Воровство#2

[Ablertus]

Албертус!!! Не смешите мои тапочки!!!

Любой более-менее известный чел в мире, у которого есть 1/512 армянской крови, является предметом вашей гордости!

А о Низами я постараюсь вечером повесить инфу.

Хаханьки? Так если Шарль не армянский певец, хотя поет в том числе по армянски (думаю уместнее было бы ознакомиться с его собственным мнением), какого черта тогда Низами азербайджанский поэт, если в написании стихов по азербайджански замечен не был, и для всего мира есть именно ПЕРСИДСКИЙ поэт Низами (могу подтвердить). Вот уж действительно, для вас, и для всего остального мира есть различие в восприятии творчества этого человека. Происхиждение - отдельный вопрос, можешь вешать хоть 10 инф, но речь как я понимаю о культуре.

Кстати, ты упорно игноририруешь вопрос о сайтах.

[Ablertus]

(Брат Ротердамий @ Feb 18 2004, 21:29)

Албертус!!! Не смешите мои тапочки!!! 

Любой более-менее известный чел в мире, у которого есть 1/512 армянской крови, является предметом вашей гордости! 

А о Низами я постараюсь вечером повесить инфу. 

Хаханьки? Так если Шарль не армянский певец, хотя поет в том числе по армянски (думаю уместнее было бы ознакомиться с его собственным мнением), какого черта тогда Низами азербайджанский поэт, если в написании стихов по азербайджански замечен не был, и для всего мира есть именно ПЕРСИДСКИЙ поэт Низами (могу подтвердить). Вот уж действительно, для вас, и для всего остального мира есть различие в восприятии творчества этого человека. Происхиждение - отдельный вопрос, можешь вешать хоть 10 инф, но речь как я понимаю о культуре.

Кстати, ты упорно игноририруешь вопрос о сайтах.

[Брат Ротердамий]

какого черта тогда Низами азербайджанский поэт, если в написании стихов по азербайджански замечен не был....

Происхиждение - отдельный вопрос, можешь вешать хоть 10 инф, но речь как я понимаю о культуре.

я же сказал - ВЕЧЕРОМ. У меня час дня.

Кстати, ты упорно игноририруешь вопрос о сайтах.

Вопрос о сайтах персонально ко мне?

[SHARBAT]

TMQ,

можете считать меня тупым, но я не понял намека.

щас объясню:

всё очень просто. если к творчеству "скорее" склонен только обделённый, и голодный "скорее" найдёт в себе склонность к творчесту, то ( выбрать нужное):

а) если азербайджанцы считают что они талантливый народ, то они признают свою обделённость и нищету

б) а вот если азербайджанцы не признают свою нищету и обделённость, то это автоматически доказывает, что армяне - талантливый народ, обделённый, но зато "многострадальный"

[SHARBAT]

боже мой, как же надоело вам объяснять, что то, что Низами азербайджанец не подлежит сомнениям. вот приходится стописят раз одно и тоже на всех форумах писать. читайте ответ одному вашему соотечественнику, который я написала н адругом форуме:

"если бы вы были знакомы с его творчеством, например , взять хоть те же "Семь красавиц", у вас бы не было вопросов о его происхождении. НИЗАМИ САМ ПРОВОЗГЛАШАЕТ СЕБЯ ТЮРКОМ:

"ТОРКИЙЭМРА ДЭР ИН hЭБЭШ НЭХЭРЭНД

ЛАЧЭРЭМ ДУГБАЙJЕ-ХЭШ НЭХОРЭНД"

подстрочный перевод

"МОЕГО ТЮРКСТВА В ЭТОЙ АБИССИНИИ НЕ ПОКУПАЮТ,

ПОТОМУ ВКУСНОЙ ОКРОШКИ МОЕЙ НЕ ЕДЯТ"

