"Иногда одно платье, сшитое из мечты,
может хранить тепло целой жизни."
Когда она была маленькой, мечтала о бальных платьях.
Всегда представляла себя в образе Золушки из фильма "Три орешка для Золушки"—
с сияющими хрустальными туфельками, с лёгкой вуалью и запахом зимней сказки.
В их семье была отличная портниха, друг семьи — настоящая волшебница.
Ткани под её руками оживали, превращаясь в произведения искусства.
В тот год намечался школьный новогодний вечер,
и девочка решила заказать платье Незнакомки —
такое же, как в фильме.
Платье получилось небесно-голубым, украшенным мелкими стразами.
Для них пришлось пожертвовать маминой свадебной сумочкой.
Портниха аккуратно рассеяла крошечные камушки по всей ткани,
и платье сияло, словно звёздочка в зимнем небе.
К платью сшили сумочку, украшенную подснежниками.
Оставалось найти туфельки — обычные кожаные не подходили.
И тогда девочка придумала чудо:
взяла свои старые туфельки, натянула на них кусочек голубой ткани,
намазала клеем и обваляла в осколках разбитых новогодних игрушек.
Так появились настоящие "хрустальные" туфельки.
Портниха украсила их бантиками — и ни у кого в школе не было таких.
Когда всё было готово, оставалось придумать причёску.
Волосы у девочки были длинные и шелковые.
Мама, обычно запрещавшая распускать их, в этот раз уступила.
Волосы накрутили, портниха
сделала маску с вуалью.
ещё — диадему.
Тонкую, как дыхание, из серебристой проволоки,
украшенную мелкими жемчужинами,
точно такую, как у красавицы Будур из восточной сказки.
Когда девочка надела её, то почувствовала себя принцессой.
И странным образом судьба запомнила этот миг:
спустя годы, в день её свадьбы,
в её волосах снова сияла диадема — жемчужная, светлая,
почти такая же, как та, из детства.
Платье было французским, безупречным,
в белой коробке, со всеми атрибутами невесты.
Но счастья оно, увы, не принесло.
Красота осталась — а счастье ушло,
как музыка, что оборвалась на полуслове.
И всё же — где-то в глубине души
жила та девочка в голубом платье,
всё ещё верящая в чудеса.
И вот она была готова — настоящая незнакомка.
Отец ждал её у двери.
Когда он увидел дочь, он был поражен .
Дочка ты прям принцесса
Он подошёл, обнял её осторожно и поцеловал как обычно в лоб
В его взгляде смешались гордость и нежность,
а в сердце будто вспыхнула музыка.
Он был выпускником этой школы и в тот вечер был приглашён на новогодний бал в числе почётных гостей.
— Ну что, принцесса? — улыбнулся он, открывая дверь карета подана, Ваше Величество.
Девочка рассмеялась, взяла сумочку с подснежниками и села в машину.
Снег мягко падал на лобовое стекло, огни улиц отражались в нём,
и всё вокруг казалось частью волшебного сна.
И вот — знакомое здание школы, где учились все их родные,
где когда-то сам отец танцевал на выпускном,
а теперь входил в тот же зал под руку с дочерью.
Она шла гордо и торжественно, в голубом сияющем платье,
а отец — чуть взволнованный, с гордостью и тихой улыбкой.
Все обернулись, когда они вошли:
в зал словно вошла сама сказка.
Вскоре бал начался.
Когда заиграла музыка Штрауса,
все пары закружились,
но никто не осмеливался пригласить загадочную незнакомку на вальс —
ведь рядом стоял её отец.
Он улыбнулся, сделал шаг вперёд, протянул руку и произнёс:
— Разрешите пригласить вас, сударыня?
Она кивнула — и её глаза засияли от счастья.
И вот — они вышли на середину зала.
И закружились — отец и дочь,
в вальсе, где не было ни времени, ни возраста,
Музыка Штрауса наполнила пространство лёгким звоном,
и, словно снегопад, вокруг них закружились огни.
Юбка платья колыхалась, как облако,
а отцовская рука крепко держала её ладонь.
Он вёл уверенно и мягко,
и в тот миг она почувствовала себя самой любимой девочкой на свете.
Когда вальс стих, она чуть приподняла вуаль.
На миг в зале стало тихо.
А потом — аплодисменты, улыбки, восхищённые взгляды.
Все узнали её — простую девочку из их класса,
превратившуюся на один вечер в сказочную принцессу
Её мечта сбылась.
С тех пор прошло много лет.
нет ни платья ни туфелек и нет уже Отца
только память — жива.
Отец всегда говорил Пока нас помнят мы живы...
Каждый раз
когда звучит "Венский вальс"
она закрывает глаза и снова там:
в зале, среди света и музыки,
с отцом под руку.
Они кружатся,
и весь мир исчезает.
Остаются только музыка
и ощущение счастья —
чистого, как детская мечта.
когда за окном тихо падает снег
и звучит старый вальс Штрауса,
она чувствует — он рядом лёгким прикосновением к душе.
Иногда, когда ветер касается лица,
ей кажется, будто это его ладонь,
та же — сильная, тёплая, надёжная.
И тогда она едва слышно шепчет:
"Папа, пойдём танцевать… хоть немного."
Музыка подхватывает их обоих —
и снова, как тогда,
в сердце кружится девочка в голубом платье,
а рядом — отец, вечный, светлый,
ведущий её сквозь время,
в такт вечному вальсу любви.
"И пусть годы проходят,
а зеркала хранят новые отражения, —
в каждом сердце живёт маленькая девочка
в голубом платье,
которая всё ещё верит в чудеса."
Я понимаю вопрос, и понимаю как я душу своих девочек, но я не могу по другому. Я толжен контролировать каждый их шаг. При этом, поймите, я им ничего не запрещаю, просто мне легче когда я знаю. Например, вы знаете, моя старшая за границей живет, у меня целый день её локация показывает, она окружена моими друзьями, и при любой свободной минуте (даже сейчас) на видеосвязи, даже если нечего сказать, видеосвязь просто работает открыто, а мы заняты своими делами).thumb.jpg.47bbcee52de61da5cfdbf9e375345278.jpg)
Мы привыкли думать, что забота это всегда хорошо. Что если человек пишет каждые 5 минут, интересуется, где ты, с кем ты и почему не отвечаешь, значит, любит. Но иногда за этой “заботой” прячется совсем другое желание контролировать, подчинить, сделать другого зависимым. “Не ходи туда”, “не пиши ей”, “зачем тебе эти друзья”, “я же просто беспокоюсь” знакомо? И в какой-то момент ты начинаешь бояться не обидеть любимого, а просто вздохнуть не так. Любовь превращается в клетку, выстроенную из нежности. И вроде бы человек хороший, но ты уже не можешь дышать. Так где грань между настоящей заботой и скрытым контролем? Можно ли любить и при этом не сковывать другого? И что страшнее — быть без любви или быть в любви, которая лишает свободы?
