От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

«Если Баку не будет взят — все кончено, прощай, Азербайджан»

 

В.Михайлов

В конце июля 1918 г. в главном экономическом центре Закавказья – Баку сменилась власть. Вместо большевистской Коммуны, проявившей неспособность организовать вооруженную оборону города от Кавказской исламской армии, которая представляла законное правительство Азербайджанской Демократической Республики, был создан новый властный орган.

Утром 31 июля военные потребовали от Бакинского Совнаркома прекратить боевые действия. С.Г.Шаумян подтвердил сложение своих полномочий, оставляя за собой право вести вооруженную революционную борьбу.

При поддержке английского консула Р.МакДонелла, длительные усилия которого по продвижению интересов Британской империи в Закавказье, наконец, оказались вознаграждены, было сформировано коалиционное правительство «Диктатура Центрокаспия и Президиума Совета рабочих и солдатских депутатов», в которое вошли представители дашнаков, эсеров и меньшевиков «из Бакинского Совета и Центрального исполнительного комитета Каспийской военной флотилии («Центрокаспия»), главным образом командный состав флотилии».Председателем Совета Диктатуры стал меньшевик Садовский.

Как писал член Русского национального совета Баку Б.Байков, Совет Диктатуры состоял «из трех морских офицеров и двух матросов». Диктатура «Центрокаспия» назначила главнокомандующим войсками российского офицера на британской службе Л.Бичерахова и обратилась за военной помощью к руководителю британской миссии в Северной Персии генералу Л.Денстервиллю, чьи войска по имени командира получили название «Денстерфорс».

Однако фактически в первые дни после переворота город контролировался командирами вооруженных отрядов, оборонявших Баку от турецко-азербайджанского наступления. Среди них были командиры Красной армии, как Аветисов и Петров, бывшие «коммунальные» соединения, снова перешедшие под руководство Армянского национального совета и его главы Гюльханданяна, такие как отряды Амазаспа и Казарова, а также несколько рабочих мусульманских отрядов из бакинских предместий, распропагандированных гумметистами.

Как писал историк Э.Файгл, «…этот абсурдный союз, сформированный из английских империалистов, русских большевиков и армянских дашнаков, пытался всеми способами помешать созданию независимого азербайджанского государства, самой естественной столицей которого мог быть только Баку».

В обращении к бакинцам новое правительство сообщало, что было вынуждено взять власть в свои руки, поскольку «…дезорганизовав армию и тем доведя Баку до падения, Бакинский Совнарком предпочел умыть руки и бежать. Он бросил город и население на волю приближающегося врага и перебрался на пароходы, чтобы бежать в Астрахань. Это бегство окончательно дезорганизовало район. В городе наступила паника, враг приближался с невероятной быстротой».

 

В Энзели к англичанам были отправлены суда с целью ускорить прибытие в Баку Денстерфорса. В экстренно выпущенном «Бюллетене Центрокаспия» от 2 августа 1918 г. автор передовицы, эсер Л.Уманский обещал, что англичане, которые придут в город всего через 2 дня, спасут Баку «от ужасной трагедии».

Тем временем лидеры Коммуны принимали меры по эвакуации оставшихся верными им войск и партийного актива в Астрахань, и «поутру у Петровской набережной и на рейде Бакинской бухты стояли готовые к отходу полтора десятка спешно погруженных большевиками пароходов.

Пароходы не отходили, как оказалось, потому что между большевиками и «Центрофлотом» происходили резкие препирательства: большевики требовали свободного их пропуска, в то время как «Центрофлот» настаивал на возвращении всего захваченного и увозимого большевиками, угрожая в противном случае потопить большевиков. Пока тянулись эти переговоры, часть большевистских судов ушла в море, но их… нагнали два быстроходных военных судна «Карс» и «Ардаган» и принудили под угрозой открытия огня и потопления в открытом море вернуться обратно».

Выходившая в Тифлисе газета «Борьба» писала в номере за 3 августа 1918 г. о последствиях большевистского правления в Баку: «Промышленность была дезорганизована совершенно «социалистическими» опытами Шаумяна, рабочий класс обречен на голод и безработицу, население истомлено продовольственной и экономической разрухой и замучено беспрерывными поборами «социалистических» властителей. Естественно, что почва для свержения Шаумяна была давно готова в его «владениях». Не хватало лишь организованной силы…».

В тот же день из Астрахани в Баку на пароходе «Курск» прибыла германская военная миссия.

Разведчик Транскаспийской британской миссии Реджинальд Тиг-Джонс уточняет, что немцы прибыли в Баку не для встречи с турками, напротив, они были уверены, что Баку остается большевистским, и их целью была «реализация договора Совнаркома с германским правительством о пере- дачи им доли бакинской нефтедобычи. Астраханские товарищи к моменту отплытия «Курска» еще не знали о перевороте, приведшем к власти проанглийскую «Диктатуру…», да и вообще имели с бакинскими коммунарами постоянно прерывающуюся связь. По всей видимости, германские торговые представители как граждане военного противника пробыли под замком две недели и были освобождены турецко-азербайджанскими войсками после 14 сентября».

В Москву известия об окончательной отставке Бакинского Совнаркома и создании правительства Центрокаспия поступили лишь 7 августа 1918 г. Потеря Баку была ударом для Советской России, которая летом 1918 года терпела поражения почти на всех фронтах и отчаянно нуждалась в топливе для своей военной техники.

Бакинское подполье не имело средств надежной связи с Москвой, и Ленин запрашивал астрахан- ского военного комиссара Анисимова: «Положение в Баку для меня неясно. Кто у власти? Где Шаумян?».

 

Получив подтверждение о поражении Коммуны, он распорядился отправить на Кавказ войска. 12 августа он телеграфировал военкомам Саратова и Царицына: «Полк имени Ленина следует на Баку. Примите срочные меры к быстрому продвижению».

В 1930-е годы в беседе с главным редактором газеты «Правда» Д.Шепиловым Сталин так отозвался о комиссарах Бакинского Совнаркома: «Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва. Их не надо афишировать. Они бросили власть, сдали ее врагу без боя. Сели на пароход и уехали… Мы их щадим. Мы их не критикуем. Почему? Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками. И когда пишется история, нужно говорить правду. Одно дело чтить память. Мы это делаем. Другое дело — правдивая оценка исторического факта».

Тем не менее, официальная советская историография ответственными за сдачу Баку англичанам объявила лидеров Армянского национального совета и Лазаря Бичерахова. Последнего обвиняли в том, что его уход из Баку в Дагестан в конце августа был спланирован совместно с англичанами с целью облегчить им захват Баку.

С другой стороны, Л.Денстервилль в своих воспоминаниях отмечал, что рассчитывал утвердиться в Баку исключительно на штыках бичераховских казаков. В отсутствие этой силы он сразу же осознал полную бесперспективность своей экспедиции, а о ситуации в Баку писал цинично, что противоборствующие на Кавказе силы: «…должны продолжать убивать друг друга, пока не придут в изнеможение, а тогда мы, может быть, сумеем навести там порядок».

На правительство Азербайджанской Демократической Республики смена власти в Баку не произвела особого впечатления. Азербайджанское правительство возлагало главные надежды на Турцию и все свои действия согласовывало с делегацией, направленной в Стамбул на конференцию стран Четверного союза. Ее состав был определен 17 июня 1918 г.: М.Э.Расулзаде, Х.Хасмамедов и А.Сафикюрдский.

После антибольшевистского переворота в Баку министр иностранных дел АДР М.Г.Гаджинский послал в Стамбул на имя Расулзаде телеграмму, в которой сообщал: «В Баку большевистская власть свергнута, Шаумян и другие арестованы, их заменили меньшевики и дашнакцаканы, а также вообще все русские и евреи. Сила у них большая. Я сообщил об этом Халилу-паше. Надо экстренно двинуть еще одну большую дивизию из Батума… Вам также надо действовать в этом направлении, иначе Баку пропал. У врага масса снарядов, дальнобойных пушек и аэропланов. Если у нас этого не будет, то даже после взятия нами Баку враги могут сжечь и разрушить его».

[Мы из Мегри]

М.Э.Расулзаде еще до начала конференции провел ряд совещаний с турецкими и германскими представителями, о чем сообщал правительству 19 июля 1918 г.

Турецкое правительство в контексте отношений с АДР особенно беспокоил вопрос о создании боеспособной азербайджанской армии. На встречах в Стамбуле 4 августа 1918 г. обсуждалось положение в Баку в связи с падением Коммуны и прибытием англичан.

 

Азербайджанское правительство пыталось начать организационную работу пока что на освобожденных территориях. 3 августа 1918 г. оно распространило действие азербайджанских законов на иностранных подданных, живущих в пределах АДР. 27 августа было принято постановление об установлении в стране свободной торговли.

На следующий день были национализированы все начальные, средние и высшие учебные заведения Азербайджана, причем в начальных учебных заведениях сохранялось преподавание на родном языке учащихся; при этом вводилось «усиленное преподавание тюркского языка» и постановлялось лично «министру народного просвещения вменить в обязанность строго следить за усиленным преподаванием тюркского языка во всех классах средних учебных заведений».

Наконец, перед самым взятием Баку и падением диктатуры «Центрокаспия» — 14 сентября было установлено общегосударственное празднование 17 сентября 1918 г. мусульманского праздника жертвоприношений Курбан.

3 августа 1918 г. Мурсель-паша, командующий авангардом Кавказской исламской армии, направил в Баку Армянскому национальному совету письмо, в котором гарантировал защиту жизни горожан всех национальностей в случае мирной сдачи города, а в противном случае возложил на Совет ответственность за возможное кровопролитие. Письмо было оставлено без ответа.

5 августа турки, убежденные, что сопротивление противника сломлено, вошли со стороны «Волчьих ворот» в Биби-Эйбатский район города. Как сообщает разведчик миссии генерала Маллесона в Закаспии Р.Тиг-Джонс, первый полк двигался, выстроившись в колонну, как на параде.

Войска Диктатуры «Центрокаспия» стали в беспорядке отступать. Тогда большевистский отряд Г.Петрова, который отказался присягать новой власти и был «арестован» диктаторами, которые просто-напросто оставили его при всем оружии и с артиллерией на одной из городских площадей, выкатил к воротам артиллерийскую батарею и открыл по турецкой колонне огонь прямой наводкой, уничтожив несколькими залпами практически весь головной батальон.

Поддержку оборонявшим Баку оказали и орудия Каспийской флотилии. «Сосредоточенным огнем «Карса» и «Ардагана» и спешно поставленной почти в центр города 8-орудийной батареей гаубиц и мортир Петрова, развившей ураганный огонь, турки были остановлены, и бросившиеся в отчаянную атаку матросы и несколько русских и армянских рот уничтожили целиком прорвавшийся почти в самый город турецкий батальон».

Потери Кавказской исламской армии были значительны: «…в этом бою 10-й и 13-й турецкие полки потеряли 28 офицеров и 583 солдата». Турецкий полковник Рушту сообщал, что в результате боев 5-6 августа 1918 г. «бойцы устали, потери возрастают, моральное состояние подорвано». Во всей 5-й дивизии осталось в строю около 3000 бойцов.

[Мы из Мегри]

Было решено провести реорганизацию и серьезно усилить армию. Во исполнение этого плана ускорялся подход к Баку частей 36-й дивизии, а «…из Карса была переброшена… 9-я пехотная дивизия под командованием Сулейман-паши». В итоге к концу августа части Кавказской исламской армии на подступах к Баку насчитывали более 10 тыс. солдат при 40 орудиях. Тем не менее, наступление оттягивалось как из политических, так и чисто военных соображений.

Командование опасалось возможной помощи защитникам города со стороны англичан, однако слухи о концентрации в Энзели целого британского корпуса оказались ложными. Как писал азербайджанский историк П.Дарабади, англичане «не желали проливать большой крови за своих местных союзников».

В свою очередь, тот же отряд Петрова понес в этих боях тяжелые потери, лишившись почти двух третей личного состава. Правительство Диктатуры «Центрокаспия» прислало Петрову депутацию с благодарностью. В силу приостановки штурма города на фронте наступило затишье. В сводках «Бюллетеня Центрокаспия» с 7-го по 12 августа 1918 г. скупо указывается, что на бакинском фронте «положение без перемен».

Тем временем правительство АДР было встревожено перспективами своего суверенитета ввиду роста удельного веса турецких частей в бакинской операции. 23 августа 1918 г. председатель Совета министров Азербайджана Ф.Х.Хойский направил в Стамбул М.Расулзаде депешу, в которой выражается серьезная обеспокоенность вмешательством Турции во внутренние дела Азербайджана.

В ответ Расулзаде снова указал на важность освобождения Баку с точки зрения будущего азербайджанской государственности: «Вопрос Баку зависит только от силы. Если Баку не будет взят — все кончено, прощай, Азербайджан. Но даже после взятия города мы будем сталкиваться со многими дипломатическими трудностями. Чтобы преодолеть их, мы должны заранее организовать армию. В Турции вследствие этого события общественность и политические круги до крайней степени взволнованы».

Обеспокоенность председателя правительства АДР была небеспочвенной. 27 августа 1918 года был заключен дополнительный к Брест-Литовскому мирному договору советско-германский договор, по которому, в частности, предусматривалось согласие России на признание Германией независимости Грузии. Наряду с этим, советская Россия и Германия обменялись нотами, согласно которым Россия не будет рассматривать изгнание германскими войсками из Баку британских вооружённых сил как недружественный акт.

В договоре стороны пришли к соглашению, что «Германия не окажет поддержки никакой третьей державе при возможных на Кавказе вне пределов Грузии или округов, упомянутых в абзаце 3 статьи IV мирного договора, военных операциях. Она окажет свое воздействие, чтобы на Кавказе боевые силы третьей державы не перешли следующей линии; Кура от устья до селения Петропавловское, затем по границе Шемахинского уезда до селения Агриоба, затем по прямой линии до точки, на которой сходятся границы Бакинского, Шемахинского и Кубинского уездов, затем по северной границе Бакинского уезда до моря. Россия по мере сил будет содействовать добыче нефти и нефтяных продуктов в Бакинской области и предоставит Германии четвертую часть добытого количества, однако ежемесячно не менее определенного числа тонн, которое будет еще условлено…».

В дополнительном финансовом соглашении на Россию накладывалась контрибуция: Кремль обязывался выплатить «для вознаграждения потерпевших от русских мероприятий германцев сумму в шесть миллиардов марок».

Новое соглашение предусматривало ускорение процесса обмена военнопленными, о чем еще 18 января 1918 г. был заключен договор между советской Россией и Турцией. Действия Турции, противоречащие условиям Брестского мира, а также утрата советским правительством части территорий, на которых массово содержались турецкие военнопленные, и всех черноморских портов, через которые изначально предполагалось производить репатриацию турецких пленных, свели процесс обмена пленными практически на нет.

Теперь обмен должен был осуществляться через посредство Германии как подтверждение соглашения с этой страной от 18 июля 1918 г., согласно которому Германия обязалась «для обеспечения России на случай невозможности для Турции за отсутствием прямого сообщения произвести эвакуацию на родину русских военнопленных одновременно с эвакуацией Россией турецких, возвращать России столько здоровых русских военнопленных, сколько Россией будет эвакуироваться через Оршу турецких военнопленных».

[Мы из Мегри]

В Стамбуле о дополнительном договоре стало известно лишь в начале сентября. Турция была недовольна подписанием этого соглашения, которое Германия скрыла от своих союзников, и даже «угрожала расторгнуть союз с Германией, если соглашение останется в силе».

Еще большая тревога царила в азербайджанских политических кругах. М.Э.Расулзаде настаивал на решительных дипломатических мерах, указывая на ослабление позиций Германии и ее союзников в войне.

Ахмед-бек Агаев, азербайджанский политический деятель, состоявший советником при Нури-паше при наступлении на Баку, выразился коротко: «Они продали нас за бидон керосина».

В начале сентября в германский МИД поступила новая советская нота с протестом против того, что «грузинское правительство установило связь с теперешними правителями в Баку, которые, как известно, являются ярко выраженными англофилами, и что, далее, оно арестовывает всех большевиков, проникающих из Терской области. Это обстоятельство, если вышеизложенные сведения соответствуют действительности, также было бы грубым нарушением только что подписанного и ратифицированного Добавочного договора, и, кроме того, совершенно не соответствовало бы намерениям и интересам Императорского Германского Правительства, так как большевистские части, выступающие из Терской области, предназначены для того, чтобы защищать и освободить Баку и Владикавказ от наступления англичан, в чем в одинаковой мере заинтересованы Россия и Германия».

Большевики все еще рассчитывали, что немцы окажут давление на подконтрольные им власти Грузии и предупредят их союз с бакинскими диктаторами, а также удержат и своих турецких союзников от захвата Баку.

Эти расчеты не оправдались, и 14 сентября 1918 г. генерал Нури-паша издал приказ №100, в котором призывал части Кавказской исламской армии предпринять решающий рывок, который приведет к овладению городом. Утром следующего дня штурм начался, и уже около 11 утра в Баку вступил авангардный азербайджанский полк. Генерал Л.Денстервилль приказал английским войскам эвакуироваться из города. Одновременно началось бегство и «диктаторов» с их приспешниками.

Как сообщал астраханский делегат от российского Совнаркома в Баку Кузнецов, «…с трех часов утра пятнадцатого началась с военного порта посадка всей бегущей в ужасе армии и населения. Первыми сели на пароходы каспийские моряки, затем бичераховские и дашнакцаканские отряды, рабочие и население. Англичане сели на пароходы раньше всех. Большинство населения осталось на берегу не эвакуированным. Орудия и броневые автомобили также погрузить не успели».

Британский офицер Д.Уорден подтверждает, что не удалось вывезти из города ни броневики, ни артиллерию, потеряны были лошади, и даже большая часть офицерских багажей с документами и личными вещами.

Отдельные очаги сопротивления в городе победители погасили к вечеру 15 сентября. Нури-паша послал телеграммы в Стамбул Энверу-паше и в Гянджу, правительству АДР.

Азербайджанским министрам предлагалось как можно быстрее прибыть в Баку и начать организационные мероприятия, а также обещалась помощь в создании полицейских сил для наведения порядка. Ф.Хойский от имени народа и правительства Азербайджана выразил благодарность Нури-паше и турецким солдатам за освобождение Баку.

17 сентября 1918 г. правительство Азербайджанской Демократической Республики переехало из Гянджи в Баку. Начинался новый этап истории азербайджанской независимости.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Тайны Баку: Как миллионеры пытались остановить бакинскую резню 1905 г.

 

Ф.Джаббаров

Рассматривая в исторической ретроспективе геноцид азербайджанцев, учиненный в 1918 году, следует упомянуть, что в этом кровавом событии фигурируют фамилии некоторых армян, которые так или иначе имели причастность к армяно-азербайджанской резне 1905 г.

В первую очередь, это касается Амбарцума Меликова — миллионера-нефтепромышленника, владельца Зугульбинского водопровода. В показаниях свидетелей, опрошенных Чрезвычайной Следственной Комиссией, есть многочисленные факты, доказывающие, что он вместе с сыновьями Георгием (Жоржем) и Сергеем (Сержем), «вооруженные ружьями, обвешанные патронташами, разгуливали по улицам города», расстреливали мирных, ни в чем не повинных людей, грабили дома.

В доме А.Меликова на площади Свободы (позднее ул. Хагани) располагался Армянский национальный совет, который вместе с партией «Дашнакцутюн» примкнул к большевикам.

Этот армянский палач в феврале 1905 г. был одним из виновников того, что своевременно не была предотвращена армяно-азербайджанская резня. Его и влиятельного азербайджанского предпринимателя-благотворителя Гаджи Зейналабдина Тагиева в первый же день столкновений бакинский губернатор Михаил Накашидзе просил собрать почетных и уважаемых горожан из армян и мусульман, вместе с ними успокоить население и не дать разгореться страстям.

Как писал затем в своем докладе губернатор, «Тагиев и Меликов, по-видимому, хорошо поняли значение моего обращения к ним и высказали мне свою готовность исполнить обращенную к ним просьбу. Как оказалось потом, Тагиев и Меликов не исполнили этого поручения, по заявлению Тагиева, потому что ни сам Меликов, ни другие влиятельные армяне не пришли к назначенному времени для совещаний и совместных действий».

Таким образом, шанс предотвратить резню в зародыше был упущен. Несомненно, что если бы эта миссия имела успех, то конфликт можно было подавить, не дав ему разрастись до ужасной трагедии.

