Мы из Мегри

За два дня сессии (3–4 июня 1992 г.) председатель «верховного совета нкр» так и не был избран, и исполняющим обязанности председателя остался Георгий Петросян. Но позиции АРФД уже были сильно подорваны, и на политическую арену в Нагорном Карабахе вышла армейская верхушка. Так или иначе, установившуюся после июньской сессии 1992 г. в Нагорном Карабахе политическую ситуацию можно охарактеризовать как ситуацию полного кризиса «власти». Вспоминает Роберт Кочарян: «После серии блестящих и быстрых побед наступило затишье. Эйфория, охватившая всех на фоне военных успехов, радость от прорыва блокады и соединения с Арменией притупили чувство опасности. Военный успех не был закреплен наступлением на Кельбаджарский район. Более того, мы ничего не сделали для создания рубежа обороны по хребту, разделяющему Лачинский и Кельбаджарский районы, хотя условия для этого в тот момент создались идеальные. Конечно, я наслаждался победой вместе со всеми, но радость не могла заглушить растущую тревогу: я понимал, что Азербайджан не смирится с потерей Карабаха и что все происходящее просто краткая передышка в боевых действиях. Затишье на линии соприкосновения наступило лишь в результате полной деморализации Азербайджана из-за тяжелых военных поражений, вызвавших внутриполитические потрясения. Начало масштабной войны было лишь вопросом времени. Всем казалось, что времени у нас много и Азербайджан еще не скоро придет в себя. Словом, нам так и не удалось вовремя стряхнуть с себя эйфорию победы, за что очень скоро мы заплатили высокую цену.» В этих условиях в Баку было принято решение о проведении наступательной операции. Для участия в наступлении было принято решение создать ударную (штурмовую) часть, которая должна была играть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении. Так, было начато формирование 123-го мотострелкового полка. Со второй половины мая 1992 г. в Евлахе было начато формирование этого подразделения в составе трех мотострелковых и одного танкового батальона. Для подготовки формировавшегося 123-го мотострелкового полка были привлечены российские военные специалисты. Сам полк формировался из подготовленных добровольцев нового призыва и на основе хорошо проявивших себя в боях отрядов из неприфронтовых районов – Евлах, Гянджа, Барда. 6 июня 1992 г. приказом министра обороны был официально создан 123-й полк, которому предстояло сыграть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении. В конце мая 1992-го и в начале июня 1992 г. министр обороны Рагим Газиев выезжал в Москву, где проводил переговоры с министром обороны России Павлом Грачёвым о начале передачи вооружения в соответствии с протоколом от 29 апреля 1992 г. После этих переговоров процесс передачи Азербайджану вооружения российских войск пошел более активно. Начало передачи вооружения и техники позволило решить вопрос с пополнением бронетехникой, вооружением и боеприпасами подразделений на линии фронта. Было установлено единое командование всеми подразделениями на линии фронта, чтобы все они действовали по ранее согласованным планам. Проводилось ускоренное обучение вновь прибывшего пополнения личного состава. Итогом интенсивного курса боевой подготовки, поступления вооружения и военной техники стало увеличение числа боеготовых подразделений Азербайджанской Армии.

Отвлекающий маневр: Как Азербайджан выбил армянских боевиков из Геранбоя в 1992 г. М.Велимамедов Захват Шуши и Лачина, прорыв Лачинского коридора, обеспечение территориального сообщения Армении с Карабахом в 1992 г. вызвали у армянской стороны чувство эйфории и непобедимости. Все снабжение армянских войск в Нагорном Карабахе уже осуществлялось по дороге Горис – Лачин – Шуша – Ханкенди. Выдержав самое трудное время, когда почти полгода армянские войска вели боевые действия в Нагорном Карабахе без сухопутных коммуникаций с Арменией, армянское командование было уверено, что самое сложное уже осталось позади. Вооружённые силы Азербайджана рассматривались армянами как деморализованные и небоеспособные. Одновременно в самом Нагорном Карабахе усугублялся раскол, в частности, разгорелась борьба между руководством Армении, где у власти было Армянское общенациональное движение, и руководством карабахских сепаратистов, где было сильно влияние партии «Дашнакцутюн». Так, уже на июньской сессии «верховного совета нкр» развернулась борьба за пост председателя, который был вакантным с апреля, с момента гибели А. Мкртчяна. Обязанности председателя исполнял Георгий Петросян. Два голосования так и не выявили победителя между Георгием Петросяном и Робертом Кочаряном. Фракция АРФД выдвинула кандидатом на пост председателя «верховного совета нкр» руководителя армян Шаумяновского района Шагена Мегряна. Но и этот кандидат не прошел. В этой ситуации открыто на арену вышло руководство незаконных военных формирований. Командующий Аркадий Тер-Тадевосян выступил против деятельности АРФД и объявил эту деятельность подрывной. Кроме того, он обвинил лично Георгия Петросяна в том, что тот своей деятельностью мешает работе командования «сил самообороны».

Следует отметить, что, начиная с середины XV века, наряду с многочисленными документами, которые подтверждали собственность монастыря Учкилсе на отнятые у азербайджанцев всевозможными способами 26 сел, многочисленные пастбища, каналы, виноградники, мельницы и другое имущество, существовали также фирманы (указы), подписанные сефевидскими шахами (Шах Аббас I, Шах Аббас II, Шах Сулейман, Шах Султан Гусейн и др., а также Надир шах Афшар), также подтверждающие права этого “логова неверных” на вакфные владения. Большинство документов и фирманов, особенно выданные со стороны Сефевидов, были написаны на азербайджанском языке. В 40-ые годы XVIII века, созданный на землях азербайджанского Чухур-Саадского беглярбекства и Ираванского ханства, монастырь Учкилсе как вакфное владение не только сохранил свои прежние права и статус, но и еще более укрепил свои позиции, пользуясь благосклонностью ираванского хана. Записи католикоса Симеона Ираванского, который возглавлял этот монастырь с 1763 по 1780-ые годы, подтверждают это. Согласно этим материалам Ираванский хан Гусейнали хан в 1760 г. на основании шахских указов, выданных сефевидами и другими правителями, подтвердил неприкосновенность Эчмиадзинского монастыря как вакфного владения. Xозяйство Эчмиадзинского монастыря в XVIII веке, в ханский период значительно расширилось. Монастырь владел пахотными землями в 190 халваров (375 га, 1 халвар =1.97 га), из которых 103 халвара засевались ежегодно. На этой территории 40 халваров засевались пшеном, 15 халваров просом, 14 халваров рисом, 10 халваров овсом, 3 халвара хлопком, 4 льном, 4,5 перинджем (вид пшена), 5 халваров овощами. Симеон Ираванский писал: “Св. Престол владеет обширными землями за пределами нашего села, к югу от Черной реки (армяне называли ее Мецамор)… , которая протекает по этой местности и впадает в большую реку Аракс. Сефи-хан второй … и его жена… перед всем народом дают обет о том, что впредь будет действовать следующее правило: Воду эту мы провели и отдали в вакф. Те лица, которые засеют эти земли, орошаемые из наших каналов, будь то местные поселяне или пришельцы из других мест, мусульмане или армяне, освобождаются от уплаты кому бы то ни было десятины со своих посевов, ибо эту воду мы даруем безвозмездно. Так и продолжается до сих пор.” Рисунок Г.Гагарина Большой канал, проходя через деревню Али-бейли, пересекал реку Ошаган, которая впадала в реку Карасу и образовывал покрытый плодородной почвой остров, окруженный со всех сторон водой, на земле которого можно было разводить овощи и выращивать рис. Этот остров принадлежал деревне Алибейли, а вода деревне Сефиабад. Эту землю глава Учкилсе каталикос Аствацатур приобрел в качестве пастбища за 25 туманов у жителей села Али-бейли. Был даже составлен специальный документ на тюркском языке. Однако через два года жи­тели Алибейли потребовали эти земли обратно. Каталикос уведомил мусульманское население деревни, что он передал им 25 туманов, а 15 тыс. динаров потратил на судебные издержки. В случае, если крестьяне вернут 26,5 туманов, они смогут получить обратно свои земли. Крестьяне, которые не имели средств, просили каталикоса отказаться от части денег. Каталикос списал 14 туманов, а для выплаты 12 туманов при свидетельстве ираванского шейх-уль-ислама получил от жителей села письменное обязательство, содержащее два условия: “Во-первых, вам предоставляется срок на столько-то дней, в продолжении которого вы должны заплатить 12 туманов и получить обратно свою землю; если же не заплатите, земля остается за Престолом. Во-вторых, получив эту землю обратно, вы не имеете права ее продать; если же захотите ее продать, то вы обязаны продать ее мне, и никому другому”. Естественно, что истинные владельцы этих земель, жители села Али-бейли, оставшиеся без защиты ираванского хана, в течение 18 лет не смогли уплатить 12 туманов и вынуждены были отказаться от своих земель в пользу Эчмиадзинского монастыря, расположенного на азербайджанских землях, владеющего огромными богатствами и не выплатившего в ханскую казну за это ни одного динара. В 1736 году был составлен документ на тюркском языке, по которому земли, являвшиеся собственностью села Али-бейли, были переданы монастырю. В 1747 году, после образования Ираванского ханства, двое из азербайджанцев, сделав Али-бейли своей собственностью, потребовали 1/10 часть налогов с посевов Xатынарх, которые принадлежали монастырю. Каталикос, на основе свидетельства шейх-уль-ислама сумел добиться от Гусейн хана заверенный ханской печатью документ, который подтверждал принадлежность этой земли монастырю и отсутствие права у какого-либо лица оспаривать эту собственность или требовать с этих земель что-либо. Эчмиадзинский католикосат не разрешал строить жилища и создавать хозяйства крестьянам даже на расстоянии от монастырских территорий. Они злоупотребляли великодушием местных тюрков-мусульман, их терпимым отношением к христианскому населению, а также тем, что и сефевидские шахи, и ираванские ханы, исходя из шариата, не делали никаких религиозных различий в отношении к Эчмиадзинскому монастырскому хозяйству, как к вакфному владению. В 1766 году несколько жителей-мусульман начали строить дома в своем родном селе Кюльтепе. Глава Эчмиадзина с беспокойством признавался, что это могло создать проблему для армян. Он следующим образом описал это событие: “Мы отправились туда и заметили, что они поспешно строят дома, а также узнали, что они обещали мюльк со своего села Xаджи-Мирзе, сыну нашего Xусейн-Али-хана. Узнав об этом, мы отправились к Xусейн-Али­хану. Хан приказал немедленно разрушить постройки и разогнать крестьян. Так они и убрались. Затем мы купили шесть дангов мулька этого села у нашего хана Xусейн-Али”. Обратимся снова к документу. Каталикос Симеон Ираванский, напуганный хозяйственной деятельностью крестьян из племени коланы, которые на основании разрешения Ираванского Гусейнали хана, осваивали пустующие земли недалеко от монастыря, и для предотвращения дальнейшего их здесь укрепления, добился в 1768 году от ираванского хана письменного указа о переселении из этих земель мусульманского населения. Католикос Симеон так писал об этих событиях: “Много нам стоило хлопот добиться письменного приказа выше­названного хана (Гусейнали хана), в силу которого мы разрушили их логовище и удалили их оттуда, не оставив и следа”. Надо отметить, что проживающие вокруг монастыря истинные владельцы этих земель азербайджанские крестьяне часто обращались с жалобами к ираванскому хану по поводу враждебного им “христианского гнезда”, требуя восстановления их прав. Между жителями села Кюльтепе, которое было расположено к югу от монастырского хозяйства, и Эчмиадзином были частыми споры из-за воды, посевов и пастбищ. Интересно, что монастырь всячески препятствовал азербайджанским крестьянам в использовании оросительных систем и каналов, принадлежащих ханству. В обращении жителей села Кюльтепе к правителю Иравана Фарзали хану говорилось: “80 лет мы живем в этом селе и постоянно мы сеяли хлеб на своих полях; теперь же жители Эчмиадзина препятствуют нам”. Следует заметить, что при хане-азербайджанце, управляющем (ешигагаси) азербайджанце, азербайджанцах-жителях Кюльтепе, заключительное решение принималось вновь в пользу монастыря и утверждалось печатями шейх-уль-ислама и других мусульман. Например Земли Шехрибанлы, находившиеся около канала села Кюльтепе, а также земли между Турабхасар и Нур Мухаммедхасар, были переданы Эчмиадзину в качестве пастбищ. Земли к западу от вышеназванного канала передавались жителям Кюльтепе в качестве пастбищ и заниматься здесь земледелием им запрещалось. К тому же жители села должны были проложить дорогу к водопою для монастырского скота от верхней части Турабхасара к близлежащему озеру. Тот, кто нарушал этот указ, платил штраф 50 туманов в ханскую казну. Выявленные в документальных источниках и перечисленные выше факты — часть тех бед, которую обрушили на голову тюркско-мусульманского населения Ираванского ханства армянские религиозные деятели. По материалам Казахского Национального Университета им. Аль-Фараби

