатра на 800 мест. Он отдавал предпочтение американской архитектурной школе, особенно работам Ван дер Рое и Корбюзье, под влиянием которых в проектах Нофеля явственно видны тяга к широте и свободе. Вместе с тем, живо интересуясь зарубежными течениями в архитектуре, юный азербайджанец был убежденным сторонником сохранения местных национальных традиций зодчества, лучшими достижениями которых для него были работы замечательных азербайджанских архитекторов Микаила Усейнова и Садыга Дадашева.

[Самарканд]

Кинотеатр на 800 мест. Проект Нофеля Шариф оглу Тагирзаде. 1975 г. Бюст Моллы Черкеза Эфенди (дед Н.Таирзаде). Работа Нофеля Тагирзаде. 1975 г.

Нужно заметить, что на основе проектов Нофеля Тагирзаде был возведен ряд архитектурных объектов в Саранске. Скульптором как таковым Нофель не был, но способности его и в этой области несомненны. В студенческие годы из обычного строительного камня с помощью простейших инструментов он изготовил бюсты, способные удовлетворить любого скульптора. Особенно удачными вышли бюсты его отца и деда по матери Моллы Черкеза.

 

Заслуживает пристального внимания литературное творчество Нофеля Шариф оглу Тагирзаде. Еще школьником он писал комические сценки, которые с его участием разыгрывались в школьном кружке самодеятельности. Многие из его произведений сохранились в рукописи, аккуратно переписанные: сценки «Два озорника» (15.04.1970) и «Гасанали поумнел» (15-20.10.1970), пьеса «Новрузали» (27.09.1970) – инсценировка рассказа Джалила Мамедгулузаде «Почтовый ящик», драмы «Старый мир рушится» («История одного поколения», 1970), «Проделки муллы», «Пристав», комедия «Наби-киши и его семья» (16-21.10.1970), рассказы «Урок в назидание» (1971), «Безымянный рассказ» (2.06.1971), «Лучший подарок» (29.12.1971).

Но самым значительным литературным произведением Нофеля Шариф оглу Тагирзаде представляется историческая повесть «Бабек» (1975-1976) о жизни и деятельности предводителя освободительной борьбы азербайджанцев против арабских завоевателей в IX веке.

 

Вопреки официальной советской историографии, которая позиционировала Бабека врагом ислама, автор делает упор именно на национально-освободительной стороне миссии своего героя, облекает его в одежды символа независимости Родины. Сочинял Нофель и стихи, причем в них заметно влияние известного азербайджанского поэта Бахтияра Вахабзаде, автора ряда свободолюбивых произведений. Нофель предпочитал свободный слог стихосложения, хотя неплохо писал и силлабическим стихом.

 

Следует заметить, что патриотические чувства Нофеля Тагирзаде проявлялись не только в сфере литературного или изобразительного искусства. 29 марта 1976 года он закончил работу над картой «Азербайджанская империя Сефевидов (XVI век)». Карта составлена на любительском уровне, но представляет значительную научную ценность, тем более что в то время отсутствовали как карты, так и обобщающие научные труды по данной теме.

 

Проект азербайджанского алфавита. Автор – Нофель Тагирзаде. 1977 г.

В том же году Нофель составил еще одну значительную карту – единого Азербайджана, изображающую как северную советскую, так и южную, иранскую часть исторических азербайджанских земель. Чтобы добиться максимальной достоверности, юноша перечитал множество книг по истории Азербайджана до раскола – азербайджанских, иранских и турецких. Наряду с этим, Нофель является автором ряда очень смелых для того времени статей по истории Азербайджана.

 

В одной из них – «Независимость – это ложь!» опровергаются утверждения советской пропаганды о «независимости» советского Азербайджана и других союзных республик и открыто ставится вопрос объединения Азербайджана. В заключение автор делает по-юношески категорический вывод: «Свобода не дается, она завоевывается силой. Мы сами завоюем свою свободу и независимость!» Эти строки были написаны 8 сентября 1975 года, до восстановления государственной независимости оставалось еще 16 лет.

 

Спустя два месяца был написан исторический очерк «28 племен и Азербайджан», который заканчивается так: «Азербайджан сохраняет свой язык, свою культуру. Азербайджан живет! Он не склонит колени! Новое поколение Азербайджана распознает друзей и врагов. Его уже не одурачить, не заморочить устаревшими, изжеванными бредовыми идеями. Это молодое поколение объединит раздробленную Родину и построит новый, независимый Азербайджан! Свобода не дается, она завоевывается!»

