От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

Являясь первым периодическим изданием города и в целом Азербайджана, газета старалась охватить наиболее животрепещущие темы края, такие как образование, здравоохранение, судоходство, торговля и другие общественно-социальные проблемы. Поднятые ею социально-экономические вопросы часто становились поводом для дискуссий на страницах газеты.

Так, рассказывая о положении военного и уездного врачей в Закавказском крас, автор статьи Д.Ильин рассказывает о тяжелом, почти непосильном труде гражданского врача по сравнению с военным, отмечая, что и зарплата уездного врача несравнимо низкая, чем у военного. Автор пишет, что уездный врач ограничен в действиях и правах по сравнению с военным врачом.

«Если бы уездный медик имел десять пядей во лбу и стоял познанием выше военного, то и тогда все-таки больной предпочтет военного медика, так как нельзя же больному ждать целую неделю, пока возвратиться уездный медик с командировки. Кроме того, уездный врач, не имея никаких медикаментов, всегда находится в зависимости от военного медика, так как в городе нет вольной аптеки. Поэтому больному выгоднее обратиться к военному медику, чем к гражданскому»,- заключает он.

Проживающий в г. Баку доктор медицины Попов в своей ответной статье открыто возмущается по поводу одностороннего и некомпетентного освещения деятельности военного и уездного врачей на страницах газеты. Он пишет, что, «сопоставив очерк уездного врача с очерком батальонного и кажется свежо сохранив вкус горько испитых им чаш в Ленкорани, г. Ильин до того увлекся своим эгоизмом, что представил батальонного медика довольным, счастливым, увешанным орденами и благодушествующим среди любящей семьи и признательных знакомых и сослуживцев. Уездного же врача выставил в диаметрально противоположной печальной обстановке».

[Мы из Мегри]

Критикующий точку зрения своего оппонента, Попов также увлекается описанием тяжелой врачебной участи, на этот раз участи военного врача. Интересна точка зрения на обе статьи редакции, создавшей условия авторам для высказывания своего мнения. Газета считала, что необходимо смотреть шире на проблему, на то, в каком состоянии в целом находятся вопросы здравоохранения в крае, а не замыкаться в собственных интересах, сводящихся к размеру оклада или иного вознаграждения.

Редакция писала: «На наш взгляд, несколько рублей жалованья больше, несколько меньше, едва ли достойно серьезного спора, а в особенности, когда под рукой более важные общественные вопросы, решение которых прямо зависит от господ наших медиков».

Редакция поднимала проблему отсутствия в г. Баку больницы, специалистов по отдельным медицинским профилям, врачебной консолидации, хотя дипломированных врачей, как оказывается, в городе было немало: «Мы имеем в Баку достаточное число медиков: гражданских, флотских и батальонных, но мы не имеем специалистов ни по одной из трудных болезней».

Газета также предлагала Бакинскому благотворительному обществу, руководимому супругой генерал-губернатора Баку Е.Колюбакиной, взять на себя устройство бесплатной лечебницы в городе, а также аптеки, откуда отпускались бы бесплатно лекарства, выписанные врачами и, таким образом, отчасти решить, наконец, проблему организации лечебной помощи в столице.

«Вот уже два добрых дела, которые осуществить совершенно в наших руках и таких дел наберутся десятки…без делений нас на гражданских, флотских, батальонных и других людей», писала редакция.

В этом деле, деле решения общественных проблем города, редакция газеты «Бакинский Листок» возлагает большие надежды на деятельность благотворительных обществ, призванных помогать городу в разрешении медицинских, просветительских, социальных проблем. Уже в первом номере своего издания газета обращает внимание своих читателей на состояние благотворительных обществ в Баку. Газета рассказывает, что в Баку еще не создано Благотворительное общество, «которое имело бы в виду все народонаселение города, без всяких исключений, как племенных, так и сословных».

Как уже отмечалось выше, вопрос о необходимости создания благотворительного общества для оказания помощи азербайджанскому населению, впервые поднимал Гасан бек Зардаби.

На страницах «Бакинского Листка» мы встречаем объявления и обращения, подготовленные им к состоятельным людям и всем желающим примкнуть к его идее, направленной на сбор средств для учреждения школы, обучения детей из неимущих семей, на просветительские цели. Однако создать такое благотворительное общество ему удалось лишь в начале XX века, в годы революционного подъема в России.

Как видно, на страницах «Бакинского Листка» дискутировались в основном вопросы социально-общественного характера, актуальные в те годы. Эти вопросы всегда являлись главной тематикой городской прессы, каковой также являлась газета «Бакинский Листок».

«Бакинский Листок» заложил основу азербайджанской русскоязычной печати. Просуществовав всего полтора года, он неожиданно закрылся. В последнем номере газеты, вышедшем 3 июня 1872 года, ничего не предвещало о закрытии. Но не таким уж неожиданным оно было. Судебные издержки и вечная перепалка с Армянским человеколюбивым обществом, в типографии которого издавалась газета, надо полагать, стали причиной ее закрытия.

По материалам журнала «История и ее проблемы»

[Мы из Мегри]

Как Эчмиадзинский монастырь терроризировал азербайджанцев Иреванского ханства

 

М.Абдуллаев

Вакф в Азербайджане имеет древнюю историю. Его возникновение связано с арабским Халифатом. Выдающийся ученый Зия Буниятов, называя вакф “собственностью Аллаха”, писал, что люди могли только пользоваться этой собственностью, но не имели на них никаких личных прав. В азербайджанской историографии под вакфом действительно подразумевалось все то имущество, которое дарилось во имя Аллаха.

В вакфную собственность входили принадлежащие религиозным учреждениям, мечетям, медресе, пирам, святилищам, церквям, монастырям земельные и пахотные участки, караван-сараи, бани, нефтяные колодцы и другое имущество.

В Азербайджане вакфные земли и другое вакфное имущество, передавались в распоряжение религиозных учреждений с целью их содержания, благотворительности, богоугодных деяний во имя Аллаха, и освобождались от налогов и повинностей в пользу государственной казны.

В период ханств, вакфами наряду с землями мусульманских религиозных деятелей и религиозных учреждений, считались также земли и имущество христианских церквей и монастырей. Среди подобных вакфов особенно выделялось хозяйство Эчмиадзинского монастыря, который находился на азербайджанской земле, в Чухур-Саадском беглярбекстве.

В результате ошибочных шагов, не учитывающих будущее тюрко-мусульманского населения, армянский католикосат в 1441 году был переселен из города Сис османской области Киликия в Ираван.

Используя благосклонность мусульманских правителей, армянские религиозные деятели всевозможными способами притесняли тюркское население. Доказательством тому является факт, что католикосат не разрешал строить жилища и создавать хозяйства азербайджанским крестьянам даже на расстоянии от монастырских территорий.

В течение более чем 300 лет, захватывая, покупая и получая как вакфные вознаграждения принадлежащие азербайджанским тюркам многочисленные деревни, земельные участки, фруктовые сады и виноградники, каталикосат создал крупное монастырское хозяйство, известное как Учкилсе (Эчмиадзин).

 

По сообщению И.П.Петрушевского уже в XVIII веке Эчмиадзинский монастырь являлся собственником 22 деревень (указаны также 26 деревень), приобретенных посредством купли-продажи или в качестве пожертвований. На самом деле, эти земли являлись вакфами.

Симеон Ираванский, который возглавлял Эчмиадзинский монастырь с 1763 по 1780 годы в своем произведении Джамбр (“папский архив”) приводит факты и сообщения о покупке и присвоении различными способами у тюркско-мусульманского населения многочисленных деревень, пашен и другого имущества с момента появления каталикосата в Ираване и до XVI века.

Указанное произведение очень мало использовалось в историографии, особенно, по истории ханств. Анализ информации, который содержится в материалах этого произведения, показывает, что документ о собственности (габале) на купленные у азербайджанского населения земли, готовился и утверждался в шариатских судах, и на этих документах ставилась печать кази, который сидел в главном городе Чухур-Саадского беглярбекства — Ираване, или шейх-уль-ислама, а также личная печать известных мусульман Иравана.

Рисунок Г.Гагарина

 

[Мы из Мегри]

Симеон Ираванский дал полную информацию о селах Аштарак, Батриндж, Нарагавит, Агунатун, Кирешли, Мугини, Мастар, Ошаган, Кюльтепе, Яйчы, Саатлы, Чичекли и др., приобретенных у азербайджанских тюрков Эчмиадзинским монастырем , начиная с середины XV века вплоть до конца XVIII века.

Названия некоторых из перечисленных сел абсолютно не понятны, что без сомнения, связано с попытками армян уже в то время заменить тюркские топонимы. Этот факт не смог скрыть и сам Симеон Ираванский. Деревня Ошаган, которую он представил как армянскую, была окружена с одной стороны Гаракился, (деревня Гаджилар), а с другой каналом Шахверди. Другие границы доходили до Теки и Карпи.

Симеон Ираванский писал, что в ханский период в 1768 году “с божьей помощью мы выгнали муганлинских мусульман и расселили армян в деревне Гашаган”. Некоторые армянские авторы утверждали, что все жители села Валаршабад, которое Симеон Ираванский называет «ядром Эчмиадзинского монастыря», были азербайджанцы, и что здесь не проживал ни один армянин.

В материалах Учкилсе отмечалось, что известное под названием Кешишкенд село, первоначально называемое Айдын-дервиш и расположенное в магале Гырхбулаг, и другое село Челебикенд в разное время были выкуплены у азербайджанцев армянскими каталикосами, как территории с мусульманским населением.

Например, село Aйдын-дервиш, которое являлось мюльком (феодальная собственность на землю, могла быть продана, подарена или передана по наследству) Гюльисмаил Аги, было куплено каталикосом Акопом за 6 денге и 2 тумана. В период ханств, вокруг указанного села с четырех сторон находились тюркско-мусульманские села Армудагаджи, Иланлы, Гурулудере и Гарадаш. На границах азербайджанского села Гарагоюнлу, которое было переименовано в Елкйасан, находились деревни Гоюнлухасар, Алибабат и Имамшерли.

Следует отметить, что, начиная с середины XV века, наряду с многочисленными документами, которые подтверждали собственность монастыря Учкилсе на отнятые у азербайджанцев всевозможными способами 26 сел, многочисленные пастбища, каналы, виноградники, мельницы и другое имущество, существовали также фирманы (указы), подписанные сефевидскими шахами (Шах Аббас I, Шах Аббас II, Шах Сулейман, Шах Султан Гусейн и др., а также Надир шах Афшар), также подтверждающие права этого “логова неверных” на вакфные владения. Большинство документов и фирманов, особенно выданные со стороны Сефевидов, были написаны на азербайджанском языке.

 

В 40-ые годы XVIII века, созданный на землях азербайджанского Чухур-Саадского беглярбекства и Ираванского ханства, монастырь Учкилсе как вакфное владение не только сохранил свои прежние права и статус, но и еще более укрепил свои позиции, пользуясь благосклонностью ираванского хана. Записи католикоса Симеона Ираванского, который возглавлял этот монастырь с 1763 по 1780-ые годы, подтверждают это.

Согласно этим материалам Ираванский хан Гусейнали хан в 1760 г. на основании шахских указов, выданных сефевидами и другими правителями, подтвердил неприкосновенность Эчмиадзинского монастыря как вакфного владения.

Xозяйство Эчмиадзинского монастыря в XVIII веке, в ханский период значительно расширилось. Монастырь владел пахотными землями в 190 халваров (375 га, 1 халвар =1.97 га), из которых 103 халвара засевались ежегодно. На этой территории 40 халваров засевались пшеном, 15 халваров просом, 14 халваров рисом, 10 халваров овсом, 3 халвара хлопком, 4 льном, 4,5 перинджем (вид пшена), 5 халваров овощами.

Симеон Ираванский писал: “Св. Престол владеет обширными землями за пределами нашего села, к югу от Черной реки (армяне называли ее Мецамор)… , которая протекает по этой местности и впадает в большую реку Аракс. Сефи-хан второй … и его жена… перед всем народом дают обет о том, что впредь будет действовать следующее правило: Воду эту мы провели и отдали в вакф. Те лица, которые засеют эти земли, орошаемые из наших каналов, будь то местные поселяне или пришельцы из других мест, мусульмане или армяне, освобождаются от уплаты кому бы то ни было десятины со своих посевов, ибо эту воду мы даруем безвозмездно. Так и продолжается до сих пор.”

Рисунок Г.Гагарина

 

[Мы из Мегри]

Большой канал, проходя через деревню Али-бейли, пересекал реку Ошаган, которая впадала в реку Карасу и образовывал покрытый плодородной почвой остров, окруженный со всех сторон водой, на земле которого можно было разводить овощи и выращивать рис. Этот остров принадлежал деревне Алибейли, а вода деревне Сефиабад.

Эту землю глава Учкилсе каталикос Аствацатур приобрел в качестве пастбища за 25 туманов у жителей села Али-бейли. Был даже составлен специальный документ на тюркском языке. Однако через два года жи­тели Алибейли потребовали эти земли обратно. Каталикос уведомил мусульманское население деревни, что он передал им 25 туманов, а 15 тыс. динаров потратил на судебные издержки. В случае, если крестьяне вернут 26,5 туманов, они смогут получить обратно свои земли.

Крестьяне, которые не имели средств, просили каталикоса отказаться от части денег. Каталикос списал 14 туманов, а для выплаты 12 туманов при свидетельстве ираванского шейх-уль-ислама получил от жителей села письменное обязательство, содержащее два условия: “Во-первых, вам предоставляется срок на столько-то дней, в продолжении которого вы должны заплатить 12 туманов и получить обратно свою землю; если же не заплатите, земля остается за Престолом. Во-вторых, получив эту землю обратно, вы не имеете права ее продать; если же захотите ее продать, то вы обязаны продать ее мне, и никому другому”.

Естественно, что истинные владельцы этих земель, жители села Али-бейли, оставшиеся без защиты ираванского хана, в течение 18 лет не смогли уплатить 12 туманов и вынуждены были отказаться от своих земель в пользу Эчмиадзинского монастыря, расположенного на азербайджанских землях, владеющего огромными богатствами и не выплатившего в ханскую казну за это ни одного динара. В 1736 году был составлен документ на тюркском языке, по которому земли, являвшиеся собственностью села Али-бейли, были переданы монастырю.

 

В 1747 году, после образования Ираванского ханства, двое из азербайджанцев, сделав Али-бейли своей собственностью, потребовали 1/10 часть налогов с посевов Xатынарх, которые принадлежали монастырю. Каталикос, на основе свидетельства шейх-уль-ислама сумел добиться от Гусейн хана заверенный ханской печатью документ, который подтверждал принадлежность этой земли монастырю и отсутствие права у какого-либо лица оспаривать эту собственность или требовать с этих земель что-либо.

