От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

«Английская клубничка» на фоне битвы за Шушу в 1919 г.: из дневников азербайджанского ученого

 

Мусе Алиеву (1908-1985) было суждено стать известным азербайджанским ученым, доктором геолого-минералогических наук, известным специалистом в области иносерамской фауны мела, систематики и биостратиграфии. Он вел стратиграфические исследования нефтегазовых комплексов на Кавказе, в Средней Азии, Западной Сибири, также занимался региональной геологией и нефтеносностью Алжирской Сахары, Ближнего и Среднего Востока. Был создателем Бакинской школы палеонтологии и стратиграфии по мезозою.

 

Алиев также был инициатором запуска в производство проекта освоения Нефтяных Камней.

После себя Алиев оставил «Тетради» — дневники, воспоминания о своей жизни, работе. Будущий ученый родился в Шемахе, вырос в купеческой семье, которая перебралась жить в Ашхабад, когда Муса был совсем маленьким. Свой период жизни в этом городе будущий ученый также занес в «Тетради».

История Ашхабада 1918-1919 гг. полна драматических событий. Мятежи, восстания. Лидерами протеста были в основном эсеры и меньшевики, а также примкнувшие к ним кадеты и дашнаки. Город заняли британские войска. Советы пали, уступив власть Закаспийскому временному правительству. В январе 1919 года временное правительство сменил образованный британской миссией Комитет общественного спасения. В мае снова произошла смена правительства.

 

На фоне всех этих событий, семья Мусы Алиева приняла решение вернуться в Баку.

«Сразу после приезда папа отдал меня в старший класс азербайджанской школы, я плохо знал азербайджанский язык, и, конечно, в конце учебного года нахватал двоек почти по всем предметам. Это было неприятно. Тем более, у отца и без моих проблем было тяжелое положение, ему надо было зарабатывать средства для содержания трех больших семей. В условиях разоренной конфликтами страны, продовольственного, экономического и других кризисов, с которыми столкнулась молодая Азербайджанская республика, это было очень непростым делом. Он работал с утра до глубокой ночи, и я много времени проводил с ребятами на улице», — вспоминал Муса Алиев.

 

Он также вспоминал, как впервые «познакомился» с новым правительством.

«Новое Мусаватское правительство разместилось в здании, где сейчас находится Объединение Азнефти. Откуда я это знаю? Мальчишки, если они любопытны, знают многое. А я был любопытный. На площадь перед зданием Азнефти никого не пускали. Это была закрытая зона. Естественно, интересно, почему не пускают, и что там происходит. И вот мы с ребятами по «тайным тропам» через Ичеришехер пробрались к площади. Ошеломительное зрелище! К зданию подъезжали послы разных стран. Это был торжественный парад. Официальное признание Азербайджана как суверенного государства. На меня это произвело неизгладимое впечатление, особенно, английский посол. На нем был черный мундир, обшитый золотом, черные брюки, черная, высокая, сжатая по бокам шляпа, тоже расшитая золотом. Он подъехал на роскошном фаэтоне, медленно вошел в парадные двери и стал подниматься по лестнице, всем своим видом показывая, что именно он здесь главный вершитель судеб», — рассказывал Алиев.

 

Английские войска в то время на лошадях, фланировали по улицам Баку. Солдаты также в свободное время занимались продажей…

«В районе Баксовета английские солдаты продавали игральные карты, которые были очень популярны в молодежной среде. За ними охотились. Моему однокласснику удалось приобрести одну колоду. Он был ужасно горд. Колода, как колода. «Что в них такого особенного?» — спросил я. «Смотри!», — он вытащил несколько карт, поднял их на свет. Я увидел нечто такое, от чего лицо мое пошло красными пятнами. Порнографические картинки. Я вернул их товарищу и быстро ушел, потому что горел от стыда. А он смеялся мне вслед. Потом под хохот класса рассказывал о моей реакции», — вспоминал Алиев.

В один из «налетов» на правительственную площадь Муса Алиев увидел прославленного генерала от артиллерии Российской императорской армии Самедбека Мехмандарова. Он был назначен военным министром. Говорили, что он двинулся с армией освобождать осажденную армянами Шушу.

«Это было большим радостным событием. Его имя тогда было на слуху, а портреты — расклеены по всему городу. Такие красочные афиши с изображением генерала Мехмандарова на белом коне, с подписью — Освободитель Шуши», — писал ученый в своих записках.

 

Эта история имела свое продолжение в дневниках Мусы Алиева много лет спустя. В 1978 г. в нему в гости приходил знакомый геолог О.Зейниев, внук генерала Мехмандарова, военного министра Мусаватского правительства, сын дочери генерала Мелек-ханум. Они вспоминали прошедшие события. Зейниев рассказал Алиеву некоторые подробности взятия крепости Аскеран.

Фотография военного министра С.Мехмандарова в газете периода АДР. 1919 год

«Я еще мальчиком знал все подробности освобождения Шуши: мне рассказывал Ибрагим-ами, муж старшей сестры бабушки Гюляр — Балаханым. Он был среди защитников Шуши, потом переехал в Ашхабад. Они жили с нами в одном дворе, и я мог часами слушать его рассказы. Это было в 1921 году, когда свежи еще были раны», — писал Алиев.

[Мы из Мегри]

Алиев вспоминал эти рассказы: «Ибрагим-ами рассказывал, что азербайджанцы и армяне бок о бок жили в Карабахе, веками жили, дружно жили. Но потом появились эмиссары из-за границы. Они стали убеждать наших армян, что Армения должна быть «от моря до моря», то есть, от Черного до Каспийского, что скоро к нам с армией придет царский полковник Андроник, и что надо уже сейчас готовиться к войне с азербайджанцами. Не все армяне верили им, но большая часть стала враждебно относиться к нам, и устраивать всяческие провокации. В Шемахе дело обернулось таким образом, что была уничтожена вся азербайджанская часть города. Погибли все, кроме тех, кто успел сбежать. Однако, армяне на весь мир пустили слух, что это не азербайджанцев убивают, а их, и под видом спасения «несчастных армян» в Нагорный Карабах двинул свое войско жестокий полковник Андроник. Он дошел до Аскерана».

Согласно рассказам, в ночь на Новруз байрама, армянские вооружённые отряды напали на азербайджанские гарнизоны в Шуше, Аскеране и Ханкенди, хотели застать азербайджанцев врасплох: у них был план, ударить с трех сторон. В Шуше отряд местной армянской милиции должен был напасть на азербайджанский гарнизон прямо со своего квартала. Но, армяне, видимо побоялись драться лицом к лицу, и обстрел крепости начали снизу.

«Ибрагим-ами говорил, что это была страшная ночь. Было непонятно кто, откуда и в кого стреляет. Неразбериха продолжалась до самого утра. Город был в осаде, окружен со всех сторон. Но географическое расположение Шуши давало им возможность продержаться какое-то время. Шуша расположена на возвышенном известковом плато, обрывающимся с трех сторон высокой и недоступной стеной, а с четвертой — довольно крутым склоном, тоже труднодоступным. Дорога, соединяющая Шушу с окружающим миром, поднимается по этому склону, извиваясь многократным серпантином. С этой стороны стояла старая крепостная стена. Здесь у самого обрыва была площадь Чыдырдюзю, которой пользовались оба народа. Чуть ниже был прекрасный парк с рестораном и оркестром, куда ходили молодые люди тайно от родителей. Еще ниже — красивые улочки, особняки, здесь жили армяне. Нижняя часть плато была заселена азербайджанцами, их дома были беднее армянских. Я все это видел ребенком, когда ездил с мамой в Шушу», — писал Муса Алиев.

 

Со слов Алиева, Ибрагим-ами рассказывал следующее: «И вот началось противостояние. Внизу — Андроник. Над нами местные армяне, мы в середине, защитой руководил очень умный и знающий военное дело, генерал Хосровбек. Надо было обезопасить город от удара с тылу. Тем более, что огонь открыли армяне, которые были в Шуше, правда, не местные, а пришлые, А потом уже и местные. И мы поняли, что погибнем, если не возьмем верхнее плато. Сколько народу погибло с той и другой стороны, не сосчитать. Они стреляли в нас, мы — в них. Наши женщины подползали к их домам, подкладывали тряпки с керосином и жгли, чтобы они покинули Шушу. Начались пожары, это привело к гибели армян. Они-то надеялись, что вот придет Андроник…  Остались самые разумные, которые были против братоубийственной бойни, но их было мало, мы их не трогали. Нескольким тысячам армян удалось, воспользовавшись густым туманом, бежать из города по Каринтакской дороге в сторону Варанды».

Шушинцы оборонялись как могли. Алиев писал, что Хосровбек отдал приказ собрать всю медную посуду, ее у азербайджанцев было много. И медники отлили две медные пушки. И на самые мощные атаки они отвечали картечью.

 

Повезло в том, что в армянском квартале азербайджанцам удалось найти много пороха, боеприпасов, которые заранее, тайно переправляли шушинским армянам братья из-за границы. Нашли и продовольствие, и помимо этого, крестьяне-азербайджанцы из горных сел, по кручам и оленьим тропам, известным только им, с опасностью для жизни несли пищу оборонявшимся. Некоторые потом оставались, чтобы сражаться плечом к плечу с жителями Шуши.

Шуша после освобождения. 1919 г.

«Ибрагим-ами говорил, что много азербайджанских женщин тогда погибло. Они совершали чудеса героизма. Собирали по краям обрыва валуны и при очередной атаке армян сбрасывали их на нападающих. Если учесть, что склон был отвесный, а камни развивали огромную скорость, конечно, они убивали артиллерию и артиллеристов. Но и сами становились мишенью для снайперов. Все мужчины Шуши дрались с оружием в руках», — писал Алиев.

У самого Ибрагима-али было 11 ран на теле. Его сына убили на его глазах, он сражался рядом с отцом. Сына похоронили без отца, который не мог оставить свой пост.

«Ибрагим-ами рассказывал, что атаки становились все чаще и сильнее — Мы уже отчаялись. Мы поняли, что нам приходит конец. Собрали женщин и детей на краю пропасти Джыдырдузу и дали им наказ. Как только в крепость прорвутся армяне, вы должны броситься вниз под обрыв вместе с детьми. Самое страшное было не это. Самое страшное было в том, что никто не плакал: ни женщины, ни дети. Все, молча, ждали своей смерти. Вот такие были шушинские женщины», — писал Алиев.

 

В самые тяжелые минуты им принесли известие, что Мехмандаров идет на помощь к оборонявшимся.

«Лобовой атакой он пробил проход в Аскеранской крепости. Аскеран пал. И шушинцы под командованием Хосров бека двинулись навстречу Мехмандарову, зажав войско Андроника с двух сторон. Много армян погибло от Аскерана до Шуши. Многие шушинцы, шемахинцы, гянджинцы полегли на полях битвы, защищая свои земли. Через два месяца пришла советская власть, и все как-то поутихло. Азербайджанцы — отходчивый народ, быстро забыли ужасы войны. Андроник пытался взять и Тбилиси, но грузины тоже отбили наступление», — писал Алиев, с воспоминаний Ибрагима-ами.

 

В 1930 году Шушу посетил поэт Осип Мандельштам со своей женой. Вот как Надежда Мандельштам описывала увиденное: «Город начинался с бесконечного кладбища, потом крохотная базарная площадь, куда спускаются улицы разоренного города. Нам уже случалось видеть деревни, брошенные жителями, состоящие  из     нескольких полуразрушенных домов, но в этом городе, когда-то, очевидно, богатом и благоустроенном, картина катастрофы была до ужаса наглядной. Мы прошлись по улицам, и всюду одно и то же: два ряда домов без крыш, без окон, без дверей. В вырезы окон видны пустые комнаты, изредка — обрывки обоев, полуразрушенные печки, иногда остатки сломанной мебели. Дома из знаменитого розового туфа, двухэтажные. Все перегородки сломаны, и сквозь эти остовы всюду сквозит синее небо».

В 1935 году, когда Муса Алиев работал геологом на Кавказе, он побывал в Шуше: «С тоской смотрел на следы разрушения города. Руины, дома с пустыми глазницами — эти живые-мертвые свидетели низменных человеческих страстей».

По материалам книги «Своим почерком»

[Мы из Мегри]

Ремесленная и кустарная промышленность в Карабахском ханстве

 

Хотя в период ханств Азербайджан был раздроблен политически и экономически, ряд отраслей ремесленничества не останавливался в своем развитии. В этот период центральные города ханств являлись и центром ремесленничества. В городах жили ханы со своими семьями, дворцовая знать, беки, духовенство и, в основном, ремесленники и торговцы. Здесь располагались ремесленные мастерские и торговые лавки.

По сравнению с сельским хозяйством, ремесленно-кустарное производство не занимало значительного места в хозяйственной деятельности населения ханства. К тому же, наряду с ремесленно-кустарным производством, в селах было распространено домашнее ремесленничество. Под «домашним ремесленничеством» подразумевается не профессиональная деятельность, а переработка сырья на месте, в самом хозяйстве.

Оторванность от торговых центров, отсутствие удобных дорог и замкнутость хозяйственной жизни населения обуславливали необходимость занятия также и переработкой произведенной земледельческой и животноводческой продукции в свободное от основной деятельности время.

Все, что производилось в домашних условиях, в основном удовлетворяло собственные потребности крестьян. Большинство из них пекли хлеб, разматывали шелк, шили одежду, дубили кожу, сооружали различные постройки, изготавливали простейшие инструменты и орудия труда. В селах Сулейманлы, Горунзур, Гедише, Татив, Газанны, Шингер, Дыг крестьяне в свободное время занимались изготовлением шерстяных ниток, сукна, килимов, ковров, мешков, шелковых и хлопчатобумажных тканей, пошивом шелковых шаровар.

Начальной формой профессиональной промышленной деятельности считалась ремесленная и кустарная промышленность. Отличительной особенностью ремесленничества была работа на заказ, а кустарного производства — на свободный рынок. Ремесленная и кустарная промышленность являлась составной частью городского быта. В то же время, в период господства натурального хозяйства отсутствие разделения труда между городским и сельским населением, удаленность торговых центров, отсутствие удобных путей сообщения способствовали развитию на местах домашнего, ремесленно-кустарного производства, чему благоприятствовало также обилие сырьевых ресурсов в самом ханстве.

Дополнительными факторами, оказывающими влияние на развитие домашнего и ремесленно-кустарного производства в сельской местности, являлись малоземелье и изменяющиеся по временам года природные условия труда. Не удивительно, что в селах ханства имелись медники, красильщики, оружейники, каменщики, кузнецы, скорняки, гончары и другие ремесленники.

 

В ханстве широко было развито ткачество, в каждой семье имелись примитивные прядильный и ткацкий станки. Продукты ткачества удовлетворяли, главным образом, хозяйственно-бытовые потребности самой семьи. Тканьем ковров, паласов, джеджимов, мафрашев, шерстяных тканей, хурджинов, чувалов и т.д., изготовлением шерстяной обуви, паланов (вьючное седло) и т.п. занимались во всех селах ханства. Сырьем служила шерсть, которая подвергалась расческе на гребнях и прядению на прялках. Этим видом деятельности занимались женщины.

Женщины занимались также золотошвейным делом, вышивали золотой ниткой различные композиции по бархату и шелку. Часть продукции выносилась для обмена на базар.

 

Карабахский ковер

Важнейшим разделом как домашнего, так и ремесленно-кустарного производства являлось ковроткачество. По красоте рисунка и окраске карабахские ковры были известны далеко за пределами ханства. Их обыкновенно ткали в перерывах между домашними работами, а также зимними вечерами. В Шуше ковроткачество также носило характер домашнего ремесла.

Ковры отличались по размерам, форме и назначению:

Халы (большой ковер) — Стелился посредине комнаты. Обычно его ширина составляла 2 ханских аршина (1 ханский аршин равнялся примерно 1 м), длина — 5-6, изредка — 7 аршин. Халы в основном изготавливался по заказу.

Йан (боковой ковер) — длинный ковер, который стелили по бокам от центрального ковра. Его ширина равнялась одному ханскому аршину и двум вершкам, а длина соответствовала длине центрального халы. Боковые ковры продавались в паре. Стоимость пары боковых ковров равнялась цене соответствующего центрального халы.

Гебе — он был короче центрального, но шире бокового ковра.

Тахт устю (ковер для тахты) — длиной в 3 и шириной — 1 ханский аршин; как следует из названия, такой ковер вешали на стену рядом с тахтой или кроватью.

Халы баласы (малый ковер) — обычно, имел длину 4, ширину — 1 ханский аршин;

Джанамаз — использовался для намаза (мусульманского молебна).

Отличались ковры и по узорам: Домна (имел одно-тонную окраску, посредине располагался небольшой узор); Балыг (с рыбовидным узором); Бута (с миндалевидным узором); Гюллю яйлыг (цветастый платок); Хонча; Ачма-юмма; Булуд (имел двухцветный фон, обычно, серый); Мунджуг (бисер); Зермехмер (золотисто-бархатный — таким узором, обычно, отделывали края ковра).

 

Цена ковра зависела как от его размеров, так и от узоров. Ковры с рисунками Балыг, Булуд, Мунджуг и Зермехмер стоили дороже других. Качественными считались ковры тонкие, прочные и коротковорсные.Ковры без ворса (паласы) были двух видов: напольные (простые, полосатые) и килимы (узорчатые, подобные халы). Килимы, в свою очередь, также отличались разнообразием.

Наряду с ковроткачеством, было развито и красильное дело. Краски получали из отвара различных природных растительных культур.

В отдельных селах ханства имелись медники, каменотесы, мастера по изготовлению военного снаряжения — огнестрельного и холодного оружия. В селах изготавливались также предметы хозяйственного обихода — косы, серпы, топоры, ножи, подковы, гвозди и т.д.

Гончарное дело издревле было одним из распространенных занятий. Жители делали глиняные кувшины для хранения молока, масла, вина, воды и других жидкостей, а также глиняные лампы для освещения комнат. Из-за слабого обжига, изделия получались примитивными и неприглядными.

В ханстве широко было развито и деревообделочное искусство. Например село Чанахчи получило свое название от изготавливающихся там деревянных мисок — «чанахов». Обилие лесов способствовало развитию этого ремесла. Из дерева делали необходимые для домашних и хозяйственных нужд вилы, прялки, лопаты и пр. Если женщины занимались ткачеством, то мужчины — плетением деревянных корзин, изготовлением заборов, решеток. Лес, главным образом, шел на отопление жилищ. С этой целью жители запасались древесным углем, который приготовляли сами в специальных ямах, остатки угля продавали.

 

В ханстве имелось более 470 водяных мельниц. В летние и зимние месяцы из-за отсутствия воды работа большинства мельниц останавливалась, поэтому мукой надо было запасаться весной и осенью. За перемол владельцы мельниц получали небольшую часть муки.

В ханстве также занимались выделкой жерновых и надгробных камней (в частности в селах Дошанлы, Венг и Базаркент Хачинского магала).

В ханстве имелось 10 маслобоен («безирхана»), владельцы которых получали небольшую часть сбиваемого масла.

 

Солидное место в экономике ханства занимало виноделие. Им занимались исключительно христиане. Мусульмане же из винограда приготовляли бекмез (выварочный сок). Кроме виноградной водки, христиане изготавливали водку из тутовых ягод и других фруктов. Следует отметить, что, опасаясь градобития, крестьяне не давали винограду созреть, убирали его раньше времени, в результате чего гарабагское вино, за некоторым исключением, не отличалось высоким качеством. В редких случаях оно сохранялось более одного года. К тому же, переработка винограда производилась примитивно, в антисанитарных условиях. Собранный виноград разных сортов бросали в колоду и давили ногами, вино хранили в кувшинах и бурдюках. Продукты виноделия и бекмез частично вывозились в Шушу.

 

Город Шуша, кстати, считался самым крупным центром ремесленно-кустарного производства в ханстве. Из-за отсутствия благоприятных условий для занятия сельским хозяйством в окрестностях Шуши, его доля в городском хозяйстве была мизерной. Население города росло за счет ремесленников, кустарей, торговцев и переселенных крестьян.

В Шуше было развито ткачество. В начале XIX века здесь было 42 шелкоткацких заведений, а также 28 мастерских по производству хлопчатобумажных тканей. Здесь изготавливались платки, клетчатые покрывала (чадра) и кассана — ткань из которой шили рубахи и шаровары. Для разматывания шелка и снования в Шуше имелось 7 мотовил, на которых трудились 15 человек. С шелкомотальных и других мастерских собирали подать, которая называлась «кархана харджи».

[Мы из Мегри]

В городе из шерстяных ниток вязали носки и часть этой продукции вывозилась в Тифлис. Развито было в Шуше также и шапочное дело. Предпочтение, как более дорогим, отдавалось папахам их бухарской и ширазской овечьих шкур. Имеется информация о том, что в конце XVIII — начале XIX веков в Шуше и прилегающих селах имелось 1000 хлопко-ткацких и 500 шелкоткацких станков. Однако, в последующие 20-30 лет число подобных предприятий резко снизилось. Во время войн снижалось как количество выпускаемой хлопчатобумажной ткани, так и ее качество.

 

Для окрашивания хлопчатобумажной пряжи, шелка и шерсти в Шуше имелись красильни. Обилие красящих растений создавало условие для развития красильного дела. На территории ханства особенно много было красящей травы, называемой «гызыл бойя» (марена), из которой получали красную краску. Использовались и другие растения, в том числе, кора молодой яблони, листья тута, орех, корки граната и дыни.

Сделано в Шуше

Технология окраски шерсти была очень сложной. Для получения светлых цветов (светло-коричневый, желтый, зеленый) использовалась чистая белая шерсть, для темных и черного цветов — черная шерсть, для красного — белая или желтоватая шерсть. Мытую шерсть замачивали в чане с раствором солей алюминия и железа. После извлечения из чана шерстяные клубки кипятили в отдельной посуде с раствором красителя. После окраски и сушки пряжу вновь кипятили в другом растворе. Для достижения высокого качества крашения шерсть кипятили в свежей (не прокисшей) коровьей моче.

