Velma Kelly Опубликовано: 7 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 1. Я всматриваюсь в старые фотографии, пытаясь вспомнить, почувствовать и пережить заново ушедшее, далекое, а потому кажущееся нереальным... Вот мне шестнадцать. Упрямая челка на лоб? Так кажется пелось в какой-то песенке, и у меня на фотографии длинные прямые волосы, челка до бровей и никакого намека на улыбку – чего зря зубы скалить, из школы почти выперли, шансов поступить в институт нет и в помине. Я стою у стены в узких синих джинсах и ковбойке, в руке сигарета – тогда это казалось очень «крутым»... Помню, как мы – я и Эля – прятались в школьном туалете, задыхаясь от невозможной вони, боясь прикоснуться к облеванным изжелта-желтым стенам, но с заветной пачкой Собрания. Почему-то именно эти сигареты казались нам чем-то шикарным, непременным атрибутом фам фаталь, мы собирали карманные деньги, копили всю неделю и в понедельник шли к киоску покупать. В пачке было двадцать штук, каждой из нас по одной на целую неделю, и НЗ – 6 сигарет, рассчитанные на скандалы с родителями, двойку в аттестате, расставание с очередным дружком и прочие неприятности, которые со всеми случаются в шестнадцать лет. Именно эти шесть штук я выкурила разом, когда узнала, что мать потеряла все деньги, собранные за долгие годы работы в суде – не много, не мало пятьдесят штук баксов... Деньги собранные на новую однокомнатную квартиру в спальном районе, на поездку в Испанию после выпускных экзаменов, на взятку приемной комиссии университета, исчезли словно их и не было. Мать как раз только-только уволилась, решила пожить в свое удовольствие, отдохнуть, и вложила сбережения (и почему все, а не половину? До сих пор мучаюсь этим вопросом) в какое-то дело, даже успела получить проценты за первые пару месяцев, а потом... Потом партнер по бизнесу, кстати, старый знакомый, еще с аспирантуры, внезапно исчез, испарился со всеми деньгами и документацией, прихватив вдобавок ее паспорт... Ну, этот вопрос мы уладили быстро, благо знакомства остались , оформили как утерянный и все дела... Сначала мы свято верили во всемогущество правоохранительных органов, писали письма во все инстанции, начиная с президентского аппарата и заканчивая интерполом, или наоброт начиная с интерпола и заканчивая аппаратом... Но результат был одним и тем же, точнее его, результата, не было совсем... Я выкуривала всю пачку разом и покупала новую, я пила крепкий заварной кофе, я заламывала руки перед зеркалом, но... ни капельки не ощущала себя несчастной, более того, случившееся еще больше стимулировало меня на поиски приключений, новых увлечений и неминуемых разочарований. Мама вскоре смирилась, теперь она заняла денег у родственников и надеялась устроить меня в частный ВУЗ, на заочное отделение, потому что со второго курса я обязательно должна была найти работу, начать карьеру и спасти нас от долговой ямы. Порой мне нравилась эта затея, я четко видела себя – в узком брючном костюме, да так, чтоб пиджак прямо на бюстгалтер, на высоченных шпильках, в дорогущих очках и, конечно же, отдающей распоряжения заискивающе-почтительной секретарше. Но я прекрасно понимала – в институт, пусть даже частный, меня не примут, хотя бы по причине того, что из школы с такими оценками не выпустят ни за что. Сказать, что меня это огорчало значило бы соврать, мне было откровенно по... , в смысле, до лампочки. Джек появился... Хотя, нет, что это я... Он не появился вовсе, это же я его нашла. По телефонному номеру, записанному на обложке тетради по химии, накаляканному какой-то девятиклассницей-сопливкой, мол, это «та-а-акой парень, та-а-а-акой!»