Самарканд

Бразилия перестала зависеть от США и выстроила отношения со всеми — Лула да Силва Бразилия смогла снизить свою зависимость от Соединенных Штатов и выстроить крепкие экономические связи с большинством стран мира. Это позволит республике избежать экономического кризиса вследствие таможенных пошлин США на бразильскую продукцию, заявил глава государства Луис Инасиу Лула да Силва. «Сегодня Бразилия не так зависима от Соединенных Штатов, как раньше. У Бразилии теперь очень широкие торговые связи со всем миром. С экономической точки зрения у нас гораздо больше возможностей», — приводит его слова местный портал Brasil247. По словам президента, в Бразилии понимают ценность отношений с США, но при этом не намерены уступать американской администрации по тем вопросам, которые могут затрагивать национальный суверенитет. Так, подчеркнул лидер, угрозы Вашингтона не заставят бразильское руководство отказаться от поиска альтернативных платежных инструментов с партнерами по БРИКС. «Я не откажусь от своей веры в необходимость создания альтернативной валюты, чтобы мы могли торговать с другими странами», — указал Лула да Силва.

МИД: Тегеран не информирует Баку об арестованных гражданах Азербайджана Информация о наших гражданах, арестованных в Иране, не предоставляется дипломатическим миссиям Азербайджана. С данным заявлением выступил пресс-секретарь МИД Азербайджана Айхан Гаджизаде, комментируя заявления пресс-секретаря Министерства иностранных дел Ирана относительно граждан Ирана, находящихся в заключении в Азербайджане. Он отметил, что информация о большинстве наших граждан, находящихся под стражей и в заключении на территории Исламской Республики Иран, не представляется дипломатическим представительствам Азербайджана в Иране. В большинстве случаев нашим гражданам не разрешается встречаться с дипломатическими представительствами Азербайджана в Иране и устанавливать телефонную связь с членами семьи, а также подавать ходатайства о передаче оставшейся части наказания для отбывания в Азербайджане в соответствии с положениями Соглашения «О передаче осуждённых лиц для отбывания наказания», подписанного 21 февраля 1998 года в городе Баку между Правительством Азербайджана и Правительством Исламской Республики Иран. «Также, несмотря на соответствующие запросы, азербайджанской стороне не предоставляется информация о судебных заседаниях, проводимых в Исламской Республике Иран по делам граждан Азербайджана, а также о решениях, принятых в ходе этих заседаний», — подчеркнул представитель МИД.

В Иране закатили истерику из-за слов Пезешкиана об Азербайджане Депутат парламента Ирана от Тегерана Хамид Расаи обрушился с критикой на президента Ирана Масуда Пезешкиана после его слов об Азербайджане. «Господин Пезешкиан, будьте осторожны в своих заявлениях. Не давайте повода врагам. Ваши слова во время поездки в Зенджан — это вода на мельницу недоброжелателей Ирана и Азербайджана», — заявил депутат. Он заявил, что Иран «всегда платил цену» за свою поддержку Азербайджана, терпел «потери» и продолжает отстаивать интересы региона. Особенное недовольство Расаи вызвало высказывание Пезешкиана о том, что: «Если мы не можем быть друзьями Азербайджана, и вместо нас это делает Израиль, значит, мы сами виноваты». По мнению депутата, это обвинение в адрес Ирана и признание Азербайджана другом Израиля. «Как Израиль убил 60 человек в Тебризе, однажды он уничтожит и народ Азербайджана?», — возмутился депутат. По мнению Хамида Расаи, пост президента Ирана должен занимать человек, способный «решительно отстаивать интересы государства и не поддаваться внешнему влиянию».

МИД Азербайджана опровергает заявление Тегерана о плохом обращении с иранскими заключёнными Заявления пресс-секретаря МИД Ирана Исмаила Бегаи о якобы плохом обращении с заключёнными иранского происхождения в Азербайджане не имеют никакого основания. Об этом поведал пресс-секретарь МИД Азербайджана Айхан Гаджизаде, комментируя заявления пресс-секретаря Министерства иностранных дел Ирана по поводу иранских граждан, находящихся в заключении в Азербайджане. Он отметил, что в соответствии с положениями Венской конвенции 1963 года о консульских сношениях, официальная информация обо всех гражданах Исламской Республики Иран, находящихся под стражей и в заключении в Азербайджане, была предоставлена иранской стороне. Права, законные интересы и личная безопасность осуждённых и задержанных граждан Исламской Республики Иран, содержащихся в пенитенциарных учреждениях Министерства юстиции Азербайджана, защищаются, им обеспечиваются необходимые материально-бытовые условия. В соответствии с требованиями действующего законодательства осуждённые и задержанные лица имеют право на телефонную связь, получать посылки, встречаться с членами семьи и общаться по телефону. В некоторых пенитенциарных учреждениях для заключённых — граждан Ирана создана возможность проводить встречи с родственниками посредством видеосвязи. Иностранные граждане, находящиеся под арестом, в том числе граждане Исламской Республики Иран, регулярно проходят медицинские осмотры в санитарно-медицинском отделении. Помимо этого, медикаменты, доставленные сотрудниками Посольства Исламской Республики Иран в Азербайджане для своих граждан, были приняты сотрудниками медицинской службы в соответствии с требованиями нормативных актов и переданы осуждённым. Только в 2025 году были созданы условия для проведения консульских встреч между сотрудниками Посольства Исламской Республики Иран и 37 гражданами Ирана, отбывающими наказание в пенитенциарных учреждениях. Последняя такая встреча состоялась 31 июля с двумя гражданами Ирана. Иранской стороне также хорошо известно, что азербайджанская сторона проявила гуманизм в отношении ряда граждан Ирана. В соответствии с Указом президента Азербайджана от 26 мая 2025 года «Об освобождении от наказания ряда осуждённых лиц» были помилованы 5 граждан Исламской Республики Иран.

