От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

1917-1918: Что привело к союзу между большевиками и дашнаками в Баку

 

Рашад Рустамов

Данная статья посвящена анализу факторов, послуживших причиной союза между большевиками и дашнаками в Баку, несмотря на значительное расхождение их политических целей.

Февральская революция привела к ликвидации ограничений, введенных царским правительством в отношении нерусских народов империи. В частности, этим народам было предоставлено право на представительство в новых органах власти, создание общественных организаций. Образованное после свержения царизма Временное правительство декларировало право наций на самоопределение в составе России. Такая обстановка способствовала подъему национального движения.

На проведенном 6-15 сентября 1917 года в Киеве съезде народов России была принята программа, содержавшая требование о предоставлении политической автономии всем народам империи. Параллельно с созданием новых органов власти левые партии для защиты прав беднейших слоев организовывали Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

1 марта 1917 года был создан Бакинский совет рабочих депутатов, а председателем его был избран С.Шаумян. В этот же день в Баку были созданы Советы солдатских и офицерских депутатов, которые к концу марта объединились в Совет военных депутатов. Позже Советы рабочих и военных депутатов слились в единый Совет.

 

В период после Февральской революции позиция Бакинского совета отличалась от позиции Советов Центральной России. Закавказский областной комитет меньшевиков, представители которого поначалу преобладали в Бакинском совете, в отличие от российских меньшевиков выступал против ограничения полномочий Советов по контролю деятельности органов государственной власти. Бакинский совет с самого начала претендовал на власть в уезде.

Следует заметить, что в Азербайджане Советы создавались лишь на территориях расселения армян и русских. Это привело к тому, что Советы выступали защитником интересов указанных национальных групп. Социалистические партии не имели влияния среди азербайджанского населения. Кроме Баку, Советы рабочих и солдатских депутатов были созданы в Шуше, Нухе, Нахчыване, Хаджигабуле, Баладжарах и Гядабее, а в Карягине, Астаре, Загатале и Шахтахты действовали только Советы солдатских депутатов.

Первый на Южном Кавказе съезд рабочих и крестьянских депутатов состоялся 25 мая 1917 года и прошел под руководством Кавказского областного комитета меньшевиков и партии «Дашнакцутюн». На съезде был сформирован руководящий орган Советов рабочих и солдатских депутатов Кавказский краевой центр, большинство членов которого составляли меньшевики и дашнаки. Кавказский краевой центр считал себя частью политической власти наравне с Особым Закавказским комитетом, члены которого были назначены Временным правительством.

 

Накануне октябрьского переворота преобладание в Бакинском совете перешло к большевикам. Это превратило Баку в центр борьбы за советскую власть на Южном Кавказе. В Тбилиси же, являвшемся политическим центром Южного Кавказа, после подавления корниловского мятежа Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые сыграли в этом основную роль, избрали центральный орган Кавказский временный революционный комитет.

Фактически вся власть в регионе, за исключением Бакинской и Елисаветпольской губерний, оказалась сосредоточена в руках этого комитета, который несколько позже был переименован в Закавказский комитет общественной безопасности. Члены Особого Закавказского комитета от кадетов, обвиненные в сотрудничестве с корниловцами, подали в отставку, но Временное правительство отказалось принять её. Таким образом, накануне Октябрьского переворота на Южном Кавказе установилось двоевластие.

 

Большевистское правительство России во главе с Лениным, пришедшее к власти в результате октябрьского переворота, в отличие от Временного правительства отказывалось удовлетворить требования национальных движений об автономии. Это усилило сепаратистские настроения среди нерусских народов Российской Республики. Национальные политические организации Южного Кавказа азербайджанская партия тюркских федералистов «Мусават» и социал-демократическая партия «Гуммет», армянские партия армянских социалистовреволюционеров «Дашнакцутюн» и партия «Гнчак», грузинские партия национал-демократов и партия социалистов-революционеров, а также местная организация меньшевиков отказались признать законность нового правительства.

11 ноября расширенное заседание краевых Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов приняло решение о передаче власти в крае Закавказскому комитету общественной безопасности. Представители Азербайджана не были включены в состав этого комитета, и поэтому азербайджанское население Южного Кавказа отказалось признать его власть. 15 ноября Закавказский комитет общественной безопасности был упразднен.

На смену ему пришел Закавказский комиссариат, в состав которого вошли также члены Бакинского мусульманского совета, осуществлявшего функции центрального комитета мусульман Закавказья. В связи с этим власть Закавказского комиссариата распространилась и на Елисаветпольскую губернию и большую часть Бакинской губернии, за исключением Бакинского уезда.

Дело в том, что в отличие от остальной территории Южного Кавказа, где Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов признали власть Закавказского комиссариата, Бакинский уезд находился под властью контролировавшегося большевиками Бакинского совета, который провозгласил Баку частью Советской России.

Позиция большевиков была поддержана местными организациями левых эсеров, меньшевиков и дашнаков, чья точка зрения на проблему южно-кавказской государственности отличалась от позиции областных комитетов этих партий.

 

Областные организации меньшевиков (в основном это были грузинские меньшевики) и дашнаков считали основной задачей Закавказского комиссариата создание в регионе национальных государственных образований. Областной же комитет социалистов – революционеров считал, что основной задачей этого органа является борьба с большевизмом. В свою очередь, бакинские организации меньшевиков, дашнаков и эсеров главную опасность видели в расширении национального движения азербайджанцев и выступали за вхождение Южного Кавказа в состав России.

23 февраля 1918 года национальные политические партии сформировали законодательное собрание Южного Кавказа Закавказский сейм, которому предстояло определить форму государственного устройства региона. Азербайджанцы были представлены в сейме 44 депутатами, возглавлявшимися партией «Мусават».

 

 

[Мы из Мегри]

Закавказский сейм провозгласил создание Закавказской Федеративной Демократической Республики, которая должна была состоять из трех автономий Азербайджанской, Армянской и Грузинской. В ходе обсуждения границ автономных республик выявились противоречия между позициями национальных фракций Сейма.

 

Так, азербайджанская фракция считала, что в состав азербайджанской автономии должны войти все территории, населенные азербайджанцами. Основой будущей азербайджанской автономии должны были послужить Бакинская и Елисаветпольская губернии и Загатальский округ. Армянская национальная фракция предполагала включить в состав будущей армянской автономии Эриванскую и Александропольскую губернии, большую часть Карсского округа, а также нагорную часть Елисаветпольской губернии с армянским населением.

Эти противоречия между армянами и азербайджанцами и создали питательную почву для последующего союза большевиков с дашнаками. Укреплению этого союза послужил также декрет Совета народных комиссаров России «О Турецкой Армении», предусматривавший создание на оккупированных российской армией турецких территориях армянского государства.

Грузинская фракция выступала за включение в состав грузинской автономии Тифлисской и Кутаисской губерний, Батумской области и Ардагана, входившего в то время в состав Карского округа3. Армянское и русское население Азербайджана было враждебно настроено к идее азербайджанской государственности, считая ее угрозой для своего физического существования. Поэтому, независимо от социального происхождения и политических взглядов, армяне и русские сплотились вокруг Советов рабочих и солдатских депутатов.

К марту 1918 года партии «Мусават» удалось ликвидировать Советы рабочих и солдатских депутатов и установить свой контроль над большой частью Елисаветпольской и Бакинской губерний. Таким образом, под контролем Советской России оставался только Бакинский уезд, где заправлял Бакинский совет. Лидеры Советской России отводили Баку роль центра борьбы за советскую власть на Кавказе. Председатель Бакинского совета С.Шаумян решением Совета народных комиссаров России был назначен чрезвычайным комиссаром Кавказа.

 

После этого руководство Бакинского совета приступило к формированию собственных вооруженных сил для распространения своей власти на весь Кавказ. Из солдат бывшей Кавказской армии был сформирован пехотный полк, а из числа армянских и русских рабочих «красная гвардия». Бакинскому совету удалось также взять под контроль Каспийскую военную флотилию. Кроме того, Бакинский совет пользовался поддержкой Армянского национального совета, в распоряжении которого находились около 4 тысяч боевиков.

В свою очередь, азербайджанские национальные силы во главе с партией «Мусават» активно готовились к освобождению Баку. С этой целью вокруг города концентрировались азербайджанские отряды. 31 марта войска Бакинского совета при поддержке армянских национальных частей начали наступление на населенные азербайджанцами кварталы города. В течение трех дней продолжалась кровавая резня азербайджанского населения.

После этого Бакинский совет приступил к подчинению остальной части Бакинской губернии. 14 апреля советские войска захватили Лянкяран, 21-го взяли Сальян, а 23-го вошли в Губу. В Шамаху были посланы карательные отряды, которые разграбили и сожгли город. Таким образом, к концу апреля 1918 года советская власть победила на всей территории Бакинской губернии. 25 апреля был создан новый исполнительный орган Бакинского совета Совет народных комиссаров во главе со С.Шаумяном.

 

После разгрома мусульманских общественных и политических организаций функции ведущей силы азербайджанского национально-освободительного движения перешли к азербайджанской фракции Закавказского сейма. Фракция объявила себя Азербайджанским национальным советом, а председателем его был избран М.Расулзаде.

По требованию совета 2 апреля 1918 года было созвано расширенное заседание Закавказского сейма, посвященное событиям в Баку. На заседании члены Азербайджанского национального совета потребовали принять немедленные меры для защиты азербайджанского населения, пригрозив в противном случае выйти из состава сейма. Однако руководство Закавказского сейма считало, что главная угроза территориальной целостности Южного Кавказа исходит от Турции, и отобрало делегацию из представителей национальных фракций для переговоров с Бакинским советом.

Лишь после ареста в Баку представителя азербайджанской фракции И.Гейдарова Закавказский сейм отправил в Баку двухтысячный отряд, который 20 апреля был разбит войсками Бакинского совета. Тем временем новое правительство России заявило о своем выходе из Антанты и заключило с Центральными державами перемирие, по условиям которого обязалось вывести войска с территории Турции.

Однако Армянский национальный совет отказался признать условия перемирия и был поддержан Закавказским сеймом, что привело к столкновениям между армянскими отрядами и турецкими войсками. Для разрешения конфликта по предложению Турции в Трапезунде (Трабзоне) была созвана мирная конференция с участием Османской империи и Закавказской Федерации. Параллельно в Брест-Литовске был подписан турецко=российский мирный договор, по которому Россия отказывалась от претензий на Карс, Ардаган и Батум, а их будущее планировалось определить путем референдума.

В тогдашних условиях это было равносильно передаче указанных районов Турции. Договор вызвал возмущение грузинской и армянской национальных фракций в Закавказском сейме, которые были поддержаны азербайджанской фракцией. В итоге Закавказский сейм отказался признать мирный договор, подписанный без его участия, что завело Трапезундскую конференцию в тупик, и столкновения возобновились.

 

Очевидная неспособность Закавказского сейма обеспечить безопасность азербайджанского населения побудила Азербайджанский национальный совет обратить взоры к Турции как единственной силе, способной защитить азербайджанцев. Разгром сил Закавказской Федерации в кратковременной войне с Османской империей вызвал в Тифлисе правительственный кризис. На смену правительству Гегечкори, занимавшему жесткую антитурецкую позицию, пришло новое правительство во главе с Чхенкели, которое заявило о принятии всех условий Брест-Литовского мирного договора.

Для окончательного разрешения территориальных вопросов в Батуме была созвана новая мирная конференция. В состав делегации Закавказья, которую возглавил А.Чхенкели, вошли представители всех национальных фракций Сейма. На этот раз турецкая сторона выдвинула также претензии на Нахчыванский и Александропольский уезды Эриванской губернии, Ахалцихский и Ахалкалакский уезды Кутаисской губернии.

В ходе обсуждения этих требований азербайджанская фракция в отличие от Трапезундской конференции и в противоречие с позицией грузин и армян выступила за принятие всех требований османской стороны. Это было связано тем, что территориальные требования Турции касались в основном районов с грузинским и армянским населением, и передача этих территорий облегчала турецкой стороне оказание азербайджанцам помощи в освобождении Баку.

Противоречия между основными национальными фракциями в Закавказском сейме ускорили развал Закавказской Федеративной Республики, на месте которой возникли Азербайджанская, Грузинская и Армянская республики. 28 мая Азербайджанский национальный совет декларировал независимость Азербайджана. Одной из злободневных задач, стоявших перед правительством молодой республики, была ликвидация Бакинского совета и обеспечение территориальной целостности страны.

4 июня 1918 года между Азербайджаном и Османской империей были заключены договора о дружбе и о военном сотрудничестве. Последний документ подразумевал оказание Азербайджану военной помощи. Вслед за этим в Елисаветполъ (т.е. Гянджу) прибыла группа турецких военных советников во главе с братом военного министра Османской империи Энвера паши Нуру пашой.

 

Затем сюда же прибыли две турецкие дивизии, которые вместе с частями Мусульманского корпуса были объединены в Кавказскую исламскую армию. 15 сентября части Кавказской исламской армии вошли в Баку, а 17 сентября сюда переехало правительство Азербайджанской Демократической Республики. В истории Азербайджана наступил новый этап – борьбы за укрепление независимости и территориальной целостности страны.

[Мы из Мегри]

О подвигах батальона «Три семерки» в Первой карабахской войне (1992-1994)

 

М.Велимамедов

Батальон специального назначения (в/ч 777) был создан 1 января 1992 г. Командиром подразделения был назначен полковник-лейтенант Эльчин Мамедов. Первый состав батальона состоял из 32 офицеров, прошедших службу в Афганистане. Поэтому батальон также часто называли «афганским».

Командиром роты в батальоне и одновременно и.о. заместителя командира батальона был назначен старший лейтенант Ровшан Акперов.

Сам Ровшан Акперов — один из наиболее известных азербайджанских командиров времен Первой карабахской войны. Родился в 1965 году. Окончил военное училище им. Джамшида Нахичеванского. После окончания училища он, как и тысячи других «нахичеванцев», продолжил военное образование. В 1986 г., окончив Киевское высшее общевойсковое командное училище, Ровшан Акперов начал службу в Советской армии. В 1987 г. направлен для прохождения службы в Афганистан. В 1988 г. возвращается для службы в ЗакВО.

 

Ровшан Акперов был назначен командиром разведывательного подразделения 409-го МСП. В 1990—1991 гг. работал на должности помощника военного комиссара Бейлаганского района. После развала СССР старший лейтенант Ровшан Акперов поступил на службу в Азербайджанскую армию и был назначен заместителем командира в/ч 777.

Формирование батальона происходило в Баку. Пока батальон формировался, по приказу министра обороны группа разведроты 777-го БСПН во главе с Вагифом Мусаевым была направлена в Шушу для участия в Дашалтинской операции. Приняв участие в Дашалтинской операции и попав в окружение, группа под командованием Вагифа Мусаева вела бой до последнего и погибла в полном составе. Также в январе 1992 г. 777-м БСПН была проведена операция по завладению 7 БМП 295-ой МСД бывшей СА.

 

Не закончив полностью формирование, в начале февраля 1992 г. 777-й БСПН в составе 30 офицеров и 20 солдат был передислоцирован в г. Шушу для обороны города. Прибыв в город, батальон сразу же приступил к выполнению возложенных на него задач. Основными задачами было: разведывательно-поисковые мероприятия, проведение диверсионно-разведывательных операций в тылу противника, проводка колонн из Лачина в Шушу. Также в связи с острой нехваткой боеготовых подразделений батальон часто использовался и как строевая часть, для участия в боевых действиях по отражению атак противника.

8 мая 1992 г. армянские войска, перейдя в наступление, захватили Шушу, а 18 мая 1992 г. захватили Лачин. В боях за Шушу и Лачин принимал участие и батальон «Три семерки».

 

 

[Мы из Мегри]

Вот как описывал ход боев за Шушу сам Ровшан Акперов: «Так как командующему обороной Шуши не удалось подчинить себе командиров различных батальонов, дислоцированных в городе, они (батальоны) действовали разрозненно. Вследствие этого в рядах бойцов царил хаос, что сказалось на дальнейших действиях наших войск. Шуша была потеряна, она пала жертвой политических игр, руководимых из Баку. Потеря стратегически важного бастиона означала потерю всего Нагорного Карабаха».

 

На следующий день после захвата Шуши, в н/п Зарыслы в окружение попала группа азербайджанских войск. 777-й БСПН предпринял атаку на позиции противника и в ходе тяжелого боя смог помочь азербайджанским войскам выйти из окружения. Затем 777-й БСПН участвовал в отражении атаки противника на с. Косалар. Благодаря в том числе и активным оборонительным боям с участием 777 БСПН, удалось полностью эвакуировать мирное население шушинского района.

После захвата армянскими войсками Шуши и Лачина 777-й БСПН был направлен в Нахчыван для участия в обороне садаракского района, где принял участие в отражении наступления войск противника на пос. Садарак. Если бы противнику удалось захватить пос.Садарак, то он смог бы перерезать сухопутное сообщение между Нахчываном и Турцией. В ходе боев, длившихся почти неделю, в которых активное участие принимал 777-1 БСПН, удалось отбить все атаки противника и удержать стратегически важный пункт.

 

С июня 1992 г. по июнь 1993 г. 777-й БСПН дислоцировался и выполнял боевые задачи в Нахчыване. Командиром 777-го БСПН вместо Эльчина Мамедова был назначен Ровшан Акперов. 28 июня 1993 г. батальон был переброшен в Агдамский район, где принял участие в оборонительных боях. Силами батальона была организована оборона на участке Юсифджанлы — Афатли.

В августе 1993 г. батальон был переброшен в Физулинский район, где также принимал участие в оборонительных боях. В боях в Физулинском районе солдаты 777-го БСПН остановили противника, и местами даже смогли отбить ряд позиций, ранее захваченных противником. При этом надо учесть, что почти постоянно 777-й БСПН использовался как строевая часть.

Вскоре 777-й БСПН был выведен в тыл и переформирован в 777-й мотострелковый полк. Полковник Ровшан Акперов остался командиром. После прохождения переформирования и обучения, 777-й МСП стал одной из самых боеспособных воинских частей Азербайджанской армии, выполняя фактически роль ударно-штурмового подразделения.

 

В декабре 1993 г. полк был переброшен на физулинское направление для участия в наступлении. Слева от 777-го МСП наступала 702-я МСБР, справа наступала 704-я МСБР. В ходе наступления в январе 1994 г. подразделения 777-го МСП освободили н/п Ахмедбейли, Ашагы Кюрдмахмудлу, Юхары Кюрдмахмудлу, Алханлы и подошли вплотную к н/п Караханбейли. Но, столкнувшись с сильным сопротивлением противника и в связи с тем, что наступавшие слева и справа бригады значительно отстали, дальнейшее наступление было прекращено и 777-й МСП перешел к обороне занятых рубежей.

В течение февраля — марта 1994 г. полк находился в Физулинском районе, где успешно отразил все атаки противника, который пытался вновь захватить потерянные населенные пункты.

 

В апреле 1994 г. 777-й МСП был срочно переброшен на тертерское направление для отражения массированного наступления армянских войск. Начав наступление 10 апреля 1994 г. и после тяжелых боев пробив брешь в обороне азербайджанских войск на стыке Агдамского и Тертерского районов, противник пытался обойти Тертер с юга ударом в направлении сел Кармираван — Гапанлы — Сейсулан.

Полк Р.Акперова срочно перебросили с физулинского направления. Прибыв в Тертерский район и минуя районы сосредоточения, 777-й МСП сразу же выдвинулся в направлении села Гапанлы, где, с ходу вступив в бой, отбил атаку противника. Арзу Садыхов, заместитель командира 777-го МСП, лично повел солдат в бой.

Это была последняя возможность остановить противника, и попытка увенчалась успехом. В ходе ожесточенных боев солдатам удалось остановить наступление армянских войск. Наиболее тяжелые бои развернулись за село Гапанлы Тертерского района. Армянские войска несколько раз штурмовали село, так как это место имело для них стратегическое значение. Если бы противнику удалось захватить Гапанлы и обойти Тертер с юга, то на фронте создалась бы критическая ситуация, чреватая как потерей Тертера, так и выходом противника в направлении Барды.

 

В течение почти недели за село шли ожесточенные бои. Но, несмотря на тяжелые потери (только офицеров погибло 18 человек), бойцам «Трех семерок», совместно с другими подразделениями Азербайджанской армии, удалось отбить все атаки армянских войск и удержать село, сыграв основную роль в удержании позиций к югу от Тертера. От осколка танкового снаряда погиб заместитель командира полка Арзу Садыхов.

Можно сказать, что бои в Тертерском районе в апреле — мае 1994 г. были звездным часом «Трех семерок». Слава о них пошла по всему фронту. Храбрость солдат и офицеров, уже ставшая легендарной, была достигнута благодаря строжайшей дисциплине, взаимоуважению между солдатами и командиром.

После подписания Бишкекского протокола 777-й МСП и дальше продолжал нести службу на линии фронта и был впоследствии преобразован в 777-ю МСБР. Бойцы «Трех семерок» неоднократно вставали на защиту государственного устройства и безопасности страны, с честью выполнив все поставленные задачи. Командир 777-го МСП Ровшан Акперов впоследствии получил звание генерал-лейтенанта, стал Национальным героем и командиром корпуса.

 

Десять бойцов «Трех семерок» были удостоены звания «Национальный герой Азербайджана»: Эльшан Гусейнов (посмертно), Башир Керимов (посмертно), Натик Мамедов (посмертно), Агил Мусаев (посмертно), Шамиль Рамазанов (посмертно), Роман Юсифов (посмертно), Эхтирам Алиев, Ариф Губадов, Забит Гулиев, Ровшан Акперов.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

1991-1992: Независимый Азербайджан на тропе карабахской войны

 

Акиф Наги

8-го декабря 1991-го года Беловежским договором официально было признано падение Советской империи. Еще 30-го августа Азербайджан представил Декларацию о восстановлении своей независимости, а 18-го октября принял «Конституционный акт о Государственной Независимости». В тот же период о своей независимости заявила и Армения. Тем самым, Карабахский конфликт перерос в войну двух независимых государств.

До тех пор Армения пыталась скрыть свои претензии на территорию Нагорного Карабаха за разными идеями и представляла конфликт как движение местных армян. Начиная же с этого периода Армения открыто продолжила оккупационную войну против Азербайджана. Руковоство военными действиями осуществляло непосредственно Министерство Обороны Армении, а в Нагорном Карабахе действовала военная группировка называемая «Экспедиционным корпусом Армении».

 

Все другие военные группировки и террористические 0тряды подчинялись этому корпусу. Армения формировала свои в0оруженные силы с помощью России и согласовывала все важнейшие политические и военные решения с Россией.

Россия, с целью осуществления своего контроля над регионом использовала Армению и ее претензии к Азербайджану. Приспосабливая свою политику под интересы России, Армения старалась извлечь максимальную выгоду из этих отношений для реализации своих территориальных претензий. Азербайджан был вынужден бороться за восстановление своей территориальной целостности против союза Россия-Армения.

Во вновь создавшейся ситуации, Азербайджан не был готов к военному противостоянию. Фактически отсутствовали военные силы. Немногочисленный контингент Министерства Внутренних Дел и структур Национальной Безопасности были не в состоянии проводить широкомасштабные боевые действия. В период с сентября 1991-го года по январь 1992-го года были созданы некоторые структуры, включая Совет Обороны, Министерство обороны и Генеральный Штаб.

 

Создание Министерства Обороны 5-го сентября являлось важным событием, но еще долгое время эта структура не могла действовать в соответствии с существующими требованиями. В течении нескольких месяцев стало возможным создание только одного батальона подчиняющегося Министерству Обороны в составе 150 человек личного состава. НФА сформировало несколько батальонов из своих активистов и послало их в прифронтовые районы. Министерство Обороны начало создание отрядов самообороны в регионах страны.

Армения опережала Азербайджан по своей военной подготовке, снабжению вооружением и по созданию армии по меньшей мере на 3 года. Численность вооруженных сил Армении и армян в Нагорном Карабахе достигала 30 тысяч человек. Несмотря на все это, выведение из региона большей части Советских войск участвовавших в военных действиях на стороне армян, значительно увеличило возможности Азербайджана.

 

Перейдя в контрнаступление 30-31 декабря 1991-го года вооруженные силы Азербайджана вновь взяли под контроль населенный пункт Керкиджахан вблизи Ханкенди (Степанакерта). В этот период Азербайджанская сторона использовала в военных действиях ракеты «Катюша» и «Град», а также противотанковые пушки «Рапира».

 

Одновременно, в городе Агдам была создана первая многочисленная военная группировка, которая включала некоторые части внутренних войск, отряды местной самообороны и добровольцев НФА. Но так как эта военная группировка не имела полностью сформированного личного состава и снабжения вооружением, она не могла осуществлять сколь-нибудь серьезные военные действия. Агдамская группировка была вынуждена довольствоваться только несколькими ограниченными военными операциями в январе-феврале 1992-го года.

Попытка проведения военной операции первым разведывательным батальоном 25-26 января в направлении села Дашалты вблизи Шуши окончилась неудачей. Было убито и ранено около 70 человек, более 30 пропали без вести. В конце января армянские группировки начали оккупацию последних поселений в Нагорном Карабахе.