... Вообще-то, если честно, там было записано три номера, и по всем трем я позвонила, первый абонент показался мне занудой, второй хамом, а третий... Третим был Джек. То есть звали его конечно совсем не так, эту кличку дала ему я, вот всегда всем даю дурацкие прозвища– дурная привычка наверное. На первое свидание они пришли втроем. Три абонента, два просто так, один с розой. А понравился мне второй - тот, что казался хамом, зеленоглазый, с копной густых светло-каштановых волос, высокий, немного сутулый, но чертовски стильно одетый. Он удивленно приподнял бровь и ухмыльнулся, я ахнула – какой импозантный, что поделать, мне было шестнадцать... Джек с первых дней стал называть меня солнышком, зайчонком, малышкой, звездочкой и т.д. и т.п. – я брезгливо морщилась, что за телячие нежности, не то что его обворожительный дружок, этот бы точно властно швырнул на кровать и назвал бы стервой – разве не круто?! Я влюбилась по уши. Ну или просто увлеклась... Это я сейчас понимаю. Все трое, Джек, Снусмумрик и Онегин (клички, данные мной) так или иначе были неравнодушны к моей скромной персоне, и каждый по своему, Джек преданно и самозабвенно, Снусмумрик, разрываясь между мной и Элей, той самой подругой, Онегин, подобно своему циничному прототипу, задумчиво разглядывая и прицениваясь... Какая школа? Какой институт? Мне это было неинтересно. Странно, что я все же получила злостчастный аттестат и, мамиными усилиями, поступила в ВУЗ... Джек. Я была ему по плечо даже на каблуках. Выский, смуглый, наполовину грек, внешне же скорее напоминавший какого-нибудь бедуина из «Алхимика» Коэльо, и я учила его целоваться... Нет, он прекрасно умел это сам, в отличие от меня, кстати. Дело в том, что к шестнадцати годам, перегуляв с половиной одноклассников, я так ни разу и не поцеловалась. Правда удивительно? Причиной, вероятно, было то, что я расставалась с каждым из них буквально через неделю после того, как начинала встречаться. Джек должен был верить в то, что я бывалая обольстительница, женщина-вамп с донжуановским списком в три листа. И он верил... Мы гуляли по раскаленным августовским улочкам, взявшись за руки, сидели допоздна в маленьком кафе на берегу моря, он посвящал мне песни, а я выспрашивала об Онегине... Наступил сентябрь, первые институткие деньки, незнакомцы и незнакомки, чужое серое здание, узкие коридоры, я решилась. Онегин ждал меня в парке у дома, выслушал довольно растерянно и прочел заунывную отповедь... Я ушла в дождь. Как красиво, наверное, это выглядело – удаляющаяся, тонкая, озябшая, я куталась в жакетку и утирала слезы... Казалось, прохожие останавливаются и смотрят мне вслед. Упиваясь своим горем, я не замечала, как мать стала продавать кольца, браслеты, цепочки, чтоб кормить меня и одевать, как она прекратила посещать салоны красоты, чинила стоптанные ботинки, а не выбрасывала, как в былые времена, осунулась и помрачнела... Меня это не касалось. Я просила новые джинсы и получала их, требовала французскую косметику и на следующий же день находила ее в ящике стола. Так прошел первый год учебы в институте. 2. Еще одна фотография. Я – жгучая брюнетка с конским хвостом, сижу в купальнике на песке, в руках «Введение в психоанализ» Фрейда. Здесь мне двадцать. Фотографировал Джек, верный, как Санчо-Пансо... Что угодно, как угодно, любыми ухищрениями, унижаясь и пресмыкаясь, только бы заработать копейку, чтоб не умереть с голода... Мать к тому времени продала машину, бабушкину квартиру, задолжала всем и каждому, а меня устроить на работу так и не смогла. Постепенно деньги закончились, мы жили на скудное пособие и мою редкую выручку от продажи бижутерии, которую я мастерила на пару с Элей. У моей школьной подружки дела шли немногим лучше, уехавший на заработки в Москву отец давно уже не посылал денег, из института ее исключили за неуплату, мать попыталась сдать комнату, но вскоре отказалась от этой идеи – студентки-съемщицы приводили по ночам обкуренных дружков и разводили тараканов. Мы обе вскоре привыкли отказывать себе во всем, лишь одно оставалось неизменным – пачка Собрания раз в неделю, в тишине - зимой у камина, укутавшись в плед, летом на подоконнике с кружкой холодного вишневого компота... Порой случалось и так, что деньги кончались, не у кого было занять, и мы сидели с мамой безвылазно в четырех стенах, доедая карамель и панировочные сухари, допивая остатки