Любимые стихи

[Гайде]

* * *

О, всеединство разума, духа и бренной плоти!

Тайна жизни, которая в вечном круговороте.

От века не прерывается, исполненная огня,

В небе игра волшебная звездных ночей и дня.

Вселенная воплощает тревоги свои в океанах,

В скалах крутых - суровость, нежность - в зорях

багряных.

Сплетенье существований, движущихся повсюду,

Каждый в себе ощущает, как волшебство и чудо.

Сквозь душу порой проносятся неведомых волн

колебания,

Каждый в себе вмещает вечное мироздание.

(Рабиндрат Тагор)

Ложе соединенья с владыкою и творцом,

Престол божества бессмертный ношу я в сердце моем.

О, красота беспредельная! О, царь земли и небес!

Я создан тобою, как самое чудесное из чудес.

[Гайде]

ЖЕНЩИНА

Ты не только творение бога, не земли порожденье ты,—

Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.

Для тебя поэты, о женщина, дорогой соткали наряд,

Золотые нити метафор на одежде твоей горят.

Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте

В небывалом еще величье, в удивительной чистоте.

Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,

Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.

Сколько нежных цветов оборвано для тебя в весенние дни,

Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои ступни.

(Рабиндрат Тагор)

В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча взгляд,

Сразу ты недоступней стала и таинственнее стократ.

По-иному в огне желаний засияли твои черты.

Существо ты — наполовину, полувоображение ты.

[Гайде]

* * *

Та женщина, что мне была мила,

Жила когда-то в этой деревеньке.

Тропа к озерной пристани вела,

К гнилым мосткам на шаткие ступеньки.

Названье этой дальней деревушки,

Быть может, знали жители одни.

Холодный ветер приносил с опушки

Землистый запах в пасмурные дни.

Такой порой росли его порывы,

Деревья в роще наклонялись вниз.

В грязи разжиженной дождями нивы

Захлебывался зеленевший рис.

Без близкого участия подруги,

Которая в те годы там жила,

Наверное, не знал бы я в округе

Ни озера, ни рощи, ни села.

Она меня водила к храму Шивы,

Тонувшему в густой лесной тени.

Благодаря знакомству с ней, я живо

Запомнил деревенские плетни.

Я б озера не знал, но эту заводь

Она переплывала поперек.

Она любила в этом месте плавать,

В песке следы ее проворных ног.

Поддерживая на плечах кувшины,

Плелись крестьянки с озера с водой.

С ней у дверей здоровались мужчины,

Когда шли мимо с поля слободой.

Она жила в окраинной слободке,

Как мало изменилось все вокруг!

Под свежим ветром парусные лодки,

Как встарь, скользят по озеру на юг.

Крестьяне ждут на берегу парома

И обсуждают сельские дела.

Мне переправа не была б знакома,

Когда б она здесь рядом не жила.

[Гайде]

МУЖЕСТВЕННАЯ

Иль женщинам нельзя вести борьбу,

Ковать свою судьбу?

Иль там, на небе,

Решен наш жребий?

Должна ль я на краю дороги

Стоять смиренно и в тревоге

Ждать счастья на пути,

Как дара неба... Иль самой мне счастья не найти?

Хочу стремиться

За ним в погоню, как на колеснице,

Взнуздав неукротимого коня.

Я верю: ждет меня

Сокровище, которое, как чудо,

Себя не пощадив, добуду.

Не робость девичья, браслетами звеня,

А мужество любви пусть поведет меня,

И смело я возьму венок мой брачный,

Не сможет сумрак тенью мрачной

Затмить счастливый миг.

Хочу я, чтоб избранник мой постиг

Во мне не робость униженья,

А гордость самоуваженья,

И перед ним тогда

Откину я покров ненужного стыда.

Мы встретимся на берегу морском,

И грохот волн обрушится, как гром,—

Чтоб небо зазвучало.

Скажу, с лица откинув покрывало:

«Навек ты мой!»

От крыльев птиц раздастся шум глухой.

На запад, обгоняя ветер,

Вдаль птицы полетят при звездном свете.

Творец, о, не лиши меня ты дара речи,

Пусть музыка души звенит во мне при встрече.

Пусть будет в высший миг и наше слово

Все высшее в нас выразить готово,

Пусть льется речь потоком

Прозрачным и глубоким,

И пусть поймет любимый

Все, что и для меня невыразимо,

Пусть из души поток словесный хлынет

И, прозвучав, в безмолвии застынет.

[Гайде]

* * *

Когда страданье приведет

Меня к порогу твоему,

Ты позови его и сам

Дверь отвори ему.

Оно все бросит, чтоб взамен

Изведать рук счастливый плен;

Тропою поспешит крутой

На свет в твоем дому...

Ты позови его и сам

Дверь отвори ему.

От боли песней исхожу;

Заслушавшись ее,

Хоть на минуту выйди в ночь,

Покинь свое жилье.

Как стриж, что бурей сбит во мгле,

Та песня бьется по земле.

Навстречу горю моему

Ты поспеши во тьму,

Ах, позови его и сам

Дверь отвори ему.

[Гайде]

* * *

Когда-то, свадебным смущенная нарядом,

Здесь, в мире суеты, со мной ты стала рядом,

И было трепетно соприкасанье рук.

По прихоти ль судьбы все совершилось вдруг?

То был не произвол, не беглое мгновенье,

Но тайный промысел и свыше повеленье.

И прожил я свой век с любимою мечтой,

Что будем, ты и я, единством и четой.

Как из души моей ты черпала богато!