Эчмиадзинский католикосат не разрешал строить жилища и создавать хозяйства крестьянам даже на расстоянии от монастырских территорий. Они злоупотребляли великодушием местных тюрков-мусульман, их терпимым отношением к христианскому населению, а также тем, что и сефевидские шахи, и ираванские ханы, исходя из шариата, не делали никаких религиозных различий в отношении к Эчмиадзинскому монастырскому хозяйству, как к вакфному владению.

В 1766 году несколько жителей-мусульман начали строить дома в своем родном селе Кюльтепе. Глава Эчмиадзина с беспокойством признавался, что это могло создать проблему для армян.

Он следующим образом описал это событие: “Мы отправились туда и заметили, что они поспешно строят дома, а также узнали, что они обещали мюльк со своего села Xаджи-Мирзе, сыну нашего Xусейн-Али-хана. Узнав об этом, мы отправились к Xусейн-Али­хану. Хан приказал немедленно разрушить постройки и разогнать крестьян. Так они и убрались. Затем мы купили шесть дангов мулька этого села у нашего хана Xусейн-Али”.

Обратимся снова к документу. Каталикос Симеон Ираванский, напуганный хозяйственной деятельностью крестьян из племени коланы, которые на основании разрешения Ираванского Гусейнали хана, осваивали пустующие земли недалеко от монастыря, и для предотвращения дальнейшего их здесь укрепления, добился в 1768 году от ираванского хана письменного указа о переселении из этих земель мусульманского населения.

Католикос Симеон так писал об этих событиях: “Много нам стоило хлопот добиться письменного приказа выше­названного хана (Гусейнали хана), в силу которого мы разрушили их логовище и удалили их оттуда, не оставив и следа”.

Надо отметить, что проживающие вокруг монастыря истинные владельцы этих земель азербайджанские крестьяне часто обращались с жалобами к ираванскому хану по поводу враждебного им “христианского гнезда”, требуя восстановления их прав. Между жителями села Кюльтепе, которое было расположено к югу от монастырского хозяйства, и Эчмиадзином были частыми споры из-за воды, посевов и пастбищ. Интересно, что монастырь всячески препятствовал азербайджанским крестьянам в использовании оросительных систем и каналов, принадлежащих ханству.

В обращении жителей села Кюльтепе к правителю Иравана Фарзали хану говорилось: “80 лет мы живем в этом селе и постоянно мы сеяли хлеб на своих полях; теперь же жители Эчмиадзина препятствуют нам”.

Следует заметить, что при хане-азербайджанце, управляющем (ешигагаси) азербайджанце, азербайджанцах-жителях Кюльтепе, заключительное решение принималось вновь в пользу монастыря и утверждалось печатями шейх-уль-ислама и других мусульман.

Например Земли Шехрибанлы, находившиеся около канала села Кюльтепе, а также земли между Турабхасар и Нур Мухаммедхасар, были переданы Эчмиадзину в качестве пастбищ. Земли к западу от вышеназванного канала передавались жителям Кюльтепе в качестве пастбищ и заниматься здесь земледелием им запрещалось. К тому же жители села должны были проложить дорогу к водопою для монастырского скота от верхней части Турабхасара к близлежащему озеру. Тот, кто нарушал этот указ, платил штраф 50 туманов в ханскую казну.

Выявленные в документальных источниках и перечисленные выше факты — часть тех бед, которую обрушили на голову тюркско-мусульманского населения Ираванского ханства армянские религиозные деятели.

По материалам Казахского Национального Университета им. Аль-Фараби

[Мы из Мегри]

 

Газах: граница отчаяния/

Статья советского офицера о зверствах армян

 

 

В последнее время с повестки дня не сходит вопрос о возвращении Азербайджану 8 сел, до сих пор удерживаемых под армянской оккупацией. Отметим, что среди них четыре неэксклавных азербайджанских села - Баганис Айрым, Ашагы Аскипара, Хейримлы и Гызылгаджылы, четыре эксклавных села  - Юхары Аскипара, Софулу, Бархударлы Газахского района Азербайджана и Кярки Нахчыванской Автономной Республики. Оккупация всех этих населенных пунктов сопровождалась неимоверной жестокостью со стороны армянских боевиков. Но от того, что произошло в селе Баганис Айрым, у любого нормального человека волосы дыбом встают.

 

Напомним, что в ночь с 23 на 24 марта 1990 года армяне вторглись в село Баганис Айрым на бронетехнике и танках. Во время этой трагедии 10 человек были подвергнуты пыткам и убиты, 12 домов были разграблены и сожжены, 438 жителей были изгнаны из села. По эпизоду, касающемуся геноцида в Баганис Айрым, 18 человек были объявлены в международный розыск. В их отношении возбуждено уголовное дело по статьям 103 (Геноцид) и 107 (Депортация и принудительное переселение населения) УК АР.

 

Обращает на себя внимание тот факт, что армянские боевики уже тогда, еще при «живом» СССР, имели бронетехнику, которую они использовали для оккупации азербайджанских сел и убийства мирных жителей. Причем, свидетелями этих преступлений являлись и советские военнослужащие, присланные союзным Центром для «стабилизации обстановки в охваченных межнациональным конфликтом Азербайджанской и Армянской ССР». Одним из них был офицер дислоцировавшейся тогда в Гяндже 104-й воздушно-десантной дивизии старший лейтенант Олег Четенов, проживающий ныне в Российской Федерации, который написал и опубликовал 4 мая 1990 года в газете «Бакинский рабочий» статью об увиденном в селе Баганис Айрым.

Предлагаем вниманию читателей  данную статью Олега Четенова.

 

«На Газахском автовокзале ко мне подошла старая женщина, схватила за рукав куртки. Глядя печальными, полными слез глазами, она что-то с горечью и болью говорила на своем языке, кивала в такт словам седой головой.

Я смущенно и растерянно улыбался, пока на выручку не подоспел пожилой азербайджанец:

- Не сердись, командир, у нее недавно внука убили. На тех, кто это сделал, была похожая форма...

Он с силой освободил мою руку, обнял женщину за плечи, стал уговаривать.

Уходя, я не смог не оглянуться. Продолжая плакать, женщина плюнула мне вслед...

Несмотря на то, что в последние дни название этого небольшого азербайджанского городка не сходит со страниц центральных газет, внешне жизнь в нем выглядит вполне обычной. Так же бесшабашно носятся по дорогам на велосипедах мальчишки, так же не спеша прогуливаются молодые парочки, торопятся на работу люди. Может быть, лишь немногим больше собирается по вечерам на перекрестках мужчин, чтобы обсудить наболевшие проблемы, да громче, чем обычно, спорят в чайхане старики.

Но спокойствие это обманчиво...

 

Газахский район Азербайджана граничит сразу с двумя районами Армянской ССР – Ноемберянским и Иджеванским (от самого Газаха до них восемь, от силы двенадцать километров по прямой). С давних пор жили здесь люди мирно, по-соседски, и само слово «граница» существовало в их сознании, скорее всего, как пустой звук, досадная формальность, нужная лишь топографам да синоптикам.

Многое изменилось с тех пор. Пунктир на карте теперь делит не только земли двух республик. Непреодолимой стеной вырос он на пути взаимопонимания и доверия, добрососедских чувств двух народов.

Вот уже несколько лет жители пограничных сел живут в постоянном страхе, ожидании самого худшего. Не бывает недели, а то и дня, чтобы где-нибудь не гремели взрывы, не раздавался треск автоматных очередей, не захватывались заложники, не совершались поджоги...

По-разному называют люди происходящее. Кто конфликтом, кто противоборством, но все чаще и чаще в очередях и на базарах, на митингах и в высоких кабинетах режет слух страшное слово «война».

Не сразу решались произнести его люди. Были надежды, что страсти улягутся, все образуется и будет по-старому, мирно. Но появились слова «беженец», «перестрелка», «заложники»...

Их, к сожалению, вспомнили не случайно. А самое страшное, что для очень многих эти слова ассоциируются с перестройкой.

И вот теперь - «война»...

Свидетельствуют документы. «В ночь с 23 на 24 марта 1990 года, около 2 часов 30 минут, с применением минометов, автоматов, карабинов был начат обстрел села Баганис Айрым Газахского района. Обстрел продолжался до 6 часов утра.

В 6 часов утра по сигналу ракеты белого цвета вооруженные огнестрельным стрелковым оружием армянские боевики в форме военного образца ворвались в село. Жители Баганис Айрым, чтобы избежать истребления, вынуждены были в спешном порядке покинуть свои дома. Вслед за первой группой боевиков в село зашла вторая, которая выгоняла со дворов скот, принадлежащий местным жителям, выносила из их домов имущество.

Третья группа поджигала дома, и делала это следующим образом: в село въехал бензовоз на шасси автомашины «Урал», из него ведрами брали бензин и обливали дома, а затем поджигали.

Не успевшие вовремя покинуть село шесть человек были убиты и сожжены. Среди погибших две молодые женщины - 30 и 23 лет, двухмесячный ребенок мужского пола.

Число жертв могло быть гораздо больше. Избежать этого помогли самоотверженные действия двух работников Газахского РОВД, один из которых — Мамедов Меджид Октай оглу, 1945 года рождения, при исполнении своего служебного долга, был убит.

Общее число жертв составляет 7 человек, сожжено 11 домов. В настоящее время в селе никто не проживает.

(Из справки, составленной по рассказам очевидцев).

[Мы из Мегри]

Начальник Газахского РОВД полковник милиции А.Гасанов показал мне видеофильм, снятый через несколько часов после гибели села Баганис Айрым. Признаюсь честно, мне, прошедшему Афганистан, было страшно.

Страшно видеть старика, ползающего на коленях по пепелищу и собирающего в ведро обугленные куски тела своего брата. Женщин с перерезанным горлом, младенца размозженной прикладом головой.

 

В мозгу непрерывным роем проносились соответствующие образы: Хатынь, Орадур, Лидице. Но поставить с ними в один ряд маленькое азербайджанское село Баганис Айрым я не мог. Ведь там чудовищные преступления творили немецкие фашисты, а здесь - свои...

Одна мысль не давала мне покоя: как на семьдесят третьем году советской власти стало возможным такое? И чем дальше я думал, тем яснее видел, что все годы мы упорно и планомерно к этому шли, самонадеянно игнорируя национальную проблему.

 

Но, очень похоже, что и сейчас в этом вопросе у нас полный «застой». Иначе чем объяснить, что вот уже несколько лет не решена проблема Нагорного Карабаха?

Все решаем экономические проблемы, как бы быстрее наесться до отвала и построить новое светлое завтра, а вокруг гремят выстрелы, гибнут люди. При таком странном параличе власти скоро можно остаться без строителей.

Далеко ходить за примерами не надо. Я своими глазами видел копии телеграмм, которые, начиная с первого марта, отправлял в МВД Баку и Москвы полковник А.Гасанов. Все они заканчивались примерно одинаково: «Считаю целесообразным введение в пограничные села внутренних войск». Ответа ни на одну из них не было...

Вот почему время от времени у здания Газахского РОВД проходят многотысячные митинги, на которых люди требуют одного: «Оружия!». Логика ясна: если их не хочет защищать власть, то они будут это делать сами.

 

Подумав чуть дольше, понимаешь еще и такое: не получив оружия по-хорошему, они скоро начнут его забирать «по-плохому». Что тогда?

Хотя и с трудом, но страсти пока удается потушить, контролировать обстановку в городе. Но надолго ли?

Люди устали жить в прифронтовой зоне, быть в постоянном напряжении, отчаянии. Они не верят словам.

Они уже не верят ни во что, И каждый день приносит с собой новые волнения и тревоги.

Свидетельствуют документы. «Расследованием по делу установлено, что в село Воскепар Ноемберянского района Армянской ССР 20 марта 1990 года прибыла группа боевиков в составе 14 человек, вооруженных автоматами, на машинах «УАЗ» «скорая помощь». Главарь - по имени Чауш.

Их казарма расположилась на первом этаже сельской школы. С прибытием боевиков обстановка в Газахском районе резко обострилась.

 

23 марта у села Бархударлы обстреляна группа пастухов, один из которых Мамедов Магомед Вели оглу, получил огнестрельное ранение.

24 марта.  Нападение на село Баганис Айрым. В тот же день около 14 часов на границе сел Ашагы Аскипара Газахского района Азербайджанской ССР и Воскепар Ноемберянского района Армянской ССР была обстреляна автомашина «Жигули» ВАЗ-2103 с тремя азербайджанцами. Все пропали без вести. По свидетельству очевидцев - расстреляны.

25 марта. Подрыв участка шоссейной дороги Иреван-Газах.

26—27 марта. Обстрел сел Бархударлы, Бала-Джафарли Газахского района.

21—29 марта. Обстреляно село Алибейли.

29 марта. Около 20 часов между селами Аббасбейли и Мазам из засады обстреляна из автоматов машина следственно-оперативной группы МВД СССР, оборудованная опознавательными знаками. Дорога заранее была загромождена камнями.

Список этот можно продолжать бесконечно, если не принять самых решительных мер. Пора, наконец, понять, что демократия - не вседозволенность.

А до тех пор некоторые задержанные группами спецназа армянские боевики будут высказываться в таком духе: «Рано или поздно эта империя развалится. Нам надо расширять свои земли».

 

К слову, пойманы боевики были с поличным. У них обнаружили два миномета и тридцать мин. По предварительным данным специалистов, осколки мин, обнаруженные в Баганис Айрым, полностью идентичны захваченным у боевиков.

И что, справедливость восторжествовала? Как бы не так!

Боевики были переданы Ноемберянскому РОВД, откуда их отпустили с миром, даже не сделав никаких записей.

Не слишком ли рано некоторые посчитали «империю» разваленной? Да нет, судя по происходящим в районе трагическим событиям, - в самый раз.

Вот почему, несмотря на договоренность о создании вдоль границы пятикилометровой зоны, армянские боевики продолжают вооруженными разъезжать на машинах, устанавливать наблюдательные посты, налаживать связь, создавать склады и базы. Об этом мне рассказал начальник войсковой оперативной группы МВД СССР полковник В.Нагирный. И, извините за грубость, плевали они на разные призывы, обращения и «чрезвычайные постановления»,

 

Пора называть вещи своими именами. Мне, как человеку военному, давно понятно: люди, которые объединены в подразделения, вооружены, одеты, обучены, имеют четкую структуру подчинения, связь и надежный тыл, - никакие не боевики. Это самые настоящие солдаты так называемой «армянской национальной армии», о создании которой постоянно твердят местные правые ура-патриоты. А если создана армия, значит, должна быть и война.