При этом они получили поддержку со стороны военных частей перешедших в подчинение России после падения Советской империи, включая 366 мотострелковый полк 23-й мотострелковой дивизии, 42-й пограничный отряд, особый батальон гарнизона Ханкенди. 15-го января был оккупирован Керкиджахан, а 10 февраля села Малыбейли и Гушчулар. 17 февраля было оккупировано село Гарадаглы Ходжавендского района. При оккупации села было убито 92 защитника и 54 жителя села. 117 человек из числа мирных жителей было взято в плен, из них 77 человек было впследствии убито. Армяне заживо сожгли 6 человек в ферме находящейся в окрестностях деревни.

 

До первой половины февраля 1992 года армяне захватили населенные пункты в окрестностях дороги Шуша-Ходжалы и Шуши. Ходжалы оказался полностью окруженным и был лишен связи воздушным путем. Зенитно-ракетные комплексы и зенитная артиллерия врага не позволяли вертолетам летать в Ходжалы. В ночь с 25 на 26 февраля 1992 года армянские вооруженные формирования совместно с 366 мотострелковым полком оккупировали город Ходжалы и аэропорт. Эти вооруженные формирования и 366 мотострелковый полк осуществили чудовищный геноцид против жителей Ходжалы.

Ходжалы являлся только одним из 57 населенных пунктов Нагорного Карабаха, в которых проживали только лишь азербайджанцы. Этот город занимал стратегическую позицию вдоль дорог Агдам-Шуша и Ханкенди-Аскеран. Население Ходжалы в 1991 году составляло 7 тысяч человек и здесь наряду с местным азербайджанским населением проживали азербайджанцы изгнанные из Армении, Ханкенди и других частей Нагорного Карабаха.

[Мы из Мегри]

Во время атаки на Ходжалы армяне применили тактику «выжженной земли». В течении нескольких часов до атаки город был непрерывно подвержен обстрелу из пушек и бронетехники и был превращен в пепелище. Жители Ходжалы оставшиеся в живых похднее приходили в ужас от одних только воспоминаний. Согласно официальной статистике, во время геноцида в Ходжалы с особой жестокостью было убито 613 человек мирного населения, включая 63 детей, 106 женщин и 70 стариков.

Атакой на Ходжалы руководили майор Сейран Оханян (позднее министр обороны Армении), Евгений Набокихин, Валерий Читчян и более 50 офицеров и прапорщиков армянского происхождения.

 

Армяне атаковали Ходжалы не с целью проведения военной операции — целью являлось жестокое уничтожение мирного населения. Они прекрасно понимали, что в Ходжалы нет значительной военной силы. Немногочисленные защитники города состояли из одной роты ОМОН, взвода самобороны и минометной батареи. Эта силы руководимые Алифом Гаджиевым до последнего оказывали сопротивление, но не смогли противостоять многократно пре-вышающей вражеской силе и технике. Почти все защитники города геройски погибли.

Вскоре после Ходжалинской трагедии, военное командование России вывело 366-й полк из Ханкенди, передав при этом армянской стороне 25 танков, 87 бронемашин пехоты, 28 единиц другой бронетехники, 45 артиллерийско-минометных установок.

 

12 марта армяне захватили и подожгли села Сырхавенд, Гарашлар, Беширлер, Баш Гюнейпейе, Орта Гюнейпейе, Хатынбейли и Маникяи. 7 апреля 1992-го года было разгромлено село Агдабан Кельбаджарского района. Село было полностью сожжено, зверски были убиты 67 человек мирного населения. 12 апреля армяне использовали химическое оружие против защитников Шуши. Вслед за этим, 26 апреля вооруженные части Армении ворвались в села Газанчы и Дерели Зангиланского района.

После Ходжалинского геноцида и других зверств, совершенных армянами, международные организации усилили внимание к Карабахской проблеме. 2 марта 1992-го года Организация Обьединенных Наций приняла Азербайджан в свое членство и таким образом официально признала независимость, суверенитет и территориальную целостность страны, включая Карабах.

В течении 1991-1992 годов были предприняты попытки посредничества в урегулировании проблемы. 30-го января 1992-го года большинство бывших республик СССР одновременно были приняты в СБСЕ (ОБСЕ). В конце собрания СБСЕ, проводимом в Праге, неожиданно попросил слова британский представитель и заявил в своем выступлении, что две страны, принимаемые в тот день в членство, а именно Азербайджан и Армения находятся в состоянии войны и поэтому меобходимо занятся этим вопросом.

Там же было принято решение послать миссию в регион с целью выяснения ситуации на месте. В том же году, 24 марта на встрече министров иностранных дел стран входящих в организацию, проведенную в Хельсинки, было предложено созвать мирную конференцию в связи с данной проблемой.

 

Представитель Белоруссии выступил с предложением провести конференцию в столице своей страны и это решение было всеми поддержано. Так родилась идея «Минской конференции». Но впоследствии не удалось созвать конференцию в связи с захватническими действиями Армении и таким образом «Минская конференция» превратилась в «Минскую группу».

Первым председателем этой группы стал бывший заместитель министра иностранных дел Италии Марио Рафаелли. Первое же собрание этой группы было проведено не в Минске, а в Риме. Был сформирован состав Минской группы, который затем менялся. Первоначально в эту группу входили Азербайджан, Армения, Белоруссия, Чехословакия, Франция, Германия, Италия, Россия, Швеция, Турция и США. Позже Чехословакия сменилась Австрией и в состав группы вошли также Финляндия и Норвегия.

 

Участие 366-го мотострелкового полка и других вооруженных частей в военных действиях на стороне армян обострило отношение к российским военным частям в Азербайджане. Поэтому Россия приняла решение о выводе своих войск из Азербайджана, в этих условиях, в основном по инициативе НФА были изъяты вооружение и военная техника ряда военных частей. Аналогичные события происходили и в Армении.

Весной 1992 года Армения сконцентрировала свои вооруженные силы в направлении Шуши. Армянская сторона старалась использовать в свою пользу политические события происхоящие в столице Азербайджана. Кризис власти в центре отрицательно влиял на состояние вооруженных сил Азербайджана и значительно снижал боеспособность войск. В апреле 1992 года в Шушу был послан полковник-лейтенант Эльбрус Оруджев, который должен был сформировать новую «Шушинскую бригаду» собрав воедино все вооруженные силы. Он был назначен также и комендантом Шуши, Лачына, Губадлы и Зангилана. Но это не дало никаких ощутимых результатов.

 

В начале мая 1992 года личный состав гарнизона Шуши должен был составлять 1500 человек, но больше половины из них были отправлены в командировки и  отпуска по приказу министра обороны Р.Газиева. В городе остались только штаб Шушинской бригады, рейдовый отряд, танковый батальон «Себаил», 5 отрядов доровольцев прибывших из различных районов и силы местной милиции (полиции). Вечером 7-го мая Армения, сконцентрировав большую живую силу и технику, начала наступление на Шушу. Малочисленные защитники города следующим утром, после тяжелых боев были вынуждены отступить по перевалу Лысегор в направлении Лачина. Битва за Шушу продолжалась только один день и потери с обеих сторон составили около 250 человек.

Среди тех, кто покинул Шушу одним из последних был и Шамиль Басаев, впоследствии известный чеченский полевой командир. В своем интервью телевизионному каналу ANS он заявил: «Шуша была предоставлена на волю судьбы. Около 700 армян участвовали в штурме. С таким сильным гарнизоном и таким количеством вооружения, а также принимая во внимание стратегическое положение города 100 вооуженных защитников могли бы около года удерживать город. Но не было организованности…».

В последующие дни армяне продолжив наступление, 18-го мая захватили Лачин. Наступление на Лачин было организовано и с направления Шуши и со стороны Горисского района Армении. Более 3 тысяч азербайджанцев находилось в Лачине. Но по причине неорганизованности обороны не было оказано никакого сопротивления. Захватив Лачин, армяне получили коридор шириной в 20 км, ведущий из Нагорного Карабаха в Армению.

 

В то же время, Армения перешла в наступление на участке границы между Азербайджаном и Турцией в Са-даракском районе Нахчывана. Наступление было сразу же остановлено, но это событие привело к напряженности в Турецко-российских отношениях.

В период боев за Шушу и Лачин, 15 мая по инициативе России в Ташкенте состоялась встреча глав государств стран СНГ. На этой встрече, Россия манипулировала фактами оккупации, пыталась показать, что происходящие события находятся под ее контролем и навязывала свои условия обеим сторонам. Участники встречи подписали соглашение о принципах и путях выполнения договора «Об обычном вооружении». По данному соглашению, Азербайджан и Армения получали право иметь в своем арсенале по 220 танков, 220 бронемайшн, 285 единиц артиллерии, 100 боевых самолетов и 50 военных вертолетов.

 

Неудачи на фронте и протесты против участия руководства Азербайджана в процессах в рамках СНГ обострили политический кризис в Баку и привели к смене власти. НФА взяло контроль над государственным управлением в свои руки. Иса Гамбар был избран председателем Парламента, а Абульфаз Эльчибей президентом.

Летом 1992-го года Армения, сконцентрировав 20-ти тысячную живую силу и более 100 единиц бронетехники в Нагорном Карабахе, готовилась к широкомасштабному наступлению. Армянское командование планировало продвижение со стороны Агджакенда в направлении города Ханлар. С этой целью, было начато разминирование дорог в данном направлении. Получив информацию о планах противника, Азербайджанская сторона предприняла опережающие действия.

[Мы из Мегри]

В начале июня значительные силы Национальной Армии (3-я Особая мотострелковая бригада, 4-я танковая бригада, районные батальоны Тертера, Геранбоя, Ханлара, Мингечевира, Ленкорани, Евлаха, батальон «Гуртулуш», внутренние войска) скрытно были выведены на линию фронта.

12 июня вооруженные силы Азербайджана начали широкомасштабные военные действия. С территории районов Ханлар и Нафталан был нанесен сильный удар в направлении населенного пункта Шаумян. Одновременно, удары противнику были нанесены в направлениях Агдере, Аскеран и Гадрут. Азербайджанская армия, умело используя скоростные действия отбросила в течении 48 часов оккупационные силы назад в южном направлении и уничтожила базу врага в Шаумяне, а также окружила город Аскеран.

15-го июня армяне мобилизовали свои силы и предприняли попытку контрнаступления. После тяжелых боев в направлении Аскерана им удалось остановить наступление Азербайджанской армии. Вооруженные силы Азербайджана смогли освободить только 6 деревень в данном направлении. В северном направлении фронта Азербайджанская армия продвинулась на территорию Агдеринского района. В период с 17-го июня по 9-е июля были освобождены такие крупные населенные пункты как Агдере, Маргушеван, Атерк и был взят под контроль северный берег Саргсангского водохранилища. 9 июля в связи с началом нового этапа международных переговоров, руководство Азербайджана прекратило военные действия.

 

Пока Азербайджан со своей стороны старался выполнять требования международных посредников, армяне наоборот, воспользовавшись коротким перерывом, 15-го июля першпли в контрнаступление. В результате они вернули часть потерянных территорий и приблизились к Агдере. В августе Азербайджанская армия вновь нанесла сильный удар и вынудила противника отступить. Сарсангское водохранилище было полностью взято под контроль и было освобождено 121 км дороги Агдере-Кельбаджар.

Перейдя реку Тертер азербайджанские войска провинулись далее на юг. 2 сентября Азербайджанская армия достигла населенного пункта Чылдыран и завершила наступательную операцию, продлившуюся 83 дня. В результате этой наступательной операции около половины территории Нагорного Карабаха было освобожено от оккупации Армении.

Р.Кочарян позже признавался: «ситуация была ужасной, Азербайджанские войска заняли 48 процентов территории Карабаха».

Войска Армении понесли серьезные потери. Только в направлении наступления 3-й особой мотострелковой бригады армяне понесли потери в 2 тысячи человек, 50-ти единиц бронетехники и 16 артиллерийско-минометных систем.

 

Летом 1992 года многотысячный поток армян направлялся к югу Нагорного Карабаха. Как только доходила весть о приближении Азербайджанской армии, военные и мирное население беспорядочно бежали. Азербайджанские бойцы вошедшие в Агдере вспоминали, что не было оказано никакого сопротивления и войдя в город они увидели, что все бежали и не было найдено даже ни одной отстрелянной гильзы. В этих условиях победа Азербайджанской армии была близка.

В других направлениях стороны в основном ограничивались позиционными боями. Армения, с целью отвлечь внимание от Карабахского фронта перешла в наступление в направлении районов Газах и Кедабек. Атаки, предпринимаемые непосредственно с территории Армении ставили целью уничтожение мирного населения. В период марта-июня 1992-го года армяне оккупировали деревни Газахского района, а именно Хейримли (8 марта), Ашагы Ескипара (12 марта), Бархударлы (27 апреля), Софулу (27 апреля), Гызыл Хаджылы (11 мая) и Йухары Ескипара (8 июня).

С целью остановить наступление армян в направлении Кедабекского района, Азербайджанская армия перешла 8-го августа в контрнаступление. После тяжелых боев, части пограничного полка Министерства Внутренних Дел Армении отступили назад и был освобожден населенный пункт Башкенд.

Отставка начальника Генштаба Азербайджанской Армии генерал-лейтенанта Валеха Бершадлы в начале сентября немедленно дала свои отрицательные результаты. Вместо того, чтобы продолжить успешную борьбу на севере Нагорного Карабаха, новое руководство нацелило основной удар в направлении Лачынского коридора.

18-го сентября в направлении северной части коридора была начата военная операция. Одновременно, 3-й горно-стрелковый полк вместе с парашутно-десантным отрядом обрушили удар с Карабахских гор в направлении Шуши. Третий удар был осуществлен в направлении Ходжавенда. В течении первых двух дней азербаджанские войска нарушив линию обороты армян продвинулись вперед. Ходжавенд был освобожден и части Азербайджанской Армии приблизились к Лачину.

 

Россия немедленно вмешалась и добилась возобновления переговоров. По настоянию России, 21 сентября военные действия были прекращены. Азербайджан упустил шанс переломить ход военных действий в свою пользу. Армяне обратились к России для закупки дополнительного вооружения и техники. Л.Тер-Петросян использовал также свои хорошие отношения с Б.Ельциным. По его собственным словам, вооружение в Армению было послано непосредственно по поручению Б.Ельцина.

Осенью 1992-го года никаких широкомасштабных операций проведено не было. Воспользовавшись ситуацией, Армения оккупировала некоторые населенные пункты, захватив в том числе, в сентябре некоторые деревни Агдамского, а в октябре Ходжавендского районов.

16 ноября армянские группировки приблизились к окрестностям города Агдам. Наступление противника было отбито силами батальона составленного из курсантов военной школы в Баку. 23 ноября полк внутренних войск Азербайджана перешел в наступление в северной части Нагорного Карабаха и захватил населенный пункт Сырхавенд, но так как не пришло никакого подкрепления, полк покинул село по истечении суток.

Большая активность наблюдалась в зоне Лачинского коридора. В течении октября-декабря стороны несколько раз предпринимали попытки захватить решающие пункты в южной и северной частях коридора. 10-12 декабря военное командование Армении с целью отвлечь внимание Азербайджанской армии от Лачинского коридора приняло решение о продвижении вовнутрь страны на 15 км. При этом были захвачены села Губадлинского и Зангиланского районов, а именно села Шайыфлы, Сеидлер, Еркенд, Берели, Газаичы, Гюнгышлаг, Пирвейисли, Джанбар и Йухары Гайалы.

 

Контрнаступление Азербайджанской армии не дало серьезных результатов. После этого азербайджанские войска снова предприняли военные операции в северной часта фронта.

15 января 1993 года было начато широкомасштабное наступление в направлении Чылдыран и Сырхавенда. В наступлении участвовали части 703-ей мотострелковой бригады, морская пехота, внутренние войска и Тертерский батальон. Жестокие бои прошли вблизи высот Фаррух и «Глобус». Но Азербайджанская армия не смогла завоевать победу и была вынуждена отступить. Руководство Азербайджана дало приказ о прекращении наступления и переходу к обороне. Это ошибочное решение было одним из важнейших факторов приведших к последующим неудачам в 1993-м году.

[Мы из Мегри]

Геноцид: неотъемлемая часть оккупации азербайджанских земель

 

После обретения Азербайджаном независимости появилась возможность создать объективную картину исторического прошлого азербайджанского народа. Становятся известными факты, являвшиеся в недалеком прошлом засекреченными, освещаются запретные темы, получают свою подлинную оценку искаженные ранее события.

Геноцид против азербайджанского народа неоднократно учинялся и долгие годы не получал политической и правовой оценки.

Подписанные в 1813-1828 годах Гюлистанский и Туркменчайский договоры положили начало разделению азербайджанского народа и азербайджанских исторических земель. В продолжение этой национальной трагедии азербайджанского народа началась оккупация его земель.

В кратчайший срок эта политика стала претворяться в реальность, и было осуществлено массовое переселение армян на азербайджанские земли. Геноцид превратился в неотъемлемую часть оккупации азербайджанских земель.

 

Несмотря на то, что армяне, заселенные на территории Иреванского, Нахчыванского и Карабахского ханств, по сравнению с проживавшими там азербайджанцами были в меньшинстве, под покровительством своих заступников они добились образования административного подразделения, называемого «армянской областью».

Таким искусственным территориальным делением фактически был заложен фундамент политики изгнания азербайджанцев со своих земель и их уничтожения. Началась пропаганда идеи «великой Армении».

С целью «оправдания» образования этого вымышленного государства на азербайджанских землях были реализованы широкомасштабные программы, направленные на фальсификацию истории армянского народа. Искажение истории Азербайджана и в целом Кавказа составляло важную часть этих программ.

Армянские захватчики, вдохновленные химерой создания «великой Армении», в 1905-1907 годах осуществили против азербайджанцев открытые широкомасштабные кровавые акции.

 

Начавшиеся в Баку зверства армян охватили Азербайджан и азербайджанские селения на территории нынешней Армении. Сотни населенных пунктов были разрушены, тысячи азербайджанцев были зверски убиты. Организаторы этих событий, препятствуя открытию существа дела, его правильной правовой и политической оценке, создавали отрицательный образ азербайджанцев, умело маскировали свои авантюристические претензии на землю.

Армяне, умело извлекшие пользу из Первой мировой войны и произошедших в России февральского и октябрьского переворотов, добились реализации своих претензий под знаменами большевиков. С марта 1918 года под лозунгом борьбы с контрреволюционными элементами Бакинской коммуной началось осуществление омерзительного плана, преследующего цель очистить от азербайджанцев всю Бакинскую губернию.

Преступления, совершенные армянами в те дни, навечно остались в памяти азербайджанского народа. Тысячи мирных азербайджанцев были уничтожены лишь за свою национальную принадлежность. Армяне поджигали дома, заживо сжигали людей, разрушали жемчужины национальной архитектуры, школы, больницы, мечети и памятники, большую часть Баку превратили в руины.

Геноцид азербайджанцев с особой жестокостью осуществлялся в Бакинском, Шамахынском, Губинском уездах, Карабахе, Зангезуре, Нахчыване, Лянкяране и в других регионах Азербайджана. На этих территориях происходило массовое убийство мирных жителей, были сожжены и стерты с лица земли селения, памятники национальной культуры были разрушены, уничтожены.

 

После создания Азербайджанской Демократической Республики было уделено особое внимание мартовским событиям 1918 года. Совет Министров 15 июля 1918 года с целью расследования этой трагедии принял постановление о создании чрезвычайной следственной комиссии. Комиссия исследовала мартовский геноцид, начальный этап зверств в Шамахы, тяжелые преступления, творимые армянами на территории Иреванской губернии.

Для доведения этих реалий до мировой общественности министерство иностранных дел создало специальную структуру. 31 марта в 1919 и 1920 гг. был объявлен в Азербайджанской Демократической Республике траурным днем. Это была первая в истории попытка дать политическую оценку геноцида азербайджанцев и продолжавшейся более века оккупации азербайджанских земель. Однако падение Азербайджанской Демократической Республики не дало возможности завершить эту работу.

[Мы из Мегри]

Армяне, использовавшие в своих грязных целях советизацию Закавказья, в 1920 году объявили Зангезур и ряд других земель Азербайджана территорией Армянской ССР.

В последующие периоды с целью дальнейшего расширения политики депортации проживавших на этих территориях азербайджанцев были использованы новые способы. Для этого армяне на государственном уровне добились принятия специального постановления Совета Министров ССР от 23 декабря 1947 года «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Аразскую низменность Азербайджанской ССР» и массовой депортации азербайджанцев со своих исторических земель в 1948-1953 годах.

Армянские националисты с помощью своих заступников с 50-х годов начали массовую кампанию моральной агрессии против азербайджанского народа. В регулярно распространяемых на бывшем советском пространстве книгах, журналах и газетах они старались доказать принадлежность армянскому народу самых изысканных образцов азербайджанской национальной культуры, классического наследия, памятников архитектуры.

 

Одновременно участились попытки формирования во всем мире отрицательного образа азербайджанцев. Армяне создавали образ «бедного, обездоленного армянского народа», а происходившие в начале века в регионе события умышленно искажали. Таким образом, те, кто творил геноцид против азербайджанцев, сами представлялись как жертвы геноцида.

В начале 20 века азербайджанцы, подвергаясь массовым преследованиям, были изгнаны из города Иреван и других регионов Армении, где большинство населения были азербайджанцами.

Права азербайджанцев грубо нарушались армянами, создавались препятствия получению образования на родном языке, осуществлялись репрессии. Исторические названия азербайджанских селений менялись, происходил не имеющий аналогов в истории процесс искажения топонимики — замены древних азербайджанских топонимов современными названиями.

Фальсифицированная армянская история была поднята до уровня государственной политики и создавала почву для воспитания молодых армян в духе шовинизма. Новое поколение азербайджанцев, воспитанное в духе служения великим гуманистическим идеалам азербайджанской литературы и культуры, подвергалось преследованиям носителями экстремистской армянской идеологии.

Клевета, направленная против моральных ценностей, национальной гордости и достоинства азербайджанского народа, создавала идеологическую почву для политической и военной агрессии. Ввиду того, что политика геноцида, проводимая против азербайджанского народа, не получила политической и правовой оценки, в советской печати исторические факты искажались, а общественное мнение было дезориентировано.

 

Антиазербайджанская пропаганда, осуществляемая армянами и усилившаяся в середине 80-х годов прошлого века, не была своевременно оценена руководством Азербайджана.

Изгнанию со своих исторических земель сотен тысяч азербайджанцев на начальном этапе нагорно-карабахского конфликта, начавшегося в 1988 году, в Азербайджане также не была дана правильная политическая оценка. Не имеющее правовой основы решение армян о включении в состав Армянской ССР Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана и фактический вывод этой области Москвой из подчинения Азербайджана посредством Комитета особого управления азербайджанский народ встретил серьезным недовольством и вынужден был прибегнуть к важным политическим акциям.

Хотя во время проведения в республике митингов политика оккупации азербайджанских земель подвергалась решительному осуждению, руководство Азербайджана по-прежнему занимало пассивную позицию. Именно вследствие этого в январе 1990 года с целью пресечения народного движения, принявшего массовый характер, в Баку были введены войска, сотни азербайджанцев были уничтожены, стали калеками и были ранены, подверглись физическому насилию.

 

В феврале 1992 года, во время карабахской войны, армяне жестоко расправились с населением города Ходжалы. Вписанная в азербайджанскую историю как Ходжалинский геноцид, эта кровавая трагедия завершилась уничтожением, пленением азербайджанцев, город Ходжалы был стерт с лица земли.

 

Результатом авантюристского движения, начатого армянами-сепаратистами в Нагорном Карабахе, явилось изгнание со своих родных земель более одного миллиона азербайджанцев. Армянские вооруженные силы оккупировали 20 процентов территории Азербайджана, тысячи азербайджанцев стали шехидами (погибли), получили увечья.

Все трагические события, происходившие в Азербайджане в XIX -XX веках, сопровождались захватом земель и являлись этапами умышленно проводимой и в плановом порядке осуществляемой армянами политики геноцида азербайджанцев.

[Мы из Мегри]

Дети войны: вынужденные переселенцы Азербайджана 1990-х гг. 

 

В результате армянской агрессии и нагорно-карабахского конфликта, даже азербайджанские дети стали беженцами и вынужденными переселенцами с родных земель.

На фотографиях ниже запечатлена жизнь азербайджанских детей — вынужденных переселенцев 1990-х годов, в объективах Мирнаиба Гасаноглу, Ильгара Джафарова, Вугара Ибадова, Эльнура Бабаева, Олега Литвина и Шахвеледа Айвазова.

ГАЛЕРЕЯ:

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Ильгара Джафарова

Фото Мирнаиба Гасаноглу

Фото Мирнаиба Гасаноглу

Фото Мирнаиба Гасаноглу

Фото Мирнаиба Гасаноглу

 

 

[Мы из Мегри]

Фото Мирнаиба Гасаноглу

Фото Мирнаиба Гасаноглу

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Олега Литвина

Фото Вугара Ибадова

 

 

[Мы из Мегри]

Фото Вугара Ибадова

Фото Вугара Ибадова

Фото Вугара Ибадова

Фото Ш.Айвазова

Фото Ш.Айвазова

Фото Ш.Айвазова

Фото Ш.Айвазова

Фото Ш.Айвазова

Фото Эльнура Бабаева

Фото Эльнура Бабаева

Фото Эльнура Бабаева

Фото Эльнура Бабаева

Фото Эльнура Бабаева

Фото Эльнура Бабаева

[Мы из Мегри]

Как Ереван хотел в обход Баку установить памятник армянским воинам в Дашкесане (1969 г.)