Как много свежих струй влила в нее когда-то!

Что создавали мы в волнении, в стыде,

В трудах и бдениях, в победах и беде,

Меж взлетов и потерь,— то, навсегда живое,

Кто в силах довершить? Лишь мы с тобою, двое.

[Гайде]

* * *

Тяжесть вязкой смолы в аромате мечтает излиться,

Аромат навсегда в смоле затвориться готов.

И мелодия просит движенья и к ритму стремится,

И торопится ритм к перекличке певучих ладов.

Ищет смутное чувство и форму, и четкие грани.

Форма меркнет в тумане и тает в бесформенном сне.

Безграничное просит границ и тугих очертаний,

И предел растворяется вновь в беспредельной волне.

Кто в веках утвердил законы старинного спора:

Созидание — в смерти, в покое — огонь мятежа?

Все стесненное молит свободы и жаждет простора,

А свобода — ищет жилища и ждет рубежа.

[Гайде]

* * *

Кто ты, далекий? Запела вдали

Флейта... Качнулась, танцует змея,

Слыша напев незнакомой земли.

Чья это песня? В какие края

Флейта сзывает нас... флейта твоя?

Кружишься ты. Разметались, взвились

Волосы, кольца. Как ветер легка,

Рвется накидка твоя в облака,

Дугами радуги брошена ввысь.

Блеск, пробужденье, смятение, взлет!

В водах волнение, чаща поет,

Крылья шумят. От глубин до высот

Все раскрывается — души и двери,—

Флейта твоя в потаенной пещере,

Флейта к тебе меня властно зовет!

Низкие ноты, высокие ноты —

Звуков смешение, волны без счета!

Волны на волны и снова волна!

Звуки врываются в край тишины,—

В щели сознания, в смутные сны,—

Солнце пьянеет, тонет луна!

Танец восторженный ближе и ближе!

Вижу потайное, скрытое вижу,

Вихрем охваченный, в радости жгучей:

Там в подземелье, в пещере, в ущелье,

Флейта в руках твоих! Флейты веселье,

Пьяную молнию вырвав из тучи,

В землю врывается из темноты

Соками — в чампу, в листы и цветы!

Словно валы, напролом, сквозь запруды,

Внутрь сквозь стены, сквозь толщу, сквозь груды

Камня — в глубины! Повсюду! Повсюду

Зов и заклятье, звенящее чудо!

Мрак оставляя,

Ползет вековая

Скрытая в сердце-пещере змея.

Свитая мгла

Тихо легла,—

Флейта ей слышится, флейта твоя!

О, зачаруй, заколдуй, и со дна

К солнцу, к ногам твоим выйдет она.

Вызови, вызволи, вырви из теми!

В ярком луче отовсюду видна,

Будет, как пена, как вихрь и волна,

Слитая в танце со всем и со всеми,

Виться под звон,

Распустив капюшон.

Как подойдет она к роще в цвету,

К небу и блеску,

К ветру и всплеску!

Пьяная светом! Вся на свету!

[Гайде]

ЖИЗНЬ (Все стихи от Рабиндрата Тагора одного из моих любимых поэтов)

В этом солнечном мире я не хочу умирать,

Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,

Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,

Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.

Жизнь идет по земле вереницами дней и ночей,

Сменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат,-

Если радость и боль вы услышите в песне моей,

Значит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.

Если песня умрет, то, как все, я по жизни пройду -

Безымянною каплей в потоке великой реки;

Буду, словно цветы, я выращивать песни в саду -

Пусть усталые люди заходят в мои цветники,

Пусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,

Чтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.

[Гайде]

* * *

Я люблю мой песчаный берег,

Где одинокой осенью

Аисты гнезда вьют,

Где цветы белоснежно цветут

И стаи гусей из холодных стран

Зимой находят приют.

Здесь на ласковом солнце греются

Черепах ленивых стада.

Вечерами рыбачьи лодки

Приплывают сюда...

Я люблю свой песчаный берег,

Где одинокой осенью

Аисты гнезда вьют.

Ты любишь лесные заросли

На своем берегу -

Там, где ветвей сплетенье,

Где колышутся зыбкие тени,

Где юркая змейка тропинки

Огибает стволы на бегу,

А над нею бамбук

Машет сотней зеленых рук,

И вокруг полутьмы прохлада,

И тишина вокруг...

Там на рассвете и к вечеру,

Пройдя через рощи тенистые,

Собираются женщины возле пристани,

И дети до темноты

По воде пускают плоты...

Ты любишь лесные заросли

На своем берегу -

Там, где ветвей сплетенье,

Где колышутся зыбкие тени.

А между нами река струится —

Между тобой и мной —

И берегам бесконечную песню

Напевает своей волной.

Я лежу на песке

На своем берегу пустынном.

Ты на своей стороне

Рощей прохладной прошла к реке

С кувшином.

Мы долго слушаем песню речную

С тобою вдвоем.

Ты на своем берегу слышишь песню иную,

Чем я на моем...

Между нами река струится,

Между тобой и мной,

И берегам бесконечную песню

Напевает своей волной.

[Гайде]

Последняя поэма.(Рабиндранат Тагор-эти же слова были у песни из фильма-Вам и не снилось)

Ветер ты старые ивы развей.

Нет мне дороги в мой брошенный край.

Если увидеть пытаешься издали.

Не разглядишь меня,

Не разглядишь меня, друг мой,

Прощай...

Я уплываю и время несет меня

C края на край.

C берега к берегу,

C отмели к отмели,

Друг мой прощай.