Для получения чистого желтого цвета использовали цветы граната, желтый цветок, рыльца шафрана (в основном для окраски дорогих шелковых тканей), а также кору молодой яблони. Одним из красителей, позволявшим получить темно-красный цвет, был «йер бойагы» (земляная краска). При смешивании его с любым желтым красителем получался кизилово-красный цвет. Синий и лиловый цвет достигался с помощью привозной индиго. Для получения зеленого цвета пряжу сначала окунали в желтую краску, а затем в индиго. Наконец, использование коры ореха, корки граната позволяло получить гамму коричневых цветов — от карего до темно-красно-бурого. Предметы домашнего обихода часто красили конским щавелем.

Шуша являлась одним из важных центров производства кожевенных изделий. Широкое распространение скотоводства в ханстве позволяло обеспечивать это ремесло необходимым сырьем. Буйволиные, бычачьи, коровьи шкуры служили материалом для изготовления обуви, овечья шкура — папах, шуб и т.п. В Шуше имелось кожевенные заводы, где выделывались козлиные, овечьи кожи.

 

В начале XIX века, наряду с такими городами Южного Азербайджана, как Нуха (Шеки), Шемаха и Гянджа, мыловаренное производство было развито и в Шуше. Здесь имелся один мыловаренный завод кустарного типа, который снабжал своей продукцией как город, так и окрестные села.

Развитие торговли создавало благоприятные условия для расширения и усовершенствования производства предметов роскоши, предназначенных для удовлетворения потребностей крупных феодалов. Изготовленные ювелирами золотые и серебряные браслеты, подвески, серьги, пояса, заколки и др. соответствовали вкусам покупателей.

Вследствие примитивности орудий производства и базирования их на ручном труде от каждого ремесленника требовалось высокое мастерство. Повышение производительности труда достигалось не путем усовершенствования техники производства, а за счет интенсификации труда. Поэтому в ремесленничестве использовался только ручной труд. Городское производство с технико-экономической точки зрения превосходило сельское, имевшее в основном замкнутый, натуральный характер, тогда как городское — товарный. Многие ремесленники все более отходили от унаследованных технологических традиций отсталых сельских промыслов.

Оружие карабахских мастеров (Музей истории Азербайджана) Оружие карабахских мастеров (Музей истории Азербайджана)

Ремесленно-кустарные заведения в Шуше были сравнительно маленькими по величине, производительность труда — низкой, техника производства — примитивной. В каждом из таких производств работало по 3-5 человек. В шелкомотальных и ткацких мастерских, на кожевенных, кирпичных, мыловаренных предприятиях трудились наемные рабочие, получая плату натурой или деньгами.

 

Общественное разделение труда в Шуше способствовало возникновению товарного производства. Его рост в городе ускорил проникновение товарно-денежных отношений в сельскую местность, особенно в окрестности Шуши. В то же время, городское производство не сумело продвинуть товарно-денежные отношения в глубь ханства. Шуша осталась единственным промышленным центром Карабаха. Сравнительно быстрое развитие города, рост ремесленно-кустарного производства и торговли в нем, появление зачатков буржуазного строя — работы по найму, составляли контраст с господствующей на селе косностью и рутиной.

В отличие от других городов Азербайджана, роль земледелия в экономической жизни Шуши того периода была незначительной. Это, в первую очередь, было связано с недостатком земли в окрестностях города и отсутствием других необходимых условий для производства сельскохозяйственной продукции. Наверное, поэтому население Шуши в основном состояло из кустарей-ремесленников, торговцев и представителей высшего сословия.

 

В ханстве было развито строительное дело. Ханы обращали особое внимание на строительство не только оборонительных сооружений, но и общественных зданий и других гражданских строений. Наряду с крепостями Шуша, Баят, Шахбулаг, Аскеран, строились мечети и купола.

Применяемая в ханстве откупная система серьезным образом мешала развитию ремесленничества и торговли. Право на сбор повинностей и их общий объем хан заранее продавал откупщикам. Те же, в свою очередь, до окончания отведенного срока старались собрать с ремесленников и торговцев больше, чем было ими заплачено за право сбора налогов. Откупщики, например, собирали подать с производства шелка. Они же давали разрешение на окраску шелка, шерсти, хлопка, пряжи в темно-зеленый и голубой цвета. Природная красная краска также находилась под контролем откупщика.

 

В ханстве имелось около 20 позиций откупа. К примеру, процент с откупа по статье «зарбхана» хан ежегодно получал доход. Значительный доход приносил откуп на сбор солодового корня, а также сборы с весовщиков, с красильного, мыловаренного, кожевенного производств и др. Одна часть дохода от откупа поступала в распоряжение ханских родственников и близких к ним людей, другая — в казну.

[Мы из Мегри]

Из истории изучения ойконимов Восточного Зангезура

 

Н.Бабаев

Топонимика — это область науки, изучающая значение, происхождение, правильное написание (транскрипцию) топонимов, закономерности их образования. Географическое и ландшафтное разнообразие Восточного Зангезура сделало его топонимию очень интересной с историко-географической точки зрения.

Восточно-Зангезурский экономический район включает Джебраильский, Кельбаджарский, Губадлинский, Лачинский и Зангиланский административные районы Азербайджана. Природные условия, рельеф, исторические, географические и языковые аспекты нашли свое отражение в топонимии и ойконимах данного экономического района.

В целом название мест занимают важное и значительное место в области топонимики. Ойконимы Восточного Зангезурского региона можно классифицировать по их структуре и компонентам. В региональной топонимии преобладают ойконимы, связанные с личностью, племенем, фамилией и ландшафтными особенностями местности.

Топонимы Восточного Зангезура можно разделить на две основные группы по форме слов и словосочетаний. Очень много топонимов, состоящие только из одного слова: Агтепе, Аггая, Агдабан, Агдаш, Агатак, Агджакенд, Алырзалар, Алликенд, Алмалык, Алолар, Армудлу, Балянд, Бабашлар, Багырли, Баглыпая, Базаркенд, Боюр, Бояглы, Чахырли, Чапанд, Галаджык, Гышлаг, Гарагуней, Гарагайя, Демирчидам, Дерегишлак, Марджанлы, Мазра, Заллар, Зар, Имамбинеси, Зульфугарлы, Каха, Йеллидже, Йеникенд и др.

 

Эти названия составляют большинство топонимов, обозначающих названия основных населенных пунктов района. Словосочетания имен, также образуют определенный набор. К этому типу относятся топонимы Ашагы Маралян, Боюк Марджанлы, Дат Машанлы, Юхары Маралян, Юхары Айрым, Юхары Оратаг, Юхары Шуртан, Даг Кылыджлы, Баш Карачанлы, Биринджи Милли, Кичик Гызылгая, Орта Карачанлы.

Известно, что топонимы не повторяются в пределах одной местности или территории. Такая ситуация возможна для разных жилых территорий, в случае с этнотопонимами, а также с топонимами, образованными в связи с рельефом географического объекта, природным богатством местности, сходством расположенных там объектов, положением на берегу реки и тд.

Ученыц Т.Ахмедов провел исследование по определению семантических групп слов, которые увеличиваются в начале повторяющихся ойконимов. Он отмечал, что в азербайджанской топонимии для различия повторяющихся географических названий используется ряд фиксированных отличительных признаков, принадлежащих к 11 семантическим группам. По его мнению, одноименные дифференцированные топонимы делятся на две группы: дифференцированные с одинаковым семантическим рядом отличительных признаков; дифференцированные со смешанной семантическим рядом отличительных признаков.

 

Можно привести один пример из топонимики Кельбаджарского района (с точки зрения использования дополнительного слова с целью различения топонимов). В районе отмечено село Холазей Алхаслы. Другого топонима с названием «Алхаслы» в районе не было обнаружено. Однако в соседнем Лачинском районе было основано село Алхаслы. Другой пример — Имарат Гарванд (Кельбаджар); Баш Гарванд, Аяг Гарванд (Агдам).

В азербайджанской топонимии имеется определенное количество трехкомпонентных названий. В качестве примера можно привести ономастику Джабраилского района. Однословные ономастические единицы Джабраилского района можно разделить на три основные группы по структуре слова: 1) простые, 2) составные, 3) ономастические единицы в виде сложных слов.

К простым относятся Бальянд, Чапанд, Черекен, Даджал, Кавдар, Галаджык, Гарар, Гышлаг, Гумлаг, Гуюджак, Маралян, Мазра, Мираг, Нузгар, Нуснус, Сади, Шыхлар, Татар. Можно разделить определенную часть этих слов, приведенных в качестве примера, на составные, компоненты.

К составным относятся Чахырлы, Чуллу, Дарзили, Дошулу, Фуганлы, Гаджылы, Гасанлы, Халафлы, Хубаярлы, Исаглы и др. К сложным относятся Джафарабад, Дашвейсалли, Амирварлы, Имамбаги, Гараагач, Гурбантепе и др.

Следует отметить, что начальный этап изучения топонимов на территории Азербайджана связан с именами Гаджи Зейналабдина Ширвани, А.Бакиханова, М.Ф.Ахундова и Мухаммеда Гасана Велиева (Бахарлы).

Гаджи Зейналабдин Ширвани предоставил ценные сведения о географии и этнографии Азербайджана, Средней Азии и Ближнего Востока в своих трудах «Путешествия по райскому саду» и «Сад путешествий». Азербайджанские исследователи до сих пор пользуются его сочинениями о происхождении географических названий.

 

[Мы из Мегри]

Например касаясь происхождения имени Мугань, он пишет в своем произведении «Сад путешествий»: «Говорят, что его построил человек по имени Мугань, и одни говорят, что его усовершенствовали муги и мобиты, а другие придерживаются мнения, что Гянджа, Карабах, Барда — это города Мугань«.

 

Есть исследователи, частично согласные с этим мнением Ширвани. Географ Р.Юзбашев пишет, что первыми жителями Мугани были люди, принадлежащие к племени Муг, а «ан» в топониме является окончанием и означает место, родину. Ряд исследователей связывает географическое название Мугань с названием племени магов, одного из Мидийских племен.

Некоторые ойконимы Восточного Зангезура изучались Р.Юзбашевым, Б.Будаговым, Г.Гейбуллаевым, А.Гусейнзаде, С.Моллазаде, А.Алиевым, а также другими топонимистами, географами, историками и лингвистами.

 

Например ученый-историк Г.Гейбуллаев, имеющий особые заслуги в изучении азербайджанской топонимии, в своей работе «Азербайджанская топонимия» исследовал существующие на территории Азербайджана этнотопонимы и их языковую принадлежность. В работе были интересные сведения о топонимии Восточного Зангезура. В дальнейшем автор опубликовал еще ряд работ, где затрагивалась тема азербайджанских топонимов.

Наряду с другими видами терминов, важную роль в создании и формировании географических названий в Восточном Зангезуре играют народные географические термины. Изучение этих терминов и их отражение в географических названиях по регионам является одним из основных вопросов топонимических исследований.

 

Эти термины различаются по происхождению. С этой точки зрения, топонимические термины, участвующие в формировании ойконимов Восточного Зангезура, можно разделить на:

1) Термины, относящиеся к рельефным формам;

2) Термины, относящиеся к населенным пунктам;

3) Термины, относящиеся к гидронимам;

4) Термины, относящиеся к историческому прошлому Восточного Зангезура;

5) Термины, обозначающие положение;

6) Специфические топонимические термины;

7) Термины, возникшие в связи с религией и суевериями.

 

Термины, относящиеся к рельефным формам, это скала, хребет, холм, долина, ров и тд. Следует отметить, что в районе Восточного Зангезура отсутствуют ойконимы, созданные с помощью равнинных терминов. Основу всех трех типов топонимических терминов составляют физико-географические термины (отображение компонентов ландшафта).

Что касается населенных пунктов, то в Восточном Зангезуре слово «село» (кенд) больше всего использовалось при создании ойконимов (Минкенд, Лачынкенд, Шамкенд, Ганлыкенд, Базаркенд, Чайкенд, Мозкенд и т.д.). Также можно привести примеры, определяющие характер и качество населенного пункта — Еникенд (новое село), Кохнекенд (старое село), Тезекенд (новое село), Агкенд (белое село).

 

Между тем, группа географических названий, существующих в ономастической системе региона, была образована ойконимами на основе гидротопинимов, например: Чайговушан, Чайкенд, Истибулаг, Гарагель, Гошабулаг и т.д.

Существуют также ойконимы , созданные с помощью топонимических терминов (ага, хаджи, молла, эмир, гази и и т.д.), связанных с историческим прошлым экономического района. Например — (Агакишилер — Зангиланский район, Гаджылар — Лачинский район, Моллали — Губадлинский район, Амирварлы — Джебраильский район, Газыханлы — Кельбаджарский район).

Некоторые ойконимы Восточного Зангезура были образованы с помощью топонимических терминов, обозначающих положение: более многочисленны ойконимы, образованные термином -нижний и -верхний (Юхары Айрым — Кельбаджарский район, Ашагы Мазра — Джебраильский район). В то же время существуют ойконимы, образованные с помощью терминов -баш, -гузей, -орта, -ичери, -гыраг, -гюней, обозначающие положение в регионе: Село Баш Гараджанлы, село Бозгюней, село Гузей Чиркин, село Гюнейпея, село Орта Гараджанлы, село Орта Шуртан (Кельбаджарский район), село Орта Емязли, село Ичери Мушлан, село Гыраг Мушлан (Зангиланский район).

Характерные черты конкретных топонимических терминов состоят в том, что они отражают истинные характерные черты ойконимов, природно-физичеокие особенности местности.

Меньшинство на территории Восточного Зангезура составляют ойконимы, образованные посредством топонимических терминов, возникших в связи с религией и суевериями — села Килсе, Килсели, Оручлу, Пирлар (Кельбаджарский район), Пирджахан (Лачинский район) и Пирвеисли (Зенгиланский район).

 

По топонимам района, расположенного в горной местности, можно составить определенное представление о природе края, его природных богатствах, этническом происхождении проживающих здесь людей. Таким образом, кроме фитонимов и зоонимов, отражающих природно-географические ландшафтные особенности местности, в создании и формировании топонимов участвуют названия личности (антролонимы), поколения, отчества (патронимы), народов и племени (этронимы).

Проведенные исследования показывают, что большинство палеотопонимов Восточного Зангезура имеют древнетюркско-азербайджанское происхождение. Географические термины тюркского происхождения, отраженные в Восточно-Зангезурских ойконимах, разнообразны по своему содержанию и значению.

 

В Восточном Зангезурском районе есть названия населенных пунктов, происходящие от древнетюркских терминов: барт (село Бартаз — Зангиланский район), баша (село Башарат — Губадлинский район), чап (село Чапанд -Джабраильский район), чер (село Черактар — Кельбаджарский район), чор (село Чорман — Кельбаджарский и Лачинский районы ), чоп (село Чопдара -Зангиланский район), тар (село Таравли — (Губадлинский район), таг (село Колатаг, село Верхний Оратаг — Кельбаджарский район), тин (село Тинли — Джабраильский район), су (село Сус — Лачинский район).

В топонимике Восточного Зангезура среди ойконимов тюркского происхождения преобладают географические названия, связанные с огузами. Среди этих названий были выявлены многочисленные топонимы, связанные с эпосом «Китаби деде Коркуд».

По материалам Института географии имени академика Гасана Алиева

[Мы из Мегри]

Жизнь беженцев в Азербайджане в 1994 г. от британской The Daily Telegraph

 

Начиная с конца 1987 года, азербайджанское население Армении подвергалось морально-психологическому давлению, угрозам, имели место факты физической расправы над лицами азербайджанской национальности. Как неизбежное следствие – первые сотни беженцев–азербайджанцев из районов Армении появились в сопредельных районах Азербайджана уже в январе 1988 года. В феврале масштабы вынужденного перемещения людей значительно возросли.

После Сумгайытских событий произошло резкое обострение конфликта вокруг Нагорного Карабаха. А тем временем, продолжавшийся поток в республику беженцев из Армении держал ситуацию на грани социального взрыва.

 

В сообщении Азеринформа от 3 декабря 1988 года отмечалось: «В ночь с 1 на 2 декабря вывезено 3800 человек из Масисского района, 400 человек – Спитакского, 450 чел. – Араратского, 150 чел. – Калининского, 482 – Кироваканского, 614 – Степанаванского. Как сообщили в Совете Министров Азербайджанской ССР, на 2 декабря число беженцев превысило 78 тысяч человек. Основная часть их сейчас находится в Нахичеванской АССР, Кировабаде, Кельбаджарском, Апшеронском, Зангеланском, Мир- Баширском, Шамхорском, Ханларском, Таузском районах».

По данным Госкомстата Азербайджанской ССР, к началу февраля 1990 г. из Армении в Азербайджан бежали 186 тыс. азербайджанцев, а также 11 тыс. курдов и 3,5 тыс. русских. В середине 1990 г. Госкомстат Азербайджана зарегистрировал в республике 233 тыс. беженцев из Армении и Узбекистана (турки-месхетинцы).

К 1994 году Азербайджан имел сотни тысяч беженцев, оккупированные Арменией территории и разрушенную экономику. Все эти проблемы предстояло еще решить.

В данном материале, сохранившиеся фотографии Пола Гровера — фотографа британской Дейли Телеграф, который посетил Азербайджан в 1994 г., и запечатлел как жили тогда местные беженцы:

[Мы из Мегри]

Былая роскошь: Остатки караван-сарая братьев Сафаровых XIX в. в Шуше

 

В древности, по территории Азербайджана проходил Великий Шелковый Путь — все было буквально пересечено во всех направлениях караванными дорогами. В таких городах как Баку, Гянджа, Шемаха, Барда, Габала, Шабран, Нахчыван и др. были свои караван-сараи.

Были конечно же караван-сараи и в городе Шуша в Карабахе. Одним из наиболее известных был караван-сарай братьев Сафаровых. Он был построен в районе Шуши известном как Ходжа Марджанлы.

Караван-сарай был построен шушинским купцом Гаджи Муртузой Сафаровым в честь своих сыновей Ахада, Самеда, Мурсала и Манафа в XIX в.

В строительстве караван-сарая большую роль сыграл Кербалаи Сефихан Карабаги — знаменитый азербайджанский архитектор. Кербалаи Сефихан спроектировал много зданий, в Агдаме, Физули, Шуше, Барде.

Так выглядел караван-сарай бр. Сафаровых

Караван-сарай братьев Сафаровых был самым большим в Шуше. Правое и левое крылья караван-сарая состояли из двух этажей, а центральная часть состояла из трех этажей: 1-й этаж использовался под лавки и мастерские, а 2-й и 3-й этажи — под ювелирную мастерскую, ресторан и гостиницу. Караван-сарай имел свой двор, молельные комнаты, специальное место для лошадей и т.д. После оккупации города во время первой Карабахской войны, здание караван-сарая было разрушено.

В данном материале — фотографии караван-сарая в 2023 г.:

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

Караван-сарай бр. Сафаровых в 2023 г. Фото — Вахид Шукюров

[Мы из Мегри]

Климат, флора и фауна карабахского села Гадрут в 1885-1887 гг.

 

С 1881 г. в Тифлисе стал издаваться журнал – «Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа». В номерах журнала публиковались обширные материалы по истории Кавказа, населявших его народах.

В многотомном труде публиковалась информация о быте, письменности, укладе жизни, обычаях, фольклоре и многое другое, что было собрано исследователями после окончательного завоевания Кавказа Россией.

Конечно же в журнале публиковалась и информация так или иначе связанная с Азербайджаном. И хотя многие материалы не были написаны профессиональными историками и зачастую искажали исторические реалии, тем не менее, они представляют большой интерес.

В 1888 г. в журнале были опубликованы сведения о селении Гадрут Елисаветпольской Губернии, Джебраильскаго уезда местного смотрителя двухклассного училища И.Давидбекова за 1887 г.

Давидбеков обстоятельно пишет о жизни в Гадруте, местном населении, не забывая также о климате, флоре и фауне села.

 

«О климате в Гадруте я могу сообщить только некоторые сведения, составляющие результат моих личных наблюдений за два года. Зима здесь начинается с ноября, первый снег в 1885 г. выпал в ноябре, а в 1886 г. 20 сентября. Земля и вода (в лужах) начинают замерзать с 20 ноября, а в реках с декабря. Лед на реках трогается в начале марта и исчезает в конце. Первые грозы бывают в начале апреля, град — весной и летом», — отмечал смотритель.

Он добавляет, что весна в Гадруте начинается с апреля, она большей частью бывает туманная и дождливая… Летние теплые дни начинаются с июня а жаркие с июля и продолжаются до 20 августа.

«Осень начинается в конце августа, она сопровождается постоянными туманами и частыми продолжительными дождями, изредка и снегом. Первая гроза в 1887 г. была 4 апреля», — обрывочно рассказывает Давидбеков.

 

Далее детально он рассказывает о местной флоре, расписывая растительность села. Например, среди деревьев Давидбеков отмечает растущие здесь неплодовые (дуб, ольха, осина, ель, верба, ива и др.) и плодовые. с кустами (орешник, кизил, боярышник, шишка, алыча, яблоня, груша, шиповник, ежевика и т.д.).

 

Среди растущих в Гадруте цветов и разных трав, он отмечает следующие: ландыш, фиалка, лютик, бузина, василек, подорожник, белена, трилистник, дикий лук и т.д.

Что касается местных садов, то согласно очерку Давидбекова, там растут тополь, верба, ива, чинар, яблоня, груша, орех, тут, персик, алыча, слива, кизил, шишка, айва, вишня, миндаль и виноград.

«Из овощей — лук, чеснок, картофель, капуста, репа, редиска, помидор, лобий, бобы, горох, мак, свекловица, тыква, огурец, перец, кориандр, базилика, кукуруза, морковь и т.д.», — добавляет он.

К вопросу о местной фауне, Давидбеков подошел довольно основательно. Он пишет, что среди домашних животных в Гадруте — лошадь, осел, буйвол, бык, корова, коза, баран.