Как Эчмиадзинский монастырь терроризировал азербайджанцев Иреванского ханства М.Абдуллаев Вакф в Азербайджане имеет древнюю историю. Его возникновение связано с арабским Халифатом. Выдающийся ученый Зия Буниятов, называя вакф “собственностью Аллаха”, писал, что люди могли только пользоваться этой собственностью, но не имели на них никаких личных прав. В азербайджанской историографии под вакфом действительно подразумевалось все то имущество, которое дарилось во имя Аллаха. В вакфную собственность входили принадлежащие религиозным учреждениям, мечетям, медресе, пирам, святилищам, церквям, монастырям земельные и пахотные участки, караван-сараи, бани, нефтяные колодцы и другое имущество. В Азербайджане вакфные земли и другое вакфное имущество, передавались в распоряжение религиозных учреждений с целью их содержания, благотворительности, богоугодных деяний во имя Аллаха, и освобождались от налогов и повинностей в пользу государственной казны. В период ханств, вакфами наряду с землями мусульманских религиозных деятелей и религиозных учреждений, считались также земли и имущество христианских церквей и монастырей. Среди подобных вакфов особенно выделялось хозяйство Эчмиадзинского монастыря, который находился на азербайджанской земле, в Чухур-Саадском беглярбекстве. В результате ошибочных шагов, не учитывающих будущее тюрко-мусульманского населения, армянский католикосат в 1441 году был переселен из города Сис османской области Киликия в Ираван. Используя благосклонность мусульманских правителей, армянские религиозные деятели всевозможными способами притесняли тюркское население. Доказательством тому является факт, что католикосат не разрешал строить жилища и создавать хозяйства азербайджанским крестьянам даже на расстоянии от монастырских территорий. В течение более чем 300 лет, захватывая, покупая и получая как вакфные вознаграждения принадлежащие азербайджанским тюркам многочисленные деревни, земельные участки, фруктовые сады и виноградники, каталикосат создал крупное монастырское хозяйство, известное как Учкилсе (Эчмиадзин). По сообщению И.П.Петрушевского уже в XVIII веке Эчмиадзинский монастырь являлся собственником 22 деревень (указаны также 26 деревень), приобретенных посредством купли-продажи или в качестве пожертвований. На самом деле, эти земли являлись вакфами. Симеон Ираванский, который возглавлял Эчмиадзинский монастырь с 1763 по 1780 годы в своем произведении Джамбр (“папский архив”) приводит факты и сообщения о покупке и присвоении различными способами у тюркско-мусульманского населения многочисленных деревень, пашен и другого имущества с момента появления каталикосата в Ираване и до XVI века. Указанное произведение очень мало использовалось в историографии, особенно, по истории ханств. Анализ информации, который содержится в материалах этого произведения, показывает, что документ о собственности (габале) на купленные у азербайджанского населения земли, готовился и утверждался в шариатских судах, и на этих документах ставилась печать кази, который сидел в главном городе Чухур-Саадского беглярбекства — Ираване, или шейх-уль-ислама, а также личная печать известных мусульман Иравана. Рисунок Г.Гагарина Симеон Ираванский дал полную информацию о селах Аштарак, Батриндж, Нарагавит, Агунатун, Кирешли, Мугини, Мастар, Ошаган, Кюльтепе, Яйчы, Саатлы, Чичекли и др., приобретенных у азербайджанских тюрков Эчмиадзинским монастырем , начиная с середины XV века вплоть до конца XVIII века. Названия некоторых из перечисленных сел абсолютно не понятны, что без сомнения, связано с попытками армян уже в то время заменить тюркские топонимы. Этот факт не смог скрыть и сам Симеон Ираванский. Деревня Ошаган, которую он представил как армянскую, была окружена с одной стороны Гаракился, (деревня Гаджилар), а с другой каналом Шахверди. Другие границы доходили до Теки и Карпи. Симеон Ираванский писал, что в ханский период в 1768 году “с божьей помощью мы выгнали муганлинских мусульман и расселили армян в деревне Гашаган”. Некоторые армянские авторы утверждали, что все жители села Валаршабад, которое Симеон Ираванский называет «ядром Эчмиадзинского монастыря», были азербайджанцы, и что здесь не проживал ни один армянин. В материалах Учкилсе отмечалось, что известное под названием Кешишкенд село, первоначально называемое Айдын-дервиш и расположенное в магале Гырхбулаг, и другое село Челебикенд в разное время были выкуплены у азербайджанцев армянскими каталикосами, как территории с мусульманским населением. Например, село Aйдын-дервиш, которое являлось мюльком (феодальная собственность на землю, могла быть продана, подарена или передана по наследству) Гюльисмаил Аги, было куплено каталикосом Акопом за 6 денге и 2 тумана. В период ханств, вокруг указанного села с четырех сторон находились тюркско-мусульманские села Армудагаджи, Иланлы, Гурулудере и Гарадаш. На границах азербайджанского села Гарагоюнлу, которое было переименовано в Елкйасан, находились деревни Гоюнлухасар, Алибабат и Имамшерли.

Данным постановлением планировалось переселить в указанные сроки из Армянской ССР 15 тысяч семей колхозников и другого азербайджанского населения. Таким образом, Москва, продлевая сроки переселенческой компании, стремилась добиться наконец желаемой цифры в 100 тысяч человек, установленной предыдущими постановлениями от 23 декабря 1947 года и 10 марта 1948 года. Однако, согласно справке начальника Переселенческого управления Азербайджана Н.Д.Аллахвердиева от 17 сентября 1952 года за период 1948-1952 годы из Армянской ССР в Азербайджанскую ССР было переселено лишь 38,767 человек. Официальные документы объясняли это нерадивостью местных руководителей, отдельных министерств и организаций, слабыми темпами строительства домов для переселенцев на новых для них местах. В результате на 1 января 1951 г. половина переселенных семей не были обеспечены жильем. Затянувшаяся адаптация сопровождалась массовыми заболеваниями малярией. В этих условиях начался обратный отток азербайджанского населения в Армению. Как следует из письма начальника Главного Переселенческого управления СССР С. Черемушкина, только за 1950 год из колхозов и совхозов вселения Азербайджанской ССР выбыло 743 семьи переселенцев, или 22,5 % к числу переселившихся за год. Основной причиной обратничества, как пишет Черемушкин, было плохое хозяйственное устройство переселенцев на новом месте жительства, необеспеченность домами, неудовлетворительное медико-санитарное обслуживание, приводившее к повышенной заболеваемости переселенцев. Вскоре в руководстве Армянской ССР поднимается шумиха вокруг вопроса о возвращении азербайджанцев. В мае-июне 1951 года Совет Министров Армянской ССР, переселенческое управление, местные райисполкомы одна за другой посылают телеграммы и письма в Совет Министров Азербайджанской ССР, в Главное переселенческое управление при Совете Министров СССР, начав громкую компанию в связи с участившимися случаями возвращения переселенцев. В связи с поднятой в Армянской ССР шумихой по поводу переселенцев руководство Азербайджанской ССР требует от республиканского переселенческого управления справку об обратниках. По постановлению Совета Министров республики сотрудники Переселенческого управления Азербайджанской ССР во главе с Н.Аллахвердиевым в июне-июле 1951 года отправляются в Армению, где вместе с местными райисполкомами уточняют списки вернувшихся. Выяснилось, что до 1 июля 1951 года в Армянскую ССР вернулось не 376, а 217 хозяйств (872 человек). В справке Переселенческого управления, представленной в Совет Министров республики указывалось также, что в число возвращенцев в телеграмме С.Карапетяна были включены и те, кто во время переселения находился в заключении или проходил службу в армии. Однако 7 июня 1951 года правительство республики принимает специальное постановление, предусматривающее осуществление практических мероприятий по возвращению самовольно выбывших из районов планового вселения переселенцев и о закреплении их в районах и колхозах Кура-Араксинской низменности. После смерти в 1953 году И. Сталина и смены руководства в обеих республиках поток возвращенцев в Армению усиливается. В апреле 1954 года делегация Министерства сельского хозяйства республики во главе с заместителем министра М.Поладовым ездит по районам Армянской ССР, где проживают азербайджанцы, выясняя причины их возвращения. В своей справке он указывает, что основной причиной возвращения переселенцев явилось отсутствие необходимых условий для жизни в Кура-Араксинской низменности, неподходящие климатические условия для азербайджанцев, переселенных из горных районов Армении. Всего к апрелю 1954 года на места прежнего проживания в Армянской ССР вернулось примерно 1500 хозяйств. В результате, как следует из письма министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР от 13 октября 1953 года в ЦК КП Азербайджана и Совет Министров республики в период 1948-1953 годов из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР было переселено 11,914 хозяйств (53,000 человек), вместо запланированного 100 тысяч. Однако здесь не учитывается численность азербайджанцев расселившихся самовольно в других районах республики и обратно вернувшихся в Армению. Со второй половины 1950-х годов наблюдается устойчивое снижение интенсивности процесса переселения азербайджанцев с территории Армении. Процесс массового исхода азербайджанцев из Армении также совпал с процессом переименования местных тюркских топонимов. Только за период 1945-1950 гг. на территории Армянской ССР на армянский лад было переименовано более 240 тюркских топонимов. Даже когда переселенческая кампания утратила свой накал, постепенный, медленный исход азербайджанцев, почувствовавших во всей полноте второсортность своего положения в Армении, стал неизбежным и постепенно приобрела форму постоянной тенденции вплоть до распада СССР.

Поэтому в своем докладе заместителю председателя Совета Министров СССР Г.Маленкову от 13 декабря 1948 года председатель Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиев, подводя итоги 1948 года, ввиду отсутствия в Кура-Араксинской низменности необходимых условий: строений для жилья, планированных земель, водоснабжения, санитарно-профилактических учреждений и др. считал целесообразным установить на 1949 год план переселения из Армянской ССР в Азербайджанскую ССР не более 12000-15000 человек с разрешением частичного переселения из указанного количества переселенцев из горных районов Армянской ССР в горные районы Азербайджанской ССР, распространив на них льготы, предусмотренные постановлением Совета Министров Союза ССР от 23 декабря 1947 года. Интересно, что с правительством Армянской ССР данный вопрос был улажен и планировалось в 1949 году переселить в Азербайджан 15,845 человек. Однако, как следует из справки начальника Переселенческого управления при Совмине Азербайджанской ССР Н.Д.Аллахвердиева начальнику Главного Переселенческого управления при Совмине СССР С.Д.Черемушкину от 27 августа 1949 года за 7 месяцев 1949 года было переселено из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР всего 500 хозяйств или 2000 человек и подготовлены к переселению из Армянской ССР в сентябре месяце 800 хозяйств 3500 человек. Такой медленный темп переселения и незначительное количество переселенных из Армянской ССР хозяйств объяснялось тем, что из 24 районов и 64 колхозов мест подъема, включенных в план переселения в 1949 году, 20 районов или 57 колхозов являлись горными районами Армянской ССР. Несмотря на проводимую разъяснительную и агитационную работу, население зная о добровольности переселения не изъявляло желания на переселение в Кура- Араксинскую низменность Азербайджанской ССР по климатическим условиям. Таким образом руководство республики намекало на внесение изменений в план переселения и снижения числа переселенцев. Но 27 сентября 1949 года последовала ответная телеграмма С.Черемушкина в адрес председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Т. Кулиеву, в котором предписывалось строго придерживаться планов и сроков, установленных постановлением Совета Министров СССР, и сообщить о выполнении указанных постановлений и о принятых мерах по обеспечению выполнения плана переселения в установленные сроки. Несмотря на последующие просьбы азербайджанского руководства никаких изменений в план переселения внесено не было. В результате в период за 1948-1949 года в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР было переселено фактически 20,741 человек (4740 семей), т.е. 41,5% плана. План переселения не был выполнен не только в 1948-1949 годах , но и в 1950 году, в котором предусматривалось переселение 50 тысяч азербайджанцев. Несмотря на директивы из Москвы жизнь сам вносила коррективы в сроки переселения. Поэтому, 6 сентября 1950 года Совет Министров СССР принимает новое Постановление «О переселении в колхозы Кура-Араксинской низменности Азербайджанской ССР в 1951-1955 гг.».

Были обращения и иного характера. Так 23 апреля 1948 года к И.Сталину обратились жители села Нуведи Мегринского района. Данное село решением Закавказского Центрального Исполнительного Комитета от 18 февраля 1929 года была выведена из состава Зангеланского участка Джебраильского уезда Азербайджанской ССР и передана в состав Армянской ССР. Теперь азербайджанскому населению села предстояло покинуть село. Поэтому авторы обращения просили не переселять их, а отнести село к Зангеланском району Азербайджанской ССР, как это было ранее. Первые переселенцы из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность начинают прибывать в июне 1948 года. По сведениям Министерства совхозов Азербайджанской ССР от 19 июня 1948 года, в первых эшелонах прибыли 44 азербайджанской семьи, которые разместились в совхозах Ждановского района. Документы свидетельствуют, что прибывающие из Армянской ССР эшелоны сутками стояли на железнодорожных станциях, и только давление сверху заставляло лиц, отвечающих на местах за прием переселенцев разгружать эти эшелоны. Например согласно одной телеграмме, полученной в 1950 году из Карадонлу, в течение трех суток переселенцы не освобождали 11 вагонов. Из другой телеграммы следует, что в течение пяти дней не выгружались 18 вагонов с переселенцами из Армении, прибывшие в апреле 1951 года в Агджабединский район. В архивных документах указывались многочисленные жалобы переселенцев на тяжелые жилищные и культурно -бытовые условия. Многочисленные примеры о неблагополучном положении переселенцев приводятся в справках Переселенческого управления республики, направляемых в Совет Министров Азербайджанской ССР. Они показывают, что и в Азербайджанской ССР соотечественников встречали далеко не распростертыми руками. Переселенцы оказались в крайне тяжелых условиях. Руководители области не уделяли внимания сигналам, а также жалобам переселенцев в связи с их тяжелыми бытовыми условиями. Районные организации не обеспечивали получение переселенцами положенных им пособий и пенсий для фронтовиков, многодетным матерям и инвалидам Отечественной войны. Плохо было поставлено школьное дело и культобслуживание переселенцев. В результате в 1949 году под предлогом внутреннего переселения 132 хозяйств, 529 человек азербайджанцев были выселены из НКАО в Ханларский район. Таким образом, азербайджанцы были выселены за пределы НКАО, хотя в докладной записке начальника Переселенческого управления в Совет Министров Азербайджанской республики от 27 мая 1949 предлагалось переселить данное население в Мардакертский район НКАО, тем более, что этот район входил в зону Кура- Араксинской низменности. На этом настаивали и сами переселенцы. И, тем не менее, реализовать намеченное планом в установленные сроки не удалось. Уже 5 июля 1948 года председатель Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиев в письме заместителю председателя Совета Министров СССР В.М.Молотову обращается с просьбой дать согласие на размещение части азербайджанского населения, переселяемого в 1948 г. в Кура-Араксинскую низменность, в других районах в связи с отсутствием для них жилых помещений. При этом указывалось, что населению переселяемому из горных мест, тяжело будет привыкнуть к климатическим условиям Кура-Араксинской низменности. К сожалению реакции не последовало. Итоги переселения 1948 года показали, что разместить в районах Кура-Араксинской низменности даже 10,000 человек было делом нелегким. Большинство переселенцев было размещено в сараях для скотины, некоторые ютились несколькими семьями в маленьких лачугах или же переселялись в другие районы. В таких условиях план по переселению в 1949 году 40 тысяч человек и обеспечения их жилыми помещениями и приусадебными участками было практически делом нереальным.

