От Баку до Ирявана: вся правда без купюр

[Мы из Мегри]

Г.Баширов: «Осень, конец ноября… приехали они 25 ноября с таким трудом, мучением, с района они добрались до Баку, с Баку пароходом до Красноводска. В Красноводске они сели в паром, пароходов мал было. 25 декабря «товарняком» — на товарном поезде, за один месяц мы доехали до станции Чу Джамбулской области Чуйского района. Месяц мы добирались, 9 детей в одном вагончике, там еще люди были. Приехали 25 декабря в Казахстан. Знали, что это такое — холод, зима… самый разгар зимы.

 

Тогда в колхозе «Новый путь» сеяли два вида технических культур: хлопок, сахарную свеклу. Сахарную свеклу (машин-то не было) на лошадях, на быках, на бричках привозили в Чу, потом отправляли куда-то на сахарный завод. И вот мы приехали на свекловичную базу, куда сдают ее. От Чу до «Нового пути» 16 километров. Приехали, они сразу поехали в конюшню, распрягли лошадей. Приехали мы к дяде, дядя там с 37 г. обосновался. Там строили бараки, с этой стороны, две «квартиры», с этой — «две квартиры». Квартиры — это еще громко сказано — состояли из одной комнаты. Сперва мы у дяди жили, а потом год поработали там, в колхозе, в основном собирали свеклу, пшеницу.»

Их ситуация была аналогична с другими спецпереселенцами и административно высланными (немцы, поляки и корейцы) в то время в Казахстан. Никаких условий жизни, неподготовленные места расселения, суровый климат, тяжелая работа в колхозах и совхозах и т.д.

Среди ссыльных в Казахстан на спецпоселение можно назвать семью Гасана Рахманова. В годы гражданской войны Гасан Рахманов был военным комиссаром Первой стрелковой азербайджанской дивизии, потом начальником политотдела Каспийского пароходства, затем там же первым секретарем партии, какое-то время он исполнял обязанности министра культуры Азербайджана.

 

Он внес свою лепту в проведение культурной революции в Азербайджане, будучи членом Комитета по введению нового (латинизированного) алфавита. Потом он был направлен на работу в Нахичеванскую АССР. Первый секретарь Нахичеванского обкома ВКП(б) Азербайджана — последняя должность Гасана Рахманова перед арестом. Он был арестован 1 октября 1937 г.

По воспоминаниям Азы Рахмановой: “Мой отец, Гасан Рахманов, был комиссаром Азербайджанской стрелковой дивизии, дядя — Гусейн Рахманов — председателем Совнаркома Азербайджана, был еще один брат — Лятиф. В 1937 г. они были объявлены «врагами народа». Никто из них не выжил. Меня с сестрой и матерью сослали в Алтайский край, позже мы переехали в Казахстан.”

В начале 1930-х годов в район города Аральска (Кызылординская область) власти насильно перевезли около 600 семей азербайджанцев, которых расселили на островах Аральского моря. После первой же зимы непривыкшие к лютым морозам люди стали умирать. Всего осталось около 200 семей, которых вскоре перевезли в Кыргызстан, а также в села Масанчи, Жангипахта и другие населенные пункты. В то время здесь бушевал голод, люди умирали целыми аулами, имели место случаи каннибализма. Многие азербайджанцы бежали обратно на родину, однако там их снова ловили и сажали в тюрьмы за побег.

 

В 1937 г. по решению НКВД СССР, из приграничных с Арменией азербайджанских районов было насильственно  выселено более 50 тысяч азербайджанцев. Сотни семей были под конвоем отправлены в казахстанские степи, ставшие позже вечной колыбелью для них и Родиной для их детей.

 

По Всесоюзной переписи 1939 г. на территории Казахстана проживало 12 996 азербайджанцев. 1933-1937 годах во время сталинских репрессий  в Среднюю Азию, в основном в Казахстан, было выслано свыше 150 тысяч азербайджанцев.

Вторая мировая война усилила депортацию азербайджанцев в Казахстан. Азербайджанцев депортировали из Грузии, Азербайджана и приграничных районов.

По материалам Вестника Карагандинского университета (Казахстан)

[Мы из Мегри]

Журналист из Литвы в Карабахе, 1992 г.: «Я думал, что попал во Вьетнам…»

 

Литовский военный журналист Ричардас Лапаитис не понаслышке знаком с карабахским конфликтом. В разгар первой карабахской войны, Лапаитис уже был в Агдаме – сразу после того, как армяне учинили геноцид в азербайджанском городе Ходжалы.

После увиденного, Лапаитис с головой ушел в военную журналистику (позднее он будет освещать первую войну в Чечне), но воспоминания о карабахской войне остались у него навсегда.

Когда Азербайджан освободил Кельбаджарский район в 2020 году в ходе второй карабахской войны, Лапаитис поделился воспоминаниями о 1992 годе, когда он оказался в Нагорном Карабахе, где уже вовсю шла война. В этом материале — его воспоминания (с некоторыми сокращениями).

**********

14 декабря 1992 год. Нагорный Карабах. Лачин-Кельбаджар. Когда в Литве все готовились к Рождеству, я наконец то получил разрешение отправиться в Нагорный Карабах, Лачинское направление. Знал, что вертолете будет важный груз и очень мало места. Для таких как я… Еще знал, что отправимся в отряд, который находится в окружений армянских сепаратистов. Вот и все.

Я еще успел залететь к своему другу в агенство АзерТадж Ильгару Джафарову. Тот спешно предупредил свое начальство и мы сели в такси. Опаздывали на этот единственный вертолет, перед Новым Годом. Нас предупредили, что вертолет могут сбить армянские боевики. Вот так и отправились в неизвестность.

Когда наконец-то высадились, и присоединились к батальону, который был в полном окружений армянских головорезов. Я думал, что попал во Вьетнам. Все разбомблено, Все соженно. Даже школа…

Позже командир батальона, а точнее сразу как улетел вертолет, Азиз Ганизаде, нас арестовал приняв за шпионов. Он удивился откуда здесь в окружении оказались два репортера??? Он сказал: Ничего не знаю про вас. Отобрал камеру и нас отвели заключили под стражу. Вот такое было время. Никто никому не верил! Человек человеку враг! Ведь погибало столько невинных людей!

 

Фото Р.Лапаитиса

Потом он нас отпустил, вернул камеру. Попросил не снимать. Сказал можете бежать — вас убьют армяне, вы даже до них не дойдете! Убьют сразу как вы покажитесь им…

А кто тогда оккупировал Кельбаджарский район? Это были вооруженные до зубов банды настоящих бандитов под руководством международного преступника террориста Монте Мелконяна, который досрочно был отпущен из тюрмы во Франции, где отбывал наказание, который проходил обучение в Бейруте на базах АСАЛА…

 

Любое столкновение этнических азербайджанцев с бандами Монте им грозило смертью, издевательством и страшным пленом! Они глумились над азербайджанскими женщинами. Продавали их из одних рук в другие. и только Красный крест мог им спасти жизнь! Есть доказательства, все зафиксированно документально.

Эти до зубов вооруженные отряды Монте одевали российскую военную форму. И азербайджанцы часто их путали принимая за русских военных. Они думали, что им пришла помощь. Но вместо помощи они получали пулю в лоб… эти банды Монте Мелконяна прибегали разным провокациям — на лицо одевали маски, чтоб потом свалить вину своих ужасных преступлений на русских военных.

Азербайджанцев убивали по всему Кельбаджару. Те, кто пробовали спастись, уходили по сложным дорогам и тунелям. Тогда царила полная безнаказаность. Настоящий ад для мирных азербайджанцев. Полный хаос, пьянство, моральный упадок был и в печально известном 366-ом мотострелковом полку СНГ…

Армянское лобби оказывало большое давление на Москву, чтоб у азербайджанских милиционеров было бы изьято все стрелковое оружие, в том числе охотничьи ружья у местного азербайджанского населения! И они этого добились! Баку тогда пошел на уступки — Муталибов подписал указ! Представьте себе, что мог милиционер сделать без стрелкового оружия? Я тогда хорошо знал, что мне грозит на случай попадания в плен такому бандиту как Монте. Что тут скрывать правду, вот в таких условиях мы тогда военные журналисты работали! Без право на хоть малейшую ошибку…

Фото Р.Лапаитиса

Шли дни… А мы с Ильгаром без связи с внешним миром…С каким-то сумашедшим командиром… в окружений армянских бандформирований. Потом мы с азербайджанскими бойцами подружились и разделяли всю жестокость войны. Всю опасность, голод и ужасный холод. Спали где попало, никогда не раздевались и не снимали обувь…

Спустя много дней узнали, что идет грузовая машина в сторону Кельбаджара. Через заснеженные дороги. Опасные дороги, где на каждом шагу ждет обвал, снег, ветер, смерть. А у нас не было шапок… И главное нам сказали — для вас в кабине нет места! Если хотите — то только наверху, в открытом кузове.

Так мы стали выбиратся по Кельбаджарским склонам и перевалам. Вообще-то было красиво! Я сидел у самого борта и каждое мгновение был готов прыгать! Дорога узкая. Метель занесла снегом все. И пропасть такая, как бездна в океане. Мы так замерзли, что спустя пять часов я не чувствовал рук и ног. Ильгар муаллим простудил сильно голову.

 

Там где я стою на фото(фотография в начале статьи) — был азербайджанский пост. Увидев меня и Ильгара, налили большой стакан водки. Я выпил одним глотком и стало теплее… Потом опять ждала длинная дорога. Поздно ночью мы как то попутными пересадками прибыли Гянджу к брату Ильгара. Фаик, брат Ильгара принял и меня как своего брата. Вот одно мгновение из жизни полевых репортеров. Мы видели столько убитых, искалеченых, людей, что это всегда будет жить в сердце моем…

Составлено по воспоминаниям Р.Лапаитиса

[HHA71]

 печально известном 366-ом мотострелковом полку СНГ

это российский полк никакой не СНГ

у СНГ нет армии

[Мы из Мегри]

Литовский журналист на минном поле в Нагорном Карабахе: Воспоминания о 1992 г.

 

Литовский военный журналист Ричардас Лапаитис не понаслышке знаком с карабахским конфликтом. В разгар первой карабахской войны, Лапаитис уже был в Агдаме — сразу после того, как армяне учинили геноцид в азербайджанском городе Ходжалы.

После увиденного, Лапаитис с головой ушел в военную журналистику (позднее он будет освещать первую войну в Чечне), но воспоминания о карабахской войне остались у него навсегда.

В октябре 2020, Лапаитис поделился воспоминаниями о 1992 годе, когда он оказался в Нагорном Карабахе, где уже вовсю шла война.

Это его история (с некоторыми сокращениями):

Как-то подумал, что эту историю можно рассказать пока она не ушла полностью в прошлое и не забылась. Это случилось летом 1992 года. Стоял красивый июньский день. В Литве, наверное, в такое время мои ровестники загорали у Балтийского моря или сидели в уютном Вильнюском кафе. Я бы тоже был бы рад быть с ними, но…

… Я далеко от своей Родины, весь грязный и в пыли с бесчувственным лицом возвращался из села Муганлы (Нагорный Карабах, Азербайджан). То лето я вообще очень устал от увиденного — смертей, страданий и слез. Во мне , там глубоков душе умирала вера в справедливость и человечность.

Я тогда застрял в Карабахской войне и никак не мог из нее выйти. Я слышал, что за меня даже премия был назначена — в плохом смысле. Но я на угрозы давно не обращал внимания. Сердце так и не научилось боятся. Я видел тысячи и тысячи беженцев, матерей с младенцами на руках и детей, которые даже во время войны были детьми, но очень тихими и не по возрасту умными.

Я уже знал, что на территории бывшего Советского Союза появились фильтрационные лагеря. Знал про страшную участь военнопленных, бывших просто мирных жителей, которые проходили через настоящий ад.

 

В тот день я возвращался из села Муганлы, из отряда особого назначения, разведгруппы. Попутным транспортом вдоль Нижнего Карабаха я держал путь в сторону Агдама. Оттуда думал добратся до Евлаха или Барды, а там может думал найду пасажирский автобус до Баку.

Да, день был красивый и жаркий. Лето на Кавказе имеет даже свой запах. Особенно после дождя.Последний раз я кушал еще с разведчиками в Муганлы. У меня не было даже простой воды. Но об этом я не думал. И рассказ мой не про это…

Р.Лапаитис (справа), с азербайджанцами в горах у Лачинского корридора. 1993 г. Фото Р.Лапаитиса

Машина скорой помощи на огромной скорости просто летела к горам. Как мне сказали к селу Нахичеваник. Еще обьяснили, что там идет сейчас бой и там много убитых и раненых. Меня высадили прямо на последнем посту. Скорая так и ушла туда. Я грустил, что они не взяли и меня.

На посту было несколько военных. Был еще один молодой репортер, думаю местный. Я к нему не подошел. Были слышны автоматные выстрелы и взрывы снарядов. До села Нахичеваник не больше нескольких километров.

Видно судьба сама хотела, чтобы я оказался здесь, на равнинной местности, летом 1992 года. И вдруг вижу, как пожилой мужчина, весь седой, плотного такого сложения, подходит к командиру поста, а дорога там перекрыта шлагбаумом.

И говорит этот пожилой азербайджанец командиру поста:»Знаете, вы вчера забрали моего сына с училища и отправили прямо на войну. Он не обученный еще и если он погибнет, я никогда не смогу себя простить! Я сам не буду стрелять, просто хочу поддержать его и быть с ним рядом!»

Вот, что я услышал. Я понял это по своему — мужчина хотел найти своего юнного сына и при возможности прикрыть его свойм телом! Это была отцовская любовь! Мы мужики часто не умеем выражать чувства. Просто иногда надо следить за поступками.

Командир поста сказал — нет, сейчас идет бой! Нельзя! Тогда этот подавленный, но очень уверенный человек сказал: «Знаешь, я сейчас перелезу через шлагбаум и ты мне можешь стрелять в спину! Я пешком пойду и найду своего сына.»

Вот этот момент пока все не испорилось, я сам подошел к посту и говорю командиру: знаете от Вильнюса до этого места я прошел тысячи километров и не могу из далека смотреть как гибнут люди. Чтоя расскажу когда вернусь? Я хочу быть там — с ними . И лучше я пойду с отцом солдата, а вы командир можете и мне стрелять в спину!

 

Командир кричал: стойте вы куда?! Там минное поле!!! И вдруг усталым голосом сказал: «Хорошо… Смотрите. Я вас сам туда провожу. Даю вам всего там 10 минут! Тебе отец найти сына! А тебе журналист сделать свою работу. После 10 минут я вас оттуда сразу вывожу обратно сюда! Переспросил, поняли ли мы его условия. Конечно ответили да.

В кабину сели четвером, единственный вооруженный был командир, которого даже имя не знаю. А может дневнике где-то и есть. И двинулись медленно, медленно прямо по следу противоминного танка. Так достигли середины открытого поля. Солнце казалось было высоко высоко. И каждый думал о своем. И всех нас объединяла какая-то странная дорога, где мы оказались неспроста наверное. И тогда нас заметили.

Позиций врага были выше, в горах и мы были как на ладони. Минометный огонь, просто накрывал нас. Снаряды взрывались совсем рядом. Я включил диктофон и попрощался с родителями, мысленно. Когда мое тело разнесут на куски, может кто та найдет диктофон и узнает кто я…

Танк при обстреле ушел от нас в сторону. А. мы остонавились и быстро выпрыгнули по приказу командира из кабины. Легли где попало. Снаряды взрывались вокруг нас и осколки попали в дверь машины.

Командир кричит мне: «Эй, ты в армии служил??? Стрелять умеешь?»

Я отвечаю: «да!»

Тогда он говорит мне: «Думаешь тебя они пожалеют??? Убьют вместе с нами!!! Вот что, слушай меня. Когда меня убьют возьми мой автомат и выводи от сюда людей…»

Если Бог нас тогда видел… Четверо мужиков посередине минного поля. Взрывы, и смерть гуляет рядом. Бог видел страшную картину. И никто не знает о чем он тогда думал. Но ясно одно — он не хотел нашей смерти.

 

Вдруг командир кричит нам, заскакиваем обратно в грузовик, если он еще заведется. Жмем на газ и летим прямо к горам, прямо в село Нахичеваник… Тогда сверху им будет тяжелей нас бомбить!

Я не знаю, в шоковом состоянии, сколько длилась эта дорога до села. Каждую минуту думал вот вот снаряд влетит через стекло.

Так мы заскочили в село…я побежал к дереву. Пулеметчик сверху заметил меня. Он так стрелял в это бедное дерево, что ветки падали мне на голову. От этого дерева так и летели щепки. Я старался не высовывать плечи.

Чуть притих обстрел, я побежал к каменному забору. Все село горело. Дома построенные из камня. Заборы из камня. Все из камня. И уже спустя десять минут я уже никогда не увидел ни командира, ни водителя, ни отца солдата. Бой был сильный и тот день много молодых азербайджанских солдат погибло. Но село они тот день отстояли.

Я всегда думал, про отца солдата, нашел ли он его? Живы ли они сейчас? Как их судьба сложилась? От всего сердца хотел бы, чтоб отец обнял бы тогда своего сына! Прошло с того дня столько лет… А я если бы увидел отца солдата узнал бы его и обнял, как обнимает самого дорогого человека в мире!

*****

Гюльтекин Аскерова

Вот такой был один мой день из множества других, который так и застрял в памяти. Там же погибла и военный врачь Гюльтакин Аскерова… спасая жизнь солдатов у той же самой горы, у села Нахичеваник.

С того времени я общаюсь с дочкой героически погибшей тогда под Нахичеваник Гюльтакин Аскеровой, которая до этого трагического дня, защищала Шушу. Ее дочь зовут Амина… Я к ним тогда после возврата из села Нахичеваник пришел и рассказал страшную новость.

Амине не сразу бабушка сказала, что мамы уже нет. ..Амина не понимала тогда,что я говорил по-русски. Она так смотрела на меня свойми большими, темными глазами. Она сорок дней думала про маму и верила, что она вернется к ней… Амину и ее бабушку после 1994 года, когда я уехал, искал 20 лет. И найти их помогла корреспондент «Бакинского рабочего» Элеонора Абасгулиева…

Составлено по воспоминаниям Р.Лапаитиса

[Мы из Мегри]

“Лабиринт смерти…”: Агдам глазами литовского журналиста 30 лет спустя

 

Литовский военный журналист Ричардас Лапаитис хорошо знаком с карабахским конфликтом. В разгар первой карабахской войны между Арменией и Азербайджаном, Лапаитис уже был в Агдаме – сразу после того, как армяне учинили геноцид в азербайджанском городе Ходжалы.

После увиденного, Лапаитис с головой ушел в военную журналистику (позднее он будет освещать первую войну в Чечне), но воспоминания о карабахской войне остались у него навсегда.

В 2020 году, Азербайджан освободил свои территории оккупированные Арменией, включая Агдам, от которого к тому времени мало что осталось. В марте 2021 года, Лапайтис поделился фотографиями Агдама после второй карабахской войны, а также своими воспоминаниями.

Другие воспоминания Р.Лапайтиса о карабахской войне можно почитать тут и тут.

**********

«Агдамская мечеть была оставленна только как ориентир для стрельбы. Вот только поэтому она сохранилась! Практически 30 лет здесь держали свиней и скот. Город полностью заминирован! В 1992 году, в феврале и чуть ли не до середины марта сюда привозили ходжалинцев. Кладбище уничтожено полностью, могилы перерыты. Остались руины гостевого дома где я в то время жил.

Уничтоженно практически все… [ ]… Этот город я бы таким и оставил — для будущих поколений, чтоб все знали и помнили, каков мир на самом деле глазами этой так называемой самой «древней цивилизации»!