этот бейт, сожержащийся ВО ВСЕХ изданиях и не вызывающий никакого сомнения в подленности, прежде всего говорит о том, что Низами по национальности был тюрком (азербайджанцем, так как ещё арабский путешественник и историк Ибн Азрак в 1070 году писал, что "ГЯнджа является великой столицей Азери-тюрков", а Насави, историк Хорезм-шаха Джалаладдина Мангбурны отмечал, что " в Арране и Мугане тюрки неисчислимы"). в результате тщательных исследований сочинений Низами точно установлена национальность поэта. Он стопроцентно азербайджанец, так каквсе тюркские слова, используемые им в "Хамсе" ПРИВЕДЕНЫ ИМЕННО В АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ ПРОИЗНОШЕНИИ, А ДАЖЕ НЕ В ДРУГОМ ТЮРКСОМ ПРОИЗНОШЕНИИ ( например "мунджуг", а не "бунджуг"). а в этом бейте, который я привела, он жалуется на жителей Гнджи, которую в приступе отчаяния он сравнивает с абиссинией, употреблявшейся тогда в литературе как символ мрака, невежества и мракобесия, поэт хочет сказать, что ТЮРОК И ЕГО КРАСИВЫЕ СТИХИ, ВКУСНЫЕ, КАК НАЦИОНАЛЬНАЯ ТЮРКСКАЯ ПИЩА НЕ ЦЕНЯТСЯ НА ЕГО РОДИНЕ, ибо желудки титулованных покупателей не способны переварить такой прекрасной еды как дугба (окрошка).

нИЗАМИ БЕСПЕДЕЛЬНО ЛЮББИЛ СВОЙ НАРОД, ГЛУБОКО ЧТИЛ И БОГОТВОРИЛ ЕГО И И СВОИМ ТВОРЧЕСТВОМ СТРЕМИЛСЯ ДОКАЗАТЬ, ЧТО ЕГО НАРОД СПОСОБЕН НА ПОДВИГ.

Низами неоднократно употребляет слово " тюрок", наделяя его самыми лучшими характеристиками ( с чего бы ему воспевать чужой народ?)

" доулете-ТОРКАН ке болеиди керефт

мемлекет ез дадпесенди керефт

чон ке то бидадкери первери

ТОРК неи hендуjе-гареткери"

подстрочный перевод

" держава ТЮРКОВ, которая возвысилась,

обрела власть БЛАГОДАРЯ ЛЮБВИ К СПРАВЕДЛИВОСТИ,

раз тытворишь беззакноние ( тиранию),

то ты не тюрок, а вор - индус"

по мысли поэта, если правитель несправедлив, неправосуден, значит он не тюрок, не достоин так называться, а лишь выдаёт себя за тюрка.

теперь по поводу матери и "НЕИЗВЕСТНОГО" ОТЦА (ЭХ И УСТРОЮ Я ВАМ ЩАС ЗА ЭТИ СЛОВА)

ЗНАЧИЦЦО ТАК,

родился он в Гяндже. датой его рождения принято считать 1141 год, однако исследование автобиографического указания, содержавшегося в поэме "Хосров и Ширин" позволяет сделать иной вывод. в главе "Оправдание сочинения этой книги" говорится:

"мой знаешь гороскоп? в нём -лев, но я сын персти,

и если я и лев, я только лев из шерсти.

и мне ли на врага, его губя, идти?

я лев, котолрый смог лишь на себя идти!"

из этих строк явствует, что поэт родился под созвездием льва. в другом месте он указывает, что в начале работы над поэмой ему было сорок лет, а он начал её в 575 году по мусульманскому календарю. значит, Низами родился в 535 году. в этом году солнце находилось в созвездии льва с 17июля по 22 августа.переводя эти данные на современное летоисчисление, мы с достоверностью можем сказать, что он родился между 17 июля и 22 августа 1140 года.

Низами - это прозвище поэта, означающее " упорядочиватель слов", собственное его имя - Ильяс, отца его, (для особо образованных сообщаю) звали ЮСУФ, деда - ЗАКИ АД-ДИН, а прадеда - МУАЙЯД ФИД-ДИН. ТАКИЕ ИМЕНА НА СРЕДНЕВЕКОВОМ МУСУЛЬМАНСКОМ ВОСТОКЕ ДАВАЛИ ВИДНЫМ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ УЧЁНОГО СОСЛОВИЯ И ДУХОВЕНСТВА. ПОЭТО РОС В КУЛЬТУРНОЙ И ДОВОЛЬНО ЗНАТНОЙ СЕМЬЕ. ТАК ЧТО НАЗЫВАТЬ ЕГО ОТЦА " НЕИЗВЕСТНЫМ" по меньшей мере странно. мать его, курдская княжна, происходила из рода бывших правителей Гянджи Шеддадидов. кстати, национальность определяется по отцу. отцовская кровь для мусульман является определяющей.

а! ещё! дядя поэта, Омар, имевший титул "ходжа", который присваивался высшим сановникам гос-ва, служил при правителе атабеков. Низами был блестяще образован."

