Еврейская История

[Che Guevarra]

«...воспитывай в себе ненависть, оттачивай её, как самурайский меч..»

Источник неизвестен, прочел где-то, херня полная...

Ну как, наточил? Ты злой, говоришь, оставить тебя в покое? Как только, так сразу. А теперь сунь его себе в ж**у, этот самый меч, и проверни там пару раз, может быть, поумнеешь. Боль иногда очень даже способствует прояснению в мозгах, эдакому просветлению. Ну, мозги в твоем контексте это, безусловно, преувеличение, даром что еврей наполовину, причем на лучшую, но ничего, все для пользы дела. И принадлежность к евреям, и биипюли. Сам же потом кланяться да благодарить будешь. Но это потом будет. А теперь тебе будет больно. Я подхватил обколотого в дупель товарища под мышки, отвесил ему пару затрещин, его голова качнулась из стороны в сторону, глаза еле заметно приоткрылись, и бессмысленно взглянули на меня из под опухших век. Я легонько ткнул его поддых, он согнулся, открыл рот как рыба на берегу, и просипел: «Сссука». «И это ты мне, своему другу, целителю, милейшему человеку и благодетелю? Ничего, сейчас ты у меня придешь в себя, мигом причем» - зло процедил я, и потащил его туда, где в моем представлении в этой халупе должна была находиться ванная комната. Совмещенный санузел, как это грустно! Остатки исторического материализма. Раковина была занята, в нее блевало какое-то создание, очень и очень отдаленно напоминавшее девушку. Я бесцеремонно отпихнул ее, она безвольно отлетела, шлепнулась, и, по–моему, больно об что-то стукнулась. На унитазе, слава Богу, никто не восседал. Но это пофигу, был бы там еще один кадр, я б и его вышвырнул бы. Причем без изменений. Я что, скорая помощь для сирых и юродивых? Юродивые, точнее и не придумаешь. Я взял того, кто когда-то был моим другом, а теперь превратился в простого ублюдка за волосы, поднял, дал ему полюбоваться его физиономией в тусклом зеркале, после чего развернул и с силой двинул об стенку. Мордой. Кровь пошла. Ничего, потом красоту наведем. Выволок в коридор, освещенный лампочкой, которая, казалось, висела в пустоте, швырнул на пол, и пнул пару раз ногами по ребрам. Застонал, гад. Ничего, скажи спасибо что по яйцам не вмазал. Я забочусь о тебе, твоем здоровье, и твоем, падла, будующем. Поднял (ох уж мне эта тяжелая атлетика!) снова потащил в ванную, открыл кран и сунул расхуяченную физиономию под струю воды. Порой, признаться, меня посещала мысль, правильно ли я все это делаю, вдруг окочуриться, мож его сразу в токсикологию, на промывание, там все будет шито-крыто, брат двоюродный там у меня работает, бааааальшой циник и специалист по откачиванию жмуриков, эдакий ходящий по воде образца 1999-го, но теперь был моя очередь вытаскивать отточенный самурайский меч. Сами понимаете, что в свою задницу я его засовывать не собирался. Ибо нехуй, как говориться. Ополоснул чуток, схватил обеими руками за уши, хорошенько их растер (отличное средство, кстати, дико помогает от алкогольного опьянения, надеюсь, что и тут поможет. Дай да Бог.), огрызок когда-то хорошего парня что-то пробормотал, из чего я заключил, что он обо мне очень невысокого мнения. Ну что ты тут будешь делать, а? В синагогу его тащить, что ли, пусть цадики с ним разбираются? Ну, биип, на три месяца ведь уехал я, всего-то, и тут такие перетрубации. С возвращением, с праздником, вот тебе и Юрьев День. Да уж. Тимкин День. Ничего, вот дай Бог, откачают тебя мастера, я тебе шестидневную войну устрою, причем с другим концом. Приехал я, не успел сумку распаковать, с родителями расцеловаться, а мама мне и говорит: «Ты тете Азе позвони». Я спрашиваю, а почему, мол, не сразу Тимке, о чем я с тетей Азой говорить-то стану? А мне мать и говорит, мол, ушел из дома Тимка, нет его с месяц там... Нет, придется, видимо, брату звонить. Прислоняюсь к стене, вытаскиваю телефон.

- Реджеб, это я. Что? Ты очень мил, как всегда.

- Что-то случилось?