Знаю когда-нибудь,

С дальнего берега давнего прошлого

Ветер вечерний ночной

Принесет тебе вздох от меня.

Ты погляди, ты погляди.

Ты погляди не осталось ли

Что-нибудь, после меня.

В полночь забвенья

На поздней окраине жизни моей.

Ты погляди без отчаянья,

Ты погляди без отчаянья.

Вспыхнет ли

Примет ли облик безвестного образа

Будто случайного.

Вспыхнет ли

Примет ли облик безвестного образа

Будто случайного.

Это не сон.

Это не сон.

Это вся правда моя, это истина.

Смерть побеждающий вечный закон -

Это любовь моя.

Это любовь моя.

Это любовь моя.

[Гайде]

ТАЗИТ (А.С.ПУШКИН)

Не для бесед и ликований,

Не для кровавых совещаний,

Не для расспросов кунака,

Не для разбойничей потехи

Так рано съехались адехи

На двор Гасуба старика.

В нежданной встрече сын Гасуба

Рукой завистника убит

Вблизи развалин Татартуба.

В родимой сакле он лежит.

Обряд творится погребальный.

Звучит уныло песнь муллы.

В арбу впряженные волы

Стоят пред саклею печальной.

Двор полон тесною толпой.

Подъемлют гости скорбный вой

И с плачем бьют нагрудны брони,

И, внемля шум небоевой,

Мятутся спутанные кони.

Все ждут. Из сакли наконец

Выходит между жен отец.

Два узденя за ним выносят

На бурке хладный труп. Толпу

По сторонам раздаться просят.

Слагают тело на арбу

И с ним кладут снаряд воинский:

Неразряженную пищаль,

Колчан и лук, кинжал грузинский

И шашки крестовую сталь,

Чтобы крепка была могила,

Где храбрый ляжет почивать,

Чтоб мог на зов он Азраила

Исправным воином восстать.

В дорогу шествие готово,

И тронулась арба. За ней

Адехи следуют сурово,

Смиряя молча пыл коней...

Уж потухал закат огнистый,

Златя нагорные скалы,

Когда долины каменистой

Достигли тихие волы.

В долине той враждою жадной

Сражен наездник молодой,

Там ныне тень могилы хладной

Воспримет труп его немой...

Уж труп землею взят. Могила

Завалена. Толпа вокруг

Мольбы последние творила.

Из-за горы явились вдруг

Старик седой и отрок стройный.

Дают дорогу пришлецу —

И скорбному старик отцу

Так молвил, важный и спокойный:

«Прошло тому тринадцать лет,

Как ты, в аул чужой пришед,

Вручил мне слабого младенца,

Чтоб воспитаньем из него

Я сделал храброго чеченца.

Сегодня сына одного

Ты преждевременно хоронишь.

Гасуб, покорен будь судьбе.

Другого я привел тебе.

Вот он. Ты голову преклонишь

К его могучему плечу.

Твою потерю им заменишь —

Труды мои ты сам оценишь,

Хвалиться ими не хочу».

Умолкнул. Смотрит торопливо

Гасуб на отрока. Тазит,

Главу потупя молчаливо,

Ему недвижим предстоит.

И в горе им Гасуб любуясь,

Влеченью сердца повинуясь,

Объемлет ласково его.

Потом наставника ласкает,

Благодарит и приглашает

Под кровлю дома своего.

Три дня, три ночи с кунаками

Его он хочет угощать

И после честно провожать

С благословеньем и дарами.

Ему ж, отец печальный мнит,

Обязан благом я бесценным:

Слугой и другом неизменным,

Могучим мстителем обид.

Проходят дни. Печаль заснула

В душе Гасуба. Но Тазит

Всё дикость прежнюю хранит.

Среди родимого аула

Он как чужой; он целый день

В горах один; молчит и бродит.

Так в сакле кормленный олень

Всё в лес глядит; всё в глушь уходит.

Он любит — по крутым скалам

Скользить, ползти тропой кремнистой,

Внимая буре голосистой

И в бездне воющим волнам.

Он иногда до поздней ночи

Сидит, печален, над горой,

Недвижно в даль уставя очи,

Опершись на руку главой.

Какие мысли в нем проходят?

Чего желает он тогда?

Из мира дольнего куда

Младые сны его уводят?..

Как знать? Незрима глубь сердец.

В мечтаньях отрок своеволен,

Как ветер в небе...

Но отец

Уже Тазитом недоволен.

«Где ж, — мыслит он, — в нем плод наук,

Отважность, хитрость и проворство,

Лукавый ум и сила рук?

В нем только лень и непокорство.

Иль сына взор мой не проник,

Иль обманул меня старик».

Тазит из табуна выводит

Коня, любимца своего.

Два дни в ауле нет его,

На третий он домой приходит.

Отец

Где был ты, сын?

Сын

В ущелье скал,

Где прорван каменистый берег,

И путь открыт на Дариял.

Отец

Что делал там?

Сын

Я слушал Терек.

Отец

А не видал ли ты грузин

Иль русских?

Сын

Видел я, с товаром

Тифлисский ехал армянин.

Отец

Он был со стражей?

Сын

Нет, один.

Отец

Зачем нечаянным ударом

Не вздумал ты сразить его

И не прыгнул к нему с утеса? —

Потупил очи сын черкеса,

Не отвечая ничего.

Тазит опять коня седлает,

Два дня, две ночи пропадает,

Потом является домой.

Отец

Где был?

Сын

За белою горой.

Отец

Кого ты встретил?