 

Это вандализм продолжался 30 лет! Десятки километров в каждом направлении — только укрепления… [ ]… Видно они очень боялись. Боялись так, что практически жили под землей… Видно никто и не собирался строить мирную жизнь [здесь]. Лабиринт смерти — иначе не назвать…»

,,,

[Мы из Мегри]

Трагическая судьба азербайджанцев Еревана в советский период

 

И.Нифталиев

К моменту советизации Армении в ноябре 1920 года Ереван (с 1828 по 1936 годы назывался Эривань), по сравнению с Тифлисом и Баку, являлся маленьким провинциальным городом. По данным Кавказского календаря на 1 января 1916 года численность населения города составляла 51,286 человек.

Двухлетнее правление в Армении дашнаков (1918-1920) привнесло значительные изменения в этнический облик города, в котором резко снизилось численность азербайджанского населения. Если накануне распада Российской империи, по данным на 1 января 1916 года азербайджанцы составляли 25 % население города, то всего через десять лет к 1926 году их доля в составе населения Еревана сократилась втрое, составив лишь 8 %.

Это сокращение происходило на фоне роста численности населения города, связанного, прежде всего, с переселением зарубежных армян. Советским армянам было предоставлено исключительное право иметь тесные контакты со своей многочисленной диаспорой, члены которой периодически под видом репатриантов на протяжении 1920-1970-х годов иммигрировали в Советскую Армению.

Процесс нового организованного переселения армян в пределы Южного Кавказа начался уже после советизации Армении. Ссылаясь на документы из архивов, азербайджанский историк М.Гасымлы в своей работе отмечает, что в целом, на территории Армянской ССР за период 1922-1923 годов было размещено 126 тысяч армян. Это были переселенцы из Ирана и Месопотамии. Немалая их часть была размещена в Ереване и в прилегающих районах города.

Процесс миграции носил также внутренний характер. Крестьянское население Армении, особенно в период НЭПа и индустриализации устремилось в Ереван, где вливалась в состав немногочисленного рабочего класса, было занято в сфере набиравшего темпы строительного сектора и промышленного производства, торговли и различного рода услуг.

Безусловно, столь разные потоки населения в Ереван: крестьяне из глухих горных селений, мигранты из крупных городов и столиц других союзных республик, прежде всего Грузии и Азербайджана, зарубежные армяне, плюс «старые ереванцы», неизбежно приводили к трениям не только внутри армянского населения, но и между армянами и азербайджанцами. Ереван постепенно был разбит на круги общения между пришлыми и местными, которые замыкались внутри и старались отгородить себя от чужаков. Процесс адаптации продолжался ни одно десятилетие.

В конечном счете, Ереван [как и вся Армения] превратился в самую моноэтническую столицу среди всех столичных городов республик Советского Союза. Проект реконструкции Еревана, утвержденный в 1924 году, был рассчитан на 15 лет и население 150,000 человек. Но уже по данным переписи 1939 года численность населения Еревана составила 200,396 человек. Из двухсоттысячного населения города армяне составляли 87 %, русские 8% и азербайджанцы лишь 3,3 % населения города.

 

Налицо было резкое снижение численности азербайджанцев по сравнению с 1926 годом. И это несмотря на то, что численность населения города выросло по сравнению с 1926 годом более чем в 3 раза — с 67,121 до 200,396 человек. В этом соотношении численность азербайджанцев увеличилось с 5216 в 1926 году до 6569 в 1939 году, то есть всего на 25% .

Моральные унижения, материальные трудности, безработица, отсутствие перспектив для карьерного роста вынуждали азербайджанцев уезжать из Еревана в Азербайджан или в другие республики Союза. Большинство из них становились уже невозвращенцами. Накануне войны азербайджанцы оставались в Армении в подавляющем большинстве нацией крестьянской и не принимали активного участия в процессе урбанизации, вызванной политикой индустриализации. Данная демографическая пропорция сохранилась на протяжении всего советского периода.

В то же время резкий рост численности русских в составе населения Еревана в 1939 году по сравнению 1926 годом, которые ныне составляли около 8% населения города , было связано с их активной миграцией из различных районов РСФСР, Украины, переживших страшный голод, вызванной политикой коллективизации. Однако русское население так и не прижилось в Ереване.

В послевоенный период степень естественного прироста русских в составе населения города была мизерной, а её процентная доля непрерывно уменьшалась, достигнув накануне распада СССР, по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года лишь 1,6%.

Таким образом накануне Второй мировой войны Ереван превратился в единственный моноэтнический город на территории бывшего СССР, где проводилась политика искусственной интернационализации. Накануне войны Ереван административно делился на 4 района: созданные в 1936 году Сталинский и Кировский районы, в 1938 году — Спандарянский и в 1938 году — Молотовский районы. Согласно переписи 1989 года Ереван административно был разделен уже на восемь районов: Ленинский (бывший Молотовский), Мясникянский, Советский, 26 Бакинских комиссаров, Орджоникидзевский, Маштоцкий, Шаумяновский и Спандарянский районы.

Советизации Армении повлекло за собой также изменения архитектурного облика Еревана, превращения его в новый советский город. В 1924 году был принят план реконструкции города. Основной его целью было превращение Еревана в город с широкими улицами, площадями, и в тоже время с объектами промышленности и сферы услуг. В 1920-1950-е годы в городе появились площадь Ленина, монумент и парк Сталина, здание Оперного театра, проспект Сталина [потом он стал проспектом Ленина].

[Мы из Мегри]

В 1931 году на месте разрушенного Никольского Собора русской православной церкви был возведен памятник С.Шаумяну. До 1945 года единственным мостом через реку Занги [был переименован в Раздан] был мост Панах хана. После войны были построены «Киевский» мост и мост «Победы». В этот же период в Ереване были открыты табачная фабрика, мыло-масленный комбинат, каучуковый, алюминиевый заводы и другие промышленные предприятия.

В 1981-1985 года в Ереване вступили в строй первые 4 станций метро. Реконструкция города сопровождалась уничтожением последних остатков мусульманской архитектуры, которые преподносились как пережитки старого феодально-патриархального общества, переименованием названий азербайджанских кварталов старого города и в целом всего, что могло напоминать о том, что Ереван был когда-то мусульманским городом.

Декретом Совнаркома Армении от 18 декабря 1923 г. для охраны исторических памятников Еревана был создан “Комитет по охране старины». Первое обращение этого комитета к населению республики в апреле 1924 г. было озаглавлено: “Сохраните старину”. Здесь подчеркивалось значение исторических памятников и, в то же время, выдвигалось требование – неусыпный контроль за охраной старины.

 

Однако данный комитет был заинтересован лишь в сохранении религиозных памятников принадлежавших армянам и под предлогом борьбы с религиозными и феодальными пережитками прошлого и реализации плана восстановления города закрывал глаза на факты разрушения мусульманских памятников, превращения их в амбары и помещения по содержанию скота.

Так, отреставрированная в начале XIX века мечеть Сардара после советизации Армении постепенно была снесена и на ее месте были построены жилые дома. Подобная горькая участь судьба постигла также мечети Зал хана, Тепебаши, Сартиб хана, Гаджи Новрузали бека.

Построенная иреванскими ханами в XVIII веке Голубая мечеть, была превращена в музей истории и спасена таким образом от полного уничтожения. В 1936 году в здании Голубой мечети размещался Ереванский городской исторический музей. Уже никто не помнил о Базарной площади, Арочной площади, торговой, гончарной и хлебной площадях существовавших в Ереване во время Российской империи. Эти площади были постоянным местом, где горожане обменивались свежей информацией, где собирались наемные рабочие.

Караван-сараи, принадлежавшие уважаемым людям города и состоявшие из десятков торговых точек, в которых торговали и сами армяне, — караван-сараи Гаджи Али, Зохраба, Тахира — были разрушены или полностью снесены. Грузинский караван-сарай, куда привозили товары из Грузии и России, также лежал в руинах.

Так, в Ереване постепенно уничтожались все артефакты, свидетельствующие о принадлежности города в прошлом азербайджанцам. Но в то же время в Ереване были построены площади в честь известных большевистских деятелей: Ленина, Сталина, Спандаряна и Шаумяна.

В 1920-30-е годы облик Еревана в основном определяли не отдельные парадные постройки, а одноэтажные каменные дома армян, строившиеся вдоль улиц, и глинобитные дома азербайджанцев, располагавшиеся, в основном бесформенными соседскими группами. В 1920-50-х гг. армянские «репатрианты» поселились в созданных для них городах-спутниках, которые, в течение всего одного-двух десятилетий срослись со столицей, стали ее районами: Нор (Новая) Малатия и Нор Арабкир, Нор Зейтун и Нор Себастия, Нор Мараш и Нор Бутания, Нор Киликия и т.д.

Наличие подобных названий также во многом способствовало жизнестойкости пропагандируемых после Первой мировой войны территориальных притязаний армян на турецкие территории. Армяне по традиции, как это было в XIX веке (например, Баязет-Нор Баязет), называли вновь населенные территории по названию тех районов Турции, откуда они переселились.

Кварталы азербайджанцев также считались улицами, причем по масштабу они были довольно большими. Это была лишь малая часть бывших азербайджанских кварталов Тепебаши, Дамирбулаг, число жителей которых резко сократилось в период дашнакской Армении. Расположенные на западе, северо-западе и примыкающие к Еревану дачные участки назывались Дере, Дельме, Xapaбa, Сарванлар, Чарвах.

 

Начавшееся с 1940-х годов многоэтажное строительство в Ереване не ликвидировало замкнутость кварталов азербайджанцев, объединявшие соседей некими полуобщинными отношениями. Однако, если кварталы азербайджанцев, были, по существу, сельскими поселениями (с садами, оросительной системой, отсутствием городской канализации), то новые кварталы армян были городскими. Отличал их и относительно высокий уровень жизни, и связь с промышленным производством (новое жилье строилось самими предприятиями для своих работников).

Но самое главное в новых армянских кварталах было отсутствие родственных связей на новом месте. Это были чисто соседские сообщества. В то же время для армянских городских кварталов была характерна высокая преступность и слабость общего городского порядка. В отличие от армянских кварталов, более тесно связанные родственными и иными узами азербайджанские кварталы сельского типа практически исключали возможность перемещения по их территории посторонних людей, служили для азербайджанцев защитой от внешнего окружения, от города, в котором пока не было никаких устоев, никаких правил.

Среди городов СССР было немного городов, сопоставимых с Ереваном по приросту населения. После 1926 года, за 50 лет, население Еревана увеличилось в 15 раз, с 67 тысяч до 1 миллиона в 1979 году. Это было 30% населения республики. По переписи 1979 г. армяне уже составляли 96% населения Еревана. Поэтому этнические процессы, протекавшие среди ереванцев, носили лишь этнокультурный, адаптационный характер, т.к. протекали в пределах одного этноса, где различия между его отдельными группами носили лишь этнографический – культурно-бытовой характер.

[Мы из Мегри]

Иначе говоря, Ереван мозаично представлял собой этнографический облик армянства. 1946-1948-е годы стали новой активной фазой процесса иммиграции зарубежных армян в Советскую Армению. Начальный советский миф об этом гласил, что речь идет о “репатриации насильственно перемещенных армян”. На самом же деле это не было “репатриацией”, поскольку Армения в границах Армянской ССР никогда не была родиной их предков — выходцев из Ближнего и Среднего Востока, Европы и Америки.

Армянские иммиграции отвечали также стратегическим планам Кремля, который хотел использовать карту «репатриантов» в пересмотре своих южных границ и прежде всего с Турцией. Поэтому, уже 19 марта 1945 года Кремль поставил вопрос о пересмотре советско-турецкого договора, подписанного в 1925 году.

Пытаясь воспользоваться новыми настроениями в Кремле для реализации своих узконациональных интересов первый секретарь ЦК КП (б) Армении Г.Арутинов начиная с лета 1945 года забрасывает Кремль письмами и справками, которые позже преобразовались в два потока. Первый поток строился на желании зарубежных армян вернуться в Армению, а второй, логически вытекающий из первого, на необходимости увеличить территорию, чтобы разместить репатриантов. Кроме официального партийного руководства Армении, в реализацию проекта репатриации зарубежных армян также активно включилась армянская церковь в Эчмиадзине, которая оправившись от сталинских репрессий второй половины 30-х годов, возобновила свою деятельность в 1945 году.

21 ноября 1945 г. вышел указ советского правительства, позволяющий массовую репатриацию армян в Советскую Армению, в проведении которой на церковь была возложена функция связующего звена между Арменией и диаспорой. В связи с эти 27 ноября 1945 г. вышло обращение армянского католикоса к религиозным деятелям диаспоры, на которых была «возложена особенно ответственная обязанность своим авторитетом, искусным языком и внушительной речью» содействовать успешному проведению данной акции. Армянский католикос обратился к главам трех великих держав – Советского Союза, США и Англии, прося давить на Турцию, чтобы та вернула Советской Армении «армянские территории».

Многие армяне из Ирана, Сирии, Ирака, Египта, Франции, Греции, Америки и т. д. поверили обещаниям, которые сулили им благополучную жизнь при переезде в Советскую Армению. Однако вскоре первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов стал посылать в Москву жалобы на то, что ему негде размещать и нечем кормить репатриантов, которых пригласили из расчета новых территорий (правда, вместо предполагаемых 360-400 тыс. в Советскую Армению переселилось лишь около 100 тыс. армян).

Неслучайно, что уже к началу 1947 года среди армянских репатриантов стали частыми попытки пересечь границу Армянской ССР и через Турцию вернуться в свои страны, где они жили куда более безопасно. Эти попытки в основном завершались неудачно. Люди, которые жили в более приемлемых условиях и в более демократичных странах, столкнувшись с советской реальностью, пережили глубокое разочарование, но пути обратно в свои страны были уже закрыты.

Однако, после принятия в 1947 году доктрины Трумэна, согласно которой США взяла Турцию под свое покровительство, Сталин вынужден был отказаться от территориальных притязаний к Анкаре. В этих условиях и появилась мысль о компенсации несбывшихся надежд армян на расширение «исторической родины» за счет унижения и попрания прав азербайджанского меньшинства в Армении. Так возникла идея частичного переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан.

По данным Нархозучета и Министерства сельского хозяйства Армянской ССР до начала переселения в 1948 году в Армении проживало 25 тысяч семей или около 110 тысяч человек азербайджанцев. Из них только 9 тыс. семей или 35 тысяч человек проживало в низменных районах, остальные 75 тыс. в высокогорных районах Армянской ССР. Для сравнения отметим, что по данным Всесоюзной переписи 1939 года в Армении проживало 130,896 азербайджанцев.

Очередное снижение их численности было, прежде всего, связано с тем, что в период советско-германской войны 1941-1945 гг. азербайджанцы из Армении были мобилизованы в армию и многие из них служили в составе азербайджанских национальных дивизий. 23 декабря 1947 г. за подписью И.Сталина вышло постановление Совета Министров СССР «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». Согласно этому документу, переселению подлежало 100 тыс. человек, в том числе 10 тыс. человек — в 1948, 40 тыс. человек — в 1949, 50 тыс. человек в 1950 годах.

[Мы из Мегри]

При этом документ обнаруживал весьма характерное для советской системы лицемерие. В нем указывалось о необходимости переселения на «добровольных началах», но использовалось повелительное наклонение –«переселить». При Совете Министров Азербайджанской ССР было создано Переселенческое управление, начальником которого был назначен заместитель министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР по кадрам Мамед Джафаров. В Армянской ССР было открыто представительство Совета Министров Азербайджанской ССР, специально занимающееся вопросами переселения.

Окончательное оформление план переселения получил в тексте постановления Совета Министров Азербайджанской ССР от 13 мая 1948 года. Согласно этому постановлению в текущем 1948 году из различных районов Армении, в том числе Спандарянского, Молотовского, Кировского и Сталинского районов города Еревана, планировалось переселить 2,757 хозяйств или 12,177 человек, т.е. больше чем было указано в постановлении Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 год. Только из Еревана в колхозах Абшерона и Губинского района было размещено 105 хозяйств с общей численностью 445 человек. Переселенные из Еревана в Абшеронский район Баку хозяйства в основном были размещены на территории колхозов (71 хозяйство) в селение Маштага.

В то же время в 1951 году по требованию руководства Азербайджана план переселения из Еревана 140-150 азербайджанских семей [всего 400 семей по Армении], в основном врачей, учителей, служащих и других, был отменен, поскольку они были непригодны для работы в совхозах Кура-Аракской низменности.

Таким образом, несмотря на то, что в постановлении Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года для размещения азербайджанских колхозников и другого населения предусматривались территории Кура-Араксинской низменности, на практике в географию данного процесса были привнесены изменения. Как бы то ни было, факты свидетельствуют, что осуществить в установленные сроки переселение запланированного количества азербайджанских семей из Армении не удалось.

Поэтому 6 сентября 1950 года Совет Министров СССР принимает новое Постановление «О переселении в колхозы Кура-Араксинской низменности Азербайджанской ССР в 1951-1955 гг.». Данным постановлением планировалось переселить в указанные сроки из Армянской ССР 15 тысяч семей колхозников и другого азербайджанского населения.

Таким образом, Москва, продлевая сроки переселенческой компании, стремилась добиться наконец желаемой цифры в 100 тысяч человек, установленной предыдущими постановлениями от 23 декабря 1947 года и 10 марта 1948 года.

После смерти Сталина, со второй половины 1950-х годов наблюдается устойчивое снижение интенсивности процесса переселения азербайджанцев с территории Армении. Однако, даже когда переселенческая кампания утратила свой накал, постепенный, медленный исход азербайджанцев, почувствовавших во всей полноте второсортность своего положения в Армении, стал неизбежным и постепенно приобрел форму постоянной тенденции вплоть до распада СССР.

Интересно, что в конце 1940-х годов объектом переселения стало не только азербайджанское население Армении, но и азербайджанское отделение Ереванского педагогического института и Азербайджанский педагогический техникум. Азербайджанцы вынуждены были покинуть свои исторические земли на которых они жили веками и имели свои государственные образования. Однако авторы плана переселения азербайджанских учебных заведений считали, что с полным изгнанием азербайджанцев из Армении необходимость в обучении азербайджанских учителей отпадет сама собой.

В результате 1 июля 1948 года Совет Министров Азербайджанской ССР принял специальное решение. Согласно решению, азербайджанский филиал Ереванского педагогического института должен был присоединиться к Азербайджанскому педагогическому институту (АПИ) имени В.И.Ленина.

[Мы из Мегри]

Так, 149 азербайджанских студентов литературного, исторического и физико-математического факультетов Азербайджанского филиала Ереванского педагогического института были приняты на соответствующие факультеты и курсы Азербайджанского педагогического института. 257 азербайджанских студентов литературного, исторического и физико-математического факультетов заочного отделения Ереванского педагогического института также были приняты на соответствующие факультеты и курсы заочного отделения АПИ. Согласно данному решению Азербайджанский педагогический техникум, в котором обучалось 232 студента и 108 студента заочного отделения, был переведен в Азербайджанскую ССР и размещен в здании детского дома в городе Ханларе.

Лишь в 1954 году в Ереванском педагогическом институте вновь открылось азербайджанское отделение, которое состояло из двух факультетов (физико-математического и азербайджанского языка и литературы). По данным Министерства образования Армянской ССР, в 1981-1982 годах в 155 азербайджанских школах и 38 интернациональных школах с классами на азербайджанском языке обучалось 48,812 азербайджанцев.

