От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

Несмотря на то, что транспортный вертолёт Ми-8 может перевозить максимум 24 человека, иногда на одном вертолете эвакуировалось до 70 человек. Для того, чтобы можно было брать больше людей, вертолеты заправлялись минимумом горючего. Всего в операции по эвакуации жителей Кяльбяджарского района было задействовано 13-14 вертолетов Ми-8. В ходе сложнейшей операции силами транспортных вертолетов было эвакуировано более 5 тыс. человек из труднодоступных местностей Кельбаджарского района. За семь дней операции налет каждого из экипажей вертолетов составил от 70 до 100 часов. Полёты проводились в сложных погодных условиях, а с 1-го апреля — непосредственно под огнём противника.

Основная часть населения Кельбаджарского района вышла через высокогорный перевал, который смогли расчистить. Выход из района нескольких десятков тысяч жителей образовал затор в одну сторону на перевалах, которые и так обладали невысокой пропускной способностью, что также не позволяло использовать его для переброски подкрепления.

30 марта 1993 г. к 11:00 обстановка в Кельбаджарском районе стала критической. К государственной границе из Армении в направлении Неркин-Шорджа-Кельбаджар и в направлении Зод-Демирчидам выдвинулись подразделения Вооружённых сил Армении, которые заняли исходные позиции у государственной границы. После артиллерийской подготовки они с использованием бронетехники и живой силы вытеснили азербайджанские пограничные отряды и заняли позиции на государственной границе.

У Азербайджанской армии не было резервов для переброски ни на госграницу, ни для боёв с противником, наступающим со стороны оккупированного Карабаха. Добровольцы обеспечивали эвакуацию мирного населения. К формированию полка приступить не успели. 1-й батальон 701-й МСБр, в очередной раз брошенный в бой, остался в окружении до конца всех боёв. Основные силы 701-й МСБр всё ещё находилась на севере Лачинского района.

Для боёв с противником правительство начало проводить мобилизацию людей в столице, перебрасывая их вертолетами группами в Кельбаджарский район. Группы по 50—80 человек, доставляемые в Кельбаджарский район, сразу отправлялись в бой. Это были солдаты, не умеющие обращаться с оружием, не знающие друг друга в лицо, без командиров, без оружия, без радиостанций. Оружие находилось в ящиках и не было закреплено за ними. Уровень подготовки прибывавших в ходе боевых действий подкреплений, собранных в спешке, был нулевой.

Обстановка не позволяла на месте обучать прибывающих и проводить с ними боевое слаживание. Подкрепление прибывало несформированное, без командного состава. Комбриг выбирал и назначал командиров взводов и отделений под миномётно-артиллерийским огнём противника. Вновь назначенные командиры не имели военных знаний. Эти подразделения под натиском противника несли большие потери, от 80 до 100%. Командир 701-й МСБр полковник А.Ганизаде лично руководил ими в бою, организовывал оборону и вынужден был лично возглавлять все атаки необученных подразделений, так как поставить боевую задачу им было невозможно.

[Мы из Мегри]

30 марта 1993 г. в 13.00 75 новобранцев, прибывших на вертолетах, были доставлены к мосту Гамышлы. Для раздачи оружия, обучения стрельбе, назначения командиров и создания вооруженного отряда — из-за неимения времени — отводилось 15 минут. Все это происходило при беспрерывном наступлении противника и под шквальным артиллерийско-минометным обстрелом.

30 марта 1993 г. непрерывно ухудшающаяся обстановка достигла кризисной точки. На маршруте Лачин-Кюрдгаджи-Туннель-Омар сам туннель подвергался артиллерийскому обстрелу противника, в результате чего маршрут Лачин-Туннель-перевал Омар был блокирован.

Экипажи танка и БМП 1-го батальона, продолжавшие держать под контролем важный участок автомагистрали Агдере-Кельбаджар, проходящий мимо населенного пункта Черекдар, сковывающие маневр противника, были частично уничтожены и находились в тылу противника.

В ночь с 30 на 31 марта 1993 г. подразделения 701-й МСБр, защищавшие северную часть Лачинского района, начали отход по снежным перевалам, через высокогорные хребты Мыхтокян — Зульфугарлы. Из-за отсутствия техники отход осуществлялся в основном пешим порядком. Также необходимо было обеспечить безопасную эвакуацию с северо-запада Лачинского района, мирных жителей. Материальные средства, боеприпасы, вооружение, которые невозможно было эвакуировать, уничтожались.

5-я группировка противника, заметив отход 701 МСБр с северной части Лачинского района в Кельбаджарский район, начала с использованием боевых вертолетов преследование отходящих сил бригады с целью сковать их маневр. В течение нескольких суток подразделения 701-й МСБр, отбивая атаки противника, с севера Лачинского района отходили в Кельбаджарский район.

Подразделения 701-й МСБр находились в непосредственном соприкосновении с противником в Лачинском районе, и, следовательно, вывод их из боя и отход в Кельбаджарский район осуществлялся под огневым воздействием противника, что затрудняло передвижение, занятие выгодных рубежей и подготовку обороны.

Кроме того, к 31 марта 1993 г. в Кельбаджарском районе уже создалось тяжелое положение, грозящее окружением находящихся на его территории подразделений и подразделения бригады, входя в фактически занятый противником район, осуществляли прорыв и выход из окружения.

31 марта в 8 утра у туннеля группа вновь прибывших солдат, оборонявших туннель, передвигаясь к туннелю для занятия более выгодных позиций, вступила в неравный бой, попав под перекрёстный огонь. Все солдаты погибли. Туннель перешёл в руки противника. 31 марта 1993г. противник перешел в атаку в направлении н/п Нерештар-Аггая, Мерджимек. Отряд местной самообороны отступил и впоследствии был привлечен к эвакуации мирного населения.

31 марта в 16:00 к туннелю с вертолетной площадки было доставлено еще 120 новобранцев. Они были разделены на 2 группы и размещены в обороне на высоте Буздух, у н.п. Багырлы и Багырсаглы. 1 апреля 1993 г. из Лачина прибыл 4-й батальон ст. лейтенанта Махира Гулиева (100 человек). Они были размещены на выс. Чичаглы, контролирующей мост Гамышлы.

С 29 марта по 31 марта 1993 г. азербайджанские войска ежедневно контратаковали противника, наступающего на туннель. С 30 по 31 марта 1993 г. контратаковали противника, наступающего на мост Гамышлы. В контратаках хоть и гибли почти все солдаты, но благодаря им противник почти на день останавливал своё продвижение. Эти меры позволяли продолжать эвакуацию мирного населения. Почти все погибшие солдаты оставались лежать там, где их настигла смерть и выносить их не было возможности. Все, кто шли в бой прямо на противника, знали, на что идут.

Армянские подразделения, сконцентрированные на армяно-азербайджанской границе, видели, что захват Кельбаджарского района со стороны Карабаха не удаётся и обороняющиеся ведут бои до последнего солдата. Армянское командование, получив сведения, что основные силы 701-й бригады начали выдвигаться из Лачинского района в Кельбаджарский район, решило нарушить государственную границу и нанести удар со стороны Варденисского района Армении.

[Мы из Мегри]

31 марта 1993 г. Вооруженные силы Армении, без объявления войны, перешли в наступление со стороны Вардениского района Армении и захватили азербайджанские пограничные заставы «Гарагая», «Союдлю», «Кюрдюрду» «Октябрь», «Айрум», «Дикюрд». Обрушив на пограничников артиллерийский огонь, противник атаковал их мотострелковыми батальонами при поддержке танков и БМП.

В первой половине дня на армяно-азербайджанской границе четыре основные пограничные заставы перешли под контроль ВС Армении. Пограничники, неся большие потери, отступили, заняв оборону на подступах к районному центру Кельбаджар. Четыре заставы – «Зейлик», «Агдуздаг», «Йеллиджа» и «Тахта» были захвачены подразделениями противника. Потери пограничников составили 29 человек погибшими. Из-за большого удаления друг от друга заставы не могли помогать друг другу ни огнём, ни силами, ни средствами.

1 апреля 6-я группировка противника захватила все важные пункты на государственной границе и перешла в наступление для занятия тактически важных высот в направлении Неркин-Шорджа-Кельбаджар-Гылынджлы, Зод-Сейидляр-Яншаг. Цель была одна – перекрыть пути маневрирования 701-й МСБр, расчленить и уничтожить ее.

1 апреля подразделения 701-й бригады, двигавшиеся на помощь с севера Лачина, столкнувшись с противником у н/п Алмалы, остановили его продвижение в направлении н/п Зульфугарлы. Артиллерийский дивизион бригады, заняв огневые позиции, обрушил огонь по скоплению живой силы противника в районе туннеля. После окончания боеприпасов орудия, которые невозможно было буксировать, были выведены из строя и сброшены в пропасть. Остальные были выведены через перевал Омар и 3 апреля заняли боевые позиции на Зейлигёль.

Бардинский батальон выдвинулся в направлении границы для поддержки погранотряда. В боях понеся большие потери они отошли в направлении н/п Гамышлы.

Фронт обороны в Кельбаджаре не существовал, были лишь очаги сопротивления на важных узлах дорог, которые стояли насмерть, так как за их спинами из Кельбаджара уходили женщины, дети и старики. При отсутствии в Кельбаджаре сил удержать район от оккупации было невозможно, но можно было удерживать район ещё неделю, если бы не мирное население, которое надо было оборонять, нарушая из-за этого все правила ведения боя.

1 апреля 1993 г. в 14:00 4-й батальон 701-й МСБр в составе 100 человек, совершивший отход из Лачина, достиг узла дорог Кельбаджар-Зод-Омар-Агдере. Необходимо было любой ценой удержать этот дорожный узел с мостом «Гамышлы» до подхода идущих на помощь из Лачина остальных сил бригады, также по нему шла эвакуация населения.

[Мы из Мегри]

Противник с боями рвался в направлении Туннель-Гамышлы, Зод-Гамышлы и Гылынджлы-Гамышлы. Высоту Чичаглы три раза захватывал противник и но азербайджанцам каждый раз удавалось возвращать ее обратно.

Днем 2 апреля 1993 г. одна из разведывательно-диверсионных групп противника в тылу 701-й бригады, на северо-западных склонах устроила засаду на маршруте райцентр Кельбаджар-Гамышлы-Туннель, отрезав оборонявших мост Гамышлы комбрига А.Ганизаде и солдат. Сил для их нейтрализации не было. Армяне, выйдя на фланг, захватили господствующую над мостом высоту Чичекли, атаковали защищавших мост 15 человек и 1 танк БМП. Защитники моста защищали свои позиции до последнего солдата.

2 апреля 1993 г., используя превосходство в живой силе и технике, противник окружил группу солдат под командованием полковника А.Ганизаде, оборонявших высоту Чичаглы и мост Гамышлы. Противник, встретив упорное сопротивление обороняющихся, выдвинул им ультиматум с предложением до 15:00 прекратить сопротивление, сложить оружие и сдаться в плен. В 15:00 завязался бой, в результате которого с командиром бригады полковником А.Ганизаде осталось около 20 человек.

Противник предпринимал неоднократные попытки захватить их в плен. Командир бригады попытался вывести отряд из окружения. Они были вынуждены броситься в горную реку Левчай под шквальным огнём противника. Из реки живым выбрался только командир. Он вплавь прорвался из окружения и, находясь в тылу врага, через сутки, пройдя пешком почти 25 км по горам, смог дойти до н/п Яншак, где встретил двух бойцов Бардинского батальона. Втроем они смогли выйти на перевал Омар.

[Мы из Мегри]

Начальник штаба 701-й МСБр полковник-лейтенант Айдын Шириев 2 апреля по приказу генерал-майора Н.Садыкова спешил на выручку командиру бригады, пытаясь найти его живым или мёртвым. Столкнувшись с противником, он завязал бой с ним, в ходе которого из 25 солдат потеряв 20 человек убитыми и сам получив тяжёлое ранение, был вынесен из боя своими солдатами.

2 апреля 1993 г. президентом Азербайджана Абульфазом Эльчибеем было объявлено чрезвычайное положение в стране.

6-я группировка армянских сил, нарушившая госграницу Азербайджана, и подразделения 1-й, 2-й, 3-й и 4-й группировки от оборонительных районов Карабаха, с боями двигались на встречу друг к другу и 4 апреля перекрыли дорогу Кельбаджар-Гянджа, окружив малочисленные группы обороняющихся. 3 апреля 1993 г. противник вышел на перевал Омар и занял дорогу Кельбаджар-Гянджа. В результате этих боев линия соприкосновения отошла по гряде гор Муровдагского хребта.

4 апреля 1993 г., Кельбаджарский район был полностью оккупирован Арменией. 5 апреля 1993 г. последние огневые точки оборонявшихся, зажатые в районном центре Кельбаджар, были подавлены.

2-й батальон численностью около 150 солдат и находящийся при нем оперативный отдел штаба 701-й МСБр, двигавшиеся из глубокого окружения из Лачинского района, только 5 апреля вошли в занятый противником Кельбаджар. С боями двигаясь в направлении горной цепи Муровдаг в Дашкесанский район Азербайджана, они были вынуждены предавать погибших солдат земле прямо в ходе боёв. 5 апреля 1993г. вывод 701-й МСБр из Лачинского района в Кельбаджарский район, был закончен.

Личный состав пограничных застав «Зяйлик» и «Йеллиджа» на границе с Арменией только 7-го апреля оставил заставы и начал прорываться из окружения в Дашкесанский район.

Оставшийся в Кельбаджарском районе 1-й батальон с личным составом в 20 человек в течение 15 дней выходил из окружения, двигаясь в направлении Чарекдар-Гетаван-Агдаря по захваченным противником территориям.

5 апреля перед МО Азербайджана встала задача отбить у армянских войск перевал Омар, т.к. противник стал подтягивать на него реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град», из которых было возможно нанесение ударов по Гяндже. Кроме того, нахождение перевала Омар под контролем противника создавало условия для наступления противника в направлении Гянджи.

Вечером 5 апреля 1993 г. 100 солдат 701-й бригады, вышедших из окружения, были построены и комбриг предложил выйти из строя добровольцам. Все до единого сделали шаг вперёд и в полночь они во главе с полковником А.Ганизаде выдвинулись к перевалу Омар. Во время боя за перевал Омар 26 солдат погибли и около 10 человек было ранено. К 3.00 ночи перевал был отбит у армян. Таким образом был возвращён контроль над стратегически важным перевалом Омар. Противник, неоднократно применяя артиллерию, пытался выбить обороняющихся с целью вернуть перевал под свой контроль, но безуспешно. 7 апреля к перевалу Омар стали доставлять подкрепление из солдат 709-й ОМСБр.Причины быстрой оккупации огромной территории Азербайджана — Кельбаджарского района и северной части Лачинского района в 1993 году долгое время вызывали много вопросов.

[Мы из Мегри]

Впоследствии руководство Азербайджана объясняло поражение в Кельбаджаре следующими причинами: нехватка офицеров среднего звена, слабая боевая подготовка войск.

По происшествии времени можно констатировать, что основной причиной оккупации Кельбаджарского района был  просчет, допущенный руководством Азербайджана. Оно напрочь исключало возможность наступления армянских войск с территории Армении на Кельбаджарский район, находящийся за пределами Карабаха, т. к. считало, что в случае захвата армянами Кельбаджарского района они станут в глазах мирового сообщества агрессорами и во избежание дипломатических проблем они никогда не станут переносить боевые действия за пределы Нагорного Карабаха.

Как показали дальнейшие события, такая оценка была глубоко ошибочной. Из-за данного политического просчета руководства Азербайджана Министерством обороны было принято неправильное решение по обороне. После перекрытия дороги Кельбаджар-Агдере никаких действенных мер по созданию обороны района не было предпринято.