«Для перевозки тяжестей, преимущественно употребляются лошадь, осел, а для земледельческих работ — бык и буйвол. Все домашние животные зимой живут в теплых хлевах и кормятся сеном и саманом, а в прочие три времени года пасутся на пастбищах, под надзором одного или двух пастухов, которые получают за каждую голову скота известное, по условию, вознаграждение деньгами или хлебными зернами», — информирует он.

Среди диких животных, встречающихся в окрестностях Гадрута, смотритель называет медведя, волка, лисицу, зайца, белку, дикую козу, крота, ласку, добавляя при этом, что «иногда в больших лесах попадается олень, а в местностях близ Аракса — джейран, серна и водяная собака (выдра?).»

Не обошел он вниманием и домашних птиц, среди которых в Гадруте водились фазан, куропатка, курочка, перепелка, дятел, кукушка, удод, сорока, ворона, коршун, ястреб, сова, филин, орел, кобчик, воробей и т.д.

Он отмечал: «Из перелетных и певчих птиц — соловей, ласточка, щеголь, чиж, дрозд, жаворонок, скворец и т.д. Из пресмыкающихся водятся — уж, ящерица, черепаха, саламандра. Из насекомых — золотой жук, навозный жук, саранча, сверчок, кузнечик, стрекоза, пчела, паук, бабочка и т.д.»

[Мы из Мегри]

Подати и повинности в Карабахском ханстве (1748-1822)

 

З.Гаджиева

В карабахском ханстве (1748-1822) существовал набор различных податей и повинностей. преобладало натуральное хозяйство, но значительная часть податей собиралась деньгами. Ханы могли устанавливать льготы по выплате тех или иных податей для своих близких людей и тех, кто имел особые заслуги перед государством.

Например, существовали подати за использование земли и воды. Крестьяне за пользование землей и водой в пользу ханской казны, землевладельцев и владельцев каналов облагались различными податями и отбывали ряд повинностей.

В ханстве можно было встретить все три формы ренты, являвшиеся проявлением отношений сторон в производстве. Основной формой ренты была натуральная. Отработочная рента применялась мало, а денежная рента какое-то время не была преобладающей.

Малджахат — буквально означает «часть урожая», взыскивался в натуральной форме от урожая зерновых. За долевое использование земли крестьянин обязан был выплатить землевладельцу, мюлькедару (помещику) от одной десятой до четырех тридцатых части урожая. Эта подать взималась после сбора урожая, причем, крестьянин должен был сам доставить свою продукцию на место, указанное хозяином. Согласно историческим источникам, свыше 500 сел ханства платили малджахат. Большая часть платила пшеницей и ячменем, меньше — чалтыком и просом.

Дарги — сборщики малджахата при разделе зерновых снопов допускали самоуправство, часто присваивали больше, чем одну десятую часть урожая. В отдельных селах ханства малджахат делили между казной и землевладельцами. В этом случае подать, собираемая в пользу казны, называлась малджахат, а в пользу землевладельца — «бахра». В некоторых исследованиях утверждалось, что что в Карабахском ханстве «бахра» является синонимом малджахата. На самом деле, малджахат взимался за пользованием землей, а бахра — за использование воды.

 

Бахра составляла одну пятую часть урожая и выплачивалась владельцу оросительного канала.

Сальяна — по фарси означает буквально «годичное». Некоторые исследователи отмечали, что в период ханств подать малджахат, собираемая в пользу казны, называлась «сальяна». Если сослаться на название подати, то становится ясным, что она является годовой податью, взимаемой натурой пшеницей и ячменем.

Чопбаши — подать за использование гышлагов и яйлагов. Крестьянин, имеющий более 20 овец и коз, 10 голов крупного рогатого скота и 5 лошадей, платил подать чопбаши владельцам гышлагов и яйлагов.

 

Джутбаши-джутпулу (сошные деньги) — денежная подать под таким названием, вносившаяся с каждой сохи или плуга, которой крестьянин пахал землю. В определенных случаях джутбаши выплачивался продукцией.

Саман — крестьяне были обязаны отдавать своему хозяину определенное количество самана (мякины).

Мал-баг или багбаши — подать, взимаемая с владельцев садов. Равнялась одной десятой доли собранного урожая фруктов.

Кархана харджи — подать, собираемая с шелкомотальных и других мастерских. Эту подать иногда выплачивали шелком.

Дырнаглыг (копытные) — денежная подать за пастьбу крупного рогатого скота, взимаемая с крестьян землевладельцами.

 

Были еще подати взимаемые на содержание армии и государственного аппарата.

Даргалыг — это подать собиралась в пользу сборщиков податей — кендхуды и дарги. Если даргалыг собирал ханский мирза, то эта подать называлась «гуллуги» и составляла 4% собираемой подати, А когда подать собирал дарга, то она называлась «даргалыг». В работе Ф.Агамалы указывается, что даргалыг обыкновенно составляла одну десятую часть собранной пшеницы. На самом деле, размер подати даргалыг был незначительным.

Ат арпасы (буквально означает «ячмень для лошади») — ячмень, собираемый для кормления лошадей ханской армии.

Везирлик — эта подать, взимаемая в пользу ханского визиря, вносилась деньгами и натурой. Эту подать часто называли «мирзаяна» (для мирзы).

Алафа — так назывался фуражный корм, собираемый для верховых и вьючных животных феодального ополчения.

Диш киреси — райят (представитель податного сословия) должен был кормить воинов, остановившихся в его доме. Поэтому, эта повинность получила такое название.

Ихраджат — подать, собираемая при чрезвычайных обстоятельствах.

Калантарлыг — так называлась подать, взимаемая в пользу высших административных чиновников, наибов и др.

Гозетчи пулу (караульные деньги) — сбор в пользу ханских караульных.

Мирзаяна — сбор в пользу ханских чиновников и писцов.

Рюсум — сбор в пользу ханских чиновников, вносимый деньгами и натурой. Эта подать взималась в пользу тех исполнителей, например, юзбаши и дарги, которые занимались регистрацией и сбором податей с источников доходов.

Ханским поварам и хлебопекам — денежный сбор с каждого дома.

 

Шербетчи пулу — сбор в пользу чиновника, надзирающего за работой по приготовлению шербета и других напитков в ханском дворце.

Почтовый сбор — с каждого дома.

Помимо этого, в ханстве также существовали обязательные подношения феодалам и чиновникам:

Гырххана харджи (буквально означает «расход на сорок домов») — Так называлась подать продуктами питания, собираемая для ханского стола.

Той пулу или той пайы (свадебная подать) — так назывался подарок (той пулу), приносимый на свадьбу хозяина или его детей. Крестьянин должен был платить также с каждой свадьбы в собственном доме (той пайы).

Байрамлыг (праздничная подать) — так назывались подношения к праздникам, особенно, к празднику Новруз байрамы.

Пешкеш — добровольные подношения хану, бекам, другим феодалам.

 

Не оставались в стороне и религиозные деятели ханства, где существовали и выплаты в пользу духовенства.

Хумс — Буквально означает «одна пятая». Каждый мусульманин должен был заплатить одну пятую часть своих доходов духовенству и сейидам.

Зякят — Так называлась подать, выплачиваемая казне в пользу неимущих. На самом деле, большая часть зякята доставалась духовенству и сейидам.

Фитре — Подать в пользу неимущих, обычно выносимая из дома в канун праздника Фитр, и выплачиваемая каждым мусульманином.

В ханстве также был заведен порядок взимания подушных податей и с каждого дома.

Отаг харджи (буквально означает «расход с дома») — Так называлась денежная подать в пользу хана, собиравшаяся с каждого дома. Отаг харджи являлся податью, которая заменяла повинность по предоставлению квартиры и комнаты.

Башпулу (подушная подать) — собиралась со всех мужчин, достигших 15-летнего возраста. Цифры, приводимые в различных документах, указывают лишь на общую сумму подати, собираемую со всех населенных пунктов.

Отрабатываемые повинности:

Бияр — По требованию хозяина каждая семья была обязана была выделить одного человека со своей тягловой силой и орудиями труда для работы в течение трех дней на его полях. Крестьяне обрабатывали землю, собирали, молотили и перевозили урожай, а также пасли и перегоняли скот феодала, косили траву, занимались заготовкой дров, принимали участие в строительстве домов и т.д. При каждом вызовеб феодал без согласия крестьянина не имел права использовать того более одного дня. Если хозяин не нуждался в работнике, он мог получать с крестьянина по 10 копеек за каждый рабочий день.

Гуллугчу — Каждая из десяти семей по очереди выделяла по одному человеку для работы в доме и в усадьбе хозяина. Нукер должен был быть не моложе 20 лет и обслуживать своего господина, как минимум, один год, тот же, в свою очередь, был обязан в течение этого периода обеспечивать работника всем необходимым. Семья, выделившая нукера, не облагалась дополнительными повинностями, наоборот, хозяин вы- плачивал казне за эту семью деньги. Кроме нукеров-мужчин, по требованию господина каждая семья должна была выделять одну служанку. Обычно, к работе прислугой  привлекали женщин, не имеющих своего хозяйства. Если женщина не желала и дальше прислуживать в хозяйском доме, через год ее должны были заменять другой. Потребности служанок также обеспечивались за счет хозяина.

Илхычы (табунщик) — Райяты обязаны были давать людей, чтобы стеречь табуны ханских лошадей. Однако часто вместо этой повинности крестьяне платили деньги.

 

Подать коврами — В источниках отмечается, что мастера, занимавшиеся изготовлением ковров, выплачивали подать своей продукцией. Согласно одному источнику, только с четырех магалов ханства в  один из годов в виде податей было получено 95 ковров. Когда одни села освобождались от этой подати, другие — давали в 2-3 раза, а порой и больше ковров.

Подати и повинности были в достаточной степени тяжелыми. Несмотря на то, что в ханстве преобладало натуральное хозяйство, значительная часть податей собиралась деньгами. К ним относились башпулу, отаг харджи, байрамлыг, той пулу, мирзаяна и даргалыг.

После Кюрекчайского договора на население была возложена новая тяжелая подать, называемая «Российская дань». Его размер по ханству составлял 8 тысяч червонцев. Некоторые исследователи  считали, что она распределялась по числу жителей в населенных пунктах, но многие населенные пункты вообще были освобождены от выплаты дани. Да и в тех местах, где она собиралась, пропорция не соблюдалась.

Ханы могли устанавливать льготы по выплате тех или иных податей для своих близких людей и тех, кто имел особые заслуги перед государством.

Отработочная рента в ханстве была развита слабо. Принудительный труд крестьян здесь назывался бияр и в основном использовался при создании водных бассейнов, кяризов, прокладке каналов и их чистке, сборе и транспортировке урожая. В то же время, в течение года крестьяне один или два дня должны были работать в хозяйстве феодала. Эта повинность называлась «авариз».

 

Чиновники к сбору податей относились с большим усердием. Как отмечал один исследователь, крестьянин не позднее трех дней после сбора урожая вместе с хозяином или его представителем должен был разделить собранную продукцию на снопы. Если хозяин не жил на территории данного мюлька, то земледелец должен был не позднее трех дней после раздела урожая привезти ему малджахат.

Жители ряда сел должны были также давать хану одного конного в качестве гонца, принимать хана и его гостей, по требованию хана предоставлять рабочую силу и транспорт.

[Мы из Мегри]

Губадлы в составе Российской империи: подъем культуры на фоне кровавых драм

 

В начале XIX века в истории Южного Кавказа начался крайне неспокойный период. Одно за другим, азербайджанские ханства оказывались в составе Российской империи, которая стремилась завоевать регион. Важной составной частью планов Российской империи был захват Карабахского ханства, граничащего с Каджарским Ираном и занимавшего стратегически важные позиции. Для осуществления своих планов Российская империя использовала все военные, политические и дипломатические средства.

В 1822 году Карабахское ханство было ликвидировано и его территория оказалась в составе Российской империи, вместе с Баргушадским магалом, входившим в состав ханства.

Вся территория бывшего Карабахского ханства, включая и Баргушадский магал, была включена в Мусульманский округ Карабахской провинции, центром которого был город Шуша. Баргушадский магал, частью которого являлся Губадлы, оставался в составе Карабахской провинции вплоть до административно-территориальных реформ 1840 года.

 

В начале 1841 года на месте этой провинции был образован в составе Каспийской области сначала Карабахский, а затем Шушинский уезд. В 1846 году Каспийская область была преобразована в Шамахинскую губернию. После землетрясения 1859 года центр этой губернии был перенесен в город Баку, в связи с чем сама губерния стала называться Бакинской. До 1868 года Зангезур, включая Губадлы, находился в составе Шушинского уезда этой губернии.

В 1868 году Зангезурский уезд вошел в состав только созданной Елисаветпольской губернии. Будучи одним из самых крупных уездов Елисаветпольской губернии, Зангезурский уезд занимал территорию в 137,22 квадратных миль. На востоке и северо-востоке он граничил с Джабраильским и Шушинским уездами, на севере — Джаванширским уездом, на западе и юго-западе — Шарур-Даралаязским и Нахчыванским уездами Иреванской губернии, на юге и юго-востоке — рекой Араз. От Джабраильского уезда Зангезур отделяло нижнее течение реки Хакари, берущей начало с горы Зияреттепе. Его границы с Шушинским уездом разделяла горная цепь (Кирс, Сагсаган, Сарыбаба, Хинги, Гырхгыз, Дюнюдаг), с Джаванширским уездом — линия, соединяющая горы Алагая-Девегёзю, а с Шарур-Даралаязским и Нахчыванским уездами — горы Кёрдаг, Кябирли, Агдабан, Салварты, Девебоюн, Гапыджыг, Алагёз и др.

Регион обладал богатейшими природными ресурсами. На западном и восточном подножиях горы Саяддаш, вблизи селений Хаварт и Гапан, Атгыз, Пир-давудан и Нюведи добывалась серебряная руда. Залежи серебряной руды были обнаружены также и в таких местах, как Дженнетдереси, Шахвердиушагы, Барабатына, Халадж I, Шехерджик и Бартаз. Из богатого Саядданского месторождения добывались в основном смеси серебряного колчедана, цинка и олова. Территория уезда была богата и известью, гипсом (добывался вблизи селения Хаварт), глиной (Базарчай), кварцем (Астазур) и другими природными ресурсами.

 

Зангезурский уезд обладал значительными ресурсами минеральной воды. Ледяные родники источника Кюрдалы, селения Дашкенд, а также водного узла Гёрусчай и Баргушад, родник Истису, находящийся вблизи моста Шейтан, родники соленой воды Пичениса, Дашкенда, Шыхлара, сернистые родники Шахвердиушагы были знамениты на весь регион. Левые притоки Араза — реки Баргушад, Хакари, Чаджындурчай, Басыгчай и Мехри — были самыми крупными реками на территории уезда.Зангезурский уезд делился в административном отношении на магалы Мехригюней, Гапан, Зангезур и Сисиан. Мехригюней составлял южную часть уезда. Гапанский магал располагался в центральной части уезда, Зангезурский магал — на северо-востоке, а Сисианский — на северо-западе уезда. Население Зангезурского и Гапанского магалов занималось преимущественно кочевым скотоводством и шелководством, а Мехринского и Сисианского магалов — оседлым земледелием.

[Мы из Мегри]

Губадлы (1918-1920)

Население уезда составляли в основном азербайджанские тюрки, а также армяне, переселенные сюда русскими властями в 1828-1829 годах из Гарадагского, Гярмялинского, Хойского и Салмасского регионов Гаджарского салтаната, русские сектанты, размещенные в селении Базарчай (Базаркен) Сисианского магала, остатки албанского населения Карабаха.

 

Среди мусульманского населения уезда, расселившегося в казенных селениях, особо выделялось племя баргушадлы. Они проживали в нескольких селениях. Население деревни Губадлы также состояло в основном из баргушадлы. Сами губадлинцы называли себя баргушадлы. Видный кавказовед И.Шопен относил племена баргушадлы и софулу к кенгерли, проживавшим в Нахчыванском уезде Иреванской губернии.

Согласно сведениям 1885 года, селение Губадлы не являлось особенно крупным среди 161 казенных селений. Так, в Губадлы (вместе с Чаралы), население которого состояло из азербайджанских тюрков, проживало всего 90 семейств. В пользовании этих семейств (226 мужчин и 198 женщин) имелось всего 10 десятин дворовых земель, 150 десятин орошаемых и 925 десятин неполивных посевных площадей, 350 десятин пастбищных и непригодных земель (всего 1485 десятин).

 

В начале XX века Губадлы продолжал оставаться средним по своему масштабу селением: в 70 семействах, занимавшихся хозяйством, проживало 326 человек (188 мужчин и 138 женщин). Среди населения этого села, было 11 бекских семейств (53 мужчин и женщин).

Несмотря на демографическую политику российских властей, мусульманское население Зангезура и в конце XIX века составляло большинство жителей региона. Так, из проживавших в уезде 70,015 человек (36,854 мужчин и 33,161 женщин), или 10,328 семейств, 38,922 человек (6,543 семейств) составляли мусульмане, лишь 30,850 человек (3,722 семейств) — армяне, 443 человек (63 семейств) — русские. То есть мусульмане составляли 55,59% населения и 63,35% семейного хозяйства уезда. Хотя обеспеченность землей в селении Губадлы (вместе с Чаралы) была достаточной, на каждого человека приходилось всего 3,5 десятин земли, из которых 2,65 десятин были пригодными.

 

В середине 80-х годов XIX века в Зангезурском уезде действовали 4 светские школы. Они располагались в селениях Гёрус, Губадлы и Гаракилсе I. Обучение в этих школах проводилось на русском языке. Хотя абсолютное большинство учащихся этих школ были немусульманами, в Губадлинской школе образование получали азербайджанские тюрки.

С конца XIX века стал расти интерес к получению европейско-российского образования. В распространении такого образования в регионе большую роль сыграла Губадлинская сельская школа, фундамент которой был заложен в 80-е годы XIX века. В 1882 году по инициативе начальника Зангезурского уезда А.Караева в уездных школах Гаракилсе и Губадлы были открыты одноклассные сельские школы с тремя отделениями, принадлежащие Министерству народного просвещения.

Губадлинскую школу часто называли в народе школой Гасан бека. Это было связано с тем, что некоторое время этой школой руководил уроженец селения Губадлы Гасан бек Ханджанбеков. Губадлинская сельская школа выделялась среди народных школ Зангезурского уезда работавшими в ней представителями интеллигенции, такими как сам Ханджанбеков, учитель богословия Молла Рагим Бурханов. В этой школе получали образование 45 человек. В последующий период надзирателем школы был Гашим бек Везиров, а почетным администратором — Алиага Джаваншир.

 

Согласно сведениям 1895 года, количество должность надзирателя школы занимал Рагим Новрузбеков, почетным администратором был Ильдрым бек Султанов. Учителем богословия оставался Молла Рагим Бурханов. В 1899 году преподавательский состав оставался неизменным, тогда как количество учеников достигло 52 человек. Поток учеников в школу свидетельствовал о растущем интересе жителей Губадлы к получению светского образования. Губадлинская школа не ограничивалась лишь предоставлением общеобразовательных знаний. Она играла большую роль и в распространении практических навыков среди местного населения. Показателем этого можно считать организацию при Губадлинской народной школе в 1889 году курсов шелководства.

 

 

[Мы из Мегри]

В начале XX века в культурной жизни селения Губадлы произошло важное, прогрессивное событие — здесь была открыта светская школа для девочек. 25 февраля 1914 года состоялась церемония открытия школы, в ней участвовали уважаемые в селении люди, начальники уезда Ахунд Гасан Мамедзаде, все ученики школы.

 

Среди известных личностей Губадлинского района конца XIX — начала XX вв. можно выделить историка Мирмехди Миргашим бека оглу Мусеви (1819-1894) из селения Мямяр. Начальное образование он получил у моллы, затем обучался в медресе. В творчестве Мусеви основное место занимает книга «Китаби-тарихи-Гарабаг». Мирмехди был также и поэтом, писал стихи под псевдонимом Хазани.

Бехлул Бехджет

Другим был родившийся в 1885 году (по др. данным — в 1869 г.) в селении Дондарлы Бахлул Эфенди Бехджет, который перевел «Коран» на азербайджанский язык, написал произведение религиозного содержания, в котором дал веский ответ тем, кто поднимал вопросы суннито-шиитских противоречий. Бахлул Эфенди составил книгу из стихов-баяты Сары Ашыга, написал научный труд на тему «Нурани и Кавказ», в 1923 году издал в Тебризе труд «История семьи пророка Мухаммеда». Эфенди был расстрелян 15 марта 1938 года в ходе репрессий.

Волнения в Россиийской империи, усиление недовольства против царизма усилились в начале ХХ века и вызвали сильный резонанс на Южном Кавказе. Армяне умело воспользовались беспорядками. Вооружаемые с помощью высокопоставленных армянских и проармянски настроенных чиновников Кавказского наместничества армянские отряды в 1905 году атаковали территории проживания тюркского населения в Баку, Гяндже, Газахе, Карабахе, Нахчыване, Зангезуре, Тифлисе и в других местах, пытаясь очистить их от азербайджанцев и таким путем добиться численного превосходства на азербайджанских землях.

 

В 1905-1906 годах армянские политические партии и их вооруженные отряды совершили в Зангезурском уезде Елисаветпольской губернии многочисленные теракты и массовые погромы.

В самом начале ХХ века в Зангезуре были созданы отделения партий «Дашнакцутюн» и «Гнчак». Армянское население тайно вооружалось, церкви и монастыри в армянских селах Зангезура превратились в логово террористов и склады оружия. В целях покупки оружия ежемесячно собирались членские взносы у членов действовавших в Зангезуре армянских политических партий. Для запугивания азербайджанского населения Зангезура совершались террористические акты против известных и состоятельных азербайджанцев.

26 февраля 1905 года на Кавказе вновь была восстановлена система наместничества. Однако проармянская позиция наместника Н.Воронцова-Дашкова, способствуя безнаказанности армян, в конечном итоге негативно повлияла на ход событий в регионе. Улучшения ситуации не наблюдалось.