Я далек от мысли, что ввод внутренних войск в пограничные села решит накопившиеся проблемы.

Во-первых, в каждом селе роту не разместишь. Только в Газахском районе таких сел восемнадцать, причем пять из них практически с четырех сторон окружены армянской территорией. Половина, правда, уже пустует.

Во-вторых, неужели опять «козлами отпущения» окажутся Ивановы да Петровы, которые найдут вечный покой в неродной земле?..

Но что-то делать все равно надо!

 

Мне кажется, пора на деле осуществить конституционное право граждан на защиту. Прекратить бесплодные увещевания, просьбы, уговоры и призывы к совести, которые в нашей стране почему-то называются «политические методы».

Должна же, наконец, восторжествовать законность, о которой забыли, строя правовое государство. Без нее можно построить только песочный замок, который разрушит первая же волна прилива.

В качестве первой необходимой меры, до окончательного решения вопроса, предлагаю немедленно покончить с кровопролитием. Сделать это можно так: создать мобильные рейдовые группы добровольцев, которые будут осуществлять жесткий контроль за соблюдением договоренности о пятикилометровой зоне. Кто в ней задерживается с оружием, расстреливается на месте. «Гуманистов», которые против этого, приглашаю в кабинет начальника Газахского РОВД, пленка с видеофильмом еще там.

 

Если мы это сделаем, может быть, люди перестанут жить в отчаянии, вновь поверят в советскую власть, вернутся в отцовские дома, будут подрезать и окучивать виноградную лозу - весна ведь!

И, как и раньше, зацветет виноград, нальются тугим янтарным соком все его гроздья. Все до единой», - написал О. Четенов.

[Мы из Мегри]

«Армянский фактор» в планах борьбы Гитлера за бакинскую нефть

 

Т.Касимова

Взаимоотношения Гитлера с армянскими ультранационалистами заслуживают отдельного разговора. В архивах можно найти предостаточно сведений, что именно «армянскому фактору» в планах борьбы фюрера за бакинскую нефть отводилось важное место.

Во всяком случае, еще в тридцатые годы будущий группенфюрер СС и начальник гестапо (тайная полиция) Генрих Мюллер под именем «инженера Краузе» приезжал в Баку для создания агентурной сети из активистов «Дашнакцутюн» — в составе делегации специалистов фирмы «Крупп и Ко», компании, в годы второй мировой войны владевшей сетью лагерей смерти. Архивы сохранили также свидетельства о встречах «инженера Краузе» с армянскими террористами.

Беседы с армянскими боевиками произвели на будущего шефа гестапо Г.Мюллера неизгладимое впечатление. Он, по многим данным, пришел к выводу, что лучшая агентура на Кавказе — это армяне. Во всяком случае, тем же периодом датируется публикация в официальной газете нацистов Volkischer Beobachter статьи одного из идеологов армянского ультранационализма, профессора Берлинского университета Арташеса Абегяна, примкнувшего к фашистскому режиму Германии, и вряд ли это просто совпадение.

Увлечение идеями «бесноватого фюрера» в армянской зарубежной диаспоре тоже началось еще в тридцатые годы.

Тогда же Гарегин Нжде начинает сколачивать из армянской молодежи диаспоры организацию «Цегакрон» — этакие отряды штурмовиков в переводе на армянский. Нжде — один из создателей и заместителей командира Армянского батальона СС. В Армении его почитают за этнические чистки азербайджанского населения в Зангезуре и Нахчывани.

 

В двадцатые годы Гарегин Нжде из «советизированной» Армении перебирается в Европу, где очень скоро начинают собираться тучи следующей мировой войны.

Между тем, в 1942 году, когда немцы уже прорвались на Кавказ, тогдашняя политическая верхушка армянской диаспоры пришла в движение. Как напоминал известный австрийский историк Эрик Файгл, в декабре 1942 г. генерал Дро (Драстамат Канаян) и писатель Гаро Геворкян нанесли визит «аристократу рейха» Гиммлеру и презентовали ему книгу пастора Лепсиуса «Смертельный поход армянского народа». К нацистам, по сведениям Файгла, присоединилось не менее 30 тысяч молодых армян, главным образом из диаспоры.

 

В том же 1942 году в Берлин отправился и Нжде — засвидетельствовать свое почтение фюреру. Вскоре в Берлине был создан «Армянский национальный совет» Во главе национального комитета встали Арташес Абетян, некто Багдасарян (он же Симонян, он же Тигран Саркисян, он же Вартан Михайлович Саркисян).

А вот «Армянский легион СС» возглавил уже Дро. Нжде стал его заместителем. Всего было создано 8 армянских батальонов, в состав которых вошли и перебежчики, навербованные среди военнопленных, и сочувствующие Гитлеру молодые армяне из диаспоры.

 

Как указывает в своих воспоминаниях бывший командир пулеметной роты в составе «армянского легиона» Рубен Наджарян, кроме «армянского легиона», существовало еще особое подразделение «нахарар» — «министерский», или «дворянский», легион — из его членов немцы готовили будущих «государственных деятелей» для независимой Армении.

Проще говоря, тот самый «управленческий аппарат» на оккупированных землях, будущих бургомистров, начальников полиции и т.д. — к осуществлению планов, задуманных еще в тридцатые годы, в Берлине теперь готовились на практике.

А пока активно использовали «Армянский легион СС» для карательных акций на оккупированной территории. Например, 809-й армянский пехотный батальон был переброшен в Украину и Польшу, где участвовал в антипартизанских операциях, да так рьяно, что личный состав батальона заслужил похвалу от командующего Вермахта на Украине Гитцингера и командующего восточными частями генерал-майора Ильгена. Другие армянские подразделения проводили «зачистки» в Бельгии и Франции (причем французские армяне устраивали торжественные встречи своим «соплеменникам» — карателям).

А на восточном фронте действовала зондеркоманда «Дромедар» — она занималась организацией разведывательно-диверсионных мероприятий и повстанческого движения в тылах войск Северо-Кавказского фронта.

Ну и, конечно, вела «контрразведывательную работу» на части оккупированной территории Северного Кавказа, а также в Украине, включая Крым. Главным образом речь шла о выявлении и уничтожении евреев, караимов, цыган…

Но уже в 1944 году Нжде понимает: дела у Гитлера идут явно хуже, чем это казалось во время его вояжа в Берлин два года назад. Он спешно подается в Болгарию — то ли рассчитывал, что там его «прикроют», то ли это была «транзитная точка», но освобождение Болгарии спутало ему карты.

 

Здесь нынешний «герой армянского народа» был арестован, а потом осужден на 25 лет тюрьмы как военный преступник — и за сотрудничество с Гитлером, и за этнические чистки в Зангезуре. В 1955 году Нжде умер во Владимирском централе.

Из архивов газеты ЭХО

[Мы из Мегри]

Артиллерия большевиков била на выбор

Добротное и красивое трехэтажное здание №115/117 на бывшей Персидской улице (ныне Муртузы Мухтарова) в Баку когда-то принадлежало семье строительных подрядчиков братьев Касумовых. Облицовка с резьбой по камню, изящные открытые и закрытые «бакинские» балконы, красивые входные двери. Диссонанс вносит лишь боковая стена, выходящая на бывшую Верхне-Приютскую улицу (ныне Шамиля Азизбекова): часть каменной облицовки грубо обломана и заменена обычной штукатуркой. А ведь братья Касумовы строили дома так безупречно, что между облицовочными плитами невозможно было втиснуть даже тонкое лезвие ножа.

Ясность внес проживающий в этом доме потомок знаменитых строителей Ульви Касумов. По его словам, по-касумовски добротную кладку разворотил артиллерийский снаряд во время трагических мартовских событий 1918 года. Наскоро заделанная подручными материалами часть стены была по-советски халтурно восстановлена лишь в 1950-х годах, и потому была вдвое тоньше остальной стены и покрыта простой штукатуркой.

Созданная в 1919 году Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК) при Правительстве АДР, документируя доказательства военных преступлений большевиков и дашнаков, ограничилось лишь несколькими фото мечетей и наиболее известных сожженных и разрушенных домов. Но разрушений и жертв было много больше.

 

Большевики, выступавшие за Азербайджан в составе «единой и неделимой» РСФСР, в те дни столкнулись со сторонниками независимости нашей страны. Армянская партия «Дашнакцутюн», лживо заявив о нейтралитете, на деле присоединилась к большевикам.

С утра 19 марта (по старому стилю) началось массированное наступление отрядов большевиков и дашнаков на кварталы города, где компактно жили более 70 тысяч азербайджанцев («закавказских татар»), «казанских» татар, дагестанцев, персов. Помимо ружейного и пулеметного обстрела, их бомбили гидроаэропланы и обстреливали канонерские лодки «Карс» и «Ардаган», стоявшие на рейде в порту и имевшие по два 120-мм и четыре 75-мм орудия каждая. Прицельные обстрелы продолжались три дня и в эти дни пострадал и дом братьев Касумовых.

Деятель Русского национального совета в Баку Б.Л.Байков, из окон квартиры которого открывался вид почти на весь город и рейд, в эмиграции вспоминал: «…Загремели первые орудийные выстрелы судов Каспийского флота, отошедшего несколько в глубь рейда. Дымки разрывов ясно были видны в нагорной части города, густо населенной татарами. Вскоре затрещали пулеметы в разных сторонах и одновременно послышалась сильная ружейная стрельба… Огонь судовой артиллерии становился все сильнее и разрушительнее: артиллерия большевиков била на выбор; один за другим сносились здания, особенно дорогие в глазах мусульман, … дома богачей-татар. Начались пожары. Положение татар все ухудшалось, и наконец они дрогнули: начался массовый исход татар из города в окрестности».

Документы ЧСК хранят немногочисленные свидетельства от пострадавших от артобстрелов на улицах Тверской (ныне М.Мансура), Бухарской (В.Мамедова), Малой Крепостной (Кичик Гала), Дворцовой (М.Магомаева), Верхне-Тазапирской (М.Субхи), 1-й Параллельной (А.Гусейнзаде), Колодезной (Растроповичей). Хотя руководивший событиями большевик С.Шаумян признавал, что «мусульманская беднота сильно пострадала», но жаловались в ЧСК в основном богачи, и то не все. Бедняки же либо погибли при обстрелах, либо уже не верили ни в какой суд. Комиссаров расстреляли в Туркмении, остальные обвиняемые по делу о мартовских событиях вскоре освободились по амнистии, ЧСК закрыли, компенсации не выплатили.

 

Председатель ЧСК А.Хасмамедов так объяснил действия моряков: «Военные пароходы обстреливали снарядами мусульманскую часть города благодаря провокациям армян… В крепость явились персидский консул и моряк Натансон и заявили мусульманским представителям, что в городе говорят, будто бы мусульмане вырезали всех русских, находившихся в крепости, а также и армян». Мусульмане показали им в доме Мир Али Наги Усейнова 240 христиан-мужчин, женщин и детей, включая армян. Убедившись в том, что с христианами обращаются хорошо, кормят, и они добровольно прятались в доме от снарядов, парламентеры удалились. Впрочем, через три часа они вновь возвратились, т.к. армяне сообщили, что якобы после ухода парламентеров всех этих христиан все же вырезали. Натансон и консул убедились, что это ложь, и ушли, оставив в крепости 20 матросов для защиты от армян.

Из документов ЧСК видно, что Персидская улица была островком относительной безопасности. Туда старались перебраться азербайджанцы из других улиц, когда пошли слухи о готовящемся погроме. Например, известный богач Бала-бек Ашурбеков спасся, за два часа до погрома уйдя с семьей с ул. Гоголя (Бр. Алимардановых) на Персидскую.

 

Документы ЧСК не проясняют, почему армянам в ходе боев в Баку был закрыт путь на Персидскую улицу. Возможно, этот квартал охраняли гочу — телохранители живших там богачей. А может быть, богачи просто откупились от дашнаков. Если так, то вполне возможно, что в дом Касумовых попали случайно, целясь в близлежащую мечеть Гаджи Султанали.

В конце концов, вмешались осознавшие свою ошибку военные моряки и два русских пехотных полка, застрявших в Баку при возвращении с фронта. Они потребовали прекратить дальнейшее кровопролитие, иначе сами выступят против большевиков и обстреляют армянские кварталы.

Во время перемирия, когда мусульмане сложили оружие, весь город на три дня отдали погромщикам. Например, на Персидской группу интеллигентных мусульман «вывели на улицу якобы в плен» из дома Б.А.Мухтарова и убили на Соборной площади.

По свидетельству Байкова, «большевики принялись массами арестовывать татар (больше — по доносам), и в особенности всех тех, которые хоть сколько-нибудь возвышались над уровнем пролетарских классов».

 

Менее чем через 3 месяца власть большевиков пала, и ее сменили матросы, создавшие «Диктатуру Центрокаспия» и позвавшие на помощь британские войска. Но уже 15 сентября 1918 года Баку был взят азербайджано-турецкими войсками и в него переехало правительство АДР.

 

• 
•  
• 
•  
• 
•  
• 

 

 

 

Эльдар Зейналов, правозащитник

[Мы из Мегри]

Снайпер «Интербригады»: история Эльчина Шукюрова (1962-1992)

 

Вахид Шукюров

В истории Азербайджана всегда были те, кто готов встать на защиту своей страны в час испытаний. Эти люди, проникнутые чувством долга и преданности, готовы рискнуть своей жизнью ради свободы и безопасности своего народа. Эльчин Шукюров (1962-1992) был одним из тех, кто отдал жизнь за освобождение родной земли.

Шукюров был спокойным, отзывчивым, занимался спортом, хорошо владел несколькими иностранными языками. С детства он мечтал стать военным моряком. Хотел поступить в военно-морское училище на Зыхе. Родители были против и отговорили его.

Шукюрова, который закончил географическое отделение геофака Бакинского университета, тянуло в море, а дипломную работу он защитил по океанологии. После вуза Шукюров работал геодезистом в аэрогеодезическом управлении, потом – в «Гипроморнефтегазе», в отделе инженерных изысканий на море.

Как рассказывала его сестра Севиндж Шукюрова, незадолго перед уходом на передовую, Эльчин был научным сотрудником Института геологии Академии наук.

Азербайджан переживал тогда темные времена. Развал Советского Союза, Карабахская война с Арменией, внутренняя неразбериха — все это не давало стране свободно дышать.

«Когда произошла трагедия в Ходжалы, это очень сильно подействовало на Эльчина. Он весь изменился, стал сам не свой. Пепел Ходжалы стал факелом, воспламенившим душу моего брата,» — рассказывала С.Шукюрова.

