От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

23 декабря, лидеры Южного Азербайджана — С.Дж. Пишевари, М.Шабустари, С.Падеган, доктор С. Джавид обратились к секретарю ЦК КП(б) Азербайджана М.Дж. Багирову с подробным отчетом и далеко идущими предложениями.

В конце письма говорилось: «Мы считаем, что для защиты прав пяти миллионов азербайджанцев необходимо, в соответствии с современной обстановкой, создать в Азербайджане независимое демократическое республиканское правительство. Поэтому просим вас оказать нам содействие и создать условия для осуществления сокровенной мечты нашего народа, состоящей в объединении в ближайшем будущем двух братских республик. При этом мы считаем необходимым отметить, что восточные и южные границы новой республики должны проходить от порта Энзели (Пехлеви), который включается в пределы границы, через Решт, Менджиль, Казвин, Хамадан, Керманшах до границ Ирака, т.к. население, проживающее в пределах указанной границы, состоит исключительно из азербайджанцев».

М.Дж. Багиров ответил руководству АДП 31 декабря, «рекомендуя» им окончательно определиться в выборе между автономией и независимостью. Можно было догадаться, какой вариант больше устраивал руководителя Азербайджанской ССР. Под руководством советско-азербайджанских товарищей в последующие три недели АДП быстрыми темпами создавала структуры независимой государственности, проходили заседания Национального собрания (Милли Меджлиса) Южного Азербайджана.

К.Ас-Салтане

Как показали дальнейшие события, И.Сталин колебался в отношении того, что делать с Южным Азербайджаном. 10 января 1946 года в Лондоне открылась сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Правительство Ирана, энергично поддерживаемое дипломатами США, включило вопрос о присутствии иностранных войск в Иране в повестку дня. Советский лидер склонялся к тому, чтобы использовать «азербайджанскую карту» для торга и соглашения с Тегераном по вопросу о нефтяной концессии. Дело оставалось за малым — найти иранского политика, который бы пошел на такое соглашение. И он нашелся сам.

27 января 1946 года шах поручил Каваму эс-Салтане формирование нового кабинета. 19 февраля Кавам прибыл с официальным визитом в Москву. 21 февраля Сталин принял Кавама. Главными темами их беседы был вопрос об эвакуации советских войск из Ирана до 2 марта и азербайджанский сепаратизм. Главным для советской стороны, как показывают все фрагментарные данные, был вопрос о нефтяной концессии. Однако по закону, принятому Меджлисом, этот вопрос можно было решать лишь после вывода всех иностранных войск с территории Ирана.

Сталин недвусмысленно подчеркнул, что с уходом советских войск из Ирана Кавам может быть устранен от власти, потому советские войска будут выведены тогда, когда укрепится его положение.

В случае переворота, осуществленного с советской помощью, Кавам смог бы предоставить СССР нефтяную концессию. Однако Кавам отказался, заявив, что, наоборот, он может быть смещен в том случае, если советские войска останутся в Иране.

По вопросу об Иранском Азербайджане Сталин спросил, есть ли там свой военный министр и министр иностранных дел. Премьер-министр Ирана ответил утвердительно.

Сталин сказал: «Азербайджанцы хватили через край. Это у них не автономия. У них не должно быть военного министра, министра внешней торговли и министра иностранных дел».

Как оказалось впоследствии, эта реплика была важной оговоркой — И. Сталин давал понять, что он является сторонником территориальной целостности Ирана.

СССР все еще рассчитывал получить нефтяную концессию от Ирана, при удачном стечении обстоятельств. Однако в разговоре с министром иностранных дел СССР Молотовым, Кавам вновь отметил, что «при нынешнем Меджлисе возможности предоставить нефтяную концессию нет».

Молотов заявил, что он не понимает, почему Кавам так боится автономии азербайджанцев. В Советском Союзе существуют 16 республик и различные народы имеют свою автономию, ничего опасного в этом нет. Кавам возразил, что СССР — могучее государство и может себе такое позволить, а Иран слаб и не может раздавать автономии. Однако обещал, что азербайджанскому энджумену (местные органы самоуправления) будут даны широкие права.

Молотов спросил, будет ли это фактической автономией. Кавам ответил, что «может пойти навстречу лишь в пределах Конституции». Он сам не против автономии и в беседе с генералиссимусом предложил даже план изменения режима в Иране. Молотов продолжал настаивать, что корень зла в иранской Конституции. Как пример он привел советскую Конституцию, которую страна высоко ценит, но при необходимости может вносить в нее поправки.

Молотов подготовил для Сталина большой отчет об этой беседе, в котором указал, что Кавам отказался от идеи свержения шаха и установления в Иране республики, ранее согласованной в беседе со Сталиным. Сталин начертал на полях отчета резолюцию «Сволочь!». Кремлевский вождь понял, что переговоры с Кавамом зашли в тупик.

Тем не менее, Москва продолжала прессинговать Кавама, и тот понял, что без внешней поддержки ему не устоять. Он обратился к американцам и его интересовало на какие действия США Иран может рассчитывать в случае недостижения соглашения с русскими. По сути, Кавам сигнализировал Вашингтону: если США не предоставят ему энергичной поддержки, то он будет вынужден пойти на уступки СССР.

24 марта И.Сталин и начальник Генштаба Советской Армии А.Антонов направили командующему войсками Бакинского военного округа И.Масленникову и командующему войсками Четвертой армии А.Лучинскому (копию — М.Дж. Багирову) приказ: «Приступить к выводу всех войск, учреждений и складов 4-й армии из Ирана для занятия мест постоянной дислокации на территории Бакинского военного округа. Вывод войск начать 24 марта и полностью его закончить не позднее 30 апреля—10 мая сего года…»

Документы Баку дают основание предположить, что Сталин начал думать о выводе войск сразу после безрезультатных переговоров с Кавамом в Москве.

По материалам журнала «Кавказ и глобализация»

[Мы из Мегри]

Предвестники кровавых событий в Шемахе 1918 года

 

О.БУЛАНОВА

Задолго до карабахской войны и ходжалинского геноцида, армяне в 1918 году учинили геноцид азербайджанского народа и всего мусульманского населения в различных городах Азербайджана. Помимо Баку, армяне устроили кровавую резню в Губе, Хачмазе, Лянкяране, Гаджигабуле, Сальяне и Шемахе.

Шемаха стала городом, наиболее пострадавшим от деяний армян — они доделали то, что не смогли сделать многочисленные землетрясения: практически стерли город с лица Земли.

Однако у любого события есть предшествующие обстоятельства. И эти предшествующие обстоятельства с поразительной яркостью показывают все вероломство и низость армян.

Вести об отречении царя, Февральской революции 1917 г. и образовании Временного правительства дошли до Шемахи в первых числах марта и ввергли все общество в смятение, которое очень быстро перешло во всеобщее ликование и радость: люди думали, что вот теперь-то настанут долгожданная свобода и раскрепощение.

Второго марта 1917 г. было получено телеграфное сообщение о необходимости образования в Шемахе Исполнительного Комитета (ИК). Состоялись первые всеобщие выборы, прошедшие в достаточно бурной и неспокойной обстановке. Представителями в основном христианского населения выдвигались требования избрать ИК по партийному принципу, с чем не соглашались представители мусульманского населения, как правило, не представленные в каких-либо политических организациях, а также духовенство.

После долгих обсуждений и увещеваний был наконец избран Уездный ИК из 19 человек. От армян в состав ИК вошли представители обеих церквей и два политических деятеля. Имелись и представители русского населения, в том числе молокане. Председателем ИК был избран бывший член Первой Государственной думы Мамед Таги Ализаде. Впрочем, впоследствии в силу быстро изменяющейся политической обстановки как руководство, так и состав ИК неоднократно менялись.

Общественно-политическая жизнь Шемахи заметно оживилась. Стали появляться разные комитеты, советы, общества. Почти всеми основными народами уезда были образованы Национальные советы. Так, очень скоро появились Шемахинский мусульманский национальный совет, Армянский национальный совет, Комитет Русского общества гор. Шемахи. Из старых городских структур тоже кое-что сохранилось.

 

Первые манифестации, проведенные под лозунгами свободы и равноправия, действительно получили всенародный характер, шествия по городу с остановками перед городскими общественными зданиями, церквами, Джума мечетью сопровождались речами и музыкой. В ходе одной такой манифестации народ бросился на полицейских, вспомнив «все те мучения, унижения и несправедливости, которые они натерпелись от последних».

Однако очень скоро возвышенные и радужные настроения в обществе пошли на убыль в силу стремительно набиравших сил экономических проблем, выразившихся в первую очередь в нехватке продуктов, а затем и вовсе началом голода. К осени цены на продукты, особенно на хлеб и зерно, повысились настолько, что среди бедных слоев населения участились смертные случаи от голода. Все это усиливало недовольство и напряженность в обществе.

Немалую роль, как оказалось впоследствии, в этом сыграло и действие комиссара Шемахинского продовольственного комитета Атабекяна, фактически лишившего Шемахинский уезд той продовольственной помощи, которую он получал из Баку. В ходе расследования выяснилось, что Атабекян не представил в Губернский продовольственный комитет доклад о предоставлении Шемахинскому уезду зерна в размере 2,5 млн пудов.

Мусульманские деятели, в том числе член ИК Аббас Саххат, считали это действие Атабекяна откровенной провокацией, о чем они открыто заявляли и даже написали в газете. Добившись освобождения Атабекяна с должности, городским властям, тем не менее, не удалось исправить положение, несмотря на неоднократные обращения в соответствующие структуры в Баку и Тифлисе.

История с Атабекяном усилила и без того враждебное отношение армянских активистов Шемахи против азербайджанцев. Одновременно с саботажем мероприятий городских властей, в которой азербайджанцы были достаточно представлены, шла целенаправленная кампания по наращиванию антимусульманских настроений среди шемахинских христиан, подогреваемая Армянским национальным советом и местной организацией партии «Дашнакцутюн». Распространялись необоснованные слухи о якобы массовом вооружении азербайджанцев, о том, что они собираются устроить «резню христианского населения», прячут в своих амбарах и складах зерно, чтобы уморить население голодом, и т.п.

Первыми подались на эти провокации представители Совета солдатских и рабочих депутатов, в основном единичные русские солдаты и отдельные чиновники, начавшие обвинять мусульман «в реакционности и в национальном шовинизме, угрожали им четырьмя миллионами штыков, которые находились на турецком фронте».

Мусульманам ставилось в вину также то, что якобы «они скрывали муку, мануфактуру и другие предметы первой необходимости», объявлялось, что «будут обысканы все их сундуки и женские половины». Дело дошло до того, что на своих заседаниях Совет принимал такие решения, как разделить город на 56 частей, одновременно и неожиданно устроить обыск в целях изъятия оружия и продуктов или же отправить в Тифлис своего представителя для получения военной помощи против мусульман.

Не представлявшие сами по себе какую-либо серьезную угрозу и не поддержанные русским населением города в целом, в том числе и молоканами, члены Совета солдатских и рабочих депутатов, однако, имели в лице армян сильных союзников, что вселяло тревогу среди мусульманского населения. Как показали дальнейшие события, тревога мусульман были небезосновательна.

После расформирования местной команды и ухода военных сил из города Совет солдатских и рабочих депутатов также перестал существовать, но перед тем, как покинуть Шемаху, весь оружейный арсенал этого гарнизона был передан армянам. Не поставив в известность ни Уездного комиссара, ни ИК, и тем более Мусульманский национальный совет, армяне образовали местный гарнизон, состоящий исключительно из армян и молокан. Это событие и послужило началу открытого противостояния армян с мусульманским населением Шемахи.

 

Однако к этому событию предшествовали уже царившие в это время в шемахинском обществе враждебное настроение и поведение армянской элиты, что было отмечено многими азербайджанцами:

— «С самого начала войны армяне начали проявлять к нам, мусульманам, ненависть и вражду. При встрече с армянами мусульмане подвергались всякого рода оскорблениям, не щадили армяне и мусульманской веры, понося ее скверными словами»;

— «С самого начала я заметил, что отношение армян к мусульманам изменилось к худшему: они стали по отношению к нам высокомерны, сторонились нас, не приглашали нас на свои собрания и старались не допускать нас в общественные организации…»;

— «Еще задолго до переворота армяне стали вести себя агрессивно по отношению к мусульманам и проявлять свою вражду к ним. После переворота же выступили открыто. Усиленно стали запасаться оружием»; 

Вскоре отношение армян к мусульманам стало проявляться в конкретных действиях. В конце 1917 г. обретающие все более широкие масштабы голод и разруха привели к тому, что в уезде появились разбойничьи банды, в основном из мусульман, которые грабили и нередко убивали проезжих, независимо от их национальности — мусульман, армян, русских и др.

О том, что первопричиной увеличения числа таких банд являлся именно голод, свидетельствовали факты, когда грабители отнимали всякую еду и продукты. Об одном таком случае говорилось в заметке в газете «Ачыг соз»: «Пока не будет устранена сама причина образования этих банд, отдельными арестами их не искоренить».

Однако шемахинские армяне и молокане не считались не только с этим важным фактором: они обвиняли в этих нападениях всех мусульман, выражая свое недовольство и «не желая считаться с тем, что шайки не различали армянина от мусульманина» и, что «все мусульманское население не могло нести ответственность за выступление отдельных разбойничьих банд».

В Шемахинском ИК был поставлен вопрос о создании смешанного отряда милиции, чтобы наблюдать за порядком в Шемахе и уезде. Создание отряда было возложено на гласного Городской думы Садык бека Агаларова и др. Однако армяне, составляющие уже большинство в ИК, начали оттягивать создание отряда под разными предлогами, наконец заявили, что надо создать армянский батальон. Мусульмане протестовали.

 

Тогда армяне согласились допустить в батальон молокан, но не мусульман. Мусульмане через своего представителя выхлопотали в Тифлисе в Закавказском комиссариате право на свое участие в этом батальоне. «Армянам это не понравилось. Их солдаты стали покидать казармы, и батальон так и не был создан».

Тем не менее, при комиссаре уезда была учреждена должность особо уполномоченного, исполняющего обязанности начальника милиции, на которую был назначен Тарлан бек Алиярбеков. По поручению Губернского комиссара он набрал около ста милиционеров, с помощью которых вскоре дорога между Кюрдамиром и Шемахой была очищена от разбойников и прекратились грабежи и разбои в самом городе.

Однако уже тогда, когда решался вопрос о вооружении отряда милиции, руководство местной команды в лице Совета депутатов и армян отказало выдать оружие, принадлежащее бывшей полиции и хранившееся в военном арсенале команды. Передача же командой этого склада армянам без ведома городских и уездных властей еще более усугубила положение.

Армяне и молокане, овладев складом, решили сформировать вместо ушедшей команды гарнизон с условием, что там могут служить только запасные. Т.к. мусульмане не служили в войсках, то запасных у них не было, и такое условие лишало мусульман права участвовать в гарнизоне.

Несмотря на противодействия армян, представители азербайджанцев во властных структурах Шемахи добились от закавказских властей включения мусульман в состав гарнизона. Армяне и молокане категорически отвергли требование мусульман, чтобы состав гарнизона формировался пропорционально численности населения, но пришли к согласию, что в гарнизон войдут 125 армян и молокан и 125 мусульман, при этом армяне и молокане содержались за счет казны, а мусульмане — за счет общества. Начальником гарнизона стал армянский офицер Гюльбандов.

«В казармах армяне сторонились мусульман и даже обижали их. При этом замечалось хищение армянами ружей и патронов из цейхгауза, напр., из 200 тысяч патронов осталось только 130 тысяч».

Усиленное стремление армян к вооружению стало замечаться все больше, что приводило к нарастанию напряжения между армянами и мусульманами. Армяне возвращались с фронта в полном вооружении, и очень часто случалось, что один солдат нес три ружья.

[Мы из Мегри]

22 декабря 1917 г. шемахинский Уездный комиссар получил телеграмму из Кюрдамира о хищении из тамошнего цейхгауза оружия. Выяснилось, что оружие похищено армянами и под конвоем армянского отряда под командованием прапорщика, армянина по фамилии Иванов, на нескольких фургонах отправлено в Шемаху. Отряд был настигнут в селе Ахсу; армяне отказались вернуть оружие. Возбужденные окрестные крестьяне разгромили фургоны и растащили оружие.

После этого случая городской голова Теймур Ага Худавердиев созвал в помещении городской управы представителей армян и мусульман с целью выяснения создавшегося положения. На этом совещании азербайджанские общественные деятели впервые напомнили армянским представителям события 1905 г., когда «почти везде мусульмане выступили против армян, где было смешанное население, а шемахинские мусульмане не выступили против них, хотя были тогда хорошо вооружены и превосходили армян численностью так, что могли всех вырезать без потерь с их стороны».

Настойчиво подчеркивая, что мусульмане не желают братоубийственной войны, как не желали ее в 1905 г., лидеры шемахинских мусульман «указали армянам на все их начинания, носившие враждебный характер по отношению к мусульманам». На упреки и призывы мусульманских представителей прекратить противостояние и восстановить добрососедские отношения, «армяне то отмалчивались, то неудачно оправдывались или же говорили о братских чувствах к мусульманам. Но в их ответах чувствовалась неискренность».

Одновременно азербайджанские общественные деятели призывали мусульман к спокойствию и мирной жизни с армянами и убеждали их, что со стороны армян мусульманам никакая опасность не угрожает. Вместе с тем был создан т.н. Межнациональный совет, долженствующий предотвращать или разрешать какие-либо противодействия и разногласия, возникавшие на национальной почве.

В начале января 1918 г. известный азербайджанский общественно-политический деятель Исабек Ашурбеков сообщил шемахинцу Мамед Али беку Вейсову, что из Баку в Шемаху отправлено 12 фургонов разных снарядов для раздачи между крестьянами-армянами Шемахинского уезда. В Шемахинском межнациональном совете, обсудившем этот вопрос, было постановлено, что два фургона будут переданы мусульманам в лице Мусульманского комитета.

При этом азербайджанские власти Шемахи убедили крестьян окрестных мусульманских селений, в том числе Маразы, собирающихся напасть на этот транспорт с оружием, что оно не будет использовано против них, и чтобы они пропустили фургоны с оружием. Те повиновались. В резултате мусульманам не удалось ни воспрепятствовать перевозке этого оружия, ни хотя бы получить часть его, и оружие было доставлено по назначению, т.е. в армянские и молоканские села.