Документы показывают, что для азербайджанских переселенцев расставания с родной землей, где жили их деды и прадеды, вылилось в настоящую трагедию. В секретном докладе министра внутренних дел Армянской ССР генерал-майора Григорьяна от 3 мая 1948 года «О настроениях среди азербайджанского населения Армении в связи с предстоящим его переселением в Азербайджанскую ССР» отмечалось: «Нами были зафиксированы многочисленные факты высказываний азербайджанцев об их нежелании переезжать на новое местожительство, посещение некоторыми из них кладбищ, где они оплакивали могилы родных и молились о том, чтобы их не переселили». Были обращения и индивидуального характера. Некоторых из них были весьма смелыми по своему содержанию и лишний раз доказывали, что процесс переселения проводился не на добровольной основе. Так в письме Джавахир Кязым гызы Назаровой от 11 апреля 1948 года к И.Сталину отмечалось : «Наше село существует уже 130 лет. В течение 130 лет мои деды, прадеды родились, жили и умерли здесь. 7 апреля 1948 года всему нашему селу дано распоряжение о том, что мы все азербайджанцы должны переселиться в Азербайджанскую ССР. Несмотря на то, что переселение в обязательном порядке, но ни один житель нашего села, в том числе и я, не хотим переселяться. На чем основывается это распоряжение я не знаю, я понимаю только то, что это противоречит нашей Конституции- основному закону СССР. Поэтому я думаю, советский закон должен охранять и защищать мои права, которые ясно определены нашей конституцией».

Содержание документа, который не имел вступительной части, а сразу начинался с постановления, был подготовлен второпях. Суть такой поспешности в подготовке этого постановления раскрывает его последний 11 пункт. Здесь читаем : «Разрешить Совету Министров Армянской ССР освобождаемые азербайджанским населением постройки и жилые дома в связи переселением их в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР использовать для расселения зарубежных армян, прибывающих в Армянскую ССР». Интересно, что к моменту издания данного постановления уже первая волна переселенцев стало самовольно пересекать административную границу Азербайджанской ССР и искать себе местожительство в районах, отдаленных от Кура-Араксинской низменности. Подобные факты были зафиксированы начиная с конца декабря 1947 года в районе Кедабека, Газаха, Шамкира, Гянджи, Гейгеля и др. Для предотвращения подобных неорганизованных фактов переселения азербайджанцев из Армении в телеграмме председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиева и первого секретаря ЦК АКП(б) М.Д. Багирова председателям райисполкомов и секретарям райкомов партии Азербайджана от 3 марта 1948 года поручалось не допускать размещение в колхозах районов лиц и семейств самовольно переселившихся из Армении. Однако, несмотря на принятые меры, согласно справке начальника Переселенческого управления при Совете Министров Азербайджана Н.Д.Аллахвердиева от 1 августа 1951 года за 1948-1951 годы более 1000 хозяйств самовольно-неорганизованно и без переселенческих билетов, оставив общественное имущество, ушли из колхозов Армянской ССР и переехали в отдельные районы Азербайджанской ССР. Среди подобных переселенцев из Армении были и те, которые официально обращались к местным властям с просьбой расселить их на территории того или иного района. В большинстве случаев подобные обращения получали положительное решение. Однако, поскольку на данных переселенцев не распространялись льготы, предусмотренные постановлением Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года для населения размещенное в районах Кура-Араксинской низменности, то жизненные условия самовольно переселенного населения также были невыносимыми. В постановлении Совета Министров Азербайджанской ССР от 2 февраля 1948 года председателям райисполкомов Сальянского, Саатлинского, Сабирабадского, Али-Байрамлинского, Пушкинского, Агджабединского и Хиллинского районов поручалось в целях своевременной подготовки к организованному проведению всех работ, связанных с переселением на добровольных началах в 1948 году 10,000 колхозников и других граждан азербайджанцев из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР провести в колхозах широкую разъяснительную работу по вопросам порядка, условий и хозяйственно-политического значения переселения. 10 марта 1948 г. последовало новое постановление Совета Министров СССР «О мероприятиях по переселению колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». После этого постановления переселение населения стало обретать организованный характер. При Совете Министров Азербайджанской ССР было создано Переселенческое управление, начальником которого был назначен заместитель министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР по кадрам Мамед Джафаров. В Армянской ССР было открыто представительство Совета Министров Азербайджанской ССР, специально занимающееся вопросами переселения. Директор Азторга Мурсал Мамедов был назначен уполномоченным правительства в Армянской ССР. Разрешение всех практических оперативных вопросов по переселению было возложено на заместителя председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Азизагу Азизбекова (сын Мешади Азизбекова, расстрелянного в сентябре 1918 года в числе т.н. 26 Бакинских комиссаров). Вскоре начинается процесс составления списков районов Армянской ССР, из которых должны были переселиться азербайджанцы в 1948 году. Согласно докладной записке представителя Совета Министров Азербайджанской ССР в Армении М.Мамедова председателю Совета Министров Азербайджанской ССР Т.Кулиеву и первому секретарю ЦК КП (б) Азербайджана М.Д.Багирову от 12 апреля 1948 года предстояло переселить азербайджанцев из 53 населенных пунктов Армении. Окончательное оформление план переселения получил в тексте постановления Совета Министров Азербайджанской ССР от 13 мая 1948 года. Согласно этому постановлению в 1948 году из Спандарянского и Сталинского районов города Еревана, а также из Басаркечарского, Вединского, Арташатского, Ноемберянского, Октемберянского, Зангибасарского и других районов Армении планировалось переселить 2757 хозяйств или 12177 человек. Только из Еревана в колхозах Абшерона было размещено 105 хозяйств с общей численностью 400 человек. План был составлен так, что уже в 1948 г. не должно было остаться ни одного азербайджанца в Эчмиадзинском, Октямберянском районах, районе им. Берия. При чем, как следует из постановления от 13 мая 1948 года, отсутствие реальных возможностей разместить всех переселенцев районах Кура-Араксинской низменности, вынудило руководство республики поручить председателям Облисполкома НКАО, Бакгорисполкома и Исполкомов районных Советов депутатов трудящихся Маштагинского, Азизбековского районов города Баку, Кедабекского, Ханларского, Шамхорского, Сафаралиевского, Касум-Исмаиловского, Кубинского, Геокчайского, Агджабединского, Бардинского, Сальянского и Акстафинского районов подготовить выявленные пустующие дома для вселения переселенцев. Ранее на запросы Баку о возможности размещения переселенцев были подготовлены сведения представителями местных органов власти Самухского, Карягинского, Худатского, Сиязанского, Хызинского, Тертерского, Зангеланского, Пушкинского, Имишлинского, Сальянского, Нефтчалинского районов, а также Нахчыванской АССР и НКАО. В основном местные власти представляли дело таким образом, что есть острая потребность в рабочей силе. В целом документы показывают, что география планируемого расселения переселенцев в Азербайджане охватывала практически все районы республики. По данным Нархозучета и Министерства сельского хозяйства Армянской ССР до начала переселения в 1948 году в Армении проживало 25 тысяч семей или около 110 тысяч человек азербайджанцев. Из них только 9 тыс. семей или 35 тысяч человек проживало в низменных районах, остальные 75 тыс. в высокогорных районах Армянской ССР.

Депортация азербайджанцев из Армянской ССР (1948-1953 гг.) И.Нифталиев В Советском Союзе этнические депортации приходятся на период руководства страной И.Сталина. Начавшись накануне Второй мировой войны, этнические депортации приобрели самые трагические масштабы в годы войны и были продолжены после её окончания. Накануне и в годы войны этнические депортации осуществлялись по двум причинам: депортации, порожденные внешнеполитическими импульсами, и депортации, порожденные импульсами внутренними. К контингентам, затронутым операциями первого вида относились все иностранноподанные, а также советские граждане –представители тех народов, с титульными государствами которых СССР граничил, враждовал или находился в состоянии войны. Депортации в этом случае призваны были сыграть, так сказать, превентивно-профилактическую роль. Классические примерами тут являлись — поляки, немцы, финны, румыны, иранцы, турки-месхетинцы. К контингентам, затронутым операциями второго вида, относились те народы, у которых, во-первых, не было титульного государства за границей и, во вторых, депортацией которых преследовались внутренние задачи. Лучшими примерами тут могут послужить калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкары, крымские татары, т.е. т.н. наказанные народы. Представителей последних выселяли целиком и не только с исторической родины, но и изо всех других районов и городов, а также демобилизовывали из армии. Такими этно-депортациями была охвачена вся страна, т.е. депортация таких народов носила тотальный характер. Вместе с родиной у таких народов отбиралась национальная автономия, т.е. относительная государственность. Этнические депортации продолжились и после войны. Примером тому является депортация азербайджанцев из Армянской ССР в 1948-1953 годы. Эту депортацию трудно отождествить с депортацией чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев и других народов в Казахстан и Среднюю Азию, поскольку в данном случае речь шла о вселении в республику, где они вливались в состав титульного этноса, жить им предстояло не в резервациях, называемых спецпоселениями, а в обычных условиях. И все же это была депортация, поскольку была осуществлена помимо воли и желания большинства переселяемых, поскольку прервала обычный, привычный ритм жизни десятков тысяч людей, вынудив их приспосабливаться к новым условиям, новому укладу жизни, новым занятиям. Вопрос о переселении азербайджанского населения из Армении в Азербайджан был тесно связан с попытками советского руководства после Второй мировой войны расширить свои границы в южном направлении за счет территорий Турции. В комплексе с решением этой проблемы проводилась активная работа среди армянского землячества в США, странах Европы и Латинской Америки, Ближнего и Среднего Востока с целью репатриации их на «историческую родину». В результате неоднократных обращений первого секретаря ЦК компартии Армении Григория Арутинова (май, июль, октябрь, ноябрь 1945 г.) к Сталину, Совет Народных Комиссаров СССР 21 ноября 1945 г. принял решение «О мероприятиях по вопросу возвращения зарубежных армян в Советскую Армению», приуроченное к 25- летию советизации Армении. В связи с эти 27 ноября 1945 г. вышло обращение армянского католикоса к религиозным деятелям диаспоры, на которых была «возложена особенно ответственная обязанность своим авторитетом, искусным языком и внушительной речью» содействовать успешному проведению данной акции. Армянский католикос обратился к главам трех великих держав – Советского Союза, США и Англии, прося давить на Турцию, чтобы та вернула Советской Армении «армянские территории». В свою очередь, возможность проведения массовой репатриации давало руководству Армянской ССР удобный повод рассчитывать на расширение границ республики не только за счет территорий Турции, но и соседнего Азербайджана. Поэтому в ноябре 1945 года в письме И.Сталину первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов выступил с предложением вывести из состава Азербайджана Нагорный Карабах и включить его в состав Советской Армении. Первый секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР Мир Джафар Багиров в ответ выдвинул встречные требования, в котором предложил в обмен на территорию НКАО присоединить к Азербайджанской ССР районы Армении, в котором проживали азербайджанцы. После этого армянская сторона сняла вопрос с повестки дня. Когда же в конце 1945 года стало ясно, что мечта о возвращении «земель предков», находившихся во владении Турции, также не осуществимы руководство Армении начало плести новые интриги. Первый секретарь ЦК КП Армении Г.Арутинов стал посылать в Москву жалобы на то, что ему негде размещать и нечем кормить репатриантов, которых пригласили из расчета новых территорий (вместо первоначально предполагаемой репатриации более 300 тыс. армян, в 1946- 1948 гг. в Советскую Армению переселилось лишь 90 тыс. армян). Видимо тогда и появилась мысль о компенсации несбывшихся надежд армян на расширение «исторической родины» за счет унижения и попрания прав азербайджанского меньшинства в Армении. Так возникла проблема переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан. То, что инициатива этой проекта исходила от армянского руководства и была поддержана Москвой, не вызывает сомнения. Однако для того, чтобы представить данную акцию ненасильственной и чисто добровольной, Москва должна была устроить дело так, чтоб инициатива исходила от самих республик, которые предварительно согласовали его между собой. Пример из архивных документов — проект текста совместного письма первых секретарей ЦК КП Азербайджанской ССР и Армянской ССР М.Д.Багирова и Г.Арутинова от 3 декабря 1947 г. в адрес И.Сталина. Письмо содержит объяснение причин необходимости переселения азербайджанского населения из Армении в Азербайджан. В нем говорилось: «Обменявшись мнениями по некоторым вопросам, возникшим в результате хозяйственных изменений, происшедших в Азербайджанской и Армянской Республиках за последние годы, обращаемся к Вам со следующим предложением: Выход новых земель из-под орошения при осуществлении Мингечаурской системы и недостача рабочих рук в существующих колхозах, хлопковых районах, а также задача поднятия урожайности хлопка выдвигает вопрос о необходимости увеличения населения в этих районах Азербайджанской ССР. Реальным решением этого вопроса могло бы быть переселение в эти районы азербайджанского населения, проживающего в Армении, в количестве 130 тысяч человек. Переселение азербайджанского населения из Армении в Азербайджан облегчило бы намного условия приема и устройства армян, возвращающихся на родину из зарубежных стран. Освобождаемые в результате переселения азербайджанского населения земли и жилища могли бы быть использованы для расселения прибывающих в Армению крестьян из числа зарубежных армян». Однако, данный документ не имел исходящего номера и собственных подписей руководителей двух республик, а дата стояла только на армянской копии. Как бы то ни было, уже 23 декабря 1947 г. за подписью И.Сталина вышло постановление Совета Министров СССР «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура- Араксинскую низменность Азербайджанской ССР». Согласно этому документу, переселению подлежало 100 тыс. человек, в том числе 10 тыс.человек — в 1948, 40 тыс. человек — в 1949, 50 тыс. человек в 1950 годах. При этом документ обнаруживал весьма характерное для советской системы лицемерие. В нем указывалось о необходимости переселения на «добровольных началах», но использовалось повелительное наклонение – «переселить». Хотя переселяемым предоставлялись льготы и кредиты, но они, фактически, безвозмездно лишались всего недвижимого имущества, прежде всего, унаследованного от отцов и дедов личного жилья. Так было положено начало депортации азербайджанцев из Армении.