На проведенном 20 февраля 1906 года в Тифлисе по инициативе наместника Кавказа Воронцова-Дашкова примирительном армяно-мусульманском меджлисе (съезд) Зангезурский уезд представлял агроном из селения Гаджилы Губадлинского района Джалил бек Султанов (в период АДР был избран членом парламента от Зангезурского уезда).

 

Согласно сообщению армянского автора С.Заварьяна, в 1905-1906 годах в Зангезурском уезде было разрушено 43 мусульманских и 14 армянских сел. В целом, в 1905-1906 годах в результате нападения армян в Елисаветпольской (Гянджа) и Иреванской губерниях было разрушено более 200 азербайджанских населенных пунктов.

 

В период существования Азербайджанской Демократической Республики большинство селений Губадлинского района входили в состав III полицейского участка, а некоторые — во II и IV полицейские участки Зангезурского уезда. Начавшиеся с 1917 года массовые зверства и террористические акты армян, охватив всю территорию Зангезура, распространились и на селения Губадлинского района.

С образованием в мае 1918 года Араратской (Армянской) Республики, геноцид тюрко-мусульманского населения, в том числе и в Зангезурском уезде, превратился в государственную политику. В конце 1918 года все мусульманские селения I полицейского участка, большей части II участка, значительной части III, IV, V участков Зангезурского уезда были полностью разрушены.

Геополитические итоги Первой Мировой войны не прошли бесследно для Азербайджана и его регионов. Воодушевленные уходом турецких войск и прибытием на Южный Кавказ войск Антанты армяне с ноября 1918 начали новый этап зверств против азербайджанцев Зангезура и Карабаха. Среди разграбленных и сожженных селений были и селения III участка (Губадлинского региона). Несмотря на попытки азербайджанской стороны урегулировать конфликт мирным путем, правительство Армении не отказалось от своих намерений установить полный контроль над регионом.

 

Летом 1919 года правительство Армении, введя в Зангезур дополнительные силы, стало осуществлять план захвата уезда военным путем. Для того, чтобы остановить разъяренных армянских боевиков в ряде сел Зангезура, в том числе и Губадлинского района, азербайджанцами были организованы отряды самообороны. До начала октября 1919 года было уничтожено 110 больших селений Зангезура, более 60 тысяч азербайджанцев стало беженцами.

В конце 1919 — начале 1920 года было уничтожено ещё 40 сел уезда. 19 января 1920 года армянские регулярные части, используя тяжелые орудия и артиллерию, стерли с лица земли ещё 8 селений Зангезура. В третьей декаде января 1920 года против азербайджанского населения региона были осуществлены ещё более жестокие действия. Теперь основной целью были селения III участка, располагавшиеся на территории Губадлинского района.

В целом за период 19 по 25 января 1920 года было разрушено 51 мусульманское село, население которых стало беженцами. Из них 48 сел располагались в III участке, 3 села — в IV участке. Большинство селений располагались в рамках административных границ нынешнего Губадлинского района. Правительство Армении, как и всегда в подобных ситуациях, вновь заявило, что не располагает информацией о событиях, происходивших в Зангезуре, утверждая, что в уезде сохраняется порядок.

Таким образом, регулярные части Армении после захвата в конце января 1920 года нагорного Зангезура (западного), сумели занять значительную часть низменного (восточного) Зангезура, III участок, территорию Губадлинского района.

 

Для того, чтобы остановить резню в Зангезуре, азербайджанское правительство, наряду с определенными политико-дипломатическими шагами, вынуждено было предпринять и военные меры. В результате проведения этих мер был были освобождены некоторые населенные пункты. После падения в апреле 1920 года АДР военно-политическое положение в Зангезуре оставалось сложным. Создавшие здесь себе гнездо армянские бандитские отряды продолжали проводить террор против азербайджанского населения.

По материалам книги «Губадлы: ворота древней Азербайджанской земли Зангезур»

[Мы из Мегри]

История Губадлы в составе СССР: годы людских потерь и «перестройки»

 

К сожалению, жителям Губадлы после установления советской власти не стало легче жить. Армения, не отказавшись от территориальных притязаний к Азербайджану, намеревалась захватить считавшиеся в период АДР (1918-1920) «спорными» азербайджанские земли Нахчывана, Зангезура, Верхнего Карабаха и Шарур-Даралаяза. В этом вопросе Советская Россия проводила двойственную политику, то выступая в поддержку Азербайджана, то настаивая на передаче указанных земель Армении.

 

Используя двойственную позицию Советской России летом 1920 года, армяне, разрушив Зангезур, напали на Нахчыван. Хотя после захвата Зангезура в конце июля частями XI Красной Армии положение в этом регионе на некоторое время стабилизировалось, армяне, воспользовавшись движением большевистских войсковых частей на Нахчыван, вновь вторглись в Зангезур, захватив Базарчай, Сисиан, Ангялявиди («Ангяльюрд») и Гёрус. Все это вновь осложнило положение мусульман Зангезура, привело к появлению новой волны беженцев.

В III и IV участках бывшего уезда, на территории Губадлинского района, сложилось особенно тяжелое положение. Среди беженцев свирепствовали болезни и голод. Понимая, что идет торг с азербайджанскими землями, Н.Нариманов в телеграмме, направленной 10 июля 1920 года в ЦК РКП(б), предостерегал центр: «…нейтрализация Зангезура и Карабаха или передача их дашнакам… будут рассмотрены как предательство…» .

 

С целью ускорения советизации Зангезура части Красной Армии, перейдя 5-9 августа 1920 года в наступление, вытеснили военные силы армян из Сисиана, Гафана и Гёруса. По заключенному 10 августа 1920 года временному соглашению между Советской Россией и дашнакской Арменией Советская Россия признала самостоятельность и независимость Армении. Согласно договору, Шарур-Даралаяз безоговорочно передавался Армении, а занятые русскими войсками Карабах, Зангезур и Нахчыван объявлялись «спорными территориями».

 

В документе отмечалось, что «занятие советскими войсками спорных территорий не предрешает вопрос о правах на эти территории Республики Армении или Азербайджанской Социалистической Советской Республики». Это означало, что Россия, нарушая суверенные права Азербайджана и без его участия, приняла решение о передаче этих территорий Армении. Тем самым Советская Россия проводила политику советизации Армении за счет азербайджанских земель.

 

Не имея возможности полностью оккупировать Зангезур, армяне выбрали тактику захвата его путем расчленения. Они предложили разделить Зангезур на две части: западную и восточную.

18 августа в Шуше прошел съезд председателей уездных, участковых революционных комитетов и представителей всего населения Карабаха. На съезде было принято решение, учитывая большую территорию Зангезурского уезда, разделить его на два района: нижний (Баргушад) и со смешанным населением верхний (Гёрус). В действительности же этот раздел стал первым шагом на пути передачи Западного Зангезура Армении.

 

[Мы из Мегри]

Подобная политика мешала стабилизации положения в Зангезуре. До конца 1920 года он оставался ареной ожесточенных боев, оказываясь под контролем то дашнаков, то советских войск. В отличие от Нахчывана, который полностью контролировался советско-турецкими войсками, в Зангезуре положение оставалось сложным.

 

Через два дня после провозглашения советской власти в Иреване, 2 декабря 1920 года, между РСФСР и Арменией был подписан договор из восьми статей. По первой статье договора Армения провозглашалась независимой советской республикой. В третьей же статье отмечалось, что правительство Советской России признала бесспорно входящими в состав Армении территории Эриванской губернии, части Карсской области, Зангезурского уезда и тех частей Тифлисской губернии, которые принадлежали ей до 23 октября 1920 года. В особой статье договора  подчеркивалось, что «командный состав армянской армии», совершивший в регионе тяжелые преступления, освобождается от всякой ответственности (не несет никакой ответственности) за те действия, которые были осуществлены им до провозглашения в Армении Советской власти.

Все эти шаги ускорили присоединение западной части Зангезура к Армении. 25 декабря 1920 года в Татеве прошел съезд местных армян, на котором было провозглашено образование марионеточного «Правительства свободного Сюника». После этого, официальный Иреван и командование XI Красной Армии провели совместные мероприятия с целью завершения присоединения Верхнего Зангезура к Армении. В это время продолжало ухудшаться положение в низменном Зангезуре (Губадлы).

 

Как сообщало 20 мая 1921 года уездное отделение внутренних дел в НКВД Азербайджана, поскольку низменный Зангезур не смог использовать прошлогодний урожай (в верхней части Губадлинского уезда зерно было захвачено армянами, личный состав 20-й и 28-й дивизий содержался за счет местного населения, в результате чего к концу зимы запасы продовольствия совершенно иссякли), население уезда было обречено на голодную смерть, ежедневно в пределах уезда умирали 20-25 человек. Перешедшие в июне 1921 года в наступление отдельные части Кавказской армии, разгромив к середине июля армянские отряды в Зангезуре, захватили его. 16 июля 1921 года Зангезур был полностью занят, а остатки армянских сил бежали в Иран.

Вслед за присоединением более половины земель Зангезура к Советской Армении, в составе Азербайджанской ССР остались Лачын, Губадлы и Зангилан. В июне 1921 года Совет Народных Комиссаров Армянской ССР утвердил новое административное деление республики, согласно которому она состояла из 8 уездов и 33 участков. Позже в качестве девятого уезда в состав Армянской ССР был включен Зангезурский уезд.

 

Правительство Армении начало размещать в Зангезуре армян, переселявшихся из Ирана, Египта, Турции и России. Под разными предлогами из Зангезура вытеснялись оставшиеся здесь азербайджанцы. В 1929 году три села Зангиланского района были переданы Армении. Решение о передачи сел Армении было утверждено постановлением Верховного Совета Азербайджанской ССР от 7 мая 1969 года. Таким образом, создание в результате «передачи» земель юго-западного Зангезура армянам Мехринского района отделило по суше основную часть Азербайджана от его составной части — Нахчывана.

[Мы из Мегри]

Хотя в результате советизации Армении противостояние на национальной почве в Зангезуре ослабло, предпринятые под давлением большевистской России шаги по передаче Армении этой азербайджанской земли привело к потере Азербайджаном 4505 кв.км территории. Советизация уезда и вхождение его в состав Армении создали условия для продолжения политики национальной дискриминации в отношении азербайджанского населения в новых формах. Руководство Армении не только препятствовало возвращению азербайджанских беженцев в свои родные места, но и начало вытеснять оставшихся в уезде азербайджанцев.

 

1 сентября 1939 года нападением гитлеровской Германии на Польшу началась Вторая Мировая война. Среди планов А.Гитлера особое место занимал план «Барбаросса», предусматривавший уничтожение СССР и живущих на территории этого государства народов. В этом плане для гитлеровской Германии жизненно важное значение имела самая стратегическая территория СССР — Кавказский регион, в том числе Южный Кавказ, куда входила Азербайджанская ССР с Бакинским нефтяным районом, считающимся нефтяным центром мира.

Понимая тяжелое военное и политическое положение, азербайджанский народ в ответ на призыв председателя ГКО СССР защитить Отечество, поднялся на борьбу против немцев. В период войны 1941-1945 годов из Азербайджанской ССР, общая численность населения которой составляла 3,300,000 человек, было мобилизовано на фронт около 700,000 человек. Среди мобилизованных оказались также 3,557 человек жителей Губадлинского района, население которого составляло 22,026 человек.

 

Кроме мобилизованных в армию, из населения Азербайджанской ССР, в том числе из Губадлинского района, в военные комиссариаты для записи в ряды Народного ополчения обращались добровольцы. Надо отметить, что в первые месяцы войны из 40 тысяч человек по Азербайджанской ССР, обратившихся с заявлениями в военные комиссариаты для отправки на фронт, 95 человек являлись жителями Губадлинского района. Впоследствии их число достигло 1985 человек. По району только в 1941 году число подавших заявление для записи в ряды Народного ополчения составило 140 человек.

 

Как и во всех районах Азербайджанской ССР в период войны 1941-1945 годов, в Губадлинском районе обращалось особое внимание делу оказания помощи фронту. Так в 1943 году жителями Губадлинского района было отправлено на фронт 1512 единиц посылок с весом 9012 кг, 36 голов мелкого рогатого скота и денежные средства на сумму 45,000 манат.

[Мы из Мегри]

За период 1943-1945 годов население Губадлинского района для производства танков и самолетов отправило в Государственный Фонд Обороны 3,443,500 манат, для танковых отрядов имени М.Д.Багирова и Ази Асланова — 10,250,400 манат наличных денежных средств. Кроме этого, население района сдало государству облигации на сумму 1,898,600 манат, 17,5 кг золота и серебра, приобрело лотерею на сумму 1711,2 тысяч манат и, в целом, за указанные года собрало и сдало государству 30,844,200 манат денежных средств. Из ушедших в период войны из Губадлы на фронт 3,557 воинов 1,587 не вернулись в родные края.

 

Лишь в 1970 году численность населения Губадлы превзошла довоенный уровень. Согласно переписи, численность населения района составила 25748 человек. На основании решения Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР от 4 января 1963 года Губадлинский район был ликвидирован, и его территория была включена в состав Зангиланского района. Однако в 1964 году Губадлинский район был восстановлен.

Губадлы был в основном аграрным районом. В 1948 году на территории района было 27 колхозов. В колхозах выращивались преимущественно зерновые культуры — пшеница, просо, ячмень, рис и другие. Кроме того, природные и климатические условия колхозов Губадлы были благоприятными для развития табаководства и рисоводства. В 1958-1960 гг. 13 колхозов района занимались табаководством. В 1961 году площади табака расширились, достигнув 70 гектаров. В 1970 году уже 29 колхозов района занимались табаководством. В 1970-1980-х годах в районе начали создаваться промышленные отрасли.

 

Одним из важных хозяйственных отраслей Губадлинского района было животноводство (крупный и мелкий рогатый скот, птица). Большой сдвиг произошел также в социальной и культурной жизни района. Во второй половине 1980-х годов в Губадлинском районе было 21 средних, 26 восьмилетних, 15 начальных школ, одна дневная средняя школа. В этих учебных заведениях обучалось 5,852 учащихся. Воспитанием и обучением учащихся в школе занимались 1280 учителей, 925 из которых имели высшее образование.

Заманчивые цели объявленной «перестройки» вызвали надежды у азербайджанского народа, особенно интеллигенции. Среди народа распространялись демократические идеи. Обеспокоенный этим Центр, с целью сохранения контроля над имеющим важное геополитическое значение Азербайджана, а следовательно, и всем Южным Кавказом, вновь обострил «проблему Нагорного Карабаха».

 

В 1988 году с территории Армении, из своих родных очагов — 185 селений и других населенных пунктов, было изгнано 230 тысяч азербайджанцев. После первых армянских митингов в Ханкенди в феврале 1988 года первая волна беженцев из Армении прошла через Губадлы. Часть избитых и униженных азербайджанцев, изгнанных из Сисиана, Гафана, Гёруса, приняли губадлинцы. Понимая стратегическое значение Губадлы, расположенного между Арменией и Нагорным Карабахом, армяне устраивали здесь террористические и диверсионные акты.

 

Армянская сторона пыталась создать коридор через Губадлы в Нагорный Карабах, с целью поставок сепаратистам оружия и боеприпасов. В сентябре 1989 года поступили сведения о том, что из Гёруса по дороге Языдюзю к Губадлы приближается кортеж из 150-160 автомобилей в сопровождении бронированной техники советских войск. В течение часа народ поднялся на ноги. Все дороги были перекрыты. Безоружные люди на границе преградили путь колонне машин. В город Ханкенди колонна автомобилей пропущена не была. К сожалению, возвращенная назад колонна автомобилей после недельной стоянки в селении Хинзарак в Гёрусе сумела через дорогу Шуша-Лачын направиться в Ханкенди, а сопровождавшая колонну бронетехника учинила кровавые трагедии в самом Лачыне.

Губадлы граничит с Арменией на протяжении 120 км. Именно с территории Армении обстреливались пограничные селения Губадлы — Алигулуушагы, Меликмамедли, Сейтас, Эйвазлы, Гадили, Довудлу, Новлу, Юхары Джибикли, Айин, Чардахлы, Таровлу, Фарджан, Гёйал, Салдаш, Чарали.

 

В конце 1989 года положение в районе резко ухудшилось. На совместной встрече местных старожилов и интеллигенции было решено, что, прежде чем принимать в районе необходимые меры, следует обратиться к правительству республики. С этой целью 6 января 1990 года в Баку была отправлена делегация. В Совете Министров их принял Ф.Мустафаев, который заверил, что в ближайшее время армяне получат достойный ответ. Однако, район не дождался помощи.

По инициативе Алияра Алиева был создан первый территориальный батальон самообороны. Занимаясь патрулированием на границе, отряды самообороны совместно с силами милиции предотвращали нападения, диверсионные акты противника.

 

На плечи районного отделения милиции выпала задача, не соответствующая стандартам его служебной деятельности. Сотрудники районной милиции стояли на сторожевых постах в пограничных селах, предотвращали провоз со стороны Армении в Нагорный Карабах через территорию Губадлы агитационно-идеологических материалов, оружия и боеприпасов. Губадлинцы защищали родную землю, а также оказывали помощь соседним районам.

По материалам книги «Губадлы: ворота древней Азербайджанской земли Зангезур»

[Мы из Мегри]

Губадлы в составе государства Сефевидов и Карабахского ханства (XVI -XVIII вв.)

 

В период правления Сефевидской империи территория современных Губадлинского и Зангиланского районов Азербайджана входила в административном отношении в состав Баргушадского магала, который, в свою очередь, являлся частью Карабахского беглярбекства. Центральным городом этого беглярбекства, которое в административном отношении разделялось на магалы, была Гянджа.

В источниках упоминаются 9 областей Карабахского беглярбекства, управляемых местными правителями, — Зяйям, Барда, Агстафа, Джаваншир, Баргушад, Гараагач, Лори и Памбак, Симави, Тяркюр и Аразбар, а также содержатся важные статистические сведения об их экономическом и военном положении.

 

Баргушадскому магалу, входившему в Карабахское беглярбекство, сефевидские шахи придавали особое значение как важному в стратегическом отношении региону. Во время похода шаха Тахмасиба в Грузию в 1540 году основным местом сбора гызылбашской армии была именно Баргушадская область. Летом 1540 года шах Тахмасиб, отправляясь в свой первый грузинский поход, прибыл в Карабах с желанием поохотиться и расположился на территории Баргушада.

В XVI веке Баргушадский магал, как и большая часть Карабаха, превратился в арену Сефевидо-османских войн. Летом 1553 года шах Тахмасиб собрал свою армию на территории Базарчайского яйлага и направил ее для зимовки в Нахчыван. Отправленное отсюда в Курдистан войско сына Тахмасиба Исмаила превратило в руины Ван, Востан, Эрчиш и Адилджаваз. В ответ османский султан Сулейман Гануни в 1554 году начал свой четвертый поход. Во время его наступления на Нахчыван сефевидский шах вынужден был вновь отступить на Базарчайский яйлаг.

В период Сефевидо-османской войны 1578-1590 годов османская армия заняла, наравне с большей частью территории Азербайджана, Баргушадский и Гапанский магалы. Как отмечается в источниках того периода, в сражении 1578 года на берегу реки Ганыг участвовали в составе гызылбашского войска, возглавляемого Эмир ханом, и военные силы гапанского правителя Мирзы Али бея.

Осенью 1588 года османские войска во главе с Фархадом пашой заняли всю территорию Карабаха. В соответствии с заключенным в 1590 году Стамбульским миром, входящий в Карабахское беглярбекство Баргушадский магал, как и большая часть азербайджанских земель, перешел под контроль Османского государства.

 

Согласно «Подробному описанию Гянджа-Гарабагской провинции», составленному по указанию султана Мурада III от 21 марта 1593 года, среди семи санджаков, входящих в состав Карабахской области, был и санджак Хакари, состоящий из областей Кештасф, Хакари, Зарыслы и Алпаут. Это подтверждает, что Губадлинский регион в конце XVI века оставался под властью османского султана в составе санджака Хакари. Однако оккупированные азербайджанские земли, включая и территорию Баргушада, вскоре были освобождены сефевидским шахом Аббасом I (1587-1629).

В результате военных реформ, проведенных шахом Аббасом в конце XVI века, была создана сильная регулярная армия, подчинявшаяся центральной власти и снабженная огнестрельным оружием. Внутри страны была восстановлена политическая стабильность. Сефевидское государство укрепилось в экономическом и военном отношениях.

 

Шах Аббас

 

[Мы из Мегри]

В сентябре 1603 года шах Аббас начал войну против османов. От османской оккупации были освобождены вначале Тебриз, а затем Нахчыван и Зангезурский регион, включая и Баргушадский магал. В источнике отмечается, что во время похода шаха Аббаса на Иреван в октябре 1603 года в его армии действовали Алааддин бей, возглавлявший военные действия по освобождению Нахчывана и Гапана, и санджакбей Баргушада Фарахруз бей со своими военными силами.

 

Освобождение Зангезура, включая и Баргушадский магал, от османской оккупации, предоставило сефевидам возможность полного освобождения Карабаха от османского господства. Находившийся в Ордубаде шах Аббас в 1606 году начал подготовку к освобождению Карабаха и Ширвана. Сефевидский правитель, учитывая труднопроходимость дорог, приказал своей армии собраться в Чулдаре и Баргушаде, где были благоприятные равнины и пастбища. Военачальники, перейдя ущелье Али, собрались в Чулдаре и Баргушаде.

Кроме того, шах Аббас, желая увидеть воздвигаемую Иреванскую крепость, отправил в сторону Баргушада вспомогательную армию, доставляющую средства и снаряжение, и самолично, с несколькими близкими людьми, отправился в крепость. Как видно, Баргушадский магал играл значительную роль как место сбора Сефевидской армии. По этой причине известный пушкарь Бархудар бей Энис Топчубашы именно в Баргушаде изготовил образцы тяжелые пушки, которые сыграли важную роль в освобождении Гянджи летом 1606 года.