[SHARBAT]

Низами Гянджеви

(1141-1203)

Среди азербайджанских поэтов XII века возвышается величественный образ Низами, одного из корифеев мировой поэзии, имя которого обычно упоминается вслед за именем гения иранского народа - Абуль Касима Фирдоуси.

Низами Гянджеви Ильяс ибн-Юсиф (1141-1203), величайший азербайджанский поэт-романтик, родился, жил и умер в городе Гяндже, откуда и происходит его прозвище Гянджеви. Поэт вел замкнутый образ жизни, занимался поэзией и наукой. Он был близок ко двору азербайджанских атабеков, которые не раз посещали жилище поэта, славившегося в народе своей мудростью и скромным образом жизни. Низами прославился созданием большого цикла романтических поэм, пользовавшихся широким распространением в Азербайджане и Иране. Поэтическое наследие Низами состоит из пяти больших произведений "Хамсе" ("Пятерица"), составляющих около тридцати тысяч бейтов (двустиший).

Материалом к этим поэмам-романам послужили события мировой истории и романтическая тематика из жизни различных народов. Он воспевает деяния Искандера (Александра Македонского), арабские романтические образы Лейли и Меджнуна, индийских, хорезмских, славянских, турецких, мавританских, греческих красавиц ("Семь красавиц"). Низами охотно пользовался "интернациональной" тематикой, чувствуя себя не подданным той или иной царствующей династии, а гражданином, всего Востока, но в то же время почти во всех своих произведениях с особой любовью подчеркивает свое азербайджанское происхождение.

Особенно интересно, что Низами, несмотря на господство фарсидского языка в культуре Азербайджана XII века, все же не отказывался от своего национального народного языка, и очень возможно, что ряд произведений Низами, к сожалению, исчезнувших, был написан на азербайджанском языке.

Лютфали-бек-Азер в "Атешгахе" передает старинное предание об утерянных произведениях великого азербайджанского поэта: "Говорят, - читаем мы в "Атешгахе", - что у Низами, кроме его "Хамсе" ("Пятерицы"), было до двадцати тысяч бейтов, касидэ, газель , кыт'э и рубаи, которые были утеряны". Ряд других авторов, в том числе и Шамседдин Сами, также указывает на эти утерянные двадцать тысяч бейтов.

Чрезвычайно любопытно, что одну из лучших своих поэм "Лейли и Меджнун" Низами намеревался писать не на фарсидском, а на родном, азербайджанском языке. На это имеются ясные намеки в начале поэмы, где Низами объясняет причины создания им "Лейли и Меджнун". Низами рассказывает здесь о том, как его желанию помешало появление посланца шаха с письмом, в котором он требовал от поэта создания новой поэмы, поставив условием - писать ее только на фарсидском языке.

"О, мой верный раб, - писал шах в своем послании поэту,- о, Низами, волшебник мира слов. Дуновением утреннего ветерка покажи свои чары, свое волшебство слов. Выяви все, что можешь, в чудесном искусстве речи. Я хотел бы, чтобы ты воспел в словах, как жемчуг, любовь Меджнуна. Если можешь, и ты скажи несколько девственных слов, чистых, как невинность Лейли, чтобы я прочел и подтвердил их сладость и, кивая головой, указал бы на них как на корону... Укрась ты невесту юную фарсидскими и арабскими украшениями.

Ты знаешь, я смыслю в речи, я различаю новые от старых бейтов, но знай, что, если жемчуг, нанизанный тобой на нить с кольца дум, будет носить образы тюркские, это для нас не годится, ибо тюркообразность недостойна нас. Для лиц, стоящих высоко, достойна высокая речь".

Ширван-шах глубоко огорчил великого поэта. Все думы, все надежды его рушились. "Волнение охватило мое сердце и мое сознание. У меня не было сил отвергнуть это слово, и не было у меня также глаз, чтобы найти путь к сокровищнице. Огорчение охватило меня. Не было у меня друга, чтобы поведать о тайне своей, рассказать эту повесть".

Эти слова с исключительной силой передают трагедию поэта-азербайджанца, вынужденного по шахскому приказу отказаться от своего родного языка и создавать лучшие свои произведения на фарсидском языке.

Но язык творений Низами вовсе не говорит об оторванности поэта от народа, от жизни, от своей среды. Никогда его идеалом не было слепое служение властелинам мира, никогда он не отворачивался от родного Азербайджана.