В марте 1992 года, в разгар войны, была сформирована 772-я бригада, называемая также «Интербригада», так как в ее рядах за территориальную целостность страны воевали представители различных национальностей Азербайджана. Эльчин Шукюров добровольно записался в ее ряды. Пройдя подготовку недалеко от Баку, бригаду перебросили в Карабах.

 

Одни из самых ожесточенных боев в ходе Первой Карабахской войны шли за город Агдере. Город был стратегически важен из-за его географического положения и стал местом интенсивных военных действий.я

Эльчин Шукюров с самых первых дней находился в центре ожесточённых боевых столкновений, принимая активное участие в боевых действиях в Агдере и Кельбаджаре. Его роль на поле боя была крайне ответственной и опасной — Эльчин был снайпером, демонстрируя исключительные навыки, точность и хладнокровие в самых напряжённых и рискованных ситуациях.

Эльчин Шукюров (1962-1992) Агдеринский район

«Газеты писали о боевых подвигах «Интербригады», об отличившихся. Эльчин был скуп на письма. В целом, все, кто воевал, зная, как переживают семьи, не очень-то много говорили о боях. Правда, однажды мы все же узнали, как отличился Эльчин при освобождении одного из населенных пунктов, как радовался он этому,» — рассказывала С.Шукюрова.

4 июля 1992 года азербайджанские войска заняли Агдере в ходе летнего наступления. В этот же день пришла страшная весть: Эльчина Шукюрова не стало. Погиб он, когда войска перешли в новое наступление. Ему было 29 лет.

Со слов боевых друзей, группа с участием Эльчина нарвалась на засаду врага, и силы оказались неравными. Группа Э.Шукюрова попала в окружение, шквальный огонь вели со всех сторон. Шукюров погиб прикрывая отход основных частей. Его героизм спас жизни многим его соратникам. Со слов его однополчанина, с которым Эльчин дружил, погиб он, как герой, отбиваясь до последнего вздоха. Во время войны, пули снайпера Шукюрова поразили 28 вражеских солдат.

«Война — это всегда трагедия. Смерть забирает не одну жизнь – горе ломает жизнь семьи, родных, близких, друзей… Когда Эльчин погиб, его сыну Вахиду было всего 5 лет… После гибели Эльчина, мама, Эльмира ханым, каждый день ходила на Аллею шехидов, на протяжении 10 лет. Каждый день… Горе потери сына, брата, самое страшное горе…», — рассказывала С.Шукюрова.

Эльчина Шукюрова похоронили на Аллее шехидов в Баку. Такие, как Шукюров являются неотъемлемой частью героической истории Азербайджана, их поступки остаются запечатленными в памяти народа как вечный символ самоотверженности и преданности идеалам свободы и справедливости.

[Мы из Мегри]

Ибрагим Халил хан и вопрос «освобождения Карабаха» в конце XVIII в.

 

И.Нифталиев

Основной причиной Прикаспийского похода русской армии под командованием генерала В.Зубова весной 1796 года стала разорительная военная кампания летом и осенью 1795 года на Южный Кавказ нового претендента на персидский престол Ага Мухаммед хана Гаджара.

10 сентября 1795 года армия Гаджара, не встретив серьезного сопротивления, заняла Тифлис.

Грузинский царь Ираклий II обратился к командующему русскими войсками на Кавказе генерал-фельдмаршалу И.Гудовичу с письмом, в котором предупреждал, что в случае неоказания ему в скором времени военной помощи, вынужден будет принять все условия Ага Мухаммед хана.

Как писал русский историк Н.Ф.Дубровин, «такое решение Ираклия не согласовывалось с видами многих, в том числе армянского архиепископа Иосифа Аргутинского. Все еще мечтая о соединении армян в одно целое, Иосиф явился горячим ходатаем за Грузию и за ее царя Ираклия«.

Такое решение Ираклия не согласовывалось с видами многих, в том числе епархиального епископа проживающих в России армян Иосифа Аргутинского. Все еще мечтая о соединении армян в одно целое, Иосиф явился горячим ходатаем за Грузию и за ее царя Ираклия.

 

В письме Ираклию Иосиф писал: «Ныне плачут вместе с вами рассеянные по лицу земли армяне, ибо они возлагали надежду лишь на страну и царство ваше». В своем письме Иосиф обещал Ираклию похлопотать за Грузию, уверял царя, что Россия не оставит его без помощи, и заявил, что он уже написал кому следует в Петербург, и в том числе генералу П.А.Зубову.

19 февраля 1796 года был опубликован рескрипт Екатерины II, в котором говорилось, что «восстановление спокойствия и порядка в Персии откроет нам богатый торг не только при берегах Каспийского моря, но и внутри пределов Персидских областей«.

 

Это документ стал правовой основой для очередного Прикаспийского похода русских. Как отмечает Н.Дубровин, одним из тех, кто был за направление русской экспедиции вдоль берега Каспийского моря, был Иосиф Аргутинский. Он пользовался особым доверием у князя Г.Потемкина, который поддерживал через него постоянные сношения с армянами, живущими в Персии и Турции.

 

Иосифу было впоследствии поручено перевести на армянский и персидский языки текст манифеста Екатерины, обращенный к населению Персии. Как далее отмечает Дубровин, «доверие, оказанное Иосифу, сделало его настолько самонадеянным, что он считал себя вправе вмешиваться в дела и был причиной некоторых замешательств среди населения Дагестана и Закавказья».

Узнав о предстоящей экспедиции, Иосиф стал активно сотрудничать с фаворитами императрицы — братьями Зубовыми, на которых было возложено руководство предстоящей военной кампанией.

Еще задолго до похода, в мае 1793 года, Иосиф Аргутинский направляет генералу Платону Зубову письмо с изложением истории армяно-русских отношений и вопроса «освобождения» Карабаха. Он отмечает, что пользовался особым доверием у покойного князя Г.Потемкина и пытался доказать свою особую роль в переходе Грузии под покровительство России.

Далее, Иосиф, введя П.Зубова в курс дела, напомнил ему о существовавших ранее планах князя Г. Потемкина, а также о «неудачном походе полковника С.Бурнашова с целью «освобождения» армянского населения Карабаха от власти местного хана».

 

В конце письма армянскому епископу уже в который раз пришлось просить у очередного русского командующего «от имени меликов и всех карабахских жителей, претерпевающих поныне разорение и прежестокия гонения», те же альтернативные две просьбы:

«1-е. Для свержения с них ига варваров сделать им действительное вспоможение войском хотя в числе небольшом, ибо они, соединяя силы свои с воинством российским, по одному имени там страшным, могут преодолеть силу персиян и низложить владычество шушинскаго хана…

2-е. Если означенной милости получить они не могут, то… (армяне) просят о переведении и поселении их в окружностях Дербента по берегу Каспийского моря и о утверждении тех заселенных ими мест по вечность им, предоставляя меликам полные права над подданными их и в наследие их потомкам…»

Таким образом, накануне похода генерала Валериана Зубова армянское духовенство, традиционно находившаяся в фарватере армянских притязаний, вновь пыталось раздуть вопрос о создании армянского государства, так и не нашедший своего решения в ходе предыдущих военных кампаний русской армии.

 

 

[Мы из Мегри]

Когда русские войска под начальством генерала В.Зубова весной 1796 года двинулись в Северный Азербайджан, в инструкции о ближайших целях похода говорилось: «Восстановление царя Ираклия в его владениях, приведение армянских меликов и подвластных им карабахских жителей в зависимость только от России, привлечения к пользам нашим Патриарха Араратского, имеющего весьма сильное влияние над всем рассеянным армянским народом».

 

Накануне похода армянский епископ отправил генералу Платону Зубову составленную им записку о Персии и прилежащих к ней провинциях, сопроводив ее картой областей, и просил назначить во главе военной экспедиции генерал-фельдмаршала В.Суворова, которому армяне, поселившиеся во вновь завоеванных Россией землях, были очень многим обязаны.

2 сентября 1796 года по просьбе П.Зубова эта записка армянским епископом была передана его брату. Записка начиналась следующими словами: «Иосиф архиепископ армянский, поставляя себе единственным предметом верность и усердие к высокомонаршей службе, почитает долгом по знанию своему персидских краев, кратко предложить главнокомандующему графу Валериану Александровичу Зубову свои о них сведения и замечания, объясняя народы и их владельцев; трудности и удобности пути до реки Куры, а на случай надобности и далее…».

В записке Аргутинский описывал возможный маршрут движения русских войск, давал подробные сведения о тех ханствах, через территории которых русским войскам предстояло пройти. Основным критерием при характеристике внешней политики ханств было их отношение к России. Согласно записке, при благоприятном стечении обстоятельств, русское командование планировало также вступить в Южный Азербайджан.

 

Особое место в записке занимал вопрос о Карабахском ханстве. Это было не случайно. В отличие от 80-х гг. XVIII в., когда царское правительство имело твердые намерения в скорейшем низвержении Ибрагим Халил хана и создании на его землях армянского царства, в 1796 году В.А.Зубову было дано задание «оказать помощь Ибрагим Халил хану Шушинскому, который проявил крепкое и мужественное сопротивление Ага Мухаммед хану».

Поэтому армянскому архиепископу пришлось лавировать. В той же записке В.Зубову он предложил проверить Ибрагим Халил хана на преданность: «Дать повеление шушинскому хану Ибрагиму, — чтобы он сам или по меньшей мере старшего сына своего с армянскими меликами прислал к вашему сиятельству; исполнение Ибрагима такова вашего сиятельства повеления послужит за довод его верности и усердия к России. Если же шушинский хан повеления вашего исполнить не захочет, то это будет явным доказательством его неверности и коварного обмана. В таковом случае можно употребить армянских меликов, кои послужат удобным средством к низложению и лишению его сего высоко местного степени и крепости…».

 

Однако русское командование, с целью снижения до минимума потерь в ходе военной кампании, пыталось представить поход своих войск в Дагестан и Азербайджан как желание России освободить местные народы от гнета персидского Ага Мухаммеда шаха. Таким образом, Петербург не хотел демонстрировать свою вражду к местным мусульманским правителям, пытаясь перетянуть их под свое покровительство.

Поэтому после вступления русской армии в июле 1796 года на азербайджанские земли, В.Зубов в письме Ибрагим Халил хану писал: «Может Ибрагим хан быть удостоверен, что он сам будет властелином земель своих, а главнокомандующий со своей стороны всячески в оном будет способствовать ханам, и дал бы знать, что главнокомандующий изъявляет им свое доброжелательство и уверяет силой оружия Российского от неприятеля покров».

 

Однако, Ибрагим Халил хан не поверил заверениям В.Зубова, и как опытный стратег предпринял ответные действия. В сентябре 1796 года он послал к В.Зубову своего сына Абул Фатх-хана и визиря Моллу Панаха Вагифа с прошением о принятии Карабахского ханства под покровительство России: «По преданности моей к России, прошу признавать меня и город мой как бы своим, и не оставить оный российским защищением; а когда Шуша сохранена вами будет, то можете обладать и вселенною… Прошу не замедлить присылкою сюда 12 тыс. войск, с которыми бы я приступил по нахичеванской дороге к наказанию российских неприятелей… и идти до Тавриза, то есть вторгнуться во владения иранского шаха».

Будучи искушенным в дипломатической игре, В.Зубов принял посланцев доброжелательно, а Вагифу от имени Екатерины II вручил драгоценный посох.

Несмотря на то, что в ходе похода В.Зубова русская армия оккупировала большую часть Северного Азербайджана, смерть Екатерины II 6 ноября 1796 года и отзыв новым императором Павлом I (1796-1801) в декабре того же года русской армии из Южного Кавказа, несколько отсрочила планы России по утверждению своего владычества в данном регионе, а вместе с ними свела на нет очередную попытку армян по созданию себе государства за счет азербайджанских земель.

По материалам газеты «Каспий»

[Мы из Мегри]

Роль Хуршидбану Натаван в формировании литературной среды Карабаха XIX в.

 

З.М.Аслан

Во второй половине XIX в. Хуршидбану Натаван (1832–1897), известная как сыграла важную роль в формировании литературной среды Карабаха. Ее литературная деятельность, серьезное участие в художественно-культурной жизни региона дали толчок к развитию культурной жизни Шуши и всего Карабаха.

С 1872 г. она возглавляла литературное собрание «Маджлиси-Унс», и, важно отметить, что поскольку заседания подобных литературных собраний также включали музыкантов и поэтов, это оказало большое влияние на содержание дискуссий.

Под руководством Натаван, деятельность литературного совета «Маджлиси-Унс» была особенно бурной. Натаван взяла на себя руководство и все расходы этого собрания, на котором с энтузиазмом собиралась шушинская интеллигенция. Наряду с поэтами, сюда приходили музыканты и певцы, проводились литературные и научные дискуссии о связи между поэзией и музыкой.

Натаван начала свою творческую деятельность в 1850-х гг. Первые поэтические произведения, принесшие популярность Хуршидбану, за некоторыми исключениями не дошли до наших дней. Существует достаточно сведений о более позднем периоде творчества автора, после 1870-х годов, когда она стала подписывать свои произведения псевдонимом «Натаван».

Ее газели, написанные за последние несколько лет поэтического творчества, представляют большой интерес по своему глубокому содержанию, простоте стиля и оригинальности.

Важной частью газелей Натаван является воспевание любви. В стихотворениях о любви традиционная тема выражается в новой форме, ином стиле. Газели автора привлекают внимание своим глубоким лиризмом. Эти газели, являющиеся высоким художественным выражением чистых и искренних чувств, есть лирическое отражение сокровищницы творчества художника слова, обладающего глубокой духовностью. Любовь, выраженная в стихотворениях, не является продуктом абстрактных чувств и мыслей, это – поэтическое выражение реальных чувств, связанных с жизнью.

Натаван значительную часть стихов писала под влиянием классических поэтов, в особенности Мухаммеда Физули. Печальная, грустная жизнь поэтессы, упреки, от которых она страдала, переживания и дискомфорт сделали ее духовно близкой к Физули. Натаван видела в сердце мастера содержание своей души, выражение своих чувств, и потому ее произведения всегда были под влиянием поэтических особенностей поэзии Физули, художественной лексики, многих форм творчества этого гениального поэта.

 

Стоит также отметить, что творчество под впечатлением идей Физули типично для любовной лирики Натаван. Как и в работах великого Физули, в газелях Натаван любовь представлена как божественное чувство, которое возвышает человека, превосходит смысл его жизни и доминирует в его душе и существовании.