В Ереване, в одной восьмилетней и одной средней азербайджанской школе обучалось в общей сложности 176 азербайджанцев. 36 из них учились в восьмилетней школе имени М.Азизбекова и 140 — в средней школе имени М.Ф.Ахундова. Азербайджанский государственный драматический театр имени Дж. Джаббарлы, действовавший в Ереване с 1928 года, в 1949 году остановил свою деятельность. Возобновивший после длительного перерыва свою деятельность в 1967 году, театр был окончательно закрыт в 1988 году в период массовой депортации азербайджанцев из Армении.

Почти одновременно с основанием новых районов армянских иммигрантов вокруг Еревана, в Армении началась кампания по переименованию тюркских топонимов на армянский лад. Цели, преследуемые при этом, достаточно очевидны: вместе с выживанием коренного азербайджанского населения и уничтожения памятников его материальной культуры, стереть саму память об исконных жителях территории, которая уже называлась Арменией.

Процесс массового переименования топонимов в Армении берет начало с образования в мае 1918 года первого армянского государства на Южном Кавказе –Араратской Республики. В период с 1919 по 1935 год на территории Армении было переименовано названия более 190 тюркских населенных пунктов.

В 1933 году при армянском отделении Закавказского филиала Академии наук СССР была создана специальная Географическая комиссия, которая должна была определить перечень топонимов на территории республики, которые подлежали переименованию. В дальнейшем этот список рассматривался на Президиуме отделения и передавался для окончательного утверждения в Законодательный орган власти республики.

Постановлением Центрального Исполнительного Комитета ССР Армении от 3 января 1935 года на официальном уровне был дан старт компании по массовому переименованию тюркских топонимов на вымышленные армянские, которая продолжалась с разной интенсивностью вплоть до начала 90-х годов двадцатого века.

[Мы из Мегри]

Одним из первых было решение о переименовании в 1936 году города Эривани в Ереван. В послевоенные годы процесс переименования тюркских исторических названий на территории Советской Армении принял тотальный характер и чаще совпадал с периодами активизации антитурецких и антиазербайджанских настроений.

Начало нового этапа переименования тюркских топонимов совпало с ухудшением в 1945 году советско-турецких отношений. Другим социально-политическим фактором, оказавшим влияние на процесс переименования названий тюркских топонимов, была депортация более 50 тысяч азербайджанцев из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР в 1948-1953 годы.

Новая активная фаза процесса переименования тюркских топонимов относится ко второй половине 1960-х годов. В общей сложности за период 1930-1991 годов в Армении было переименовано более 600 тюркских топонимов. Помимо этого, в период с 1918 и до середины 80-х годов ХХ века с карты Армении полностью исчезли названия 254 населенных пунктов тюркского происхождения.

До конца 1980-х годов, не считая отдельных единичных случаев роста всплеска напряженности в армяно-азербайджанских отношениях, в основном инициированных армянским руководством, советским властям удавалось, держа руку на пульсе, не давать выходу информации об этих фактах за пределы Армении, а также на страницы союзной печати.

В ходе последней фазы территориального конфликта, начавшейся во второй половине 80-х годов ХХ века, информация о нем впервые вырвалась на страницы союзной и республиканской прессы, выйдя тем самым из латентного состояния и став объектом широкого обсуждения.

Одновременно, впервые руководство Армении, наряду с политической поддержкой сепаратистского движения в Нагорном Карабахе, предприняло конкретные юридические шаги по воссоединению НКАО с Арменией и открыто начала депортировать азербайджанцев со своих исторических земель в Армении.

После трагических событий в Сумгаите в февраля 1988 года, спровоцированных советскими спецслужбами в тандеме с армянскими националистами, конфликт перешел в кровавую плоскость. Развернулась антиазербайджанская пропагандистская кампания в прессе уже во всесоюзном и международном масштабе с использованием умело смоделированного образа азербайджанской нации.

Сумгайытские события дали повод армянским националистам для начала планомерного выживания азербайджанцев со своих земель в Армении. Город Ереван, имевший до начала нагорно-карабахского конфликта азербайджанское население в несколько тысяч человек [по переписи 1979 года — 2341 человек или 0,2% населения города, в 1988 году полностью был очищен от азербайджанцев.

Конец ноября — декабрь 1988 года в сложнейшей многовековой истории армяно-азербайджанских отношений занял особое место как заключительный этап полного и теперь окончательного изгнания азербайджанцев из Армении. Начинавшийся в феврале с массовых выступлений в Армении и Нагорном Карабахе под лозунгами «воссоединения», 1988 год завершался тотальной этнической чисткой азербайджанского населения Армении. Был претворен в жизнь вожделенный лозунг «Армения для армян».

С этого момента, в течение целого ряда лет феномен беженцев становится неустранимым фактором политической и социальной жизни республики, активно включенным в деструктивные процессы. По данным Госкомстата Азербайджанской ССР, к началу февраля 1990 г. из Армении в Азербайджан бежали 186 тыс. азербайджанцев.

С исходом азербайджанцев из Армении возросли масштабы армяно-азербайджанского конфликта, в его воронку оказалась вовлечена еще большая масса людей, значительно расширилась география пространства конфликта.

Вслед за депортацией азербайджанцев из Армении межобщинные столкновения приобрели тенденцию военных столкновений с применением огнестрельного оружия, орудий массового уничтожения. Таким образом, конфликт постепенно перерастал в войну между двумя некогда союзными республиками.

[Мы из Мегри]

«Илдырым»: студенческая антисоветская организация в Азербайджане (1940-е гг.)

 

М.Зейналова

ХХ век принес в сознание человечества такие понятия, как пролетарская революция, мировая война, становление тоталитарных и авторитарных режимов, сталинские репрессии. Все эти термины нашли свое место и в истории Азербайджана, и в сознании народа, заняв особое место в летописи истории и исторической памяти азербайджанского народа.

В начале 40-х годов ХХ века в молодежной среде в Азербайджане возрождаются свободомыслие, вольнодумство, стремление к независимости и борьбе против диктатуры. Именно в этот период возникает студенческая организация «Илдырым» («Молния»), в которую вошли восемь молодых людей.

Что представляла собой эта организация и что мы о ней знаем? Их было восемь человек, все студенты разных вузов Баку, единомышленники, которые не хотели мириться с несправедливостью, репрессиями и происходившими в обществе процессами. Среди них был и Гаджи Зейналов, отец автора данной статьи.

В группу также входили: Абдуллаев Гюльгусейн, Абдуллаев Муса, Алескеров Азер, Алиев Кямал, Ваидов Айдын, Рагимов Исмихан и Рзаев Кямиль.

Гаджи Зейналов родился в Ленкяране, по официальным данным в 1923 году, однако, на самом деле, в 1925 году. Он был младшим сыном в семье, в которой, кроме него, было еще трое детей. Вскоре после его рождения родители переезжают в Баку.

В школе у Г.Зейналова проявился его интерес к литературе и поэзии, в старших классах он посещает литературный кружок, пишет стихи. В этот период происходит формирование личности подростка, который стал критически относиться ко многим реалиям советской власти и пока еще с тайным возмущением воспринимать происходившие в стране аресты и репрессии,  особенно среди деятелей литературы.

Впервые он почувствовал раздражение и боль от несправедливости, когда учитель литературы, зайдя в класс, попросил открыть учебник на определенной странице, зачеркнуть имя и заклеить бумагой фотографию Гусейна Джавида, в следующий раз Микаила Мушвига, Б.Талыблы, Т.Шахбази и других репрессированных в 1930-ые годы писателей и поэтов. Подростковый разум не мог смириться с подобной несправедливостью.

 

Таким образом, политические взгляды Гаджи Зейналова формируются уже в школьные годы. Когда в июне 1941 года грянула Великая Отечественная война, один из его братьев, Мамед, призывается на фронт, а через год добровольцем уходит старший брат — Керим. Но боевой путь их оказался недолгим. В 1942 году семья получает известие о гибели Мамеда Зейналова, а в 1943 – Керима.

Смерть братьев потрясла Гаджи, теперь он остался в семье единственным сыном для родителей и братом для сестры. В сентябре 1942 г., из-за тяжелого материального положения семьи, Гаджи Зейналов устраивается рабочим и становится членом Профсоюза работников Государственных учреждений Юга.

В этот же период, в конце 1942 г., впервые Гаджи и его друзья Г.Абдуллаев и К.Рзаев, начинают при встрече вести разговоры, проявляя недовольство существующим политическим положением в стране. Вскоре К.Рзаев отправляется на фронт и его активное участие на этом прекращается. В 1943 году Гаджи Зейналов поступил на персидское отделение восточного факультета Бакинского Государственного Университета.

В октябре 1943 г., видимо взяв отсрочку в университете, он поступил в Ростовское авиационное училище, где проучился до 31 мая 1944 г., после чего продолжил учебу в университете. В армию он призван не был.

Будучи студентом четвертого курса, он начинает трудовую деятельность в Главном управлении по делам литературы и издательств (Главлит) Азерб. ССР в качестве цензора, где проработал с марта по август 1948 г., а с середины августа по 3 октября (день ареста)1948 г. был ответственным секретарем журнала «Доклады Академии Наук Азерб.ССР».

[Мы из Мегри]

В этот период Гаджи Зейналов выступает на литературных собраниях Союза писателей со своими стихами и даже публикует их в газетах (газета «Социалистические субтропики», 1944 г.).

Однако, судьбы репрессированных, террор конца 30-х и 40-х годов, обстановка тотального контроля, смерть близких на войне вызывали бурю эмоций, не давали ему покоя.

О тайной студенческой организации «Илдырым» («Молния»), он впервые услышал в середине 1943 года от друзей, студентов филологического факультета Гюльгусейна Абдуллаева и факультета иностранных языков Исмихана Рагимова.

Позднее они часто собирались на квартире Гаджи. Однажды Гюльгусейн заявил: «Почему у армян и грузин сохранился собственный алфавит, а азербайджанский заменили на кириллицу? Неужели не нашлось ни одного храбреца, который смог бы воспротивиться этому?».

 

Студенты обсуждали положение азербайджанского языка в республике: «Во всех учреждениях, для написания любых справок или заявлений, используется русский язык. Во всех государственных учреждениях большинство работников русские или представители других национальностей. Азербайджанцы составляют меньшинство. Мы хотим добиться такой Азербайджанской Республики, чтобы там все было справедливо».

Молодые люди начали искать единомышленников и основной задачей на тот период было вовлечение как можно большего числа студентов в организацию и распространение национальных идей в молодежной среде. Однако, в условиях тотальной слежки и доносов, четкой работы органов НКВД, подобная деятельность изначально была обречена на провал. Но молодость, бесстрашие и объединявшая цель вели их по иному пути.

Таким образом, когда его друзья Гюльгусейн Абдуллаев и Исмихан Рагимов предложили создать организацию, конечной целью которой будет независимость Азербайджана, борьба с существующей в обществе несправедливостью, за использование азербайджанского языка в государственных учреждениях, госструктурах и т.д., Г.Зейналов с воодушевлением принял предложение. Тогда никто не понимал, чем это все может обернуться.

Каждый из троих обязался привлечь в организацию новых членов и, в результате, к концу 1946 года их было уже восемь человек. Организация была названа «Илдырым», принята клятва, готовились устав и программа, собирались членские взносы. Была задумка писать прокламации, листовки и распространять их среди студентов. На литературных вечерах, которые часто проводились в университете, они зачитывали свои стихи, и между делом, включали стихи Г.Джавида, А.Ильдрыма, А.Джавада и других уже репрессированных поэтов. Для того времени это был очень смелый поступок, это был риск. Но они шли на это, пока не наступил 1948 г.

Органы государственной безопасности вычислили их и одного за другим арестовали. 3 октября 1948 г. был арестован Гаджи Зейналов.

Позднее он вспоминал: «Я был молод, не думал о том, какой удар нанес своим родителям. Ведь они потеряли уже на фронтах Отечественной войны двух сыновей, а здесь я. Меня уводили посреди ночи, в 3.30. Мать плакала. Она прощалась со своим младшим, последней опорой. А я вдруг вынул спрятанную мною повестку о смерти брата (мы с отцом ей говорили, что он пропал без вести, и она верила, что он вернется) и таким образом, нанес ей двойной удар. Перед выходом, я бросился к ней, расцеловал…».

Это было прощание с родителями, они скончались, так и не дождавшись возвращения сына. После долгого следствия, в марте 1949 г., накануне Новруз байрама «илдырымовцам» был вынесен приговор: И.Рагимов, Г.Абдуллаев и Г.Зейналов получили по 25 лет лишения свободы, остальные – по 10 лет.

Слушание дела было закрытым, но на улице перед зданием прокуратуры собрались люди. Там были родители осужденных, студенты университета, с которыми они учились, и по воле случая, его будущая супруга, Зарифа Султанова, которая жила недалеко и слышала о громком процессе. На тот период они не были знакомы, хотя учились рядом: он в 132- й, а она в школе №134. Это позднее, по возвращении его из заключения, они познакомились и поженились.

 

Она рассказывала: «Когда их вывели из здания прокуратуры, все стали кричать. Был слышен громкий плач и крики студентов. Они вышли с привязанными друг к другу руками, их посадили в открытую грузовую машину. И когда машина двинулась, они подняли руки, и кто-то выкрикнул: «Мы вернемся! Да здравствует Азербайджан!»

Так их провожали, фактически, в последний путь. Но они вернулись. Гаджи Зейналов вернулся весной 1955 года, а в июле 1956 года был реабилитирован.

Судьба каждого из членов организации сложилась по-разному, но все они достигли определенного положения в обществе. Гаджи Зейналов вновь был принят в Академию наук, где проработал до последнего дня своей жизни. Правда, устроиться на работу было очень сложно, клеймо политзаключенного все еще оставалось пятном в биографии.

Лишь в 1956 году, после получения полной реабилитации, он был принят на работу и даже назначен заведую- щим редакционным отделом Издательства АН, а с 1959 по 1989 гг. бессменно возглавлял один из ведущих отделов в академии — Редакционно-издательский Совет (РИСО) АН Азерб.ССР.

Долгие годы Г.Зейналов ничего не рассказывал о своем прошлом, о годах, проведенных в Сибири, в лагерях. Но постепенно, особенно в конце 80-х, с началом подъема в республике национально-освободительного движения, он начал рассказывать отдельные эпизоды или какую-нибудь историю из лагерной жизни. Например, о том, как он работал на лесоповале, как было невыносимо холодно и тяжело.

Он расстраивался, нервничал, вспоминая в своих рассказах о том, как их время от времени переводили из одного лагеря в другой, о коротких встречах с земляками на пересыльных пунктах.

В лагере было много немцев, среди них немецкие военнопленные. Естественно, они не получали посылок или писем. Гаджи жалел их и часто, после получения посылки от родителей, где были сухофрукты, орехи и, обязательно, кишмиш, он угощал их, за что среди арестантов его прозвали «кишмиш».

23 ноября 1948 года, находясь в камере НКВД в Баку, он услышал доносящиеся издали звуки увертюры из оперы «Кероглы» Уз.Гаджибекова. Отец догадался, что это, вероятно, похоронная процессия Узеир бека. Когда его вечером привели на допрос, он сразу же спросил: «Сегодня хоронили Узеира Гаджибекова?» Пораженные следователи не могли успокоиться, откуда смог заключенный узнать об этом.

«Мне ветер донес» – ответил Г.Зейналов. Следователи еще долго допытывались, от кого он получил сведения и в результате заперли его на несколько дней в карцер.

Как известно, после смерти Сталина и указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» в течение следующих трёх месяцев вышла на свободу почти половина заключенных лагерей (примерно 1,200,000 из 2,500,000 человек), чей срок заключения был меньше пяти лет.

Ожидавшееся, но не проводившееся освобождение «политических» привело, начиная с лета 1953 года, к волне прекращений работы, беспорядков и восстаний, которые достигли пика в мае-июне 1954 года. Эти события ускорили создание комиссий, которые должны были проверить дела «политических»  заключенных. В течение двух лет (с начала 1954 по начало 1956 года) число «политических» в ГУЛАГе уменьшилось с 467,000 до 114,000 человек.

В конце 80-х годов, когда началась горбачевская «перестройка и гласность», воспряло национальное движение в Азербайджане, Гаджи Зейналов готовился начать писать свои воспоминания.

В этот период он тяжело переживал события, происходящие в республике, в Карабахе, не верил в возможность отделения области от Азербайджана. Он надеялся описать свою жизнь, оставить мемуары, но не успел, его сердце остановилось днем 24 октября 1989 г., в возрасте 64 лет.

[Мы из Мегри]

1991, операция «Кольцо»: МВД СССР и Советский Азербайджан против армянских боевиков

 

М.Велимамедов

Операция «Кольцо» является исключительно значимым событием в истории Карабахского конфликта. В течение 1990 года ситуация в НКАО продолжала осложняться, начались столкновения между вооруженными формированиями армян и частями ВВ МВД СССР и СА. В НКАО не прекращалось проникновение вооруженных групп из Армении и переброска вооружения и боеприпасов.

Боевики прибывали из Армянской ССР в НКАО под видом участников «строительных отрядов», «научно-исторических экспедиций» и т. п. и пользовались поддержкой местного армянского населения.

По словам Р.Кочаряна, для переброски вооружения из Армении использовались вертолеты, что, безусловно, не могло происходить без ведома властей Армянской ССР. Садились они чаще всего в лесу чуть выше села Колатак, реже — у сел Ванк и Атерк. Экс-министр внутренних дел СССР В.Бакатин признавал, что на территории НКАО действовали группы террористов, забрасываемых с территории Армении.

Надо отметить, что незаконные вооруженные формирования армян, действовавшие в НКАО, пользовались также поддержкой ряда высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов СССР, командированных в НКАО. Так активную помощь и поддержку армянским формирования оказывали начальник штаба следственно-оперативной группы МВД СССР В.Кривопусков и начальник УКГБ по НКАО С.Концевенко.

С конца 1989 г. в НКАО сформировались армянские вооруженные формирования, которые начали проводить диверсионно-террористические акты против военнослужащих ВВ МВД СССР и СА, государственных и партийных работников Азербайджанской ССР.

При этом деятельность этих формирований поддерживалась не только местным армянским населением в НКАО и руководством армянской общины НКАО, но и партийно-хозяйственным руководством Армянской ССР. На вооружении этих отрядов было оружие как похищенное или купленное со складов СА, так и оружие, числившееся на учете в МВД Армянской ССР. На территории НКАО создавались схроны с оружием и боеприпасами.

В докладе правозащитного центра «Мемориал» сообщалось: «Вооруженные группы с территории Армении проникали в места компактного проживания армянского населения на территории Азербайджана (НКАО и прилегающие к ней районы). Формирование незаконных вооруженных группировок в Армении до начала работы нового состава 1990 года Верховного Совета проходило почти открыто».

 

Вооруженные формирования армян, оснащенные стрелковым оружием, гранатометами и минометами, представляли серьезную угрозу. Организуя засады, они атаковали проезжавшие колонны, совершали нападения на заставы ВВ и СА, обстреливали азербайджанские населенные пункты. Так, 9 января 1991 г. по дороге из Лачина в Шушу у села Галадереси Шушинского района, автомашина, в которой находилась репортер газеты «Молодежь Азербайджана» Салатын Аскерова попала под обстрел армянских боевиков. Вместе с ней в машине было трое военнослужащих: командир батальона подполковник О.Ларионов, начальник штаба военной комендатуры Лачинского района майор И.Иванов и сержант И.Гойек. В результате нападения все погибли. Было совершено также покушение на начальника УВД по НКАО генерал-майора В.Ковалева.

Нападения осуществлялись не только на территории НКАО, но и на разных участках границы между Азербайджанской и Армянской ССР. В конце 1989 г. в Армении была создана «Армянская национальная армия» (АНА). АНА насчитывала несколько сотен человек, и ее отряды совершали нападения на азербайджанские села, расположенные в приграничной зоне.