 

Баргушадский магал по своему военно-стратегическому положению играл существенную роль в ходе военных действий между Сефевидами и османами. С учетом этого, шах Аббас назначил в 1628 году Магсуда Султана Дунбули правителем Баргушадского магала. Правитель Баргушада имел ежегодный доход в размере 341 тюменей 2750 динаров и обладал войском из 300 человек.

В начале XVIII века территория Губадлинского района входила в состав Карабахского (Гянджинского) беглярбекства Сефевидского государства в качестве Баргушадского магала. Этот магал, простиравшийся к северо-востоку от Ордубада и охватывавший в основном равнинные местности, соединялся на побережье Араза посредством узкого горного перехода.

Территория Баргушадского магала была значительно больше современного Губадлинского района, охватывая также некоторые земли соседних районов. Вместе с тем можно предположить, что часть современного Губадлинского района входила в начале XVIII века в состав соседствующего с Баргушадским магалом Арасбарского магала. Это подтверждается тем, что в период османской оккупации в составе одноименной ливы (санджака) имелась область под названием Хакари.

Губадлы

В действительности, названия Баргушадского магала и области Хакари были взяты из названия одноименных рек, протекавших через территорию современного Губадлинского района. Река Баргушад, брала начало с высоких гор и питалась многочисленными родниками в окрестностях селения Базарчай, вблизи своего истока именовалась Базарчай и впадала в реку Араз, соединявшуюся на юге с рекой Хакари. А река Хакари брала свое начало с гор, граничащих с Джаванширским магалом Карабаха, и, соединяясь с рекой Баргушад, текла по долине Хакари и затем соединялась с рекой Араз. Долины в бассейне обеих рек, отличались плодородными почвами. С каждой из этих рек, в целях орошения посевных площадей, были проведены многочисленные канавы. В XVIII веке водами одной лишь реки Хакари орошались посевные площади 33 селений.

 

В 20-е годы XVIII века афганские племена, пользуясь экономическим и социально-политическим упадком в Сефевидском государстве, восстали и заняли всю восточную часть государства, включая столицу Исфахан. Тяжелым положением Сефевидского государства воспользовались также Россия и Османская империя. Захватив большую часть его земель, они поделили эти территории между собой в соответствии с условиями Стамбульского договора 1724 года.

Большая часть азербайджанскх земель, включая и территорию Карабахского (Гянджинского) беглярбекства, попала под контроль османов. По условиям мира, в 1725-1727 годах османские войска заняли, за исключением Прикаспийских областей, все территории Азербайджана, включая и Баргушадский магал Зангезура. В целях управления землями, привлечения населения к налогообложению османский султан осуществил ряд изменений в административно-управленческой системе, а также провел перепись населения. В рамках внедренной османами новой административно-управленческой системы Баргушадский магал остался в составе Гянджа-Карабахской провинции.

 

В Баргушадский магал входили области Баргушад, Багушад, Зарыс, Дизаг и Кештасф. В период османской оккупации население Баргушадского магала столкнулось с большими разрушениями и бедствиями. Вследствие реализуемой Османской империей политики военно-политического и кон-фессионального давления, значительная часть мусульманского населения региона вынуждена была покинуть свои родные места. Жители 30 селений Баргушадской области покинули свои земли. Вместе с тем, согласно результатам османской переписи, в Баргушадской области было зафиксировано 832 мусульманских и 154 немусульманских налогоплательщиков.

Необходимо иметь в виду, что в результате военных действий, произошедших в период османского завоевания, жители Баргушада, равно как и других областей Гянджа-Карабахской провинции, массово покидали свои родные земли и переселялись в соседние края. Основной целью переселения было то, что значительная часть местного населения, исходя из своих интересов — как экономических, так и конфессиональных (фактор принадлежности к шиитскому мазхабу), категорически отказывалась от какого-либо сотрудничества с османскими властями.

На ситуацию в Баргушаде оказывало влияние и то, что он соседствовал с нагорной частью Карабаха, где было достаточно сильным сопротивление османским оккупационным войскам. Отказываясь от подчинения османским властям , мусульманское население Баргушада зачастую объединялось с албано-христианским населением Карабаха. Укрываясь в неприступных горах, оно создавало здесь себе убежища.

[Мы из Мегри]

Хотя территории Азербайджана подверглись в результате османского завоевания разрушениям, поднявшийся на борьбу народ восстановил свою национальную независимость под руководством Надир хана Афшара. Баргушадский магал, как и большинство других земель Азербайджана, освободился от османского господства.

 

После смерти последнего представителя Сефевидов Аббаса III в 1736 году Надир хан провозгласил себя шахом на Муганском съезде. Выдающийся государственный деятель и полководец Надир шах за короткое время создал одно из самых сильных государств на Востоке — империю Афшаров. Однако эта империя не просуществовала длительное время. После убийства Надир шаха в результате заговора в 1747 году созданная им империя распалась.

Молодой Надир шах

На территориях, входивших ранее в состав империи Афшаров, возникли новые независимые государства. В середине XVIII века в Азербайджане были образованы около 20 независимых и полузависимых ханств.

Во второй половине XVIII века на территории Карабахского (Гянджинского) беглярбекства, в которое в первой половине того же века входила и территория современного Губадлинского региона, образовалось два ханства — Гянджинское и Карабахское. В новых условиях территория современного Губадлинского района стала составной частью основанного Панахали ханом Карабахского ханства. Предшественники Панахали хана и оймаг Сарыджалы, которому принадлежал сам хан, издревле проживали в Карабахе. Панахали хан, после его отдаления от двора Надир шаха, оставался еще некоторое время в Зангезурском яйлаге у Гара Муртузы бея.

 

Сразу после убийства Надир шаха Панахали бей вместе со своими сторонниками в составе 200 конников прибыл в Карабах и провозгласил себя ханом.

Как и другие ханства Азербайджана, Карабахское ханство делилось в административном отношении на магалы. Накануне российского завоевания на территории ханства был 21 магал.

 

Территория современного Губадлы охватывала три магала Карабахского ханства — Гарачорлу, Баргушад и Пюсйан. Баргушадский магал располагался на левобережье реки Араз, в юго-западной части Карабахского ханства. Магал Гарачорлу занимал территорию к северо-западу от Баргушадского магала, а магал Пюсйан — к юго-западу от Баргушадского магала, на левом берегу реки Араз.

 

Среди этих магалов самым крупным был Пюсйанский магал. Согласно сведениям, содержащимся в составленном в период ликвидации Карабахского ханства «Камеральном описании», здесь имелось 35 селений и хуторов, в которых проживало 887 семейств. В тот же период в 7 селениях и хуторах магала Гарачорлу проживало 538 семейств.

Территория Баргушадского магала охватывала большую часть современного Губадлинского района. Одно из главных селений этого магала — Губадлы — находилось в собственности у Гаджи Агалар бека и его брата Гаджи Бейляр бека. Среди населения этого села, которое в то время полностью состояло из азербайджанских тюрков, было 17 семейств безземельных крестьян. Аслан Али бек был управляющим, его брат и племянник опекали 1 сиротский дом, молла, Шериф ковха и Али ковха хан — 4 сиротских дома, 5 сирот и бездомных.

Это селение первоначально было подарено Ибрагим халил ханом своему малолетнему сыну Мехдигулу ага. Спустя некоторое время после убийства Ибрагим халил хана Мехдигулу хан под давлением генерала Котляревского подарил это селение Гаджи Агалар беку.

По материалам книги «Губадлы: ворота древней Азербайджанской земли Зангезур»

[Мы из Мегри]

Гадрут в 1887 г.: жизнь села и занятия местных жителей

 

С 1881 г. в Тифлисе стал издаваться журнал – “Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа”. В номерах журнала публиковались обширные материалы по истории Кавказа, населявших его народах.

В многотомном труде публиковалась информация о быте, письменности, укладе жизни, обычаях, фольклоре и многое другое, что было собрано исследователями после окончательного завоевания Кавказа Россией.

 

Конечно же в журнале публиковалась и информация так или иначе связанная с Азербайджаном. И хотя многие материалы не были написаны профессиональными историками и зачастую искажали исторические реалии, тем не менее, они представляют большой интерес.

В 1888 г. в журнале были опубликованы сведения о селении Гадрут Елисаветпольской Губернии, Джебраильскаго уезда местным смотрителем двухклассного училища И.Давидбекова за 1887 г.

Смотритель немало места уделяет жителям Гадрута, в частности пишет, что «коренных жителей в Гадруте, в начале, было очень мало. Нынешние жители, большей частью, переселенцы из разных местностей, обретшие здесь убежище от нашествия персов.»

[Мы из Мегри]

Далее он приводит статистические данные — «в селе Гадрут, по камеральному описанию 1863 г. было семейных крестьян 287, одиноких 151, всего 438. По последнему камеральному описанию 1886 г. — в селе было 2,221 мужчин, 1,835 женщин, и 503 дыма (хозяйств).»

 

Потом Давидбеков дает краткую информацию об участках в Гадруте.

«Всех поселянских участков в Гадруге 140. Особого выгона для пастбища скота, при селении Гадрут, по крайней малоземельности, не имеется, но в пользовании поселян находятся ныне два участка, неудобные ни для хлебопашества, ни для сенокоса, по каменистому грунту и крутизне, и покрытые кустарником….. Водопой для скота дают Гуней-чай и Гузей-чай. По неимению при Гадруге леса, для топлива жители пользуются, безвозмездно кустарником, произрастающим на участках,» — пишет он.

 

Местоположение Гадрута

Интересно, что согласно заметкам Давидбекова, «почти каждый гадрутец имеет свой собственный виноградный сад, откуда получает несколько кож вина.»

Он продолжает тему и рассказывает о типах местных садов.

 

«Сады здесь преимущественно виноградные, изредка попадаются тутовые. Виноградные кусты на зиму не зарываются в землю как в Эриванской губернии, а во всякое время года оставляются на открытом воздухе, с наступлением же весны привязывают их к кольям… из втыкают одним концом в землю, около каждого виноградного куста. Виноград во всех садах бывает, исключительно, одного сорта — именно темно-красный, овальной или круглой формы, с крупными зернышками и толстой кожицей, из него получается вино слабое, кисловатое, темно-красного цвета. Сбор винограда начинается с 15 сентября и продолжается до конца месяца. Если судить по вкусу, здешнее вино заключает в себе весьма малый процент спирта, вследствие слабости оно не доживает до следующего урожая, от влияния летних жаров оно скоро портится и делается негодным для питья. Вино хранится в больших глиняных кувшинах, конусообразной формы, они вкопаны в землю…,» — пишет Давидбеков.

 

При этом, он замечает, что земледелие, скотоводство и огородничество не являются важными занятиями для местного населения из-за нехватки пригодных земель.

[Мы из Мегри]

«Почва здесь преимущественно — чернозем… Землю пашут сохою, для чего запрягают по паре буйволов и волов, или три пары волов…[…] Домашнего скота на все селение приходится до 506 голов,» — пишет он.

«В здешних огородах, преимущественно, разводятся лук, картофель, капуста, свекловица, морковь и помидор, которыми снабжается проживающей здесь весь 1-й Полтавский конный полк, а остальное, вместе с др. овощами, идет для своего домашнего употребления,» — отмечает Давидбеков.

В счет земледельческой повинности, поселяне платят десятую часть урожая всех земных плодов, пишет он.

Смотритель также отмечает, что в селе имеется три главных оросительных канавы: Гуней-чай, Гузей-чай и Гозлу-чай, второстепенных — семнадцать (из Гуней-чая — пять, из Гузей-чая — пять, из Гозлу-чая — семь).

Чем занимались в конце 1880-х годов жители Гадрута? Давидбеков пишет, что занятия здешних жителей «весьма разнообразны» — садоводство, огородничество, земледелие, скотоводство, торговля, разные ремесла. Словом, без дела не сидят.

 

«Некоторых из ремесленников и торговцев, покидая на целые годы свою родину и семью, отправляются за заработком в Закаспийский край, одни — надеясь на свои ремесла, другие с целью поступить в приказчики или слуги, третьи — вести торговлю,» — пишет он.

Не обходит стороной Давидбеков и внешний вид местных жителей, приводя описание их одежды.

«Все жители Гадрута мужского пола, кроме служащих, поверх рубахи носят архалук, доходящий до колен, с рукавами, по длине рук. Верхним платьем служит чуха или черкесска, сшитая из местного грубого сукна или из лезгинского. Лезгинское сукно, или шаль, гадрутцы приобретают в Шуше. Из такого же сукна носят брюки или шаровары. Чуха или черкесска зимою, у  многих заменяет пальто,» — информирует он.

«Шубу и тулуп из овечьей шкуры и пальто из лезгинского сукна носят только состоятельные лица. Архалук опоясывается более или менее ценным поясом с серебряными пуговками, ценой от 10-20 рублей. На голове мужчины носят конусообразную или циллиндрическую папаху, из бараньего меха, с короткой курчавой шерстью. В последнее время, многие из молодых стали носить европейские шапки с козырьками. Мало-мальски образованные гадрутцы ходят в сапогах, другие в азиатских кошах, некоторые же в лаптях,» — отмечает смотритель.

 

 

[Мы из Мегри]

Архалыг женский (верхняя плечевая одежда, была также мужская и детская). Шуша. XIX век

Он также информирует, что в селе три общественных кладбища, одна аптека, одна телеграфная станция.

Об аптеке он пишет: «Земская сельская аптека с приемным покоем, как это видно из сообщения сельского врача, г.Уразова, открыта 12 апреля 1885 г. При ней находится приемный покой, с четырьмя постоянными кроватями, из коих две для женского пола и две для мужского. Кровати помещаются в двух отдельных комнатах, при них имеются две прислуги, женского и мужского пола. Личный состав служащих состоит из одного врача, трех фельдшеров и одной повивальной бабки.»

При этом, Давидбеков уточняет, что аптека открыта исключительно для жителей Джебраильского уезда.

И далее: «В приемный покой принимаются стационерными больными, только для подачи первоначальной необходимой помощи. Приемный покой отпускает бесплатно медикаменты и дает врачебные советы всякому крестьянину, только Джебраильского уезда. В 1886 году (было) принято 3,687 больных.»

 

Смотритель пишет, что в случает появления в уезде заразных болезней, и вообще в случаях надобности, врач с фельдшерами разъезжает по селам и деревням и предпринимает меры к устранению этих болезней.

 

Что касается телеграфной станции, то ее открыли 25 декабря 1880 года, пишет Давидбеков. Личный ее состав — начальник станции и два телеграфиста.

Он также отмечает, что сельская администрация состоит из сельского старшины или его кандидата, и човуша [лицо, оглашающее указы, решения, приговоры населению — прим.].

О сельском суде смотритель пишет: «Заседание и разбор дел бывают только по воскресным дням и совершаются под открытым небом…. Для записывания постановлений и решений, по разным, подсудным им, крестьянским делам, у них есть шнурованные книги. Как первые (т.е. лица сельской администрации), так и вторые баллотируются обществом, через каждые три года и служат безвозмездно.»

[Мы из Мегри]

Беженцы-азербайджанцы из Армении в АДР (1918-1920)

 

Кямран Исмаилов

Трагедия изгнания автохтонного азербайджанского населения из Кавказской Армении в 1988 году явление не случайное. Оно имеет исторические корни. После большевистского переворота в России в октябре 1917 года, в условиях безвластия и анархии, дашнаки 28 мая 1918 года создали на территории Эриванской губернии Араратскую Республику (АР).

 

В связи с этим следует отметить, что ещё в первой трети XIX века Российская империя ликвидировала азербайджанские Иреванское и Нахчыванское ханства и создала на их землях Армянскую область, куда заселила османских и иранских армян. В 1849 году область была трансформирована в Иреванскую губернию Кавказского наместничества Российской империи. А после её распада дашнаки провозгласили здесь АР.

Так в 1918 году была возрождена армянская государственность, которая прежде существовала лишь в Малой Азии. Таким образом, армяне в 1918 году создали себе государственность там, где она никогда не существовала – на азербайджанской земле на Южном Кавказе. Не довольствуясь этим, дашнакские лидеры заявили о территориальных претензиях к соседним государствам – АДР, Турции, Грузии. В результате учинённых армянскими националистами кровавых погромов и этнических чисток в Эриванской губернии, Карсской области, Зангезурском и Карабахском уездах сотни тысячи азербайджанцев были изгнаны из родных мест и нашли приют в основном на территории АДР.

В архивных документах и газетах того времени имеются многочисленные материалы, доказывающие системный и продуманный характер депортации азербайджанцев из АР. Это подтверждают сами армянские авторы.

Так, А.Лалаян в «Исторических записках» отметил: «Уничтожение азербайджанцев армянами началось давно и было поднято на уровень государственной политики. Стоит ли удивляться, что за время правление дашнаков, в период их 30-месячного нахождения у власти (май 1918-ноябрь 1920 гг.) 60% азербайджанского населения было уничтожено?».

 

Погромы и, соответственно, поток беженцев-азербайджанцев из Кавказской Армении начались уже с конца 1917 года, то есть за несколько месяцев до образования АДР и АР. В этот период, в условиях распада старых государственных учреждений, проблемами беженцев занимался специальный отдел при Мусульманском (Азербайджанском) национальном совете. С образованием АДР отдел был преобразован в Министерство здравоохранения и призрения во главе с Х.Рафибековым.

Постановлением Правительства АДР от 13 июля 1918 г. министерству было поручено принять самые энергичные меры для организации помощи беженцам, с привлечением к этому населения, благотворительных обществ, общественных организаций. 6 октября 1918 г. министерство было разделено на два самостоятельных ведомства – Министерство здравоохранения и Министерство призрения. Последнее возглавил доктор Муса-бек Рафиев.

 

В течение 1918 года основную часть беженцев в АДР составляли азербайджанцы из АР. Только по состоянию на март 1918 года в четырех уездах Эриванской губернии было разорено и обезлюдело 199 азербайджанских селений, где проживали более 135 тыс. человек, ещё 82 селения были разорены в Карсской области. Начиная с января 1919 года, в результате жестоких этнических чисток азербайджанского населения в Зангезуре, до 40 тысяч его жителей бежали в Джабраильский, Шушинский и Джаванширский уезды АДР.

Для выяснения положения беженцев из Зангезура Правительство АДР направило комиссию во главе с начальником отдела беженцев Министерства призрения, депутатом Парламента АДР Клиневским. Члены комиссии, до этого встречавшиеся с беженцами из других регионов, были потрясены состоянием беженцев из Зангезура.

Клиневский так описывал в докладе свои впечатления: «Внешний вид беженца-зангезурца может заставить содрогнуться даже самые черствые, чуждые состраданию сердца. Худые, ограбленные, дрожащие от холода, одетые в жалкие лохмотья фигуры беженцев с воспаленными глазами, с желтыми малярийными лицами производят неизгладимое впечатление. Особенно жалкое, кошмарное впечатление производят дети и сироты… Я работал в беженской организации с самого начала беженства на Кавказском фронте, я видел тысячи беженцев на территории Турции и Кавказа. Те беженцы на меня произвели то же гнетущее впечатление. Но ужасы того беженства меркнут перед ужасами Зангезура… Надо кричать всем и вся о бедственном положении беженцев-мусульман, надо в полной мере использовать общественную и частную благотворительность. Немногие знают, что есть беженцы и мусульмане, что они обречены, если не прийти к ним на помощь, на верное вымирание».

 

По данным комиссии, только в Зангезуре было разрушено 119 мусульманских селений, не менее 50 тыс. человек стали беженцами, а материальный ущерб составил 1 млрд. рублей. Людей гибло такое множество, что их не успевали хоронить, и они целыми днями лежали возле селений. Автор доклада, будущий министр призрения Клиневский считал нецелесообразным расселять беженцев в АДР на постоянной основе. Он подчеркивал, что беженцы хотят как можно скорее вернуться в родные места, и предлагал принять «действенные меры к обеспечению беженцев от возможных на них нападений по возвращении их в родные селения, а равно и к восстановлению их разрушенных жилищ».

Тем временем, зверства армянских бандформирований против азербайджанского населения Зангезура и других уездов продолжались в течение всего 1919 и начала 1920 годов, вызывая новые потоки беженцев. Истинные цели армянских национал-шовинистов хорошо понимали и сами жители этих уездов.

Так председатель Национального комитета в Ордубаде Мир Гидаят Сеидзаде в докладной записке Кабинету министров АДР ещё в декабре 1918 года указывал: «армяне задались целью вырезать все мусульманское население Зангезурского, Шарурского, Нахчыванского и Ордубадского уездов, очистить все уезды от мусульман, чтобы на будущей конференции народов (имеется в виду Парижская мирная конференция – К.И.) доказать свои права на эти местности, так как уверены, что свободные от мусульман уезды признают за армянами все народы. По этой причине армяне тысячами вырезают наших жителей, потоками льется наша кровь, затаптывается под ногами армян наша честь. Везде, куда бы ни был обращен взор, везде мусульманские беженцы, везде слышен плач женщин и девушек. Таким образом, ко времени всеобщего мира все население будет выселено отсюда, и когда на мирной конференции будет обсуждаться вопрос о разграничении территории по этнографическим признакам населения, нам, естественно, придется распрощаться с этими местностями навсегда».

 

По рекомендации комиссии, в ряде мест, в том числе в Гяндже и Барде, для оказания помощи беженцам было решено организовать комитеты. Что же касается азербайджанцев, оставшихся в АР, Министерство призрения АДР приняло меры для облегчения их положения. В Постановлении Правительства АДР от 28 февраля 1919 г. об образовании генерал-губернаторства в Юго-Западном Азербайджане на нужды азербайджанцев АР выделили 150 тыс. рублей, а для беженцев Юго-Западного Азербайджана (Нахчывана) 850 тыс. рублей. В том же Постановлении министру призрения поручалось представить план работ по оказанию денежной помощи беженцам этого района.