заварки. В такие дни я рыдала в голос и проклинала тот день, когда появилась на свет... Больше всего мы боялись... гостей. Нас трясло от одной только мысли, что кто-то придет и увидит, что нам нечего есть, страх перед унижением пересиливал страх перед голодом. Денег не было на проезд в общественном транспорте, да что на проезд - на гигиенические прокладки, дезедорант, шампунь, мыло, туалетную бумагу... Я искала любую работу, хотя... Нет, я вру, не любую. Я не согласилась бы работать продавщицей или официанткой, как бы тяжко не пришлось... Предрассудки, болезненная гордость, необходимо было держать марку, общаться с многочисленными знакомыми, как ни в чем не бывало, лениво соглашаться всего лишь на чашечку кофе в ресторане, будучи голодной со вчерашнего утра. И снова искать работу, обивать пороги, проходить собеседование за собеседованием... Эле в этом смысле было гораздо проще, она блестяще владела компьютером, по-английски изъяснялась почти как по-русски, была умна и крайне приятна в общении. Но и у нее все попытки устроиться в какую-либо из множества фирм, открывавшихся одна за другой, заканчивались ничем. Эля – смуглая шатенка с тонкими восточными чертами, на голову выше меня, ходощавая с острыми коленками и торчащими ключицами, смешливая и неунывающая, талантлтливая почти во всем, за что бы она ни бралась. Она прекрасно готовила, придумывая рецепты сама, и, кажется, ни разу не заглянув в поваренную книгу, она рисовала – в основном карандашные наброски, но было у нее несколько акварелей и работ маслом, на одной из них, моей любимой, была изображена маленькая бухта где-то в Средизмноморье, сонное хмурое море, рассвет, хищные чайки и маленький мальчик, лет семи, задумчиво глядящий вдаль... Эля писала рассказы, длинные, неправдоподобные истории с глупым, но интересным концом, удивительно красиво пела низким, чуть хриплым голосом, чаще всего «Отвори потихоньку калитку» или надоевший, но преобретавший новое звучание в ее исполнении, саундтрэк к набившему оскомину «Титанику». Казалось, она умела все, в отличие от меня – ленивицы и прохиндейки, была лучшей ученицей, медалисткой, любимицей учителей в школе и институте. Мне часто ставили ее в пример, и я очень злилась на это. Эля... Прекрасно танцевавшая под какие-то дикие негритянские вопли, которые она неосторожно называла музыкой. Эля... Любительница фильмов Тарантино и песен Вечно Молодого Элвиса, чаще других слушалась «Hound dog», она была к тому же актрисой – под эту песню Эля надевала широкую юбку, белые носочки и плоские туфли-лодочки, убирала волосы маленькой шелковой косынкой и преображалась в девушку из пятидесятых. Я пыталась подражать, но ничего не получалось... «У тебя другие часы,» - улыбалась подруга, - «Ты дитя шестидесятых-начала семидесятых, типичная хиппи, посмотри – ты же всегда в неизменных тесных потертых джинсах и ковбойке, твоя челка и прямые волосы до поясницы, ... Ты – дитя цветов!» Love me tender, Love me true, All my dreams fulfill… Элвис нашептывал ей приторные признания, Эля курила Собрание и писала очередной рассказ... А я думала о хиппи, об этих странных юношах и девушках, одетых в нарочито старую и рваную одежду, избравших своим гимном музыку Битлз, беспечных прожигателях жизни, мирных и мечтательных... Что стало с ними потом? Не умерли же они все разом... Неужели они стали обычными – почтенными и респектабельными господами с Уолл Стрит?! После того как Элька назвала меня «дитем цветов», я достала старый пластинки «Doors» и Хендрикса, я вникла в философию хиппи, в идеи всепоглащающей любви и непримиримого пацифизма... «Люби людей!» - проповедовали хиппи, - «Люби их уже за то, что они есть...» Меня хватило ровно на две недели. Любить «безмолвно, безнадежно» - это явно было не по мне... Кого любить? Пьяного соседа дядю Борю, который избивал жену и маленькую дочь? Нелюдей с соседней улицы, которые изнасиловали мать своего одноклассника, бутылкой в задний проход, с последующим разбиванием ее? Старинного друга