[Самарканд]

Излишне пояснять, что все эти записи шли исключительно «в стол». Если бы автор имел неосторожность поделиться ими с кем-то из знакомых, то автором непременно заинтересовался бы всемогущий в те времена КГБ, и последствия, скорее всего, были бы незавидными. Инакомыслящих не жаловали и при «развитом социализме», перед ними открывались обычно три пути – тюрьма, психушка, смерть (в отдельных случаях – депортация за границу).

 

Для сохранения тайны этих антисоветских записей как раз во многом был предназначен проект азербайджанской азбуки, разрабатывавшийся Нофелем в течение долгого времени. Последний вариант письменной и печатной графики из 33 букв был подготовлен 9 сентября 1977 года.

Наряду с этим, им были разработаны эскизы герба и флага Азербайджана, которые нарисованы в общей тетради сразу после рукописи «Независимость – это ложь»; тут же пометки, датированные 16 сентября 1975 года. Вот как описывает автор эскиз герба из трех частей: «1) Верхняя часть – буква “А”, с обеих сторон пламя. 2) Средняя часть – книга, полураскрытая (не знаю, следует ли вписать в книгу что-то или нет). 3) Нижняя часть – половина солнечного диска (в виде отражения верхней части) и по краям каемка». Эскиз флага незакончен, но в общем замысел ясен: посредине внутри круга, окаймленного солнечными лучами, буква “А”, в левом верхнем углу – герб.

Эскиз государственного флага Азербайджана Эскиз государственного герба Азербайджана Эскизы флага и герба Азербайджана. Автор – Н.Тагирзаде

В художественном отношении оба эскиза сырые, несовершенные, но это момент второстепенный. Главное – сам факт составления эскизов флага и герба независимого Азербайджана в пору могущества «союза нерушимого» совсем еще молодым парнем, движимым чувствами патриотизма и неприятия зависимости, в которой находилась его родина. И, безусловно, хорошо знающим, чем могут быть чреваты подобные «неблагонадежные» способы досуга.

Учитывая значение военного строительства для независимого государства, Нофель всесторонне обдумывал создание вооруженных сил, и до нас дошла составленная им в том же 1975-м году схема генштаба азербайджанской армии. Однако схема зашифрована, и понять ее содержание очень непросто. Кроме того, Тагирзаде, как уже отмечалось, работал над эскизами военной формы и погон офицеров и солдат азербайджанской армии, причем советские пятиконечные звездочки на погонах заменил трехконечными.

 

Нофель также оставил записи, отражающие суждения на тему военного строительства, но эти записи также зашифрованы – с помощью составленных им графики и экспериментального языка.

В 1976 году Нофель составил «Устав студенческого стройотряда». В этом документе использованы многие гражданские термины и эмблемы, но при внимательном взгляде выясняется, что на самом деле перед нами не что иное, как проект воинского устава.

Нофель Тагирзаде, юный азербайджанский диссидент, внес свой значимый вклад в освободительную борьбу. Он, в одиночку, с риском для жизни поднялся против советского авторитаризма, советского режима тогда, когда ничто еще не предвещало крушения Системы. В ту пору это был Поступок, требовавший мужества, которым не обладали многие постарше и поопытнее. Нофель верил вопреки всему – и время показало его правоту.

[Самарканд]

Диссидентство на Кавказе: критики СССР в Грузии и Азербайджане в 1970-х — нач. 1980-х

 

З.Гасымов

Первой жертвой большевистской экспансии «в южном направлении» стала Азербайджанская Республика. В конце апреля 1920 года вся ее территория была занята частями 11-й Красной Армии. В феврале 1921-го, с падением Грузинской Республики, Кавказ был «советизирован». Весь процесс продлился около 70 лет. Чтобы понять обстоятельства, в которых развивалось диссидентское движение в кавказском обществе, необходимо рассмотреть характер коммунистического режима, установленного Москвой в этих республиках.

 

В Азербайджане, где в мае 1920 года было поднято восстание против большевистских оккупантов, коммунистический режим чувствовал себя в особой «опасности». Из-за этнической близости азербайджанцев с Турцией, их религиозных связей с шиитским Ираном, а также наличия широкого слоя духовенства и интеллигенции большевикам было нелегко объяснять азербайджанским «рабочим и крестьянам», что их прогресс и безопасность могут быть обеспечены «только в союзе с Россией и ее пролетариатом».