Клан «иранских Кеннеди» возвращается В иранских СМИ циркулируют слухи о возможном назначении Али Лариджани секретарем Совета безопасности страны. Он и его братья давно считаются в Иране важнейшими разработчиками стратегических планов для руководства страны. Совсем недавно эти пять братьев занимали ключевые посты в сложной политической системе Ирана. Вместе они доминировали в двух из трех ведущих учреждениях страны: парламенте и судебной власти. Сложите их все вместе - и в результате получится одна семья с невероятным количеством власти в руках. Их называли «иранским кланом Кеннеди», поскольку чего не коснись в Иране в первые два десятилетия XXI века, в решении любого важного политического вопроса нужно было заручиться поддержкой или готовиться к противостоянию с могущественным кланом Лариджани. Высоки шансы Али Лариджани стать секретарем Совбеза Ирана Этот клан, благодаря своим родственным связям, правильным брачным союзам, обширной клиентеле, то есть людям, лично обязанным им своим карьерным ростом и финансовым благополучием, а также связям с верховным лидером, присутствовал, казалось, в любой сфере иранской политической жизни. И заняли они такое положение не случайно, а потому, что были из тех, кто родился «с золотой ложкой во рту», в правильной семье, которая относилась к «отцам-основателям» Исламской республики. Мало того, что дед по материнской линии, Мохсен Ашрафи, носил титул «великого аятоллы», так еще и отец, Хашем Мирза Амоли, уроженец города Амол (ранее - Мазандарана), был непримиримым борцом с шахским режимом, за что и был выслан в Ирак. Потому позже возникший клан Лариджани еще называли «иракской группой» или, льстиво, «мазандаранскими тиграми». Но это было несколько позже, а пока братья окунулись в горнило Исламской революции, где правильное происхождение и личные связи с «отцами основателями» обеспечили им быстрый карьерный рост, по сути – стартовые позиции для восхождения на высшие позиции в Исламской республике. И пика своего влияния они достигли к началу 2000-х, когда их клан набрал максимум административного могущества, политического влияния и создал прочный финансовый фундамент. Садик Лариджани, который был на два года младше старшего брата, с 2009 по 2019 год возглавлял судебную систему Ирана, а затем стал членом совета хранителей конституции и даже некоторое время рассматривался в качестве одного из преемников Али Хаменеи Ключевые фигуры клана Лариджани Без всякого сомнения, лидером среди пяти братьев был старший, Али Ардашир Лариджани. С 2008 по 2020 год он занимал пост спикера иранского Маджлиса, а до этого, в качестве секретаря Высшего совета национальной безопасности с 2005 до 2007 года, возглавлял переговоры по ядерной программе. Садик Лариджани, который был на два года младше старшего брата, с 2009 по 2019 год возглавлял судебную систему Ирана, а затем стал членом Совета стражей конституции и даже некоторое время рассматривался в качестве одного из преемников Али Хаменеи. Брат Мохаммад Джавад Лариджани занимал пост замминистра иностранных дел, причем в МИД Ирана занимался кадровыми назначениями. После этого возглавил иранскую Комиссию по правам человека, структуру, которая не столько занималась правами человека, сколько созданием соответствующего имиджа Ирана на внешнеполитической арене. Еще один младший брат – Фазыл Лариджани, бывший дипломат, ныне работает в Свободном исламском университете и состоит в Высшем совете культурной революции Ирана. И, наконец, самый младший, Бакыр Лариджани, ранее работал ректором Тегеранского медицинского университета, а до недавнего времени являлся бессменным заместителем министра здравоохранения Ирана. Проще говоря, на протяжении двух десятилетий клан Лариджани оставался ключевым игроком в иранской политике, контролируя парламент, судебную систему и международные переговоры – и при этом пользовался полным доверием Али Хаменеи. И не потому, что рахбар испытывал к клану личные симпатии (такого никогда не было), а потому, что и Али Лариджани, и его клан были ему, рахбару, крайне полезны в качестве политического посредника, который координировал взгляды верховного лидера с различными политическими фракциями Ирана. «Что делает их привлекательными в глазах Рахбара, так это их прагматичная способность меняться вместе с ветром и переключаться в мгновение ока. Поступая таким образом, Лариджани ставят себя в положение, в котором они могут быть полезны Верховному лидеру, несмотря ни на что», - писала в свое время Марша Б. Коэн, независимый аналитик, специализирующийся на внешней политике США в отношении Ирана. Брат Мохаммад Джавад Лариджани занимал пост замминистра иностранных дел, причем в МИД Ирана занимался кадровыми назначениями То с консерваторами, то с реформаторами – а в итоге поражение Собственно, эта их способность меняться вместе с изменчивыми политическими ветрами, дующими над Исламской республикой – и зачастую меняющими направление, – стала причиной политического поражения клана. Слишком уж старательно они подражали флюгеру, в результате не став своими ни у консерваторов, ни у реформаторов. Клан Лариджани выбирал союзников не в силу схожести взглядов, а лишь по политической необходимости. И только тогда, когда опасность начинала грозить лично клану. Конфликт с президентом-радикалом Ахмадинежадом заставил клан искать союзников среди умеренных и обрушиться с критикой на КСИР. Али Лариджани поддержал ядерную сделку Рухани-Зарифа в 2015 году, обеспечив ее одобрение в парламенте. Но затем он же блокировал инициативы реформаторов в парламенте и всячески саботировал работу кабинета министров. Но восстановить доверие у консерваторов уже не смог. Корпус стражей исламской революции, видя в клане конкурента, систематически дискредитировал Лариджани через подконтрольные им СМИ – и в конце концов добился смещения Садика с поста главы судебной власти Ирана. Лариджани поддержал ядерную сделку Рухани-Зарифа в 2015 году, обеспечив ее одобрение в парламенте. Но затем он же блокировал инициативы реформаторов в парламенте и всячески саботировал работу кабинета министров А реформаторы не простили клану его борьбу с кабинетом Рухани, полностью исключив его из своих политических расчетов и сделав ставку на новых лидеров, таких как Масуд Пезешкиян. Идея, с которой Али Лариджани носился с 2014 года – создать центристскую партию «Рахрован-е Вилайат», альтернативную и реформаторам, и консерваторам, но безгранично лояльную верховному лидеру – так и не воплотилась в жизнь. Все ведущие политики Ирана отказались сотрудничать с кланом Лариджани в этом проекте и, доложив об этом Али Хаменеи, пояснили ему, что с этим флюгером работать невозможно – предаст в любой момент. Али Хаменеи, получив такую информацию, понял главное – ценность клана Лариджани в качестве посредника между ним и политическими элитами Ирана полностью исчезла. А следовательно, и необходимость в его поддержке отпала. Почти по классике: «Я тебя поднял на вершины – я тебя и уроню». После чего вопрос о крахе «иранских Кеннеди» стал только вопросом времени, которое наступило очень скоро. Али Лариджани был отстранен с поста спикера и получил пост советника Али Хаменеи, должность совершенно декоративную. Точно также поступили и с его братьями – не тронули, не возбудили уголовных дел, а попросту задвинули даже не во вторые – третьи ряды иранских политиков. В Тегеране лихорадочно готовятся к новым боям между консерваторами и реформаторами, от исхода которых зависит, кто станет новым рахбаром Клан Лариджани снова поймал попутный ветер? Свою фактическую опалу члены клана Лариджани перенесли крайне стойко, ни разу не позволив себе публичные заявления, которые можно было бы трактовать как «недовольство решениями верховного лидера». Ими не было допущено критических высказываний в отношении ситуации в Иране, особенно после 12-дневной войны. Пусть и доходы, и возможности клана сократились – а львиную их долю составляли «благодарности» за «правильное» распределение государственных ресурсов и правительственных контрактов – но надежда на то, что все еще может вернуться, не умирала. Сами собой отпали обвинения в коррупции, поскольку брали они не больше других высших чиновников, да и не хотелось иранскому режиму выносить сор из своего дома. И вот сейчас долготерпение и смирение клана получили шанс на вознаграждение. В Тегеране лихорадочно готовятся к новым боям между консерваторами и реформаторами, от исхода которых зависит, кто станет новым Рахбаром. В этих условиях нужен переговорщик, не связанный ни с одним, ни с другим лагерем. А главное – не способный заключить ни с одной из сторон временный союз в силу того, что репутация клана всем в Иране известна, и заключать с ними соглашение никто не станет – себе дороже. Поэтому шансы Али Лариджани стать секретарем совета безопасности страны, как временной фигуре на короткий срок, вполне существуют. Это, конечно, противоречит и логике, и здравому смыслу, но коридоры иранской внутренней политики столь запутанны и извилисты, что любая логика, как и здравый смысл, здесь вполне, как это уже бывало не раз, могут и заблудиться, и «иранские Кеннеди» вновь окажутся вынесенными на вершины власти. Прежнего влияния им, само собой, никто вернуть не даст, здесь у иранских элит консенсус единодушный, но использовать в разовых целях – почему бы и нет…

