«Кабильская улыбка»

[Ледокол]

Колонизатор 2-х лет или Зверства ФНО

 

Честно говоря, я очень долго не хотела писать такой пост по одной простой причине: я человек, а не авто-переводчик. И книги, повествующие о войне в Алжире, читаю со слезами на глазах. Читаю и реву. И посты нередко пишу так же. Но мне очень хочется довести до тех, кто вопит «Алжирцы боролись за свободу!» одну мысль: там шла гражданская война. Там было очень страшно.

Начнем с того, что формулировка «Алжирцы боролись за свободу» не верна. Численность арки (солдат-мусульман, служащих по контракту во французской армии) превышала численность бойцов Армии Национального Освобождения. Огромное число арабов и кабилов все эти проблемы вообще бы не интересовали, если бы не одно «но». Если бы не террор, развернутый ФНО. Да, террор коснулся отнюдь не только европейцев, так же, если не хуже, пострадали от него соотечественники членов Фронта Национального Освобождения. Здесь преследовались две цели: запугать народ и достичь широкой огласки.

Про террор против городского населения я уже писала не один раз, так что тут – очень коротко. В 1956-57 гг. в алжирских городах люди боялись выйти на улицу, посидеть в кафе, зайти в автобус. В каждой машине, каждом уличном фонаре, каждой забытой сумке могла быть бомба. В начале 1957 года в день в городе Алжир происходило 4 случая того явления, которое французы называют attentat. «Терракт» - взрыв бомбы, гранаты, стрельба и пр. Даже с учетом того, что убитых было не очень много, обычно их число не превышало десятка, было ужасное количество раненых, и, что самое страшное, много тех, кому потом ампутировали конечности. Напоминаю, это были не солдаты, а мирное население.
 

[Ледокол]

После взрыва гранаты в кафе в Сетифе.


«В этот день я патрулировал город в целях наведения порядка в секторе рядом с улицей Исли. В 18.30 мы услышали ужасный взрыв, от которого задрожала земля. Мы тут же бросились туда: бомба огромной мощности взорвалась на площади Бюжо в Милк-баре. Само его название свидетельствовало о том, что здесь не подавали алкогольные напитки, это было любимое место окрестных мамочек и их детей.
Через 4 минуты мы были там. Густой дым валил из развороченной двери, мы были первыми, кто вошел туда.
Какая бойня!

Повсюду были детские тела, плохо различимые из-за дыма. Нам надо было перескакивать через человеческие останки, и везде была кровь, везде, даже на потолке. Мне хотелось выть при виде искореженных детских тел, зал был наполнен криками и стонами. Надо было действовать быстро и эвакуировать раненых пока они не истекли кровью. Я наклонился, чтобы поднять тело, лежащее у моих ног. Это была маленькая девочка 7 или 8 лет, черты лица которой были плохо различимы в густом дыму. Я взял ее на руки под затылок и под попку и удивился, насколько легкой она была. Я все понял, когда вышел на тротуар, где дым начал рассеиваться: у девочки не было ног… Этот ребенок больше не страдал. Она была мертва, но я не мог отвести взгляд от этого тельца…
И сейчас мне трудно говорить об этом. Но мне надо было снова вернуться в Милк-бар, где ждали помощи другие раненые». (Жан-Клод Кесслер)



 

[Ледокол]

Первое причастие жертвы терроризма, 1962


В провинции было еще хуже. Тут развернулся террор против тех европейцев, кто помогал арабам и кабилам. И против тех алжирцев, которые обладали влиянием и были на стороне французов. Убивали лучших: врачей, учителей, честных чиновников, справедливых жандармов. Напомню, что, собственно, сама война началась с Toussaint rouge (Красного Дня всех святых), когда отряды ФНО не только атаковали 30 объектов по всей стране, но и расстреляли чету Монро, людей, которые приехали учить алжирских детей.

"Там был инструктор, гражданский человек. Он ездил повсюду совсем один чтобы научить арабов из дальних мест как выращивать пшеницу. Однажды его нашли с пулей между глаз. Почему? Потом что ФНО прекрасно понимал, что если у европейцев налаживаются отношения с арабами, это вредит его интересам" (Анри Бурде)

«Для нас они были бандитами. Мы не понимали их идей. Мы видели только то, что они убивали. Утром ты просыпаешься и тебе говорят, что ночью твоему соседу перерезали горло. Ты спрашиваешь себя: почему? Со временем мы поняли, что убивали хороших людей. Они хотели уничтожить учителей, бывших военных, тех, кто неплохо относился к Франции.» (Рашид Абделли)

"Я действительно жил вместе с мусульманами. Однажды меня попросили сделать то, что называли "зимним переселением племен". Вожди племен были очень уважаемые люди. Это были люди с характером, личности, известные своей нравственностью. Итак, говорю вам, я организовал переселение племен в 1959-1960, 6 800 человек и 80 всадников, на юг Алжира. По возвращении, в апреле 1960, все вожди племен и их советники были похищены. Им перерезали горло, некоторых даже посадили на кол. Людей, которые говорили со мной, которых я принимал и которые были на нашей стороне... Я жил среди мусульман и меня ужасно потрясло то, что все люди высоких моральных качеств были убиты. Речь шла о том, чтобы повести народ за собой. И тот, кто это сделал, выиграл войну. (Франсуа Мейер)

 

[Ледокол]

В 1960-м году Эли де Сен Марк беседовал со знакомым офицером САС (служба соц. помощи). Вот что тот сказал: "Мусульмане начали переходить на сторону ФНО. Они не хотят закончить жизнь с перерезанным горлом и членом во рту. Они боятся".

Врач Морис Феиньон. Прежде, чем убить, его пытали каленым железом и кипятком.


Жгли фермы, причем вырезали не только колонов и их семьи, но и их работников-мусульман, даже коров, овец и собак. Убивали рабочих-мусульман, если они отказывались перестать работать на хозяина-европейца. На всякий случай напомню какие ценности ФНО поставил во главу угла: http://catherine-catty.livejournal.com/256765.html. И также напомню, что носы и губы за курение члены ФНО резали не у европейцев (те могли дымить как паровоз), а у своих же собратьев, арабов и кабилов.

Семья Крюе. Их предки уехали из Эльзаса, когда туда вошли немцы, в 1871 году. Алжир стал их второй родиной.


Желающие могут еще раз ознакомиться с тем, что происходило в Эль Алие в августе 1955: http://catherine-catty.livejournal.com/243466.html.

Но в районе Филлипвиля в тот день были и другие убийства.
«То, что произошло в деревне Аин Абид, однако, очень показательно, потому что это была деревня, в которой два сообщества, мусульмане и французы, жили в полном согласии. До такой степени, что мэр Аин Абида отказался от предложения расквартировать французские войска в его деревне, он сказал, что у него нет проблем.»
 