Так, 26 марта 1990 г. вооруженные отряды с территории Армянской ССР совершили нападение на азербайджанское село Баганис-Айрум Газахского района. В ходе нападения были убиты 11 мирных жителей и несколько сотрудников милиции. 19 августа утром около азербайджанского села Ашагы-Аскипара Газахского района боевики напали на автобус, в котором находились гражданские лица и сотрудники милиции. В результате один милиционер погиб, две женщины были ранены, двое боевиков убиты. Прибывшие военнослужащие внутренних войск отбили нападение.

Несколько часов спустя отряды «Армянской национальной армии» подвергли обстрелу приграничные азербайджанские села Юхары-Аскипара, Баганис-Айрум, Ашагы-Аскипара и Гушчу. Согласно свидетельствам очевидцев, при обстреле применялось не только автоматическое оружие, но и гранатометы, минометы, градобойные орудия и даже ракеты типа «земля-земля». Первые часы военнослужащие успешно отражали нападение. Затем четыре вертолета доставили из Еревана дополнительные подразделения боевиков, в результате чего им удалось захватить села Юхары-Аскипара и Баганис-Айрум. 20 августа к месту боевых действий были подтянуты дополнительные воинские подразделения, танки, зенитные установки и боевые вертолеты.

В район боев прибыл командующий внутренними войсками МВД СССР генерал-майор Юрий Шаталин. С помощью ракетных ударов с вертолета были уничтожены огневые точки боевиков. В течение дня были освобождены оба села, а боевики скрылись на территории Армянской ССР. По данным МВД СССР, в результате вооруженных этих действий армянских боевиков на территории Газахского района Армении погиб старший лейтенант внутренних войск Александр Липатов и двое сотрудников милиции, было ранено 9 военнослужащих и 13 местных жителей. Согласно сообщениям армянской прессы, потери ополченцев предположительно составили 5 человек убитыми и 25 ранеными.

Для обеспечения безопасности населения приграничных районов на территории всех районов Азербайджанской ССР, граничащих с Армянской ССР, было введено чрезвычайное положение. На границе Азербайджанской и Армянской ССР были развернуты два мотострелковых полка СА, силами которых были организованы заставы вдоль границы.

Для борьбы с армянскими вооруженными формированиями были привлечены подразделения 22 ОБрСпН ГРУ. Весной 1990 г. подразделения бригады использовались в Газахском районе Азербайджана на границе с Арменией. Штаб бригады, батальон связи и 173 ооСпН разместились на военном аэродроме г.Гянджи. Третий батальон — в Газахе. Перед бригадой была поставлена задача по выявлению и уничтожению градобойных орудий, которые армяне использовали для обстрела азербайджанских сел.

Осенью 1990 г. оперативная группа бригады была переброшена в район аэродрома Агстафа на армяно-азербайджанскую границу, где в течение нескольких месяцев выполняла боевые задачи по выявлению и уничтожению вооруженных формирований, терроризирующих местное азербайджанское население. Проводились мероприятия по уничтожению батарей градобойных орудий, расположенных на территории Армении, из которых постоянно велись обстрелы приграничных населенных пунктов.

 

[Мы из Мегри]

 

Так, в период с апреля по июнь 1990 г. и с мая по июль 1991 г. 173 ооСпН 22 ОБрСпН, действуя на территории Армении в районе населенного пункта Ноемберян и Шавар Шаван, уничтожил 19 градобойных орудий, из которых обстреливались населённые пункты на территории Азербайджана.

Одновременно в самой НКАО было введено чрезвычайное положение. В область прибыли дополнительные подразделения ВВ МВД СССР. Перед ними стояли следующие задачи: охрана населенных пунктов и мирного населения; сопровождение колонн под боевым охранением; поиск, обнаружение и разоружение незаконных вооруженных формирований; изъятие оружия, находящегося в незаконном обороте и т.д.

Руководство Азербайджанской ССР также принимало меры, по обеспечению безопасности населения республики. Но возможности были весьма ограниченными. Во-первых, и армия, и внутренние войска находились в подчинении союзных органов власти. Во-вторых, в конце января 1990 г. приказом министра МВД СССР В.Бакатина было полностью разоружено МВД Азербайджанской ССР. Все вооружение было изъято, за исключением табельных пистолетов Макарова.

Для организации безопасности жителей азербайджанских сел руководство МВД и КГБ Азербайджанской ССР приступило к практике командирования работников из центрального аппарата или из районных подразделений в азербайджанские села, подвергавшиеся нападениям или обстрелам армянских вооруженных формирований.

В мае 1990 г был создан ОМОН МВД Азербайджанской ССР, в который были зачислены около 300 человек. Первый состав азербайджанского ОМОНа был набран в основном из сотрудников МВД, бывших «афганцев» и ребят, прошедших армию. Так как  МВД Азербайджанской ССР было разоружено, вооружение для ОМОНа было передано из арсеналов КГБ Азербайджанской ССР: несколько сотен единиц автоматического оружия, пулеметов, минометов, тысячи единиц боеприпасов.

К сентябрю формирование ОМОН МВД Азербайджанской ССР было завершено и подразделение приступило к выполнению служебно-боевых задач в НКАО и приграничных с Армянской ССР районах. Первым командиром ОМОНа стал полковник Абил Рзаев. Подразделения ОМОНа на постоянной основе стали базироваться в пос. Ходжалы, в Шушинском и Лачинском районах.

Также в составе КГБ Азербайджанской ССР был создан спецназ — группа «А». Укомплектован он был молодыми, крепкими парнями, с хорошей спортивной подготовкой. Первоначальную подготовку бойцы группы «А» проходили на базе спецназа КГБ СССР в г.Балашихе Московской области.  Группу «А» КГБ Азербайджанской ССР возглавил Риад Ахмедов. ОМОН МВД Азербайджанской ССР и группа «А» КГБ Азербайджанской ССР фактически стали первыми боевыми подразделениями Азербайджана.

В начале 1990 года в Азербайджанской и Армянской ССР сменилось руководство. В Азербайджанской ССР, после событий в январе 1990 г. первым секретарем ЦК КП Азербайджана был назначен Аяз Муталибов. В мае 1990 года он был избран президентом Азербайджанской ССР. В сентябре в Азербайджанской ССР прошли парламентские выборы, на которых почти 85% мест в Верховном Совете получили представители Компартии.

 

В 1990 году в Армянской ССР к власти пришли представители национального движения. Уже в начале года четверо представителей «Армянского общенационального движения» (АОД) были включены в состав президиума Верховного совета республики. 20 мая 1990 г. состоялись выборы, на которых АОД одержало победу. Левон Тер-Петросян занял пост председателя Верховного Совета Армянской ССР, его соратник Вазген Манукян возглавил правительство.

После прихода к власти руководство АОД приняло решение прекратить деятельность в республике неподконтрольных ему вооруженных группировок. Эти группировки, сформированные под лозунгом «поддержки армян Карабаха», для пополнения запасов оружия многократно нападали на находящихся в Армении советских военнослужащих. В ночь на 30 августа между руководством АНА и АОД состоялись переговоры. На следующий день командующий АНА Размик Василян и его заместитель выступили по ТВ с обращением к своим соратникам. Они заявили, что подразделения АНА распускаются, а имеющееся оружие будет сдано властям. Желающим была предоставлена возможность перейти в состав воинских подразделений, подчиненных новому руководству Армянской ССР.

Придя к власти и укрепив свои позиции, руководство Армении во главе с Левоном Тер-Петросяном начало проводить активный курс на выход Армянской ССР из состава СССР. 23 августа 1990 г. Верховный Совет Армянской ССР принял «Декларацию о независимости Армении». На территории республики прекращалось действие Конституции СССР и законов СССР. Был инициирован процесс выхода из состава СССР.

Армения также заявила о правах на свою долю вооружений СССР. Примечательно, что в Декларации о независимости Армении была дана ссылка на решение Верховного Совета Армянской ССР от 1 декабря 1989 г. о «воссоединении» Армянской ССР и Нагорного Карабаха. Так что, по логике лиц, готовивших «Декларацию о независимости Армении», НКАО входила в состав Армянской ССР и уже как часть Армянской ССР, вместе с ней выходила из состава СССР.

1 марта 1991 г.  власти Армении отказались от участия в референдуме о сохранении и обновлении СССР и приняли решение о проведении 21 сентября 1991 г. референдума о независимости. Во всесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. Армения не участвовала. В апреле 1991 г. руководство Армении отказалось и от участия в Новоогаревском процессе по формированию нового союзного договора. Эти действия резко обострили отношения руководства Армении с союзным руководством. Со своей стороны, руководство Азербайджана не ставило вопрос о выходе из состава СССР, участвовало в проведении всесоюзного референдума и приняло участие в Новоогаревском процессе.

В Азербайджане воспользовались складывающимися обстоятельствами для решения важных вопросов обеспечения безопасности республики. Умело используя осложнение отношений между Ереваном и Москвой и проводя активную работу с силовым крылом в руководстве СССР, руководство Азербайджана добилось согласия Москвы на проведение на территории НКАО и прилегающих районов более активных и масштабных специальных операций по разоружению незаконных вооруженных формирований.

В этой связи надо отметить огромную работу в «продавливании» выгодных для Азербайджана решений, проведенную вторым секретарем ЦК КП Азербайджана Виктором Поляничко. Активная поддержка в этом вопросе была оказана министром внутренних дел СССР генерал-полковником Борисом Карловичем Пуго, командующим ВВ МВД СССР генерал-полковником Юрием Васильевичем Шаталиным и главнокомандующим войсками Южного направления генералом армии Николаем Ивановичем Поповым.

Отдельно надо отметить заслугу второго секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР Виктора Петровича Поляничко. Историческая справедливость требует подчеркнуть его заслугу борьбе за Нагорный Карабах. Ей способствовал целый ряд обстоятельств: его широкие, со времен Афганистана, связи в силовых структурах, личный авторитет в партийных кругах, особенно в автономиях, регионах РСФСР и, разумеется, колоссальный опыт военно-политической работы в экстремальных условиях межэтнических распрей, партизанской войны.

Виктор Поляничко

Президент СССР М.Горбачев, как нередко бывало, уклонился от принятия решения и возложил всю ответственность за принятие решения на вице-президента СССР Геннадия Янаева. Были сделаны конкретные предложения для нормализации обстановки в НКАО – разоружение незаконных вооруженных формирований, пресечение вмешательства Армянской ССР во внутренние дела Азербайджанской ССР и другие.

[Мы из Мегри]

Президент Азербайджанской ССР А.Муталибов заявил, что выход один — положить конец боевым группировкам в НКАО, восстановить статус-кво автономной области по состоянию на 1987 год, и потребовал очистить область от боевиков.

Операция получила кодовое наименование «Кольцо».  16 апреля 1991 г. Аяз Муталибов провел совещание руководства Азербайджана, на котором были обсуждены планы предстоящей операции и определены мероприятия и ответственные лица. Надо отметить, что операция «Кольцо» стала возможной и была вызвана прежде всего политикой новых властей Армянской ССР, которые своими действиями по выходу из СССР вызвали недовольство и обострили отношения с союзным руководством. Этим умело воспользовалось руководство Азербайджана.

Для проведения операции были выделены силы ВВ МВД СССР, которые должны были сыграть основную роль, а также подразделения МВД и КГБ Азербайджанской ССР, основной ударной силой которых был ОМОН. Поддержку им должны были оказать подразделения 104 ВДД и 23 МСД СА, дислоцировавшиеся в Гяндже. Согласно принятому плану, населенные пункты, попавшие в зону проведения операции, должны были быть полностью блокированы для проведения мероприятий по разоружения незаконных вооруженных формирований, изъятию оружия, проверке паспортного режима (с целью выявления прибывших из Армении боевиков).

Главной целью операции стали села Чайкенд (Геташен) и Гарабулаг (Мартунашен). Они располагались на расстоянии 24 км от Гянджи (второго по величине города Азербайджана). Эти села находились на пересечении дорог, которые вели в бывший Шаумяновский район и оттуда в Агдеринский район, и дороги в Кельбеджарский район. Находясь на возвышенности, в горах, окаймляющих Гянджу, с.Чайкенд занимало стратегически важное положение.

Операции по ликвидации армянских вооруженных формирований в селах Чайкенд и Гарабулаг предавалось настолько важное значение, что операцию лично курировал на месте второй секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР Виктор Поляничко. Также в качестве целей операции были определены села Гадрутского района, которые прилегали к Джебарильскому району, т. е. расположенные на самой южной оконечности НКАО.

Работу по разоружения армянских вооруженных формирований и проверке паспортного режима в Гадрутском районе курировал работник Республиканского оргкомитета Сиявуш Велимамедов. Основанием для проведения специальных мероприятий в этих селах служила информация спецслужб и разведки о сосредоточении в них незаконных вооруженных формирований и запасов оружия.

По данным первого заместителя генерального прокурора СССР А.Васильева, незадолго до начала операции из Еревана в Чайкенд было переброшено 50 вооруженных боевиков. На вертолетах из Еревана перебрасывалось большое количество оружия. Боевики жили в основном в свободных домах или скрывались в лесу. Они убили 5 милиционеров-азербайджанцев, председателя совхоза — тоже азербайджанца.

21 апреля села Чайкенд и Гарабулаг были окружены подразделениями ВВ и СА, на всех дорогах, ведущих в села, выставлены блок-посты, заблокирована телефонная связь, прекращены полеты вертолетов из Армянской ССР в эти населенные пункты. 24 апреля 1991 г. в ответ на блокаду Чайкенда и Гарабулага армянские вооруженные формирования обстреляли ракетами типа «Алазань» азербайджанский г.Шуша. В Шуше были разрушены несколько домов, ранены 3 мирных жителя.

27 апреля с заявлением выступил президент Азербайджанской ССР А. Муталибов, в котором, в частности, говорилось: «Терпению азербайджанского народа приходит конец. Мы требуем прекратить вмешиваться во внутренние дела Азербайджана. «Проблема Нагорного Карабаха» будет решена внутри Азербайджана…».

29 апреля была предпринята первая попытка подразделений ОМОН МВД Азербайджанской ССР войти в с.Чайкенд. Между ОМОНовцами и армянскими вооруженными формированиями в селе завязался бой, в ходе которого армянам удалось отбить попытку ОМОНа войти в село.

На следующий день боевые действия продолжились — в село с двух сторон вошли подразделения ОМОН МВД Азербайджанской ССР и ВВ МВД СССР. Но в ходе завязавшейся перестрелки боевикам удалось взять в заложники полковника ВВ Машкова, несколько военнослужащих ВВ и проводника-азербайджанца. Всего в заложниках оказалось 14 военнослужащих ВВ МВД СССР. Скорее всего, военнослужащие ВВ МВД СССР не ожидали такого сопротивления, надеялись, что удастся решить вопрос мирным путем, проявляли сдержанность, избегая жертв, поэтому такое большое число военнослужащих ВВ попало в плен к армянским отрядам. В 14:00 операция была приостановлена.

[Мы из Мегри]

Принимается решение продолжить операцию и освободить заложников. Сам факт того, что взят в заложники полковник ВВ, сильно разозлило офицеров ВВ, командовавших войсковой операцией. Было принято решение больше не церемониться и принять все необходимые силовые меры. В ночь с 30 апреля на 1 мая. с.Чайкенд было взято под полный контроль ВВ МВД СССР и ОМОН МВД Азербайджанской ССР. К вечеру 1 мая та же участь постигла село Гарабулаг (Мартунашен). Все взятые заложники были освобождены, за исключением проводника-азербайджанца по имени Айдын, которого армянские боевики расстреляли.

Генпрокурор Азербайджана И.Гаибов, Чайкендская операция («Кольцо»)

Всего в ходе операции было убито 19 боевиков — 12 прибывших из Еревана, 7 из числа местных жителей. Жители села написали заявления с просьбой об оказании помощи для выезда за пределы Азербайджанской ССР, и она им была предоставлена. 3 мая 1991 г. начинается выезд населения из с.Чайкенд, Гарабулаг, Азад и Камо  за пределы Азербайджанской ССР. К 8 мая 1991 г. население сел Чайкенд, Гарабулаг (Мартунашен) было полностью переселено за пределы Азербайджанской ССР.

Изначально переселение армян из сел, попавших в зону проведения операции «Кольцо», не планировалось. Это решение было вынужденным и вызрело в ходе самой операции. Причиной тому была единодушная поддержка армянским населением всеми имеющимися средствами членов вооруженных формирований. В результате из сел, которые в апреле-июле 1991 г. попали в зону проведения операции «Кольцо», было переселено за пределы Азербайджанской ССР все армянское население.

Как сообщил 2 мая на сессии Верховного Совета СССР министр внутренних дел СССР Б.К. Пуго, в ряде городов Армянской ССР (Дилижан, Ленинакан и Раздан) были совершены нападения на военнослужащих ВВ МВД СССР, захвачено 48 автоматов. Так, отряд Внутренних войск, выйдя из с.Воскепар, двигался в направлении г.Ереван. когда ему преградили путь местные жители, которыми прикрывались вооруженные люди. Чтобы не допустить кровопролития, солдаты не стали открывать огонь, после чего были разоружены и взяты в заложники.

Постоянному представителю Армении в Москве Феликсу Мамиконяну позвонил командующий ВВ МВД СССР Юрий Шаталин и заявил следующее: Первое: 40 военнослужащих в Армении взяты в заложники, и, если в течение 24 часов они не будут освобождены, армия сравняет Армению с землей.  Второе: Не забывайте, что ключи от атомной станции у меня в кармане. Третье: Мы окружим постпредство и арестуем Вас и ваших работников. Четвертое: Можете уведомить об этом Горбачева.

3 мая президент СССР М.Горбачев встретился сначала с А.Муталибовым, а потом с Л.Тер-Петросяном. Как вспоминал впоследствии А.Муталибов, под давлением из Армянской ССР, ряда высокопоставленных советских руководителей и из-за рубежа, президент СССР М.Горбачев хотел принять решение о прекращении проведения операции. Но, благодаря твердой позиции руководства Азербайджанской ССР (в эти дни в Москве активно проводили встречи А.Муталибов и В.Поляничко) удалось этого избежать, и операция была продолжена.

5 мая президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР выступил с протестом, в котором попытка созыва внеочередного съезда народных депутатов СССР для обсуждения вопроса об НКАО и других районов компактного проживания армян в Азербайджане была охарактеризована как грубое вмешательство Верховного Совета Армянской Республики во внутренние дела Азербайджана, противоречащим статье 76 Конституции СССР, как намерение вновь обострить ситуацию в регионе, разжечь вражду между армянами и народами Азербайджана и к этим грязным действиям привлечь союзные властные органы.

[Мы из Мегри]

В Постановлении отмечалось, что Армения уже четвертый год ведет необъявленную войну против Азербайджана, вооруженные бандформирования нападают на приграничные азербайджанские села, убивая мирных граждан, а также солдат и офицеров Советской армии и Внутренних войск Министерства внутренних дел СССР, сотрудников правоохранительных органов республики. Обычным делом стали артиллерийские и ракетные обстрелы азербайджанских населенных пунктов.

Особо было подчеркнуто, что Армения засылает в НКАО банды террористов, которые убивают людей, мародерствуют, поджигают дома. Населенные пункты по всей границе между Азербайджаном и Арменией обстреливались из пушек. Хорошо подготовленные бандформирования разоружали служащих Внутренних войск Министерства внутренних дел СССР, солдат и офицеров Советской армии. А правительство страны долгое время не принимало никаких мер для разоружения этих незаконно созданных вооруженных отрядов.