 

И.Нифталиев

8 августа 1969 года за подписью секретаря ЦК КП Али Амирова и заведующего организационного и партийного отдела ЦК КП Азербайджана Тофика Багирова была направлена справка на имя первого секретаря ЦК КП Азербайджана Гейдара Алиева о решении жителей армянской национальности селения Баян Дашкесанского района Азербайджанской ССР установить памятник в честь увековечения памяти жителей села, погибших в годы Великой Отечественной войны.

С целью установки памятника был создан оргкомитет из девяти человек во главе с председателем С.Теряном, работавшим главным энергетиком завода полиэтиленовых материалов города Еревана. Из 9 членов комиссии 6 были уроженцами Армянской ССР из Еревана.

 

Среди них – заместитель министра мясомолочной промышленности Армянской ССР Г.Тер-Аветисян, а также врач, начальник строительного управления, режиссер театра, научный сотрудник ботанического сада. Подобный состав комиссии был ярким свидетельством того, откуда исходила инициатива установки памятника.

С самого начала все шаги по проектированию и сооружению памятника были сделаны в нарушение постановлений «О порядке проектирования и сооружения памятников и монументов». Суть этих постановлений сводилось к тому, что сооружаемые в стране памятники делились по своей значимости на общесоюзные и памятники, право решения о сооружении которых предоставлялось национальным республикам.

К первым относились памятники В.Ленина, решение о которых принималось на уровне ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а также памятники для дважды героев Советского Союза и Социалистического труда, решение о которых принималось Указами Верховного Совета СССР. Ко вторым относились надгробные памятники, памятники-бюсты, обелиски и другие памятники, право на установку которых принадлежало ЦК компартий и Совету Министров союзных республик.

При этом ЦК компартий и Совету Министров союзных республик предписывалось при решении вопросов о сооружении памятников строго руководствоваться критериями их общественной значимости, предъявлять высокую требовательность к идейно-художественному уровню памятников.

Сооружение памятников должно было осуществляться за счет доходов, дополнительно полученных при исполнении бюджета республики, и сумм превышения доходов над расходами по бюджетам республик, остающихся в распоряжении Советов Министров союзных республик, с соблюдением при этом строгой экономии в расходовании средств.

 

Для обеспечения высокого идейно-художественного уровня сооружаемых памятников и монументов предписывалось, чтобы организация проектирования памятников и монументов производилась соответственно Министерством культуры СССР и министерствами культуры союзных республик. В данном же случае все эти требования были грубо нарушены.

А все началось с того, что 26 сентября 1967 года на сессии Баянского сельсовета был заслушан вопрос о строительстве данного памятника воинам-армянам, павшим в годы Великой Отечественной войны. Это было время, когда после прихода к руководству СССР Л.Брежнева 9 мая вновь стало выходным днем и ежегодно стали проводиться парады, посвященные Дню Победы.

Выступивший на сессии врач из Еревана, зампредседателя оргкомитета по сооружению памятника Ф.Аветикян сообщил, что в Ереване составлена проектно-сметная документация на сооружение памятника и призвал всех жителей села собрать средства.

Кроме этого, в Москве, Баку, Кировабаде, Ханларе и других городах Советского Союза, где жили армяне, были организованы соответствующие комитеты по сбору средств для сооружения памятника. В результате было собрано 22 тыс. рублей, которые были переданы в распоряжение оргкомитета.

 

Памятник был изготовлен в Ереване архитектором Р.Исраэляном и скульптором А.Арутюняном, а его сооружение на месте велось, в основном рабочими, приехавшими из Еревана. Открытие памятника было намечено на сентябрь 1969 года.

Памятник представлял собой обелиск из серого базальта высотой 14 метров, на главном фасаде которого было установлено изображение орла, высотой 3 метра и барельеф плачущей женщины на одном из боковых фасадов. Помимо этого, с двух сторон на боковых фасадах были сделаны надписи на армянском языке, поясняющие назначение памятника.

Самые большие споры вызвала скульптура орла. Как следовало из заключения председателя Союза художников Азербайджана О.Эльдарова и главного инженера Государственного — головного проектного института «Азгоспроект» О.Исаева, памятник представлял собой сильно стилизованное сооружение, и доминирующее положение архаичной скульптуры сидящего орла не раскрывало тему памяти советских воинов селения Баян, погибших именно в Великую Отечественную войну. Поэтому памятник можно было считать отнесенным к любым трагическим событиям далекого прошлого.

Сильно перекликаясь своим скульптурным решением с элементами мемориала, установленного в 1968 году в Ереване по случаю 50-й годовщины Сардарабадской битвы (26 мая 1918 года между армянскими вооруженными формированиями и османской армией), он еще больше уводил от отображения подвига и жертв советских людей, сделанных в годы Великой Отечественной войны.

 

 

[Мы из Мегри]

Установка памятника производилась в несколько этапов. По заявлению первого секретаря Дашкесанского РК КП Азербайджана Г.Сулейманова и председателя райисполкома А.Ходжаяна, вплоть до момента установления орла 25 июня 1969 года они, а также никто из членов Бюро райкома не знал о форме и содержании выполняемого памятника. Несмотря на их неоднократные требования, никто из членов оргкомитета никаких эскизов и макетов памятника им не представил.

После этого члены Бюро райкома партии обсудили вопрос на Бюро и единодушно решили снять с памятника скульптурное изображение орла. Орел с памятника был снят ночью 25 июля 1969 года в присутствии секретарей райкома партии, председателя райисполкома, секретаря парткома и председателя колхоза им. Жданова, что вызвало недовольство среди определенной части населения села.

 

Узнав об этом, некото- рые члены оргкомитета приехали из Еревана в селение Баян и стали нагнетать обстановку, неправильно объяснять причину снятия орла, натравливать население села против руководства района, преподносить их действия как надругательство над памятью погибших.

Атмосфера в селе накалилась до предела, и группа жителей стала требовать восстановления скульптуры орла. При этом зампредседателя оргкомитета Ф.Аветикяну удалось сыграть на горестных чувствах старых женщин, потерявших на фронте мужей, братьев и сыновей, и выставлять их как главную силу в селе.

В результате некоторая часть населения села выступила с оскорблениями в адрес руководителей партийных и советских организаций района, а председателя колхоза Б.Мкртычяна и секретаря парторганизации Мирзояна стали называть изменниками и угрожать убийством, если они не уедут из села.

Именно после этих событий в Дашкесан прибыли представители ЦК КП Азербайджана А.Амиров и Т.Багиров, которые провели беседу со всеми членами Бюро района, с руководителями колхоза и некоторыми жителями села Баян. В ходе встреч было изложено мнение Бюро ЦК КП Азербайджана по данному вопросу и дано соответствующее разъяснение о том, что ЦК и Совет Министров республики поручили соответствующим организациям изготовить за счет государства памятник, который с их согласия будет установлен на обелиске.

В справке отмечалось, что событие в селении Баян не было единичным. Ранее в селении Заглик, а позже Човдар и Шарукар также собирались средства у населения для сооружения памятников, которые также изготавливали в Ереване.

 

Местным партийным и советским органам было дано строгое указание о соблюдение установленного порядка строительства памятников. В конце справки члены ЦК КП Азербайджане делали вывод, что считают целесообразным привлечь к ответственности лиц, виновных в нарушении установленного порядка сооружения памятников.

 

Тем временем 28 июля и 30 июля 1969 года представители армянского населения села Баян направили жалобу в Москву, в редакцию центральной партийной газеты «Правда», в котором расценили снос памятника, поставленного «600 орлам-воинам надругательством и оскорблением над памятью погибших воинов и требовали суда над разрушителями и восстановления памятника».

Из письма жалобщиков становится также известно, что секретарь партийной организации района Г.Сулейманов решился на данный шаг, поскольку считал, что «орел-это символ Армении, а на орле знак бессмертия-знак дашнакской партии».

На справке представителей ЦК по итогам поездки в селение Баян была поставлена резолюция первого секретаря ЦК КП Гейдара Алиева «вынести на рассмотрение Бюро ЦК КП Азербайджана».

Окончательное решение о судьбе памятника было принято на заседании Бюро ЦК КП Азербайджана 12 августа 1969 года. В принятом из 5 пунктов постановлении в отношении первого секретаря районного комитета партии Дашкесанского района Г.Сулейманова и председателя райисполкома района А.Ходжаяна был вынесен строгий выговор с занесением в учетную карточку за политическую незрелость и допущение грубых ошибок как руководителей района.

 

Им же поручалось провести среди жителей района политико-разъяснительную работу о необходимости замены скульптурной фигуры новой, расходы на которую возьмет на себя государство; Союзу художников Азербайджана по согласованию с руководством Дашкесанского района поручалось подготовить и соорудить в селении Баян скульптуры, отвечающей теме памяти воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны и, наконец, в последнем пункте постановления Бюро всем райкомам, обкомам и горкомам республики поручалось, в связи имевшимися фактами бесконтрольного установления памятников, строго придерживаться порядка сооружения памятников, которые нашли отражение в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

Однако данное решение не успокоило армян. 15 августа 1969 года за подписью председателя сельсовета В.М.Меликяна от имени общественности села Баян направляется в Москву письмо, на имя секретаря ЦК КПСС М.Суслова, в котором выдвигается требование о дальнейшем линчевании первого секретаря района, т.е. отстранения его от должности и наказания в судебном порядке. Такого же содержания было письмо от 16 августа 1969 года на имя М.Суслова пенсионера союзного значения П.Е.Монтунца.

Интересно, что, несмотря на то, что решение вопроса об отстранении первого секретаря районного комитета партии со своей должности находилось в полномочии Баку, армяне обращались по этому поводу в Москву.

 

 

[Мы из Мегри]

Снесенный памятник в селении Баян

Такой же тактики они придерживались и при попытке отторжения Нагорного Карабаха от Азербайджана, направляя в Кремль письма, обращения от имени т.н. трудящихся автономной области. Становилось ясно, что процесс постепенно может принять характер противостояния, которым попытаются воспользоваться различные элементы, чтобы придать ему национальную окраску. Это не скрывали и авторы писем.

Поэтому в конце августа 1969 года в селение Баян прибывает председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Мамед Искендеров. В поездке его сопровождал секретарь ЦК КП Азербайджана Т.Багиров. В своем подробном отчете по итогам поездки в ЦК КП Азербайджана 26 августа 1969 года М.Искендеров отмечал, что с ним в селение Баян приехали также жители села, которые ранее находились в Баку и были приняты в ЦК КП Азербайджана.

В местном клубе в присутствии 500 человек состоялась встреча с местными активистами, которую вел председатель местного колхоза Мкртычев. Выступавшие вновь стали обвинять первого секретаря в самочинных действиях, требовали восстановления памятника орла или, в крайнем случае, плачущей матери, передать Сулейманова под суд, снять с партии и даже расстрелять.

Выступивший по итогам обсуждения М.Искендеров огласил твердое решение ЦК Компартии Азербайджана о том, что прежняя композиция памятника неприемлема, и восстанавливаться он не будет. Взамен этого будет подготовлен новый проект памятника. М.Искендеров в своей речи подверг критике и поведение председателя колхоза и секретаря парторганизации села, которые пытались оправдать свое участие при сносе памятника как вынужденное, обвинив их в трусости и боязни потерять свои должности.

По приезду в Баку в кратком отчете в адрес первого секретаря ЦК КП Азербайджана Гейдара Алиева М.Искендеров отмечал, что решение о снятии памятника принималось Г.Сулеймановым единолично, без предварительного согласования с членами райкома партии.

В то же время, в ходе обсуждения данного вопроса на Пленуме Дашкесанского райкома партии стало известно, что накануне снятия памятника Г.Сулейманов находился в командировке в Свердловске, откуда выехал в Баку, а из Баку вернулся в Дашкесан, где провел беседы с отдельными членами бюро райкома, в ходе которых сообщил им о целесообразности снятия памятника, вопрос о котором он согласовал. Однако на настоятельные требования Т.Багирова и М.Искендерова сказать, с кем именно он согласовывал данный вопрос, Г.Сулейманов утверждал, что он этого не говорил и ни с кем не согласовывал данный вопрос.

Однако было ясно, что Г.Сулейманов, знавший с самого начала о содержании композиции памятника, открытие которого намечалось к октябрьским торжествам 1969 года, поставивший об этом в известность прежнее партийное руководство республики, выделивший для установки памятника транспорт и подъемный кран, предложивший покрыть статую орла белым чехлом, не мог так резко и самостоятельно принять решение о его сносе. По всей вероятности, большое влияние на данное решение оказало то, что по времени снос памятника совпал со сменой партийного руководства республики и прихода к власти в Азербайджане Гейдара Алиева.

Неслучайно, как следует из справки М.Искендерова, решение снести памятник Г.Сулейманов принял именно после возвращения из Баку. Не исключено, что во время пребывания в Баку Г.Сулейманов получил от нового руководства республики распоряжение не торопиться с открытием памятника, строительство которого было инициировано из Еревана, содержавшего в себе элементы из герба дашнакской Армении и похожего на монумент в Сардарабаде.

Данная позиция Гейдара Алиева объяснялась тем, что в бытность председателем КГБ республики он не раз сталкивался с подобными провокациями армянских националистов.

Окончательную точку в этом вопросе поставило сообщение в ЦК КПСС завсектора Отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС Ю.Старченко от 26 сентября 1969 года, в котором, на основе сообщения первого секретаря ЦК КП Азербайджана Г.Алиева, отмечалось, что обстановка в селении Баян нормализуется и это дает возможность считать рассмотрение заявлений законченным.

Таким образом, фактически попытка установления памятника участникам Великой Отечественной войны в селении Баян Дашкесанского района Азербайджанской ССР, которая была представлена как инициатива низов, стало очередным удобным предлогом для вмешательства Еревана во внутренние дела Азербайджанской ССР.

Данное вмешательство сопровождалось не только нарушением общесоюзного и республиканского законодательства о порядке проектирования и сооружения памятников и монументов, но и всплеском негативных эмоций со стороны армянского населения села в адрес азербайджанских властей района.

То, что это событие по времени совпало со сменой партийного руководства Азербайджана, было не случайным. Возможно, что таким образом Ереван хотел проверить новое руководство на политическую бдительность и зрелость.

По материалам сборника «История и культура. Факты и ценности»

[Мы из Мегри]

Воспоминания милиционера из Баку: Долгий путь из Ходжавенда в 1991 г.

 

В.Иманов

3 октября 1991 года. Идет Карабахская война. Группа сотрудников специальных подразделений милиции при МВД Азербайджана — Юрий Ковалёв, Сергей Барин, Андрей Куделин и Александр Абрамов возвращались с боевого задания в Ходжавенде. Они попали в засаду, отбивались до последнего патрона и пали смертью храбрых.

Впоследствии, Юрию Ковалеву за проведенные успешные операции и проявленный героизм против армянских оккупантов было присвоено звание Национального героя Азербайджана. Об этом повествуется во многих источниках…

Но, как стало известно позднее, Андрей Куделин и Александр Абрамов выжили в том бою. В силу скромности они много лет не заявляли о себе.

Андрей Куделин родился 28 мая 1969 года в Баку. С детства мечтал связать свою жизнь с военной сферой. В армии служил в войсках спецназа и десантных частях.

Когда в Карабахе разгорелась война, Куделина приняли в специальное подразделение милиции при МВД Азербайджана.

«Азербайджан является моим домом, моих предков и детей. Мои предки обосновались в Шемахе в конце 18 века, а в начале 19 века переехали в Баку. Они были довольно состоятельными людьми, промышленниками, но во времена Советской власти репрессированы и расстреляны,» вспоминал А.Куделин много лет спустя.

 

«… возвращаясь на много лет назад, я был принят на службу после жесткого экзамена, который проходил в несколько туров и охватывал различные степени тяжести военной подготовки, вплоть до рукопашного боя с мастером черного пояса. В те годы не каждого брали в ОМОН. С Юрием [Ковалёвым] мы познакомились уже в Карабахе, после его успешного участия в Чайкендской операции. Он был командиром моего подразделения. У нас было абсолютное взаимопонимание и взаимовыручка, с таким командиром вообще не было страшно идти в бой. Он был прирождённым воином, бесстрашным и отважным! Истинным лидером, который вел всех за собой…», — рассказывал Андрей Куделин.

 

Куделин также вспомнил о том дне, который перевернул не только его жизнь, но и оставил двух дочерей Юрия Ковалева сиротами:

«…В тот день мы возвращались после успешного задания в Ходжавенде. Среди нас был Сергей Барин, он только присоединился к нам после армии и это был его первый бой, который, к большому сожалению, стал последним. Юра был за рулем, я находился справа, а на заднем сиденье находились Александр и Сергей. Слева от дороги находилась небольшая река, откуда неожиданно раздался шквальный огонь.

 

Юра был убит сразу, но УАЗик продолжал движение и я пытался остановить автомобиль. Но из-за продолжающегося огня, решил сбросить машину в небольшой кювет на дороге, чтобы пули не достали нас. Машина упала на бок и оказалась в реке.

Я вытащил Юру из воды и увидел, что у него смертельные ранения в сердце и шею. Но вылезти из автомобиля не могли, так как он был деформирован при падении, двери заклинило. В этот момент Александр был без сознания, ударившись головой. Сергей тяжело ранен в голову, разбита вся черепная коробка — в такой ситуации и вследствие холодной воды пока не чувствовал этого, говорил, что только онемела левая сторона, изреченная пулями. У меня были также ранения в голову, руку и ногу.

 

В этот момент армянские экстремисты стали приближаться к нам, подумав, что мы погибли. С трудом вылезли из машины, и представьте их удивление, когда они увидели нас живыми. Пулеметом Калашникова я уложил несколько экстремистов, а оставшихся в живых и убегавших экстремистов, вернувшийся в сознание Александр забросал гранатами. После этого, мы вытащили Юру из машины, но он уже не дышал. Сергей еще держался. Нас опять осыпали шквальным огнем, мы укрылись за небольшим валуном и стали отстреливаться.

В этот момент на БТР подъехала группа советских солдат, которыми командовал капитан — ветеран афганской войны, и остановил перестрелку. Как сейчас помню, их группа взяла в плен несколько армян, которых подвели к нам. Старший из них был в синем спортивном костюме с двумя белыми полосками. Капитан, показав на нас, сказал ему «Посмотри, что ты натворил!». В этот момент я пытался привести в сознание Сергея, который был весь в крови.

Увидев армян, я схватил пулемет и хотел расстрелять их, но капитан, приставив к моей голове пистолет, выкрикнул: «Андрей, успокойся. Он уже не враг, а пленный». К сожалению, по пути в госпиталь Сергей скончался. Я же попал в Агдамскую больницу, где меня прооперировали буквально без наркоза, держа за руки и ноги. У них не было анестезирующих средств.

Я потерял сознание, когда из головы у меня вытаскивали пулю. Потом меня забрали на лечение в Баку. Еще до этих событий я был контужен на левое ухо, плюс еще и эти тяжелые ранения привели к невозможности дальнейшей службы. О своей дальнейшей судьбе не хочу рассказывать…».

 

Куделин добавил, что «после этого события все мы были представлены к ордену Красной Звезды, но в результате неразберихи тех дней об этом забыли и лишь, спустя несколько лет Юра Ковалёв был удостоен звания Национального героя Азербайджана.»

По материалам агентства Тренд

[Мы из Мегри]

Армянский терроризм в Баку: взрыв на пр. Нариманова в 1984

 

О.Кузнецов

Армянский терроризм в СССР проявил себя и в Азербайджане. В частности, речь идет о о террористическом акте, совершенном в столице советского Азербайджана Баку 8 сентября 1984 года.

В этот день около 13:50 в салоне маршрутного автобуса № 106 (государственный номер «90-11 AГТ») произошел взрыв самодельного взрывного устройства. В результате было ранено 6 человек, один из которых впоследствии скончался в больнице. Расследование этого преступления, получившее в документах КГБ Азербайджанской ССР название «операция “Автобус”», было достаточно скорым, хотя и многотрудным, и завершилось полным успехом: преступники были выявлены, изобличены и 15 марта 1985 года осуждены судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Азербайджанской ССР.

В результате оперативно-розыскных мероприятий было установлено, что террористический акт подготовили два человека, своего рода интернациональный дуэт в составе армянина Гехриха Суреновича Вартанова и русского, уроженца Баку Игоря Михайловича Малаховского, первый из которых привел в действие самодельное взрывное устройство. Следствие собрало исчерпывающий комплекс доказательств по делу, проследив буквально каждый шаг преступников, выявив всех, кто невольно содействовал им, не зная истинных целей готовящегося злодеяния. Все это было подробно и даже скрупулезно изложено в тексте приговора, явившегося для настоящей статьи важнейшим источником информации.

 

Первый шаг на пути к сентябрьской трагедии 1984 года был сделан в июле на Приморском бульваре Баку, где Вартанов познакомился с Малаховским и посвятил того в свои планы, как сказано в тексте приговора, «из мести совершить убийство людей путем изготовления и подрыва самодельного взрывного устройства». Для успешного воплощения в жизнь своего намерения он оборудовал в подвале собственного дома механическую мастерскую, в которой собрал из заранее изготовленных деталей бомбу и испытывал работоспособность ее составных частей.

Иными словами, именно Вартанов был не только идейным вдохновителем преступления, но создал необходимую техническую инфраструктуру для подготовки и последующего совершения террористического акта.

Конструкция самодельного взрывного устройства, изготовленного Вартановым и Малаховским, демонстрирует их весьма эклектические представления о минно-взрывном деле. Иными словами, они были дилетантами, а не профессиональными террористами, действовали спонтанно, по наитию, без достаточных знаний. Например, изначально в качестве детонирующего вещества Вартанов предполагал использовать серу от спичек, однако Малаховский предложил усилить их действие добавлением марганца и стружки магния, которая была получена соучастниками в результате обработки напильником ободов колес шасси самолета ТУ-134 «Б», приобретенных обманным путем у работников аэропорта «Бина».

Чтобы проникнуть на территорию аэропорта и познакомиться с его техническим персоналом, имевшим по должности доступ к деталям самолетов, Малаховский и Вартанов представлялись им ответственными комсомольскими работниками. 18 августа 1984 года преступникам удалось ввести в заблуждение техников В.Ф.Тунина и А.Т.Айрапетяна, которые отдали им 4 (!) обода колес самолета, не поинтересовавшись даже, для чего они нужны «ответственным комсомольским работникам», и вдобавок подтвердили, что ободья содержат магний в большой процентной концентрации сплаве. Впоследствии на суде Малаховский утверждал, что эти детали были приобретены Вартановым за деньги, но подтверждения эта версия в материалах следствия не получила.

 

Данный момент может служить красноречивой иллюстрацией того, с какой беспечностью в советское время осуществлялась охрана объектов авиатранспортной инфраструктуры не только в Азербайджанской ССР, но и по всей стране в целом. Остается только удивляться тому, что два молодых человека, представившись представителями «аппарата», смогли беспрепятственно проникнуть в аэропорт, причем не в его пассажирскую, а в техническую зону, не предъявляя каких-либо документов.

 

Не меньше удивляет и та безалаберность, с которой в те годы велось хозяйство, когда два авиационных техника, чуть ли не подобрав с земли дорогостоящие детали, отдали (или продали?) их незнакомым людям, любезно пояснив им при этом, из какого материала те сделаны. Если факт продажи ободов колес шасси все-таки имел место, то вряд ли авиационным техникам могло прийти в голову, что за несколько рублей они становятся пособниками жестокого убийства ни в чем не повинных людей. Стоит ли удивляться после всего этого, что планам доморощенных террористов было суждено так легко сбыться?

Корпус самодельного взрывного устройства по инициативе Малаховского был сделан из чугуна – «наиболее хрупкого и легко раздробляющегося металла» (цитата из текста приговора). Изготовил его по чертежу токарь опытно-экспериментального завода «Нефтемаш» В.Ф.Халковский, которому Вартанов 3 сентября 1984 года заплатил за работу 15 рублей. Корпус представлял собой стакан высотой в 200 мм, наружным диаметром 100 мм, с толщиной стенок 8 мм и толщиной дна 10 мм. Парадоксально, но факт: токарь Халковский изготовил корпус бомбы на заводском оборудовании в рабочее время и из казенных материалов, но никто в цеху не задался вопросом, зачем молодому человеку понадобилось столь странное изделие. Самого же токаря, судя по всему, интересовал исключительно гонорар, а все остальное его мало волновало. 6 сентября корпус бомбы был готов, и до момента террористического акта осталось меньше двух суток.

[Мы из Мегри]

Продолжаем цитировать текст приговора: «Получив 6 сентября 1984 года готовый корпус, Вартанов вечером того же дня изготовил взрывчатую смесь, использовав для этого опилки от диска, содержащего магний, кристаллический марганец и серу от спичек, а затем собрал взрывное устройство, засыпав в чугунный корпус взрывчатую смесь, на которую уложил электромеханическое приспособление. Об изготовлении взрывного устройства Вартанов тут же, 6 сентября 1984 года, уведомил Малаховского, сообщив, что взорвет его в автобусе».