[Ледокол]

20 августа европейцы были вырезаны не кем-то посторонним, но арабскими рабочими, живущими тут же. «Я не могу… И все же, я вам расскажу… Семья Мело. Этот был бедный алжирский колон, вовсе не богатый предприниматель. Атаковавшие начали с того, что топором отрубили руки и ноги отцу семейства. Потом они отняли у его жены ребенка и порубили его на куски на кухонном столе. Они вспороли женщине живот и запихнули туда куски ребенка. Я не знаю, как это объяснить». (Морис Фэвр)

Зверства и вправду были необъяснимы. Если не знать двух вещей.
1. Как это было сделано.
По словам Оссареса нападавшие были под кайфом. Они были накачаны наркотиками до такой степени, что врачи, пытавшиеся оперировать раненых мятежников, не могли их усыпить, их не брал наркоз.

2. Зачем это было сделано.
«Акты вандализма были многочисленными и они были, на мой взгляд, умышленными.Они были частью плана ФНО по провоцированию репрессий против мирного населения. Потому что люди должны были принять решение и выбрать один лагерь из двух. Чтобы подтолкнуть их к ФНО, надо было спровоцировать самые страшные действия чтобы вызвать ответные репрессии.» (Жорж Апап) Была тут еще одна цель, менее глобальная. Пока войска спасали европейцев, которых резали соседи, отряды ФНО атаковали военные объекты.

«Народ не на нашей стороне, значит надо его заставить. Надо его заставить действовать таким образом, чтобы он перешел в наш лагерь… ФНО ведет войну на два фронта: против французских властей и против алжирского народа, чтобы заставить его видеть в нас своего представителя.» (Зигут Юсеф (или Зигуд Юсеф) - командир Вильи 2, военного округа в ФНО -К-К)

На следующий день после этих событий газета «Ла Депеш» напечатала фотографию изувеченного и убитого ребенка с подписью: «Ручки отрезаны, горло перерезано. Колонизатор двух лет.»


 

[Ледокол]

Кстати, раз мы вспомнили про газеты, посмотрим на их заголовки.

4 мая 1956




"В Аин-Беида мятежниками похищены 3 мальчика (Подростков найдут потом убитыми и кастрированными- К-К): Жан-Поль Морио, Жильбер Буске, Андре Альнира."

7 мая 1956



"Мятежники атаковали и сожгли 50 ферм и жестоко убили 60 человек, среди которых много французов."
"47 ферм атаковано, разграблено и сожжено."

20 мая 1956.

«Населением дуара, в котором произошел раскол, жестоко убит 21 солдат-резервист».
«17 мусульман, среди которых 6 женщин и 7 детей, убито мятежниками».

 

[Ледокол]

Послушаем свидетелей?

Жак Зео служил в альпийских стрелках. Пошел добровольцем: его деды воевали во время I мировой войны, родители пережили оккупацию и сейчас пришло его время. Расквартированы они были в горах Кабилии: великолепные пейзажи, операции, похожие на прогулки. Не служба, а мечта солдата. Но однажды взвод Жака зашел в деревню после того, как там побывал отряд ФНО: «28 женщин и 2 девочки с перерезанными бойцами ФНО горлами. Голые, полностью раздетые, изнасилованные. Повсюду – синяки, горло перерезано.» Позже Жак узнал почему это было сделано: жители деревни отказались помогать ФНО. «ФНО удалось достичь успеха только терроризируя народ.» (Жак Зео)

«Однажды, когда мой взвод был в боевой готовности, нас позвали освободить ферму, принадлежащую крестьянам-арабам. Эту ферму атаковали и она горела, когда мы прибыли на место. Вся семья была убита. Одна картина навеки останется в моей памяти, думаю, потому что она меня потрясла. Там был ребенок 3 лет, его убили, ударив головой о стену, его мозг растекся по этой стене.» (Жерар Куто)

У Махфуда Б. брат был в отряде ФНО. После его гибели в бою парню намекнули, что он должен заменить родственника. Махфуд уехал. «Но я не долго работал в городе Алжир. Через четыре дня я узнал, что моему отцу и брату, другому, совсем маленькому, члены ФНО перерезали горло. Для примера. Два месяца я прятался, поскольку думал, что и меня они убьют, если найдут. Потом, 23 марта 1958, я пришел в казармы Будуа и завербовался как арки в 5 Драгунский» (Махфуд Б.)

 

[Ледокол]

Жан-Дени Бене был музыкантом, он не питал вражды к ФНО и считал, что французы в Алжире играют ту же роль, что и немцы во время оккупации Франции. Но однажды его взвод получил приказ проверить, что происходит в соседней деревне. Солдат удивило, что стояла полная тишина. Не слышно было разговоров, не лаяли собаки, не мычал скот. Казалось, деревня пуста. Лейтенант сказал: «Должно быть, им приказали покинуть поселение.» Но все оказалось проще и страшнее. Все жители деревни были убиты. Всем перерезали горло. В ту пору достаточно было сказать «кабильская улыбка», чтобы сразу стало понятно, что происходит. Все крестьяне улыбались на этот манер. Дети плавали в собственной крови. Даже собачке перерезали горло. Когда читаешь о войне в Алжире, 2 слова выучиваешь очень быстро: égorger и éventrer.

Это Бенмра Бухассун и Бенели Мохаммед. Убиты 27 мая 1956 потому что приняли сторону Франции, а не ФНО.


Не удивительно, что после такого даже те солдаты, которые считали, что ФНО борется за свободу, меняли свое мнение. Кстати, французские солдаты, попавшие в плен, также не могли рассчитывать на милосердие. Им вырезали мясо с рук или ног, выкалывали глаза, вспарывали животы, отрезали половые органы и засовывали их в рот хозяину.

Солдат Рене Фалур.


"Мы боялись попасть в засаду. Мы ведь уже видели нескольких колонов с членом во рту и с кабильской улыбкой. Я видел." (Бернар Луазо)

«Правда, нам они не давали спуску, особенно парашютистам… Незадолго до моего прибытия в полк, взвод из нашей роты попал в засаду… Через 10 минут прибыло подкрепление, но они уже были раздеты… Это ужасно… кастрированы. Понимаете… Они были… Тела были раздеты и в таком состоянии…» (Робер Андре)

"Мы продвигались вперед по козьей тропе, вокруг был лунный пейзаж: утесы до самого горизонта. И здесь, в кустарнике, мы нашли двух парней в таком состоянии, я опущу детали. Они были жестоко изувечены. Мы были потрясены. Многие плакали, и я - первый." (Анри Бурде)

"Это были демобилизованные солдаты. Они уезжали на 2 месяца раньше нас, потому что были женаты. Когда их нашли, они лежали головой к Мекке. Отрезанные части во рту, а живот набит камнями. 22 наших парня." (Мишель Петрон)

Убитый арки.