Сын

На кургане

От нас бежавшего раба.

Отец

О милосердая судьба!

Где ж он? Ужели на аркане

Ты беглеца не притащил? —

Тазит опять главу склонил.

Гасуб нахмурился в молчанье,

Но скрыл свое негодованье.

«Нет, — мыслит он, — не заменит

Он никогда другого брата.

Не научился мой Тазит,

Как шашкой добывают злато.

Ни стад моих, ни табунов

Не наделят его разъезды.

Он только знает без трудов

Внимать волнам, глядеть на звезды,

А не в набегах отбивать

Коней с ногайскими быками

И с боя взятыми рабами

Суда в Анапе нагружать».

Тазит опять коня седлает.

Два дня, две ночи пропадает.

На третий, бледен, как мертвец,

Приходит он домой. Отец,

Его увидя, вопрошает:

«Где был ты?»

Сын

Около станиц

Кубани, близ лесных границ

Отец

Кого ты видел?

Сын

Супостата.

Отец

Кого? кого?

Сын

Убийцу брата.

Отец

Убийцу сына моего!..

Приди!.. где голова его?

Тазит!.. Мне череп этот нужен.

Дай нагляжусь!

Сын

Убийца был

Один, изранен, безоружен...

Отец

Ты долга крови не забыл!..

Врага ты навзничь опрокинул,

Не правда ли? ты шашку вынул,

Ты в горло сталь ему воткнул

И трижды тихо повернул,

Упился ты его стенаньем,

Его змеиным издыханьем...

Где ж голова?.. подай... нет сил...

Но сын молчит, потупя очи.

И стал Гасуб чернее ночи

И сыну грозно возопил:

«Поди ты прочь — ты мне не сын,

Ты не чеченец — ты старуха,

Ты трус, ты вор, ты раб, ты армянин!

Будь проклят мной! поди — чтоб слуха

Никто о робком не имел,

Чтоб вечно ждал ты грозной встречи,

Чтоб мертвый брат тебе на плечи

Окровавленной кошкой сел

И к бездне гнал тебя нещадно,

Чтоб ты, как раненый олень,

Бежал, тоскуя безотрадно,

Чтоб дети русских деревень

Тебя веревкою поймали

И как волчонка затерзали,

Чтоб ты... Беги... беги скорей,

Не оскверняй моих очей!»

Сказал и на земь лег — и очи

Закрыл. И так лежал до ночи.

Когда же приподнялся он,

Уже на синий небосклон

Луна, блистая, восходила

И скал вершины серебрила.

Тазита трижды он позвал,

Никто ему не отвечал...

Ущелий горных поселенцы

В долине шумно собрались —

Привычны игры начались.

Верьхами юные чеченцы,

В пыли несясь во весь опор,

Стрелою шапку пробивают,

Иль трижды сложенный ковер

Булатом сразу рассекают.

То скользкой тешатся борьбой,

То пляской быстрой. Жены, девы

Меж тем поют — и гул лесной

Далече вторит их напевы.

Но между юношей один

Забав наездничьих не делит,

Верхом не мчится вдоль стремнин,

Из лука звонкого не целит.

И между девами одна

Молчит уныла и бледна.

Они в толпе четою странной

Стоят, не видя ничего.

И горе им: он сын изгнанный,

Она любовница его...

О, было время!.. с ней украдкой

Видался юноша в горах.

Он пил огонь отравы сладкой

В ее смятенье, в речи краткой,

В ее потупленных очах,

Когда с домашнего порогу

Она смотрела на дорогу,

С подружкой резвой говоря —

И вдруг садилась и бледнела

И, отвечая, не глядела

И разгоралась, как заря —

Или у вод когда стояла,

Текущих с каменных вершин,

И долго кованый кувшин

Волною звонкой наполняла.

И он, не властный превозмочь

Волнений сердца, раз приходит

К ее отцу, его отводит

И говорит: «Твоя мне дочь

Давно мила. По ней тоскуя,

Один и сир, давно живу я.

Благослови любовь мою.

Я беден — но могуч и молод.

Мне труд легок. Я удалю

От нашей сакли тощий голод.

Тебе я буду сын и друг

Послушный, преданный и нежный,

Твоим сынам кунак надежный,

А ей — приверженный супруг».

[WILLOW]

Когда опускается вечер

На плечи черёмухи старой,

Её серебристые свечи

Мерцают холодным пожаром.

А в ярком полуденном свете –

Белее китайского шёлка,

Качают их чёрные плети,

Роняя снежинок осколки.

Снежинки сбиваются в стаи,

Ложатся на землю кругами,

И я осторожно ступаю

По кругу босыми ногами.

Когда заалеют рябины

И птицы потянутся к югу,

Черёмуха, выгнувши спину,

Мне ветви протянет как другу.

В чернильных разводах и губы,

И щёки как в радугах синих,

И сводят до судорог зубы

Дары престарелой богини.

Когда приближается осень

И вечер по-доброму грустен,

Мне вспомнится терпкая просинь

Холодных опаловых бусин.

[Гайде]

Ты и я.( Наби Хазри )

Если вершиной станешь

Облаком стану я

Грустишь ли сейчас,

Мечтаешь,

Я – тишина твоя,

Станешь цветущим полем-

Дождиком

Я прольюсь.

Станешь бескрайним морем-

В берег

Я превращусь.

Я всюду с тобою вместе,

Жилище наше – Земля.

Если ты станешь песней,

Слова в этой песне – я!