Для координации помощи азербайджанцам, пострадавшим в АР, Правительство АДР Постановлением от 2 июня 1919 г. учредило в Иреване должность уполномоченного министра призрения, которым стал Т.Макинский. По прибытии в АР он совместно с местным Мусульманским национальным советом начал активную работу.

 

Принятием, расселением и обустройством беженцев занимались также Министерства земледелия и внутренних дел АДР. Однако, вследствие разобщенности деятельности ведомств и отсутствия координирующего органа, работа с беженцами всех категорий велась недостаточно интенсивно.

Поэтому для устройства беженцев из АР, а равно для возвращения тех, кто покинул по разным причинам АДР, 23 июня 1919 года Правительство АДР постановило образовать центральную комиссию, а в губернских и уездных городах местные комиссии. По данным Министерства призрения АДР, общее число беженцев в АДР достигло 107,164 человек, из них азербайджанцы – 97.897, армяне – 8.469, русские – 498, евреи – 300.

11 августа 1919 года Правительство АДР утвердило план работы центральной комиссии, предоставив ей право сноситься через министра иностранных дел с международными организациями. Осуществление плана размещения и устройства беженцев было возложено Правительством на Министерство призрения.

 

Беженцы в АДР составили две категории: 1) беженцы и переселенцы, покинувшие АДР и возвращающиеся на прежние места жительства (в основном русские и армяне); 2) беженцы, прибывшие в АДР из других государств (в основном азербайджанцы, изгнанные из АР).

По рекомендации центральной комиссии, беженцы первой категории могли расселяться без разрешения Правительства АДР, хотя это порождало трудности, поскольку в некоторых районах их дома и земли уже были заняты. Поэтому Правительству предстояло решить, кто из лиц, ранее покинувших АДР, может быть заселен на прежнее место и в каком порядке, а также, учитывая недостаток пригодных для заселения земель и средств для обустройства беженцев, будут ли расселяться в АДР беженцы из соседних республик.

Главной же задачей Правительства оставалось обустройство беженцев из АР. В результате кровавых этнических чисток, учинённых армянскими регулярными войсками (особенно летом и осенью 1919 года), большая часть азербайджанцев АР превратилась в беженцев, лишенных крова и обреченных на голод. По данным уполномоченного Министерства призрения АДР в АР Т.Макинского, в АР оставалось не более 200 тысяч мусульман, среди которых почти все азербайджанцы Иревана, Зангибасарского района и Эчмиадзинского уезда, которые не раз подвергались нападениям, их дома и земли были захвачены армянами-переселенцами из Турции.

В ходе кровавых погромов гибли наиболее трудоспособные, а в живых оставались главным образом беспомощные женщины, дети и старики, которые, не получая необходимой помощи, тысячами умирали от голода, холода и болезней. Как отмечалось в докладе Т.Макинского от 11 февраля 1920 года о положении беженцевму сульман в АР, точно установить численность убитых было невозможно, приблизительно же она оценивалась в 100-120 тыс.

 

Около 50 тысяч мусульман, главным образом из Ново-Баязетского уезда, переселились в АДР; примерно столько же находилось в Иреване, Зангибасарском районе, 2-м участке Сурмалинского уезда и в Эчмиадзинском уезде. Остальные беженцы перешли в Нахчыванский уезд, Шарурский участок, 3-й участок Сурмалинского уезда и в Кагызманский округ Карсской области [6, 60а]. По различным данным, в то время в Нахчыване находилось около 120 тыс. беженцев.

 

Были и такие, кто самостоятельно переселился в Турцию и в Макинское ханство. В результате учиненного дашнакским режимом АР геноцида, на рубеже 1919-1920 годов были полностью очищены от мусульманского населения Ново-Баязетский, Эчмиадзинский, Сурмалинский, Иреванский уезды.

Согласно М.Авдееву, в общей сложности, в Иреванской губернии были опустошены около 300 мусульманских селений с населением в 250 тысяч чел. З.Коркодян отметил, что за время дашнакского правления (1918-1920) в АР было убито, ранено и изгнано 565 тысяч мусульман, в результате, на момент установления советской власти в Кавказской Армении осталось немногим больше 10 тысяч азербайджанцев. Однако, и после советизации Кавказской Армении продолжались этнические чистки азербайджанцев. Даже в 1922 году, после возвращения 60 тысяч азербайджанцев в Армянскую ССР, их численность здесь составила всего 72.596 человек.

В создавшихся условиях Т.Макинский предлагал переселить мусульманских беженцев из Иревана, Зангибасарского района, Сурмалинского уезда и Карсской области в Шарур, Нахчыван и другие регионы АДР.

Это предложение фактически вело к сокращению численности азербайджанцев в АР, изменению национального состава в пользу армян. К сожалению, такую же позицию занимало и руководство Азербайджанской ССР в 1948-1953 и 1988-1989 годы. Тем самым, по сути, молчаливо признавалась политика армянских националистов по превращению Кавказской Армении в моноэтничную республику, что и произошло после распада СССР.

Что касается азербайджанцев, которые оставались в АР, Т.Макинский предлагал оказать им помощь непосредственно на месте и разделить их на три категории: 1) те, кто живет в Иреване, Зангибасарском районе, 2-м участке Сурманлинского уезда и в Эчмиадзинском уезде; 2) те, кто живет в Шарурском участке и Нахчыванском уезде; 3) те, кто живет в 3-м участке Сурмалинского уезда и соседнем Кагызманском округе.

 

За неимением в достаточном количестве продовольствия помощь оказывалась только беженцам первой категории. В докладной записке министру призрения АДР Д.Рафиеву Т.Макинский предлагал снабжать беженцев продовольствием, семенами и сельхозинвентарем, организовать приюты для детей и богадельни для женщин и стариков, открыть столовые, больницы.

Министерством был представлен в Парламент АДР законопроект об оказании помощи мусульманскому населению АР. На выделенные 3 млн. руб. в конце июля 1919 г. в Иреван отправили 15 вагонов муки, пшеницы, проса и ячменя, которые были розданы из расчёта 10 фунтов на душу на 1 месяц, открыли амбулаторию для мусульман. Для содействия беженцам-мусульманам, следующим из Эриванской губернии и Карсской области в АДР, в ноябре 1919 г. в Тифлис был командирован представитель Министерства призрения с поручением организовать передвижные буфеты на пути следования беженцев и выдавать денежные пособия на дорогу. Таких буфетов было открыто два – на станции Ашаги Сарап и около Тифлиса.

Постановлением Правительства АДР от 15 октября 1919 г. для оказания материальной помощи беженцам–мусульманам в АР выделили дополнительно 2 млн. руб. .

 

Наряду с вышеуказанным, АДР предпринимала политические и дипломатические усилия для скорейшего и. по возможности, безболезненного разрешения проблемы беженцев. С этой целью Правительство и МИД неоднократно направляли правительству АР ноты с требованием «принять действенные меры к устранению посягательств на суверенные права Азербайджана и к прекращению зверств, чинимых армянскими войсками над мусульманским населением как в пределах Азербайджанской Республики, так и в самой Армении».

 

10 июня 1919 года министру иностранных дел АР была отправлена телеграмма за подписью министра иностранных дел АДР Адильхана Зиядхана. В ней указывалось, что после провозглашения независимости закавказских народов в АР и АДР произошли кровавые события, вследствие которых появилось «громадное количество беженцев, как армян, так и мусульман».

Считая, что «беспристрастное и справедливое расследование этих событий, их причин и принятие радикальных мер к предупреждению возможного повторения их в будущем, а также разрешение весьма острого беженского вопроса могут служить единственным надежным залогом для установления желательных нормальных отношений», Правительство АДР предложило армянской стороне образовать для этого смешанную правительственно-парламентскую комиссию из представителей обеих республик. Азербайджанская сторона не возражала против включения в состав комиссии представителей «цивилизованных наций Европы и Америки», если это найдёт нужным правительство АР.

Однако, дальнейший ход событий не позволил осуществить намеченные цели. Более того, на рубеже 1919-1920 годов, в результате целенаправленной политики выживания мусульманского населения, проводимой дашнакской АР, огромное число азербайджанцев было вынуждено оставить родные места и искать приюта в АДР.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

М.Ф.Ахундов в Карабахе: попытки спасти Г.Закира и обиды на Натаван

 

Р.Керимов

Известный представитель азербайджанской литературы XIX в. Гасым бек Закир (1784-1857) имел многочисленных друзей не только на своей родине в Карабахе, но и далеко за его пределами. Без сомнения, среди этих друзей на первом месте стоит выдающийся основоположник истории общественной мысли и азербайджанской литературы XIX в. Мирза Фатали Ахундов (1812-1878).

Несмотря на то, что нет точной информацией о том, когда, как и при каких обстоятельствах начались их дружеские отношения, полагаясь на некоторые правдоподобные детали, можно сказать, что в основе этой дружбы лежат хорошие намерения, просвещенность, чувство национальности и гуманность.

В связи с тем, что Ахундов работал в государственном аппарате на важной должности, естественно, что он уделял внимание каждому региону Азербайджана, в особенности Карабаху, который в тот период являлся неспокойной областью. По некоторым существующим сведениям, его первый приезд в Карабах приходится на 1840-е годы.

Хоть на этот счет мнения и разделяются, но исследования показывают, что в связи со служебными обязанностями он часто бывал в Карабахе и завязывал крепкие дружеские отношения с теми, с кем находился в непосредственном общении (в основном с образованными людьми). Отражение в произведениях писателя быта и образа жизни карабахского народа со всей доскональностью, вплоть до самых мелких деталей, также говорит не только о его частом посещении этого региона, но и проживании в Карабахе на протяжении определенного времени.

Академик Ф.Касумзаде писал, что «… в 40-е годы он (Ахундов) глубоко интересуется стихами известного поэта Гасым бек Закира, и начинает с ним переписываться в стихотворной форме так, что эта переписка между ними продолжается до самой смерти поэта.»

 

Творческие взаимоотношения, возникшие между ними и впоследствии превратившиеся в идеологический союз, послужили почвой для того, чтобы они стали единомышленниками и близкими друзьями. Ярким примером этой близости является выражение нескрываемой огромной любви Ахундова к Закиру обращением «Отец». Эта любовь ясно демонстрировалась не только на словах, но и на деле.

Ахундов, глубоко переживавший по поводу судьбы Закира и воспринимавший его проблемы, как свои собственные, сделал все от него зависящее, дабы уберечь Закира от преследований и физической расправы, и даже привлек к этому своих самых близких друзей, имеющих положение в обществе.

 

Дом Гасымбека Закира в Шуше

Для понимания личных отношений Закира и Ахундова, работавшего в тот период в Кавказском представительстве и обладавшего большим авторитетом, огромный научный интерес вызывает информация, предоставленная Рзагулу беком Мирза Джамал оглы (Закир был близким другом Рзагулу бека и его отца).

Рзагулу бек подробно описал в своих произведениях все трудности и испытания, выпавшие на долю Закира в последние годы его жизни, а также помощь, которую оказал ему Ахундов и другие друзья. Впервые вышеуказанные исторические события в виде мемуаров подробно описал Рзагулу бек Мирза Джамал оглы. Эти факты, хоть и поверхностно, впервые были использованы Салманом Мумтазом при написании предисловия к полному собранию сочинений Закира, опубликованному в 1925 г.

Профессор К.Мамедов в своей монографии «Гасым бек Закир», написанной в 1958 г., подтверждает научную достоверность этого источника. Об этом источнике он пишет: «…Интересно и то, что именно старший сын Мирза Джамала, Рзагулу бек, был одним из тех, кто предоставил обширную информацию о преследовании и аресте Закира. Без сомнения, Рзагулу бек лично знал Закира и был осведомлен о его горестях. Приведенные им сведения могут считаться достоверными, так как совпадают с историческими фактами, а также с обстоятельствами, описанными в произведениях писателя.»

По имеющимся сведениям также выясняется, что Закир на протяжении достаточно долгого времени так и не мог реабилитироваться от клеветы и навета. Занимавший в тот период должностной пост в Кавказском представительстве Ахундов, поняв всю трагичность ситуации, пишет заявление от его имени в Петербург. Приложив к этому заявлению и другие необходимые документы, он отправил его в Петербург с помощью родственника Закира, Рагим бека Угурлу бек оглы. Отец Рагим бека, Угурлу бек из рода Джавад хана, в то же время был тестем Мехдигулу хана. Некогда Угурлу бек был одним из наибов Мехдигулу хана, а после упразднения Карабахского ханства работал младшим чиновником в чине капитана.

 

Сын же его, близкий друг Ахундова, Рагим бек находился на службе в управлении Кавказского представительства в Тифлисе в чине майора. Закир проявлял огромное доверие к Рагим беку. Тот факт, что Закир отправил ему памфлет, посвященный Хасай бек Усмиеву, мужу его племянницы Натаван, также доказывает существование между ними крайне близких отношений.

Салман Мумтаз, ссылаясь на Рзагулу бека, так описывает выдержку и победу Закира в этой борьбе в преклонном возрасте: «Тарханов и богачи не полностью, а только лишь частично добились своего. Ни один из друзей Закира не откликнулся на его просьбу о помощи. Только Ахундов и Рагим бек Угурлубеков проявили мужество и покровительство».

В письме, адресованном Ахундову, Закир писал:

Сыновья ханов отошли в сторону,
Говорят, что нет вам помощи от нас.
Рагим ушёл, вся надежда на Бога
Не погаснет светоч, зажженный Богом.

Рзагулу бек так комментирует эти строки: «Рагим бек Угурлубеков постарался, взяв с собой в Петербург заявления, написанные по инициативе и наставлениям Мирза Фатали Ахундова. Мирза Фатали, действуя согласно тексту заявления, наконец, сумел переубедить правителя и спасти Закира. Если кто-то еще посодействовал в этом деле, то их имена нам неизвестны».

 

Закир реабилитировался приблизительно в начале 1852 г. и последние четыре года своей жизни прожил освободившимся от клеветы.

Достаточно велика заслуга Ахундова и в своевременном сборе, приведении в порядок, охране, изучении и пропаганде наследия Гасым бек Закира. «Тамсилат», хранившийся в архиве Ахундова под номером 91, был переписан шушинским каллиграфом Абдуллятифом Келбели оглы в 1853 г. в городе Шуше. Произведение, в некоторых научных источниках именуется «Диван» Закира, также было переписано каллиграфом Абдуллятифом Келбелы оглы.

Без сомнения, полное собрание сочинений, из архива Ахундова, было послано Закиром, так как большинство произведений Закира из этого собрания, а также поэтические письма, написанные им на 50-х годах жизни в адрес Ахундова, были переписаны не рукой вышеуказанного секретаря-каллиграфа. Изысканно переписанные произведения Закира, по словам Ахундова, он получил от самого Закира.

В 1850-х гг. Ахундов, передавая свои комедии Закиру, тоже заказал копии у шушинского каллиграфа Мирза Абдуллатифа. Ахундов начал готовить произведения Закира к печати и провел над ними некоторую редакторскую работу. О том, в какой период была произведена эта работа, в науке существуют различные мнения.

Надо отметить, что Ахундов действительно провел целый ряд подготовительных процедур над рукописью произведений Закира с целью публикации и даже написал к ней предисловие под названием «О поэзии и прозе». Из 325 стихотворений собрания сочинений поэта 23 относятся не к Закиру, а к его современникам. Ахундов, отредактировав не все стихотворения, а только лишь их некоторую часть и дав краткую информацию об именах, встречающихся на полях рукописи, на внутренней стороне переплета «Дивана» собственным почерком отметил принципы оформления печатной версии, которые он хотел претворить в жизнь.

 

Исследования показывают, что Ахундов постоянно работал над книгой, делал дополнения и изменения, готовя ее к печати. Только почему-то данный процесс длился очень долго. Это становится известно и по датам сделанных в книге изменений. Интересно то, что на полях 287–289 страниц этой же книги Ахундов написал стихотворение, начинающееся строкой «Хаджи Гулу сенден, эй таджи-серим» и посвященное его другому карабахскому современнику и другу Джафаргулу хану Нава.

Из заметки, данной в заголовке стихотворения, «Написано господину Джафаргулу хан Нава со стороны Мирза Фатали в декабре 1860 года» выясняется, в каком году оно было написано. Нужно отметить и то, что Ахундов стихотворение «Себеб недир ки, яздыгым кагыза…», адресованное Джафаргулу хану, а также «Гасым бек, ешитдим яхын олубсан» тоже поместил на полях упомянутого произведения.

 

К заглавию третьего стихотворения Ахундов сделал такую заметку «Ибтидаи-мяхяррямюл-хярямдя сяняйи – на 1271 (1854): стихотворение, написанное Гасым беку со стороны Мирза Фатали о дочери Мехдигулу хана Карабахского Хуршуд бану бейим». Возможно, Мирза Фатали после издания произведений Закира намеревался вернуть рукопись владельцу, и поэтому данное стихотворение в качестве памяти разместил на чистой странице дивана до посвящения Гасым бека «Сяни», написанного в честь Хуршидбану Натаван.

По указанной здесь дате с точностью становится известно время написания стихотворения и болезни Натаван. Из содержания стихотворения выясняется многое об определенной работе Ахундова, связанной с Натаван, а также о его мучениях на этом поприще.

 

Писатель не хочет попрекать Натаван тем, что для нее сделал и поэтому не хочет вспоминать, перечислять свои дела. Обида писателя заключалась в том, что хоть он и принял участие в ее торжестве, проделав длинный путь, но был пренебрежительно принят со стороны Натаван. Поэтому литератора больше волнуют «не другие страдания», а именно холодный прием. Но эта обида оказалась мимолетней, так как в глубине души Ахундов не держал на нее зла.

Как видно из стихотворения, Закир и Ахундзаде уже не один раз беседовали на эту тему. В одной из строк стихотворения Ахундзаде «О гафийян мяня чох етди есер» отмечается, что недоразумение, возникшее между Натаван и Ахундовым, в определенном смысле уже прояснилось. Значит, Закир, пытаясь посодействовать примирению обоих близких ему людей, написал стихотворное письмо в адрес Ахундова, в котором постарался оправдать Натаван и объяснить истинную причину происшедшего события.

В результате, Ахундов в стихотворении говорит, что после того письма в его душе не осталось обиды на Натаван, и он даже стал молиться за нее:

Она молодая, одинокая, Сам Бог
Пусть сделает её довольной жизнью…

Далее в том же стихотворении Ахундов и Закиру советует молиться за нее:

Вы тоже скорее молитесь за неё,
Как я, днём и ночью…

Натаван

На полях 37-й страницы дивана, на уровне последней строфы стихотворения Закира «Гази», Ахундов написал об Амираслан беке следующее: «Да будет Вам известно, что Амираслан был самым большим негодником в Карабахе. Поэтому любой памфлетист либо начинал памфлет с его имени, либо посвящал ему».

 

На 42-й странице он дает краткую информацию о невзгодах, выпавших на долю Али бека Фуладова, об участвующих в этом Кербалаи Аллахверди и Нуру Туман оглы, а также о ходе событий в целом. На 201-й странице, на полях стихотворения, адресованного Закиром Джафаргулу хану и начинающегося со строки «Бяйляр, ня лайигди хан гуллугу- на…», карандашом написал такие слова: «Сначала напиши это, затем ниже – ответ Джафаргулу хана». Подобные заметки были сделаны и на других страницах дивана. Исходя из этого, выясняется, что Ахундов провел серьезную редакторскую работу над произведением.

Вместе с тем на страницах дивана были и заметки, не связанные с произведениями Закира. Так, на внутренней стороне переплета дивана были заметки, относящиеся к самому Ахундову.

Таким образом, становится известно, что диван Закира был настольной книгой Ахундова, всегда актуальной благодаря важным пометкам. Подобные заметки Ахундов делал и в других книгах. В этом смысле весьма интересна статья «О поэзии и прозе», написанная на последних страницах книги Мирза Юсифа Гарабаги «Мяджмуэи-Вагиф и другие современники». Несмотря на то, что автором не была дана информация о причине написания данной статьи, по мнению исследователей, Ахундов написал ее в качестве предисловия к произведениям М.П.Вагифа и Закира, которые планировал опубликовать.

 

Из содержания статьи не так уж трудно понять истинное намерение литератора: «…Во время своего путешествия в Карабах я увидел стихи Молла Панаха Вагифа, в которых нашёл отражение своих мыслей. Я тоже столкнулся с произведениями Гасым бека Сарыджалу Джаваншира. Его чистый турецкий язык поразил меня. Я считаю их истинными представителями турецкой поэзии. По этой причине я хочу напечатать их произведение, чтобы это стало примером для всех, чтобы они поняли, что такое быть настоящим поэтом, не утруждали бы себя недостойными стихами».

Как видно, Ахундов в пример другим поэтам непременно решил издать произведения Вагифа и Закира. К.Мамедов, высказывая свое мнение об этом, пишет: «Дружба между М.Ф.Ахундовым и Закиром началась не в 1850-х годах, а намного раньше. Известно также и то, что в 1840-х годах М.Ш.Вазех и М.Ф.Ахундов предприняли попытку открыть литографию для издания книг на азербайджанском языке и даже летом 1841 года министр внутренних дел разрешил открыть литографию для татаров (азербайджанцев) в Тифлисе. Однако Ахундов не смог ее открыть, так как его условия были отклонены. М.Ф.Ахундов в этой литографии в первую очередь собирался издать собрания сочинений Вагифа и Закира».

Особенно надо отметить, что статья Ахундова «О поэзии и прозе» является первым серьезным произведением, по достоинству оценивающим творческий талант, а также поэтическую силу М.П.Вагифа и Г.Закира. Именно благодаря огромным усилиям, вниманию и заботе великого просветителя произведения Г.Закира дошли последующих поколений в существующем ныне варианте.

По материалам Вестника Института им. Альфреда Нобеля

[Мы из Мегри]

Тайны села Чанахчи в Карабахе 1894 г.: албанские цари и танец «яллы» на надгробьях

 

С 1881 г. в Тифлисе стал издаваться журнал – “Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа”. В номерах журнала публиковались обширные материалы по истории Кавказа, населявших его народах.