На допросе Г.З.Тагиев так изложил причины несостоявшегося примирения: «В воскресенье, 6 февраля, сейчас же после убийства Бабаева, меня и Амбарцума Меликова пригласил к себе губернатор и, рассказав нам об убийстве Бабаева и арестанта татарина сопровождавшими его солдатами, просил, чтобы мы собрали армянское и мусульманское духовенство, а также почетных лиц с обеих сторон и постарались примирить обе нации, т.к., по его мнению, эти убийства могут вызвать большую беду. Выйдя от губернатора, я предложил Амбарцуму Меликову сейчас же зайти ко мне и составить список лиц, могущих заняться примирением, для представления губернатору, который обещал собрать указанных нами лиц. Но Меликов, желая раньше пообедать, обещал зайти ко мне лишь в 5 часов того же дня. Однако не явился и в назначенный им срок, а только протелефонировал, что зайдет ко мне для составления списка в 10 часов следующего дня утром, но и тогда он не пришел ко мне. Я нахожу, что с его стороны это был громадный промах, ибо, если бы духовенство и представители татарского и армянского общества 6 или даже 7 числа занялись примирением, то погрома бы не было, его можно было остановить в начале«.

 

Г.З.Тагиев был прав, ибо в первый же день резни была возможность пресечь ее в корне. Армяне же в лице Амбарцума Меликова сами отвергли шанс, предоставленный бакинским губернатором, покончить с резней уже 6 февраля, и это невольно наводит на мысль о том, что столкновения на межнациональной почве не только были выгодны армянам, но и в значительной степени спровоцированы ими самими.

Г.З.Тагиев

Чем можно объяснить отказ А.Меликова от встречи с Г.З.Тагиевым? К сожалению, следствие, допрашивавшее многих очевидцев февральских событий, не взяло показания с А.Меликова, поэтому нет возможности сослаться на его личные объяснения по данному эпизоду. Можно лишь предполагать о мотивах, побудивших А.Меликова отказаться от встречи с Г.З.Тагиевым и принять на себя примирительную роль.

[Мы из Мегри]

А.Меликов, являвшийся крупным предпринимателем, был, как и многие армянские промышленники и банкиры, негласным членом партии «Дашнакцутюн». Эта партия, исповедовавшая национал-сепаратизм, борьбу против Турции, а на определенном этапе — и против России, являлась главным дестабилизирующим фактором на Южном Кавказе, инициатором и организатором армянского террора в регионе в 1903-1906 гг.

Резня, разыгравшаяся в начале февраля, была выгодна многим оппозиционным правительству силам, пытавшимся еще больше усугубить и без того напряженную ситуацию в империи. Поэтому, вполне вероятно, что А.Меликов, внешне выразив губернатору свою готовность исполнить возложенную на него и на Г.З.Тагиева миссию, изначально не собирался этого делать. Дашнакам была выгодна эта смута, и А.Меликов следовал тактике своей партии.

Не менее интересным является также следующий факт. Свидетель Л.Агабеков показывал в Комиссии присяжных поверенных для выяснения февральских событий, что А.Меликов в дни резни прятался в квартире губернатора. Получается, что А.Меликов прятался у М.Накашидзе, которого армяне с первых же дней объявили главным виновником резни, хотя чисто по идеологическим и этическим соображениям, казалось бы, А.Меликов должен был поступить иначе, ну, во всяком случае, не искать приюта у губернатора. Но факт остается фактом.

А.Меликов, то ли сознательно, то ли испугавшись, не пришел на встречу с Г.З.Тагиевым, и резня, начавшаяся 6 февраля, продлилась до 9-го, обернувшись невиданным масштабом жертв и погромов.

Одним из самых жестоких и циничных армянских головорезов, убивавших азербайджанцев в 1918 г., был Степан Лалаев. Он руководил нападением армянских солдат на Николаевской улице (позднее ул. Истиглалийет), поджогом здания «Исмаиллийе», его руки обагрены кровью азербайджанцев, живущих в Шамахе, где он вместе с солдатами своего отряда цинично глумился над мусульманскими девушками. С.Лалаев и после бегства из Баку в сентябре 1918 г. продолжал чинить свои преступления против мусульманского населения.

Свою ненависть к азербайджанцам Степан Лалаев генетически унаследовал от отца — Балабека Лалаева, одного из активных членов партии «Дашнакцутюн», чье имя фигурирует в следственных документах и показаниях по делу о февральской резне 1905 г. в Баку.

В материалах следствия есть многочисленные свидетельства весьма заносчивого и грубого отношения Б.Лалаева к азербайджанцам. Г.З.Тагиев заявлял, что он имел «дурной язык, болтал много такого, что могло раздражать татар и делать ему врагов«.

 

И.Гаджиев свидетельствовал, что «Балабек Лалаев имел длинный и злой язык, чем тоже вредил себе, и благодаря своему языку он успел познакомить татар с его истинными чувствами в отношении татар. Для примера я могу привести случай одной встречи моей с ним на конке, где он стал говорить приблизительно следующее: «Исрафил, ты слыхал новость, меня татары собираются, говорят, убить за то, что будто я дал 500 руб. конвойным солдатам за убийство арестанта Бала Аги». Когда же я спросил, боится ли он, то он хвастливо ответил: «В Константинополе не в состоянии с нами, армянами, бороться, что же говорить здесь, в Баку, где наше дело организовано так хорошо, что мне нечего бояться«.

В дни февральской резни из дома Б.Лалаева велся огонь по азербайджанцам, что вызвало озлобление со стороны последних, выразившееся в поджоге дома и убийстве Б.Лалаева. Следствие выявило, что расправа над ним была вызвана как раздражением за его отношение к мусульманам, так и тем, что он расстреливал мирных горожан-азербайджанцев.

Одним из активных участников террора против азербайджанского населения в Баку в феврале 1905 г. был представитель известной в городе армянской семьи Адамовых — Александр. Он расстреливал азербайджанцев из дома Бабаджанова, в котором жил, и его постигла та же участь, что и Б.Лалаева.

Фамилия Адамовых вновь всплыла в связи с мартовским геноцидом 1918 г. В показаниях, данных Чрезвычайной Следственной Комиссии азербайджанским офицером А.Асадуллаевым, приводится следующий факт: «Известная армянская благотворительница из семьи Адамовых, имени и отчества которой я сейчас не помню, послала в какое-то благотворительное общество голову сахара, объяснив, что еще раньше она обещала пожертвовать эту голову в тот день, когда будут вырезаны мусульмане. Теперь такой день, наконец, настал. Во многих армянских домах после мартовской резни устраивались балы«.

Приведенные выше факты свидетельствуют, что события 1905 и 1918 гг. явились неотъемлемой частью политики армянских шовинистов по истреблению азербайджанцев методами террора и геноцида. При всем разнообразии общественно-политических предпосылок и исторических условий, сложившихся накануне двух рассматриваемых эпизодов этой политики, цели и средства армян оставались во многом похожими.

И в 1905, и в 1918 гг. умышленными провокациями армяне всячески старались вызвать выступление азербайджанцев. В обоих случаях армянская пропаганда выставляла мусульман виновниками столкновений.

[Мы из Мегри]

Назад в 1980-е: прогулка по знаменитому Музею хлеба в Агдаме 

 

Азербайджанский город Агдам, как и вообще Карабах, всегда были аграрными краями – благодаря уникальным почвам и климату. Поэтому неудивительно, что именно в Азербайджане был создан первый в Советском Союзе Музей хлеба (в Ленинграде такой музей появился лишь в 1988 г.).

 

Идея создания музея принадлежит работавшему в 1982 г. Первым секретарем районного комитета партии Садыгу Муртузаеву. Начатые в том же году в мельнице ремонтно-восстановительные работы были завершены в следующем году, и 25 ноября 1983 г. музей принял своих первых посетителей.

В данном материале фотографии с видео, снятого в 1980-х гг., когда музей функционировал и привлекал посетителей не только со всего СССР, но и из-за рубежа:

[Мы из Мегри]

Восстание в Гяндже: воспоминания о событиях 1920 года

 

Полковник азербайджанской армии Джахангирбек Казымбеков (в эмиграции Джахангирбек Казум-Бек или Казымоглу, 1894-1955), был одним из тех, кто не желал мириться с приходом советской власти в Азербайджан. Ему суждено было стать предводителем первого вооруженного выступления против советизации Азербайджана в мае 1920 года.

 

Казымбеков родился 15 марта 1885 года в Гяндже. Закончил гимназию в родном городе. В 1902 году начал военную службу. Через три года получил первый офицерский чин — стал хорунжием эскадрона (офицерский чин в пехоте и кавалерии). Завершил свою военную карьеру в царской армии в 1917 году в звании подполковника. В декабре 1918 года в качестве командира 3-го Гянджинского полка начал службу в новообразованной армии Азербайджанской Республики. В марте 1920 года ему было присвоено звание полковника.

Под его командованием спустя около месяца после насильственной советизации Азербайджана началось вооруженное восстание частей национальной армии против новой власти. Однако, как и следовало ожидать, восстание было потоплено в крови.

Малочисленному отряду солдат и офицеров, в том числе полковнику Д.Казымбекову удалось отступить в Грузию. После советизации Грузии он эмигрировал в Турцию. А в 1923 году оказался в Польше. Здесь, в 1923-1939 гг. Д.Казымбеков был офицером — контрактником Польской армии. Прошел курсы слушателей Вооруженных сил Польши, командовал батальоном и полком. В годы второй мировой войны он стал одним из активных участников эмигрантского движения. Именно ему было доверено открытие Национального съезда азербайджанцев, состоявщегося в 1943 году в Берлине.

Обращаясь к участникам съезда, он говорил: «Дорогие соотечественники! Мне, как старому офицеру Национальной армии Азербайджана предоставляет огромное удовольствие приветствовать представителей наших героических легионеров, продолжающих славные традиции той армии, которая 23 года тому назад начала борьбу за свободу и независимость родины против большевистских поработителей и оросила своей кровью каждую пядь земли нашей священной отчизны. Азербайджанцы неоднократно с оружием в руках поднимались на кровавую борьбу для отстаивания своих национальных интересов, для защиты чести и достоинства народа. Героическая борьба за национальную независимость Джавадхана, восстания в Гяндже, Шеки, Закаталах, Карабахе и другие вооруженные выступления азербайджанцев являются яркими примерами этого неутихающего народного сопротивления за свободу».

Непримеримый враг советской власти полковник Д.Казымбеков принимал активное участие в организации национального легиона из военнопленных азербайджанцев в годы второй мировой войны.

 

После завершения войны он некоторое время жил в Италии, а затем обосновался в Турции. Офицер трех армий (русской, азербайджанской, польской,) Д.Казымбеков умер в 1955 году в Германии, в Берлине, куда прибыл по частному приглашению. Эмигрантские издания считали эту смерть политическим убийством, осуществленным спецслужбами СССР.

«Воспоминания» полковника Д.Казымбекова были опубликованы в журнале «Simali Kafkasya» — «Северный Кавказ» (1935, N18, стр 14-17), который издавался в 1934-1939 гг. в Варшаве и соединял вокруг себя представителей эмигрантских кругов Кавказа — азербайджанцев, грузин и горцев.

 

Джахангирбек Казымбеков (1894-1955)

Гянджа против рабства

Восстание в Гяндже является одним из наиболее ярких протестов азербайджанских народных масс против нового рабства, наложенного на Азербайджан в апреле 1920 года. Восстание началось 22 мая 1920 года. Но, уже с первых дней появления частей красной армии в Гяндже, было видно, что оно неминуемо и что необходимо принять все меры, дабы выступление состоялось своевременно и организованно. Поэтому всю первую половину мая офицеры 3 пехотного Гянджинского полка, всячески старались удержать население города и солдатов полка от несоответствующих шагов, советуя быть терпеливыми и сохранять спокойствие.

Но бесчинства красных частей (в Гяндже были расположены пехотная дивизия красной армии и т.н. Шариатский полк, составленный из мусульманского населения бывшей империи с значительной примесью русских красноармейцев) переходили уже все границы и все труднее и труднее становилось подавлять гнев жителей Гянджи.

[Мы из Мегри]

День выступления назначен был на 22 мая. 16 мая в Тифлис высылаются два грузинских офицера, тайно пребывающие в Гяндже. Офицеры эти подробно посвящаются в план выступления и получают задачу установить связь с Грузинской армией (это было в период боев Грузинской армии с красными войсками у Пойлинского моста).

 

Для установления связи с основными силами азербайджанской армии, расположенной в это время в Карабахе, высылаются другие 2 офицера, снабженные соответствующими инструкциями и посвященные также в план выступления. Офицеры эти должны были явиться к командиру 3-го конного Шекинского полка, расположенного в районе Агдама и Тертера и составляющего, как бы, авангард расположенных в Карабахе частей. Вместе с этим, для отвлечения внимания красного командования вводятся в полку усиленные занятия и ежедневно проводится боевая стрельба.

Так, в состоянии напряженного ожидания, наступает день 22 мая. Около 4 часов дня созываются влиятельные общественные и политические деятели города, которые с энтузиазмом выражают согласие на выступление и обещают принять все меры, дабы азербайджанское население полностью поддержало свой полк. На этом совещании устанавливается, что каждый район города при первых же выстрелах организует особый партизанский отряд и спешит на помощь войскам.

 

Около 6 часов дня происходит совещание с командирами батальонов, на котором устанавливается непосредственный план активных действий:

— Один батальон полка с помощью партизан должен окружить расположение красной дивизии и внезапным и решительным ударом принудить ее к сложению оружия.

— Второй батальон обезоруживает  «Шариатский полк», занимает наиважнейшие пункты в армянской части города, а также почту, телеграф, военные склады и т.д. (3-й батальон Гянджинского полка находится в составе Карабахского отряда. — Прим. авт.).

 

Ровно в 8 часов вечера батальоны, арестовав присланных красным командованием политических комиссаров полка, приступают к исполнению возложенной на них задачи. С первыми выстрелами почти все мужское население города, вооруженное чем попало, высыпает на улицы и частью спешит на помощь полку, вступившему уже в бой с частями красной дивизии, частью же обезоруживает отдельно расположенные мелкие части и бродящих по городу коммунистов и красноармейцев.

К 11 часам все было закончено: русская дивизия и «Шариатский полк» были обезоружены и заключены в городскую тюрьму. В ночь с 22 на 23 мая Гянджа находилась в руках восставших патриотов. Первая часть плана была блестяще завершена. В дальнейшем необходимо было приступить к реализации второй части; восстановить местную национальную власть, установить связь с Грузинской армией и с Карабахским отрядом и организовать оборону города против ожидаемого наступления главных сил 11-ой советской армии.

 

В 6 часов утра было созвано совещание, куда были приглашены пребывающие в городе генералы 23 и 24 мая проходят в неустанной организационной работе. 25 мая около 10 часов утра, обнаруживается наступление армяно-русских частей к юго-западу от города, со стороны немецкой колонии Еленендорф. Находящийся в этом направлении 1 батальон Гянджинского полка, усиленный батареей артиллерии, останавливает наступление и, сам перейдя в контр-атаку, наносит противнику удар и обращает его в беспорядочное бегство.

[Мы из Мегри]

Между тем обнаруживается наступление противника и к северо-западу от города, со стороны Шамхора (Шамкира), где, приблизительно в 10 километрах от Гянджи, обнаружены значительные массы пехоты, двигающейся в боевом порядке к городу.

Это заставляет прекратить преследование разбитого в направлении колонии Еленендорф противника и, оставив на укрепленных позициях одну роту действующего здесь батальона и 4 пулемета, остальные роты перебросить на помощь 2-му батальону, который с вновь сформированной батареей артиллерии и 2 пулеметными ротами занимал укрепленную позицию в 1/2-1 километров к северо-западу от города.

 

Около 4 часов дня появляются первые цепи неприятеля, но встреченные артиллерийским и ружейным огнем в беспорядке отступают, оставив своих убитых и раненых. В 7 часов вечера неприятель начинает обстреливать город и азербайджанские позиции сильным артиллерийским огнем, во время которго был контужен один из генералов. Но только что сформированная батарея под командой подполковника Станкевича, поляка по происхождению, быстро нащупывает расположение русской артиллерии и метким огнем принуждает ее умолкнуть.

Около 9 часов вечера стрельба затихает. Так проходит день 25 мая. На рассвете 26 мая красные войска снова возобновляют атаки, число которых доходит до 7. Все они успешно отбиваются храбрыми защитниками города.

 

27 мая противник весь день ведет усиленный артиллерийский обстрел города и пытается без успеха атаковать азербайджанские части со стороны колонии Еленендорф. Видя, что помощь ни откуда не подходит, а неопределенность положения вызывает среди солдат и населения некоторую подавленность, было решено выпустить соответственное воззвание к населению и аскерам, собрав одновременно в здании окружного суда влиятельных граждан города во главе с Шейх-уль-Исламом. Ознакомив их с общим положением, их попросили помочь поддержать в войсках и населении необходимый дух.

Наступило 28 мая. День был исключительно прекрасный. Казалось, сама природа радовалась этому дню и выражала свое сочувствие изнемогающему народу. Зато неприятель уже с раннего утра проявлял усиленную активность. С рассветом со всех сторон был слышен грохот орудийной стрельбы. Противник обстреливал расположение азербайджанцев.

Много снарядов разрывалось и в самом городе. Около 7 часов утра поступило донесение командира 2-го батальона с сообщением о значительных массах неприятельской кавалерии, которые двигались в походной колонне к городу. Учитывая это, было решено произвести рекогносцировку, точно установив положение замеченной колонны. Вскоре было обнаружено, что неприятельская кавалерия перестраивается для атаки. Необходимо было подготовиться к достойной встрече противника. Был отдан приказ прекратить огонь и сосредоточить в угрожаемом пункте все имеющиеся поблизости пулеметы. Солдаты получили строгое приказание стрелять только по команде.

 

Уже ясно видны атакующие массы конницы, двигающиеся рысью 4 эшелонами, приблизительно по 2 эскадрона в каждом. Абсолютная тишина господствует на азербайджанских позициях. Противник переходит в галоп, а затем в карьер, приближаясь все ближе и ближе, 800 метров 700… 600… и, наконец, команда – «Огонь!»

Ураганный огонь 5 орудий, бивших картечью, 22 пулеметов и почти 2-х батальонов пехоты с партизанами производит в рядах атакующего противника огромные опустошения. Все поле перед азербайджанскимми позициями покрывается трупами и массой раненых. Только одиночным всадникам удается уйти из-под смертельного обстрела. Атака, как потом установилось, кавалерийской дивизии была ликвидирована и, судя по потерям, дивизию эту можно было считать уничтоженной.

 

Около 12 часов дня поступает донесение о наступлении противника со стороны колонии Еленендорф. На этот раз наступление ведется пехотой. В угрожаемый район перебрасывается весь 1-ый батальон и 2 роты 2-го батальона (1 стрелковый и 1 пулеметный), которые подкрепляют находящуюся здесь роту 1-го батальона и партизан. И это наступление удается отбить с большими потерями для противника.

[Мы из Мегри]

В 4 часа дня большевики в бессильной злобе начинают обстреливать город из тяжелой и легкой артиллерий. Около 8 часов вечера наступает относительная тишина, которая позволяет изнуренным и измученным бойцам передохнуть и подкрепиться. В этот день приходится расстрелять 15 человек, арестованных с поличным при порче телефонных проводов, деструктивной агитации и разбрасывании прокламаций.

Так проходит кровавый день 28 мая 1920 года, вторая годовщина объявления независимости Азербайджана. День этот можно считать одним из самых тяжелых дней за весь период восстания. Ночью с 28 на 29 мая получается сведение о заключении русским командованием перемирия с Грузией. Это известие отнимает у осажденного гарнизона последнюю надежду на помощь грузинской армии.

 

Положение становится безнадежным, так как не поступают известия и от карабахского отряда. В Гяндже начинает ощущаться недостаток в боевых припасах, особенно в артиллерийских снарядах. Приходится экономить каждый патрон, каждый снаряд, тогда как противник, получивший сильные подкрепления, переходит уже к ночным действиям. Всю ночь с 28 на 29 мая часть противника беспокоит азербайджанское расположение в направлении Еленендорфа.

На рассвете 29 мая противник открывает ураганный огонь по городу, а около 8 час. утра густыми цепями переходит в наступление со стороны Еленендорфа на позиции 1-го батальона. В этот день 1-ый батальон, подкрепленный батареей артиллерии и 2-мя пулеметными ротами с партизанами, отбивает ряд ожесточенных атак. Во время одной из них погибает командир батальона капитан Мири-заде. В эти дни погибают и подполковник Станкевич и полковник Гаузен.

NY Times о восстании в Гяндже. 1920 г.