И если время, бушуя

Сотрет наших дней следы,

Как солнце тебя разбужу я,

Как утро, проснешься ты!

Qarli bir zirve olsan

Меn buludun olaram

Derin xeyala dalsan

Men sukutum olaram

Сеmеn olsan еgеr sеn

Sеrin yagis сilerem

Eker denize donsen

Sahile чevrilеrеm

Qovmusam derdi, qemi

Xosbextin ilki menem

Seslensin negme kimi

Sozlerin bil ki, menem

Meni susdursa zaman

Seni ozum sanaram

Seher kimi oyansan

Gunes kimi yanaram!

[Гайде]

Ты и я.( Наби Хазри )

Если вершиной станешь

Облаком стану я

Грустишь ли сейчас,

Мечтаешь,

Я – тишина твоя,

Станешь цветущим полем-

Дождиком

Я прольюсь.

Станешь бескрайним морем-

В берег

Я превращусь.

Я всюду с тобою вместе,

Жилище наше – Земля.

Если ты станешь песней,

Слова в этой песне – я!

И если время, бушуя

Сотрет наших дней следы,

Как солнце тебя разбужу я,

Как утро, проснешься ты!

Qarli bir zirve olsan

Меn buludun olaram

Derin xeyala dalsan

Men sukutum olaram

Сеmеn olsan еgеr sеn

Sеrin yagis сilerem

Eker denize donsen

Sahile чevrilеrеm

Qovmusam derdi, qemi

Xosbextin ilki menem

Seslensin negme kimi

Sozlerin bil ki, menem

Meni susdursa zaman

Seni ozum sanaram

Seher kimi oyansan

Gunes kimi yanaram!

[Гайде]

Мир-мгновенье, и я в нём мгновенье одно.

Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

Будь же весел, живой! Это бренное зданье

Никому во владенье навек не дано.

В сей мир едва ли снова попадём,

Своих друзей вторично не найдём.

Лови же миг! Ведь он не повторится,

Как ты и сам не повторишься в нём.

Смысла нет постоянно себя утруждать,

Чтобы здесь, на Земле, заслужить благодать.

Что тебе предназначено, то и получишь,

И ни больше, ни меньше. И нечего ждать.

Жизнь пронесётся, как одно мгновенье,

Её цени, в ней черпай наслажденье.

Как проведёшь её, так и пройдёт.

Не забывай: она твоё творенье.

Увы, немного дней нам здесь пробыть дано,

Прожить их без любви и без вина - грешно.

Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод.

Коль суждено уйти, не всё ли нам равно?

Всё пройдёт - и надежды зерно не взойдёт.

Всё что ты накопил - ни за грош пропадёт.

Если ты не поделишься вовремя с другом -

Всё твоё достоянье врагу отойдёт.

От безбожья до Бога - мгновенье одно.

От нуля до итога - мгновенье одно.

Береги драгоценное это мгновенье:

Жизнь - ни мало, ни много - мгновенье одно!

Не трать себя, о друг, на огорченья,

На камни тягот, на долготерпенье.

Не зная завтра, каждое мгновенье

Отдай вину, любви и наслажденью!

* * *

Я в мечеть не за праведным словом пришёл,

Не стремясь приобщиться к основам пришёл,

В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,

Он истёрся до дыр – я за новым пришёл.

* * *

Шёл я трезвый – веселья искал и вина,

Вижу: мёртвая роза – суха и черна.

«О несчастная! В чём ты была виновата?»

«Я была чересчур весела и пьяна…».

* * *

Удивленья достойны поступки Творца!

Переполнены горечью наши сердца,

Мы уходим из этого мира, не зная

Ни начала, ни смысла его, ни конца.

* * *

От страха смерти я, - поверьте мне, - далёк:

Страшнее жизни, что мне приготовил рок?

Я душу получил на подержанье только

И возвращу её, когда наступит срок.

* * *

Общаясь с дураком, не оберёшься срама,

Поэтому совет ты выслушай Хайяма:

Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,

Из рук же дурака не принимай бальзама.

[Гайде]

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

* * *

Растить в душе побег унынья – преступленье,

Пока не прочтена вся книга наслажденья

Лови же радости и жадно пей вино:

Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *

Запрет вина – закон , считающийся с тем,

Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.

Когда соблюдены все эти оговорки,

Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

* * *

Общаясь с дураком, не оберёшься срама,

Поэтому совет ты выслушай Хайяма:

Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,

Из рук же дурака не принимай бальзама.

* * *

Я знаю этот вид напыщенных ослов:

Пусты, как барабан, а сколько громких слов!

Они рабы имён. Составь себе лишь имя,

И ползать пред тобой любой из них готов.

* * *

Нам жизнь навязана; её водоворот

Ошеломляет нас, но миг один – и вот

Уже пора уйти, не зная цели жизни…

Приход бессмысленный, бессмысленный уход!

* * *

«Вино пить – грех?! Подумай, не спеши!

Сам против жизни явно не греши.

В ад посылать из-за вина и женщин?

Тогда в раю, наверно, ни души.

* * *

В колыбели - младенец, покойник - в гробу:

Вот и всё, что известно про нашу судьбу.

Выпей чашу до дна и не спрашивай много:

Господин не откроет секрета рабу.

* * *

Трясу надежды ветвь, но где желанный плод?

Как смертный нить судьбы в кромешной тьме найдёт?

Тесна мне бытия печальная темница, -

О, если б дверь найти, что к вечности ведёт!

* * *

Растить в душе побег унынья – преступленье,

Пока не прочтена вся книга наслажденья

Лови же радости и жадно пей вино:

Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *

Запрет вина – закон , считающийся с тем,

Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.