До второй половины 1920-х годов Москва терпела таких национально мыслящих азербайджанских коммунистов, как Чингиз Ильдрым и Нариман Нариманов. Но наряду с этим большая часть национальной интеллигенции вынуждена была выехать в Польшу, Францию или Турцию. Этот путь выбрали Расулзаде, Агаоглу (Агаев), Топчибашев, Гусейнзаде, Мирза Бала и многие другие. Некоторых представителей азербайджанской интеллигенции, входивших в период независимости 1918—1920 годов в мусаватистское правительство (в том числе поэта Махаммада Хади), казнили в начале 1920-х.

 

Один из ведущих политических деятелей Азербайджанской Демократической Республики Фатали хан Хойский был убит в Тбилиси , где он и его семья получили убежище в 1920 году. Начальник Генштаба АДР генерал Сулкевич вместе с несколькими другими был казнен в Баку в мае 1920 года, через несколько дней после вторжения большевиков.

Коммунистические преследования не миновали и азербайджанских предпринимателей. Гаджи Зейналабдин Тагиев, один из самых богатых меценатов, пребывал под домашним арестом в селе Мардакан до самой своей смерти (сентябрь 1924 г.).

Нетерпимость к азербайджанской культуре и языку усилилась в конце 1930-х годов. Многих азербайджанских литераторов, в том числе Гусейна Джавида (1882— 1941 гг.), Ахмеда Джавада (1892—1937 гг.), Салмана Мумтаза (1884—1941 гг.), Микаила Мушфика (1908—1938 гг.), объявили «врагами народа», обвинили в национализме, панисламизме и т.д.

Романтический настрой азербайджанской литературы конца XIX и начала XX столетия, побуждавший поэтов и прозаиков обращаться к таким темам, как Родина, родной язык и т.д., воспринимали как антисоветское  проявление.

 

Нападки коммунистов на азербайджанский язык достигли кульминации в 1939—1940 годах, когда латинский алфавит 1926 года был заменен кириллицей. В этих посягательствах можно усматривать ключевой элемент кампании по русификации и советизации Азербайджана. В Азербайджане коммунистический режим продолжил колониальную политику царской России. Приток российских переселенцев с Поволжья в Баку и в его промышленный город-спутник Сумгаит должен был создать в столице русское, а затем и русскоязычное основное ядро жителей.

 

В Грузии коммунистический режим был нацелен на истребление политической оппозиции, которая за время существования Грузинской Демократической Республики в 1918-1921 годах смогла выработать достаточно сильную социал-демократическую идеологию. Грузинская социал-демократия была тесно связана с европейскими левыми политическими кругами.

В 1919-1920 годах по приглашению Ноя Жордания республику посетила многочисленная делегация европейских социал-демократов. Мощный потенциал отечественной политической оппозиции и высокий уровень национального самосознания населения были той основой, на которой в 1924 году развернулось широкое антисоветское восстание, жестоко «умиротворенное» большевиками.

[Самарканд]

По данным грузинского историка Георгия Анчабадзе, только в 1922-1923 годах в Грузии были разрушены 1,500 церквей . Немецкий теолог А. Гампель писал: «В период до 1917 года в составе Грузинской церкви насчитывалось более 1,527 приходов, а в 1963-м… имелось лишь 80 приходов».

И в Грузии, и в Азербайджане коммунистические чистки почти полностью уничтожили религиозные учреждения. Число действующих церквей, мечетей и синагог катастрофически сократилось. Православные духовные семинарии в Тбилиси и огромная инфраструктура мусульманских образовательных центров, в частности медресе, были ликвидированы. Из-за важнейшей роли, которую религия играла в грузинском и азербайджанском обществе до их советизации, уничтожение религиозных учреждений нанесло тяжелый ущерб всей социальной системе и морально-этическим ценностям общества.

Позднее, особенно в период сталинских чисток 1930-х годов, уничтожили огромную часть грузинской интеллигенции. Но по ряду причин в Грузии правление Сталина не привело к грандиозному разрыву исторической преемственности и связи между поколениями, как это случилось в Азербайджане, в частности, сохранилось изначальное грузинское письмо. Одна из причин тому — грузины, будучи христианским народом, не стремились получить поддержку от соседних мусульманских стран, то есть от Ирана или Турции. К тому же абсолютное большинство грузин проживало в советской Республике Грузии.