30 мая под давлением превосходящих сил противника 1-ый батальон отходит и неприятель занимает армянскую часть города. Советские войска наступают одновременно и на позиции 2-го батальона, но здесь все атаки удается отбить. Аналогично положение и 31 мая. И в этот день защитники города удачно отбивают ряд неприятельских атак. Все это время приходится маневрировать имеющимися в распоряжении силами, перебрасывая их с одного участка на другой.

 

Уже после получения известия о прекращении боев у Пойлунского моста и о заключенном перемирии, становится ясна безнадежность борьбы. Семидневные беспрерывные бои измучили людей, боевые припасы приходили к концу и, хотя в защите города принимали участие даже женщины и дети, было видно, что с имеющимися силами не удержать город.

Не надо забывать, что под Гянджой сосредоточились главные силы 11-ой советской армии. Период после 28 мая был, в сущности, агонией восстания. О победе уже никто не думал. Необходимо было с честью выйти из положения и добиться того, чтобы победа досталась врагу с возможно большими для него потерями.

1 июня, утром на фронте наступила относительная тишина. Пользуясь этим,  в одну из мечетей были созваны представители общественности. Им рассказали о безнадежности дальнейшей борьбы, так как запасы патронов и снарядов пришли к концу и их может хватить лишь на один день боя. Было выдвинуто предложение — эвакуировать город, причем зная жестокость и беспощадность врага, было указано, что все желающие могут уйти из города под прикрытием войск. Предложение было принято и эвакуация назначена на рассвете 2 июня.

 

Для проведения эвакуации вырабатывается следующий план действия: две роты и одна пулеметная рота с партизанами удерживают противника, расположенного в армянской части города, за рекой Гянджинкой; остальные силы прорвут вражеское кольцо в северо-западном направлении и, заняв высоты в 3 километрах от города, возьмут осаждающих под фланговый обстрел и дадут возможность мирным жителям уйти в горы, прикрывая и в дальнейшем их отход.

План этот был реализован в полном объеме. Атакующие части опрокинули застигнутого врасплох неприятеля и привели его в полное замешательство. Ураганный фланговый огонь, открытый с занятых высот, увеличил еще более панику среди большевиков. В образовавшийся прорыв непрерывным потоком хлынули жители, покидающие город и направляющиеся в села, расположенные в горах.

К 5 часам вечера к главным силам, проведшим прорыв, присоединились роты, прикрывавшие эвакуацию со стороны армянского квартала. Войска направились вслед за уходящими жителями. Так закончилась 12-дневная эпопея восстания в Гяндже.

[Мы из Мегри]

Агдам, 1992: Нефтечалинская рота, которая билась до последнего патрона

 

М.Велимамедов

В сентябре 1992 года, во время карабахского конфликта, в ожесточенном бою у села Сырхавенд Агдамского района Азербайджана погибла целая рота 123-го полка. Вот как это произошло…

Шла карабахская война. В начале сентября 1992 г. после успешного летнего наступления, азербайджанские войска освободили Геранбойский район и большую часть Агдеринского района (согласно Решению № 327 Милли Меджлиса, принятому 13 октября 1992 года, Агдеринский район был упразднен и поселок Агдере и 28 сёл данного района были переданы в подчинение Тертерскому району), взяв под контроль дорогу Тертер – Кельбаджар.

Несмотря на успешные наступательные операции на северном участке фронта, подразделениям 2-го армейского корпуса так и не удалось взять под контроль стратегически важное село Сырхавенд и одноименную высоту, а также прилегающие н/п Кичан, Казанчи, Маникли, Орта Гюнейпая и Баш Гюнейпая.

 

В случае освобождения вышеуказанных сел удалось бы взять под контроль единственную дорогу, которая вела из центральной части Нагорного Карабаха в Агдеринский район, и единственный мост через реку Хачинчай. Взяв мост и блокировав движение по дороге, азербайджанские войска полностью расчленили бы армянские силы, лишив их возможности перебрасывать подкрепление в Агдеринский район.

Первая попытка взять Сырхавенд была предпринята 12-16 июня, но окончилась неудачно. Понеся большие потери, азербайджанские войска были вынуждены отступить. Поэтому командованием 708-й ОТБР была разработана новая операция с целью освобождения Сырхавенда.

Т.к. сил у 708-й ОТБР для проведения данной операции не было, командование бригады обратилось в штаб 2-го АК с просьбой выделить подкрепления. В ответ в Агдамский район была переброшена рота 3 МСБ 123 МСП.

Данная рота была сформирована из жителей Нефтчалинского района, поэтому ее также называли Нефтчалинская рота. Она прибыла в расположение 3 МСБ 123 МСП на ст. Мингячевир в начале сентября и еще находилась в стадии формирования. На момент проведения операции в ее штате было всего 44 военнослужащих, большую часть из которых составляли ветераны войны в Афганистане. Получив приказ командования, данная рота прибыла в Агдамский район и поступила в оперативное подчинение командира 708-й ОТБР.

 

Утром 15 сентября 1992 г. началась операция по освобождению Сырхавенда. Основной ударной силой должны были стать Нефтчалинская рота и местный батальон под командованием Аршада Надирова (более известного как «генерал Аршад»).

По плану, данные подразделения должны были обойти Сырхавенд с севера и с юга, после чего соединиться в н/п Кичан к западу от Сырхавенда. Тем самым армянские войска в Сырхавенде были бы отрезаны от основных сил.

 

Операция началась успешно. Прорвав оборону армянских войск, Нефтчалинская рота обошла Сырхавенд с севера и вошла в н/п Кичан, в котором разгорелся ожесточенный бой с армянскими войсками. Батальон под командованием А.Надирова подошел к Кичану с юга. Параллельно шел бой за сам Сырхавенд.

Батальон под командованием А.Надирова, столкнувшись с сильным сопротивлением противника, не смог прорваться в н/п Кичан. Т.к. у наступавших подразделений начали заканчиваться боеприпасы, было решено, что местный батальон, который знал местность лучше, отойдет за боеприпасами. Бойцы батальона отошли от Кичана и растянулись по цепочке вдоль дороги и на высотах, чтобы обеспечить доставку боеприпасов.

А Нефтчалинская рота продолжала вести бой в Кичане. Но доставка боеприпасов сильно запаздывала. Подтянув резервы, армянские войска перешли в контрнаступление и отбросили батальон под командованием А.Надирова на исходные позиции. Нефтчалинская рота оказалась в окружении в н/п Кичан.

 

Попав в окружение, Нефтчалинская рота оказала ожесточенное сопротивление и стояла до последнего солдата. На предложение противника сдаться последовал категорический отказ.

Ведя бой в окружении, бойцы Нефтчалинской роты решили, что раз пришло время умирать, значит надо взять с собой как можно больше врагов…

Бойцы Нефтчалинской роты уничтожили столько врагов, что противник даже не отдал их трупы. Погибли и многие бойцы батальона «генерала Аршада», которые стояли на охране дороги. Так и не сумев решить поставленную задачу, азербайджанские войска отошли на исходные позиции.

 

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

ВВС Азербайджана в Первой Карабахской войне

 

М.Велимамедов

После развала СССР на территории новых независимых государств разгорелось сразу несколько вооруженных конфликтов. Среди этих вооруженных конфликтов – Карабахский — стоит особняком по применению боевой авиации, так как именно в ходе этой войны наиболее интенсивно применялась боевая авиация.

8 апреля 1992 г. азербайджанская армия обзавелась первым боевым самолётом в виде штурмовика Су-25, взятого с аэродрома Ситал-Чай (где базировался 80-й отдельный штурмовой авиационный полк) 25-летним старшим лейтенантом Вагифом Гурбановым. Летчик при помощи своих соотечественников — авиатехников лейтенанта Фуада Мамедова, прапорщиков Акифа Гулиева и Гюльбудага Бинятова — подготовил штурмовик к полету и перелетел на гражданский аэродром в г. Евлах, откуда через месяц стал совершать боевые вылеты.

На следующий день в Евлах также прибыли авиатехники Фуад Мамедов и Акиф Гаджиев. Через несколько дней, покинув расположение 80-го ОШАП, в Евлах также прибыли авиатехники Гюльбудаг Буниятов, Башир Алиев, Эльман Джалилов и Тофик Шахбузов. Именно эти шесть авиатехников стали первой группой авиатехников ВВС Азербайджана и готовили Су-25 к вылетам.

Надо отметить, что местный аэропорт в Евлахе не был приспособлен для военных самолетов, так как взлетно-посадочная полоса была длиной всего 2 км вместо необходимых 3 км. Так как самолёт искали российские войска, через несколько дней Су-25 перегнали и спрятали в Шеки. Для того, чтобы самолет Су-25 смог совершать вылеты, были организованы ремонтные работы, в ходе которых взлетно-посадочная полоса аэропорта в Евлахе была увеличена с 2 до 3 км.

В ночь с 9 на 10 июня 1992 г. был осуществлён массированный взлёт и перебазирование на территорию России основной части находившихся на территории Азербайджана боевых самолетов. При этом из строя была выведена часть аэродромного оборудования и техники. Часть самолетов была брошена на аэродромах, часть самолетов смогли захватить местные отряды, не дав их перегнать. Всего на территорию России удалось вывести 28 бомбардировщиков Су-24М, 36 штурмовиков Су-25, 10 самолётов-разведчиков Су-24МР, восемь самолётов-разведчиков МиГ-25РБ.

По данным, азербайджанские отряды сумели полностью взять под контроль материальную часть 82-го истребительного авиационного полка войск ПВО на аэродроме Насосный (38 истребителей-перехватчиков МиГ-25ПДС), а также пять находившихся в ремонте на расположенном там же 210-м авиационном ремонтном заводе войск ПВО самолетов МиГ-25П и МиГ-25РБ.

Кроме того, Азербайджан получил примерно половину материальной части 882-го отдельного разведывательного авиационного полка ВВС в Далляре (девять самолетов-разведчиков Су-24МР и шесть разведчиков-бомбардировщиков МиГ-25РБ). По одному бомбардировщику Су-24М в Кюрдамире и штурмовику Су-25 в Ситал-Чае (ещё один Су-25 был получен в апреле 1992 г.) были при выводе брошены на аэродромах в неисправном состоянии. Из состава двух учебных авиационных полков войск ПВО СССР Азербайджан получил суммарно 109 учебно-тренировочных самолетов L-29 и 168 самолетов L-39.

 

В Узбекистане в 1992 г. Азербайджаном были куплены с ремонтной базы в Чирчике два истребителя МиГ-21. Осенью 1992 г. в Украине были куплены три (по некоторым данным, четыре) истребителя-бомбардировщика Су-17М3. Также в 1992 г. в Грузии на Тбилисском авиационном заводе были приобретены три штурмовика Су-25 новой постройки. Во время войны Баку начал закупки по низким ценам боевой техники в Украине, ставшей одним из главных военно-технических партнеров Азербайджана. В 1992 г. были получены два истребителя МиГ-21СМ, в 1993 г., и в 1994 г. Азербайджан получил ещё шесть истребителей МиГ-21СМ, два истребителя-бомбардировщика Су-17М3, два самолета-разведчика МиГ-25РБ.

С вертолетами ситуация была несколько иной. В начале февраля 1992 г. пилот 386-й ОВЭ Сергей Туваев перегнал один вертолет Ми-24 на аэродром Забратского авиаотряда. 10 и 11 февраля 1992 г. пилоты 386-й ОВЭ Алексей Шварев и Сергей Сенюшкин перегнали ещё два вертолёта Ми-24. 14 февраля 1992 г. пилоты Забратского авиаотряда Явер Алиев, Ханлар Саттаров, Эдисон Гасанов, Закир Юсифов и Мирмамед Агаев, а также пилоты 386-ой ОВЭ Сергей Туваев, Алексей Шварев, Сергей Сенюшкин и Евгений Карлов перегнали ещё пять вертолетов Ми-24 из расположения 386-й ОВЭ. Через день оттуда же был перегнан еще один Ми-24.

Ми-8 вооруженных сил Азербайджана

Все девять ударных вертолетов Ми-24П были размещены на территории Забратского авиаотряда и стали основой армейской авиации Вооруженных сил Азербайджана.

Летом 1992 г. начался процесс передачи вооружения подразделений бывшей Советской армии в распоряжение Вооруженных сил Азербайджана. Минобороны России, без согласования с азербайджанской стороной, вывело значительное количество авиатехники, в том числе вертолетов.

Летом 1992 г. Минобороны Азербайджана было передано ещё 10 вертолетов: четыре Ка-27ПС и шесть Ми-8. По некоторым сведениям, ещё один неисправный Ми-24П остался на аэродроме в Сангачале. Можно констатировать, что при разделе имущества бывшей Советской армии Азербайджаном было получено от 8 до 10 ударных вертолетов Ми-24.

Кроме Су-25, из расположения 80-го ОШАП можно говорить также об получении Азербайджаном двух Ми-8. В марте 1992 г. пилот Сергей Туваев и бортмеханик Сейфал Джалалов со стадиона «Спартак» в Баку перегнал вертолёт Ми-8 (данную модификацию ещё называют Ми-8 «салон») на аэродром Забратского авиаотряда. 11 июня 1992 г. пилот ВВС Азербайджана Мирза Фараджев, в одиночку несанкционированно перегнал вертолёт Ми-8 с военного аэродрома Далляр в Евлах.

Также в июле 1992 г. с военного аэродрома Вазиани в Грузии на аэродром Далляр был перегнан ещё один Ми-8. По некоторым сведениям, в 1993—1994 гг. были закуплены в одной из стран ещё 12 вертолетов Ми-24В. Они несколькими партиями были доставлены в Азербайджан и после ремонта по мере готовности начали использоваться в зоне боевых действий. В 1993 г. были приобретены и перегнаны из г.Таганрог в Азербайджан 7 вертолетов Ми-8.

Первый боевой вылет был совершён 14 февраля 1992 г. В этот день два Ми-24 в составе экипажей Сергей Туваев — Рафаэль Ширинов и Алексей Шварев — Фахраддин Мусаев совершили боевой вылет в Аскеранском районе, где, по информации, приземлился армянский Як-40. Но при подлете к Аскерану по вертолетам был открыт огонь с земли. Подавив огневые точки противника, оба вертолёта вернулись на аэродром базирования. Этот день считается днём создания военной авиации Азербайджана.

В начальный период основной проблемой для ВВС Азербайджана была острая нехватка боеприпасов. Но после захвата военного склада в пос. Зазаллы 20—22 апреля 1992 г. данная проблема была решена. На этом складе хранилось большое количество авиационных средств поражения для самолётов и вертолетов, которые во время захвата склада были вывезены в Евлах. Это позволило решить проблему с авиационными средствами поражения для ВВС.

 

Первым пилотом боевого самолета ВВС Азербайджана был Вагиф Гурбанов. В конце мая 1992 г. в азербайджанских ВВС появился и второй летчик — Балахан Гахраманов. Он перешел в ряды азербайджанской армии из рядов бывшей Советской армии. В июне 1992 г. Балахан Гахраманов привел с собой военного пилота Константина Вирцева, с которым вместе служил. Тут надо отметить, что комплектование экипажей боевых самолётов ВВС Азербайджана шло по принципу, когда действующие военные летчики приводили в ряды ВВС своих прежних сослуживцев из рядов бывшей Советской армии.

После развала СССР и начала развала бывшей Советской армии большое количество военных летчиков осталось не у дел и без средств к существованию. Поэтому многие соглашались на службу в рядах ВВС Азербайджана, где можно было получать денежное вознаграждение. Военных пилотов-азербайджанцев в рядах Советской армии были единицы. Поэтому приходилось комплектовать экипажи боевых самолётов переманивая военных пилотов из авиационных частей и подразделений бывшей Советской армии. Несмотря на все усилия, острая нехватка военных пилотов была весь период войны.

Пилот Мирза Фараджев в кабине вертолета Адиль Исмаилов (погибший в 1994 г.)

Если пилотов для боевых самолётов катастрофически не хватало, то с пилотами для боевых вертолетов ситуация была немного получше. В Азербайджане еще с 50-х гг. дислоцировался Забратский авиаотряд, которым к началу 90-х гг. активно эксплуатировались вертолеты транспортные Ми-8 (в эксплуатации находилось 25 вертолетов Ми-8 и 15 вертолетов Ми-2). Именно из пилотов Забратского авиаотряда были сформированы экипажи для управления боевыми вертолетами.

[Мы из Мегри]

Приказом МО Азербайджана от 22 февраля 1992 г. большинство пилотов Забратского авиаотряда были зачислены в состав вооруженных сил. Началось ускоренное переобучение и освоение боевых вертолетов Ми-24.

В течение короткого срока пилоты Забратского авиаотряда прошли ускоренный путь освоения боевых вертолетов Ми-24П и начали вылеты в зону боевых действий. Пилоты Забратского авиаотряда стали профессиональным ядром и основой армейской авиации. Забратский авиаотряд изначально был сформирован как подразделение гражданской авиации, оснащенное пассажирскими и транспортными вертолетами.

Экипажи Забратского авиаотряда уже длительное время совершали полеты в зону боевых действий, доставляли на передовую продовольствие, боеприпасы, медикаменты, вывозили из зоны боевых действий раненых и гражданское население.

Первые боевые потери отряд понес 28 января 1992 г.: во время эвакуации мирных жителей из осаждённого армянами села Малыбейли при подлете к Шуше из ПЗРК «Стрела» армянскими боевиками был сбит гражданский вертолёт Ми-8Т, управляемый экипажем в составе Виктора Серёгина, Сафы Ахундова и Арастуна Махмудова. После попадания в салоне возник пожар, но командиру воздушного судна Виктору Серёгину удалось отвести падающий борт от жилых кварталов г. Шуша. Экипаж и все 47 пассажиров погибли.

В ряды Вооруженных сил Азербайджана также перешли пилоты вертолетов Фаик Мамедов и Рафаэль Ширинов из 386-й ОВЭ и пилоты вертолетов Руслан Половинка и Игорь Костюк из других авиационных подразделений бывшей Советской армии, дислоцированных на территории Азербайджана. Они уже имели большой практический опыт эксплуатации боевых вертолетов. После укомплектования первых экипажей ударные вертолеты Ми-24 начали боевые вылеты в зону боевых действий в Карабахе.

 

Приказом Минобороны Азербайджана был создан авиационный полк (в/ч 843), состав авиаполка входили все боевые вертолеты Ми-24П. Основным аэродромом базирования боевых вертолетов стал аэродром Гала. Кроме боевых вертолетов Ми-24, на вооружении полка также состояли вертолеты Ми-8, Ми-2, Ка-27ПС, самолеты Бе-12, Ан-12 и Ил-76. При использовании ударных вертолетов в боевых действиях они заранее перемещались на аэродромы, расположенные в близи от линии фронта, откуда и совершали боевые вылеты.

Летом 1992 г. под руководством пилота армейской авиации Гусейнджана Азимова на аэродроме Гала началась организация лётного учебного центра для подготовки пилотов вертолетов. В 1993 г. был осуществлён первый набор 37 курсантов в лётный учебный центр. Начальником лётного учебного центра был назначен Алексей Шварев. Им была разработана ускоренная программа подготовки пилотов. Первый выпуск состоялся летом 1994 г. в присутствии президента Азербайджана Гейдара Алиева. Фактически Гусейнджаном Азимовым и Алексеем Шваревым были заложены основы подготовки в Азербайджане пилотов как боевых, так и транспортных вертолетов.

Азербайджанский Ми-24П в стандартном советском камуфляже «Клевер», на аэродроме Евлах в 1992 г.

28 февраля 1992 г. два ударных вертолета Ми-24 под управлением Сергея Туваева — Закира Юсифова и Евгения Карлова — Рафаэля Ширинова осуществили сопровождение гражданских вертолетов Ми-8, вывозивших мирных жителей из села Умудлу Агдеринского района Нагорного Карабаха, окруженного армянскими военными формированиями. При эвакуации вертолеты подверглись обстрелу из крупнокалиберных пулеметов. Ответным огнем противник был подавлен, и эвакуация мирного населения была проведена без потерь.

С 28 февраля по 4 марта 1992 г. вертолеты армейской авиации осуществляли сопровождение и прикрытие гражданских вертолетов, осуществлявших вывоз тел жителей Ходжалы, расстрелянных армянскими боевиками.

8 мая 1992 г. во время штурма армянскими войсками Шуши четыре вертолёта Ми-24 с аэродрома Агдам совершили многочисленные боевые вылеты в зону боевых действий и наносили огневые удары по армянским частям, а также оказывали огневую поддержку наступлению азербайджанских войск в Аскеранском районе 15 мая 1992 г. Во время одного из таких вылетов экипаж Ми-24П Алексей Шварев — Ханлар Саттаров, вылетев на поддержку войск, оборонявшихся в шушинском районе, обнаружил колонну бронетехники противника и, нанеся по ней огневой удар, уничтожил несколько единиц БМП и БТР.