С началом 1918 г. шемахинские армяне стали усиленно продавать свое движимое и недвижимое имущество и уезжать в разные города или же в укрепленные армянские села (Матрасы, Сагиян и др.), что вновь было с тревогой замечено мусульманами. Одновременно продолжали поступать все новые и новые сведения о направляющихся в армянские села многочисленных отрядах вооруженных армянских солдат и партий снарядов и оружия.

В первой половине февраля Шемахинский мусульманский комитет от Бакинского комитета Азербайджанского национального совета, а Шемахинский армянский комитет — от своего совета получили телеграммы с просьбой принять меры к недопущению эксцессов, т.к. из Баку в Шемаху следует отряд бывших солдат-армян. Однако в телеграммах не было указано, в каком количестве и по какой дороге отправляется этот отряд, и только в телеграмме Армянскому комитету было указано, что отряд следует с оружием.

Вовлечение Азербайджанского национального совета в Баку в этот вопрос без уведомления, что отряд сопровождает большой транспорт с оружием, свидетельствует, что армяне всячески скрывали факты перевозок больших партий оружия в Шемаху, одновременно пытаясь обезопасить передвижение армянских войск.

Тем не менее, Азербайджанский национальный комитет Шемахи предупредил Кюрдамирский комитет о следования отряда и о недопущении в отношении него каких-либо эксцессов. Был предупрежден также старшина азербайджанского селения Маразы, поскольку не было известно, по какой дороге последует отряд.

Архиепископ Шемахи Баграт также отправил телеграммы на имя Кюрдамирского комиссара и Мусульманского комитета в Кюрдамире с извещением о следовании отряда и с просьбой о недопущении эксцессов. Телеграммы эти были отправлены от имени Межнационального совета без ведома самого Совета, что вызвало подозрение у азербайджанцев, потребовавших обсудить этот вопрос. Однако Баграт уклонился под разными предлогами, и совещание Совета не состоялось.

В итоге оказалось, что отряд с большим транспортом оружия не пошел ни по Шемахинской дороге через Маразу в Шемаху, ни через Кюрдамир, а, не доезжая до Кюрдамира, тайно высадился на подстанции Падар и по степи направился в расположенные в горах армянские села. По дороге, проходившей через село Биджов, отряд убил двух случайно встретившихся пастухов из села Кошад. Когда весть об этом дошла до Биджов, то сельчане, предположив, что на них собираются напасть кочевые банды шахсеван с персидской стороны, устроили засаду, послав предварительно на встречу предполагаемой банды шахсеван несколько аксакалов для переговоров.

Старики не вернулись, а армянский отряд приближался к Биджову. Тогда сидевшие в окопах крестьяне произвели несколько выстрелов в воздух, на что отряд дал залп, которым были убиты десять биджовцев. Завязалась перестрелка, и уже все селение участвовало в бою, в котором обе стороны понесли потери. Армянскому отряду удалось прорваться.

Биджовские события стали фактически первым вооруженным столкновением между мусульманами Шемахи и армянами, которые всколыхнули все азербайджанское общество уезда, требовавшее от своих представителей решительных действий. Для армянских лидеров Шемахи такого рода противостояния также были нежелательны, поскольку подталкивали азербайджанцев к ответным мерам и, главное, сводили на нет фактор неожиданности нападения.

Поэтому, серьезно обсудив инцидент, обе общины приняли решение, что отныне армянские солдаты, возвращавшиеся якобы в свои селения, должны были отправляться без оружия. Азербайджанским властям Шемахи и на этот раз удалось успокоить население и сдержать его от каких-либо выступлений. Однако напряженность в обществе, как в азербайджанском, так и в армянском, не спадала, и простые армяне, более осведомленные о планах своих соплеменников, так или иначе проговаривались, а иногда и открыто предупреждали своих знакомых азербайджанцев. Таких предупреждений было несколько.

Безусловно, как азербайджанская, так и армянская общины Шемахи поддерживали тесную связь с Азербайджанским и Армянским национальными советами в Баку и были в курсе сложившегося положения в Баку, где напряженные отношения между различными политическими силами обострялись с каждым днем все больше и больше.

Хронология событий, происходящих в Баку и Шемахе, начиная с 1918 г., позволяет утверждать, что существовали единый план и сценарий относительно азербайджанских национальных сил и мусульманского населения обоих городов и уездов, тщательно подготовленный и целенаправленно осуществляемый большевистско-дашнакским союзом, обосновавшимся в Баку. Понятно, что азербайджанские деятели, открыто сталкивающиеся с действиями этого союза, по мере своих возможностей старались также предупредить шемахинцев о надвигающейся опасности.

Так, во второй половине марта 1918 г. в Шемахе были получены сведения из Баку, что отряд армянских войск от 2 до 3 тысяч человек и с 60 фургонами оружия и снарядов, включая пушки и пулеметы, под командованием Артамонова в полном боевом порядке едет на Шемаху.

Сведения эти стали поступать сразу через разные каналы, в том числе через представителей партий «Мусават» и «Гуммет»: означенный отряд в тысячу двести человек идет в Шемаху, «чтобы ее завоевать и подчинить своей власти, что после завоевания Шемахи он отправится в Геокчай, где соединится с тамошними армянами, оттуда уже через Арешский уезд в Нуху и там укрепится и будет в ожидании прибытия из Баку другого отряда с броневиком в Евлах; к этим двум отрядам должен будет присоединиться третий из Шуши, и все три отряда двинутся на Елисаветполь, главный очаг всех мусульманских интриг, причем отряды по пути следования должны разрушать мусульманские села, чтобы обезопасить себе тыл».

Было решено составить делегацию из азербайджанских и армянских представителей и отправить ее навстречу отряду, чтобы выяснить, какие цели он преследует, и предложить обойти Шемаху и сдать все оружие в Шемахинский гарнизон. Делегация отправилась в село Маразы и узнала, что отряд направился уже в молоканское село Козлу-чай (Хильмили). Из Маразы член делегации А.Коджаманбеков отправил в Шемаху человека с посланием. Прибыв в 5 часов утра в город, он сообщил азербайджанским представителям, что в отряде 600 лошадей, 8 орудий и 12 пулеметов, и что по пути отряд встретил восемь человек мужчин мусульман, одну женщину и двоих детей и всех их убил.

Коджаманбеков также передал, что опасается за судьбу Шемахи, т.к. отряд едет в полном боевом порядке, и предложил немедленно предпринять меры. Сама делегация отправилась в Козлу-чай для встречи с отрядом. На следующий день она вернулась в Шемаху и на совещании, где собрались члены Азербайджанского национального комитета и наиболее видные горожане, сделала сообщение.

Вначале выступил архиепископ Баграт, который подтвердил, что отряд шел в Шемаху, где должен был оставить часть солдат, а остальные должны отправиться в Матрасы. Но по настоянию делегации он изменил свое намерение и, миновав Шемаху, пройдет прямо в Матрасы.

Баграт добавил, что отряд состоит из 300 молокан Шемахинского уезда, а остальные 900 человек — армяне разных уездов: Геокчайского, Шекинского и даже Эриванского, а также Шемахинского. На вопрос, зачем эти отряды идут в Шемаху, архиепископ ответил, что они направляются домой через Шемаху, поскольку другие дороги закрыты и небезопасны.

Далее он сообщил, что оставшиеся в Матрасах армяне восстановят порядок в шемахинских казармах, обезоружат крестьян окрестных сел, будут оказывать помощь шемахинскому комиссару, откроют и обезопасят дороги. При этом Баграт не сказал, что армяне встретили делегацию более чем агрессивно, хотели даже взять азербайджанцев в заложники, и ему самому еле удалось отговорить их.

Несмотря на определенно успокаивающее изложение ситуации Багратом, собравшиеся не были удовлетворены услышанным.

Затем стало известно, что руководители отряда армяне и русские не скрывали своих намерений относительно мусульман Шемахи, заявив мусульманским членам делегации: «Вы что, думаете, что вы являетесь хозяином этой земли? Нет, хозяином являемся мы, и мы вам покажем, как надо подчиняться власти!»; «Через дней десять выйдет из Баку отряд с двумя броневиками, разрушит надежное мусульманское селение Кюрдамир, и мусульмане будут со всех сторон окружены и побеждены»; «Мы пришли не для того, чтобы вернуться обратно, а окончательно разорить Шемаху и перебить всех мусульман».

Шемахинский уездный комиссар Азад бек Каджаманбеков также подтвердил, что сдать оружие в Шемахинский гарнизон в отряде категорически отказались и согласились пройти в село Матрасы, обходя Шемаху, лишь после долгих настояний делегации. Из всего увиденного и услышанного был сделан вывод, что отряд явно преследует другие задачи, и хотя обещал пройти мимо Шемахи, но может не сдержать слово.

В тот же вечер прибывшие в Шемаху наемные солдаты-азербайджанцы подтвердили факт убийства отрядом по пути следования в районе Джанги 11 мирных жителей, в том числе женщин и детей, и что отряд из Козлу-чая через Чухур-Юрт направится в Шемаху. В этот же вечер из ближайшего селения Ангехаран «прискакал верховой и сообщил, что чухур-юртские старики молокане предупредили их, чтобы они ушли куда-либо в безопасное место, т.к. отряд при следовании чрез Ангехаран может напасть на них».

Азербайджанские представители, обсудив создавшуюся ситуацию и взвесив соотношение сил, решили в первую очередь послать в Тифлис в Закавказский комиссариат ходатайство о присылке помощи для защиты мусульман от вооруженного нападения армян и большевиков. Однако события развивались уже с такой нарастающей скоростью, что рассчитывать на какую-либо помощь закавказских властей вовсе не пришлось.

До начала кровавых событий оставалось несколько дней…

По материалам сайта 1918pogroms.com. В кавычках представлены цитаты из документов того времени.

[Мы из Мегри]

План уничтожения: Как Баку хотели разрушить за 15 дней в 1940 г.

 

О.Буланова

После заключения в 1939 г. советско-германского пакта о ненападении СССР начал снабжать Германию нефтью. Об этом свидетельствуют материалы переписки руководителей правительств СССР и Германии.

Министр иностранных дел фашистской Германии фон Риббентроп 5 февраля 1940 г. в письме Сталину, ссылаясь на политические и военно- экономические уступки в пользу Советского Союза, настаивал на получении от советского правительства поддержки в войне с Англией и Францией путем возможно быстрых и объемных поставок сырья.

В ответ на это 11 февраля 1940 г. в Москве было подписано хозяйственное соглашение между СССР и Германией. Оно по сути дела лишало Германию частичной блокады со стороны Англии и Франции.

В условиях меморандума о германо-советских торговых соглашениях советник К.Ю. Шнурре отмечал: «Это соглашение означает широко открытую дверь на Восток. Если мы преуспели, то эффект английской блокады будет существенно ослаблен будущим притоком сырья».

Эти переговоры и соглашения стали очень сильно беспокоить английские и французские официальные круги. Дело дошло до того, что правительства этих стран не исключали в этой ситуации развязывания войны против СССР.

Генеральный секретарь французского МИД Леже 11 января 1940 г. писал послу США во Франции Уильяму К. Буллиту: «Франция не станет разрывать дипломатических отношений с Советским Союзом или объявлять ему войну, она просто уничтожит СССР».

Однако некоторые стратеги этих стран пришли к такому выводу, что, прежде чем объявить и начать войну с СССР, необходимо неожиданно, без предупреждения, нанести бомбовые удары с помощью авиации по особо важным стратегическим объектам СССР, особенно по нефтяным районам Южного Кавказа.

 

В октябре 1939 г. Уильям Буллит (бывший в 1933-1936 гг. послом в СССР) телеграфировал в Вашингтон, что «в Париже обсуждается возможность бомбардировки и разрушения Баку»; 31 октября министр снабжения Англии написал министру иностранных дел: «Если уничтожить русские нефтепромыслы (а все они представляют собой разработки фонтанирующего типа и поэтому могут быть очень легко разрушены), нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны.»

А 3-5 апреля 1940 г. на заседании Комитета представителей военного командования Англии и Франции, специально созданного для координации усилий по подготовке и проведению вторжения в СССР, было принято решение бомбить не только Баку, Батуми, но и Поти, где располагались терминалы бакинской нефти.

Эдуард Даладье, премьер-министр Франции, поставил 19 января 1940 г. перед военными конкретную задачу бомбардировки кавказских нефтепромыслов. Его записка о предполагаемой операции по вторжению в СССР была адресована главнокомандующему сухопутными союзными войсками во Франции и заместителю председателя Высшего военного совета генералу Морису Гамелену, а также главнокомандующему французским флотом адмиралу Дарлану.

Командующий английскими ВВС на Ближнем Востоке Уильям Митчелл, главный маршал авиации, в конце апреля 1940 г. получил из Лондона указание готовить операцию, связанную с бомбардировкой Баку и Батуми. Разрабатывая детальный план нанесения бомбового удара по Баку, штаб британских ВВС полагал, что три эскадрильи бомбардировщиков, действуя на протяжении от шести недель до трех месяцев, могут вывести все имеющиеся нефтепромыслы из строя.

Семнадцатого апреля 1940 г. генерал Максим Вейган (командующий французскими войсками на Ближнем Востоке) докладывал своему правительству, что «подготовка к бомбардировке кавказских нефтяных месторождений настолько продвинулась, что можно рассчитать время, в течение которого эта операция может быть выполнена». Вейган даже предложил точное время налета: конец июня — начало июля 1940 г.

Генерал Гамелен в одной из записок министру финансов Франции Полю Рейно писал: «Военные действия против нефтяных районов Кавказа должны быть направлены на уязвимые пункты этого района».

Такими уязвимыми пунктами являлись Баку, Грозный, Майкоп и Батуми. Однако ситуация усложнялась тем, что Грозный и Майкоп были расположены на северном склоне Кавказского хребта и были слишком удалены от основных военных баз англичан и французов на Ближнем Востоке, поэтому самыми ближними точками нанесения бомбового удара оставались Баку и Батуми.

Зная, что Баку разделяет от турецкой границы 500 км и будучи обеспокоенным этой проблемой, Гамелен писал: «Наземные действия сухопутных войск возможны только с территории северо-западного Ирана. Но они потребуют согласия Ирана. С другой стороны, перевозки к исходным позициям значительного количества союзных войск, т.к. силы, которыми располагает Иран в этом районе, совершенно недостаточны для проведения намеченной операции. Ввиду указанных затруднений в отношении наземных операций следует планировать воздушные нападения на Баку. Действия авиации против Баку должны базироваться или в Турции, в районе Диярбекир — Ван — Эрзурум, или в Иране, или в Сирии, или в Ираке».

Второго марта 1940 г. командующий английскими ВВС в районе Ближнего Востока У.Митчелл, находясь в Бейруте, сообщил командующему французской армии в Сирии генералу М.Вейгану, что уже имеет конкретные инструкции по подготовке операции бомбардировки нефтяных районов Баку. Исходя из этого, он прежде всего должен был получить разрешение у турецкого главнокомандующего маршала Мустафы Февзи Чакмак-паши о проведении рекогносцировки районов Диярбекира, Эрзерума, Карса и озера Ван с целью выявления аэродромов для промежуточных посадок самолетов. Разработку этой операции доверили лучшим специалистам в области воздушной разведки Сиднею Коттону и Ф.Б. Винтерботману.

 

В конце марта 1940 г. с аэродрома Хестон в пригороде Лондона вылетел на юго-восток гражданский самолет «Локхид-12А» с регистрационным номером G-AGAR, пилотируемый Хейгом Маклейном. После промежуточной посадки на Мальте и в Каире самолет достиг английской военной базы в Багдаде. На следующее утро с двумя фотографами самолет поднялся и перелетел иранское высокогорье и уже через час достиг неба над Баку.

Целый час, никем не замеченный, самолет кружился над городом и прилегающими к нему нефтепромыслами на высоте 7000 м и производил аэрофотосъемку. Через четыре дня этот же самолет произвел разведку нефтеперерабатывающих заводов в Батуми и Поти. На этот раз советская зенитная артиллерия дважды открывала огонь — выпустили 34 снаряда 76 мм, но попаданий не было. Погранохрана заявила протест турецкому пограничному комиссару.

[Мы из Мегри]

Стоит обратить внимание на даты разведывательных полетов. Ведь 12 марта 1940 г. был подписан Советско-финляндский мирный договор. Это лишний раз показывает, что при подготовке к нападению на СССР Финляндская война была не причиной, а лишь удобным поводом.

Проспект Ленина (Азадлыг). 1940 г.

Что касается полетов «Локхида-12А», то по возвращении на базу результаты съемок были представлены в разведцентр МИ-6 и в военную разведку английских ВВС.

После обсуждения результатов разведданных были разработаны два сходных по характеру плана под кодовыми названиями: английский «МА-6» и французский «R.I.P.» («Россия. Индустрия. Горючее»). В этих планах предусматривалась следующая тактика. К примеру, для нанесения бомбового удара по Баку предполагалось использовать 90-100 самолетов — из них 5 групп американского производства «Глен Мартин» и 44 группы английских бомбардировщиков «Блэнхейм».

Что касается самой бомбардировки, то она должна была осуществляться и днем, и ночью с различных высот. В результате таких налетов Баку планировалось разрушить за 15 дней, Грозный — за 12, а Батуми — за полтора дня. Обсуждая эти вопросы, союзники пришли к выводу, что в налете на Баку и Батуми должны были участвовать 9 эскадрилий бомбардировщиков, которые в течение 35 дней должны были сравнять с землей 122 нефтеперерабатывающих и нефтеперегонных завода.

Английские ВВС должны были стартовать из иракского Мосула. Для продолжительности полета к некоторым самолетам прикреплялись дополнительные баки с горючим. Вес бомбовой загрузки каждого самолета — 70 т.

Знало ли советское правительство о готовящемся нападении на Баку? Советские разведчики из «Кембриджской пятерки» прекрасно делали свое дело. Не случайно Сталин еще в 1939 г. настоял на том, чтобы в пакт Молотова-Риббентропа был включен и «нефтяной пункт».

 

Как писал американский экономист Даниэл Ергин: «В 1940 г. в контексте германо-советского пакта советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов провозгласил, что «регион к югу от Батуми и Баку до Персидского залива признается центральной сферой устремлений СССР».