семьи, который обобрал нас с матерью?! Простить? Нет, я так не могла, да и не хотела... Никакое я не дитя цветов! А Эля слушала своего Элвиса и собирала фильмы о пятидесятых, она жила двойной жизнью – играла роли в придуманном ею театре, то была обычной современной девчонкой в коротком топе и узкой юбке на бедрах, тусовавшейся на дискотеках, танцевавшей под Jay Z и R. Kelly, то превращалась в какой-то музейный экспонат, мурлыкая под нос « ...Istanbul was Constantinople, now it's Istanbul, not Constantinople... », напялив широкую юбку и соорудив на голове невообразимое нечто. Однажды у нас скупили весь товар – все яркие фенечки (дань детям цветов), бусики, клипсы и яркие огромные кольца, заработанных денег хватало на месяц и можно было прибарахлиться... Мы бродили по магазинам, выбирая сумки и блузки, чувствуя себя неотразимыми и неприлично богатыми. Возвращались, когда уже стемнело, я, как водится, проводила подругу, а потом пошла домой, мы жили на квартал выше... Криков я не слышала. В час ночи зазвонил телефон, звонила ее мама, Элю подкараулили в подъезде какие-то выродки, вырвали сумочку, избили, изнасиловать не успели - на крики примчались соседи... Они уехали в срочном порядке, сдав квартиру первым встречным, распродав анктикварную мебель, и оставив пластинки Элвиса мне... Мы с Джеком стояли на вокзале, я шмыгала носом и нервно жевала жвачку, Эля махала нам из окна удаляющегося поезда... 3. Чернобелая фотография. Мне двадцать четыре. Я в пышном свадебном платье, фате, рядом Онегин... Мы вдруг стали встречаться, к ужасу Джека и Снусмумрика, к недовольному ворчанию моей мамы, ей он категорически не нравился. Мы мало говорили, мало знали, также мало были влюблены друг в друга, но зачем-то решили пожениться... Пока Онегин был просто моим парнем или женихом, я и подумать не могла, что он окажется т а к и м мужем... На следуещее же утро после свадьбы я накинула халат, открыла балконную дверь и... Мой молодой супруг, вскочил с кровати, отшвырнул меня в угол комнаты и запер балкон на ключ. «Нечего выходить!» - сурово проговорил он, - «Приготовь мне завтрак.» «Да что ты себе позволяешь..,» - начала было я, но замолчала, он до хруста сжал моё запястье. «Я сказал,» - чеканил он слова, - «Приготовь мне завтрак.» Я молча повиновалась... Это было непоправимой ошибкой. Он запрещал мне все, что только можно было запретить - запирал на ключ, уходя на работу, не разрешал выходить на балкон, выглядывать из окна, краситься, носить облегающие и короткие вещи, посещать салоны красоты. «А зачем?!» - спрашивал он, -«Мне ты и такой нравишься, для кого прихорашиваешься? Для других мужчин?» Я бы не сказала, что его поведение было вызвано ревностью, повода для нее не было совсем, да и не любил он меня, как и я его... Я искренне удивлялась этому внезапно проявившемуся деспотизму, ведь раньше и намека на такое не было, я носила декольте и мини-юбки, красилась, как хотела. Его чудачество порой доходило до абсурда, к примеру, на пляже он приказал мне, кутаться в полотенце и сбрасывать его только, перед тем, как заходить в воду... Мне не разрешалось ездить к матери, вообще выходить из дома одной, конечно подруг не осталось ни одной. Ко всему Онегин оказался на редкость прижимистым, на просьбу купить новые сапоги, он удивленно констатировал: «Ты же еще старые не сносила!» Теперь трудные времена, когда порой нечего было есть, и мы с Элей мастерили бижутерию, вспоминались мне с улыбкой, оказывается, тогда я была счастлива... Уйти? Не могла по двум причинам, сначала я ждала, что он изменится (распространенное женское заблуждение), потом забеременела... Моя беременность не вызвала у него практически никаких эмоций, хотя, нет, он раздражался, когда меня тошнило, когда я слонялась ночами по квартире, измученная бессоницей, когда у меня понижалось давление или болела спина... Он ворчал и раздражался. Он экономил на врачах, на УЗИ я была лишь однажды, да и то в такой задрипанной клинике, где женщина-врач еще час отпаивала меня водой из