Мы из Мегри

План уничтожения: Как Баку хотели разрушить за 15 дней в 1940 г. О.Буланова После заключения в 1939 г. советско-германского пакта о ненападении СССР начал снабжать Германию нефтью. Об этом свидетельствуют материалы переписки руководителей правительств СССР и Германии. Министр иностранных дел фашистской Германии фон Риббентроп 5 февраля 1940 г. в письме Сталину, ссылаясь на политические и военно- экономические уступки в пользу Советского Союза, настаивал на получении от советского правительства поддержки в войне с Англией и Францией путем возможно быстрых и объемных поставок сырья. В ответ на это 11 февраля 1940 г. в Москве было подписано хозяйственное соглашение между СССР и Германией. Оно по сути дела лишало Германию частичной блокады со стороны Англии и Франции. В условиях меморандума о германо-советских торговых соглашениях советник К.Ю. Шнурре отмечал: «Это соглашение означает широко открытую дверь на Восток. Если мы преуспели, то эффект английской блокады будет существенно ослаблен будущим притоком сырья». Эти переговоры и соглашения стали очень сильно беспокоить английские и французские официальные круги. Дело дошло до того, что правительства этих стран не исключали в этой ситуации развязывания войны против СССР. Генеральный секретарь французского МИД Леже 11 января 1940 г. писал послу США во Франции Уильяму К. Буллиту: «Франция не станет разрывать дипломатических отношений с Советским Союзом или объявлять ему войну, она просто уничтожит СССР». Однако некоторые стратеги этих стран пришли к такому выводу, что, прежде чем объявить и начать войну с СССР, необходимо неожиданно, без предупреждения, нанести бомбовые удары с помощью авиации по особо важным стратегическим объектам СССР, особенно по нефтяным районам Южного Кавказа. В октябре 1939 г. Уильям Буллит (бывший в 1933-1936 гг. послом в СССР) телеграфировал в Вашингтон, что «в Париже обсуждается возможность бомбардировки и разрушения Баку»; 31 октября министр снабжения Англии написал министру иностранных дел: «Если уничтожить русские нефтепромыслы (а все они представляют собой разработки фонтанирующего типа и поэтому могут быть очень легко разрушены), нефти лишится не только Россия, но и любой союзник России, который надеется получить ее у этой страны.» А 3-5 апреля 1940 г. на заседании Комитета представителей военного командования Англии и Франции, специально созданного для координации усилий по подготовке и проведению вторжения в СССР, было принято решение бомбить не только Баку, Батуми, но и Поти, где располагались терминалы бакинской нефти. Эдуард Даладье, премьер-министр Франции, поставил 19 января 1940 г. перед военными конкретную задачу бомбардировки кавказских нефтепромыслов. Его записка о предполагаемой операции по вторжению в СССР была адресована главнокомандующему сухопутными союзными войсками во Франции и заместителю председателя Высшего военного совета генералу Морису Гамелену, а также главнокомандующему французским флотом адмиралу Дарлану. Командующий английскими ВВС на Ближнем Востоке Уильям Митчелл, главный маршал авиации, в конце апреля 1940 г. получил из Лондона указание готовить операцию, связанную с бомбардировкой Баку и Батуми. Разрабатывая детальный план нанесения бомбового удара по Баку, штаб британских ВВС полагал, что три эскадрильи бомбардировщиков, действуя на протяжении от шести недель до трех месяцев, могут вывести все имеющиеся нефтепромыслы из строя. Семнадцатого апреля 1940 г. генерал Максим Вейган (командующий французскими войсками на Ближнем Востоке) докладывал своему правительству, что «подготовка к бомбардировке кавказских нефтяных месторождений настолько продвинулась, что можно рассчитать время, в течение которого эта операция может быть выполнена». Вейган даже предложил точное время налета: конец июня — начало июля 1940 г. Генерал Гамелен в одной из записок министру финансов Франции Полю Рейно писал: «Военные действия против нефтяных районов Кавказа должны быть направлены на уязвимые пункты этого района». Такими уязвимыми пунктами являлись Баку, Грозный, Майкоп и Батуми. Однако ситуация усложнялась тем, что Грозный и Майкоп были расположены на северном склоне Кавказского хребта и были слишком удалены от основных военных баз англичан и французов на Ближнем Востоке, поэтому самыми ближними точками нанесения бомбового удара оставались Баку и Батуми. Зная, что Баку разделяет от турецкой границы 500 км и будучи обеспокоенным этой проблемой, Гамелен писал: «Наземные действия сухопутных войск возможны только с территории северо-западного Ирана. Но они потребуют согласия Ирана. С другой стороны, перевозки к исходным позициям значительного количества союзных войск, т.к. силы, которыми располагает Иран в этом районе, совершенно недостаточны для проведения намеченной операции. Ввиду указанных затруднений в отношении наземных операций следует планировать воздушные нападения на Баку. Действия авиации против Баку должны базироваться или в Турции, в районе Диярбекир — Ван — Эрзурум, или в Иране, или в Сирии, или в Ираке». Второго марта 1940 г. командующий английскими ВВС в районе Ближнего Востока У.Митчелл, находясь в Бейруте, сообщил командующему французской армии в Сирии генералу М.Вейгану, что уже имеет конкретные инструкции по подготовке операции бомбардировки нефтяных районов Баку. Исходя из этого, он прежде всего должен был получить разрешение у турецкого главнокомандующего маршала Мустафы Февзи Чакмак-паши о проведении рекогносцировки районов Диярбекира, Эрзерума, Карса и озера Ван с целью выявления аэродромов для промежуточных посадок самолетов. Разработку этой операции доверили лучшим специалистам в области воздушной разведки Сиднею Коттону и Ф.Б. Винтерботману. В конце марта 1940 г. с аэродрома Хестон в пригороде Лондона вылетел на юго-восток гражданский самолет «Локхид-12А» с регистрационным номером G-AGAR, пилотируемый Хейгом Маклейном. После промежуточной посадки на Мальте и в Каире самолет достиг английской военной базы в Багдаде. На следующее утро с двумя фотографами самолет поднялся и перелетел иранское высокогорье и уже через час достиг неба над Баку. Целый час, никем не замеченный, самолет кружился над городом и прилегающими к нему нефтепромыслами на высоте 7000 м и производил аэрофотосъемку. Через четыре дня этот же самолет произвел разведку нефтеперерабатывающих заводов в Батуми и Поти. На этот раз советская зенитная артиллерия дважды открывала огонь — выпустили 34 снаряда 76 мм, но попаданий не было. Погранохрана заявила протест турецкому пограничному комиссару.

22 декабря 1917 г. шемахинский Уездный комиссар получил телеграмму из Кюрдамира о хищении из тамошнего цейхгауза оружия. Выяснилось, что оружие похищено армянами и под конвоем армянского отряда под командованием прапорщика, армянина по фамилии Иванов, на нескольких фургонах отправлено в Шемаху. Отряд был настигнут в селе Ахсу; армяне отказались вернуть оружие. Возбужденные окрестные крестьяне разгромили фургоны и растащили оружие. После этого случая городской голова Теймур Ага Худавердиев созвал в помещении городской управы представителей армян и мусульман с целью выяснения создавшегося положения. На этом совещании азербайджанские общественные деятели впервые напомнили армянским представителям события 1905 г., когда «почти везде мусульмане выступили против армян, где было смешанное население, а шемахинские мусульмане не выступили против них, хотя были тогда хорошо вооружены и превосходили армян численностью так, что могли всех вырезать без потерь с их стороны». Настойчиво подчеркивая, что мусульмане не желают братоубийственной войны, как не желали ее в 1905 г., лидеры шемахинских мусульман «указали армянам на все их начинания, носившие враждебный характер по отношению к мусульманам». На упреки и призывы мусульманских представителей прекратить противостояние и восстановить добрососедские отношения, «армяне то отмалчивались, то неудачно оправдывались или же говорили о братских чувствах к мусульманам. Но в их ответах чувствовалась неискренность». Одновременно азербайджанские общественные деятели призывали мусульман к спокойствию и мирной жизни с армянами и убеждали их, что со стороны армян мусульманам никакая опасность не угрожает. Вместе с тем был создан т.н. Межнациональный совет, долженствующий предотвращать или разрешать какие-либо противодействия и разногласия, возникавшие на национальной почве. В начале января 1918 г. известный азербайджанский общественно-политический деятель Исабек Ашурбеков сообщил шемахинцу Мамед Али беку Вейсову, что из Баку в Шемаху отправлено 12 фургонов разных снарядов для раздачи между крестьянами-армянами Шемахинского уезда. В Шемахинском межнациональном совете, обсудившем этот вопрос, было постановлено, что два фургона будут переданы мусульманам в лице Мусульманского комитета. При этом азербайджанские власти Шемахи убедили крестьян окрестных мусульманских селений, в том числе Маразы, собирающихся напасть на этот транспорт с оружием, что оно не будет использовано против них, и чтобы они пропустили фургоны с оружием. Те повиновались. В резултате мусульманам не удалось ни воспрепятствовать перевозке этого оружия, ни хотя бы получить часть его, и оружие было доставлено по назначению, т.е. в армянские и молоканские села. С началом 1918 г. шемахинские армяне стали усиленно продавать свое движимое и недвижимое имущество и уезжать в разные города или же в укрепленные армянские села (Матрасы, Сагиян и др.), что вновь было с тревогой замечено мусульманами. Одновременно продолжали поступать все новые и новые сведения о направляющихся в армянские села многочисленных отрядах вооруженных армянских солдат и партий снарядов и оружия. В первой половине февраля Шемахинский мусульманский комитет от Бакинского комитета Азербайджанского национального совета, а Шемахинский армянский комитет — от своего совета получили телеграммы с просьбой принять меры к недопущению эксцессов, т.к. из Баку в Шемаху следует отряд бывших солдат-армян. Однако в телеграммах не было указано, в каком количестве и по какой дороге отправляется этот отряд, и только в телеграмме Армянскому комитету было указано, что отряд следует с оружием. Вовлечение Азербайджанского национального совета в Баку в этот вопрос без уведомления, что отряд сопровождает большой транспорт с оружием, свидетельствует, что армяне всячески скрывали факты перевозок больших партий оружия в Шемаху, одновременно пытаясь обезопасить передвижение армянских войск. Тем не менее, Азербайджанский национальный комитет Шемахи предупредил Кюрдамирский комитет о следования отряда и о недопущении в отношении него каких-либо эксцессов. Был предупрежден также старшина азербайджанского селения Маразы, поскольку не было известно, по какой дороге последует отряд. Архиепископ Шемахи Баграт также отправил телеграммы на имя Кюрдамирского комиссара и Мусульманского комитета в Кюрдамире с извещением о следовании отряда и с просьбой о недопущении эксцессов. Телеграммы эти были отправлены от имени Межнационального совета без ведома самого Совета, что вызвало подозрение у азербайджанцев, потребовавших обсудить этот вопрос. Однако Баграт уклонился под разными предлогами, и совещание Совета не состоялось. В итоге оказалось, что отряд с большим транспортом оружия не пошел ни по Шемахинской дороге через Маразу в Шемаху, ни через Кюрдамир, а, не доезжая до Кюрдамира, тайно высадился на подстанции Падар и по степи направился в расположенные в горах армянские села. По дороге, проходившей через село Биджов, отряд убил двух случайно встретившихся пастухов из села Кошад. Когда весть об этом дошла до Биджов, то сельчане, предположив, что на них собираются напасть кочевые банды шахсеван с персидской стороны, устроили засаду, послав предварительно на встречу предполагаемой банды шахсеван несколько аксакалов для переговоров. Старики не вернулись, а армянский отряд приближался к Биджову. Тогда сидевшие в окопах крестьяне произвели несколько выстрелов в воздух, на что отряд дал залп, которым были убиты десять биджовцев. Завязалась перестрелка, и уже все селение участвовало в бою, в котором обе стороны понесли потери. Армянскому отряду удалось прорваться. Биджовские события стали фактически первым вооруженным столкновением между мусульманами Шемахи и армянами, которые всколыхнули все азербайджанское общество уезда, требовавшее от своих представителей решительных действий. Для армянских лидеров Шемахи такого рода противостояния также были нежелательны, поскольку подталкивали азербайджанцев к ответным мерам и, главное, сводили на нет фактор неожиданности нападения. Поэтому, серьезно обсудив инцидент, обе общины приняли решение, что отныне армянские солдаты, возвращавшиеся якобы в свои селения, должны были отправляться без оружия. Азербайджанским властям Шемахи и на этот раз удалось успокоить население и сдержать его от каких-либо выступлений. Однако напряженность в обществе, как в азербайджанском, так и в армянском, не спадала, и простые армяне, более осведомленные о планах своих соплеменников, так или иначе проговаривались, а иногда и открыто предупреждали своих знакомых азербайджанцев. Таких предупреждений было несколько. Безусловно, как азербайджанская, так и армянская общины Шемахи поддерживали тесную связь с Азербайджанским и Армянским национальными советами в Баку и были в курсе сложившегося положения в Баку, где напряженные отношения между различными политическими силами обострялись с каждым днем все больше и больше. Хронология событий, происходящих в Баку и Шемахе, начиная с 1918 г., позволяет утверждать, что существовали единый план и сценарий относительно азербайджанских национальных сил и мусульманского населения обоих городов и уездов, тщательно подготовленный и целенаправленно осуществляемый большевистско-дашнакским союзом, обосновавшимся в Баку. Понятно, что азербайджанские деятели, открыто сталкивающиеся с действиями этого союза, по мере своих возможностей старались также предупредить шемахинцев о надвигающейся опасности. Так, во второй половине марта 1918 г. в Шемахе были получены сведения из Баку, что отряд армянских войск от 2 до 3 тысяч человек и с 60 фургонами оружия и снарядов, включая пушки и пулеметы, под командованием Артамонова в полном боевом порядке едет на Шемаху. Сведения эти стали поступать сразу через разные каналы, в том числе через представителей партий «Мусават» и «Гуммет»: означенный отряд в тысячу двести человек идет в Шемаху, «чтобы ее завоевать и подчинить своей власти, что после завоевания Шемахи он отправится в Геокчай, где соединится с тамошними армянами, оттуда уже через Арешский уезд в Нуху и там укрепится и будет в ожидании прибытия из Баку другого отряда с броневиком в Евлах; к этим двум отрядам должен будет присоединиться третий из Шуши, и все три отряда двинутся на Елисаветполь, главный очаг всех мусульманских интриг, причем отряды по пути следования должны разрушать мусульманские села, чтобы обезопасить себе тыл». Было решено составить делегацию из азербайджанских и армянских представителей и отправить ее навстречу отряду, чтобы выяснить, какие цели он преследует, и предложить обойти Шемаху и сдать все оружие в Шемахинский гарнизон. Делегация отправилась в село Маразы и узнала, что отряд направился уже в молоканское село Козлу-чай (Хильмили). Из Маразы член делегации А.Коджаманбеков отправил в Шемаху человека с посланием. Прибыв в 5 часов утра в город, он сообщил азербайджанским представителям, что в отряде 600 лошадей, 8 орудий и 12 пулеметов, и что по пути отряд встретил восемь человек мужчин мусульман, одну женщину и двоих детей и всех их убил. Коджаманбеков также передал, что опасается за судьбу Шемахи, т.к. отряд едет в полном боевом порядке, и предложил немедленно предпринять меры. Сама делегация отправилась в Козлу-чай для встречи с отрядом. На следующий день она вернулась в Шемаху и на совещании, где собрались члены Азербайджанского национального комитета и наиболее видные горожане, сделала сообщение. Вначале выступил архиепископ Баграт, который подтвердил, что отряд шел в Шемаху, где должен был оставить часть солдат, а остальные должны отправиться в Матрасы. Но по настоянию делегации он изменил свое намерение и, миновав Шемаху, пройдет прямо в Матрасы. Баграт добавил, что отряд состоит из 300 молокан Шемахинского уезда, а остальные 900 человек — армяне разных уездов: Геокчайского, Шекинского и даже Эриванского, а также Шемахинского. На вопрос, зачем эти отряды идут в Шемаху, архиепископ ответил, что они направляются домой через Шемаху, поскольку другие дороги закрыты и небезопасны. Далее он сообщил, что оставшиеся в Матрасах армяне восстановят порядок в шемахинских казармах, обезоружат крестьян окрестных сел, будут оказывать помощь шемахинскому комиссару, откроют и обезопасят дороги. При этом Баграт не сказал, что армяне встретили делегацию более чем агрессивно, хотели даже взять азербайджанцев в заложники, и ему самому еле удалось отговорить их. Несмотря на определенно успокаивающее изложение ситуации Багратом, собравшиеся не были удовлетворены услышанным. Затем стало известно, что руководители отряда армяне и русские не скрывали своих намерений относительно мусульман Шемахи, заявив мусульманским членам делегации: «Вы что, думаете, что вы являетесь хозяином этой земли? Нет, хозяином являемся мы, и мы вам покажем, как надо подчиняться власти!»; «Через дней десять выйдет из Баку отряд с двумя броневиками, разрушит надежное мусульманское селение Кюрдамир, и мусульмане будут со всех сторон окружены и побеждены»; «Мы пришли не для того, чтобы вернуться обратно, а окончательно разорить Шемаху и перебить всех мусульман». Шемахинский уездный комиссар Азад бек Каджаманбеков также подтвердил, что сдать оружие в Шемахинский гарнизон в отряде категорически отказались и согласились пройти в село Матрасы, обходя Шемаху, лишь после долгих настояний делегации. Из всего увиденного и услышанного был сделан вывод, что отряд явно преследует другие задачи, и хотя обещал пройти мимо Шемахи, но может не сдержать слово. В тот же вечер прибывшие в Шемаху наемные солдаты-азербайджанцы подтвердили факт убийства отрядом по пути следования в районе Джанги 11 мирных жителей, в том числе женщин и детей, и что отряд из Козлу-чая через Чухур-Юрт направится в Шемаху. В этот же вечер из ближайшего селения Ангехаран «прискакал верховой и сообщил, что чухур-юртские старики молокане предупредили их, чтобы они ушли куда-либо в безопасное место, т.к. отряд при следовании чрез Ангехаран может напасть на них». Азербайджанские представители, обсудив создавшуюся ситуацию и взвесив соотношение сил, решили в первую очередь послать в Тифлис в Закавказский комиссариат ходатайство о присылке помощи для защиты мусульман от вооруженного нападения армян и большевиков. Однако события развивались уже с такой нарастающей скоростью, что рассчитывать на какую-либо помощь закавказских властей вовсе не пришлось. До начала кровавых событий оставалось несколько дней… По материалам сайта 1918pogroms.com. В кавычках представлены цитаты из документов того времени.