Администрация президента Дональда Трампа ведёт переговоры с Азербайджаном о присоединении к «Авраамовым соглашениям» — инициативе по нормализации отношений мусульманских стран с Израилем. Об этом сообщают Bloomberg и Reuters. Рассматривается также участие Казахстана и других стран Центральной Азии. Учитывая наличие дипломатических связей с Израилем, вступление будет символизировать стремление к углублению сотрудничества в торговле и обороне. Издание утверждает, что спецпосланник Трампа Стив Уиткофф и его советник Арье Лайтстоун уже встретились с президентом Ильхамом Алиевым. Переговоры находятся на продвинутой стадии, и в Вашингтоне надеются на подписание соглашения в ближайшие недели или месяцы.

Иран готовится к референдуму: от теократии к демократии Мир-Хосейн Мусави, бывший премьер-министр Ирана и лидер жестоко подавленного в 2009 году властями «зеленого движения», выступил с инициативой проведения в исламской республике референдума о переходе на светскую либеральную модель государственного устройства. После шестнадцати лет, проведенных под домашним арестом, Мусави был освобожден сразу по окончании двенадцатидневной ирано-израильской войны. Примечательно, что его инициатива обсуждается не только оппозиционными СМИ, работающими из-за рубежа, но и официальной иранской прессой. Под обращением Мусави поставили подписи около восьмисот известных в стране политиков и общественных деятелей, включая бывших депутатов Меджлиса. Сторонники «зеленого движения» начали по всей стране кампанию по сбору подписей, которые планируется представить в парламент и другие органы государственной власти ИРИ. Во главе процесса вновь легендарный Мусави Существует несколько интерпретаций появления инициативы о референдуме. Согласно одной из них, внутри властных структур сформировались силы, осознающие неизбежность системного краха исламской республики. После завершения военного конфликта с Израилем страна вошла в фазу глубокого социально-экономического кризиса. Отменены все социальные льготы, прекратились выплаты жалованья не только госслужащим, но и работникам частного сектора. В семнадцати провинциях резко вырос индекс нищеты, официальная инфляция достигла уровня 40 процентов, безработица увеличилась на 11 процентов, хотя в реальности этот показатель оценивается в 30 процентов. Особенно остро кризис ощущается в Хузестане — одной из богатейших провинций страны, где сосредоточены основные нефтяные месторождения. Сегодня Хузестан занимает первое место по уровню бедности среди всех провинций. Вероятно, открывая общественную дискуссию о возможности проведения референдума, власти стремятся отвлечь внимание от нарастающего социально-экономического коллапса. В интервью haqqin.az известный иранский политик в изгнании, член правления Республиканского союза и генеральный секретарь Переходного совета управления Ирана Хасан Шариатмадари - сын легендарного лидера исламской революции в Иране Мохаммада Казема Шариатмадари - положительно оценил инициативу Мусави. Он отметил важность предложения опального политика, хотя и выразил сомнение в возможности его реализации в нынешних условиях. По мнению Шариатмадари, подобный референдум может быть осуществлен только в случае крайнего кризиса, когда власть будет вынуждена пойти на системные уступки, отказаться от диктата теократии и согласиться на переход к демократическим формам правления. Хасан Шариатмадари комментирует для haqqin.az Шариатмадари напомнил, что идея проведения референдума о переходе к светско-демократической системе впервые была озвучена им в феврале 2018 года совместно с группой из четырнадцати известных иранских общественных деятелей. Тогда заявление подписали лауреат Нобелевской премии мира Ширин Эбади, правозащитники Насрин Сотуде и Мохаммад Сейфзаде, режиссеры Мохаммад Нуризад, Мохсен Махмальбаф и Джафар Панахи, писатель Казем Кардавани, физик и активист Наргес Мохаммади, студенческий лидер Хешматолла Табарзади, а также Мохсен Сазгара — один из авторов устава Корпуса стражей исламской революции. Суть той инициативы заключалась в бескровном переходе от авторитаризма к либеральной системе. В частности, предлагалось создать независимую комиссию по проведению референдума, включающую уважаемых представителей гражданского общества, культурных деятелей и иных авторитетных лиц, способных обеспечить объективность процесса. Условием выдвигалось полное невмешательство властей в процесс организации голосования. По мнению Шариатмадари, в иранском обществе предложение о референдуме вызывает противоречивую реакцию. Одни считают, что прошлое Мусави в рамках системы, многолетнее заключение и разрыв с прежними идеями придают его словам политический вес. Другие подозревают, что власти решили использовать фигуру Мусави для проведения имитационного референдума, результат которого заранее определен в пользу сохранения теократической власти. При этом Мусави может быть выдвинут аятоллами как формальный лидер оппозиции. Однако в иранском обществе предложение о референдуме вызывает противоречивую реакцию Учитывая популярность Мусави среди части реформаторски настроенных чиновников, а также недовольных представителей госаппарата, за ним может последовать определенная часть иранского общества. Уже сейчас к обращению Мусави присоединились 1750 известных в стране деятелей, треть из которых — бывшие госслужащие различных уровней. В то же время семнадцать влиятельных правозащитников и оппозиционных активистов, включая Наргес Мохаммади, выразили сомнение в возможности проведения в условиях существующего режима свободного и честного референдума. Они предложили, чтобы голосование проходило под международным контролем, в частности, под эгидой ООН. Шариатмадари также упомянул свою книгу, опубликованную в 2018 году издательством Tavaana Group, в которой рассматриваются механизмы проведения выборов в условиях переходных политсистем. В ней подробно проанализировано, как даже в демократизирующихся странах результаты выборов могут быть искажены посредством манипуляций, осуществляемых теми, кому формально доверено управление процессом. Сравнительные исследования, приведенные в книге Шариатмадари, демонстрируют, что до тех пор пока режим мулл сохраняет устойчивость, проведение реального референдума в Иране невозможно. Однако по мере нарастания признаков системного краха проведение такого голосования становится все более вероятным. И именно в этот момент оппозиция сможет выдвинуть условия создания независимой структуры по организации референдума. Политик отмечает, что экономическая и социальная ситуация в Иране стремительно деградирует. Показательным является тот факт, что в одном из своих выступлений недавно избранный президент Масуд Пезешкиан заявил о «готовности выслушать оппозицию». Эта позиция, считает Шариатмадари, по сути, беспрецедентна, поскольку раньше представители властей вообще не признавали легитимность оппозиционных сил. Правда, остается непонятным, кого именно Пезешкиан готов выслушивать, если все реальные оппозиционные деятели либо находятся в заключении, либо были вынуждены покинуть страну. Пезешкиан заявил о «готовности выслушать оппозицию». Эта позиция, по сути, беспрецедентна, поскольку раньше представители властей вообще не признавали легитимность оппозиционных сил С точки зрения Шариатмадари, идея референдума — это, прежде всего, мирный способ демонтажа полностью дискредитировавшей себя системы Вилаят-е-Фагих и перехода к демократическому государству. Альтернативой подобному сценарию может стать только массовое народное восстание и насильственное свержение режима. В завершение Хасан Шариатмадари отметил, что личную инициативу Мусави поддерживают реформаторы, находящиеся внутри системы, но постепенно отходящие от нее. «Около трехсот человек из подписавших обращение — бывшие государственные служащие, - подчеркнул политик. – Но есть конкретные свидетельства того, что среди нынешних представителей государственного аппарата также немало сторонников идеи общенационального референдума».