 

[Ледокол]

Были и совсем бессмысленные зверства.
«.. в 5 километров от Филиппвиля в скотопригонном дворе 14 коровам бритвой отрезали вымя, 30 овцам серпом отрубили ноги, в конюшне старую белую лошадь закололи ударом кинжала в глаз» (генерал Жак Массю)

Ну ладно, раньше речь шла о европейцах, арки, лояльных гражданах и животных. 29 мая 1957 года самолет-разведчик принес известие о том, что в районе Мелузы произошло что-то экстраординарное. Тут же отрядили отряд узнать в чем там дело. Капитан Комбетт и его солдаты увидели страшную картину: в каждом дворе, на каждой улице были трупы, над которыми выли женщины.

 

Днем раньше, 28 мая, в селение Мешта-Касба вошел отряд ФНО. Он собрал всех мужчин, угнал скот и предал хижины огню. Затем мужчин начали методично расстреливать. Сначала 5 человек, потом еще 5, затем следующих. Когда надоело стрелять, взялись за холодное оружие: ножи, серпы, топоры. Погибло больше трех сотен человек. Не врагов, не нейтралов. Убивали людей, также боровшихся за свободу Алжира, но принадлежащих к другому движению, к MNA (Алжирское Национальное движение). Виновны они были кроме этого еще в двух «преступлениях: они были кабилами, а не арабами, и они отказались платить дань ФНО. Запугать кабулов не получилось. Сразу после этой резни несколько десятков алжирцев, которые были родом из Мелузы и работали во Франции, завербовались во французскую армию.

Мелуза.


Желающие могут видео посмотреть: http://www.ina.fr/histoire-et-conflits/decolonisation/video/AFE85007431/apres-les-massacres-de-melouza.fr.html

«Братья мои, не только убивайте, но калечьте врагов. Вырывайте глаза, отрезайте руки, вешайте их». («Эз-Зитуна», радио ФНО)


Надеюсь, мне больше не придется писать на эту тему. Далась она мне большой кровью.

Почти все фотографии взяты отсюда: http://www.tenes.info/galerie/ATTENTATS

Источники:
Aussaresses P. «Services spéciaux. Algérie 1955-1957»

Fleury G. «Un paras en Algerie»

Massu J. «La vraie bataille d'Alger»

Rotman P. «L'ennemi intime»

Rotman P. et Tavernier B. «La Guerre sans nom : Les appelés d'Algérie (1954-1962)»

de Saint Marc H. «Mémoire : Les champs de braises».

А также пресса 1950-х гг. и воспоминания солдат, офицеров, арки и пр.

[Ледокол]

«Standing on the beach
With a gun in my hand
Staring at the sea
Staring at the sand

Staring down the barrel
At the Arab on the ground
I can see his open mouth
But I hear no sound»

— The Cure, «Killing an Arab»

Знаете, что такое «кабильская улыбка»? Шутливое название метода убийства, в ходе которого жертве перерезают горло. Нередко «улыбка» дополнялась кастрацией. Термин был в ходу среди французских военных, служивших в Алжире в 1950-х годах. Эта деталь отражает уровень ожесточения в ту эпоху.

 

Война в Алжире — последний крупный колониальный конфликт — закончилась поражением метрополии. Конфликт отличала прямая связь с развитием той самой метрополии, война навсегда изменила политический и этнический ландшафт Франции.

Почему французы выиграли все битвы, но проиграли войну; какую роль в истории Франции сыграли французские ультраправые и их боевые товарищи-арабы; и что обо всём этом думал Альбер Камю? Сейчас узнаем.

Les Indigènes de la République
В истории алжирской войны поражает, как активно французы цеплялись за конкретную страну с абсолютно чуждым населением в регионе, где Париж относительно спокойно предоставил независимость соседним Тунису и Марокко. В чём причина особого отношения?

ОБЛОЖКА ЖУРНАЛА LE POINT 1960

Причин множество, но главная — национальный фактор: из 9.6 миллиона человек, проживавших в Алжире в 1954 году, примерно десятую часть составляли белые колонисты, которых также называли «черноногими» (фр.: «pied noir»). Кстати, история происхождения термина неоднозначна — то ли имелись в виду чёрные сапоги французских солдат; то ли подразумевалось, что ноги белых колонистов чернеют от жизни в пустынных областях.

• 

  Город Алжир, столица колонии, 1960

Самая распространенная среди самих французов версия: к концу дня черными становились ноги колонистов, давивших виноград (само собой, галлы наладили в Алжире производство вина).

Как бы то ни было, с самого начала французского владычества в Алжире быстро начала расти численность белых поселенцев. В 1841 году приезжих европейцев было чуть меньше 40 тысяч, и цифра увеличивалась за счёт прибывающих из метрополии белых: к началу 1870 годов — уже 200 тысяч.

Переселенцы нуждались в земле, пригодной для обработки — и даже колониальное правительство оказалось вынуждено принимать законы, защищавшие имущественные права туземцев, безусловного большинства населения Алжира. Законы эти, правда, не особенно чутко соблюдались, и подавляющее большинство арабов вытеснили на периферию. Достаточно сказать, что с 1871-го по 1900-й у алжирских арабов в пользу переселенцев отняли 1,147 миллиона га вдобавок к 650 тысячам, конфискованным в первые 30 лет после завоевания Алжира.

• 

  Кабилки у источника, 1960. Ф. Готье.

Тогда же случился первый конфликт, ставший прологом к событиям после Второй мировой: в марте 1871 года алжирские арабы под предводительством шейха Мохаммеда Мокрани, доведённые до отчаяния неурожаями и нехваткой плодородной земли (отобранной властями), подняли масштабное восстание, закончившееся полным поражением и потерей примерно 70% имущества мятежников. Случай показательный, поскольку Мокрани был одним из самых лояльных Франции племенных вождей. В XX веке французы наступят на те же грабли, настроив против себя таких же имперских лоялистов.

Арабские бродячие музыканты. Алжир, 1915

[Ледокол]

Из-за растущего европейского населения Алжир присоединили к Франции как административную единицу и отдали под управление министерства внутренних дел. То есть юридически территория стала частью Франции, а не просто колонией.

 

Для сравнения — в соседних странах была установлена гибридная система протекторатов, которая и позволила относительно легко получить независимость. В том же Марокко именно французы способствовали реальному укреплению власти ныне царствующего королевского дома, поскольку для Парижа было важным выстраивание полноценной вертикали в обход существовавшей системы сдержек, противовесов и неформального влияния. Марокко и Тунис управлялись через французский МИД, земли в чёрной Африке и Индокитай — через министерство колоний. Куда ни посмотри, все остальные подвластные народы и территории, по существу, были «чужими».