8 мая 1992 г. был совершён и первый боевой вылет самолета ВВС Азербайджана. В этот день Вагиф Гурбанов, вылетев из Евлаха на штурмовике Су-25, нанес удары около Шуши с использованием авиабомб по армянским войскам, которые атаковали Шушу.

Таким образом 8 мая 1992 г. можно считать днем, когда азербайджанской авиацией (с участием и фронтовой и армейской авиации) была проведена первая полноценная воздушная операция, по нанесению массированных авиационных ударов для срыва наступательной операции армянских войск в шушинском районе.

При уходе российских войск на аэродроме в Кюрдамире был брошен неисправный Су-24. При помощи перешедшего на службу в азербайджанскую армию военного летчика подполковника Сергея Муртазалиева (ранее служил в 976-м авиаполке в Кюрдамире) были начаты работы по ремонту Су-24. После ремонта где-то с конца июля Су-24 начал боевые вылеты под управлением Муртазалиева. С середины июня 1992 г. Балахан Гахраманов и Константин Вирцев начали совершать боевые вылеты на МиГ-21. Боевые вылеты совершались с военного аэродрома в г. Кюрдамир.

Главным источником запчастей для самолетов стала каннибализация однотипных аппаратов. Поддерживать боеготовность помогала и сравнительная простота самолетов 1960—1970-х гг. Самостоятельное производство некоторых запчастей для них было освоено на некоторых предприятиях в Азербайджане. Базовый ремонт и обслуживание были освоены на Насосненском авиаремонтном заводе.

Так как полученные МиГ-25 были в основном модификаций ПДС или П и не были приспособлены для бомбардировок, были проведены работы по их небольшой переделке. Наиболее распространенным оружием вертолетчиков стали неуправляемые ракеты — их невысокая точность с лихвой компенсировалась количеством.

Авиационные боеприпасы использовались со складов боеприпасов бывшей Советской армии, которые находились на территории Азербайджана и после вывода воинских частей летом 1992 г. были переданы Министерству обороны Азербайджана. Это позволило в целом решить вопрос с обеспечением боевых самолетов и вертолетов необходимыми боеприпасами.

Один МиГ-25РБ стали использовать в качестве разведчика. Он использовался для аэрофотосъемки территории Нагорного Карабаха. После разведывательных полетов над территорией Карабаха сделанные фотографии проявлялись в специальной лаборатории на территории аэродрома в пос. Далляр. Затем данные фоторазведки использовались в определении целей для авиационных ударов.

Так как пилотов и боеготовых самолетов было мало, для обеспечения интенсивности авиационных ударов один пилот на одном самолете совершал до четырех—шести боевых вылетов в сутки.

Боевые вылеты осуществляли в основном самолеты Су-24МР и МиГ-25РБ (разведчик-бомбардировщик), в то время как МИГ-25ПДС вылетали в основном как отвлекающая группа. После приобретения МиГ-21 и Су-25 основные боевые вылеты совершали эти самолеты. Использовались как групповые вылеты, так и удары одиночными самолетами с использованием только неуправляемого оружия по заранее заданным целям. В основном самолёты и вертолеты работали парами.

Тут надо заметить, что основная часть боевых самолётов — это были перехватчики МиГ-25ПДС (П), а также разведчики Су-24МР. Характеризуя атаки на вышеуказанных самолётах, необходимо упомянуть, что атаки также велись без применения сложных прицельных комплексов, которые часто выходят из строя, требуют квалифицированного обслуживания и запчастей. Поэтому в основном самолеты азербайджанских ВВС ограничивались бомбёжками крупных военных объектов при том, что точность бомбометания была низкой. Да и ударная мощь наспех созданных азербайджанских ВВС, состоявших в основном из боевых самолётов, перепрофилированных из разведчиков и перехватчиков в бомбардировщики, была незначительной.

У ВВС Азербайджана не было необходимого аэродромного оборудования, навигационных систем, прицельных комплексов, систем наземного обслуживания. Примитивные прицелы устаревших истребителей-перехватчиков обеспечивали точность бомбовых ударов лишь порядка десятков или сотни метров от точки прицеливания.

Несколько вертолетов Ми-8 также были переоборудованы, оснащены пулеметами, неуправляемыми авиационными ракетами и начали использоваться как вертолеты боевого обеспечения. Для усиления огневой мощи на бортах стали размещать бойцов, вооруженных стрелковым оружием.

Техническим обслуживанием самолётов и вертолетов занимались авиатехники, перешедшие на службу в ВС Азербайджана из частей бывшей Советской армии. Многие из них были местными жителями и прежде служившими в вертолётных эскадрильях. Благодаря их работе удавалось поддерживать относительно высокий уровень боеготовности самолётов и вертолетов.

[Мы из Мегри]

В мае — июне 1992 г. на полигоне в Шамахинском районе было проведено обучение примерно 300 разведчиков для азербайджанской армии, которые в том числе были обучены организации передового авиационного наведения. После прохождения обучения данные разведчики были распределены по разным подразделениям азербайджанской армии, в составе которых в том числе и выполняли функции по передовому авиационному наведению для боевых самолётов и вертолётов.

Также использовались средства радиоэлектронной борьбы, для ведения разведки и радиоподавления радиосвязей армянских вооруженных формирований в сочетании с нанесением ударов авиацией по вскрытым объектам (целям) и скоплениям боевых групп противника.

Были привлечены азербайджанцы — беженцы из Армении, которые хорошо знали армянский язык, с целью прослушивания переговоров по радиосвязи армянских вооружённых формирований. Разведывательные данные получались в основном в результате радиоперехвата переговоров командиров боевых групп армянских войск в радиосети боевого управления.

Так, в середине августа 1992 г. в ходе радиоперехвата была получена информация о выдвижении крупной колонны противника по дороге Ходжалы — Аскеран. На основе данных радиоперехвата с аэродрома Кюрдамир вылетели два МиГ-25 и один Су-25, которые нанесли групповой авиационный удар по данной колонне армянских войск.

По мере укрепления кадрового состава ВВС и увеличения числа боеготовых самолетов круг задач, выполняемых авиацией, стал увеличиваться. Помимо ударов по опорным пунктам и скоплениям противника на азербайджанскую авиацию легла задача по нарушению логистики противника.

Из Армении в Карабах через Лачинский коридор шли отдельные машины и целые колонны с оружием, боеприпасами, бронетехникой и предметами снабжения. Целью было затруднить эти перевозки. В основном для этого использовались Су-25 или Су-24 в режиме свободного поиска для штурмовки целей. В то же время полностью заблокировать поставки было невозможно, так как азербайджанская авиация имела крайне ограниченные возможности по ночным полетам.

Перед нанесением ударов пилоты изучали местность по картам и данным фоторазведки. Выйдя по координатам в нужный квадрат, летчик определял положение цели с точностью до нескольких десятков метров и по указанным ориентирам отыскивал объект атаки.

Часто работа самолётов и вертолетов по наземным целям обеспечивалась работой передовых авианаводчиков с земли. Целеуказание выполнялось авианаводчиком путем подачи команд по выделенной радиосвязи и наведением экипажей на заданные цели относительно характерных ориентиров, определялись точка захода в зону боевых действий, курс и угол атаки. Если с первого захода цель не удавалось уничтожить, осуществлялись повторные заходы с корректировкой курса и угла атаки, в зависимости от того, как летчик сработал в предыдущем заходе.

Азербайджанский Ми-8 эвакуирует мирных жителей. Времена карабахской войны. Эвакуация раненых гражданским бортом

Работа вертолетов несколько отличалась от работы самолётов. Для целенаведения, помимо сигнальных ракет и трассеров, применялись артиллерия и танковые пушки, выпускавшие снаряд в сторону цели. Чтобы помочь авианаводчику, в примерном направлении с вертолета пускали пристрелочную серию НАР, по разрывам-ориентирам которой он определял месторасположение цели.

Основной задачей боевой авиации Азербайджана стала огневая поддержка наземных войск в ходе проведения боевых действий. Вертолеты и самолёты применялись для нанесения ударов по заранее выявленным стационарным целям, скоплениям живой силы или бронетехники противника. Вертолеты использовались также и для доставки продовольствия, боеприпасов, эвакуации больных, раненых, гражданского населения.

Боевые задачи почти постоянно приходилось решать в условиях высокогорной местности Нагорного Карабаха, в горных теснинах и ущельях, и это значительно осложняло применение самолётов и вертолетов.

Для армейской авиации ВВС Азербайджана работа в высокогорных условиях Нагорного Карабаха была сопряжена с дополнительными трудностями из-за густых лесов, а зимой из-за резких изменений метеорологических условий — внезапное образование низкой облачности, ухудшение полётной видимости, изменение направления и скорости ветра.

Кроме того, применение армейской авиации в ущельях и узких долинах было связано с ограниченными возможностями по выполнению одновременных групповых атак, выбору направления захода на цель, прицеливанию и противозенитному маневрированию. Кроме прочего, вертолеты могли быть обстреляны огнём с земли с использованием стрелкового оружия или гранатометов.

Как уже выше отмечалось, первой масштабной боевой операцией азербайджанских ВВС стали авиаудары, которые наносились штурмовиком Су-25 и вертолётами Ми-24 по армянским отрядам, наступавшим на Шушу. Следующей операцией азербайджанских ВВС стала авиационная поддержка наступления азербайджанской армии летом 1992 г. В основном это были поражения стационарных целей — объектов инфраструктуры и бронетехники.

Так, во время боев за с. Дрмбон Агдеринского района 9 июля 1992 г. ударами с МиГ-21 под управлением Константина Вирцева при обеспечении передового авиационного наведения со стороны разведроты 123-го мотострелкового полка азербайджанской армии была уничтожена колонна армянских войск в составе шести БМП.

23 июня 1992 г. один вертолет Ми-8 под управлением подполковника Б. Хачатурова, на котором были высокопоставленные армянские военные, в сопровождении двух вертолётов Ми-24П совершал перелет из Армении в Нагорный Карабах через воздушное пространство над Губадлинским районом. Огнем с земли азербайджанские войска подбили два Ми-24П, которые совершили вынужденную посадку. Третий вертолет под управлением Бориса Хачатурова, приземлившись, забрал экипажи двух побитых Ми-24П и смог перелететь в Армению. Из двух подбитых вертолетов МИ-24П один сгорел полностью, на втором была повреждена гидросистема.

Азербайджанским авиатехникам удалось починить поврежденную машину на месте, и пилоты Закир Юсифов — Фейруз Джалилов перегнали этот вертолёт на аэродром ВВС Азербайджана. После ремонта захваченный вертолет стал использоваться армейской авиацией ВВС Азербайджана.

[Мы из Мегри]

Осенью 1992 г. боевые самолёты и вертолеты азербайджанских ВВС сконцентрировались на нанесении ударов в Шушинском и Лачинском районах, где проводилось крупное наступление азербайджанских войск. При этом, несмотря на активные авиаудары, так и не удалось изолировать район боевых действий.

При участии армейской авиации в сентябре 1992 г. была проведена уникальная боевая операция. 21 сентября 1992 г. автономно действующие группы 123-го мотострелкового полка (основной задачей которого было прикрывать левый фланг и тыл группировки, наступавшей на Лачин с севера, и не допустить удара противника), для отвлечения сил противника и содействия продвижению азербайджанских войск, наступавших на Лачин, на транспортных вертолетах Ми-8, преодолев Карабахский хребет (высота 2200—2500 метров), высадились в тылу противника.

Азербайджанские солдаты около захваченного армянского Ми-24П, Губадлинский район июнь 1992 г. Обломки сбитого 23 января 1993 года Су-24МР

Они проникли на территорию шушинского района и взяли под контроль села Ханалы, Аллахкулулар, Сафыханлар, Ханлыпея, Имангулулар, Заманпеяси. Перед высадкой тактического десанта удары по позициям армянских войск нанесли реактивные системы залпового огня и ударные вертолеты Ми-24. Группировкой армейской авиации 21 сентября 1992 г. было высажено около 300 военнослужащих. На занятой территории подразделения 123-го полка заняли активную оборону.

Разведподразделения 123-го полка подходили к Шуше на расстоянии до 3—5 км по воздуху и наблюдали за передвижениями армянских войск по дороге Шуша — Туршсу — Лачин. Этими группами активно проводились разведывательно-диверсионные операции с целью упреждения сосредоточения противника. Снабжение группировки осуществлялось транспортными вертолетами Ми-8. Они ежедневно совершали по несколько перелетов через Карабахский хребет — из Лачинского в шушинский район и обратно.

Летом и осенью 1993 г. подразделения ВВС Азербайджана принимали активное участие в отражении наступления армянских войск на прилегающие к Нагорному Карабаху районы, нанося авиаудары как по наступавшим армянским войскам, так и по путям их снабжения.

Так, в октябре 1993 г. экипажи Ми-24 под командованием Бахлула Зульфугарова принимали участие в боях в Зангеланском районе, оказывая огневую поддержку ведущим оборонительные бои азербайджанским войскам. И в дальнейшем в ходе боевых действий на фронте в 1993—1994 гг. боевая авиация Азербайджана, несмотря на потери, продолжала выполнять возложенные на нее задачи.

Армейской авиацией также осуществлялось поисково-спасательное обеспечение. Данные операции проводились или из боевых порядков авиационных групп, или из положения дежурства на площадке или аэродроме. При производстве полетов в готовности находилась пара вертолетов поисково-спасательной службы (ПСС), ожидавшая вызова.  Как правило, в состав экипажей дежурных вертолетов включались штатные поисково-спасательные отряды (4—6 человек) или поисково-спасательные операции производились разведгруппами, которые наиболее близко находились к месту падения летательного аппарата.

При проведении поисково-спасательных операций работа наземных групп в обязательном порядке прикрывалась ударными вертолетами Ми-24. Для подавления огневых точек противника нередко привлекались самолеты штурмовой или бомбардировочной авиации.

Потери авиационной техники в ходе Карабахской войны были значительными. Свою роль играли как недостаточная боеготовность ВВС Азербайджана, так и усиление ПВО армянских войск в Карабахе.

В Карабахской войне вертолеты сыграли особую роль. В силу своей универсальности они применялись для решения широкого круга задач, а зачастую становились единственным средством обеспечения и поддержки. Без преувеличения можно сказать, что вертолеты вынесли на себе всю тяжесть войны, пройдя ее от первых до последних дней.

Действия ВВС Азербайджана в конфликте характеризовались рядом специфических особенностей. Фактически с нуля в условиях ведения войны приходилось создавать ВВС страны. При этом, не имея достаточного количества подготовленных кадров. Одной из особенностей была значительная устарелость, изношенность и низкая боеготовность материальной части ВВС, в результате чего имела место невысокая интенсивность применения авиации.

В условиях слабой национальной оборонной промышленности и ремонтных мощностей ВВС Азербайджана испытывали сильнейшие трудности с технической исправностью материальной части и с пополнением авиационным вооружением.

Фактически боеготовый состав ВВС Азербайджана оставался немногочисленным в ходе всего периода войны. Это ограничивало возможности ВВС Азербайджана по решению сколько-нибудь серьезных задач, оставляя для них возможность только частных и тактических действий и локального воздействия на определенные участки и объекты. Как итог, ВВС Азербайджана не обладали необходимым и достаточным потенциалом для перелома хода боевых действий и достижения оперативных результатов.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

О переселении армян в азербайджанские ханства (конец XVIII — начало XIX вв.)

 

Р.Абсаттаров (Казахстан), И.Рау (Германия)

Истоки «карабахского  кризиса» уходят своими корнями в далекое прошлое. Он начался с заселением армян на территории Южного Кавказа. В конце XVIII — начале XIX вв. Российская империя, стремясь расширить свои владения, взяла курс на  присоединение азербайджанских ханств.

Когда Карабахское ханство вошло в состав России (1806), русское правительство исходило из того, что здесь преобладает мусульманское население, и что местная элита (политическая, социальная,  хозяйственная) и далее будет представлена азербайджанцами.

Так, русский кавказовед,работник Министерства финансов  Н.Шавров, в частности, отмечал: «Местное татаро-азербайджанское  оседлое население издревле селилось вдоль  берегов Куры и Аракса и у Талышских гор».

В свою очередь, в «Актах Кавказской археографической комиссии» Карабах также считался «мусульманской территорией». Всего же в главе  18 второго тома документации «Закавказские мусульманские  владения» было указано 13 таких владений (среди них —  Карабах, Эривань, Баку).

В списке, предоставленном русским  министром внутренних дел О.Кузовлевым 18 июля 1811 года,  отмечалось: «В подвластном Карабахе насчитывается до 12,000  семейств, из них до 2500 армянских семейств, а остальные татары мусульманского вероисповедения» (тогдашнее обозначение азербайджанцев). Однако из 2500 семей, которые в этом списке обозначены как армянские, по мнению ряда историков, большинство следует считать «албанскими». На территориях с чужим по религии и культуре населением, часто ведущим себя «недружественно», не было гарантий устойчивости новых границ. В этой ситуации постепенно вызрел  план переселения христианского населения из Персии, Османской империи и других регионов Малой Азии (Ливан и др.) на вновь приобретенные территории Закавказья».

И далее: «Благоприятные условия для реализации проекта создал при этом связанный с процессами колонизации отток части  местного населения из бывших ханств Северного Азербайджана. Показателен «побег» последнего карабахского хана в Персию, когда вместе с ханом бежало и значительное число коренных  жителей, что привело к заметному обезлюдению этой земли.  Миссия полномочного министра в Персии Александра  Грибоедова особенно показательна и в плане изменения этнической карты Южного Кавказа. Связанные с деятельностью миссии документы являют собой свидетельство «пришлости» большинства армян в Закавказье. Так, в подготовленном  А.Грибоедовым документе «План создания русско-закавказской компании» он писал о положении «армян, вновь прибывших  из-за Аракса в Россию. Эта массовая эмиграция обусловлена, правда, Туркманчайским договором, но не могла быть  предусмотрена при подписании его… Она последовала в первые четыре месяца после заключения мира; к их приему ничего не  было подготовлено и не могло быть подготовлено».

Таким образом, в этом документе речь идет об армянах, как этносе-мигранте в азербайджанском Закавказье. Заметки  А.Грибоедова по поводу недостатков переселения армян в азербайджанское Закавказье были освещены в работе Е.Зимбаевой. Отметим, что даже армянские авторы подтверждают, что, согласно Туркманчайскому договору, из Персии прибыло не  менее 45,000 армян, но полагают, что из них в Карабах попало лишь 400 семей. Трудно объяснить то, как 400 семей, о которых  говорят авторы, могли основать в Карабахе множество армянских сел.

 

В свою очередь, Авик Исаакян писал: «1828-1829 гг. ознаменовались массовым переездом армянских семей из Персии в Эриванскую, Нахичеванскую, Карабахскую области в  Ширакскую низменность, в бассейн озера Севан. Со временем  число переселенцев перевалило первоначально обозначенное…  и стало значительно больше». 

Завершение русско-турецкой войны усилило приток в регион армянских переселенцев. Согласно некоторым трактовкам, Андрианопольский договор (1829) глубоко разочаровал армянский народ, и примерно 90,000 армян вместе с возвращавшейся русской армией перешли в Россию.

Приведем данные известного специалиста: «… с 1828 по 1830 годы в Закавказье жили более 40,000 персидских, более 84,000 турецких  армян на лучших государственных землях в губернаторствах  Елизаветпольского и Ереванского, в которых армянского населения было весьма мало».

В исследовании Симона Пайасляна «The History of Armenia.  From the Origins to the present» автор упоминает переселение армян  в следующих словах: «Параграф 13 договора  (Андрианопольского договора) предусматривал свободный обмен населением. Массовая миграция армян в Россию сначала  (октябрь 1829 года) коснулась 7668 семей, позднее прибыли еще  14047 семей».

И далее, оценка: «… до русского завоевания армяне здесь составляли ровно 20% всего населения, а мусульмане — 80%; после завоевания было  переселено 57,000 армян. Уже в 1828 году армяне составляли  почти половину населения».

Эти данные существенно  отличаются от тех, которые приводил Н.Шавров относительно азербайджанского Эриванского ханства. Для сравнения можно привести данные из энциклопедического словаря Брокгауза —  Эфрона: «В Елизаветполе (Гянджа), столице  одноименной губернии к 1911 году подавляющее большинство  жителей — 45,000 от общего числа жителей (59,000) составляли  азербайджанцы. От общего населения губернаторства  азербайджанцы составляли 61%, армяне 33%». Поток армян-переселенцев и просто переезжавших в регион в  XIX столетии неуклонно рос. .