Лишь в конце марта 1993 года, после неоднократных обращений командира 701-й бригады, в район была отправлена оперативная группа Минобороны в составе 5 офицеров и принято решение о создании горно-стрелкового полка в Кельбаджаре. Приказ о создании горно-стрелкового полка так и остался на бумаге, времени на его создание противник не предоставил.

Войскового прикрытия государственной границы Кельбаджарского района с Арменией у Азербайджана не существовало. Пограничные заставы не могли вести общевойсковой бой вследствие отсутствия у них боевых порядков, в результате их удалённости друг от друга на расстоянии 10 км на протяжённости 110-километровой границ.

Для прикрытия государственной границы необходимо было разместить минимум 2 бригады. Был отдан запоздалый приказ вывести остатки 701-й бригады с севера Лачинского района для обороны Кельбаджара. Бригада только в начале апреля с боями вошла в захваченный Кельбаджарский район и совершала прорыв из окружения в Дашкесанский район.

Вследствие этих причин захват противником Кельбаджарского района был предрешен заранее. Отрезанная от основных сил азербайджанской армии, 701-я бригада вела оборонительные бои на немыслимо огромной территории, между горных цепей Гарабах яйласы, Мыхтокян и Муровдагским хребтом. Оборонительные бои велись в двух разных направлениях и разных районах, на удалении более 60-80 км друг от друга и в окружении, что существенно снизило ее боевые возможности.

Несмотря на это, бригада и приданные ей подразделения, ведя бои на нескольких направлениях с превосходящими силами противника, сохранила управление, маневренность и боевую способность, обеспечила эвакуацию мирного населения из Лачинского и Кельбаджарского районов и сумела совершить прорыв из окружения, а после выхода из окружения возвратить перевал Омар.

Захват Кельбаджарского района стал переломным моментом в истории Первой Карабахской войны. Он имел важные военно-политические последствия. Захват показал, что противник приступил к оккупации территорий Азербайджана, расположенных за территорией Нагорного Карабаха.

Офицеры и солдаты Азербайджанской Армии, ведя неравные бои с противником, в разы превышающих их по численности, сознательно стояли насмерть, спасая женщин, детей и стариков, эвакуирующихся из зоны боёв. Они спасли жизни более 50 тысяч населения ценой своих жизней. Несколько сотен азербайджанских солдат погибло в этих боях в течение 10 суток.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

Политика Великобритании в конфликте между Арменией и Азербайджаном в 1918-1919 гг.

 

И.Нифталиев

Первое кратковременное присутствие английских войск на Южном Кавказе, в том числе в Северном Азербайджане в августе –сентябре 1918 года, завершилось поспешным их отступлением в Северный Иран в условиях предвидения неминуемого захвата Баку наступающими на город азербайджано-турецкими войсками.

Однако данное отсутствие продолжалось не долго. После поражения Османской Турции в Первой Мировой войне и вывода турецких войск с территории Азербайджана, английские войска 17 ноября 1918 года вновь вошли в Баку уже под командованием генерала В.Томсона.

В своем обращении к населению, опубликованной несколько дней спустя после прибытия английских войск в Баку, генерал Томсон довольно четко определил задачу союзнических держав. Настойчиво повторяя о принадлежности Кавказа к территории России, союзники и, прежде всего, Великобритания, поначалу механически отметали вопрос о признании независимости южнокавказских республик.

В последующем, взаимоотношения британских оккупационных властей с основными политическими силами, действовавшими в этот период на Кавказе, а именно: с правительствами южнокавказских республик и командованием вооруженных сил Юга России во главе с генералом Антоном Деникиным, были необычайно сложные. С одной стороны английское командование поддерживала генерала Деникина и молодые республики для предотвращения проникновения Красной Армии в регион.

 

С другой стороны, попытки генерала Деникина восстановить Россию в границах 1914 года вступали в противоречия с планами, прежде всего, правительств Азербайджана и Грузии сохранить свою независимость. Поэтому, с одной стороны, Великобритания посредством формальных деклараций признавала право на существование новых государств, но, с другой, вынуждена была поддерживать в борьбе с большевистской Россией силы генерала Деникина, который не скрывал свое враждебное отношение к молодым государствам региона и стремление восстановить прежние границы империи.

С целью предотвращения возможности нарушения армией Деникина границ Грузии и Азербайджана, английскому командованию пришлось несколько раз проводить между ними демаркационную линию.

В дальнейшем, по мере погружения в проблемы региона, англичане выяснили, что здесь сложились правительства, которые требовали признания своих государств вне зависимости от судьбы России. Будучи осторожными в обещаниях признания, они, тем не менее, считали целесообразным поддерживать сами правительства, так как это позволяло обеспечить хоть какой-то порядок в регионе. В этом противоречивом положении англичане также пытались выступить в роли третейского судьи для разрешения территориальных конфликтов между республиками.

 

Данные конфликты вынуждали англичан постоянно вмешиваться в них, посылая свои войска в те или иные горячие точки для усмирения сторон. При этом критерии или политические соображения, которыми руководствовались британские военные власти, оказывая поддержку той или иной из конфликтующих сторон, были самые различные.

Однако во всех случаях британское командование неизменно руководствовалось политической целесообразностью. Было ясно, что у английского командования не имелось готовых рецептов по решению территориальных противоречий между государствами, поэтому приходилось вырабатывать их на ходу, исходя из складывающейся в регионе военно-политической конъектуры.

При этом главным основополагающим принципом был не поиск и наказание виновных, а умиротворение конфликтующих сторон, недопущения перерастания территориальных противоречий в крупномасштабные военные действия. Поскольку подобный ход событий мог отвлечь внимание от создания единого блока против большевистской экспансии.

Таким образом, поддерживая независимые республики Южного Кавказа и антибольшевистские силы Деникина, английское командование, прежде всего, преследовало цель создать прочный барьер против возможности проникновения большевизма в ближневосточные сферы интересов Великобритании.

 

Территориальные претензии новообразованных государств Южного Кавказа отличались максимализмом, и тех, кто их представлял, мало беспокоили такие объективные реальности, как география, этническое распределение населения или международная политика.

В условиях исторически сложившегося «чересполосного» смешанного расселения на Южном Кавказе разных народов, попытки сторон решать вопросы размежевания территорий посредством неоднократных переговоров, терпели неудачу. Оставался лишь насильственный путь проведения границ, которому все чаще стали отдавать предпочтение враждующие стороны.

Армяне, в ответ на поддержку, оказанную ими союзникам в ходе Первой мировой войны, просили предоставить им возможность создать крупное государство. Границы этой «Великой Армении» на западе должны были охватить семь провинций Восточной Анатолии, всю Иреванскую губернию, южные районы Тифлисской губернии, а также Зангезур, Карабах и нагорную часть Газахского уезда Елизаветпольской губернии. Эти границы основывались, прежде всего, на стратегических предпосылках, поскольку достаточно было взглянуть на этническую карту этих регионов, чтобы заметить, что в таком государстве армяне составили бы меньшинство населения.

[Мы из Мегри]

Для разрешения армяно-азербайджанского территориального конфликта вокруг Карабаха и Зангезура английское командование выбрала модель территориального обособления зоны конфликта путем создания здесь особой администрации — Карабахского генерал-губернаторства под юрисдикцией Азербайджана.

С этого момента название Карабах вновь приобрело значение политико-административной единицы, которого он лишился после ликвидации ханства в 1822 году. Контроль над губернаторством англичане осуществляли через своего военного представителя, входившего в руководство администрации с правом решающего голоса. Губернатором Карабаха и Зангезура в январе 1919 года был назначен доктор Хосров бек Султанов. Однако армянская сторона была крайне недовольна подобным решением и считала, что, если нельзя передать управление Карабахом и Зангезуром Армении, то надо учредить здесь английское генерал- губернаторство, не подчиненное ни одной из претендующих сторон.

 

Во время своей поездки в Иреван в конце марта 1919 года и встречи с премьер-министром Армении А.Хатисовым, генерал В.Томсон, объясняя решение английского командования о создании генерал-губернаторства именно под патронажем Азербайджана, отметил, что для него вопрос о Карабахе стоит в зависимости от обеспечения питанием беженцев и необходимости обезопасить пути сообщения: «на дороге в Карабах лежит неспокойное место Агдам. Находящийся в Елизаветполе генерал Мехмандаров отвечает за безопасность Евлах-Шушинского тракта; дороги же из Шуши в Эривань нет, и потому он не мог обращаться к армянам с предложением управлять Карабахом. Так же отрезан и Зангезур. Я это сделал сознательно. Так легче будет посылать продукты из Азербайджана. Я много раз имел дело с азербайджанским правительством и считаю, что оно хорошо понимает свою ответственность. Привлечение к управлению мусульман не предрешает вопроса о будущем этих областей…».

Однако вскоре, под давлением обращений правительства Армении и Армянского национального совета, распоряжением командующего британских вооруженных сил Д.Шательворта от 14 мая 1919 года временная азербайджанская администрация не была введена в те районы Зангезурского уезда, где Армянский национальный совет являлся администрацией, до дальнейшего решения по этому вопросу. В то же время в распоряжение особо оговаривалось, что в случае, если будет решено, что временная азербайджанская администрация должна быть введена, то будет назначен известный срок для введения таковой, по истечении которого всякое сопротивление временной азербайджанской: администрации со стороны местной власти будет считаться военным актом.

Этот вариант взаимоотношений между Армянским национальным советом и правительством Азербайджана был закреплен соглашением от 15 августа 1919 года, согласно 1 и 2 пункту которого до решения данного вопроса на Мирной конференции, Нагорная часть Карабаха: Шушинского, Джеванширского и Джебраильского уездов (Дизак, Варанда, Хачен и Джараберт), населенные армянами, считает себя временно в пределах Азербайджанской республики.

Хотя это соглашение не остановило армянских сепаратистов, поддерживаемых правительством Армении, от противоправных действий, однако оно могло стать важным для Азербайджана правовым документом в дальнейших переговорах о статусе региона. Справедливости ради надо отметить также, что именно по требованию английского военного командования в весной 1919 г. Андраник и его банды были вытеснены из территории Карабаха и Зангезура.

Как становится известно из сообщения министерства иностранных дел Великобритании от февраля 1919 года страны Антанты, которые ранее активно финансировали отряды Андраника, теперь тратили немалые средства для их расформирования в организованном порядке. Это делалось с целью не дать этим отрядам расколоться на небольшие банды, которые могли бы стать причиной новых беспорядков в Карабахе.

В целом же правительство Армении не была довольно позицией, занятой английским командованием в Карабахском вопросе.

После вывода османских войск с территории Нахчывана, Шарур-Даралаяза и Сурмали в ноябре 1918 года местному мусульманскому населению, не имевшему твердой связи с Азербайджанской Республикой, угрожало физическое истребление со стороны вооруженных сил Армении и банд Андраника.

8 января 1919 года на заседании Парламента Азербайджанской Республики было зачитано обращение Правления мусульман Иреванской губернии. В нем указывалось, что «армянские войска захватили весь Сурмалинский уезд и часть Эриванского, Елизаветпольского и Шарурского уездов и двигаются к Нахичевани, причем мирное мусульманское население частично вырезается, а частично изгоняется из своих сел и вынуждено бежать через горы в пределы Персии, что грозит ему неминуемой гибелью. На насильственно очищенной территории водворяются армяне-беженцы из Турецкой Армении. Необходимо предпринять шаги, направленные к ограждению физического существования мусульманского населения Эриванской губернии».

 

 

 

[Мы из Мегри]

Британская армия на улицах Баку. 1919 г.

19 января 1919 года английское командование направило в регион подполковника Фарилль Лаутона, которому было поручено создание военной английской администрации в районах, где мусульманское и неармянское население составляет большинство.

Таким образом, как и в случае с Карабахом и Зангезуром, английское командование рассматривала свое решение о выделение Нахчыванского района в особую администрацию, не подчиненную правительству Армении, временной мерой, оставляя окончательное решение судьбы данного региона на рассмотрение Парижской конференции. Прибытие Ф.Лаутона в Нахчыван без согласования этого шага с правительством Армении вызвало недовольство у последней, которая рассматривала его своей территорией. Ф.Лаутоном был подготовлен проект, направленный правительству Армении, в котором оговаривались условия действия английской администрации в районах проживания мусульманского населения, откуда должны были быть выведены армянские войска.

4 февраля 1919 года было подписано соглашение между подполковником Ф.Лаутоном и министром иностранных дел Армении С.Тиграняном, по которому армянское правительство под надзором англичан будет править территорией от реки Ювачай до старой южной границы Эриванского уезда, с условием, что каждое село изберет себе старосту, а закон и порядок в этих селениях будут поддерживать английские войска. С этой целью английские войска размещались в селение Давалу, откуда выводились армянские части, за исключением небольшого отряда численностью в 50 человек, который не имел право входить в мусульманские селения без разрешения на то английского уполномоченного.

Таким образом, Армения отводила свои войска от Волчьих Ворот (граница Шарурского и Иреванского уездов) до селения Камарли, создавая тем самым обширную демилитаризованную территорию в Вединском и Давалунском районах. После вывода армянских частей, мусульманское население, раннее покинувшее свои села стало частично возвращаться в них.

Однако правительством Армении была развернута бешеная кампания лжи и клеветы против мусульманского населения Нахчыванского района, которое якобы служило плацдармом турок, пытавшихся сохранить свое влияние в регионе и отрезать Армению от османских вилайетов, населенных армянами, не подчинялось английскому правлению и препятствовало возвращению в свои села армянских беженцев.

В обращениях к подполковнику Лаутону официальные представители армянского правительства пытались представить вооруженное сопротивление местных мусульман провокациям армянских вооруженных сил в качестве основной причины роста напряженности в регионе. Таким образом, чтобы добиться ликвидации английской военной администрации в районе Нахчывана и прилегающих территориях, где проживало мусульманское население, правительство Армении, хотело скомпрометировать миротворческую миссию англичан в регионе, обвинить их в неспособности контроля над ситуацией.

Данная кампания сыграла решающую роль в передаче в мае 1919 года данного региона под управление Армении. 6 апреля 1919 года генерал В.Томсон отправил специальную записку правительству Армении, в которой отмечал, что главным вопросом является возвращение беженцев в районы Карса и Нахчывана, без различия национальности и веры, после чего английские войска будут отозваны из этих районов. Томсон предложил создать в Нахчыванском районе особую администрацию под тем же названием, что было создано в Карабахе.Принимая во внимание недовольство правительства Армении решением английского командования передать контроль над Карабахом и Зангезуром Азербайджану, англичане, предоставив армянам контроль над Нахчываном и прилегающими к нему регионами, фактически пытались осуществить территориальное разграничение между конфликтующими республиками.

[Мы из Мегри]

В то же время, передав Нахчыван и прилегающие территории Армении, англичане пытались сузить прямую границу между Азербайджанской Республикой и Османской империей и в будущем полностью закрыть туркам вход на Южный Кавказ. Предложения генерала В.Томсона по вопросу временного обмена территориями были рассмотрены и приняты на заседании правительства Армении 12 апреля 1919 г.

В Азербайджане информацию о предложениях генерала Томсона о передаче под контроль Армении районов Карса и Нахчывана получили лишь 18 апреля 1919 года. Об этом писал в своей телеграмме азербайджанскому правительству полномочный представитель в Армении М.Текинский. Он же в телеграмме от 29 апреля 1919 года предлагал оказать военную помощь мусульманам Нахчывана, Шарура, Ордубада для оказания вооруженного сопротивления Армении.

Комментируя факт передачи Нахчыванского района и прилегающих территорий Армении в переговорах с Ф.Хойским 5 мая 1919 года, генерал В.Томсон заявил :«управление Нахичеванским районом передано армянам временно, как временно передан Карабах Азербайджану». На ответное заявление Хойского о том, что принятие данного решения в отношении Нахчыванского района неправильно и несправедливо, так как население этого района, состоящее, главным образом, из мусульман, никогда не примирится с создавшимся положением, могущим вызвать различные эксцессы, почему английскому командованию надо пересмотреть свое решение, генерал сказал, что он согласен с приведенными доводами и серьезно подумает над этими вопросами.