Хаменеи обращается к Пехлеви: традиции Кербелы с символами Персеполя После скоротечной, но болезненной войны с Израилем, к которой на время присоединились США, руководство Исламской Республики Иран пересматривает основы своего идеологического нарратива. Иранская власть стремительно обращается к символам, ранее чуждым ее официальной религиозной риторике, - к патриотическим гимнам, доисламскому фольклору и даже культурному наследию до революции 1979 года. Цель — перенаправить общественное возмущение и страх в русло государственной лояльности. Но за этими, на первый взгляд, декоративными изменениями скрывается более глубокий процесс - трансформация легитимности власти на фоне потери социального капитала. В Иране возвращают реликты периода Пехлеви Верховный лидер аятолла Али Хаменеи, ранее неуклонно отождествлявший государство с исламской революцией, теперь использует патриотическую лексику, ассоциировавшуюся с монархическим прошлым. На траурной церемонии по Тасуа в присутствии рахбара прозвучала песня «Эй, Иран», когда-то находившаяся почти под запретом. Это был не просто жест, а попытка восстановить национальное единство в условиях, когда религиозная риторика больше не выполняет цементирующую функцию. Иран не впервые обращается в кризисные периоды к национализму. Подобное, в частности, происходило в конце ирано-иракской войны. Однако нынешнее слияние шиитской идентичности с доисламской иранской символикой (образ Араша-стрелка, фигура Шапура I) выглядит уже не как временная тактика, а как стратегический сдвиг в идеологической парадигме. Контекст этой трансформации предельно ясен: к моменту израильских ударов Иран находился на грани социального взрыва. Экономический кризис, перебои с водой, топливом и электричеством, усиливающиеся репрессии — все это вело к новой волне протестов. Однако внешняя агрессия позволила режиму сменить повестку. На траурной церемонии по Тасуа в присутствии рахбара прозвучала песня «Эй, Иран», когда-то находившаяся почти под запретом Призывы США и Израиля к иранцам восстать против власти, прозвучавшие сразу после начала боевых действий, парадоксальным образом сыграли на руку режиму. Даже те, кто был критически настроен к власти, предпочли воздержаться от протестов: страх перед «чужими переменами» оказался сильнее внутреннего недовольства. Сейчас мы наблюдаем в Иране мобилизационный патриотизм — политическую конструкцию, в которой угроза извне используется как оправдание внутреннего давления. Все это вызывает резонный вопрос: речь идет о подлинном ренессансе национального самосознания или все-таки о поверхностной пропаганде? Ответ, скорее всего, лежит в третьей плоскости. Это не ренессанс и не пропаганда, а инструмент выживания власти, стремящейся заменить изношенный религиозный дискурс новым, более универсальным патриотическим нарративом. Как справедливо отметил в интервью The New York Times профессор Али Ансари, «революционное руководство осознало, что в трудные моменты необходимо прибегать к националистической риторике, чтобы объединить народ». Вопрос лишь в том, насколько долгосрочным окажется этот ресурс? И выдержит ли он нарастающий разрыв между обществом и государством? Иранская теократия, похоже, делает ставку на синтез — на попытку совместить традиции Кербелы с символами Персеполя Сегодняшний иранский национализм — не проявление воли народа, а инструмент политического выживания элит. Его эффективность будет зависеть от того, смогут ли власти органично встроить обновленные символы в повседневную культуру, не разрушив при этом собственные религиозные устои. Как показывает опыт последних месяцев, даже авторитарные режимы вынуждены адаптировать идеологию. Иранская теократия, похоже, делает ставку на синтез — на попытку совместить традиции Кербелы с символами Персеполя. А вот ответа на вопрос, станет ли это платформой для национальной консолидации или лишь отложит социальный кризис, пока нет.