Лирический герой газелей Натаван – это человек, который горит желанием видеть возлюбленную, пылающий от страсти и готовый к самопожертвованию. Он понимает, что жить мечтаниями о возлюбленной – это как божественный дар, судьба. Лирический герой, несмотря на все трудности, не унывает, верит, что момент настанет, когда он будет лицезреть свою любимую.

Тот, кто в тоске поддерживал меня, в разлуке,
Скажу, что рада я, мечта, краса, дыхание мое.
Я соловей, что от тоски зачах по розе,
Стенаю я в стенах, что клетка для меня.
Внутри душа моя больна, взывает,
Как будто этим я смогу вернуть любовь.

Исследователи подчеркивали, что любовные газели Натаван также полны жалоб на жизнь, сожалением, мольбой, чувством разочарования, неудовлетворенностью временами, переживаемым периодом. Поэтесса, сочувствуя судьбе каждого соплеменника, советует не пасовать перед лицом социальной несправедливости, морального разложения, выступать против этого, бороться с угнетением и эгоизмом.

Следует высоко ценить любовь и дружбу, жить с честью и достоинством. Поэтесса, которая не видела по жизни того, о чем мечтала, языком лирического героя сожалеет о том, что она пришла в этот мир, познала любовь.

И в самом деле, в большинстве газелей автора четко проявляется именно эта позиция. Этот аспект особенно заметен в газелях с редифом (повтором) «Прощай», «Вот бы случилось», «Привет, друг».

Мысли возлюбленного, полные разочарования, боли, беспомощности, безнадежности являются своего рода завещанием автора:

Соперники не допустили, чтобы достигла я вершин
Жизнь о тебе прошла в мечтах, в стенаниях, прощай!
Нет ни терпения, ни мысли, ни сознанья,
Рыдаю я, и слез поток, так уж прощай!
И жизнь постылая, и нет совсем надежды,
Лишь грусть идет на ум, грудь стеснена, прощай!

Газель с редифом Натаван «Вот бы случилось» написана в том же духе, с той же гармонией. Здесь идет обращение к Богу, лирический герой выражает протест против несправедливости, которая царит в мире, против попирания прав. Герой отмечает, что в этом мире, рядом со всеми радостями, идет горе, все встречи завершаются расставанием, и это печалит и расстраивает его. Он изображает то, что видит, переживает и чувствует, что выражается в виде страданий, мучений и печали:

 

Зачем мне быть, и миру этому зачем?
И не было бы печали мира!
Не воспламенился б мой язык огнем печали,
Душа не радовалась бы так любви!
Не была б стройна, как кипарис,
так не были б глаза в печали,
И не склонился бы стан под дуновеньем ветра!

Газель «Вот бы случилось» является одним из наиболее ценных образцов азербайджанской поэзии не только в творчестве Натаван, но и в азербайджанской поэзии всего ХIХ в.

Не случайно народный поэт Азербайджана Самед Вургун высоко оценил это стихотворение в своей статье о поэтическом творчестве Натаван: «… в этих горьких строках поэтессы мы видим, насколько было тесно людям, их мыслям и чувствам в тисках феодального мира. Их горе является одним из протестов против социальной несправедливости, человеческого рабства и унижения человеческого достоинства.»

Однако наиболее впечатляющими являются созданные ею газели. Как известно, сын поэтессы Мираббас от второго мужа Сеида Гусейна в семнадцать лет заболел и умер. Это неожиданное горе потрясло ее до глубины души. В газелях «Как жаль», «Плач по умершему», «Не уходи», «Без тебя» и других она стремилась выразить свое неизбывное горе по ушедшему в мир иной, свои горькие и печальные мысли.

[Мы из Мегри]

Прошла пора цветов, весенняя пора, как жаль,
Остался соловей один, несчастен и хорош, о, как мне жаль!
Ведь распустился здесь бутон, и в чести был, поверь,
Но ветер, что повеял вдруг, сорвал его, как жаль!
То тело, что прекрасно было, шелк его стеснял,
Лежит в земле, с ней заодно, мне очень жаль!
И Богом я молю, земля, побереги его,
Могила эта для меня дороже, чем глаза, как жаль!

Обратимся к знаменитой газели с редифом «Умираю», которая занимает особое место в творчестве поэтессы. В этом произведении, являющимся ценным, неповторимым памятником классической азербайджанской поэзии, автор с большим искусством воплотила свою боль, тоску и страдания:

В груди моей печаль, тоска, я умираю,
Я грудью полегла из-за тебя, поверь, я умираю.
Я по ночам не сплю до самого утра, в тревоге,
Душа ушла, но мысленно – с завитками волос, я умираю.
Весной цветущей я была, листвой осенней стала,
Грудь окровавлена, как мак весенний, умираю…

 

Несомненно, эти печальные, грустные мотивы, нашедшие в поэзии свое художественное воплощение, были напрямую связаны с ее временем. Некоторые из стихотворений Натаван были написаны в связи с отъездом ее второго сына Мехдигули, оставившего мать в неведении, тоске и долгой разлуке. Эти стихи также являются оригинальными поэтическими образцами, полными грусти и переживаний. Стихи, посвященные разлуке с детьми, как и произведения, посвященные смерти ее сына, были написаны в минорном тоне, словами, затрагивающими самые чувствительные струны души.

В печали я, ведь нет тебя,
что ж не приходишь?
Всегда стенаю, плачу я, но нет тебя,
Ты не приходишь.
Устала насмерть я от жизни этой, от тоски,
Стенаний не приемлет даже Бог,
что ж нет тебя,
Ты не приходишь.

В газели с редифом «И плачу я» раскрываются те горькие чувства, которые переживает в себе молодая мать, потерявшая своего подросшего сына:

Разлука душу превратила в ад, я плачу,
Не понимают все меня совсем, я плачу.
И дом души моей от горя развалился,
Дворец души не восстановлен, и я плачу.
Осколков много, раны на душе остались,
И чтоб не сделал, нет свободы, и я плачу.

Один из исследователей поэзии Натаван З.Аскерли при анализе стихов поэтессы, посвященных трагической смерти ее сына Мираббаса, отмечал, что эти стихи, являясь образцом высокого стихотворного искусства, по своему художественному содержанию, поэтической красоте привлекли внимание ряда художников слова ХIХ века, и ряд поэтов — Сеид Азим Ширвани, Агаали бек Насех, Молла Ага Бихуд, Абульгасан Вагиф, Ибрагим бек Азер и другие написали подражания (тезкире) на такие стихи, как «Плачи по умершему», «Как жаль», «Не уходи», «Без тебя», «Умираю», «Соловей».

Определенную часть творчества Натаван составляют поэтические образцы, написанные о природе, которые представляют особый интерес. Литературный опыт показывает, что развитие художественной мысли и искусства слова связано именно с живой природой.

Поэты Азербайджана всегда испытывали влияние красот природы на свое творчество и пытались это объяснить. Многочисленные стихи о природе являются здесь одним из основных жанров поэзии.

Литературный критик Р.Алиев отмечал, что «... с древних времен природа была одним из важнейших источников духовной пищи, как бы крыльями для полета у поэтов: буколическая, пасторальная, идиллическая поэзия. Эти термины напоминают о древности и богатстве отношений между поэзией и природой…»

Примечательно, что творчество Натаван не является исключением в этом смысле, и стихи, написанные ею о природе, отличаются поэтическим своеобразием. Эти стихи также представляют интерес как яркие поэтические образцы, которые дают представление о естественной красоте Карабаха в конце ХIХ в.

Как верно подчеркивали исследователи, это произведения, созданы, как художественное отражение мыслей поэтессы, вдохновленной красотой родной природы, и от них исходит очарование жизни, цветов, многоцветья. Поэт описывает внутренний мир искренне привязанного к красотам природы возлюбленного в тесной связи с его заботами и проблемами. Несмотря на то, что эти стихи посвящены красотам природы, они также содержат в себе определенное человеческое умонастроение. В них можно увидеть особенности человека и природы, несгибаемую, гордую нравственность, благородные и нежные чувства, страсть и любовь, протест, недовольство, слезы, мольбу, надежду, сокрушенность, жажду счастья.

В стихотворении Хуршидбану Натаван с редифом «Гвоздика», написанном в оригинальном стиле, автор показал трепетное сердце поэта, постарался выявить внутреннюю любовную борьбу и страдания возлюбленного.

Полюбит кто еще тебя, гвоздика?
Ведь я влюблен в тебя, моя гвоздика!
Тебя увидел невзначай я в цветнике, гвоздика,
Влюбился сразу, понял я, гвоздика!
Стоишь ты в позе, подбоченившись, гвоздика,
Раздора повод меж цветами, ты, гвоздика!

Отметим, что и спустя много лет после ее смерти, стихи Хуршудбану Натаван, написанные в стиле «дивана», оставались непревзойденными и привлекали внимание поклонников поэзии.

Оригинальное, уникальное творческое наследие поэтессы, владевшей традициями классической азербайджанской литературы и устной народной поэзии, сыграло важную роль в обогащении литературной среды Карабаха XIX в.

По материалам Вестника Института им. Альфреда Нобеля

[Мы из Мегри]

Как уничтожались мечети города Эривань

 

О.Буланова

В «Книге путешествий» турецкого географа Эвлия Челеби написано: «В 910 году хиджры (1504 год христианского летоисчисления) Сефевидский Шах Исмаил поручил своему полководцу Реванкули хану строительство крепости. Она была построена на юго-восточной стороне реки Занги за семь лет из камня и кирпича».

Крепость, названная в честь Реванкули хана Ревангала, или просто Реван (Иреван, в дореволюционной русской традиции – Эривань), дала начало городу.

В силу того, что город был мусульманским, он строился, исходя из исламских традиций, – в нем было много мечетей. Эривань даже называли «городом минаретов». Большинство мечетей Эривани имели выложенные плиткой и украшенные фонтанами внутренние дворы. История не сохранила точного количества мечетей в Эривани до русского завоевания города в 1827 г., но известно, что к началу XX в. их оставалось всего восемь.

 

В 1827 г. Эриванская крепость после 23-летних неудачных попыток была захвачена русскими войсками и сохранялась в прежнем виде до середины XIX в. Разрушение Эриванской крепости произошло в 1864 г. Стены, похожие на стены Бакинской крепости Ичери-Шехер, были разобраны, кладбища полностью уничтожены, названия кварталов изменены, а азербайджанцев начали планомерно из города выселять.

Однако частично постройки внутри Эриванской крепости оставались сохраненными вплоть до начала советизации Армении, когда местные власти приступили к полному сносу крепости, Ханского (Сардарского) дворца, бань и любых построек, напоминающих о мусульманском и тюркском прошлом Эривани. Но прежде всего приступили к сносу мечетей.

В 1936 г., завершив этот варварский процесс, армяне переименовали древний азербайджанский город Ираван (Эривань) в Ереван, стерев тем самым и само упоминание о том, кем на самом деле был создан город и кто жил в этой жемчужине азербайджанской и мусульманской культуры.

 

В итоге этого акта вандализма были снесены все мечети Эривани, кроме одной – Гёй мечети (Голубой мечети). Гёй мечеть – прекрасное произведение азербайджанского зодчества, включавшее внутренний двор размерами 71×47 м, прекрасный фонтан, помещение для омовений. Здание мечети, купол и минарет были выложены декоративной керамической плиткой, украшены майоликой.

 

В 1936 г. ее превратили в музей истории Еревана. После Великой Отечественной войны в мечети расположился музей природы, а с 1952 г. в малом молельном зале стал функционировать планетарий.

Среди варварски уничтоженных мечетей самая старая построена по приказу Шаха Исмаила в начале XVI в. Мечеть эта была ярким образцом архитектуры начала правления в Иране династии Сефевидов. Во время армяно-азербайджанских столкновений 1918 г. мечеть была сожжена вместе с прятавшимися в ней азербайджанцами.

Пятничная (Джума) мечеть была построена в 1606 г. по приказу Сефевида Шаха Аббаса (1557-1625), который двумя годами раньше отвоевал Эривань у турок. По архитектурному стилю и монументальности Эриванская Джума мечеть напоминала Гянджинскую, т.к. была построена тем же архитектором – Шейхом Баха-эд-дином. Она находилась в крепости с восточной стороны дворца Эриванских ханов, известного как Дворец Сардара (правителя).

В архитектурный комплекс мечети входили медресе, библиотека, гостевой дом и широкий внутренний двор. В начале 1918 г. этот архитектурный комплекс, находившийся в запустении, был описан археологом-азербайджанцем Исабеком Азизовым. Вскоре после этого он был полностью разрушен.

Мечеть Сардара (или Аббас-Мирза) была построена примерно в одно время с Сардарским дворцом и перестроена в начале XIX в. наследным принцем Аббас-Мирзой. В начале XX в. в мечети были размещены армянские беженцы из Турции. В период советской Армении мечеть была по частям снесена. До последнего времени оставался лишь остаток стены мечети высотой 2-3 м. Армянское правительство в 2007 г. представило Совету Европы список «охраняемых исторических памятников», в который был включен и этот остаток стены. Однако армянские вандалы в середине ноября 2014 г. полностью разрушили и этот «охраняемый» остаток.

Из других мечетей Эриванской крепости сохранились сведения о мечети Раджаба-паши, построенной в 1725 г. В 1839 г. мечеть Раджаба-паши была полностью перестроена в православную церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, т.к. Эривань русскими войсками была взята именно в этот праздник. По данным 1913 г. богослужение в этом храме уже не совершалось, но он еще был цел. Позднее он был разрушен.

 

Другие мечети города располагались в квартале Старый город (Шехер), вне крепостных стен. Это мечеть Гусейнали-хана, мечеть Мухаммеда Сертиб-хана. Они были полностью снесены.

Там же располагалась и городская мечеть Зал-хана (Шехерская). По величине была меньше Гёй мечети, но в красоте ей не уступала, имела подобно ей свой двор и тенистый садик. На ее фасаде на азербайджанском языке арабским алфавитом была вырезана дата завершения строительства – 1687 г. Свое название она получила в честь Зал-хана, который, будучи в то время правителем Эриванского беглярбекства, приложил немало усилий для восстановления городских построек. Впоследствии мечеть стала называться Шехерской.

В 1928 г. большой зал Шехерской мечети был снесен и на его месте построен отель «Ереван». Медресе при мечети было перестроено под атеистический клуб «Красный Восток», а затем, после 1945 г., в художественную галерею.

 

Тепебашинская мечеть располагалась в одноименном квартале. По некоторым сведениям, ее построил член Эриванской городской управы, потомок ханского рода Аббасгулу хан Эриванский. Минарет мечети был уничтожен в 1960 г.