Так что не может быть, чтобы советская разведка не докладывала руководству страны о том, что англо-французский альянс готовит массированную бомбардировку на Кавказе и в первую очередь главной нефтяной базы СССР — город Баку. Об этом свидетельствуют неопровержимые факты.

Уже к концу 1939 г., после начала подготовки планов бомбардировки Баку, в СССР стало наблюдаться активное перемещение советских войск по направлению к Баку. Так, 31 декабря 1939 года нарком обороны СССР приказал усилить войска Закавказского военного округа за счет призыва резервистов сверх штатов мирного времени. Десятого января 1940 г. в Баку была переброшена 31-я стрелковая дивизия из Северокавказского военного округа. Ситуация была настолько серьезной, что 6 марта нарком обороны СССР К.Ворошилов лично совершил поездку по районам прикаспийских нефтедобывающих районов.

По указанию правительства АзССР и ЦК ВКП(б) Азербайджана на предприятиях стали срочно формироваться местные отряды ПВО, в составе которых были укомплектованы санитарные и противопожарные силы. Особое значение уделялось укреплению противопожарной службы нефтяных объектов, где создавались добровольные ячейки противопожарного общества.

Четырнадцатого марта 1940 г. французская разведка получила информацию, что Москва запросила у США специалистов по тушению нефтепромыслов, а также рекомендации по «эффективному пожаротушению нефтяных месторождений в Баку в случае их бомбежки».

Отвечая на запрос, американские специалисты утверждали, что «почва тех мест настолько пропитана нефтью, что пожар непременно будет распространяться с большой скоростью и перейдет на другие месторождения». По их мнению, «тушение этих пожаров займет несколько месяцев, а восстановление их добычи — годы».

По данным Генштаба ВВС СССР, до апреля 1940 г. ВВС Закавказского военного округа состояли из 60-й авиабригады, 5-й дальнеразведывательной эскадрильи и 6-й разведывательной эскадрильи. Но уже в апреле-мае в Закавказский военный округ с Северо-Западного фронта были переброшены управления 3-й, 17-й и 64-й авиабригад и девяти авиаполков, 18-й и 41-й среднебомбардировочных, 6-й и 42-й дальнебомбардировочных бригад.

Из Белорусского военного округа в Закавказский был переброшен 35-й истребительный полк, из Московского военного округа — 133-й истребительный полк, из Северокавказского военного округа — 12-й дальнебомбардировочный авиаполк. Кроме того, в Закавказском военном округе были сформированы управления 45-й авиабригады, 82-й и 84-й истребительных и 83-й дальнебомбардировочной полков. Соответственно, летный парк ВВС округа увеличился с 243 самолетов на 1 марта до 1023 на 1 июня 1940 г.

В результате всех этих мероприятий штатная численность войск Закавказского военного округа возросла с 15 февраля по 1 июля 1940 г. в 3,2 раза. Списочная численность войск округа, составлявшая на 1 апреля 86 771 человек, увеличилась к 1 мая до 307 961 человека, а к 1 июня — до 320 128 человек.

Тем не менее, Сталин решил не ограничиваться обороной. В начале февраля 1940 г. советское командование приступило к подготовке ответного удара. Его должны были нанести шесть дальнебомбардировочных полков (всего свыше 350 бомбардировщиков ДБ-3); 6-й, 42-й и 83-й дальнебомбардировочные полки начали сосредотачиваться на аэродромах Крыма. Еще три полка ДБ-3 должны были действовать с аэродромов в Армении в районе озера Севан.

Достаточно ли было сделано для отражения возможного бомбового налета англо-французских ВВС на Баку, Батуми, Грозный и Майкоп?

Из воспоминаний маршала Георгия Жукова становится ясным, что советские вооруженные силы не смогли бы спасти южные нефтяные районы страны. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» пишет, что «с 1 января 1939 г. по 22 июня 1941 г. Красная Армия получила от промышленности 17 745 боевых самолетов, из них 3719 самолетов нового типа. Среди них: Як-1, МИГ-3, ЛАГГ-3, штурмовик Ил-2, пикирующий бомбардировщик ПЕ-2 — всего около 20 типов».

Далее он пишет: «Однако промышленность все же не поспевала за требованиями времени. Примерно 75% общего числа машин по своим летно-техническим данным уступали однотипным самолетам Германии».

Кроме этого, маршал констатировал следующее: «К 1940 г. мы успели перевооружить не более 21% авиационных частей. При наличии тринадцати зон ПВО обеспечить новыми типами самолетов было практически невозможно. Войска, предназначенные для обороны Москвы, Ленинграда и Баку, имели в своем составе более 40% всех зенитных артиллерийских батарей среднего калибра. Кроме этого, новая система ПВО не была отработана до конца. Оснащение новейшей техникой только начиналась, неточно были определены границы «угрожающей зоны» (пределы досягаемости бомбардировочной авиации противника). Плохо было и с транспортом».

[Мы из Мегри]

Таким образом, Баку и его безопасность стояли под большим вопросом. Силы ПВО, по мнению многих специалистов, не смогли бы справиться с налетом сотни самых современных английских и американских самолетов-бомбардировщиков.

Гипотетически представим себе, что авианалет английских ВВС тогда удался бы. Чем бы это все кончилось? Вся нефть республики добывалась в основном вокруг города Баку. Самые крупные месторождения находились в пригородах Баку — Сабунчи, Балаханы, Бута, Гарадаг, Бина, Сураханы, Биби-Эйбат, Алят, Гала и т.д. Промыслы были соединены нефтепроводами, по которым круглосуточно в огромных количествах перекачивалась нефть. Кроме этого, были выявлены новые месторождения нефти — на Абшероне, в Гобустане, на острове Артем (ныне Пир-Аллахы), в селе Гобу и в других местах.

Баку, 1940 г. Кадр из кинохроники

Несмотря на интенсивную добычу нефти, в январе 1940 г. ЦК ВКП(б) и Совет народных комиссаров СССР приняли совместное постановление «О мерах по усилению добычи и переработки нефти в Азербайджанской ССР».

После указанного постановления в Баку было положено начало бурению сверхглубоких скважин. Так, в окрестностях села Говсаны начались работы по бурению самых глубоких в СССР скважин — 3200 и 3400 м. Уже к апрелю 1940 г. завершилось техническое перевооружение всей нефтеперерабатывающей промышленности. Это уже было современное производство, отвечающее мировым стандартам. Именно в тот период впервые начались освоение и расширение производства высокооктанового бензина.

В Баку наряду с крупными нефтеперегонными и нефтеперерабатывающими заводами (более 122 мелких и крупных) вступил в эксплуатацию новый газолиновый и сажевый заводы. Вокруг города было сосредоточено девять контор бурения и 71 промысел. Для всего Кавказского региона в полную мощность функционировал главный нефтепровод Баку — Батуми протяженностью 822,1 км. Этот нефтепровод имел особое стратегическое значение.

Нельзя забывать, что большая часть складирования сырой нефти приходилась на открытые нефтесборники — огромные по своим размерам нефтяные лужи. Конструкции буровых и эксплуатируемых вышек наполовину были деревянными. Добыча нефти в Баку производилась благодаря фонтанированию скважин, т.е. под большим давление выбросов нефти.

Практически вокруг города на всех железнодорожных путях круглосуточно перемещались или стояли составы с цистернами, наполненными нефтью или нефтепродуктами. Вся северная часть Бакинской бухты состояла из огромного числа нефтеперегонных и нефтеперерабатывающих заводов.

Итак, к чему бы привела бомбардировка Баку английской авиацией? Естественно, в первую очередь к серьезным разрушениям и возгоранию нефти. Процесс горения нефти и нефтепродуктов практически неконтролируем, особенно на открытом пространстве, скажем, на нефтебазах, нефтехимических объектах, трубопроводах и т.д.

В результате сильных взрывов как от бомб, так и от детонации взрывов нефтепродуктов начался бы пожар в глубинных скважинах, т.е. подслойный пожар. Это привело бы к цепным реакциям и взрывам внутри нефтяных ловушек и выбросу мертвой воды, содержащей соединения меди и азота. Все это началось бы стекать в Каспийское море.

Последствия для жителей города были бы непредсказуемыми. Бомбежка привела бы к нарушению городского водоснабжения, и если учесть, что Баку не имел своих собственных водных ресурсов, за исключением колодцев с питьевой водой, то горожане оказались бы в критической ситуации. Нанесение бомбового удара пришлось бы, по всей вероятности, в первую очередь на прибрежную полосу, где располагались заводы по переработке нефти.

Бомбежка обернулась бы для города страшным пожаром, который распространился бы с огромной скоростью на жилые кварталы благодаря постоянно дующим ветрам. Потушить его какими-то особыми методами по тем временам было невозможно. Словом, весь город запылал бы в огне, и масштабы этой трагедии были бы безграничны.

Но все же, что спасло Баку от этой катастрофы? Причин тому немало. Десятого мая 1940 г. вермахт начал наступление на Западном фронте, 15 же мая капитулировала голландская армия, а танковый корпус генерала Гота расчленил 2-ю и 9-ю французские армии и двинулся на Сен-Контен. Понятно, что тут бравым союзникам стало не до Баку.

Кроме этого, англо-французский альянс, особенно английские ВВС, потерпел поражение при обороне Норвегии в июне 1940 г. Почти вся английская эскадрилья, воевавшая на стороне Норвегии, была разгромлена Люфтваффе. В результате английское правительство срочным порядком отозвало воздушные части, приведенные уже в полную боевую готовность для бомбардировки Баку.

Тринадцатого октября 1940 г. Риббентроп в письме Сталину вежливо поддел его: «…советский нефтяной центр в Баку и нефтепорт в Батуми, несомненно, уже в этом году сделались бы жертвой британских покушений, если бы разгром Франции и изгнание английской армии из Европы не сломили английский дух нападения как таковой и не положили бы внезапный конец всем этим махинациям».

Уроки истории нас многому учат. Баку всегда был приманкой глобальной политики. Мы помним из истории новейшего времени, когда Баку несколько раз вписывался в стратегические планы, связанные с его уничтожением.

Первым намеревался сжечь Баку В.И. Ленин: «Можете ли вы еще передать Теру (члену Главного нефтяного комитета С.М. Тер-Габриеляну. — О.Б.), чтобы он все подготовил для сожжения Баку полностью в случае неподчинения, и чтобы печатно объявил это в Баку?»

Затем, как уже было сказано выше, сжечь Баку планировали в Англии и Франции. Англия позже, кстати, вернулась к этой мысли, но уже под другим соусом: согласно недавно рассекреченным в РФ данным, начальник штаба ВВС Великобритании Чарльз Портал в связи с нападением Германии на СССР предложил послать телеграмму командующим войсками в Индии и на Ближнем Востоке с запросом, когда будет закончена подготовка к бомбардировке нефтяных промыслов Баку. Комитет утвердил это положение!

Что это означало — бомбить стратегические объекты будущего союзника? Но англичане не рассматривали тогда СССР союзником: английские военные эксперты утверждали, что СССР продержится не более 6 месяцев. И в связи с этим было необходимо бомбить бакинские нефтепромыслы, чтобы не попали в руки нацистам.

К вопросам бомбардировки Баку англичане вновь плотно вернулись в 1942 г., когда немцы подошли к Моздоку.

Черчилль писал: «Отсрочка операции «Крусейдер» связывает нас сейчас по рукам и ногам и не позволяет наметить какие-то конструктивные планы. Я не вижу никаких оснований, чтобы утверждать, будто оккупацию немцами Баку удастся предотвратить, или будто русские наверняка разрушат свои нефтепромыслы… Единственное, что мы можем сделать, — это разместить в Северном Иране 4-5 эскадрилий тяжелых бомбардировщиков для оказания русским помощи при обороне Кавказа, если, конечно, это будет возможно; в худшем случае мы смогли бы провести бомбардировки нефтепромыслов Баку и попытаться поджечь этот район…»

Советское командование поддерживало эти планы… Затем город вознамерились бомбить фашисты. Немецкие самолеты-разведчики сделали в 1942 г. весьма качественные и подробные снимки Баку для осуществления бомбардировки, но затем нацистское командование отказалось от этих планов.

В период «холодной войны», в 1950-1960 гг., США планировали нанесение ядерного удара по СССР — по важным промышленным городам СССР и в первую очередь по Баку. С участием командования ВВС США еще раньше, 30 августа 1945 г., специально для руководителя американского атомного проекта генерала Лесли Гровса был подготовлен секретный документ, имеющий выразительное название «Стратегическая карта некоторых промышленных районов России и Маньчжурии».

Документ содержал перечень крупнейших городов с указанием их географического расположения, сведений о населении, промышленном потенциале в масштабе национальной экономики и указаниями первоочередных целей для воздушного поражения. Среди «помеченных» значились «15 ключевых городов» — Москва, Ленинград, Баку и др. В приложении приводился расчет количества атомных бомб, требуемых для уничтожения каждого города с учетом имеющегося опыта Хиросимы и Нагасаки.

По материалам Т.Бехбудова, А.Широкорада и Г.Соколова

[Мы из Мегри]

Депортация азербайджанцев из Армянской ССР (1948-1953 гг.)

 

И.Нифталиев

В Советском Союзе этнические депортации приходятся на период руководства страной И.Сталина. Начавшись накануне Второй мировой войны, этнические депортации приобрели самые трагические масштабы в годы войны и были продолжены после её окончания.

Накануне и в годы войны этнические депортации осуществлялись по двум причинам: депортации, порожденные внешнеполитическими импульсами, и депортации, порожденные импульсами внутренними. К контингентам, затронутым операциями первого вида относились все иностранноподанные, а также советские граждане –представители тех народов, с титульными государствами которых СССР граничил, враждовал или находился в состоянии войны.

Депортации в этом случае призваны были сыграть, так сказать, превентивно-профилактическую роль. Классические примерами тут являлись — поляки, немцы, финны, румыны, иранцы, турки-месхетинцы. К контингентам, затронутым операциями второго вида, относились те народы, у которых, во-первых, не было титульного государства за границей и, во вторых, депортацией которых преследовались внутренние задачи. Лучшими примерами тут могут послужить калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкары, крымские татары, т.е. т.н. наказанные народы. Представителей последних выселяли целиком и не только с исторической родины, но и изо всех других районов и городов, а также демобилизовывали из армии.

Такими этно-депортациями была охвачена вся страна, т.е. депортация таких народов носила тотальный характер. Вместе с родиной у таких народов отбиралась национальная автономия, т.е. относительная государственность.

Этнические депортации продолжились и после войны. Примером тому является депортация азербайджанцев из Армянской ССР в 1948-1953 годы. Эту депортацию трудно отождествить с депортацией чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев и других народов в Казахстан и Среднюю Азию, поскольку в данном случае речь шла о вселении в республику, где они вливались в состав титульного этноса, жить им предстояло не в резервациях, называемых спецпоселениями, а в обычных условиях.

И все же это была депортация, поскольку была осуществлена помимо воли и желания большинства переселяемых, поскольку прервала обычный, привычный ритм жизни десятков тысяч людей, вынудив их приспосабливаться к новым условиям, новому укладу жизни, новым занятиям.

Вопрос о переселении азербайджанского населения из Армении в Азербайджан был тесно связан с попытками советского руководства после Второй мировой войны расширить свои границы в южном направлении за счет территорий Турции. В комплексе с решением этой проблемы проводилась активная работа среди армянского землячества в США, странах Европы и Латинской Америки, Ближнего и Среднего Востока с целью репатриации их на «историческую родину».

 

В результате неоднократных обращений первого секретаря ЦК компартии Армении Григория Арутинова (май, июль, октябрь, ноябрь 1945 г.) к Сталину, Совет Народных Комиссаров СССР 21 ноября 1945 г. принял решение «О мероприятиях по вопросу возвращения зарубежных армян в Советскую Армению», приуроченное к 25- летию советизации Армении.

В связи с эти 27 ноября 1945 г. вышло обращение армянского католикоса к религиозным деятелям диаспоры, на которых была «возложена особенно ответственная обязанность своим авторитетом, искусным языком и внушительной речью» содействовать успешному проведению данной акции. Армянский католикос обратился к главам трех великих держав – Советского Союза, США и Англии, прося давить на Турцию, чтобы та вернула Советской Армении «армянские территории».

В свою очередь, возможность проведения массовой репатриации давало руководству Армянской ССР удобный повод рассчитывать на расширение границ республики не только за счет территорий Турции, но и соседнего Азербайджана. Поэтому в ноябре 1945 года в письме И.Сталину первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов выступил с предложением вывести из состава Азербайджана Нагорный Карабах и включить его в состав Советской Армении. Первый секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР Мир Джафар Багиров в ответ выдвинул встречные требования, в котором предложил в обмен на территорию НКАО присоединить к Азербайджанской ССР районы Армении, в котором проживали азербайджанцы.

После этого армянская сторона сняла вопрос с повестки дня. Когда же в конце 1945 года стало ясно, что мечта о возвращении «земель предков», находившихся во владении Турции, также не осуществимы руководство Армении начало плести новые интриги. Первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов стал посылать в Москву жалобы на то, что ему негде размещать и нечем кормить репатриантов, которых пригласили из расчета новых территорий (вместо первоначально предполагаемой репатриации более 300 тыс. армян, в 1946- 1948 гг. в Советскую Армению переселилось лишь 90 тыс. армян).

Видимо тогда и появилась мысль о компенсации несбывшихся надежд армян на расширение «исторической родины» за счет унижения и попрания прав азербайджанского меньшинства в Армении. Так возникла проблема переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан.

То, что инициатива этой проекта исходила от армянского руководства и была поддержана Москвой, не вызывает сомнения. Однако для того, чтобы представить данную акцию ненасильственной и чисто добровольной, Москва должна была устроить дело так, чтоб инициатива исходила от самих республик, которые предварительно согласовали его между собой.

Пример из архивных документов — проект текста совместного письма первых секретарей ЦК КП Азербайджанской ССР и Армянской ССР М.Д.Багирова и Г.Арутинова от 3 декабря 1947 г. в адрес И.Сталина. Письмо содержит объяснение причин необходимости переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан.