 

Алжир же очень быстро стал «своим», родным краем. Хотя для большинства арабов это было не так: конечно, в нашей истории много полутонов (в частности, мы подробно расскажем о боевых соратниках французов из числа арабов), но для большинства населения, арабов-мусульман, административный аппарат в Алжире являлся оккупационным. К началу конфликта не более 8 из 864 (!) топовых административных должностей в Алжире занимали мусульмане. При этом чиновничий аппарат набирался в основном из числа «черноногих» — то есть не было даже ротации кадров из числа чиновников из других уголков французской колониальной империи.

Мало-помалу Франция оказалась в положении современного Израиля со своими поселениями на Западном берегу: для работающей демократии бросить поселенцев — потерять голоса избирателей; остаться — втянуться в конфликт без конца. Что касается этнического состава европейского населения, то почти 80% «черноногих» были потомками переселенцев из других европейских стран. В частности, из Испании и Италии, где демографический бум и политическая нестабильность крайне способствовали миграции. Значительную часть французских поселенцев составляли эльзасцы и корсиканцы.

 

Конфликт тихо тлел всё время существования французского Алжира — что было неизбежно, ведь территории эти продолжали управляться как завоёванные.

Жизнь в колонизированном Алжире с точки зрения туземцев, безусловно, была не сахар. Условия существования аборигенов некоторым образом напоминают палестинские — «неграждане» Франции находились в исламском правовом поле. При этом французы оставили на местах местные элиты и старейшин. Например, в районе вокруг Арриса один француз и двое помощников управляли примерно 60 тысячами человек, разбросанных по огромной пустынной территории. Понятно, что реально людьми руководили местные вожди, а функция французов заключалась в надзоре за уплатой налогов.

 

Алжирские арабы не стали полноценными гражданами — и могли получить паспорт только после полного отказа от мусульманского правового статуса (что в теории и на практике означало исход из общины). Но в антисемитизме колониальную администрацию обвинить нельзя — еврейская община Алжира получила от французов полные гражданские права. Уже тогда одному из двух семитских народов везло явно больше, чем другому. Всего евреи составляли добрые 20% от немусульманского населения Алжира.

«Мусульманское общество Северной Африки не является нецивилизованным, просто оно находится в состоянии неидеальной и отсталой цивилизации» — Алексис де Токвиль, 1847

[Ледокол]

С другой стороны, арабы при желании могли стать полноценными гражданами Франции. А пользоваться преимуществами обеих правовых систем (римского права метрополии и местного шариата) одновременно — ну кто должен был обеспечивать такое счастье? Это очень важный момент, который упускают из виду критики французской колониальной администрации — стать полноценным гражданином Франции алжирский араб мог, пускай и ценой отказа от привычного уклада жизни.

 

В пределах местного законотворчества, в начале 1880-х, арабов лишили права выбирать мэров и сократили участие туземцев в муниципальных советах с 33% до 25%. В принципе, «черноногих» нельзя винить в желании отделить «внутренних варваров». Но непростительным грехом стало нежелание принимать в свои ряды арабских évolué (буквально, «быстро изменившийся в положительную сторону», как называли туземца из колоний, воспитанного в соответствии с французской культурой и обычаями), которые в условиях колониального общества могли стать связующим звеном между правящим классом и подвластным большинством. Через évolué французы могли бы всерьёз претендовать на постепенную ассимиляцию если не всего населения Алжира, то очень значительной части. Удивительное дело, но даже Старый Юг в США был обществом по-своему более инклюзивным, поскольку свободных цветных там крепко встроили в существующую систему экономических и социальных отношений. А «черноногие» решили, что будут жить во Франции посреди Алжира, где для всех не-французов останется, кхм, Алжир.

 

Стратегия столь же самоубийственная, как и африканерский апартеид, принимая во внимание демографическую динамику (см. график ниже). Если взять школы, которые должны быть бастионом социальной стабильности в колониях, то арабов в значительной степени лишили возможности обучения. В 1890 году из 3.5-миллионного местного населения Алжира средние учебные заведения посещали лишь 10 тысяч детей. То есть, реально пропагандистский охват в завоёванной стране остался весьма скромен. После окончания Второй мировой свыше 90% арабов Алжира по-прежнему оставались неграмотным.

[Ледокол]

На качественно новый уровень претензии алжирцев если не на независимость, то хотя бы на равноправие, перешли после Первой мировой. В нашем материале о сотрудничестве между нацистами и мусульманами упоминалось, сколь серьёзное влияние приобрёл во французской внутренней политике мусульманский фактор, позволявший мобилизовать огромные массы населения, в том числе и в экономике (перед началом Второй мировой во Франции проживали уже 100 тысяч алжирцев-рабочих, к концу войны их численность выросла до полумиллиона).

 

В годы Первой мировой конкретно алжирские арабы дали французской армии 173 тысяч солдат, из которых погибли или были ранены 25 тысяч. Также 120 тысяч коренных алжирцев в годы войны работали на военных предприятиях.

Правительство в Париже оценило подвиг, и начало готовить законопроекты по предоставлению французского гражданства части арабов. Речь шла об очень небольшом числе арабов, десятках тысяч человек (в основном студентов и отпрысков «из хороших семей»), притом что туземцев в стране проживало 6 миллионов человек. Но даже эти скромные меры встретили ожесточённое сопротивление со стороны «черноногих», опасавшихся чрезмерного усиления арабов.

ПОСТЕРЫ ФРАНЦУЗСКОГО АЛЖИРА. В 1930 ГОДУ РЕГИОН ПОСЕТИЛИ 800 ТЫС. ТУРИСТОВ ИЗ МЕТРОПОЛИИ

 

История повторилась и в годы Второй мировой, когда алжирцы выставили заметное количество бойцов, а в ответ получили только «спасибо». Показательна биография Ахмеда Бен Белла, одного из лидеров войны в Алжире (и первого президента страны после получения независимости): старший брат скончался от ран, полученных на фронтах Первой мировой, а сам будущий президент воевал во французской армии во Второй мировой (два раза — в 1940-м и после возрождения французских вооруженных сил в конце войны) и имел военные награды.

К числу ветеранов ВМВ относились и другие основатели «Фронта Национального Освобождения» (ФНО) — Мостефа бен Буле и Белькасим Крим. Ветераном «Свободной Франции», закончившим войну в Штуттгарте, являлся и Абделькадер Шандерли, позднее представлявший ФНО на международной арене.

 

Но были и другие патриоты Алжира с военным опытом на противоположной стороне. Будущий полковник ФНО, Саид Мохамеди — ветеран Вермахта, служил в Абвере и уже в годы войны в Алжире носил старую германскую каску. О семье Саида практически ничего неизвестно, но рассказы Мохамеди дают некоторое представление о том, что ему пришлось перенести — одним из ранних воспоминаний детства стал эпизод избиения родителей французским солдатом.

Выражаясь словами французского историка и публициста Робера Арона, «Франция многое сделала для Алжира, но очень мало для алжирцев».