Низами писал на официальном государственном фарсидском языке. Но богатое содержание его творчества, его идеалы, его образы и чувства были тесно связаны с Азербайджаном. О ком бы ни писал Низами - об Александре Македонском, о семи красавицах мира, о великих царях Ирана - всюду слышны отзвуки его родины, воспевание событий, природы и людей своей страны, своих соплеменников.

В "Искандер-намэ" поэт связывает имя великого завоевателя со своей родиной, создает величественное полотно, где сверкающими красками изображены исторические события в средневековом Азербайджане. Поэт воспевает легендарную царицу амазонок Нушабе, владычицу города Барды, древнейшей азербайджанской столицы.

В произведениях Низами раскрываются живые страницы истории. Фантастика, сказочные вымыслы переплетаются у него с подлинными картинами жизни и быта азербайджанского народа. Нападение руссов на Барду, сказочная повесть о русской царевне, красавица Ширин и царица Шамира, амазонки, битвы, описанные в различных поэмах Низами - все это исторически и географически связано с азербайджанским и кавказским средневековым миром.

Нужно ли после этого доказывать право азербайджанского народа считать своим творчество Низами! Несостоятельность и реакционность традиционного причисления Низами буржуазными востоковедами к иранской литературе очевидна. Искусственное, насильственное извращение буржуазным востоковедением истории мировой поэзии, непонимание роли фарсидского языка и иранской традиции в истории азербайджанской культуры, отрицание многовековой истории, высокой и богатой культуры и литературы азербайджанского народа - все это приводит к отрицанию большой исторической правды, могучих творческих сил народа. Даже под тяжелым гнетом иранских и всяких других царей азербайджанский народ создавал шедевры искусства и культуры.

Прекрасный знаток творчества Низами и Хагани, Ю.Н.Марр, со всей решительностью и определенностью связывает имя Низами с Кавказом и, в первую очередь, с Азербайджаном:

..."Низами является своим для Кавказа, в частности для той этнической группировки, которая до последнего времени сохраняла персидскую традицию в своей литературе, то есть для Азербайджана, где гянджинский поэт, все-таки, более в почете, чем в Персии ". Ю.Н.Марр в целом, безусловно, дал правильную оценку Низами, считая, что он является "своим", родным поэтом для азербайджанского народа. Таким же образом одно из авторитетнейших востоковедческих научных учреждений - Институт востоковедения Академии Наук СССР в своем специальном решении о юбилее Низами твердо и решительно признал в Низами великого азербайджанского поэта, которым вправе гордиться наша страна.

"Хамсе" Низами начинается циклом небольших нравоучительных рассказов "Махзануль-эсрар" ("Сокровищница тайн"). Это произведение было написано приблизительно на тридцать седьмом году жизни поэта, то есть в 1178 году. Вторая часть "Хамсе" - большая романтическая поэма "Хосров и Ширин" была написана в 1180 году. В 1188 году Низами написал свою замечательную поэму о любви Лейли и Меджнуна. "Искандер-намэ", ставшая впоследствии очень популярной на Востоке, была написана в 1193-1197 году. Поэма "Хэфт пейкяр" создана в 1197 году.

В эпоху Низами в Иране возникло социально-религиозное движение, нашедшее свое философское выражение в суфизме, оказавшем большое влияние на дальнейшее развитие как иранской, так и азербайджанской литературы. Творчество Низами также не было свободно от этих влияний.

Насильственно водворяемый в Азербайджане, как и в ряде других стран, ислам встретил большое противодействие, и ему пришлось выдержать борьбу с древними религиозными верованиями азербайджанцев. Восстание Бабека в IX веке, нанесшее большой удар арабскому халифату, достаточно красноречиво говорит о том, как трудно приходилось арабским завоевателям в Азербайджане. Недовольство широких народных масс господством арабов, несоответствие догматов ислама прежним верованиям азербайджанцев, гнет и насилия арабских наместников - все это способствовало появлению новых сектантских учений, различных пониманий и толкований Корана.

В мусульманских государствах вся власть была основана на законах ислама, который определял и оправдывал весь существующий государственный строй. Поэтому выступление против феодального господства, всегда трактовалось, как выступление против ислама вообще. Фактически так оно и было. Все оппозиционные движения, направленные против господства арабов и их наместников в эпоху средневековья, носили религиозный характер. Отсюда возникло широкое сектантское движение, распространившееся в Иране и в Азербайджане.