Когда соблюдены все эти оговорки,

Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

[Игра_в_классики]

И. Бродский

Портрет трагедии

Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины,

ее горбоносый профиль, подбородок мужчины.

Услышим ее контральто с нотками чертовщины:

хриплая ария следствия громче, чем писк причины.

Здравствуй, трагедия! Давно тебя не видали.

Привет, оборотная сторона медали.

Рассмотрим подробно твои детали.

Заглянем в ее глаза! В расширенные от боли

зрачки, наведенные карим усильем воли

как объектив на нас - то ли в партере, то ли

дающих, наоборот, в чьей-то судьбе гастроли.

Добрый вечер, трагедия с героями и богами,

с плохо прикрытыми занавесом ногами,

с собственным именем, тонущим в общем гаме.

Вложим ей пальцы в рот с расшатанными цингою

клавишами, с воспаленным вольтовою дугою,

заплеванным пеплом родственников и пургою.

Задерем ей подол, увидим ее нагою.

Ну, если хочешь, трагедия, - удиви нас!

Изобрази предательство тела, вынос

тела, евонный минус, оскорбленную невинность.

Прижаться к щеке трагедии! К черным кудрям Горгоны,

к грубой доске с той стороны иконы,

с катящейся по скуле, как на Восток вагоны,

звездою, облюбовавшей околыши и погоны.

Здравствуй, трагедия, одетая не по моде,

с временем, получающим от судьи по морде.

Тебе хорошо на природе, но лучше в морге.

Рухнем в объятья трагедии с готовностью ловеласа!

Погрузимся в ее немолодое мясо.

Прободаем ее насквозь, до пружин матраса.

Авось она вынесет. Так выживает раса.

Что нового в репертуаре, трагедия, в гардеробе?

И - говоря о товаре в твоей утробе -

чем лучше роль крупной твари роли невзрачной дроби

Вдохнуть ее смрадный запах! Подмышку и нечистоты

помножить на сумму пятых углов и на их кивоты.

Взвизгнуть в истерике: "За кого ты

меня принимаешь!" Почувствовать приступ рвоты.

Спасибо, трагедия, за то, что непоправима,

что нет аборта без херувима,

что не проходишь мимо, пробуешь пыром вымя.

Лицо ее безобразно! Оно не прикрыто маской,

ряской, замазкой, стыдливой краской,

руками, занятыми развязкой,

бурной овацией, нервной встряской.

Спасибо, трагедия, за то, что ты откровенна,

как колуном по темени, как вскрытая бритвой вена,

за то, что не требуешь времени, что - мгновенна.

Кто мы такие, не-статуи, не-полотна,

чтоб не дать свою жизнь изуродовать бесповоротно?

Что тоже можно рассматривать как приплод; но

что еще интереснее, ежели вещь бесплотна.

Не брезгуй ею, трагедия, жанр итога.

Как тебе, например, гибель всего святого?

Недаром тебе к лицу и пиджак, и тога.

Смотрите: она улыбается! Она говорит: "Сейчас я

начнусь. В этом деле важней начаться,

чем кончиться. Снимайте часы с запястья.

Дайте мне человека, и я начну с несчастья".

Давай, трагедия, действуй. Из гласных, идущих горлом,

выбери "ы", придуманное монголом.

Сделай его существительным, сделай его глаголом,

наречьем и междометием. "Ы" - общий вдох и выдох!

"Ы" мы хрипим, блюя от потерь и выгод

либо - кидаясь к двери с табличкой "выход".

Но там стоишь ты, с дрыном, глаза навыкат.

Врежь по-свойски, трагедия. Дави нас, меси как тесто.

Мы с тобою повязаны, даром что не невеста.

Плюй нам в душу, пока есть место

и когда его нет! Преврати эту вещь в трясину,

которой Святому Духу, Отцу и Сыну

не разгрести. Загусти в резину,

вкати ей кубик аминазину, воткни там и сям осину:

даешь, трагедия, сходство души с природой!

Гибрид архангелов с золотою ротой!

Давай, как сказал Мичурину фрукт, уродуй.

Раньше, подруга, ты обладала силой.

Ты приходила в полночь, махала ксивой,

цитировала Расина, была красивой.

Теперь лицо твое - помесь тупика с перспективой.

Так обретает адрес стадо и почву - древо.

Всюду маячит твой абрис - направо или налево.

Валяй, отворяй ворота хлева.

[Игра_в_классики]

Ходасевич

Перешагни, перескочи,

Перелети, пере- что хочешь -

Но вырвись: камнем из пращи,

Звездой, сорвавшейся в ночи...

Сам затерял - теперь ищи...

Бог знает, что себе бормочешь,

Ища пенсне или ключи.

[Gorod N..]

И. Бродский

Портрет трагедии

представила как это Тимоти исполняет))

[Игра_в_классики]

подожди хихикать)

Сплин поймал шестистрункой Маяковского..)

[Zarina_08]

Иннокентий Анненский

СРЕДИ МИРОВ

Среди миров, в мерцании светил

Одной Звезды я повторяю имя...

Не потому, чтоб я Ее любил,

А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,

Я у Нее одной ищу ответа,

Не потому, что от Нее светло,

А потому, что с Ней не надо света.

[Zarina_08]

Я не люблю тебя; страстей

И мук умчался прежний сон;

Но образ твой в душе моей

Всё жив, хотя бессилен он;

Другим предавшися мечтам,

Я всё забыть его не мог;

Так храм оставленный - всё храм,

Кумир поверженный - всё бог!