 

Другими словами, за исключением весьма незначительного меньшинства в Иране, в Восточной Турции (лазы), небольшой общины грузинской интеллигенции в Париже и в Берлине, у грузин не было значительной диаспоры за пределами Советского Союза.

А советский Азербайджан,напротив, был родиной всего для 20—25% азербайджанцев, большинство же проживало в пограничных странах: в Иране и в восточной части Турции. Сохранение грузинского алфавита обеспечило связь с многовековой историей грузинской философской мысли и сыграло важную роль в мобилизации нации на сопротивление русификации.

В 1960—1970-х годах народы Азербайджана и Грузии уже накопили огромный опыт жизни при советском правлении. В союзных республиках региона к тому времени выросло уже почти два поколения. В среде интеллигенции сохранялась историческая память о периоде государственной независимости 1918—1920/21 годов, но это уже не могло стать фактором мобилизации всего общества. Национализм остался тем единственным, что вдохновляло представителей нерусских наций на сопротивление русификации и дальнейшему разрушению их культурных традиций.

 

В 1978 году французский советолог Элен Каррер д’Анкосс писала, что нации в Советском Союзе научились использовать условия, структуры и правила игры, которые предлагала им Москва. Это означало, что новое поколение интеллигенции Грузии и Азербайджана обеспечило сохранение языка, пусть даже в форме развития конформистской литературы с пропагандой марксистской идеологии. После Второй мировой войны и конца сталинской эпохи в странах Кавказа произошла революция в сфере образования.

 

В 1950—1960-х годах в Баку и Тбилиси в умах людей преобладали не проблемы национальной независимости, но желание добиться равенства благодаря лучшему образованию и горячее стремление к промышленному развитию своих республик. Изучая собственную историю и не выдвигая радикальных требований, интеллигенция республик региона в 1970-х годах осуществила «тихую революцию».

В 1950-х годах в обеих республиках началась этническая гомогенизация населения, постоянно росла доля этнических грузин и азербайджанцев. Одновременно пропорцио-нально сокращалась доля русского населения.

С начала 1920-х до 1970-х годов Грузия и Азербайджан переживали процессы широкой индустриализации и модернизации при почти абсолютной ликвидации альтернативных идеологий и религиозной идентичности.

Москва была заинтересована в улучшении ситуации за счет эксплуатации ресурсов республик региона. На Черноморском побережье Грузии создали современную инфраструктуру для организации там общесоюзного центра туризма, вокруг Баку реконструировали дорожную и трубопроводную сети, которые должны была облегчить транспортировку нефтяных и газовых ресурсов с полуострова Апшерон. Для улучшения условий жизни работающих в этих республиках русских поселенцев развивался потенциал системы образования и здравоохранения.

[Самарканд]

Москва заботилась и о социальных улучшениях в республиках. Однако национальное и культурное развитие были проблемами самих этих республик. Распространение русского языка и финансовая поддержка русскоязычных учреждений образования сочеталась с политикой пренебрежения к грузинским и азербайджанским школам, к сохранению исторических памятников, культурного наследия и т.д. Эти тенденции превалировали и в эпоху Никиты Хрущева, и в период Леонида Брежнева.

 

За 20 лет, прошедших после окончания сталинского террора, у грузин, азербайджанцев, украинцев и представителей других народов появилась возможность как-то «восстановиться», воспитать новое поколение интеллигенции. Войдя в жизнь уже в условиях коммунистической оккупации, это поколение могло пользоваться преимуществами ситуации «отсутствия террора», существовавшей после 1953 года.

После смерти Иосифа Сталина можно было издавать многие запрещенные в годы его правления литературные и научные труды грузинских и азербайджанских историков, писателей и философов, разрешили отмечать некоторые национальные праздники, соблюдать исторические традиции, исполнять народную музыку. В этих условиях и могло появиться то самое новое поколение интеллигенции, получившее прекрасное образование и привязанное к своей национальной традиции.