5 мая началась совместная операция подразделений Советской армии и Внутренних войск МВД СССР по подавлению огневых точек боевиков в селе Воскепар Ноемберянского района. Офицеры СА, участвовавшие в проведении операции, близлежащие к приграничному Газахскому району Азербайджанской ССР, свидетельствовали, что села Ноемберянского района Армянской ССР были превращены в базы боевиков, много боевиков укрывается в близлежащих горах.

10 мая примерно в 21 час. 05 мин., в Степанакерте (Ханкенди) из сквера, прилегающего к площади перед зданием, где размещался Республиканский оргкомитет по НКАО, был совершен выстрел из гранатомета. Снаряд, выпущенный с расстояния 150 метров, попал в кабинет руководителя  Оргкомитета по НКАО, второго секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР В.П.Поляничко, где в этот момент проходило совещание с руководителями правоохранительных органов.  Лишь благодаря счастливой случайности обошлось без жертв, и присутствовавшие в комнате получили неопасные для жизни ранения и контузии. Впоследствии Р.Кочарян признал, что за этим покушением стояли направляемые им армянские отряды.12 мая началось проведение специальных мероприятий в селах Гадрутского района. Операции проходили по отработанной в Чайкенде схеме. Сначала село блокировалось, потом туда входили подразделения ВВ МВД СССР, которые брали село под полный контроль. Затем силами ОМОН и сотрудников МВД Азербайджанской ССР начиналась проверка паспортного режима, поиск оружия. Жители села подписывали заявления с просьбой об оказании им помощи выезда за пределы Азербайджанской ССР, после чего вертолетами население вывозилось в Армянскую ССР.

[Мы из Мегри]

14 мая под предлогом того, что целью операции «Кольцо» якобы являлось «одновременно с укреплением прокремлевского коммунистического режима А.Муталибова, оказание давления на демократов в Армении», функционеры оппозиционного Народного фронта Азербайджана встретились в Прибалтике с представителями «Армянского общенационального движения» и подписали совместное заявление «О нарушении прав местных армянских жителей со стороны А.Муталибова во время проводимых им в Карабахе операций».

К концу мая 1991 г. закончилось проведение специальных мероприятий в Гадрутском районе. После изъятия оружия и проверки паспортного режима, население было вывезено из 14 сел: Аракюль, Баназур, Замзур, Дашбашы, Агджакенд, Мулькидере, Шагах, Бунядлы, Джилан, Спитакашен, Петрасешен, Хырманджык, Арпакедик, Доланлар.

В начале июня 1991 г. под руководством министра внутренних дел Азербайджанской ССР Магомеда Асадова началось проведение специальных мероприятий в армянских селах, расположенных вдоль дороги Шуша-Лачин. Из этих сел армянские вооруженных формирования систематически обстреливали автомашины, которые передвигались между городами Шуша и Лачин. В ходе проведенных мероприятий были задержаны и разоружены многочисленные боевики и переселено за пределы Азербайджанской ССР население из сел Галадереси, Киров (Бёюк Галадереси), Ехцаог (Салаткин), Онверс (Гюллюдяря). Тем самым была обеспечена безопасность движения по дороге Шуша-Лачин.

[Мы из Мегри]

Надо отметить, что в ряде сел армянские отряды, вооруженные стрелковым оружием, оказали серьезное сопротивление. Вследствие этого для подавления огневых точек подразделениям ВВ МВД СССР приходилось открывать огонь на поражение. После подавления вооруженного сопротивления село бралось под полный контроль и проводилась зачистка. Затем в село входили подразделения ОМОН и сотрудник МВД Азербайджанской ССР, которые начинали проводить мероприятия по проверке паспортного режима, поиску и изъятию оружия.

6 июля началась операция в селах Эркеч, Манашид и Бузлух Геранбойского района. 12 июля в селах Эркеч, Манашид, Бузлук было закончено проведение специальных мероприятий по проверке паспортного режима и изъятию оружия. Все население этих сел было переселено в Армянскую ССР.

14 июля подразделения ВВ МВД СССР окружили села Веришен, Карачинар, Армянские Борисы и Гюлистан Геранбойского района.

Надо отметить, что силовое давление на армянское население НКАО и давление внутри самой Армении на руководство республики во главе с Л.Тер-Петросяном, принесло свои плоды. 10 июля 1991 г. в Баку прошли переговоры А.Муталибова с группой руководящих работников, представляющих армянскую часть населения НКАО. Представители армянской общины утверждали, что будут принимать все меры для установления спокойствия и безопасности на территории НКАО. Выражалась готовность содействовать тому, чтобы население НКАО приняло участие в выборах президента Азербайджана.

16 июля Бюро горкома, исполком горсовета, областной совет, исполком областного совета, бюро обкома партии НКАО, призвали азербайджанскую общину области к переговорам по вопросам восстановления органов конституционной власти, решению наслоившихся проблем во взаимоотношениях двух общин. В этот же день Верховный Совет Армении поддержал заявление полномочных представителей трудящихся НКАО, в котором областные органы власти изъявили готовность начать политические переговоры с азербайджанскими властями и искать компромиссные решения в рамках Конституции и законов СССР. В конце июля Армения присоединилась к Новоограевскому процессу, по формированию нового союзного договора. Верховный Совет Армянской ССР начал рассматривать проект нового союзного договора.

После этого операция «Кольцо» была свернута. Ее основные цели были достигнуты, хотя и не полностью. Руководство Армянской ССР отказалось от планов по выходу из состава СССР и присоединилось к процессу формирования нового союзного договора. Руководству Азербайджанской ССР удалось использовать эту ситуацию в свою пользу. При поддержке союзных силовых органов удалось провести операции по разоружению незаконных вооруженных формирований, изъятию оружия, подавлению опорных пунктов армянских отрядов.

В результате операции «Кольцо» армянские вооруженные формирования в НКАО были дезорганизованы, отрезаны от снабжения из Армении, были вынуждены уйти из населенных пунктов и рассредоточиться в труднодоступной горно-лесистой местности. Ситуация в НКАО находилась под контролем республиканского оргкомитета.

После августа 1991 г. к власти в Москве пришли политические силы, где у армян были сильные позиции или, можно сказать, которые активно поддерживали Армению и армянский сепаратизм в НКАО. Вместе с тем, несмотря на все издержки и проблемы, операция «Кольцо» без сомнения являлась огромным успехом Азербайджана.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

Агдере в огне: Наступательная операция Азербайджанской армии в 1992 г.

 

М.Велимамедов

В ходе первой Карабахской войны, продолжая победную Шаумянскую наступательную операцию (Геранбой), Азербайджан начал Агдеринскую наступательную операцию. Она являлась составной частью общего плана летнего наступления в северной части Нагорного Карабаха.

Первые бои на Агдеринском направлении произошли 12 июня 1992 г., когда в результате атаки с Агдамского направления азербайджанские войска смогли взять под контроль села Сырхавенд, Кичан, Казанчы, Маниклу, Баш Гюнейпайя и Орта Гюнейпайя.

Целью наступления являлось взять под контроль единственную дорогу, которая вела из центральной части Нагорного Карабаха в Агдеринский район, и единственный мост через реку Хачинчай. Взяв мост и блокировав движение по дороге, азербайджанские войска полностью расчленили бы армянские силы, лишив их возможности перебрасывать подкрепление в Агдеринский район.

14 июня 1992 г., перейдя в контрнаступление у села Сырхавенд, армяне сумели окружить азербайджанские войска. При прорыве из окружения азербайджанские войска потеряли около 70 человек убитыми. В боях на этом направлении погиб азербайджанский командир Ширин Мирзоев.

Наступление армянских войск поддерживалось вертолетами Ми-24. Огнем с земли азербайджанские войска смогли сбить один вертолет Ми-24 из состава 382-й отдельной вертолетной эскадрильи. В результате армянским войскам удалось вернуть под свой контроль села Сырхавенд, Казанчы, Кичан, Маниклу, Баш Гюнейпайя и Орта Гюнейпайя, а также восстановить контроль над дорогой в Агдеринский район.

После освобождения Геранбойского района 16 июня 1992 г. азербайджанские войска начали массированное наступление в Агдеринском районе. Операция состояла в нанесении трех сходящихся ударов: с Геранбойского, Тертерского и Кельбаджарского направлений. Целью операции было занять западную и центральную часть Карабахского хребта, взять под контроль дорогу Кельбаджар — Агдере — Тертер, создать условия для занятия стратегически важной высоты Улубаб.

Попавшие под перекрёстные удары Азербайджанской Армии армянские войска начали отступление. 18 июня 1992 г. наступавшие со стороны Геранбоя азербайджанские войска вышли к реке Тертер. 16—18 июня 1992 г. азербайджанскими войсками были освобождены села Мадагиз и Тонашен Агдеринского района. В ходе наступления бойцами 4-го мотострелкового батальона 123-го полка под командованием Мехмана Алекперова было освобождено села Гасанкая.

 

Одновременно 1-й МСБ 123-го полка и ТБ 123-го совместно с 1-й ротой 1-го Геранбойского батальона, подразделениями двух бардинских батальонов начали бои за села Кармираван и Джераберт. За село Кармираван развернулись тяжёлые бои. Село несколько раз переходило из рук в руки.

26 июня 1992 г. село Кармираван было окончательно освобождено азербайджанскими войсками. После освобождения села Кармираван вышеуказанные части Азербайджанской Армии начали наступление на село Джераберт. После нескольких дней боев село Джераберт было освобождено. Таким образом, к концу июня 1992 г. азербайджанские войска вышли к Правобережному тертерскому каналу.

28—29 июня 1992 г. у н/п Гасанкая бойцами ОМСБ 123-го МСП была проведена одна из самых известных операций, когда был уничтожен крупный отряд армянских войск, в состав которого входили и бойцы отряда «Арабо».

28 июня в районе н/п Гасанкая группа армянских солдат численностью примерно 76 бойцов, состоявшая из бойцов «Арабо» (21 чел.), «Зейтун» (7 чел.), «Октемберянской» (29 чел.) и Мардакертской рот (19 чел.), вклинилась в боевые порядки ОСМБ 123-го МСП с целью контратаки и залегла в овраге в ожидании ночи.

 

28 июня 1992 г. разведгруппой Гянджинского батальона под командованием Вагифа Гамидова около н/п Гасанкая была обнаружена данная группа армянских войск. Вагиф Гамидов по радиосвязи сообщил об этом командиру батальона Мехману Алекперову. Было принято решение провести операцию по окружению и уничтожению этого отряда.

В ночь с 28 на 29 июня 1992 г. силами батальона под командованием Мехмана Алекперова была закончена операция по окружению противника. Под утро 29 июня 1992 г. началась операция по уничтожению попавших в окружение сил противника. В ходе беспощадного боя данная группа армянских солдат была почти полностью уничтожена.

[Мы из Мегри]

На следующий день, 30 июня 1992 г., азербайджанские войска, перейдя через Правобережный тертерский канал, завладели селом Левонарх. Одновременно развивалось наступление азербайджанских войск с Кельбаджарского направления. К началу июля были освобождены села Чапар и Имарет-Гервенд, а армянские войска отступили к селу Атерк.

После поражения у сел Левонарх, Гасанкая и Джераберт и не сумев удержать азербайджанские войска у канала, армянские войска начали отступать к городу Агдере. В последующие несколько дней азербайджанскими войсками были освобождены села Акоп-Камари, Мингрельск, Магавуз, Джанятаг и Гюльятаг. Таким образом, ударами с севера в направлении сел Мецшен и Мохратаг и с юга в направлении села Дамирли и Касапет была создана угроза окружения армянских войск в городе Агдере. 2 июля 1992 г. азербайджанские войска вышли к Агдере.

 

В конце июня Генштаб определил направления и план дальнейшего наступления Азербайджанской Армии. Были назначены командиры направлений. Боевое руководство воинскими частями осуществлялось командирами направлений, являвшимися командирами бригад с определёнными постоянными зонами ответственности.

В ночь с 3 на 4 июля 1992 г. армянские войска и население покинули город Агдере и отступили в направлении сел Мецшен — Мохратаг — Касапет. Ранним утром 4 июля 1992 г. передовые отряды азербайджанских сил — ОМОН, батальон «Гуртулуш», ТБ и 1-го МСБ 123-го полка — вошли в г. Агдере.

В течение последующих дней азербайджанские войска, наступавшие с Тертерского направления, освободили села Неркин Оратаг, Агабейлендж, Дамирли, Мецшен и Мохратаг, Касапет, Мехмана, а также высоты Глобус и Касапет. В это время азербайджанские войска, наступавшие с Кельбаджарского направления, освободили села Атерк, Зейлик, Умудлу и, переправившись через реку Тертер, освободили село Вагуас. 9 июля 1992 г. передовые части 123-го МСП Азербайджанской Армии (ТБ и 1-й МСБ) под общим командованием начальника штаба 123-го полка майора Назима Байрамова вышли к н/п Дрмбон.

Успешное и стремительное наступление Азербайджанской Армии было приостановлено 9 июля 1992 г. в связи с тем, что президентом Абульфазом Эльчибеем 7 июля 1992 г. в одностороннем порядке было объявлено о прекращении огня на 30 дней. Данное прекращение огня было связано с проводившимся в Риме с 29 июня по 7 июля 1992 г., при посредничестве представителя ОБСЕ М.Рафаелли, третьим раундом переговоров по Нагорному Карабаху. На переговорах Азербайджан отказался признать карабахских армян стороной конфликта, из-за чего римские переговоры закончились безрезультатно.

Но под давлением ОБСЕ и посредников, а также желая продемонстрировать мировому сообществу свои мирные намерения и приверженность переговорам, Баку объявил об одностороннем прекращении огня с 7 июля 1992 г. Так как приказ о прекращении огня поступил в азербайджанские войска поздно, 9 июля 1992 г. передовые группы азербайджанских войск вступили в бой за н/п Дрмбон, но после поступления приказа о прекращении боевых действий были отведены к Агдере. С 10 июля 1992 г. на фронте наступило затишье. Активных боевых действий не велось.

Оперативную паузу в боевых действиях, связанную с объявлением со стороны Баку прекращения огня на 30 дней, армянские войска использовали с целью перегруппировки и подготовки к наступлению. В июне — июле 1992 г. под контроль Вооруженных сил Армении были переданы техника и вооружение 15-й (Кировокан), 164-й (Ереван) мотострелковых дивизий и двух артиллерийских полков 7-й армии РФ (дислоцированной в Армении) — в общей сложности до 250 танков, 350 единиц другой бронетехники, 350 стволов артиллерийско-минометных систем.

[Мы из Мегри]

И хотя Армения формально не являлась стороной конфликта в Карабахе, большая часть данной боевой техники была переброшена в Нагорный Карабах. Так, 10—11 июля 1992 г. азербайджанской разведгруппой был зафиксирован факт переброски в Нагорный Карабах через Лачинский коридор 102 ед. боевой техники. Создав в Агдеринском районе ударную группировку, 15 июля 1992 г. армянские войска перешли в наступление.

Используя фактор внезапности и нарушив объявленное перемирие, армянским войскам удалось достичь успехов и в первые дни наступления захватить села Вагуас, Касапет и Мехмана. 19 июля 1992 г. армянскими войсками были захвачены села Атерк, Мохратаг и Дамирли. 21 июля 1992 г. были захвачены села Зайлик, Зардахач, Умудлу и Имарет-Гарвенд.

 

26 июля 1992 г. армянские войска начали атаку на Агдере. Ожесточенные бои развернулись за господствующую на подступах к Агдере высоту отм. 706,6, где занимал оборону взвод из 17 бойцов 1-го МСБ 123-го МСП. Группа из 17 бойцов заняла круговую оборону на высотке и при поддержке боевой авиации четыре дня не давала противнику прорваться в Агдере, прикрываясь плотным огнём. Армянским войскам удалось захватить с. Неркин Оратаг, но несмотря на четыре дня ожесточённых боев, они так и не смогли захватить стратегически важную высоту 706,6 и прорваться к Агдере. 27 июля армянские войска захватили села Магавуз и Мецщен. 28 июля ими были захвачены села Акоп-Камари и Мингрельск.

30 июля, перебросив к Агдере подкрепления, азербайджанские войска перешли в контрнаступление и отбросили армянские войска от райцентра. В ходе боев 30—31 июля были освобождены села Неркин Оратаг и Акоп-Камари. Столкнувшись с сильным сопротивлением азербайджанских войск и понеся большие потери, армянским войскам пришлось остановить своё наступление. С 1 августа на Агдеринском направлении активные боевые действия не велись.

8 августа 1992 г. приказом Министерства обороны Азербайджана были проведены организационные изменения в управлении войсками на фронте. Были созданы два армейских корпуса. 1-й армейский корпус (далее 1-й АК), с зоной ответственности по линии Газах — Гедабек. 2-й армейский корпус (далее 2-й АК), которому были подчинены все воинские части и вооружённые формирования, расположенные вокруг Нагорного Карабаха. После создания 2-го АК все отряды и подразделения, входившие в состав «Военного единства», вошли в состав 2-го АК, а само «Военное единство» прекратило свою деятельность.

[Мы из Мегри]

Измотав армянские войска в оборонительных боях, создав в тылу необходимые резервы, азербайджанское командование решило использовать создавшуюся выгодную ситуацию и подготовило новое наступление азербайджанских войск в Агдеринском районе. План снова состоял в нанесении сходящихся ударов с Кельбаджарского направления и Тертерского направления.

13 августа 1992 г. азербайджанские войска перешли в наступление. С Кельбаджарского направления в наступлении участвовали подразделения 701-й МСБР и Ханларский территориальный. С Тертерского направления в наступлении участвовали подразделения 703-й МСБР, 123-го МСП, ОМОН, внутренние войска и части МВД.

В первые же дни наступления им удалось прорвать линию обороны армянских войск и снова взять под свой контроль села Имарет-Гервенд, Атерк, Умудлу, Зейлик, Зардахач, Мецшен, Мохратаг, Мингрельск, Магавуз, Джанятаг и Гюльятаг. 20 августа 1992 г. наступавшие с Кельбаджарского направления азербайджанские войска переправились через реку Тертер и освободили н/п Вагуас, но наткнулись на сильную оборону противника в н/п Арутюнагомер и, несмотря на несколько сильных атак, так и не смогли взять это село.

 

Наступавшие с Тертерского направления азербайджанские войска, взяв н/п Касапет, вышли к Сарсангскому водохранилищу. В боях за Касапет отличились Лянкяранский и Геранбойский батальоны, а также батальон «Гуртулуш». В конце августа начались ожесточённые бои за села Мехмана и Дрмбон. Одновременно шли бои за село Арутюнагомер. 26 августа 1992 г., после нескольких дней ожесточённых боев, подразделения ОМОН и муниципальной полиции смогли освободить село Мехмана. В боях за Мехману тяжёлое ранение получил начальник муниципальной полиции МВД полковник-лейтенант Эльдар Мурадов.

28 августа 1992 г. 1-й МСБ и разведрота 123-го МСП под командованием начштаба полка майора Назима Байрамова были переброшены в н/п Вагуас с приказом в кратчайшие сроки занять села Арутюнагомер, Верин Оратаг, Кочогот, взяв под контроль Малый и Большой Погосогомер, и открыть основную, нижнюю дорогу Агдере — Кельбаджар для движения азербайджанских войск и тылов. Дорога должна была быть взята под контроль не только для надёжного сообщения с Кельбаджаром, но и потому, что она являлась главной рокадой этой части хребта — будущей линии фронта.

Изучив опыт предыдущих трех атак на Арутюнагомер и разведданные, начштаба 123-го полка майор Назим Байрамов разработал новую операцию по взятию Арутюнагомера. Ранним утром 1 сентября 1-й батальон и разведрота 123-го полка с разных направлений окружили село. Армяне были застигнуты врасплох. Бой длился около 13 часов. При поддержке артиллерии 701-й МСБР бойцы 1-го МСБ и разведроты 123-го полка заняли н/п Арутюнагомер, имея лишь четырех раненых с азербайджанской стороны.