[Ледокол]

 

Трейлер французского фильма «Патриоты», посвящённого истории алжирских солдат во французской армии времён Второй мировой

 

Урожай гнева
Как и в Палестине сегодня, в Алжире ситуация осложнялась наличием огромного количества белых переселенцев, которые отобрали лучшие земли: к моменту начала конфликта 25% всей обрабатываемой земли находилось в руках 2% от числа тех, кто работал на земле. Среднестатистическая европейская ферма по размеру в 10 раз превышала арабскую (123.7 га против 11.6), средние же доходы европейских земледельцев превышали арабские в более чем 20 раз.

 

Экономическая ситуация в сельском хозяйстве благоволила сторонникам борьбы за независимость, поскольку политика французов плодила огромные массы недовольных (опять-таки, как сегодня в Палестине). Кроме уже существовавшего неравенства и участившихся неурожаев имели значение инновации в сельском хозяйстве, позволившие к началу конфликта сократить численность белых, занятых в сельском хозяйстве, с 200 тысяч до 93 тысяч — таким образом, снижалось и количество рабочих мест для арабских батраков. И это при взрывном росте рождаемости у арабов в самом Алжире: местные плодились в несколько раз активнее французов в метрополии. К концу 1954 года примерно миллион мусульман в Алжире остался без работы, а ещё 2 миллиона попали в сектор неполной занятости, влача жалкое существование от одной подработки до другой.

 

В Сетифе, например, лучшие земли принадлежали Compagnie Genevoise des Colonies suisses, созданной ещё в 1853 году и хозяйствовавших на площадях (20 тысяч га), подаренных по указу Наполеона III.

Что характерно, именно на землях компании 8 мая 1945 года состоялась крупная акция протеста арабов (8 тысяч человек), закончившаяся масштабными беспорядками и побоищем, в ходе которого убили более сотни европейцев. В ответ колониальные власти начали операцию «уничтожения» (фр.: «ratissage») — комплекс военных операций наземных частей и бомбардировок со стороны флота и армии. В результате карательной операции убили примерно 6 тысяч арабов.

 

Регион удалось «замирить» на время, но толку от этого было немного, и арабы начали сбиваться в тайные организации, устраивавшие террористические акты против администрации. По масштабу подпольщики не выходили за рамки мелкого бандитизма, но именно в первой волне терроризма засветились практически все кадры, которые в дальнейшем возглавили войну против французской администрации в период 1954–1960 годов. В 1950-х сепаратисты начали работать с алжирской диаспорой во Франции, где нашли не меньше 60 тысяч активных сторонников (из 200 тысяч «внутренних рабочих мигрантов»).

[Ледокол]

Карта беспорядков в Алжире 8 мая 1945 года

 

К началу 1954 года боевые силы сепаратистов доросли до 500 человек (+ 1200 человек в «запасе») — что, опять-таки, больше похоже на большую банду, нежели на полноценную подпольную армию. Первоначальный арсенал составили трофеи со складов немецкой, французской и американской армий, оставшиеся без присмотра по итогам Второй мировой; бомбы для терактов изготовлялись в подпольных условиях непосредственно в самом Алжире.

Тренировочные базы оказались раскиданы по странам региона, в частности, в соседних Ливии и Египте. В дальнейшем ФНО сделали упор на развитие инфраструктуры в Тунисе и Марокко, где нашли полное понимание со стороны местных независимых правительств.

Конечно, французская разведка и полиция знали о готовящемся восстании. В движении нашлось достаточно двойных агентов (шпионам полиции было известно даже местонахождение алжирской подпольной мастерской по производству бомб). Почему же французы дали разгореться мятежу и не смогли его вовремя затушить?

Дело в едином принципе работы всех тайных полиций мира. Сначала дают заговору развиться и включить в свою орбиту как можно больше потенциальных неблагонадёжных — чтобы затем прихлопнуть всех одним ударом.

 

Французские разведчики даже угадали с таймингом — восстание ожидалось где-то ближе к концу 1954 года. Руководство ФНО, очевидно, знало об утечках информации, поэтому назначило дату восстания на начало ноября 1954-го. То есть в период, когда французские власти занимались другими проблемами: Франция недавно проиграла битву за Индокитай и была озабочена эвакуацией персонала и оборудования из региона; президент совета министров Франции находился в Канаде с государственным визитом, а в самой метрополии ожидался визит императора Эфиопии.

Но не это стало главным просчётом французов — реальная проблема заключалась в неверной оценке масштаба и способе ведения будущей войны. Генералы всегда готовятся к прошедшим конфликтам, и Алжир не стал исключением.

 

Французы ожидали повторения событий 1940-х годов — с террористическими атаками против гражданских в центрах проживания европейцев (в частности, в Оране, где белые составляли большинство населения). Поэтому французы озаботились укреплением мер безопасности в административных центрах провинций и эвакуировали гражданский персонал из наиболее удалённых районов.

 

Сепаратисты же решили заняться полноценной партизанской войной и перенесли центр тяжести в удалённую провинцию Батна, в гористой местности которой ещё во времена Римской империи царила своя атмосфера, которую не могли нарушить многочисленные карательные экспедиции. Регион — место частых мятежей против французов (до 1954 года местные племена три раза восставали против французов), а из-за удалённости и природных условий регионом практически невозможно управлять напрямую. Всё присутствие французской власти в Батне сводилось к трём чиновникам и семерым полицейским. Боевики ФНО планировали обрубить и без того некрепкие связи региона с «большой землёй» и сделать его базой всего повстанческого движения.

Первые боевики ФНО. Считается, что на момент начала восстания в ноябре 1954-го у сепаратистов было не более 350 единиц оружия и большую часть его составляли дробовики

 

31 октября здесь (и в качестве поддержки — в центральных провинциях) сепаратисты устроили серию вооружённых нападений. Практически все нападения закончились печально для арабов, причём не в последнюю очередь благодаря самим арабам. В том же Аррисе эффективную оборону возглавил гражданский этнолог Жан Сервье (нет, правда, Жан был этнологом), рекрутировавший на сторону французов местное племя тауба, враждебное племени улед-абди (выходцы из которого составляли костяк сил сепаратистов в регионе).

 

Собственно, акции 31 октября 1954-го проводились для поддержки выпущенной ФНО декларации о начале борьбы за независимость Алжира. Несмотря на скромные результаты вооружённых выступлений, французская администрация отнеслась к случившемуся с должной серьёзностью и начала готовиться к длительному противостоянию.

[Ледокол]

Карта террористических атак, имевших место на территории французского Алжира 1 ноября 1954 года

[Ледокол]

«Пропавший отряд»

На тот момент в Алжире находились 54 тысячи французских солдат, разбросанные по удалённым гарнизонам, ввиду чего полноценная войсковая операция представлялась невозможной. Да и местные «черноногие» считали, что борьба против ФНО должна состоять из полицейских операций.

В район Ореса перебросили войсковую группу под командованием ветерана Первой мировой Поля Шеррье в надежде, что удастся быстро разбить немногочисленных повстанцев. Как бы не так.