Предвестники кровавых событий в Шемахе 1918 года О.БУЛАНОВА Задолго до карабахской войны и ходжалинского геноцида, армяне в 1918 году учинили геноцид азербайджанского народа и всего мусульманского населения в различных городах Азербайджана. Помимо Баку, армяне устроили кровавую резню в Губе, Хачмазе, Лянкяране, Гаджигабуле, Сальяне и Шемахе. Шемаха стала городом, наиболее пострадавшим от деяний армян — они доделали то, что не смогли сделать многочисленные землетрясения: практически стерли город с лица Земли. Однако у любого события есть предшествующие обстоятельства. И эти предшествующие обстоятельства с поразительной яркостью показывают все вероломство и низость армян. Вести об отречении царя, Февральской революции 1917 г. и образовании Временного правительства дошли до Шемахи в первых числах марта и ввергли все общество в смятение, которое очень быстро перешло во всеобщее ликование и радость: люди думали, что вот теперь-то настанут долгожданная свобода и раскрепощение. Второго марта 1917 г. было получено телеграфное сообщение о необходимости образования в Шемахе Исполнительного Комитета (ИК). Состоялись первые всеобщие выборы, прошедшие в достаточно бурной и неспокойной обстановке. Представителями в основном христианского населения выдвигались требования избрать ИК по партийному принципу, с чем не соглашались представители мусульманского населения, как правило, не представленные в каких-либо политических организациях, а также духовенство. После долгих обсуждений и увещеваний был наконец избран Уездный ИК из 19 человек. От армян в состав ИК вошли представители обеих церквей и два политических деятеля. Имелись и представители русского населения, в том числе молокане. Председателем ИК был избран бывший член Первой Государственной думы Мамед Таги Ализаде. Впрочем, впоследствии в силу быстро изменяющейся политической обстановки как руководство, так и состав ИК неоднократно менялись. Общественно-политическая жизнь Шемахи заметно оживилась. Стали появляться разные комитеты, советы, общества. Почти всеми основными народами уезда были образованы Национальные советы. Так, очень скоро появились Шемахинский мусульманский национальный совет, Армянский национальный совет, Комитет Русского общества гор. Шемахи. Из старых городских структур тоже кое-что сохранилось. Первые манифестации, проведенные под лозунгами свободы и равноправия, действительно получили всенародный характер, шествия по городу с остановками перед городскими общественными зданиями, церквами, Джума мечетью сопровождались речами и музыкой. В ходе одной такой манифестации народ бросился на полицейских, вспомнив «все те мучения, унижения и несправедливости, которые они натерпелись от последних». Однако очень скоро возвышенные и радужные настроения в обществе пошли на убыль в силу стремительно набиравших сил экономических проблем, выразившихся в первую очередь в нехватке продуктов, а затем и вовсе началом голода. К осени цены на продукты, особенно на хлеб и зерно, повысились настолько, что среди бедных слоев населения участились смертные случаи от голода. Все это усиливало недовольство и напряженность в обществе. Немалую роль, как оказалось впоследствии, в этом сыграло и действие комиссара Шемахинского продовольственного комитета Атабекяна, фактически лишившего Шемахинский уезд той продовольственной помощи, которую он получал из Баку. В ходе расследования выяснилось, что Атабекян не представил в Губернский продовольственный комитет доклад о предоставлении Шемахинскому уезду зерна в размере 2,5 млн пудов. Мусульманские деятели, в том числе член ИК Аббас Саххат, считали это действие Атабекяна откровенной провокацией, о чем они открыто заявляли и даже написали в газете. Добившись освобождения Атабекяна с должности, городским властям, тем не менее, не удалось исправить положение, несмотря на неоднократные обращения в соответствующие структуры в Баку и Тифлисе. История с Атабекяном усилила и без того враждебное отношение армянских активистов Шемахи против азербайджанцев. Одновременно с саботажем мероприятий городских властей, в которой азербайджанцы были достаточно представлены, шла целенаправленная кампания по наращиванию антимусульманских настроений среди шемахинских христиан, подогреваемая Армянским национальным советом и местной организацией партии «Дашнакцутюн». Распространялись необоснованные слухи о якобы массовом вооружении азербайджанцев, о том, что они собираются устроить «резню христианского населения», прячут в своих амбарах и складах зерно, чтобы уморить население голодом, и т.п. Первыми подались на эти провокации представители Совета солдатских и рабочих депутатов, в основном единичные русские солдаты и отдельные чиновники, начавшие обвинять мусульман «в реакционности и в национальном шовинизме, угрожали им четырьмя миллионами штыков, которые находились на турецком фронте». Мусульманам ставилось в вину также то, что якобы «они скрывали муку, мануфактуру и другие предметы первой необходимости», объявлялось, что «будут обысканы все их сундуки и женские половины». Дело дошло до того, что на своих заседаниях Совет принимал такие решения, как разделить город на 56 частей, одновременно и неожиданно устроить обыск в целях изъятия оружия и продуктов или же отправить в Тифлис своего представителя для получения военной помощи против мусульман. Не представлявшие сами по себе какую-либо серьезную угрозу и не поддержанные русским населением города в целом, в том числе и молоканами, члены Совета солдатских и рабочих депутатов, однако, имели в лице армян сильных союзников, что вселяло тревогу среди мусульманского населения. Как показали дальнейшие события, тревога мусульман были небезосновательна. После расформирования местной команды и ухода военных сил из города Совет солдатских и рабочих депутатов также перестал существовать, но перед тем, как покинуть Шемаху, весь оружейный арсенал этого гарнизона был передан армянам. Не поставив в известность ни Уездного комиссара, ни ИК, и тем более Мусульманский национальный совет, армяне образовали местный гарнизон, состоящий исключительно из армян и молокан. Это событие и послужило началу открытого противостояния армян с мусульманским населением Шемахи. Однако к этому событию предшествовали уже царившие в это время в шемахинском обществе враждебное настроение и поведение армянской элиты, что было отмечено многими азербайджанцами: — «С самого начала войны армяне начали проявлять к нам, мусульманам, ненависть и вражду. При встрече с армянами мусульмане подвергались всякого рода оскорблениям, не щадили армяне и мусульманской веры, понося ее скверными словами»; — «С самого начала я заметил, что отношение армян к мусульманам изменилось к худшему: они стали по отношению к нам высокомерны, сторонились нас, не приглашали нас на свои собрания и старались не допускать нас в общественные организации…»; — «Еще задолго до переворота армяне стали вести себя агрессивно по отношению к мусульманам и проявлять свою вражду к ним. После переворота же выступили открыто. Усиленно стали запасаться оружием»; Вскоре отношение армян к мусульманам стало проявляться в конкретных действиях. В конце 1917 г. обретающие все более широкие масштабы голод и разруха привели к тому, что в уезде появились разбойничьи банды, в основном из мусульман, которые грабили и нередко убивали проезжих, независимо от их национальности — мусульман, армян, русских и др. О том, что первопричиной увеличения числа таких банд являлся именно голод, свидетельствовали факты, когда грабители отнимали всякую еду и продукты. Об одном таком случае говорилось в заметке в газете «Ачыг соз»: «Пока не будет устранена сама причина образования этих банд, отдельными арестами их не искоренить». Однако шемахинские армяне и молокане не считались не только с этим важным фактором: они обвиняли в этих нападениях всех мусульман, выражая свое недовольство и «не желая считаться с тем, что шайки не различали армянина от мусульманина» и, что «все мусульманское население не могло нести ответственность за выступление отдельных разбойничьих банд». В Шемахинском ИК был поставлен вопрос о создании смешанного отряда милиции, чтобы наблюдать за порядком в Шемахе и уезде. Создание отряда было возложено на гласного Городской думы Садык бека Агаларова и др. Однако армяне, составляющие уже большинство в ИК, начали оттягивать создание отряда под разными предлогами, наконец заявили, что надо создать армянский батальон. Мусульмане протестовали. Тогда армяне согласились допустить в батальон молокан, но не мусульман. Мусульмане через своего представителя выхлопотали в Тифлисе в Закавказском комиссариате право на свое участие в этом батальоне. «Армянам это не понравилось. Их солдаты стали покидать казармы, и батальон так и не был создан». Тем не менее, при комиссаре уезда была учреждена должность особо уполномоченного, исполняющего обязанности начальника милиции, на которую был назначен Тарлан бек Алиярбеков. По поручению Губернского комиссара он набрал около ста милиционеров, с помощью которых вскоре дорога между Кюрдамиром и Шемахой была очищена от разбойников и прекратились грабежи и разбои в самом городе. Однако уже тогда, когда решался вопрос о вооружении отряда милиции, руководство местной команды в лице Совета депутатов и армян отказало выдать оружие, принадлежащее бывшей полиции и хранившееся в военном арсенале команды. Передача же командой этого склада армянам без ведома городских и уездных властей еще более усугубила положение. Армяне и молокане, овладев складом, решили сформировать вместо ушедшей команды гарнизон с условием, что там могут служить только запасные. Т.к. мусульмане не служили в войсках, то запасных у них не было, и такое условие лишало мусульман права участвовать в гарнизоне. Несмотря на противодействия армян, представители азербайджанцев во властных структурах Шемахи добились от закавказских властей включения мусульман в состав гарнизона. Армяне и молокане категорически отвергли требование мусульман, чтобы состав гарнизона формировался пропорционально численности населения, но пришли к согласию, что в гарнизон войдут 125 армян и молокан и 125 мусульман, при этом армяне и молокане содержались за счет казны, а мусульмане — за счет общества. Начальником гарнизона стал армянский офицер Гюльбандов. «В казармах армяне сторонились мусульман и даже обижали их. При этом замечалось хищение армянами ружей и патронов из цейхгауза, напр., из 200 тысяч патронов осталось только 130 тысяч». Усиленное стремление армян к вооружению стало замечаться все больше, что приводило к нарастанию напряжения между армянами и мусульманами. Армяне возвращались с фронта в полном вооружении, и очень часто случалось, что один солдат нес три ружья.

23 декабря, лидеры Южного Азербайджана — С.Дж. Пишевари, М.Шабустари, С.Падеган, доктор С. Джавид обратились к секретарю ЦК КП(б) Азербайджана М.Дж. Багирову с подробным отчетом и далеко идущими предложениями. В конце письма говорилось: «Мы считаем, что для защиты прав пяти миллионов азербайджанцев необходимо, в соответствии с современной обстановкой, создать в Азербайджане независимое демократическое республиканское правительство. Поэтому просим вас оказать нам содействие и создать условия для осуществления сокровенной мечты нашего народа, состоящей в объединении в ближайшем будущем двух братских республик. При этом мы считаем необходимым отметить, что восточные и южные границы новой республики должны проходить от порта Энзели (Пехлеви), который включается в пределы границы, через Решт, Менджиль, Казвин, Хамадан, Керманшах до границ Ирака, т.к. население, проживающее в пределах указанной границы, состоит исключительно из азербайджанцев». М.Дж. Багиров ответил руководству АДП 31 декабря, «рекомендуя» им окончательно определиться в выборе между автономией и независимостью. Можно было догадаться, какой вариант больше устраивал руководителя Азербайджанской ССР. Под руководством советско-азербайджанских товарищей в последующие три недели АДП быстрыми темпами создавала структуры независимой государственности, проходили заседания Национального собрания (Милли Меджлиса) Южного Азербайджана. К.Ас-Салтане Как показали дальнейшие события, И.Сталин колебался в отношении того, что делать с Южным Азербайджаном. 10 января 1946 года в Лондоне открылась сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Правительство Ирана, энергично поддерживаемое дипломатами США, включило вопрос о присутствии иностранных войск в Иране в повестку дня. Советский лидер склонялся к тому, чтобы использовать «азербайджанскую карту» для торга и соглашения с Тегераном по вопросу о нефтяной концессии. Дело оставалось за малым — найти иранского политика, который бы пошел на такое соглашение. И он нашелся сам. 27 января 1946 года шах поручил Каваму эс-Салтане формирование нового кабинета. 19 февраля Кавам прибыл с официальным визитом в Москву. 21 февраля Сталин принял Кавама. Главными темами их беседы был вопрос об эвакуации советских войск из Ирана до 2 марта и азербайджанский сепаратизм. Главным для советской стороны, как показывают все фрагментарные данные, был вопрос о нефтяной концессии. Однако по закону, принятому Меджлисом, этот вопрос можно было решать лишь после вывода всех иностранных войск с территории Ирана. Сталин недвусмысленно подчеркнул, что с уходом советских войск из Ирана Кавам может быть устранен от власти, потому советские войска будут выведены тогда, когда укрепится его положение. В случае переворота, осуществленного с советской помощью, Кавам смог бы предоставить СССР нефтяную концессию. Однако Кавам отказался, заявив, что, наоборот, он может быть смещен в том случае, если советские войска останутся в Иране. По вопросу об Иранском Азербайджане Сталин спросил, есть ли там свой военный министр и министр иностранных дел. Премьер-министр Ирана ответил утвердительно. Сталин сказал: «Азербайджанцы хватили через край. Это у них не автономия. У них не должно быть военного министра, министра внешней торговли и министра иностранных дел». Как оказалось впоследствии, эта реплика была важной оговоркой — И. Сталин давал понять, что он является сторонником территориальной целостности Ирана. СССР все еще рассчитывал получить нефтяную концессию от Ирана, при удачном стечении обстоятельств. Однако в разговоре с министром иностранных дел СССР Молотовым, Кавам вновь отметил, что «при нынешнем Меджлисе возможности предоставить нефтяную концессию нет». Молотов заявил, что он не понимает, почему Кавам так боится автономии азербайджанцев. В Советском Союзе существуют 16 республик и различные народы имеют свою автономию, ничего опасного в этом нет. Кавам возразил, что СССР — могучее государство и может себе такое позволить, а Иран слаб и не может раздавать автономии. Однако обещал, что азербайджанскому энджумену (местные органы самоуправления) будут даны широкие права. Молотов спросил, будет ли это фактической автономией. Кавам ответил, что «может пойти навстречу лишь в пределах Конституции». Он сам не против автономии и в беседе с генералиссимусом предложил даже план изменения режима в Иране. Молотов продолжал настаивать, что корень зла в иранской Конституции. Как пример он привел советскую Конституцию, которую страна высоко ценит, но при необходимости может вносить в нее поправки. Молотов подготовил для Сталина большой отчет об этой беседе, в котором указал, что Кавам отказался от идеи свержения шаха и установления в Иране республики, ранее согласованной в беседе со Сталиным. Сталин начертал на полях отчета резолюцию «Сволочь!». Кремлевский вождь понял, что переговоры с Кавамом зашли в тупик. Тем не менее, Москва продолжала прессинговать Кавама, и тот понял, что без внешней поддержки ему не устоять. Он обратился к американцам и его интересовало на какие действия США Иран может рассчитывать в случае недостижения соглашения с русскими. По сути, Кавам сигнализировал Вашингтону: если США не предоставят ему энергичной поддержки, то он будет вынужден пойти на уступки СССР. 24 марта И.Сталин и начальник Генштаба Советской Армии А.Антонов направили командующему войсками Бакинского военного округа И.Масленникову и командующему войсками Четвертой армии А.Лучинскому (копию — М.Дж. Багирову) приказ: «Приступить к выводу всех войск, учреждений и складов 4-й армии из Ирана для занятия мест постоянной дислокации на территории Бакинского военного округа. Вывод войск начать 24 марта и полностью его закончить не позднее 30 апреля—10 мая сего года…» Документы Баку дают основание предположить, что Сталин начал думать о выводе войск сразу после безрезультатных переговоров с Кавамом в Москве. По материалам журнала «Кавказ и глобализация»