 

«Электромеханическое приспособление» – электродетонатор был изготовлен Малаховским заранее, еще в августе, когда сообщники только намечали свой зловещий замысел. Для этого он, как следует из текста приговора, «использовал имевшийся у него механический будильник «Слава», микропереключатель типа МП-11, бумажный конденсатор типа КВТ-4, провода марки МГШВ и ИВ, а также три гальванические элемента типа 373, предоставленные ему Вартановым. Изготовив электродетонатор, Малаховский дважды испытывал его на срабатывание по времени и, экспериментально убедившись в надежности работы, передал его Вартанову для использования во взрывном устройстве».

 

Описание самого террористического акта в тексте приговора заняло один абзац: «8 сентября 1984 года примерно в 12 часов Вартанов завел и поставил часы электромеханического приспособления взрывного устройства на срабатывание через два часа, закамуфлировал его в два экземпляра газеты «Правда» от 30 августа 1984 года и поехал на конечную остановку автобусов, расположенную около колхозного рынка пос. Монтина г. Баку, где положил подготовленное к взыву устройство между сиденьями 5-го и 6-го рядов двухсалонного пассажирского автобуса марки «Икарус-28001» маршрута № 106, государственный номерной знак 90-11 АГТ. Примерно в 13 часов 50 минут на проспекте Нариманова, напротив здания политехнического института, когда в салоне автобуса № 90-11 АГТ находилось 19 человек, а в первом салоне, куда было подложено изготовленное Малаховским и Вартановым взрывное устройство, 12 человек, произошел взрыв, в результате которого пассажир Сурхалидзе Ф.И. скончалась от полученных телесных повреждений, пассажирам Мансуровой Г.Д. и Мехтиевой Т.Х. были причинены менее тяжкие телесные повреждения, а пассажиру Зорину Е.С. – легкие телесные повреждения».

 

Результаты оперативно-следственных мероприятий показали возможность двух взаимоисключающих вариантов развития событий, если бы реакция вовлеченных в них людей была бы адекватной. Террористического акта можно было бы избежать, если бы Ф.И.Сурхализде, ставшая его единственной жертвой, проявила бы должную осторожность и смекалку, однако беспечность стала для нее роковой.

Дело в том, что она не погибла на месте взрыва, а скончалась позднее от полученных ран и ожогов в больнице, успев перед этим дать показания, что видела газетный сверток, оставленный кем-то из пассажиров, и даже села рядом с ним на сиденье, чтобы поинтересоваться, что в нем находится. Но, увидев под газетой какие-то технические приспособления, женщина потеряла к ним интерес, подписав себе тем самым смертный приговор.

 

Жертв теракта могло быть значительно больше, если бы токарь Халковский сделал бы корпус бомбы точно по заданному Вартановым эскизу. Однако он решил не утруждать себя буквальным исполнением заказанных параметров и сделал «стакан» самодельного взрывного устройства «на глазок», немало не заботясь о качестве своей работы, при этом оставил (к счастью для себя) переданный ему Вартановым рисунок. Уже в начале октября 1984 года, т.е. уже через месяц после взрыва Халковский был привлечен к расследованию по уголовному делу в качестве свидетеля, поскольку оставшиеся на месте преступления фрагменты корпуса самодельного взрывного устройства указывали на него как на его изготовителя.

 

Тип материала – чугун марки СЧ 15 1412-79 – и размер корпуса бомбы точно соответствовали заготовкам, использовавшимся для производственных нужд на ОЭЗ «Нефтемаш», а найти среди его работников того, кто приложил руку к изготовлению «адской машинки», было делом оперативного мастерства. От токаря Халковского ниточка расследования потянулась к Вартанову, а от него – к Малаховскому, и вскоре криминальный дуэт оказался в предварительном заключении.

Из текста приговора следует, что 18 октября 1984 года по заданию следствия производилась дополнительная комплексно-взрывотехническая экспертиза, призванная подтвердить показания Малаховского об обстоятельствах изготовления им электромеханического детонатора для бомбы. Это значит, что к тому времени он не просто был арестован и помещен под стражу, но и начал активно давать показания, требующие своего процессуального закрепления.

Халковскому грозила перспектива при определенном стечении обстоятельств превратиться из свидетеля в полноценного фигуранта по уголовному делу, но от такой участи его спасло собственное разгильдяйство.

[Мы из Мегри]

Как показала комплексная криминалистическая экспертиза сохранившихся фрагментов корпуса бомбы, «сам корпус взрывного устройства и крышка не соответствуют эскизу, представленному им же, толщина спинки увеличена в 1,6 раза, толщина дна стакана увеличена в 2,3 раза, а толщина стенки крышки увеличена на 0,6 мм. Допущенные отклонения от эскиза явились причиной разрушения корпуса СВУ (т.е. самодельного взрывного устройства – прим. авт.) на две части. При соблюдении же изготовителем СВУ всех заказанных размеров в результате взрыва могли образоваться осколки, способные нанести находящимся в зоне из поражения людям телесные повреждения различной тяжести».

 

В результате вопиющего технического волюнтаризма токаря Халковского поражающая способность бомбы оказалась снижена в несколько раз, что позволило избежать многочисленных жертв, а сам он избежал уголовной ответственности. Ясно, что отнесись он к этому заказу более серьезно, последствия были бы совершенно иными…

При знакомстве с материалами уголовного дела о террористическом акте в бакинском автобусе маршрута № 106 складывается впечатление, что и Вартанов, и Малаховский будто и не задумывались о том, что станет с ними после осуществленного ими взрыва. Они вели себя в чем-то по-детски беззаботно, явно не ожидая, что после террористического акта их будут искать и обязательно найдут. Вартанов, например, не потрудился убрать со своего двора три оказавшихся ему ненужными после изготовления пиротехнической смеси обода от шасси самолета, а Малаховский выбросил на свалку бытовых отходов рядом с домом обрезки проводов, упаковку из-под эпоксидного клея и другие улики, нимало не заботясь о том, что они могут быть там обнаружены оперативниками. Будто он не детонатор для самодельного взрывного устройства собирал, а ремонтировал проводное радио для пенсионерки-соседки.

 

Следствие установило и причину столь странного поведения преступников: Генрих Вартанов оказался клиническим шизофреником, а Игорь Малаховский стремился ему во всем подражать, наивно считая своего приятеля, как это сказано в тексте приговора, «человеком слова, а не дела». Данное обстоятельство предопределило решение суда: приговором Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Азербайджанской ССР от 15 мая 1985 года Вартанов, являвшийся организатором и исполнителем террористического акта, был освобожден по данному преступлению от уголовной ответственности, т.к. был признан невменяемым, с назначением нему принудительного лечения в психиатрической больнице специального типа, а Малаховский осужден к 15 годам лишения свободы с отбыванием первых пяти лет в тюрьме, а остальной части наказания – в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

Суть данного преступления террористической направленности «в сухом остатке» сводится к следующему: армянский националист Генрих Вартанов подговорил русского Игоря Малаховского, студента электромеханического факультета Азербайджанского политехнического института, изготовить электродетонатор к самодельному взрывному устройству, которое он впоследствии сам изготовил и привел в действие.

 

Из показаний Малаховского на суде известно, что он заранее знал, что участвует в изготовлении бомбы, предназначенной, как записано в приговоре, для «убийства большого количества людей», что подрыв данного самодельного взрывного устройства Вартанов планировал именно в автобусе, но не придал словам об этом большого значения, сочтя их шуткой.

Председательствовавший на судебном заседании судья А.Зейналов, составлявший текст приговора, дважды и очень подробно обращается к описанию этого вопроса в судебном акте: первый раз – когда описывает предъявляемые обвинения, второй – когда описывает содержание судебного следствия. Оба раза Малаховский подтверждает, что ему с самого начала были известны намерения Вартанова подорвать изготовленное ими самодельное взрывное устройство в месте массового скопления людей – метро, автобусе или даже чайхане, но вместо того, чтобы остановить своего безумного приятеля, он предпочел наблюдать со стороны, что в конечном итоге из всего этого получится.

 

При внимательном прочтении текста приговора легко убедиться, что Вартанов на протяжении нескольких месяцев с маниакальным упорством шел к своей цели заказывал изготовление корпуса бомбы, покупал необходимые компоненты для изготовления взрывчатого вещества, а Малаховский наблюдал за всем этим, как за своеобразной игрой, опасной и захватывающей. Но произошла трагедия, в результате которой погибли и пострадали люди, Вартанов и Малаховский стали соучастниками преступления, однако судьба каждого из них оказалась разной: Малаховский был осужден на 15 лет тюрьмы и колонии, а Вартанов признан невменяемым и освобожден от уголовной ответственности с направлением на принудительное лечение.

Дело Вартанова – Малаховского очень характерно и даже показательно с точки зрения анализа доминант массового сознания советских граждан в отношении к экстремизму и терроризму. Если армянин Генрих Вартанов с обостренным осознанием своей этничности и связанной с ней самобытности готовится убивать людей и в конечном итоге делает это, то русский Игорь Малаховский воспринимает это как опасную игру, вырабатывающую адреналин, финал которой обязательно будет позитивным или хотя бы не столь трагичным.

 

Мы не оспариваем вывод суда о том, что Вартанов был невменяемым шизофреником, но в наличии ума ему не откажешь: не умея самостоятельно собрать электродетонатор к самодельной бомбе, он как бы исподволь знакомится с Малаховским, студентом-электромехаником, входит к нему в доверие и втягивает в свои преступные замыслы. Искал ли он Малаховского специально или до этого знакомился со всеми подряд, пытаясь найти нужного ему человека, но эта встреча состоялась и явно была не случайна.

Вартанов последовательно шел к своей цели – взорвать бакинский автобус, Малаховский же для него был всего лишь удобным инструментом в ее достижении, и его дальнейшая судьба, как представляется, Вартанова интересовала мало. В этом смысле, отнюдь не оправдывая Малаховского, мы можем считать его в каком-то смысле жертвой совершенного при его активном соучастии террористического акта: жестокость экстремизма, которой он содействовал, вернулась к нему не менее жестокой карой закона.

Источник: Приговор Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Азербайджанской ССР от 15 мая 1985 года по делу Малаховского И.М. // Архив Верховного суда Азербайджанской Республики. Д. 43-1985. Л. 373-379.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Геноцид азербайджанцев 1918 года в воспоминаниях большевиков

 

Ильгар Нифталиев

Первые шаги по реставрации картины трагических событий 1918 года в Азербайджане в большевистской интерпретации были предприняты уже вскоре после установления советской власти. Начиная с 20-х годов в Азербайджанской ССР стали проводиться вечера воспоминаний участников революционных событий 1917-1918 годов.

Выступления участников этих вечеров аккуратно стенографировались, а позже, пройдя соответствующую идеологическую фильтрацию, легли в основу трудов по истории борьбы за советскую власть в Азербайджане. Авторы воспоминаний были в большинстве своем рядовые большевики, которые вступили в партию после Февральской революции 1917 года, члены красногвардейских отрядов, служащие советских учреждений при Бакинском совнаркоме. Среди участников подобных форумов преобладали армяне, русские и евреи, что наглядно показывает чуждость режима Бакинского совнаркома азербайджанскому народу.

Пересказывая свою биографию на фоне событий тех лет, практически все авторы воспоминаний признавали мартовские события 1918 года переломными в процессе установления советской власти в Бакинской губернии, открыто подтверждая их анти-азербайджанский характер.

Наиболее подробно большевистские ораторы описывали события в Баку, Губе и Шемахе, мусульманское население которых больше всего пострадало от погромов, чинившихся большевистско-дашнакскими вооруженными отрядами. Отметим, что полиэтничный состав населения этих уездов позволял большевикам рассчитывать на возможность использования национальной карты для облегчения захвата власти.

Из воспоминаний участников событий можно сделать вывод, что большевики во главе со Степаном Шаумяном заранее готовились к событиям в Баку, ясно представляя последствия совместных с вооруженными отрядами дашнаков действий против безоружного мусульманского населения.

Так, по словам А.Габер-Корна, «для каждого становилось ясно, что без вооруженной схватки не удастся утвердить в Баку классовые завоевания великого Октября, и, естественно, по первому же призыву Бакинского комитета все энергично взялись за военную учебу кто в красной гвардии, кто в партийной дружине».

Один из бойцов красногвардейского отряда Н.Асриянц вспоминал: «Шаумян приезжает в Баку. Тут же были сформированы отряды как национальные (армянские — И.Н.), так и большевистские во главе с Амировым. Амиров раз собрал нас всех, всех старых товарищей и сказал, что мы должны исполнять задачу, заданную Шаумяном и Джапаридзе. Это было приблизительно в феврале 1918 г. Войска были готовы как с нашей стороны, так и со стороны национальной партии «Дашнакцутюн». Шаумян предупреждал, что в час ночи будет сигнал, после чего нужно было напасть на штаб мусаватистов. Так и было, после сигнала вооруженные части напали на штаб. После горячей схватки штаб был взят».

 

Активный участник событий, позже один из лидеров СССР Анастас Микоян также не скрывал, что «еще за неделю до этого восстания прекратил свою агитационную работу, перестал посещать рабочие собрания и целиком переключился на дела вооружения и создания боевых отрядов». По воспоминаниям члена партии с 1917 года А.Баранова, во время мартовских событий А.Микоян возглавлял штурм крепостных ворот Баку и был ранен в ногу.

По воспоминаниям А.Качаевой, «ёще до восстания т. Корганов получил санкцию от Бакинского комитета организовать восстание в армии. Товарищ Ленин распорядился дать нам вооружения для фронта, и большая партия успела прибыть в Баку. Об этом просил Шаумян в своем письме Ленину».

Видимо, речь идет о письме И.Сталину от 3 (16) марта 1918 года, в котором Шаумян, обосновывая необходимость формирования вооруженных сил Бакинского совета, просил оказать военную помощь не только красногвардейским отрядам, но и дашнакам.

Как считал А.Габер-Корн, «при наличии слабых сил Бакинскому совету пришлось молча допустить партизанское участие дашнаков».

Таким образом, весной 1918 года в Баку под эгидой Баксовета сложился военный альянс идейно непримиримых, казалось бы, большевиков и дашнаков. Свидетельства большевистско-дашнакского военного союза накануне мартовских событий приводятся и в других воспоминаниях.

Младший сын С.Шаумяна Левон Шаумян, который, по воспоминаниям А.Баранова, участвовал в качестве пулеметчика в штурме крепостных ворот Баку, следующим образом объясняет участие отряда дашнакского командира Т.Амирова на стороне большевиков: «Он большевиком никогда не был. Он в значительной степени принимал участие и оказывал большую помощь. Это просто из хороших отношений к Степану. Просто Степан лично оказывал на него влияние. И вот в значительной степени благодаря Степану его использовали очень хорошо в военном отношении».

Член большевистской партии с 1917 года Г.Блюмин отмечал: «Настают события 1918 года, и мы, не имея вооруженной своей силы, воспользовались дашнакскими отрядами».

А.Качаева вспоминала: «…формируя батальоны, мы не имели своего командования, и вышло так, что мы армию создали, не имея коммунистического ядра, 70% войска были армяне».

Большевикам до конца так и не удалось ослабить свою зависимость от дашнакских отрядов и подчинить их своей власти.

 

 

[Мы из Мегри]

Как пишет А.Габер-Корн, «у мусаватистов потребовали разоружения «дикой дивизии», изгнали их из Советов, а на разоружение дашнаков нажимали слабо и оставили их в Совете; это производило на окружающую среду и, главным образом, на тюркское население глубоко невыгодное впечатление».

Причем, как следует из воспоминаний А.Багдасарова, ситуация была настолько критической, что грозила выйти из под контроля большевиков: «После мартовских событий, когда гражданская война превратилась в национальную, когда во главе армии 80% было дашнаков, партия чувствовала, что жить не может, власть была в руках армян и русских. Армянский национальный совет регулировал всеми дружинами».

Хотя позже один из участников мартовских событий 1918 года, секретарь ЦК АКП(б) Л.Мирзоян, пытаясь оправдать действия большевиков во главе с Шаумяном, писал, что «в действительности Советская власть использовала дашнаков в своих целях», факты вещь упрямая: армию Бакинского совета вполне можно считать армянским национальным формированием.

Тактика борьбы большевистско-дашнакского альянса за власть вылилась в массовую резню азербайджанцев. Г.Блюмин вынужден был признать: «Дашнакские отряды сделали свое подлое дело, вместо гражданской войны сделали национальную, вырезали до 20,000 бедного мусульманского населения».

В своих воспоминаниях А.Баранов также подтверждает факт массового истребления мусульман в Баку отрядами «Дашнакцутюн»: «Части Красной гвардии и партийные дружины штурмовали основные ворота крепости со стороны Николаевской улицы, около гостиницы «Метрополь». В этом районе действовали части «Дашнакцутюн», и подавление мусаватского мятежа они сопровождали резней всех мусульман».

Однако, вскоре большевики глубоко разочаровались в недавних союзниках, и их альянс распался одновременно с падением власти Бакинского совнаркома.

Как пишет А.Габер-Корн, события с 30 на 31 июля 1918 г. показали, что «дашнаки были антисоветски настроены и играли предательскую роль. Когда Шаумян буквально умолял двинуть на фронт армянские части, это сделано не было, ибо в интересах дашнаков было создать для Бакинского совета безвыходное положение».

Одной из самых страшных страниц событий весны 1918 года в Азербайджане является Шамахинская трагедия. С целью создать впечатление о наличии грозной контрреволюционной силы, угрожающей власти Бакинского совета и оправдать планируемые им карательные акции в уездах против азербайджанского населения, С.Шаумян докладывал в Москву о кровопролитных столкновениях в Шамахе и отступлении разбитых сил Бакинского совета, вместе с которыми якобы уходили местные молокане и армяне. В своем письме в адрес Совета народных комиссаров РСФСР 13 апреля 1918 года Шаумян, ссылаясь на наличие контрреволюционных сил в Шамахе, сообщил, что послал туда «новый отряд с артиллерией и пулеметами».

 

Этот отряд возглавлялся Степаном Лалаевым, который, по словам свидетеля тех событий П.Бочарова, имел «обширный мандат» от бакинского правительства. Лалаев и его головорезы устроили подлинный разгром этого древнего города, уничтожив большую часть его населения, которое и без того сильно сократилось после разрушительного землетрясения несколькими годами ранее.

Тот же П.Бочаров замечает: «За одну ночь города как не было. Население было уничтожено. На место срочно выехала комиссия под председательством Джапаридзе. Был освобожден комендант Шемахи дашнак Пахлацин и расформирован его отряд, который бездействовал во время погрома. Был также выслан дашнак Степан Лалаев».

Для расследования событий в Шамахе туда был отправлен М.Азизбеков.

Вот свидетельства сопровождавшего Азизбекова красноармейца З.Гаджиева: «По постановлению партийного комитета я был командирован во главе с Мешади Азизбековым в Шемаху. Когда мы приехали в Шемаху, нас встретили дашнаки и попытались убить. Потом поехали в Мадрасы. Население было измучено, там происходили насилия над женщинами. А по улицам бочки с вином, все были пьяные, творили страшные безобразия. Из Шемахи отправились в Алтыагадж. Был созван митинг, выступал т. Мешади бек и призывал к миру молокан, тюрок и армян. К сожалению, среди них не нашлось ни одного грамотного человека, который прочитал бы наши документы. Я вместо подписи Шаумян прочел Джапаридзе, потому что они были настолько против армян настроены, что говорили, что вы отправьте против нас русских солдат, тогда мы будем не так озлоблены против советской власти. После возвращения Мешади бек сделал доклад в Баксовете о том, в каком положении находится Шемахинский уезд».

[Мы из Мегри]

После поездки Азизбекова исполком Бакинского совета принял 22 апреля специальное решение по Шамахе, по существу признав факт разрушения города и бедственного положения уцелевших жителей. В решении, в частности, отмечалось назначение специальной комиссии для изучения масштабов разрушений в городе, выяснения нужд беженцев и принятия мер по улучшению их положения. Комиссии предстояло работать под началом Азизбекова.

Любопытно, что комиссия эта впервые получила наименование «чрезвычайной следственной комиссии», ей было поручено «обследовать происшедшие события и выяснить виновных». Однако, вскоре эта комиссия свернула свою деятельность, поскольку у Лалаева и ему подобных оказались высокие покровители типа того же С.Шаумяна, который прямо заявил: «Арестовывать Лалаева неудобно, что за шалости».

Другим эпицентром кровавой бойни стал Губинский уезд. Губа стала третьим после Баку и Шамахи большим городом, куда большевики во главе с Шаумяном решили распространить свою власть, захваченную в результате кровавых мартовских событий 1918 года.

В Губинском уезде с его многонациональным составом населения армяне были менее многочисленны и активны. Здесь наряду с численно преобладающими азербайджанцами компактно жили также евреи, русские-сектанты, таты, лезгины. Советская власть в Губе была установлена лишь в середине апреля 1918 года усилиями отряда Бакинского совета под командованием Давида Геловани, присланного по распоряжению Джапаридзе. Но вскоре крестьяне близлежащих сел, главным образом лезгинских, отказались подчиняться Геловани. Тогда в Губу прибыл новый отряд под командой Агаджаняна, сплошь состоявший из армян, который в завязавшейся перестрелке потерпел поражение.

Спустя две недели, 1 мая 1918 г. в Губу вступило состоящее исключительно из армян трехтысячное соединение, во главе которого стоял известный животной ненавистью к мусульманам ярый дашнак Амазасп Срвандзтян и которое также входило в состав Красной армии. Из показаний вышеупомянутого Геловани Чрезвычайной следственной комиссии при правительстве Азербайджанской Республики явствует, что отряд Амазаспа был отправлен в Губу с карательной целью по указанию комиссара Шаумяна и без ведома других комиссаров, а подбирал личный состав военный комиссар Корганов25.

Вот как вспоминает прибытие в Губу отряда Амазаспа С.Ильянцев, служивший в красногвардейском отряде Еврейской слободы Губинского уезда: «Через несколько дней мы услыхали, что прибыл отряд Амазаспа в количестве 1500 человек. По дороге сжигал села. Оказалось, что Амазасп приехал под видом большевика, но он и его отряд вели национальную резню, сжигая села и города, грабя население и потом уехали».

Другой свидетель событий, член красного отряда в городе Губе Мир Муса вспоминал: «Дашнак Амазасп начал расправляться с тюркским населением. Начался массовый террор, грабеж и убийства».

Информация о действиях отряда Амазаспа содержится также в воспоминаниях единственного азербайджанца из участников «похода» дашнаков в Губу Мир Джафара Багирова, позже долгие годы возглавлявшего партийную организацию Азербайджана. В автобиографии, написанной в начале 1923 г., тогда ещё председатель Государственного политического управления (ГПУ) Азербайджанской ССР М.Дж.Багиров подробно описал ситуацию в уезде накануне и в дни трагических событий.

По воле обстоятельств Багирову пришлось пережить трагедию вместе со своими земляками, хотя и находясь в противоположном лагере. Он писал: «К великому моему сожалению, против моей воли мне пришлось быть свидетелем той кошмарной картины, которая была в Губе. Не говоря о том, что я не мог никакой существенной помощи оказать невинной части населения от зверских действий дашнаков, но даже я не мог спасти своих родственников. Были зверски штыками заколоты дядя мой, старик лет 70, Мир Талыб, сын его – Мир Гашим, зять Гаджи Эйбат и ряд других моих родственников».

По некоторым свидетельствам, Багировым были предприняты некоторые меры для прекращения «той кошмарной картины», но его арестовали.

Вспоминает Ханико Шафадиме, служивший в красногвардейском отряде в Еврейской слободе: «Подпольные наши руководители тт. Багиров и Мардахай Якубов нам сообщили, что отряд Амазаспа не большевистский, они националисты, вы не вмешивайтесь в их отряд, вы, мол, пока задержитесь, пока не придут большевики. В Хачмасе мы узнали, что т. Багиров в Хачмасе и начальник эшелона Амазаспа хочет его арестовать, так как он вел агитацию, чтобы не трогали крестьян, ибо они были не виноваты. Мы во главе с Шалмы Мардай и Мардахай Якубовым пошли к армянам и объяснили, что Багиров не мусаватист, он является настоящим революционером, нами руководит и для него все нации равны. Это подействовало и его освободили от дашнаков».

В целом объективно описать трагические события весны 1918 года в советские годы было непростым делом, это требовало немалого мужества. Под страхом быть обвиненными в политической нелояльности многие видные азербайджанские коммунисты – участники тех событий так или иначе избегали объективных оценок.

Что же касается рядовых членов партии, то некоторые из них оказались причастными к этим событиям не в результате осознанного, основанного на убеждениях выбора, а в силу стечения жизненных обстоятельств, которые в условиях переломных событий того времени часто становились роковыми. Безусловно, и они, исходя из конъюнктурных соображений, многое недоговаривали. Но даже те частные эпизоды, которые нашли отражения в рассказах этих людей, дают основание для однозначного вывода: весной 1918 года советская власть в Азербайджане устанавливалась на костях и крови тысяч мирных азербайджанцев.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

1905 год: начало армяно-азербайджанской резни в Шуше

 

Фархад Джаббаров

Август 1905 года ознаменовал новую веху в истории армяно-азербайджанского конфликта 1905-1906 гг., положив начало ещё более кровопролитным столкновениям, охватывавшим всё новые города и уезды Южного Кавказа. Во второй половине августа в Шушинском уезде Елизаветпольской губернии вспыхнула армяно-азербайджанская резня.