В докладе Михайлова подробно описывается, каким образом армяне организовывали нападения: «Нападения производились чуть свет, причем армяне старались охватить селение со всех сторон, при этом стреляли не только из ружей, но и из пулеметов. В подавляющем числе случаев мусульмане-сельчане, не будучи совершенно организованы и почти невооруженные, были вынуждены бежать из своих селений, оставляя в домах все свое имущество…» Михайлов перечисляет названия тех мусульманских селений Арешского и Нухинского уездов Елисаветпольской губернии, которые в большей или меньшей степени пострадали от армянских погромов и пожаров. В докладе также отмечено, что, претворяя в жизнь насилие против мусульманского населения Арешского и Нухинского уездов, армяне, действуя, как древние вандалы, разрушали и громили все дома и постройки, угоняли скот, подрывая тем самым экономическую основу жизни коренного населения. Все эти заключения были основаны на показаниях очевидцев, а также на результатах осмотров разрушенных селений. Кровавые преступления вооруженных банд Андраника на территории Зангезура и Карабаха, продолжавшиеся с лета 1918 г. до начала 1919 г., прекратились лишь после того, как решением правительства АДР и с одобрения английского командования в январе 1919 г. Карабах и Зангезур были выделены в отдельное генерал-губернаторство во главе с представителем азербайджанского правительства Хосров беком Султановым. А 15 августа 1919 г. карабахские армяне заключили с правительством АДР соглашение, по которому «Нагорная часть Карабаха …населенная армянами, считала себя временно в пределах АДР». Хотя данное соглашение оставалось в силе до советизации Азербайджана, правительство АР не прекращало попыток захватить Карабах и Зангезур. И это, несмотря на то, что 23 ноября 1919 г. между главами правительств двух республик было заключено в Тифлисе соглашение о прекращении огня и отводе войск. Ф.Хойский, министр иностранных дел АДР, 22 января 1920 г. направил ноту армянскому МИД, в которой заявил: «Мною получены сообщения от моего правительства, что 19 января войсками армянского правительства совместно с вооруженными бандами начаты наступательные действия из Зангезура в направлении Шушинского уезда, причем подвергаются истреблению все лежащие по пути их движения мусульманские села, 9 из коих разгромлены в последние дни… Армянские войска, выполняя, по-видимому, определенный план своего правительства, вновь начали уничтожать мусульманские селения, подвергая жителей бесчеловечному истреблению». А 23 января 1920 г. член азербайджанского парламента Джалил Султанов телеграфировал из Карягина (Джебраил) руководству АДР, что армянские регулярные войска уничтожили 15 азербайджанских селений между Ходжаханом и Галадараси. Для пресечения армянской агрессии правительство Азербайджана направило в край 20-тысячный корпус, возглавляемый генерал-майором Габиб беком Салимовым. В течение почти всего апреля азербайджанская армия освобождала Карабах и Зангезур от армянских банд. Факты массового насилия против мусульман Карабаха и Зангезура со стороны армянских вооруженных формирований нашли свое отражение также и в докладах, телеграммах зарубежных дипломатов, направлявшихся правительствами своих стран в Азербайджан и Армению для знакомства с ситуацией на месте. В архиве Британской библиотеки были обнаружены донесения руководителя Британской дипломатической миссии на Южном Кавказе Оливера Уордропа. Они охватывают период с октября 1919-го по март 1920 г. Особое место в них занимают сведения о военной агрессии Армении против Азербайджана, ставшей основной причиной проблем между двумя республиками. В своих донесениях со ссылкой на МИД АДР Уордроп ставил Лондон в известность о кровавых акциях, совершаемых армянскими вооруженными силами на территории Эриванской и Елисаветпольской губерний против мирного мусульманского населения. Так, в донесении от 3 декабря 1919 г. он пишет: «Премьер-министр Усуббеков выразил недовольство продолжающимися военными действиями армян, несмотря на соглашение от 23 ноября, и сообщил об уничтожении 9 деревень». В донесении, направленном на следующий день, Уордроп отмечал: «Правительство АДР сообщает мне сведения из Зангезура и Даралаяза о недавней массовой резне мусульман, совершенной армянскими регулярными отрядами, и уничтожении 15 деревень. Я направил протест в Эривань, требуя немедленного расследования, наказания виновных и направления армянской делегации на встречу с азербайджанцами без промедления». В сообщении Уордропа от 11 декабря 1919 г. указывается, что, «по сведениям командующего Карабахом, 1 декабря регулярные армянские войска с двумя пушками и 6 пулеметами напали на 9 татарских (азербайджанских) деревень в проходе (ущелье) Кигы, сожгли и ограбили их. А 26 ноября собрали вместе всех мирных мусульман из области Охчу; мужчин военного возраста взорвали динамитом, а все остальное население, включая женщин и детей, было уничтожено в мечети. Зангезурские мусульмане в панике». В донесении Уордропа от 15 декабря 1919 г. говорится: «Премьер-министр АДР направил телеграмму, обвиняя армянские регулярные артиллерийские войска, которые устроили резню, уничтожая деревни Зангезура. Он отмечает, что 9 декабря деревни Кедаклу, Аскерлар и Пердживан юго-восточнее Геруса, были уничтожены, и осажденные мусульманские деревни в Охчу и Кизильджик юго-западнее Геруса были разрушены артиллерийским огнем, а все население убито. Он сказал, что Азербайджан не имеет ни единого солдата в Зангезуре. Его Превосходительство просит направить офицеров из нейтральных стран, чтобы разоружить армян в Зангезуре, в противном случае Азербайджан будет вынужден принимать меры по обеспечению добрососедства». В одном из своих последних донесений от 28 января 1920 г. Уордроп отмечает, что сообщения об армянской агрессии в Зангезуре продолжают поступать, и это «усиливает недовольство населения правительством Азербайджана, требующего принятия правительством незамедлительных мер». Далее английский дипломат пишет, что в ходе своего визита в Эривань он пытался оказать давление на армянского премьера, чтобы вывести регулярные войска и артиллерию из Зангезура и наказать виновных. При этом Уордроп предупредил, что «если армянское правительство не прекратит агрессию, я буду вынужден рекомендовать правительству Его Величества не оказывать им помощи». Однако, как подтверждают последующие телеграммы Уордропа, никакие уговоры на Армению не подействовали. В телеграмме от 28 февраля 1920 г. он вновь отмечает, что, «несмотря на соглашение от 23 ноября, которое строго соблюдается азербайджанской стороной, армянские войска разрушили в Зангезуре около 40 мусульманских деревень, а с 19 января вместе с другими нерегулярными армянскими подразделениями наступают на Шушу, разрушая деревни». На основе лишь этих донесений представителя британской дипломатической миссии на Южном Кавказе можно воссоздать масштабы катастрофы, постигшей азербайджанское население Зангезура и Карабаха, где безоружные мирные жители планомерно уничтожались вооруженными силами Армении и иррегулярными армянскими отрядами. Зверства армян прекратились лишь после советизации Армении в 1920 г. Однако они оставили раны, которые так и не были залечены. Самой глубокой из них стала передача большевистским руководством в 1921 г. Западного Зангезура (4414,5 кв.км) Армянской ССР. В ходе нового этапа военной агрессии Армении против Азербайджана — в период 1988-1994 гг. — завершилась оккупация Зангезура (с захватом армянскими войсками Лачина, Зангилана, Губадлы).

Однако автор доклада утверждал, что даже эта страшная цифра не полностью отражает число убитых и раненых мирных жителей мусульманских селений Зангезурского уезда, поскольку судьба очень многих мусульман до момента расследования оставалась невыясненной. В докладе были зафиксированы имена, фамилии, место жительства, общественное положение 48 преступников-армян, руководивших геноцидом в отношении мусульманского населения указанного уезда. Преступления этих лиц подтверждаются показаниями сотен свидетелей. Преступные действия армян по отношению к мусульманскому населению имели место и в трех других уездах Карабаха. Джебраильский уезд состоял из 12 мусульманских и 3 армянских сельских общин. Низменная часть Джебраильского уезда состояла исключительно из мусульманских селений, чего нельзя было сказать о предгорной полосе уезда. В результате варварских нашествий армян, начиная с декабря 1918 г., мусульманские селения предгорной полосы оказались в труднейших условиях. Кровавые акции проводились по единому сценарию: сжигались дома, имущество грабилось, угонялся скот, а самих жителей убивали только потому, что они были тюрками-мусульманами, используя при этом самые изощренные и чудовищные методы. Михайлов отмечает, что мусульманское население Джеванширского уезда подвергалось зверским истязаниям. Армянские вооруженные банды имели успех только в тех районах уезда, где чувствовали свой значительный перевес в силе и организации, где мусульманские селения были окружены армянскими со всех сторон, не имея тем самым возможности получить помощь. Именно по этой причине во всем Джеванширском уезде больше всех пострадали от насильственных действий армян жители 12 мусульманских селений Келанинского общества. Михайлов раскрывает трагедию мусульман Келанинского общества Джеванширского уезда в условиях «специального усиления вооруженной силы армян предгорной полосы для скорейшего и успешного истребления мусульман того района». Как отмечается в докладе: «Совершенно рабская жизнь мусульманского населения названного общества продолжалась долгие месяцы, в некоторых селениях до сентября и в других даже до декабря 1918 г., когда мусульмане, доведенные до отчаяния, решились… даже с человеческими жертвами, пробиться через охватившее их кольцо армянских банд и переселиться кто и как попало в мусульманские селения низменности. Это удалось им, но со страшными потерями. Мусульмане-беженцы потеряли все свое движимое имущество, сельскохозяйственный инвентарь, лишились почти всего своего скота, дома их и хозяйственные постройки разгромлены совершенно, и, что самое главное, — женщины и дети погибли от голода, холода, болезней и других лишений, сопряженных с бегством. Многие беженцы были перебиты в пути преследовавшими их армянами, другие же жители — больные, старики, старухи и даже калеки, лишенные возможности бежать, — были перебиты в самих селениях». Значительная часть доклада М.Михайлова посвящена кровавым событиям, имевшим место в Шушинском уезде. По данным Кавказского календаря на 1 января 1917 г., мусульманского и армянского населения в уезде было примерно поровну. Последний факт сыграл не последнюю роль в том, что правительство АДР долго не могло прочно закрепить свой политический суверенитет над Нагорным Карабахом. Как и в других уездах Карабаха, в Шушинском уезде армяне убивали мирных мусульман независимо от возраста, пола и состояния здоровья. Убийство мусульман сопровождалось грабежами и расхищением их имущества, сожжением домов и других построек. Михайлову удалось собрать сведения о погибших мусульманах уезда. Хотя он пишет, что число убитых и раненых обоего пола составляло более ста человек, но тут же подчеркивает, что данная цифра далеко не отвечает действительности, поскольку армянский произвол и анархия, царившие в уезде, не позволили установить точного числа убитых и раненых мусульман. В целом, члены комиссии приходят к выводу о том, что злодеяния армян осуществлялись под общим руководством генерала Андраника, направленного РА в целях отторжения и присвоения исконных азербайджанских земель. Михайловым был подготовлен также доклад, посвященный геноциду мусульманского населения Арешского и Нухинского (Шекинского) уездов Елисаветпольской губернии. Этот документ, составленный Михайловым 16 января 1919 г., оформлялся на основе обследования селений, наиболее пострадавших от пожаров и разгромов во время нападений армян, как сельских жителей, так и организованных военных отрядов, а также допроса более 130 пострадавших и свидетелей. Из доклада становится известно, что первые попытки нападения вооруженных армян на селения Арешского и Нухинского уездов имели место уже в декабре 1917 г. Постепенно в этих уездах стали появляться целые организованные военные отряды армян. В указанном докладе особенно отмечается тот факт, что «мусульманское население неоднократно посылало к армянам мирные делегации, всячески стараясь наладить прежние добрососедские отношения. Однако успеха это не имело, армяне мира не желали. Опираясь на прибывающие к ним подкрепления, они стали все более и более проявлять свою враждебность к мусульманам, совершая всякого рода насилия и преступления». В источнике приводятся конкретные данные о насилиях вооруженных армян над мусульманским населением Арешского и Нухинского уездов. Михайлов, тщательно расследовав армянские преступления в этих уездах, включил в доклад обстоятельства чудовищных злодеяний армянских вооруженных гарнизонов в отношении мусульман. Примечательно, что все эти акты вандализма были совершены «простыми» жителями армянских селений: «Вооружив почти поголовно армянское сельское население, армяне перешли уже к систематическому наступлению против мусульман, совершая массовые убийства и грабежи… Убийства мусульман армяне нередко совершали с невероятными зверствами. С убитых снимали кожу, отрезали носы и уши, глаза и тела прокалывали штыками, прибивали гвоздями к стенам домов, женщинам отрезали груди, детей разрубали шашками». Перечисляя данные преступления, совершенные армянами в Арешском и Нухинском уездах, Михайлов перечислял мотивы этих злодеяний. В своем докладе на основе многих свидетельских показаний он утверждал, что массовые истребления мусульманского населения указанных уездов претворялись в жизнь не ради распространения социализма, а из-за национальной нетерпимости армян к коренному мусульманскому населению. По этому поводу в докладе приводится точное высказывание одного из свидетелей: «Армяне хотели свое счастье построить на несчастье мусульман». Из показаний свидетелей становится известно, что в истреблении мусульман принимали участие не только армяне описываемых уездов, но и, главным образом, пришлые, как воинские части, так и армяне Эриванской губернии.