2 мая 1919 г. в Нахчыван прибыл представитель британской военной миссии генерал К.М.Деви и потребовал, чтобы все мусульманское население подчинилось власти армянского правительства. 3 мая 1919 года генерал К.М.Деви и командующий армянскими вооруженными отрядами Дро (Драстамат Канаян) подписали совместный приказ, который юридически оформил передачу управления регионом армянскому правительству.

В приказе, который также представлял собой обращение к армянскому и мусульманскому населению края, его авторы призывали оба народа к добрососедству. Затем обращаясь к самому больному вопросу –подчинению правительству Армении территорий, населенных мусульманами, звучало предупреждение, что «против того, кто осмелится противиться немедленному исполнению этого законного требования, с моей стороны будут предприняты самые серьезные меры –вплоть до смертного приговора. Те поселки и села, которые окажут сопротивление, будут объявлены вне закона и преданы огню мечу».

Подобная форма обращения не сулила ничего хорошего для местного мусульманского населения, которая отрезанная от остальной части Азербайджана, вынуждена была, взявшись за оружие, сама защищать свои земли от вооруженных сил Армении, у которой с этого момента руки были полностью развязаны.

Однако вступление армянских войск в Нахчыванский район должен был произойти лишь поле того, как Армения выполнит условия, выдвинутые англичанами , а именно: 1. Отзовет из Карабаха из своих агитаторов во главе с А.Шахмазяном; 2. Примет от имени правительства Армении прокламацию о недопустимости оппозиции правительству Азербайджана со стороны армян Карабаха. Хотя прокламация и не была принята, однако армянские агенты из Карабаха были отозваны. Лишь после этого, 12 мая армянские войска вошли в Нахчыван.

Накануне образования на Южном Кавказе независимых республик численность армян и азербайджанцев в Карабахе и Зангезуре была почти поровну, а в Нахчыване, Шаруре-Даралаязе и Сурмали азербайджанцы по численности значительно превосходили армян. Последний фактор сыграл решающую роль в том, что Армении не удалось установить полный контроль над переданными ей англичанами территориями.

Назначенный в Нахчыван армянский губернатор и командующий армянскими войсками, имели власть фактически в тех районах, где находилось армянское население и армянские войска. Поэтому на протяжении 1919-1920 гг. армянскому правительству приходилось постоянно посылать войска и иметь кровопролитные сражения с тюрко- мусульманским населением в Агбабе, Зоде, Зангибасаре, Ведибасаре, Шарур-Нахчыване. В некоторых случаях, как это было в Ведибасаре, армянская армия терпела поражение и отступала с большими потерями. После тяжелых поражений армянских войск в Ведибасаре английское командование призвала стороны прекратить военные действия, в результате чего наступило временное затишье.

В конечном итоге, Армения потеряла контроль над территориями, которые были переданы ей английским командованием. Большую роль в этом сыграла военная помощь правительства Азербайджана, активная работа его дипломатического представителя в Армении М.Текинского, который оперативно информировал свое правительство о событиях в регионе, был важным связующим звеном в оказании помощи мусульманскому населению в её борьбе против армянской администрации края.

Данный факт со ссылкой на документы признавали и армянские историки, считая грубейшей ошибкой правительства Армении, которое зная об этой активности азербайджанского представителя (армяне расшифровывали все телеграммы М.Текинского), своевременно не выдворило его из страны.

Лишь летом 1920 года, когда в район Нахчывана вступили части Баязетской дивизии Анкарского правительства Турции, а позже Красной Армии Советской России, нападения вооруженных сил Армении несколько  ослабли, и мусульманское население края почувствовало себя в некоторой безопасности.

В целом, давая характеристику кратковременному британскому военному присутствию в Азербайджане (ноябрь 1918-август 1919), необходимо отметить, что она зависела от многих обстоятельств и, прежде всего, от возможности держать значительные военные силы в регионе, в котором были переплетены интересы различных держав, и накопилось множество этнических противоречий. На это у англичан не было ни финансовых, ни военных возможностей.

В Великобритании слишком сильна была «усталость от войны». Несмотря на аппетиты Великобритании к богатствам Баку, несмотря на ожидаемые доходы от перепродажи нефти, всего этого было явно недостаточно для того, чтобы заставить Лондон отказаться от решения более срочных проблем: нехватка войск для направления в охваченные волнениями Египет и Индию, финансовый кризис в стране, подъем парламентской оппозиции против вмешательства Великобритании в гражданскую войну в России.

С другой стороны, Великобритания не хотела связывать свои руки какими-либо долговременными обязательствами перед местными политическими образованиями и брать на себя всю ответственность за положение в регионе.

Великобритания вынуждена была считаться с позицией и интересами других членов Альянса. Поэтому свое присутствие в регионе она считала временной мерой, а решение территориальных конфликтов между вновь образованными республиками рассматривала в рамках окончательного решения вопроса будущего устройства России на переговорах в Париже.

Последовательно придерживаясь данной позиции на протяжении всего периода своего присутствия в регионе, Великобритании не удалось окончательно решить ни один из территориальных конфликтов между южнокавказскими республиками.

[Мы из Мегри]

«Армянский фактор» в планах борьбы Гитлера за бакинскую нефть

 

Т.Касимова

Взаимоотношения Гитлера с армянскими ультранационалистами заслуживают отдельного разговора. В архивах можно найти предостаточно сведений, что именно «армянскому фактору» в планах борьбы фюрера за бакинскую нефть отводилось важное место.

Во всяком случае, еще в тридцатые годы будущий группенфюрер СС и начальник гестапо (тайная полиция) Генрих Мюллер под именем «инженера Краузе» приезжал в Баку для создания агентурной сети из активистов «Дашнакцутюн» — в составе делегации специалистов фирмы «Крупп и Ко», компании, в годы второй мировой войны владевшей сетью лагерей смерти. Архивы сохранили также свидетельства о встречах «инженера Краузе» с армянскими террористами.

Беседы с армянскими боевиками произвели на будущего шефа гестапо Г.Мюллера неизгладимое впечатление. Он, по многим данным, пришел к выводу, что лучшая агентура на Кавказе — это армяне. Во всяком случае, тем же периодом датируется публикация в официальной газете нацистов Volkischer Beobachter статьи одного из идеологов армянского ультранационализма, профессора Берлинского университета Арташеса Абегяна, примкнувшего к фашистскому режиму Германии, и вряд ли это просто совпадение.

Увлечение идеями «бесноватого фюрера» в армянской зарубежной диаспоре тоже началось еще в тридцатые годы.

Тогда же Гарегин Нжде начинает сколачивать из армянской молодежи диаспоры организацию «Цегакрон» — этакие отряды штурмовиков в переводе на армянский. Нжде — один из создателей и заместителей командира Армянского батальона СС. В Армении его почитают за этнические чистки азербайджанского населения в Зангезуре и Нахчывани.

В двадцатые годы Гарегин Нжде из «советизированной» Армении перебирается в Европу, где очень скоро начинают собираться тучи следующей мировой войны.

Между тем, в 1942 году, когда немцы уже прорвались на Кавказ, тогдашняя политическая верхушка армянской диаспоры пришла в движение. Как напоминал известный австрийский историк Эрик Файгл, в декабре 1942 г. генерал Дро (Драстамат Канаян) и писатель Гаро Геворкян нанесли визит «аристократу рейха» Гиммлеру и презентовали ему книгу пастора Лепсиуса «Смертельный поход армянского народа». К нацистам, по сведениям Файгла, присоединилось не менее 30 тысяч молодых армян, главным образом из диаспоры.

 

В том же 1942 году в Берлин отправился и Нжде — засвидетельствовать свое почтение фюреру. Вскоре в Берлине был создан «Армянский национальный совет» Во главе национального комитета встали Арташес Абетян, некто Багдасарян (он же Симонян, он же Тигран Саркисян, он же Вартан Михайлович Саркисян).

А вот «Армянский легион СС» возглавил уже Дро. Нжде стал его заместителем. Всего было создано 8 армянских батальонов, в состав которых вошли и перебежчики, навербованные среди военнопленных, и сочувствующие Гитлеру молодые армяне из диаспоры.

Как указывает в своих воспоминаниях бывший командир пулеметной роты в составе «армянского легиона» Рубен Наджарян, кроме «армянского легиона», существовало еще особое подразделение «нахарар» — «министерский», или «дворянский», легион — из его членов немцы готовили будущих «государственных деятелей» для независимой Армении.

Проще говоря, тот самый «управленческий аппарат» на оккупированных землях, будущих бургомистров, начальников полиции и т.д. — к осуществлению планов, задуманных еще в тридцатые годы, в Берлине теперь готовились на практике.

А пока активно использовали «Армянский легион СС» для карательных акций на оккупированной территории. Например, 809-й армянский пехотный батальон был переброшен в Украину и Польшу, где участвовал в антипартизанских операциях, да так рьяно, что личный состав батальона заслужил похвалу от командующего Вермахта на Украине Гитцингера и командующего восточными частями генерал-майора Ильгена. Другие армянские подразделения проводили «зачистки» в Бельгии и Франции (причем французские армяне устраивали торжественные встречи своим «соплеменникам» — карателям).

А на восточном фронте действовала зондеркоманда «Дромедар» — она занималась организацией разведывательно-диверсионных мероприятий и повстанческого движения в тылах войск Северо-Кавказского фронта.

Ну и, конечно, вела «контрразведывательную работу» на части оккупированной территории Северного Кавказа, а также в Украине, включая Крым. Главным образом речь шла о выявлении и уничтожении евреев, караимов, цыган…

Но уже в 1944 году Нжде понимает: дела у Гитлера идут явно хуже, чем это казалось во время его вояжа в Берлин два года назад. Он спешно подается в Болгарию — то ли рассчитывал, что там его «прикроют», то ли это была «транзитная точка», но освобождение Болгарии спутало ему карты.

Здесь нынешний «герой армянского народа» был арестован, а потом осужден на 25 лет тюрьмы как военный преступник — и за сотрудничество с Гитлером, и за этнические чистки в Зангезуре. В 1955 году Нжде умер во Владимирском централе.

[Мы из Мегри]

«С нами Аллах и два пулемета…» — воспоминания Т.Чаладзе о карабахской войне 1990-х

 

За годы армяно-азербайджанской войны, слово «Карабах» стало нарицательным символом крови, горя, смерти. С Карабахом журналистка Татьяна Чаладзе была знакома не понаслышке.

Чаладзе родилась в Калининской области. Она журналист, некоторое время была редактором газеты «Балтийское время» — органа Народного фронта Латвии, а также независимой газеты «Латвияс Лайке». Журналистский интерес привел ее в 1992 году в Азербайджан, который уже был полностью втянут в войну с Арменией.

По линии Министерства обороны республики Т.Чаладзе отправилась в зону боевых действий. Первый вояж в зону конфликта — это интересные захватывающие разговоры с солдатами и офицерами, боевые операции и, наконец, увиденное своими глазами — попытки армян оккупировать азербайджанские земли — оставили неизгладимое впечатление в душе Т.Чаладзе и как журналиста, и как человека.

По возвращении в Ригу весь шестнадцатиполосный специальный выпуск «Балтийского времени» был посвящен полностью Азербайджану и карабахской проблеме. Запечатленные фотообъективом мгновенья войны, героизм азербайджана, на смерть борющихся против армянских оккупантов — эти фотографии были распространены ею в Прибалтике.

Чаладзе неоднократно возвращалась в Азербайджан. Она собирала материалы, писала фронтовые очерки. Каждый раз, когда она приезжала в эту страну, работала над новыми статьями или запечатлевала фотообъективом мгновения войны, она все больше привязывалась к Азербайджану стране и к его людям. Представителями армянской диаспоры в Риге была совершена попытка покушения на жизнь Татьяны, она подвергалась преследованиям. Однако свернуть Татьяну с пути, избранного ею, было трудно.

Как-то раз, во время войны, Т.Чаладзе спросили — почему она стала сопереживать не «многострадальному» армянскому народу, а «дикому» азербайджанскому?

[Мы из Мегри]

Она отвечала: «… В самой Латвии тоже много проблем. Однако мы никогда не думали, что такая беда может прийти и к нам в дом. В сентябре этого года, в газете Латвийского парламента «Диена» как-то сразу стали печататься статьи определенной направленности. Зачастую большие материалы печатали из номера в номер. Корреспонденты, словно сговорившись, развивали только одну мысль: армянское население Карабаха ведет борьбу за свою независимость. Верховный Совет Латвии должен официально признать Нагорный Карабах. Сравнивали это даже с борьбой Народного фронта Латвии за свободу и независимость. С точки зрения журналистской этики не считаю это правильным. Естественно, что латвийские читатели не могут определить национальность людей на опубликованных фотографиях. Зная это, корреспонденты все списывают на азербайджанцев. Чувствовалось, что журналисты «Диены» свой удар направили в определенном направлении. Странно, но в самой Латвии ее проблемам в газетах столько места не уделяется. Как редактор двух газет и журналист, пользующийся в республике уважением, разобраться в этом вопросе посчитала своим долгом.»

 

И далее: «Я показала, что и в Латвии есть проблема, схожая с карабахской. Латвия состоит из четырех частей. Одна из них Латгалия, на определенной части территории которой большинство составляет русскоя¬зычное население. В настоящее время они публикуют в газетах статьи, требуют, чтобы эту часть территории ввиду преобладающего большинства русских присоединили к России. Toчнее, хотят претворить в жизнь старый карабахский сценарий и у нас. Видите, сценарий знакомый. Поэтому этот специальный выпуск был так быстро издан. После выпуска газеты резонанс был различный. Однако в ЛНФ против этого сказано ничего не было, значит, путь я выбрала верный.»

[Мы из Мегри]

В одной из газет, где в то время Т.Чаладзе была редактором, был напечатан на две полосы ее фронтовой репортаж под названием «С нами Аллах и два пулемета». В репортаже Чаладзе постаралась отразить увиденное на фронте, передать впечатление от взятых интервью.

В газете «Балтийское время» она даже напечатала список погибших в Карабахе журналистов.

Т.Чаладзе вспоминала: «В Агдере, в районе Сарсангского водохранилища армянская диверсионная группа подожгла две машины. Я вместе с солдатами была на месте происшествия, видела там человеческие трупы. Была свидетелем того, как от взорванной армянским гранатометом машины-бензовоза заживо сгорел ее водитель, я пришла в ужас. Ведь прямо из Риги сразу я попала на войну, которой никогда в жизни не видела. Я почувствовала, что больше никогда спокойно жить не смогу, именно поэтому вернулась в Баку во второй раз.»

Приехав в Баку во второй раз, Чаладзе, будучи на фронте, встретилась с солдатами и офицерами, с которыми познакомилась в свой первый приезд. Она раздала им фотографии, газеты.

Как вспоминала Т.Чаладзе: «Когда раздавала газеты, на глазах у солдат я увидела слезы радости. Один из них даже сказал, что отправит газету своему отцу. Именно в этот момент я поняла смысл своей жизни. Может быть, я всю свою жизнь жила для того, чтобы, приехав в Азербайджан, написать правду. Я никогда так явственно не чувствовала важности своей профессии. Точнее, никто, как боец, не может оценить профессию журналиста…»

Страшно ли было Т.Чаладзе на линии фронта?

Она отвечала: «Конечно, мне было страшно. Все испытывают страх. Однако одно дело, испугавшись спрятаться, а другое — со страху действовать еще смелее. Имейно поэтому я хочу работать. В Баку я должна была приехать позже. Вдруг «Вести» передали: в Агдере идут кровавые бои. Сердце словно упало. Поручив дочь маме, быстро выехала. Потому что самое ужасное для меня — потерять доверие.»