То, что она началась именно здесь, было не случайным. В начале ХХ в. Шуша превратилась в один из главных центров армянского национал-экстремизма. Как писал в 1903 г. елизаветпольский губернатор, именно в Шуше «пропаганда армянских революционеров свила себе настолько прочное гнездо, что борьба с преступной деятельностью их приобретает значение всё более и более серьёзной задачи правительства». В жандармских донесениях за 1904-й год Шуша упоминается не иначе как «место пребывания главного центрального комитета армян».

Как и в других городах Северного Азербайджана с этнически неоднородным населением, в Шуше армяне и азербайджанцы расселялись компактными массами. Верхняя часть города была занята азербайджанцами, нижняя – армянами. Подобное размещение благоприятствовало терроризированию азербайджанского населения с армянской стороны для их выживания с целью создания этнически однородного анклава в Карабахе. Предвестником резни в Шуше стали эпизодические стычки между сторонами.

8 августа армяне убили фонарщика Мамедгусейна Усуб-оглу. Азербайджанцы несколько дней требовали выдачи убийц, но армянская сторона заявляла, что фонарщика убили сами мусульмане, чтобы вызвать резню. Напряжённость нарастала и достигла апогея после вести о перестрелке между спустившимися с кочевий азербайджанцами с армянами селения Дашалты. В перестрелке было убито и ранено несколько человек с обеих сторон. В связи с этим азербайджанцы соседних с Шушой сёл начали принимать меры безопасности: они задерживали шайки армян, бродившие по дорогам, и обезоруживали их.

Крупномасштабные столкновения начались 16 августа. Судя по архивным документам, отправленным полицейскими и гражданскими властями из Елизаветполя и Тифлиса в Петербург, повод к началу противостояния достоверно выяснен не был. По версии армянской стороны, столкновения начались из-за ранения их соплеменника жителями селения Зарисли. Существовало предположение, что этого армянина ранил казак за отказ выдать оружие. Раненый несколько раз прошёл по самым людным улицам города в поисках то пристава, то врача. Его окровавленный вид привлек внимание, зазвонил церковный колокол, по которому армяне начали выходить из домов на улицу, а вскоре стали собираться на рыночной площади вооружённые ружьями.

 

Уборка трупов на улицах Баку после армяно- азербайджанской резни

Начали произноситься эмоциональные речи о том, что мусульмане-де убивают армян, за городом зарезаны четыре человека и т. п. Наэлектризованные этими речами армяне убили двух азербайджанцев, затем начали громить и поджигать лавки азербайджанцев в армянской части города. Затем армяне, засев на высотах, стали обстреливать шоссейную дорогу, а азербайджанцы отвечали стрельбой и начали поджигать дома армян в своей части города. Точное число жертв первого дня беспорядков не установлено.

 

Даже принимая изложенную армянскую версию событий, нельзя не обратить внимание на тот момент, что армяне в самое короткое время после колокольного звона, сыгравшего в данном случае роль сигнала тревоги, стали стягиваться на площадь уже вооруженными. Отсюда складывается впечатление, что подготовка к резне была проведена заранее, дело оставалось лишь за поводом. А главное неясно, кем и при каких обстоятельствах был ранен человек, который словно преднамеренно расхаживал по улицам армянской части города, чтобы еще более подогреть и без того взвинченные эмоции.

Нет сомнений, что эта история была целенаправленно раздута: врач Машурянц, заметив, что рана пострадавшего незначительная и вряд ли произведёт должное впечатление на толпу, сорвал с него повязку и повёл его с выступившей кровью по главной улице, крича: «Вот как поступают с нами татары».

Армяне залили керосином и подожгли улицу, составлявшую границу между азербайджанской и армянской частями Шуши, чтобы не допустить мусульман в армянскую часть. Среди архивных материалов сохранилось свидетельство того, как действовали армяне при поджоге домов: «под прикрытием стариков мальчишки подбегали к татарским домам, подкладывали под деревянные части ворот и забора тряпки, обливали их керосином и поджигали. У мальчиков было специальное снаряжение: сумки с тряпками и бутылки с керосином».

Тем временем азербайджанцы стали принимать меры самозащиты, также начали поджигать дома противной стороны. 17 августа азербайджанцы завладели армянской церковью, служившей своего рода фортом, откуда вёлся обстрел азербайджанской части города. В ходе боёв отрядам азербайджанской самообороны удалось оттеснить армян, занимавших на возвышенной части города более выгодные позиции. Это угрожало уничтожением целого армянского квартала. На защиту армян пришли войска и казаки, залпами орудий оттеснившие мусульман, «неустрашимо взбиравшихся по крутым подступам, ведущим в армянскую часть», как указывалось в официальном донесении.

В тот же день 17 августа армянская сторона предложила азербайджанцам встретиться в армянской части Шуши и просила шушинского уездного начальника М.И.Пивоварова выступить посредником на переговорах. Азербайджанцы отказались идти в армянскую часть города и предложили встретиться в доме принца Фатали Мирзы, куда имелся удобный доступ как по армянским, так и по мусульманским улицам. Когда Пивоваров передал это условие армянам, те ответили, что для окончательного согласования вопроса они должны ещё кого-то пригласить. Из этого уездный начальник сделал вывод, что стороны не спешат с переговорами и прекращением огня. Пивоваров подчёркивал, что армяне всё время требовали применения войсками оружия для их защиты, но он не соглашался, поскольку не замечал военного перевеса у азербайджанцев. В то же время он признавал, что не имел достаточных сил для жёстких мер против обеих сторон.

На следующий день стороны сделали еще одну попытку достичь перемирия. Инициативу в этом взяли на себя местные власти. М.И.Пивоваров в своём рапорте писал, что утром 18 августа, когда победа азербайджанцев не вызывала сомнений, он по поручению елизаветпольского вице-губернатора В.Н.Барановского отправился в мусульманскую часть Шуши, заручившись согласием армян встретиться где угодно.

Кавказский наместник И.Воронцов-Дашков осматривает места армяно-азербайджанских столкновений

Представители азербайджанцев заявили, что люди так ожесточены потерями и поджогами домов, что склонить их к перемирию будет непросто, и просили отсрочку до вечера. М.И.Пивоварову удалось с помощью увещеваний добиться того, что духовенство и уважаемые мусульмане обещали употребить все силы к прекращению перестрелки к 4 часам пополудни с условием, чтобы и с армянской стороны не было произведено ни одного выстрела. Однако стрельба со стороны армян продолжалась, и поэтому азербайджанские представители не явились в дом принца Фатали Мирзы, где планировалось договориться о перемирии.

19 августа в Шушу приехал вице-губернатор В.Н.Барановский, который через влиятельных азербайджанцев и при содействии шейх ульислама А.Ахундзаде, прибывшего в город по поручению наместника 20 августа, стал уговаривать азербайджанскую сторону прекратить огонь и пойти на перемирие. В тот же день один из влиятельных в Шуше азербайджанских беков Джавад ага Джаваншир вместе с М.Пивоваровым и армянским епископом отправились сначала в армянскую часть города, а затем с губернским казием и архимандритом – в азербайджанскую часть.

После этого обхода города было достигнуто перемирие, но довольно хрупкое в этот же день были сожжены два азербайджанских и два армянских дома. Наутро, 20 августа вновь началась интенсивная перестрелка: азербайджанцы стремились положить конец армянским провокациям.

 

К 9 утра вице-губернатор В.Барановский уговорил мусульман пойти на примирение. В одном из своих поздних донесений он писал: «…татары в Шуше не только помогали мне, но проявляли рыцарство в своём поведении».

Опасаясь новой вспышки насилия, он настоял и на том, чтобы армянское духовенство с крестом и хоругвями совершило шествие по азербайджанской части Шуши, где, соединившись с мусульманским духовенством, мирная процессия посетила мечети и поднялась наверх, в армянскую часть. К вечеру в городе установилось спокойствие, стороны обменялись заложниками и телами убитых.

По словам очевидца, когда процессия вышла из мечети, выстрелом с армянских позиций был убит азербайджанец. Невзирая на такое вероломство, мусульмане сдержали данное слово покончить с враждой и не стали отвечать. Позже выяснилось, что армяне уже после примирения убили ещё 17 мусульман персидских подданных, работавших на строительстве городского реального училища.

В Баку 1905-1906 годов из-за разгула армянского террора состоятельные люди и чиновники передвигались в сопровождении военной охраны

26 августа 1905 г. вице-губернатор В.Барановский отправил наместнику донесение, в котором изложил свои оценки шушинской резни и общей ситуации в губернии. По его мнению, причиной межнационального кровопролития стала вековая вражда азербайджанцев и армян, в основе которой лежало презрение первых ко вторым, ибо азербайджанцы считали армян нацией трусливой и не способной к благородным порывам.

Несмотря на это, писал вице-губернатор, до массовых беспорядков прежде дело не доходило – до тех пор, пока не возникли армянские комитеты, которые стали внушать массе, что мусульман можно одолеть: «Армяне в этом отношении за последние годы сделали большие успехи и, не будучи в состоянии ограничиться ими, стали проявлять слишком большую кичливость и, руководимые горячими головами, зашли слишком далеко».

По мнению автора донесения, самым верным средством борьбы с междоусобицами в крае было бы беспощадное преследование деятелей армянских комитетов, от которых хотят избавиться обе нации, и если этого не сделает правительство, само армянское население учинит самосуд, считая существование комитетов вредным для себя.

Несмотря на достигнутое перемирие, армяно-азербайджанские столкновения в Шуше продолжались всю вторую половину 1905 года. Избегая частых нападений на окрестные азербайджанские сёла, армяне сделали упор на тактике блокады азербайджанского населения. Дашнакские отряды заняли тракт на Агдам у Аскеранской крепости и закрыли все просёлочные пути от Агдама до Шуши. Эта блокада, начавшаяся в августе 1905 г. и длившаяся также на протяжении 1906 года, привела к тому, что не только жители города, но и мусульмане Шушинского, Джебраильского и Зангезурского уездов лишились возможности получать продовольствие и предметы первой необходимости.

В дни шушинской резни армянские деятели, как это бывало во время трагических событий в Баку, Эриване, Нахчыване, Тифлисе, пытались представить себя безвинными жертвами. В письме шушинских армян на имя наместника азербайджанцы обвиняются в усиленном накоплении оружия накануне столкновений, армяне же представлены в качестве обороняющейся стороны.

 

Вновь разыгрывая карту пресловутого «мусульманского фанатизма» и обходя молчанием численность потерь у сторон, авторы письма убеждали наместника, что азербайджанцы, провоцируя резню в Шуше, ставили целью «нанести удар экономическому благосостоянию армян, ослабить христианский элемент, а невежественная, вечно возбудимая масса фанатиков готова была во всякую минуту ринуться на мирного соседа – её манила перспектива грабежей».

Относительно подобных объяснений армян помощник по полицейской части генерал Е.Н.Ширинкин писал заведующему департамента полиции Н.П.Гарину: «Обращает внимание желание армян после неудачного столкновения выставить себя несчастными жертвами, пользуясь тенденциозными корреспонденциями и ложными донесениями по телеграфу. Как пример генерал-губернатор указывал, что по его распоряжению была устроена в Джеванширском уезде засада для задержания подозрительного вьюка, в котором между ученических тетрадей учителя Касапетского оказались начинённые бомбы. Виновные задержаны и производится следствие. Между тем в газете «Новое обозрение» в номере 199 напечатано, что будто бы татары напали на несчастного учителя Мирзоева и ограбили учебные пособия и деньги».

Пожар на нефтепромысле (Биби-Эйбат). Фото инженера А.Томпсона

Число жертв шушинской резни и материальные убытки точно определены не были. В отчёте елизаветпольского губернатора сообщалось о 250 убитых и раненых без указания национальной принадлежности и уничтожении около 200 домов. О более чем 200 убитых и раненых сообщал в Петербург и генерал Е.Н.Ширинкин.

По данным же помощника начальника Тифлисского жандармского управления в Елизаветпольской губернии ротмистра М.Е.Хуциева, азербайджанцы потеряли убитыми до 300 человек, армяне – около 100. Этими же цифрами, но в обратном соотношении выразилось число сгоревших в Шуше домов.

По мнению Хуциева, столь значительная разница в потерях сторон объяснялась тем, что на помощь шушинским азербайджанцам прибыло из окрестных селений до 2000 человек, и тем, что армяне имели перевес как в численности, так и вооружении. Наряду с этим, М.Хуциев подчёркивал, что и азербайджанцы, и армяне часто скрывали убитых в домах, и поэтому приведенные цифры не отражают истинных масштабов кровопролития.

В докладе прокурора Елизаветпольского окружного суда А.А.Скульского в Министерство юстиции об итогах резни отмечается, что потерпевшей стороной в Шуше являются азербайджанцы и что армяне были лучше подготовлены и организованы: у них имелись отряды с начальниками, трубачами и даже сёстрами милосердия. Эта же мысль высказана в письме главы бакинского отделения «Товарищества братьев Нобель» Г.Эклунда в правление фирмы от 22 августа 1905 г.

Г.Эклунд писал, что в Шуше «при столкновении татар с армянами последние благодаря своей многочисленности одержали верх, а татары оказались сильно пострадавшими».

Шушинская резня положила начало второму этапу армяно-азербайджанского конфликта. Они была примечательна в нескольких аспектах. Во-первых, армянские националисты извлекли уроки из своих предыдущих неудач в Баку, Нахчыване и Эриване и подготовились к погромам в Шуше более основательно.

Во-вторых, впервые именно в Шуше и ее окрестностях армяне стали осуществлять нападения и убийства азербайджанцев с целью сокращения их численности и вытеснения, т.е. проводили этнические чистки. Об этом свидетельствуют беспрерывные атаки на азербайджанскую часть города, закрытие жизненно важных коммуникаций и блокада азербайджанских населённых пунктов.

Использованы источники: «Армянский вопрос» на Кавказе. По материалам российских архивов и изданий 1724- 1914 гг. в 3 т. Т.2: 1905-1906, Государственный архив Российской Федерации: ф. 102 ОО 1906 г., материалы газеты Каспий (1905 г.), Центральный государственный исторический архив Грузии.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

«Советский период» претензий армян на территории Азербайджана

 

Акиф Наги

Повторное установление контроля России на территории Южного Кавказа изменило политическую ситуацию в регионе. Возникшая новая ситуация под обманчивым названием, на самом деле характеризовалась возрождением Российской империи и устранением атрибутов независимости.

Руководство в Москве ввело Закавказские республики в состав империи дав им формальные права автономии. В этих условиях, для «союзных республик» очень важное значение имело распространение фактического контроля на как можно большую территорию.

Россия была заинтересована в том, чтобы в Закавказье большая часть территорий находилась под контролем христианских Армении и Грузии, увеличении численности армян и грузин на этих территориях. Поэтому, Россия после укрепления своих позиций в регионе немедленно разрешила в пользу последних проблемы так называемых «спорных территорий» между Азербайджаном-Арменией и Азербайджаном-Грузией.

Таким образом, провинции населенные только Азербайджанскими тюрками, такие как Дерелейаз, Гейче, Зенгибасар отошли к Армении, а Борчалы к Грузии. Армения, считая это недостаточным старалась как можно больше воспользоваться создавшейся ситуацией и позицией России. Советское руководство Армении выдвинуло требования на провинции Азербайджана как Карабах, Нахчыван и Зангезур. Москва сразу же выразила поддержку этим требованиям и усилила давление на коммунистическое руководство Азербайджана. Не выдержав давления Москвы руководство Азербайджана 30-го ноября и 1-го декабря 1920 года вышупило с заявлением о передаче Зангезура Армении.

Для того, чтобы заставить Азербайджан пойти на уступки, Москва использовала такие методы пропаганды как «пролетарский интернационализм». В Азербайджанском руководстве было достаточно сил выступавших против передачи Зангезура Армении. Этот вопрос несколько раз обсуждался на разных уровнях. Но несмотря на это, сохранить эту территорию не удалось. Зангезурский уезд был разделен на две части и территория в 4505 кв. км была передана Армении.

Расположенная между Нахчываном, полностью заселенным азербайджанцами и другими территориями Азербайджана, Зангезур, также полностью заселенный азербайджанцами, был объявлен территорией Армении. Это было абсурдное решение, невиданное доселе в истории. С другой стороны, после Зангезура армяне надеялись заполучить и Нахчыван. И судьба Нахчывана находилась под серьезной угрозой. Советская Россия настойчиво требовала передачи Нахчывани Армении. После уступки Зангезура, Азербайджан решительно отверг претензии армян на Нахчыван.

Армения же учитывая, что споры вокруг Зангезура еще не утихли, не стала на первоначальном этапе настаивать на передаче Нахчывана и 28 декабря 1920 года выступила с официальным заявлением, что у нее нет каких-либо претензий на Нахчыван. Но вскоре армяне снова подняли вопрос передачи Нахчывани. Только вмешательство Турции позволило справедливо разрешить вопрос. Согласно четырехсторонним договорам, подписанным в 1921 году в Москве и Карее между Турцией, Россией, Азербайджаном и Арменией территория Нахчывана осталась за Азербайджаном.

 

Еще более ожесточенная борьба имела место относительно нагорной части Карабаха. Москва вновь пустила в ход принцип «пролетарского интернационализма» и во имя «межнационального мира» старалась добиться передачи Армении небольшой территории состоящей из «камней» и с этой целью оказывала давление на Азербайджан.

Существует даже решение от 4 июня 1921 года принятое структурой Советской империи под названием «Кавказское Бюро» о передаче Нагорного Карабаха Армении. Но после решительного протеста руководства Азербайджана на следующий же день эта структура заново рассмотрела данный вопрос и было принято решение о сохранении Нагорного Карабаха в составе Азербайджана.

С другой стороны, с целью частичного удовлетворения требований армян было предложено создание армянской автономии на этой территории. И это предложение было принято Азербайджаном с протестом. Разделение Карабаха на две части, искусственное преобразование территорий на которых проживали армяне или совместно проживали армяне и азербайджанцы в форме какой-либо территориальной единицы, и таким образом выделение армян по сравнению с другими малочисленными народностями, не соответствовало никакой логике.

В тот период в нагорной части Карабаха проживало всего лишь 128 тысяч армян, и их большая часть была переселена сюда. В мировой практике автономия давалась местным народам, живущим на этих территориях издревле или народам подвергающимся какой-либо форме дискриминации, национальным меньшинствам. С этой точки зрения, автономия должна была быть предоставлена более 250 тысячам Азербайджанских тюрков, вместе со своими землями вошедшими в состав Армении. К сожалению, в тот период этот вопрос никем поднят не был.

Азербайджанское руководство до 1923 года оказывало сопротивление предоставлению автономии Нагорному Карабаху. Москва неоднократно требовала от местных коммунистов ускорить решение Карабахского вопроса, и даже угрожала им. В июне 1923 года структура Советской империи под названием «Закавказский краевой комитет» подняла вопрос перед Азербайджанским руководством о решении вопроса автономии. После этих настойчивых требований структура под названием «Азербайджанский Центральный Исполнительный Комитет» 7 июля 1923 года издала декрет «О создании Нагорно-Карабахской Автономной Области». Этим декретом Ханкенди было объявлено центром области.

Вскоре город в честь одного из организаторов геноцида против азербайджанцев — Степана Шаумяна- был назван «Степанакертом». Через 10 дней после принятия этого решения и Шуша была передана в состав этой области. И это желание армян было исполнено. Целью было арменизировать Шушу. Поэтому руководство Азербайджана не хотело передачи Шуши в состав области, но в конце концов вынуждено было согласиться.

Создание автономной области было ошибочным, не легитимным и необоснованным решением. Даже наместники, посланные Москвой в Азербайджан сами стали по прибытии сомневаться в правильности этого решения. Согласно некоторым сведениям в 1920-1930-х годах был несколько раз поднят вопрос о ликвидации этого решения.

Таким образом, в результате политики претворяемой Россией в тот период, Карабах всегда являвшийся единым целым был разделен на части. Часть его была отделена и передана Армении. В другой его части была создана структура под названием «Нагорно-Карабахская Автономная Область». От исторических земель Карабаха Азербайджану досталось 16 тысяч кв. км территорий, включая Нагорно-Карабахскую Автономную Область.

В части доставшейся Азербайджану от Зангезурского уезда, который также относился к историческим землям Карабаха, вскоре были созданы Зангиланский, Губадлинский и Лачинский районы. На территории же Агдамского и Джебраильского уездов были созданы Агдамский, Джебраильский, Бардинский, Тертерский и Агджабединский районы.

 

При создании Нагорно-Карабахской Автономной области, ее территория составляла 4.160 кв.км (позже, в результате некоторых административных изменений эта территория достигла 4.400 кв.км.). В область вошли также деревни Джаванширского, Джабраильского и Губадлинского уездов. Первоначально область состояла из пяти районов — Дизакского (48 деревень), Варандского (46 деревень), Шушинского (12 деревень), Хачинского (53 деревни), Джерабердского (53 деревни). В 1930-х гг. армяне поменяли названия районов: Варандский стал называться Мартунинским, Джераберд-ский — Мардакертским, Дизакский стал называться Гадрутским районом, а Хачинский район был вовсе ликвидирован, и его терри¬тория вошла состав Степанакертского района.

В 1963 году Шушинский район был ликвидирован и его территория была передана Степанакертскому району. Только два года спустя Шушинский район был восстановлен. В 1978 году на основе Степанакертского района создается Аскеранский район.

Разделение Карабаха на две части и создание в его нагорной части армянской автономии было составной частью захватнической политики Армении, армянской диаспоры и террористических организаций. Армяне вовсе не скрывали, что вслед за получением статуса автономии они строят планы полного захвата этих территорий.

[Мы из Мегри]

И в период существования Советского Союза Армения не отказалась от своих намерений и с помощью лиц армянского происхождения в Московским руководстве продолжила свою захватническую политику.

 

Под различными предлогами Армении удалось заполучить также и другие земли, такие как:

— в 1922 году терргории Гейче и Дилижана

 

— в 1923 году 9 деревень Нахчывани

— в 1929 г. Мехри

— в 1938 г. -части деревень Садарак и Керки

— в 1969 году летние пастбища Гарагел в Лачинском районе, территорию Чайземи в Губадлинском районе, Кемерли Газахского района, часть территории с залежами золота месторождения Зод в Кельбаджарском районе

— в 1982 году летнее пастбище Инджедере, часть земель деревень Кемерли, Асланбейли и Гаймаглы Казахского района

— в 1986 г. 2500 гектаров пастбищных земель в Казахском районе

Каждый раз попытки азербайджанцев оказать сопротивление категорически пресекались руководством в Москве. Азербайджанцев, пытавшихся защитить свои территории, обвиняли в национализме, в противостоянии принципам «пролетарского интернационализма», утверждая, что в составе одной страны, то есть; в пределах советской империи нет особого значения в том, кто контролирует те или иные территории.

В 1920-1930 годах армяне вели себя в Нагорном Карабахе осторожно и избегали каких-либо раздражающих действий. Это было следствием того, что вопрос «автономии Нагорного Карабаха» еще не воспринимался обществом, и даже коммунистическое руководство Азербайджана время от времени сомневалось в верности этого решения. Поэтому в этот период армяне обращали большое внимание на укрепление уже свершившегося «факта автономии», укреплении этого необоснованного решения в общественном сознании, а также старались увеличить здесь численность армянского населения.

В начале 30-х годов Московское руководство создало условия для переселения армян из заграницы, главным образом из Ближнего Востока и Балкан на Южный Кавказ. Различные организации армянской диаспоры организовывали это переселение и старались увеличить общую численность армян на этих территориях. Москва же использовала эту компанию как средство пропаганды. Это переселение не приняло очень большие масштабы и ограничилось несколькими десятками тысяч человек. Часть из них переселившись обосновалась в Азербайджане, в частности в Карабахе. Армяне, приехавшие из заграницы, усилили сепаратистское движение в Нагорном Карабахе и проводили большую организационную работу.

После второй мировой войны армяне активизировались в вопросе Нагорного Карабаха. После длительного перерыва армянская церковь взяла в свои руки инициативу, В июне 1945 года в Эчмиадзине (древний Азербайджанский населенный пункт «Уч килсе») прошло церковное собрание с участием прибывших из многих стран мира религиозных деятелей, деловых людей и деятелей искусства.

Москва намеревалась использовать армянскую церковь в своих целях. На этом собрании был поставлен конкретный вопрос о соединении Советской Армении и «Турецкой Армении». Армяне преследовали более серьезные цели и старались полностью возродить роль церкви, которая всегда была идейным руководителем и организатором армянских претензий. И им удалось достигнуть этой цели.

На этом собрании был создан также центр, координирующий деятельность армян всего мира, на счет церкви немедленно были переведены большие суммы денег, этот процесс продолжался и позже.

Начиная с этого периода территориальные претензии армян и процессы, связанные с вымышленным геноцидом руководились со стороны Эчмиадзинской церкви. И поэтому не случайно то, что вскоре после возрождения деятельности армянской церкви коммунистическое руководство Армении выступило с территориальными претензиями на Нагорный Карабах.