М.Лермонтов

[Гайде]

Снежинка.(КЮБальмонт)

Светло-пушистая,

Снежинка белая,

Какая чистая,

Какая смелая!

Дорогой бурною

Легко проносится,

Не в высь лазурную,

На землю просится.

Лазурь чудесную

Она покинула,

Себя в безвестную

Страну низринула.

Его качелями

Она утешена,

С его метелями

Крутится бешено.

Но вот кончается

Дорога дальняя,

Земли касается,

Звезда кристальная.

Лежит пушистая,

Снежинка смелая.

Какая чистая,

Какая белая!

В лучах блистающих

Скользит, умелая,

Средь хлопьев тающих

Сохранно-белая.

Под ветром веющим

Дрожит, взметается,

На нем, лелеющем,

Светло качается.

Изменено 7 января, 2010 пользователем Гайде

[Гайде]

(продолжение)

Его качелями

Она утешена,

С его метелями

Крутится бешено.

Но вот кончается

Дорога дальняя,

Земли касается,

Звезда кристальная.

Лежит пушистая,

Снежинка смелая.

Какая чистая,

Какая белая!

[Гайде]

(А.С.Пушкин)

Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю

Слугу, несущего мне утром чашку чаю,

Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?

Пороша есть иль нет? и можно ли постель

Покинуть для седла, иль лучше до обеда

Возиться с старыми журналами соседа?

Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,

И рысью по полю при первом свете дня;

Арапники в руках, собаки вслед за нами;

Глядим на бледный снег прилежными глазами;

Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,

Двух зайцев протравив, являемся домой.

Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;

Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;

По капле, медленно глотаю скуки яд.

Читать хочу; глаза над буквами скользят,

А мысли далеко... Я книгу закрываю;

Беру перо, сижу; насильно вырываю

У музы дремлющей несвязные слова.

Ко звуку звук нейдет... Теряю все права

Над рифмой, над моей прислужницею странной:

Стих вяло тянется, холодный и туманный.

Усталый, с лирою я прекращаю спор...

[Гайде]

А.Фет.

Скрип шагов вдоль улиц белых,

Огоньки вдали;

На стенах оледенелых

Блещут хрустали.

От ресниц нависнул в очи

Серебристый пух,

Тишина холодной ночи

Занимает дух.

Ветер спит, и все немеет,

Только бы уснуть;

Ясный воздух сам робеет

На мороз дохнуть.

[uno]

Воровано из чужого дневника)

В тот день я сидела дома, на улице шёл снег..., но мечтать не хотелось…

В тот день я поняла, что ты моя судьба…, но ты не писал…

В тот день я захотела улететь в небо …, но крыльев у меня не было…

В тот день мне вдруг захотелось мороженого…, но как назло вчера съели последнее…

В тот день вдохновение нашло меня…, а я его не смогла…

В тот день рука тянулась к клавиатуре…, а света не было, и техника не работала…

В тот день были облака…, но они были серыми…

В тот день сердце мечтало о свободе…, но не понимало, что это значит…

В тот день, казалось, звонил телефон…, но света-то не было…

В тот день я много волновалась…, но волнение было сладостным…

В тот день меня охватывало непреодолимое желание чего-то нового…, но тогда я не понимала, что именно старое может быть новым…

В тот день я вспоминала о лете…, но за окном шёл снег…

В тот день всё было в странных красках…, но я не умею рисовать…

В тот день я сделала много незабываемых фотографий…, но они случайно удалились…

В тот день я любовалась зимой…, но вдруг снег закончился…

В тот день, казалось, нет ничего радостного…, но я была счастлива…

В тот день я захотела записать это…, но чернила закончились…….

[~Anna~]

мое любимое у Цветаевой

Марина Цветаева

ПРОХОЖИЙ

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала — тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной

И маков набрав букет,

Что звали меня Мариной,

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь — могила,

Что я появлюсь, грозя...

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились...

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед,—

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь,

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

— И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли.

[Игра_в_классики]

А. Крученых

"Уехала"

Как молоток

влетело в голову

отточенное слово,

вколочено напропалую!

- Задержите! Караул!

Не попрощался.

В Кодж оры! -

Бегу по шпалам,

Кричу и падаю под ветер.

Все поезда

проносятся

над онемелым переносьем...

Ты отделилась от вокзала,

покорно сникли семафоры.

Гудел

трепыхался поезд,

горлом

прорезывая стальной воздух.

В ознобе

не попадали

зуб-на-зуб шпалы.

Петлей угарной - ветер замахал.

А я глядел нарядно-катафальный

в галстуке...

И вдруг - вдогонку:

- Стой! Схватите!

Она совсем уехала? -

Над лесом рвутся силуэты,

а я - в колодезь,

к швабрам,

барахтаться в холодной одиночке,

где сырость с ночью спят в обнимку,

Ты на Кавказец профуфирила в экспрессе

и скоро выйдешь замуж,

меня ж - к мокрицам,

где костоломный осьмизуб

настежь

прощелкнет...

Умчался...

Уездный гвоздь - в селезенку!

И все ж - живу!

Уж третью пятидневку

в слякоть и в стужу

- ничего, привыкаю -

хожу на службу

и даже ежедневно

что-то дряблое

обедаю

с кислой капустой.

Имени ее не произношу.

Живу молчальником.

Стиснув виски,

стараюсь выполнить

предотъездное обещание.

Да... так спокойнее -

анемильником...