О кровавых событиях в Елисаветпольской и Эриванской губерниях https://azerhistory.com/?p=9118 О.БУЛАНОВА Начиная с марта 1918 г., за последующие пять месяцев более 50 тысяч азербайджанцев стали жертвами армянского фашизма. Армян учинили геноцид против мусульманского населения практически во всех городах и селах Азербайджана — в Баку, Шемахе, Губинском уезде, Гусаре, Эривани, Нахчыване, Зангезуре, Карабахе, Лянкяране… В советские времена история была сфальсифицирована, и эта горькая правда не была известна широким массам населения не только в Азербайджане, но и в других республиках СССР. Долгие годы бандиты, пролившие кровь азербайджанского народа, как С.Шаумян и ему подобные, преподносились советским гражданам как герои, в их честь устанавливались памятники. Однако с завоеванием Азербайджаном независимости правда восторжествовала. Наш рассказ — о геноциде азербайджанского населения в Елисаветпольской и Эриванской губерниях. Он подготовлен на основе материалов заслуженного деятеля науки Азербайджанской Республики Ягуба Махмудова. События в этих двух губерниях начались фактически одновременно с геноцидом азербайджанцев в Бакинской губернии. Первопричиной их стали планы армян по созданию «Великой Армении». Этот процесс особенно ускорился в период Первой мировой войны, когда приоритетное стремление к захвату чужих земель и искусственному расширению выдуманной этнической территории, идея культурного превосходства и особых прав на ареал обитания приобрели у армян тотальный характер. Именно тогда они решили, что создание «Великой Армении» в пределах от Черного до Средиземного моря возможно лишь в случае уничтожения или изгнания большей части коренного населения, проживавшего на территориях предполагаемого будущего армянского государства. Малочисленность армян по сравнению с внушительной численностью тюрко-мусульманского населения на этой территории их не смущала. Армянские шовинисты считали, что «Великая Армения» может опираться не на волю большинства населения, а будет навязана ему силой оружия. Реализация данного коварного плана по созданию жизненного пространства для будущей «Великой Армении», первоначально на территориях Османской Турции, а в период 1918-1920 гг. — и на Южном Кавказе, изначально подразумевала геноцид коренного тюрко-мусульманского населения. Многочисленные факты, доказывающие осуществление в 1918-1920 гг. политики геноцида в отношении мусульман Гянджинской (Елисаветпольской) и Эриванской губерний, отражены в протоколах заседаний парламента Азербайджанской Демократической Республики (АДР), телеграммах руководителей правительства, министерств иностранных дел, внутренних дел, призрения, дипломатических представителей АДР в Армении и Грузии. В указанных документах содержится большой фактический материал о геноциде мусульманского населения, активном участии в этих акциях армянских вооруженных сил и иррегулярных армянских военных формирований. Образование в мае 1918 г. на территории Южного Кавказа трех национальных государств и определение их границ в решающей степени определялись внешними геополитическими и военными силами. Первоначально эти границы были установлены по отношению к Османской Турции и получили юридическое оформление Батумским договором в июне 1918 г. В дальнейшем каждое из трех государств выработало собственные принципы и подходы в вопросе определения государственных границ, которые на протяжении 1918-1920 гг. так и не были взаимно признаны. Республика Армения, образованная на территориях, которые были уступлены ей Азербайджаном по согласованию с военным командованием турецких войск на Южном Кавказе, исходя из «принципа фактического расселения», пыталась установить контроль над всеми уездами и участками Эриванской и Елисаветпольской губерний, где проживали переселенные сюда еще в первой трети XIX в. армяне, даже если они составляли здесь значительное меньшинство. Пренебрегая легитимными средствами, Армения предпочитала решить вопрос военным путем, поэтому со второй половины 1918 г. и до осени 1920 г. Армения находилась в состоянии войны с Азербайджаном с целью установления контроля над районами Карабаха, Зангезура, Нахчывана, Шарур-Даралаяза, Газаха — территориями, где численность мусульманского населения иногда в несколько раз превышала армянское. Накануне распада Российской империи историческая территория Азербайджана — Карабах — входила в состав Елисаветпольской губернии и включала в себя четыре уезда: Шушинский, Зангезурский, Джеванширский и Карягинский (позже Джебраильский). По сведениям Кавказского календаря за 1917 г., общая численность населения Карабаха составляла 242 тысячи армян и 322 тысячи мусульман. При этом к числу карабахских армян приписывалось множество армянских ремесленников и рабочих, которые не являлись в действительности оседлым населением Карабаха. С другой стороны, число мусульманского населения Карабаха, не подвергавшееся в Российской империи точной регистрации (как не подлежавшее воинской повинности и обязательной метрике) было в действительности больше, чем это указывалось в Кавказском календаре за 1917 г. Армянское население Карабаха составляло бесспорное меньшинство, и притом меньшинство, сосредоточенное в узкой, прерывающейся полосе предгорного района, не представлявшее собой сплошной массы, окруженное со всех сторон сплошным мусульманским населением, экономически и исторически оторванное от других центров армянского населения Южного Кавказа. И если до 1918 г. термин «Нагорный Карабах» имел лишь географическое значение, то с образованием независимых государств на Южном Кавказе в мае 1918 г. армяне стали вкладывать в него политическое содержание. Воспользовавшись тем, что в первые месяцы независимости правительство АДР всецело было занято вопросом освобождения Баку, карабахские армяне, подстрекаемые Республикой Армения (РА), создали в Нагорном Карабахе собственные административные органы власти во главе с Национальным советом. При военной поддержке отрядов Андраника Озаняна вооруженные силы РА к концу 1918 г. подвергли геноциду азербайджанское население Карабаха, разорили и разграбили около 150 мусульманских селений. На чрезвычайном заседании парламента 20 декабря 1918 г. премьер-министр АДР Фатали Хан Хойский прямо заявил, что Андраник преследует «цель отторжения Зангезурского и Шушинского уездов от Азербайджана и присоединения их к Армении». Рассказывая о преступных действиях банд Андраника, газета «Азербайджан» сообщала об уничтожении ими многих азербайджанских деревень, о том, что «…миллионное мусульманство, начиная с Эривани и кончая Шушой, изнывает, разоряется и погибает…» Чрезвычайная следственная комиссия АДР собрала подробный материал о геноциде азербайджанцев в Елисаветпольской губернии. В докладе следователя по особым делам Н.Михайлова, возглавлявшего Комиссию по расследованию преступлений армянских вооруженных банд против мирного мусульманского населения в Карабахе и Зангезуре, приведены факты насилия, которому подверглись азербайджанцы — жители Джеванширского, Шушинского и Джебраильского уездов Елисаветпольской губернии. Доклад Михайлова имеет важное значение в деле реставрации подлинной картины тех кровавых событий. По своему объему указанный доклад отличен от других. Связано это с тем, что Михайлов вел следственную работу в четырех уездах Елисаветпольской губернии, мусульманское население которых в течение длительного периода подвергалось систематическому истреблению со стороны местных армянских бандитских формирований и регулярных воинских частей дашнакской Армении. В указанном источнике имеются сообщения по каждому уезду в отдельности. Одним из эпицентров геноцида азербайджанцев был Зангезурский уезд, где, по данным Кавказского календаря за 1917 г., проживали 123 095 мусульман (55%) и 99 257 армян (44,3%). Начавшиеся в 1917 г. массовые террористические акции армян против мусульманского населения Зангезура охватили всю территорию уезда. Пытаясь расчистить территории для будущего «государства», армяне в 1917-м и в начале 1918 г. разрушили 109 селений Зангезурского уезда. Как следует из доклада Михайлова, в ходе карательных операций отрядов Андраника летом и осенью 1918 г. только в Зангезурском уезде были уничтожены 115 мусульманских селений, где были убиты 3257 мужчин, 2276 женщин и 2196 детей, ранены 1060 мужчин, 794 женщины и 485 детей. Итого во всем уезде убито и искалечено мусульманского населения обоего пола 10 068 человек. Разгром свыше ста мусульманских селений Зангезурского уезда в корне подорвал экономическое положение мусульман уезда (в разные селения Азербайджана бежали до 50 тыс. человек), причинил, по самому скромному подсчету, около 1 млрд руб. убытков.

В 1918 г. А.Агаев вернулся в Азербайджан, провозгласивший себя Демократической Республикой, в качестве политического советника Нури-паши — командующего Кавказской Исламской Армии. В декабре этого же года был избран депутатом азербайджанского парламента и вошёл в состав правительственной делегации на Парижской мирной конференции. Буквально на другой же день после прибытия азербайджанской делегации в Стамбул началась антиагаевская кампания. Как писал А.Топчибашев в донесении датированном 4/5 марта 1919 г.: «О нём производилось расследование. Дважды допрашивали меня и в конце концов заявили, что азербайджанская делегация не должна брать с собой А.- б. А [гаева]: Это наш совет, он нежелательный человек, как турецкий журналист и депутат тур[ецкого] Парламента, писавший и говоривший против нас«. Хотя Топчибашев деликатно не упоминает имени дающего рекомендации, но из текста и так ясно, что с ним беседовали представители стран Антанты. Все попытки Алимардан-бека рассеять предубеждение, ссылаясь и на рекомендательное письмо генерала Томсона, не помогли. В травлю Ахмеда Агаева активно включилась и часть местной, в основном, франкоязычной печати. В результате всех нападок в первых числах марта 1919 г. Ахмед бек Агаев был арестован «иностранными властями» и сослан на остров Мальту. Вскоре после этого, печального для всей делегации, события было получено от французского командования извещение о приостановлении разрешения А. Топчибашеву выехать в Париж. Более того, французские власти отказали в пропуске и трёх делегатов, заявив, что запрос в Париж «сделан не только относительно меня, но и всей делегации«, сообщал А. Топчибашев. И вновь серия обращений, визитов, просьб. Делегация принимает решение направить на имя председателя мирной конференции и премьеров Франции, Англии, Италии и президента США письмо, изложив в нём обстановку и ситуацию, в которой оказались азербайджанские делегаты. 21 марта письмо ушло по адресатам. 8-9 апреля по этим же адресам были посланы телеграммы, а в самом Стамбуле продолжались встречи с представителями Франции и Англии и переговоры о возможности выезда делегации в полном составе. И, наконец, в донесении А.Топчибашева председателю совета министров Азербайджанской Республики, датированном 18 апреля, появилась долгожданная и выстраданная новость: «…фактическое положение вещей изменилось и сейчас мы все имеем на паспортах, во-первых, визу итальянскую для проезда в Рим и, во-вторых, визу английскую для проезда (Мир-Мехт[иев], Шейх-Уль-Исл[амов] и др.) в Лондон через Марсель и Париж с правом остановки в обоих городах. И вот мы все едем пока в Париж и там будет виднее, как быть дальше«. Азербайджанская делегация покидала Стамбул после трёх мучительных месяцев ожидания визы на въезд в Париж. Поначалу казалось, что получение визы — дело лёгкое и препятствия могут быть лишь технического характера, однако, личные свидания и переговоры членов делегации с английскими и французскими представителями убеждали, что вопрос въезда азербайджанской делегации осложнялся политическими соображениями и планами держав-победительниц, вершивших судьбы мира и стран континента на Парижской конференции. 22 апреля 1919 года итальянский пароход, на борту которого находились члены азербайджанской делегации, покинул берега Турции и взял курс на Неаполь. Настроение в делегации царило бодрое и приподнятое, они ехали «с полной уверенностью, что возвратятся с конференции на Родину с радостной вестью о признании Европой законных прав Азербайджана«. 30 апреля пароход прибыл в порт Неаполя, где делегация пробыла три дня. Любознательный и неугомонный Джейхун Гаджибеков нашёл время съездить в Помпею, чтобы обозреть печально прославленный Везувий. К вечеру 2 мая они прибыли в Рим, а 4 мая выехали в Париж. Дорога длиною в три месяца близилась к концу, впереди уже виделся конечный пункт назначения — Париж. По материалам книги «Посланцы Азербайджана на Парижской мирной конференции»

С Англией были связаны серьезные надежды азербайджанских делегатов, чётко прозвучавшие в одном из донесений А. Топчибашева: «Азербайджанская Республика нуждается в действительной помощи Англии в целях признания независимости Азербайд[жанской] Республики, обезопасения её от всяких посягательств на её целостность и независимость…«. «Камнем преткновения» на пути в Париж для азербайджанской делегации стала позиция французского правительства. Как утверждал историк А.Раевский: «Франция не хотела допустить мусаватских делегатов, так [как] они …имели ярко выраженную английскую ориентацию«. Правоту этого положения подтверждают донесения А. Топчибашева. В одном из них, датированном 4-5 марта 1919 года, он писал: «… Дело поездки в Париж тормозится исключительно по соображениям политического характера». За три стамбульских месяца азербайджанская делегация испытала на себе всю амплитуду колебаний французских решений. Изначально, 14 февраля 1919 года французский представитель заявил А.Топчибашеву, что делегация сможет послать в Париж всего двух своих представителей. Через некоторое время, а точнее, в конце марта поступило от французской стороны предложение направить в Париж М.Гаджинского, Дж.Гаджибекова и М.Магеррамова, хотя ещё 29 марта французский высший комиссар сообщил, что министр иностранных дел никому из состава делегации не разрешает въезд в Париж. Английский представитель обещал оказать содействие в отправке в Лондон Шейхульисламова и Мехтиева. Решения французской стороны носили довольно хаотический характер и ни одно из них не было аргументировано. Впрочем, в одном из донесений Топчибашева видно, что англичане и французы не упускают случая, чтобы не указать на нежелательность присутствия в составе делегации Ахмед бека Агаева, что видимо, также создавало негативное отношение французского и английского правительств к посланцам Азербайджана. Ахмед-бек Агаев