Имелись мечети и в Демирбулагском квартале: мечеть Гаджи Новруз Али-бека, мечеть Гаджи Джафара и Чатирли мечеть (Демирбулагская). Первые две стали жертвами времен репрессий 30-х гг. и генерального плана города. До 1988 г. единственной действующей мечетью в Ереване оставалась построенная Гаджи Музаффар агой Чатирли мечеть. Надпись на фасаде указывала на завершение строительства мечети в 1909 г.

 

У нее была интересная нестандартная архитектура. Минарет отсутствовал, вместо него на крыше была сооружена квадратная площадка высотой 1,5-2 м, на которой построена открытая беседка, окруженная железными решетками. Крыша беседки была сделана из железного листа и напоминала зонтик, поэтому мечеть и называлась Чатирли (зонтичная).

С архитектурной точки зрения, такие мечети относятся к типам мечетей «Гюльдесте». Впоследствии эта мечеть, в соответствии с месторасположением, в официальных документах стала называться Демирбулагской. Эту мечеть и азербайджанскую среднюю школу №9 им. М.Ф. Ахундова армяне подожгли 23 февраля 1988 г. В 1990 г. Демирбулагская мечеть была разрушена до основания, а на ее месте было построено высотное жилое здание.

[Мы из Мегри]

Кровавые деяния Андраника в Азербайджане

 

Теймур АХМЕДОВ

Сразу после провозглашения в 1918 году независимой Армянской республики начались попытки армян претворения в жизнь идеи «Великой Армении».

Ярким примером тому стали военные действия, направленные на захват азербайджанских земель – Карабаха, Нахчывани, Ахалкалаки, Борчалы и другие регионы. В 1918-1920 годах правительство Армении вело активную политику экспансионизма и геноцида против азербайджанского народа, вследствии которой наши соотечественники подвергались гонениям и преследованиям – катастрофически росло число беженцев.

 

Такие как Андраник, Амазасп, Гайк, Дро, Нижде, возглавляющие разбойничьи шайки, совершали не укладывающиеся в сознании преступления: жестоко пытали и убивали мирное население, превращали сотни населенных пунктов в руины.

В журнале «Шейпур» от 14 ноября 1918 года читаем: «И в самом деле, совесть – хорошая вещь. Если человек страдает ее отсутствием, то жди от него беды… Один из самых бессовестных людей – главнокомандующий Армянской армией – Андраник. Он вновь объявился в Карабахе и занялся истреблением мусульманского населения. А правительство Армении закрывает глаза на творимые Андраником бесчинства. Оно заявляет, что на Кавказе нет места Грузии и Азербайджану. Весь Кавказ должен принадлежать Армении, или же все должны быть подчинены Армении».

 

В те годы правительство Азербайджанской Демократической Республики не могло контролировать события, происходившие в Шуше, Карягине, Джаваншире, Зангезуре и других горных уездах. Армяне в этих уездах не признавали азербайджанское правительство, проявляли враждебное отношение к мусульманской части населения.

Появление здесь вооруженных формирований Андраника еще более осложнило ситуацию.

В газете «Азербайджан» от 17 мая 1919 года читаем: «Воинские части Араратской Республики перешли в наступление против мирного населения Ени Баязидского уезда Гейчинского района. Цель – освободить от мусульман восточную и северную области Гейчи. В настоящее время 22 селения сожжено, разграблено, а 60,000 людей убиты. Такое жестокое обращение армянского правительства с гражданами-мусульманами приводит человека в ужас. Солдаты и офицеры армянской армии подвергают попавших в плен мусульман бесчеловечным пыткам, убивают молодых, стариков, женщин, детей, а их имущество делят между собой…».

 

Другая цитата из этой же газеты: «преследуемое армянскими бандитами население пряталось в заснеженных горах Гянджинского уезд.… Отныне в районе Гейчи нет мусульманского населения. В уезде Ени Баязид разрушено 84 мусульманских сел, из них 24 превращено в руины, тысяча их жителей-азербайджанцев бежали, оставив все свое имущество. Оно досталось армянам: разграбленное имущество оценивается в миллионы, а может, и в миллиарды рублей».

Одним из организаторов массовых убийств мирного населения в 1918-1919 годах был Андраник Озанян – национальный герой Армении. Кто же он — Андраник Озанян?

 

Андраник Озанян Тороси родился 25 февраля 1865 года в селе Шапин-Гарагисар в Турции. Получил образование в Мушегянской школе. Вначале служил в Турции. В 1894-1896 годах Андраник примкнул к армянским мятежникам, участвовал в диверсиях в горах Сасуна в составе террористических отрядов.

Во время первой Балканской войны в 1912-1913 годах вступил в болгарскую армию, воевал против турок. Ему было присвоено высокое воинское звание. В годы первой мировой войны, уже в составе русской армии, во главе 1-го армянского добровольческого отряда сражался против турецких войск в направлении Салмас-Башгала-Ван.

 

После поражения русских под Сарыкамышем в 1914 году резко возросла активность армянских добровольческих отрядов на Кавказе. Одним из них командовал Андраник, руки которого по локоть были обагрены кровью мирного населения. Доблестные дружинники бесчеловечно обращались с турками и курдами, грабили имущество, ровняли с землей целые населенные пункты.

«Это армяне в 1915-1918 годах под видом мести за смерть соотечественников истребили в восточных областях Турции более 600 тысяч курдов» (Камуран Кюр. «Армянское досье», Анкара, 1985, стр. 260).

В 1917 году Российское верховное главнокомандование присвоило Андранику Озаняну звание генерал-майора. Интересно, что, Андраник был недоволен деятельностью дашнаков в Турции и Закавказье, даже делал попытки порвать с ними связь. В октябре 1917 года в печати появилось заявление генерала Андраника: «Не объясняя причины, сообщаю своим товарищам-дашнакам, что покидаю ряды «Дашнакцютун» (журнал «Армянский вестник», 1917 год. №41-42, стр. 23). Причиной этого было недовольство тем, что дашнаки были, по его мнению, недостаточно агрессивными.

 

4 июня 1918 года в боях под Эрзурумом турецкие войска нанесли сокрушительное поражение армянским добровольческим частям, которые отступили в направлении Сарыкамыш – Карс – Александрополь. Это вынудило дашнакское правительство Армении заключить в Батуме мир с Турцией, что вызвало гнев Андраника.

Он начал выступать за продолжение войны с Турцией и предпринимать попытки пробраться в Урмию, чтобы объединиться с частями, которых возглавлял английский генерал Денстервиль. По словам народного комиссара по иностранным делам СССР Г.В.Чичерина, турецкие войска раньше генерала Денстервиля оккупировали Урмию и Тебриз, что вынудило Андраника отказаться от намеченных планов («Бакинский рабочий», 14 мая 1924 года).

 

В июне 1918 года Андраник направляется через Джульфу в Нахчыван, уничтожая на своем пути мирное тюркское население. Только в селе Яйчы было убито 2500 человек, их трупы были сброшены в Араз («Сообщение Закавказского краевого комитета российской коммунистической партии (большевиков)», №6-7, июнь-июль 1919 года, Тифлис).

[Мы из Мегри]

Андраник в своих кровавых акциях умело использовал местное армянское население. Вся молодежь, способная держать в руках оружие, призывалась в вооруженные формирования, а тех, кто отказывался участвовать в преступлениях, ждала жестокая расправа.

В сентябре 1918 года в Сисиане Андраник предал огню мусульманское село Гарагышлаг, а оставшиеся в живых вынуждены были спасаться бегством, включая детей и женщин. В другом селе Вагуди 400 человек были согнаны в мечеть и сожжены заживо. Отказавшиеся принять христианство мужчины села Агуди были забиты насмерть, а женщин в селе Багирбейли превратились в пылающий костер.

 

28 апреля 1919 года уездный начальник вновь сообщает гянджинскому губернатору, что «кровожадный генерал-разбойник от Гаракая до Араза, от Минкенда до Базарчая и Нахчывана свершает бесчеловечные преступления». (Там же, лист 32).

 

В Зангезурском уезде бандитские формирования Андраника разграбили и предали огню 115 населенных пунктов. При этом было убито 3257 мужчин, 2276 женщин, 2196 детей, 1060 мужчин, 794 женщин, 485 детей стали инвалидами или получили увечья различной тяжести. Всего в уезде было убито и ранено 10,068 человек. Главной целью Андраника было изгнание с захваченных территорий мусульманского населения и расселение в этих местах армян, бежавших из Турции после подавления очередного мятежа.

Не вызывает сомнения, что в своих преступлениях Андраник опирался на поддержку стран Антанты, которые видели в армянах верных союзников в войне против Турции. Английское военное командование в Закавказье знало о преступлениях Андраника. Выступавшие на словах «за мир и безопасность» в регионе представители англо-французской миссии взяли своеобразное опекунство над взбесившимися дашнаками.

 

В одном из своих писем Андраник откровенно признается, что «в основном по настоянию английской миссии вынужден оставаться здесь» (газета «Вперед», 26 февраля 1918 года). Азербайджанское правительство обратилось к правительству Армении с вопросом: действует ли Андраник по вашим указаниям или он занимается самодеятельностью? Армяне ответили, что никаких контактов с Андраником не имеют. Они сами хотят избавиться от него, но не обладают для осуществления цели достаточной военной силой.

Только посланные в сентябре 1918 года части Кавказской исламской армии заставили уйти банды Андраника из Шуши и Зангезура. Но в ноябре 1918 года, после заключения Мудросского соглашения, когда турецкие войска покинули Закавказье, банды Андраника вновь активизировались. Только в Зангезуре тогда было полностью сожжено 30 азербайджанских сел.

 

Об отношении местного армянского населения к преступлениям, Андраника свидетельствуют следующие строки: «великий» покровитель навлек не только проклятия азербайджанских тюрок, ставших изгоями на своей древней родине. Мы много раз слышали и мольбы армян. Они мечтают о том времени, когда появится правительство, которому удастся изгнать «доблестного генерала» с занятых им территорий» (газета «Наш путь», 17 января 1919 года).

 

В одном из писем Андраник признается, что местное армянское население «равнодушно, недоброжелательно, иной раз враждебно относится к его отряду». Он пишет: «Настали очень трудные времена, когда наш отряд вошел в Карабах. В войсках не было дисциплины, солдаты устали и расстроены…».

Андраник полностью зависел от государств Антанты. Это подтверждают слова народного комиссара по иностранным делам СССР Г.В.Чичерина: «После Брест-Литовского мира турецкая армия атаковала Батум, Карс, Ардаган, затем другие города и тогда только генерал Назарбеков оказал туркам сопротивление. После того как он сошел с поля, борьбу продолжил агент Антанты Андраник. Он старался соединиться с экспедиционным отрядом генерала Денстервиля, потому делал попытки прорваться с Кавказа в Урмию (Южный Азербайджан). Но турецкие войска раньше Денстервиля оккупировали Урмию и Тебриз и вынудили его отступить» («Бакинский рабочий», №107, 14 мая 1924 года).

 

Открытая поддержка англичан Андранику проявилась 11 декабря 1918 года, когда по требованию англо-французской миссии, отряды самообороны азербайджанских крестьян покинули занятые позиции и вернулись в свои дела. Воспользовавшись случаем, Андраник ворвался в беззащитные деревни. Армяне не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. 12 декабря многие деревни были преданы огню.

Погромы и убийства продолжались и в начале 1919 года. 6 января из Зангезура на имя гянджинского генерал-губернатора отправлена телеграмма: «несмотря на прибытие в Горис представителей англо-французской миссии, армяне в уезде перешли в широкомасштабное наступление. Они вырезают население, грабят имущество, разрушают села».

Начальник управления Зангезурского уезда Махмудбеков с тревогой пишет губернатору Гянджи 26 января 1919 года: «Как только приступил в выполнению своих обязанностей, получил сообщение о том, что несколько сотен армян из отряда Андраника окружили села Киратаг, Бахарлы, Киш, Дашбашлы… об этом я поставил тотчас в известность представителей британской миссии в Шуше и Горисе, а также парламент Азербайджанской Республики и министра внутренних дел» (ЦГААР, раздел 894).

 

Мусульманское население Шарура обращается к губернатору Гянджи со следующими словами: «Вооруженные армянские формирования, осуществившие кровавую резню в Гамарли, Садараке, Демирчиляре и других селах, теперь направляются в нашу сторону. Женщины и дети Шарура спасаются бегством. От имени населения просим вас обратиться к великим государствам, прежде всего Англии и Америке. Пусть они положат конец зверствам армян и как можно быстрее спасут нас от неминуемой смерти» («Азербайджан», январь 1919 года).

Андраник пытался втянуть в свои националистические интриги армянское население Зангезурского уезда, которое мирно жило с азербайджанцами. В листовках, печатавшихся в армянской типографии, он запрещал оказывать азербайджанским селам помощь горючим и продовольствием, а непокорным угрожал смертью. В официальном сообщении, опубликованным в издававшейся в Тбилиси газете «Грузия» говорится, что уничтожены населенные пункты в Сисианском районе.

 

Воспользовавшись революционными событиями февраля и октября 1917 года, армяне под флагом большевизма развязали этническую чистку азербайджанского населения в Бакинском, Шамахинском, Губинском уездах, Карабахе, Зангезуре, Нахчыване.

Мирное население подвергалось неслыханным издевательствам. Нариман Нариманов по этому поводу писал: «Это была продуманная до мельчайших деталей кровавая акция против азербайджанцев. Под флагом большевизма армяне подвергают мусульман невиданным притеснениям. Армяне толпами сгоняют мусульман и по дороге в свой штаб расстреливают и убивают. Дело дошло до того, что расправляются даже с большевиками-мусульманами. Говорят: «Для нас нет разницы – большевик ты или кто. Достаточно того, что ты – мусульманин, другого нам не надо». Кого хотят убивают, грабят, раздевают, уносят имущество».

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Армения создана на исторических азербайджанских землях

Сознательно созданный командой Пашиняна хаос не дает повода думать об окончании процесса нормализации. Возможно, это и есть цель.

Приблизительно год назад была раскрыта информация из архивов царской России о карабахских армянах, переселенных из Османской империи на территорию, называемую нынешней Арменией (прежняя малая или восточная Армения ), с территории Азербайджана, оставшейся в составе Ирана на территорию, перешедшую под контроль царской России. По данным архивов, на эти переселения были потрачены самые значительные расходы царской России. Большие надежды армян на конфликтогенность также связаны с этими переселениями.По их мнению, они не смогут оставаться в этом регионе, если не будут конфликтогенными. Эта конфликтогенность в настоящее время создает определенные вопросы.