 

И в Грузии и в Азербайджане появились интеллектуалы, предпочитавшие сопротивляться коммунистической идеологии в «дозволенных» рамках. Тем не менее их действия все же подрывали господствовавшую коммунистическую идеологию. Многочисленные грузинские и азербайджанские историки, публиковавшие работы о российской колониальной политике на Кавказе в XIX столетии, до некоторой степени противостояли поддерживаемой Москвой тенденции изображать историю кавказско-российских отношений как историю «многовековой дружбы».

 

В Грузии такие историки, как И.Антелава, A.Ментешашвили и другие, подробно исследовали антироссийские восстания, последовавшие за аннексией Россией Картлийско-Кахетинского царства. В Азербайджане А.Сумбатзаде и З.Буниятов в 1960-1970-х годах публиковали исследования о российском колониализме в азербайджанских ханствах и о средневековой азербайджанской истории.

Рассуждая в терминах теории классов и марксистских взглядов на историю, эти авторы заронили в официальную науку представление о сложностях истории российско-кавказских отношений в критическом XIX столетии. В конце 1980-х годов их труды стали идеологическим основанием национально-освободительного движения.

Другую группу нетрадиционных диссидентов составили писатели и поэты, обратившиеся к историческим темам. Даже если в прошлом у них и был свой «социалистический» период, с 1950-х годов в их творчестве преобладали национальные темы.

Литераторами-диссидентами, терпимыми руководством местных коммунистических партий, можно считать и грузинского поэта Галактиона Табидзе и азербайджанского поэта Бахтияра Вахабзаде. Последний был известен сосредоточенностью на теме Южного Азербайджана, а также исторического раздела территорий Азербайджана между Россией и Персией в XIX столетии.

На Кавказе (наряду с крошечными радикальными диссидентскими группами) советской идеологии противостоял и обширный слой нерадикальной интеллигенции. Первые имели смелость открыто критиковать политический режим, отказывались принимать «правила игры», были нацелены на изменение существующих условий. Вторые — широкая группа национально ориентированной интеллигенции — историки Илия Антелава, Автандил Ментешашвили, Зия Буниятов, писатель Эльчин — принимали установленные Москвой рамки, но были готовы использовать все свои возможности, чтобы отстаивать собственную систему ценностей.

Была и третья группа интеллигенции, игнорировавшая режим и его идеологию, но в то же время отрицавшая политические действия. В их число входили грузинский философ Мераб Мамардашвили (1930—1990) и азербайджанский философ Асиф (Ата) Эфендиев (1935—1997).

Как видно, диссидентство в Грузии и Азербайджане представляло собой конгломерат из прямого противостояния режиму, и умеренного подрыва коммунистической идеологии большой группой интеллигенции.

 

Такие историки, как Г.Мамулия, И.Антелава, З.Буниятов, С.Ашурбейли создавали фундаментальные работы по грузинской и азербайджанской истории, однако не выходя за рамки марксистских представлений об истории. Но в рисовавшейся ими картине прошлое их народов представало как исток тысячелетней традиции истории и культуры. Их труды разрушали миф о благотворном воздействии цивилизации России и ее культуры на «отсталые кавказские народы».

Философы Кавказа оказались способными создать национальные философские школы, объединившие достижения важнейших направлений европейской мысли с отечественными философскими традициями. В Грузии и в Азербайджане литераторы обращались к национальному прошлому, в том числе к древним литературным традициям грузин и азербайджанцев.

Обращение Вахабзаде к Физули и к созданному в Раннем Средневековье дастану о Деде Коркуте помогало осознавать и поддерживать непрерывность традиции и национальное самосознание азербайджанцев как народа с древней литературной традицией.

Таким образом, радикальное и умеренное крылья кавказского диссидентства создавали в Грузии и Азербайджане потенциал для культурного сопротивления советской политике, направленной на ликвидацию местных институтов, альтернативных официальным. Арсенал прямой и косвенной критики промосковского советского режима объединял открытое неприятие официальной политики и увлеченность интеллигенции национальным прошлым, литературой и музыкой в рамках того, что допускала власть. «Косвенная» оппозиция была более широкой.

Часто даже те представители интеллигенции, которые своими трудами по истории культуры Азербайджана и Грузии разрушали мифы о культурном превосходстве России, сами не воспринимали свою деятельность как оппозиционную режиму. В конце 1980-х годов можно было наблюдать проникновение идей радикального крыла в ряды умеренной интеллектуальной оппозиции. Но в любом случае это был уже следующий этап процесса, начавшегося в 1970-х годах.