С участием делегации на Парижской конференции связывались надежды на решение многих проблем. В частности, в депеше, полученной А. Топчибашевым говорилось: «Правительство Азербайджанской Республики просит Вас и остальных членов делегации немедленно и безотлагательно предпринять необходимые шаги перед представителями союзных держав об ограждении и спасении физического существования и территориального «status quo» до окончательного решения судьбы народов Кавказа в мусульманских регионах… Необходимо возбудить срочное ходатайство перед представителями великих европейских держав в Константинополе и Парнасе (Париж)«. Пребывание в Стамбуле обернулось для делегации неожиданными трудностями — французское правительство отказало азербайджанцам в получении визы на право проезда в Париж, при этом никак не мотивируя свое решение. Для членов делегации, и, в первую очередь для ее председателя, начались изнурительные хождения по инстанциям, встречи и переговоры, запросы и просьбы к официальным лицам и представителям иностранных государств. В канун приезда делегации в Стамбул А.Топчибашев на правах чрезвычайного и полномочного министра Азербайджанской Республики нанес визиты в посольства стран-победительниц для передачи меморандумов главам их правительств. В своих обращениях А.Топчибашев не только призывал к признанию независимости Азербайджанской Республики, но и знакомил с политической ситуацией в регионе, экономическим положением своей страны. 31 декабря 1918 года встреча с секретарем представителя Итальянского королевства в Турции графа Сфорци была отличительной. Он сообщил, что ознакомившись с меморандумом «… граф заверяет, что Италия всегда была и остается другом угнетенных молодых народностей, которые найдут в правительстве короля помощь и поддержку«. Направляя меморандум французскому правительству, А.Топчибашев в сопроводительном письме отмечал, что «благородная миссия, взятая на себя державами Согласия в святом деле отстаивания жизненных интересов маленьких народностей, дает мне, как представителю одной из таких народностей на Кавказе, смелость обратить внимание правительства Французской Республики на положение почти трехмиллионного населения тюрко-мусульман…«, проживающих на территории Кавказского Азербайджана. Далее, дав критический экскурс в положение азербайджанцев в составе Российской империи и описав политическую ситуацию в условиях её распада, он заканчивает его словами: «…Я льщу себя надеждой, что правительство Французской Республики своим высокоавторитетным голосом признает самостоятельность Азербайджанской Республики и этим осуществит свою благородную миссию защиты интересов маленьких народов…«. В беседе с А.Топчибашевым шведский посол заверил, что «…Швеция всегда готова стоять за права маленьких народов«. Спустя более месяца вынужденного пребывания в Стамбуле, украинская, донская, кубанская, северокавказская и азербайджанская делегации направили меморандум представителям союзных держав. В этом документе говорилось, что «ближайшей и важнейшей задачей правительства каждого из указанных народов было всемерное стремление оградить свой народ и территорию от небывалой в истории человечества анархии, охватившей все части бывшего Российского государства…«. Авторы меморандума связывали надежды на спасение своих народов с поддержкой и помощью стран-победительниц, которые должны были, по их мнению, стать опорой малых народов в их стремлении к национально-государственному самоуправлению и независимости. Поэтому народы Украины, Дона, Кубани, Северного Кавказа, Азербайджана и Грузии с большим энтузиазмом встретили добрую весть о созыве Парижской мирной конференции, оперативно были сформированы делегации с большими полномочиями и отправлены в Париж. Однако волокита и препятствия, чинимые французским правительством, оттягивали получение виз и возможность своевременного участия данных делегаций в работе Парижской конференции. Объяснения можно искать в той обстановке, которая сложилась на Парижской конференции, где не было вопроса, вокруг которого не кипели бы дипломатические страсти. Союзники, объединённые войной, расходились в вопросах решения мира, преследуя свои территориальные, политические, экономические интересы. Противоречия, взаимные претензии и политика «двойных стандартов», сложившихся в лагере стран-победительниц, отразились и на их отношении к молодым государственным образованиям, возникшим на территории распавшейся Российской империи. Трудности, вставшие на их пути, не надломили, не снизили активность и энергию, с которой члены азербайджанской делегации добивались присутствия на Парижской конференции. И вновь на плечи А.Топчибашева легли бесчисленные визиты, разъяснения и обращения к представителям Франции и Англии. Общение с английским военным командованием носило позитивный характер, в ходе которого было обещано не препятствовать въезду азербайджанской делегации в Париж, заручившись согласием французского командования. Более того, когда впоследствии М.Гаджинский, Дж.Гаджибеков и М.Магеррамов были приняты английским представителем Холлером, последний обещал содействие в получении визы и более того, дал слово отправить делегацию в Лондон, «…если не удастся получить пропуск в Париж«.

От ареста до разборок: Как посланцы АДР добирались до Парижской мирной конференции (1919 г.) Парижская мирная конференция (1919—1920) — международная конференция, созванная державами-победительницами в Первой мировой войне для выработки и подписания мирных договоров с побеждёнными государствами. Проходила она в несколько этапов в период с 18 января 1919 по 21 января 1920 года при участии 27 государств. При всём несовершенстве, при всех ошибках и недостатках Парижская конференция явилась крупным событием политической жизни планеты. К ней было приковано внимание мировой общественности, с ней молодые государственные образования, возникшие на развалинах Российской империи, связывали надежды и чаяния на признание своей независимости и суверенитета. К ним относилась и молодая Азербайджанская Демократическая Республика. 10 января 1919 года. Многолюдно и торжественно на Бакинском вокзале. Выстроен почётный караул. В числе провожающих члены правительства во главе с премьер-министром Фатали-ханом Хойским, члены парламента, много должностных лиц, казалось, что «весь» Баку взволнован отъездом азербайджанской делегации на Парижскую мирную конференцию. С напутственными речами выступили члены парламента М.Э.Расулзаде, Ахмед бек Пепинов, и в ответ прозвучали прочувственные тёплые слова Ахмед бека Агаева от имени всех делегатов. Прозвучал станционный колокол, поезд, в особом вагоне которого находились члены азербайджанской делегации, набирая скорость, взял курс на Тифлис, а дальше путь лежал на Батуми — Поти, затем уже морем предстояло плыть в Стамбул, где, воссоединившись со своим председателем Алимардан-беком Топчибашевым и получив французскую визу, они проследуют в Париж. Команда посланцев Азербайджанской Республики — М .Гаджинский, А.Агаев, А. Шейхульисламов, М. Мехтиев, М. Магеррамов и Дж.Гаджибеков — высокообразованные интеллигенты, люди высоких гражданских принципов представляли различные политические партии, но были объединены и спаяны единой целью — укреплять и защищать государственность и суверенитет своей родины, первой на всём мусульманском Востоке провозгласившей себя демократической республикой. Они отлично понимали, сколь высокой и ответственной была миссия, возложенная на них правительством, сколько светлых надежд связывает с ними азербайджанский народ. Широкий круг обязанностей, предписанных делегации, свидетельствовал о высоком доверии правительства, о вере в творческий и политический потенциал её членов. Так, в постановлении от 7 января 1919 года за № 25 было сказано, что правительство республики «…предоставляет им (членам делегации) полномочия участвовать в мирной конференции великих держав и наций и обязует их участвовать во всех конференциях, объединениях и союзах государств и наций и облачает их полномочиями заключать от имени Республики Азербайджан все политические, экономические, торговые и финансовые договора, объединения и союзы… В удостоверение чего им выдаётся данное постановление«. Помимо этого, каждый член делегации получил именной генеральный мандат на французском языке, подписанный председателем Совета министров Азербайджанской Республики Ф.Хойским 7 января 1919 года, подтверждающий право личного участия в работе мирной конференции. До прибытия азербайджанской делегации в Стамбул, где предстояла встреча с А.Топчибашевым и вступление его в права председателя делегации, обязанности председателя были возложены на Мамедгасана Джафаргулу оглы Гаджинского. 20 января 1919 года в Стамбул прибыла азербайджанская делегация в сопровождении технического персонала, в который входили А.Гусейнзаде, В.Марчевский, секретари С.Меликов и Алекпер Топчибашев, переводчики — А.Кафаров (французский язык), Г.Кафарова (английский язык), Г.Мамедов (французский и турецкий языки), а также личный секретарь председателя — Рашид Топчибашев. 22 января, на квартире Алимардан бек Топчибашева состоялось первое заседание азербайджанской делегации, преисполненной горячего желания приложить все усилия, преодолеть все препятствия к выполнению своей высокой миссии — добиться признания мировым сообществом государственной независимости Азербайджанской Республики.

Тем самым Л.Мирзоян дал понять, что армянское население будет иметь поддержку со стороны руководимого им Бакинского комитета АКП(б). В результате Л.Мирзояну и его компании удается в 1923 г. добиться создания армянской автономии в Нагорном Карабахе. Дальнейшие события показали, что существование в рамках одного государства двух этнически идентичных национальных образований по соседству — Армянской ССР и НКАО, неизменно сохраняло угрозу сепаратизма и было аналогично мине замедленного действия, которая обязательно должна была взорваться. Доклад Н.Нариманова «К истории нашей революции на окраинах» вызвал настоящий взрыв в высшем руководстве СССР. В 1923 г. была создана специальная комиссия ЦК РКП (б), которой было поручено проверить с выездом в Азербайджан многочисленные факты, приведенные Н.Наримановым. Политбюро поручило Центральной комиссии партийного контроля не только расследовать вопрос об исключении из партии сторонников Н.Нариманова, но и завести персональное дело на него самого. В высших эшелонах власти было принято решение использовать дело Н.Нариманова для «укрощения» лидеров национальных республик. Интересно, что подготовка компрометации «непокорных» коммунистов велась на уровне Восточного отдела ГПУ, который начал широкомасштабную операцию «2-й парламент». В орбиту этой операции были втянуты многие деятели восточных республик, включая членов ЦК и глав правительств. С 9 по 12 июня 1923 г. в Москве прошло Четвертое совещание ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей по национальному вопросу. Н.Нариманов выступил на совещании с кратким докладом, из которого было ясно, что, даже находясь в Москве, он был в курсе острых проблем, существующих в республике. 13 июня 1923 г., сразу же после окончания совещания, комиссия Политбюро воспользовалась присутствием многих видных политиков центра и периферии, чтобы заслушать Нариманова и его противников лично. Выступая на заседании комиссии в Москве по разбору доклада и заявления Нариманова 13 июня 1923 г., А.Микоян, естественно, отверг все обвинения в свой адрес. Он ставил себе в заслуги, что вынес всю тяжесть подпольной работы в Баку в период мусаватского правительства, первым бросил лозунг «независимый Советский Азербайджан». А.Микоян пытался доказать, что всегда выступал ревностным защитником прав мусульман и инициатором их привлечения на партийную работу. Не забыл он также выступить в защиту Л.Мирзояна, который «был с ним в тяжелые годы в Баку». Однако, когда аргументы А.Микояна не смогли заставить присутствовавшего на этом заседании Н.Нариманова отказаться от своей прежней позиции, он потребовал у комиссии, чтобы тот обосновал свои обвинения более конкретными фактами. Далее обсуждение доклада Н.Нариманова продолжилось в Баку. На совместных заседаниях ответственных работников и бюро ячеек Бакинского комитета АКП(б) с комиссией ЦК РКП(б) и ЦКК, проходивших 11-12 июля 1923 г., председательствовал секретарь Бакинского комитета АКП(б) Л. Мирзоян. Взяв слово в конце заседания 11 июля 1923 г., он полностью отверг тезис Н.Нариманова о наследовании должности секретаря БК исключительно армянскими коммунистами. Л.Мирзоян указал, что за три года после переворота из 11 секретарей Бакинского комитета лишь двое были армянами (Микоян и Саркис), а он — третий все время был членом Президиума Бакинского комитета. Опустив многие основные обвинения в свой адрес (о непринятии в партию тюркских рабочих, об автономии Нагорного Карабаха- И.Н.), Л.Мирзоян считал, что основной причиной его трений с Н.Наримановым был вопрос об отношении к тюркской интеллигенции. Л.Мирзоян был против принятия всей тюркской интеллигенции в партию и считал, что её «необходимо вначале переварить в пролетарском котле». В многочисленных резолюциях, принятых на собраниях партийных ячеек в Баку, сводились к тому, что представленный в ЦК РКП(б) доклад Н.Нариманова и его заявление в ЦКК, совершенно необоснованны, содержат в себе ряд утверждений клеветнических и порочащих достоинство не только отдельных членов партии, руководящих коммунистической и советской организацией в Азербайджане, но и всей коммунистической организации Баку и Азербайджана в целом. В то же время Политбюро ЦК РКП(б) своим постановлением от 15 ноября 1923 года посчитало инцидент, вызванный докладом Н.Нариманова, исчерпанным и констатировало, что он пользуется полным доверием ЦК. Однако Нариманов, ознакомившись с выводами комиссии, в заявление в Политбюро ЦК РКП(б) писал, что она не добралась до истины. Он реагировал на решения комиссии с присущим ему бесстрашием. Даже не помышляя о раскаянии и подчинении этому приговору, он написал в Политбюро гневное письмо, в котором назвал работу следственной комиссии инсценированной кампанией травли. 23 декабря 1923 года и 27 мая 1924 г. он написал дополнение к своему докладу, где в еще более жесткой форме высказал свои сомнения, несогласие и порицание действиями в адрес набирающего силу в партии И.Сталина, которого обвинил в покровительстве группировке Г.Орджоникидзе, в недоверии тюркам и предоставлении судьбы Азербайджана армянам-дашнакам. Хотя в отношении Н.Нариманова не было предпринято репрессивных мер, его доклад оставил глубокий след в дальнейшей судьбе Компартии Азербайджана. В длинном перечне ярлыков, означавших на партийном языке национальный уклон, появился новый — «наримановщина», который словно дамоклов меч стал висеть над национальными номенклатурными кадрами и выражался в постоянном присутствии у центрального руководства по отношению к ним элемента сомнения в лояльности и преданности. Обвинение в «наримановщине», а значит в национализме, позже, в годы «большого террора» 30-х годов будет присутствовать в судебных обвинениях против партийных и государственных деятелей Азербайджана. Определенная трагичность ситуации состояла в том, что жертвами подобных обвинений будут бывшие противники Н.Нариманова.