I. Некоторые территории и объекты на территории современной Республики Армения принадлежат Азербайджанской Республике.
ı. Мегринская железная дорога официально является собственностью Азербайджанской Республики. Ее судьба должна быть прояснена.
ıı. Зангезурский махал входил в состав Азербайджана во времена Царской России и когда Азербайджан вошел в состав СССР. По настоянию Сталина ЦК СССР решил передать Зангезур, большинство населения которого составляли азербайджанцы, в состав Армянской ССР. Сегодня те, кто называют себя Западными Азербайджанцами, – это азербайджанцы, которые были депортированы с этих земель в несколько этапов, и их потомки. Еще один повод Сталина в этот период - якобы армян притесняют на Западе.

Армяне из разных регионов Европы и мира хотят переселиться в Армянскую ССР. То, что в настоящее время армяне ссылаются на Алматинский документ 1991 года означает отказ от раннего периода СССР и периода до СССР. Почему Азербайджанская Республика должна от этого отказаться?!

Армения не только не дает возможности использовать являющийся исторической землей Азербайджана Зангезур, а наоборот, вместе с Ираном они превратили историческую землю Азербайджана - Зангезур, которую армяне сейчас называют Сюник, в источник больших проблем для Азербайджана. Если бы все было урегулировано мирно, возможно, история Зангезура не стала бы столь политизированной.

ııı. В 1918 году в связи с разрешением конфликта между Османской империей и Западными державами являющийся исторической землей Азербайджана Иреван был передан Армении в качестве ее столицы. Сегодня данный документ также имеется. Подобные вопросы должны быть разрешены.

II. То, в каких частях мира проживали армяне - это отдельный вопрос. История существования армян в этом регионе как государства не превышает 150-200 лет. Армяне должны сделать четкий выбор, будут ли они народом Южного Кавказа или нет. Это очень важно. В настоящее время быть государством на Южном Кавказе не равно быть государством в Европе. В Европе Монако с населением около 30 тысяч человек и Лихтенштейн с примерно 35 тысячами являются отдельными государствами. Для того чтобы быть государством на Южном Кавказе, необходимо иметь примерно 20 миллионов населения и иметь возможность обеспечить свою безопасность. Азербайджан и Грузия не испытывают серьезных проблем в этом вопросе.

 

По плану, разработанному США, на основе поддержки Грузии со стороны Азербайджана была достигнута региональная стабильность. После обретения независимости Грузия пережила самый тяжелый период в своей истории, и ни одно государство на Южном Кавказе не находилось в такой тяжелой ситуации. Сегодня Грузия превратилась в образцовое государство. Армянский народ должен ответить на вопрос, связан он с регионом или нет.

Нынешнее руководство занимается обновлением истории, которая основана на вымышленной мифологии Армении. Шаги, предпринятые Н.Пашиняном, никуда не ведут. Сможет ли Н.Пашинян ответить на эти вопросы? Или нет. В противном случае конфликтная ситуация в регионе продолжится. Грузинский народ является автохтонным, он всегда на своем месте. Азербайджанский народ – автохтонный, всегда жил и будет жить на своей исторической земле. Только армянский народ любит путешествовать.

III. Армения имеет территориальные претензии ко всем четырем своим соседям, включая Грузию (Лори и др.) и Иран (Парсаайк). Она делает вид, что занимается политикой, но говорит только об Азербайджане и Турции. Должно быть принято международное соглашение, признающее, что Армения не имеет территориальных претензий ко всем своим соседям.

[Мы из Мегри]

«Город минаретов»: Исчезнувшие мечети Эривани

 

В 1827 г. Эриванская крепость после 23-летних неудачных попыток была захвачена русскими войсками и сохранялась в прежнем виде до середины XIX в.

Разрушение Эриванской крепости произошло в 1864 г. Стены, похожие на стены Бакинской крепости Ичери-Шехер, были разобраны, кладбища полностью уничтожены, названия кварталов изменены, а азербайджанцев начали планомерно из города выселять.

Однако частично постройки внутри Эриванской крепости оставались сохраненными вплоть до начала советизации Армении.

В силу того, что город был мусульманским, он строился, исходя из исламских традиций, – в нем было много мечетей. Эривань даже называли «городом минаретов».

Подробнее об истории эриванских мечетей читаем тут

Исторические фото мечетей Эривани:

1796. Гравюра, фрагмент

1827. Взятие штурмом крепости Эривань. К. Беггров с оригинала В. И. Мошкова. Фрагмент

1840-1853. Эривань. Детали мозаики фаянса Сардарской мечети. Рисунок князя Г.Г. Гагарина

1843. Гёй мечеть. Художник Дюбуа де Монпере.

1843. Мечеть Сардара (Аббас Мирза). Художник Дюбуа де Монпере

1850-е. Акварель. Гёй мечеть

1872-1874. Портал Сардарской мечети

1873-1876. Гёй мечеть

 

 

[Мы из Мегри]

1880-е. Главный портал Гёй мечети. Фото Дмитрия Ермакова

1880-е. Постройка во дворе Сардарской мечети. Фото Дмитрия Ермакова

1880-1886. Двор омовений мечети Гаджи-Гусейн Али-хана

1893-1894. Южный вход в Гёй мечеть

1895-1896. Сардарская (Ханская) мечеть в Крепости

 

 

[Мы из Мегри]

1897. Гёй мечеть в Эривани

1897. Гёй мечеть, вид со двора

1900-1903. Базарная площадь и Гёй мечеть

1900-1904. Гёй мечеть

1900-е. Южный вход в Гёй мечеть

1905-1910. Гёй мечеть.

1905-1910. Гёй мечеть

 

 

[Мы из Мегри]

1910-е. Гей мечеть

1920-е. Гёй-мечеть

1920-е. Мечеть Раджаб-паши, превращенная в русскую православную церковь

1925-1926. Двор Шехерской мечети (мечеть Зал-хана)

1930-е. Демирбулагская (Чатирли) мечеть

1931-1932. Виден остаток входа Шехерской мечети (Зал-хана), в которой был до 1934 года атеистический клуб Красный Восток

1934-1935. Бывшая Шехерская мечеть (Зал-хана)

1950-е. Гёй-мечеть

2000-е. Остатки Тепебашинской мечети

2010-е. Гёй мечеть

[Мы из Мегри]

Как уничтожались мечети города Эривань

 

О.Буланова

В «Книге путешествий» турецкого географа Эвлия Челеби написано: «В 910 году хиджры (1504 год христианского летоисчисления) Сефевидский Шах Исмаил поручил своему полководцу Реванкули хану строительство крепости. Она была построена на юго-восточной стороне реки Занги за семь лет из камня и кирпича».

Крепость, названная в честь Реванкули хана Ревангала, или просто Реван (Иреван, в дореволюционной русской традиции – Эривань), дала начало городу.

В силу того, что город был мусульманским, он строился, исходя из исламских традиций, – в нем было много мечетей. Эривань даже называли «городом минаретов». Большинство мечетей Эривани имели выложенные плиткой и украшенные фонтанами внутренние дворы. История не сохранила точного количества мечетей в Эривани до русского завоевания города в 1827 г., но известно, что к началу XX в. их оставалось всего восемь.

В 1827 г. Эриванская крепость после 23-летних неудачных попыток была захвачена русскими войсками и сохранялась в прежнем виде до середины XIX в. Разрушение Эриванской крепости произошло в 1864 г. Стены, похожие на стены Бакинской крепости Ичери-Шехер, были разобраны, кладбища полностью уничтожены, названия кварталов изменены, а азербайджанцев начали планомерно из города выселять.

Однако частично постройки внутри Эриванской крепости оставались сохраненными вплоть до начала советизации Армении, когда местные власти приступили к полному сносу крепости, Ханского (Сардарского) дворца, бань и любых построек, напоминающих о мусульманском и тюркском прошлом Эривани. Но прежде всего приступили к сносу мечетей.

В 1936 г., завершив этот варварский процесс, армяне переименовали древний азербайджанский город Ираван (Эривань) в Ереван, стерев тем самым и само упоминание о том, кем на самом деле был создан город и кто жил в этой жемчужине азербайджанской и мусульманской культуры.

В итоге этого акта вандализма были снесены все мечети Эривани, кроме одной – Гёй мечети (Голубой мечети). Гёй мечеть – прекрасное произведение азербайджанского зодчества, включавшее внутренний двор размерами 71×47 м, прекрасный фонтан, помещение для омовений. Здание мечети, купол и минарет были выложены декоративной керамической плиткой, украшены майоликой.

 

В 1936 г. ее превратили в музей истории Еревана. После Великой Отечественной войны в мечети расположился музей природы, а с 1952 г. в малом молельном зале стал функционировать планетарий.

Среди варварски уничтоженных мечетей самая старая построена по приказу Шаха Исмаила в начале XVI в. Мечеть эта была ярким образцом архитектуры начала правления в Иране династии Сефевидов. Во время армяно-азербайджанских столкновений 1918 г. мечеть была сожжена вместе с прятавшимися в ней азербайджанцами.

Пятничная (Джума) мечеть была построена в 1606 г. по приказу Сефевида Шаха Аббаса (1557-1625), который двумя годами раньше отвоевал Эривань у турок. По архитектурному стилю и монументальности Эриванская Джума мечеть напоминала Гянджинскую, т.к. была построена тем же архитектором – Шейхом Баха-эд-дином. Она находилась в крепости с восточной стороны дворца Эриванских ханов, известного как Дворец Сардара (правителя).

В архитектурный комплекс мечети входили медресе, библиотека, гостевой дом и широкий внутренний двор. В начале 1918 г. этот архитектурный комплекс, находившийся в запустении, был описан археологом-азербайджанцем Исабеком Азизовым. Вскоре после этого он был полностью разрушен.

Мечеть Сардара (или Аббас-Мирза) была построена примерно в одно время с Сардарским дворцом и перестроена в начале XIX в. наследным принцем Аббас-Мирзой. В начале XX в. в мечети были размещены армянские беженцы из Турции. В период советской Армении мечеть была по частям снесена. До последнего времени оставался лишь остаток стены мечети высотой 2-3 м. Армянское правительство в 2007 г. представило Совету Европы список «охраняемых исторических памятников», в который был включен и этот остаток стены. Однако армянские вандалы в середине ноября 2014 г. полностью разрушили и этот «охраняемый» остаток.

Из других мечетей Эриванской крепости сохранились сведения о мечети Раджаба-паши, построенной в 1725 г. В 1839 г. мечеть Раджаба-паши была полностью перестроена в православную церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, т.к. Эривань русскими войсками была взята именно в этот праздник. По данным 1913 г. богослужение в этом храме уже не совершалось, но он еще был цел. Позднее он был разрушен.

Другие мечети города располагались в квартале Старый город (Шехер), вне крепостных стен. Это мечеть Гусейнали-хана, мечеть Мухаммеда Сертиб-хана. Они были полностью снесены.

Там же располагалась и городская мечеть Зал-хана (Шехерская). По величине была меньше Гёй мечети, но в красоте ей не уступала, имела подобно ей свой двор и тенистый садик. На ее фасаде на азербайджанском языке арабским алфавитом была вырезана дата завершения строительства – 1687 г. Свое название она получила в честь Зал-хана, который, будучи в то время правителем Эриванского беглярбекства, приложил немало усилий для восстановления городских построек. Впоследствии мечеть стала называться Шехерской.

В 1928 г. большой зал Шехерской мечети был снесен и на его месте построен отель «Ереван». Медресе при мечети было перестроено под атеистический клуб «Красный Восток», а затем, после 1945 г., в художественную галерею.

 

Тепебашинская мечеть располагалась в одноименном квартале. По некоторым сведениям, ее построил член Эриванской городской управы, потомок ханского рода Аббасгулу хан Эриванский. Минарет мечети был уничтожен в 1960 г.

Имелись мечети и в Демирбулагском квартале: мечеть Гаджи Новруз Али-бека, мечеть Гаджи Джафара и Чатирли мечеть (Демирбулагская). Первые две стали жертвами времен репрессий 30-х гг. и генерального плана города. До 1988 г. единственной действующей мечетью в Ереване оставалась построенная Гаджи Музаффар агой Чатирли мечеть. Надпись на фасаде указывала на завершение строительства мечети в 1909 г.

У нее была интересная нестандартная архитектура. Минарет отсутствовал, вместо него на крыше была сооружена квадратная площадка высотой 1,5-2 м, на которой построена открытая беседка, окруженная железными решетками. Крыша беседки была сделана из железного листа и напоминала зонтик, поэтому мечеть и называлась Чатирли (зонтичная).

 

С архитектурной точки зрения, такие мечети относятся к типам мечетей «Гюльдесте». Впоследствии эта мечеть, в соответствии с месторасположением, в официальных документах стала называться Демирбулагской. Эту мечеть и азербайджанскую среднюю школу №9 им. М.Ф. Ахундова армяне подожгли 23 февраля 1988 г. В 1990 г. Демирбулагская мечеть была разрушена до основания, а на ее месте было построено высотное жилое здание.

[Мы из Мегри]

ЭРИВАНЬ: сокрытые истины

(документальный фильм)

 

[Мы из Мегри]

Кто и как уничтожал исторические памятники на Южном Кавказе

 

[Мы из Мегри]

Азербайджанское происхождение армянских фамилий

 

[Мы из Мегри]

Депортированные из АзССР в Казахстан: «Мы остались живы благодаря казахам…»

 

А.Мусагалиева, Р.Мусабекова

Депортация азербайджанцев в Казахстан отличалась от истории депортации других народов СССР. Их ссылка или высылка начиналась с начала 1920-х гг. и продолжалась до конца 1940 г.

Территория расселения тоже обширна: азербайджанцев отправляли и в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь, и в южные регионы республики, и в Казахнефть, и в северные области республики, и в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины». Во многих архивных документах азербайджанцев называют турками, ираноподданными.

 

По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. в Казахстане проживало только 46 азербайджанцев. В 1939 г. количественный состав резко увеличился до 12,996 человек, а в 1959 г. до 38,346 человек. Основными местами расселения азербайджанцев стали Южно-Казахстанская, Алма-Атинская, Джамбулская области.

Ссылка, высылка из Азербайджана в Казахстан проводилась два раза:

— первая высылка в 1920-е гг., во времена «красного террора» в СССР. В Казахстан были выселены деятели Азербайджанской Демократической Республики, то есть мусаватисты и иттихадисты;

— вторая высылка состоялась в 1937—1938 гг., во времена «большого террора» в СССР. Высылали членов семей «изменников Родины» в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины».

Депортация азербайджанцев в Казахстан осуществилась два раза:

 

— депортация ираноподданных в 1936—1938 гг.;

— депортация азербайджанцев из Грузинской ССР в 1944 г.