[Мы из Мегри]

В нем говорилось: «Обменявшись мнениями по некоторым вопросам, возникшим в результате хозяйственных изменений, происшедших в Азербайджанской и Армянской Республиках за последние годы, обращаемся к Вам со следующим предложением: Выход новых земель из-под орошения при осуществлении Мингечаурской системы и недостача рабочих рук в существующих колхозах, хлопковых районах, а также задача поднятия урожайности хлопка выдвигает вопрос о необходимости увеличения населения в этих районах Азербайджанской ССР. Реальным решением этого вопроса могло бы быть переселение в эти районы азербайджанского населения, проживающего в Армении, в количестве 130 тысяч человек. Переселение азербайджанского населения из Армении в Азербайджан облегчило бы намного условия приема и устройства армян, возвращающихся на родину из зарубежных стран. Освобождаемые в результате переселения азербайджанского населения земли и жилища могли бы быть использованы для расселения прибывающих в Армению крестьян из числа зарубежных армян».

Однако, данный документ не имел исходящего номера и собственных подписей руководителей двух республик, а дата стояла только на армянской копии.

 

Как бы то ни было, уже 23 декабря 1947 г. за подписью И.Сталина вышло постановление Совета Министров СССР «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура- Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». Согласно этому документу, переселению подлежало 100 тыс. человек, в том числе 10 тыс.человек — в 1948, 40 тыс. человек — в 1949, 50 тыс. человек в 1950 годах.

При этом документ обнаруживал весьма характерное для советской системы лицемерие. В нем указывалось о необходимости переселения на «добровольных началах», но использовалось повелительное наклонение – «переселить». Хотя переселяемым предоставлялись льготы и кредиты, но они, фактически, безвозмездно лишались всего недвижимого имущества, прежде всего, унаследованного от отцов и дедов личного жилья. Так было положено начало депортации азербайджанцев из Армении.

Содержание документа, который не имел вступительной части, а сразу начинался с постановления, был подготовлен второпях. Суть такой поспешности в подготовке этого постановления раскрывает его последний 11 пункт. Здесь читаем : «Разрешить Совету Министров Армянской ССР освобождаемые азербайджанским населением постройки и жилые дома в связи переселением их в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР использовать для расселения зарубежных армян, прибывающих в Армянскую ССР».

Интересно, что к моменту издания данного постановления уже первая волна переселенцев стало самовольно пересекать административную границу Азербайджанской ССР и искать себе местожительство в районах, отдаленных от Кура-Араксинской низменности. Подобные факты были зафиксированы начиная с конца декабря 1947 года в районе Кедабека, Газаха, Шамкира, Гянджи, Гейгеля и др.

Для предотвращения подобных неорганизованных фактов переселения азербайджанцев из Армении в телеграмме председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиева и первого секретаря ЦК АКП(б) М.Д. Багирова председателям райисполкомов и секретарям райкомов партии Азербайджана от 3 марта 1948 года поручалось не допускать размещение в колхозах районов лиц и семейств самовольно переселившихся из Армении.

Однако, несмотря на принятые меры, согласно справке начальника Переселенческого управления при Совете Министров Азербайджана Н.Д.Аллахвердиева от 1 августа 1951 года за 1948-1951 годы более 1000 хозяйств самовольно-неорганизованно и без переселенческих билетов, оставив общественное имущество, ушли из колхозов Армянской ССР и переехали в отдельные районы Азербайджанской ССР.

Среди подобных переселенцев из Армении были и те, которые официально обращались к местным властям с просьбой расселить их на территории того или иного района. В большинстве случаев подобные обращения получали положительное решение. Однако, поскольку на данных переселенцев не распространялись льготы, предусмотренные постановлением Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года для населения размещенное в районах Кура-Араксинской низменности, то жизненные условия самовольно переселенного населения также были невыносимыми.

В постановлении Совета Министров Азербайджанской ССР от 2 февраля 1948 года председателям райисполкомов Сальянского, Саатлинского, Сабирабадского, Али-Байрамлинского, Пушкинского, Агджабединского и Хиллинского районов поручалось в целях своевременной подготовки к организованному проведению всех работ, связанных с переселением на добровольных началах в 1948 году 10,000 колхозников и других граждан азербайджанцев из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР провести в колхозах широкую разъяснительную работу по вопросам порядка, условий и хозяйственно-политического значения переселения.

 

10 марта 1948 г. последовало новое постановление Совета Министров СССР «О мероприятиях по переселению колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». После этого постановления переселение населения стало обретать организованный характер.

[Мы из Мегри]

При Совете Министров Азербайджанской ССР было создано Переселенческое управление, начальником которого был назначен заместитель министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР по кадрам Мамед Джафаров. В Армянской ССР было открыто представительство Совета Министров Азербайджанской ССР, специально занимающееся вопросами переселения. Директор Азторга Мурсал Мамедов был назначен уполномоченным правительства в Армянской ССР. Разрешение всех практических оперативных вопросов по переселению было возложено на заместителя председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Азизагу Азизбекова (сын Мешади Азизбекова, расстрелянного в сентябре 1918 года в числе т.н. 26 Бакинских комиссаров).

Вскоре начинается процесс составления списков районов Армянской ССР, из которых должны были переселиться азербайджанцы в 1948 году. Согласно докладной записке представителя Совета Министров Азербайджанской ССР в Армении М.Мамедова председателю Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиеву и первому секретарю ЦК КП (б) Азербайджана М.Д.Багирову от 12 апреля 1948 года предстояло переселить азербайджанцев из 53 населенных пунктов Армении.

Окончательное оформление план переселения получил в тексте постановления Совета Министров Азербайджанской ССР от 13 мая 1948 года. Согласно этому постановлению в 1948 году из Спандарянского и Сталинского районов города Еревана, а также из Басаркечарского, Вединского, Арташатского, Ноемберянского, Октемберянского, Зангибасарского и других районов Армении планировалось переселить 2757 хозяйств или 12177 человек.

Только из Еревана в колхозах Абшерона было размещено 105 хозяйств с общей численностью 400 человек. План был составлен так, что уже в 1948 г. не должно было остаться ни одного азербайджанца в Эчмиадзинском, Октямберянском районах, районе им. Берия. При чем, как следует из постановления от 13 мая 1948 года, отсутствие реальных возможностей разместить всех переселенцев районах Кура-Араксинской низменности, вынудило руководство республики поручить председателям Облисполкома НКАО, Бакгорисполкома и Исполкомов районных Советов депутатов трудящихся Маштагинского, Азизбековского районов города Баку, Кедабекского, Ханларского, Шамхорского, Сафаралиевского, Касум-Исмаиловского, Кубинского, Геокчайского, Агджабединского, Бардинского, Сальянского и Акстафинского районов подготовить выявленные пустующие дома для вселения переселенцев.

Ранее на запросы Баку о возможности размещения переселенцев были подготовлены сведения представителями местных органов власти Самухского, Карягинского, Худатского, Сиязанского, Хызинского, Тертерского, Зангеланского, Пушкинского, Имишлинского, Сальянского, Нефтчалинского районов, а также Нахчыванской АССР и НКАО. В основном местные власти представляли дело таким образом, что есть острая потребность в рабочей силе.

В целом документы показывают, что география планируемого расселения переселенцев в Азербайджане охватывала практически все районы республики. По данным Нархозучета и Министерства сельского хозяйства Армянской ССР до начала переселения в 1948 году в Армении проживало 25 тысяч семей или около 110 тысяч человек азербайджанцев. Из них только 9 тыс. семей или 35 тысяч человек проживало в низменных районах, остальные 75 тыс. в высокогорных районах Армянской ССР.

Документы показывают, что для азербайджанских переселенцев расставания с родной землей, где жили их деды и прадеды, вылилось в настоящую трагедию.

В секретном докладе министра внутренних дел Армянской ССР генерал-майора Григорьяна от 3 мая 1948 года «О настроениях среди азербайджанского населения Армении в связи с предстоящим его переселением в Азербайджанскую ССР» отмечалось: «Нами были зафиксированы многочисленные факты высказываний азербайджанцев об их нежелании переезжать на новое местожительство, посещение некоторыми из них кладбищ, где они оплакивали могилы родных и молились о том, чтобы их не переселили».

Были обращения и индивидуального характера. Некоторых из них были весьма смелыми по своему содержанию и лишний раз доказывали, что процесс переселения проводился не на добровольной основе.

Так в письме Джавахир Кязым гызы Назаровой от 11 апреля 1948 года к И.Сталину отмечалось : «Наше село существует уже 130 лет. В течение 130 лет мои деды, прадеды родились, жили и умерли здесь. 7 апреля 1948 года всему нашему селу дано распоряжение о том, что мы все азербайджанцы должны переселиться в Азербайджанскую ССР. Несмотря на то, что переселение в обязательном порядке, но ни один житель нашего села, в том числе и я, не хотим переселяться. На чем основывается это распоряжение я не знаю, я понимаю только то, что это противоречит нашей Конституции- основному закону СССР. Поэтому я думаю, советский закон должен охранять и защищать мои права, которые ясно определены нашей конституцией».

Были обращения и иного характера. Так 23 апреля 1948 года к И.Сталину обратились жители села Нуведи Мегринского района. Данное село решением Закавказского Центрального Исполнительного Комитета от 18 февраля 1929 года была выведена из состава Зангеланского участка Джебраильского уезда Азербайджанской ССР и передана в состав Армянской ССР. Теперь азербайджанскому населению села предстояло покинуть село. Поэтому авторы обращения просили не переселять их, а отнести село к Зангеланском району Азербайджанской ССР, как это было ранее.

Первые переселенцы из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность начинают прибывать в июне 1948 года. По сведениям Министерства совхозов Азербайджанской ССР от 19 июня 1948 года, в первых эшелонах прибыли 44 азербайджанской семьи, которые разместились в совхозах Ждановского района.

[Мы из Мегри]

Документы свидетельствуют, что прибывающие из Армянской ССР эшелоны сутками стояли на железнодорожных станциях, и только давление сверху заставляло лиц, отвечающих на местах за прием переселенцев разгружать эти эшелоны.

Например согласно одной телеграмме, полученной в 1950 году из Карадонлу, в течение трех суток переселенцы не освобождали 11 вагонов. Из  другой телеграммы следует, что в течение пяти дней не выгружались 18 вагонов с переселенцами из Армении, прибывшие в апреле 1951 года в Агджабединский район. В архивных документах указывались многочисленные жалобы переселенцев на тяжелые жилищные и культурно -бытовые условия.

Многочисленные примеры о неблагополучном положении переселенцев приводятся в справках Переселенческого управления республики, направляемых в Совет Министров Азербайджанской ССР. Они показывают, что и в Азербайджанской ССР соотечественников встречали далеко не распростертыми руками.

Переселенцы оказались в крайне тяжелых условиях. Руководители области не уделяли внимания сигналам, а также жалобам переселенцев в связи с их тяжелыми бытовыми условиями. Районные организации не обеспечивали получение переселенцами положенных им пособий и пенсий для фронтовиков, многодетным матерям и инвалидам Отечественной войны. Плохо было поставлено школьное дело и культобслуживание переселенцев.

В результате в 1949 году под предлогом внутреннего переселения 132 хозяйств, 529 человек азербайджанцев были выселены из НКАО в Ханларский район. Таким образом, азербайджанцы были выселены за пределы НКАО, хотя в докладной записке начальника Переселенческого управления в Совет Министров Азербайджанской республики от 27 мая 1949 предлагалось переселить данное население в Мардакертский район НКАО, тем более, что этот район входил в зону Кура- Араксинской низменности. На этом настаивали и сами переселенцы.

И, тем не менее, реализовать намеченное планом в установленные сроки не удалось. Уже 5 июля 1948 года председатель Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиев в письме заместителю председателя Совета Министров СССР В.М.Молотову обращается с просьбой дать согласие на размещение части азербайджанского населения, переселяемого в 1948 г. в Кура-Араксинскую низменность, в других районах в связи с отсутствием для них жилых помещений. При этом указывалось, что населению переселяемому из горных мест, тяжело будет привыкнуть к климатическим условиям Кура-Араксинской низменности.

К сожалению реакции не последовало. Итоги переселения 1948 года показали, что разместить в районах Кура-Араксинской низменности даже 10,000 человек было делом нелегким. Большинство переселенцев было размещено в сараях для скотины, некоторые ютились несколькими семьями в маленьких лачугах или же переселялись в другие районы.

В таких условиях план по переселению в 1949 году 40 тысяч человек и обеспечения их жилыми помещениями и приусадебными участками было практически делом нереальным.

Поэтому в своем докладе заместителю председателя Совета Министров СССР Г.Маленкову от 13 декабря 1948 года председатель Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиев, подводя итоги 1948 года, ввиду отсутствия в Кура-Араксинской низменности необходимых условий:  строений для жилья, планированных земель, водоснабжения, санитарно-профилактических учреждений и др. считал целесообразным установить на 1949 год план переселения из Армянской ССР в Азербайджанскую ССР не более 12000-15000 человек с разрешением частичного переселения из указанного количества переселенцев из горных районов Армянской ССР в горные районы Азербайджанской ССР, распространив на них льготы, предусмотренные постановлением Совета Министров Союза ССР от 23 декабря 1947 года.

Интересно, что с правительством Армянской ССР данный вопрос был улажен и планировалось в 1949 году переселить в Азербайджан 15,845 человек. Однако, как следует из справки начальника Переселенческого управления при Совмине Азербайджанской ССР Н.Д.Аллахвердиева начальнику Главного Переселенческого управления при Совмине СССР С.Д.Черемушкину от 27 августа 1949 года за 7 месяцев 1949 года было переселено из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР всего 500 хозяйств или 2000 человек и подготовлены к переселению из Армянской ССР в сентябре месяце 800 хозяйств 3500 человек.

Такой медленный темп переселения и незначительное количество переселенных из Армянской ССР хозяйств объяснялось тем, что из 24 районов и 64 колхозов мест подъема, включенных в план переселения в 1949 году, 20 районов или 57 колхозов являлись горными районами Армянской ССР. Несмотря на проводимую разъяснительную и агитационную работу, население зная о добровольности переселения не изъявляло желания на переселение в Кура- Араксинскую низменность Азербайджанской ССР по климатическим условиям.

Таким образом руководство республики намекало на внесение изменений в план переселения и снижения числа переселенцев. Но 27 сентября 1949 года последовала ответная телеграмма С.Черемушкина в адрес председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Т. Кулиеву, в котором предписывалось строго придерживаться планов и сроков, установленных постановлением Совета Министров СССР, и сообщить о выполнении указанных постановлений и о принятых мерах по обеспечению выполнения плана переселения в установленные сроки.

Несмотря на последующие просьбы азербайджанского руководства никаких изменений в план переселения внесено не было. В результате в период за 1948-1949 года в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР было переселено фактически 20,741 человек (4740 семей), т.е. 41,5% плана.

План переселения не был выполнен не только в 1948-1949 годах , но и в 1950 году, в котором предусматривалось переселение 50 тысяч азербайджанцев. Несмотря на директивы из Москвы жизнь сам вносила коррективы в сроки переселения. Поэтому, 6 сентября 1950 года Совет Министров СССР принимает новое Постановление «О переселении в колхозы Кура-Араксинской низменности Азербайджанской ССР в 1951-1955 гг.».

Данным постановлением планировалось переселить в указанные сроки из Армянской ССР 15 тысяч семей колхозников и другого азербайджанского населения.

Таким образом, Москва, продлевая сроки переселенческой компании, стремилась добиться наконец желаемой цифры в 100 тысяч человек, установленной предыдущими постановлениями от 23 декабря 1947 года и 10 марта 1948 года. Однако, согласно справке начальника Переселенческого управления Азербайджана Н.Д.Аллахвердиева от 17 сентября 1952 года за период 1948-1952 годы из Армянской ССР в Азербайджанскую ССР было переселено лишь 38,767 человек.

Официальные документы объясняли это нерадивостью местных руководителей, отдельных министерств и организаций, слабыми темпами строительства домов для переселенцев на новых для них местах. В результате на 1 января 1951 г. половина переселенных семей не были обеспечены жильем. Затянувшаяся адаптация сопровождалась массовыми заболеваниями малярией. В этих условиях начался обратный отток азербайджанского населения в Армению.

Как следует из письма начальника Главного Переселенческого управления СССР С. Черемушкина, только за 1950 год из колхозов и совхозов вселения Азербайджанской ССР выбыло 743 семьи переселенцев, или 22,5 % к числу переселившихся за год. Основной причиной обратничества, как пишет Черемушкин, было плохое хозяйственное устройство переселенцев на новом месте жительства, необеспеченность домами, неудовлетворительное медико-санитарное обслуживание, приводившее к повышенной заболеваемости переселенцев.

Вскоре в руководстве Армянской ССР поднимается шумиха вокруг вопроса о возвращении азербайджанцев. В мае-июне 1951 года Совет Министров Армянской ССР, переселенческое управление, местные райисполкомы одна за другой посылают телеграммы и письма в Совет Министров Азербайджанской ССР, в Главное переселенческое управление при Совете Министров СССР, начав громкую компанию в связи с участившимися случаями возвращения переселенцев.

В связи с поднятой в Армянской ССР шумихой по поводу переселенцев руководство Азербайджанской ССР требует от республиканского переселенческого управления справку об обратниках. По постановлению Совета Министров республики сотрудники Переселенческого управления Азербайджанской ССР во главе с Н.Аллахвердиевым в июне-июле 1951 года отправляются в Армению, где вместе с местными райисполкомами уточняют списки вернувшихся.

Выяснилось, что до 1 июля 1951 года в Армянскую ССР вернулось не 376, а 217 хозяйств (872 человек). В справке Переселенческого управления, представленной в Совет Министров республики указывалось также, что в число возвращенцев в телеграмме С.Карапетяна были включены и те, кто во время переселения находился в заключении или проходил службу в армии.

Однако 7 июня 1951 года правительство республики принимает специальное постановление, предусматривающее осуществление практических мероприятий по возвращению самовольно выбывших из районов планового вселения переселенцев и о закреплении их в районах и колхозах Кура-Араксинской низменности.

После смерти в 1953 году И. Сталина и смены руководства в обеих республиках поток возвращенцев в Армению усиливается. В апреле 1954 года делегация Министерства сельского хозяйства республики во главе с заместителем министра М.Поладовым ездит по районам Армянской ССР, где проживают азербайджанцы, выясняя причины их возвращения. В своей справке он указывает, что основной причиной возвращения переселенцев явилось отсутствие необходимых условий для жизни в Кура-Араксинской низменности, неподходящие климатические условия для азербайджанцев, переселенных из горных районов Армении.