Какая власть, если принц не навел порядок в своей семье? Более 500 деятелей иранской оппозиции собрались 26 июля в Мюнхене на Национальный съезд сотрудничества. Инициатором мероприятия выступил наследный принц Ирана Реза Пехлеви. Как всякому наследнику престола в изгнании, иранский кронпринц просто обязан делать две вещи. Во-первых, твердить, что страна, его отринувшая, без него пропадет, и только он обладает знанием о том, как ее спасти. Во-вторых, любое мероприятие под его эгидой объявлять не иначе как «историческим и судьбоносным». Это давно уже азбука поведения подобных персонажей, масса исторических аналогий тому пример. Конференция в Мюнхене, организованная «персидским принцем из прошлого», не стала исключением и заранее была объявлена «самой широкой и разнообразной коалицией иранских оппозиционных сил, когда-либо собиравшихся вместе». Разумеется, заслуга в этом, как ненавязчиво давали понять организаторы сего действа, принадлежит лично Резе Пехлеви. Его имя стало тем знаменем, под которым собрались 500 участников, представляющих весь спектр иранской оппозиции. Принц категорически не привык к черновой повседневной работе, на трибуне блистать проще и привычнее Среди участников и докладчиков были Тайеб Азмудех, чемпион Ирана по борьбе; Махаб Мехраби, сестра политзаключенного Махмуда Мехраби; Аншан Хосрави, самопровозглашенный «вождь племени бахтиари»; экономический журналист Молуд Гаджизаде и политический активист Вахид Бахмани – целое созвездие оппозиционных «суперстар». Их имена мало что скажут читателю, поскольку они известны только в очень узких кругах иранской интеллигенции, и уж никак не претендуют на роль «вожаков и лидеров». Но как протестная массовка – почему бы и нет? Правда, от участия в конференции категорически отказались представители таких групп оппозиции, как Организация моджахедов иранского народа (ОМИН или MEK), курдское движение сопротивления PJAK, а также представители групп иранских меньшинств, в том числе белуджей. В мизерном числе были представлены иранские азербайджанцы. Иными словами, в Мюнхене собрались те, кто никак не проявил себя в практической работе по организации сопротивления режиму Тегерана, те, кто не рискует каждый день своей жизнью и свободой. Как итог этого подбора участников – пафоса было хоть отбавляй. Реза Пехлеви жег глаголом с трибуны: «Этот режим поставил воду, землю, воздух, небо, жизни и богатство Ирана на грань уничтожения… Реки Ирана высохли, его почва размывается, земля тонет, воздух загрязнен, его небо находится в руках иностранных сил, экономика находится в свободном падении, дома людей остались без воды и электричества; жизни стали заложниками сектантских заблуждений антииранского режима и его глупого лидера». Пехлеви пользуется влиянием только среди эмигрантской диаспоры и то только среди эмигрантов старшего поколения, особенно тех, кто покинул Иран после революции Но вот конкретики было откровенно маловато, если не считать предельно неконкретную стратегию смены режима, которая включает в себя: - «организацию давления на исламскую республику извне», дескать, заграница нам поможет; - максимальная иностранная поддержка борьбы иранского народа, причем была сделана многозначительная оговорка – конкретные решения по данному вопросу в настоящее время изыскиваются, и когда изыщутся – пока неизвестно; - максимальная мобилизация и организация иранской оппозиции, но опять же, развивая этот пункт, Пехлеви говорил только о той ее части, которая находится за границей. Конкретных предложений о том, как соединить свои усилия с оппозиционными группами в самом Иране, как привлечь к деятельности профессиональные союзы и гильдии иранских граждан, на этой конференции так и не прозвучало; - продолжение разработки видения страны, так называемого «Плана процветания Ирана», IPP, который ведется с 2009 года, да так все и не оформится в законченный документ, представляющий из себя программу оппозиции и ее видения, что нужно изменить в Иране. После встречи с Нетаньяху Пехлеви в представлении иранцев - обыкновенный предатель Что же касается конкретных успехов оппозиции под руководством «персидского принца», то здесь Реза Пехлеви не смог удержаться от, мягко говоря, преувеличения, заявив собравшимся, что 50 тысяч (!) чиновников иранского правительства и вооруженных сил Ирана зарегистрировались на защищенной платформе (!), созданной им для координации свержения диктатуры в Тегеране. Такое комментировать – только портить. Западные массмедиа весьма положительно оценили прошедшую в Мюнхене конференцию «иранской оппозиции» и даже намекнули на то, что Реза Пехлеви на ней сделал серьезную заявку на пост «лидера нового Ирана» или как минимум «отца иранской демократии». Эти оценки и намеки полностью на их совести, имеют право в конце концов. Суровая же реальность говорит об обратном – мероприятие в Мюнхене трудно назвать иначе как «конференцией болтунов и прекраснодушных мечтателей». А в самом Иране Реза Пехлеви никак не котируется, если не брать в расчет маргиналов, грезящих о восстановлении монархии и видящих в «персидском принце» символ модернизации и связей с Западом. Для иранцев Пехлеви - осколок из прошлого и не более того Пехлеви пользуется влиянием только среди эмигрантской диаспоры и то только среди эмигрантов старшего поколения, особенно тех, кто покинул Иран после революции. Молодежь из диаспоры относится к нему равнодушно, для них он – осколок прошлого и не более того. Все прекрасно понимают, что у него нет организованной сети внутри страны и никогда не будет, поскольку он не в состоянии ее создать. И не потому, что не может, а просто категорически не привык к черновой повседневной работе, на трибуне блистать проще и привычнее. Кроме того, в массе своей иранцы не приемлют его тесных связей с США и Израилем. А его визит к Нетаньяху в 2023 году только убедил их во мнении, что Пехлеви – это марионетка в чужих руках. Ну и наконец самоубийство его брата Алирезы в 2011 году и смерть сестры Лейлы от наркотиков у любого иранца с учетом местного менталитета порождает вопрос: «Если он даже в собственной семье не может порядок навести, то как он будет делать это в Иране?»

Известный украинский журналист Дмитрий Гордон в ходе стрима в Youtube с телеведущим Василием Головановым поделился мнением о том, как Азербайджан показал всему миру, что следует бороться за свои земли. «Как же они готовились — тщательно, продуманно, взвешенно. И как они забрали свое. Они ведь не чужое забрали, они забрали свое», — отметил Гордон. «И когда я фотографировался в Шуше, я думал о том, что обязательно сфотографируюсь и в Мариуполе, и в Донецке, и в Луганске, и в Симферополе, и в Ялте. Я думал все время о своем, находясь в Азербайджане», — отметил журналист. «В чем еще пример Азербайджана для Украины? В решительной борьбе с коррупцией, в настоящем патриотизме, в мудрой и взвешенной политике — когда с тобой считаются. А с Азербайджаном считаются на международной арене. На меня неизгладимое впечатление оставила эта поездка, и я счастлив, что мне удалось побывать в этой замечательной стране», — подытожил Гордон.