 

Когда ее спрашивали, почему она приехала в Азербайджан, Т.Чаладзе говорила: «Ответ прост — война в Нагорном Карабахе идет на территории Азербайджана. Зачем я приехала? Конечно, за сенсацией, как обычно приезжает независимый журналист в некое экзотичное место за «жареными» фактами. Моя первая фронтовая поездка неожиданно для меня самой обернулась полным смятением души. Попав на передовую, испытав бомбежки, артобстрелы, отступая и наступая с солдатами, карабкаясь по горам и высоткам, деля последний кусок хлеба я осознала истину — они сражаются за Родину.»

Т.Чаладзе в последние годы жизни являлась корреспондентом газеты “Бакинский рабочий”. Скончалась журналистка в 2017 году.

По материалам интервью Т.Чаладзе газете «Азербайджан» (1992 г.)

[Мы из Мегри]

Кому был выгоден межэтнический конфликт в Баку в 1905 г.?

 

Ф.Джаббаров

Конфликт из-за Нагорного Карабаха, развязанный Арменией в 1988 году, стал своеобразным катализатором для изучения истории армяно-азербайджанских отношений с новых позиций.

Немалую роль в стимулировании этого процесса сыграло длительное табуирование объективной разработки данной темы в советской историографии. Господствовавшая идеологическая концепция, где на первое место ставилась классовая борьба, препятствовала попыткам подойти к истории армяно-азербайджанских отношений, конфликтов с любого другого ракурса. Именно с этой призмы исследовались взаимоотношения двух народов, преподносимые как совместная борьба против эксплуататоров и иноземных захватчиков.

С другой стороны, объективное изучение этнических конфликтов между армянами и азербайджанцами было невозможно еще и по той простой причине, что официальная пропаганда отрицала наличие в СССР межнациональных противоречий, якобы канувших в лета с образованием «нерушимого союза братских народов». Отсюда и берет свои корни утвердившаяся в советской исторической науке концепция о развязанной исключительно царским правительством России резне 1905-1906 гг.

На протяжении долгих лет утверждалось, что официальные власти с помощью азербайджанской и армянской буржуазии организовали резню, чтобы отвлечь народные массы от революционной борьбы. Как гласила концепция, дашнаки, панисламисты, пантюркисты активно участвовали в этих провокациях, организуемых царизмом. При этом исследователи не вдавались в глубокий исторический анализ причин резни, старались проводить знак равенства между зачинщиками и жертвами, используя при этом шаблонные эпитеты, такие как «реакционные силы», «буржуазные националисты», «прислужники царизма» и т.д.

Избавившись от догматических постулатов, азербайджанская историческая наука после обретения независимости получила более широкие возможности для изучения малоисследованных или умышленно «забытых» тем. Удалось по-новому подойти к проблеме этнических конфликтов между азербайджанцами и армянами в начале ХХ в.

Планомерно проводимая армянскими шо-винистическими кругами во главе с партией «Дашнакцутюн» и армяно-григорианской церковью политика притеснения, террора, переросшая с конца второго десятилетия ХХ века в политику откровенного геноцида в отношении мусульманского населения на всем пространстве Южного Кавказа, научно обоснована и доказана в многочисленных трудах азербайджанских историков.

Однако, не стоит смягчать роль царского правительства в межэтническом конфликте, произошедшем на Южном Кавказе в начале ХХ в. Быть может, одна из причин (если не сказать, самая главная) того, что отношения между армянами и азер-байджанцами в 1905 г. переросли в кровавый вооруженный конфликт, заключается именно в политике правящих кругов России. Российские власти со времен Петра I стара-лись использовать армян в своей ближнево-сточной политике.

 

Удачный исход войн с Ираном и Османской империей в 1828 и 1829 гг. позволил России осуществить крупный геополитический и стратегический план – переселить сотни тысяч армян из Ирана и Турции на Южный Кавказ, главным образом, на исторические земли азербай-джанцев, создать здесь для них «Армянскую область» — первую за всю историю Кавказа армянскую физико-географическую дефиницию.

Обеспечивая условия для массового заселения армян, их внедрения в экономиче-скую, политическую и культурную жизнь Южного Кавказа (как правило, за счет ущемления прав и интересов коренных эт-носов региона), Российская империя использовала в собственных интересах пресловутый «армян-ский вопрос» для оказания давления на Османскую империю.

Армяне создали на Южном Кавказе широкую сеть легальных и нелегальных организаций, целью которых было добиться максимального преимущества в регионе. Шовинистические настроения среди армянской интеллигенции и священнослужителей заставили правящие круги России задуматься и обратить внимание на усиление сепаратистских тенденций у армян. Радикальные меры, предпринятые в начале ХХ в. главноначальствующим на Кавказе князем Григорием Голицыным для установления контроля над деятельностью армянской церкви и общественных организаций, обернулись целой серией террористических актов армян против представителей власти, акциями неповиновения, стачками.

Очевидно, что армяне выступали в качестве главного союзника и опоры царского правительства в регионе и этим лишь можно объяснить, что они смогли добиться максимальных преимуществ в крае, ущемляя интересы азербайджанцев и грузин.

Итак, в феврале 1905 г. весь Кавказ, вся Россия содрогнулись от ужаса событий, произошедших в Баку. Недаром, уже в те годы столкновения армян и азербайджанцев получили наиболее точное определение – резня. Начались события с обычного уголовного преступления: 6 февраля в саду Парапет (позднее Сад фонтанов), недалеко от армянской церкви, армянами был убит житель селения Сабунчу Ага Рза Бабаев. События того дня получили обстоятельное освещение в отчете сенатора Александра Кузминского, побывавшего в Баку для выяснения причин резни.

Вот как описывал их сенатор: «Об обстоятельствах, при которых было совершено это убийство, околоточный надзиратель Адольф показал, что, услышав выстрел невдалеке от армянского собора, возле которого стояла группа армян, он увидел бегущих по улице молодого солдата, по внешнему виду армянина, и за ним названного Бабаева. Предположив, что Бабаев стрелял в этого солдата, Адольф посадил их обоих на извощика для доставления в ближайший полицейский участок, но толпа армян окружила извощика и, когда Бабаев бросился бежать по направлению к гостинице «Гранд-Отель», произвела в него из револьверов несколько выстрелов, одним из которых Баба-ев был ранен в голову, после чего он упал и ему были нанесены еще две раны холодным оружием. Предположение о том, что Бабаев стрелял в солдата-армянина, не нашло себе подтверждения в дальнейших данных дела, так как осмотром через сведущих людей оказавшегося у Бабаева и отобранного у него на месте происшествия пятизарядного револьвера системы Смитт и Вессон и показаниями свидетелей установлено, что из этого револьвера не было произведено ни одного выстрела… Весть об убийстве Бабаева весьма быстро облетела мусульманское население г.Баку и разнеслась также по всему Балахано-Сабунчинскому нефтепромышленному району, где у Бабаева было много родных, приятелей и знакомых. В виду обостренности за последние месяцы отношений между мусульманами и армянами – обостренности, дошедшей до того, что в местном Бакинском обществе давно уже высказывались опасения о возможности серьезного столкновения этих двух народностей из-за самого ничтожного повода, — убийство Ага Рзы Бабаева послужило толчком к открытому насильственному нападению мусуль-манской части населения на армян».

Приведенный отрывок из отчета сенатора А.Кузминского стал хрестоматийным, он включается во все работы, посвященные резне 1905 г., его чаще всего цитируют. Материалы, собранные сенатором во время ре-визии и легшие в основу его отчета, стали главным источником, обобщившим предпосылки и ход армяно-азербайджанской резни.

Столкновения армян и азербайджанцев продолжались до 9 февраля. Их удалось остановить лишь после совместного шествия представителей армянского и мусульманского духовенства, призвавших своих соплеменников к миру и прекращению кровопролития. Кстати, шествие было организовано по инициативе властей, а именно – бакинского губернатора Михаила Накашидзе.

Как только резня прекратилась, и город стал приходить в себя от ужасов, появились первые оценки свершившихся событий. 11 февраля в здании Бакинской городской думы собралось свыше 2000 лиц различных национальностей, сословий и профессий для обсуждения кровавых событий.

 

12 февраля 1905 г. в Тифлисе была выпущена совместная прокламация Кавказского Союзного Комитета Российской социал-демократической партии, Тифлисских комитетов Российской партии социалистов-революционеров, армянской партии «Гнчак», грузинской партии социалистов-революционеров «Сакартвело» и Кавказского ответственного комитета Армянского революционного союза «Дашнакцутюн».

[Мы из Мегри]

Начало прокламации выдержано в ультрарадикальных тонах, с использованием революционной риторики, обличающей «угнетение и грабительство народа самодержавием», и констатирующей рост всенародного гнева. Далее проводится мысль о том, что во имя предотвращения революционной волны и поддержания разрушающегося престола правительство решило прибегнуть к натравливанию одной национальности на другую.

И в подтверждение данной мысли авторы прокламации заявляли: «Оно [самодержавие – Ф.Д.] составляло наёмные шайки под названием чёрной сотни для травли борцов за свободу, оно устраивало еврейские погромы, как в Кишинёве, Гомеле и других городах, а теперь, зная, что на Кавказе масса различных национальностей, прибегает и здесь к тому же средству. С этой целью царские опричники организовали бакинскую бойню: пользуясь невежеством и темнотой мусульманского населения, предварительно во-оружив его, они направили его на беззащитных и безоружных армян. Они обещали татарам полную безнаказанность, и вот в Баку разыгрывается трагедия, перед которой бледнеют ужасы Кишинёва. Пять дней льётся кровь… Стон и плач стоят над городом. Мусульманская тёмная масса, подогреваемая полицией, творит такие зверства, которые превосходят даже турецкие. Что же полиция, войска? Их не видно. Они делают, что им приказано: не трогать мусульман и отнимать оружие у защищающихся армян. Когда к войскам обращаются за помощью, они отвечают: «Нам не велено вмешиваться». Губернатор заявляет, что у него нет войска для прекращения резни».

Как видно, в прокламации 12 февраля однозначно и недвусмысленно утверждалось, что азербайджанцы не только действо-вали по наущению царской администрации, но они ещё и выставлялись главными зачинщиками февральских столкновений. Выдвинув против целого народа обвинение в темноте и невежестве, представив его в качестве кровожадной и преступной массы, лидеры русских, армянских и грузинский партий отвели армянам – основным зачинщикам резни роль беззащитных, безоружных, лишь защищающихся жертв.

Прокламация 12 февраля выявила ещё одну характерную черту: под ней, вместе с социал-демократами и эсерами, поставили подпись армянские шовинистические партии «Гнчак» и «Дашнакцутюн», т.е. политические силы, представляющие интересы одной из противоборствующей сторон.

И здесь, конечно же, не могло быть и речи об объективной оценке событий. Складывается впечатление, что подписавшие прокламацию партии вовсе не хотели выглядеть беспристрастными, не собирались призвать армян и азербайджанцев к миру и успокоению, а, наоборот, пытались разжечь ещё больше антагонизм и, воспользовавшись этим, расширить борьбу с правительством.

13 февраля 1905 г. Тифлисский и Бакинский комитеты РСДРП выпустили обращения, в которых тоже озвучили версию, позже закрепившуюся на долгие годы в советской историографии.

Вот что говорилось в листовке Тифлисского комитета, написанной Иосифом Сталиным: «И вот, царское правительство, для укрепления своего трона, придумывает «новое» средство. Оно сеет вражду между национальностями России, оно натравливает их друг на друга, оно старается разбить общее движение пролетариата на мелкие движения и направить их друг против друга, оно устраивает погромы евреев, армян и т.д. И это все для того, чтобы братоубийственной войной отделить друг от друга национальности России и, обессилив их, без труда победить каждую в отдельности!».

 

Итак, версия о резне, преднамеренно развязанной царизмом, чтобы отвлечь внимание народа от революции, была выдвинута силами, не лояльными к правительству. Эту версию сразу же подхватили армяне. На страницах проармянских газет в Баку и Тифлисе, а также в центральной прессе они публиковали статьи и заметки, в которых всячески доказывали, что виновником «бр-тоубийственной войны» является царизм, использовавший против армян «бессознательных», «темных», «невежественных» азербайджанцев.

Азербайджанофобия достигла в те дни своего апогея. Армянские политики, писатели, журналисты не только искажали правду, нагнетали страсти, но и не гнушались откровенно оскорбительных выпадов в адрес азербайджанцев.

Так, выступая 18 февраля 1905 г. на совещании, созванном в Баку для выяснения причин событий 6-10 февраля, председатель Бакинского Биржевого Комитета Степан Тагианосов недвусмысленно заявил: «У мусульман есть зависть к армянам, но это – зависть двух братьев, из коих один, волею судеб, мог добраться только до 4-го класса гимназии, то-гда как другой дошел уже до университета. Словом, зависть менее культурного народа к более культурному…».

Был назван главный организатор резни – губернатор М.Накашидзе, приводились «факты» потворства полиции и казаков азербайджанцам для совершения убийств армян.

«Это они, агенты царского правительства, натравливали несознательных татар на мирных армян! Это они, лакеи царского правительства, роздали им оружие и патроны, одели в татарскую форму полицейских и казаков и пустили на армян! Два месяца они – слуги царя – готовили эту бра-тоубийственную войну, — и вот, наконец, достигли своей варварской цели. Проклятие и смерть на голову царского правительства!» — возвещала листовка Тифлисского комитета РСДРП.

Поддержав версию о заранее запланированном властями межэтническом конфликте, армянские политические круги, как и социал-демократы, намерены были использовать этот конфликт в антиправительственной борьбе.

Как известно, при князе С.Голицыне, легальная деятельность армянской террористической партии «Дашнакцутюн», армянских общественных организаций, выступавших под вывеской благотворительности, в действительности же, потворствующих сепаратизму и террору, была запрещена. Армяне умышленно спровоцировали и раздули конфликт, сыграв не только на национальных и религиозных чувствах азербайджанцев, но и представили себя в качестве «жертв» царских властей.

[Мы из Мегри]

Сегодня, когда открыты архивы и доступны новые материалы, можно не только подвергнуть критике версию о запланированной правящими кругами России армяно-азербайджанской резне, но и ответить на вопрос о том, кому был выгоден межэтнический конфликт в Баку в 1905 г.?

Российская империя, а вернее, её правящие круги являлись наименее заинтересованной стороной в развязывании резни в Баку. Вспомним, что это было время, когда на территории всей страны полыхал пожар революции: повсюду вспыхивали рабочие забастовки, крестьянские восстания, началось брожение в среде интеллигенции. Власть с каждым днем теряла авторитет в обществе, демонстрировала свою неповоротливость, неспособность к коренным реформам.

Не стоит забывать, что в это время Россия еще продолжала воевать с Японией, терпя значительные поражения. При таком крайне сложном и противоречивом положении могла ли власть быть заинтересована в расшатывании политических и экономических устоев страны посредством межнациональной резни? Притом где – в Баку, центре нефтяной промышленности? Ведь армяно-азербайджанская резня привела к уничтожению сотен промыслов, гибели рабочих и служащих, дезорганизации нефтяного дела.

Наглядным показателем признаков кризиса в нефтяной промышленности являются статистические данные. Если в январе 1905 г. в Баку было добыто 45,1 млн. пудов нефти, то в феврале добыча выразилась в 43,9 млн. пудов. На биржевом рынке, начиная с 16 по 28 февраля, была заключена лишь одна сделка на нефть, что показывает, какая неуверенность царила на бирже после кровавых событий начала февраля.

Ещё больший урон нефтяной промышленности нанесли повторные армяно-азербайджанские столкновения в Баку в августе 1905 г. Больше половины нефтяных вышек сгорело. По собранным сведениям, после пожаров оставалось действовавших скважин: в Балаханы – 32 %, Сабунчу – 33 %, Рамана – 55 %, Биби-Эйбате – 40 %.