под крана, а потом уложила на кушетку, покрытую грязной клеенкой... Ребенок родился мертвым, это была девочка, красивая девочка, крупненькая с темными волосами... Пуповина намоталась вокруг шеи, и она задохнулась. Муж появился в больнице лишь раз, пришел, пожевал губами, наморщил лоб и выразил свои соболезнования. Мне стало смешно и удивительно легко, у меня умер ребенок, моя частичка, моя кровиночка, и вместе с ней умерла я прежняя, точнее я возродилась, исчезло то забитое существо, которое появилось после нашей свадьбы. Мы развелись, и лишь спустя много лет я узнала, кого на самом деле любил мой бывший супруг - Онегин, как я его называла... Они дружили с Джеком с детства, вместе ходили в школу, занимались восточными единоборствами, начали писать музыку, слушали одни и те же пластинки. А потом появилась я. Отныне мое присутствие чувствовалось всюду, фотографии, разговоры обо мне, и даже когда Джек молчал, Онегин понимал о ком он думает. Он скрывал, скрывал своё, казавшееся ненормальным, влечение к лучшему другу, скрывал то, что снимал на ночь не девочек, а мальчиков, скрывал бармена Димочку, с которым коротал вечера в гостиничном номере, визажиста Рашида с тонкими пальцами и кошачей улыбкой, скрывал и прятал это за ширмой, т.е. за мной... Джек ни о чем не подозревал. 4. Яркая фотография, сделанная цифровым фотоаппаратом. Смеющиеся женщина и мужчина, на руках у них чудные карапузы-близнецы, смуглые, надувшие губки мальчуганы. Я получила ее по электронной почте вчера, прочла огромное письмо – теплое, сбивчивое, написанное транслитом, а не кириллицей... Эля, моя Эля. Любительница Элвиса Пресли и группы «Four lads», девушка из того времени, когда носили широкие юбки, крутили хулахуп, танцевали рок-н-рол и не слыхивали о мобильных телефонах, компьютерах и прочей ненужной ерунде, родившаяся в восьмидесятом по ошибке... Моя Эля вышла замуж за прекрасного человека, умного и доброго. Она живет в Брюсселе, пишет свои странные, понятные ей одной истории, умудряется публиковаться в литературных журналах, вызывая недоумение критиков, воспитывает близнецов, похожих на нее и Джека... Джек, мой верный рыцарь. Программист, пишущий на досуге удивительную музыку, что-то из психоделики, наверное, дети цветов оценили бы по достоинству... Джек, спокойный и уравновешенный, почему-то всегда напоминавший мне бедуина. Джек, которого я учила целоваться в старом сквере у дома, запрокинув голову и прикрыв глаза... Джек, которого я отпустила спустя много лет... Он живет в столице Бельгии с любимой женой и сыновьями, работает в представительстве известной компании... Я сижу на диване у торшера, укутавшись в мохеровый плед, курю Собрание с ментолом, перебираю старые фото и слушаю Хендрикса, кажется, я научилась любить людей уже за то, что они есть... Н.О. Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
ANGI Опубликовано: 7 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 Как всегда понравилось Очень хорошо пишите Можно на литературке уже курилку открывать))) Ко Житан курит, кто Собрание....))) Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Velma Kelly Опубликовано: 7 апреля, 2004 Автор Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 спасибо! Заявляю от своего имени (думаю Тота присоединится) - "Курение Вредит Вашему Здоровью! Курение провоцирует появление раковых опухолей!.. Огонька не найдется?" Прикрепляю иллюстрацию Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Velma Kelly Опубликовано: 7 апреля, 2004 Автор Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 ЗЫ: в смысле, к рассказу иллюстрацию Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Белая Ворона Опубликовано: 7 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 У каждой, я думаю, есть свой Джек. Мой чем то походит на вашего, только сейчас он менее счастлив. Хорошо написано. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Нежность Опубликовано: 7 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 (изменено) Человеческая судьба .... Дорога ...