В то же самое время руководство Армении выдвинуло территориальные претензии на провинции Каре и Эрдахан Турции, а также на Нагорный Карабах Азербайджана. 28 ноября 1945 года глава коммунистической Армении Г.Арютунов обратился к руководству в Москве с предложением присоединения Нагорного Карабаха к Армении.

[Мы из Мегри]

В период правления Сталина появление такого обращения без предварительного согласования было невозможным. Категоричная позиция Азербайджанского руководства помешала претворению в жизнь этого согласованного плана. И отношение руководителя коммунистической партии Азербайджана М.Дж.Багирова было однозначным.

В ответном письме в Москву было заявлено, что выполнение претензий армян невозможно, что эта территория с древних времен была в составе Азербайджана. С другой стороны М.Дж.Багиров выдвинул обоснованные претензии и заявил, что условно согласен на передачу Нагорного Карабаха Армении, за исключением Шуши и взамен потребовал возвращения Азербайджану его исторических территорий, переданных Армении в период «советизации», а именно районов Веди, Карабаглар и Азизбеков, а также переданного Грузии Борчалинского уезда и переданных России Дербендского и Гасымкендского районов.

После такого отпора Москва была вынуждена отступить, Армения же временно отказалась от своего решения.Но последующие события показали, что невозможно добиться серьезных результатов только тактикой защиты, и в особенности пресечь оккупационные и захватнические намерения.

Полностью используя преимущества тактики нападения, армяне преподносили себя как пострадавшую сторону из-за невыполнения их необоснованных претензий на Карабах и немедленно стали действовать в другом направлении — осуществили массовую депортацию Азербайджанских тюрков из Западного Азербайджана (Армении), и создании Армении «без тюрков».

Со дня создания в составе Советской империи структуры под названием «Армения», армяне претворяли в жизнь эту политику. После второй мировой войны, в особенности в период «холодной войны» Москва придавала особое значение приезду на жительство в страну представителей различных национальностей и использовала это якобы в целях пропаганды преимущества системы социализма.

Армяне, используя эту политику, подняли вопрос перед Московским руководством о якобы большом числе армян желающих приехать из заграницы в Армению и о нехватке территории для их расселения и необходимости, с этой целью высылки проживающих там азербайджанцев в Азербайджан. Москва сразу же согласилась с этим планом и в течении 1947-1953 гг. более 150 тысяч азербайджанцев были депортированы с земель на которых проживали веками. Вместо депортированных азербайджанцев из заграницы было переселено более 90 тысяч армян.

Таким образом, на территориях называемых «Арменией» была продолжена традиция увеличения численности армян за счет переселения их сюда из других местностей. Большинство переселенных армян обосновывались в городах, а большая часть деревень из которых насильно были выселены азербайджанцы остались опустошенными. Главной целью было не размещение армян прибывших из зарубежных стран, а выселение азербайджанцев. Этот процесс под различными предлогами продолжился и в последующий период существования Советской империи.

Армяне параллельно проводили выселение азербайджанцев из территорий называемых «Арменией» и реализацию необоснованных претензий связанных с Нагорным Карабахом.

В начале 1960-х годов отношения между Советской империей и Турцией обострились, Москва начала широкую анти-турецкую пропагандистскую кампанию. Армяне, используя создавшуюся ситуацию вывели на повестку дня вопрос «армянского геноцида» и вновь выдвинули претензии на Нагорный Карабах.

Искусный интриган А.Микоян, входивший в то время в состав Кремлевского руководства, с целью услужения своим соплеменникам поднял вопрос о присоединении Нагорного Карабаха к Армении. Советское руководство опасаясь, что это предложение будет представлять опасность для империи и даст повод для возникновения аналогичных территориальных проблем в других местностях, дало отрицательный ответ А.Микояну.

Руководитель Кремля Н.Хрущев, указывая на замыслы армян заявил, что если армяне Нагорного Карабаха желают присоединиться к Армении, то «я готов немедленно выделить им 12 тысяч грузовых машин». В 1965 году армяне послали в Москву обращение, подписанное 45 тысячами человек, в котором опять же просили о присоединении Нагорного Карабаха к Армении.

Накануне этих событий эмиссары прибыли из Еревана в Ханкенди и вели там пропагандистскую работу, пытаясь собрать подписи. Несмотря на все старания эмиссаров, большинство армян Карабаха отказались поставить свою подпись. Подписи, посланные в Москву в основном принадлежали армянам живущим на территории называемой Арменией. Московское руководство никак не отреагировало на это обращение.

В то же самое время, армяне предприняли попытку спровоцировать в Нагорном Карабахе противостояние на межнациональной почве. В отличии от претензий армян на Нагорный Карабах, кампания по так называемому «армянскому геноциду» нашла поддержку советского руководства. Армяне впервые широко отметили эту дату в различных частях СССР, в том числе и в Ереване. Начало «компании геноцида», было заложено со стороны Московского руководства именно в 1965 году в связи с 50-летием этих вымышленных событий. Верно и то, что в то время Москва с некоторым сомнением относилась к этому вопросу.

В 1977-1978 гг. когда в центре и на местах менялись конституции, армяне еще раз подняли вопрос Нагорного Карабаха, но опять их попытки ничем не увенчались. Во все времена передача Нагорного Карабаха Армении воспринималась как абсурдная идея и была отвергнута. Но армяне прибегали ко всевозможным уловкам, и иногда добивались незначительных результатов.

В июне 1981 года под давлением Москвы Нагорному Карабаху был дан специальный статус. Согласно вновь принятому положению местным органам были предоставлены определенные привилегии. Эти привилегии несколько снижали зависимость области от центра. Неясность проблемы заключалась в том, что этот новый статус не был предоставлен ни одному из многочисленных автономий советской империи а только Нагорному Карабаху.

По книге автора «Карабахская война. Краткая история»

[Мы из Мегри]

Трагическая судьба азербайджанцев Еревана в советский период

 

И.Нифталиев

К моменту советизации Армении в ноябре 1920 года Ереван (с 1828 по 1936 годы назывался Эривань), по сравнению с Тифлисом и Баку, являлся маленьким провинциальным городом. По данным Кавказского календаря на 1 января 1916 года численность населения города составляла 51,286 человек.

Двухлетнее правление в Армении дашнаков (1918-1920) привнесло значительные изменения в этнический облик города, в котором резко снизилось численность азербайджанского населения. Если накануне распада Российской империи, по данным на 1 января 1916 года азербайджанцы составляли 25 % население города, то всего через десять лет к 1926 году их доля в составе населения Еревана сократилась втрое, составив лишь 8 %.

Это сокращение происходило на фоне роста численности населения города, связанного, прежде всего, с переселением зарубежных армян. Советским армянам было предоставлено исключительное право иметь тесные контакты со своей многочисленной диаспорой, члены которой периодически под видом репатриантов на протяжении 1920-1970-х годов иммигрировали в Советскую Армению.

 

Процесс нового организованного переселения армян в пределы Южного Кавказа начался уже после советизации Армении. Ссылаясь на документы из архивов, азербайджанский историк М.Гасымлы в своей работе отмечает, что в целом, на территории Армянской ССР за период 1922-1923 годов было размещено 126 тысяч армян. Это были переселенцы из Ирана и Месопотамии. Немалая их часть была размещена в Ереване и в прилегающих районах города.

Процесс миграции носил также внутренний характер. Крестьянское население Армении, особенно в период НЭПа и индустриализации устремилось в Ереван, где вливалась в состав немногочисленного рабочего класса, было занято в сфере набиравшего темпы строительного сектора и промышленного производства, торговли и различного рода услуг.

Безусловно, столь разные потоки населения в Ереван: крестьяне из глухих горных селений, мигранты из крупных городов и столиц других союзных республик, прежде всего Грузии и Азербайджана, зарубежные армяне, плюс «старые ереванцы», неизбежно приводили к трениям не только внутри армянского населения, но и между армянами и азербайджанцами. Ереван постепенно был разбит на круги общения между пришлыми и местными, которые замыкались внутри и старались отгородить себя от чужаков. Процесс адаптации продолжался ни одно десятилетие.

В конечном счете, Ереван [как и вся Армения] превратился в самую моноэтническую столицу среди всех столичных городов республик Советского Союза. Проект реконструкции Еревана, утвержденный в 1924 году, был рассчитан на 15 лет и население 150,000 человек. Но уже по данным переписи 1939 года численность населения Еревана составила 200,396 человек. Из двухсоттысячного населения города армяне составляли 87 %, русские 8% и азербайджанцы лишь 3,3 % населения города.

 

Налицо было резкое снижение численности азербайджанцев по сравнению с 1926 годом. И это несмотря на то, что численность населения города выросло по сравнению с 1926 годом более чем в 3 раза — с 67,121 до 200,396 человек. В этом соотношении численность азербайджанцев увеличилось с 5216 в 1926 году до 6569 в 1939 году, то есть всего на 25% .

Моральные унижения, материальные трудности, безработица, отсутствие перспектив для карьерного роста вынуждали азербайджанцев уезжать из Еревана в Азербайджан или в другие республики Союза. Большинство из них становились уже невозвращенцами. Накануне войны азербайджанцы оставались в Армении в подавляющем большинстве нацией крестьянской и не принимали активного участия в процессе урбанизации, вызванной политикой индустриализации. Данная демографическая пропорция сохранилась на протяжении всего советского периода.

В то же время резкий рост численности русских в составе населения Еревана в 1939 году по сравнению 1926 годом, которые ныне составляли около 8% населения города , было связано с их активной миграцией из различных районов РСФСР, Украины, переживших страшный голод, вызванной политикой коллективизации. Однако русское население так и не прижилось в Ереване.

В послевоенный период степень естественного прироста русских в составе населения города была мизерной, а её процентная доля непрерывно уменьшалась, достигнув накануне распада СССР, по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года лишь 1,6%.

Таким образом накануне Второй мировой войны Ереван превратился в единственный моноэтнический город на территории бывшего СССР, где проводилась политика искусственной интернационализации. Накануне войны Ереван административно делился на 4 района: созданные в 1936 году Сталинский и Кировский районы, в 1938 году — Спандарянский и в 1938 году — Молотовский районы. Согласно переписи 1989 года Ереван административно был разделен уже на восемь районов: Ленинский (бывший Молотовский), Мясникянский, Советский, 26 Бакинских комиссаров, Орджоникидзевский, Маштоцкий, Шаумяновский и Спандарянский районы.

Советизации Армении повлекло за собой также изменения архитектурного облика Еревана, превращения его в новый советский город. В 1924 году был принят план реконструкции города. Основной его целью было превращение Еревана в город с широкими улицами, площадями, и в тоже время с объектами промышленности и сферы услуг. В 1920-1950-е годы в городе появились площадь Ленина, монумент и парк Сталина, здание Оперного театра, проспект Сталина [потом он стал проспектом Ленина].

В 1931 году на месте разрушенного Никольского Собора русской православной церкви был возведен памятник С.Шаумяну. До 1945 года единственным мостом через реку Занги [был переименован в Раздан] был мост Панах хана. После войны были построены «Киевский» мост и мост «Победы». В этот же период в Ереване были открыты табачная фабрика, мыло-масленный комбинат, каучуковый, алюминиевый заводы и другие промышленные предприятия.

В 1981-1985 года в Ереване вступили в строй первые 4 станций метро. Реконструкция города сопровождалась уничтожением последних остатков мусульманской архитектуры, которые преподносились как пережитки старого феодально-патриархального общества, переименованием названий азербайджанских кварталов старого города и в целом всего, что могло напоминать о том, что Ереван был когда-то мусульманским городом.

Декретом Совнаркома Армении от 18 декабря 1923 г. для охраны исторических памятников Еревана был создан “Комитет по охране старины». Первое обращение этого комитета к населению республики в апреле 1924 г. было озаглавлено: “Сохраните старину”. Здесь подчеркивалось значение исторических памятников и, в то же время, выдвигалось требование – неусыпный контроль за охраной старины.

 

Однако данный комитет был заинтересован лишь в сохранении религиозных памятников принадлежавших армянам и под предлогом борьбы с религиозными и феодальными пережитками прошлого и реализации плана восстановления города закрывал глаза на факты разрушения мусульманских памятников, превращения их в амбары и помещения по содержанию скота.

 

Так, отреставрированная в начале XIX века мечеть Сардара после советизации Армении постепенно была снесена и на ее месте были построены жилые дома. Подобная горькая участь судьба постигла также мечети Зал хана, Тепебаши, Сартиб хана, Гаджи Новрузали бека.

Построенная иреванскими ханами в XVIII веке Голубая мечеть, была превращена в музей истории и спасена таким образом от полного уничтожения. В 1936 году в здании Голубой мечети размещался Ереванский городской исторический музей. Уже никто не помнил о Базарной площади, Арочной площади, торговой, гончарной и хлебной площадях существовавших в Ереване во время Российской империи. Эти площади были постоянным местом, где горожане обменивались свежей информацией, где собирались наемные рабочие.

Караван-сараи, принадлежавшие уважаемым людям города и состоявшие из десятков торговых точек, в которых торговали и сами армяне, — караван-сараи Гаджи Али, Зохраба, Тахира — были разрушены или полностью снесены. Грузинский караван-сарай, куда привозили товары из Грузии и России, также лежал в руинах.

Так, в Ереване постепенно уничтожались все артефакты, свидетельствующие о принадлежности города в прошлом азербайджанцам. Но в то же время в Ереване были построены площади в честь известных большевистских деятелей: Ленина, Сталина, Спандаряна и Шаумяна.

В 1920-30-е годы облик Еревана в основном определяли не отдельные парадные постройки, а одноэтажные каменные дома армян, строившиеся вдоль улиц, и глинобитные дома азербайджанцев, располагавшиеся, в основном бесформенными соседскими группами. В 1920-50-х гг. армянские «репатрианты» поселились в созданных для них городах-спутниках, которые, в течение всего одного-двух десятилетий срослись со столицей, стали ее районами: Нор (Новая) Малатия и Нор Арабкир, Нор Зейтун и Нор Себастия, Нор Мараш и Нор Бутания, Нор Киликия и т.д.

Наличие подобных названий также во многом способствовало жизнестойкости пропагандируемых после Первой мировой войны территориальных притязаний армян на турецкие территории. Армяне по традиции, как это было в XIX веке (например, Баязет-Нор Баязет), называли вновь населенные территории по названию тех районов Турции, откуда они переселились.

Кварталы азербайджанцев также считались улицами, причем по масштабу они были довольно большими. Это была лишь малая часть бывших азербайджанских кварталов Тепебаши, Дамирбулаг, число жителей которых резко сократилось в период дашнакской Армении. Расположенные на западе, северо-западе и примыкающие к Еревану дачные участки назывались Дере, Дельме, Xapaбa, Сарванлар, Чарвах.

 

Начавшееся с 1940-х годов многоэтажное строительство в Ереване не ликвидировало замкнутость кварталов азербайджанцев, объединявшие соседей некими полуобщинными отношениями. Однако, если кварталы азербайджанцев, были, по существу, сельскими поселениями (с садами, оросительной системой, отсутствием городской канализации), то новые кварталы армян были городскими. Отличал их и относительно высокий уровень жизни, и связь с промышленным производством (новое жилье строилось самими предприятиями для своих работников).

Но самое главное в новых армянских кварталах было отсутствие родственных связей на новом месте. Это были чисто соседские сообщества. В то же время для армянских городских кварталов была характерна высокая преступность и слабость общего городского порядка. В отличие от армянских кварталов, более тесно связанные родственными и иными узами азербайджанские кварталы сельского типа практически исключали возможность перемещения по их территории посторонних людей, служили для азербайджанцев защитой от внешнего окружения, от города, в котором пока не было никаких устоев, никаких правил.

Среди городов СССР было немного городов, сопоставимых с Ереваном по приросту населения. После 1926 года, за 50 лет, население Еревана увеличилось в 15 раз, с 67 тысяч до 1 миллиона в 1979 году. Это было 30% населения республики. По переписи 1979 г. армяне уже составляли 96% населения Еревана. Поэтому этнические процессы, протекавшие среди ереванцев, носили лишь этнокультурный, адаптационный характер, т.к. протекали в пределах одного этноса, где различия между его отдельными группами носили лишь этнографический – культурно-бытовой характер.

Иначе говоря, Ереван мозаично представлял собой этнографический облик армянства. 1946-1948-е годы стали новой активной фазой процесса иммиграции зарубежных армян в Советскую Армению. Начальный советский миф об этом гласил, что речь идет о “репатриации насильственно перемещенных армян”. На самом же деле это не было “репатриацией”, поскольку Армения в границах Армянской ССР никогда не была родиной их предков — выходцев из Ближнего и Среднего Востока, Европы и Америки.

Армянские иммиграции отвечали также стратегическим планам Кремля, который хотел использовать карту «репатриантов» в пересмотре своих южных границ и прежде всего с Турцией. Поэтому, уже 19 марта 1945 года Кремль поставил вопрос о пересмотре советско-турецкого договора, подписанного в 1925 году.

 

Пытаясь воспользоваться новыми настроениями в Кремле для реализации своих узконациональных интересов первый секретарь ЦК КП (б) Армении Г.Арутинов начиная с лета 1945 года забрасывает Кремль письмами и справками, которые позже преобразовались в два потока. Первый поток строился на желании зарубежных армян вернуться в Армению, а второй, логически вытекающий из первого, на необходимости увеличить территорию, чтобы разместить репатриантов. Кроме официального партийного руководства Армении, в реализацию проекта репатриации зарубежных армян также активно включилась армянская церковь в Эчмиадзине, которая оправившись от сталинских репрессий второй половины 30-х годов, возобновила свою деятельность в 1945 году.

21 ноября 1945 г. вышел указ советского правительства, позволяющий массовую репатриацию армян в Советскую Армению, в проведении которой на церковь была возложена функция связующего звена между Арменией и диаспорой. В связи с эти 27 ноября 1945 г. вышло обращение армянского католикоса к религиозным деятелям диаспоры, на которых была «возложена особенно ответственная обязанность своим авторитетом, искусным языком и внушительной речью» содействовать успешному проведению данной акции. Армянский католикос обратился к главам трех великих держав – Советского Союза, США и Англии, прося давить на Турцию, чтобы та вернула Советской Армении «армянские территории».

Многие армяне из Ирана, Сирии, Ирака, Египта, Франции, Греции, Америки и т. д. поверили обещаниям, которые сулили им благополучную жизнь при переезде в Советскую Армению.

[Мы из Мегри]

Однако вскоре первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов стал посылать в Москву жалобы на то, что ему негде размещать и нечем кормить репатриантов, которых пригласили из расчета новых территорий (правда, вместо предполагаемых 360-400 тыс. в Советскую Армению переселилось лишь около 100 тыс. армян).

Неслучайно, что уже к началу 1947 года среди армянских репатриантов стали частыми попытки пересечь границу Армянской ССР и через Турцию вернуться в свои страны, где они жили куда более безопасно. Эти попытки в основном завершались неудачно. Люди, которые жили в более приемлемых условиях и в более демократичных странах, столкнувшись с советской реальностью, пережили глубокое разочарование, но пути обратно в свои страны были уже закрыты.

Однако, после принятия в 1947 году доктрины Трумэна, согласно которой США взяла Турцию под свое покровительство, Сталин вынужден был отказаться от территориальных притязаний к Анкаре. В этих условиях и появилась мысль о компенсации несбывшихся надежд армян на расширение «исторической родины» за счет унижения и попрания прав азербайджанского меньшинства в Армении. Так возникла идея частичного переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан.

 

По данным Нархозучета и Министерства сельского хозяйства Армянской ССР до начала переселения в 1948 году в Армении проживало 25 тысяч семей или около 110 тысяч человек азербайджанцев. Из них только 9 тыс. семей или 35 тысяч человек проживало в низменных районах, остальные 75 тыс. в высокогорных районах Армянской ССР. Для сравнения отметим, что по данным Всесоюзной переписи 1939 года в Армении проживало 130,896 азербайджанцев.

Очередное снижение их численности было, прежде всего, связано с тем, что в период советско-германской войны 1941-1945 гг. азербайджанцы из Армении были мобилизованы в армию и многие из них служили в составе азербайджанских национальных дивизий. 23 декабря 1947 г. за подписью И.Сталина вышло постановление Совета Министров СССР «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». Согласно этому документу, переселению подлежало 100 тыс. человек, в том числе 10 тыс. человек — в 1948, 40 тыс. человек — в 1949, 50 тыс. человек в 1950 годах.

При этом документ обнаруживал весьма характерное для советской системы лицемерие. В нем указывалось о необходимости переселения на «добровольных началах», но использовалось повелительное наклонение –«переселить». При Совете Министров Азербайджанской ССР было создано Переселенческое управление, начальником которого был назначен заместитель министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР по кадрам Мамед Джафаров. В Армянской ССР было открыто представительство Совета Министров Азербайджанской ССР, специально занимающееся вопросами переселения.

Окончательное оформление план переселения получил в тексте постановления Совета Министров Азербайджанской ССР от 13 мая 1948 года. Согласно этому постановлению в текущем 1948 году из различных районов Армении, в том числе Спандарянского, Молотовского, Кировского и Сталинского районов города Еревана, планировалось переселить 2,757 хозяйств или 12,177 человек, т.е. больше чем было указано в постановлении Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 год. Только из Еревана в колхозах Абшерона и Губинского района было размещено 105 хозяйств с общей численностью 445 человек. Переселенные из Еревана в Абшеронский район Баку хозяйства в основном были размещены на территории колхозов (71 хозяйство) в селение Маштага.

В то же время в 1951 году по требованию руководства Азербайджана план переселения из Еревана 140-150 азербайджанских семей [всего 400 семей по Армении], в основном врачей, учителей, служащих и других, был отменен, поскольку они были непригодны для работы в совхозах Кура-Аракской низменности.

Таким образом, несмотря на то, что в постановлении Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года для размещения азербайджанских колхозников и другого населения предусматривались территории Кура-Араксинской низменности, на практике в географию данного процесса были привнесены изменения. Как бы то ни было, факты свидетельствуют, что осуществить в установленные сроки переселение запланированного количества азербайджанских семей из Армении не удалось.

Поэтому 6 сентября 1950 года Совет Министров СССР принимает новое Постановление «О переселении в колхозы Кура-Араксинской низменности Азербайджанской ССР в 1951-1955 гг.». Данным постановлением планировалось переселить в указанные сроки из Армянской ССР 15 тысяч семей колхозников и другого азербайджанского населения.

Таким образом, Москва, продлевая сроки переселенческой компании, стремилась добиться наконец желаемой цифры в 100 тысяч человек, установленной предыдущими постановлениями от 23 декабря 1947 года и 10 марта 1948 года.

После смерти Сталина, со второй половины 1950-х годов наблюдается устойчивое снижение интенсивности процесса переселения азербайджанцев с территории Армении. Однако, даже когда переселенческая кампания утратила свой накал, постепенный, медленный исход азербайджанцев, почувствовавших во всей полноте второсортность своего положения в Армении, стал неизбежным и постепенно приобрел форму постоянной тенденции вплоть до распада СССР.

Интересно, что в конце 1940-х годов объектом переселения стало не только азербайджанское население Армении, но и азербайджанское отделение Ереванского педагогического института и Азербайджанский педагогический техникум. Азербайджанцы вынуждены были покинуть свои исторические земли на которых они жили веками и имели свои государственные образования. Однако авторы плана переселения азербайджанских учебных заведений считали, что с полным изгнанием азербайджанцев из Армении необходимость в обучении азербайджанских учителей отпадет сама собой.

В результате 1 июля 1948 года Совет Министров Азербайджанской ССР принял специальное решение. Согласно решению, азербайджанский филиал Ереванского педагогического института должен был присоединиться к Азербайджанскому педагогическому институту (АПИ) имени В.И.Ленина.

Так, 149 азербайджанских студентов литературного, исторического и физико-математического факультетов Азербайджанского филиала Ереванского педагогического института были приняты на соответствующие факультеты и курсы Азербайджанского педагогического института. 257 азербайджанских студентов литературного, исторического и физико-математического факультетов заочного отделения Ереванского педагогического института также были приняты на соответствующие факультеты и курсы заочного отделения АПИ. Согласно данному решению Азербайджанский педагогический техникум, в котором обучалось 232 студента и 108 студента заочного отделения, был переведен в Азербайджанскую ССР и размещен в здании детского дома в городе Ханларе.

Лишь в 1954 году в Ереванском педагогическом институте вновь открылось азербайджанское отделение, которое состояло из двух факультетов (физико-математического и азербайджанского языка и литературы). По данным Министерства образования Армянской ССР, в 1981-1982 годах в 155 азербайджанских школах и 38 интернациональных школах с классами на азербайджанском языке обучалось 48,812 азербайджанцев.

В Ереване, в одной восьмилетней и одной средней азербайджанской школе обучалось в общей сложности 176 азербайджанцев. 36 из них учились в восьмилетней школе имени М.Азизбекова и 140 — в средней школе имени М.Ф.Ахундова. Азербайджанский государственный драматический театр имени Дж. Джаббарлы, действовавший в Ереване с 1928 года, в 1949 году остановил свою деятельность. Возобновивший после длительного перерыва свою деятельность в 1967 году, театр был окончательно закрыт в 1988 году в период массовой депортации азербайджанцев из Армении.