Вывод напрашивается один: царская администрация на Кавказе в целом и в Баку, в частности, не была заинтересована в расшатывании основ власти, тем более методом межнационального конфликта. В тогдашних условиях ей нужно было меньше «горячих точек» на пространстве империи, да еще в таком противоречивом регионе, как Кавказ.

Все слова о том, что правительство, развязав резню, хотело тем самым предотвратить намечавшуюся на 19 февраля забастовку, не более чем домысел. Если бы это было так, то невольно напрашивается вопрос: почему царизм не предпринял этот шаг в июле 1903 г. и в декабре 1904 г., когда произошли мощные бакинские стачки, потрясшие всю Россию? Почему на такую непопулярную меру, чреватую еще большим падением авторитета в обществе, власть идет именно в смутном 1905 году?

Почему губернатор М.Накашидзе, которого армяне обвинили в организации резни и жестоко убили в мае 1905 г., неоднократно запрашивал у вышестоящей власти на Кавказе дополнительные военные подкреплении для усмирения враждующих сторон? Кстати, М.Накашидзе в ответ на обвинения в его адрес в провоцировании резни армян, раньше своих оппонентов обратился в Тифлис и Петербург с просьбой прислать в Баку комиссию для расследования событий 6-10 февраля и неоднократно повторял свою просьбу.

Мог ли «тайный вдохновитель и организатор резни», как его бичевала армянская пропаганда, быть заинтересован в скорейшей присылке комиссии, могущей раскрыть факты его потворства азербайджанцам в организации резни армян?

Да, власти в Баку, как гражданские, так и военные не смогли в феврале 1905 г. пресечь конфликт в зародыше и тем самым предотвратить последующие армяно-азербайджанские столкновения в августе 1905 г. и в 1906 г.

Анализ событий, происшедших накануне и во время февральской резни, неизменно указывает на единственную силу, заинтересованную в дестабилизации обста-новки в крае и провоцировании межэтнического конфликта. В качестве этой силы выступала наиболее радикальная часть армянства в лице партии «Дашнакцутюн». Дашнаки во время резни вымещали свою озлобленность как против азербайджанцев – главное препятствие для своих идей «Великой Армении», так и против царской администрации за ее «голицынские» методы борьбы с армянским шовинизмом и сепаратизмом.

Не случайно, наместник Кавказа, граф Илларион Воронцов-Дашков (которого трудно заподозрить в симпатиях к азербайджанцам, и с именем которого связан поворот официальной политики России в сторону сближения с армянами) замечал: «Бакинские события… дали толчок к особой деятельности армянского «Дашнакцутюна» по всемерному вооружению своих единомышленников. Призывы «Дашнакцутюна» к самосохранению армянской национальности против якобы грядущего панисламистского движения, почти открыто совершаемые ими сборы на приобретение вооружения, появление последнего, в виде оружия усовершенствованных систем, в руках простого армянского населения, не могли не смущать в свою очередь и мусульман. Под влиянием отдельных татарских «беков», имеющих до сих пор выдающееся значение среди массы мусульман, началось вооружение и у татарского населения, хотя и не столь заметное как у армян… «Дашнакцутюн», имевший выдающееся значение в армяно-татарской распре и навлекавший тем на армян враждебное отношение к ним администрации, нередко прибегал для доказательства своей необходимости к чисто провокаторским действиям, вроде якобы тактических нападений банд «фидаев» (вооруженных охранников, по преимуществу, из числа армян-беженцев из Турции) на соседнее татарское население, конечно, не остававшееся в долгу перед армянами. Эта деятельность «Дашнакцутюна» объяснялась им обыкновенно стремлением образовать более или мене значительные территории с одним сплошным армянским населением, в целях подготовки лучшей почвы для создания в будущем автономной Армении».

Накануне февральской резни армяне совершили в Баку ряд провокаций, носивших, по определению сенатора А.Кузминского, «симптоматический характер». Осенью 1904 г. на почве личной мести было совершено несколько убийств азербайджанцев, сопровождавшихся обезображиванием лиц и тел убитых. Эти трупы были найдены после таяния снегов. В сентябре 1904 г. армяне убили извозчика Гейдара Зейнал Абдин оглу, труп которого был найден на улице с 38 рублеными и колотыми ранами: уши, нос и верхняя губа были отрезаны.

Широкий резонанс среди азербайджанцев вызвало обращение в 1904 г. «армянской организации» (так именует ее в своем отчете А.Кузминский, М.Накашидзе же называет «армянскую социал-демократическую организацию». Можно предположить, что речь идет о партии «Гнчак») с призывом к мусульманам соединиться с армянами для совместных действий против правительства.

В одной из подобных прокламаций армяне открыто угрожали азербайджанцам в случае отказа: «Будьте готовы к тому, что мы обагрим землю вашей кровью и предадим ваши трупы огню, который охватит весь мир».

Такое обращение не могло не внести еще большего напряжения в отношения сторон, и достаточно было одной искры, могущей вызвать мощнейший пожар. В связи с этим не случайно, что убийство азербайджанца А.Бабаева мгновенно открыло простор стихийным выступлениям и привело к крупнейшему армяно-азербайджанскому конфликту – первому за всю историю отношений этих двух народов.

[Мы из Мегри]

Эривань: «приармянивание» чужих территорий

https://azerhistory.com/?p=7313

 

О.Буланова

История – наука, которая требует точности. Однако точности в ней достичь трудно, особенно если речь идет о событиях, случившихся сотни и тысячи лет назад. Поэтому о времени основания того или иного города историки говорят осторожно и допускают погрешность иногда в несколько десятилетий, а то и в век. Как правило, годом основания принято считать первое упоминание в достоверных исторических летописях или других документах.

Но такой подход относится не ко всем историкам. Например, в Армении умудрились установить время основания города с точностью до нескольких дней (что само по себе нереально – город строится не за один-два дня и даже не за один-два года). Так, утверждалось, что крепость Эрибуни, с которой началась история города Эривани (нынешний Ереван), была основана в 782 г. аж до нашей эры. Причем известна даже точная дата основания крепости – 13-14 октября.

Такую точную дату армяне будто бы прочитали на якобы найденной в окрестностях Еревана плиты с клинописной надписью, которую, по их словам, им удалось расшифровать. Судя по якобы расшифрованной надписи, крепость Эребуни основал урартский царь Аргишти.

Любой современный историк уже давно знает, что царство Урарту к Армении не имеет никакого отношения, но армянские историки упорно цепляются за это сомнительное «родство» двух культур. В 1968 г. они с помпой отметили «юбилей»: Еревану 2750 лет! И даже приурочили к 13-14 октября день города. Дав таким образом понять миру, что Ереван – чуть ли самый древний город в Европе, если не в мире, а такие города, как Рим, Иерусалим, Конья, Дамаск по сравнению с Ереваном – вовсе не такие уж и древние.

Возможно, профессиональные армянские историки и поостереглись бы с точностью до дня датировать основание того или иного города, но кто их спрашивает? В дело вступают политтехнологи. И им совершенно невдомек, что такими заявлениями они смешат мировое историческое сообщество.

Прежде всего, ученые-историки знают: датировка древних надписей – дело архисложное. Сначала полустертую клинопись надо восстановить. Затем – расшифровать, прочитать, перевести на современный язык. И только потом соотнести древний календарь с современным.

О том, чтобы установить дату постройки крепости с точностью до дня, не может быть и речи, тем более что такие точные даты в древности, как правило, и не фиксировали. Да и прочитать, что на древней плите было написано именно «Эребуни», тоже не так-то просто. Гласные буквы в клинописи часто пропускались, и разобрав там буквы «Р», «Б» и «Н», рановато восклицать, что это именно «Эребуни», а не, скажем, «Ирпуни».

 

Историки бы, может, и не восклицали – восклицают политтехнологи. Достаточно от имени исторической науки громко заявить о сногсшибательном открытии в истории, и малообразованная часть населения с радостью подхватит парадоксальную новость. СМИ ее растиражируют, придав ей, таким образом, вид достоверной информации. Профессиональные ученые, конечно, такую фальшивку не воспримут, но этого и не требуется.

Откуда же взялась эта дата – 13-14 октября? Почему армянские фальсификаторы остановились именно на ней? Почему не был объявлен месяцем основания Эребуни январь, май или сентябрь? Историки считают, что армянские фальсификаторы, сочиняя дату основания Эребуни, сочинили только отчасти, невольно проговорившись о подлинных событиях в истории Эривани.

Дело в том, что в 1827 г. после долгой осады русскими войсками пала азербайджанская Эриванская крепость. Случилось это 1 октября, т.е. по новому стилю 14 октября. И именно после падения азербайджанской Эривани началась история Эривани армянской – за счет переселения на земли Эриванского ханства армян из Османской Империи и Персии. События давно минувших дней мировой общественности неизвестны или давно забыты, и политтехнологи, воспользовавшись этой забывчивостью или вообще невежеством, начали переписывать историю.

[Мы из Мегри]

А что же говорят проверенные архивные источники? В «Книге путешествий» авторитетного турецкого ученого-путешественника XVII в. Эвлия Челеби написано: «В 910 г. хиджры, (1504 г.) Сефевидский Шах Исмаил (Шах Исмаил Хатаи) поручил своему полководцу Реван кули хану строительство крепости. Она была построена на юго-восточной стороне реки Занги за семь лет из камня и кирпича. Крепость красивая, хоть и одноярусная».

Эта крепость, давшая начало городу Эривани (позднее — Еревану), была очень серьезным оборонным стратегическим сооружением на стыке Османской и Сефевидской империй. В течение долгого периода крепость играла очень важную роль в регионе, где веками жили азербайджанские тюрки. Город расширялся, отстраивался, здесь возводились мечети, караван-сараи, дворцы, бани, жилые дома. Архитектуру Эривани современники признавали уникальной.

После того, как Эриванская крепость была взята русской армией, это оборонительное сооружение разбирать и разрушать не торопились. Город начали «подтачивать» изнутри – тем самым переселением армян из Османской империи и Персии. Вызвав тем самым неизбежный отток оттуда коренного азербайджанского населения.

Но есть немые свидетели прошлого – архитектурные сооружения: мечети, караван-сараи и прочее, что свидетельствует о тюркском мусульманском прошлом города. Эти архитектурные сооружения просто приходили в запустение и разрушались от времени. Либо их уничтожали сознательно.

Показательно, что такое пренебрежение к великолепным памятникам истории и культуры возмущало в Российской империи многих. Из переписки 1903-1913 гг. между Императорским московским археологическим обществом и Кавказским наместничеством, Эриванским губернатором и начальником Инженерного округа Эривани становится видна вся картина плачевного состояния Эриванского дворца и его построек.Инспекцию состояния архитектурных памятников Эривани было поручено провести российскому академику, всемирно известному ученому Николаю Марру. Состояние Эривани привело его в ужас.

[Мы из Мегри]

 

1840. Рисунок Дюбуа де Монпере. Двор гарема Эриванского хана

Н.Марр отмечал: «Все эти памятники могли быть сохранены прекрасно. Можно и следует сохранить теперь то, что осталось: в археологии и развалины имеют громадное значение, но, быть может, окажутся средства предотвратить окончательное разрушение. Прежде всего нужна охрана: ограда (частью имеется с воротами), сторож и недопущение разноса и загрязнения. Помимо чисто научного значения перечисленных памятников следовало бы иметь в виду и иные, с государственной точки зрения не менее важные, интересы. Престиж России, как западной цивилизованной страны, требует того, что если нельзя ее именем ничего творить славного на восточно-культурной окраине по части культурных предприятий, то, по крайней мере, не бесславить ее как разрушительницу. Такое требование чести лишь усиливается нахождением памятников в пунктах со значительным мусульманским населением (т.е. в городе Эривани), причем в ближайшем соседстве с Персией и Турцией. Бережное отношение, в частности к Сардарскому дворцу, диктуется и памятью о русском императоре (т.е. Николае I, который в 1837 г. побывал в Эривани и оставался в Сардарском дворце) и русском писателе (т.е. А.С. Грибоедове, комедия которого «Горе от ума» единственный раз прижизненно с его участием была поставлена в Сардарском дворце)…».

Марр подчеркивал: сохранение культурного наследия народов, населяющих территорию России, будет только способствовать ее престижу. И то, что прославленный академик использовал такие сильные выражения, как «разрушение», «разнос», «загрязнение», показывает, как относились к этому наследию и «прихватизировавшие» город армянские переселенцы, и подкупленные ими царские чиновники.

[Мы из Мегри]

Слова, произнесенные академиком Марром о том, что «очевидно, мы имеем дело с систематическим разрушением местных древностей. Эта разрушительная деятельность заметает постепенно в конце следы менее видных, но не менее научно интересных древностей», оказались, к сожалению, прозорливыми…

И даже когда в начале XX в. лично по указанию российского императора Николая II была сделана попытка реставрировать Эриванскую крепость, откровенный саботаж Кавказского наместничества и властей Эривани не позволили провести тогда реставрацию ханского дворца. Более того, по распоряжению местного губернатора В.Ф. Тизенгаузена в 1913 г. дворец и крепость начали разбирать.

Но это было только начало трагедии. Уже через несколько лет начинается распад царской России, и, воспользовавшись хаосом, дашнаки устраивают кровавую резню коренного азербайджанского населения на территории исторического Азербайджана, где позднее стала располагаться Армения. Но и этого мало. Уже после установления советской власти, к 1930-1940-м гг. маховик разрушений исторической застройки Эривани, переименованной в Ереван, принимает прямо-таки космические масштабы. Остатки Сардарского дворца и крепости, например, были полностью снесены, уступив место коньячному заводу.

Одновременно с вытеснением коренного азербайджанского населения, был дан старт «реконструкции» Еревана, под соусом которой разрушалась практически вся его историческая застройка. А вместо подлинной истории города начали усиленно создавать мифы, направленные на ее «арменизацию» и «удревнение» – чтобы «доказать», будто бы «древние армяне», «криптоармяне» и т.п. появились здесь раньше истинных основателей и хозяев города – тюрок-азербайджанцев.

Началась эта кампания еще в 1950-е гг. по заданию советского правительства. Тогда-то вблизи Еревана «случайно», но очень своевременно, и была сделана «сенсационная находка». Археологи во всех смыслах «откопали» клинописный камень якобы времен урартского царя Аргишти, в котором тот якобы и указал точную дату закладки мифического Эребуни. На месте начались лихорадочные раскопки, и вот уже в 1968 г. состоялось открытие музейного комплекса «Эребуни». Для пущего престижа пригласили и ведущих советских ученых. Только не рассчитали, что на ученых трудно произвести впечатление дешевой бутафорией.

Так, среди участников мероприятия оказался академик Академии наук СССР Исаак Израилевич Минц – величина номер один в советской исторической науке, ученый с мировым именем. Его, конечно же, привезли на место раскопок, где уже красовалась «воссозданная крепость Эребуни». И здесь академик Минц спросил: «А что это за постройки и фигуры здесь – кто их установил? – И уточнил: «Это оригиналы?».

 

Чиновники от истории оказались в замешательстве. Сказать «да» было рискованно: такой ученый, как Минц, с легкостью распознал бы фальшивку. Пришлось признаваться: «Нет, это мы сами тут установили наподобие тех, что были в древней Ассирии и Вавилоне». Минц промолчал, но во время банкета после конференции сказал, что отсутствие фактов древности при раскопках Эребуни открывает большое поле для фантазии. Армянские ученые, конечно же, обиделись, но вынуждены были молчать.