Надо сказать многим азербайджанцам помогло или облегчило их положение то, что они попали в Казахстан. Во-первых, азербайджанцы и казахи являтся тюркоязычными народами, и близость языка, культуры сблизили родственные народы в трудные годы. Во-вторых, они попали в южные регионы республики, климат там был теплый.

Но южные регионы занимались только земледелием или сельскохозяйственной работой, поэтому они уступали по своему экономическому положению промышленно развитым областям остальной территории республики. Только некоторые члены семей лидеров Азербайджанской Демократической Республики были в Караганде, а также члены семей «изменников Родины» в Акмолинске, в северном регионе страны.

Некоторые устные источники по истории спецпереселенцев- азербайджанцев:

Э.Заманов: «Я знаю это по рассказам родителей, мои родители, будучи школьниками, были депортированы сюда в 1937 г. Их привезли в Чимкентскую область, Созакский район. И их вселили сюда. Там жили в основном казахские семьи, приезжие вселились в бараки, их было много и их поделили по семьям. Потом они сами как-то устраивались. Если честно, в то время многие умерли от холода, от голода. Моя бабушка и родители всегда мне говорили, что мы остались живы благодаря казахам, потому что они делились всем тем, что у них было…

 

Бабушку депортировали с пятью детьми. Моя мать была самой старшей среди них. Они прожили довольно сложную жизнь. Часть детей забрали в интернат, потому что было сложно кормить женщине одной. Забрали в интернат и раскидали их по всей Шымкентской области, многие из детей потерялись. Потом родители переехали сюда, в Чуйский район, и тут уже родился я. Моя бабушка последнего из своих детей нашла в 1967 г., спустя 30 лет. Я хорошо помню, какая была встреча, как мы ее нашли. Оказывается, ее удочерил старик. Он был казахом, был секретарем или председателем сельского совета, он такую должность занимал в Тулкюбасе. У него не было детей, а после того как удочерил, у него родилось 16 детей.»

К.Магеррамова (родом из Нахчывана, село Ян-киджа): «В семье нас было шестеро детей, 4 девочки, 2 мальчика. В 1937 г. наша семья была депортирована в Казахстан. Всех сгребали, всем скопом, и грузили, как скотину. Как родители рассказывали, везли в общем вагоне, там не было никаких условий. По дороге всякое было, люди умирали, даже не было времени их похоронить. Голодные, холодные, по всей видимости, это и была зима, к осени, потому что было холодно. Наша семья попала в село Кировск, Светлосовхоз, первое отделение. Каждому выделили землянку, кто сам себе эти землянки сооружал.

 

[Мы из Мегри]

 

И началась жизнь на новом месте. Топили соломой, даже бывало лебеду ели, ели то, что могли, что попадалось под руку. Те, кто не боится работы, и привыкли зарабатывать своим трудом, старались как-то получше жить, больше работали. Будучи маленькими, мы уже работали в поселке. У меня был брат старший (он уже ушел в мир иной), мы с ним всю тяжесть семьи перенесли на себе. Наша задача была принести в дом какое-то пропитание. Мы с ним ходили колоски собирали, когда поле уберут, чтобы мать могла лишний хлеб приготовить, потом продать этот хлеб на базаре и купить что-то другое, потому что то, что выдавали, невозможно было есть.»

Г.Баширов: «Осень, конец ноября… приехали они 25 ноября с таким трудом, мучением, с района они добрались до Баку, с Баку пароходом до Красноводска. В Красноводске они сели в паром, пароходов мал было. 25 декабря «товарняком» — на товарном поезде, за один месяц мы доехали до станции Чу Джамбулской области Чуйского района. Месяц мы добирались, 9 детей в одном вагончике, там еще люди были. Приехали 25 декабря в Казахстан. Знали, что это такое — холод, зима… самый разгар зимы.

 

Тогда в колхозе «Новый путь» сеяли два вида технических культур: хлопок, сахарную свеклу. Сахарную свеклу (машин-то не было) на лошадях, на быках, на бричках привозили в Чу, потом отправляли куда-то на сахарный завод. И вот мы приехали на свекловичную базу, куда сдают ее. От Чу до «Нового пути» 16 километров. Приехали, они сразу поехали в конюшню, распрягли лошадей. Приехали мы к дяде, дядя там с 37 г. обосновался. Там строили бараки, с этой стороны, две «квартиры», с этой — «две квартиры». Квартиры — это еще громко сказано — состояли из одной комнаты. Сперва мы у дяди жили, а потом год поработали там, в колхозе, в основном собирали свеклу, пшеницу.»

 

Их ситуация была аналогична с другими спецпереселенцами и административно высланными (немцы, поляки и корейцы) в то время в Казахстан. Никаких условий жизни, неподготовленные места расселения, суровый климат, тяжелая работа в колхозах и совхозах и т.д.

Среди ссыльных в Казахстан на спецпоселение можно назвать семью Гасана Рахманова. В годы гражданской войны Гасан Рахманов был военным комиссаром Первой стрелковой азербайджанской дивизии, потом начальником политотдела Каспийского пароходства, затем там же первым секретарем партии, какое-то время он исполнял обязанности министра культуры Азербайджана.

 

Он внес свою лепту в проведение культурной революции в Азербайджане, будучи членом Комитета по введению нового (латинизированного) алфавита. Потом он был направлен на работу в Нахичеванскую АССР. Первый секретарь Нахичеванского обкома ВКП(б) Азербайджана — последняя должность Гасана Рахманова перед арестом. Он был арестован 1 октября 1937 г.

По воспоминаниям Азы Рахмановой: “Мой отец, Гасан Рахманов, был комиссаром Азербайджанской стрелковой дивизии, дядя — Гусейн Рахманов — председателем Совнаркома Азербайджана, был еще один брат — Лятиф. В 1937 г. они были объявлены «врагами народа». Никто из них не выжил. Меня с сестрой и матерью сослали в Алтайский край, позже мы переехали в Казахстан.”

 

В начале 1930-х годов в район города Аральска (Кызылординская область) власти насильно перевезли около 600 семей азербайджанцев, которых расселили на островах Аральского моря. После первой же зимы непривыкшие к лютым морозам люди стали умирать. Всего осталось около 200 семей, которых вскоре перевезли в Кыргызстан, а также в села Масанчи, Жангипахта и другие населенные пункты. В то время здесь бушевал голод, люди умирали целыми аулами, имели место случаи каннибализма. Многие азербайджанцы бежали обратно на родину, однако там их снова ловили и сажали в тюрьмы за побег.

 

В 1937 г. по решению НКВД СССР, из приграничных с Арменией азербайджанских районов было насильственно  выселено более 50 тысяч азербайджанцев. Сотни семей были под конвоем отправлены в казахстанские степи, ставшие позже вечной колыбелью для них и Родиной для их детей.

 

По Всесоюзной переписи 1939 г. на территории Казахстана проживало 12 996 азербайджанцев. 1933-1937 годах во время сталинских репрессий  в Среднюю Азию, в основном в Казахстан, было выслано свыше 150 тысяч азербайджанцев.

Вторая мировая война усилила депортацию азербайджанцев в Казахстан. Азербайджанцев депортировали из Грузии, Азербайджана и приграничных районов.

По материалам Вестника Карагандинского университета (Казахстан)

[Мы из Мегри]

«Когда я рассказал в стельку пьяному Вольскому о проделках армян, он ответил – «Иди ты к черту!»

 

Доцент Степанакертского пединститута: «Местные армяне просили нас арестовать этих мутильщиков, которые им житья не дают»

 

На этой неделе исполнилось ровно 25 лет незаконному обращению народных депутатов НКАО Азербайджанской ССР к Верховным Советам Азербайджанской ССР, Армянской ССР и СССР с просьбой рассмотреть и положительно решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджана в состав Армении. О том, что происходило в те тревожные дни в интервью корреспонденту Vesti.Az рассказал председатель карабахского регионального отделения Союза писателей Азербайджана, профессор, доктор философских наук, поэт Анвер Ахмед, в 1988 году - доцент тогдашнего Степанакертского педагогического института.

 

- 20 февраля 1988 года на внеочередной сессии облсовета было принято обращение народных депутатов НКАО Азербайджанской ССР к Верховным Советам Азербайджанской ССР, Армянской ССР и СССР с просьбой рассмотреть и положительно решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджана в состав Армении. Что предшествовало этой дате и как развивались события в области после 20 февраля?

 

- В первую очередь хочу отметить, что не все депутаты облсовета проголосовали за это обращение. 1-й секретарь Шушинского горкома, ныне покойный Вагиф Джафаров, 1-й секретарь Аскеранского райкома Вачаган Григорян, степанакертский армянин по фамилии Хачатурян, а также депутат облсовета русской национальности проголосовали против. Григорян и Хачатурян прекрасно понимали, чем все это может закончиться, поэтому проголосовали против отделения области от Азербайджана, за что впоследствии подверглись угрозам со стороны сепаратистов. Уже после 20 февраля я беседовал с ними, и они открыто признались, что их, армян, насильно втягивают в какую-то непонятную игру, конец у которой будет плачевным.

 

В области на момент начала конфликта проживало около 150 тысяч человек. Из них - 69 000 азербайджанцы. В феврале 1988 года я работал в тогдашнем Степанакертском педагогическом институте, который был открыт по инициативе Гейдара Алиева, а жил по адресу: Бакинское шоссе, 33, это на въезде в город. В то время в вузе работали около 40 азербайджанцев. Армянский сектор составлял 60%, азербайджанский - 40%. Еще за несколько недель до 20 февраля мы, проживавшие в Степанакерте азербайджанцы, стали ощущать враждебность по отношению к себе со стороны некоторых армян. Они вдруг внезапно перестали с нами здороваться, стали избегать нас, хотя раньше называли друзьями и даже братьями. В городе появились бородачи из «Крунка» и эмиссары из Армении, которые стали активно пропагандировать среди местных армян идеи «миацума».

 

[Мы из Мегри]

А 20 февраля состоялась та самая внеочередная сессия облсовета, которая стала отправной точкой Карабахского конфликта. В то время еще можно было задушить армянский сепаратизм в самом зародыше, но этого сделано почему-то не было. Я считаю, что раз армяне стали требовать Карабах, то в ответ мы должны были потребовать обратно у армян наши земли - Эривань, Зангезур, Шарур, Гойча. Но и этого не было сделано.

 

После событий в Сумгайыте напряженность в Степанакерте стала расти буквально по часам. Я объяснял местным армянам, что Сумгайыт- дело рук союзного КГБ, который тем самым хотел еще больше стравить между собой два народа. А в это время лидеры сепаратистов - Кочарян, Саргсян, Манучаров, Есаян (нынешний посол Армении в России), Сейранян (начальник городской электросети) и другие - стали регулярно собираться в располагавшемся возле института общежитии и что-то в строжайшей тайне обсуждать, планировать. Мы это все прекрасно видели. Когда преподаватели или студенты азербайджанской национальности проходили мимо того общежития, находившиеся там армяне пытались всячески задеть нас, оскорбить, и спровоцировать на конфликт. Начались нападения на азербайджанцев, которых бородачи избивали и грабили средь белого дня. Где-то с середины сентября 1988 года в Степанакерте армяне начали поджигать дома азербайджанцев.

 

В таких условиях было принято решение закрыть институт. Студентов армянского сектора перевели в Кироваканский педагогический институт, а нас, педагогов-азербайджанцев и студентов азербайджанского отделения - в Гянджу. Но я все равно, вплоть до весны 1989 года, продолжал ездить в Степанакерт, чтобы проведать свой дом. Который, кстати, армяне разграбили. А потом, когда мы узнали о том, что армяне на базе нашего вуза создали «Арцахский госуниверситет», мы в знак протеста отправили из Гянджи студентов азербайджанского сектора теперь уже бывшего Степанакертского пединститута в Шушу. В течение двух лет в Шуше мы организовывали учебный процесс.

 

При этом, сами местные армяне, с которыми мы делили хлеб и воду, просили азербайджанцев: ну арестуйте вы этих мутильщиков, которые нам житья не дают. Карабахские армяне рассказывали, что им угрожали жесткой расправой, если они не будут поддерживать идею «миацум» и не будут выходить на митинги на площади Ленина.

 

- Вы были знакомы с лидерами сепаратистов?

 

- Был немного знаком с Саргсяном. Он ведь работал 1-м секретарем Степанакертского горкома комсомола. И иногда проводил собрания в нашем вузе. Хотя Саргсян прекрасно владел азербайджанским языком, тем не менее, на собраниях всегда разговаривал на армянском или русском языках. Однако до начала конфликта он не позволял себе негатива в отношении азербайджанцев. Последующие события показали, что он лишь умело притворялся. Как и другие сепаратисты - Кочарян, Есаян, Манучаров... А вот Борис Кеворков - 1-й секретарь обкома, наоборот, с азербайджанцами неизменно разговаривал на азербайджанском языке.

 

- Насколько мне известно, у Вас состоялся довольно неприятный разговор с председателем Комитета особого управления Вольским. Можете рассказать об этом эпизоде подробнее?

 

- Да, было такое дело. В начале 1989 года с помощью советских офицеров и наших ОМОНовцев мне удалось пробиться на прием к Аркадию Вольскому. Как сейчас помню, было утро, около 11.00, а Вольский уже был пьяным в стельку. Я ему рассказываю о ситуации в области, о противостоянии между двумя народами, и тут он поднимает голову, смотрит на меня мутным взглядом и спрашивает: «Ты вообще о чем говоришь?». Я ему в ответ говорю, зачем вас сюда прислали - улаживать конфликт или разжигать страсти? А он мне: «Иди к черту!».

 

Я дважды бывал на приеме у тогдашних руководителей республики Везирова и Муталлибова, которых подробно информировал о происходящих в НКАО событиях. Но в Баку от нас лишь отмахивались руками и говорили, чтобы мы «не мутили воду». Я говорил им: арестуйте главарей сепаратизма и их наиболее активных последователей, а таковых в области вряд ли набралось бы больше 20 человек, и страсти мгновенно поутихнут. Но этого так и не было сделано. Много чего, что нужно было сделать, так и не было сделано. Когда армяне совместно с российским 366-м полком брали Ходжалы, нам нужно было ударить из Агдама по Аскерану, освободить его и продвигаться дальше, одновременно нужно было нанести удары по гнезду сепаратизма из Шуши, Лачина и Кельбаджара, и сепаратисты бежали бы без оглядки из области. Этого не было сделано.

 

- Как Вы считаете, удастся ли вернуть Карабах мирным путем или война неизбежна?

 

- Я уверен, что мирным путем мы свои земли никогда не вернем.

 

 

Бахрам Батыев
vesti.az

Подробнее: https://erevangala500.com/news/128.html

[Мы из Мегри]