Когда интернет – оружие: пора ли начинать кибер-мобилизацию? Азербайджан сталкивается с возрастающими киберугрозами, затрагивающими государственные учреждения и частный сектор. Взломы, попытки вмешательства извне и уязвимость критической цифровой инфраструктуры все острее поднимают вопрос о более действенных подходах к информационной безопасности. Только за первое полугодие 2025 года Государственная служба специальной связи и информационной безопасности выявила 504 индикатора кибератак на государственные учреждения — на 1,2% больше по сравнению с тем же временем прошлого года. Из них 198 угроз были обнаружены в рамках внутренних расследований, а 306 — после сигналов от самих госструктур. Примечательно, что в июне количество атак снизилось до 51 случая – это на 61% меньше прошлогоднего уровня. В свете происходящего государственная сеть связи AzStateNet превращается во всеобщий цифровой щит. За минувший год ею заблокировано свыше 814 млн. попыток вредоносных подключений, вредоносных файлов и зараженных документов. Масштабы киберугроз и высокая эффективность систем противостояния налицо. Но это не исключает критических уязвимостей — особенно в инфраструктуре, связанной с государственными и публичными интернет-ресурсами. По мнению председателя совета директоров Ассоциации индустрии информационных и коммуникационных технологий Азербайджана Эльвина Аббасова, уязвимости госструктур лишь часть проблемы. Все чаще целью атак становится частный сектор и в первую очередь СМИ. Недавние инциденты с десятками взломанных новостных сайтов, где радикальные религиозные группы разместили свою пропаганду, стали тревожным сигналом. Эти события ясно показывают, что цифровая безопасность большинства интернет-ресурсов в стране остается уязвимой, считает он. Поскольку даже одна успешная атака — это не просто единичный сбой, а показатель системных проблем: от нехватки квалифицированных кадров до отсутствия актуальных стандартов защиты, отметил глава ассоциации. Абсолютной кибербезопасности не существует, но 99% угроз можно предотвратить с помощью имеющихся технологий и кадров. Важно эффективно использовать этот потенциал. По его словам, бизнесу пора пересматривать свое отношение к защите цифровых активов. Ведь кибербезопасность — это уже не IT-вопрос, а стратегический приоритет на уровне национальной безопасности. Ситуация осложняется внешнеполитическим фоном. Как отмечает глава Азербайджанского интернет-форума Осман Гюндюз, в условиях нарастающей геополитической напряженности цифровое пространство Азербайджана рискует стать новой ареной противостояния. Усиление угроз со стороны России и Ирана выдвигает на первый план вопрос: насколько устойчив наш интернет и возможно ли внешнее вмешательство в его работу? «К сожалению, реальность такова, что риски вполне ощутимы. Основные каналы входа интернет-трафика в Азербайджан проходят через Россию, Иран, а также через Турцию и Грузию. Наиболее тревожный факт — значительная часть трафика все еще поступает через Россию, создавая опасную зависимость от внешнего маршрута, подверженного политическим влияниям. При обострении ситуации такое может привести к фильтрации, замедлению или даже отключению оптоволоконных магистралей. Чтобы предотвратить подобное, необходимо ускорить диверсификацию интернет-маршрутов. Особенно перспективны направления через Турцию и Грузию, но здесь необходимо снять блокировку, наложенную властями Грузии на соглашение между AzerTelecom и Caucasus Online о праве собственности на ключевую подводную линию связи по дну Черного моря. Кроме того, все еще остаются нерешенными вопросы, касающиеся внутреннего управления интернет-инфраструктурой. Доменная зона .az до сих пор не признана критической, а DNS-сервисы не локализованы — это серьезный пробел в вопросах цифрового суверенитета. Инфраструктура национального домена должна быть под полной внутренней защитой, и в этой связи важно, чтобы государственные органы придали ей статус стратегически важного объекта. Также необходимо срочно создать резервные каналы подключения для критически важных учреждений — как в госсекторе, так и в частных структурах и СМИ. Такие подключения должны быть обеспечены сразу через трех крупных операторов: AzerTelecom, Delta Telecom и Aztelekom. Все они должны работать скоординировано, осознавая свою роль в поддержке нашей цифровой стабильности». Мир уже вступил в эпоху, где атаки направлены не на границы, а данные, не на города, а на каналы связи, поясняет специалист: «Потому диверсификация маршрутов, локализация инфраструктуры и формирование защищенных точек доступа становятся неотложной задачей. С учетом растущих рисков и глобальной турбулентности, предложение о введении чрезвычайного положения в сфере национальной информационной безопасности уже не выглядит чрезмерной мерой — напротив, оно может стать своевременным шагом к защите цифрового суверенитета Азербайджана».

А шах-то голый!.. Как сообщал ранее haqqin.az, 180 иранских политиков подписали обращение к Масуду Пезешкиану, в котором потребовали кардинального пересмотра подхода к управлению страной. По их мнению, война между Израилем и Ираном может стать историческим поворотным моментом для того, чтобы положить конец неэффективности властей, ошибочной внешней политике, дискриминации и несправедливости. Иранские силовики наращивают преследование недовольных, используя для этого самый неотразимый довод – они, дескать, израильские шпионы. Но время, когда можно было загасить эти протесты на корню, уже ушло. Иран теперь громко, и ничего не боясь, ни Басидж, ни КСИР, кричит: «Перемен, мы ждем перемен». И если в канцелярии верховного лидера надеялись, что после внешней агрессии люди привычно сплотятся вокруг властей, то ничего подобного не произошло. Более того, все пошло совсем не так, поскольку у иранского общества появился теперь серьезный аргумент: «Мы терпели ваши внешнеполитические авантюры, деньги на которые вы отнимали от нас. Вы убеждали, что Иран могуч и на каждую враждебную вылазку ответит сокрушительным ударом – мы верили и затягивали пояса. И где теперь это все? Выходит, вы нам лгали?» И режиму возразить нечего. Потому что стоило Израилю и США даже не слишком серьезно, вполсилы всего, показать Тегерану свои возможности, причем, даже не тронув критически важные для иранской экономики объекты, вроде порта в Бендер-Аббасе, как выяснилось, что «а шах-то голый». И грозен только на словах, которые произносит с оглядкой на небо, где господствует израильская авиация. Союзники, которыми так кичился Иран, от членов «Оси сопротивления», из тех, кто остался жив, до Москвы и Пекина, и пальцем не пошевелили, чтобы прийти Ирану на помощь. Впрочем, гениальность иранской дипломатии простерлась настолько далеко, что в «соглашениях о стратегическом партнерстве» Тегерана с Россией и КНР такой вариант даже не предусматривался, что бы там не говорили по этому поводу в самом Иране. Другое дело, что даже после разгрома в 12-дневной войне - а как назвать иначе ситуацию, когда ядерная программа заторможена, командный корпус КСИР «вынесен», ракетные пусковые установки частично уничтожены - ПВО сметена и быстро возобновить ее не получится, а израильские ВВС могут беспрепятственно атаковать любые цели в Иране как в тире – иранский режим не сделал для себя соответствующих выводов. И не потому, что он интеллектуально ограничен, совсем нет, за время своего существования, в ситуациях «если прижмет», когда казалось, что все, тупик, он мог совершать самые головокружительные виражи, вызывавшие уважительное изумление и у друзей, и у врагов. Нет, у иранских элит хватает ума и изворотливости, но сейчас они столкнулись с новой ситуацией внутри страны. С ситуацией, в которой косметических реформ и одноразовых уступок уже недостаточно – иранское общество требует кардинальных преобразований. А что в первую очередь подразумевают под собой «кардинальные преобразования»? Правильно, передел собственности. Если кратко, это означает: снижение роли КСИР и Басидж в общественной жизни Ирана, а что принципиальнее - чтобы принадлежащие им предприятия платили налоги в казну, а не уходили в непрозрачные «специальные фонды», из которых верхушка КСИР финансирует проиранских прокси и собственные проекты и спецоперации. Кроме того, такой же порядок должен распространиться на бонияды – квазигосударственные религиозные фонды, возникшие после революции 1979 года. Которые контролируют до 40% ВВП, не платят налогов, получают бюджетные субсидии, льготные таможенные тарифы и преимущественный доступ к кредитам - и подчиняются напрямую только верховному лидеру. Тот же «Фонд Мавзолея имама Резы» владеет 90% сельхозземель в провинции Хорасан, 56 компаниями и университетами. КСИР и бонияды должны быть отстранены от нефтяного экспорта, ибо при их участии он превратился в черную дыру – доходы от него исчезают в секретных закромах режима, никак не влияя на благополучие простых иранцев. Ну и так далее и тому подобное. Но в том-то и дело, что подобные перемены означают, по сути, частичное отстранение от власти КСИР и религиозных кругов, сокращение той экономической базы, которая их очень неплохо и сытно питает. Кто из влиятельных деятелей режима в здравом уме на это пойдет. Классика политологии: «низы» не могут по-старому жить, «верхи» не могут по-старому управлять. Такая вот ситуация складывается в нынешнем Иране, и чем это обернется, не предскажет сейчас никто.