Тем более что академик Минц, для которого историческая правда была выше бытовых понятий «неудобно», «неловко», прямо заявил, что у него сложилось впечатление об отсутствии у армянской науки реальных доказательств древности Еревана. Армянские коллеги пытались тогда убедить его, что это, мол, просто временная бутафория для туристов…

И над примитивизмом ереванских фальшивок можно было бы посмеяться, если бы вся эта кампания не была бы частью стратегии ереванских националистов по «приармяниванию» чужих земель. Если бы эта стратегия не привела бы к национальной катастрофе для самой же Армении, бедной, зажатой, отлученной от региональных экономических и инфраструктурных проектов, откуда люди уходили даже пешком по железнодорожным путям. И если бы армянская агрессия не стоила странам региона десятков тысяч убитых.

По материалам политолога Фуада Ахундова

[Мы из Мегри]

Дипломатическая борьба вокруг Карабаха и Зангезура при АДР (1918-1920)

 

Ильгар Нифталиев

Государственно-территориальное размежевание Южного Кавказа в 1918 году нарушило сложившийся веками социально-экономический уклад жизни населения, вызвав тем самым острые пограничные конфликты между возникшими здесь национальными государствами.

Наглядным примером служат такие регионы, как Карабах и Зангезур, которые в 1918 году стали одними из основных объектов территориальных притязаний Армении к Азербайджану.

Как следует из заявления Азербайджанского национального совета от 14 июня 1918 года, во время совместного заседания с представителями Армянского национального совета в Тифлисе было достигнуто устное соглашение по вопросу разграничения территорий. В основе этого соглашения лежала договоренность сторон, достигнутая ещё в Батуме, о том, что Азербайджан не будет возражать против объявления Эривани столицей Армении, а в ответ на этот жест доброй воли Армения откажется от претензий на часть Елисаветпольской губернии, то есть на нагорную часть Карабаха.

Однако армянская сторона отказалась от ведения переговоров в подобном формате. Об этом министру иностранных дел Армении А.Оганджаняну в своей телеграмме от 8 июля 1918 года писал председатель армянской делегации А.Агаронян из Стамбула, куда с конца июня 1918 года на предстоящую конференцию с участием стран Четверного союза начали собираться делегации правительств республик Южного Кавказа.

В телеграмме Агароняна отмечалось, что Батумские переговоры полностью потеряли свой смысл, поскольку касались границ закавказских округов, а не трех независимых государств. Теперь же армянская сторона считала, что границы Армении должны включать как минимум Шушу, Карягино, Джеваншир, Зангезур, Даралагез, Сурмали, Нахчыван, Шарур. Таким образом, Армения пыталась расширить свои границы за счет тех территорий Елисаветпольской и Эриванской губерний, где мусульманское население по численности превосходило армянское.

Поэтому председатель Совета министров Азербайджана Ф.Х.Хойский в своей депеше от 31 июля 1918 года к главе азербайджанской делегации на Стамбульской конференции М.Э.Расулзаде предложил отказаться от уступок Эривана и части Газахского уезда Армении в случае, если армя не заявят претензии на Карабах.

[Мы из Мегри]

Попытки правительства Азербайджана, начиная с лета 1918 года, разоружить армянское население Карабаха и Зангезура с целью водворения порядка в регионе наталкивались на упорное сопротивление. Положение еще более обострилось с появлением летом 1918 года в Карабахе и Зангезуре армянских частей под предводительством Андраника, совершавших грабежи, насилия и убийства мусульман. Интересно, что правительство Армении отказывалось признать свою причастность к действиям отрядов Андраника, который якобы не подчинялся армянским властям и поэтому был исключен из армянской армии и действовал самостоятельно.

 

В результате к концу 1918 года около 150 мусульманских селений было разорено и разграблено, масса беженцев хлынула в низменную часть Карабаха. После ухода в начале ноября 1918 года турецких войск с Южного Кавказа контроль над регионом перешел в руки прибывших сюда во второй половине того же месяца британских военных.

На основании письменного обращения главы азербайджанского правительства Ф.Х.Хойского к командующему британским контингентом генералу В.Томсону по поводу зверств, чинимых Андраником в Карабахе, в начале декабря 1918 года тот потребовал от армянского командира прекратить боевые действия против азербайджанского населения. Кроме того, в телеграмме армянским лидерам в Гянджинском, Газахском и Джеванширском округах Томсон призвал их прекратить бесчинства и мародерства в отношении азербайджанского населения, предупредив: «Оповестить всех армян, чтобы тихо сидели по своим домам. В случае неподчинения вы будете непосредственно отвечать за пролитую кровь».

Безусловно, армяне не были готовы к подобному повороту событий, как и к тому, что в январе 1919 года распоряжением азербайджанского правительства в Карабахе и Зангезуре было создано генерал-губернаторство.

Предложение о выделении Карабаха и Зангезура в отдельное генерал-губернаторство, облеченное особыми полномочиями, было выдвинуто министром внутренних дел Азербайджанской Республики Халил беком Хасмамедовым в начале 1919 года в докладе правительству о положении в регионе. Основными доводами при этом послужили сепаратистские устремления местных армян, подогреваемые эмиссарами из Армении, кровавые эксцессы против мусульманской части населения, слабость местной власти в силу отсутствия за ней серьезной военной силы, а также не вполне налаженное сообщение центрального правительства с регионом8. Решением правительства Азербайджана от 15 января 1919 года генерал-губернатором был назначен врач по специальности Хосров бек Султанов.

С первых же дней существования Карабахского генерал-губернаторства армянское правительство и представители так называемого «Армянского национального совета Карабаха и Зангезура» забросали английское командование письмами, телеграммами и обращениями, в которых выражали протест по поводу создания особой администрации в Карабахе и Зангезуре, подчиненной правительству Азербайджана.

При этом армянское правительство называло Карабах и Зангезур «неотъемлемыми частями» своей территории, направив в Герус даже государственного комиссара. Армянский национальный совет же предлагал выделить армянскую часть Зангезура и Карабаха в отдельное генерал-губернаторство во главе с английским офицером, не подчиненным азербайджанскому правительству.

Непоследовательные на первых порах шаги английского командования, выраженные в заявлениях его представителей о статусе генерал-губернатора Карабаха, также давали повод армянской стороне для давления. Во время встреч с представителями карабахских армян и правительства Армении командующий британскими войсками на Кавказе генерал В.Томсон, а также представители британской миссии в Шуше заявляли, что пребывание азербайджанской администрации и войск в Карабахе и Зангезуре отнюдь не означает, что в будущем эти территории должны принадлежать Азербайджану, поскольку окончательная их судьба будет решена на мирной конференции.

Эти заявления английского командования обернулись активизацией происков армянских сепаратистов. Так, в письмах представителей Армянского национального совета, направленных в марте 1919 года правительству Армении и его комиссару в Карабахе и Зангезуре, ставилась задача добиться ликвидации азербайджанского генерал-губернаторства, введения армянских представителей Карабаха и Зангезура в состав делегации Армении на Парижской мирной конференции, создания в регионе единого командования, обеспечения его опытными командирами, оружием, деньгами и т.д.

Но после того, как командование британских войск в Карабахе устами полковника Д.Шательворта 3 апреля 1919 года подтвердило признание генерал-губернатора Х.Султанова единственной высшей властью и призвало население беспрекословно выполнять все его приказы, действия англичан стали более последовательными.

 

[Мы из Мегри]

 

8 мая 1919 года в донесении дипломатического представителя Армении в Грузии сообщалось, что генерал В.Томсон на основе рапортов Д.Шательворта и майора Монк-Мэссона о положении в Карабахе и Зангезуре пришел к выводу, что правопорядок в регионе нарушается по вине представителей правительства Армении, которые подстрекают армянское население к неповиновению властям Азербайджана. В конце мая 1919 года эти представители были выдворены англичанами из региона.

Решительные действия англичан оказали определенное влияние на политические настроения армянского населения Карабаха и Зангезура и их лидеров. Это нашло свое отражение в решениях VII съезда армян Карабаха и Зангезура, состоявшегося 15 августа 1919 г. в Шуше. Съезд принял «Временное соглашение армян Нагорного Карабаха с азербайджанским правительством» из 26 пунктов: «Нагорная часть Карабаха – Шушинского, Джеванширского и Джебраильского уездов (Дизак, Варанда, Хачен и Джараберт), населенных армянами, считает себя временно, до решения этого вопроса на Мирной конференции, в пределах Азербайджанской Республики”.

После вывода в конце августа 1919 года британских войск из Азербайджана в регион прибыл полковник главного штаба армии США Вильям Гаскель, который ещё в июле 1919 г. решением Совета пяти (США, Англии, Франции, Италии и Японии) Парижской мирной конференции был назначен Верховным комиссаром союзных держав на Южном Кавказе. 20 августа Гаскель направился сначала в Эриван, 23 августа в Тифлис и наконец, 28 августа прибыл в Баку.

Турне Гаскеля по региону было вызвано прежде всего началом на мирной конференции в Париже активных переговоров союзников с представителями национальных государств, образовавшихся на развалинах Российской империи, по вопросу о процедуре признания их независимости. Южнокавказские республики были в эпицентре этого процесса. Одной из важных задач, стоявших перед миссией Гаскеля, было убедиться на месте, насколько молодые республики соответствуют содержанию положений своих меморандумов, которые их делегации представили на мирной конференции, и подготовить на этот счет доклад.

Наиболее острым был вопрос о границах, и Гаскель был, безусловно, в курсе тех территориальных конфликтов, которые происходили на Южном Кавказе. Гаскелю была известна также позиция бывшего британского командования относительно армяно-азербайджанского конфликта вокруг Карабаха и Зангезура. Поэтому не случайно, что в позиции Гаскеля по этому вопросу с первых его заявлений чувствовалась солидарность с позицией своего союзника по Антанте. Во время встречи с премьер-министром Азербайджана Насиб беком Усуббековым 28 августа 1919 года Гаскель исходил из точки зрения, что Карабах и Зангезур являются неотъемлемой частью Азербайджана. Одновременно Гаскель опроверг вызвавшие сенсацию места его речи в армянском парламенте с угрозами в адрес Азербайджана как не соответствующие действительности.

[Мы из Мегри]

В это же время армянское правительство выступило с протестом по поводу пребывания азербайджанских войск в Зангезуре, заявив, что он составляет часть Армении, и всякие действия азербайджанского правительства в этой области как идущие вразрез с постановлениями английского командования считает недопустимыми и могущими повлечь за собой нежелательные последствия и кровавые инциденты. Правительство Армении предложило Азербайджану разрешить вопрос на отдельной двусторонней конференции.

В ответной ноте азербайджанское правительство указало, что считает зангезурские дела внутренним делом Азербайджана и не считает возможным вступить с армянским правительством в какие-либо переговоры по этому поводу. При этом подчеркивалось, что английское командование давно уже произвело предварительное разграничение территорий, предоставив Карабах и Зангезур Азербайджану. В то же время азербайджанское правительство дало согласие на проведение азербайд жано-армянской конференции в Баку, но при условии, что решения ее станут не временным, а окончательным разрешением территориальных споров между Арменией и Азербайджаном.

Эта оговорка азербайджанской стороны была не случайной. Азербайджанская дипломатия уже была хорошо знакома с тактикой армянской стороны делать сначала громкие заявления, представляя себя горячими миротворцами, и давать широковещательные обещания о решимости разрешить конфликт, а затем в последний момент отказываться от своих слов.

 

Учитывая это, министр иностранных дел Азербайджана М.Ю.Джафаров на встрече 13 октября 1919 года с полномочным представителем Армении в Азербайджане Т.Бекзадяном прямо предупредил армянскую сторону: «Опыт Закавказской конференции, на которой уже были отчасти выработаны принципы разрешения территориальных споров, показал, что при той непримиримой позиции, которую занимают армяне, решительно ничего не удастся, что и проектируемая конференция никаких результатов не даст, если не будут предварительно пу тем частного обмена мнениями выяснены как объекты спора, так и максимум взаимных уступок. Если такого предварительного выяснения вопросов не произойдет и не будет намечен путь разрешения вопросов, то созывать конференцию для того только, чтобы еще раз демонстрировать перед обществом свою непримиримость и неуступчивость, я считаю совершенно излишним и прошу снестись со своим правительством по возбужденным мной вопросам, если только, конечно, армянское правительство искренне желает придти к обоюдному соглашению».

Результаты начавшей работу в Тифлисе 20 ноября 1919 года мирной армяно-азербайджанской конференции полностью подтвердили опасения азербайджанского министра иностранных дел.

Накануне созыва конференции азербайджанское правительство отдало приказ своим армейским частям в Карабахе прекратить военные действия. Как следует из отчетов правительства, посылка войск на помощь карабахскому генерал-губернатору была вызвана наличием неопровержимых доказательств отправки армянским правительством в Зангезур своих регулярных войск, оружия и боевого снаряжения для раздачи армянскому населению края с тем, чтобы в нужный момент поднять восстание, дабы показать, что армянское население Зангезура не желает признавать азербайджанские власти.

[Мы из Мегри]

В такой ситуации правительство не могло оставаться безучастным, тем более что предстояло вернуть на свои земли 60 тысяч азербайджанских беженцев, которые покинули родные места в результате бесчинств вооруженных банд Андраника в Зангезурском уезде в период со второй половины 1918-го и до начала 1919 года.

По итогам конференции, 23 ноября 1919 г. стороны заключили мирное соглашение, которое подписали председатель правительства Армении А.Хатисов и председатель правительства Азербайджана Н.Усуббеков. Стороны договорились решать все спорные вопросы, в том числе вопросы границ, путем переговоров, а не силой оружия. Предусматривалось, что с момента подписания соглашения ни одно из двух договаривающихся правительств не будет силой оружия подчинять себе не признавшие до того времени его власти районы.

Соблюдая условия соглашения, Азербайджан вывел свои воинские части из Зангезура. Армения же немедленно направила сюда свои регулярные войска, грубо нарушив тем самым достигнутые договоренности. Находившийся в это время в Баку английский военный журналист Скотланд-Лидделл сообщал в Лондон, что вслед за подписанием соглашения от 23 ноября «армяне, пользуясь отходом азербайджанских войск, предательски напали на мусульман в Зангезуре, где разрушили до сорока мусульманских селений».

Касаясь последних событий в Зангезурском уезде в телеграмме от 8 декабря 1919 года верховному комиссару союзников полковнику В.Гаскелю, премьер-министр Азербайджана Н.Усуббеков выразил опасение, что если у армянской части населения Зангезура останутся орудия и пулеметы, то нет гарантий от дальнейших их выступлений и от продолжения анархии. Поэтому глава правительства Азербайджана предлагал послать в Зангезурский уезд не позже чем через 5 дней комиссию из американских офицеров для изымания у армянских банд орудий и пулеметов.

Азербайджанское правительство предупреждало, что в противном случае будет вынуждено принять конкретные меры, могущие заставить виновников анархии осознать необходимость соблюдать мирные принципы сосуществования в Зангезуре22. В ответной телеграмме от 11 декабря 1919 года В.Гаскель сообщил, что телеграмму «получил и передал министру—президенту Армении со следующим добавлением: если эти обвинения после расследования подтвердятся, то это будет самый сильный удар для будущности Армении».

Тем временем с 14-го по 21 декабря 1919 года в Баку прошла армяно-азербайджанская мирная конференция, которая продолжила начатые в ноябре в Тифлисе переговоры с тем, чтобы разрешить все острые проблемы, накопившиеся между Арменией и Азербайджаном. Самым острым вопросом повестки дня конференции было решение территориальных проблем между республиками. Здесь позиции сторон вновь диаметрально разошлись.

Азербайджанская сторона выдвинула идею конфедерации всех республик Южного Кавказа, полагая, что подобное политическое объединение явится наилучшим и наибо лее приемлемым для всех способом разрешения терри ториальных и иных споров. Армянская же делегация вновь заняла неконструктивную позицию, заявив, что до установления окончательных границ необходимо предварительно заключить временное соглашение о демаркационной линии.