На следующий день, ранним утром 2 сентября 1992 г., части 1-го МСБ 123-го МСП атаковали н/п Верин Оратаг. В ходе боя погиб командир 1-го МСБ Хосров Ахмедов. На его место командиром 1-го МСБ был назначен Дастали Гаджиев. Во второй половине дня подразделения 123-го полка завершили операцию по взятию н/п Верин Оратаг и начали подготовку атаки на н/п Кочогот.

Ранним утром 3 сентября 1992 г. части 123-го МСП, продолжив наступление, овладели господствующей высотой и н/п Кочогот. К 4 сентября 1992 г., завершив выполнение приказа, 123-й МСП взял под полный контроль населённые пункты Малый и Большой Погосогомер и дорогу Агдере — Кельбаджар и вышел к окраинам Чылдрана.

5 сентября азербайджанские войска почти после недели боев освободили село Дрмбон. 6 сентября 1992 г. подразделения 703-го МСБР, ОМОН и внутренних войск начали бои за н/п Чылдыран, которые продолжались почти месяц.

Зажатые в тиски ударами с Кельбаджарского и Тертерского направлений, армянские войска были вынуждены отступить в южную часть Агдеринского района, в сторону Хачинского ущелья, и заняли оборону в селе Чылдран и по линии Ванк — Шахмасур — Арачадзор — Сырхавенж.

Таким образом, в результате успешного наступления, длившегося 86 дней, с 12 июня по 5 сентября 1992 г., азербайджанские войска полностью освободили бывший Шаумяновский район и большую часть Агдеринского района.

По материалам сайта Armiya.Az

[Мы из Мегри]

Как Н.Нариманов боролся с армянами в партийном руководстве АзССР

 

И.Нифталиев

К моменту вторжения частей XI Красной Армии Советской России в Северный Азербайджан и свержения правительства Азербайджанской Республики в конце апреля 1920 года Наримана Нариманова в Баку не было. Он приехал в Баку лишь 16 мая 1920 г.

Ко времени второго пришествия Советской власти в Азербайджан в апреле 1920 г. в памяти азербайджанцев ещё свежи были трагические события 1918 года, которые породили у них чувство недоверия и отрицательного отношения к большевикам, которых они по праву отождествляли исключительно с армянами.

В 1918 году армия Бакинского Совета на 80% состояла из армян. Немало их было и в составе Красной Армии в апреле 1920 года. Среди создателей советской власти в Баку в 1920 году был ряд известных армянских большевиков, подобных А.Микояну и Л. Мирзояну, которые были связаны с властью Бакинской коммуны в 1918 году и активно участвовали в геноциде азербайджанцев.

Естественно, что их новое возвращение было воспринято среди азербайджанского населения неоднозначно и дало основание населению, как и в 1918 году, обвинять власти в повторении ошибок Бакинской коммуны.

С первых дней Советской власти в Азербайджане реальная власть сосредоточилась в руках Центрального Комитета АКП(б), который, являясь частью Российской партии большевиков, определял все основные направления внутренней и внешней политики республики, утверждая их решениями Ревкома и правительства. В составе этого органа азербайджанские коммунисты во главе с Н.Наримановым находились в меньшинстве по отношению к грузинско-армянскому большинству. Подобная ситуация была результатом определенного недоверия Москвы к местным национальным, мусульманским кадрам.

Первые годы Советской власти в Азербайджанской ССР характеризуются постоянным поиском и уточнением политического курса. Радикальные преобразования проводились в условиях постоянных столкновений в партийном руководстве по вопросу о выборе путей дальнейшего развития республики. В результате в политическом руководстве сложилось два крыла так называемых «левых» и «правых» — национал-уклонистов.

Группа национал-уклонистов во главе с Н.Наримановым считала, что республике должны быть предоставлены относительно широкие права, при осуществлении преобразований должны быть учтены местные условия, национальные обычаи и традиции, языковые и религиозные особенности, руководство республикой должны осуществлять, хотя и коммунисты, но представители коренной национальности.

 

Представители «левых», в основном коммунисты некоренной национальности, такие как Саркис, А.Микоян и другие, считали, что единственным верным путем во внутренней политике является беспощадная борьба с классовыми врагами, насаждение политики военного коммунизма по опыту и образцу, применяемым в России.

Бесконечные склоки между представителями данных группировок, в эпицентре которых находилась фигура Нариманова, окончательно переполнили чашу терпения центрального большевистского руководства, которое в лице И.Сталина и Г.Орджоникидзе, давно уже не воспринимало строптивого «старика» (так они между собой называли Н.Нариманова — И.Н.) значительной политической фигурой и пыталась отстранить его от руководства.

Однако авторитет Н.Нариманова был достаточно высок для того, чтобы просто расправиться с ним. В итоге была найдена удобная форма его изоляции от Азербайджана. В январе 1923 г. Политбюро назначило Нариманова на один из самых высоких, однако весьма не влиятельных по советским меркам государственных постов — председателя ЦИК СССР, в котором он представлял республики Южного Кавказа. Подобными комбинациями Москва пыталась изолировать Н.Нариманова от Азербайджана и разорвать любые узы связывающие его с родиной.

Видимо, понимая и тяжело переживая это, Н.Нариманов решил написать свой знаменитый доклад «К истории нашей революции в окраинах», датируемый июнем 1923 г., который в качестве секретного документа был адресован в ЦК РКП (б) И.Сталину, а копии направлены Л.Троцкому и К.Радеку. Позднее — 24 декабря 1923 г. и 27 мая 1924 г. Н.Нариманов сделал к нему еще две приписки.

Эмоциональный доклад Нариманова веет партийной полемикой и доносит до нас всю остроту внутрипартийной борьбы в Азербайджанской ССР в начале 20-х годов. В докладе оказалось много горькой правды, которая была обращена, прежде всего, на поступки и поведение тех лиц, которые, наделенные властью, грубо нарушали права азербайджанского народа.

Одними из основных объектов критики в докладе Н.Нариманова стали последовательно возглавлявшие в 20-е годы ХХ века Бакинский комитет АКП (б) армянские коммунисты — А.Микоян, С.Саркисов (Данилян) и Л.Мирзоян. Давая общую характеристику их деятельности, Нариманов отмечал, прежде всего, крупные ошибки, допущенные этой тройкой в решении национального вопроса. Обвиняя их в проведении в Азербайджане дашнакской политики под флагом коммунизма, Н.Нариманов призывал проверить работу БК, возглавляемого А.Микояном, С.Саркисовым и Л.Мирзояном за 2,5 года после переворота.

Ещё в феврале 1919 г. Нариманов пророчески писал: «Дашнаки в течение своей тридцатилетней политической жизни показали всем, что ради осуществления своей мечты о «Великой Армении» они готовы принять любую окраску и надеть любую маску. Если сейчас на Кавказе будет установлен советский строй, то дашнаки моментально переменят свою маску и, сделавшись на этот раз коммунистами, опять станут во главе Азербайджана».

Поэтому с первых дней своей работы в Азербайджанской ССР Н.Нариманов отмечал необходимость воздержаться от назначения армян на ответственные посты, чтобы не повторялись ошибки 1918 года, когда жаждущее полной власти на территории Азербайджана армянское большевистско- дашнакское ядро Бакинского Совета во главе с С.Шаумяном учинило геноцид азербайджанского населения.

Однако, как пишет Н. Нариманов, И.Сталин и Г.Орджоникидзе, не доверяя азербайджанским коммунистам, судьбу Азербайджана поручали армянам. Особенно сильными были позиции армянских коммунистов в Баку.

 

Хотя Баку являлся столицей Азербайджанской ССР, но статистика показывала, что азербайджанцы составляли здесь лишь треть населения города. По данным переписи 1920 г., в Баку и его промышленно-заводских районах азербайджанцы составляли 31,35 %, русские 28,25 %, армяне 15,16 % населения.

Причиной этому были условия, которые сложились в социальной и национальной структуре населения Азербайджана ещё в период Российской империи. Более половины населения Азербайджана составляли сельские жители, и сильно привязанные к хозяйству, они крайне неохотно расставались со своим патриархальным укладом жизни, не принимали активного участия в процессе урбанизации. В результате, в составе населения Баку, особенно в его центральных и промышленных районах преобладали русские и армяне, которые отличались политической активностью.

Со времени прихода большевиков к власти в России у кремлевских лидеров сложилась твердая точка зрения об отчуждаемости Баку от остального Азербайджана, что являлось обоснованием для объявления Баку и его нефтеносного района территорией Советской России.

[Мы из Мегри]

С первых дней советизации Азербайджана Москва рассматривала Бакинскую парторганизацию с её преимущественно неазербайджанским, включая руководящие органы, составом как свою опору в Азербайджане, отводя ЦК Компартии Азербайджана роль руководящего органа за пределами Баку. Этим же можно объяснить, что и должность первого лица в ЦК и БК Компартии Азербайджана, вплоть до 1933 г г. замещалась неазербайджанцем, причем, чаще всего, специально командируемым для этой цели из Москвы.

В письме В.Ленину от 15 сентября 1921 г. об итогах советского строительства в Азербайджане Н.Нариманов, указывал на выдвижения на первые роли в руководстве Бакинского комитета партии коммунистов некоренной национальности.

Как отмечал Н.Нариманов, «эти лица хорошо учли ход событий и им был очевиден крах мусаватского правительства и восстановления советской власти в Баку. Что оставалось делать? Переменить шкуру и войти в подпольную организацию нашу, чтобы после переворота в Баку сыграть известную роль».

К таким коммунистам Н.Нариманов относил и Анастаса Микояна. Указывая на дашнакское прошлое А.Микояна, Н.Нариманов обвинял его в повторении ошибок событий 1918 г.

С первых дней советизации Азербайджана в политическом руководстве развернулась борьба между сторонниками форсированных темпов национализации и теми, кто призывал учитывать особенности социального и экономического уклада Азербайджана.

 

В этом отношении Н.Нариманов и А.Микоян стояли по разную сторону баррикад. Для того, чтобы приобрести симпатию рабочих, А.Микоян требовал полной реквизиции без выделения на крупную и мелкую буржуазию. Как пишет Н.Нариманов в своем письме Б.Шахтахтинскому в сентябре 1920 г., это приводило к тому, что «надо было врываться в дома, без разбора искать в штанах мусульманок бриллианты, срывать с ушей мусульманок серьги».

С июня по сентябрь 1920 г. А.Микоян возглавлял профсоюзы Азербайджана, насчитывавшие в своих рядах 70 тысяч членов и являвшиеся самой массовой общественной организацией республики. Не случайно, что в этот период в высших политических кругах шли острые дискуссии о том, что партия или профсоюзы возьмут на себя роль руководящего органа власти в стране.

Н.Нариманов писал: «Интересно, что после Микояна секретарем БК во что бы то ни стало хочет быть Саркис, который, добившись своего, продолжает линию Микояна».

В сентябре 1920 г. центр отозвал А.Микояна, но он оставил после себя надежного наследника — Саркиса Саркисова (Даниэляна, в партийных кругах известного как Саркис). На прошедшей 5-6 мая 1920 г. I Общебакинской партийной конференции был избран Бакинский Комитет АКП(б), а 8 мая избрано его политическое бюро, состоявшее в основном из коммунистов некоренной национальности во главе с Саркисом.

Особенно активную роль играл Саркис в кадровых вопросах. В специальном решении Оргбюро ЦК АКП(б) от 13 июля 1920 г. было подтверждено, «что использовать Саркиса следует исключительно на организационной работе».

Как писал Н.Нариманов, «после советизации Азербайджана Саркис выбросил из партии подпольных работников-персов около 500 человек». В письме В.Ленину в сентябре 1921 г. Н.Нариманов отмечал, что мусульманские рабочие заявляли: «почему нас подпольных работников удалили из партии, а вместо нас сидят молодые, вчерашние эсеры и спекулянты мальчишки, евреи и армяне. Но Саркис замял это дело».

Выступая на II съезде АКП(б) (16-23 октября 1920 г.) Н.Нариманов предлагал при экспроприации буржуазии учитывать местные условия и психологию мусульманского населения. Он подверг критике радикально настроенных товарищей, которые требовали отнимать у мужчин их костюмы, а у женщин ювелирные украшения и даже нижнее белье.

Именно Саркис был назначен председателем комиссии по улучшению быта рабочих, а фактически руководил реквизицией, от которой, по словам Н.Нариманова, пострадали прежде всего рабочие, советские служащие и коммунисты, занявшие после переворота дома буржуазии.

В целом, подводя итоги деятельности А.Микояна и Саркиса в Азербайджане, Н.Нариманов в сентябре 1921 г. писал В.Ленину: «Микоян, Саркис…но спрашиваю: кто из них был вождем бакинских рабочих. Или скажут: «тов. Шаумян, Джапаридзе были вождями. Нет и нет. Их печальная участь-свидетельница этому. Настоящее положение в Азербайджане ведет именно к этому, к событиям 18-го года».

[Мы из Мегри]

Однако Саркиса сменяет его земляк, шушинский армянин Л.Мирзоян. В январе 1922 г. Л.Мирзоян избирается секретарем БК АКП(б), а в январе 1926 г. секретарем ЦК АКП(б) (вместе с А.Караевым и Г. Агавердиевым — И.Н.), занимая этот пост до июля 1929 года.

Внутренне содержание работы Л.Мирзояна ни чем не отличалось от работы Саркиса. Н.Нариманов так писал об этом: «Азербайджан, где Мирзояны беспрепятственно распоряжаются судьбой Азербайджана, дает богатейшую пищу для провокаций нашим врагам. На самом деле, есть ли в данный момент в Азербайджане партия. Я утверждаю: нет и не будет до тех пор, пока мирзояны не откажутся от своей гнусной политики, политики обезличивания Азербайджана».

В начале 20–х годов Мирзоян возглавлял в партии так называемую группу «левых», куда относились русские, армяне, грузины, которые признание национального характера республики рассматривали как временную политическую уступку и были за немедленное слияние Азербайджана с Россией.

Как писал Н.Нариманов, «данная группировка развивала среди молодых коммунистов шпионство, систему доносов, интриги, воспитывая тем самым трусов, лгунов и продажных людей».

Н.Нариманов был прав, когда утверждал о существовании плана наследования определенных должностей в Азербайджанской ССР лишь армянскими коммунистами. Ярким примером этому являлись профсоюзы. В июне 1920 г. состоялась первая Общебакинская профсоюзная конференция, которая решила образовать единый республиканский профсоюзный орган — АСПС и его уездные отделения. Председателем АСПС был избран А.Микоян. 29 августа-6 сентября 1920 г. в Баку состоялся республиканский съезд        профсоюзов и на нем А.Микояна на посту председателя АСПС сменил Л.Мирзоян.

Вопрос о смычке рабочего класса с крестьянством был одним из основных элементов, определявших социальный и национальный состав азербайджанской партийной организации. В то время, как основная часть азербайджанского населения была представлена крестьянством, а рабочий класс, в большинстве своем сосредоточенный в Баку, был представлен преимущественно русскими и армянами, соотношение этих социальных групп в партии в 20-е годы было в пользу рабочих.

По мнению Л.Мирзояна, значительный приток в партию крестьян стал причиной роста здесь групповщины, сплетен, интриг и распрей. Он считал, что чем больше рабочих будет в партии, тем скорее будет установлена смычка с крестьянством. Поэтому Л.Мирзоян настаивал, чтобы 80% членов партии составляли рабочие. Это, в свою очередь, было одной из основных причин того, что в Бакинской партийной организации преобладали представители некоренного населения.

По мнению Н.Нариманова, ввиду отсутствия работы среди рабочих-тюрок и неправильного подхода к ним, среди рабочих тюрок и русских развивался антагонизм.

Далее Н.Нариманов пишет: «Нагорный Карабах под усиленным давлением Мирзояна объявлен автономной областью. При мне это не удалось, не потому, что я был против этой автономии, но просто потому, что сами крестьяне-армяне не хотели этого. Мирзоян за это время при помощи армянских учителей- дашнаков подготовил почву и провел вопрос в Заккрайкоме. С этого момента отношения крестьян и тюрок к крестьянам резко обострились» (имеются в виду отношения тюркских крестьян и тюрок-партработников к крестьянам-армянам — И.Н.).

Постановление Пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 года о предоставление автономии Нагорному Карабаху в составе Азербайджанской ССР положило начало противостоянию Н.Нариманова с Л.Мирзояном по этому вопросу. Н.Нариманов предупреждал, что в случае передачи Нагорного Карабаха Армении сложит с себя полномочия главы правительства Азербайджанской ССР. Позиция Н.Нариманова стало решающей в принятии постановления Пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г., который был вынужденным компромиссом в обмен на оставление Нагорного Карабаха в составе Азербайджана.

Окончательное решение вопроса об автономии Нагорного Карабаха затянулось до 1923 г. Поскольку постановление Кавбюро ЦК РКП(б) было воспринято далеко неоднозначно среди армянского и азербайджанского населения Карабаха, немаловажное значение имела его популяризация. Выполнение этой миссии было возложено на Л.Мирзояна.

По мнению Л.Мирзояна, подчинение Нагорного Карабаха именно Баку является наилучшим способом «устранения всякой возможности национального гнета и создания условий культурного развития населению нагорной части».

[Мы из Мегри]

Тем самым Л.Мирзоян дал понять, что армянское население будет иметь поддержку со стороны руководимого им Бакинского комитета АКП(б).  В результате Л.Мирзояну и его компании удается в 1923 г. добиться создания армянской автономии в Нагорном Карабахе. Дальнейшие события показали, что существование в рамках одного государства двух этнически идентичных национальных образований по соседству — Армянской ССР и НКАО, неизменно сохраняло угрозу сепаратизма и было аналогично мине замедленного действия, которая обязательно должна была взорваться.

Доклад Н.Нариманова «К истории нашей революции на окраинах» вызвал настоящий взрыв в высшем руководстве СССР. В 1923 г. была создана специальная комиссия ЦК РКП (б), которой было поручено проверить с выездом в Азербайджан многочисленные факты, приведенные Н.Наримановым. Политбюро поручило Центральной комиссии партийного контроля не только расследовать вопрос об исключении из партии сторонников Н.Нариманова, но и завести персональное дело на него самого.

В высших эшелонах власти было принято решение использовать дело Н.Нариманова для «укрощения» лидеров национальных республик. Интересно, что подготовка компрометации «непокорных» коммунистов велась на уровне Восточного отдела ГПУ, который начал широкомасштабную операцию «2-й парламент». В орбиту этой операции были втянуты многие деятели восточных республик, включая членов ЦК и глав правительств.

С 9 по 12 июня 1923 г. в Москве прошло Четвертое совещание ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей по национальному вопросу. Н.Нариманов выступил на совещании с кратким докладом, из которого было ясно, что, даже находясь в Москве, он был в курсе острых проблем, существующих в республике.

13 июня 1923 г., сразу же после окончания совещания, комиссия Политбюро воспользовалась присутствием многих видных политиков центра и периферии, чтобы заслушать Нариманова и его противников лично.

Выступая на заседании комиссии в Москве по разбору доклада и заявления Нариманова 13 июня 1923 г., А.Микоян, естественно, отверг все обвинения в свой адрес. Он ставил себе в заслуги, что вынес всю тяжесть подпольной работы в Баку в период мусаватского правительства, первым бросил лозунг «независимый Советский Азербайджан».

А.Микоян пытался доказать, что всегда выступал ревностным защитником прав мусульман и инициатором их привлечения на партийную работу. Не забыл он также выступить в защиту Л.Мирзояна, который «был с ним в тяжелые годы в Баку».