Всего к апрелю 1954 года на места прежнего проживания в Армянской ССР вернулось примерно 1500 хозяйств. В результате, как следует из письма министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР от 13 октября 1953 года в ЦК КП Азербайджана и Совет Министров республики в период 1948-1953 годов из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР было переселено 11,914 хозяйств (53,000 человек), вместо запланированного 100 тысяч.

Однако здесь не учитывается численность азербайджанцев расселившихся самовольно в других районах республики и обратно вернувшихся в Армению.

Со второй половины 1950-х годов наблюдается устойчивое снижение интенсивности процесса переселения азербайджанцев с территории Армении. Процесс массового исхода азербайджанцев из Армении также совпал с процессом переименования местных тюркских топонимов. Только за период 1945-1950 гг. на территории Армянской ССР на армянский лад было переименовано более 240 тюркских топонимов.

Даже когда переселенческая кампания утратила свой накал, постепенный, медленный исход азербайджанцев, почувствовавших во всей полноте второсортность своего положения в Армении, стал неизбежным и постепенно приобрела форму постоянной тенденции вплоть до распада СССР.

[Мы из Мегри]

Как Ираван превращали в Ереван, а Иреванское ханство — в моноэтничную Армению

 

Нурани

«Непредсказуемое прошлое» в СССР, как и в других тоталитарных государствах, с годами стало притчей во языках. Честно говоря, можно понять и объяснить, почему переписывали и корректировали события прошлого, обстоятельства свержения царизма, захвата большевиками власти, наконец, оккупации и аннексии независимых государствр возникших на месте распавшейся Российской империи.

Но переделывалась и история куда более древняя. Прежде всего на Южном Кавказе., где вдруг потребовалось превратить азербайджанский город Иреван в новоявленную армянскую столицу.

Строго говоря, цель тут была более чем понятна. Переселять армян из Ирана и Турции на земли Эриванского ханства начала еще Российская империя, создавая таким образом «христианский форпост» на границе с Ираном и Османской империей. Но для этого мало было просто организовать кампанию по переселению — надо было еще и объявить исконно азербайджанские и грузинские земли «исконно армянскими».

Начавшись в годы существования Российской империи, во время существования СССР этот процесс достиг размеров гротеска. В который, однако, предписывалось верить. И «арменизация» чужих земель шла чаще всего при помощи откровенных фальсификаций.

Особенности национальной истории

Армянскую историю изучать нелегко. Она большая, сложная, временами неизвестная и часто противоречивая, так как часто искажена армянскими же историками, переусердствовавшими в «удревнении» истории своего народа. Существует богатая хроника для изучения, однако тексты и традиции не рассматривались так детально и критически независимыми учеными, как это делалось в отношении многих других старых народов.

Армянская история изучалась и писалась почти полностью армянами, — отмечал, напомним, известный американский исследователь Поль Хенце в своей статье «Истоки армянского насилия: где они берут начало?» писал: «Люди, пишущие свою историю сами, склонны прославлять свое прошлое и избегать объективного рассмотрения противоречивых ее черт. Армяне подвержены этому более чем большинство народов, а во второй половине XX века эта тенденция особенно усилилась«.

 

И, честно говоря, неудивительно, что уже потом, с началом карабахского конфликта, на страницы армянских и «центральных», то есть московских, газет выплеснется огромное количество разного рода «исторических исследований», авторы которых убеждали легковерную аудиторию, какие земли, где жили азербайджанцы, турки, грузины, будто бы являются «исконно армянскими». В ход шло все, от фальшивок до воспоминаний путешественников.

Впрочем, насколько «исторические выкладки» — основание для территориальных претензий, в особенности если речь при этом идет о событиях, случившихся, по уверению очередных «историков-фантастов», до новой эры.

В самом деле, исторические карты, свидетельствующие о былом величии, существуют в исторической памяти многих народов, будь то Великое княжество Литовское или империя Габсбургов. Но «Великая Армения» — случай уникальный. Прежде всего потому, что представляет она собой не просто историческую теорию, пусть и весьма сомнительную, но и руководство к действию. Точнее, план по захвату земель соседних народов. И «доказательства» существования этой самой «Великой Армении» получали при помощи откровенных фальсификаций.

[Мы из Мегри]

Наибольшую известность приобрела история, когда в 1971 году в ереванском «Историко-филологическом журнале» было опубликовано возмущенное письмо Бориса Пиотровского, академика, директора Государственного Эрмитажа.

Академик писал: «В своем выступлении 24 марта с/г на заседании президиума Академии наук Армянской ССР я указал на то, что в изданиях академии и в ряде журналов были напечатаны статьи о древнем иероглифическом письме Армении, в которых авторы арабское письмо выдавали за хайасские иероглифы XIX-XVII вв. до нашей эры. Тогда я посчитал ограничиться лишь устным сообщением, но письма, направленные С.Айвазяном в разные инстанции, в том числе и в президиум Академии наук Арм.ССР, показали, что он считает мое выступление на президиуме неверным. Поэтому я и прошу вас опубликовать мои замечания«.

По словам Пиотровского, в ряде статей С.Айвазян сообщал об открытом им иероглифическом письме XIX в. до нашей эры и без затруднений дает перевод этих надписей, сравнивая знаки на скалах Мецамора со знаками, сохранившимися в армянских рукописях, в свое время изданных Н.Эмином («Исследования и статьи Н.О.Эмина», М.1896). В «Известиях академии наук» Арм.ССР («Науки о Земле». XVII.6.Ереван, 1964), были опубликованы бронзовые «личный доверительный знак» и монеты с хайасскими иероглифами, «предшествующими знакам древне армянского (гикосского) иероглифического алфавита».

Далее в статье Б.Мкртчяна, напечатанной на английском языке (The Mystery of Metsamor) в чехословацком журнале «New Orient»(1967), кроме прорисовок «хайасских монет XIX в. до н.э.», помещены также и фотографии. Когда эти монеты были переданы на определение в отдел нумизматики Исторического музея Армении, то было получено следующее заключение: «Медные монеты, изображенные в журнале, совершенно неправильно представлены как денежные единицы XIX века до нашей эры. На самом деле это монеты (со стертыми надписями) XII-XIII вв. нашей эры, выпущенные атабеками Азербайджана из династии Ильдегизидов (1133-1225 гг.н.э.). Таковые имели массовое распространение в средневековой Армении и сопредельных бластях Закавказья«.

После этого заключения института нумизматики Пиотровский отмечал, что прорисовки, опубликованные С.Айвазяном и перепечатанные в статье Мкртчяна, «фантастически ничего общего не имеют с реальностью. Нужно лишь удивляться тому, как решился автор публиковать заведомо подложные прорисовки«.

И тут же отмечает, что не лучше обстоят дела и с «хайасскими надписями» (XVII век до н.э.) на камнях и скалах Мецамора. Так, в процитированной выше статье приведен «мецаморский петроглиф», снабженный переводом текста: «Далее дом огня (богатое помещение). Дважды благословен Акоп, которому принадлежит родниковая земля навечно«. В действительности, по заключению арабистов Института истории АН Арм.ССР, камень представляет собою надгробие с арабской надписью (неточно скопированной): «Али… Касимхан«. Конечно, эта надпись читается не слева направо, как полагал С.Айвазян, а наоборот, справа налево».

 

По утверждению Пиотровского, за «хайасские иероглифы» С.Айвазян принял написанные куфическим письмом имена: Мухаммед, Хасан, Али, причем из тамгообразных знаков, куфических надписей и петроглифов он составил целую надпись, читая ее слева направо.

Когда кончается «восточная сказка»

Но, пожалуй, наиболее остро историю армянских фальсификаций можно проследить на примере Еревана. Точнее, Иревана, который в годы советской власти спешно переформатировали в армянскую столицу.

Британский журналист Том де Ваал в своей книге «Черный сад» писал: «В 1905 году журналист Луиджи Виллари был очарован небольшим кавказским городом с двадцативосьмитысячным населением: «Сводчатые пассажи, впитавшие в себя аромат всех тайн Востока, где расположились занавешенные темной тканью лавчонки, толпы татар, облаченных в длинные синие туники, мелькающие здесь и там зеленые тюрбаны мулл, — все было очень привлекательным. В маленькой открытой комнатке без дверей я увидел учителя, преподающего дюжине мальчиков основы религии. Он нараспев монотонно бубнил свой урок, раскачиваясь вперед и назад. В другой комнате цирюльник сбривал очередной своей жертве остатки волос. На каждом шагу встречались лотки с чаем и кофе, но тех диковинных вкусных восточных сладостей, которые я отведал в Константинополе и Сараево, найти мне не удалось. Огромные нескладные верблюды отдыхали в темных галереях и крошечных двориках. Миновав зловонный базар, вы неожиданно выходите к прекрасной мечети, называемой Гек Джами. Этим городом был Ереван. В то время его смешанное население составляли армяне и мусульмане, городским головой был русский, а атмосфера его была напоена духом Ближнего Востока. В течение нескольких веков Ереван был форпостом Персидской империи, но ко времени его посещения Виллари город на протяжении уже почти восьмидесяти лет находился в российском владении».

Как признавал де Ваал, Ереван стал столицей Армении чуть ли не по ошибке: «Многие армяне считают Ван своей столицей, — писал другой путешественник, Уильям Элрой Куртис, побывавший в Ереване спустя пять лет после Виллари в 1910 году«.

[Мы из Мегри]

О том, как Ираван превращали в Ереван, а Иреванское ханство — в моноэтничную Армению, рассказывали не только азербайджанские, но и грузинские ученые. В частности, профессор Сухумского университета Гурам Мархулия.

Он писал: «Армянская этническая и топонимическая реформы не в состоянии скрыть историческую правду, армянские «этимологи», коренным образом изменив азербайджанскую и грузинскую топонимику исторических грузинских и азербайджанских областей, предлагают свое, в основном, лирическое толкование. Армянские легенды возводят основание Еревана к Ною, выводя название города из восклицания: «Ереванц!» (Она появилась!), якобы сделанного Ноем, когда из-под воды показалась вершина Арарата. Это считается примером т.н. народной этимологии, таким образом, согласно армянским преданиям конца XIX века, Ереван — это первый послепотопный, а значит, самый древний город на планете, к тому же Ной был армянином, своим восклицанием «Ереванц» — Ной случайно выдал свою национальную принадлежность. Так армяне ковали себе историю и культуру, выдав ее затем за летопись «древней великой Армении».»

«Искусственно удревнить историю возникновения города Еревана армянским делателям истории не удавалось до 1950 года. В 1950 г. армянские-советские археологи на холме Арин-Берд нашли каменную плиту, согласно клинописной надписи город Эребуни основан урартским царем Аргишти I,» — продолжает он в своей статье. «Расшифровали надпись, говорящую о сооружении урартской крепости Эребуни в 782 г. до н.э., вся Армения ликовала, мол нашли все-таки, что моментально стало основанием для властей Армянской ССР отпраздновать 2750-летие Еревана в 1968 г. Хотя в надписи упоминаются три клинописных знака «РБН» (в древности гласных букв не было), это незамедлительно было расшифровано как «Эребуни». К тому же не было в древней надписи и четкого указания географического расположения города «РБН». Однако совершенно непонятно, какое отношение к Урарту имеет Армения? Армяне к этому времени еще были в поисках своей исторической родины, и они еще не обитали на Кавказе».

 

Об этой странной истории писал исследователь Виктор Шнирельман: «Никакой прямой связи между археологическим открытием и состоявшимися позднее празднествами (в Советской Армении) не было. Действительно, ведь пышный общенародный праздник организовали не археологи, а власти Армении, затратившие на это огромные средства. Да и какое отношение имеет столица Армении Ереван к урартской крепости, связь которой с армянами еще требует доказательств? Ответ на поставленные вопросы не представляет секрета для того, кто знает новейшую историю Армении. Искать его надо в событиях 1965 г., всколыхнувших, как мы увидим ниже, всю Армению и давших мощный импульс подъему армянского национализма».»

«То есть, если бы не было случайной и неправильно расшифрованной археологической находки, то армяне так и не узнали бы о том, что их «родному» Еревану, оказывается, почти 2800 лет», — иронизировал ученый.

Шнирельман писал: «В действительности, согласно историческим фактам, Иреван был основан в начале XVI века как опорная крепость Сефевидской (тюрко-азербайджанской) империи на границе с Османской империей. Чтобы остановить продвижение османов на восток, шах Исмаил I Сефеви в 1515 году приказал построить на реке Зенги крепость. Строительство было поручено везирю Реван-гули хану. Отсюда и название крепости — Реван-кала. В дальнейшем Реван-кала стала городом Реваном, далее Иреваном. По мнению некоторых востоковедов, топоним «Ираван» состоит из соединения тюркского слова «ир», в средние века обозначающего «волнообразные вершины гор; склоны гор, направленные к солнцу», и персидского «ван», которое переводится как «местность». Затем в период ослабления Сефевидской империи образовалось свыше 20 независимых азербайджанских ханств, одним из которых и стало Иреванское, просуществовавшее вплоть до вторжения в регион Российской империи и захвата Иревана в начале XIX века.

[Мы из Мегри]

Согласно списку И. Шопена, составленному в момент присоединения армянской области к России, территория ханства состояла из следующих областей-Махалов: Ведибасар, Зенгибасар, Гернибасар, Басаркечар, Дерелаязь, Гекча, Зангезур, Гырхбулаг, Абаран, Саадлы, Сеидли, Деречичек, Дерекенд, Талын, Сердарабад. Сразу же после Туркменчайского договора Николай I, император всея Руси, своим Указом от 21 марта 1828 года образовал на территории Иреванского и Нахичеванского ханств «Армянскую область», в состав которого вошел и город Иреван, в котором на тот период проживали 7331 азербайджанцев и 2369 армян».

Как указывает Мархулия, «в конце XIX века Иреванская губерния занимала на Кавказе третье место по количеству населения азербайджанцев после Бакинской и Елисаветпольской (Гянджинской) губерний. По данным проведенной первой в Российской империи переписи населения, в 1897 году в Иреванской губернии жили 313178 азербайджанцев. Дальнейшие события начала XX века показали, что такая ситуация и послужила причиной продолжения трагедий в истории азербайджанского народа».

Он писал: «В годы после событий 1905-1907 гг. процессы массовых репрессий против азербайджанцев были продолжены в скрытой форме, о чем свидетельствуют статистические данные. Эти данные за 1916 год показывают, что количество населения 5 уездов Иреванской губернии на 1916 год по сравнению с 1831 годом увеличилось в 40 раз, т.е. от 14300 до 570000 человек, но в то же время увеличение азербайджанцев составило только 4.6 раза, достигнув 246600 человек. Или другой пример: если в 1886-1897 годах абсолютное увеличение населения составляло 40000 человек, то в 1905-1916 годах эта цифра была равна 17000, хотя в 1905 году население было на 61000 человек больше, чем в 1886 году. Эти вопиющие цифры говорят о шовинистической политике, проводимой армянскими националистами во время правления царской России, они свидетельствуют о конкретной реализации плана по изгнанию азербайджанцев и создании «Армении без турков», как армяне называют азербайджанцев».

«Пользуясь ситуацией в России после первой мировой войны, февральской и октябрьской революций 1917 года, армяне стали добиваться реализации своих планов под знаменем большевизма. Бакинская коммуна под лозунгом борьбы с контрреволюционными элементами с марта 1918 года приступила к осуществлению преступного плана, преследующего цель ликвидации азербайджанцев по всей Эриванской губернии. Совершенные армянами в те дни преступления навсегда запечатлелись в памяти азербайджанского народа. Лишь в силу своей национальной принадлежности были уничтожены тысячи мирных азербайджанцев. Армяне поджигали дома, предавали огню живых людей. Ими были разрушены национальные архитектурные сокровища, школы, больницы, мечети и другие сооружения, превращена в руины,» — напоминал Мархулия.

Создание Азербайджанской Демократической Республики (АДР) 28 мая 1918 года также не обошлось без жертв — потери части территории, о чем свидетельствует письмо председателя Совета Министров Ф.Х.Хойского министру иностранных дел М.Г.Гаджинскому, в котором говорится: «С армянами мы покончили все споры, они примут ультиматум и покончат с войной. Мы уступили им Иревань.»

Но, увы, предотвратить войну таким способом не удалось.

Мархулия писал: «В 1918-1920 гг. во время массовых истреблений из 575000 азербайджанцев, живших на территории сегодняшней Армении, 565000 было убито и выдворено. Эти данные подтверждаются и армянскими источниками: После дашнаков к 1920 году в Советской Армении тюркское (азербайджанское) население составляло немногим больше 10000 человек. В 1922 г. после возвращения 60000 беженцев азербайджанцы составляли здесь 72596 человек. В годы советской власти армяне продолжили уже ставшую традиционной методику постоянного выживания азербайджанцев с территории Армянской ССР, попыток расширения своей территории за счет соседей. В этих действиях армяне, живущие в Армении и за рубежом, проявляли общую согласованность действий, что свидетельствовало о наличии глобальной стратегии для достижения бредовой идеи о «Великой Армении».

Армянская диаспора, воспользовавшись случаем проведения Тегеранской конференции (1943 г.) обратилась к министру иностранных дел СССР В. Молотову с просьбой разрешения переселения в СССР армян, живущих в Иране. Согласие Иосифа Сталина по этому вопросу фактически заложило основу процессам массовой депортации из Армении азербайджанцев в 1948-1953 года.

В 1945 году руководство Армении подняло вопрос о присоединении Карабаха, обосновывая это экономической связанностью с Арменией, но в тот период эти попытки не достигли цели. Тогда была избрана другая тактика. Сразу же после войны в 1941-1945 годах началось переселение армян из-за рубежа в Армению. Так, в 1946 году из Сирии, Греции, Ливана, Ирана, Болгарии и Румынии было переселено 50900 человек, а в 1947 году из Палестины, Сирии, Франции, США, Греции, Египта, Ирака и Ливана 35400 человек. В 1947 году секретарь ЦК КП Армении Г. Арутюнов, обращаясь в Москву с жалобой на трудности размещения переселяемых армян, предложил циничную идею переселения азербайджанцев, проживающих в Армении, в хлопководческие районы Азербайджана, якобы для обеспечения производительности труда.