Такая позиция в целом была ожидаема: Армения не хотела связывать себя какими-либо долговременными соглашениями с соседями о границах, поскольку с нетерпением ожидала решений Парижской конференции по «армянскому вопросу». Решение этого вопроса в пользу Армении означало бы передачу ей всех территорий бывшей Эриванской губернии, Карабаха и Зангезура.

Армяне грезили авантюрной идеей «великой Армении», границы которой, как писал первый премьер-министр Араратской Республики Ов.Качазнуни, должны были простираться «от Средиземного до Черного моря, от Карабахских гор до Аравийских пустынь». Понятно, что при столь обширных перспективах Армения не хотела размениваться на такие мелочи, как соглашения с Азербайджаном о тех или иных участках границы.

Поэтому армянская делегация на конференции вновь под различными предлогами уклонилась от окончательного признания двусторонних границ с Азербайджаном. Что же касается предложения армянской делегации об установлении демаркационной линии, то реальная этнодемографическая ситуация в приграничье Армении и Азербайджана делала практически невыполнимым такое размежевание без учета экономического и бытового уклада жизни населения.

Дело в том, что азербайджанские крестьяне-скотоводы традиционно перегоняли летом свои стада высоко в горы Зангезура, а зимой на равнины низменного Карабаха. Поэтому притязания Армении на гористый Зангезур, попытки упорядочить переходы путем введения удостоверительных документов и свидетельств о кочевых стоянках, установление сторожевых и таможенных постов, призванных воспрепятствовать этим перекочевкам, провоцировали постоянную напряженность между сторонами.

Протесты азербайджанского правительства оставались безрезультатными. И упомянутая мирная конференция завершила свою работу, не придя к каким-либо результатам. В январе-апреле 1920 года азербайджанские селения в Зангезуре и Карабахе подверглись новым нападениям армянских войск, которых поддерживали местные армяне. Вновь пролилась кровь, появилась новая волна беженцев среди мусульманского населения.

Это вынуждало правительство Азербайджана концентрировать значительные военные силы в Карабахе и Зангезуре, на границе с Арменией, оголяя тем самым северные границы, где нарастала военная угроза со стороны большевистской России. Таким образом, накануне советизации Азербайджана, несмотря на все дипломатические и политические усилия азербайджанского правительства, конфликт с Арменией вокруг Карабаха и Зангезура не нашел своего мирного разрешения.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Резня в Тифлисе, 1905 г.: тела азербайджанцев подбирали на улицах города

 

Ф.Джаббаров

В начале февраля 1905 г. в Баку произошли кровавые столкновения между армянами и азербайджанцами. Названный современниками «армяно-азербайджанской резнёй», этот конфликт охватил практически всю территорию Южного Кавказа, продолжаясь до конца 1906 г., унеся жизни тысяч людей, а также оказав самое негативное влияние на социально-экономическую жизнь края.

Как свидетельствуют архивные документы, в абсолютном большинстве случаев армяне первыми провоцировали столкновения и выступали против азербайджанцев. Провокации, как правило, сопровождались убийствами одного человека или группы лиц, вызывая ответную реакцию со стороны азербайджанцев, и далее всё происходило по одинаковому сценарию: враждующие группы нападали друг на друга, убивали, грабили, наносили материальный ущерб, а в сельских местностях вдобавок ко всему захватывали территории противной стороны, изгоняя её с места жительства.

После февральской резни в Баку основной заботой и общества, и местной российской администрации было недопущение повторения схожих событий в других местностях Южного Кавказа. Достичь этого было весьма непросто, особенно в условиях дисперсного проживания армян и азербайджанцев в четырёх из пяти южнокавказских губерний (Бакинской, Елизаветпольской, Тифлисской и Эриванской).

Ситуацию осложняло также то, что под влиянием февральских событий в Баку невольно возникала напряжённость в двусторонних отношениях, усугубляемая различными слухами, возбуждающими корреспонденциями. Наиболее волнующее впечатление производили зачастую преувеличенные рассказы очевидцев армян, толпами бежавших из Баку в Тифлис.

Например, под влиянием этих слухов и, опасаясь возможных последствий, попечитель Кавказского учебного округа освободил учащихся в тифлисских учебных заведениях армян и азербайджанцев от занятий до тех пор, пока не последует полное умиротворение в Баку.

В своём рапорте прокурор Тифлисской судебной палаты К.К.Александров-Дольник указывал, что первые известия о бакинской резне породили среди населения Тифлиса толки о непринятии со стороны администрации достаточно энергичных мер к прекращению насилий.

Для предотвращения возможных армяно-азербайджанских столк-новений за пределами Баку в вышеназванных губерниях начали предприниматься конкретные шаги, главным образом, для умиротворения сторон. К примеру, 10 февраля 1905 г. тифлисский губернатор И.Н.Свечин обратился к шейхульисламу А.А.Ахундзаде с письмом, в котором выражалось беспокойство по поводу возможного влияния бакинских событий на Тифлис.

 

Признавая за духовенством первенствующую роль по влиянию на население, губернатор просил шейхульислама пожаловать к нему для обсуждения насущных вопросов. На совещании было принято решение в целях умиротворения мусульманского населения послать в Борчалинский, Тифлисский и Сигнахский уезды и. о. председателя Тифлисско-Кутаисского шиитского губернского меджлиса Ахунда Мамеджафара Казизаде.

[Мы из Мегри]

Аналогичные меры были предприняты и суннитским духовенством. После окончания февральской резни муфтий Г.Э.Гаибов разослал всем казиям на местах циркуляр, чтобы они воздействовали на мусульманское население и предупреждали всякую возможность столкновений. Муфтий также командировал председателя Тифлисско-Кутаисского губернского меджлиса Алауддина Эфенди Субхангулова в различные уезды Тифлисской губернии, где живут мусульмане-сунниты, для призыва их к спокойствию и порядку.

Когда же в Баку состоялось примирение, известный азербайджанский предприниматель и меценат Г.З.Тагиев отправил телеграмму тифлисскому городскому голове Х.А.Вермишеву и копию её епископу Гарегину о прошедшем у него обеде с участием представителей армянского и азербайджанского общества. На это голова отвечал, что под впечатлением данной вести население Тифлиса спокойно за восстановление полного мира между мусульманами и армянами.

Для выражения миролюбивых настроений стороны предпринимали и демонстративные шаги, в частности, 9 марта армяне Тифлиса преподнесли шейхульисламу А.А.Ахундзаде адрес, в котором выражались благодарные чувства за его участие в примирении армян и азербайджанцев в Баку.

Несмотря на это, армянские экстремистские организации, главным образом, «Дашнакцутюн» всячески пытались воспользоваться общей революционной ситуацией, чтобы создать благоприятную почву для межнациональных столкновений. Так, когда в марте 1905 г. рабочие Тифлиса решили противодействовать резне, могущей быть под влиянием слухов о бакинских событиях, дашнаки предложили свои услуги по снабжению рабочих оружием.

Тем не менее, в первой половине 1905 г. Тифлисская губерния, в отличие от остальных регионов Южного Кавказа, все же не стала ареной кровавых столкновений между двумя нациями, здесь удалось сохранить хрупкий мир. Несомненно, они намеревались использовать отряды рабочих, вооружённых за счёт армян, в борьбе против азербайджнацев либо в антиправительственных выступлениях.

Новый этап напряжённости в армяно-азербайджанских отношениях в Тифлисской губернии стал наблюдаться с конца 1905 г., когда спорадически происходили насилия, вызванные реакцией на вновь разгоревшиеся столкновения в Баку, Эривани, Шуше, Елисаветполе. Наиболее громким стало преступление, совершённое 13 ноября в центре Тифлиса – на Шайтан-базаре, когда были убиты трое азербайджанцев. Это вызвало волнения в городе, тут же закрылись торговые лавки.

Армянские гласные Тифлисской думы Н.И.Кочкаев, А.И.Хатисов и Г.Н.Степанов спешно посетили шейхульислама и стали убеждать его, что произошедшее событие не есть акт национальной розни. Пытаясь придать этому характер обычного уголовного преступления, гласные просили пастыря повлиять на мусульман, чтобы не допустить разрастания конфликта.

Позднее в одной из частных бесед шейхульислам признался: «Армянские деятели если искали бы чистосердечного мира, должны были бы сами и через своё духовенство влиять на прекращение насилий над мусульманами со стороны армян, а не обращаться ко мне. Мир в Тифлисе в руках армян, а не мусульман. Они убивают наших. Пусть перестанут проливать нашу кровь и тогда ничто не помешает нам жить дружелюбно с армянами».

 

Стараясь отвести вину от себя, Тифлисский комитет «Дашнакцутюн» выпустил воззвание, в котором обвинил в убийстве троих азербайджанцев полицию.

В то же время дашнаки не оставляли своих планов терроризирования мирного азербайджанского населения. Под влиянием событий в Елисаветпольской губернии армяно-азербайджанские столкновения стали происходить в расположенной в непосредственной близоcти от неё Тифлисской губернии. Здесь вспышки насилия имели место, в основном, в самом Тифлисе (2-20 ноября), Тифлисском уезде (22-29 ноября) и в регионе, наиболее компактно заселённом обеими нациями – Борчалинском уезде (24 ноября-4 декабря).

Как явствует из доклада прокурора Тифлисской судебной палаты К.К.Александрова-Дольника, поводом к тифлисской резне послужила стрельба неизвестного преступника, проезжавшего на фаэтоне вдоль азербайджанской части города. Произведя из револьвера пять выстрелов, он скрылся. Произошёл данный инцидент вечером 22 ноября. Тогда же армяне убили двух азербайджанцев, подданных Ирана, и ранили одного мусульманина.

С утра 23 ноября стрельба возобновилась и усилилась. В это день армяне разграбили мусульманские магазины и лавки, сопровождая это убийствами азербайджанцев. Вслед за этим началась перестрелка, как в азербайджанской, так и армянской частях.

По словам К.К.Александрова-Дольника, судя по тому, что после перестрелки 22 ноября было ранено всего двое армян, азербайджанцы же пострадали шестью ранеными и пятью убитыми, следовало предположить, что азербайджанцы были застигнуты врасплох, а армяне являлись стороной нападающей.

[Мы из Мегри]

Мусульмане тоже отвечали армянам, но это была, в основном, стихийная и спорадическая реакция. Так, 24 ноября был остановлен трамвай и произведён обыск ехавших в нём армян; в ответ на погромы лавок мусульмане ограбили армянские лавки и магазины, табачную фабрику «Лев».

В результате ожесточённой перестрелки 22 и 23 ноября в Тифлисе большинство убитых пришлось на азербайджанскую сторону. В больницу было доставлено 13 трупов, из коих было 10 мусульман, 2 армян, 1 неизвестной национальности. Ранены были: 14 мусульман, 5 армян, 3 грузин и 1 немец.

 

Большие жертвы среди азербайджанцев объяснялись выгодным расположением армянской части Тифлиса на горе. К тому же, как и в Баку, в Тифлисе стрельба по азербайджанцам велась из окон и крыш домов, что создавало для армян преимущество. За первые три дня резни в Тифлисе было убито 24 азербайджанца и 8 армян, ранено 30 азербайджанцев и 18 армян. Были зафиксированы случаи, когда армяне сбрасывали трупы азербайджанцев в Куру, чтобы скрыть истинное количество жертв.

Следует также принимать во внимание, что данные об убитых и раненых не отражают полную картину жертв, ибо они охватывают только первые три дня резни. Если же учитывать, что столкновения длились ещё 6 дней, то, несомненно, количество убитых и раненых было намного больше. В частности, тифлисский полицмейстер в своём докладе сообщал, что 1 декабря передал мусульманскому священнослужителю 19 трупов азербайджанцев, подобранных на улицах города, кроме того, в этот же день было предано земле ещё 18 человек, подобранных в районе 6-го городского участка.

Вечером 23 ноября состоялось примирение сторон, которое, однако, оказалось непрочным. Нарушив мир, армяне вновь продолжали стрелять по азербайджанцам, поджигать их дома и лавки. 25 ноября группа из 10 вооружённых дашнаков зашла во двор одного из тифлисских домов и потребовала от жильцов, чтобы они указали, живут ли тут азербайджанцы. Получив отрицательный ответ, дашнаки записали номер дома и ушли.

27 ноября на помощь азербайджанцам Тифлиса прибыло 200 всадников из Борчалинского уезда, намеревавшихся спасти своих единоверцев. Приезд этот вызвал возобновление со стороны армян враждебных действий.

27 ноября 60 вооружённых армян совершили дерзкое нападение на Алавердский медеплавильный завод в селении Шагал Борчалинского уезда, принадлежащий французкой фирме. Целью нападения были азербайджанские рабочие завода. Расстреляв их, армяне устроили жестокую расправу и над теми рабочими, которые, спасаясь, укрылись в лесу. В свою очередь, борчалинские азербайджанцы разгромили поместья, духаны и дома армян.

Во время резни в Тифлисе нападениям со стороны армян подверглись и мусульмане – подданные Турции и Ирана, в связи с чем дипломатические представительства названных стран неоднократно обращались к российскому правительству с просьбой обеспечить безопасность своих подданных.

[Мы из Мегри]

В конце декабря 1905 г. султан вовсе издал указ, в котором пограничным властям поручалось принимать в страну всех мусульман – подданных Российской империи, прибывающих через Батум и спасающихся от межнациональной резни. 29 ноября с размещением войск в азербайджанской части Тифлиса перестрелка прекратилась.

Конфликт в городе был остановлен 1 декабря, когда в зале заседаний городской думы состоялось совещание представителей противоборствующих сторон и приняты условия мира, предложенные азербайджанцами. 29 14 декабря 1905 г. в Тифлисе было объявлено военное положение и власть передана генерал-губернатору.

Большому количеству жертв среди азербайджанцев в дни ноябрьской резни в Тифлисе способствовало и то, что охрана города, по распоряжению наместника И.И.Воронцова-Дашкова, была передана рабочим – членам социал-демократической партии, которым 24 ноября выдали 500 винтовок системы Бердана. Воспользовавшись этим, вооружённые армяне – члены боевых дружин тоже присоединились к отрядам социал-демократов и начали убивать и грабить мирных горожан.

Эпизод с выдачей оружия социал-демократам имел довольно опасную предысторию, о которой поведал в своих мемуарах начальник конвоя наместника Н.А.Бигаев.

Вспоминая ноябрьскую резню в Тифлисе, он писал: «В те же революционные дни поднялась армяно-татарская традиционная резня. Татары ордами шли на армянские сёла, вооружённые допотопными ружьями. Армяне их встречали организованно и маузерами. Вмешательство властей и мирные переговоры ни к чему не привели. Тогда было решено вооружить армянские сёла берданками из артиллерийских складов. Уже шла во дворце развёрстка ружей под руководством директора Канцелярии Петерсона. Мне показалось, что здесь что-то совершается нехорошее. Если вооружать, думаю я, то вооружить обе режущиеся стороны. Пусть себе режутся, – если им это так нравится. Эту мысль я тут же громко высказал. Ружья не были выданы армянам, раздумали, а были даны социал-демократической партии под расписку Рамишвили [И. И. Рамишвили – один из лидеров грузинских социал-демократов – Ф. Д.]. Эта партия взяла на свою ответственность усмирить армян и татар и по ликвидации резни вернуть оружие».

Таким образом, кавказская администрация, несомненно, с ведома наместника, в самый разгар межнациональных столкновений приняла решение вооружить одну из сторон, причём ту, которая и без того была лучше вооружена и являлась нападающей. Остаётся добавить, что, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, рабочие отказались от дальнейших действий. К этому времени наместнику удалось стянуть все свободные войска и окончательно прекратить в городе беспорядки.