повороты... Мы сами строим..всё - собственными руками...и остаемся в итоге - ни с чем... Получила истинное удовольствие....Velma (ничего, что я повторяюсь? ) Изменено 7 апреля, 2004 пользователем Нежность Цитата Все изменяется, ничто не исчезает. Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Sterling Опубликовано: 7 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 7 апреля, 2004 .. стиль, манера писания чтоли .. мне нравиЦЦа. Не знаю, что скрывает шероховатости: по крайней мере я их не замечаю. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Velma Kelly Опубликовано: 8 апреля, 2004 Автор Жалоба Share Опубликовано: 8 апреля, 2004 Всем спасибо. Стерлинг, есть в этой версии пара повторов и несколько пропущенных запятых (я зануда, знаю), на моей страничке на проза.ру - все исправлено, а шероховатости я стараюсь уничтожать - путем суточного редактирования. но тут они есть: зазвонил-звонил, повторы слов в длинных предложениях - это уже чисто филологического толка придирки, но я стараюсь, чтоб и их не было. На "прозе" уже чисто, я ночью закончила редактировать. Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Жизнь прекрасна Опубликовано: 8 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 8 апреля, 2004 читается на одном дыхании..пасиба.. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Змий Опубликовано: 8 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 8 апреля, 2004 Разбиение на абзацы, которые форум не поддерживает - весьма - мешает. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Velma Kelly Опубликовано: 8 апреля, 2004 Автор Жалоба Share Опубликовано: 8 апреля, 2004 Разбиение на абзацы, которые форум не поддерживает - весьма - мешает. как интересно, ведь везде считается, что разбиение на абзацы только облегчает чтение. Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Maestro Опубликовано: 10 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 10 апреля, 2004 Этот рассказ очень понравился... и итальянский сюжет тоже.. мне кажется, многое автобиографично, так? спасибо , что вы тут есть и нас радуете! Цитата Кесарю-кесарево.Богу -богово,а миру-мир! Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Velma Kelly Опубликовано: 10 апреля, 2004 Автор Жалоба Share Опубликовано: 10 апреля, 2004 спасибо, признаюсь честно - автобиографична только первая глава рассказа "Сценарии сновидений", опубликованного здесь же. В остальном... Кхе. На месте моих знакомых я бы устроила автору этих рассказов темную. И "Элвис..." и "Сценарии" - это сплошной коктейль из биографий порядка десяти лиц, я разбила их истории жизни на фрагменты, а потом из лоскутков совершенно разных биографий порой незнакомых друг с другом людей лепила истории жизни своих героев. Хотя, я сама в рассказах тоже мелькаю порой, в качестве очередного лоскутка - к примеру, увлечение пятидесятыми - это я. Но вообще это распространенное заблуждение читателей - раз написано от первого лица, значит правда. Хотя, я рада, что мне удалось Вас убедить в искренности повествования. Цитата Moderato Cantabile Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Feya Опубликовано: 11 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 11 апреля, 2004 хороший стиль... не приторно- женский для автора-женщины. Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
ALIEN Опубликовано: 14 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 14 апреля, 2004 super, ponravilos no zamechu odno v poslednee vremya chto to vse stali pisat s ochen grustnim koncom, konechno eto kak to deistvuet.... no ti vse taki za vremya prochteniya , boleesh za geroev .... Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
ilybo Опубликовано: 19 апреля, 2004 Жалоба Share Опубликовано: 19 апреля, 2004 ляззят эляди Цитата Ссылка на комментарий Поделиться на других сайтах More sharing options...
Recommended Posts
Join the conversation
You can post now and register later. If you have an account, sign in now to post with your account.