Согласно данным, в 1948 году в Азербайджан было переселено 2357 семей (11046 человек), в 1949 году — 2368 семей (10595 человек), в 1950 году — 14361 человек. Из 8110 семей, переселенных в 1948-1950 годах, всего было обеспечено жильем только лишь 4878 семей. В общем, за 1948-1952 года было переселено более 100000 человек. Переселенные люди, в основном прожившие в горной местности и необеспеченные жильем, тяжело переносили знойный климат низменной местности, и среди них имелись многочисленные жертвы. Даже в таких условиях неоднократные обращения переселенных азербайджанцев и руководства Азербайджана в Москву о разрешении расселения в горной местности, в том числе и в Карабахе, было категорически отвергнуто центральными органами. Вот еще одна сторона добровольного переселения во имя развития хлопководства — бесчеловечность к судьбам людей и жертвы тысячи человеческих жизней».

Именно таким образом, за счет депортаций, Армения и превратилась в моноэтничную республику, подчеркивал Мархулия.

«Как утверждают армянские делатели истории, бывший Ираван — средневековая азербайджанская крепость, а ныне Ереван, является «двенадцатой столицей Армении», 10 октября 2010 года армянские мудрецы отметили 2792-летие Еревана. Несмотря на столь преклонный возраст, «старцем» его все же не назовем, так как в действительности самый древний армянский город не имеет даже 100-летней истории,» иронично отмечал ученый.

[Мы из Мегри]

Как это было: Резня в Ходжалы по воспоминаниям российского офицера

 

Н.РАМИЗОГЛУ

В 1992 году, в ночь с 25 на 26 февраля армянские вооруженные формирования при поддержке 366-го российского мотострелкового полка устроили кровавую резню мирного населения города Ходжалы.

Факт массовых убийств мирного населения имеет многочисленные документальные подтверждения. К азербайджанским свидетельствам добавляются рассказы других очевидцев — военнослужащих российской армии.

Один из них — Юрий Гирченко, служил в 1992 году в саперном батальоне, расположенном в Агдаме. В своей книге «Армия государства, которого нет», Юрий Гирченко рассказывает о том, как в ночь с 21 на 22 января в Ханкенди армянские вооруженные формирования уничтожили опорную базу азербайджанского ОМОНа. Оставшиеся в живых омоновцы с боями прорвались в Агдам.

Как пишет Гирченко:

«…После этих событий на территории НКР остались только два более-менее крупных населенных пункта с азербайджанским населением. Это довольно-таки большой город Шуша и небольшой городок Ходжалы. В Ходжалы располагалось подразделение ОМОН Азербайджана, а в Шуше были только отряды самообороны. …В ночь с 25 на 26 февраля армянские вооруженные формирования при поддержке танков, БМП и личного состава Степанакертского 366-го мотострелкового полка осуществили захват города Ходжалы».

По словам Гирченко, в захвате Ходжалы принимал участие не весь полк, а только второй батальон.

«Подготовка к штурму происходила в тайне. Но все же одним из руководителей штурма был именно командир второго батальона. Почему так произошло? А все очень просто! Командир второго батальона, почти все офицеры, а так же все прапорщики в батальоне были армянами».

 

В ту ночь, вспоминает Гирченко, они собрали всех солдат армян в полку, а также несколько добровольцев других национальностей, и по предварительной договоренности с руководителями армянских отрядов начали совместный штурм Ходжалы.

«В 23.00 начался двухчасовой массированный артобстрел города из танков, БМП, БТР и модифицированных установок «Алазань». Затем с часа ночи до четырех часов утра армянские вооруженные отряды начали наступление на город. Солдаты 366-го полка при этом в город не входили. Сопротивление гарнизона Ходжалы было быстро сломлено. К пяти часам утра в городе вспыхнул большой пожар. Горел почти весь город…»

«Еще до начала артобстрела армяне кричали в громкоговорители, установленные на БТР, о том, что создан «свободный коридор» для выхода населения из Ходжалы в сторону Агдама. Армяне предупредили, что выпускать будут только невооруженных людей. И вскоре после начала штурма часть населения стала покидать город, пытаясь уйти в направлении Агдама».

Юрий Гирченко отмечает, что азербайджанцы из Агдама предприняли попытку вооруженного прорыва по направлению «свободного коридора».

«В этом прорыве по своей инициативе принимали участие несколько прапорщиков из нашего саперного батальона. Двое из них погибли. Погиб там и наш участковый (из Агдама — ред.), старший лейтенант милиции Вагиф Искендеров. В то время, когда армянские заставы отбивали эту атаку, к ним в тыл подошли первые группы беженцев из Ходжалы. Среди этих групп были омоновцы. Они открыли огонь по заставе… В результате чего один пост этой заставы был полностью уничтожен.»

«Но был второй пост, о существовании которого азербайджанцы не подозревали. И с этого поста с близкого расстояния армяне начали из пулеметов расстреливать ходжалинских беженцев. Причем убивали без разбора как вооруженных, так и безоружных азербайджанцев. Убивали как взрослых, так и детей, как молодых, так и стариков… Дорога постепенно превращалась в кроваво-снежное месиво, усеянное трупами людей…».

Как пишет Гирченко, около села Нахичеваник беженцы попали под шквальный огонь армянских БТР.

«Окровавленные трупы лежали вповалку, друг на друге. Часть азербайджанской колонны ушла в сторону села Гюлаблы, и там около двухсот человек было захвачено в плен. Уцелевшие, почти обезумевшие люди все-таки прорвались в Агдам. Но это судьба только тех, кто из Ходжалы пошел в Агдам по маршруту, оставляя поселок Аскеран слева. Но был еще и второй поток беженцев».

Люди, шедшие этим маршрутом, по словам Гирченко, обходили Аскеран с правой стороны. Их тоже обстреливали армяне. Обстреливали, не выискивая среди бегущих вооруженных людей.

 

«Среди этого потока армяне брали заложников, при этом некоторых из них убивали на месте, а азербайджанским омоновцам топорами рубили головы. Кое-кому из заложников выкалывали глаза, отрезали уши, скальпировали, а потом уже убивали… Многие беженцы сбились с пути и просто замерзли по дороге. А те, кто все-таки добрался до Агдама, были с сильными обморожениями…»

«После того, как город Ходжалы был взят армянами, в нем оставалось около трехсот азербайджанских мирных жителей. Все они были взяты в заложники, и вывезены в течение трех суток в Степанакерт и Аскеран. Город Ходжалы был разграблен…».

Из архивов газеты ЭХО. Фото Виктории Ивлеевой

[Мы из Мегри]

По историческим документам: АДР подавляет мятеж в Карабахе (1920 г.)

 

И.Нифталиев

В марте 1920 года бандитские формирования карабахских армян, подкрепленные регулярными воинскими частями Армении и артиллерией, воспользовавшись тем, что в Карабахском районе для поддержания внутреннего порядка были расположены незначительные азербайджанских воинские части, неожиданно и очевидно по заранее намеченному плану совершили одновременно нападения на азербайджанские войсковые части, расположенные в Шуше, Ханкенди, Аскеране, Ходжалах, Тертере и других пунктах, предварительно прервав телеграфное и телефонное сообщения.

События в Карабахе вскоре стали предметом обсуждения на заседании Парламента Азербайджанской Республики 1 апреля 1920 года. В своем выступление Министр Внутренних дел Азербайджанской Республики Мустафа Векилов, который недавно вернулся из Карабаха, подробно остановился на событиях, которые предшествовали вооруженному мятежу армян в Шуше.

В частности, он отмечал:

«20 марта в Шуше двумя правительственными чиновниками, приставами-армянами, были введены в город около двадцати пяти вооруженных армян. К 22 марта число этих  вооруженных лиц было доведено до двухсот человек. Такое же количество вооруженных лиц присоединилось к этому отряду из городских армян. В 3 часа ночи 22 марта этими вооруженными лицами было совершено нападение на наших аскеров. Хотя наши аскеры (солдаты) совершенно не ожидали этого нападения и жители г.Шуши были заняты празднованием Новруз-Байрама, все же это вероломное нападение было отражено нашими доблестными аскерами.

23 марта Шуша была совершенно очищена от вооруженных банд. В это же самое время из соседних армянских селений было совершено нападение на наших аскеров в Ханкендах. Это нападение с большим уроном для армян было отражено. Одновременно было совершено нападение на Аскеран. Так как в Аскеране находился немногочисленный отряд наших аскеров, то армянам удалось занять город. Из имеющихся у нас данных выясняется, что это восстание, руководимое какой-то внешней силой готовилось уже несколько месяцев и по сигналу пушечного выстрела из одной деревни около Шуши совершено было нападение на наших аскеров. Кроме вышеназванных пунктов армяне совершили нападение на Карягино, Зангезур и Тертер, но это наступление также с большим уроном для армян было отражено нашими аскерами.

Из всех совершенных армянами нападений только нападение на Аскеран имело успех. Остальные, как я указал выше, успеха не имели и отражены с большим уроном для армян.  Такое вероломно изменническое нападение на наших аскеров вызвало сильное волнение среди населения. Со всех концов стекаются партизанские отряды. Для установления в Карабахе нормальной жизни, нарушенной безответственными бандами, правительством приняты срочные меры и оно уверено, что в скором времени в Карабахе установится порядок, и жизнь войдет в свою нормальную колею».

Надо сказать, что выступление М.Векилова вызвало неоднозначную реакцию со стороны членов социалистической фракции Парламента. Один из её лидеров Алигейдар Караев обвинил правительство в том, что оно, несмотря на его предупреждения, оказалось не готовым к подобному развитию событий. А.Караев пытался доказать, что события в Карабахе надо рассматривать более шире и это часть коварного плана, подготовленного против Анатолии (имеется ввиду национально-освободительное движение во главе с Мустафа Кемалем — И.Н.) и Азербайджана.

 

По его мнению события были спровоцированы силами, которые ранее поддерживали армию Деникина: «Посмотрите куда бегут остатки армии Деникина. Вы тогда поймете, какую опасность для Азербайджана представляет добровольческая армия, направляющаяся в Энзели. Сегодня деникинские силы скапливаются в Армении».

Из выступления А.Караева можно было сделать вывод, что за событиями в Карабахе стояли англичане, которые поддерживали армию Деникина и Армению. Исходя из этого посыла, А.Караев делал вывод, что азербайджанское правительство не в силах устоять перед этой угрозой и единственным выходом из ситуации является обращение за помощью к Советской России.

Таким образом, один из лидеров социалистов в парламенте пытался использовать события в Карабахе для того, чтобы проложить путь Красной Армии Советской России в Азербайджан. Тем более, что в этот же период между внешнеполитическими ведомствами Азербайджана и России шла переписка, в котором нарком иностранных дел Советской России Г.Чичерин обвинял правительство Азербайджана в том, что оно всячески уклоняется от совместных действий против армии Деникина и даже пытается приютить отступающие её части на своей территории.

После А.Караева слово взял лидер фракции партии «Мусават» М.Э.Расулзаде. Он отметил, что правительство столкнулось с врагами, поднявшими мятеж не только в Карабахе, но и в Баку, столице Азербайджана.

Расулзаде отметил, что между этими силами нет никакой разницы: «…Здесь говорят, что для того, что разбить врага в Карабахе сюда надо призвать войска Советской России. Кто это говорит? Представитель азербайджанского народа или член учредительного собрания России? …Это ли является патриотизмом? …Я здесь слышу слова не члена Азербайджанского парламента, а агента России…. Сегодня настоящим патриотизмом является взяться за оружие и направиться в Карабах. Другой задачи нет».

Эти слова Расулзаде были встречены бурными аплодисментами большинства членов Парламента. Выступивший вслед за М.Э.Расулзаде лидер фракции партии «Иттихади Ислам» Карабек Карабеков в начале своего выступления сделал небольшой экскурс в историю армяно-азербайджанских отношений, напомнив депутатам о событиях марта 1918 года, о преступных деяниях армян в Нахчыване, Зангезуре, Карсе, Турции.

Карабеков считал, что время для мятежа армяне выбрали не случайно: «Они видят, что с Севера над нами нависла серьезная угроза. Поэтому они поднимают мятеж внутри страны».

В то же время К.Карабеков, как и А.Караев, рассматривал события в Карабахе в более широком геополитическом ракурсе, связывая их с событиями в Турции, мусульманском мире, с Антантой. В качестве выхода из сложившей ситуации Карабеков предлагал связать деятельность правительства с движением в Анатолии и установить дружеские отношения с Советской Россией. Карабеков пытался убедить членов парламента, что красные войска России не нарушат границ Азербайджана, поскольку якобы большевики высоко ценят флаг независимости, поднятый трудящимися Азербайджана.

Последние слова К.Карабекова вызвали реакцию со стороны М.Э.Расулзаде, который бросил с места реплику: «Хотелось бы услышать эти слова не от тебя, а из уст Чичерина».

 

Таким образом, социалисты и иттихадисты выступали за тесный союз Азербайджана с Советской Россией и наивно рассматривали данные отношения как возможность совместного решения восточного вопроса, в смысле освобождения мусульман от империалистической политики западных держав.

На вопрос члена социалистической фракции Аслан бека Сафикюрдского каково настроение азербайджанских аскеров в Карабахе, министр внутренних дел М.Векилов сказал следующее: «Я сегодня возвратился из мест, подвергшихся нападению армянских банд и лично был свидетелем того энтузиазма, которым охвачены наши аскеры. Они с подъемом, бодро и храбро идут в бой. Увидев такой энтузиазм, как среди войск, так и населения, которое идет на защиту своей родины, как один человек, я с уверенностью заявляю, что с помощью наших доблестных аскеров и всего народа мы сумеем в самом скором времени очистить нашу территорию от врага».

В результате принятых правительством мер, азербайджанским вооруженным силам, дислоцированным в Карабахе во главе с генералом Габиб беком Селимовым, в начале апреля удалось подавить основные опорные точки мятежников в Шуше и Аскеране и восстановить власть Карабахского генерал-губернатора в регионе.

В письме от 9 апреля 1920 года министру иностранных дел Армении Амо Оганджаняну дипломатический представитель Армении в Азербайджане Мартирос Арутюнян дал подробный отчет о встрече с министром иностранных дел Азербайджанской Республики Ф.Х.Хойским, в ходе которой были обсуждены последние события в Карабахе. Как следует из отчета армянского представителя, Ф.Х.Хойский однозначно отметил, что последние события в Карабахе были заранее запрограммированы армянской стороной.

В ходе беседы Хойский привел следующие доводы, доказывающие данную версию событий: «Доказательством организованности нападения армян являлся факт нахождения орудий в отдельных селах. Кроме этого, правительство Армении проводило в этом районе систематическую и организованную деятельность. У убитых в Аскеране вооруженных армян были обнаружены документы за подписями членов армянского правительства. Из этих документов выяснялось, что правительство Армении назначило в эти районы чиновников. Генерал Мехмандаров, весьма беспристрастный человек; он в своем докладе показывает, что в Карабахе появился батальон армянской регулярной армии. Все это доказывает, что все эти действия исходят от Армении».

Получив ощутимый удар, армянские сепаратисты и власти Армении стали вынашивать новые планы по отторжению Зангезура и Карабаха от Азербайджана. Об этом свидетельствует активная переписка, которая велась в апреле 1920 года между премьер-министром Армении А.Хатисовым и министром иностранных дел А.Оганджаняном.

Так, уже в телеграмме А.Оганджаняну от 5 апреля 1920 года А.Хатисов, остро переживая поражение под Аскераном, рассматривает план нового наступления отрядов генерала И.Казарова на Шушу и С.Амазаспа на Джеваншир. Для реализации данного плана А.Хатисов считал необходимым приобрести у грузинского правительства «ружья Лебеля и добиться, какими угодно путями трехлинейные патроны». Одновременно, А.Хатисов сообщал, что согласен с предложением полномочного представителя Армении в Грузии М.Туманова о посылке в Советскую Россию делегатов из Карабаха.

Таким образом, правительство Армении пыталось использовать наступление Красной Армии большевистской России на Южный Кавказ в конфликте с Азербайджаном. А.Хатисов был уверен, что приближение большевиков к границам Азербайджана устрашит последнюю и заставит перебросить значительные силы к северным границам.

 

Подобной же тактике придерживались армяне Нагорного Карабаха, которые участвуя в мятеже против правительства Азербайджана в марте 1920 года, координировали свои действия с расположенными на Северном Кавказе частями Красной Армии. Об этом свидетельствует доклад Карабахской делегации землячества Тифлиса председателю Совета народных комиссаров РСФСР В.И.Ленину от 9 июня 1920 года, то есть уже после советизации Азербайджана в апреле того же года.

Интересно, что в апреле 1920 года в Тифлисе по инициативе министра иностранных дел Грузии Е.Гегечкори была созвана очередная конференция с участием трех республик Южного Кавказа для решения территориальных проблем. Однако, как видно из содержания телеграммы А.Хатисова от 7 апреля 1920 г., ещё накануне конференции армянская сторона рассматривала её созыв как очередную возможность для получения кратковременной передышки накануне возобновления нового военного наступления на азербайджанские территории.

Армения пыталась использовать Грузию для получения военных припасов. В телеграмме А.Хатисов вновь подчеркивал, что в карабахском вопросе Армении «помочь могут главным образом грузины и наша мощь». Видимо понимая, что Грузия имеет с Азербайджаном военный пакт, А.Хатисов, чтобы склонить грузинское правительство на свою сторону, предлагал «идти на территориальные уступки, ибо грузины только так и понимают дружбу с нами».

В телеграмме А.Хатисов коснулся также поведения английской миссии во главе с Оливером Уодропом, который, начиная с конца 1919 года, посылал в Лондон телеграммы, в которых разоблачал агрессивные действия вооруженных сил Армении в Карабахе и Зангезуре. А.Хатисов обвинял О.Уордропа в мусульманофильстве и предлагал А.Оганджаняну убедить его в том, что наступает не Армения, а Азербайджан.

В телеграмме от 9 апреля А.Хатисов ставит Оганджаняна в известность о решении правительства в связи с последними событиями в Карабахе и Зангезуре. По предложению А.Хатисова Совет министров Республики Армения принял решение для прекращения военных столкновений пойти на переговоры с Азербайджаном на конференции в Тифлисе и оказать давление на азербайджанское правительство через союзников и, прежде всего, О.Уордропа. В то же время было решено для нанесения ущерба Азербайджану, не объявляя войны, оказать помощь Карабаху и Зангезуру военными припасами, патронами.