В начале июля секретаря ЦК КП(б) Азербайджана М.Дж. Багирова вызвали в Москву, а уже 6 июля Политбюро ЦК ВКП(б), тщательного изучив вопрос, приняло секретное постановление «О мероприятиях по организации сепаратистского движения в Южном Азербайджане и других провинциях Северного Ирана», в котором было признано целесообразным начать подготовительную работу по образованию в составе иранского государства национально-автономной азербайджанской области с широкими правами. В постановлении также предусматривалось развернуть сепаратистское движение в Гилянской, Мазандаранской, Горганской и Хорасанской провинциях. В центре — И.Сталин и шах Ирана Р.Пехлеви В целях руководства этим движением предполагалось создать партию под названием «Азербайджанская демократическая партия» (АДП), для чего определенным образом преобразовать Азербайджанский филиал Народной партии Ирана и привлечь в нее сторонников сепаратизма из всех слоев населения. Для руководства сепаратистским движением было дано указание создать в Тебризе группу ответственных работников, обязав ее контактировать в своей деятельности с Генеральным консульством СССР в Тебризе. Общее руководство этой группой было возложено на М.Дж.Багирова и М.Якубова. После возвращения из Москвы М.Дж.Багиров тайно собрал в Баку ряд влиятельных лиц из Южного Азербайджана. Отчитываясь перед И.Сталиным, он написал в шифротелеграмме: «После личной беседы с ними на первое время руководство новой Азербайджанской демократической партией (АДП) поручено видному и пользующемуся большим авторитетом среди демократически настроенных кругов деятелю, редактору тегеранской газеты «Ажир» Пишевари Мир Джафару» (в дальнейшем во многих документах Пишевари именуется как Сеид Джафар). Следует отметить, советская политика в Иране натолкнулась на растущую озабоченность Великобритании. В ситуации, когда Великобритания и США пытались оказать давление на СССР в Румынии и Болгарии, руководство Советского Союза могло ожидать подобного же развития событий в отношении Ирана. Советские источники сообщали в Москву, что на юге этой страны англичане пытались консолидировать союзы южных племен (кашкайцев, бахтияров и др.). Этим, сообщали источники, они добивались действенного давления на центральное правительство. М.Дж.Багиров получил инструкции Москвы об ускорении операции по отделению Южного Азербайджана от Ирана. 3 сентября 1945 года объявили о создании Азербайджанской демократической партии (АДП). С этого дня Багиров регулярно отправлял И.Сталину шифровки о развитии ситуации в Иране, особенно в Иранском Азербайджане. Учитывая серьезность положения, 8 октября ЦК ВКП(б) вновь рассмотрел вопрос о Южном Азербайджане и сделал дополнение к решению от 6 июля. Термин «сепаратизм» сняли, но записали, что отныне главной задачей АДП станет «добиться в составе Иранского государства национальной автономии Азербайджана». В это время правительство Ирана направило войска в Тебриз, а военному министерству было приказано ввести войска в Азербайджан любой ценой. Однако в Шарафабаде их остановили. Сталину советовали не вмешиваться во внутренние дела Ирана, однако он не согласился. Он считал, что нужно «проявить твердость» на всех внешнеполитических направлениях, отразив, как ему казалось, натиск Великобритании и США. Командованию армии послали приказ: «Пресекать любые попытки иранских властей вводить в нашу зону дополнительные войска, на все подобные обращения ожидать ответ Генерального штаба Красной Армии…» Несмотря на все угрозы Тегерана, для участия в митингах и демонстрациях в Тебриз до 19 ноября прибыли 687 делегатов, выбранных в Азербайджанский народный конгресс. На его заседании, проведенном 20—21 ноября, с докладом «О сложившейся ситуации» выступил С.Дж.Пишевари. Конгресс принял заявление направленное шаху Ирана, председателю Меджлиса и премьер-министру. В нем говорилось: «Мы доводим до внимания всего мира: на земном шаре есть нация, решившая защитить свое право всеми средствами. В одном из уголков Азии эта нация подняла знамя демократии во имя собственной свободы». Через два дня после заседания Азербайджанского народного конгресса созданный им Национальный комитет назначил на 27 ноября выборы в Азербайджанский Милли Меджлис, в основном завершившиеся 3 декабря. На 100 мест в Милли Меджлисе было избрано 95 депутатов. Впервые в истории Ирана в голосовании участвовали женщины, прибывшие на избирательные пункты. Уже 11 декабря весь Южный Азербайджан находился под контролем АДП. После последних подготовительных работ и согласования с советскими политическими кругами, 12 декабря (21 числа месяца Азер 1324 года) открылась первая сессия Азербайджанского Милли Меджлиса. День «21-й месяца Азер» вошел в историю и судьбу азербайджанского народа как важное событие. Мирза Али Шабустари стал председателем Меджлиса, было сформировано азербайджанское правительство, премьер-министром которого стал С.Дж. Пишевари. После формирования кабинета С.Дж. Пишевари выступил с правительственной программой, а вали (генерал-губернатор) Азербайджана, бывший премьер-министр Ирана М.Баят покинул Тебриз. Переговоры, которые он вел с руководителями АДП с начала ноября, не дали желаемых результатов. В течение недели после 21-го числа месяца Азер находившиеся в Тебризе и в других городах иранская армия и жандармские силы были обезоружены. Таким образом, в декабре завершился процесс утверждения новой власти в Южном Азербайджане. Советская политика азербайджанского сепаратизма вызвала протесты и скрытое противодействие иранских коммунистов и Народной партии Ирана (Туде). Через несколько дней лидеры Туде направили в Москву по старым каналам (через военную разведку) свои предложения по организации переворота в Тегеране и провозглашения революционно-демократического режима во всем Иране. Авантюризм «народников» был неуместен в связи с планами М.Дж. Багирова на «воссоединение» с Иранским Азербайджаном, да и появился он не ко времени.

Сталин и Юж.Азербайджан: «Азербайджанцы хватили через край, это у них не автономия» Дж.Гасанлы 25 августа 1941 года Иран по совместной договоренности был оккупирован СССР и Великобританией. Цель была устранить от власти прогермански настроенного шаха Ирана Резу Пехлеви, а также обеспечить контроль Великобритании над источниками нефти на юге Ирана и стратегическим коридором, связывающим две страны, ставшие союзниками по антигитлеровской коалиции. Внезапное нападение Германии на Советский Союз (22 июня 1941 г.) опрокинуло планы И.Сталина и изменило его приоритеты. Вместо аннексий и советизации новых территорий встал вопрос о выживании самого СССР. К весне 1944 года И.Сталин начал задумываться о методах закрепления в Иране и создания там сферы советского влияния после Второй мировой войны. Другим важнейшим вопросом для Кремля был доступ к иранской нефти. В феврале группа геологов обнаружила в 20 км к югу от границы СССР, близ советского районного центра Ордубад, а также в Горгане, Семнане большие запасы нефти, а на Рештской равнине — залежи газа. В августе США и Англия провели двустороннюю конференцию по нефтяным проблемам, в результате которой уже 8 августа в Вашингтоне было подписано специальное соглашение, предусматривавшее дальнейшие совместные действия в сфере нефтяной политики. Вместе с тем советские представители в Иране и разведка сообщали об интересе британских нефтяных компаний, уже добывавших нефть на юге Ирана, к северным нефтеносным районам, граничащим с СССР. Сталину предлагали «энергично взяться за переговоры с Ираном на получение концессии в Северном Иране». При этом, подчеркивалось, что «англичане, а возможно, и американцы, ведут скрытую работу по противодействию передаче нефтяных месторождений Северного Ирана для эксплуатации Советским Союзом». В связи с новой «большой игрой» в Иране советское руководство вернулось к «азербайджанскому вопросу» и 6 марта приняло постановление «О мероприятиях по усилению культурной и экономической помощи населению Южного Азербайджана». Осенью 1944 года руководство СССР попыталось получить доступ к иранской нефти путем дипломатического нажима, рассчитывая, видимо, на ошеломляющий эффект побед Советского Союза в войне с Германией и ее союзниками. Премьер-министру Ирана Мухаммеду Саиду было предложено подписать Концессионный договор, в котором указывалось: «Правительство предоставляет объединению в пределах Ирана исключительное право транспортировать нефть и другие указанные продукты, производить работы по рафинированию, либо обработке другими способами или очистке, причем нефть и указанные продукты могут как продаваться в Иране, так и вывозиться за его пределы. Территория концессии означает… территорию, обозначенную на карте, подписанной обеими сторонами и приложенной к настоящему договору в качестве его неотъемлемой части». Договор подписывался на 60 лет и не мог быть аннулирован раньше, чем через 40 лет. Иранское правительство не имело права аннулировать его в одностороннем порядке, его статьи нельзя было изменить каким-либо законом или актом, принятым позднее. В случае возникновения конфликтной ситуации вопрос должен был решаться специальной комиссией, включающей по два члена от каждой стороны. Предусматривалось, что договор вступит в силу после принятия его Меджлисом и подписания шахом. Поставленный фактически перед ультиматумом, Саид отказался заключить договор о концессии. Политический противник Саида Ахмед Кавам эс-Салтане (в 1942 г. бывший премьер-министром Ирана) тайно встретился с членом комиссии, заместителем комиссара нефтяной промышленности СССР Н.Байбаковым и сообщил, что Саид обманывает и нефти не даст. Вместе с тем Кавам заверял, что если он станет премьером, то реализует все предложения Советского Союза. После месяца безрезультатных переговоров в Тегеране члены комиссии вернулись в Москву, а через две недели после отъезда советской делегации кабинет Саида пал, и еще пришлось вручить шаху прошение об отставке. Провал прямого нажима на Тегеран вновь вывел азербайджанский вопрос в иранской политике СССР на передний план. Чтобы свалить Саида, советские представители и агенты организовали демонстрации этнических азербайджанцев в Тегеране и в Южном Азербайджане. 13 февраля 1945 года руководитель политработников из Советского Азербайджана в оккупированном северо-восточном Иране Гасан Гасанов открыто писал руководителю Азербайджана Мир-Джафару Багирову: «Освобождение Азербайджана и установление в нем подлинно демократического строя или присоединение его к Советскому Азербайджану должно быть осуществлено через народные восстания, и союзники должны быть поставлены перед совершившимся фактом». Г.Гасанов предлагал создать в Тебризе «руководящую группу товарищей, которые были бы тесно связаны с посланными сюда работниками и получали бы указания непосредственно из Баку. Для того чтобы эти товарищи могли свободно приезжать в Баку для информирования и получения необходимых указаний, было бы целесообразно числить их на военной службе». Он также предлагал перебросить «из Тегерана в Тебриз ряд демократически настроенных работников-азербайджанцев: Сеид Джафара Пишевари — редактора газеты «Ажир», Шейлявара — редактора газеты, учителя Малека и других». Эта точка зрения нашла полную поддержку Багирова и других руководителей Азербайджанской СССР. Сталин решил разыграть «азербайджанскую карту» и связать ее с борьбой за иранскую нефть. 10 июня 1945 года он подписал секретное постановление «Об организации советских промышленных предприятий в Северном Иране», в котором шла речь о создании филиалов промышленных предприятий Советского Азербайджана в Тебризе и других городах. Одновременно Государственный комитет обороны СССР поручил Наркомату иностранных дел СССР, руководству Советского Азербайджана, Нарком-нефти Советского Союза и ответственным работникам «Азнефти» срочно представить предложения по организации разведки нефтяных залежей на севере Ирана.

Баку. Визит в Азербайджан Виктор Сокирко: "Будь я проклят" (обращение к российской армянофильской интеллигенции) Если вы не знаете Виктора Сокирко, но интересуетесь Баку или Азербайджаном советских времен, то безусловно знакомы с фотографиями Виктора Владимировича. Фото Сокирко Он снял большое количество фотоматериала о азербайджанской столице, создав на их основе фильм "Азербайджанцы (Бакинская любовь)" — 196 снимков в период с 1969 по 1986. Слайд подписанный рукой автора Но речь в этой статье о несколько другом. Виктор Владимирович Сокирко (1939— 2018) Сокирко не был фотографом. По образованию, он инженер и экономист, активный участник правозащитного движения в Советском Союзе. Дважды был судим. Его увлечение слайд-фильмами началось в 1966 году, когда он снял фильм о культе личности Сталина. В дальнейшем, помимо политических диафильмов (стандарт 200 фото на один фильм), Сокирко стал снимать и жизнь людей в различных регионах СССР. Как и большинство правозащитников того времени, Виктор Владимирович был ярым армянофилом. Находился под влиянием рассказов армян о своей "многострадальности". В своем открытом письме-обращении, он писал: Карабахский конфликт Начало конфликта, его развитие, происходило на глазах Виктора Сокирко. В 1986 году, он последний раз снимает Баку. Будучи не просто фотографом, но и документалистом, много общается с людьми. Видит полное межнациональное согласие. А в это время, в Армении уже начинаются процессы. Тем не менее, как почитатель свобод и демократии, Виктор Владимирович воспринимает армянский национализм с воодушевлением, хотя в душе начинают "скрести кошки". Его новые два фильма не так безоглядно проармянские. Будучи человеком кристально честным (не многие сядут в тюрьму, отказавшись давать показания против товарищей), Сокирко не мог кривить душой, не смотря на свою любовь к армянам. Примечательно, что даже нейтральные фильмы от проармянского документалиста были восприняты отрицательно. В Азербайджане прекрасно помнят то время, когда из каждого союзного чайника лилась ложь и наветы на страну. А потом началась война и наступило прозрение: Скрин части обращения Сокирко Вот что значит, когда человек отлично знает регион. Снимок Сокирко из диафильма "Карабах" Сокирко неоднократно бывал в Шуше, у него около 50 снимков оттуда, отлично знал и армян, поэтому в точности спрогнозировал предстоящие события. В Шуше действительно было уничтожено все связанное с азербайджанским культурным наследием. Мирная советская Шуша из фильма Сокирко Дальше он пишет: И в заключение: Честно говоря, у меня нет слов. Пойти против, не только государственных бумагомарателей, но и диссидентского сообщества. Практически в одиночку выступить против гвалта лжи, когда ты ни брат, ни сват, и вообще человек со стороны. Это ж каким Человеком надо быть! Виктор Владимирович Сокирко достоин, чтобы его помнили в Азербайджане. (Ошибаться может каждый, а вот признать свои ошибки, да еще в такой момент (1992 год) ... )

В сентябре 1988 г. Карабах посетил Виктор Владимирович Сокирко (1939-2018), известный в советское время правозащитник и диссидент, неоднократно подвергавшийся со стороны советской власти репрессиям. До кровавых событий в Карабахе и особенно до трагедии в Ходжалы Сокирко придерживался проармянских взглядов и публично высказывал свою позицию. Однако потом Сокирко, терзаемый муками совести, пересмотрел свои взгляды и из ярого армянофила превратился в ярого армянофоба, стал на позицию Азербайджана. В мае 1992 г. он написал открытое письмо-обращение к российской армянофильской интеллигенции по случаю падения азербайджанской Шуши и Лачина, а также Ходжалинских событий, под названием «Будь я проклят», в котором взял на себя как бывшего сторонника армян часть вины за кровавые события. Путешествие Виктора Сокирко 1988 г. по Карабаху, Шуше, Агдаму, Ханкенди (тогда Степанакерт) и другим районам, а также Гяндже нашло отражение в сотнях слайдов. Они несомненно имеют огромную историческую ценность – уже хотя бы потому, что карабахские города, эти древние очаги азербайджанской культуры, в то время были еще живы… ШУША (1988 г.):

Практически сразу же после своего основания Шуша стала культурной столицей Азербайджана. В советское время в Шуше проводились разнообразные музыкальные праздники и фестивали, в том числе известный на весь мир Международный фестиваль «Хары бюльбюль». Проходили выставки и концерты, спортивные соревнования и конные скачки, литературные чтения и детские праздники. Некоторые из них оказались запечатлены на пленку. К сожалению, таких кадров осталось мало… ГАЛЕРЕЯ: Мугам Баяты шираз На музыкальном празднике Мероприятие в доме-музее Закира Багирова Концерт, посвященный юбилею Вагифа на Джыдыр Дюзю Праздник на ул. М.П.Вагифа в Шуше Соревнования по борьбе в рамках Международного фестиваля Хары бюльбюль Скачки на карабахских скакунах в Шуше Музыкальный фестиваль в Шуше Международный фестиваль Хары бюльбюль Участники фестиваля у барельефа Натаван в Шуше Участники фестиваля отдыхают в чайхане в Шуше Музыкальный фестиваль. Дом культуры Концерт у Дома культуры в Шуше Концерт школьного ансамбля в Шуше Домашний праздник Праздник поэзии Вагифа Праздник поэзии М.П.Вагифа (около его мавзолея) Участник фестиваля Хары Бюльбюль Гадыр Рустамов. Фото Бабека Кулиева Праздник поэзии М.П.Вагифа (около его мавзолея). Шуша. 1980-е гг.