[Мы из Мегри]

После каждой войны России с  Османской империей появлялись новые волны переселенцев. Это происходило после Крымской войны 1853-1856 гг., после  войны 1876-1878 гг.  Позднее еще примерно 300,000 армян искали убежища на российском Кавказе.

В начале 1916 года еще 30,000 армян  бежало в Александрополь (Гюмри). Массовый исход армян в азербайджанское Закавказье, в  известной мере организованный русским правительством, привел и к еще одному последствию, которое вряд ли кто-то мог предвидеть. В регионе началась быстрая «арменизация»  кавказских албанцев-христиан, их непосредственных потомков  — удин. К этому времени они были лишены церковной автономии, самостоятельности.

1 марта 1836 года император Николай I  подписал «Определение», согласно которому албанский  католикат (патриархат Гандзасар) был распущен, а вместо него  были учреждены две епархии, отданные в подчинение армянскому католикату. В дальнейшем  все албанцы в России числились «армянами».

 

В вышедшей в  1916 году книге автора Ишаханьяна говорится: «Армяне, живущие в  Горном Карабахе, являются частью потомками древних албанцев, частью беженцами из Турции и Ирана, нашедшими на  азербайджанской земле убежище от преследований».

Обращаясь к современной литературе, в том числе западной, а  также к массовому историческому сознанию, следует признать,  что о многих документах отдельных государств и  международных организаций, дающих представление о  действительных масштабах переселения и миграции, широкой  общественности мало что известно.

В  некоторых исследованиях и справочной литературе,  касающихся Армении, переселение вообще не упоминается или указывается лишь на часть этого процесса. Так, в справочнике Handbuchder Geschichte Russlands. Bd.2. 1613-1856  упоминается переселение армян лишь на территорию бывших  азербайджанских ханств Эривань и Нахичевань. Множество карт  в Historical Atlas of Armenia, в Atlas historique de L`Armenie…  2001, Paris и иных изданиях страдают тем же недостатком: в них  или нет азербайджанских ханств, или не указано на массовое переселение армян в Россию.

В некоторых работах не проводится различий между географическими, топографическими, историческими и  политическими терминами. Так, географический и исторический  термин «Восточная Армения» употребляется в смысле реально существующего государственного образования. И получается, что Россия завоевала не реально существовавшие азербайджанские ханства, а «Восточную Армению».

В качестве  примера можно привести статью В.Ходжабекяна «Население и  самодеятельные в Восточной Армении (XIX — начало XX века)». Автор пишет: «В Восточной Армении, где господствовала Персия, в первые десятилетия XIX начался процесс  присоединения к России. В результате русско-персидской войны (началась в 1804 году, в 1813 году был заключен Гюлистанский  мирный договор, в соответствии с которым северные районы  Армении, Гугарская ашхар (земля — авт.) — Пумбак, Лори,  Шамшадин, как и юго-восточные районы — Карабах,  Гардманская ашхар (земля — авт.) вместе с городом Гандзак (Гянджа. — авт.), Казах, северная часть Товисского и западная  часть Шамхорского районов, позднее переименованные в  Елисаветполь, Зангезур … Мегри, Шорягьял …»

Таким образом,  у автора «исчезли» азербайджанские ханства. Но в договорах  между Российской империей, Османской империей, Персией говорится о переходе к России территорий именно этих ханств, так как никаких иных административно-государственных  образований в этих местах не существовало.

К наиболее важным положениям статьи можно отнести также вывод о необходимости различать стихийную миграцию и планомерное переселение. Важно, указывая действительное количество прибывших армян, различать организованных переселенцев и стихийно прибывших в Россию армян: первые  — были Россией приглашены, зарегистрированы, получали  помощь, вторые прибывали «самостийно» и надлежащего учета  их не было, хотя их число было сравнимо с числом первых.

Следует также обратить внимание на существенные различия в  содержании описаний переселения, в зависимости от времени и  исторических обстоятельств их публикации. В этой связи  напомним, что менялось представление о переселении и у самих армян.

В частности, если в 1978 году 150-летие переселения в  Нагорный Карабах было отмечено сооружением и  торжественным открытием памятника в селении Адгара (Агдере — ред.), то после начала конфликта вокруг  принадлежности Нагорного Карабаха, на который стала  претендовать Армения, в конце 1980-х годов надпись о переселении с памятника исчезла.

По материалам статьи «Переселение армян в азербайджанские ханства в XIX — начале XX вв.: к истории вопроса»

[Мы из Мегри]

Деазербайджанизация Карабаха и замена большевиками АОНК на НКАО в 1920-х гг.

 

И.Нифталиев

Специфика межгосударственных границ на Южном Кавказе состоит в том, что они возникли в результате административно-территориальных реформ, проведенных вначале Российской империей, а затем советским режимом.

При этом если царское правительство при проведении административно-территориальных преобразований начисто игнорировало принцип этнического единства, то смысл относительно либеральной политики советского руководства в отношении национальных окраин внешне заключался в том, чтобы гасить очаги национального напряжения на окраинах.

Вариативность и в то же время непоследовательность политики большевиков, порождавшая множество компромиссов, вызывалась их недостаточным контролем над территориями и населением национальных окраин.

Одно декретирование создания конкретного национально- территориального образования ещё не означало, что большевики имели ясные представления и политические рецепты воплощения в жизнь своих решений. Эти решения не всегда основывались на заранее подготовленном плане с выверенным рисунком этнических границ. Чаще всего при организации нового территориального образования изначально сталкивались различные политико-идеологические и экономические приоритеты, а также различные групповые интересы, и все это сопровождалось конфликтами и кулуарными решениями.

В результате многие решения, формировавшие первоначальные административные границы, впоследствии то и дело пересматривались. Поэтому при распаде Советского Союза бывшие союзные республики, выдвигая друг к другу территориальные претензии, для доказательства своей правоты ссылались на политические решения и на географические карты разного времени.

Образованная в составе Азербайджанской ССР в июле 1923 года армянская автономия в Нагорном Карабахе, будучи одним из вариантов решения большевиками межнациональных конфликтов, вобрала в себя многие противоречия советской формы национально- государственного строительства.

Карабах – историческая область Азербайджана, по своему рельефу делился на низменную (равнинную) и нагорную часть. Нагорный Карабах ограничивался на востоке Карабахским хребтом, включая также область предгорий Карабахского хребта, отделявшую его от степных пространств Низменного Карабаха, а на западе Зангезурским хребтом. Таким образом, географически Нагорный Карабах в несколько раз превосходил по площади административное образование с тем же названием, т.е. область предгорий Карабахского хребта, которая стала именоваться с 1923 года Автономной Областью Нагорного Карабаха.

 

 

[Мы из Мегри]

В период вхождения Карабаха, точнее — бывшего Карабахского ханства в состав царской России понятие «Карабах» утратило своё первоначальное административно-политическое значение. Однако в период Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920) топониму «Карабах» было возвращено прежнее значение.

 

В это же время появляется также созданный дашнаками термин «Нагорный Карабах», который стал приобретать не столько географическое, сколько политическое значение. После завоевания Северного Азербайджана большевиками этот термин начал употребляться и в административно-политическом значении, став одним из основных понятий в политическом лексиконе армяно-азербайджанских отношений.

После долгих дискуссий на различных уровнях 5 июля 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) выносит решение: «Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию с административным центром в гор. Шуше, входящим в состав автономной области». Как видим, с самого начала в процессе разрешения армяно-азербайджанского территориального конфликта присутствовал правовой казус, состоящий в том, что этим вопросом занимался партийный орган третьей страны (тогда СССР еще не было) — Кавказское бюро РКП (б).

 

С другой стороны, вполне правомочным представляется подписанное 22 августа 1919 г. соглашение VII съезда армян Карабаха с правительством Азербайджана, по которому армянское население признавало себя частью Азербайджана. Данное соглашение было единственным до 1921 года официальным документом, касающимся урегулирования отношений между армянами Карабаха и правительством Азербайджана.

7 июля 1923 г. ЦИК Азербайджанской ССР издает декрет «Об образовании Автономной Области Нагорного Карабаха». АзЦИК постановил «образовать из армянской части Нагорного Карабаха автономную область как составную часть АССР, с центром в местечке Ханкенди». В целом декрет не производил впечатления серьезного юридического документа. В преамбуле нарушена историческая хронология, фальсифицировались факты, недостаточно было обосновано предоставление автономии Нагорному Карабаху.

В качестве основного аргумента для этого взяты кровавые события 1905-1906, 1918-1920 годов в Карабахе и других регионах Закавказья, ответственность за которые возлагается на царское правительство, а также дашнаков и меньшевиков. Хотя известно, что в ходе событий азербайджанцы пострадали больше чем армяне, так что по логике азербайджанскому населению Армянской ССР также должна была быть предоставлена автономия. Из документа также явствует, что армяне были расселены не по всему Нагорному Карабаху.

 

С другой стороны, центром новосозданной автономной области был выбран Ханкенди – азербайджанский населенный пункт. При внимательном изучении текста постановления Кавказского бюро ЦК РКП(б) о статусе Нагорного Карабаха от 5 июля 1921 года и декрета АзЦИК от 7 июля 1923 года можно отметить существенные отличия. Если решением Кавбюро РКП(б) автономия предоставлялась всему населению Нагорного Карабаха (т.е. и армянам, и азербайджанцам), то в декрете от 7 июля 1923 года она относится лишь к армянской части населения.

В состав Автономной Области Нагорного Карабаха было передано в общей сложности 169 селений Джеванширского, Шушинского и Губадлинского уездов, в подавляющем большинстве с азербайджанскими названиями. Данный факт в корне противоречил декрету АзЦИК от 7 июля 1923 г., согласно которому автономия предоставлялась лишь армянской части Нагорного Карабаха.

Не случайно на заседании Президиума ЦК АКП(б) от 8 октября 1923 года, заслушавшем доклад комиссии по обследованию проведения в жизнь решения о выделении Нагорного Карабаха в автономную область, было признано необходимым принять меры по популяризации данного постановления, особенно среди тюркского населения автономии. Для этого А.Караеву было предложено провести широкую агиткампанию.

 

О реальной необходимости в этом можно судить также из доклада о политическом состоянии области секретаря Карабахского обкома партии С.Мануцяна от 12 октября 1923 года, в котором признается: «Акт автономии со стороны крестьян встречен единодушием. Общий диссонанс вводят шушинские граждане, которые недовольны переводом центра из Шуши».

[Мы из Мегри]

Шуша была настолько очевидно азербайджанским городом, что никак не могла рассматриваться не только как центр автономии, но и как ее часть. Достаточно сказать, что согласно переписи 1926 года 96% жителей Шуши составляли азербайджанцы. Данные факты ещё раз доказывают, что тюркское население АОНК было настроено против создания этой искусственной автономии, положившей начало деазербайджанизации региона.

 

Вскоре после декрета об образовании АОНК 18 сентября 1923 г. решением Карабахского обкома партии Ханкенди в честь памяти дашнака-авантюриста С.Шаумяна и 26 бакинских комиссаров был переименован в Степанакерт. Это стало первым шагом в переименовании географических названий Нагорного Карабаха на армянский лад.

С конца 1923 года началась работа по определению территорий, подлежащих включению в состав Автономной Области Нагорного Карабаха. 16 сентября 1923 г. согласно постановлению Президиума ЦК в Карабах выезжает комиссия в составе И.Довлатова, М.Багирова и Э.Ханбудагова для изучения положения дел в регионе.

 

Позже в докладной записке по результатам этой работы от 8 октября 1923 г. в ЦК АКП (б) М.Багиров писал: «В районе Ханкенди, Шуша и Абдалар находится ряд мусульманских селений: Халфалы, Зарыслы, Мусульманлар и ряд других с числом населения до 8000 душ, которыми гораздо легче управлять с Абдалар, чем с Ханкенди. Только потому, что среди этих мусульманских сел находится село Каладараси с числом населения около 1150 душ — армян, весь этот район присоединили почему-то к Ханкенди, плюс к этому и Шушу с числом населения около 10000 душ, тоже мусульман. В Джеванширском уезде среди трех десятков мусульманских сел находится одно армянское селение, почему-то через голову этих мусульманских сел присоединили к Ханкенди».

Как видно из отчетов комиссий, армянам, которые постоянно жаловались на малоземелье, передавались даже территории мусульманских кладбищ.

На проведенном 13 июня 1924 г. заседании комиссии по разрешению вопросов, связанных с выделением Нагорного Карабаха в автономию, было принято решение поручить Наркомату земледелия к 1 июля провести землеустроительные работы в целях определения свободных земельных фондов Карягинского и Агдамского уездов, причем эту работу провести таким образом, чтобы свободные земли вошли в состав автономии.

Кроме того, на заседании комиссии 16 июля 1924 г. был рассмотрен вопрос о спорной между Агдамским уездом и АОНК местности Хонашен. Здесь издавна находились мусульманские селения Ходжалан, Ходжалы, Муганлы и др. Во время резни все эти селения были разорены, а население разбежалось, и освободившиеся земли были заняты армянами из отдаленных селений. Тем не менее комиссия не стала вдаваться в эти «мелочи» и решила передать местность Нагорному Карабаху.

 

 

[Мы из Мегри]

Согласно «Положению об Автономной Области Нагорного Карабаха», опубликованному 26 ноября 1924 г., из Шушинского уезда в АОНК были переданы гг. Шуша и Ханкенди, а также 115 селений, из Джеванширского уезда — 52 селения, из Карягинского — 30 селений, из Губадлинского уезда – селение Каладараси. Таким образом, по сравнению с положением на июль 1923 года число переданных в АОНК селений со 169 возросло на 24. Как следует из информации Азербайджанского статистического комитета за 1924-й год, число этих населенных пунктов превышало уже 200.

 

В АОНК подавляющее большинство селений имели тюркские названия. Азербайджанский статистический комитет с учетом административно- территориального деления тех или иных районов и на основе материалов сельскохозяйственной переписи 1921 г. провел учет площади этих территорий, национального состава населения и других показателей. Согласно этим данным, из исторических земель Карабахского ханства, включая Автономную Область Нагорного Карабаха (4160,5 км2.), в составе Азербайджана осталась территория площадью 15996,9 км2, а остальная часть была передана Армении.

 

Только за два года (1923-1925) из земельного фонда Азербайджанской ССР в состав АОНК было передано 16 тысяч десятин земли. Эти факты показывают, что вопреки официальным документам территория Автономной Области Нагорного Карабаха непрерывно расширялась, и позже, как следует из данных на 1 января 1933 года, была доведена до 4431,7 км2, а за счет новых населенных пунктов шло изменение численности и этнического состава её населения в пользу армян. С образованием АОНК в партийно-государственные органы Азербайджана хлынул поток обращений армян из различных уездов о переселении их на «историческую родину» – Нагорный Карабах.

Так, в марте 1925 г. «беженцы-армяне» Нухинского уезда обратились с письмом к председателю СНК АОНК А.Каракозову. Авторы письма не скрывают своей цели – «создание неизменно-устойчивого очага в области, которую по воле исторических условий армянское население покинуло сто лет тому назад для поселения в Нухуезде». Несмотря на очевидную дискуссионность признания беженцами людей, снимающихся с насиженных мест по собственной воле, поданное армянами 14 марта 1925 г. в переселенческий отдел Наркомзема заявление после согласования с Каракозовым получило положительный ответ.

Уже летом 1925 г. Переселенческий комитет принял решение удовлетворить просьбу, и армяне численностью как минимум «более 2000 человек» (как следует из письма, именно такое количество армян участвовало в собрании, рассмотревшем обращение) направились на новое местожительство в Нагорный Карабах.

 

Другим очагом армянского сепаратизма в Азербайджане была нагорная часть Гянджинского уезда. Прав был Н.Нариманов, когда после образования АОНК заметил: «дальше вопрос идет о нагорной части Гянджи и т.д.». 23 ноября 1925 г. на заседании Президиума ЦК АКП(б) было рассмотрено заявление армян 14 сел Верхне- Аджикендского района Гянджинского уезда о присоединении к Нагорному Карабаху, принятое на собрании крестьян с участием представителя Заккрайкома. В заявлении наряду с традиционными требованиями, как нехватка земли, отсутствие армянских кадров в уездном аппарате власти, приводились также ссылки на общность культуры и языка с Нагорным Карабахом, говорилось даже о праве на самоопределение.

Однако прошение армян было отклонено со следующей аргументацией: «1) для решения земельного вопроса не обязательно присоединение к Нагорному Карабаху и можно решить за счет земель тюркского крестьянства; 2) Аджикендский район находится в более 200 верстах от Нагорного Карабаха, что не даст возможности управлению районом; 3) Присоединение или выделение района приведет к подобным тенденциям по всему Закавказью, что обострит межнациональные отношения».

 

В то же время было принято решение максимально вовлечь армян в государственный и хозяйственный аппарат уезда, увеличить штат уездного исполкома на 3 человека для ведения делопроизводства с армянскими районами на армянском.

С принятием Конституции СССР 1936 года название АОНК было трансформировано в несколько иное – «Нагорно-Карабахская Автономная Область» (НКАО), что по сути не одно и то же. Если в первом варианте речь идет лишь части Нагорного Карабаха, выделенной в автономию, то в новом варианте подразумевается весь Нагорный Карабах в рамках области.

В связи с названием НКАО необходимо отметить еще один момент. Если официальные названия всех составлявших СССР союзных и автономных республик, автономных областей и округов включали титульный этноним, то созданная на территории Азербайджанской ССР «АОНК» стала в этом плане единственным исключением, т.е. в ее названии нет указания на этнос, которому предоставлена в данном случае автономия.

 

Это позволило армянским националистам создать за счет азербайджанских земель второе после Армянской ССР армянское национально-территориальное образование в составе СССР. Хотя факт оставления Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР был расценен партийным руководством республики как достижение в борьбе за территориальную целостность, с другой стороны, учреждение автономии открыло широкие возможности для территориальных претензий против Азербайджана.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Деазербайджанизация Карабаха и замена большевиками АОНК на НКАО в 1920-х гг.

 

И.Нифталиев

Специфика межгосударственных границ на Южном Кавказе состоит в том, что они возникли в результате административно-территориальных реформ, проведенных вначале Российской империей, а затем советским режимом.

При этом если царское правительство при проведении административно-территориальных преобразований начисто игнорировало принцип этнического единства, то смысл относительно либеральной политики советского руководства в отношении национальных окраин внешне заключался в том, чтобы гасить очаги национального напряжения на окраинах.

Вариативность и в то же время непоследовательность политики большевиков, порождавшая множество компромиссов, вызывалась их недостаточным контролем над территориями и населением национальных окраин.

 

Одно декретирование создания конкретного национально- территориального образования ещё не означало, что большевики имели ясные представления и политические рецепты воплощения в жизнь своих решений. Эти решения не всегда основывались на заранее подготовленном плане с выверенным рисунком этнических границ. Чаще всего при организации нового территориального образования изначально сталкивались различные политико-идеологические и экономические приоритеты, а также различные групповые интересы, и все это сопровождалось конфликтами и кулуарными решениями.

 

В результате многие решения, формировавшие первоначальные административные границы, впоследствии то и дело пересматривались. Поэтому при распаде Советского Союза бывшие союзные республики, выдвигая друг к другу территориальные претензии, для доказательства своей правоты ссылались на политические решения и на географические карты разного времени.

Образованная в составе Азербайджанской ССР в июле 1923 года армянская автономия в Нагорном Карабахе, будучи одним из вариантов решения большевиками межнациональных конфликтов, вобрала в себя многие противоречия советской формы национально- государственного строительства.

Карабах – историческая область Азербайджана, по своему рельефу делился на низменную (равнинную) и нагорную часть. Нагорный Карабах ограничивался на востоке Карабахским хребтом, включая также область предгорий Карабахского хребта, отделявшую его от степных пространств Низменного Карабаха, а на западе Зангезурским хребтом. Таким образом, географически Нагорный Карабах в несколько раз превосходил по площади административное образование с тем же названием, т.е. область предгорий Карабахского хребта, которая стала именоваться с 1923 года Автономной Областью Нагорного Карабаха.

 

В период вхождения Карабаха, точнее — бывшего Карабахского ханства в состав царской России понятие «Карабах» утратило своё первоначальное административно-политическое значение. Однако в период Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920) топониму «Карабах» было возвращено прежнее значение.