Начавшая свою работу 9 апреля 1920 года в Тифлисе с участием представителей республик Азербайджана, Армении и Грузии мирная конференция, 11 апреля приняла постановление немедленно прекратить все кровавые столкновения, происходящие в Газахе, Нахчыване, Ордубаде и Карабахе, и принять самые решительные меры, чтобы была исключена всякая возможность столкновения между армянским и мусульманским населением в пределах соответствующих республик.

Несмотря на то, что правительство Азербайджанской Республики ещё в ходе конференции посылала правительству Армении телеграммы об имеющих место фактах нападения и сожжения армянскими вооруженными силами мусульманских селений Газахского уезда, в телеграмме от 16 апреля А.Хатисов убеждал А.Оганджаняна в том, что крупные военные столкновения между сторонами прекратились.

В то же время А.Хатисов призывал А.Оганджаняна опровергать нашедшие отражение в заявление министра иностранных дел Великобритании лорда Керзона факты о зверствах армянских отрядов. Как отмечал А.Хатисов, оказались неверными также слухи о резне, всех или половины армян Шуши.

Таким образом, после тяжелого поражения в начале апреля 1920 года под Аскераном и Шушой армянское правительство старалась маневрировать, совмещая дипломатические шаги с военными.

Несмотря на договоренности о прекращении военных действий, нападения армянских вооруженных сил на приграничные с Арменией азербайджанские села Карабаха, Зангезура и Газаха продолжались. Это вынуждало правительство Азербайджана постоянно держать значительные военные силы на западных рубежах страны за счет значительного ослабления обороны северных границ, где ожидалась агрессия со стороны Красной Армии Советской России.

Таким образом, накануне советизации Азербайджана, несмотря на все дипломатические и политические усилия азербайджанского правительства, конфликт с Арменией вокруг Карабаха и Зангезура не нашел своего мирного разрешения.

[Мы из Мегри]

Земли Иреванского ханства: из истории Сурмалинского района

 

Г.Гасанов

Одной из важнейших задач азербайджанской историографии является изучение истории всех азербайджанских земель, которые ныне находятся в составе некоторых соседних государств.

В годы советской власти неафишируемое табу не позволяло азербайджанским историкам даже близко подойти к изучению истории неко- торых западноазербайджанских земель – Иревана, Геокчи, Сурмали и т.д.

После восстановления государственного суверенитета Азербайджана в конце ХХ в. азербайджанскими исследователями было сделано немало по изучению экономики, истории, культуры и т.д. Иреванского ханства (1747-1827), Армянской области (1828-1840), Эриванской губернии (1849-1917).

Одна из составных частей бывшего Иреванского ханства и губернии — Сурмали долгое время оставалась вне этих изысканий.

Так, во время существования Иреванского ханства (1747-1827) Сурмалинский магал, наряду с другими – Геокчасарским, Зангибасарским, Гарнибасарским, Керпибасарским, Сардарабадским и др. магалами входил в состав ханства, которое возникло на месте Чухурсадского беглярбекства Сефевидского государства (1501-1736), и после падения кратковременного, но могущественного Афшаридского государства Надир шаха Афшара (1736-1747) вплоть до своей ликвидации, в 1827 г. управлялся представителями династии Каджаров.

Абсолютное большинство населения этого края состояло из азербайджанских тюрков.

Сурмалинский магал с центром в селении (в дальнейшем местечко) Игдыр, был расположен на правом берегу р.Араз, и играл важную роль во взаимоотношениях сначала иреванских ханов, а потом российских властей с Османской империей.

 

По данным авторов монографии «Иреванское ханство», Сурмалинский магал охватывал юго-западные земли Иреванского ханства и «был расположен на правом берегу р.Араз. Магал на севере и северо-востоке граничил с р.Араз, на западе с Даракендо-Парченинским магалом, на юге по Агрыдагской гряди с Баязидским пашалыком Османской империи, а на юго-востоке с Ираном.

По данным И.Шопена 1852 г., во время войны 28 из 78 селений этого магала полностью были разрушены.

Сурмалинский магал после установления российской власти вплоть до 1840 г. оставался в составе Иреванской провинции, т.н. Армянской области, образованной 21 марта 1828 г. на месте бывших азербайджанских ханств – Иреванского и Нахичеванского, и состоял из двух одноименных провинций.

После административно-территориальной реформы начала 1840-х гг., когда вся территория Южного Кавказа была разделена на Каспийскую область и Грузино-Имеретинскую губернию, эти земли на короткий срок оказались в составе вышеназванной губернии.

В 1849-м году на этих землях была создана Иреванская губерния, которая просуществовала до конца правления здесь романовской системы управления. В конце XIX – начале ХХ вв. Иреванская губерния делилась на 7 уездов – Иреванский, Нахичеванский, Шаруро-Даралагезский, Александропольский, Новобаязетский, Эчмиадзинский и Сурмалинский.

Как известно, «Эриванская губерния была образована указом Николая I от 9(21).6.1849 г. из частей Тифлисской губернии (Александропольский уезд без Ахалкалакского участка, Нахичеванский и Эриванский уезды) и части Шемахинской губернии (Мегринский участок и селение Капан Шушинского уезда).

Первоначально эта губерния делилась на 5 уездов: Александропольский, Нахичеванский, Новобаязетский, Ордубадский, Эриванский. Указом Александра II от 19.6(1.7).1859 г. из Эриванского уезда был выделен Эчмиадзинский уезд, а оставшаяся часть была включена в состав Нахичеванского уезда. В 1870 из северной части Нахичеванского уезда был выделен Шаруро-Даралагезский уезд (с центром в Баш-Норашене), а в 1875 из части Эчмиадзинского уезда к югу от р. Аракс – Сурмалинский уезд».

В середине XIX века на Сурмалинском участке проживали 2715 мусульман на бекских и 3799 мусульман на казенных землях, и еще 1531 мусульман занимались отгонным скотоводством. Данная после массовых организованных переселений общая численность армян составляла всего 3693 человек, что означало менее 1/3 части всего населения участка.

Как следует из данных «Кавказского календаря»за 1855 г., «в этом участке существовали всего 89 деревень и сел, где проживали 1946 мусульманских и 904 христианских дымов (семей); в участке были зарегистрированы также 38 зимовников. В участке было 33 церкви, 12 мечетей, 120 садов. Население занималось в основном земледелием (ежегодно высеивали 3200 халваров зерновых) и скотоводством (более 42 тыс. голов различного скота).»

 

В календаре также отмечалось, что «в участке действовали 160 бассейнов, 711 верст арыков, в пользовании жителей было посевных земель на 1907 халваров.»

По данным 1874 г. в Сурмалинском уезде было зарегистрировано 266 населенных мест из 1370 населенных мест по всей Эриванской губернии.

Сурмалинский уезд к концу XIX века считался крупным торговым центром — здесь действовала крупная Игдырская таможня.

Как следует из данных «Кавказского календаря», «за 1886 г. через эту таможню было вывезено 80390 пудов пшеницы, 2418 пудов свежих фруктов, 6619 пудов керосина, астории и др. тяжелых масел, на 9880 руб. бумажной ткани, 910 голов мелкорогатого скота и т.д., всего всех товаров на 150123 руб. Через эту же таможню за этот год было также привезено всех товаров на 23974 руб.»

По данным «Списков населенных мест Кавказского края» от 1879 г. в 1873 г. по всей Эриванской губернии было зарегистрировано всего 1370 городов, селений, местечек, отселка, карантинных постов и др. (из них 5 городов). По Сурмалинскому магалу было регистрировано всего 266 таких пункта и 10 оба (отселка).

По данным первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., в Сурмалинском уезде (территория 3241 кв. верст) было зарегистрировано 47269 д. мужчин и 41786 д. женщин. Из этого числа 4680 проживали в уездном центре – в м. Игдыр.

Среди наличного поселения было 195 временно пребывающие в месте переписи и 2626 иностранных граждан. Удельный вес грамотных среди всего населения был очень низкий — 4,1% (в Игдыре — 23,2 %). Но это охватывало только лиц с русской грамотой, а общая численность грамотных, конечно же, был намного выше.

В общей массе населения мусульмане составляли более 59%, армян — 30,4%.

 

В Сурмалинском уезде активно занимались ковроткачеством. В 1902 г. по поручению Кавказского Кустарного Комитета члены этого комитета изучали положение ковроткачества в Шушинском, Зангезурском, Нахичеванском, Новобаязетском, Эчмиадзинском, Александропольском и Сурмалинском уездах.

В Сурмалинском уезде основными центрами ковроткачества считались зимовья Каракут, Муга, Оргов, Зорасма, Ястыбулаг, Асланлы, Алчалы, Казигопаран, Астафли, Джаванлы, Тэндуран, Дютар, Баш Синах, Зорасма и др.

Приведенные данные ясно доказывают, что этот регион несмотря на различные переселенческие компании продолжал оставаться мусульмано-азербайджанским краем. Хотя в этно-религиозном составе уже были заметны серьезные изменения. Сурмалинский уезд, как и прежде, оставался в основном сельскохозяйственным регионом и играл значительную роль во внешней торговле с различными государствами.

[Мы из Мегри]

Кровавый август: Детали резни в Баку 1905 г. (по рапортам полиции)

 

Ф.Джаббаров

1905 год ознаменован первым в истории крупным армяно-азербайджанским межнациональным конфликтом, охватившим целый ряд городов Южного Кавказа. В одном только городе Баку трижды – в феврале, августе и октябре 1905 г. произошли кровавые столкновения, унесшие жизни тысяч людей.

Масштабы этих столкновений были настолько кровавыми, а последствия настолько тяжелыми, что уже современники тех дней обозначили данные события довольно метким и точным словом «резня». Августовская резня стала наиболее ожесточенной и длительной по времени: начавшись 20 августа, она продолжилась до начала сентября.

По данным Бакинского полицейского управления, только с 20 по 25 августа в Баку (сюда не входило Балахано-Сабунчинское полицмейстерство, охватывавшее промысло-возаводской район) было убито 79 человек. Были ограблены 16 лавок, подожжено 6 домов и 4 склада.

Августовская резня отличалась от февральской и октябрьской еще и тем, что она охватила также нефтяные промыслы и нанесла колоссальный урон нефтяной промышленности. В результате систематических поджогов и грабежей шайками злоумышленников больше половины нефтяных вышек сгорело. Служащие и рабочие лишились жилищ и имущества, многие из них стали покидать Баку.

Августовские события нашли отражение в двух архивных документах, связанных не только с описанием происходивших столкновений, но и с изложением их причин. Оба документа представляют собой рапорты временно исполняющего обязанности Бакинского полицмейстера, поручика Алексея Избаша Временному генерал-губернатору города Баку и Бакинской губернии, генерал-лейтенанту Семену Фадееву. Рапорты составлены, что называется, по горячим следам: первый датирован 28 августа, второй – 31 августа, что позволяет проследить ход событий на протяжении длительного временного отрезка – с 20 по 31 августа.

Рапорт от 28 августа А.Избаш начинает с изложения причин кровавых столкновений, подчеркивая, что они не являлись банальной вспышкой гнева, а представляли собой «давнюю вражду между армянами и татарами (азербайджанцами – Ф.Д.), возникшую на экономической почве и несогласии мнений в отношении политического движения в России».

Кстати, вопреки всем оппозиционным тогдашнему политическому режиму силам, утверждавшим, что азербайджанцев и армян связывают крепкие узы дружбы и братства, а поссорила их царская администрация и полиция, А.Избаш, как и большинство официальных лиц Российской империи, вполне справедливо отмечал, что вражда между двумя народами имела глубокие корни.

 

Относительно несогласия мнений в отношении политического движения в России, А.Избаш констатировал, что армяне, в лице своих революционных партий и организаций задались целью отделиться от России, преследуя сепаратистские цели, организовывают анти-правительственные демонстрации, забастовки, вооруженное сопротивление полиции и войскам.

Что касается азербайджанцев, то они отказались примкнуть к террористической деятельности армян, что вызвало озлобленность последних. Каждый раз, когда межнациональные противоречия достигали своего пика, армяне вымещали всю свою злобу на азербайджанцах – главное препятствие для осуществления идеи «Великой Армении», выступали зачинщиками конфликта, впоследствии, однако, представляя себя жертвой.

Далее, переходя к изложению августовских беспорядков в городе, Бакинский полицмейстер отмечал, что события начались с забастовки служащих бакинской конки, преимущественно, армян. Неудовлетворенные отказом администрации выполнить их требования, армяне, подстрекаемые агитаторами левых партий, прибегли сначала к различного рода провокациям, а затем перешли к стрельбе из оружия по солдатам, заменившим их на конке.

Впоследствии армяне начали стрелять по азербайджанцам, врываться в квартиры и лавки мусульман, убивать их и грабить имущество. Балконы, окна, крыши многих домов, принадлежавших армянам, стали настоящими огневыми точками, откуда велась стрельба в прохожих мусульман, полицию и воинских чинов.

Факт начала августовской резни армянами подтверждается и другими источниками. Командир расквартированного в Баку 262-го пехотного резервного Сальянского полка, полковник Мечислав Вальтер констатировал: «По собранным сведениям, стрельбу начали армяне, и большинство жертв на улицах оказалось из персиян-чернорабочих.»

То же самое отмечал временно исполняющий обязанности Бакинского уездного начальника, поручик Хечинов: «Как видно из сведений по Биби-Эйбатскому полицейскому участку, почин к возникновению беспорядков, безусловно, принадлежит армянам, которые с самого начала приступили к обстреливанию лагеря единственной квартирующей на Биби-Эйбате воинской части – 2-й сотни 2-го Хоперского казачьего полка…».

В рапортах Бакинского полицмейстера А.Избаша содержатся весьма подробные сведения об обнаруженном в домах, из которых производилась стрельба, оружии, что позволяет представить масштабы подготовки армян к августовской резне и степень их оснащения в военном плане. В конце рапорта от 28 августа от руки сделана запись о том, что за время с 20 по 25 августа был убит 121, ранен 81 человек.

Ниже приведены тексты упомянутых документов. Орфография и стиль языка документов сохранены без изменений. В текст внесены только крайне необходимые поправки, не меняющие общего содержания и стиля изложения:

 

[Мы из Мегри]

ДОКУМЕНТ 1

 

Министерство внутренних дел
Бакинский полицмейстер
28 августа 1905 г., № 823
Его Превосходительству господину
Временному Бакинскому Генерал-губернатору
Рапорт

Причина кровавых столкновений проживающих в Баку армян с местными татарами, начавшихся 20 сего августа, в 5 часов пополудни, и не прекратившаяся еще окончательно до сего времени, не представляет минутной вспышки гнева. Это давняя вражда, возникшая на экономической почве и несогласии мнений в отношении политического движения в России.

Печальные события 6-9 февраля сего года людьми известного направления объяснялись тонкой внутренней политикой высших административных учреждений; лживость этих объяснений настолько очевидна, что не требует особых доказательств.

Всем известно, что на Кавказе давно уже существует армянский революционный комитет, руководящий движением с сепаративными целями, армянского народа, главным образом, интеллигентной части его и рабочих; он выпускает свои противоправительственные прокламации, в коих, помимо порицания действий правительства, приглашает все народности Кавказа соединиться воедино для борьбы с правительством; этот же комитет является руководителем противоправительственных демонстраций, забастовок, вооруженных сопротивлений полиции и войскам.

Жертвой подобного движения были многие высокопоставлен-ные административные чины, как-то: Бакинский губернатор князь Накашидзе, Елисаветпольский губернатор статский советник Андреев и многие другие. В действительности, армяне преследуют исключительно свою узконациональную сепаративную идею – самостоятельность армянского народа. Местные мусульмане, однако, не прельщались соблазном обещаний революционных комитетов и остались верными заветам старины и все больше озлоблялись на армян, как на людей, неверных правительству. Известно, что армяне в высшей степени ловкие, предприимчивые, благодаря чему забрали в свои руки большую часть торговли и промышленности, отстранив, таким образом, от этого коренных жителей города – мусульман.

Действительно, большая часть предприятий по добыче нефти и выработке керосина, а также торговли, даже с Персией, находятся в руках армян; они действуют дружно, рука об руку между собой, не допуская других; мусульманам оставалось только завидовать пришельцам-армянам и, вполне естественно, что между этими двумя национальностями существует вражда, основанная, главным образом, на экономической почве.

Насколько нефтяная промышленность находится в зависимости от армян можно судить из того, что Совет Съезда нефтепромышленников, учреждение само по себе чрезвычайно важное и полезное в смысле упорядочения и поднятия этой промышленности, состоит почти исключительно из армян, вершающих судьбы десятков тысяч рабочих и промышленников других наций по своему усмотрению. Считая себя более культурным и богатым народом, армяне свысока и недоброжелательно относятся к мусульманам, а последние прекрасно сознают это.

 

После февральских событий злобное чувство татар к армянам и наоборот настолько усилилось, что ежеминутно можно было ожидать новых столкновений: видно было, что та-тары не верят армянам и наоборот. Нет сомнения, что административные меры временно сдерживали возможное столкновение между ними, но достаточно было малейшего повода, чтобы эти две национальности открыто пошли друг на друга.

Под впечатлением получавшихся в Баку известий о шушинских беспорядках, население, как армянское, так и мусульманское, было в сильно напряженном состоянии. Кроме этого, как одну их главных причин столкновений могу указать на то, что агитаторы различных русских и армянский социальных организаций желали воспользоваться народным бедствием и осуществить давно проектированную всеобщую забастовку на политической почве.

Под влиянием этих агитаций 17 авгу-ста забастовали служащие на Бакинской конно-железной дороге, состоящие преимущественно из армян. Когда требования служащих администрацией конки не были удовлетворены и все служащие были заменены нижними чинами, то забастовавшие, поддерживаемые агита-торами, стали всячески препятствовать движению конки по городу, как-то: переводили стрелки, на рельсах клали камни, петарды и проч. Но когда и эти препятствия были устранены разными соответствующими мерами, то служащие, оставшись не у дел, так как им уже был объявлен расчет, прибегли к стрельбе из оружия по нижним чинам, заменявших их.

Итак, 19 августа, около 5 часов вечера в районе 4-го участка произошла перестрелка между нижними чинами и служащими, обстреливавшими конку. Моментально по городу пронесся слух, что началась «резня». Достаточно было этого, чтобы давно готовое население как армянское, так и татарское стали на ноги, с оружием в руках, в ожидательном положении, что длилось ровно сутки. Как мусульмане, так и армяне ждали удобного момента, который представился лишь 20 августа, в 5 часов вечера, когда на Парапете, возле армянского собора был произведён из какого-то оружия оглушительный выстрел и в то же время в районе 4-го участка, на Телефонной улице началась учащенная стрельба из ружей и револьверов.