Традиционное армянское поселение именуется гюх или шэн. оно представляло собой скученное нагромождение домов, среди которых не всегда удавалось проследить линии улиц. Для защиты от врага на крышах возводили невысокие бойницы. нередко в целях обороны дома соединяли между собой подземными ходами. В горных поселениях крыша одного дома нередко служила двориком другого. Равнинные поселения утопали в зелени виноградников и плодовых деревьев, расположенных вдоль обсаженных тополями или ивами оросительных каналов. В центре поселения возвышалась церковь с колокольней. Кладбище обычно выносили за поселение. Воду брали из родников, которые обычно были облицованы каменными плитами. Если родников не было, выкапывали колодцы (канкан, кяхриз). Купались дома, воду разогревали в больших котлах, мылись в бельевом тазу в углу жилого помещения. Основной тип традиционного дома — глхатун, тун, карнауч, хазарашэнк — наземное или полуподземное квадратное в плане сооружение со стенами из дикого камня, с единственным отверстием (ердик) в центре потолка, которое служило и для освещения, и в качестве дымохода, с пирамидально-венценосным перекрытием, опирающимся на внутренний столбовой каркас. В одной из стен устраивали камин с очагом (кракноц, оджах). Для гостей имелась особая комната (дрси ода). Все помещения — жилые комнаты, кладовая, саманник, загон для скота — имели двери, выходившие в общий коридор — сени (поган, сырах). В одних районах жилая и хозяйственная части помещались под одной кровлей, в других, более тёплых, — раздельно. В жилище имелась вмазанная в пол глиняная печь (тонир), для отопления — стенной камин (бухари). Над ним имелись узорчатый свод и полки в стене. В зажиточных семьях на таких полках расставляли лучшую посуду, шкатулочки, художественную мелочь. Имелась кладовая (маран, ки-лар). Реже строились дома с глинобитными стенами и плоской кровлей. Были также дома с окнами в стенах. Ели, сидя на полу или у края тонира, еда раскладывалась на медном круглом подносе (сини), который ставился на подставку или на низком круглом деревянном столе (свган тахтак). Спали на расположенных вдоль стен нарах (тумб, садыр), устланных циновками, тюфяками, покрытыми войлоком или коврами, на которых лежали длинные валикообразные (мутаки) и четырёхугольные крупные (бардз) подушки. В конце XIX века появились полутора- или двухэтажные дома с большими окнами, черепичной двух- или четырёхскатной крышей, открытой верандой. В таком строении на верхнем этаже располагались жилые комнаты с окнами, на нижнем кладовые (зрзамби, магаза). Помещение для скота (гом) устраивалось в комплексе жилого дома или отдельно. Корм для скота хранился в каменном помещении (мараг). В середине XX века стал преобладать каменный двухэтажный, прямоугольный или квадратный в плане дом с четырёхскатной шиферной или жестяной крышей, с открытой или застеклённой верандой, с печным или водяным отоплением и другими современными удобствами. В процессе эволюции поселения приобретали уличную планировку, с приусадебными садами и огородами. Тонир обычно сохранялся, вынесенный за пределы дома в особую пристройку. Обстановка и внутреннее убранство жилого дома зависели от достатка его владельца. Полы застилали войлоком или коврами. в состоятельных домах на полках выставляли коллекцию медной, серебряной или даже золотой посуды. В жилом помещении имелись стенные ниши, полки для посуды, постельных принадлежностей, здесь ставили наполненные различным добром сундуки, на стенах и столбах развешивали оружие. Основу армянской традиционной одежды составляли рубашка с низким воротом и широкие шаровары, присборенные и закреплённые у щиколоток у женщин и оборачиваемые широкой обмоткой у мужчин. Поверх рубашки носили архалух (род длинного сюртука). Из украшений были распространены кольца и серьги, браслеты, ожерелья, пояса и нарядные пуговицы. У горожан, ремесленников, богатых крестьян пояса составлялись из массивных серебряных блях. Верхняя одежда состояла из чухи (черкески), подпоясывались либо поясом, либо (чаще у женщин) длинным шарфом. Женщины носили расшитый передник. Головными уборами у мужчин служили различные шапки, у женщин — накидки, дополняемые ободком с различными украшениями, обувь — тапки из сыромятной кожи, туфли на невысоком каблуке с загнутым носком или сапожки из мягкой кожи. С конца XIX века традиционную одежду постепенно вытесняла одежда европейского покроя. В советский период как в городе, так и на селе стала доминировать обычная одежда и обувь городского типа. Религиозные верования армян Азербайджана тесно связаны с христианством. Во времена СССр в материальной и духовной культуре армян Азербайджана произошли определённые изменения, но основа сохранилась. До начала войны 1988-1994 годов армянское население Азербайджана составляло 484,000 человек. Между армянами и азербайджанцами существовали нормальные отношения. Между двумя народами заключались многочисленные смешанные браки, существовала традиция кирвелик, то есть участие армянина в обряде обрезания азербайджанского мальчика, когда он становился кирве (кумом), то есть крестным отцом. Те, которые уехали после 1988 года,с ностальгией вспоминали свою жизнь в Азербайджане. Примечательно, что преобладающее большинство уехавших из Азербайджана осели не в Республике Армения, а в других странах. Армяне в Азербайджане были представлены в промышленности, сельском хозяйстве, науке и культуре. На армянском языке издавались газеты и журналы, книги, велись радио- и теле-передачи, действовали школы с обучением на армянском языке, были армянские отделения в вузах, функционировали армянские церкви. Многие выдающиеся армяне, получившие широкую известность за пределами этой страны, родом из Азербайджана. Очень много армян работало в начале ХХ века на предприятиях Баку, крупнейшего промышленного центра на юге российской империи. Видные предприниматели-армяне российской империи подвизались в Бакинской губернии. Среди них известный Галуст Гюльбекян — предприниматель и меценат, позже глава «ирак петролеум компании» и португальской компании «Partex», был одним из влиятельных представителей армянской диаспоры. Стоит отметить также Манташева, братьев Тер-Гукасовых, Арамянца, Лианозова, братьев Маиловых, Мирзабекянца, вкладывавших капиталы как в нефтяную промышленность, так и другие отрасли местной экономики. В советское время в Азербайджане были известны многие армяне — работники сельского хозяйства, деятели науки, культуры, спорта. Дважды герой Советского Союза летчик Нельсон Степанян — уроженец азербайджанского города Шуша. Маршал Советского Союза Иван Баграмян — уроженец азербайджанского города Гянджа. Главный маршал бронетанковых войск Амазасп Бабаджанян — уроженец села Чардахлы Шамкирского района Азербайджана. Отметим также одного из выдающихся футболистов СССР Эдуарда Маркарова, который многие годы играл в бакинской команде «Нефтчи». Арташес Каринян (Габриэлян) — уроженец села Балахана близ Баку, академик, академик-секретарь отделения общественных наук, вице-президент АН Армении. Цатур Агаян — уроженец села Заглик Дашкесанского района Азербайджана, академик-секретарь Отделения общественных наук АН Армении, многие годы работал в АН Азербайджана, был проректором Азербайджанского государственного пединститута, где имелось армянское отделение. Одна из его научных публикаций посвящена выдающемуся историку XIX века А.А.Бакиханову. Александр Ширванзаде (Мовсесян, 1858-1935), уроженец азербайджанского города Шамахы — народный писатель Азербайджана и Армении, известный прозаик и драматург. В его произведениях широко изображена мирная жизнь армян, их дружеские и родственные связи с азербайджанцами. А.Ширванзаде был дружен с выдающимися деятелями культуры и искусства Азербайджана — Дж.Мамедгулузаде, Н.Наримановым, А.Ахвердиевым, Абдуллой Шаигом, Дж.Джаббарлы и Г.Джавидом. Известный композитор Андрей Бабаев — воспитанник Азербайджанской государственной консерватории по классу Кара Караева, всемирно известного азербайджанского композитора. Долгие годы существовал триумвират в составе Арно Бабаджаняна, Роберта Рождественского и Муслима Магомаева, благодаря творческому содружеству которых появилось немало песен-бестселлеров. В заключение стоит отметить весьма немаловажный момент. В прошлом многие представители армянства с симпатией относились к азербайджанцам, к их истории, культуре, языку, фольклору. Как ни странно для многих это сегодня звучит, армяне и азербайджанцы какое-то время жили мирно. Увы, этот позитив завершился в 60-е годы ХХ века. По материалам журнала IRS Наследие

Из истории армян в Азербайджане Рауф А.Гусейн-заде Появление и расселение армян на Кавказе, в том числе на азербайджанской земле, проходило в несколько этапов. Кавказский регион издавна известен как «гора языков», так как здесь проживали более 50 народов каждый со своим языком, материальной и духовной культурой. Одни из них — автохтоны, другие — аллохтоны, которые появились в регионе в разное время по раз¬ным причинам. Поэтому в российской этнической номенклатуре XIX века жителей Кавказа разделяли на три группы: европейские народности, туземцы-кавказцы в собственном смысле, туземцы-кавказцы в географическом смысле. Согласно этой градации, армяне принадлежат к последней группе. Армяне (самоназвание хай) как этнос сложились в Малой Азии в IX-VI веках до н.э. До того их предки обитали в исторической области Фракия на Балканах. Об этом писал еще в начале XX века один из корифеев арменистики Н.Адонц. Исторически большинство армянского народа, образовав обширную диаспору, живет за пределами собственного государства, которого великие державы, в первую очередь Византийская и Сасанидская империи, лишали армян четырежды: в IV,VI, XI и XIV веках. Все эти государства возникали в Малой Азии. Эти сведения неоднократно публиковались в армянской исторической литературе и исторических атласах. Армянская государственность вновь, уже в пятый раз, возродилась лишь в 1918 году, то есть спустя более 500 лет. Причём на этот раз не в Малой Азии, где она возникала четырежды, а на Кавказе, на земле азербайджанского Эриванского ханства. Предыстория этого события такова. В первой трети XIX века Российская империя силой оружия завладела Северным Азербайджаном. Местные азербайджанские ханства были ликвидированы, после чего Российский Император Николай I в «высочайшем указе» Правительствующему сенату от 21 марта 1828 года распорядился: «Силою трактата с Персией, заключённого 10 февраля 1828 года, присоединённые к России Ханство Эриванское и Ханство Нахичеванское повелеваем во всех делах именовать отныне областью Армянской». Тогда же, в первой трети XIX века, началось целенаправленное, организованное переселение сюда османских и иранских армян. Об этом подробно рассказано в работах русских кавказоведов, в частности у С.Глинки и Н.Шаврова. Первый излагает историю переселения армян из иранского государства, и подчеркивает, что этим процессом занимались армяне на русской военной службе. Шавров же конкретно указал, что в 1908 году численность армян на Южном Кавказе, которая до начала XIX века была мизерной, достигла 1.300.000. Отметим, что переселенцы, осевшие в Нагорном Карабахе, бережно хранили память о своей прежней родине. Например, в карабахском селе Марагашен, где поселились выходцы из иранского (южноазербайджанского) города Марага, была воздвигнута стела в память 150-летия их миграции в Карабах. стела простояла до 1988 года, когда была взорвана. Несмотря на массовое заселение армян во вновь образованную армянскую область, ещё долгое время большую часть населения здесь составляли азербайджанцы. С июня 1849 года армянская область была расширена за счёт соседних азербайджанских земель и превращена в Эриванскую губернию Кавказского наместничества российской империи. После крушения этой империи в 1917 году на тех же азербайджанских землях появилась в 1918 году араратская республика, ставшая в 1920 году армянской ССР (с 1922 года в составе СССР). После распада Советского Союза в 1991 году она трансформирована в Республику Армения. Первые армянские колонии появились на Ближнем Востоке. После того, как в VII веке ислам стал доминирующей религией в регионе, армяне-христиане прекрасно уживались с мусульманами. Пожалуй, наиболее красноречива история многовекового мирного сосуществования армян с преобладающим мусульманским населением в Османской Империи. Об этом подробно сообщает армянский автор XVII века Симеон Лехаци, который в течение нескольких лет общался со своими единоверцами в этом государстве. Многовековое отсутствие своего государства, дисперсное расселение в различных странах в различной культурной, языковой и конфессиональной среде способствовали появлению многоцветной армянской этно-религиозно-языковой мозаики. Что касается армян Азербайджана, то почти все они усвоили азербайджанский язык, а их материальная и духовная культура многое восприняла от азербайджанской. Это особенно заметно в терминологии. Основная масса армян в XIX — начале XX веков по традиции продолжала заниматься земледелием и скотоводством. Пашенное земледелие (пшеница, полба, ячмень, просо, рожь, лён-кудряш, конопля, рис) сочеталось с виноградарством, виноделием и плодовым садоводством (яблоки, груши, гранаты, сливы, абрикосы, айва, инжир, тута, грецкий орех, миндаль). Архаические формы сельскохозяйственного инвентаря представлены примитивной тяжелой сохой (арор, ввцки), в которую впрягали буйволов или волов; сложным плугом (гутан), в который впрягали волов; бороной (тапан); широкими и узкими серпами (мангах). Существовала система товарищества для коллективной вспашки земли. Женщины не участвовали в пахоте, севе, жатве. Их работа начиналась после доставки урожая на ток (кал). Снопы перевозили на арбах, лошадях, мулах, ослах. На току колосья молотили при помощи кам — доски с острыми кремнёвыми вкладышами. Эту доску волокли быки, буйволы или лошади. Запасы зерна хранили в обширных ямах. Зерно для повседневного расхода находилось в жилом помещении или в кладовой (маран) в больших шерстяных мешках. Зерно и муку хранили также в большом деревянном ящике (амбар). Зерно мололи на ручных жерновах, на водяных мельницах (джрагац). Зерно перерабатывали также в крупу в больших каменных ступках (санд, динг). Из льняного, кунжутного, горчичного и хлопкового семени, из орехов и миндаля готовили масло, сперва вручную, потом на маслобойной мельнице (дзитан, сраноц). Применялись виноградные давильни (хндзан). Виноградное сусло сливали в кувшины (карас). В скотоводстве (крупный и мелкий рогатый скот, буйволы, свиньи, лошади, ослы и мулы) важную роль играло разведение тяглового скота. Крупный рогатый скот с весны до осени выпасал общественный сельский пастух (нахрапан) по найму, а мелкий рогатый скот круглогодично пас другой пастух (овив, чобан). На летних пастбищах (эйлаг) в горах каждое село имело свой участок, где разбивали шатры, покрытые войлоком или коврами. Пчеловодство было наиболее развито в лесной зоне. Охота носила больше вспомогательный характер. Охотились на оленей, косуль, орлов, барсов, волка, медведя, гиену, шакала, кабана, лисицу, куницу, зайцев, дикую птицу. Для ловли рыбы устраивали на реке запруду, ставили вершу (тарп), заводили невод. Большую роль играли домашние про-мыслы и ремёсла. Существовали цеховые объединения (амкарства). В цехах были мастер (варпет), подмастерья (каргар) ученики (ашкерт). Распространено было также ковроткачество, которое армяне восприняли от азербайджанцев. Изготавливали ковры ворсовые (горг, хали) и безворсовые (карпэт, палас). Были развиты ткачество и вышивка, плетение кружев, кожевенное, портняжное, сапожное, шапочное, шорное, кузнечное, камнерезное, ювелирное (чеканка, филигрань, эмаль), медное и лудильное, плотничное, строительное, столярное и бочарное дело. Пряли и ткали для собственных нужд и на продажу. Изготавливали полотенца, халаты, занавеси, покрывала. Валяли войлок (кэча), пряли шёлковые нити при помощи ножной (вотначарх) или ручной (мат-нилик) прялки. Ткачество считалось женским делом. Ткали на горизонтальном и вертикальном станках. Ткани окрашивали естественными красителями. Армяне Азербайджана славились как портные, сапожники, каменщики и музыканты. В домашнем хозяйстве преобладала глиняная посуда, которую изготовляли местные мастера-гончары (брут). Это карасы, доильники, миски, кувшины, кружки, солонки, светильники, маслобойки. Фабричную посуду, как и ткани и одежду, могли приобретать только богатые семьи. Были распространены деревянные изделия: чаны, маслобойки, корыта для теста или стирки, ложки и черпаки, сельскохозяйственные орудия. Широко было распространено изготовление медной посуды: мелкие и глубокие тарелки, миски, кружки для воды, подсвечники, тазы, котлы, сковороды, дуршлаги, шумовки. До начала ХХ века в горных местностях передвигались на лошадях, мулах, ослах, а на равнинах использовали двухколёсную арбу (сайл). В городах трудились армяне-носильщики (мшак, амбал, муша), перевозившие грузы на особом спинном приспособлении (палан). Добывали соль, а также в небольших масштабах железную руду, торф, мрамор, известняк, литографский камень, мумиё, охру. Обрабатывающая промышленность была представлена почти исключительно кустарными кирпичными, кожевенными, мыловаренными, маслобойными, хлопкоочистительными, фруктово-консервными и лимонадными, коньячно-спиртовыми предприятиями.Т