Выдача оружия революционной партии вызвала неоднозначную реакцию правительства. Когда о случившемся узнал император Николай II, он отправил И.И.Воронцову-Дашкову следующую телеграмму: «Министр юстиции доложил мне телеграмму из Тифлиса о том, что вами была разрешена выдача пятисот винтовок революционерам, занявшим вместо полиции охрану города, следствием чего была схватка между армянами и татарами. Отказываюсь верить этому невероятному известию».

Однако наместнику удалось оправдать свои действия перед императором. Объясняя эпизод с раздачей оружия, он телеграфировал в столицу, что под впечатлением от елизаветпольской резни вооружённые армяне Тифлиса стали на улицах производить осмотры всех проходящих и проезжих, якобы с целью задержания подъезжавших из соседних селений азербайджанцев.

По словам И.И.Воронцова-Дашкова, кроме дашнаков в этом деле участвовали и отдельные домовладельцы других национальностей, грузинские революционеры, в результате чего на улицах появилось до 6500 вооруженных лиц. Пытаясь оправдаться, почему власти допустили подобное самоволие, наместник объяснял, что насильственное разоружение такого количества людей было невозможно, так как войскам приходилось ограждать город от двигавшихся со стороны Борчалинского уезда вооруженных азербайджанцев.

И. И.Воронцов-Дашков убеждал, что предпринятая им мера дала положительный результат и все самовольно вооружившиеся организации покинули улицы.

События в Тифлисе в конце 1905 г. в очередной раз выявили близость позиций дашнаков и социал-демократов в вопросе борьбы против представителей власти. Как выяснило Тифлисское охранное отделение, РСДРП и «Дашнакцутюн» объединились в городе для совместных действий и постановили применить террор в отношении чинов местной администрации, включая наместника, для чего боевые дружины начали вооружаться бомбами.

Несмотря на всю противоречивость объяснений наместника, история с вооружением революционной партии вскоре была забыта. Вслед за этим произошли покушения на тифлисского полицмейстера, пристава и председателя патриотического общества.

Однако террористические действия социал-демократов и дашнаков вызвали недовольство тифлисских армян, возмущенных тем, что дашнаки отошли от своих прямых задач и примкнули к «крайним революционным партиям». 26 декабря 1905 г. на сходке социал-демократов в Нахаловке было решено прекратить террористическую деятельность, «из-за которой гибнет много невинных жертв». Социал-демократы предупредили, что впредь они не будут совершать теракты.

Армяно-азербайджанская резня в Тифлисской губернии стала одной из трагических страниц в истории межнационального конфликта. Несмотря на отсутствие точных статистических данных о количестве жертв, а также то, что она, в сравнении с резней в Елизаветпольской, Эриванской и Бакинской губерниях, была не столь длительной, источники создают довольно чёткое представление о масштабах кровопролития, происшедшего в этом регионе Южного Кавказа в 1905 г.

По материалам Института истории Грузии Тбилисского гос.университета им. И.Джавахишвили

[Мы из Мегри]

Ищите женщину: кто помог развалить Азербайджанскую Демократическую Республику

 

В период Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920) проводилась работа по привлечению женщин к общественной и политической жизни общества. Женщины включались и в политическую деятельность. В 1919 году в Азербайджане был отмечен праздник 8 марта — день солидарности трудящихся женщин.

Женщины активно участвовали во всех мероприятиях партии «Мусават», которая имела свои женские отделения в Баку и уездах Азербайджана. На втором съезде партии, проведенном в Баку в декабре 1919 года, на одном из заседаний долгими аплодисментами было встречено оглашение приветственной телеграммы от Ленкоранского дамского отделения партии «Мусават». Это было выражение солидарности и поддержки партии «Мусават» азербайджанским женщинам. Женщины все больше сознавали свою роль в преобразованиях, проводимых государством.

Известная писательница, педагог и журналист Шафига Эфендизаде в своих статьях в газете «Азербайджан» напоминала о важности роли женщин в обществе. Она была уверена, что независимость государства связана с независимостью в этом обществе женщин, которые должны найти свое достойное место в обществе, участвовать в созидательном труде и управлении.

Но была и другая часть женщин, которая была привлечена к революционной работе. В 1919 году большевиками в Баку проводились многочисленные митинги, демонстрации, участниками которых были и женщины. После крупнейшей майской забастовки рабочие продолжали вести подпольную работу, распространяли литературу. Женщины также были подключены к этой работе. Переброшенные в Баку из Астрахани и других советских городов революционеры делали все для того, чтобы свергнуть власть АДР. Привлекались к этой работе и азербайджанские женщины.

Один из участников революционных событий тех лет писал: «Мусульманки вместе c рабочими-мусульманами коммунистами, рука об руку вели работу, они агитировали своих сыновей-аскеров«.

[Мы из Мегри]

Другая революционерка, А.Жихарева, проводившая в Баку подпольную работу, и участвовавшая на первом нелегальном съезде Азербайджанской Коммунистической Партии (большевиков) в январе 1929 г., вспоминала: «Тюрчанка-работница, охваченная интересом освободительного движения, рабскую одежду — чадру, использоватала для успеха революции, переносила нелегальную литературу и даже под чадрой, в период гражданской войны.»

В 1919 году в Баку была проведена партийная конференция большевиков, среди участников которой были и женщины-азербайджанки.

Айна Султанова (1895-1938)

Нелегальную партийную работу против АДР вела Ольга Шатуновская, еврейка, уроженка Баку. По решению Бакинского комитета большевистской организации она была оставлена в Баку для ведения партийной работы. После Февральской революции работала в редакции газеты «Бакинский рабочий» В ночь на 10 августа 1918 г. она принимала участие в захвате типографии отрядом большевиков, возглавляемых А.Микояном, для выпуска последнего в 1918 г. номера газеты «Бакинский рабочий».

 

[Мы из Мегри]

После освобождения Баку Исламской армией в сентябре 1918 г. О.Шатуновская была арестована и проговорена к смертной казни, которую ей заменили высылкой в Грузию. Из Грузии она снова тайно вернулась в Баку, начала вести активную революционную борьбу против правительства АДР, участвовала в создании комсомольской организации в Азербайджане, входила в состав Краевого комитета Союза молодежи. С 1920 года Шатуновская стала секретарем ЦК комсомола, секретарем райкома Компартии Азербайджана. Позднее, в 1925 г. она снова вернулась в Азербайджан на должность секретаря райкома, и как член Бакинского комитета партии.

В ноябре 1919 года в Баку в связи со второй годовщиной Октябрьского переворота была проведена стачка рабочих фабрики Г.З.Тагиева. Среди демонстрантов были и азербайджанские женщины. Властям пришлось принимать меры, в том числе прибегать к арестам.

Бастовавшие, среди которх было много женщин, подошли к зданию Азербайджанского парламента с требованиями немедленного освобождения арестованных. Они скандировали: «Организаторы забастовки — мы все!». Властям пришлось освобождать арестованных.

В борьбе против азербайджанского национального правительства, к сожалению, вели борьбу и азербайджанцы. Они были привлечены лозунгами большевиков о том, что только социалистическая революция может дать подлинную свободу народам, в том числе и азербайджанскому народу.

Несмотря на то, что Программа «Мусавата», принятая на I съезде, носила социальный характер, где предусматривался 8-часовой рабочий день, раздача всех видов земельной собственности бесплатно и безвозмездно крестьянам и многое другое, все же часть рабочих попадали под влияние большевистской агитации, и с недоверием относилось к национальному правительству. Азербайджанские коммунисты поддерживающие их идеологию и, введенные в заблуждение люди продолжали вести работу «против контрреволюционного мусаватского правительства».

Среди них были и азербайджанские женщины, которые связывали свое будущее только с социализмом. И все это несмотря на то, что национальное правительство дало им одинаковые права с мужчинами, предоставило избирательное право, приняло много законов по охране женского труда, охране материнства и младенчества и т.д.

[Мы из Мегри]

Азербайджанские женщины — Айна Султанова, Шарабаны Зейналова, Саялы Косаева, Джамал Идрисова, и др. тесно сотрудничали с женщинами-большевичками, присланными в Азербайджан из России, для того чтобы вести здесь агитационно-пропагандистскую и подрывную работу против национального правительства АДР.

Джейран Байрамова

Саялы Косаева была привлечена к революционной работе мужем Мамедом Косаевым, который 1916 года вел работу среди рабочих и 1917 году вступил в социал-демократическую организацию «Гуммет». Саялы вместе с мужем выполняла поручения партии.

В 1918 году в Газахе она подверглась полицейскому обыску, но сумела спрятать революционные документы в прическу. Ее не пугали преследования местных помещиков-беков, против которых она вела борьбу. Она умело выходила из любого сложного положения, и старалась не попадаться в руки мусаватских властей, против которых она вела подпольную работу.

 

Тесно сотрудничала с большевиками Джейран Байрамова, которая весной 1918 года вышла замуж за одного из самых активдах деятелей организации «Гуммет» Али Байрамова. Их дом был местом встречи и собраний революционеров. Здесь досто встречались руководители «Гуммет» которая к этому времени стала чисто социал-демократической партией. Дж.Байрамова вместе с мужем вела революционную работу, выполняла различные задания партии.

Однажды во время выполнения задания близ Сальян, она с мужем были арестованы представителями турецкой армии и оказались в тюрьме. Друзья-революционеры помогли им бежать в Гянджу, а через некоторое время они вернулись в Баку и продолжали революционную работу. Окончательное определение жизненной позиции Дж.Байрамовой произошло в октябре 1919 года, и она вступила в ряды большевистской партии. Она состояла в секции железнодорожников участка Мамедлиляр.

В октябре 1919 года после вступления в ряды большевиков, по заданию партийной организации Дж.Байрамова устроилась на работу делопроизводителем в парламенте АДР. В «Адрес-календаре» АДР за 1920 год в списках сотрудников парламента числится также Зейнаб Ризванова, которая тоже работала по поручению партийной организации.

Дж.Байрамова вела подпольную работу, помогала коммунистам в подготовке переворота против мусаватского правительства. Она прятала в своем доме оружие, которое из советской Астрахани по морю переправляли в Баку большевики. Дж. Байрамова хранила у себя дома также нелегальную большевистскую литературу, помогала в их распространении й объединении рабочих. Она несколько раз была арестована, ее квартира была очагом подпольной революционной партийной работы.

В донесениях агентов за 1919 год говорилось о том, что Джейран Ширинбала гызы Байрамова была активным единомышленником и товарищем Али Байрамова, который являлся одним из руководителей партии «Гуммет» и был вторым лицом после члена парламента и руководителя партии Али Гейдара Караева.

Советские историки в свое время, особо выделяли роль матерей большевиков в деле подготовки революции и победы советской власти в Азербайджане. Отмечалось, что в это время приходилось вкладывать много сил и здоровья в дело большевиков, выдерживать все тяготы подпольной жизни их матерям — Сальминаз (мать М.Азизбекова), Хырда (мать Бунията Сардарова), Досту (мать К.Исмайлова), Асбет (мать А.Байрамова), Диба (мать Айны и Газанфара Мусабековых) и других большевиков и революционеров.

Они хранили партийные документы, предоставляли свои квартиры для конспиративной работы, распространяли листовки и передавали в устном порядке самые ответственные поручения, собирали деньги в помощь заключенным, носили передачи арестованным революционерам.

По материалам книги Л.Алиевой “Женщины в общественно-политической жизни Азербайджана”

[Мы из Мегри]

Исторический взгляд на переселение армян и захват азербайджанских земель

 

Рафиг Сафаров, этнолог

Среди причин продвижения России на юг были стратегические цели, включая торговлю. В первой четверти XVIII в. Россия вступила в «эпоху петровских преобразований». Петр I, потрясенный как достижениями культуры и техники, так и размахом европейского колониализма, заимствовал чуждую России систему ценностей – европоцентризм. Верхом петровских деяний, опасных для национального единства России, была европеизация – полное культурное и духовное порабощение России Европой.

Не свойственный России национализм, привнесенный Петром как элемент европеизации, пагубно отражался на взаимоотношениях с другими народами, подтачивая тем самым устои многонационального Российского государства.

Азербайджан, пройдя пик этнического подъема, в XVII в. вступил в фазу надлома. В период политического и хозяйственного упадка государства восставшие афганские племена в 1722 г. захватили половину страны, ввергнув Азербайджан в политический кризис, вылившийся после правления Надир шаха Афшара в гражданскую войну и распад державы.

Тогдашняя Россия была на подъеме и расширение ее территории шло во всех направлениях. Воспользовавшись политическим кризисом, Россия заняла прикаспийские провинции Азербайджана. Первые попытки армян заложить основы для образования своего государства на землях Азербайджана были предприняты во время персидского похода (1722-1735 гг.) Петра I, окончившегося выводом на терскую границу одной тысячи армян и грузин. Эти попытки стали претворяться в жизнь и после вторичного прихода Российской империи на Кавказ в начале XIX в., создавшей все возможные условия для этнической консолидации русских армян.

Армяне, оказавшись на перепутье русской экспансии в мусульманских землях, стали главной опорой России на Южном Кавказе. В то же время, армянский национализм, взращенный католическими и протестантскими миссионерами, стал орудием в руках европейских держав против османского и русского государств.

После распада монгольского государства Хулагуидов возрождение и становление обновленного Азербайджана происходило в условиях османского натиска. Новая держава расширалась до пределов Евфрата и Аму-Дарьи на востоке и Кавказа, и Персидского залива на юге.

Однако, османам удалось захватить восточную часть Малой Азии и Месопотамии и вплотную приблизиться к кавказским владениям Азербайджана. Часть территории Азербайджана, которая в XIX в. называлась Ираванской губернией, а в XX в. превратилась в Армению, со второй половины XIV в. вошла в историю под названием Чухурсаад. Эта область сформировалась из бывших владений Двинских и Анийских Шеддадидов (X-XII вв.) и Азербайджанских Ильденизидов (XII в.). С начала XV в. Чухурсаад включал провинции Ираван, Шурагель, Кагызман, Карс, Памбаг и Лори, к которым в начале 30-х гг. XVII в. были присоединены Нахчыван и Маку.

 

В результате османской экспансии Карс, Кагызман и западная часть Шурагеля по мирным договорам 1555 г. и 1639 г. отошли от Азербайджана к Османской империи. С того времени Чухурсаад оказался в положении пограничной области. То, что Чухурсаад располагался в центре азербайджанского этнического ареала, простиравшегося от Анкары до Тегерана, уже само по себе имеет важное историко-географическое значение для азербайджанского народа.

Достоверно известно, что в XI-XIX вв. во всех областях азербайджанского государства, в том числе и в кавказских владениях, армяно-григориане составляли явное меньшинство. На нынешней территории Армении армяне также составляли явное меньшинство. Здесь они были представлены как армянами, так и обармянившимися албанами, населявшими Нахчыван, Зангезур, Лори, предгорные зоны Карабаха, Гянджи и Газаха. По данным фискальных переписей, составленных во время османской оккупации, население Чухурсаада (с учетом укрывавшихся шиитов) в 1590 г. насчитывало 120,000 чел. (провинции Ираван и Нахчыван), а в 1728 г. – 183,000 чел. (те же провинции + Шурагель).

В 1590 г. азербайджанцы составляли здесь 77,5%, армяне- 22,5%, в 1728 г. соответственно – 76,5% и 23,5% всего населения. По подсчетам, в Шурагеле проживало 27,000 азербайджанцев и 2,700 армян… В составе населения Карабахской области (провинции Карабах, Гянджа, Шамшадиль и Лори) в 1728 г. азербайджанцев было 74%, армяно-григориан – 26%.

Суть русской колониальной политики была выражена в указе Петра I от 1724 г., где говорилось: «…всячески стараться, чтобы армяне селились в Гиляне, Мазандаране, Баку, Дербенте и прочих, а персиян (здесь – политоним, читай – азербайджанцев. – Р. С.) при случае даже выселить».