В это же время появляется также созданный дашнаками термин «Нагорный Карабах», который стал приобретать не столько географическое, сколько политическое значение. После завоевания Северного Азербайджана большевиками этот термин начал употребляться и в административно-политическом значении, став одним из основных понятий в политическом лексиконе армяно-азербайджанских отношений.

 

После долгих дискуссий на различных уровнях 5 июля 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) выносит решение: «Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию с административным центром в гор. Шуше, входящим в состав автономной области». Как видим, с самого начала в процессе разрешения армяно-азербайджанского территориального конфликта присутствовал правовой казус, состоящий в том, что этим вопросом занимался партийный орган третьей страны (тогда СССР еще не было) — Кавказское бюро РКП (б).

С другой стороны, вполне правомочным представляется подписанное 22 августа 1919 г. соглашение VII съезда армян Карабаха с правительством Азербайджана, по которому армянское население признавало себя частью Азербайджана. Данное соглашение было единственным до 1921 года официальным документом, касающимся урегулирования отношений между армянами Карабаха и правительством Азербайджана.

 

7 июля 1923 г. ЦИК Азербайджанской ССР издает декрет «Об образовании Автономной Области Нагорного Карабаха». АзЦИК постановил «образовать из армянской части Нагорного Карабаха автономную область как составную часть АССР, с центром в местечке Ханкенди». В целом декрет не производил впечатления серьезного юридического документа. В преамбуле нарушена историческая хронология, фальсифицировались факты, недостаточно было обосновано предоставление автономии Нагорному Карабаху.

В качестве основного аргумента для этого взяты кровавые события 1905-1906, 1918-1920 годов в Карабахе и других регионах Закавказья, ответственность за которые возлагается на царское правительство, а также дашнаков и меньшевиков. Хотя известно, что в ходе событий азербайджанцы пострадали больше чем армяне, так что по логике азербайджанскому населению Армянской ССР также должна была быть предоставлена автономия. Из документа также явствует, что армяне были расселены не по всему Нагорному Карабаху.

С другой стороны, центром новосозданной автономной области был выбран Ханкенди – азербайджанский населенный пункт. При внимательном изучении текста постановления Кавказского бюро ЦК РКП(б) о статусе Нагорного Карабаха от 5 июля 1921 года и декрета АзЦИК от 7 июля 1923 года можно отметить существенные отличия. Если решением Кавбюро РКП(б) автономия предоставлялась всему населению Нагорного Карабаха (т.е. и армянам, и азербайджанцам), то в декрете от 7 июля 1923 года она относится лишь к армянской части населения.

В состав Автономной Области Нагорного Карабаха было передано в общей сложности 169 селений Джеванширского, Шушинского и Губадлинского уездов, в подавляющем большинстве с азербайджанскими названиями. Данный факт в корне противоречил декрету АзЦИК от 7 июля 1923 г., согласно которому автономия предоставлялась лишь армянской части Нагорного Карабаха.

 

Не случайно на заседании Президиума ЦК АКП(б) от 8 октября 1923 года, заслушавшем доклад комиссии по обследованию проведения в жизнь решения о выделении Нагорного Карабаха в автономную область, было признано необходимым принять меры по популяризации данного постановления, особенно среди тюркского населения автономии. Для этого А.Караеву было предложено провести широкую агиткампанию.

 

 

[Мы из Мегри]

О реальной необходимости в этом можно судить также из доклада о политическом состоянии области секретаря Карабахского обкома партии С.Мануцяна от 12 октября 1923 года, в котором признается: «Акт автономии со стороны крестьян встречен единодушием. Общий диссонанс вводят шушинские граждане, которые недовольны переводом центра из Шуши».

Шуша была настолько очевидно азербайджанским городом, что никак не могла рассматриваться не только как центр автономии, но и как ее часть. Достаточно сказать, что согласно переписи 1926 года 96% жителей Шуши составляли азербайджанцы. Данные факты ещё раз доказывают, что тюркское население АОНК было настроено против создания этой искусственной автономии, положившей начало деазербайджанизации региона.

 

Вскоре после декрета об образовании АОНК 18 сентября 1923 г. решением Карабахского обкома партии Ханкенди в честь памяти дашнака-авантюриста С.Шаумяна и 26 бакинских комиссаров был переименован в Степанакерт. Это стало первым шагом в переименовании географических названий Нагорного Карабаха на армянский лад.

С конца 1923 года началась работа по определению территорий, подлежащих включению в состав Автономной Области Нагорного Карабаха. 16 сентября 1923 г. согласно постановлению Президиума ЦК в Карабах выезжает комиссия в составе И.Довлатова, М.Багирова и Э.Ханбудагова для изучения положения дел в регионе.

 

Позже в докладной записке по результатам этой работы от 8 октября 1923 г. в ЦК АКП (б) М.Багиров писал: «В районе Ханкенди, Шуша и Абдалар находится ряд мусульманских селений: Халфалы, Зарыслы, Мусульманлар и ряд других с числом населения до 8000 душ, которыми гораздо легче управлять с Абдалар, чем с Ханкенди. Только потому, что среди этих мусульманских сел находится село Каладараси с числом населения около 1150 душ — армян, весь этот район присоединили почему-то к Ханкенди, плюс к этому и Шушу с числом населения около 10000 душ, тоже мусульман. В Джеванширском уезде среди трех десятков мусульманских сел находится одно армянское селение, почему-то через голову этих мусульманских сел присоединили к Ханкенди».

Как видно из отчетов комиссий, армянам, которые постоянно жаловались на малоземелье, передавались даже территории мусульманских кладбищ.

На проведенном 13 июня 1924 г. заседании комиссии по разрешению вопросов, связанных с выделением Нагорного Карабаха в автономию, было принято решение поручить Наркомату земледелия к 1 июля провести землеустроительные работы в целях определения свободных земельных фондов Карягинского и Агдамского уездов, причем эту работу провести таким образом, чтобы свободные земли вошли в состав автономии.

 

Кроме того, на заседании комиссии 16 июля 1924 г. был рассмотрен вопрос о спорной между Агдамским уездом и АОНК местности Хонашен. Здесь издавна находились мусульманские селения Ходжалан, Ходжалы, Муганлы и др. Во время резни все эти селения были разорены, а население разбежалось, и освободившиеся земли были заняты армянами из отдаленных селений. Тем не менее комиссия не стала вдаваться в эти «мелочи» и решила передать местность Нагорному Карабаху.

 

Согласно «Положению об Автономной Области Нагорного Карабаха», опубликованному 26 ноября 1924 г., из Шушинского уезда в АОНК были переданы гг. Шуша и Ханкенди, а также 115 селений, из Джеванширского уезда — 52 селения, из Карягинского — 30 селений, из Губадлинского уезда – селение Каладараси. Таким образом, по сравнению с положением на июль 1923 года число переданных в АОНК селений со 169 возросло на 24. Как следует из информации Азербайджанского статистического комитета за 1924-й год, число этих населенных пунктов превышало уже 200.

В АОНК подавляющее большинство селений имели тюркские названия. Азербайджанский статистический комитет с учетом административно- территориального деления тех или иных районов и на основе материалов сельскохозяйственной переписи 1921 г. провел учет площади этих территорий, национального состава населения и других показателей. Согласно этим данным, из исторических земель Карабахского ханства, включая Автономную Область Нагорного Карабаха (4160,5 км2.), в составе Азербайджана осталась территория площадью 15996,9 км2, а остальная часть была передана Армении.

 

Только за два года (1923-1925) из земельного фонда Азербайджанской ССР в состав АОНК было передано 16 тысяч десятин земли. Эти факты показывают, что вопреки официальным документам территория Автономной Области Нагорного Карабаха непрерывно расширялась, и позже, как следует из данных на 1 января 1933 года, была доведена до 4431,7 км2, а за счет новых населенных пунктов шло изменение численности и этнического состава её населения в пользу армян. С образованием АОНК в партийно-государственные органы Азербайджана хлынул поток обращений армян из различных уездов о переселении их на «историческую родину» – Нагорный Карабах.

Так, в марте 1925 г. «беженцы-армяне» Нухинского уезда обратились с письмом к председателю СНК АОНК А.Каракозову. Авторы письма не скрывают своей цели – «создание неизменно-устойчивого очага в области, которую по воле исторических условий армянское население покинуло сто лет тому назад для поселения в Нухуезде». Несмотря на очевидную дискуссионность признания беженцами людей, снимающихся с насиженных мест по собственной воле, поданное армянами 14 марта 1925 г. в переселенческий отдел Наркомзема заявление после согласования с Каракозовым получило положительный ответ.

Уже летом 1925 г. Переселенческий комитет принял решение удовлетворить просьбу, и армяне численностью как минимум «более 2000 человек» (как следует из письма, именно такое количество армян участвовало в собрании, рассмотревшем обращение) направились на новое местожительство в Нагорный Карабах.

Другим очагом армянского сепаратизма в Азербайджане была нагорная часть Гянджинского уезда. Прав был Н.Нариманов, когда после образования АОНК заметил: «дальше вопрос идет о нагорной части Гянджи и т.д.». 23 ноября 1925 г. на заседании Президиума ЦК АКП(б) было рассмотрено заявление армян 14 сел Верхне- Аджикендского района Гянджинского уезда о присоединении к Нагорному Карабаху, принятое на собрании крестьян с участием представителя Заккрайкома. В заявлении наряду с традиционными требованиями, как нехватка земли, отсутствие армянских кадров в уездном аппарате власти, приводились также ссылки на общность культуры и языка с Нагорным Карабахом, говорилось даже о праве на самоопределение.

 

Однако прошение армян было отклонено со следующей аргументацией: «1) для решения земельного вопроса не обязательно присоединение к Нагорному Карабаху и можно решить за счет земель тюркского крестьянства; 2) Аджикендский район находится в более 200 верстах от Нагорного Карабаха, что не даст возможности управлению районом; 3) Присоединение или выделение района приведет к подобным тенденциям по всему Закавказью, что обострит межнациональные отношения».

В то же время было принято решение максимально вовлечь армян в государственный и хозяйственный аппарат уезда, увеличить штат уездного исполкома на 3 человека для ведения делопроизводства с армянскими районами на армянском.

С принятием Конституции СССР 1936 года название АОНК было трансформировано в несколько иное – «Нагорно-Карабахская Автономная Область» (НКАО), что по сути не одно и то же. Если в первом варианте речь идет лишь части Нагорного Карабаха, выделенной в автономию, то в новом варианте подразумевается весь Нагорный Карабах в рамках области.

В связи с названием НКАО необходимо отметить еще один момент. Если официальные названия всех составлявших СССР союзных и автономных республик, автономных областей и округов включали титульный этноним, то созданная на территории Азербайджанской ССР «АОНК» стала в этом плане единственным исключением, т.е. в ее названии нет указания на этнос, которому предоставлена в данном случае автономия.

 

Это позволило армянским националистам создать за счет азербайджанских земель второе после Армянской ССР армянское национально-территориальное образование в составе СССР. Хотя факт оставления Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР был расценен партийным руководством республики как достижение в борьбе за территориальную целостность, с другой стороны, учреждение автономии открыло широкие возможности для территориальных претензий против Азербайджана.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Правда о «Великой Армении» и истоки карабахского вопроса

 

Фарида Мамедова — один из самых известных историков Азербайджана. Ее труд «Причинно-следственная связь карабахской проблемы», опубликованный в Азербайджане и Германии, привлекает внимание своей непреходящей актуальностью. В нем автор рассматривает истоки карабахского вопроса.

Историческая провинция Карабах, одна из важнейших провинций Кавказской Албании — самого раннего государства исторического Северного Азербайджана, — занимала часть территории нынешнего Нагорного Карабаха и часть Мильской степи.

Она известна под разными наименованиями: Орхистена, Хачен, Арцах (Этимология Арцаха остается неизвестной. Попытки объяснить его на основе армянского языка неубедительны. К примеру, топонимы Арцах и Утик имеются в Испании, на Пиренеях. Впервые слово «Арцах» упоминается в «Авесте» в значении «страна-области ветров».) Топоним же «Карабах» — тюркское слово, означает большие, темные, плотные сады.

Карабах был неотъемлемой частью-областью всех тех государственных образований, которые были на территории исторического Северного Азербайджана, т.е. он — историческая область Азербайджана с древних времен и поныне. После падения Албанского государства Карабах входил в состав азербайджанского государства Саджидов, Саларидов, Шеддадидов, Атабеков-Ильденизидов, Джалаиридов, Кара-гоюнлу Аг-гойунлу.

В XVI -XVII вв. Карабах, будучи в составе Карабахского беглярбегства, входит в состав Азербайджанского государства (в политическом понимании) Сефевидов, которое, в свою очередь, состояло из четырех беглярбегств: Ширванского, Карабахского (или Гянджинского), Чухур-Саадского (или Эриванского) и Азербайджанского (или Тебризского). Во 2-й пол. XVIII в. Карабах входит в состав Карабахского ханства, в составе которого и был присоединен к России в 1805-м и 1813 гг. и окончательно после Туркменчайского договора 1828 г.

Иными словами, Карабах никогда не входил в состав Армянского государства, которое образовалось на территории Малой Азии и находилось далеко за пределами Закавказья.

Известный востоковед И.П. Петрушевский писал: «Карабах никогда не принадлежал к центрам армянской культуры». Историческая албанская провинция Карабах на протяжении всей истории, вплоть до XIX в., была важным политическим, культурным, духовным центром остатков албан, христиан, сумевших вплоть до XIX в. сохранить свое территориальное, политическое, конфессиональное единство и, самое главное, албанское самосознание.

А каковы же основные вехи в истории армянского народа, ибо это действительно история только народа, армянских колоний, рассеянных на большом географическом пространстве, но это не история страны. Поэтому все научные издания, посвященные проблеме, именуются «Историей армянского народа», хотя в них авторы совершенно неправомерно пытаются представить историю стабильной армянской страны.

 

Как понятие политическое, Армения очень рано изжила себя, перестав быть страной, понятием, означающим политическое единство. Как известно, армяне не автохтоны — как на территории Малой Азии (исторической Турции), так и на Кавказе.

По мнению арменистов, армяне из фригийских племен, живших на Балканах, подхваченные киммерийским движением, появились в Малой Азии в XII в. до н.э. Далее они пошли на восток, до Евфрата.

Крупный арменист, филолог Манук Абегян, пишет: «Каково происхождение армянского народа, как и когда он утвердился в Армении, откуда и какими путями он пришел в свою отчизну, с какими племенами он имел общение до и после прихода в Армению, кто и какое влияние оказал на его язык, на его этнический состав? Обо всем этом у нас нет точных и подробных сведений».

Первое Армянское государство возникло в Малой Азии в VI в. до н.э. и просуществовало до 428 г. В VI-III вв. до н.э. Армения представляла собой две провинции (Восточная и Западная), подвластные вначале Персидской империи — Ахеменидам, потом А.Македонскому, затем Селевкидам. Во II-I вв. до н.э. границы армянского государства были расширены. Разбитый римским полководцем Помпеем Тигран II лишился всех приобретенных земель. За ним сохранилось собственно Армения в пределах Армянского нагорья.

Однако необходимо еще уточнить, какая территория понимается под Армянским нагорьем. Далее с I в. до н.э. по 428 г. Армения по своему политическому статусу была номинальным государством, фактической провинцией Персии и Рима — Византии. Арменией правили то персидские, то римские ставленники. А это означает, что армянские цари не имели права наследования, т.е. были номинальными, но не фактическими правителями.

В течение этого периода Армения подвергалась неоднократному делению между двумя империями — Римом и Персией, в итоге ее часть отходила к Византии и называлась Западной византийской Арменией (к западу от Евфрата), она же Малая Армения; часть — к Персии и называлась Восточной персидской Арменией (к востоку от Евфрата), она же Большая Армения. Армяне стали делить историю тех народов, в государствах которых жили. С XV в. армяне свою историю теснейшим образом связывают с армянской церковью.

Значение армянской церкви усиливается в особенности с тех пор, когда католикосский престол был переведен из Киликии в Эчмиадзин в 1441 г. И весьма примечательно, что с этого периода история армянского народа становится известной как определенный специальный период — Эчмиадзинский. Во всяком случае, дореволюционные издания (до 1918 г.) знали этот Эчмиадзинский период, а советские историки предали забвению.

Итак, с XV в. руководителем политической, да и любой сферы жизни армян становится Эчмиадзин (рядом с Эриванью) — он консолидирующая, организующая сила армянского народа, рассеянного по всем странам. Это дало повод армянским историкам окончательно приобщаться территориально к азербайджанским областям, где жили остатки албан, часть которых, будучи христианами, сохраняли с армянами конфессиональное единство — монофизитство.

С возникновением Османской империи армяне теряют надежду на создание своего государства на исторической родине — в Малой Азии. Они устремляют свои взоры на Кавказ, на исторический Азербайджан, вынашивая идею вычищения Кавказа от азербайджанских тюрок.

 

Творцы «Истории армянского народа» вводят в научный оборот понятие «Восточная Армения», под которым в XVI-XX вв. подразумеваются исключительно азербайджанские земли: Карабах, Эривань, Гянджа, Сюник-Зангезур. Таким образом, понятие «Восточная Армения» смещается и во времени, и в пространстве: с востока от Евфрата на Кавказ.

С XVIII в. армяне через Польшу проникают в Россию, пытаясь всякими посулами, ухищрениями расположить к себе Петра I, заинтересовывая его необходимостью освобождения от турецкого и персидского ига т.н. Восточной Армении, а по существу ведут переговоры о присвоении Карабаха, зангезурских земель, где наряду с азербайджанцами-тюрками жили остатки албан христиан.

[Мы из Мегри]

В армянских изданиях карабахские меликства именуются армянскими, а все события, связанные с ними, переносятся на историю армянского народа. Вопрос об освобождении карабахских меликств встал при Екатерине II. В проекте Потемкина по этому поводу сказано: «Воспользуясь персидскими неустройствами, занять Баку, Дербент, др. земли, присоединить Гилян, захваченную территорию назвать Албанией…».

А в самом проекте Потемкина сказано: «…четвертое, чтобы край Армянский в его независимости восстановлен был; пятое, начать к составлению области или царства Албанского, сделано было ясное постановление». Как видим, русское правительство предусматривало возродить не Армянское царство, а Албанское, отдавая дань историческим реалиям. Примечательно, что об этом, в особенности о проекте Потемкина, ничего не сказано в «Истории армянского народа».

Напротив: «Чтобы привлечь на свою сторону христианское население в Закавказье, царское правительство распространяло слух, будто целью похода является восстановление Армении».

А в последнем издании «Истории…» 1980 г. сообщается о переговорах армянской епархии в России с представителями русского государства, согласно которым будто бы предусматривались освобождение полководцем Суворовым и восстановление армянского государство со столицей в Эривани: «Предлагалось создать особый армянский полк, который совместно с войсками армянских меликов Карабаха должен был освободить Араратскую провинцию, а затем остальные армянские области».

Под т.н. армянским полком армяне подразумевали войска карабахских меликов, ибо о других армянских войсках «История армянского народа» так ничего и не сообщает. Суворов же был кровными узами связан с карабахскими меликами, поэтому понятны его интерес и поддержка. Практически в его планы входили земли албанские и вокруг Эривани — часть азербайджанского Эриванского ханства.

Так, в «Истории армянского народа» сказано относительно XVIII в.: «Западная Армения в соответствии с административным устройством Османской империи была разделена на эялеты (пашалыки) — Эрзурумский, Карсский, Себастийский, Ванский, Диарбекирский. В Восточной Армении и Азербайджане были созданы ханства Ереванское, Нахичеванское, Карабахское, Ширванское и др.».

 

Как видим, все перечисленные ханства были азербайджанскими. И остается непонятным, что входит в Восточную Армению, какие земли? И вообще, была ли она, Армения, в то время? К тому же, в «Истории…» совершенно умалчивают об азербайджанских беглярбегствах, которые предшествовали ханству. На этих землях не было Восточной Армении.

Надо особо отметить, что в состав Карабахского беглярбегства входило обширное пространство между Курой и Аразом, на котором также находились Газах, Шамшадил, Лори и Памбак. Эти области также рассматриваются и выдаются армянскими историками за свою т.н. Восточную Армению.

Теперь, возвращаясь к событиям XIX в., отметим, как трактуется в «Истории армянского народа» присоединение Кавказа к России: «В 1801 г., когда Восточная Грузия была присоединена к России, этим же актом к России был присоединен ряд северных районов Армении. Это Лори-Памбакский, Шамшадильский районы, граничащие с Грузией».