Группой азербайджанских и российских офицеров под руководством начальника оперативного отдела 104-й ВДД подполковника Владимира Селиванова и заместителя начальника генштаба Вооруженных сил Азербайджана подполковника Шикара Шикарова была разработана операция, которая состояла из двух этапов: Шаумянской наступательной операции и Агдеринской операции. Целью Шаумянской наступательной операции было разгромить группировку противника в бывшем Шаумяновском районе и вернуть всю территорию района под контроль азербайджанских войск. Целью Агдеринской операции было освобождение г. Агдере, а также взять под контроль важную дорогу Тертер – Кельбаджар. С целью введения противника в заблуждение было решено в рамках Шаумянской наступательной операции нанести отвлекающий удар на Агдамском направлении для того, чтобы создать у армянского командования впечатление, что азербайджанские войска собираются взять Аскеран и выйти к Ходжалы, и тем самым заставить их перебросить свои основные силы к Аскерану. После введения в заблуждение армянских войск должен был быть нанесён основной удар на Шаумяновском направлении. В начале июня значительные силы Азербайджанской Армии были переброшены к линии фронта и скрытно сосредоточились в исходных районах. К середине 1992 г. в ряды Азербайджанской Армии было призвано почти 40,000 человек. Из них в зоне боевых действий летом 1992 г. находилось около 21,000 солдат и офицеров. Кроме них в боевых действиях также активное участие принимали отряды ОМОН, а также до 7 тыс. добровольцев и отрядов самообороны из числа местных жителей. Первоначально операция планировалась на 10 июня 1992 г. Но из-за того, что произошла задержка с получением двигателя для Су-25 с Тбилисского авиазавода, наступление было перенесено на два дня, пока штурмовик не будет готов для боевых вылетов. В ночь с 11 на 12 июня 1992 г. в Геранбое было проведено совещание с командирами подразделений, которые должны были наступать на Шаумяновском направлении. Рано утром 12 июня было проведено совещание с командирами подразделений, которые должны были наступать на Агдамском направлении. На этом совещании был отдан приказ начать наступление во второй половине 12 июня 1992 г. 12 июня 1992 г. во второй половине дня подразделениями Азербайджанской Армии в Агдамском районе после артподготовки было начато наступление на Аскеранский район и в направлении с. Сырхавенд Агдеринского района. Было нанесено два охватывающих удара – к северу от Аскерана в направлении сел Ханабад – Фарух и к югу от Аскерана в направлении сел Нахичеваник – Кятук. В наступлении участвовали: 708-я ОТБР под командованием Эльхана Оруджева, 1-й МСБ 123-го полка под командованием Хосрова Ахмедова, территориальные отряды под командованием Ягуба Рзаева, Аллахверди Багирова, Адалята Зейналова, Асифа Магеррамова, Ширина Мирзоева и «генерала Аршада», батальон полиции под командованием Фаика Бахшалиева, полк внутренних войск под командованием Сабира Шабанова при поддержке с воздуха Су-25 под управлением Вагифа Гурбанова и четырех вертолетов Ми-24. К утру азербайджанским отрядам удалось прорвать линию обороны армян и освободить н/п Агбулак, Дехрез, Пирджамал, Аранзамин, Нахичеваник и взять высоту Пиркая. Армянским войскам удалось остановить азербайджанские войска лишь у села Кятук. На севере Аскеранского района наступление азербайджанских войск наткнулось на сильную и хорошо организованную оборону противника. Понеся потери, азербайджанские войска были вынуждены отступить от сел Фарух и Ханабад. В боях у н/п Нахичеваник погиб командир Агдамского батальона Аллахверди Багиров. Удар на Сырхавенд оказался удачным, азербайджанским войскам удалось освободить села Сырхавенд, Казанчы, Маниклы, Баш и Орта Гюнейпая. Попавшись на отвлекающий удар Азербайджанской Армии, армянское командование начало переброску основных сил и резервов к Аскерану и Сырхавенду. Утром 13 июня 1992 г. был нанесён основной удар по армянской группировке в Геранбойском районе. В наступлении в Геранбойском районе принимали участие 1-й Геранбойский батальон под командованием Магомеда Гасанова, 2-й Геранбойский батальон под командованием Расима Акперова, Гянджинский батальон под командованием Мехмана Алекперова, Ханларский батальон самообороны под командованием Салеха Ильясова, танковый батальон 123-го полка под командованием Назима Байрамова. Армянская группировка в Геранбойском районе (территория бывшего Шаумяновского района) состояла из следующих сил: отряды самообороны сел численностью около 400 человек, отряды из Армении численностью около 350 человек, подразделение Особого полка под командованием В.Карапетяна численностью примерно 100 человек, отряды ополчения численностью около 500 человек. Общая численность армянских войск на данном направлении составляла примерно 1500 человек. Удар азербайджанских войск был нанесен с трех направлений: Гюрзалылар; Хархапут; Башкенд. Противник не успел разместиться на оборонительных рубежах и был разбит ударами на всю глубину обороны. 13 и 14 июня была полностью разгромлена армянская группировка в бывшем Шаумяновском районе и освобождено 12 населённых пунктов, включая Ашагы Агджакенд (быв. Шаумяновск), Юхары Агджакенд, Гюлистан, Армянские Борисы, Карачинар, Манашид, Шафак, Бузлук, Эркеч, Русские Борисы, Хархапут, Баллыгая, Башкенд, Башгышлаг. Под сильными ударами азербайджанских войск армянские войска и армянское население в панике начали убегать в Агдеринский район. Преследуя отступавшего противника в ночь с 14 на 15 июня, танковый батальон 123-го полка, атакуя со стороны с. Тапкарагоюнлу Геранбойского района, освободил село Талыш Агдеринского района, через которое шла дорога из Геранбойского района в Агдеринский район. В это время батальоны «Гуртулуш» под командованием Шахина Тагиева и «Мешя» под командованием Аламашяха Мамедова выбили армян из села Чайлы, атаковав его со стороны Маргушевана (Ленинавана). Цели Шаумяновской наступательной операции были достигнуты полностью. Наступательная инициатива перешла к Азербайджанской Армии. Всю вторую половину 1992 г. армянские войска только оборонялись и наносили контрудары. 13 июня 1992 г. Азербайджанская Армия понесла невосполнимую потерю. У местечка Торпагтепе Тертерского района в ходе артиллерийского боя погиб заместитель начальника генштаба подполковник Шикар Шикаров. Освободив полностью Геранбойский район, азербайджанское командование решило продолжить успешное наступление в Агдеринском направлении. По материалам сайта Armiya.Az

Начало передачи вооружения и техники позволило решить вопрос с пополнением бронетехникой, вооружением и боеприпасами подразделений на линии фронта. Было установлено единое командование всеми подразделениями на линии фронта, чтобы все они действовали по ранее согласованным планам. Проводилось ускоренное обучение вновь прибывшего пополнения личного состава. Итогом интенсивного курса боевой подготовки, поступления вооружения и военной техники стало увеличение числа боеготовых подразделений Азербайджанской Армии. Решались вопросы тылового обеспечения и снабжения. Фактически г. Евлах превратился в основную базу, откуда шло управление всеми аспектами подготовки наступления. В аэропорту Евлаха была увеличена дальность взлётно-посадочной полосы до 3 км, что позволило перебазировать угнанный Вагифом Гурбановым Су-25 в Евлах, откуда он должен был начать совершать вылеты. Для обеспечения авиаподдержки со склада авиационных боеприпасов в Зазаллы было приобретено большое количество авиабоеприпасов. 1–2 июня 1992 г. министр обороны Азербайджана Рагим Газиев находился в Москве, где провёл переговоры с министром обороны России Павлом Грачевым на предмет оказания помощи. После этих переговоров Павел Грачёв в присутствии Рагима Газиева отдал указание командиру 104-й воздушно-десантной дивизии в Гяндже генерал-майору Валерию Щербаку оказать помощь азербайджанским войскам. Группа российских офицеров во главе с начальником оперативного отдела 104-й ВДД подполковником Владимиром Селивановым начала работу в штабе «Военного единства» в Евлахе. Также было решено, что самоходно-артиллерийские дивизионы 104-й ВДД будут оказывать артиллерийскую поддержку наступающим азербайджанским войскам. В начале июня 1992 г. азербайджанским командованием была получена информация о том, что армянские отряды концентрируются в Геранбойском районе (бывший Шаумяновский район) и армянское командование готовит наступление на села Сарысу и Чайкенд с целью захватить эти села и перерезать важную Муровдагскую (Ханлар – Тоганлы) дорогу. В случае успеха армянским отрядам удалось бы отрезать Кельбаджарский район от остальной территории Азербайджана, а Гянджа находилась бы под угрозой постоянного удара. С учётом этой информации было принято решение провести наступательную операцию в бывшем Шаумяновском районе.

Отвлекающий маневр: Как Азербайджан выбил армянских боевиков из Геранбоя в 1992 г. М.Велимамедов Захват Шуши и Лачина, прорыв Лачинского коридора, обеспечение территориального сообщения Армении с Карабахом в 1992 г. вызвали у армянской стороны чувство эйфории и непобедимости. Все снабжение армянских войск в Нагорном Карабахе уже осуществлялось по дороге Горис – Лачин – Шуша – Ханкенди. Выдержав самое трудное время, когда почти полгода армянские войска вели боевые действия в Нагорном Карабахе без сухопутных коммуникаций с Арменией, армянское командование было уверено, что самое сложное уже осталось позади. Вооружённые силы Азербайджана рассматривались армянами как деморализованные и небоеспособные. Одновременно в самом Нагорном Карабахе усугублялся раскол, в частности, разгорелась борьба между руководством Армении, где у власти было Армянское общенациональное движение, и руководством карабахских сепаратистов, где было сильно влияние партии «Дашнакцутюн». Так, уже на июньской сессии «верховного совета нкр» развернулась борьба за пост председателя, который был вакантным с апреля, с момента гибели А. Мкртчяна. Обязанности председателя исполнял Георгий Петросян. Два голосования так и не выявили победителя между Георгием Петросяном и Робертом Кочаряном. Фракция АРФД выдвинула кандидатом на пост председателя «верховного совета нкр» руководителя армян Шаумяновского района Шагена Мегряна. Но и этот кандидат не прошел. В этой ситуации открыто на арену вышло руководство незаконных военных формирований. Командующий Аркадий Тер-Тадевосян выступил против деятельности АРФД и объявил эту деятельность подрывной. Кроме того, он обвинил лично Георгия Петросяна в том, что тот своей деятельностью мешает работе командования «сил самообороны». За два дня сессии (3–4 июня 1992 г.) председатель «верховного совета нкр» так и не был избран, и исполняющим обязанности председателя остался Георгий Петросян. Но позиции АРФД уже были сильно подорваны, и на политическую арену в Нагорном Карабахе вышла армейская верхушка. Так или иначе, установившуюся после июньской сессии 1992 г. в Нагорном Карабахе политическую ситуацию можно охарактеризовать как ситуацию полного кризиса «власти». Вспоминает Роберт Кочарян: «После серии блестящих и быстрых побед наступило затишье. Эйфория, охватившая всех на фоне военных успехов, радость от прорыва блокады и соединения с Арменией притупили чувство опасности. Военный успех не был закреплен наступлением на Кельбаджарский район. Более того, мы ничего не сделали для создания рубежа обороны по хребту, разделяющему Лачинский и Кельбаджарский районы, хотя условия для этого в тот момент создались идеальные. Конечно, я наслаждался победой вместе со всеми, но радость не могла заглушить растущую тревогу: я понимал, что Азербайджан не смирится с потерей Карабаха и что все происходящее просто краткая передышка в боевых действиях. Затишье на линии соприкосновения наступило лишь в результате полной деморализации Азербайджана из-за тяжелых военных поражений, вызвавших внутриполитические потрясения. Начало масштабной войны было лишь вопросом времени. Всем казалось, что времени у нас много и Азербайджан еще не скоро придет в себя. Словом, нам так и не удалось вовремя стряхнуть с себя эйфорию победы, за что очень скоро мы заплатили высокую цену.» В этих условиях в Баку было принято решение о проведении наступательной операции. Для участия в наступлении было принято решение создать ударную (штурмовую) часть, которая должна была играть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении. Так, было начато формирование 123-го мотострелкового полка. Со второй половины мая 1992 г. в Евлахе было начато формирование этого подразделения в составе трех мотострелковых и одного танкового батальона. Для подготовки формировавшегося 123-го мотострелкового полка были привлечены российские военные специалисты. Сам полк формировался из подготовленных добровольцев нового призыва и на основе хорошо проявивших себя в боях отрядов из неприфронтовых районов – Евлах, Гянджа, Барда. 6 июня 1992 г. приказом министра обороны был официально создан 123-й полк, которому предстояло сыграть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении. В конце мая 1992-го и в начале июня 1992 г. министр обороны Рагим Газиев выезжал в Москву, где проводил переговоры с министром обороны России Павлом Грачёвым о начале передачи вооружения в соответствии с протоколом от 29 апреля 1992 г. После этих переговоров процесс передачи Азербайджану вооружения российских войск пошел более активно.

Инспекцию состояния архитектурных памятников Эривани было поручено провести российскому академику, всемирно известному ученому Николаю Марру. Состояние Эривани привело его в ужас. 1840. Рисунок Дюбуа де Монпере. Двор гарема Эриванского хана Н.Марр отмечал: «Все эти памятники могли быть сохранены прекрасно. Можно и следует сохранить теперь то, что осталось: в археологии и развалины имеют громадное значение, но, быть может, окажутся средства предотвратить окончательное разрушение. Прежде всего нужна охрана: ограда (частью имеется с воротами), сторож и недопущение разноса и загрязнения. Помимо чисто научного значения перечисленных памятников следовало бы иметь в виду и иные, с государственной точки зрения не менее важные, интересы. Престиж России, как западной цивилизованной страны, требует того, что если нельзя ее именем ничего творить славного на восточно-культурной окраине по части культурных предприятий, то, по крайней мере, не бесславить ее как разрушительницу. Такое требование чести лишь усиливается нахождением памятников в пунктах со значительным мусульманским населением (т.е. в городе Эривани), причем в ближайшем соседстве с Персией и Турцией. Бережное отношение, в частности к Сардарскому дворцу, диктуется и памятью о русском императоре (т.е. Николае I, который в 1837 г. побывал в Эривани и оставался в Сардарском дворце) и русском писателе (т.е. А.С. Грибоедове, комедия которого «Горе от ума» единственный раз прижизненно с его участием была поставлена в Сардарском дворце)…». Марр подчеркивал: сохранение культурного наследия народов, населяющих территорию России, будет только способствовать ее престижу. И то, что прославленный академик использовал такие сильные выражения, как «разрушение», «разнос», «загрязнение», показывает, как относились к этому наследию и «прихватизировавшие» город армянские переселенцы, и подкупленные ими царские чиновники. Слова, произнесенные академиком Марром о том, что «очевидно, мы имеем дело с систематическим разрушением местных древностей. Эта разрушительная деятельность заметает постепенно в конце следы менее видных, но не менее научно интересных древностей», оказались, к сожалению, прозорливыми… И даже когда в начале XX в. лично по указанию российского императора Николая II была сделана попытка реставрировать Эриванскую крепость, откровенный саботаж Кавказского наместничества и властей Эривани не позволили провести тогда реставрацию ханского дворца. Более того, по распоряжению местного губернатора В.Ф. Тизенгаузена в 1913 г. дворец и крепость начали разбирать. Но это было только начало трагедии. Уже через несколько лет начинается распад царской России, и, воспользовавшись хаосом, дашнаки устраивают кровавую резню коренного азербайджанского населения на территории исторического Азербайджана, где позднее стала располагаться Армения. Но и этого мало. Уже после установления советской власти, к 1930-1940-м гг. маховик разрушений исторической застройки Эривани, переименованной в Ереван, принимает прямо-таки космические масштабы. Остатки Сардарского дворца и крепости, например, были полностью снесены, уступив место коньячному заводу. Одновременно с вытеснением коренного азербайджанского населения, был дан старт «реконструкции» Еревана, под соусом которой разрушалась практически вся его историческая застройка. А вместо подлинной истории города начали усиленно создавать мифы, направленные на ее «арменизацию» и «удревнение» – чтобы «доказать», будто бы «древние армяне», «криптоармяне» и т.п. появились здесь раньше истинных основателей и хозяев города – тюрок-азербайджанцев. Началась эта кампания еще в 1950-е гг. по заданию советского правительства. Тогда-то вблизи Еревана «случайно», но очень своевременно, и была сделана «сенсационная находка». Археологи во всех смыслах «откопали» клинописный камень якобы времен урартского царя Аргишти, в котором тот якобы и указал точную дату закладки мифического Эребуни. На месте начались лихорадочные раскопки, и вот уже в 1968 г. состоялось открытие музейного комплекса «Эребуни». Для пущего престижа пригласили и ведущих советских ученых. Только не рассчитали, что на ученых трудно произвести впечатление дешевой бутафорией. Так, среди участников мероприятия оказался академик Академии наук СССР Исаак Израилевич Минц – величина номер один в советской исторической науке, ученый с мировым именем. Его, конечно же, привезли на место раскопок, где уже красовалась «воссозданная крепость Эребуни». И здесь академик Минц спросил: «А что это за постройки и фигуры здесь – кто их установил? – И уточнил: «Это оригиналы?». Чиновники от истории оказались в замешательстве. Сказать «да» было рискованно: такой ученый, как Минц, с легкостью распознал бы фальшивку. Пришлось признаваться: «Нет, это мы сами тут установили наподобие тех, что были в древней Ассирии и Вавилоне». Минц промолчал, но во время банкета после конференции сказал, что отсутствие фактов древности при раскопках Эребуни открывает большое поле для фантазии. Армянские ученые, конечно же, обиделись, но вынуждены были молчать. Тем более что академик Минц, для которого историческая правда была выше бытовых понятий «неудобно», «неловко», прямо заявил, что у него сложилось впечатление об отсутствии у армянской науки реальных доказательств древности Еревана. Армянские коллеги пытались тогда убедить его, что это, мол