В многотомном труде публиковалась информация о быте, письменности, укладе жизни, обычаях, фольклоре и многое другое, что было собрано исследователями после окончательного завоевания Кавказа Россией.

Конечно же в журнале публиковалась и информация так или иначе связанная с Азербайджаном. И хотя многие материалы не были написаны профессиональными историками и зачастую искажали исторические реалии, тем не менее, они представляют большой интерес.

В номере за 1894 год был опубликован очерк о древностях села Чанахчи Шушинского уезда Елисаветпольской губернии (позднее — Ходжавендский район Азербайджана в Карабахе) смотрителя одного из близлежащих училищ, Е.Мелика-Шахназарова. Село с 1992 по 2020 год находилось под армянской оккупацией. Азербайджан восстановил контроль над селом 9 ноября 2020 года в результате второй Карабахской войны.

Расположение села Чанахчи в Карабахе

Как следует из очерка смотрителя, село оказалось довольно скудным на древности. В частности, он рассказывает о монастыре, построенном на самом краю села, на отдельно возвышающейся скале, «у подошвы которой протекает речка, образуя в своем течении несколько незначительных водопадов, которыми пользуются жители для устройства своих незатейливых мельниц.»

Он продолжает с описанием: «С южной стороны скала эта совершенно отвесно спускается к речке, восточная сторона ее разделена трещинами на несколько частей, грозящих паденинем, а западная упирается на древние крепостные вороты, закачивающаяся кашкатумом (т.е. «домом чертей»).»

Мелик-Шахназаров отмечает также, что данный монастырь «никогда не был, да и ныне не служит приходской церковью.»

«Иногда только совершается в нем местными священниками молебствие для избавления от Богом посланной кары, как-то: засухи, града, заразных болезней, полевых мышей, саранчи и тд…,» — писал он.

 

Более интересно описано смотрителем древнее кладбище, расположенное к юго-западу от села.

«Оно занимает огромное пространство, по которому разбросаны во множестве простые каменные глыбы, не имеющие никакого сходства с надгробными камнями позднейших времен. Незнакомец весьма трудно убеждается в том, что эти глыбы суть надгробные камни, но стоит немного выкопать под ними землю, как покажется какая-нибудь часть скелета…,» — отмечает смотритель.

Опираясь на рассказы местных жителей, смотритель информирует, что селение Чанахчи «когда-то несколько веков сраду служило резиденцией албанских царей…», добавляя при этом, что это вполне может быть, потому что Шушинский уезд, в котором находится село Чанахчи, «когда-то составлял часть древней Албании.» В качестве другого доказательства он пишет, что «некоторые надгробные камни с изображением человека в короне указывают на царских особ…»

Человек с короной, намеревающийся убить дикого козла. За ним изображен «знак щедрости» — хлеб (с надгробья в с. Чанахчи. 1894 г.)

Е.Мелик-Шахназаров отмечает, что большая часть камней находится на общем кладбище, за исключением одного, который около монастыря. Про камни на кладбище он пишет, что на «них не указаны ни годы погребения, ни имена погребенных.»

Однако при этом он уточняет, что на одном памятнике удается прочитать слово — «я, Амир-бек…»

Дополняет это он так: «Остается неизвестным, погребен ли под камнем сам Амир-бек или Амир-бек в честь своего отца, дела или кого-нибудь другого воздвиг сей памятник. Подобных надгробных камней на армянских кладбищах встречается много.»

Учитывая, что смотритель не упоминает другие кладбища в селе, можно сделать вывод, что в конце XIX века, армянские кладбища на территории Карабаха были полны надгробных камней с тюркскими именами.

Продолжая тему надгробных камней, смотритель приводит интересное описание одного из них.

Мелик-Шахназаров пишет: «… изображена сцена свадьбы, или, вообще пирушки. С одной стороны накрыт стол, и на нем расставлены разноцветные тарелки, по двум концам стола поставлено по солонке. Пирующие танцуют под звуки балалаек известный среди туземцев старинный танец «яллы». Один из них держит в левой руке сокола, а двое конюхов держат за узду двух оседланных лошадей…»

 

Танец «яллы» на одном из надгробных камней у с. Чанахлы (1894 г.)

Как известно, яллы — широко распространённый азербайджанский массовый хороводный народный танец или праздничная хороводная пляска, являющийся одним из самых распространённых коллективных хороводных сельских танцев. Различными видами танца яллы считаются такие танцы, как кочари, учаяг, телло, тензэрэ, галадангалая. В 2018 году ЮНЕСКО объявило яллы (кочари, тензэрэ), традиционные групповые танцы Нахчывана одними из шедевров устного и нематериального культурного наследия человечества от Азербайджана.

Смотритель далее пишет, что «… весьма живописных по отделке надгробных камней на кладбище села Чанахчи очень много, но они уже относятся к позднейшей эпохе, поставлены лет 200-250 тому назад, каковы надгробные памятники некоторых меликов…»

[Мы из Мегри]

Об устройстве домов и жилья в Гадруте конца 1880-х годов

 

С 1881 г. в Тифлисе стал издаваться журнал – “Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа”. В номерах журнала публиковались обширные материалы по истории Кавказа, населявших его народах.

В многотомном труде публиковалась информация о быте, письменности, укладе жизни, обычаях, фольклоре и многое другое, что было собрано исследователями после окончательного завоевания Кавказа Россией.

Конечно же в журнале публиковалась и информация так или иначе связанная с Азербайджаном. И хотя многие материалы не были написаны профессиональными историками и зачастую искажали исторические реалии, тем не менее, они представляют большой интерес.

В 1888 г. в журнале были опубликованы сведения о селении Гадрут Елисаветпольской Губернии, Джебраильскаго уезда местным смотрителем двухклассного училища И.Давидбекова за 1887 г.

В частности, интересны заметки смотрителя об улицах и домах Гадрута. Как отмечает Давидбеков, раньше Гадрут мало отличался от других соседних деревень, но, «со времени основания здесь штаба, некоторые жители, от подрядов доставлять разного рода провиант для названного штаба, имели возможность наживать немало денег.»

Давидбеков рассказывает, что упомянутые жители «в последнее время стали устраивать на европейский лад одноэтажные и двухэтажные дома, с железными крышами.»

«Но у простого или бедного сословия дома — под плоским или конусообразным навесом, который поддерживается деревянными столбами, последние очень близко размещены друг к другу, так-что издали представляется будто-бы сплоченными вместе и виднеются только конусообразные отверстия для прохода света и дыма,» — пишет он.

Он отмечает, что материалом для построек служат «лес, камень, известь, глина с песком, и в небольшом количестве жженый кирпич«.

 

«Для хозяйственных и общественных построек и для изделий, необходимых в хозяйстве поселянина, лесные материалы приобретаются за установленную плату из казенных или помещичьих лесов, находящихся к западу от Гадрута, на расстоянии 10-15 верст, прочие же материалы достаются в самом Гадруте,» — пишет он.

Далее он уточняет, что дома в селе — одноэтажные и устроены на европейский лад, «комнаты расположены в известном порядке и снабжены приличной обстановкой«.

«Вокруг всех домов, за исключением квартиры полкового командира и казармы, обведена высокая стена. Эти дома, будучи расположены на террасе, и, частью на ровной площади, издалека имеют красивый вид,» — говорил смотритель.

«С внутренней стороны, жилище гадрутца имеет вид четырехгранной пирамиды, основанием которой служат четыре стены, окруженные снаружи, большой частью с трех сторон, землей. Плоские крыши таких домов представляют, местами, одну сплошную площадь, на которой виднеются только конусообразные возвышения, служащие дымопроводными отверстиями,» — отмечает Давидбеков.

Смотритель также упоминает, что крыши этих домов настилаются соломой, затем колючками а затем сверху насыпается земля.

«Крыши таких жилищ, несмотря на толстый слой насыпанной земли, все-таки протекают даже во время небольшого дождя. В виду этого обстоятельства, заботливые хозяева, при начале дождя, как только земля немного размягчится, начинают бить крышу особым, приспособленным к тому домашним орудием, до тех пор, пока все трещины закроются, и течь таким образом прекращается. Орудие это делается из деревянного шеста, длиной около сажени (чуть больше двух метров — прим.), к одному концу которого прикрепляется баранья или козловая шкура,» — рассказывает он.

Не обходит он внимаем и то, как в домах Гадрута готовили пищу.

«Все жители употребляют пшеничный хлеб, состоятельные же крестьяне, проживающие здесь шушинцы и чиновники (из армян) пекут дома каждый раз, из 10-12 пудов муки, тонкий и продолговатый хлеб, называемый по-здешнему, лаваш…. После печения лаваши сушатся на солнце и затем уже складываются друг на друга, на особо приготовленном месте, и сохраняются по целым месяцам. Затем, каждый день, по мере надобности, берут несколько штук таких лавашей и немного  сбрызгивают с руки водой, отчего они делаются мягкими и годными для еды. Здешний хлеб отличается  своим белым цветом, мягкостью, хорошим вкусом, и, несомненно, питателен,» — сообщает смотритель.

Он также отмечает, что в «каждый из скоромных дней, осенью и зимой, в Гадруте режется, средним числом, до пяти быков или коров, и до 10 баранов и свиней«, и здешние, как и карабахские, «бараны отличаются от эриванских и нахичеванских тем, что хвост у них гораздо меньше, и мясо вкуснее чем у последних…»

 

«Для варения пищи и нагревания жилища, в самой середине его разводится огонь, отчего внутренность жилища покрывается сажей и копотью, а все домашние вещи желтеют. Вот почему подобного рода жилища, по местному, называется карадам, что значит «черный дом» или черная хата» или изба,» — пишет Давидбеков.

И далее: «При вход в карадам гадрутца, прежде всего бросается в глаза очаг, где пылает огонь, вокруг него обыкновенно располагаются на разостланных коврах или паласах, поджавши ноги, все члены семьи. Отец, как старший член семьи и глава дома, занимает почетное место около самого очага.»

Далее он детально описывает, что по обыкновению раскладывают жители по углам своих домов…

«В одном из углов жилища хорошего домовитого хозяина помещаются разной величины кувшины, с маринованными или посоленными овощами, здесь вы найдете капусту, огурцы, помидоры, перец и проч. В другом углу лежит большое деревянное корыто с печеными круглыми и плоскими хлебами…. В третьем стоят мешки, по-местному «чувал», вытканные из овечьей шерсти, с мукою и другими хлебными зернами. В четвертом углу помещается курятник, над которым лежат земледельческие орудия, остатки шкур и кож убитых или издохших, от разных болезней домашних животных,» — пишет смотритель.

Он отмечает, что жители вдоль одной стены ставят деревянную тахту, с аршин высоты (примерно 0,7 метра — прим.) и около 19 аршин длины, «куда укладывают постель и другие домашние вещи, а под тахтой прячут посуду…»

«На стенах развешаны сушеные овощи, веревки, маленькие мешки с орехами и другими сушеными фруктами,» — пишет он.

В плане освещения своих жилищ, как пишет смотритель, использовали глиняные лампы, «в которой горит черная нефть, фитиль делается из остатков старых, совершенно изношенных, бумажных материй«.

«Всякого рода горячие кушанья готовятся женщинами на очаге, а хлеб два раза в неделю пекут на тендире (в печи — прим.). Для топлива употребляются, исключительно, дрова, которые доставляются из окружающих казенных и помещичьих лесов,« — отмечает он.

 

Что касается улиц, то согласно записям Давидбекова, в «целом селе существует только единственная улица, которая начинаясь у штаба, и не доходя до половины села, далее суживается и уже не представляет возможности проезду экипажам. Все прочие улицы — узкие переулки, заваленные разным сором.»

[Мы из Мегри]

Газетные архивы: жизнь беженцев в Азербайджане, 2001 г.

 

В 1988-1992 г. из Армении были изгнаны около 250 тысяч проживавших там азербайджанцев. В начале 1990-х гг. на фоне развала СССР, Азербайджан оказался втянутым в войну с Арменией за Нагорный Карабах. В результате оккупации около 20% Азербайджанских земель, территории Нагорного Карабаха и прилегающих к нему 7 районов, из близлежащих районов Нагорного Карабаха более 600 тысяч человек были насильно изгнаны с постоянных мест проживания и временно поселены в более чем 1600 объектах для проживания в 62 городах и районах республики.

Помимо этого, более 100 тысяч человек в целях безопасности вынуждены были покинуть свои места постоянного проживания в Нагорном Карабахе и приграничных с ним районах — Нахчыванской Автономной Республике, Агджабеди, Агдаме, Акстафе, Физули, Тертере, Геранбое, Гедабеке, Газахе и Товузе.

В 1988-1993 годах из Нагорного Карабаха, а также из 7 регионов, прилегающих к населенным пунктам, число беженцев и вынужденных переселенцев достигло 788,950 человек.

В данном материале — сохранившиеся фотографии азербайджанских беженцев в 2001 году:

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на Азизбеково (Баку, 2001 г.)

Беженцы на 8 км (Баку, 2001 г.)

Беженцы на 8 км (Баку, 2001 г.)

Беженцы на 8 км (Баку, 2001 г.)

Беженцы в Барде (Азербайджан), 2001 г.

Беженцы в Барде (Азербайджан), 2001 г.

Беженцы в Барде (Азербайджан), 2001 г.

Беженцы в Барде (Азербайджан), 2001 г.

Беженцы в Барде (Азербайджан), 2001 г.

Жилища беженцев в Барде (Азербайджан). 2001 г.

Жилища беженцев в Барде (Азербайджан). 2001 г.

Жилища беженцев в Барде (Азербайджан). 2001 г.

Жилища беженцев в Барде (Азербайджан). 2001 г.

Из архивов газеты ЭХО

[Мы из Мегри]

Род Джамиллинских и борьба за землю в Карабахе (вторая пол. XIX в.)

 

Джамиллинские — карабахский бекский род, тесно сплетенный родственными узами со многими азербайджанскими знатными фамилиями (например, с Джеванширами, Исрафилбековыми, Сафикурдскими, Калабековыми и другими).

Имена представителей рода Джамиллинских на каждом этапе развития Азербайджана за последние несколько столетий были вписаны в историю народа. Это были государственные деятели и политики, военные и полицейские чины, инженеры и работники системы просвещения.

Основу для статьи составили архивные документы второй половины XIX столетия, обнаруженных в Государственном историческом архиве Азербайджана. В одном документе середины XIX в. речь идет о Комиссии учрежденной при Департаменте Государственных Имуществ Главного Управления Наместника Кавказского, которая пересматривала списки о бекских имениях Бакинской губернии и поземельных правах.

Рассматривались поземельные права Мамед Бека Исмаил Ага оглы, на кочевье Джамиллу, состоящее Шушинского уезда в Джеванширском участке.

Комиссия установила в 1865 г., что «Кочевье Джамиллу, в числе 44 семейств, занимает, по собственному их показанию, землю под названием Джамиль-Кягризи, в следующих границах: с Востока курганы Учь-Тапа, с Запада — вытекающая из земли вода Донкуз-Булаги, с Юга — место под названием Мирза-Наги и с Севера — мост Тахта-Кюрписи, он же Ясти-Юлум.»

В документе отмечалось, что «Из сказанных 44 семейств, 10 семейств оказались принадлежащими к разряду поселян подвластных Мамед-Беку и пользующихся его землею, а потому они причислены по платежу податей к этой категории, остальные же 34 семейства поселившиеся с давнего времени на земле того же владельца пользуются правом личной независимости, кроме выдела поземельных доходов…»

Далее отмечалось, что по документу 1858 г. было сделано распоряжение, чтобы «занимаемая Кочевьем Джамиллу в описанных границах земля, оставалась во владении Мамед-Бека; чтобы на 10 семейств было распространено положение о взаимных отношениях беков и поселян, и чтобы 34 семейства вошли с владельцем в соглашение о платах за землю доходов, с уменьшением им казенной подати до размера установленного для поселян, пользующихся бекскою землею по условию, т.е. до Зр. с дыма.»

В документе 1858 г. Указывалось —  Мамед-Бек признавался, что на данную землю документов у него нет, потому что ему она досталась от предков, после которых он владел ей по прямому наследству. Из архивного дела 1849 г. указывалось также, что Мамед-Бек обращался в том же году с просьбой о возвращении ему из казны отобранных у него крестьян кочевья Джамилли.

 

Коммиссия, изучив упомянутые и другие документы, пришла к выводу, что «Мамед-Бек-Исмаил-Ага-оглы, не имея никаких документов на землю кочевья Джамиллу, основывает права свои на одной давности владения. Но принимая во внимание, что отец его Исмаил-Ага, как значится в описании Могилевского и Ермолова, был в этом кочевье не прямым владетелем, а только управляющим… Комиссия определила: признав кочевье Джамиллу не подходящим под Монаршую милость выраженную в Высочайшем рескрипте 6 Декабря 1846 года, заявить, что казна не может устранить на оное права свои.»

Наведенная в Казенной Палате Справка удостоверяла, что по Камеральному описанию и по облагательным табелям, «в Джеванширском участке находится два кочевья под названием Джамиллу: 1-е из 36 семейств обложенных податью по 3 р. с дыма, как живущих на владельческой земле по условию, а 2-е из 10 семейств, обложенных по 2 р. с дыма…»

Согласно документу 1867 г. Мамед-Бек Исмаил Ага-оглы доказывал, что «кочевье Джамиллы в описании Могилевского показано по ведомости колонийцев, потому без сомнения, что во время составления той ведомости, оно находилось на кочевке в бывшем колонийском магале, между тамошними жителями, что не может иметь никакого отношения к правам его на землю, занимаемую тем кочевьем под названием Джамиль Каркуси, состоящую в Джеванширском участке.»

Таким образом, по документам видно, что борьба за права на землю шла не один год. Дело усложнялось тем, что в те времена земли на территории Азербайджана действительно передавались из поколения в поколение без каких либо бумаг. Это создало определенные сложности царским властям.

Джамиль бек Джамиллинский (род. ок. 1864 — 1898) Хаджар ханум Агамирова (Джамиллинская, 1869-1910). Дочь поэтессы Натаван

Сложности эти продолжились, как следует из документа, согласно которому в 1872 г. «Шушинская Бекская Комиссия слушала дело о правах потомков Джамиль Аги на отыскиваемое ими бекское достоинство«.

Дело было в том, что жители селения Джамиллу, бывшего Джеванширского участка, Елисаветпольского уезда Мамед Ага Усуб Ага оглы, Гасан Ага Кадым Кули Ага оглы и Мамед бек Исмаил Ага оглы подали в Коммиссию в 1870 г. прошение.

Упомянутые жители представили семейные списки с родословными, обьясняя что они все родственники, «принадлежащие к одному роду и что фамилию желают получить: первый и второй просители «Джамиль Агаев» от имени родоначальника, а третий проситель: «Джамиллинский», от названия владеемой им деревни.»

Согласно документу, «в семейных списках первых двух просителей объяснено, что населенным имением ныне не владеют и прежде не владели, а в семейном списке третьего просителя Мамед бек Исмаил Ага оглы сказано, что ныне владеет селениями Джамиллу 1 и 2; прежде же отец его владел селениями: Джамиллу и Соглабад. Родословными все три просителя показывают своим родоначальником Джамиль Агу, его сына Халил Агу, внука Манаф Агу, у которого было три сына: Мамед Ага, Джамиль Ага и Кадым Кули Ага.»

Коммиссия рассмотрела все обращения, и пришла к выводу, что «третий проситель, владея населенным имением Джамиллу, происходит наследственно из бекского звания, а относительно первого и второго просителей между выборными членами произошло разногласие…»

 

По окончательном рассмотрении всех обстоятельств дела, Шушинская Бекская Комиссия определила всех трех человек признать принадлежащими к бекскому достоинству, причислив их к разряду потомственных беков, всем предоставить одну общую фамилию — «Джамиль-Агаев», изготовить для каждого лица, с его семейством, особое свидетельство.

Джамиль-ага упоминается в документах как первый известный владелец [ага] газахского кочевья Джамиллы. Его потомки во второй половине XVIII в. во главе оймака (нарицательное наименование каждого из родов, входящих в состав племен, а также территории занятой каким-либо родом) текле-муганлы переселились в Карабах. В протоколе Шушинской бекской комиссии от 19 декабря 1872 г. Джамиль-ага упомянут как родоначальник семьи. Его потомки после 1872 г. приняли фамилии «Джамиль-Агаев» и «Джамиллинский».

Упоминается также и в протоколе от 25 октября 1865 г. Департамента Государственных Имуществ Главного Управления Наместника Кавказского: «… между тем земля Джамиль Каркуси постоянно находилась в обладании рода его, начиная от родоначальника его Джамиль Аги, от которого и получило название Джамиль Каргуси …».

Исмаил-ага Джамиль-ага оглу упоминается в «Описании Карабахской провинции» 1823 г., в котором, в частности, было отмечено, что кочевье Джамиллы находится «в управлении Исмаил-Ага»; также было отмечено, что жители кочевья Джамиллы «во время Аги Мамед-Хана (т.е. в 1797 г.) удалились в Казахи» и возвратились в Карабах только около 1820 г.

Вероятно именно Исмаил-ага водворив жителей селения Джамиллы в Газахском султанстве (или как в русских источниках — «казахской татарской дистанции») находившемся в этот период в вассальной зависимости от картли-кахетинских царей, уже как один из агаларов Газаха получил грамоту грузинского царя на владение участком земли в селе Крах кесаман. Это позволило в дальнейшем его сыну Мамед-беку в 1848 г. подать прошение в так называемую «Комиссию о наделении Агаларов землями Казахского, Борчалинского и Шамшадильского Участков» о пожаловании ему свободного участка земли в сел. Крах кесаман.

По материалам научного труда А.Мустафаева

[Мы из Мегри]

От древностей до современности: виды Карабаха начала 1980-х гг

 

В 1983 году бакинское издательство “Ишыг” выпустило фотоальбом “Нагорный Карабах”, тиражом в 11 тысяч экземпляров.