Однако Саркиса сменяет его земляк, шушинский армянин Л.Мирзоян. В январе 1922 г. Л.Мирзоян избирается секретарем БК АКП(б), а в январе 1926 г. секретарем ЦК АКП(б) (вместе с А.Караевым и Г. Агавердиевым — И.Н.), занимая этот пост до июля 1929 года. Внутренне содержание работы Л.Мирзояна ни чем не отличалось от работы Саркиса. Н.Нариманов так писал об этом: «Азербайджан, где Мирзояны беспрепятственно распоряжаются судьбой Азербайджана, дает богатейшую пищу для провокаций нашим врагам. На самом деле, есть ли в данный момент в Азербайджане партия. Я утверждаю: нет и не будет до тех пор, пока мирзояны не откажутся от своей гнусной политики, политики обезличивания Азербайджана». В начале 20–х годов Мирзоян возглавлял в партии так называемую группу «левых», куда относились русские, армяне, грузины, которые признание национального характера республики рассматривали как временную политическую уступку и были за немедленное слияние Азербайджана с Россией. Как писал Н.Нариманов, «данная группировка развивала среди молодых коммунистов шпионство, систему доносов, интриги, воспитывая тем самым трусов, лгунов и продажных людей». Н.Нариманов был прав, когда утверждал о существовании плана наследования определенных должностей в Азербайджанской ССР лишь армянскими коммунистами. Ярким примером этому являлись профсоюзы. В июне 1920 г. состоялась первая Общебакинская профсоюзная конференция, которая решила образовать единый республиканский профсоюзный орган — АСПС и его уездные отделения. Председателем АСПС был избран А.Микоян. 29 августа-6 сентября 1920 г. в Баку состоялся республиканский съезд профсоюзов и на нем А.Микояна на посту председателя АСПС сменил Л.Мирзоян. Вопрос о смычке рабочего класса с крестьянством был одним из основных элементов, определявших социальный и национальный состав азербайджанской партийной организации. В то время, как основная часть азербайджанского населения была представлена крестьянством, а рабочий класс, в большинстве своем сосредоточенный в Баку, был представлен преимущественно русскими и армянами, соотношение этих социальных групп в партии в 20-е годы было в пользу рабочих. По мнению Л.Мирзояна, значительный приток в партию крестьян стал причиной роста здесь групповщины, сплетен, интриг и распрей. Он считал, что чем больше рабочих будет в партии, тем скорее будет установлена смычка с крестьянством. Поэтому Л.Мирзоян настаивал, чтобы 80% членов партии составляли рабочие. Это, в свою очередь, было одной из основных причин того, что в Бакинской партийной организации преобладали представители некоренного населения. По мнению Н.Нариманова, ввиду отсутствия работы среди рабочих-тюрок и неправильного подхода к ним, среди рабочих тюрок и русских развивался антагонизм. Далее Н.Нариманов пишет: «Нагорный Карабах под усиленным давлением Мирзояна объявлен автономной областью. При мне это не удалось, не потому, что я был против этой автономии, но просто потому, что сами крестьяне-армяне не хотели этого. Мирзоян за это время при помощи армянских учителей- дашнаков подготовил почву и провел вопрос в Заккрайкоме. С этого момента отношения крестьян и тюрок к крестьянам резко обострились» (имеются в виду отношения тюркских крестьян и тюрок-партработников к крестьянам-армянам — И.Н.). Постановление Пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 года о предоставление автономии Нагорному Карабаху в составе Азербайджанской ССР положило начало противостоянию Н.Нариманова с Л.Мирзояном по этому вопросу. Н.Нариманов предупреждал, что в случае передачи Нагорного Карабаха Армении сложит с себя полномочия главы правительства Азербайджанской ССР. Позиция Н.Нариманова стало решающей в принятии постановления Пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г., который был вынужденным компромиссом в обмен на оставление Нагорного Карабаха в составе Азербайджана. Окончательное решение вопроса об автономии Нагорного Карабаха затянулось до 1923 г. Поскольку постановление Кавбюро ЦК РКП(б) было воспринято далеко неоднозначно среди армянского и азербайджанского населения Карабаха, немаловажное значение имела его популяризация. Выполнение этой миссии было возложено на Л.Мирзояна. По мнению Л.Мирзояна, подчинение Нагорного Карабаха именно Баку является наилучшим способом «устранения всякой возможности национального гнета и создания условий культурного развития населению нагорной части».

С первых дней советизации Азербайджана Москва рассматривала Бакинскую парторганизацию с её преимущественно неазербайджанским, включая руководящие органы, составом как свою опору в Азербайджане, отводя ЦК Компартии Азербайджана роль руководящего органа за пределами Баку. Этим же можно объяснить, что и должность первого лица в ЦК и БК Компартии Азербайджана, вплоть до 1933 г г. замещалась неазербайджанцем, причем, чаще всего, специально командируемым для этой цели из Москвы. В письме В.Ленину от 15 сентября 1921 г. об итогах советского строительства в Азербайджане Н.Нариманов, указывал на выдвижения на первые роли в руководстве Бакинского комитета партии коммунистов некоренной национальности. Как отмечал Н.Нариманов, «эти лица хорошо учли ход событий и им был очевиден крах мусаватского правительства и восстановления советской власти в Баку. Что оставалось делать? Переменить шкуру и войти в подпольную организацию нашу, чтобы после переворота в Баку сыграть известную роль». К таким коммунистам Н.Нариманов относил и Анастаса Микояна. Указывая на дашнакское прошлое А.Микояна, Н.Нариманов обвинял его в повторении ошибок событий 1918 г. С первых дней советизации Азербайджана в политическом руководстве развернулась борьба между сторонниками форсированных темпов национализации и теми, кто призывал учитывать особенности социального и экономического уклада Азербайджана. В этом отношении Н.Нариманов и А.Микоян стояли по разную сторону баррикад. Для того, чтобы приобрести симпатию рабочих, А.Микоян требовал полной реквизиции без выделения на крупную и мелкую буржуазию. Как пишет Н.Нариманов в своем письме Б.Шахтахтинскому в сентябре 1920 г., это приводило к тому, что «надо было врываться в дома, без разбора искать в штанах мусульманок бриллианты, срывать с ушей мусульманок серьги». С июня по сентябрь 1920 г. А.Микоян возглавлял профсоюзы Азербайджана, насчитывавшие в своих рядах 70 тысяч членов и являвшиеся самой массовой общественной организацией республики. Не случайно, что в этот период в высших политических кругах шли острые дискуссии о том, что партия или профсоюзы возьмут на себя роль руководящего органа власти в стране. Н.Нариманов писал: «Интересно, что после Микояна секретарем БК во что бы то ни стало хочет быть Саркис, который, добившись своего, продолжает линию Микояна». В сентябре 1920 г. центр отозвал А.Микояна, но он оставил после себя надежного наследника — Саркиса Саркисова (Даниэляна, в партийных кругах известного как Саркис). На прошедшей 5-6 мая 1920 г. I Общебакинской партийной конференции был избран Бакинский Комитет АКП(б), а 8 мая избрано его политическое бюро, состоявшее в основном из коммунистов некоренной национальности во главе с Саркисом. Особенно активную роль играл Саркис в кадровых вопросах. В специальном решении Оргбюро ЦК АКП(б) от 13 июля 1920 г. было подтверждено, «что использовать Саркиса следует исключительно на организационной работе». Как писал Н.Нариманов, «после советизации Азербайджана Саркис выбросил из партии подпольных работников-персов около 500 человек». В письме В.Ленину в сентябре 1921 г. Н.Нариманов отмечал, что мусульманские рабочие заявляли: «почему нас подпольных работников удалили из партии, а вместо нас сидят молодые, вчерашние эсеры и спекулянты мальчишки, евреи и армяне. Но Саркис замял это дело». Выступая на II съезде АКП(б) (16-23 октября 1920 г.) Н.Нариманов предлагал при экспроприации буржуазии учитывать местные условия и психологию мусульманского населения. Он подверг критике радикально настроенных товарищей, которые требовали отнимать у мужчин их костюмы, а у женщин ювелирные украшения и даже нижнее белье. Именно Саркис был назначен председателем комиссии по улучшению быта рабочих, а фактически руководил реквизицией, от которой, по словам Н.Нариманова, пострадали прежде всего рабочие, советские служащие и коммунисты, занявшие после переворота дома буржуазии. В целом, подводя итоги деятельности А.Микояна и Саркиса в Азербайджане, Н.Нариманов в сентябре 1921 г. писал В.Ленину: «Микоян, Саркис…но спрашиваю: кто из них был вождем бакинских рабочих. Или скажут: «тов. Шаумян, Джапаридзе были вождями. Нет и нет. Их печальная участь-свидетельница этому. Настоящее положение в Азербайджане ведет именно к этому, к событиям 18-го года».

Как Н.Нариманов боролся с армянами в партийном руководстве АзССР И.Нифталиев К моменту вторжения частей XI Красной Армии Советской России в Северный Азербайджан и свержения правительства Азербайджанской Республики в конце апреля 1920 года Наримана Нариманова в Баку не было. Он приехал в Баку лишь 16 мая 1920 г. Ко времени второго пришествия Советской власти в Азербайджан в апреле 1920 г. в памяти азербайджанцев ещё свежи были трагические события 1918 года, которые породили у них чувство недоверия и отрицательного отношения к большевикам, которых они по праву отождествляли исключительно с армянами. В 1918 году армия Бакинского Совета на 80% состояла из армян. Немало их было и в составе Красной Армии в апреле 1920 года. Среди создателей советской власти в Баку в 1920 году был ряд известных армянских большевиков, подобных А.Микояну и Л. Мирзояну, которые были связаны с властью Бакинской коммуны в 1918 году и активно участвовали в геноциде азербайджанцев. Естественно, что их новое возвращение было воспринято среди азербайджанского населения неоднозначно и дало основание населению, как и в 1918 году, обвинять власти в повторении ошибок Бакинской коммуны. С первых дней Советской власти в Азербайджане реальная власть сосредоточилась в руках Центрального Комитета АКП(б), который, являясь частью Российской партии большевиков, определял все основные направления внутренней и внешней политики республики, утверждая их решениями Ревкома и правительства. В составе этого органа азербайджанские коммунисты во главе с Н.Наримановым находились в меньшинстве по отношению к грузинско-армянскому большинству. Подобная ситуация была результатом определенного недоверия Москвы к местным национальным, мусульманским кадрам. Первые годы Советской власти в Азербайджанской ССР характеризуются постоянным поиском и уточнением политического курса. Радикальные преобразования проводились в условиях постоянных столкновений в партийном руководстве по вопросу о выборе путей дальнейшего развития республики. В результате в политическом руководстве сложилось два крыла так называемых «левых» и «правых» — национал-уклонистов. Группа национал-уклонистов во главе с Н.Наримановым считала, что республике должны быть предоставлены относительно широкие права, при осуществлении преобразований должны быть учтены местные условия, национальные обычаи и традиции, языковые и религиозные особенности, руководство республикой должны осуществлять, хотя и коммунисты, но представители коренной национальности. Представители «левых», в основном коммунисты некоренной национальности, такие как Саркис, А.Микоян и другие, считали, что единственным верным путем во внутренней политике является беспощадная борьба с классовыми врагами, насаждение политики военного коммунизма по опыту и образцу, применяемым в России. Бесконечные склоки между представителями данных группировок, в эпицентре которых находилась фигура Нариманова, окончательно переполнили чашу терпения центрального большевистского руководства, которое в лице И.Сталина и Г.Орджоникидзе, давно уже не воспринимало строптивого «старика» (так они между собой называли Н.Нариманова — И.Н.) значительной политической фигурой и пыталась отстранить его от руководства. Однако авторитет Н.Нариманова был достаточно высок для того, чтобы просто расправиться с ним. В итоге была найдена удобная форма его изоляции от Азербайджана. В январе 1923 г. Политбюро назначило Нариманова на один из самых высоких, однако весьма не влиятельных по советским меркам государственных постов — председателя ЦИК СССР, в котором он представлял республики Южного Кавказа. Подобными комбинациями Москва пыталась изолировать Н.Нариманова от Азербайджана и разорвать любые узы связывающие его с родиной. Видимо, понимая и тяжело переживая это, Н.Нариманов решил написать свой знаменитый доклад «К истории нашей революции в окраинах», датируемый июнем 1923 г., который в качестве секретного документа был адресован в ЦК РКП (б) И.Сталину, а копии направлены Л.Троцкому и К.Радеку. Позднее — 24 декабря 1923 г. и 27 мая 1924 г. Н.Нариманов сделал к нему еще две приписки. Эмоциональный доклад Нариманова веет партийной полемикой и доносит до нас всю остроту внутрипартийной борьбы в Азербайджанской ССР в начале 20-х годов. В докладе оказалось много горькой правды, которая была обращена, прежде всего, на поступки и поведение тех лиц, которые, наделенные властью, грубо нарушали права азербайджанского народа. Одними из основных объектов критики в докладе Н.Нариманова стали последовательно возглавлявшие в 20-е годы ХХ века Бакинский комитет АКП (б) армянские коммунисты — А.Микоян, С.Саркисов (Данилян) и Л.Мирзоян. Давая общую характеристику их деятельности, Нариманов отмечал, прежде всего, крупные ошибки, допущенные этой тройкой в решении национального вопроса. Обвиняя их в проведении в Азербайджане дашнакской политики под флагом коммунизма, Н.Нариманов призывал проверить работу БК, возглавляемого А.Микояном, С.Саркисовым и Л.Мирзояном за 2,5 года после переворота. Ещё в феврале 1919 г. Нариманов пророчески писал: «Дашнаки в течение своей тридцатилетней политической жизни показали всем, что ради осуществления своей мечты о «Великой Армении» они готовы принять любую окраску и надеть любую маску. Если сейчас на Кавказе будет установлен советский строй, то дашнаки моментально переменят свою маску и, сделавшись на этот раз коммунистами, опять станут во главе Азербайджана». Поэтому с первых дней своей работы в Азербайджанской ССР Н.Нариманов отмечал необходимость воздержаться от назначения армян на ответственные посты, чтобы не повторялись ошибки 1918 года, когда жаждущее полной власти на территории Азербайджана армянское большевистско- дашнакское ядро Бакинского Совета во главе с С.Шаумяном учинило геноцид азербайджанского населения. Однако, как пишет Н. Нариманов, И.Сталин и Г.Орджоникидзе, не доверяя азербайджанским коммунистам, судьбу Азербайджана поручали армянам. Особенно сильными были позиции армянских коммунистов в Баку. Хотя Баку являлся столицей Азербайджанской ССР, но статистика показывала, что азербайджанцы составляли здесь лишь треть населения города. По данным переписи 1920 г., в Баку и его промышленно-заводских районах азербайджанцы составляли 31,35 %, русские 28,25 %, армяне 15,16 % населения. Причиной этому были условия, которые сложились в социальной и национальной структуре населения Азербайджана ещё в период Российской империи. Более половины населения Азербайджана составляли сельские жители, и сильно привязанные к хозяйству, они крайне неохотно расставались со своим патриархальным укладом жизни, не принимали активного участия в процессе урбанизации. В результате, в составе населения Баку, особенно в его центральных и промышленных районах преобладали русские и армяне, которые отличались политической активностью. Со времени прихода большевиков к власти в России у кремлевских лидеров сложилась твердая точка зрения об отчуждаемости Баку от остального Азербайджана, что являлось обоснованием для объявления Баку и его нефтеносного района территорией Советской России.