Эривань: «приармянивание» чужих территорий О.Буланова История – наука, которая требует точности. Однако точности в ней достичь трудно, особенно если речь идет о событиях, случившихся сотни и тысячи лет назад. Поэтому о времени основания того или иного города историки говорят осторожно и допускают погрешность иногда в несколько десятилетий, а то и в век. Как правило, годом основания принято считать первое упоминание в достоверных исторических летописях или других документах. Но такой подход относится не ко всем историкам. Например, в Армении умудрились установить время основания города с точностью до нескольких дней (что само по себе нереально – город строится не за один-два дня и даже не за один-два года). Так, утверждалось, что крепость Эрибуни, с которой началась история города Эривани (нынешний Ереван), была основана в 782 г. аж до нашей эры. Причем известна даже точная дата основания крепости – 13-14 октября. Такую точную дату армяне будто бы прочитали на якобы найденной в окрестностях Еревана плиты с клинописной надписью, которую, по их словам, им удалось расшифровать. Судя по якобы расшифрованной надписи, крепость Эребуни основал урартский царь Аргишти. Любой современный историк уже давно знает, что царство Урарту к Армении не имеет никакого отношения, но армянские историки упорно цепляются за это сомнительное «родство» двух культур. В 1968 г. они с помпой отметили «юбилей»: Еревану 2750 лет! И даже приурочили к 13-14 октября день города. Дав таким образом понять миру, что Ереван – чуть ли самый древний город в Европе, если не в мире, а такие города, как Рим, Иерусалим, Конья, Дамаск по сравнению с Ереваном – вовсе не такие уж и древние. Возможно, профессиональные армянские историки и поостереглись бы с точностью до дня датировать основание того или иного города, но кто их спрашивает? В дело вступают политтехнологи. И им совершенно невдомек, что такими заявлениями они смешат мировое историческое сообщество. Прежде всего, ученые-историки знают: датировка древних надписей – дело архисложное. Сначала полустертую клинопись надо восстановить. Затем – расшифровать, прочитать, перевести на современный язык. И только потом соотнести древний календарь с современным. О том, чтобы установить дату постройки крепости с точностью до дня, не может быть и речи, тем более что такие точные даты в древности, как правило, и не фиксировали. Да и прочитать, что на древней плите было написано именно «Эребуни», тоже не так-то просто. Гласные буквы в клинописи часто пропускались, и разобрав там буквы «Р», «Б» и «Н», рановато восклицать, что это именно «Эребуни», а не, скажем, «Ирпуни». Историки бы, может, и не восклицали – восклицают политтехнологи. Достаточно от имени исторической науки громко заявить о сногсшибательном открытии в истории, и малообразованная часть населения с радостью подхватит парадоксальную новость. СМИ ее растиражируют, придав ей, таким образом, вид достоверной информации. Профессиональные ученые, конечно, такую фальшивку не воспримут, но этого и не требуется. Откуда же взялась эта дата – 13-14 октября? Почему армянские фальсификаторы остановились именно на ней? Почему не был объявлен месяцем основания Эребуни январь, май или сентябрь? Историки считают, что армянские фальсификаторы, сочиняя дату основания Эребуни, сочинили только отчасти, невольно проговорившись о подлинных событиях в истории Эривани. Дело в том, что в 1827 г. после долгой осады русскими войсками пала азербайджанская Эриванская крепость. Случилось это 1 октября, т.е. по новому стилю 14 октября. И именно после падения азербайджанской Эривани началась история Эривани армянской – за счет переселения на земли Эриванского ханства армян из Османской Империи и Персии. События давно минувших дней мировой общественности неизвестны или давно забыты, и политтехнологи, воспользовавшись этой забывчивостью или вообще невежеством, начали переписывать историю. А что же говорят проверенные архивные источники? В «Книге путешествий» авторитетного турецкого ученого-путешественника XVII в. Эвлия Челеби написано: «В 910 г. хиджры, (1504 г.) Сефевидский Шах Исмаил (Шах Исмаил Хатаи) поручил своему полководцу Реван кули хану строительство крепости. Она была построена на юго-восточной стороне реки Занги за семь лет из камня и кирпича. Крепость красивая, хоть и одноярусная». Эта крепость, давшая начало городу Эривани (позднее — Еревану), была очень серьезным оборонным стратегическим сооружением на стыке Османской и Сефевидской империй. В течение долгого периода крепость играла очень важную роль в регионе, где веками жили азербайджанские тюрки. Город расширялся, отстраивался, здесь возводились мечети, караван-сараи, дворцы, бани, жилые дома. Архитектуру Эривани современники признавали уникальной. После того, как Эриванская крепость была взята русской армией, это оборонительное сооружение разбирать и разрушать не торопились. Город начали «подтачивать» изнутри – тем самым переселением армян из Османской империи и Персии. Вызвав тем самым неизбежный отток оттуда коренного азербайджанского населения. Но есть немые свидетели прошлого – архитектурные сооружения: мечети, караван-сараи и прочее, что свидетельствует о тюркском мусульманском прошлом города. Эти архитектурные сооружения просто приходили в запустение и разрушались от времени. Либо их уничтожали сознательно. Показательно, что такое пренебрежение к великолепным памятникам истории и культуры возмущало в Российской империи многих. Из переписки 1903-1913 гг. между Императорским московским археологическим обществом и Кавказским наместничеством, Эриванским губернатором и начальником Инженерного округа Эривани становится видна вся картина плачевного состояния Эриванского дворца и его построек., просто временная бутафория для туристов… И над примитивизмом ереванских фальшивок можно было бы посмеяться, если бы вся эта кампания не была бы частью стратегии ереванских националистов по «приармяниванию» чужих земель. Если бы эта стратегия не привела бы к национальной катастрофе для самой же Армении, бедной, зажатой, отлученной от региональных экономических и инфраструктурных проектов, откуда люди уходили даже пешком по железнодорожным путям. И если бы армянская агрессия не стоила странам региона десятков тысяч убитых. По материалам политолога Фуада Ахундова

BBC, Reuters, Le Monde, Financial Times и другие СМИ о резне в Ходжалы в 1992 г. Ночь с 25 на 26 февраля 1992 года черными буквами вписана в историю азербайджанского народа. В эту ночь армянские вооруженные формирования с помощью бронетехники и военнослужащих расквартированного в городе Ханкенди 366-го мотострелкового полка вооруженных сил СНГ, большинство командного и личного состава которого составляли армяне, стерли с лица земли небольшой азербайджанский город Ходжалы, в разгар карабахской войны. Около 23 часов начался артиллерийский обстрел города. В результате были уничтожены казарма, находящаяся в глубине жилых кварталов, и форпосты обороны. С часа ночи до 4 часов утра 26 февраля в Ходжалы стала входить вражеская пехота. Как свидетельствовали практически все беженцы из Ходжалы, в штурме города принимали участие военнослужащие 366-го полка. По сведениям армянской стороны, в штурме участвовала бронетехника 366-го полка с экипажами, обстреливавшая Ходжалы, но не входившая непосредственно в город. Ходжалинская трагедия – одна из кровавых страниц в истории человечества. В результате этой очередной массовой бойни, устроенной армянскими агрессорами против азербайджанского народа, погибли свыше 600 человек, включая женщин, стариков и детей. В ходе этого акта геноцида с невиданной жестокостью убивали мирных жителей, а взятые в плен подвергались варварским пыткам. Трагические события в Ходжалы широко освещались в мировой печати: Газета «The Sunday Times» (Лондон), 1 марта 1992 года: «Армянские солдаты уничтожили тыся- чи семей». Газета «The Times» (Лондон), 4 марта 1992 года: «Многие трупы были изуродованы, от трупа маленькой девочки осталась лишь голова». Газета «Известия» (Москва), 4 марта 1992 года: «Видеокамера показала трупы детей с отрезанными ушами. Половина лица одной женщины была отрезана. Мужские трупы были скальпированы». Газета «Известия» (Москва), 13 марта 1992 года: «Майор Леонид Кравец: Я лично видел на холме около сотни трупов. У трупа одного мальчика не было головы. Повсюду были видны трупы женщин, детей и стариков, убитых с особой жестокостью». Газета «Financial Times» (Лондон), 14 марта 1992 года: «Генерал Поляков сообщил, что 103 военнослужащих армянской национальности 366- го полка остались в Нагорном Карабахе». Газета «Le Monde» (Париж), 14 марта 1992 года: «Находившиеся в Агдаме иностранные журналисты видели среди трупов убитых в Ходжалы женщин и детей трупы трех человек, которые были скальпированы и у которых были вырваны ногти. Это не пропаганда азербайджанцев, а истина». Журнал «Newsweek» (США), 16 марта 1992 года: «На минувшей неделе Азербайджан вновь превратился в кладбище: беженцами и изуродованными трупами было заполнено все пространство до находившегося позади мечети морга. Это были простые азербайджанские мужчины, женщины и дети из небольшого населенного пункта Ходжалы в Нагорном Карабахе, захваченного ар- мянскими военными формирования 25-26 февраля. Многие были убиты при попытке бегства выстрелом с близкого расстояния, лица одних трупов были жестоко изуродованы, а другие — скальпированы. Члены семей погибших плакали». Фотограф агентства «Reuters» Фредерик Ленгейн: «В первой машине я насчитал 35 трупов, а во второй трупов было еще больше. У некоторых трупов были отрезаны головы, многие обгорели…» Газета «The Sunday Times» (Лондон), 1 марта 1992 года: «Томас Гольц: Оставшиеся в живых азербайджанцы рассказывают, что армянские солдаты расстреляли и закололи штыками более 450 азербайджанцев. Большинство из них женщины и дети. Сотни, а может, тысячи людей пропали без вести или погибли. Вчера вечером в морге Агдама было зафиксировано 579 трупов. 29 трупов были захоронены на кладбище. Среди семи трупов, которые еще предстояло захоронить, я увидел трупы двух детей и трех женщин. На одном из трупов было пулевое ранение в грудь, полученное от выстрела с близкого рассто- яния. В Агдамской больнице наблюдалась чудовищная картина. Врачи сообщили, что большинство спасшихся от бойни 140 больных получили пулевые ранения…» Газета «The Sunday Times» (Лондон), 8 марта 1992 года: «Томас Гольц: На прошлой неделе эта местность исчезла с карты. Страшные новости поступали в прифронтовой азербайджанский город Агдам, трупы переполняли морги… Я был последним западным человеком, посетившим Карабах. Был январь, люди предвидели свою горькую судьбу. Защитники Азербайджана погибали один за другим. Оставшиеся в живых сообщали, что после этого армянские силы приступили к беспощадной бойне, стреляли по всему, что двигалось. Некоторые выражали свой гнев иностранцам: «Где моя дочь? Где мой сын? Изнасилованы. Зарублены. Пропали без вести», — стонали матери. Газета «The Times» (Лондон), 2 марта 1992 года: «Анатолий Ливен: Приземлившись на покрытые снегом холмы Нагорного Карабаха, мы увидели, что трупы повсюду. Отчетливо было видно, что люди были расстреляны, пытаясь спастись бегством…». Газета «The Times» (Лондон), 3 марта 1992 года: «Анатолий Ливен: Разбросанные по холмам Нагорного Карабаха более 60 трупов женщин и детей подтверждают заявления об истреблении армянскими войсками мирного азербайджанского населения. Сотни людей пропали без вести. Трупы азербайджанских беженцев, разбросанные вдоль холмов и небольшой равнины, свидетельствуют о бойне, устроенной армянскими боевиками в минувшую среду…» Телеканал «Channel 4 News» (Великобритания), 2 марта 1992 года: «Двое французских журналистов видели 32 трупа мужчин, женщин и детей в гражданской одежде. Большинство этих людей были убиты выстрелами в голову с расстояния не больше одного метра». Газета «Boston Sunday Globe» (США), 21 января 1993 года: «Сотрудник Globe Джон Ауэрбах: Запуганные дети в лагере беженцев, переполненные стонущими матерями грузовики, море побледневших от страха людей, тысячи азербайджанцев порождают вопрос: зачем они ищут здесь убежище? Увиденное нами — результат систематического разрушения каждого села на их пути. Увиденное нами — это событие, порождающее наибольшую ненависть…» Газета «The Age Melbourne» (Австралия), 6 марта 1992 года: «Хелен Уомак: Точное число жертв неизвестно, однако нет никаких сомнений в том, что на минувшей неделе гражданское на- селение азербайджанского села Ходжалы в снеж- ных горах Нагорного Карабаха было истреблено армянской армией. Нашедшие убежище в городе Агдам ходжалинские беженцы подробно рассказывают о том, как армяне напали на их дома 25 февраля, выслеживали и убивали тех, кто бежал и прятался в лесу. Приехав во вторник в Агдам, мы увидели 75 свежевыкопанных могил и четыре изуродованных трупа в мечети…» Газета «The Washington Post» (США), 28 февраля 1992 года: «Беженцы говорят, что во время атаки армян погибли сотни человек. Сегодня обнаружено 7 трупов, среди которых трупы двух детей и трех женщин, один из этих людей убит выстрелом в грудь с близкого расстояния. Еще 120 беженцев с тяжелыми ранениями находятся в больнице в Агдаме». Газета «The Washington Times» (США), 2 марта 1992 года: «Во время нападения армян были убиты или пропали без вести сотни азербайджанцев. Примерно 1000 жителей Ходжалы были истреблены во вторник армянской армией. Азербайджанское телевидение показало грузовики, переполненные доставленными с территории Ходжалы трупами». «The Independent» (Лондон), 29 февраля 1992 года: «Хелен Уомак — «Корреспондент «Рейтерс» в Агдаме Элиф Кабан сообщает, что после вчерашнего массового истребления гражданского населения азербайджанцы хоронят людей, погибших во время атаки армян на город Ходжалы. «Мир закрывает глаза на происходящее здесь. Нас убивают, а вы просто наблюдаете», — кричал один из людей на группу журналистов». Газета «Ние» (Болгария), Виолетта Парванова: «Ходжалы — трагедия человечества». «BBC Morning News», 3 марта 1992 года: «Побывавший на месте происшествия наш корреспондент сообщил, что увидел более 100 трупов азербайджанцев — мужчин, женщин и детей, которые были убиты выстрелами в голову с близкого расстояния».