Фотографии в Н.Карабахе (Ханкенди, Шуша и т.д.) были сделаны известным азербайджанским фотографом Г.Гусейнзаде.

В тексте альбома отмечалось, что Н.Карабах “… один из самых красивых районов Советского Азербайджана… ”

В данном материале – виды Карабаха, начиная от древних крепостей и заканчивая современными зданиями тех лет.

ГАЛЕРЕЯ:

Дворец культуры (Ходжавенд)

Здание облисполкома НКАО

Здание правления колхоза «Коммунизм» (Ходжавенд)

Здравница в Шуше

Здравницы в Шуше

Албанский монастырь Гандзасар (Кельбаджар)

Албанский монастырь Гандзасар (Кельбаджар)

Одна из центральных улиц Ханкенди (проспект им. Кирова)

Сарсангский гидроузел

Ханкенди

Ханкенди. Кинотеатр «Россия»

Ханкенди

Ходжавенд. Кинотеатр «Саят Нова»

Ходжавенд

Шуша

Шуша. Дом поэессы Натаван

Шуша. Общий вид

Шуша. Павильон с источником минеральной воды «Туршсу»

Шуша

Амарасский монастырь времен Кавказской Албании (Ходжавенд)

Гостиница «Карабах»

[Мы из Мегри]

О просвещении в Нахчыване, Эриванской губернии и Зангезуре в конце XIX — начале XX в.

 

В.Гулиева

Эриванская губерния, в состав которой входили Эриванский, Новобаязетский, Александропольский, Сурмалинский, Шаруро-Даралагезский, Эчмиадзинский уезды, входила в состав Восточного Закавказья Российской империи. Зангезурский уезд являлся составной частью Елисаветпольского уезда.

Исторические документы свидетельствуют о том, что эти территории являлись исконно азербайджанскими и их коренными жителями были азербайджанцы. Ярким подтверждением тому могут служить сеть мечетей, мечетских приходов, раскинувшаяся на всей этой территории, численность населения и названия селений тюркского происхождения.

В 1875 г. в Зангезурском уезде насчитывалась 491 мечеть мусульман-шиитов, 21 школа (мектеб), где обучалось 40 учеников. В 1876 г. количество обучавшихся в этих школах возросло до 5966.

В 1873 г. в Эчмиадзинском уезде предписанием Губернатора был утвержден Ахурско-Кадаклинский приход. В состав прихода вошли деревни Ахура и Кадаклу, где имелось соответственно 30 и 23 дымов (домов/хозяйств) и проживало 295 и 270 азербайджанцев. В Новобаязетском уезде был открыт Агзибирский и Рахманкендский приход, который объединял жителей деревень Агзибир и Рахманкенд, в которых имелось 19 и 9 дымов и проживало 193 и 72 азербайджанца. В 1880 г. был открыт Зодский приход в селе Зод, где имелось 60 дымов. В том же году в селе Верхний Мазра был открыт Мазранский приход, где имелось 58 дымов. В селе Верхний Алучалу был открыт Алучалинский приход и имелось 55 дымов.

В марте 1873 г. села Гусейн-кули, Агкильсе, Кара-коюнлу, Баладжа, Огруджа, Ипакдаш были объединены в один приход. В общей сложности в этих селах имелось 29 дымов и проживало 343 азербайджанца.

 

В Эриванском уезде села Арзин и Нурнус были объединены в один приход. В селах имелось соответственно 15 и 14 дымов и проживало 110 и 92 азербайджанца соответственно. В Александропольском уезде 29 марта 1873 г. в селе Сарал был открыт приход, который обслуживал 28 дымов, где проживало 307 азербайджанцев. В селе Аргут был открыт приход — 19 дымов (259 человек). В селе Хонгузах был открыт приход, который охватывал 14 дымов и 104 жителя.

В Шаруро-Даралагезском уезде в 1880 г. был открыт Сарачло-Шаральский приход, который объединил 41 дым жителей сел Сарачло и Шарал. В Сурмалинском уезде также в одноименном селе Сарачло был открыт приход, который обслуживал 89 дымов жителей села Сарачло —азербайджанцев.

 

В 1874 г. житель села Сарычалы Зангезурского уезда Молла Гусейнали Молла Мухаммад оглы обучал детей односельчан грамоте. Из 8 учеников, проходивших у него обучение, пятеро изучали турецкий и персидский языки, трое читали Коран.

Житель села Солтанлы Зангезурского уезда Гаджи Молла Гусейн Мешадали оглы обучал детей односельчан в школе. Из десяти учеников пятеро изучали турецкий и персидский языки, пятеро занимались чтением Корана. Всего по уезду в эти годы насчитывалось 343 учащихся.

В 1879 г. в Зангезурском уезде насчитывалось 6 духовных училищ, в которых вели преподавание 6 учителей и обучалось 92 ученика. Количество жителей-азербайджанцев по уезду составляло 32,720 человек.

В г. Эривани в эти годы функционировало 12 духовцых училищ, где вело обучение 12 учителей, обучалось 208 человек, проживало 13,884 азербайджанца. В Эриванском уезде было 8 духовных училищ, 8 учителей, 160 учеников и проживало 26 712 азербайджанцев.

В Шаруро-Даралагезском уезде насчитывалось 8 духовных училищ, где проводило обучение 8 учителей и обучалось 111 учеников, проживало 48,853 азербайджанца. В г. Нахчыване было открыто 6 духовных училищ, имелось 6 учителей, которые в них преподавали и обучали 90 учеников, проживало 3,981 азербайджанцев. В г. Ордубаде было 5 духовных училищ, 5 учителей и 95 учеников, проживало 2,728 азербайджанцев. В Нахичеванском уезде функционировало 12 духовных училищ, вело обучение 12 учителей и обучалось 147 учеников, проживало 31,543 азербайджанца. В Эчмиадзинском и Сурмалинском уездах было открыто 9 духовных училищ, 9 учителей, 63 ученика. Население составляло 36,284 азербайджанца.

В указанные годы число шиитских мечетей в г. Эривани достигало восьми, в них вели службу 10 должностных мулл и 28 недолжностных. Мечети имели три вакфных имущества, ежегодный доход которых составлял 3,965 рублей.

В Шаруро-Даралагезском уезде насчитывалось 40 шиитских мечетей, 36 должностных мулл, 52 недолжностных мулл. В Нахичевани функционировало 6 мечетей, в которых вели службу 9 должностных мулл, 20 недолжностных. Мечети имели одно вакфное имущество. В г. Ордубаде и Ордубадском участке имелось в общей сложности 75 мечетей и мечетских приходов, 16 должностных мулл, 12 недолжностных мулл, два вакфных имущества, ежегодный доход которых составлял 557 рублей.

В 1878—79 гг. в Эриванской губернии во всех уездах проживало 4,949 мусульман-суннитов. По Ордубадскому участку мечети имелись в селах Медресе, Мингис, Нагарбаши; по Эриванскому уезду — в селах Камарлю, Топрак-кала, Садрак, Гаджи Эйваз; по г. Эривани — мечеть Джами, Гаджи Имамверди, Новруз Алибек, Мирза Сафибек, Шагар, Гаджи Джафарбек; по Шаруро-Даралагезскому уезду мечеть в селе Парга. По Эчмиадзинскому уезду — в селах Коланы, Акрак. Все эти мечети функционировали, имели вакфные имущества и соответствующий годовой доход.

 

В 1875 г. в Зангезурском уезде Елизаветпольской губернии в селе Сеидляр была открыта одна школа, где обучалось 9 мальчиков; в селе Шахарчик имелось 2 школы обучалось 12 учеников; в селе Алидара — 3 школы, 8 учеников; в селе Нуведи 4 школы, 12 учеников; в селе Багирбеклар — 5 школ, 14 учеников.

 

В 1885 г. По Эриванской губернии только суннитских приходов насчитывалось: в Эриванском уезде — 2 прихода, которые объединяли и обслуживали 238 дымов; в Новобаязетском уезде имелось 5 мечетских приходов, которые обслуживали 2,016 дымов; в Александропольском уезде был один приход, который обслуживал 312 дымов; в Шаруро-Даралагезском уезде имелся один приход, 142 дыма; в Сурмалинском уезде — один приход, 817 дымов.

Русско-татарская (русско-азербайджанская) школа в Эривани. Начало ХХ века

Большое внимание в указанные годы уделялось развитию просвещения. При мечетских приходах открывались школы, при мечетях — медресе — высшие духовные училища. В 1876 г. в Зангезурском уезде была открыта 21 школа, где обучалось 59 учеников. В 1888-90 гг. в 20-ти селах, в домах учителей проводились занятия и обучались дети. Вели занятия 10 учителей, число учащихся достигало от 20 до 30 человек. Девочек среди учащихся не было.

В г. Эривани в эти годы было открыто 16 медресе, в уезде — 6; было открыто 8 школ, в которых обучалось в общей сложности 182 учащихся. В 1891 г. число школ в Эривани возросло до 15.

В 1891 г. сеть мечетских приходов была широко раскинута по всему Закавказью, где имелось азербайджанское население.

В 1898 г. в Эривани была открыта двухклассная русско-татарская школа. Она действовала на средства местного мусульманского населения. Вместо 70 детей, первоначально предусмотренных, в школу было принято 110. По распоряжению Эриванского Губернатора от 2 декабря 1908 г., с 1909 по 1917 гг. 2/3 дохода, получаемых от земель, принадлежащих вакфному имуществу Джума мечети г. Эривани, должны были перечисляться на счет Министерства просвещения, откуда также финансировалась и русско-татарская школа.

 

В 1889 г. в Зангезурском уезде функционировало 30 приходов. В. 1891 г. количество приходов увеличилось до 62. В Шаруро-Даралагезском уезде мечетские приходы были открыты в селах Дуданке, Махдёх, Аха-Ахмед, Гурчалу, Йенгиджа, Шахрийар, Каримбеклу, Тархун, Чарчибуган, Габаглу, Хурс, Гозлуджа. Всего было открыто 44 прихода, каждый из которых обслуживал по 4—5 селений.

В 1889 г. в Зангезурском уезде насчитывалось 27 сельских мечетей и 57 приходов, в которых проводило службу 37 должностных мулл, 24 недолжностных мулл. В 1892 г. здесь было 21 суннитское духовное училище, в которых вело обучение 20 учителей и обучалось 190 учащихся.

 

В 1893 г. в Эриванской губернии насчитывалось 13 духовных училищ, охватывавших представителей суннитской части мусульманского населения. В них проводили обучение 13 учителей и обучался 201 учащийся.

До 1889 г. в г. Эривани и Эриванском уезде было 49 приходов, которые обслуживали шиитскую часть мусульманского населения. Приходские муллы были утверждены в 1873—89 гг. губернатором. В 1891 г. в Эривани было 8 шиитских мечетей и 11 приходов, в уездах количество мечетей достигало 37, функционировало 37 мечетских приходов, которые охватывали также шиитское население. В 1891 г. только у мусульман-суннитов в Эриванском уезде было два прихода, имелось 90 дымов с числом жителей 596 человек.

К 1900 г. в отчетах Закавказского Шиитского Духовного Правления отмечается по Эриванской губернии всего 233 мечетских прихода и в них должностных мулл — 136; 97 должностей были вакантны. Такое огромное количество вакансий было связано с тем, что зарплата у мулл была очень низкой.

В 1915 г. по Эриванской губернии насчитывалось  в общей сложности 382 мечети и мечетских приходов, в которых вели службу 103 муллы. В эти же годы в Эриванской губернии насчитывалось 67 школ, где вело обучение 70 учителей и обучалось 213 учеников.

В Нахчыванском уезде была открыта одна школа, где преподавали 3 учителя и обучалось 75 учеников. В Ордубадском уезде имелось 3 школы, в которых преподавали 3 учителя и обучалось 79 учеников.

Как видно, школы открывались при мечетях по представлению губернских меджлисов и обязательно с разрешения губернского начальства. Кроме мечетских школ, по представлению Духовных Правлений и с разрешения главного кавказского начальства, открывались духовные школы (медресе), которые готовили лиц для отправления обязанностей духовного звания.

Преподаватели в эти училища назначались также главным кавказским начальством, а именно, Главноначальствующим гражданской частью на Кавказе.

Источниками для содержания школ при мечетях и духовных училищах служили доходы с вакуфных имуществ, а также пожертвования местных жителей и прихожан.

Ближайший надзор за этими учебными заведениями, принадлежал местным казням, общее же наблюдение возлагалось на губернские меджлисы и Духовные Правления. На их ответственности лежало недопущение распространения в подведомственных, им учебных заведениях вредных, нетерпимых правительством толкований и учений.

По материалам книги «Роль и позиция мусульманского духовенства в социально-культурной жизни Нахичевани, Эриванской Губернии и Зангезура в XIX — начале XX в.»

[Веро]

5 часов назад, Мы из Мегри сказал:

Здравницы в Шуше

в Шуше истoчники минеральные есть ?

[Мы из Мегри]

16 часов назад, Веро сказал:

в Шуше истoчники минеральные есть ?

Родники и целебные воды Шуши

Шуша известна своими студеными и прозрачными, как слеза, родниками - Иса булагы, Секили булаг, Дашалты булагы, Союгбулаг, Шорбулаг, Сахсы булаг, Эждаха булагы, Девебатыран, Фындыглы и т.д. Вряд ли кто-то в Азербайджане не слышал об этих родниках и не отдыхал в их тенистой прохладе. Они воспеты поэтами, композиторы слагали песни в их честь.

В беседе с корреспондентом АЗЕРТАДЖ автор более 20 книг по истории и этнографии Карабаха Васиф Гулиев рассказал о родниках и целебных водах в Шуше. “Иса булагы - самый известный родник в Шуше, излюбленное место отдыха и живописный уголок природы. Родник назван в честь жнеца, построившего его во второй половине XIX века. Родник находится на северо-востоке города, примерно в трех километрах от карабахского хребта, на высоте 1600 метров над уровнем моря, среди густых лесов. Вода этого родника, журчащего в тени могучих дубов и грабов, прозрачна и целебна.

 

 

 

Свидетелем многих исторических перипетий был Иса булагы, многое повидал. Сотни тысяч людей приходили испить воды из этого родника. В народе говорят: "Кто не был у родника Иса булагы, тот не был в Шуше". Поэты вдохновлялись красотой родника, композиторы перекладывали на ноты его мелодичное журчание, художники брались запечатлеть эту чарующую красоту, а путешественники приезжали сюда вновь и вновь, чтобы насладиться великолепием здешних мест. У родника, особенно летней порой, проводились поэтические и музыкальные меджлисы.

Источник минеральной воды - Туршсу находится в 17 километрах к юго-западу от города Шуша, в ущелье реки Зарыслы, на высоте 1700 метров. Вода богата полезными микроэлементами, в основном углекислым газом, водородом, магнием, натрием и кальцием. Степень минерализации составляет 2,4 г/л, температура 5-10 градусов. Страдающие заболеваниями сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта, малокровием, проблемами печени, желчевыводящих путей, желчного пузыря и почек находят здесь исцеление.

Целебная вода Туршсу - лекарство от многих хворей и недугов. Она нормализует нарушения обмена веществ в организме, является натуральным профилактическим средством от болезней внутренних органов.

Минеральная вода Ширлан - обобщенное название трех родников у подножия горы Сарыбаба в 18 километрах к западу от города Шуша. Эта минеральная вода отличается низкой температурой и большим содержанием магниевых компонентов. Ее используют, главным образом, при желудочно-кишечных заболеваниях, малокровии и нарушении обмена веществ.

Самый протяженный в мире трубопровод минеральной воды -32-километровый водопровод, берущий начало из родника Ширлан, стал визитной карточкой города. Слава о Шуше и ее целебных водах разнеслась повсюду. Павильонная галерея Туршсу, ежесуточно вырабатывающая 342 тысячи литров воды, повысила курортологическую значимость этого края, снискав Шуше славу бальнеологического курорта.

 

В минеральном источнике Демир булагы, что неподалеку от Туршсу, течет газированная вода. По степени газированности она выше нарзана, потому ее порой и называют азербайджанским нарзаном. Название источника связано с примесью железа в его водах. Она полезна при кожных заболеваниях и анемии. Родник Готур булагы близ реки Дашалты ниспадает с высоты четырех метров и течет, извиваясь змейкой.

Приезжающие летом испить целебной воды из родника расстилают ковры под раскидистыми тутовыми деревьями у родника, совмещая, что называется, полезное с приятным. Вода в роднике студеная в любое время года. Богатая минералами целебная вода в Готур булагы избавляет от зуда, пятен и язв на теле, расщепляет соли. Отсюда и название родника”.

[Мы из Мегри]

За два года до трагедии: забытый репортаж из Ходжалы 1990 года

 

Газеты Азербайджана в конце 1980-х годов постоянно публиковали материалы по теме напряженных отношений между армянами и азербайджанцами. Все это происходило на фоне еще недавних сумгаитских событий и тяжелых грядущих перемен, в частности, развала СССР, который был уже не за горами.

В 1990 году, газета «Бакинский рабочий» напечатала репортаж А.Кязимзаде из НКАО, в частности, села Ходжалы Аскеранского района. Уже тогда можно было сделать определенные выводы относительно обстановки, опасений и дальнейшего развития событий.

Репортаж вышел в газете 17 января. Через 3 дня, 20 января, в Баку войдут советские танки… и азербайджанцы навсегда запомнят этот день как «Черный январь». А что касается Ходжалы, то через два года, в 1992 г., в ходе первой Карабахской войны 25-26 февраля армянскими военными формированиями при поддержке расквартированного в городе Ханкенди 366-го мотострелкового полка в отношении населения города Ходжалы будет осуществлен акт геноцида.

Ниже — этот забытый репортаж А.Кязимзаде из стертого с лица земли села Ходжалы.

**********

Хоть и считается Ходжалы горным селением, я думаю, что расположено оно в низине —так как окружено со всех четырех сторон хребтами. Местами — заснеженными в эту зимнюю пору, местами — покрытыми довольно густым лесом.

— По ночам в этих лесах стреляют, — говорит Вагиф Мамедов, немолодой уже механик СМУ «Ходжалыспецстрой», с которым свел меня случай и который оказался не только разговорчивым, но и весьма осведомленным собеседником. — А горное эхо удваивает, утраивает звук, множит его многократно, и тогда все село просыпается в холодном поту. Дети, те в страхе по углам забиваются: мол, «бородачи» армянские идут…

Впрочем, в Ходжалы давно уже разучились спать по ночам. Во всяком случае, мужчины. Те, кто чувствуют себя обязанными охранять честь и достоинство своей семьи, соседских стариков и детей.

 

— Только сегодня утром я сдал свой пост, — Вагиф Мамедов делает неопределенный жест, показывая в сторону раскинувшегося на склоне армянского селения Норагюх. — Сейчас вот собираюсь в Агдам купить кое-чего съестного, а то в доме хоть шаром покати… Дороги ведь никакой, кроме как по воздуху, к тому же, продукты не каждый день бывают… А детей кормить надо…

Я не знаю, сколько их у него, у этого немолодого человека, в чьем ненавязчивом присутствии который уж час коротаю в ожидании вертолета на Агдам. Вот уже полгода (а может, больше?) превращен этот каменистый берег норовистого только по весне Бадарчая в импровизированный аэродром.

За день два или три раза приземляются здесь винтокрылые машины — везут людей, грузы. А над головой нашей с заданностью часового маятника каждые 12—15 минут идут на посадку самолеты. Летят они из Еревана и иных городов Армении, везут, наряду с продуктами и почтой, сельхозтехникой и пассажирами, как стало теперь известно, и оружие, боеприпасы, обученных стрелять террористов. Они садятся на по-современному благоустроенном и охраняемом аэродроме за ближней горой, который территориально почему-то стал относиться с недавних пор к Степанакерту.

 

Это мне рассказал в Ходжалы не один Вагиф Мамедов. Подтвердили, не скупясь на подробности, рабочие здешнего молочно-овощеводческого совхоза Фазиль Салахов, Гусейнага Гусейнов, шофер Назим Гасанов, завклубом Амиль Лалаев, инженер-электрик Ровшан Гасанов, сельский фотограф Рустам Исмайлов. Да стоит ли перечислять всех тех, кто, воспользовавшись не частым, к нашему стыду, присутствием здесь корреспондентов бакинской прессы, спешил на встречу с ними, стремился излить душу.

«Есть, есть что нам сказать! Мужчины наши, вон сколько времени не работают, деньги в дом не приносят, дети покой утратили, мы сами страху натерпелись… Сколько еще это будет продолжаться! И что за напасть такая?..» — говорит Гюлюм ханум Юсубова, мать восьмерых детей, одна из самых почитаемых жительниц Ходжалы.

 

Юсубова — ветеран труда, не покладая рук, работала она в совхозе для фронта в годы Великой Отечественной войны. В наши дни без колебаний напутствовала сына на необъявленную войну в Афганистане, а сейчас сама готова встать в ряды дружин самообороны, не от хорошей, увы, жизни созданных в Ходжалы в ответ на происки армянских боевиков — «бородачей».

Нас окружают на одной из сельских улочек плотным кольцом. Женщины и дети, молодые и старые. В глазах — гнев и надежда, боль и решимость, непреклонность и ожидание. Того, что в сельмаге в достатке будет хлеба. Что заговорит почти уже два года молчащая радиосеть и люди узнают, как все нормальные земляне, последние известия, новости родной республики, страны.

Что заработает почтовая связь и матери получат, к долгожданной радости, хоть короткую весточку от несущих воинскую службу сыновей.

 

Что будут, наконец, приняты жесткие меры по отношению к экстремистам, террористам, националистам (как хотите называйте эту нечисть!..). И снимется блокада, и вскроются дороги, испокон веку связывающие Ходжалы с внешним миром, с Большой, сегодня впору говорить, землей.

Вопросы, вопросы, вопросы… И все — без ответа. Не месяц, не два… Долго, очень долго вопросы остаются вопросами. А кровь меж тем льется. И люди по-прежнему гибнут под пулями… А сейчас, в самые последние дни жертв все больше больше…