Почти одновременно с основанием новых районов армянских иммигрантов вокруг Еревана, в Армении началась кампания по переименованию тюркских топонимов на армянский лад. Цели, преследуемые при этом, достаточно очевидны: вместе с выживанием коренного азербайджанского населения и уничтожения памятников его материальной культуры, стереть саму память об исконных жителях территории, которая уже называлась Арменией.

Процесс массового переименования топонимов в Армении берет начало с образования в мае 1918 года первого армянского государства на Южном Кавказе –Араратской Республики. В период с 1919 по 1935 год на территории Армении было переименовано названия более 190 тюркских населенных пунктов.

В 1933 году при армянском отделении Закавказского филиала Академии наук СССР была создана специальная Географическая комиссия, которая должна была определить перечень топонимов на территории республики, которые подлежали переименованию. В дальнейшем этот список рассматривался на Президиуме отделения и передавался для окончательного утверждения в Законодательный орган власти республики.

Постановлением Центрального Исполнительного Комитета ССР Армении от 3 января 1935 года на официальном уровне был дан старт компании по массовому переименованию тюркских топонимов на вымышленные армянские, которая продолжалась с разной интенсивностью вплоть до начала 90-х годов двадцатого века.

Одним из первых было решение о переименовании в 1936 году города Эривани в Ереван. В послевоенные годы процесс переименования тюркских исторических названий на территории Советской Армении принял тотальный характер и чаще совпадал с периодами активизации антитурецких и антиазербайджанских настроений.

Начало нового этапа переименования тюркских топонимов совпало с ухудшением в 1945 году советско-турецких отношений. Другим социально-политическим фактором, оказавшим влияние на процесс переименования названий тюркских топонимов, была депортация более 50 тысяч азербайджанцев из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР в 1948-1953 годы.

Новая активная фаза процесса переименования тюркских топонимов относится ко второй половине 1960-х годов. В общей сложности за период 1930-1991 годов в Армении было переименовано более 600 тюркских топонимов. Помимо этого, в период с 1918 и до середины 80-х годов ХХ века с карты Армении полностью исчезли названия 254 населенных пунктов тюркского происхождения.

До конца 1980-х годов, не считая отдельных единичных случаев роста всплеска напряженности в армяно-азербайджанских отношениях, в основном инициированных армянским руководством, советским властям удавалось, держа руку на пульсе, не давать выходу информации об этих фактах за пределы Армении, а также на страницы союзной печати.

В ходе последней фазы территориального конфликта, начавшейся во второй половине 80-х годов ХХ века, информация о нем впервые вырвалась на страницы союзной и республиканской прессы, выйдя тем самым из латентного состояния и став объектом широкого обсуждения.

Одновременно, впервые руководство Армении, наряду с политической поддержкой сепаратистского движения в Нагорном Карабахе, предприняло конкретные юридические шаги по воссоединению НКАО с Арменией и открыто начала депортировать азербайджанцев со своих исторических земель в Армении.

 

После трагических событий в Сумгаите в февраля 1988 года, спровоцированных советскими спецслужбами в тандеме с армянскими националистами, конфликт перешел в кровавую плоскость. Развернулась антиазербайджанская пропагандистская кампания в прессе уже во всесоюзном и международном масштабе с использованием умело смоделированного образа азербайджанской нации.

Сумгайытские события дали повод армянским националистам для начала планомерного выживания азербайджанцев со своих земель в Армении. Город Ереван, имевший до начала нагорно-карабахского конфликта азербайджанское население в несколько тысяч человек [по переписи 1979 года — 2341 человек или 0,2% населения города, в 1988 году полностью был очищен от азербайджанцев.

Конец ноября — декабрь 1988 года в сложнейшей многовековой истории армяно-азербайджанских отношений занял особое место как заключительный этап полного и теперь окончательного изгнания азербайджанцев из Армении. Начинавшийся в феврале с массовых выступлений в Армении и Нагорном Карабахе под лозунгами «воссоединения», 1988 год завершался тотальной этнической чисткой азербайджанского населения Армении. Был претворен в жизнь вожделенный лозунг «Армения для армян».

С этого момента, в течение целого ряда лет феномен беженцев становится неустранимым фактором политической и социальной жизни республики, активно включенным в деструктивные процессы. По данным Госкомстата Азербайджанской ССР, к началу февраля 1990 г. из Армении в Азербайджан бежали 186 тыс. азербайджанцев.

С исходом азербайджанцев из Армении возросли масштабы армяно-азербайджанского конфликта, в его воронку оказалась вовлечена еще большая масса людей, значительно расширилась география пространства конфликта.

Вслед за депортацией азербайджанцев из Армении межобщинные столкновения приобрели тенденцию военных столкновений с применением огнестрельного оружия, орудий массового уничтожения. Таким образом, конфликт постепенно перерастал в войну между двумя некогда союзными республиками.

[Мы из Мегри]

Причины и истоки карабахского конфликта в англоязычной литературе

 

Асадулла Мир-Гашимов

Хотя нагорно-карабахский конфликт вспыхнул в конце восьмидесятых годов ХХ века, фактически история его насчитывает не один десяток лет, так как попытки аннексировать этот исторический регион Азербайджана периодически предпринимались с 20-х годов прошлого столетия. Для этого применялись самые немыслимые с исторической и юридической точек зрения трюки.

Одно из таких утверждений, по изложению американского историка армянского происхождения Р.Сюни, состоит в том, что после Октябрьской революции 1917 года большевики посулили Карабах армянам, но в конечном счете решающее значение якобы сыграли отношения советской России с Турцией: «и на этот раз прагматизм восторжествовал… Вследствие нежелания Советов обидеть своего союзника Ататюрка Нагорный Карабах остался в составе Азербайджана».

Символично, что эта цитата из книги Р.Сюни «The Revenge of the Past» («Месть прошлого»), посвящённой причинам распада СССР. Заметим, что Сюни это пэннэйм, производное от исторической азербайджанской области Сюник. Таким образом, корни и «terminus a quo» (ранная дата) карабахского конфликта преподносятся как возмездие за совершенную в прошлом несправедливость.

80-е годы ХХ века в СССР отмечены кризисным состоянием в экономической, политической и моральной сферах жизни общества. Пришедший к власти М.Горбачёв, пытаясь якобы спасти положение, реанимировать экономику и вывести страну из кризиса, выдвинул ряд авантюрного характера концепций, включая «перестройку». При этом он принялся довольно неуклюже лавировать между старой партийной элитой и западными демократиями.

Немецкий политолог Зигфрид Кразауер писал: «В традициях любой господствующей доктрины периодические попытки приспособить её к современным требованиям и постоянно меняющейся ситуации. Все эти попытки реинтерпретации могут привести к отторжению всех догм, среди которых нет ни одной, застрахованной от ереси и коррозии».

Пользуясь благоприятной ситуацией, а также своим влиянием на кремлёвскую верхушку, армянские шовинисты начали очередную кампанию за аннексию Нагорного Карабаха. Ведущий специалист комиссии Карнеги в Вашингтоне Джон Мареска писал: «В течение нескольких месяцев после окончания «холодной войны» стали вновь проявляться старые агрессивные националистические традиции…».

Кампания, начатая как на академическом, так и на общественном уровне, изначально была тщательно спланирована и скоординирована. На начальном этапе обезопасили тылы путем удаления Гейдара Алиева из Политбюро ЦК КПСС.

 

«С вытеснением старой гвардии внедрялись союзники Горбачева. Горбачев проводил крупнейшую «холодную чистку» со времен Сталина», так профессор политологии университета Торонто Тимоти Колтон комментирует увольнение Г.Алиева и других членов Политбюро (восьми из тринадцати). К кампании были подключены такие влиятельные перестроечные фигуры, как академик Сахаров (который вдруг стал заниматься историей Кавказской Албании), а также советник Горбачёва академик Аганбегян, известный своими абсурдными экономическими программами, которые так никогда и не заработали.

Между прочим, академик Сахаров были известен прежде и другими «подвигами», включая разработку водородной бомбы или план затопления всего атлантического побережья США посредством цунами, вызванных серией подводных ядерных взрывов в открытом океане.

Для доказательства армянской принадлежности Карабаха были пущены в ход различные исторические материалы, подчас весьма сомнительного характера.

[Мы из Мегри]

«Как могли армяне претендовать на земли, которые были «взяты» у них и «отданы» Азербайджану во время советизации, в то время как по описаниям самой армянской стороны весь регион веками управлялся тюркоязычными ханами под персидской гегемонией?», задает вопрос специалист по международному праву Нора Дадвик. «Для армян, продолжает тот же автор, моральные притязания на территории были основаны скорее на продолжительности проживания, чем на номинальном, или ограниченном административном контроле».

По поводу «нелепых, но свирепых политических дебатов», бушующих вокруг истории Карабаха, известный британский исследователь Кавказа Марк Эллиот писал: «С позиции постороннего, спор несостоятелен на фундаментальном уровне. Историки и путешественники небрежно использовали термин «армяне» для описания христианского населения; точно так же, как термин «татары» был использован как в высокой степени неточное определение азербайджанцев. Самые тщательные переводы не способны исправить историческую неряшливость».

Для оправдания «неумолимого» отношения ко всем тюркам армянская сторона часто ссылалась на османские погромы.

Как отмечал Чарльз ван дер Лиув: «Для многих европейцев претензии на «историческую родину», которые имеют корни в таком далёком прошлом, звучат смехотворно».

Для подкрепления заведомо слабых с точки зрения науки армянских претензий на Карабах к проблеме были подключены советские и зарубежные средства массовой информации, а также армянские общины за рубежом, что было особенно эффективно, учитывая тщательно препарированный и ангажированный имидж Горбачёва на Западе как продвинутого «демократа».

 

В «Economist», «The Financial Times», «Le Monde», вопрос Нагорного Карабаха выносился на первые полосы, преподносясь в контексте «нарушения Сталиным международного права».

«Возможности этнического меньшинства мобилизовать диаспору в других государствах и восприимчивость этой диаспоры усилили требования карабахских армян», писал Дж.Мареска.

С азербайджанской стороны достойный отпор проискам карабахских сепаратистов дали такие корифеи отечественной науки и культуры, как З.Буниядов, Б.Вахабзаде, И.Алиев и другие.

В идеологической войне армянские националисты не разбирались в средствах, привлекая самые несовместимые идеологические платформы, например ленинский принцип права наций на самоопределение, дашнакские националистические идеи и экологические концепции.

«Они скомбинировали армянские националистические принципы с экологической обеспокоенностью и твёрдым обязательством приверженности демократической политике», пишет Р.Сюни.

Армянский шовинизм, возведенный в ранг общенациональной идеи, оснащенный противоречащими здравому смыслу и историческим реалиям претензиями, “reductio ad absurdum” (доведенный до абсурда) грозил вылиться в волну насилия, перейти от полемики к кровопролитию. И в январе 1988 года появились первые азербайджанские беженцы из Кафана и Мегри. В феврале того же года начались массовые демонстрации в Ереване и Нагорном Карабахе, которые стали подходящим катализатором для дальнейшей эскалации насилия. В итоге только за январь-февраль 1988 года в Сумгайыт бежали из Армении более 4000 азербайджанцев.

По этому поводу Томас де Ваал писал: «У многих азербайджанцев обоснованное чувство, что внешний мир ничего не знает об их страданиях… Ни советская, ни международная пресса не уделяла большого внимания зачастую насильственному изгнанию около 200,000 азербайджанцев из Армении в 1988-1989 годах. Мало кто знает, что около 50,000 азербайджанцев были депортированы из Армении в 1940-х годах».

 

Некоторые из беженцев устроились у своих родственников, бежавших из Армении ещё в 1940-е годы; большинство же оставалось неустроенными, без нормального жилья и медицинского обслуживания, часто без работы. Это были сельские труженики, оставшиеся без своих земель, садов, домашнего скота и собственности вообще, то есть советские граждане, превратившиеся в мирное время в люмпенов-маргиналов при попустительстве преступной горбачёвской клики.

[Мы из Мегри]

«Без разрешения на проживание и других документов, требуемых советской системой, многие вновь прибывшие столкнулись с чрезвычайными трудностями в трудоустройстве и получении медицинской помощи в больницах и поликлиниках. Получив от властей единовременную помощь для размещения в размере 50 рублей, беженцы негодовали. Многие страдали от травм, полученных в результате армянских атак…», пишет Надиа Дьюк.

Всё это явилось подходящей почвой для готовящейся провокации, ставшей впоследствии сенсационной картой-«джокером» в большой игре, разыгранной армянским нацизмом на фоне оголтелой перестроечной вакханалии. Речь идет о спровоцированных кровавых погромах в Сумгайыте и Баку.

Томас де Ваал писал по этому поводу: «Хотя полиция не предпринимала никаких действий, некоторые азербайджанцы постарались самостоятельно организовать помощь своим армянским соседям».

Ни правоохранительные органы, ни находившийся тогда в Баку 12-тысячный контингент войск МВД СССР не препятствовали небольшим группам погромщиков. Однако эти эксцессы стали очень удобным для Кремля «ultima ratio» (крайняя мера) для легализации своей предвзятой политики и проведения бесчеловечной военной акции против мирного населения.

«Горбачёв послал войска в Баку, когда там не оставалось армян. Сотни азербайджанцев были убиты, когда колонны армейской бронетехники жестоко разрушали баррикады, состоящие из живых людей. Многие были арестованы в результате отчаянной кампании советской армии, пытавшейся реставрировать власть дискредитированной азербайджанской компартии», отмечает Р.Сюни.

Подведя итог преступным акциям против собственных граждан, Москва приготовила и оправдание своего решение использовать войска. Центральные средства массовой информации наперебой цинично повторяли, что акция, мол, была необходима для «защиты населения».

«Если бы советское руководство захотело предотвратить ожидаемую критику Запада за применение силы для подавления демократического движения, тогда причисление этого движения к фундаментализму было бы наиболее эффективной тактикой», замечает Одри Альтстадт.

Что касается отношения к этим событиям западных демократий, то не следует забывать, что «consensus omnium» (согласие всех) формировался под сильнейшим влиянием армянского лобби в политических кругах Запада. Официальная реакция Вашингтона на события «черного января» в Баку была выражена президентом Бушем-старшим, который заявил, что понимает «необходимость сохранения порядка».

По замечанию Одри Альтстадт, «в Баку слова Буша были встречены с горечью».

В справочнике популярнейшего в Америке телеканала CNN политическим обозревателем Тэдом Тёрнером дана следующая интерпретация этого события: «Азербайджанцы, обеспокоенные восстанием армянского населения Нагорного Карабаха, и одновременно дрейфуя к независимости от Москвы, мобилизовали силы и устроили беспорядки рядом с иранской границей. Горбачёв послал войска, и в последовавших столкновениях были убиты сотни, возможно тысячи азербайджанцев».

Таким образом, выбранный Горбачёвым план сработал. В связи с этим как нельзя более уместными представляются слова Мартина Уолкера: «Советский Союз вступает на международную арену подобно актёру, который создал имидж, играя роли злодеев».

Что касается позиций союзного центра в связи с этим конфликтом, то Р.Сюни отмечает, что Горбачёв оказался «меж двух огней», так как «армяне опирались на демографическое большинство в НКАО , демократические принципы и даже на ленинские принципы. Азербайджанцы основывали свои позиции на территориальной целостности и конституционализме. Карабах был отдан под непосредственное управление Москвы на полтора года».

Однако мнение о колеблющейся политике Горбачёва не соответствует действительности, на что указывает Одри Альтстадт: «Специфическая форма управления в Карабахе фактически подорвала суверенитет Азербайджана и была шагом к территориальному трансферту».

Свою предвзятую политику Горбачёв продолжал маскировать за присущей ему риторикой “obscurum per obscurius” (объяснять неясное ещё более неясным). Центральные средства массовой информации при активном соучастии окопавшихся в Москве армянских шовинистов продолжали раздувать антиазербайджанскую истерию. Им же удалось осуществить информационную блокаду Азербайджана, голос которого фактически не доходил до общественности СССР и других стран. Словесная эквилибристика Кремля, призванная прикрыть явное попустительство сепаратизму, а также преступное безразличие и малодушие властей Азербайджана вызвали волну массового протеста.

Несмотря на невиданный размах (до полумиллиона человек только на одной демонстрации в Баку), акции протеста были мирными и организованными, что констатировали и журналисты.

«Протестующие, разочарованные бездействием руководства, они выражали своё недовольство и по другим национальным и политическим вопросам», отмечали Н.Дьюк и А.Каратничий.

Несмотря на все эти события, после разрушительного землетрясения в Армении в декабре 1988 года Азербайджан не пожалел ни средств, ни людей для помощи соседям. И это при том, что землетрясение затронуло восемь районов самого Азербайджана, но они не получили никакой иностранной помощи. Армянская же ССР получила от Запада крупнейшую помощь со времен лендлиза, как отметил Джон Гаддис из университета Огайо.

Казалось, подобное проявление гуманизма со стороны соседей, всей общественности СССР и мирового сообщества могло бы остановить разгул армянского шовинизма, но этого не произошло.

Карабахский кризис стал первым за последние 70 лет межнациональным конфликтом на территории СССР и Восточной Европы. Он окончательно подорвал с таким трудом достигнутое взаимопонимание и сотрудничество между кавказскими народами, открыв тем самым «ящик Пандоры», который вызвал цепную реакцию межэтнических войн на Кавказе и Балканах.

Факты свидетельствуют, что именно с карабахской проблемы начались процессы распада Советского Союза и последовавшие за этим непредсказуемые и трагические события в ряде регионов мира.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Депортация азербайджанцев в Казахстан (1930–1940 гг.)

 

А.Мусагалиева, Р.Мусабекова

Депортация азербайджанцев отличается от истории депортации других народов СССР. Их ссылка или высылка начиналась с начала 1920-х гг. и продолжалась до конца 1940 г.

В Казахстан депортировали деятелей Азербайджанской Демократической Республики, то есть мусаватистов и иттихадистов, членов семей «изменников Родины», азербайджанцев из Южного Азербайджана, из приграничных зон Ирана.

Территория расселения тоже обширна: азербайджанцев отправляли и в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь, и в южные регионы республики, и в Казахнефть, и в северные области республики, и в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины». Во многих архивных документах азербайджанцев называют турками, ираноподданными.

Переселенческая политика в Казахстане приходится на начало тридцатых годов ХХ в. Ее основная причина напрямую связана с политикой, проводимой государством. В 1930-е гг. Казахстан переживал исторические процессы, такие как политика сплошной коллективизации, насильственное оседание, открытие Карлага, голод в 1932—1933 гг., депортация спецпереселенцев.

Уже с начала 30-х гг. Казахстан стал местом ссылки крестьян из так называемых кулацких и байских хозяйств. Национальный состав трудпереселенцев 30-х гг. был весьма разнообразен. Наряду с этим, начиная с 1931 г., в Карагандинской области открылся Карагандинский исправительно-трудовой лагерь.

Карагандинский исправительно-трудовой лагерь являлся одним из составляющих ГУЛАГа СССР. Превращение казахской земли в своеобразную тюрьму народов началось именно в это время. Советская власть постепенно превратила Казахстан в регион депортированных народов.

По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. в Казахстане проживало только 46 азербайджанцев. В 1939 г. количественный состав резко увеличился до 12,996 человек, а в 1959 г. до 38,346 человек. Основными местами расселения азербайджанцев стали Южно-Казахстанская, Алма-Атинская, Джамбулская области.

 

Ссылка, высылка из Азербайджана в Казахстан проводилась два раза:

— первая высылка в 1920-е гг., во времена «красного террора» в СССР. В Казахстан были выселены деятели Азербайджанской Демократической Республики, то есть мусаватисты и иттихадисты;

— вторая высылка состоялась в 1937—1938 гг., во времена «большого террора» в СССР. Высылали членов семей «изменников Родины» в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины».

Депортация азербайджанцев в Казахстан осуществилась два раза:

— депортация ираноподданных в 1936—1938 гг.;

— депортация азербайджанцев из Грузинской ССР в 1944 г.

История депортаций азербайджанцев в Казахстан в исследованиях имеет некоторую путаницу. В первую очередь, это связано с тем, что многие исследователи не различают национальностей. Первую депортацию называли депортацией ираноподданных.

Как пишет историк Севиндж Алиева: «…дагестанские азербайджанцы — потомки иммигрантов из Южного Азербайджана, как и большинство населения с иностранным гражданством на территории Советского Союза, ошибочно записанные в советской переписи персами, были выселены с мест своего проживания.»

Напомним, что среди иранских подданных большинство составляли азербайджанцы, приезжавшие на заработки в родственный Азербайджан.

 

По мнению В.Земскова, понятие «иранцы» имело собирательный характер, включавшее в себя лиц различных национальностей (включая азербайджанцев), которые были из Ирана.

В книге «История Казахстана: история и культура», в списке национальностей, которые живут в Казахстане, нет иранцев. В казахстанских документальных сборниках, в основном, описываются иранцы, выселенные из Азербайджана, бесспорно то, что там были азербайджанцы.

Самая громкая история связана с семьей азербайджанского лидера, создателя азербайджанской государственности Мамед Эмина Расулзаде.

Мамед Эмин Расулзаде

А.Балаев в своей книге «Мамед Эмин Расулзаде» пишет об этом следующее: «После долгих месяцев содержания в невыносимых условиях в различных тюрьмах Азербайджана всю семью М.Э.Расулзаде выслали в Казахстан, где скоро от голода и холода скончалась Марал ханум. В 1940 г., не выдержав трудных испытаний и, в особенности, потери своего старшего сына Расула, умерла супруга Мамед Эмина — Уммуль-бану ханум. Похоронив родную мать в казахстанских степях, младшая дочь Мамед Эмина — Халида решила тайно вернуться в Баку. Хотя это ей и удалось, но вскоре после прибытия в Баку она пропала без вести».

Таким образом, от репрессий 30-х гг. удалось спастись лишь младшему сыну М.Э.Расулзаде — Азеру, которому пришлось практически в одиночку выдержать все суровые условия и трудности ссыльной жизни в казахских степях. И практически всю свою сознательную жизнь он провел вдали от родины — в Казахстане.

[Мы из Мегри]

По информации азербайджанских исследователей, «Во внесудебном порядке, Постановлением Особого Совещания АзГПУ от 12–13 июня 1927 г., к высылке в Казахстан сроком на 3 г. были осуждены 33 хана, бека и кулака. Уже 19 июля были высланы 22 бывших помещика».

В 1937 г. началась высылка из приграничной зоны Советского Союза. В соответствии с Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 17 декабря 1936 г. на НКВД СССР возложено переселение и хозяйственное устройство 400 хозяйств из приграничных районов Азербайджанской Республики. Эти хозяйства переселены в южные районы Казахской ССР, из которых 215 хозяйств на сельское хозяйство, 185 хозяйств переданы для трудового использования в рыбную промышленность, Караталский рисосовхоз и Талды-Курганский свеклосовхоз.

 

17 апреля г. Нарком НКВД Н.Ежов написал письмо Председателю СНК В.Молотову о финансировании мероприятий по переселению из Азербайджана в Казахстан. 19 января 1938 г. вышло Постановление ЦК ВКП(б) о принятии советского подданства подданными Ирана с приложением справки о наличии иранцев в Азербайджане. По Постановлению — всех тех граждан иранцев, которые оформят советское подданство, переселить в месячный срок в Казахстан. 24 сентября 1938 г. в Казахстан были выселены 2000 семей (6000 человек) иранцев, оформивших советское гражданство.

 

Условия жизни спецпереселенцев в Пахта-Аральском районе Южно-Казахстанской области были трудные. Это отмечается в архивных документах: «Медобслуживание переселенцев, проживающих в колхозах района, находится в недопустимом состоянии. Медперсонала мало, почти во всех колхозах много случаев заболеваний. Имеются больные, лежащие в домах без всякого внимания…».

Но надо сказать многим азербайджанцам помогло или облегчило их положение то, что они попали в Казахстан. Во-первых, азербайджанцы и казахи являтся тюркоязычными народами, и близость языка, культуры сблизили родственные народы в трудные годы. Во-вторых, они попали в южные регионы республики, климат там был теплый. Но южные регионы занимались только земледелием или сельскохозяйственной работой, поэтому они уступали по своему экономическому положению промышленно развитым областям остальной территории республики.

Только некоторые члены семей лидеров Азербайджанской Демократической Республики были в Караганде, а также члены семей «изменников Родины» в Акмолинске, в северном регионе страны.

Ситуация азербайджанцев была аналогична с другими спецпереселенцами и административно высланными (немцы, поляки и корейцы) в то время в Казахстан. Никаких условий жизни, неподготовленные места расселения, суровый климат, тяжелая работа в колхозах и совхозах и т.д.

С 1 октября 1936 г. по 1 июля 1938 г. по приказу НКВД № 00447 с 5 августа 1937 г. по 1 июля 1938 г. из 142,0711 арестованных было репрессировано 13,356 азербайджанцев, что составляло 0,9 % удельного веса общего числа арестованных. Следует принять во внимание, что арестованных иранцев (персидскоподданные азербайджанцы) насчитывалось 14994 человек (1,1 %).