Вскоре после декрета об образовании АОНК 18 сентября 1923 г. решением Карабахского обкома партии Ханкенди в честь памяти дашнака-авантюриста С.Шаумяна и 26 бакинских комиссаров был переименован в Степанакерт. Это стало первым шагом в переименовании географических названий Нагорного Карабаха на армянский лад. С конца 1923 года началась работа по определению территорий, подлежащих включению в состав Автономной Области Нагорного Карабаха. 16 сентября 1923 г. согласно постановлению Президиума ЦК в Карабах выезжает комиссия в составе И.Довлатова, М.Багирова и Э.Ханбудагова для изучения положения дел в регионе. Позже в докладной записке по результатам этой работы от 8 октября 1923 г. в ЦК АКП (б) М.Багиров писал: «В районе Ханкенди, Шуша и Абдалар находится ряд мусульманских селений: Халфалы, Зарыслы, Мусульманлар и ряд других с числом населения до 8000 душ, которыми гораздо легче управлять с Абдалар, чем с Ханкенди. Только потому, что среди этих мусульманских сел находится село Каладараси с числом населения около 1150 душ — армян, весь этот район присоединили почему-то к Ханкенди, плюс к этому и Шушу с числом населения около 10000 душ, тоже мусульман. В Джеванширском уезде среди трех десятков мусульманских сел находится одно армянское селение, почему-то через голову этих мусульманских сел присоединили к Ханкенди». Как видно из отчетов комиссий, армянам, которые постоянно жаловались на малоземелье, передавались даже территории мусульманских кладбищ. На проведенном 13 июня 1924 г. заседании комиссии по разрешению вопросов, связанных с выделением Нагорного Карабаха в автономию, было принято решение поручить Наркомату земледелия к 1 июля провести землеустроительные работы в целях определения свободных земельных фондов Карягинского и Агдамского уездов, причем эту работу провести таким образом, чтобы свободные земли вошли в состав автономии. Кроме того, на заседании комиссии 16 июля 1924 г. был рассмотрен вопрос о спорной между Агдамским уездом и АОНК местности Хонашен. Здесь издавна находились мусульманские селения Ходжалан, Ходжалы, Муганлы и др. Во время резни все эти селения были разорены, а население разбежалось, и освободившиеся земли были заняты армянами из отдаленных селений. Тем не менее комиссия не стала вдаваться в эти «мелочи» и решила передать местность Нагорному Карабаху. Согласно «Положению об Автономной Области Нагорного Карабаха», опубликованному 26 ноября 1924 г., из Шушинского уезда в АОНК были переданы гг. Шуша и Ханкенди, а также 115 селений, из Джеванширского уезда — 52 селения, из Карягинского — 30 селений, из Губадлинского уезда – селение Каладараси. Таким образом, по сравнению с положением на июль 1923 года число переданных в АОНК селений со 169 возросло на 24. Как следует из информации Азербайджанского статистического комитета за 1924-й год, число этих населенных пунктов превышало уже 200. В АОНК подавляющее большинство селений имели тюркские названия. Азербайджанский статистический комитет с учетом административно- территориального деления тех или иных районов и на основе материалов сельскохозяйственной переписи 1921 г. провел учет площади этих территорий, национального состава населения и других показателей. Согласно этим данным, из исторических земель Карабахского ханства, включая Автономную Область Нагорного Карабаха (4160,5 км2.), в составе Азербайджана осталась территория площадью 15996,9 км2, а остальная часть была передана Армении. Только за два года (1923-1925) из земельного фонда Азербайджанской ССР в состав АОНК было передано 16 тысяч десятин земли. Эти факты показывают, что вопреки официальным документам территория Автономной Области Нагорного Карабаха непрерывно расширялась, и позже, как следует из данных на 1 января 1933 года, была доведена до 4431,7 км2, а за счет новых населенных пунктов шло изменение численности и этнического состава её населения в пользу армян. С образованием АОНК в партийно-государственные органы Азербайджана хлынул поток обращений армян из различных уездов о переселении их на «историческую родину» – Нагорный Карабах. Так, в марте 1925 г. «беженцы-армяне» Нухинского уезда обратились с письмом к председателю СНК АОНК А.Каракозову. Авторы письма не скрывают своей цели – «создание неизменно-устойчивого очага в области, которую по воле исторических условий армянское население покинуло сто лет тому назад для поселения в Нухуезде». Несмотря на очевидную дискуссионность признания беженцами людей, снимающихся с насиженных мест по собственной воле, поданное армянами 14 марта 1925 г. в переселенческий отдел Наркомзема заявление после согласования с Каракозовым получило положительный ответ. Уже летом 1925 г. Переселенческий комитет принял решение удовлетворить просьбу, и армяне численностью как минимум «более 2000 человек» (как следует из письма, именно такое количество армян участвовало в собрании, рассмотревшем обращение) направились на новое местожительство в Нагорный Карабах. Другим очагом армянского сепаратизма в Азербайджане была нагорная часть Гянджинского уезда. Прав был Н.Нариманов, когда после образования АОНК заметил: «дальше вопрос идет о нагорной части Гянджи и т.д.». 23 ноября 1925 г. на заседании Президиума ЦК АКП(б) было рассмотрено заявление армян 14 сел Верхне- Аджикендского района Гянджинского уезда о присоединении к Нагорному Карабаху, принятое на собрании крестьян с участием представителя Заккрайкома. В заявлении наряду с традиционными требованиями, как нехватка земли, отсутствие армянских кадров в уездном аппарате власти, приводились также ссылки на общность культуры и языка с Нагорным Карабахом, говорилось даже о праве на самоопределение. Однако прошение армян было отклонено со следующей аргументацией: «1) для решения земельного вопроса не обязательно присоединение к Нагорному Карабаху и можно решить за счет земель тюркского крестьянства; 2) Аджикендский район находится в более 200 верстах от Нагорного Карабаха, что не даст возможности управлению районом; 3) Присоединение или выделение района приведет к подобным тенденциям по всему Закавказью, что обострит межнациональные отношения». В то же время было принято решение максимально вовлечь армян в государственный и хозяйственный аппарат уезда, увеличить штат уездного исполкома на 3 человека для ведения делопроизводства с армянскими районами на армянском. С принятием Конституции СССР 1936 года название АОНК было трансформировано в несколько иное – «Нагорно-Карабахская Автономная Область» (НКАО), что по сути не одно и то же. Если в первом варианте речь идет лишь части Нагорного Карабаха, выделенной в автономию, то в новом варианте подразумевается весь Нагорный Карабах в рамках области. В связи с названием НКАО необходимо отметить еще один момент. Если официальные названия всех составлявших СССР союзных и автономных республик, автономных областей и округов включали титульный этноним, то созданная на территории Азербайджанской ССР «АОНК» стала в этом плане единственным исключением, т.е. в ее названии нет указания на этнос, которому предоставлена в данном случае автономия. Это позволило армянским националистам создать за счет азербайджанских земель второе после Армянской ССР армянское национально-территориальное образование в составе СССР. Хотя факт оставления Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР был расценен партийным руководством республики как достижение в борьбе за территориальную целостность, с другой стороны, учреждение автономии открыло широкие возможности для территориальных претензий против Азербайджана.

Деазербайджанизация Карабаха и замена большевиками АОНК на НКАО в 1920-х гг. И.Нифталиев Специфика межгосударственных границ на Южном Кавказе состоит в том, что они возникли в результате административно-территориальных реформ, проведенных вначале Российской империей, а затем советским режимом. При этом если царское правительство при проведении административно-территориальных преобразований начисто игнорировало принцип этнического единства, то смысл относительно либеральной политики советского руководства в отношении национальных окраин внешне заключался в том, чтобы гасить очаги национального напряжения на окраинах. Вариативность и в то же время непоследовательность политики большевиков, порождавшая множество компромиссов, вызывалась их недостаточным контролем над территориями и населением национальных окраин. Одно декретирование создания конкретного национально- территориального образования ещё не означало, что большевики имели ясные представления и политические рецепты воплощения в жизнь своих решений. Эти решения не всегда основывались на заранее подготовленном плане с выверенным рисунком этнических границ. Чаще всего при организации нового территориального образования изначально сталкивались различные политико-идеологические и экономические приоритеты, а также различные групповые интересы, и все это сопровождалось конфликтами и кулуарными решениями. В результате многие решения, формировавшие первоначальные административные границы, впоследствии то и дело пересматривались. Поэтому при распаде Советского Союза бывшие союзные республики, выдвигая друг к другу территориальные претензии, для доказательства своей правоты ссылались на политические решения и на географические карты разного времени. Образованная в составе Азербайджанской ССР в июле 1923 года армянская автономия в Нагорном Карабахе, будучи одним из вариантов решения большевиками межнациональных конфликтов, вобрала в себя многие противоречия советской формы национально- государственного строительства. Карабах – историческая область Азербайджана, по своему рельефу делился на низменную (равнинную) и нагорную часть. Нагорный Карабах ограничивался на востоке Карабахским хребтом, включая также область предгорий Карабахского хребта, отделявшую его от степных пространств Низменного Карабаха, а на западе Зангезурским хребтом. Таким образом, географически Нагорный Карабах в несколько раз превосходил по площади административное образование с тем же названием, т.е. область предгорий Карабахского хребта, которая стала именоваться с 1923 года Автономной Областью Нагорного Карабаха. В период вхождения Карабаха, точнее — бывшего Карабахского ханства в состав царской России понятие «Карабах» утратило своё первоначальное административно-политическое значение. Однако в период Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920) топониму «Карабах» было возвращено прежнее значение. В это же время появляется также созданный дашнаками термин «Нагорный Карабах», который стал приобретать не столько географическое, сколько политическое значение. После завоевания Северного Азербайджана большевиками этот термин начал употребляться и в административно-политическом значении, став одним из основных понятий в политическом лексиконе армяно-азербайджанских отношений. После долгих дискуссий на различных уровнях 5 июля 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) выносит решение: «Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию с административным центром в гор. Шуше, входящим в состав автономной области». Как видим, с самого начала в процессе разрешения армяно-азербайджанского территориального конфликта присутствовал правовой казус, состоящий в том, что этим вопросом занимался партийный орган третьей страны (тогда СССР еще не было) — Кавказское бюро РКП (б). С другой стороны, вполне правомочным представляется подписанное 22 августа 1919 г. соглашение VII съезда армян Карабаха с правительством Азербайджана, по которому армянское население признавало себя частью Азербайджана. Данное соглашение было единственным до 1921 года официальным документом, касающимся урегулирования отношений между армянами Карабаха и правительством Азербайджана. 7 июля 1923 г. ЦИК Азербайджанской ССР издает декрет «Об образовании Автономной Области Нагорного Карабаха». АзЦИК постановил «образовать из армянской части Нагорного Карабаха автономную область как составную часть АССР, с центром в местечке Ханкенди». В целом декрет не производил впечатления серьезного юридического документа. В преамбуле нарушена историческая хронология, фальсифицировались факты, недостаточно было обосновано предоставление автономии Нагорному Карабаху. В качестве основного аргумента для этого взяты кровавые события 1905-1906, 1918-1920 годов в Карабахе и других регионах Закавказья, ответственность за которые возлагается на царское правительство, а также дашнаков и меньшевиков. Хотя известно, что в ходе событий азербайджанцы пострадали больше чем армяне, так что по логике азербайджанскому населению Армянской ССР также должна была быть предоставлена автономия. Из документа также явствует, что армяне были расселены не по всему Нагорному Карабаху. С другой стороны, центром новосозданной автономной области был выбран Ханкенди – азербайджанский населенный пункт. При внимательном изучении текста постановления Кавказского бюро ЦК РКП(б) о статусе Нагорного Карабаха от 5 июля 1921 года и декрета АзЦИК от 7 июля 1923 года можно отметить существенные отличия. Если решением Кавбюро РКП(б) автономия предоставлялась всему населению Нагорного Карабаха (т.е. и армянам, и азербайджанцам), то в декрете от 7 июля 1923 года она относится лишь к армянской части населения. В состав Автономной Области Нагорного Карабаха было передано в общей сложности 169 селений Джеванширского, Шушинского и Губадлинского уездов, в подавляющем большинстве с азербайджанскими названиями. Данный факт в корне противоречил декрету АзЦИК от 7 июля 1923 г., согласно которому автономия предоставлялась лишь армянской части Нагорного Карабаха. Не случайно на заседании Президиума ЦК АКП(б) от 8 октября 1923 года, заслушавшем доклад комиссии по обследованию проведения в жизнь решения о выделении Нагорного Карабаха в автономную область, было признано необходимым принять меры по популяризации данного постановления, особенно среди тюркского населения автономии. Для этого А.Караеву было предложено провести широкую агиткампанию. О реальной необходимости в этом можно судить также из доклада о политическом состоянии области секретаря Карабахского обкома партии С.Мануцяна от 12 октября 1923 года, в котором признается: «Акт автономии со стороны крестьян встречен единодушием. Общий диссонанс вводят шушинские граждане, которые недовольны переводом центра из Шуши». Шуша была настолько очевидно азербайджанским городом, что никак не могла рассматриваться не только как центр автономии, но и как ее часть. Достаточно сказать, что согласно переписи 1926 года 96% жителей Шуши составляли азербайджанцы. Данные факты ещё раз доказывают, что тюркское население АОНК было настроено против создания этой искусственной автономии, положившей начало деазербайджанизации региона.

Наместник Кавказа в начале XX века И.И.Воронцов-Дашков, известный своими проармянскими симпатиями, в своём докладе императору Николаю II признал, что армянская партия «Дашнакцуктюн» преследует цель создать в регионе территории, населённые только армянами, и тем самым создать почву для требований об армянской автономии. Османский историк Гусейн-паша в своей книге «История армянских смут» отмечал, что созданный в 1887 году кавказскими армянами Аветисом Назарбеком и Марианом Варданяном комитет «Гнчак» ставил задачу вначале провозгласить «турецкую Армению», а затем объединить ее с «русской Арменией» и «персидской Арменией» и создать независимое армянское государство. В 1907 году Российская и Британская империи заключили договор о разделе Ирана на зоны влияния, и в соответствии с этим документом южная часть страны была занята британскими войсками, а северная — российскими. Хотя с началом первой мировой войны Иран заявил о своём нейтралитете, территория страны стала театром боевых действий на Кавказском фронте между воюющими державами — Великобританией и Россией с одной стороны, Османской империей — с другой. Правившая в Иране династия шахов Каджаров не в состоянии была защитить страну. К тому же часть окружения шаха служила Британии, другая — России, сам же шах Ахмед считал, что победит Германия. После октябрьского переворота 1917-го года в Петрограде российские войска покинули Иран. В этих условиях британское командование с целью как-то восполнить образовавшийся на Кавказском фронте вакуум сформировало из армян и ассирийцев азербайджанских городов Салмас и Урмийе отряды под началом русских и французских офицеров. Общее командование этими силами осуществлял армянин Ага Петрос, а политическое руководство — ассирийский лидер Буньямин Маршинун. Эти силы совершили марш из Салмаса в Урмийе, где устроили погром местных азербайджанцев. Армяне врывались в их дома, грабили и убивали, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. По некоторым данным, было сожжено дотла 500 домов. В эти трагические дни город не получил помощи ни из Тегерана, ни от наместника Азербайджана и наследника престола Мохаммеда Гасана Мирзы Каджара, находившегося в Тебризе. В результате, как писал А.Кесреви, только за один день армянские боевики убили 10 тысяч человек. Массовые погромы азербайджанцев были устроены также в городах Маку и Хой. В мае 1918 года 5 тысяч армянских боевиков во главе с печально известным дашнакским командиром Андраником Озаняном атаковали Хой, однако столкнулись с упорным сопротивлением жителей города. Узнав о приближении османских войск, Андраник счёл за благо уйти. Перейдя Араз, он учинил резню азербайджанцев в Нахчыване и Карабахе. В своей статье «Судьба первого советского правительства в Баку», посвященной кровавым мартовским событиям 1918-го года, видный деятель азербайджанского движения в Иране Сеид Джафар Пишевари, в частности, писал: «Я своими глазами видел зверства дашнаков, видел, как убивают и сжигают в караван-сараях тела бесчисленного множества безвинных людей, особенно непричастных к событиям иранцев. Это была страшная, вызывающая отвращение акция. Преступления дашнаков, вызванные одной только ненавистью и враждой, сжимали сердце всякого». Следует заметить, что Бакинский совет, в котором заправляли большевики и дашнаки во главе с С.Шаумяном, повинен в массовых убийствах азербайджанцев не только в Северном, но и Южном Азербайджане. Постановлением военно-революционного комитета Бакинского совета в российских военных частях, дислоцированных по линии фронта от Каспийского до Чёрного морей, — в городах Энзели, Урмийе, Джульфа, на станции Шахтахты, вблизи озера Ван, в городах Эрзерум, Эр-зинджан, Сарыкамыш и Трабзон — были созданы военно-революционные комитеты. Большевики, среди которых было немало армян, вели также активную агитацию в российских военных частях, расквартированных в Тебризе, Казвине, Сеферхане, Дилмане, Салмасе и других городах Южного Азербайджана. Результатом этой агитации явилось безразличное отношение русских военных к погромам азербайджанцев, а в некоторых случаях — их активное участие в зверских расправах над мирными людьми, чинившихся в южноазербайджанских городах Урмийе, Хой, Салмас, в ряде городов и сёл Северного Азербайджана. В последствии, в Иране был издан ряд книг и статей о массовых убийствах азербайджанцев армянскими националистами в XX веке. В этом контексте следует отметить книги Самеда Сардаринийа «Геноцид мусульман по обеим сторонам Араза», «Иреван был городом с мусульманским населением», «Карабах в потоке истории». Как видно, история повторяется — армянские националистические группировки, пользуясь поддержкой и покровительством определённых влиятельных кругов великих держав мира, продолжали проводить политику захвата и арменизации земель соседних народов.

Армянские преступления в Южном Азербайджане в 1918 году В.Абышов С конца XIX века в повестке дня международной политики встала надуманная проблема «великой Армении от моря до моря». Западные державы и Россия, используя эту искусственно созданную проблему для достижения своих стратегических целей в Кавказском регионе, немедленно поднялись на «защиту армянского народа». Во время первой мировой войны Великобритания обещала способствовать возвращению армянам независимости. Хотя, как заметил в своём выступлении в палате общин лорд Йорк, проблема здесь состоит в том, что в областях, которые Лондон планировал передать в состав армянского государства, армянского населения нет. Выдающийся азербайджанский писатель и государственный деятель Юсиф Везир Чеменземинли, комментируя позицию великих держав в «армянском вопросе», писал: «С прошлого века на обращения армян о христианстве, во имя единоверной солидарности европейцы давали обещания, говорили приятные для слуха вещи, но вопрос так и не решился. Взамен выяснилось, что британский флот не в состоянии занять гору Арарат; Бисмарк не согласился променять одну кость любого германского солдата на все армянство, русские же помышляли не о спасении армян, а о захвате Армении». Тот же автор указывает, что гипотетическое армянское государство должно было занимать весьма обширную территорию, омываемую Чёрным, Средиземным и Каспийским морями. В книге русского автора начала XX века И.Н.Канадеева «Очерки закавказской жизни» имеется карта «армянского мира», охватывающая всё Закавказье и азиатскую часть Турции. В целом планы создания в начале XX века армянского государства охватывали большую часть Южного Кавказа, Малую Азию и северозападные области Ирана (Южный Азербайджан). Эти планы пользовались весьма активной поддержкой ряда великих держав — Великобритании, Франции и России. Когда после вторжения России на север Ирана армянские банды развязали террор против мусульманского населения, иранский автор А.Кесреви задался вопросом, что побудило христиан, которые всегда жили дружно с мусульманами, взяться за оружие и проливать кровь соотечественников, как только в страну вошли иноземные войска.