Однако, когда аргументы А.Микояна не смогли заставить присутствовавшего на этом заседании Н.Нариманова отказаться от своей прежней позиции, он потребовал у комиссии, чтобы тот обосновал свои обвинения более конкретными фактами.

Далее обсуждение доклада Н.Нариманова продолжилось в Баку. На совместных заседаниях ответственных работников и бюро ячеек Бакинского комитета АКП(б) с комиссией ЦК РКП(б) и ЦКК, проходивших 11-12 июля 1923 г., председательствовал секретарь Бакинского комитета АКП(б) Л. Мирзоян. Взяв слово в конце заседания 11 июля 1923 г., он полностью отверг тезис Н.Нариманова о наследовании должности секретаря БК исключительно армянскими коммунистами. Л.Мирзоян указал, что за три года после переворота из 11 секретарей Бакинского комитета лишь двое были армянами (Микоян и Саркис), а он — третий все время был членом Президиума Бакинского комитета.

Опустив многие основные обвинения в свой адрес (о непринятии в партию тюркских рабочих, об автономии Нагорного Карабаха- И.Н.), Л.Мирзоян считал, что основной причиной его трений с Н.Наримановым был вопрос об отношении к тюркской интеллигенции. Л.Мирзоян был против принятия всей тюркской интеллигенции в партию и считал, что её «необходимо вначале переварить в пролетарском котле».

В многочисленных резолюциях, принятых на собраниях партийных ячеек в Баку, сводились к тому, что представленный в ЦК РКП(б) доклад Н.Нариманова и его заявление в ЦКК, совершенно необоснованны, содержат в себе ряд утверждений клеветнических и порочащих достоинство не только отдельных членов партии, руководящих коммунистической и советской организацией в Азербайджане, но и всей коммунистической организации Баку и Азербайджана в целом.

В то же время Политбюро ЦК РКП(б) своим постановлением от 15 ноября 1923 года посчитало инцидент, вызванный докладом Н.Нариманова, исчерпанным и констатировало, что он пользуется полным доверием ЦК. Однако Нариманов, ознакомившись с выводами комиссии, в заявление в Политбюро ЦК РКП(б) писал, что она не добралась до истины.

Он реагировал на решения комиссии с присущим ему бесстрашием. Даже не помышляя о раскаянии и подчинении этому приговору, он написал в Политбюро гневное письмо, в котором назвал работу следственной комиссии инсценированной кампанией травли.

23 декабря 1923 года и 27 мая 1924 г. он написал дополнение к своему докладу, где в еще более жесткой форме высказал свои сомнения, несогласие и порицание действиями в адрес набирающего силу в партии И.Сталина, которого обвинил в покровительстве группировке Г.Орджоникидзе, в недоверии тюркам и предоставлении судьбы Азербайджана армянам-дашнакам.

Хотя в отношении Н.Нариманова не было предпринято репрессивных мер, его доклад оставил глубокий след в дальнейшей судьбе Компартии Азербайджана. В длинном перечне ярлыков, означавших на партийном языке национальный уклон, появился новый — «наримановщина», который словно дамоклов меч стал висеть над национальными номенклатурными кадрами и выражался в постоянном присутствии у центрального руководства по отношению к ним элемента сомнения в лояльности и преданности.

Обвинение в «наримановщине», а значит в национализме, позже, в годы «большого террора» 30-х годов будет присутствовать в судебных обвинениях против партийных и государственных деятелей Азербайджана. Определенная трагичность ситуации состояла в том, что жертвами подобных обвинений будут бывшие противники Н.Нариманова.

[Мы из Мегри]

От ареста до разборок: Как посланцы АДР добирались до Парижской мирной конференции (1919 г.)

 

Парижская мирная конференция (1919—1920) — международная конференция, созванная державами-победительницами в Первой мировой войне для выработки и подписания мирных договоров с побеждёнными государствами. Проходила она в несколько этапов в период с 18 января 1919 по 21 января 1920 года при участии 27 государств.

При всём несовершенстве, при всех ошибках и недостатках Парижская конференция явилась крупным событием политической жизни планеты. К ней было приковано внимание мировой общественности, с ней молодые государственные образования, возникшие на развалинах Российской империи, связывали надежды и чаяния на признание своей независимости и суверенитета. К ним относилась и молодая Азербайджанская Демократическая Республика.

10 января 1919 года. Многолюдно и торжественно на Бакинском вокзале. Выстроен почётный караул. В числе провожающих члены правительства во главе с премьер-министром Фатали-ханом Хойским, члены парламента, много должностных лиц, казалось, что «весь» Баку взволнован отъездом азербайджанской делегации на Парижскую мирную конференцию. С напутственными речами выступили члены парламента М.Э.Расулзаде, Ахмед бек Пепинов, и в ответ прозвучали прочувственные тёплые слова Ахмед бека Агаева от имени всех делегатов.

Прозвучал станционный колокол, поезд, в особом вагоне которого находились члены азербайджанской делегации, набирая скорость, взял курс на Тифлис, а дальше путь лежал на Батуми — Поти, затем уже морем предстояло плыть в Стамбул, где, воссоединившись со своим председателем Алимардан-беком Топчибашевым и получив французскую визу, они проследуют в Париж.

Команда посланцев Азербайджанской Республики — М .Гаджинский, А.Агаев, А. Шейхульисламов, М. Мехтиев, М. Магеррамов и Дж.Гаджибеков — высокообразованные интеллигенты, люди высоких гражданских принципов представляли различные политические партии, но были объединены и спаяны единой целью — укреплять и защищать государственность и суверенитет своей родины, первой на всём мусульманском Востоке провозгласившей себя демократической республикой. Они отлично понимали, сколь высокой и ответственной была миссия, возложенная на них правительством, сколько светлых надежд связывает с ними азербайджанский народ.

Широкий круг обязанностей, предписанных делегации, свидетельствовал о высоком доверии правительства, о вере в творческий и политический потенциал её членов.

Так, в постановлении от 7 января 1919 года за № 25 было сказано, что правительство республики «…предоставляет им (членам делегации) полномочия участвовать в мирной конференции великих держав и наций и обязует их участвовать во всех конференциях, объединениях и союзах государств и наций и облачает их полномочиями заключать от имени Республики Азербайджан все политические, экономические, торговые и финансовые договора, объединения и союзы… В удостоверение чего им выдаётся данное постановление«.

Помимо этого, каждый член делегации получил именной генеральный мандат на французском языке, подписанный председателем Совета министров Азербайджанской Республики Ф.Хойским 7 января 1919 года, подтверждающий право личного участия в работе мирной конференции.

 

До прибытия азербайджанской делегации в Стамбул, где предстояла встреча с А.Топчибашевым и вступление его в права председателя делегации, обязанности председателя были возложены на Мамедгасана Джафаргулу оглы Гаджинского.

20 января 1919 года в Стамбул прибыла азербайджанская делегация в сопровождении технического персонала, в который входили А.Гусейнзаде, В.Марчевский, секретари С.Меликов и Алекпер Топчибашев, переводчики — А.Кафаров (французский язык), Г.Кафарова (английский язык), Г.Мамедов (французский и турецкий языки), а также личный секретарь председателя — Рашид Топчибашев. 22 января, на квартире Алимардан бек Топчибашева состоялось первое заседание азербайджанской делегации, преисполненной горячего желания приложить все усилия, преодолеть все препятствия к выполнению своей высокой миссии — добиться признания мировым сообществом государственной независимости Азербайджанской Республики.

[Мы из Мегри]

С участием делегации на Парижской конференции связывались надежды на решение многих проблем. В частности, в депеше, полученной А. Топчибашевым говорилось: «Правительство Азербайджанской Республики просит Вас и остальных членов делегации немедленно и безотлагательно предпринять необходимые шаги перед представителями союзных держав об ограждении и спасении физического существования и территориального «status quo» до окончательного решения судьбы народов Кавказа в мусульманских регионах… Необходимо возбудить срочное ходатайство перед представителями великих европейских держав в Константинополе и Парнасе (Париж)«.

Пребывание в Стамбуле обернулось для делегации неожиданными трудностями — французское правительство отказало азербайджанцам в получении визы на право проезда в Париж, при этом никак не мотивируя свое решение.

Для членов делегации, и, в первую очередь для ее председателя, начались изнурительные хождения по инстанциям, встречи и переговоры, запросы и просьбы к официальным лицам и представителям иностранных государств. В канун приезда делегации в Стамбул А.Топчибашев на правах чрезвычайного и полномочного министра Азербайджанской Республики нанес визиты в посольства стран-победительниц для передачи меморандумов главам их правительств. В своих обращениях А.Топчибашев не только призывал к признанию независимости Азербайджанской Республики, но и знакомил с политической ситуацией в регионе, экономическим положением своей страны.

31 декабря 1918 года встреча с секретарем представителя Итальянского королевства в Турции графа Сфорци была отличительной. Он сообщил, что ознакомившись с меморандумом «… граф заверяет, что Италия всегда была и остается другом угнетенных молодых народностей, которые найдут в правительстве короля помощь и поддержку«.

Направляя меморандум французскому правительству, А.Топчибашев в сопроводительном письме отмечал, что «благородная миссия, взятая на себя державами Согласия в святом деле отстаивания жизненных интересов маленьких народностей, дает мне, как представителю одной из таких народностей на Кавказе, смелость обратить внимание правительства Французской Республики на положение почти трехмиллионного населения тюрко-мусульман…«, проживающих на территории Кавказского Азербайджана.

Далее, дав критический экскурс в положение азербайджанцев в составе Российской империи и описав политическую ситуацию в условиях её распада, он заканчивает его словами: «…Я льщу себя надеждой, что правительство Французской Республики своим высокоавторитетным голосом признает самостоятельность Азербайджанской Республики и этим осуществит свою благородную миссию защиты интересов маленьких народов…«. В беседе с А.Топчибашевым шведский посол заверил, что «…Швеция всегда готова стоять за права маленьких народов«.

 

Спустя более месяца вынужденного пребывания в Стамбуле, украинская, донская, кубанская, северокавказская и азербайджанская делегации направили меморандум представителям союзных держав. В этом документе говорилось, что «ближайшей и важнейшей задачей правительства каждого из указанных народов было всемерное стремление оградить свой народ и территорию от небывалой в истории человечества анархии, охватившей все части бывшего Российского государства…«.

Авторы меморандума связывали надежды на спасение своих народов с поддержкой и помощью стран-победительниц, которые должны были, по их мнению, стать опорой малых народов в их стремлении к национально-государственному самоуправлению и независимости. Поэтому народы Украины, Дона, Кубани, Северного Кавказа, Азербайджана и Грузии с большим энтузиазмом встретили добрую весть о созыве Парижской мирной конференции, оперативно были сформированы делегации с большими полномочиями и отправлены в Париж.

Однако волокита и препятствия, чинимые французским правительством, оттягивали получение виз и возможность своевременного участия данных делегаций в работе Парижской конференции. Объяснения можно искать в той обстановке, которая сложилась на Парижской конференции, где не было вопроса, вокруг которого не кипели бы дипломатические страсти. Союзники, объединённые войной, расходились в вопросах решения мира, преследуя свои территориальные, политические, экономические интересы. Противоречия, взаимные претензии и политика «двойных стандартов», сложившихся в лагере стран-победительниц, отразились и на их отношении к молодым государственным образованиям, возникшим на территории распавшейся Российской империи.

Трудности, вставшие на их пути, не надломили, не снизили активность и энергию, с которой члены азербайджанской делегации добивались присутствия на Парижской конференции. И вновь на плечи А.Топчибашева легли бесчисленные визиты, разъяснения и обращения к представителям Франции и Англии.

Общение с английским военным командованием носило позитивный характер, в ходе которого было обещано не препятствовать въезду азербайджанской делегации в Париж, заручившись согласием французского командования. Более того, когда впоследствии М.Гаджинский, Дж.Гаджибеков и М.Магеррамов были приняты английским представителем Холлером, последний обещал содействие в получении визы и более того, дал слово отправить делегацию в Лондон, «…если не удастся получить пропуск в Париж«.

[Мы из Мегри]

С Англией были связаны серьезные надежды азербайджанских делегатов, чётко прозвучавшие в одном из донесений А. Топчибашева: «Азербайджанская Республика нуждается в действительной помощи Англии в целях признания независимости Азербайд[жанской] Республики, обезопасения её от всяких посягательств на её целостность и независимость…«.

«Камнем преткновения» на пути в Париж для азербайджанской делегации стала позиция французского правительства.

Как утверждал историк А.Раевский: «Франция не хотела допустить мусаватских делегатов, так [как] они …имели ярко выраженную английскую ориентацию«.

 

Правоту этого положения подтверждают донесения А. Топчибашева. В одном из них, датированном 4-5 марта 1919 года, он писал: «… Дело поездки в Париж тормозится исключительно по соображениям политического характера».

За три стамбульских месяца азербайджанская делегация испытала на себе всю амплитуду колебаний французских решений. Изначально, 14 февраля 1919 года французский представитель заявил А.Топчибашеву, что делегация сможет послать в Париж всего двух своих представителей. Через некоторое время, а точнее, в конце марта поступило от французской стороны предложение направить в Париж М.Гаджинского, Дж.Гаджибекова и М.Магеррамова, хотя ещё 29 марта французский высший комиссар сообщил, что министр иностранных дел никому из состава делегации не разрешает въезд в Париж. Английский представитель обещал оказать содействие в отправке в Лондон Шейхульисламова и Мехтиева. Решения французской стороны носили довольно хаотический характер и ни одно из них не было аргументировано.

Впрочем, в одном из донесений Топчибашева видно, что англичане и французы не упускают случая, чтобы не указать на нежелательность присутствия в составе делегации Ахмед бека Агаева, что видимо, также создавало негативное отношение французского и английского правительств к посланцам Азербайджана.

Ахмед-бек Агаев

 

[Мы из Мегри]

В 1918 г. А.Агаев вернулся в Азербайджан, провозгласивший себя Демократической Республикой, в качестве политического советника Нури-паши — командующего Кавказской Исламской Армии. В декабре этого же года был избран депутатом азербайджанского парламента и вошёл в состав правительственной делегации на Парижской мирной конференции.

Буквально на другой же день после прибытия азербайджанской делегации в Стамбул началась антиагаевская кампания.

Как писал А.Топчибашев в донесении датированном 4/5 марта 1919 г.: «О нём производилось расследование. Дважды допрашивали меня и в конце концов заявили, что азербайджанская делегация не должна брать с собой А.- б. А [гаева]: Это наш совет, он нежелательный человек, как турецкий журналист и депутат тур[ецкого] Парламента, писавший и говоривший против нас«.

Хотя Топчибашев деликатно не упоминает имени дающего рекомендации, но из текста и так ясно, что с ним беседовали представители стран Антанты. Все попытки Алимардан-бека рассеять предубеждение, ссылаясь и на рекомендательное письмо генерала Томсона, не помогли. В травлю Ахмеда Агаева активно включилась и часть местной, в основном, франкоязычной печати. В результате всех нападок в первых числах марта 1919 г. Ахмед бек Агаев был арестован «иностранными властями» и сослан на остров Мальту.

Вскоре после этого, печального для всей делегации, события было получено от французского командования извещение о приостановлении разрешения А. Топчибашеву выехать в Париж.

Более того, французские власти отказали в пропуске и трёх делегатов, заявив, что запрос в Париж «сделан не только относительно меня, но и всей делегации«, сообщал А. Топчибашев.

И вновь серия обращений, визитов, просьб. Делегация принимает решение направить на имя председателя мирной конференции и премьеров Франции, Англии, Италии и президента США письмо, изложив в нём обстановку и ситуацию, в которой оказались азербайджанские делегаты. 21 марта письмо ушло по адресатам. 8-9 апреля по этим же адресам были посланы телеграммы, а в самом Стамбуле продолжались встречи с представителями Франции и Англии и переговоры о возможности выезда делегации в полном составе.

И, наконец, в донесении А.Топчибашева председателю совета министров Азербайджанской Республики, датированном 18 апреля, появилась долгожданная и выстраданная новость: «…фактическое положение вещей изменилось и сейчас мы все имеем на паспортах, во-первых, визу итальянскую для проезда в Рим и, во-вторых, визу английскую для проезда (Мир-Мехт[иев], Шейх-Уль-Исл[амов] и др.) в Лондон через Марсель и Париж с правом остановки в обоих городах. И вот мы все едем пока в Париж и там будет виднее, как быть дальше«.

Азербайджанская делегация покидала Стамбул после трёх мучительных месяцев ожидания визы на въезд в Париж. Поначалу казалось, что получение визы — дело лёгкое и препятствия могут быть лишь технического характера, однако, личные свидания и переговоры членов делегации с английскими и французскими представителями убеждали, что вопрос въезда азербайджанской делегации осложнялся политическими соображениями и планами держав-победительниц, вершивших судьбы мира и стран континента на Парижской конференции.

22 апреля 1919 года итальянский пароход, на борту которого находились члены азербайджанской делегации, покинул берега Турции и взял курс на Неаполь. Настроение в делегации царило бодрое и приподнятое, они ехали «с полной уверенностью, что возвратятся с конференции на Родину с радостной вестью о признании Европой законных прав Азербайджана«.

30 апреля пароход прибыл в порт Неаполя, где делегация пробыла три дня. Любознательный и неугомонный Джейхун Гаджибеков нашёл время съездить в Помпею, чтобы обозреть печально прославленный Везувий. К вечеру 2 мая они прибыли в Рим, а 4 мая выехали в Париж. Дорога длиною в три месяца близилась к концу, впереди уже виделся конечный пункт назначения — Париж.

По материалам книги «Посланцы Азербайджана на Парижской мирной конференции»

[Мы из Мегри]

О кровавых событиях в Елисаветпольской и Эриванской губерниях

https://azerhistory.com/?p=9118

 

О.БУЛАНОВА

Начиная с марта 1918 г., за последующие пять месяцев более 50 тысяч азербайджанцев стали жертвами армянского фашизма. Армян учинили геноцид против мусульманского населения практически во всех городах и селах Азербайджана — в Баку, Шемахе, Губинском уезде, Гусаре, Эривани, Нахчыване, Зангезуре, Карабахе, Лянкяране…

В советские времена история была сфальсифицирована, и эта горькая правда не была известна широким массам населения не только в Азербайджане, но и в других республиках СССР. Долгие годы бандиты, пролившие кровь азербайджанского народа, как С.Шаумян и ему подобные, преподносились советским гражданам как герои, в их честь устанавливались памятники. Однако с завоеванием Азербайджаном независимости правда восторжествовала.

Наш рассказ — о геноциде азербайджанского населения в Елисаветпольской и Эриванской губерниях. Он подготовлен на основе материалов заслуженного деятеля науки Азербайджанской Республики Ягуба Махмудова.

События в этих двух губерниях начались фактически одновременно с геноцидом азербайджанцев в Бакинской губернии. Первопричиной их стали планы армян по созданию «Великой Армении».

Этот процесс особенно ускорился в период Первой мировой войны, когда приоритетное стремление к захвату чужих земель и искусственному расширению выдуманной этнической территории, идея культурного превосходства и особых прав на ареал обитания приобрели у армян тотальный характер. Именно тогда они решили, что создание «Великой Армении» в пределах от Черного до Средиземного моря возможно лишь в случае уничтожения или изгнания большей части коренного населения, проживавшего на территориях предполагаемого будущего армянского государства.

Малочисленность армян по сравнению с внушительной численностью тюрко-мусульманского населения на этой территории их не смущала. Армянские шовинисты считали, что «Великая Армения» может опираться не на волю большинства населения, а будет навязана ему силой оружия.