 

Вся «война» состояла из нападений алжирцев на конвои и отставших от основной колонны, после каковых нападений французское командование отправляло большие отряды в долгие безрезультатные экспедиции. Ситуация сложилась ещё хуже, чем у российских войск на Северном Кавказе в 1990-х годах: на тот момент на весь Алжир у армии был только один (!) вертолёт, ввиду чего эффективное патрулирование и преследование в горной местности оказывалось весьма затруднительным.

 

Партизаны активно реализовывали себя как альтернативная власть, которая «всегда рядом, когда нет оккупантов», и свирепо карали мусульман, сотрудничавших с французами. Откровенно говоря, подавляющее большинство повстанческих движений до самой своей победы (или поражения) львиную долю времени посвящают не борьбе с вражескими войсками, а именно работе с местным населением, с которого повстанцы кормятся. Комплекс мероприятий со стороны повстанцев обычно включает в себя и репрессии, поскольку представители «молчаливого большинства» желают лишь сохранения статус-кво и к великим свершениям совершенно не готовы.

[Ледокол]

Дальневосточный отряд (Commando d’ Extrème Orient) 22-го полка колониальной пехоты состоял из представителей народов Восточной Азии, ранее сражавшихся на стороне французов в Индокитае

[Ледокол]

Столкнувшись с необходимостью воевать по-взрослому, французы перебросили в Алжир дивизию парашютистов под командованием ветеранов войны в Индокитае, которые как раз очень даже хорошо разбирались в контрпартизанской войне. Дело пошло споро, и партизаны начали нести крупные потери, в том числе среди высшего командирского состава: в горах был окружён и убит Билькасим Крим.

 

Зимой 1954/1955 партизаны страдали не только от французских пуль, но и от голода — у гражданского населения оказалось нечего реквизировать после нескольких лет неурожаев. Численность активных бойцов ФНО упала до 350 человек, что вроде бы перевело движение в ранг крупных бандитских шаек. Но если всё начиналось так хорошо для французов, то почему в итоге победил ФНО?

 

Бен Белла оказался в положении Стрелкова в мае 2014 года — желающих вступить в армию более чем достаточно, а вот вооружения и припасов катастрофически не хватало — поэтому численность бойцов в том же Оресе поначалу не превышала 500 человек (а в Кабилии, важном регионе, насчитывалось и того меньше — 300 человек). Но французские силовики, подстёгиваемые местной администрацией из «черноногих», отреагировали на террористическую угрозу с чрезмерным рвением и начали активные репрессии в отношении мирных алжирцев, чем настроили против себя значительную часть туземного населения. Война вроде бы и не проигрывалась, но «буксовала», поскольку ФНО, пусть и не имея возможности устроить полноценное фронтовое наступление, поддерживал высокий уровень активности: 178 террористических атак в ноябре 1954-го, 201 атака — в декабре. Несколько сбавив активность в тяжёлые зимние месяцы, весной 1955-го повстанцы вышли на уровень 400-500 терактов в месяц.

[Ледокол]

Парашютистам доставили хлеб

[Ледокол]

Специалисты SAS проводят занятия по гигиене для местных женщин в сельских областях Кабилии, август 1959

[Ледокол]

Для решения проблемы в новом 1955 году на пост генерал-губернатора Алжира назначили Жака Сустеля, антрополога, соратника де Голля и ветерана подпольной борьбы против немцев. Последний факт сыграл ключевую роль в назначении — французам нужен был человек, который, выражаясь словами тарантиновского полковника СС Ганса Ланда, мог мыслить «не только как орёл, но и как крыса», понимая психологию инсургентов.

 

К моменту прибытия нового руководителя в Алжир из-за кризиса в самой Франции отправилось в отставку умеренное правительство соратника Сустеля, Мендес-Франса, выступавшего за мягкое разрешение алжирской войны (т. е. за определённые уступки алжирским националистам). Нужно ли говорить, что недолгое (6 месяцев) правление в Алжире соратника премьера-капитулянта встретило ожесточённое сопротивление «черноногих», контролировавших всю гражданскую и полицейскую власть в регионе. Главным образом они сопротивлялись запланированному Сустелем включению мусульман в ряды алжирского чиновничества. В проектах нового губернатора имелось ещё много интересного: финансовые вливания в развитие арабских территорий, официальный статус арабского языка и многое другое, что при самом Жаке не реализовали.

 

Самым значительным из нововведений Сустеля стало создание корпуса гражданских чиновников «Section administrative spécialisée» (SAS), отвечавших за функционирование отданных в управление территорий (всех аспектов — от сельского хозяйства до инфраструктуры). Создание корпуса решало вековую проблему отсутствия французской гражданской власти в отдалённых районах Алжира. Поскольку деятельная работа чиновников SAS сильнее всего била по жалобам алжирских националистов об игнорировании администрацией нужд арабского населения (каждый из спецов SAS знал арабский и должен был быть экспертом по внутриплеменным отношениям), то именно деятельные чиновники SAS стали первоочередной целью ФНО.

 

В это время генерал Шеррье изо всей силы лупил из пушки по воробьям, отправляя армейские части в рейды по отдалённым районам, где хозяйничали партизаны из ФНО и устраивая масштабные аресты. Толку от этого выходило немного, поскольку партизаны сконцентрировались на терроре против лояльных Франции мусульман, гибнувших десятками каждый месяц (потери непосредственно французских войск находились на приемлемом уровне). Подход мятежников оказался правильным в долгосрочной перспективе: террор против верных подтачивал основы власти французов, вынужденных опираться на местные кадры. В первые 13 месяцев восстания боевики ФНО убили более тысячи европейцев и 6 тысяч арабов.

 

В связи с этим военное командование и SAS создали племенные ополчения из лоялистов, способные самостоятельно защитить свои деревни. Тактика оказалась успешной и через какое-то время численность ополченцев сравнялась, а затем превысило численность боевиков ФНО.

[Ледокол]

Легионеры и пленный боевик ФНО

[Ледокол]

Также лидеры ФНО издали запрет на употребление мусульманами табака и алкоголя. Дело тут не в особой приверженности исламу — религиозный мейнстрим в Алжире прочно контролировался Францией, которая в пропагандистских целях десятилетиями позиционировала себя как происламская держава. Просто львиная доля виноградников и табачных плантаций принадлежала «черноногим», и этой (крайне непопулярной) мерой ФНО подтачивала экономические основы существования европейской общины в Алжире.

 

Собственно, «черноногие» и стали настоящими врагами арабских националистов, ведь правительство Франции, в отличие от «черноногих», хотело пойти на значительные уступки. Ожесточение и эскалация конфликта произошли потому, что европейские алжирцы терпеть не могли арабских соседей.