Эти районы были азербайджанскими. Армянские историки с глубоким умыслом присоединяют их к России по времени раньше, чем азербайджанские ханства, которые вошли в состав России в 1805-1828 гг. Цель — отделив эти земли от Азербайджана и соединив с Россией, продолжать выдавать их за некую Восточную Армению, теперь уже в составе России.

Интересы России требовали увеличить численность армянского населения на Кавказе, сконцентрировать в пограничных с Турцией и Персией областях больше армян-христиан. Кроме этого, этим актом, расположив к себе армян Турции, иметь опору в Малой Азии. Так, в Туркменчайский и Адрианопольский договора были включены специальные статьи, разрешающие переселение армян на земли Грузии и Азербайджана. Тогда и появились первые компактные армянские переселенцы в Карабахе, Зангезгуре.

Только в 1828-1830 гг. переселились 130 тыс. армян. После Туркменчайского договора 1828 г. царское правительство создает новое, еще доселе не существующее в истории политическое образование (деление) — Армянскую область из азербайджанских земель (Эриванского, Нахчыванского уездов и Ордубадского округа), управляемую царскими чиновниками. Это была первая попытка создать армянское политическое образование на территории Азербайджана. В 1849 г. Армянская область была упразднена и созданы губернии — Эриванская, Нахчыванская (Ордубадский округ), Елизаветпольская, Бакинская.

В 1836 г., когда Россия с целью заручиться поддержкой турецких армян, пытаясь иерархически подчинить их прорусски настроенному армянскому патриаршеству (Эчмиадзину), пошло на ряд уступок Армянской Эчмиадзинской церкви, одной из которых было положение об упразднении самостоятельной Албанской церкви, албанского патриаршества и подчинения их Армяно-григорианской церкви.

А позднее (1909-1910) Армяно-григорианская церковь с разрешения Русского Синода уничтожила в числе старых архивов и архив Албанской церкви, тщательно скрыв следы албанской литературы. Такую же работу провело армянское духовенство с албанскими культовыми христианскими памятниками, как в свое время оно поработало с грузинскими памятниками. Фактически после этого акта албаны Карабаха стали арменизироваться, их стали считать армянами, они потеряли свое этническое самосознание.

Интересен документ из русского Синода об албане-христианине, добивающемся изменения вероисповедания: он хотел принять лютеранство, ибо по причине исповедания григорианства его неверно считают армянином. И, тем не менее, часть албан Карабаха переселилась на левый берег Куры и сохранилась. Это удины. Не следует забывать, что мы даем историческую справку албанского христианского населения Карабаха с IV в. до н.э по XIX в., опуская историю тюркоязычного населения края, которое компактными массами жило здесь всегда и пополнялось новыми миграциями.

Албанское христианское население, лишенное собственной политической власти в пределах всей страны, а также своей самостоятельной религии, частью слилось с тюркоязычным населением страны, частью подверглось культурно-идеологической ассимиляции армян, частью — грузин, т.е. деэтнизировалось.

[Мы из Мегри]

Что же касается армянского этноса, то сама «История армянского народа» вынуждена была признать: «В начале XX в. значительная часть армянского народа жила за пределами своей родины — в соседних и далеких странах. …многие армянские колонии не порвали связей с родиной».

Напрашивается естественный вопрос: что подразумевается под понятием «своей родины»? С какой территорией армянские колонии поддерживали постоянные связи? Ибо, проследив историю армянского народа буквально по векам, прочтя творения самих же армянских историков, не говоря уже об источниках, не находится родины армян — постоянной стабильной территории с политическим единством.

Ведь основополагающим критерием этноса-нации является общность территории, на которой возникает и формируется этнос. Эту-то общность территории, историческую родину предстоит армянам выявить и потом уже создать реальную историю, а не приобщаться каждый раз к новым землям — то к азербайджанским областям — Карабаху и Сюник-Зангезуру и другим землям, то к южным областям Грузии (Гогарену), что они делали в начале XX в. и по поводу чего писали И.Чавчавадзе и В.Величко.

Величко отмечал, что на армянских картах «Великая Армения» простирается чуть ли не до Воронежа, со столицей в Тифлисе. Он также писал: «Грузин они (армяне) в области историко-археологической грабят бессовестнейшим образом: сцарапывают грузинские надписи с памятников, сочиняют исторические нелепости и указывают как на древние армянские владения на такие области, где каждый камень говорит о прошлом грузинского царства».

Прокурор Эчмиадзинского Синода А.Френкель писал об этом в начале века: «Исторические судьбы армянского народа доказали с неопровержимой точностью полную неспособность этого народа к образованию самостоятельного государства, государственного организма».

Без помощи России и других стран армяне никогда не обрели бы государственного бытия. Царское правительство вынашивало идею создания Армянской области не только на Кавказе, но и на Малоазийских землях Турции.

Стремление к захвату Черного моря, Босфора и Дарданелл русский царизм прикрывал лозунгами «борьбы за освобождение христиан от ига мусульманской Турции». Вопрос о Западной Армении, о положении турецких армян в переговорах в Сан-Стефано и в Берлине в 1878 г. стал называться «Армянским вопросом», согласно которому Турция обязывалась ввести в армянских вилайетах необходимые реформы. Практически за реализацию армянского вопроса стояла только Россия. Для его реализации были созданы политические партии «Гнчак» (1887), и «Дашнакцутюн» (1890).

Обосновавшись в Русском Закавказье, они высылают в Турцию пропагандистов, организуют повстанческие отряды, выступления коих рассчитаны больше на привлечение внимания великих держав к судьбе армянского народа. «Дашнакцутюн» для достижения своей цели меняет часто свои ориентации от русской до европейских держав, потом примыкает к общетурецкому революционному движению, к младотуркам, а потом вновь к России. «Армяне, засевшие на перепутье между Россией и Турцией» — по выражению Милюкова.

Февральская революция и Октябрьский переворот 1917 г. послужили новой вехой в армянском вопросе. В октябре 1917 г. в Тифлисе собрался Армянский национальный конгресс, от имени всего армянского народа выдвинувший требование: сохранение за Россией территорий Турецкой Армении, оккупированных русскими войсками во время Первой мировой.

Идею создания Западной Армении поддержал и Ленин, подписав 28 октября 1917 г. декрет, согласно которому Советская Россия провозгласила право т.н. Западной Армении на полное самоопределение.

В мае 1918 г., когда распался Закавказский сейм и образовались Азербайджанская Демократическая Республика и Грузинская Демократическая Республика, в Тифлисе была провозглашена Армянская независимая Республика, у которой не было ни территории, ни столицы.

АДР 29 мая 1918 г. уступила Армянской Республике Эривань. Территория Армянской Республики свелась практически к Эриванскому и Эчмиадзинскому уездам с 400 тыс. жителями. По окончании Первой мировой армяне стали рассматриваться державами в качестве опоры как против Турции (в Киликии), так и против Советской России (в Закавказье). Антанта передала Армении Карскую область и уезды Эриванской губернии.

Население Армянской Республики в 1918 г. было 1,5 млн., из коих 700 тыс. армян. Не довольствуясь этим, дашнаки заявили претензии на территории Ахалкалак и Борчалы, вошедшие в Грузинскую Республику, а также на Карабах, Нахчыванский уезд и Зангезур, бывшие в составе Азербайджана.

Эти попытки привели к войне с Грузией и долгой кровопролитной войне с Азербайджаном. Армянская Республика беззаконно, грубой силой стала аннексировать азербайджанские земли; 12 августа 1918 г. Ленин подписал декрет о передаче Нахчывана и Зангезура дашнакам. Летом 1918 г. Андраник Озарян с армянской армией вторгся в Зангезур и предъявил населению ультиматум: либо подчиниться их власти, либо покинуть насиженные места.

По сведениям следственной комиссии Михайлова, только за лето 1918 г. в Зангезуре было уничтожено 115 азербайджанских сел, убито 7 тыс. человек, 50 тыс. азербайджанцев покинули Зангезур. Особенно ожесточенно шла борьба в Карабахе.

В 1919-1920 гг. Армения перестает интересовать Европу, вопрос о ее судьбе передается США. Верховный совет Лиги наций признал, что «без поддержки» Армения существовать не может. Президент США Вильсон принял поручение Лиги наций определить границы Армении.

[Мы из Мегри]

Но американские политики отвергли «мандат на Армению», посчитав, что армянский вопрос — это Европейский вопрос, и большинством голосов в сенате проголосовали против. То же самое сделало французское правительство с армянами на оккупированной ими в 1919 г. Киликии. Франция в 1921 г. заключила мирный договор с Турцией, по которому отказалась от Киликии. Армяне были разбиты, часть (20 тыс.) была уничтожена. Остатки армянского населения бежали в Сирию, Египет, на Кипр.

И так, одна из двух «армянских баз» была ликвидирована; армянский вопрос сосредоточился на Закавказье, где дашнаки вели политику воинствующего национализма. В марте-июле 1920 г. произошли столкновения с дашнаками в Карабахе, Шуше, Нахчыване, Ордубаде, Тертере, Аскеране, Зангезурском, Джебраильском, Гянджинском уездах. Были уничтожены десятки азербайджанских сел. Россия спешила не допустить превращения Армянской Республики в антисоветский плацдарм и стала посредником в разрешении территориальных вопросов между Арменией и Азербайджаном.

Получив из Великобритании и Италии оружие, дашнаки произвели массовый погром мусульманско-тюркского населения в Карабахе, Нахчыване, Зангезуре и в Эриванской и Карской губерниях. В октябре 1920 г. Восточная Турецкая армия взяла Карс, Александрополь и заставила армян подписать неслыханный тяжелый мир.

Дашнаки дважды обращались к США, Великобритании, Франции, Италии с просьбой о помощи, но получили отрицательный ответ. В ноябре 1920 г. власть дашнаков была свергнута и установлена Советская власть. Оставшиеся в Зангезуре дашнаки в декабре 1920 г. образовали Сюникское правительство (Республику Нагорной Армении).

И только в июне-июле 1921 г. Зангезур был освобожден от дашнаков. Русско-Турецкий договор 1921 г. аннулировал Александропольский мир, установив границу Армянской Республики с Турцией в современных ее начертаниях. С этого момента началось государственное бытие армянского народа на Кавказе. После падения АДР Советская Россия пересмотрела свой взгляд, понимая мифичность идеи создания Западной Армении в Турции, и решила создать т.н. Восточную Армению из азербайджанских земель — бывшего Эриванского ханства, Зангезура, где к этому времени уже были созданы компактные армянские поселения.

В 1920 г. после установления Советской власти в Азербайджане Н.Нариманов неоднократно требовал присоединить Нагорный Карабах, Зангезур и Нахчыван к Азербайджану. «Уступка этих областей Армении сейчас (является)… дискредитированием Советской власти не только в Азербайджане, но и в Персии и Турции», — вторил ему С.М. Киров.

В соответствии с линией центра Г.Чичерин 19 июня 1920 г. писал: «Карабах, Зангезур, Нахичевань, Джульфа не должны присоединиться ни к Армении, ни к Азербайджану, а должны быть под российскими оккупационными войсками с согласия местных Советов». И тогда, продолжая политику имперской России, не желая знать исторических реалий, Советское правительство стремилось реализовать армянский вопрос за счет азербайджанских земель, создав Восточную Армению. Фактически азербайджанские земли послужили заложниками идеи создания Советской Армении.

С установлением Советской власти в Армении правительство Советского Азербайджана под давлением коварной политики центра 1 декабря 1920 г. специальной декларацией, подписанной Наримановым и Гусейновым, заявило, что «прежние границы между Арменией и Азербайджаном объявляются аннулированными. Нагорный Карабах, Зангезур и Нахичевань признаются составной частью Армянской Советской Республики».

Член ревкома Азербайджана Б.Шахтахтинский выступил против этой декларации, заявив, что ревком Азербайджана предал интересы Нахчывана. Он призывал нахчыванцев ориентироваться на Турцию: «Теперь взирайте на турок, они наше единственное спасение». А 16 марта 1921 г. по договору, заключенному между Кемалистской Турцией и Советской Россией, была заложена правовая основа создания Нахичеванской Автономной Республики Азербайджана.

В статье 3 договора сказано: «Нахичеванская область… образует автономную территорию под протекторатом Азербайджана при условии, что Азербайджан не уступит сего протектората третьему государству». Вскоре под давлением азербайджанского народа Нариманов потребовал оставить Нагорный Карабах в составе Азербайджана.

На основе этого заявления 8 июля 1921 г. заседание кавбюро вынесло решение оставить Нагорный Карабах в пределах АзССР, предоставив ему широкую автономию. Итак, Армянская Республика была создана в 1920 г. из азербайджанских земель — бывшего азербайджанского Эриванского ханства. В 1921 г. у Азербайджана отняли и присоединили к образовавшейся Армянской ССР Зангезурский уезд, в 1922 г. — азербайджанские земли Дилижан и Геокчай (Шарур-Даралагезские районы).

В 1923 г. на территории АзССР создали НКАО. В 1929 г. у Нахчывана отняли несколько сел и присоединили к Армении. И в 1969 г. Армения получила территориальные приращения за счет Азербайджана (селения Газахского и Садаракского районов).

[Мы из Мегри]

Мартовский геноцид в Баку 1918 г. глазами белорусского фотографа

 

Эмин Дадашов

Февральская революция 1917 года в России вызвала вакуум власти по всей империи и стала катализатором дезинтеграционных процессов на национальных окраинах, в том числе и на Южном Кавказе.

В такой обстановке еще более активизировались большевики, стремившиеся воспользоваться благоприятным моментом в своей борьбе за власть. Баку с его нефтяными богатствами представлял собой стратегический опорный пункт, позволяющий контролировать обширный регион и вдобавок получить значимую подпитку для своей экономики.

В качестве своего главного соперника в борьбе за Баку большевистский Кремль рассматривал азербайджанские национальные партии, ведущей среди которых была либерально-демократическая партия «Мусават», уверенно победившая на выборах в Бакинский совет.

Поэтому большевики пошли на временный союз с армянскими группировками, крупнейшей среди которых была левацкая националистическая партия «Дашнакцутюн». Этой тактической смычке способствовала не только схожесть политического спектра, но и то обстоятельство, что среди большевистских лидеров были С.Шаумян и другие армяне, симпатизировавшие своим соплеменникам.

Напряженность достигла пика в феврале-марте 1918 года и 30 марта – 1 апреля выплеснулась в массовое зверское побоище азербайджанского населения Баку и окрестных селений, когда регулярные отряды «красной гвардии» Бакинского совета, возглавляемого Шаумяном, и национальные армянские воинские части уничтожили около 12 тыс. человек, среди которых значительную часть составляли старики, женщины и дети.

Артиллерийским огнем с военных кораблей город был сильно разрушен, и в первую очередь его нагорная часть, населенная в основном азербайджанцами. Кровавой трагедии способствовало и то обстоятельство, что у азербайджанцев боеспособных вооруженных отрядов не было. В последующие дни и месяцы кровавые погромы мусульманского населения продолжались уже в Шамахинском, Губинском, Иреванском и Нахчыванском уездах, в Карабахе.

Мусульманская часть города Шамахы после погромов марта 1918 года. Фото Л.Дашкевича

28 мая в Тифлисе Азербайджанский национальный совет провозгласил Азербайджанскую Демократическую Республику. 15 июля правительство, работавшее в Гяндже, приняло постановление о создании Чрезвычайной следственной комиссии, на которую возлагались сбор материалов о массовых убийствах и грабежах мусульманского населения на Южном Кавказе и их публикация на различных языках.

 

К ноябрю 1919 года комиссия собрала 35 томов документов и материалов. Члены комиссии, выезжая на места, производили осмотр разрушенных строений и фотографировали их. Делегации Азербайджана на Парижской мирной конференции 1919 года было отправлено 95 фотоснимков и 80 диапозитивов. Фотоматериалы готовили штатные фотографы ЧСК Н.Литвинцев и Л.Дашкевич. Ниже речь пойдет о последнем.

Один из замечательных представителей европейского фотоискусства, белорусский фотохудожник, ученый-естествоиспытатель и педагог, Лев Урбанович Дашкевич родился 31 января 1882 года в Минске, в старинной шляхетской семье. Он обучился французскому на дому; согласно воспоминаниям родных, Лев в детские годы больше всего интересовался фотографией и химическими опытами.

Учился он на медицинском факультете Варшавского университета, а после исключения за революционную деятельность – в Дижоне на факультете словесности, на отделении фотографии Высшей школы графических искусств в Париже. В 1911 году получил приглашение преподавать французский в гимназии, находившейся в Эривани (Иреване), а с 1913 года преподавал французский язык и физику в другой гимназии, уже в Гяндже (Елисаветполь). Одновременно Дашкевич участвовал в качестве фотографа в этнографических экспедициях по Южному Кавказу.

В период Азербайджанской Демократической Республики Л.Дашкевич работал государственным фотографом при правительстве. В качестве фотографа-эксперта он участвовал в работе Чрезвычайной следственной комиссии в составе групп, возглавляемых А.Новацким, И.Шахмалыевым и Н.Михайловым.

[Мы из Мегри]

На фотографиях Л.Дашкевича снятых в городе Шамахы и окрестных селах, в мусульманской части города отчетливо видны почерневшие от пожаров стены жилых домов и других построек, а также развалины отдельных крупных зданий, среди которых бросается в глаза величественное здание соборной пятничной мечети с обуглившимися стенами и обвалившимся минаретом. В целом мусульманская часть города выглядит как огромное пепелище.

Разрушенный дом азербайджанца и невредимый дом армянина в Кюрдамире. Фото Л.Дашкевича

На фотографиях, сделанных в элитном районе города Пиран-Ширван, заметно, что все деревянные части домов сгорели, а часть белокаменных стен почернела от пожаров и осыпается. Все свидетельствует о том, что строения были подожжены преднамеренно с помощью зажигательных смесей.

В нижней части города стены торговых строений по обеим сторонам Большой Базарной улицы также почернели от огня. Обгорели и железные кровельные покрытия, причем часть их свисает вдоль стен, а некоторые упали на землю. Некоторые жилые дома приведены в полную негодность для обитания.

На фотографии, сделанной на Шихминасской улице, перед нами развертывается леденящее кровь зрелище двора дома Султановых, производящего впечатление вскрытой братской могилы. Во дворе разбросаны человеческие кости, среди которых черепа, челюсти, ребра и позвоночные кости, наглядно свидетельствующие о безжалостной расправе над мирными людьми. То же подтверждают устные свидетельства, согласно которым вооруженными лицами здесь были убиты женщины с малыми детьми, искавшие в этом доме спасения. Многие из убитых так и остались незахороненными и разлагались, распространяя трупный смрад.

Во время погромов мусульманского населения весной и летом 1918 года мишенью для большевистских и дашнакских бандформирований служили не только сами «контрреволюционеры», как они называли своих жертв, в подавляющем большинстве далеких от политики мирных жителей, но и их святыни – мечети.

 

Л.Дашкевич во время работы в Шамахы сделал фотоснимки городской пятничной мечети с различных ракурсов. На этих снимках хорошо видно, что от прямоугольного в плане белокаменного здания остались четыре почерневшие от пожара стены. Карателями были разрушены и пришли в негодность также другие мечети города и его окрестностей, представлявшие собой не только духовную, но и архитектурную ценность.

Наряду с этим, Дашкевич сделал и снимки двух шамахинских церквей – военной православной и армяно-григорианской, также сделанные в период работы для Чрезвычайной следственной комиссии. На фотографиях ясно видно отсутствие каких-либо повреждений, двери и окна в целости и сохранности. Таким образом, бесчеловечные акции вооруженных формирований Бакинского совета были фактически направлены на физическое искоренение мусульманского населения обширного региона, уничтожение следов его пребывания. Иными словами, мы имеем дело с преступлением геноцида.

Человеческие останки во дворе дома Султановых на Шихминасской улице Шамахы. Фото Л.Дашкевича

Члены ЧСК, в том числе и эксперт-фотограф Л.Дашкевич, работали в довольно трудных условиях. Им приходилось нередко ночевать в полуразрушенных постройках, по сути под открытым небом. Транспорта в их распоряжении не было, и поэтому из одного населенного пункта в другой приходилось добираться исключительно пешком, в результате обувь часто выходила из строя. Денежного довольствия хватало только на питание.

Из Шамахы Дашкевич сообщил о том, что находившийся с ним член комиссии Н.Михайлов заболел и вынужден был остаться в Гойчае, и ему пришлось продолжить путь одному. За следующие четыре дня – 2-5 ноября фотограф снимал разрушенные кварталы в Шамахы. В конце сообщения указывается, что из-за отсутствия элементарных условий некоторые из снимков не удалось проявить.