Реализация данного коварного плана по созданию жизненного пространства для будущей «Великой Армении», первоначально на территориях Османской Турции, а в период 1918-1920 гг. — и на Южном Кавказе, изначально подразумевала геноцид коренного тюрко-мусульманского населения.

 

Многочисленные факты, доказывающие осуществление в 1918-1920 гг. политики геноцида в отношении мусульман Гянджинской (Елисаветпольской) и Эриванской губерний, отражены в протоколах заседаний парламента Азербайджанской Демократической Республики (АДР), телеграммах руководителей правительства, министерств иностранных дел, внутренних дел, призрения, дипломатических представителей АДР в Армении и Грузии. В указанных документах содержится большой фактический материал о геноциде мусульманского населения, активном участии в этих акциях армянских вооруженных сил и иррегулярных армянских военных формирований.

Образование в мае 1918 г. на территории Южного Кавказа трех национальных государств и определение их границ в решающей степени определялись внешними геополитическими и военными силами. Первоначально эти границы были установлены по отношению к Османской Турции и получили юридическое оформление Батумским договором в июне 1918 г. В дальнейшем каждое из трех государств выработало собственные принципы и подходы в вопросе определения государственных границ, которые на протяжении 1918-1920 гг. так и не были взаимно признаны.

Республика Армения, образованная на территориях, которые были уступлены ей Азербайджаном по согласованию с военным командованием турецких войск на Южном Кавказе, исходя из «принципа фактического расселения», пыталась установить контроль над всеми уездами и участками Эриванской и Елисаветпольской губерний, где проживали переселенные сюда еще в первой трети XIX в. армяне, даже если они составляли здесь значительное меньшинство.

Пренебрегая легитимными средствами, Армения предпочитала решить вопрос военным путем, поэтому со второй половины 1918 г. и до осени 1920 г. Армения находилась в состоянии войны с Азербайджаном с целью установления контроля над районами Карабаха, Зангезура, Нахчывана, Шарур-Даралаяза, Газаха — территориями, где численность мусульманского населения иногда в несколько раз превышала армянское.

Накануне распада Российской империи историческая территория Азербайджана — Карабах — входила в состав Елисаветпольской губернии и включала в себя четыре уезда: Шушинский, Зангезурский, Джеванширский и Карягинский (позже Джебраильский). По сведениям Кавказского календаря за 1917 г., общая численность населения Карабаха составляла 242 тысячи армян и 322 тысячи мусульман. При этом к числу карабахских армян приписывалось множество армянских ремесленников и рабочих, которые не являлись в действительности оседлым населением Карабаха.

С другой стороны, число мусульманского населения Карабаха, не подвергавшееся в Российской империи точной регистрации (как не подлежавшее воинской повинности и обязательной метрике) было в действительности больше, чем это указывалось в Кавказском календаре за 1917 г.

Армянское население Карабаха составляло бесспорное меньшинство, и притом меньшинство, сосредоточенное в узкой, прерывающейся полосе предгорного района, не представлявшее собой сплошной массы, окруженное со всех сторон сплошным мусульманским населением, экономически и исторически оторванное от других центров армянского населения Южного Кавказа.

И если до 1918 г. термин «Нагорный Карабах» имел лишь географическое значение, то с образованием независимых государств на Южном Кавказе в мае 1918 г. армяне стали вкладывать в него политическое содержание. Воспользовавшись тем, что в первые месяцы независимости правительство АДР всецело было занято вопросом освобождения Баку, карабахские армяне, подстрекаемые Республикой Армения (РА), создали в Нагорном Карабахе собственные административные органы власти во главе с Национальным советом.

При военной поддержке отрядов Андраника Озаняна вооруженные силы РА к концу 1918 г. подвергли геноциду азербайджанское население Карабаха, разорили и разграбили около 150 мусульманских селений. На чрезвычайном заседании парламента 20 декабря 1918 г. премьер-министр АДР Фатали Хан Хойский прямо заявил, что Андраник преследует «цель отторжения Зангезурского и Шушинского уездов от Азербайджана и присоединения их к Армении».

 

Рассказывая о преступных действиях банд Андраника, газета «Азербайджан» сообщала об уничтожении ими многих азербайджанских деревень, о том, что «…миллионное мусульманство, начиная с Эривани и кончая Шушой, изнывает, разоряется и погибает…»

Чрезвычайная следственная комиссия АДР собрала подробный материал о геноциде азербайджанцев в Елисаветпольской губернии. В докладе следователя по особым делам Н.Михайлова, возглавлявшего Комиссию по расследованию преступлений армянских вооруженных банд против мирного мусульманского населения в Карабахе и Зангезуре, приведены факты насилия, которому подверглись азербайджанцы — жители Джеванширского, Шушинского и Джебраильского уездов Елисаветпольской губернии.

Доклад Михайлова имеет важное значение в деле реставрации подлинной картины тех кровавых событий. По своему объему указанный доклад отличен от других. Связано это с тем, что Михайлов вел следственную работу в четырех уездах Елисаветпольской губернии, мусульманское население которых в течение длительного периода подвергалось систематическому истреблению со стороны местных армянских бандитских формирований и регулярных воинских частей дашнакской Армении. В указанном источнике имеются сообщения по каждому уезду в отдельности.

Одним из эпицентров геноцида азербайджанцев был Зангезурский уезд, где, по данным Кавказского календаря за 1917 г., проживали 123 095 мусульман (55%) и 99 257 армян (44,3%). Начавшиеся в 1917 г. массовые террористические акции армян против мусульманского населения Зангезура охватили всю территорию уезда.

Пытаясь расчистить территории для будущего «государства», армяне в 1917-м и в начале 1918 г. разрушили 109 селений Зангезурского уезда.

Как следует из доклада Михайлова, в ходе карательных операций отрядов Андраника летом и осенью 1918 г. только в Зангезурском уезде были уничтожены 115 мусульманских селений, где были убиты 3257 мужчин, 2276 женщин и 2196 детей, ранены 1060 мужчин, 794 женщины и 485 детей. Итого во всем уезде убито и искалечено мусульманского населения обоего пола 10 068 человек.

Разгром свыше ста мусульманских селений Зангезурского уезда в корне подорвал экономическое положение мусульман уезда (в разные селения Азербайджана бежали до 50 тыс. человек), причинил, по самому скромному подсчету, около 1 млрд руб. убытков.

[Мы из Мегри]

Однако автор доклада утверждал, что даже эта страшная цифра не полностью отражает число убитых и раненых мирных жителей мусульманских селений Зангезурского уезда, поскольку судьба очень многих мусульман до момента расследования оставалась невыясненной. В докладе были зафиксированы имена, фамилии, место жительства, общественное положение 48 преступников-армян, руководивших геноцидом в отношении мусульманского населения указанного уезда. Преступления этих лиц подтверждаются показаниями сотен свидетелей.

 

Преступные действия армян по отношению к мусульманскому населению имели место и в трех других уездах Карабаха. Джебраильский уезд состоял из 12 мусульманских и 3 армянских сельских общин. Низменная часть Джебраильского уезда состояла исключительно из мусульманских селений, чего нельзя было сказать о предгорной полосе уезда. В результате варварских нашествий армян, начиная с декабря 1918 г., мусульманские селения предгорной полосы оказались в труднейших условиях.

Кровавые акции проводились по единому сценарию: сжигались дома, имущество грабилось, угонялся скот, а самих жителей убивали только потому, что они были тюрками-мусульманами, используя при этом самые изощренные и чудовищные методы. Михайлов отмечает, что мусульманское население Джеванширского уезда подвергалось зверским истязаниям.

Армянские вооруженные банды имели успех только в тех районах уезда, где чувствовали свой значительный перевес в силе и организации, где мусульманские селения были окружены армянскими со всех сторон, не имея тем самым возможности получить помощь. Именно по этой причине во всем Джеванширском уезде больше всех пострадали от насильственных действий армян жители 12 мусульманских селений Келанинского общества.

Михайлов раскрывает трагедию мусульман Келанинского общества Джеванширского уезда в условиях «специального усиления вооруженной силы армян предгорной полосы для скорейшего и успешного истребления мусульман того района».

Как отмечается в докладе: «Совершенно рабская жизнь мусульманского населения названного общества продолжалась долгие месяцы, в некоторых селениях до сентября и в других даже до декабря 1918 г., когда мусульмане, доведенные до отчаяния, решились… даже с человеческими жертвами, пробиться через охватившее их кольцо армянских банд и переселиться кто и как попало в мусульманские селения низменности. Это удалось им, но со страшными потерями. Мусульмане-беженцы потеряли все свое движимое имущество, сельскохозяйственный инвентарь, лишились почти всего своего скота, дома их и хозяйственные постройки разгромлены совершенно, и, что самое главное, — женщины и дети погибли от голода, холода, болезней и других лишений, сопряженных с бегством. Многие беженцы были перебиты в пути преследовавшими их армянами, другие же жители — больные, старики, старухи и даже калеки, лишенные возможности бежать, — были перебиты в самих селениях».

Значительная часть доклада М.Михайлова посвящена кровавым событиям, имевшим место в Шушинском уезде. По данным Кавказского календаря на 1 января 1917 г., мусульманского и армянского населения в уезде было примерно поровну. Последний факт сыграл не последнюю роль в том, что правительство АДР долго не могло прочно закрепить свой политический суверенитет над Нагорным Карабахом.

Как и в других уездах Карабаха, в Шушинском уезде армяне убивали мирных мусульман независимо от возраста, пола и состояния здоровья. Убийство мусульман сопровождалось грабежами и расхищением их имущества, сожжением домов и других построек.

Михайлову удалось собрать сведения о погибших мусульманах уезда. Хотя он пишет, что число убитых и раненых обоего пола составляло более ста человек, но тут же подчеркивает, что данная цифра далеко не отвечает действительности, поскольку армянский произвол и анархия, царившие в уезде, не позволили установить точного числа убитых и раненых мусульман.

В целом, члены комиссии приходят к выводу о том, что злодеяния армян осуществлялись под общим руководством генерала Андраника, направленного РА в целях отторжения и присвоения исконных азербайджанских земель.

Михайловым был подготовлен также доклад, посвященный геноциду мусульманского населения Арешского и Нухинского (Шекинского) уездов Елисаветпольской губернии. Этот документ, составленный Михайловым 16 января 1919 г., оформлялся на основе обследования селений, наиболее пострадавших от пожаров и разгромов во время нападений армян, как сельских жителей, так и организованных военных отрядов, а также допроса более 130 пострадавших и свидетелей.

Из доклада становится известно, что первые попытки нападения вооруженных армян на селения Арешского и Нухинского уездов имели место уже в декабре 1917 г. Постепенно в этих уездах стали появляться целые организованные военные отряды армян.

В указанном докладе особенно отмечается тот факт, что «мусульманское население неоднократно посылало к армянам мирные делегации, всячески стараясь наладить прежние добрососедские отношения. Однако успеха это не имело, армяне мира не желали. Опираясь на прибывающие к ним подкрепления, они стали все более и более проявлять свою враждебность к мусульманам, совершая всякого рода насилия и преступления».

В источнике приводятся конкретные данные о насилиях вооруженных армян над мусульманским населением Арешского и Нухинского уездов. Михайлов, тщательно расследовав армянские преступления в этих уездах, включил в доклад обстоятельства чудовищных злодеяний армянских вооруженных гарнизонов в отношении мусульман.

Примечательно, что все эти акты вандализма были совершены «простыми» жителями армянских селений: «Вооружив почти поголовно армянское сельское население, армяне перешли уже к систематическому наступлению против мусульман, совершая массовые убийства и грабежи… Убийства мусульман армяне нередко совершали с невероятными зверствами. С убитых снимали кожу, отрезали носы и уши, глаза и тела прокалывали штыками, прибивали гвоздями к стенам домов, женщинам отрезали груди, детей разрубали шашками».

Перечисляя данные преступления, совершенные армянами в Арешском и Нухинском уездах, Михайлов перечислял мотивы этих злодеяний. В своем докладе на основе многих свидетельских показаний он утверждал, что массовые истребления мусульманского населения указанных уездов претворялись в жизнь не ради распространения социализма, а из-за национальной нетерпимости армян к коренному мусульманскому населению.

По этому поводу в докладе приводится точное высказывание одного из свидетелей: «Армяне хотели свое счастье построить на несчастье мусульман». Из показаний свидетелей становится известно, что в истреблении мусульман принимали участие не только армяне описываемых уездов, но и, главным образом, пришлые, как воинские части, так и армяне Эриванской губернии.

[Мы из Мегри]

В докладе Михайлова подробно описывается, каким образом армяне организовывали нападения: «Нападения производились чуть свет, причем армяне старались охватить селение со всех сторон, при этом стреляли не только из ружей, но и из пулеметов. В подавляющем числе случаев мусульмане-сельчане, не будучи совершенно организованы и почти невооруженные, были вынуждены бежать из своих селений, оставляя в домах все свое имущество…»

Михайлов перечисляет названия тех мусульманских селений Арешского и Нухинского уездов Елисаветпольской губернии, которые в большей или меньшей степени пострадали от армянских погромов и пожаров. В докладе также отмечено, что, претворяя в жизнь насилие против мусульманского населения Арешского и Нухинского уездов, армяне, действуя, как древние вандалы, разрушали и громили все дома и постройки, угоняли скот, подрывая тем самым экономическую основу жизни коренного населения. Все эти заключения были основаны на показаниях очевидцев, а также на результатах осмотров разрушенных селений.

Кровавые преступления вооруженных банд Андраника на территории Зангезура и Карабаха, продолжавшиеся с лета 1918 г. до начала 1919 г., прекратились лишь после того, как решением правительства АДР и с одобрения английского командования в январе 1919 г. Карабах и Зангезур были выделены в отдельное генерал-губернаторство во главе с представителем азербайджанского правительства Хосров беком Султановым. А 15 августа 1919 г. карабахские армяне заключили с правительством АДР соглашение, по которому «Нагорная часть Карабаха …населенная армянами, считала себя временно в пределах АДР».

Хотя данное соглашение оставалось в силе до советизации Азербайджана, правительство АР не прекращало попыток захватить Карабах и Зангезур. И это, несмотря на то, что 23 ноября 1919 г. между главами правительств двух республик было заключено в Тифлисе соглашение о прекращении огня и отводе войск.

Ф.Хойский, министр иностранных дел АДР, 22 января 1920 г. направил ноту армянскому МИД, в которой заявил: «Мною получены сообщения от моего правительства, что 19 января войсками армянского правительства совместно с вооруженными бандами начаты наступательные действия из Зангезура в направлении Шушинского уезда, причем подвергаются истреблению все лежащие по пути их движения мусульманские села, 9 из коих разгромлены в последние дни… Армянские войска, выполняя, по-видимому, определенный план своего правительства, вновь начали уничтожать мусульманские селения, подвергая жителей бесчеловечному истреблению».

А 23 января 1920 г. член азербайджанского парламента Джалил Султанов телеграфировал из Карягина (Джебраил) руководству АДР, что армянские регулярные войска уничтожили 15 азербайджанских селений между Ходжаханом и Галадараси.

Для пресечения армянской агрессии правительство Азербайджана направило в край 20-тысячный корпус, возглавляемый генерал-майором Габиб беком Салимовым. В течение почти всего апреля азербайджанская армия освобождала Карабах и Зангезур от армянских банд. Факты массового насилия против мусульман Карабаха и Зангезура со стороны армянских вооруженных формирований нашли свое отражение также и в докладах, телеграммах зарубежных дипломатов, направлявшихся правительствами своих стран в Азербайджан и Армению для знакомства с ситуацией на месте.

В архиве Британской библиотеки были обнаружены донесения руководителя Британской дипломатической миссии на Южном Кавказе Оливера Уордропа. Они охватывают период с октября 1919-го по март 1920 г. Особое место в них занимают сведения о военной агрессии Армении против Азербайджана, ставшей основной причиной проблем между двумя республиками.

В своих донесениях со ссылкой на МИД АДР Уордроп ставил Лондон в известность о кровавых акциях, совершаемых армянскими вооруженными силами на территории Эриванской и Елисаветпольской губерний против мирного мусульманского населения.

Так, в донесении от 3 декабря 1919 г. он пишет: «Премьер-министр Усуббеков выразил недовольство продолжающимися военными действиями армян, несмотря на соглашение от 23 ноября, и сообщил об уничтожении 9 деревень».

В донесении, направленном на следующий день, Уордроп отмечал: «Правительство АДР сообщает мне сведения из Зангезура и Даралаяза о недавней массовой резне мусульман, совершенной армянскими регулярными отрядами, и уничтожении 15 деревень. Я направил протест в Эривань, требуя немедленного расследования, наказания виновных и направления армянской делегации на встречу с азербайджанцами без промедления».

В сообщении Уордропа от 11 декабря 1919 г. указывается, что, «по сведениям командующего Карабахом, 1 декабря регулярные армянские войска с двумя пушками и 6 пулеметами напали на 9 татарских (азербайджанских) деревень в проходе (ущелье) Кигы, сожгли и ограбили их. А 26 ноября собрали вместе всех мирных мусульман из области Охчу; мужчин военного возраста взорвали динамитом, а все остальное население, включая женщин и детей, было уничтожено в мечети. Зангезурские мусульмане в панике».

В донесении Уордропа от 15 декабря 1919 г. говорится: «Премьер-министр АДР направил телеграмму, обвиняя армянские регулярные артиллерийские войска, которые устроили резню, уничтожая деревни Зангезура. Он отмечает, что 9 декабря деревни Кедаклу, Аскерлар и Пердживан юго-восточнее Геруса, были уничтожены, и осажденные мусульманские деревни в Охчу и Кизильджик юго-западнее Геруса были разрушены артиллерийским огнем, а все население убито. Он сказал, что Азербайджан не имеет ни единого солдата в Зангезуре. Его Превосходительство просит направить офицеров из нейтральных стран, чтобы разоружить армян в Зангезуре, в противном случае Азербайджан будет вынужден принимать меры по обеспечению добрососедства».

В одном из своих последних донесений от 28 января 1920 г. Уордроп отмечает, что сообщения об армянской агрессии в Зангезуре продолжают поступать, и это «усиливает недовольство населения правительством Азербайджана, требующего принятия правительством незамедлительных мер».

Далее английский дипломат пишет, что в ходе своего визита в Эривань он пытался оказать давление на армянского премьера, чтобы вывести регулярные войска и артиллерию из Зангезура и наказать виновных. При этом Уордроп предупредил, что «если армянское правительство не прекратит агрессию, я буду вынужден рекомендовать правительству Его Величества не оказывать им помощи».

Однако, как подтверждают последующие телеграммы Уордропа, никакие уговоры на Армению не подействовали. В телеграмме от 28 февраля 1920 г. он вновь отмечает, что, «несмотря на соглашение от 23 ноября, которое строго соблюдается азербайджанской стороной, армянские войска разрушили в Зангезуре около 40 мусульманских деревень, а с 19 января вместе с другими нерегулярными армянскими подразделениями наступают на Шушу, разрушая деревни».

На основе лишь этих донесений представителя британской дипломатической миссии на Южном Кавказе можно воссоздать масштабы катастрофы, постигшей азербайджанское население Зангезура и Карабаха, где безоружные мирные жители планомерно уничтожались вооруженными силами Армении и иррегулярными армянскими отрядами. Зверства армян прекратились лишь после советизации Армении в 1920 г.

Однако они оставили раны, которые так и не были залечены. Самой глубокой из них стала передача большевистским руководством в 1921 г. Западного Зангезура (4414,5 кв.км) Армянской ССР. В ходе нового этапа военной агрессии Армении против Азербайджана — в период 1988-1994 гг. — завершилась оккупация Зангезура (с захватом армянскими войсками Лачина, Зангилана, Губадлы).