Все беды страны, в которой каждый хочет стать президентом Упоминание Гаити вызывает в воображении ряд устойчивых ассоциаций: зомби, ритуалы вуду, жестокие тонтон-макуты, диктатура Франсуа и Жан-Клода Дювалье, вооружённые банды, катастрофические землетрясения, гражданские конфликты. Кому-то, возможно, вспомнится роман Грэма Грина «Комедианты», кому-то — история о том, как режим Дювалье поставлял в Соединённые Штаты тела погибших гаитян в качестве анатомических пособий. Десятилетия шли за десятилетиями, но суть происходящего на Гаити мало чем отличалась от предшествующих событий - менялись лишь формы. Эта страна по-прежнему остаётся «чёрной дырой» Западного полушария и классическим примером несостоявшегося государства. На смену режимам диктаторов приходили авторитарные генералы, за ними последовали гражданские президенты, которые вытеснены сегодня уличными вооружёнными формированиями. Государственность на Гаити де-факто отсутствует, а управление страной осуществляется преступными группировками. Бедная страна, которая переходит из рук тонтон-макутов под власть гангстерских банд По данным последнего доклада ООН, ситуация достигла критического порога. Столичный Порт-о-Пренс полностью контролируется бандами. Международные эксперты предупреждают: уровень насилия и организованной преступности на Гаити превысил все допустимые пределы, страна балансирует на грани полного институционального коллапса и без немедленных и решительных действий со стороны международного сообщества риски необратимой гуманитарной катастрофы становятся всё более реальными. Гасем Фатхи Вали, исполнительный директор Управления ООН по контролю над наркотиками и предотвращению преступности, заявил, что 90 процентов территории страны находится под контролем бандформирований. Регионы страны, ранее считавшиеся относительно безопасными, включая юг Гаити, также погружаются в хаос. Помощник генерального секретаря ООН Мирослав Енча отметил, что передача столицы под контроль преступников означает фактическую утрату суверенитета - государство разрушено изнутри. Переломной точкой стало убийство в 2021 году в собственной резиденции президента страны Жовенеля Моиза. С тех пор на Гаити нет ни дееспособной центральной власти, ни легитимного главы государства. Если до гибели Моиза банды контролировали около 85 процентов столицы, то сегодня Порт-о-Пренс полностью под их управлением. Страна, в которой криминал пришел к власти Весной 2024 года конкурирующие банды объединились в коалицию «Вив Ансанм», сформировав нечто, напоминающее параллельную структуру власти. Наиболее известной фигурой среди их лидеров стал бывший полицейский Джимми Шеризье, более известный по прозвищу «Барбекю» за привычку заживо сжигать свои жертвы. С 2022 года Шеризье находится под санкциями Совета Безопасности ООН по обвинению в многочисленных преступлениях против человечности, однако продолжает открыто действовать и заявляет о себе, как о лидере «кровавой революции», утверждая, что «Гаити либо станет раем, либо превратится в ад». В попытке сдержать эскалацию насилия администрация США в 2024 году официально признала две крупнейшие гаитянские группировки — Viv Ansanm и Gran Grif — иностранными террористическими организациями. Это решение юридически открыло путь для международных операций, однако на практике существенных изменений так и не последовало. Территория Гаити остаётся вне контроля центральной власти, а угроза массовой миграции и гуманитарного коллапса нарастает. Истоки сегодняшнего системного кризиса уходят вглубь истории. Несмотря на то, что именно Гаити стало первым государством Латинской Америки, добившимся независимости от колониального владычества, путь к полноценной государственности оказался непреодолимо трудным. В 1791 году началось восстание рабов под предводительством Туссена-Лувертюра. Французские власти под давлением революционного правительства в Париже временно признали свободу рабов, но с приходом Наполеона эти обещания были аннулированы. Туссен был арестован и умер в заключении, однако его сподвижники, Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф, продолжили борьбу, и 1 января 1804 года была провозглашена независимость Гаити — первого в мире государства, возникшего в результате восстания рабов. А ведь все начиналось с яркой страницы: восстания рабов под предводительством Туссена-Лувертюра Однако молодой республике не суждено было стать островом стабильности. Внутренние распри, убийство Дессалина, самоубийство Кристофа, внешнее давление и вмешательство европейских держав стали постоянным фоном истории этого островного государства. В последующие десятилетия иностранное присутствие лишь усилилось, а власть переходила от одного диктаторского режима к другому. В 1957 году к власти пришёл Франсуа Дювалье, известный как Папа Док. Он установил режим личной диктатуры, распустил армию и создал печально известную службу политической полиции — тонтон-макутов. После смерти Франсуа Дювалье в 1971 году власть перешла к его девятнадцатилетнему сыну Жан-Клоду, прозванному Бэби Доком. Правление Бэби Дока, сопровождавшееся репрессиями и коррупцией, продлилось до 1986 года, когда он был свергнут. На смену пришли военные, затем временные администрации и, наконец, в 1991 году впервые в истории страны прошли демократические выборы. Победу одержал католический священник Жан-Бертран Аристид, которого гаитяне воспринимали, как символ надежды. Однако в скором времени при поддержке Соединённых Штатов Аристид был свергнут, что вновь ввергло страну в состояние политической нестабильности. Позднее, находясь в эмиграции, Аристид заметил: «Все беды Гаити в том, что каждый здесь хочет быть президентом». На выборах 2006 года в бюллетенях значились имена тридцати двух (!!) кандидатов, включая супружескую пару, выступавшую по отдельности. Времена правления Папы и Бэби Дока в сравнении с правлением гангстеров можно назвать ренессансом Современный кризис на Гаити часто связывают с систематическим, более чем столетним, вмешательством США во внутренние дела страны. Приход Аристида к власти, несмотря на свою историческую значимость, был довольно быстро нивелирован геополитическими интересами Вашингтона. Легитимного президента фактически депортировали в Африку, подорвав тем самым возможность становления подлинной демократии. В атмосфере молчаливого согласия трагедия Гаити на глазах у мирового сообщества продолжается. Государство разрушено, общество дезинтегрировано, правовые институты утрачены. Создаётся ощущение, что над этой страной проводится зловещий эксперимент — как долго сможет выживать ее народ в условиях полного институционального распада, без ресурсов и поддержки, в состоянии перманентного насилия и страха. А по мнению некоторых наблюдателей, этот опыт может быть реплицирован в таких регионах мира, как Сомали, Йемен или сектор Газа.