Занафталиненный медикамен-

тами доктор

двенадцатью щипцами

сделал мне аборт памяти...

Меня зажало в люк.

Я кувыркаюсь без памяти,

Стучу о камень,

Знаю - не вынырну!

На мокрые доски

молчалкою -

плюх!..

[Игра_в_классики]

А. Вознесенский

"Замерли"

Заведи мне ладони за плечи,

обойми,

только губы дыхнут об мои,

только море за спинами плещет.

Наши спины, как лунные раковины,

что замкнулись за нами сейчас.

Мы заслушаемся, прислонясь.

Мы - как формула жизни двоякая.

На ветру мировых клоунад

заслоняем своими плечами

возникающее меж нами -

как ладонями пламя хранят.

Если правда, душа в каждой клеточке,

свои форточки отвори.

В моих порах стрижами заплещутся

души пойманные твои!

Все становится тайное явным.

Неужели под свистопад,

разомкнувши объятья, завянем -

как раковины не гудят?

А пока нажимай, заваруха,

на скорлупы упругие спин!

Это нас погружает друг в друга.

Спим.

[Berryl]

Я Женщина - Кошка

Илона Акопова

Я женщина Кошка, я злая немножко.

Нежно игрива... опасно красива...

...Не..у..ло..ви..мое движенье...

Вы мышка, цель, в глазах сомненье.

Обескураженность во взгляде,

А я... в изысканном наряде.

….Не..у..ло..ви..мое движенье….

Блик, томный взгляд. У Вас виденье.

Моя рука скользит по фраку

Там коготки… начнём атаку?

...Не..у..ло..ви..мое движенье...

У Вас озноб, но стоп. Терпенье.

Движеньем плавным отпускаю

Я не слаба... я так играю.

...Не..у..ло..ви..мое движенье...

Я как магнит и притяженье.

Огонь во льду, клубок из страсти.

Вы на крючке...........

................ Я в Вашей власти.

Я женщина Кошка, я злая немножко.

Нежно игрива... опасно красива...

[uno]

[uno]

Не отпускай меня,любовь,

в своей поспешности.

Побудь со мной,моя любовь

в своей безгрешности.

Ты дай почувствовать,любовь,

то сумашедствие,

и не терять тебя,любовь,

до бесконечности!

Узнать мне дай тебя,любовь,

в своей волшебности,

и одари меня,любовь

своею нежностью.

Не отпускай меня,любовь,

в моем желании.

Даруй,любовь,ты мне даруй,

свое признание!

[~Anna~]

  Маяковский

 В сто сорок солнц закат пылал,

в июль катилось лето,

была жара,

жара плыла -

на даче было это.

Пригорок Пушкино горбил

Акуловой горою,

а низ горы -

деревней был,

кривился крыш корою.

А за деревнею -

дыра,

и в ту дыру, наверно,

спускалось солнце каждый раз,

медленно и верно.

А завтра

снова

мир залить

вставало солнце ало.

И день за днем

ужасно злить

меня

вот это

стало.

И так однажды разозлясь,

что в страхе все поблекло,

в упор я крикнул солнцу:

"Слазь!

довольно шляться в пекло!"

Я крикнул солнцу:

"Дармоед!

занежен в облака ты,

а тут - не знай ни зим, ни лет,

сиди, рисуй плакаты!"

Я крикнул солнцу:

"Погоди!

послушай, златолобо,

чем так,

без дела заходить,

ко мне

на чай зашло бы!"

Что я наделал!

Я погиб!

Ко мне,

по доброй воле,

само,

раскинув луч-шаги,

шагает солнце в поле.

Хочу испуг не показать -

и ретируюсь задом.

Уже в саду его глаза.

Уже проходит садом.

В окошки,

в двери,

в щель войдя,

валилась солнца масса,

ввалилось;

дух переведя,

заговорило басом:

"Гоню обратно я огни

впервые с сотворенья.

Ты звал меня?

Чаи гони,

гони, поэт, варенье!"

Слеза из глаз у самого -

жара с ума сводила,

но я ему -

на самовар:

"Ну что ж,

садись, светило!"

Черт дернул дерзости мои

орать ему,-

сконфужен,

я сел на уголок скамьи,

боюсь - не вышло б хуже!

Но странная из солнца ясь

струилась,-

и степенность

забыв,

сижу, разговорясь

с светилом

постепенно.

Про то,

про это говорю,

что-де заела Роста,

а солнце:

"Ладно,

не горюй,

смотри на вещи просто!

А мне, ты думаешь,

светить

легко.

- Поди, попробуй! -

А вот идешь -

взялось идти,

идешь - и светишь в оба!"

Болтали так до темноты -

до бывшей ночи то есть.

Какая тьма уж тут?

На "ты"

мы с ним, совсем освоясь.

И скоро,

дружбы не тая,

бью по плечу его я.

А солнце тоже:

"Ты да я,

нас, товарищ, двое!

Пойдем, поэт,

взорим,

вспоем

у мира в сером хламе.

Я буду солнце лить свое,

а ты - свое,

стихами".

Стена теней,

ночей тюрьма

под солнц двустволкой пала.

Стихов и света кутерьма

сияй во что попало!

Устанет то,

и хочет ночь

прилечь,

тупая сонница.

Вдруг - я

во всю светаю мочь -

и снова день трезвонится.

Светить всегда,

светить везде,

до дней последних донца,

светить -

и никаких гвоздей!

Вот лозунг мой

и солнца!

1920

Изменено 16 января, 2010 пользователем ~Anna~