[Ледокол]

Также боевики ФНО запретили арабам сотрудничать с администрацией в любой форме (от уплаты налогов до регистрации браков), но контролировать поведение алжирцев в этой плоскости оказалось гораздо сложнее, чем курение или распитие алкоголя (за что мятежники периодически отрезали губы и носы провинившимся).

 

Весной 1955-го из-за участившихся атак на белых фермеров количество войск в Алжире пришлось довести до 100 тысяч солдат. А представители ФНО тогда же приняли участие в Бандунгской конференции, на которой делегаты стран Третьего мира выдвигали к бывшим метрополиям политические требования. Хотя статус делегатов ФНО был неофициальным, конференция открыла им дорогу в ООН и помогла вынести алжирский вопрос на повестку дня мирового сообщества.

[Ледокол]

«Мой мир — это кровь и огонь»

Как и во многих подобных конфликтах, от Северной Ирландии до Палестины, выделить ключевые битвы на первом этапе войны почти невозможно: огромные жертвы и контртеррористические операции «размазаны» по очень продолжительному отрезку времени. Убивали по чуть-чуть, но каждый день. Например, 24 мая 1955-го мятежники уничтожили колонну из 30 арабских солдат-гумьеров. В том же году на ферме в окрестностях Сиди-Бель-Аббес патруль Иностранного легиона расстрелял 9 арабов-работников, невзирая на протесты хозяина-«черноногого».

 

В августе боевики ФНО устроили в Филиппвиле погром, убив 123 лоялиста (чуть больше половины — французы), французские войска провели ответную карательную экспедицию, расстреляв 500 человек. Это много или мало? И где тут линия фронта? Войну в Алжире сложно оценивать, особенно на фоне отгремевшей 10 лет назад Второй мировой, где все было просто и понятно.

[Ледокол]

«Если деревня поднимет французский флаг, если глава семьи примет пост мэра, если мы пошлём сыновей и дочерей в вашу школу, сдадим оружие, откажемся снабжать рыщущих по округе боевиков ячменем, бараниной и деньгами – будет ли армия здесь, чтобы защищать нас от террора?» — Жак Сустель о дилемме, стоящей перед старейшинами алжирских деревень

[Ледокол]

Фото: Loomis Dean/Time & Life Pictures/Getty Image

[Ледокол]

Тактика ФНО привела к террору против гражданского населения, каковой террор поссорил французов и арабов-лоялистов. Уже в октябре 55-го года значительная часть умеренных политиков из местных публично отказалась от сотрудничества с французами по ключевым вопросам и сменила тон: если раньше речь шла об интеграции Алжира во Францию, то теперь арабы потребовали федерализации. К этому моменту количество французских войск в стране увеличилось до 160 тысяч бойцов.

РОБЕР ЛАКОСТ, ФЕВРАЛЬ 1957-ГО

[Ледокол]

Алжир. Это не геноцид? «Неудобная правда» Самита Алиева

 

В прошлый раз я рассказал, что такое «кабильская улыбка». Ну, напомню, это когда жертве перерезают горло, и слегка надрезают уголки рта, а после чуть выворачивают губы. Создается полное ощущение того, что жертва улыбается. Этот термин и метод борьбы со сторонниками независимости был в ходу среди французских военных в Алжире в 1950-х годах. А еще у французских колонизаторов был замечательный термин для обозначения тех арабов, которые верно служили французам, и отказались от собственной религиозно-национальной идентичности: évolué – т.е, эволюционировавшие, изменившиеся в лучшую сторону. Во время Первой Мировой алжирцы дали Франции 173 тыс. солдат. Из них погибло 25 тысяч человек. Причем по воспоминаниям вернувшихся алжирцев – мусульман всегда посылали на самые опасные задания, предоставляя массу возможностей героически погибнуть во имя Франции. Во время Второй Мировой Алжир дал более 60 тысяч солдат, 15 тысяч из которых не вернулись домой.

Одной из наиболее успешных частей французской армии того периода была 3-я Алжирская пехотная дивизия. Французов в ней было мало. С мая 1943 года она воевала во Франции, потом была Италия, потом Эльзас, а в марте 1945 года она вступила на немецкую территорию. С мотивацией у этой дивизии было всё хорошо, и среди французских частей она была самой «заслуженной». В то же самое время французы из дивизии Ваффен-СС «Шарлемань» защищали Берлин от советских войск.

Участник геноцида алжирцев Жан-Пьер Виттори в 1980-м году выпустил книгу «Я пытал в Алжире». Автор служил там унтер-офицером, и честно признался: война в Алжире была хорошим способом заработать на дом и машину. Более того, он рассказывает и следующее: «Я пытал двадцатилетнего парня электротоком, иногда мне казалось, что от его криков мои барабанные перепонки вот-вот лопнут, в какой-то момент я даже зажмурился, но капитан, командовавший допросом, сказал мне: «Запомните, они все кричат только потому, что хотят вас разжалобить. Продолжайте»».

 

Новояз в ходе уничтожения мирного населения вообще разворачивается во всей своей красе. Например, уничтожение деревни называется «замирением» или «умиротворением». Причем, убивали не только алжирцев. В феврале 1958-го французы разбомбили тунисскую деревню Сакьет, причем, они получили разрешение «на преследование боевиков в сопредельных странах» от французского же МИДа. В ходе этой «славной победы» французского оружия была уничтожена школа, 2 грузовика Красного креста, и в общей сложности погибло 75 мирных жителей. Ситуация красноречивая, и как бы намекает. Дошло до того, что даже французская пресса того времени, например, «Ле Монд», «Пари Матч» и католическая газета «Ля Круа» порой сравнивали французских военных в Алжире с гестаповцами. По сути, те же самые французы, которые с легкостью сдавали своих сограждан-евреев нацистам, мало чем от тех же нацистов отличались. Кабильская улыбка не даст соврать.  

Алжирцы сражались упрямо, на место одного замученного повстанца вставал десяток, и, на фоне недавно проигранной французами войны в Индокитае, их положение в Алжире становилось все хуже и хуже. Это привело к внутриполитическому кризису в самой Франции, где населению надоело посылать своих детей в Алжир. Потому что деньги на дом и машину за убийство мирных алжирцев, это, конечно, идея привлекательная, но и шансов вернуться домой кусками или не вернуться вообще – тоже хватало. Францию начало шатать, и военные решили воспользоваться ситуацией. В 1958-м году они разработали план оккупации ключевых точек страны. Уже не Алжира, нет. Самой Франции. Заговорщики даже высадили десант на Корсике и уже готовились начать оккупацию страны через Тулон. Все шло к гражданской войне, и все это понимали. А потому военные решили договориться с де Голлем: «ты будешь главным во Франции, а мы – в Алжире». В результате де Голль вырулил все в свою пользу, получил мандат на практически безграничную власть, и преобразовал политическую систему из парламентской в президентскую. Практически в суперпрезидентскую. Эта система остается во Франции до сих пор. Президент Франции имеет право распустить парламент, потому что нечего, премьер-министр и судьи назначаются. Масса приятных бонусов и развлечений, потому что – демократия. И никто, например, в Совете Европы этому не возмущается. Наверное, по той же самой причине.   