Пехлеви начал, Озал продолжил, Алиев закрепил На протяжении длительного времени Организация экономического сотрудничества (ОЭС) оставалась на периферии внимания как политических аналитиков, так и исследователей в области международной экономики. Объясняется это, прежде всего, тем, что внешнеполитическая активность Азербайджана традиционно фокусировалась либо на взаимодействии в рамках постсоветских интеграционных объединений и двусторонних форматах, либо на участии в более масштабных международных и европейских инициативах. В этом контексте ОЭС оставалась структурой, находящейся на стыке геополитических интересов и, по сути, выпадала из актуальной повестки. С конца 2000-х годов наблюдается постепенный сдвиг центра тяжести в ОЭС от Турции к Азербайджану. Именно Баку начинает демонстрировать системный подход к позиционированию ОЭС, как платформы для координации постсоветских инициатив Тем не менее, трансформация ОЭС представляет значительный интерес не только с точки зрения анализа взаимодействия в Прикаспийском регионе, но и как показатель того, с какой последовательностью периферийные зоны на стыке Азии и Европы обретают собственную идентичность, институциональные формы и экономическую субъектность. История ОЭС условно делится на четыре ключевых этапа, каждый из которых отражает изменения в геополитических и экономических приоритетах участников. Первый этап — «персидский период» (1960–1979 гг.) Организация берет свое начало в 1964 году под названием Организация регионального сотрудничества в целях развития (ОРСР), объединив Иран, Пакистан и Турцию. Вероятно, в то время структура задумывалась шахом Мохаммедом Резой Пехлеви, как инструмент экономического усиления Ирана и консолидации региональных партнёров. К слову, офис ОЭС по сей день находится в Тегеране, что подчеркивает историческую преемственность. Формирование ОРСР происходило параллельно с институционализацией Движения неприсоединения и отчасти отвечало задачам формирования альтернативного экономического пространства в условиях геополитической конкуренции эпохи холодной войны. Справа: шах Ирана Мохаммад Реза Пехлеви. Слева: премьер-министр Турции Сулейман Демирель Второй этап — «турецкий период» (1980–1992 гг.) С 1977 года, после подписания Измирского договора, началась попытка переориентации ОРСР с упором на экономические интересы Турции. В условиях экономической либерализации и политических реформ, инициированных в 1980-х годах правительством Тургута Озала, Турция демонстрировала устойчивый экономический рост, превращаясь в одного из ведущих индустриальных игроков на стыке Европы и Ближнего Востока. В 1985 году ОРСР трансформируется в Организацию экономического сотрудничества. Эта институциональная модернизация отражала стремление Турции использовать эту структуру, как канал интеграции в мировую экономику, опираясь на поддержку Ирана и Пакистана. Именно в этот период турецкая продукция начинает массово заполнять рынки Восточной Европы, что предвосхитило формирование широкой региональной цепочки добавленной стоимости. Президент Турции Озал и президент Ирана Рафсанджани Третий этап — «постсоветское расширение» (1992–конец 2000-х гг.) Распад Советского Союза открыл новую главу в истории ОЭС. В 1992 году организация существенно расширяется: к ней присоединяются Азербайджан, Афганистан и все пять государств Центральной Азии. Это расширение, почти утроившее состав участников, воспринималось как продолжение турецкой стратегии интеграции бывших советских республик в свое экономическое пространство. В это же время происходило создание параллельных институтов. Например, Международной организации по совместному развитию тюркской культуры и искусства (ТЮРКСОЙ), ориентированной на культурное сближение тюркоязычных государств. При этом ОЭС брала на себя преимущественно экономическую повестку. Однако рост российско-казахстанско-белорусского евразийского проекта в конце 1990-х—начале 2000-х годов отчасти нивелировал инициативы ОЭС, отодвинув их в сторону и замедлив их развитие. Четвертый этап — «тюркская консолидация» (с конца 2000-х годов по настоящее время) С конца 2000-х годов наблюдается постепенный сдвиг центра тяжести в ОЭС от Турции к Азербайджану. Именно Баку начинает демонстрировать системный подход к позиционированию ОЭС, как платформы для координации постсоветских инициатив. Первый саммит организации, проведённый в Баку в 2006 году, стал своеобразной апробацией внешнеполитической и дипломатической модели Азербайджанской Республики в рамках многостороннего взаимодействия. Саммит 2012 года в Баку закрепил эту тенденцию, показав, что Азербайджан способен формировать и продвигать в региональных институтах собственную стратегическую повестку. Азербайджан способен формировать и продвигать в региональных институтах собственную стратегическую повестку С 2023 года официальный Баку осуществляет уже полномасштабную координацию интеграционных проектов ОЭС на постсоветском пространстве. Заседание Совета министров ОЭС, состоявшееся в Шуше, неформальный саммит Организации тюркских государств в 2024 году, а также трехсторонний саммит в Лачине лидеров Азербайджана, Турции и Пакистана в мае 2025 года формируют устойчивую вертикаль политических и экономических контактов на высшем уровне. Что способствует как углублению двусторонней кооперации, так и синхронизации многосторонней повестки между участниками ОЭС. На современном этапе Организация экономического сотрудничества представляет собой потенциально влиятельную платформу региональной интеграции в срединной части Евразии. Её члены обладают значительным природным, энергетическим и демографическим потенциалом. Укрепление торговых и инвестиционных связей, развитие транспортных коридоров и формирование совместных энергетических и промышленных кластеров превращают ОЭС в значимый элемент евразийской архитектуры. В условиях растущей конкуренции за транзитные маршруты, энергетические ресурсы и инвестиционные потоки, ОЭС приобретает статус важного института, способного не только реагировать на глобальные вызовы, но и формировать для своих участников проактивную стратегию устойчивого экономического роста.

Евросоюз выделил Молдове первый транш помощи в размере €217 млн из программы в €1,9 млрд в обмен «на проведение реформ». Об этом заявила глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен на пресс-конференции после саммита ЕС — Молдова. «Сегодня мы объявляем о выделении €217 млн помощи в рамках плана роста Молдове, которая выполнила свои обязательства по реформам, а ЕС выполняет свои обязательства по помощи», — сказала она. По ее словам, это «первый транш из программы в €1,9 млрд». По итогам саммита Молдова-ЕС в Кишиневе стороны приняли декларацию, которая подтвердила поддержку евроинтеграционного курса Кишинева, но не обозначила его сроки. Об этом сообщает «Европейская правда». В совместной декларации саммита, который состоялся в пятницу в Кишиневе, подтверждена приверженность «быстрому продвижению процесса вступления Молдовы в ЕС на основе надежных реформ и принципа собственных заслуг в соответствии с Копенгагенскими критериями». Также там приветствуется активное участие Молдовы в процессе скрининга законодательства и ее обязательство «решительно работать над завершением гармонизации с acquis ЕС». «Мы ожидаем следующих шагов в процессе вступления Молдовы, открытия переговорных кластеров, начиная с кластера „Основы», как только будут созданы соответствующие условия», – говорится в декларации. Саммит в Кишиневе стал первым мероприятием такого формата для Молдовы.