Измотав армянские войска в оборонительных боях, создав в тылу необходимые резервы, азербайджанское командование решило использовать создавшуюся выгодную ситуацию и подготовило новое наступление азербайджанских войск в Агдеринском районе. План снова состоял в нанесении сходящихся ударов с Кельбаджарского направления и Тертерского направления. 13 августа 1992 г. азербайджанские войска перешли в наступление. С Кельбаджарского направления в наступлении участвовали подразделения 701-й МСБР и Ханларский территориальный. С Тертерского направления в наступлении участвовали подразделения 703-й МСБР, 123-го МСП, ОМОН, внутренние войска и части МВД. В первые же дни наступления им удалось прорвать линию обороны армянских войск и снова взять под свой контроль села Имарет-Гервенд, Атерк, Умудлу, Зейлик, Зардахач, Мецшен, Мохратаг, Мингрельск, Магавуз, Джанятаг и Гюльятаг. 20 августа 1992 г. наступавшие с Кельбаджарского направления азербайджанские войска переправились через реку Тертер и освободили н/п Вагуас, но наткнулись на сильную оборону противника в н/п Арутюнагомер и, несмотря на несколько сильных атак, так и не смогли взять это село. Наступавшие с Тертерского направления азербайджанские войска, взяв н/п Касапет, вышли к Сарсангскому водохранилищу. В боях за Касапет отличились Лянкяранский и Геранбойский батальоны, а также батальон «Гуртулуш». В конце августа начались ожесточённые бои за села Мехмана и Дрмбон. Одновременно шли бои за село Арутюнагомер. 26 августа 1992 г., после нескольких дней ожесточённых боев, подразделения ОМОН и муниципальной полиции смогли освободить село Мехмана. В боях за Мехману тяжёлое ранение получил начальник муниципальной полиции МВД полковник-лейтенант Эльдар Мурадов. 28 августа 1992 г. 1-й МСБ и разведрота 123-го МСП под командованием начштаба полка майора Назима Байрамова были переброшены в н/п Вагуас с приказом в кратчайшие сроки занять села Арутюнагомер, Верин Оратаг, Кочогот, взяв под контроль Малый и Большой Погосогомер, и открыть основную, нижнюю дорогу Агдере — Кельбаджар для движения азербайджанских войск и тылов. Дорога должна была быть взята под контроль не только для надёжного сообщения с Кельбаджаром, но и потому, что она являлась главной рокадой этой части хребта — будущей линии фронта. Изучив опыт предыдущих трех атак на Арутюнагомер и разведданные, начштаба 123-го полка майор Назим Байрамов разработал новую операцию по взятию Арутюнагомера. Ранним утром 1 сентября 1-й батальон и разведрота 123-го полка с разных направлений окружили село. Армяне были застигнуты врасплох. Бой длился около 13 часов. При поддержке артиллерии 701-й МСБР бойцы 1-го МСБ и разведроты 123-го полка заняли н/п Арутюнагомер, имея лишь четырех раненых с азербайджанской стороны. На следующий день, ранним утром 2 сентября 1992 г., части 1-го МСБ 123-го МСП атаковали н/п Верин Оратаг. В ходе боя погиб командир 1-го МСБ Хосров Ахмедов. На его место командиром 1-го МСБ был назначен Дастали Гаджиев. Во второй половине дня подразделения 123-го полка завершили операцию по взятию н/п Верин Оратаг и начали подготовку атаки на н/п Кочогот. Ранним утром 3 сентября 1992 г. части 123-го МСП, продолжив наступление, овладели господствующей высотой и н/п Кочогот. К 4 сентября 1992 г., завершив выполнение приказа, 123-й МСП взял под полный контроль населённые пункты Малый и Большой Погосогомер и дорогу Агдере — Кельбаджар и вышел к окраинам Чылдрана. 5 сентября азербайджанские войска почти после недели боев освободили село Дрмбон. 6 сентября 1992 г. подразделения 703-го МСБР, ОМОН и внутренних войск начали бои за н/п Чылдыран, которые продолжались почти месяц. Зажатые в тиски ударами с Кельбаджарского и Тертерского направлений, армянские войска были вынуждены отступить в южную часть Агдеринского района, в сторону Хачинского ущелья, и заняли оборону в селе Чылдран и по линии Ванк — Шахмасур — Арачадзор — Сырхавенж. Таким образом, в результате успешного наступления, длившегося 86 дней, с 12 июня по 5 сентября 1992 г., азербайджанские войска полностью освободили бывший Шаумяновский район и большую часть Агдеринского района. По материалам сайта Armiya.Az

И хотя Армения формально не являлась стороной конфликта в Карабахе, большая часть данной боевой техники была переброшена в Нагорный Карабах. Так, 10—11 июля 1992 г. азербайджанской разведгруппой был зафиксирован факт переброски в Нагорный Карабах через Лачинский коридор 102 ед. боевой техники. Создав в Агдеринском районе ударную группировку, 15 июля 1992 г. армянские войска перешли в наступление. Используя фактор внезапности и нарушив объявленное перемирие, армянским войскам удалось достичь успехов и в первые дни наступления захватить села Вагуас, Касапет и Мехмана. 19 июля 1992 г. армянскими войсками были захвачены села Атерк, Мохратаг и Дамирли. 21 июля 1992 г. были захвачены села Зайлик, Зардахач, Умудлу и Имарет-Гарвенд. 26 июля 1992 г. армянские войска начали атаку на Агдере. Ожесточенные бои развернулись за господствующую на подступах к Агдере высоту отм. 706,6, где занимал оборону взвод из 17 бойцов 1-го МСБ 123-го МСП. Группа из 17 бойцов заняла круговую оборону на высотке и при поддержке боевой авиации четыре дня не давала противнику прорваться в Агдере, прикрываясь плотным огнём. Армянским войскам удалось захватить с. Неркин Оратаг, но несмотря на четыре дня ожесточённых боев, они так и не смогли захватить стратегически важную высоту 706,6 и прорваться к Агдере. 27 июля армянские войска захватили села Магавуз и Мецщен. 28 июля ими были захвачены села Акоп-Камари и Мингрельск. 30 июля, перебросив к Агдере подкрепления, азербайджанские войска перешли в контрнаступление и отбросили армянские войска от райцентра. В ходе боев 30—31 июля были освобождены села Неркин Оратаг и Акоп-Камари. Столкнувшись с сильным сопротивлением азербайджанских войск и понеся большие потери, армянским войскам пришлось остановить своё наступление. С 1 августа на Агдеринском направлении активные боевые действия не велись. 8 августа 1992 г. приказом Министерства обороны Азербайджана были проведены организационные изменения в управлении войсками на фронте. Были созданы два армейских корпуса. 1-й армейский корпус (далее 1-й АК), с зоной ответственности по линии Газах — Гедабек. 2-й армейский корпус (далее 2-й АК), которому были подчинены все воинские части и вооружённые формирования, расположенные вокруг Нагорного Карабаха. После создания 2-го АК все отряды и подразделения, входившие в состав «Военного единства», вошли в состав 2-го АК, а само «Военное единство» прекратило свою деятельность.

На следующий день, 30 июня 1992 г., азербайджанские войска, перейдя через Правобережный тертерский канал, завладели селом Левонарх. Одновременно развивалось наступление азербайджанских войск с Кельбаджарского направления. К началу июля были освобождены села Чапар и Имарет-Гервенд, а армянские войска отступили к селу Атерк. После поражения у сел Левонарх, Гасанкая и Джераберт и не сумев удержать азербайджанские войска у канала, армянские войска начали отступать к городу Агдере. В последующие несколько дней азербайджанскими войсками были освобождены села Акоп-Камари, Мингрельск, Магавуз, Джанятаг и Гюльятаг. Таким образом, ударами с севера в направлении сел Мецшен и Мохратаг и с юга в направлении села Дамирли и Касапет была создана угроза окружения армянских войск в городе Агдере. 2 июля 1992 г. азербайджанские войска вышли к Агдере. В конце июня Генштаб определил направления и план дальнейшего наступления Азербайджанской Армии. Были назначены командиры направлений. Боевое руководство воинскими частями осуществлялось командирами направлений, являвшимися командирами бригад с определёнными постоянными зонами ответственности. В ночь с 3 на 4 июля 1992 г. армянские войска и население покинули город Агдере и отступили в направлении сел Мецшен — Мохратаг — Касапет. Ранним утром 4 июля 1992 г. передовые отряды азербайджанских сил — ОМОН, батальон «Гуртулуш», ТБ и 1-го МСБ 123-го полка — вошли в г. Агдере. В течение последующих дней азербайджанские войска, наступавшие с Тертерского направления, освободили села Неркин Оратаг, Агабейлендж, Дамирли, Мецшен и Мохратаг, Касапет, Мехмана, а также высоты Глобус и Касапет. В это время азербайджанские войска, наступавшие с Кельбаджарского направления, освободили села Атерк, Зейлик, Умудлу и, переправившись через реку Тертер, освободили село Вагуас. 9 июля 1992 г. передовые части 123-го МСП Азербайджанской Армии (ТБ и 1-й МСБ) под общим командованием начальника штаба 123-го полка майора Назима Байрамова вышли к н/п Дрмбон. Успешное и стремительное наступление Азербайджанской Армии было приостановлено 9 июля 1992 г. в связи с тем, что президентом Абульфазом Эльчибеем 7 июля 1992 г. в одностороннем порядке было объявлено о прекращении огня на 30 дней. Данное прекращение огня было связано с проводившимся в Риме с 29 июня по 7 июля 1992 г., при посредничестве представителя ОБСЕ М.Рафаелли, третьим раундом переговоров по Нагорному Карабаху. На переговорах Азербайджан отказался признать карабахских армян стороной конфликта, из-за чего римские переговоры закончились безрезультатно. Но под давлением ОБСЕ и посредников, а также желая продемонстрировать мировому сообществу свои мирные намерения и приверженность переговорам, Баку объявил об одностороннем прекращении огня с 7 июля 1992 г. Так как приказ о прекращении огня поступил в азербайджанские войска поздно, 9 июля 1992 г. передовые группы азербайджанских войск вступили в бой за н/п Дрмбон, но после поступления приказа о прекращении боевых действий были отведены к Агдере. С 10 июля 1992 г. на фронте наступило затишье. Активных боевых действий не велось. Оперативную паузу в боевых действиях, связанную с объявлением со стороны Баку прекращения огня на 30 дней, армянские войска использовали с целью перегруппировки и подготовки к наступлению. В июне — июле 1992 г. под контроль Вооруженных сил Армении были переданы техника и вооружение 15-й (Кировокан), 164-й (Ереван) мотострелковых дивизий и двух артиллерийских полков 7-й армии РФ (дислоцированной в Армении) — в общей сложности до 250 танков, 350 единиц другой бронетехники, 350 стволов артиллерийско-минометных систем.

Агдере в огне: Наступательная операция Азербайджанской армии в 1992 г. М.Велимамедов В ходе первой Карабахской войны, продолжая победную Шаумянскую наступательную операцию (Геранбой), Азербайджан начал Агдеринскую наступательную операцию. Она являлась составной частью общего плана летнего наступления в северной части Нагорного Карабаха. Первые бои на Агдеринском направлении произошли 12 июня 1992 г., когда в результате атаки с Агдамского направления азербайджанские войска смогли взять под контроль села Сырхавенд, Кичан, Казанчы, Маниклу, Баш Гюнейпайя и Орта Гюнейпайя. Целью наступления являлось взять под контроль единственную дорогу, которая вела из центральной части Нагорного Карабаха в Агдеринский район, и единственный мост через реку Хачинчай. Взяв мост и блокировав движение по дороге, азербайджанские войска полностью расчленили бы армянские силы, лишив их возможности перебрасывать подкрепление в Агдеринский район. 14 июня 1992 г., перейдя в контрнаступление у села Сырхавенд, армяне сумели окружить азербайджанские войска. При прорыве из окружения азербайджанские войска потеряли около 70 человек убитыми. В боях на этом направлении погиб азербайджанский командир Ширин Мирзоев. Наступление армянских войск поддерживалось вертолетами Ми-24. Огнем с земли азербайджанские войска смогли сбить один вертолет Ми-24 из состава 382-й отдельной вертолетной эскадрильи. В результате армянским войскам удалось вернуть под свой контроль села Сырхавенд, Казанчы, Кичан, Маниклу, Баш Гюнейпайя и Орта Гюнейпайя, а также восстановить контроль над дорогой в Агдеринский район. После освобождения Геранбойского района 16 июня 1992 г. азербайджанские войска начали массированное наступление в Агдеринском районе. Операция состояла в нанесении трех сходящихся ударов: с Геранбойского, Тертерского и Кельбаджарского направлений. Целью операции было занять западную и центральную часть Карабахского хребта, взять под контроль дорогу Кельбаджар — Агдере — Тертер, создать условия для занятия стратегически важной высоты Улубаб. Попавшие под перекрёстные удары Азербайджанской Армии армянские войска начали отступление. 18 июня 1992 г. наступавшие со стороны Геранбоя азербайджанские войска вышли к реке Тертер. 16—18 июня 1992 г. азербайджанскими войсками были освобождены села Мадагиз и Тонашен Агдеринского района. В ходе наступления бойцами 4-го мотострелкового батальона 123-го полка под командованием Мехмана Алекперова было освобождено села Гасанкая. Одновременно 1-й МСБ 123-го полка и ТБ 123-го совместно с 1-й ротой 1-го Геранбойского батальона, подразделениями двух бардинских батальонов начали бои за села Кармираван и Джераберт. За село Кармираван развернулись тяжёлые бои. Село несколько раз переходило из рук в руки. 26 июня 1992 г. село Кармираван было окончательно освобождено азербайджанскими войсками. После освобождения села Кармираван вышеуказанные части Азербайджанской Армии начали наступление на село Джераберт. После нескольких дней боев село Джераберт было освобождено. Таким образом, к концу июня 1992 г. азербайджанские войска вышли к Правобережному тертерскому каналу. 28—29 июня 1992 г. у н/п Гасанкая бойцами ОМСБ 123-го МСП была проведена одна из самых известных операций, когда был уничтожен крупный отряд армянских войск, в состав которого входили и бойцы отряда «Арабо». 28 июня в районе н/п Гасанкая группа армянских солдат численностью примерно 76 бойцов, состоявшая из бойцов «Арабо» (21 чел.), «Зейтун» (7 чел.), «Октемберянской» (29 чел.) и Мардакертской рот (19 чел.), вклинилась в боевые порядки ОСМБ 123-го МСП с целью контратаки и залегла в овраге в ожидании ночи. 28 июня 1992 г. разведгруппой Гянджинского батальона под командованием Вагифа Гамидова около н/п Гасанкая была обнаружена данная группа армянских войск. Вагиф Гамидов по радиосвязи сообщил об этом командиру батальона Мехману Алекперову. Было принято решение провести операцию по окружению и уничтожению этого отряда. В ночь с 28 на 29 июня 1992 г. силами батальона под командованием Мехмана Алекперова была закончена операция по окружению противника. Под утро 29 июня 1992 г. началась операция по уничтожению попавших в окружение сил противника. В ходе беспощадного боя данная группа армянских солдат была почти полностью уничтожена.