Следующее «Обращение к трудящимся мусульманам России и Востока», в котором, в частности, отмечалось, что все их верования и обычаи, национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными, еще более усилило оптимистические ожидания мусульманского населения. Так же, как и большевики, мусаватисты, в отличие от других партий, выступали за немедленное окончание войны, затягиваемой Временным правительством. Еще большее сближение с Бакинским Советом произошло после того, как мусаватисты выступили против Комитета общественной безопасности, созданного сразу после Октябрьской революции меньшевиками, эсерами и дашнаками в качестве высшего органа власти в Баку. Мусават признал действия этого Комитета вредными для политики примирения и соглашения и заявил о невозможности для себя участвовать в его деятельности. Расширенное заседание Бакинского Совета встретило данную резолюцию «Мусавата» бурей аплодисментов, и 12 ноября было принято решение о роспуске Комитета общественной безопасности. Однако сотрудничество Мусавата с большевиками длилось недолго. По мере того как «Мусават» активизировал свою деятельность и увеличивал популярность, отношения между ним и Бакинским Советом все более ухудшались. В начале ноября в Баку прошла конференция мусульманских национальных комитетов Закавказья под руководством «Мусавата», которая приняла решение о созыве национального Учредительного Собрания с целью реализации обещанного права на самоопределение и создания автономного Азербайджана. Это не могло не насторожить Бакинский Совет и его руководителя, связывающих свое будущее с советской Россией, тем более, что Совет в это время контролировал только Баку и его окрестности. Остальная же часть Южного Кавказа контролировалась созданным 11 ноября Закавказским Комиссариатом, что особенно тревожило большевистскую власть в Петрограде. 16 декабря на заседании Совнаркома Сталин сделал доклад о положении в Закавказье, после которого было принято решение назначить чрезвычайным комиссаром на Кавказе С. Шаумяна. После разгона Учредительного собрания в Петрограде и полного захвата власти большевиками на Южном Кавказе смену Закавказскому комиссариату в Тифлисе 23 февраля 1918 г. пришел законодательный орган – Закавказский Сейм, в состав которого вошли депутаты, избранные от Закавказья во Всероссийское Учредительное Собрание. В Сейм дополнительно были кооптированы представители различных партий в соответствии с полученными ими голосами на выборах Учредительного Собрания. Азербайджанская фракция Сейма состояла из 44 депутатов, представляющих партии «Мусават», «Иттихад», «Гуммет» и мусульманский социалистический блок. Между тем в Баку события принимали драматический характер. Опасаясь усиления позиций Мусавата, требовавшего автономию Азербайджана, мысли о которой Шаумян категорически не допускал, Бакинский Совет решил убрать эту партию и ее сторонников со своего пути. Воспользовавшись прибытием в Баку солдат и офицеров т. н. «Татарского кавалерийского полка», состоящего из азербайджанцев известной «Дикой дивизии» на похороны своего товарища, в день их отплытия в Ленкорань на пароходе «Эвелина» руководители Бакинского совета отдали распоряжение об их аресте и разоружении. Это вызвало возмущение азербайджанского населения города, начавшего стихийные митинги с требованием возвращения оружия. Воспользовавшись поводом – попыткой нападения на конный отряд Красной армии, войска Бакинского совета начали обстрел мусульманских частей города, причем не только с суши, но и самолетами, а также кораблями Каспийской флотилии. В результате с 29 марта по 2 апреля погибли до 12 тыс. мирных жителей. 31 марта 1918 г. был объявлен Днем геноцида азербайджанцев. Мартовские события окончательно отвратили от Советской власти азербайджанское население, связывавшее теперь все надежды с Закавказским Сеймом, в азербайджанской фракции которого в свою очередь усилились протурецкие настроения. Азербайджанские депутаты Сейма потребовали посылки в Баку военной помощи, однако поход на Баку войск Сейма под командованием князя Магалова не увенчался успехом. После многочисленных заседаний 22 апреля 1918 г. Заксейм под давлением Турции принял резолюцию о провозглашении независимой Закавказской Демократической Федеративной Республики. Однако относительно самостоятельно первая Закфедерация просуществовала совсем недолго. 11 мая возобновились начавшиеся еще в апреле Трабзонские переговоры между Закфедерацией и Турцией, на этот раз в Батуме. В качестве наблюдателей на Батумской конференции присутствовали представители Германии во главе с генералом Отто фон Лоссовым, вступившими в свою очередь в переговоры с грузинской стороной. Мусаватисты стремились к союзу с Османской Турцией, грузинские меньшевики рассчитывали на Германию, армянские депутаты ориентировались на победу Антанты, восстановление России и ее покровительство. Наконец, 25 мая А.Церетели сделал заявление, в котором отметил, что вокруг лозунга «независимости» объединить закавказские народности не удалось и факт распадения Закавказья уже налицо. При этом вину за распад федерации грузины возложили на азербайджанскую фракцию за ее протурецкую ориентацию, что вызвало резкую реакцию последней, считавшей эти обвинения безосновательными и в свою очередь обвинившей грузин в стремлении к «обособленному политическому существованию». 26 мая 1918 г. Закавказский Сейм принял последнее решение: «Ввиду того, что по вопросу о войне и мире обнаружились коренные расхождения между народами, создавшими Закавказскую независимую республику, и потом стало невозможным выступление одной авторитетной власти, говорящей от имени Закавказья, Сейм констатирует факт распадения Закавказья и слагает свои полномочия». Сразу же вслед за этим объявили о своей независимости Грузия, затем Азербайджан и Армения. Впервые на Востоке и мусульманском мире 28 мая 1918 года в Азербайджане была провозглашена демократическая республика с парламентской формой правления, которая за два года своего существования совершила коренные преобразования в жизни своего народа, восстановившего государственную независимость только через 70 лет. Таким образом, победа Февральской революции ознаменовала коренной перелом в судьбах как России, так и всех населяющих ее народов. Наступил качественно новый этап и в общественно-политической жизни Азербайджана, когда на политическую арену выступили все подпольно или полулегально существовавшие, а также вновь образовавшиеся партии и общественные организации, сделавшие достоянием широкой общественности свои замыслы и программы. Впервые были созданы общие органы власти Южного Кавказа – сначала Особый Закавказский комитет (ОЗАКОМ), затем после прихода к власти в Петрограде большевиков – Закавказский комиссариат и Закавказский Сейм, не желавшие признавать советскую власть. Полные драматизма события конца 1917 – начала 1918 годов, осложненные внешними факторами, разногласия между членами Заксейма, в том числе и по национально-территориальному вопросу, привели к его распаду и появлению первых трех республик на Южном Кавказе, просуществовавших недолго: 2 года – Азербайджан и Армения, 3 года – Грузия. Однако этот период оставил неизгладимый след в истории своих народов.

Активное участие в работе Совета и Комитета принимали члены, вышедшей из подполья партии «Мусават», о чем свидетельствует тот факт, что официальным печатным органом Совета стала газета «Ачыг сёз» (Открытое слово). Деятельность «Мусавата» с марта по июнь 1917 г. сводилась в основном к работе в КМОО, к подготовке и проведению Общекавказского и Всероссийского съездов мусульман, в которых не последнюю роль сыграл лидер партии Мамед Эмин Расулзаде. Вскоре он озвучил более конкретное требование, гарантирующее свободное развитие составляющих Россию национальностей. Оно было сформулировано в программе «Тюркской демократической партии федералистов Мусават», образованной в июне 1917 г. из слившихся в одну партию «Мусават» и гянджинской (тогда Елисаветполь) партии федералистов, что зна- чительно увеличило ее ряды. В сентябре того же года образовалась партия «Иттихад» («Мусульманство в России»), впоследствии главный оппонент Мусавата, объявивший своей целью единство всех сил мусульманской демократии без различия национальностей. Тем не менее лидирующее место среди мусульманских слоев населения занимал Мусават, о чем свидетельствовали новые выборы в Бакинский Совет, которые прошли 22 октября 1917 г. и обеспечили Мусавату 9,617 голосов (40 % избирателей). На втором месте были эсеры – (6,305); на третьем – дашнаки (5 288), на 4-м – большевики (3,823), меки (687). Однако, несмотря на такую победу, Мусават отказался войти в Бакинский совет под предлогом недемократичности выборов и неполного представительства там, в частности крестьянских слоев. Это было роковой ошибкой партии, во многом предопределившей дальнейшие события. 25 октября Мусават провел свой первый съезд, где в первом же пункте своей программы определил государственный строй в России, который должен быть в форме федеративной демократической республики на началах национально-территориальной автономии, призывает к свободе слова, совести, собраний и пр., провозгласил равенство всех перед законом без различия национальностей, для рабочих и служащих 8-часовой рабочий день, передачу казенных и частновладельческих земель крестьянам, вcеобщее бесплатное обучение и т. д. На второй день работы съезда было получено сообщение о революции в Петрограде и свержении Временного Правительства. Как ни странно это звучит после 70-летней советской пропаганды, Мусават достаточно доброжелательно встретил Октябрьскую революцию, с которой эта партия связывала свои надежды на ленинские обещания права на самоопределение наций, вплоть до отделения и создание автономного Азербайджана. Подтверждением этим надеждам стали первые же декреты Советской власти, такие как «Декларация прав народов России», провозгласившая равенство и суверенность народов России, отмену всяких национально-религиозных привилегий и ограничений, право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

Выразителем крайне левых, ленинских взглядов на революцию в Баку явился Степан Шаумян, который объявил «русскую буржуазию и представляющее ее Временное правительство откровенно контрреволюционными, а лозунгом настоящего момента провозглашен «не гражданский мир, а классовая борьба». Но до конца мая организация оставалась еще формально единой. Однако по мере развития событий на театре военных действий, углубления экономического кризиса и реорганизации в правительственных сферах (формирование коалиционного правительства, в которое вошли министры – социалисты) окончательный раскол в Бакинской организации РСДРП, так же, как и в Совете рабочих депутатов стал неизбежным. Коренным разногласием продолжал оставаться вопрос о войне. Окончательный разрыв с меньшевиками, которых большевики назвали оборонцами, произошел 25 июня 1917 г. на межрайонной конференции БО РСДРП. А днем раньше, а 24 июня меньшевики созвали свою конференцию, которая поддержала решение Временного правительства о наступлении на фронте. На той же межрайонной конференции РСДРП (25 июня) был выбран большевистский Бакинский комитет. Среди избранных были и представители возобновившей в марте 1917 г. свою деятельность азербайджанской социал-демократической организации «Гуммет» (Энергия) Н.Нариманов, С.Эфендиев и М.Исрафилбеков (Кадырли). Был образован Временный комитет «Гуммет» под председательством Н.Нариманова. Возрожденный «Гуммет» придерживался большевистской ориентации, как и 10 лет назад. Значительная часть его бывших членов влилась в ряды других партий, оставшиеся были или старыми большевиками, или вновь вступившими в организацию пробольшевистски настроенными революционерами. Если бакинский «Гуммет» твердо встал на большевистские позиции, то воссозданный летом 1917 г. тифлисский «Гуммет», как и в 1905 г., придерживался меньшевистской ориентации. Одним из первых актов новых властей после Февральской революции была декларация от 6 марта об отмене ограничений для всех проживающих в России граждан, основанных на религии и национальном происхождении. Это известие не могло не вызвать небывалого энтузиазма у всех нерусских национальностей, надеявшихся получить гражданское и политическое полноправие при новом демократическом строе. В Баку и Елисаветполе (Гяндже) также как и во многих городах России, помимо местных органов власти, стали возникать национальные советы и комитеты, объединившие в общественные организации и политические партии. Во второй половине марта был образован Армянский национальный совет, в состав которого вошло 17 представителей «Дашнакцютун». Совет пользовался достаточно большим влиянием в армянских кругах, выпуская газету «Арев», имел своих представителей в ИКOО и Бакинском совете рабочих депутатов. С 21 марта образовался Еврейский национальный Совет, в который вошли несколько представителей «Бунда», кадетов и членов еврейской общественности. 22 марта состоялось организационное собрание украинцев, постановившее создать национальную группу под названием «Украинская громада миста Баку». 26 марта в Балаханах состоялось собрание рабочих – казанских татар, принявшие решение создать особую организацию, в задачу которой входила бы популяризация среди татарского пролетариата идей демократии и подготовка их к выборам в Учредительное собрание. Организацию такого же типа образовала колония латышей города Баку. Характерной чертой всех национальных советов и организаций того периода являлась их лояльность по отношению к новым властям и ограничение притязаний в основном требованиями культурно-национальной автономии. Большую роль в жизни азербайджанского общества в качестве одного из первых органов национального самоуправления сыграл созданный также в марте Комитет мусульманских общественных организаций. 16 марта собрание представителей азербайджанской интеллигенции, обсудило вопрос о выборах национального органа. Было избрано Национальное бюро Временного Комитета мусульманских общественных организаций во главе с М.Гаджинским. В его состав вошли в основном представители либеральной интеллигенции, отдельные нефтепромышленники и один представитель духовенства. Было принято воззвание к «Мусульманам» от имени Временного комитета, в котором объяснялась цель создания этого комитета. Осудив царский режим, ущемлявший права мусульман, воззвание приветствовало Февральскую революцию и Временное правительство, которому все народы России без различия классов и национальностей должны оказать всяческую поддержку, как гаранту свободы и политического равноправия. Комитет призвал всех мусульман встать выше личных интересов, сгруппироваться вокруг национально-политических лозунгов, высказался также за необходимость демократической республики в России.

Двоевластие в Азербайджане и вызовы нового времени (февраль 1917 – май 1918 гг.) И.Багирова Крушение Российской империи кардинально изменило политическую ситуацию на Кавказе. Начало этому процессу положила Февральская революция 1917 года, вселившая в народы Кавказа надежду на демократические преобразования в крае. Весть о революции была получена в Баку 2 марта 1917 г. и встречена единодушным ликованием всех слоев общества и национальностей. Митинги и демонстрации первых дней Февральской революции завершились образованием двух органов власти – Исполнительного комитета общественных организаций и Совета рабочих депутатов, исполнявших свои функции до октября 1917 года. 4 марта в здании управы, либерально настроенный городской голова Л.Быч объявил о решении городской думы образовать Исполнительный комитет общественных организаций, который стал по существу представительством Временного правительства в Баку. В состав Исполнительного комитета (ИКОО) вошли как представители бывших городских властей, так и члены либеральных и социалистических партий. Таким образом, вопреки общепринятому мнению, в ИКОО были представлены не только социальные верхи, но практически весь политический спектр Баку (всего 75 человек), что в какой-то степени даже затрудняло его деятельность, делая неспособным принимать единогласные решения. В это же время возобновило свою работу Бакинское отделение партии кадетов, ставшей правящей партией в России. Этот факт, однако, не означал того, что бакинские кадеты сосредоточили в своих руках власть. Часть их них вошли в ИКОО, некоторые активисты вышли из партии, остальная часть образовала организационный комитет партии народной свободы из 9-ти человек. В первых числах марта Оргкомитет кадетов опубликовал воззвание, призывающее всех граждан к поддержке Временного правительства, к единству всех политических сил страны, к верности союзникам по Антанте и доведению войны до победного конца. Через два дня после учреждения ИКОО, в ночь с 6 на 7 марта прошло первое заседание вновь созданного Бакинского совета рабочих депутатов. В его состав вошли 52 депутата, избранные от 52,000 рабочих и служащих. Большинство в Совете, как и повсюду в России, составили эсеры и меньшевики. В Совет было избрано всего 9 большевиков. В апреле 1917 г. большевики добились дополнительных выборов в Совет, где их представительство было увеличено до 25-ти человек. Таким образом, в Баку, так же, как и в Петрограде, сложилась ситуация двоевластия. Бакинская эсеровская организация в этот период переживала свой второй расцвет. Ряды ее значительно пополнились в основном за счет моряков Каспийской флотилии и расквартированных по всему Закавказью солдатских гарнизонов, большинство из которых составляли выходцы из крестьян. В середине марта были созданы Советы офицерских и солдатских депутатов, объединившиеся несколько позже в Совет военных депутатов, в руководстве которого также преобладали эсеры. Что касается тактической линии эсеров, то помимо выступлений на митингах с демагогическими обещаниями раздачи земли каждому жителю, самостоятельно они старались не действовать, вступая во временные коалиции то с большевиками, то с меньшевиками и дашнаками. Но окончательно трехпартийный (меньшевики, эсеры и дашнаки) антибольшевистский блок оформился только после октября 1917 года. Социал-демократы, для которых Февральская революция, по признанию многих их деятелей, явилась полной неожиданностью, с большим рвением приступили к реставрации своей сильно поредевшей за годы войны организации. В первые месяцы революции и в рабочих массах, и среди самих социал-демократов, охваченных эйфорией приобретенной свободы, господствовали настроения примирения. На собрании представителей социал-демократических организаций было решено избрать Временный Бакинский комитет РСДРП. В комитете были как меньшевики, так и большевики. Однако довольно скоро межфракционные разногласия дали о себе знать. Прежде всего это проявилось в позиции Бакинского комитета и всей организации по отношению к Временному правительству. Меньшевики возлагали на Временное правительство определенные надежды, связывая с ним осуществление на практике гражданских свобод при условии давления на него рабочих масс во главе с Советом.