- Да, блин, случилось. И если ты сейчас не оформишь все, как будто ничего и не было, на свете может стать меньше одним.. нет, двумя евреями. Да, ты очень догадлив, именно Тимка. И тетя Аза. У нее ж сердце больное, забыл? Хорошо, еду!

Я тащил Тимку по лестнице подъезда, вынес его во двор, поймал такси, и устало выдохнул: «Семашко, тез, вахтымыз йохдур». Таксист поинтересовался, что, мол, со вторым пассажиром, я ему выразился в смысле, со дня рождения идем, веселились мы. Таксист покосился на Тимкины кровоподтеки, и, наверное, подумал: «Небось напились оба, к чужим бабам приставать стали, вот вас, голубчиков, и выставили. А этому, который на заднем сидении лежит, еще и морду набили. Душевно приложились. А ты трус, наверное убежал, а потом за товарищем вернулся, совесть все-таки замучила, испугался Аллаха. Тьфу.». Нет, я мыслей читать не могу, просто на его небритой роже (таксиста, в смысле) все так и было написано. Ну, пока суд да дело, мы уже были около ворот Семашко, я попросил таксиста заехать вовнутрь, указывал ему дорогу, мол, инди бура, и наконец, в темноте выплыла тощая физиономия моего двоюродного брата, от света фар казавшаяся еще худее (а видели бы как жрет! Да с добавкой, с добавкой!). Дюжие санитары (других в токсикологию не берут, там иногда «кандидаты на погост» так вырываются, так отбиваются, особенно наркоманы и самоубийцы, что с ними и такие качки еле справляются, ну, дело ясное, душа то из тела уходить не хочет, цепляется, и человек тоже просто так не сдается, изо всех сил бьется организм, а санитарам попадает. Но и они порой не церемонятся, чуть что – сразу в ухо!) выволокли Тимку, уложили на носилки с колесиками (как они официально называются, знать не знаю, и знать не хочу, ну его на xyй), привязали на всякий случай ремнями и увезли. Я устало посмотрел на Реджеба, закурил, и спросил: «Вытащите?» «Куда денемся?» - ответил он. «Друг детства ведь, будем как за родным ходить». «Ты не забудь, ну, чтоб без регистраций там». «Обижаешь» - услышал я в ответ. «Хе, а еще Гиппократу слово давал, сбиипнул, значить?» - беззлобно подумал я. Я присел на корточки, посмотрел на небо и сказал Кому-То, о Ком я да и все мы так мало знаем: «Зачтется, а?».... «А мне, между прочим, наверное памятник в Израиле полагается» - сказал я какому-то старичку, который видимо, меня не расслышал. «Что за аксаккал? Вот ведь старый грешник, ему уже того... этого самого пора, а он тут, в токсикологии» - сказал я. «Не nизди, у него дочь тут лежит, и шансов у телки почти никаких, уксусную эссенцию выпила, все» - беззлобно и тоже устало ответил мне брат, повернулся и пошел туда, куда минут пять назад укатили носилки с моим другом детства. «Во циник, а, совсем обиипл тут» - удивился я, но тут же подивился самому себе, мол, чему дивишься, рожа, человек в день по десять раз смерть видит, да вытаскивает, куда ему деваться-то? Не Вивальди же слушать да по шелку вышивать, и не удивительно, что спирту тут иногда...ну...недосчитываются, что ли...

Выкачали Тимку. Сдержал брат слово, и вытащил. И не зарегистрировал. А Тимка до сих пор не помнит, что я его бил. Но Реджеп утверждает, что если б я ему nиздов не навешал бы, то они его так и не вытащили бы.. Врет, наверное... Да, а Тимка уехал. Сперва в Израиль, потом в Германию. А сейчас с женой в Индии. По контракту там работает. Как я его отыскал то? Хе, это уж извините, мой ноу-хау. Такая вот история. В далеком 1999-м....

[LANA]

Че, рассказал, как выдохнул... Или отрезал... Или расписался кровью, что на мече том, самурайском...

Страшно читать было. Страшно и больно. Интересно ли? А на чужое горе смотреть интересно? Или лучше по привычке отвернуться и сделать вид, что нас это не касается? Есть другие, кого касается - родственники, врачи там, или милиция. Наша хата с краю... Так ведь легче.

Ой, Че, тяжёлый у тебя меч-то. Но раз взявши в руки, вряд ли уж положишь... Так и ходи...

[Дождь]

Прочла на одном дыхании. Повезло Тиме с другом.

[Zarema]

Че, на самом деле.. читается..

на одном дыхании!

классссс!