К 1960-му году в Алжире погибло несколько сотен тысяч человек, но де Голль... Де Голль в 1961-м году объявляет референдум по вопросу самоопределения Алжира. Люди проголосовали «за». В ответ на это ОАС развязал террор против французов же, пытаясь свалить это на алжирцев, и даже совершил несколько покушений на де Голля. Некоторые исследователи считают, что покушения были инсценировкой.

В декабре 1958-го года в регионе Орес, расположенном на востоке Алжира, было убито 600 человек. Французы их просто убили, и заявили, что все они были боевиками, которые не успели получить оружия. Это цинизм, зашкаливающий цинизм, которому сложно что-либо возразить, а что-либо противопоставить – еще сложнее. И именно потому это надо запомнить и даже взять на вооружение, не забывая, кто сейчас собирается перехватить у России патронаж над нашими соседушками. Теперь соседушек будут учить французы. И мы понимаем, чему именно.

Информация к размышлению: 5 июля 1962-го года была провозглашена независимость Алжира. В сентябре 1962 года правительство Алжира обратилось к СССР с просьбой оказать помощь в разминировании территории страны, потому что французская сторона не передала правительству Алжира карты минных полей. Знакомый почерк, не правда ли? Сразу видно, кто соседушкам руку ставил. Ну ничего, сочтемся. Так вот, в помощь правительству Алжира была направлена группа советских сапёров. Было разминировано 1350 км² территории Алжира, и уничтожено около 2 млн противопехотных мин. Основную часть снятых советскими сапёрами мин составляли французские мины типа АР1Д.    

17 октября 1961-го года парижские власти объявили комендантский час для алжирцев, живущих в Париже. Когда алжирцы вышли на мирный митинг протеста – полиция арестовала около 14 тысяч, а более ста человек – просто убила. Тела убитых были сброшены в Сену. На набережной в тот день появилось граффити со словами: «Здесь мы топим алжирцев».

Только в ходе войны за независимость с 1954-го по 1962-й было убито более 300 тысяч алжирцев. А количество убитых алжирцев за все время французского господства приближается к полутора миллионам. Майор Монтаньяк в 1843-м году командовал французами возле города Скикда. Вот что он писал в письме своему приятелю: «Ты спрашивал у меня, как мы поступали с женщинами. Некоторых мы оставляли заложницами, других же меняли на скот или продавали на аукционах, как стадо баранов… Это наши методы борьбы с арабами, мой друг. Убивать мужчин, а женщин и детей погружать на корабли и отправлять на Полинезийские острова. Короче говоря, истребление всех тех, кто отказывается ползать у наших ног, как собаки». Французский генерал Кавеньяк пишет об уничтожении племени Бени Сабих в 1844 году: «Наши солдаты собрали дрова и сложили их у входа в пещеру, в которую мы их загнали. Вокруг разместили огневые точки для того, чтобы никто не смог выйти оттуда и подожгли дрова».

Это не геноцид? Это другое? А по-моему, парламент Азербайджана и других дружественных Алжиру стран просто обязан выступить с законодательной инициативой о введении уголовной ответственности за отрицание геноцида алжирского народа, совершенного Францией. Ну, пусть уголовное преследование последует в случае повторного отрицания, потому что для первого раза можно проявить гуманизм. Ограничиться крупным штрафом и обязательными и тяжелыми общественными работами. 

А как-нибудь в следующий раз, мои маленькие любители либерализма и поборники прав человека, я расскажу вам другую историю. Про пятилетнюю девочку, которой отрезали руки за то, что ее отец не смог собрать достаточное количество каучука. И про другие руки, отрубленные за то, что каучук был собран в недостаточном количестве. И было это на территории современного Конго, которое тогда называлось не Демократическая Республика Конго, а Бельгийское Конго (не путать с другим Конго, которое называется просто – Республика Конго, и является бывшим владением Франции). Столица бывшего Бельгийского Конго называется Киншаса, а бывшего французского – Браззавиль. Тут очень важно не перепутать. И не забывать, что либерализм и права человека – это только для своих. А для чужих – жесткий экономический и военный контроль. 

[Ледокол]

Война уже не просто буксовала, но становилась всё более кровавой, что вызывало понятное недовольство в метрополии. В новом 1956 году к власти во Франции пришёл новый, более агрессивно настроенный кабинет, и генерал-губернатором Алжира назначили находящегося в преклонных годах генерала Жоржа Катру. Новый генерал-губернатор так и не заступил на свой пост по причине начавшихся в Алжире беспорядков, но его назначение показало, что Франция нацелена на военное решение проблемы. После окончания беспорядков новым-новым генерал-губернатором стал герой Второй мировой Робера Лакоста, сделавший упор на ведение боевых действий с целью полного военного разгрома ФНО.

[Ледокол]

Несмотря на малочисленность и изначально неравные условия борьбы, боевики ФНО имели серьёзный логистический бонус — возможность базироваться на территории недавно получивших независимость Марокко и Туниса. В теории, остававшиеся на территории Марокко французские войска имели возможность преследовать боевиков и за границей, но из-за особенностей ландшафта (горы и пустыни) это было так же эффективно, как и на территории самого Алжира (никак).

Социально-информационная инфраструктура ФНО росла и крепла: уже к июню 1956 года у ФНО выходила газета «Моджахед» и появилось радио «Голос Алжира». Спрос на новости повстанцев оказался настолько высоким, что в местных магазинах радиоприемники стали дефицитным товаром.

[Ледокол]

Генерал-губернатор Робер Лакост на встрече с лояльными арабами в Алжире

 

[Ледокол]

Lacoste Visits Oran (1956)

 

[Ледокол]

К этому моменту ФНО властвовал в деревенской местности, где власть мятежников стала безграничной, а французская армия присутствовала только в городах. Почему повстанцы смогли так легко поставить под контроль обширную сельскую местность с традициями кровной мести и множеством банд и бандитов?

Очень просто: ФНО стала самой крупной бандой и действовала разбойничьими методами, выбивая из крестьян «налоги» и съестные припасы. Приём в ФНО соответствовал лучшим традициям мафии: новобранец должен был убить местного лоялиста, колониста или полицейского. Таким образом, ФНО смогла набрать в свои ряды отчаянных деревенских парней, получавших винтовку, власть и возможность жить заметно лучше односельчан. Ведь, как говорил Илай МакКаллоу, главный герой романа Филиппа Майера «Сын», «разбогатеть по-настоящему можно только грабя других людей». Таким образом, уже через полтора года после начала восстания численность ФНО достигла 20 тысяч боевиков, поддержку которым оказывали до 40 тысяч «активных сочувствующих». Боевики полностью контролировали целые районы в Кабилии и департаменте Константина.