По добытым полицией сведениям, ход происшествий представляется в следующем виде:

19 августа, в 10 часов утра, с крыши дома Лалаева, что на Челяевской улице, неизвестно кем была брошена сделанная из клеенчатой бумазеи трубка, наполненная порохом; произошел взрыв и при том настолько сильный, что собрал громадную толпу волнующегося народа всех наций, удалить которых пришлось лишь после настоятельных требований полиции; несчастий с людьми не было. Того же числа, в 9 часов вечера, на Телефонной улице служащим конки ранена лошадь конно-железной дороги.

В тот же вечер, около 8 часов, неизвестный злоумышленник, встретив на Телефонной же улице городового 4-го участка с патрулем из 3-х солдат Дагестанского полка, произвел в них выстрел из револьвера, не причинив никакого вреда, и пустился бежать по Станиславской улице; на последней он встретил казака Хоперского полка и в него выстрелил, но также промахнулся. На выстрелы злоумышленника солдаты ответили тем же, и, по-видимому, ранили его в ногу; он успел, однако, скрыться.

[Мы из Мегри]

20 числа, в 5 часов пополудни, на Парапете, возле армянского собора, неизвестным был произведен оглушительный выстрел, а спустя несколько минут, в районе 4-го полицейского участка с балконов, окон и крыш армяне открыли стрельбу из ружей и револьверов в бывших на улице мусульман, а в более отдаленных частях этого участка они вероломно врывались в квартиры и лавки мусульман и там убивали их, разграбляя имущество.

С этого момента по всему городу с необычайной силой открылась стрельба из ружей и револьверов, причем армяне стреляли почти исключительно из домов с балконов, окон, крыш и ворот. Татары же, группируясь по несколько человек, стреляли в случайно проходивших по улицам армян и в дома, из коих раздавались выстрелы. Не довольствуясь стрельбой, враждующие стороны стали поджигать дома и грабить лавки и квартиры. Полиция и войска, выбиваясь из сил, вели борьбу днем и ночью с целью прекращения беспорядков, нередки были случаи вооруженного столкновения с полицией и войсками.

Так, 22 числа, когда 3-я сотня Лабинского полка и взвод 6-й батареи, квартирующие близ пожарной команды, выехали в крепость, ввиду ожидавшегося повторения затихших было беспорядков, армяне из соседних домов: Аджи Багвинова, Минаса Ованесова, Ага Бала Керимова, Якова Александровича Мансветова, из духана в доме Калустова, вдовы Волгиной, Волоханова и Наджаф Кули открыли (это было около 9 часов вечера) сильный ружейный и револьверный огонь по парку 6-й батареи и помещению 3-й сотни Лабинского полка, где оставались лишь 18 казаков и несколько артиллерийских солдат, которые, в свою очередь, стали стрелять в вышеозначенные дома.

В момент выхода артиллерийских офицеров из находящейся там же их квартиры в них были направлены выстрелы армян, главным образом, из дома Якова Мансветова, не причинившие, однако, офицерам вреда, но зато были расстре-ляны окна и крыши квартиры батарейного командира. Около 10 часов вечера, по получению сведений об этой перестрелке, я совместно с командиром 3-й сотни и казаками прибыл к месту происшествия, но перестрелка уже стихла; были тотчас же окружены казаками дома Багвинова и Минаса Ованесова. На оклик мой и некоторых казаков с верхнего этажа дома Багвинова открыли частый огонь по нас, но они вскоре принуждены были замолчать, так как казаки в свою очередь открыли по армянам огонь. При осмотре домов оказалось, что все стрелявшие скрылись через окна и крыши соседних домов. Найдено 2 револьвера, 6 кинжалов, 100 патронов, гильзы от 3-х линейных винтовок, кистень и артиллерийская шашка.

Того же числа чинами 3-го полицейского участка задержаны: житель города Багирлы Леонид Давидович Хунцария, стрелявший в городового Кузякина, знак № 116, и патрульных солдат Сорокина и Антидзе; жители Дагестанской области Али Рамазан оглы, Абдул Гамза оглы, Мехти Магеррам оглы и Мамед Мамед оглы, стрелявшие в патруль 7-й роты Эриванского полка Фисенко, Саватина и Стрелкова; житель города Тифлиса Мкртыч Лазарев, подстрекавший патруль 5-й роты Эриванского полка к грабежу магазинов; житель города Елисаветполя Михаил Ованесович Маниянц, заподозренный в ношении бомбы. Кроме того, задержано 25 армян и 4 мусульманина, стрелявших из револьверов. Дело о всех этих лицах передано следственной власти.

В 4-м полицейском участке задержано на месте преступления 18 армян, грабивших татарские лавки: виновные переданы следственной власти. Зарегистрировано также 18 армянских домов, из коих с особой интенсивностью производилась стрельба в проходивших мусульман: 1) дом армянской церковной богадельни, 2) Осипова, 3) Межлумова, 4) Егисезарова, 5) Авакова, 6) Маилова, 7) Подваканова, 8) Ашумова, 9) Антонова, 10) Тагиева, 11) Гедакова, 12) Асадуллаева, 13) Адамова, 14) Парсегова, 15) Лазарева, 16) Микаелова, 17) Егиазарова и 18) Антонова; из дома армянской церковной богадельни и Микаелова стреляли даже в полицию и в военные патрули.

В доме Геодакова (№11) унтер-офицером Дагестанского полка Ткаченко совместно с другими солдатами задержано 47 армян, стрелявших из окон, балконов; при обыске найдено несколько ружей системы «Бердана», револьверов и много патронов; в домах Вартапетова и Мамед Ага Расулбекова также задержано 14 армян, стрелявших в окна и при обыске найдены ружья, револьверы и патроны; из дома Багирова, что на Красноводской улице, произведён выстрел в проходивших околоточных надзирателей 3-го участка Саканделидзе, Нерушенко и Нарежного; установить личность стрелявшего и задержать его не удалось.

Из дома Адамова, по Меркурьевской улице, с балкона стреляли в сторожа Портового Управления Савелия Мохнаткина, но промахнулись; из ворот магазина бр. Саркисовых, Мирзаянца и Барутчева и портерной «Сасун», помещавшихся в том же доме, производилась сильная стрельба, как и из магазина Авшарова, находящегося против дома Адамова. Близ почтовой конторы между нижними чинами и армянами произошла перестрелка, вызванная последними по тому случаю, что солдаты хотели тушить горящие дрова Садыхова, Лютфалиева и др., зажженные ими во время этой перестрелки. Убито трое армян, один грузин и ранен один армянин, задержано шесть стрелявших армян, два поджигавших и три грабивших вещи в персидской лавке. Дело передано следственной власти.

На Большой Морской улице задержан стрелявший армянин с револьвером в руках; он предложил городовому Сидору Кирюшкину в дар 10 рублей за то, чтобы отпустить его, но он не соблазнился деньгами и доставил в участок как армянина, так и врученные ему 10 рублей.

В доме Маилова, по Набережной Императора Александра II полицией задержаны за стрельбу Томас Осипович Томасов, Агабек Паронянц, Гарегин Давидов оглы и Матвей Ога-незович Назаров, а в доме Арамянца – Аветис Саркисович Петросов и Маркар Степанович Гандахсазов; все эти лица заключены в тюрьму. На Кубинской улице мусульманами сожжен дом околоточного надзирателя Маркарова, в его отсутствие. По заявлению Маркарова, еще до пожара дом был разграблен татарами и при этом похищено 600 рублей городских денег (он производит взыскания городских денег). Убытки определяет в 15000 рублей.

На углу 1-й Параллельной и Шахской улиц, между находившейся в заставе 7-й роты Сальянского полка и мусульманами произошла перестрелка, во время которой ранены ефрейтор Мордко Беленский, контужен рядовой Исай Лукьяненко и убит случайно проходивший дворянин Александр Полубояринов, служивший писцом в 3-м полицейском участке. На Спасской улице найден убитым пулей в грудь околоточный надзиратель Тлашидзе, с которого была снята верхняя одежда; по-видимому, они привезен сюда из другого места.

[Мы из Мегри]

В ночь на 27 число обход, состоящий из временно исполняющего дела помощника пристава Степанова, околоточных надзирателей Герасимчика и Дзидзигури, городового Кузнецова и нижних чинов 6-й роты Эриванского полка унтер-офицера Антона Малонашвили, рядовых Самсона Филария, Сергея Воголадзе и Сальянского полка Антона Веденского и Моисея Башкирова, подходя к дому Шахвердова, по Сураханской улице, встречен с северной стороны выстрелами с крыш и окон ближних домов, почему обход, обстреливаясь, отошел от этого места, заметив отличавшийся усиленной стрельбой дом Алиева. Одновременно с сим с северной стороны произведено залпами в помещение 3-го полицейского участка до 100 выстрелов; находившийся при участке обход от 6-й же роты Эриванского полка ответил тем же. В проходивший по Балаханской улице обход нижних чинов произведено несколько выстрелов.

Приблизительно через час после стрельбы из дома Алиева и соседних домов в обход-ных нижних чинов и полицию прибыла рота солдат с начальником гарнизона, полковником Вальтером во главе и орудием, из коего был обстрелян дом Алиева; убит племянник домовладельца Салман Алиева, сгоревший вместе с домом. На углу Армянской и Балаханской улиц в обход от Сальянского полка стреляли с восточной стороны Армянской улицы; обход ответил тем же; перестрелка очень скоро прекратилась. На углу Карантинной и Большой Морской околоточные надзиратели 3-го участка Нерушенко и Дзидзигури заметили небольшую толпу армян; поравнявшись с армянами, один из них выделился и, обращаясь к Дзидзигури, сказал: «А мы вам покажем», а Нерушенко сказал: «А вам тоже». Задержать его не удалось.

На Телефонной улице в бакалейную лавку Джафара Мир Баба оглы забрались, сломав замок, два армянина с целью грабежа; заметив, что к лавке подходит помощник пристава Лазарев с обходными солдатами, злоумышленники стали в них стрелять из револьверов, но одного из них удалось задержать, а другой успел скрыться. Задержанный оказался Артемом Симонянцем. Дело передано следователю.

Урядником 1-й сотни Лабинского полка Аленовым с чинами полиции 4-го участка задержан армянин Николай Григорьевич Акопов, покушавшийся со своими товарищами ограбить вещи Ахмеда Багирова, везущего их на арбе из Балаханов. Задержан полицией армянин Месрай Саркисов, покушавшийся ограбить лавку перса Ахундова.

Из дома бр. Филипосянц, по Карантинной улице, с самого возникновения беспорядков производилась армянами стрельба из ружей и револьверов в прохожих мусульман, полицию и воинских чинов и, несмотря на принимавшиеся меры, прекратить таковую не удалось. Тогда к дому этому доставлено было орудие, сделано три выстрела, коими попорчены стены и разрушена часть крыши, после чего стрельба прекратилась и более не повторялась. Стре-лявших на улице армян полицией и воинскими чинами задержано 7 человек: 1) Хачатур Крикорович Терунец, 2) Владимир Харитонович Патакон, 3) Саркис Погосович Агамалов, 4) Макар Манукович Балаянц, 5) Кеворк Авакович Оганезов, 6) Хуршид Хачатурович Арутюнов и 7) Дурмыш Мирзабекович Осипов.

На углу Большой Морской и Меркурьевской улиц задержан с револьвером в руках си-стемы «Смит и Вессон» персидско-подданный Мешади Усейн Ага оглы, имеющий в Баку собственный дом, бежавший по направлению к пристани Восточного пароходного общества. По его заявлению, он спасался от выстрелов, производившихся вокруг. Задержан также с револьвером в руках житель города Нухи Леон Степанов и житель города Шуши Владимир Гаргатов. Разрешения на право ношения оружия никто из них не имеет.

Начальником Торгового порта, капитаном 2-го ранга Михайловым были замечены 25 числа в море две лодки с людьми, направлявшиеся в город со стороны Зыха; подойдя к лодкам на баркасе он хотел взять их на буксир, но мусульмане, сидевшие в лодках, стали угрожать оружием, после чего капитан Михайлов с помощью матросов с транспорта «Аракс» задержали всех мусульман – 40 человек. Почти все они хорошо были вооружены. Оружие отобрано.

Из дома Багирова, по Красноводской улице, 25 числа армяне стреляли в военный патруль. Дом был обстрелян последним. Того же числа из домов Адамова и Татосова стреляли во временно исполняющего делами помощника полицмейстера, губернского секретаря Гречкина и околоточных надзирателей Нерушенко, Саканделидзе и Дзидзигури, производивших осмотр дома первого. Дома обстреляны были войсками.

27 числа полицией осмотрены в доме №10, по Татарской улице, квартиры шушинских жителей: Григория Абрамовича Айрапетова, Вагана Минахорова и Шахназара Саркисовича Шахназарова. У первых двух найдены по револьверу системы «Маузер» и системы «Смит и Вессон», а у последнего 10 ящиков шрифта на русском и армянском языках. Шахназаров представил свидетельство бывшего губернатора, генерал-лейтенанта Одинцова на право приобретения шрифта. Составленный по сему делу протокол со шрифтом препровожден в Бакинское Губернское Жандармское Управление 21 августа, около 4 часов утра, ранен выстрелом из огнестрельного оружия в левую руку выше локтя пристав 3-го участка князь Нижерадзе.

При этом докладываю, что лично я, будучи в сопровождении 2-3 казаков Лабинского полка, подвергся обстреливанию со стороны злоумышленников 4 раза: 1) 22 августа около 12 часов ночи на углу Вокзальной и Торговой улиц при возвращении после перестрелки со злоумышленниками, обстреливавшими казармы 3-й сотни Лабинского полка и двор батареи, причем пуля злоумышленника обожгла седло моей лошади; 2) 24 августа около 6 часов вечера после навещания мною раненого пристава кн. Нижерадзе, около 3-го полицейского участка; 3) 25 августа около 9 часов вечера на Николаевской улице около дома Арутчева, когда я отправлялся в Чемберекенд для предупреждения якобы готовившегося там поджога дома Пирбудагова; 4) 26 августа около 1 часа ночи при ночном объезде города на Телефонной улице. Благодаря лишь случайностям, а также отсутствия освещения на улицах, направленные в меня и в сопровождавших казаков, выстрелы не попадали.

Об изложенном имею честь донести Вашему Превосходительству.

ДОКУМЕНТ 2

Министерство внутренних дел
Бакинский полицмейстер
31 августа 1905 г., № 821
Его Превосходительству господину
Временному Бакинскому Генерал-губернатору
Рапорт

Представляя при сем в дополнение к рапорту от 28 сего августа за № 823, ведомость о происшествиях в городе с 27 по 31 августа, имею честь донести Вашему Превосходительству, что 27 числа из дома Елисаветы Исаковны Акоповой, по Магазинной улице, стреляли в проходящих мусульман, чему был свидетель капитан Дагестанского полка Фомин и др., ранен один мусульманин, неизвестно куда скрывшийся; установить его личность не удалось.

При осмотре комнаты этого дома, из которой имеется ход на балкон, в ней был обнаружен житель села Игдырь Сурмалинского уезда Эриванской губернии Кеган Мурадович Рштуни, совершенно отрицавший стрельбу из дома, как и владелица его Акопова. Из числа стрелявших армян и носивших оружие полицией задержано в районе 4-го полицейского участка 61 человек, которые помещены в арестный дом, на основании 257 ст. Уст. Угол. Суд., впредь до особых распоряжений.

Ввиду сделанного заявления служащим в управлении торгового флота Мохнаткиным о том, что из дома Адамова, по Меркурьевской улице, в него произведен был выстрел и что таковые производились также из ворот того же дома, полицией осмотрена, по указанию Мохнаткина, квартира, из которой раздался в него выстрел, оказавшаяся принадлежащей присяжному поверенному Тер-Осипову. В ней найдено несколько армян, но оружия не обнаружено. Во дворницкой этого дома, где было несколько посторонних армян, у дворника, жителя села Мазры Зангезурского уезда Погоса Александровича Петросяна под постелью найдены два патронташа с 18 обоймами к 3-х линейным винтовкам с 87 патронами, большой кинжал и бейбут; по заявлению этих армян, предметы эти не их и им неизвестно кому принадлежат. Из предъявленных Мохнаткину вышеозначенных лиц он никого не признал за стрелявшего в него.

Произведен также обыск ротмистром Бакинского Губернского Жандармского Управления в присутствии пристава 1-го участка Уланова и подпоручика Сальянского полка Тайсман оглы в жилых помещениях и подвалах дома Амбарцума Меликова, на Набережной, но никакого огнестрельного оружия и припасов к нему не обнаружено, кроме одного револьвера у шушинского жителя Татоса Осиповича Томасова. Осмотр квартиры Меликова отложен до приезда из Тифлиса управляющего домом Калантарова; установлена военная охрана квартиры.

В ночь на 31 августа армяне покушались на грабеж лавки персидско-подданного Мамед Рзы Рагимова, на 2-й Канитапинской улице, но вовремя были замечены штабс-капитаном Фоминым с обходными солдатами. Один из грабителей Хачатур Мелконович Агаджанянц задержан. При обыске названным штабс-капитаном Фоминым в доме Тер-Карапетова на крыше такового найдены 2 револьвера казенного образца и мешок с патронами; внутри дома – у Оганянца, Арутюнова, Туманянца, Бабаева, Мартиросова и Костанянца найдены и отобраны заряженные револьверы, а также найдено у двух армянок по револьверу с патронташами и много патронов в разных местах квартиры.

По указанию разъездных казаков, поручиком Самурского полка Хосровяном и приставом 5-го участка Прокоповичем произведен обыск на заводах Тараева и Саруханова, в коих найдено: три казенные винтовки и к ним патроны, несколько револьверов и два ружья систе-мы «Бердана». Задержаны, впредь до особых распоряжений: управляющий заводом Хачатур Гаврилович Тер-Петросов, Аветис Каспарович Айвазянц, Ованес Степанович Апресов, Аршак Сулейманович Осипов и Мосес Александрович Петросянц.

По материалам вестника Национальной Академии Наук Азербайджана