Массовые убийства и погромы в Шамахы и его окрестностях, имевшие место в марте – июле 1918 года, представляли относительно большие по сравнению с событиями в других местах сложности для расследования. Наконец, 27 августа 1919 года собранные членами комиссии 7 томов, 925 листов следственных материалов под общим заголовком «Геноцид в городе Шамахы и селах Шамахинского уезда» были заверены председателем комиссии Алекпер-беком Хасмамедовым.

Л.Дашкевич проводил фотосъемки также в селах соседнего Гойчайского уезда, тоже подвергшихся опустошительному нападению войск Бакинского совета.

Все фотографии, отснятые экспертами-фотографами ЧСК, протоколировались, на обороте каждой проставлены подписи члена комиссии, проводившего расследование, и фотографа, а также печать комиссии, указаны порядковый номер фотоснимка и описание на русском языке.

Собранные Чрезвычайной следственной комиссией при правительстве АДР материалы, особенно фотоматериалы, имеют огромное значение для донесения до международной общественности подлинных событий того периода.

 

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Геноцид азербайджанцев 1918 года в воспоминаниях большевиков

 

Ильгар Нифталиев

Первые шаги по реставрации картины трагических событий 1918 года в Азербайджане в большевистской интерпретации были предприняты уже вскоре после установления советской власти. Начиная с 20-х годов в Азербайджанской ССР стали проводиться вечера воспоминаний участников революционных событий 1917-1918 годов.

Выступления участников этих вечеров аккуратно стенографировались, а позже, пройдя соответствующую идеологическую фильтрацию, легли в основу трудов по истории борьбы за советскую власть в Азербайджане. Авторы воспоминаний были в большинстве своем рядовые большевики, которые вступили в партию после Февральской революции 1917 года, члены красногвардейских отрядов, служащие советских учреждений при Бакинском совнаркоме. Среди участников подобных форумов преобладали армяне, русские и евреи, что наглядно показывает чуждость режима Бакинского совнаркома азербайджанскому народу.

Пересказывая свою биографию на фоне событий тех лет, практически все авторы воспоминаний признавали мартовские события 1918 года переломными в процессе установления советской власти в Бакинской губернии, открыто подтверждая их анти-азербайджанский характер.

Наиболее подробно большевистские ораторы описывали события в Баку, Губе и Шемахе, мусульманское население которых больше всего пострадало от погромов, чинившихся большевистско-дашнакскими вооруженными отрядами. Отметим, что полиэтничный состав населения этих уездов позволял большевикам рассчитывать на возможность использования национальной карты для облегчения захвата власти.

Из воспоминаний участников событий можно сделать вывод, что большевики во главе со Степаном Шаумяном заранее готовились к событиям в Баку, ясно представляя последствия совместных с вооруженными отрядами дашнаков действий против безоружного мусульманского населения.

Так, по словам А.Габер-Корна, «для каждого становилось ясно, что без вооруженной схватки не удастся утвердить в Баку классовые завоевания великого Октября, и, естественно, по первому же призыву Бакинского комитета все энергично взялись за военную учебу кто в красной гвардии, кто в партийной дружине».

Один из бойцов красногвардейского отряда Н.Асриянц вспоминал: «Шаумян приезжает в Баку. Тут же были сформированы отряды как национальные (армянские — И.Н.), так и большевистские во главе с Амировым. Амиров раз собрал нас всех, всех старых товарищей и сказал, что мы должны исполнять задачу, заданную Шаумяном и Джапаридзе. Это было приблизительно в феврале 1918 г. Войска были готовы как с нашей стороны, так и со стороны национальной партии «Дашнакцутюн». Шаумян предупреждал, что в час ночи будет сигнал, после чего нужно было напасть на штаб мусаватистов. Так и было, после сигнала вооруженные части напали на штаб. После горячей схватки штаб был взят».

 

Активный участник событий, позже один из лидеров СССР Анастас Микоян также не скрывал, что «еще за неделю до этого восстания прекратил свою агитационную работу, перестал посещать рабочие собрания и целиком переключился на дела вооружения и создания боевых отрядов». По воспоминаниям члена партии с 1917 года А.Баранова, во время мартовских событий А.Микоян возглавлял штурм крепостных ворот Баку и был ранен в ногу.

По воспоминаниям А.Качаевой, «ёще до восстания т. Корганов получил санкцию от Бакинского комитета организовать восстание в армии. Товарищ Ленин распорядился дать нам вооружения для фронта, и большая партия успела прибыть в Баку. Об этом просил Шаумян в своем письме Ленину».

[Мы из Мегри]

Видимо, речь идет о письме И.Сталину от 3 (16) марта 1918 года, в котором Шаумян, обосновывая необходимость формирования вооруженных сил Бакинского совета, просил оказать военную помощь не только красногвардейским отрядам, но и дашнакам.

Как считал А.Габер-Корн, «при наличии слабых сил Бакинскому совету пришлось молча допустить партизанское участие дашнаков».

Таким образом, весной 1918 года в Баку под эгидой Баксовета сложился военный альянс идейно непримиримых, казалось бы, большевиков и дашнаков. Свидетельства большевистско-дашнакского военного союза накануне мартовских событий приводятся и в других воспоминаниях.

Младший сын С.Шаумяна Левон Шаумян, который, по воспоминаниям А.Баранова, участвовал в качестве пулеметчика в штурме крепостных ворот Баку, следующим образом объясняет участие отряда дашнакского командира Т.Амирова на стороне большевиков: «Он большевиком никогда не был. Он в значительной степени принимал участие и оказывал большую помощь. Это просто из хороших отношений к Степану. Просто Степан лично оказывал на него влияние. И вот в значительной степени благодаря Степану его использовали очень хорошо в военном отношении».

Член большевистской партии с 1917 года Г.Блюмин отмечал: «Настают события 1918 года, и мы, не имея вооруженной своей силы, воспользовались дашнакскими отрядами».

А.Качаева вспоминала: «…формируя батальоны, мы не имели своего командования, и вышло так, что мы армию создали, не имея коммунистического ядра, 70% войска были армяне».

Большевикам до конца так и не удалось ослабить свою зависимость от дашнакских отрядов и подчинить их своей власти.

 

Как пишет А.Габер-Корн, «у мусаватистов потребовали разоружения «дикой дивизии», изгнали их из Советов, а на разоружение дашнаков нажимали слабо и оставили их в Совете; это производило на окружающую среду и, главным образом, на тюркское население глубоко невыгодное впечатление».

Причем, как следует из воспоминаний А.Багдасарова, ситуация была настолько критической, что грозила выйти из под контроля большевиков: «После мартовских событий, когда гражданская война превратилась в национальную, когда во главе армии 80% было дашнаков, партия чувствовала, что жить не может, власть была в руках армян и русских. Армянский национальный совет регулировал всеми дружинами».

Хотя позже один из участников мартовских событий 1918 года, секретарь ЦК АКП(б) Л.Мирзоян, пытаясь оправдать действия большевиков во главе с Шаумяном, писал, что «в действительности Советская власть использовала дашнаков в своих целях», факты вещь упрямая: армию Бакинского совета вполне можно считать армянским национальным формированием.

Тактика борьбы большевистско-дашнакского альянса за власть вылилась в массовую резню азербайджанцев. Г.Блюмин вынужден был признать: «Дашнакские отряды сделали свое подлое дело, вместо гражданской войны сделали национальную, вырезали до 20,000 бедного мусульманского населения».

В своих воспоминаниях А.Баранов также подтверждает факт массового истребления мусульман в Баку отрядами «Дашнакцутюн»: «Части Красной гвардии и партийные дружины штурмовали основные ворота крепости со стороны Николаевской улицы, около гостиницы «Метрополь». В этом районе действовали части «Дашнакцутюн», и подавление мусаватского мятежа они сопровождали резней всех мусульман».

Однако, вскоре большевики глубоко разочаровались в недавних союзниках, и их альянс распался одновременно с падением власти Бакинского совнаркома.

Как пишет А.Габер-Корн, события с 30 на 31 июля 1918 г. показали, что «дашнаки были антисоветски настроены и играли предательскую роль. Когда Шаумян буквально умолял двинуть на фронт армянские части, это сделано не было, ибо в интересах дашнаков было создать для Бакинского совета безвыходное положение».

Одной из самых страшных страниц событий весны 1918 года в Азербайджане является Шамахинская трагедия. С целью создать впечатление о наличии грозной контрреволюционной силы, угрожающей власти Бакинского совета и оправдать планируемые им карательные акции в уездах против азербайджанского населения, С.Шаумян докладывал в Москву о кровопролитных столкновениях в Шамахе и отступлении разбитых сил Бакинского совета, вместе с которыми якобы уходили местные молокане и армяне. В своем письме в адрес Совета народных комиссаров РСФСР 13 апреля 1918 года Шаумян, ссылаясь на наличие контрреволюционных сил в Шамахе, сообщил, что послал туда «новый отряд с артиллерией и пулеметами».

 

Этот отряд возглавлялся Степаном Лалаевым, который, по словам свидетеля тех событий П.Бочарова, имел «обширный мандат» от бакинского правительства. Лалаев и его головорезы устроили подлинный разгром этого древнего города, уничтожив большую часть его населения, которое и без того сильно сократилось после разрушительного землетрясения несколькими годами ранее.

Тот же П.Бочаров замечает: «За одну ночь города как не было. Население было уничтожено. На место срочно выехала комиссия под председательством Джапаридзе. Был освобожден комендант Шемахи дашнак Пахлацин и расформирован его отряд, который бездействовал во время погрома. Был также выслан дашнак Степан Лалаев».

Для расследования событий в Шамахе туда был отправлен М.Азизбеков.

[Мы из Мегри]

Вот свидетельства сопровождавшего Азизбекова красноармейца З.Гаджиева: «По постановлению партийного комитета я был командирован во главе с Мешади Азизбековым в Шемаху. Когда мы приехали в Шемаху, нас встретили дашнаки и попытались убить. Потом поехали в Мадрасы. Население было измучено, там происходили насилия над женщинами. А по улицам бочки с вином, все были пьяные, творили страшные безобразия. Из Шемахи отправились в Алтыагадж. Был созван митинг, выступал т. Мешади бек и призывал к миру молокан, тюрок и армян. К сожалению, среди них не нашлось ни одного грамотного человека, который прочитал бы наши документы. Я вместо подписи Шаумян прочел Джапаридзе, потому что они были настолько против армян настроены, что говорили, что вы отправьте против нас русских солдат, тогда мы будем не так озлоблены против советской власти. После возвращения Мешади бек сделал доклад в Баксовете о том, в каком положении находится Шемахинский уезд».

После поездки Азизбекова исполком Бакинского совета принял 22 апреля специальное решение по Шамахе, по существу признав факт разрушения города и бедственного положения уцелевших жителей. В решении, в частности, отмечалось назначение специальной комиссии для изучения масштабов разрушений в городе, выяснения нужд беженцев и принятия мер по улучшению их положения. Комиссии предстояло работать под началом Азизбекова.

Любопытно, что комиссия эта впервые получила наименование «чрезвычайной следственной комиссии», ей было поручено «обследовать происшедшие события и выяснить виновных». Однако, вскоре эта комиссия свернула свою деятельность, поскольку у Лалаева и ему подобных оказались высокие покровители типа того же С.Шаумяна, который прямо заявил: «Арестовывать Лалаева неудобно, что за шалости».

Другим эпицентром кровавой бойни стал Губинский уезд. Губа стала третьим после Баку и Шамахи большим городом, куда большевики во главе с Шаумяном решили распространить свою власть, захваченную в результате кровавых мартовских событий 1918 года.

В Губинском уезде с его многонациональным составом населения армяне были менее многочисленны и активны. Здесь наряду с численно преобладающими азербайджанцами компактно жили также евреи, русские-сектанты, таты, лезгины. Советская власть в Губе была установлена лишь в середине апреля 1918 года усилиями отряда Бакинского совета под командованием Давида Геловани, присланного по распоряжению Джапаридзе. Но вскоре крестьяне близлежащих сел, главным образом лезгинских, отказались подчиняться Геловани. Тогда в Губу прибыл новый отряд под командой Агаджаняна, сплошь состоявший из армян, который в завязавшейся перестрелке потерпел поражение.

Спустя две недели, 1 мая 1918 г. в Губу вступило состоящее исключительно из армян трехтысячное соединение, во главе которого стоял известный животной ненавистью к мусульманам ярый дашнак Амазасп Срвандзтян и которое также входило в состав Красной армии. Из показаний вышеупомянутого Геловани Чрезвычайной следственной комиссии при правительстве Азербайджанской Республики явствует, что отряд Амазаспа был отправлен в Губу с карательной целью по указанию комиссара Шаумяна и без ведома других комиссаров, а подбирал личный состав военный комиссар Корганов25.

Вот как вспоминает прибытие в Губу отряда Амазаспа С.Ильянцев, служивший в красногвардейском отряде Еврейской слободы Губинского уезда: «Через несколько дней мы услыхали, что прибыл отряд Амазаспа в количестве 1500 человек. По дороге сжигал села. Оказалось, что Амазасп приехал под видом большевика, но он и его отряд вели национальную резню, сжигая села и города, грабя население и потом уехали».

Другой свидетель событий, член красного отряда в городе Губе Мир Муса вспоминал: «Дашнак Амазасп начал расправляться с тюркским населением. Начался массовый террор, грабеж и убийства».

Информация о действиях отряда Амазаспа содержится также в воспоминаниях единственного азербайджанца из участников «похода» дашнаков в Губу Мир Джафара Багирова, позже долгие годы возглавлявшего партийную организацию Азербайджана. В автобиографии, написанной в начале 1923 г., тогда ещё председатель Государственного политического управления (ГПУ) Азербайджанской ССР М.Дж.Багиров подробно описал ситуацию в уезде накануне и в дни трагических событий.

По воле обстоятельств Багирову пришлось пережить трагедию вместе со своими земляками, хотя и находясь в противоположном лагере. Он писал: «К великому моему сожалению, против моей воли мне пришлось быть свидетелем той кошмарной картины, которая была в Губе. Не говоря о том, что я не мог никакой существенной помощи оказать невинной части населения от зверских действий дашнаков, но даже я не мог спасти своих родственников. Были зверски штыками заколоты дядя мой, старик лет 70, Мир Талыб, сын его – Мир Гашим, зять Гаджи Эйбат и ряд других моих родственников».

По некоторым свидетельствам, Багировым были предприняты некоторые меры для прекращения «той кошмарной картины», но его арестовали.

Вспоминает Ханико Шафадиме, служивший в красногвардейском отряде в Еврейской слободе: «Подпольные наши руководители тт. Багиров и Мардахай Якубов нам сообщили, что отряд Амазаспа не большевистский, они националисты, вы не вмешивайтесь в их отряд, вы, мол, пока задержитесь, пока не придут большевики. В Хачмасе мы узнали, что т. Багиров в Хачмасе и начальник эшелона Амазаспа хочет его арестовать, так как он вел агитацию, чтобы не трогали крестьян, ибо они были не виноваты. Мы во главе с Шалмы Мардай и Мардахай Якубовым пошли к армянам и объяснили, что Багиров не мусаватист, он является настоящим революционером, нами руководит и для него все нации равны. Это подействовало и его освободили от дашнаков».

В целом объективно описать трагические события весны 1918 года в советские годы было непростым делом, это требовало немалого мужества. Под страхом быть обвиненными в политической нелояльности многие видные азербайджанские коммунисты – участники тех событий так или иначе избегали объективных оценок.

Что же касается рядовых членов партии, то некоторые из них оказались причастными к этим событиям не в результате осознанного, основанного на убеждениях выбора, а в силу стечения жизненных обстоятельств, которые в условиях переломных событий того времени часто становились роковыми. Безусловно, и они, исходя из конъюнктурных соображений, многое недоговаривали. Но даже те частные эпизоды, которые нашли отражения в рассказах этих людей, дают основание для однозначного вывода: весной 1918 года советская власть в Азербайджане устанавливалась на костях и крови тысяч мирных азербайджанцев.

По материалам журнала IRS Наследие

[Мы из Мегри]

Депортированные из АзССР в Казахстан: «Мы остались живы благодаря казахам…»

 

А.Мусагалиева, Р.Мусабекова

Депортация азербайджанцев в Казахстан отличалась от истории депортации других народов СССР. Их ссылка или высылка начиналась с начала 1920-х гг. и продолжалась до конца 1940 г.

Территория расселения тоже обширна: азербайджанцев отправляли и в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь, и в южные регионы республики, и в Казахнефть, и в северные области республики, и в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины». Во многих архивных документах азербайджанцев называют турками, ираноподданными.

По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. в Казахстане проживало только 46 азербайджанцев. В 1939 г. количественный состав резко увеличился до 12,996 человек, а в 1959 г. до 38,346 человек. Основными местами расселения азербайджанцев стали Южно-Казахстанская, Алма-Атинская, Джамбулская области.

Ссылка, высылка из Азербайджана в Казахстан проводилась два раза:

— первая высылка в 1920-е гг., во времена «красного террора» в СССР. В Казахстан были выселены деятели Азербайджанской Демократической Республики, то есть мусаватисты и иттихадисты;

— вторая высылка состоялась в 1937—1938 гг., во времена «большого террора» в СССР. Высылали членов семей «изменников Родины» в Акмолинский лагерь жен «изменников Родины».

[Мы из Мегри]

Депортация азербайджанцев в Казахстан осуществилась два раза:

 

— депортация ираноподданных в 1936—1938 гг.;

— депортация азербайджанцев из Грузинской ССР в 1944 г.

Надо сказать многим азербайджанцам помогло или облегчило их положение то, что они попали в Казахстан. Во-первых, азербайджанцы и казахи являтся тюркоязычными народами, и близость языка, культуры сблизили родственные народы в трудные годы. Во-вторых, они попали в южные регионы республики, климат там был теплый.

Но южные регионы занимались только земледелием или сельскохозяйственной работой, поэтому они уступали по своему экономическому положению промышленно развитым областям остальной территории республики. Только некоторые члены семей лидеров Азербайджанской Демократической Республики были в Караганде, а также члены семей «изменников Родины» в Акмолинске, в северном регионе страны.

 

Некоторые устные источники по истории спецпереселенцев- азербайджанцев:

Э.Заманов: «Я знаю это по рассказам родителей, мои родители, будучи школьниками, были депортированы сюда в 1937 г. Их привезли в Чимкентскую область, Созакский район. И их вселили сюда. Там жили в основном казахские семьи, приезжие вселились в бараки, их было много и их поделили по семьям. Потом они сами как-то устраивались. Если честно, в то время многие умерли от холода, от голода. Моя бабушка и родители всегда мне говорили, что мы остались живы благодаря казахам, потому что они делились всем тем, что у них было…

Бабушку депортировали с пятью детьми. Моя мать была самой старшей среди них. Они прожили довольно сложную жизнь. Часть детей забрали в интернат, потому что было сложно кормить женщине одной. Забрали в интернат и раскидали их по всей Шымкентской области, многие из детей потерялись. Потом родители переехали сюда, в Чуйский район, и тут уже родился я. Моя бабушка последнего из своих детей нашла в 1967 г., спустя 30 лет. Я хорошо помню, какая была встреча, как мы ее нашли. Оказывается, ее удочерил старик. Он был казахом, был секретарем или председателем сельского совета, он такую должность занимал в Тулкюбасе. У него не было детей, а после того как удочерил, у него родилось 16 детей.»

К.Магеррамова (родом из Нахчывана, село Ян-киджа): «В семье нас было шестеро детей, 4 девочки, 2 мальчика. В 1937 г. наша семья была депортирована в Казахстан. Всех сгребали, всем скопом, и грузили, как скотину. Как родители рассказывали, везли в общем вагоне, там не было никаких условий. По дороге всякое было, люди умирали, даже не было времени их похоронить. Голодные, холодные, по всей видимости, это и была зима, к осени, потому что было холодно. Наша семья попала в село Кировск, Светлосовхоз, первое отделение. Каждому выделили землянку, кто сам себе эти землянки сооружал.

 

И началась жизнь на новом месте. Топили соломой, даже бывало лебеду ели, ели то, что могли, что попадалось под руку. Те, кто не боится работы, и привыкли зарабатывать своим трудом, старались как-то получше жить, больше работали. Будучи маленькими, мы уже работали в поселке. У меня был брат старший (он уже ушел в мир иной), мы с ним всю тяжесть семьи перенесли на себе. Наша задача была принести в дом какое-то пропитание. Мы с ним ходили колоски собирали, когда поле уберут, чтобы мать могла лишний хлеб приготовить, потом продать этот хлеб на базаре и купить что-то другое, потому что то, что выдавали, невозможно было есть.»