Таким образом, всего в 1938–1939 гг. было выселено свыше 8 тыс. иранцев (из них 6,3 тыс. — из Азербайджана). Они были расселены в Казахстане и Киргизии на положении административно высланных, т.е. трудпоселенческий (спецпереселенческий) статус был распространен на них, и они не учитывались в спецпоселенческой статистике. В 1938–1939 гг. была осуществлена частичная депортация иранцев, так как более 4,5 тыс. человек, проживавших в Грузии, тогда еще не выселили (до них очередь дошла в 1950 г.).

Но депортация ираноподанных на этом не закончилась. В 1939 г. высылка в Северный Казахстан продолжилась. Туда были переселены ираноподданные. В сентябре 1939 г. Л.Берия утвердил «План выселения в Северный Казахстан..».

Всего подлежало выселению в Северный Казахстан 2,081 ираноподданных, в том числе из Азербайджанской ССР — 321 человек.

Вторая мировая война усилила депортацию азербайджанцев в Казахстан. Азербайджанцев депортировали из Грузии, Азербайджана и приграничных районов.

31 июля 1944 г. вышло постановление подписанное И.Сталиным о переселении из пограничной полосы Грузинской ССР турков-месхетинцев, курдов и хемшинов. Из пограничной полосы Грузинской ССР — Ахалцихского, Адигенского, Аспиндзского, Ахалкалакского, Богданского районов и Аджарской АССР — 16,700 хозяйств с населением 86,000 человек турков, курдов и хемшинов, в том числе в Казахскую ССР — 40,000 человек .

Как отмечается в книге «Сталинские депортации. 1928–1953 гг.»: «Интересный случай на сей раз произошел с безотказным обычно Казахстаном. В сентябре 1944 г. его правительство, видимо, и так не справлявшееся с приемом всех прочих контингентов, попросило у Москвы «повременить с поставкой новых народов на спецпоселение», на что вместо согласия получило всего лишь урезание квоты».

Всего было выселено в Казахстан 6,300 семей турков и азербайджанцев, общей численностью 27,833 человека.

В годы войны важными сферами экономики были добыча угля и нефти. Начиная с 1942 г. привлечение рабочей силы в промышленные предприятия Казахстана стало самым приоритетным. В 1943–1945 гг. продолжалось строительство Гурьевского нефтеперерабатывающего завода. Тогда он назывался Управлением строительства при Главном управлении аэродромного строительства Народного Комиссариата Внутренних дел СССР.

На территории республики среди объектов, на которых применялась сила специальных переселенцев и рабочих трудовой армии, были отдельные объекты НКВД. Поскольку спецпереселенцы были в государственных организациях под наблюдением, то решения об использовании их в качестве рабочих в казахстанской промышленности принимали органы власти.

Из справки от 15 января 1943 г. Казахстанского нефтяного строительного треста видно, что на комбинате казахстанской нефти использовали силы мобилизованных рабочих и заключенных из лагерей и колоний, взятых в трудовую армию.

Стоит также отметить, что среди бойцов (так называли рабочих-спецпереселенцев) Главного управления аэродромного строительства НКВД СССР было 21 человек азербайджанской национальности.

Еще одна важная проблема в истории азербайджанцев в Казахстане — это АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен «изменников Родины»).

В 1937 г. на месте бывшего № 26 трудпоселка в Акмолинской области открылся Акмолинский лагерь «жен изменников» Родины, одна из точек Карагандинского исправительно-трудового лагеря (Карлаг). Этот лагерь, который остался в истории аббревиатурой «АЛЖИР», был самым крупным и известным в Северном Казахстане. В этом лагере сидели жены государственных и партийных деятелей, интеллигенции, репрессированные в годы «большого террора» в 1937—1938 гг.

Акмолинское спецотделение Карлага НКВД было образовано на базе 26-го поселка трудпоселений на основании приказа НКВД СССР за № 00758 от 03 декабря 1937 г. и приказа по Управлению Карлага НКВД за № 0043 от 16 декабря 1937 г. Когда осудили «врагов народа», их жены и дети тоже подвергались аресту.

В самом начале 1938 г. было открыто спецотделение в Акмолинске, входившее в структуру Карагандинского ИТЛ. Начиная с 10 января 1938 г., стали проходить этапы. Акмолинское спецотделение быстро заполнялось и в течение полугода переполнилось настолько, что руководство Карлага вынуждено было вначале временно распределять очередные этапы осужденных жен по другим лаготделениям. Акмолинское спецпоселение в самом конце 1939 г. влилось окончательно в Карлаг.

В 1939 г. лагерь перевели на хозрасчет, женщины стали работать. К этому времени здесь уже были построены руками узниц скотоводческие базы: молочные, коневодческие, свиноводческие фермы.

В лагере в 1930–1940 гг. было 41 (1 %) азербайджанских женщин. Все азербайджанки обвинены как члены семей «изменников Родины» по решению Особого совещания НКВД СССР.

31 мая 2011 г. в ходе открытия на территории Музея памятной плиты женщинам- азербайджанкам, узницам «АЛЖИРа» Гашимовым Закиром Ариф-оглы, послом Республики Азербайджан в Республике Казахстан, были переданы личные дела 44-х женщин-азербайджанок, узниц «АЛЖИРа».

По материалам Вестника Карагандинского университета (Казахстан)

[Мы из Мегри]

Конец 1918-1919 гг.: Баку и новые очертания «армянского вопроса»

 

Т.Атаев

Подписанное 30 октября между Османской империей и странами Антанты Мудросское перемирие, предусматривавшее, в частности, вывод османских войск из объявленного сферой влияния британцев Южного Кавказа (ст.15), оставило АДР без какой-либо внешней поддержки. При этом Лондон и его союзники получили право ввести войска в любой стратегический пункт Османской империи, в т.ч. и «армянонаселенные вилайеты» «в случае беспорядков в одном из них»; ст. 16 предусматривала уход османских войск из Киликии.

На этом фоне, в союзнической для османов Германии происходит революция, в результате чего монархия объявляется республикой, с которой 11 ноября страны Антанты заключают Компьенское перемирие. Согласно договору, предусматривался немедленный вывод германских войск со всех оккупированных территорий.

Франция сразу же перебросила в Киликию т.н. «Армянский («Восточный») легион», влившийся во Французскую армию для участия в боевых действиях против Османской империи еще в 1916 г.(Париж обещал поддержать создание независимого «Киликийского армянского государства»). С армянской стороны подписывал то соглашение Погос Нубар, который, со слов британского премьера в 1916-1922 гг. Дэвида Ллойд-Джорджа, «был армянином, пользовавшимся благоволением султана, и благодаря этому скопил значительное состояние«.

Довольно любопытна еще одна характеристика, данная Д.Ллойд-Джорджем П.Нубару: «Когда у него запросили точные данные, которые позволили бы союзникам судить о возможности образования независимого армянского государства, он засыпал нас отнюдь не цифрами более или менее надежными, а красочными, но фантастическими рассказами о числе и героических качествах армянских богатырей, готовых схватиться за оружие, если оно будет поставлено союзниками».

Активность Парижа в ближневосточном регионе советский историк, вице-адмирал флота СССР Александр Шталь обосновывал тем, что, «предоставляя Франции играть первую скрипку на западном фронте, Англия имела свои виды на завершение войны на Востоке.., желая безраздельно закрепить за собой турецкое наследство, в 1918 г. форсирует свои операции на всех участках турецкого фронта«.

В результате англичане получили возможность «вновь оккупировать Баку. Это рассматривалось как превентивная мера для изгнания турок и немцев с Кавказа, что составляло задачу находящихся под моим командованием войск«, отмечал командующий английским оккупационным корпусом генерал Джордж Мильн. 17 ноября в Баку из иранского Энзели «приплыла» 39-я британская пехотная бригада, и английские войска «численностью в 20 тыс. человек… оказались обладателями одной из самых больших стратегических линий в мире«, писал Уинстон Черчилль.

Заставив спустить вывешенный на пристани флаг АДР, В.Томсон, объявивший себя военным генерал-губернатором Баку, первым делом переподчинил суда Каспийского флота, «принял» управление спешно созданной полицией и дал приказ о перебазировании Военного министерства (с формирующимися частями азербайджанской армии) в Гянджу. Также британцы наложили запрет на вывоз Абшеронского «черного золота» азербайджанскими властями. Однако в целях беспроблемного контроля азербайджанского нефтяного «поля» англичане нуждались в политической стабильности в регионе.

 

Не случайно в приказе именуемого начальником «особого ударного отряда» Андраника Озаняна от 19 ноября, через два (!) дня после вхождения в Баку англичан, «военным главнокомандующим, всем комиссарам и армянскому населению» предписывалось «немедленно приостановить военные действия… В письме… генерал Томсон предупреждает, что отныне всякие враждебные действия могут плохо отозваться на решении армянского вопроса…Все вопросы должны быть разрешены на Мирном конгрессе«. Армянский исследователь Г.Махмурян со ссылкой на «Национальный архив Армении» подтверждает наличие телеграммы в адрес Андраника.

Как усматривается, британское командование изначально предоставило «армянскому движению» гарантии урегулирования «спорных» территориальных вопросов в их интересах. По другому и быть не могло, так как прогерманская Грузия и проосманский Азербайджан никоим образом не могли считаться для Лондона «своими», а вот посредством четко управляемой армянской стороны англичане рассчитывали вести собственные игры по укреплению позиций в нефтяном регионе.

Но, безусловно, британцы должны были как-то смягчить для Баку складывающуюся ситуацию. Отсюда — декларирование ими признания правительства Фатали Хан Хойского «единственно законной властью в Азербайджане», инициирование решения (15 января 1919 г.) о создании Карабахского генерал-губернаторства в составе Джеванширского, Шушинского, Джебраильского и Зангезурского уездов и назначение временным генерал-губернатором Карабаха Хосров бека Султанова.

Однако эти шаги несли отпечаток лишь внешнего прикрытия антиазербайжанской на тот период позиции Лондона. Проявилась эта игра в том, что одной рукой предоставляя верховенство в Карабахе Баку, другой — британцы инициировали принятие правительством Армении постановления (21 января), согласно которого Зангезур и Карабах объявлялись «нераздельной частью Армении«, а «управление краем» возлагалось на «Областной совет Зангезура-Карабаха» от имени Армении. Так, с легкой руки британцев началось искусственное приращение Армении (при помощи нового «хозяина» Зангезура, того самого Андраника), приведшее к очередному этапу истребления мирных азербайджанцев.

Уездный начальник Зангезурского уезда Мелик Намазалиев отмечал, что отрядом Андраника было «разгромлено, с преданием огню, и расхищено имущества более 30 мусульманских селений… Донося об этом согласно просьбе населения, прошу ходатайствовать об удалении из пределов Зангезура Андраника с его отрядами, обуздать виновных для восстановления нормальной жизни«.

Управделами Зангезурского уезда Ш.Махмудбеков в телеграмме в Баку сообщал, что «британская миссия в Шуше и Герюсах не предпринимает никаких решительных мер по предотвращению насилий, чинимых армянами«. Следует отметить, что факт убийств азербайджанцев в тот период признает и армянская сторона. В т.н. «Заключении по делу товарища Бакунца от 1927 г.» (Арс.Бакунц — секретарь и член Президиума ЦК КП(б) Армении, в 1919 г. — завотделом юстиции и земотдела т.н. «Зангезурского совета») отмечается, что «политика Андраника за указанный период была политикой арменизации Зангезура, резни, грабежей, бесконечных нападений на Азербайджанские границы и т.д.«.

Что касается других территорий Азербайджана, то, со слов Дж.Мильна, «Нахичеванский район оставался под управлением британского офицера, являвшегося военным губернатором, до начала мая 1919 г., когда закончился процесс установления в районе армянского правления«. Свидетель тех событий Ованнес Ахназарян трактует происшедшее в следующем ключе: «После отступления турецкой армии и возвращения англичан Нахичеванская область была воссоединена с новообразованной независимой Арменией«.

Таким образом, для продвижения своей политики в регионе Лондон использовал в тот период армянскую сторону. Но далеко не из-за безоговорочной любви к армянам, а до поры до времени, пока такая тактика давала плоды. Другое дело, что мудрая политика поднаторевшей в этих «восточных» игровых хитросплетениях Британии привела к этапу «перетягивания карабахского каната» вроде как напрямую между армянами и азербайджанцами. Но кто со стороны вдавался во все эти геополитические коллизии?

 

«Фактор» генерала А.Деникина

В январе 1919 г. Антон Деникин стал главнокомандующим т.н. Вооруженных сил Юга России (антибольшевистское сопротивление). Первоначально Лондон поддержал движение, в надежде «утвердить» расчленение России посредством прихода Деникина к власти. Однако генерал все чаще стал использовать лозунг «единой и неделимой России», а министр иностранных дел правительства Деникина, экс-мининдел Российской империи Сергей Сазонов на Парижской мирной конференции (ПМК) ратовал за восстановление прежних российских границ, настаивая на возврате к соблюдению англо- франко-российских договоренностей по разделу сфер влияния.

Безусловно, требования такого рода не могли сохранить первоначальные симпатии Англии к Деникину, тем более что он проигнорировал установленную англичанами т.н. «демаркационную линию«, заняв весь Дагестан. И вот на этом этапе англичане стали сталкиваться с проденикинскими настроениями в армянской среде. Это было не случайно, т.к., со слов армянского историка Геворга Язычяна, «среди высшего и старшего офицерского состава Первой Республики… значительный процент составляли офицеры царской армии неармянского происхождения — Зинкевич, Орловский, Нестеровский…и др.«.

Г.Язычян пишет, что когда летом 1919 г. ряд офицеров узнали о назначении полковника Зинкевича дипломатическим представителем Деникина в Армении, сразу же запели гимн царской России «Боже, царя храни». Данная информация подтверждается российским исследователем Сергеем Волковым, свидетельствующим, что «армянские власти относились к русским вполне лояльно, и на службу широко принимались не только армяне, а все русское офицерство«. Наряду с этим, «многие из высших командиров… армянского происхождения также были чужими на своей родине…мечтали о вводе русских войск в Армению и… называли нашу армию воинской частью русской Добровольческой армии«.

Что касается азербайджано-деникинских отношений, то они развивались в пробританском русле. По свидетельству того же С.Волкова, «в Азербайджане отношение к русским офицерам было, в целом, весьма недоброжелательным… многие из них сидели в тюрьмах… по обвинению в шпионаже в пользу Добровольческой армии«.

[Мы из Мегри]

В Баку получила хождение листовка: «На Северном Кавказе свободолюбивые горцы… истекают кровью в неравной схватке с реакционными силами Деникина и Ко. Геройская защита горцами своей независимости должна пробудить в гражданах Азербайджана сознание, что генерал Деникин, представитель мрака и порабощения, не пощадит самостоятельности и Азербайджана».

Вышеизложенное не могло не сместить акценты в регионе лондонских кураторов, т.к., со слов Г.Махмурян, «надежд на самостоятельную роль Республики Армения великие державы не возлагали«. Скорее всего, здесь и целесообразно искать причину встречи представителя британского командования на Кавказе майора Гиббона с Андраником об условиях вывода из Зангезура его отряда. Вероятно, «мирные» предложения британца несли такой ультимативный характер, что формирование Андраника 25 марта покинуло Зангезур, а он сам, распустив отряд, выехал за рубеж, уже никогда не возвратившись в регион.

Возможно, пророссийский настрой армянского офицерства не оставлял у Лондона сомнений в том, что Андраник, предлагавший как-то свои услуги большевикам, также перекинется в объятия русской стороны (а может, и иные соображения были у британцев на сей счет). Впоследствии армянские большевики, признав факт истребления азербайджанцев отрядами Андраника, придали его выезду следующую окраску: «Крестьянство выгоняло Андраника…[оно] против… политики «макризма» (очистки территории Армении от тюркского населения), проводимой дашнаками под руководством Андраника«. Однако, как мы видели, к его изгнанию армянские крестьяне не имели абсолютно никакого отношения.

 

«The Guardian», например, процитировала британского мининдела в 1916-19 гг. Артура Бальфура: «Единственное, что интересует меня на Кавказе, это ж/д, по которой нефть из Баку доставляют в Батуми. Местные жители могут резать друг друга на куски, меня это не волнует«. Таким образом, на рассматриваемом этапе развитие ситуации на Южном Кавказе обусловливалось оценкой мировых держав позиций правительств этих стран к деникинскому движению.

Не случайно, британское командование милостиво разрешило азербайджанским воинским частям передислоцироваться из Гянджи в Баку. После чего последовал еще один инспирированный шаг: 23 апреля 1919 г. V-й «съезд армян Карабаха«, хоть и с некоторыми оговорками, но признал власть Баку в лице генерал-губернатора.

Передача «эстафетной палочки» новому куратору региона

Как представляется, вышеотмеченные действия англичан были восприняты американцами. Важнейший нюанс тут в том, что с марта 1919 г., по взаимному соглашению между Дж.Ллойд-Джорджем, французским премьером Жоржем Клемансо и личным советником американского президента Э.М.Хаузом о будущем распределении мандатов, сферой влияния Лондона стали Палестина и Месопотамия, Парижа — Сирия и часть Киликии, США — Стамбул с проливами и «общая» Армения.

Дело в том, что еще в конце 1918 г., для умерения французских аппетитов при дележе османского «наследства», Лондон «пригласил» к «пирогу» американцев. Однако Вашингтон не был согласен на «фрагментарное» вхождение в регион, в декабре 1918 г. заявив устами сенатора Генри К.Лоджа, что «США должны иметь полную власть над всей той территорией, где живут армяне«. После чего на парламентское обсуждение была внесена резолюция, «включающая» в состав «единой» Армении шесть османских вилайетов, Киликию, «Российскую Армению» и северо-западную часть Ирана.

Как усматривается, Лондон пожертвовал южно-кавказским направлением в интересах укрепления позиций на Ближнем и Среднем Востоке, а «переходный период» использовал для подготовки к «прыжку» на Восток. Не исключено, что предстоящее «оставление» Азербайджана объяснялась также прогнозированием Британией столкновения с центральной российской властью, вне зависимости от нахождения во главе страны В.Ленина или новых «людей в погонах». А Лондону это было ни к чему, в особенности с учетом военных неудач в Афганистане.

Данная внешнеполитическая направленность Англии косвенно подтверждается раскрытием Дж.Мильном целей миссии в Нахчыванской зоне: к началу лета 1919 г. Армения «завершила оккупацию (Нахичеванского) района… Результатом этого было… открытие телеграфного и ж/д сообщения между Кавказом и Персией«.

Что касается любезной «уступки» Лондоном южно-кавказского направления в пользу Вашингтона, летом полковнику главного штаба армии США Уильяму Гаскелю (Хаскелю) Советом ПМК был дарован титул верховного комиссара в Армении. Но США-то претендовали на кураторство «всей» «османо-русской Арменией».

Вот и приняло армянское правительство 29 мая 1919 г., аккурат через год после провозглашения независимости, т.н. «Акт декларации независимости Объединенной Армении»: «Во имя восстановления целостности… с сегодняшнего дня расчлененные части Армении объединены навечно в независимое государство». Вот так. То за неделимую Россию под крылом А.Деникина армянская сторона, то за независимость «Великой Армении».

Ну а англичане, до окончательной передачи эстафеты курации, продолжили свою игру, внешне выглядевшую как осуществление проазербайджанских шагов. Для начала нужно было обезопасить приграничный с Ираном Нахчыван от управления округом проденикинской армянской стороной. Но не декларативным способом (зачем Лондону светиться?).

И вот потомкам оставляется след от внезапно возникнувшего армяно-азербайджанского столкновения: «В июле вновь возобновились военные действия вблизи Еревана. К концу месяца азербайджанцы захватили весь участок ж/д от Джульфы до Шатахты. Армянский гарнизон покинул Нахичевань«. Интересно, не правда ли? Вот вдруг начались столкновения. Сами по себе… А далее наступила очередь за мирным отсеком решения выгодных в тот момент Британии задач. 25 июня 1919 г. «для решения спорных вопросов» Баку предложил армянской стороне образовать смешанную правительственно-парламентскую комиссию, естественно, при участии третьих стран. Ну и сразу же, как по команде, «Съезд армян Карабаха» начал обсуждение варианта соглашения вертикального подчинения региона Баку.

По всей видимости, предложения Лондона «армянскому движению» не оставляли времени для лавирования, и в июле член азербайджанского парламента Шафибек Рустамбеков принял участие в работе VI «форума» карабахских армян в качестве представителя центрального правительства (оказывается, как все легко и просто). Вслед за чем англичане укрепили «антиденикинский фронт»: в том же июле между Баку и Тифлисом было заключено соглашение о совместном вооруженном выступлении в случае продвижения к региону деникинской армии. Армения, естественно, не подключилась, заключив тайный военный союз с Деникиным.

Что интересно, данные коллизии сыграли немаловажную роль для региона и в другом ракурсе. Антиденикинский демарш несколько изменил отношение центрального большевистского правительства к Азербайджану, тем более что смягчение данного акцента органически входило в «восточную» политику В.Ленина, мечтавшего распространить большевистские веяния в мусульманские «вотчины» Британии.

Директор Армянского института международного права и политологии в Москве Юрий Барсегов, со ссылкой на Российский государственный архив социально-политической истории, приводит письмо И.Сталина наркоминделу РСФСР Г.Чичерину от 16 августа 1919 г.: «Представителями нашей партии… в Турцию посылаются армяне… Наличие Карахана в Наркоминоделе, армянина по национальности,.. нарушает гармонию в нашей восточной политике… Я… предложил Ленину возбудить вопрос в ЦК о замене Карахана кем-либо из мусульман… Ленин выразил на это свое полное согласие… Нариманов для меня один из…таких».

Правда, Сталин делает важнейшее уточнение: «Нариманов важен как флаг,.. декорация… политику будет делать ведь не он…а ЦК… Мусульманин нужен нам для того, чтобы облегчить проникновение в Индию, через Афганистан, через Персию и через мусульман Индостана».

Комментарии излишни. Но, как бы то ни было, Баку уже не казался Ленину враждебным. Мало этого, устами непотопляемого «27-го бакинского комиссара» Анастаса Микояна, являвшегося в тот период членом Кавказского крайкома РКП(б), еще ранее было заявлено, что «дашнаки — агенты армянского правительства добиваются присоединения Карабаха к Армении, но это для населения Карабаха значило бы лишиться источника жизни в Баку и связаться с Эриванью, с которой никогда и ничем не были связаны«.

Поэтому ничего удивительного нет в том, что в августе VII съезд «Съезд армян Карабаха» без особых проволочек принял постановление о соглашении с Баку, согласно которого до окончательного решения вопроса на ПМК армянская часть НК входит в состав Азербайджана на основе территориальной автономии всего Карабаха и национально-культурной автономии его армянского населения.

На том британская миссия завершила свою деятельность в регионе, к концу лета покинув зону (с декабря 1918 г. по август 1919 г. англичане вывезли из Баку до 30 млн. пудов нефти на сумму в 113,5 млн. руб.). А подписанием в Тегеране в том же августе англо-иранского соглашения «О британской помощи для содействия прогрессу и благополучию Персии» Лондон фактически установил свой протекторат над Ираном.

После очередного ухода англичан из Азербайджана, т.н. Совет десяти ПМК, в свете ряда политических инсинуаций, предложил мандат на Южный Кавказ Италии. В Баку прибыла миссия полковника Габбы, однако смена кабинета в Италии прервала «кавказский акцент» Рима. Но разве может богатейший нефтью Кавказ «пустовать» без внешнего воздействия? И вслед за итальянцами двери Баку распахивает не кто иной, как верховный комиссар на Южном Кавказе У.Гаскель. Ну и начались новые веяния.

После очередного «перепрофилирования» политических интересов, Шарурский и Нахчыванский округа вошли в «зону союзного управления под начальством американского губернатора«. А 23 ноября, при американском посредничестве, между Азербайджаном и Арменией было заключено соглашение, обязавшее стороны прекратить боевые действия, а Армению — вывести войска из Зангезура.

Декабрьская конференция подтвердила итоги ноябрьского соглашения, однако Зангезур вновь подвергся нападению. Возможно, что эта атака была уже сигналом официальному Баку со стороны набиравших силу большевистских властей, вслед за которым 6 января 1920 г. правительство РСФСР предложило Азербайджану и Грузии заключить антиденикинское военное соглашение (обе страны ответили отказом).

Как бы то ни было, 11 января 1920 г. Верховный совет союзных держав по инициативе министра иностранных дел Великобритании лорда Джорджа Керзона единогласно принял решение о признании независимости Азербайджана, Армении и Грузии. Насколько усматривается, эта акция была далеко не спонтанным решением, т.к. осуществилась после явного поражения деникинских войск.

Еще в сентябре 1919 г. в письме главе азербайджанской делегации на ПМК Али Мардан-бею Топчибашеву американский сенатор Вальтер М.Чандлер писал о своей «твердой вере» в поражении движения А.Деникина, после чего «США и другим державам не останется ничего другого, как признать независимость малых нерусских государств, в том числе Азербайджан и Грузию».

Так что основой признания мировым политическим бомондом независимости южно-кавказских стран являлась далеко не защита интересов народов региона, а лишь решение собственных геополитических задач.