Большое влияние когда-то имело метафизическое учение, известное под названием "Тасаввуф"; оно было очень популярно в мусульманских феодальных государствах. В большинстве случаев суфии принадлежали к угнетенным слоям народа, объединившимся против господствующей религии и власти на почве критики догматов ислама.

"Добросовестное изучение духа суфийских произведений,- пишет А.Е.Крымский, - привело меня к убеждению, что все причины распространения доктрины сводятся к социально-экономическим. В этой мысли убеждал меня и тот исторический факт, что эпохи главного процветания суфизма всегда совпадают с эпохами страшных народных невзгод. Вначале суфиями называли различные группы людей, объединившихся под знаменем аскетизма, или мистицизма, или же пантеизма. Каковы же были причины, заставлявшие людей пойти на это?

Во-первых, аскетизм в халифате вызывался к жизни теми же условиями, какими он вызывался и в Византии в эпоху ее разложения и в Западной Европе в средние века: безотрадными социальными и экономическими обстоятельствами. Беспомощные, разоренные бедняки - это самые многочисленные приверженцы суфизма.

Хорасан (персидская провинция), сыгравший такую важную роль в истории суфизма, был в экономическом отношении несчастнее других областей. Главную причину силы мистицизма надо видеть в недостатках ислама. Во-первых, теократия ислама, то есть соединение власти духовной и светской в одних руках: мусульманское духовенство является в то же время классом чиновно-бюрократическим. Чиновничья власть халифа очень больно отражалась на бедных классах.

В арабской и особенно персидской литературе очень рано встречаются жалобы, что чиновники - духовные - подкупны, судят лицеприятно, берут взятки, словом, как говорил Хайям, "кровь-сосут из людей". Злоупотребления клерикалов невольно влекли страдающих бедняков к мистицизму, к той мысли, что в сношениях между богом и человеком не требуется никаких посредников. Далее, для массы мусульман, для неученого народа, Коран, написанный на непонятном арабском языке, оставался пустым звуком, а мистическая проповедь суфизма была всем понятна".

В поэзии суфизм проявлялся своеобразно. Очень часто суфийские поэты выступали в эпоху средневековья с вольными идеями, воплощенными в религиозную оболочку, с антиклерикальными и антиаскетическими стихами. Эротические и вакхические мотивы занимали значительное место в суфийской поэзии. Поэты-суфии вместе с тем уделяли, большое внимание личности человека, положению мусульманской женщины; они выступали против существующих порядков, реформируя на Востоке религиозные верования. Слово "суфий" также прилагалось к правоверным мусульманским аскетам-мистикам. Суфиями на Востоке называли себя и философы-пантеисты, отождествлявшие личность с богом, природу с божеством. Распространение суфийских идей в поэзии народов Ближнего Востока сказалось в аллегориях, в вакхических образах, в воспевании вина, любви, человеческой страсти.

Основа суфийской поэзии, несмотря на свои оппозиционные мотивы, была идеалистической. Некоторые поэты-суфии, более близкие к пантеистическому мышлению, отвергали мусульманского аллаха и расплачивались за это жизнью (например, азербайджанский поэт-хуруфит XIV века Насими Имадэддин). Влияние суфизма на Низами не носило глубокого характера. Его пессимизм и фантастика в значительной мере были характерны и для некоторых других поэтов, современников Низами. Тем не менее эти своеобразные суфийские мотивы были больше связаны с романтическим эпосом, вновь, после Фирдоуси, возрожденным азербайджанцем Низами. В центре внимания Низами - человеческая личность, судьба и переживания героев.

Ярче всего романтизм Низами выражен в поэме "Лейли и Меджнун". Мотив неудовлетворенной любви, судьба двух любящих людей, разлученных племенной враждой, разработан великим поэтом с глубоким пониманием человеческой души. В лирических излияниях героев "Лейли и Меджнун" звучит печаль, неопределенная и возвышенная тоска, разочарование. Поэт правдиво и ярко показал в поэме неравенство женщины и мужчины, печальную женскую долю в условиях феодально-мусульманского быта. Он первый среди азербайджанских поэтов воспел девушку, стремящуюся вырваться из душного гарема к солнцу, к свободе, к личному счастью.

Но героиня поэмы Низами, Лейли, еще слабая, одинокая женщина, у которой не хватает смелости и отваги разорвать узы рабства, цепи религиозного и феодального гнета. Она не может жить с нелюбимым человеком, покорно подчиниться насилию, но в то же время она не может бороться за свою свободу. Лейли - это слабый беззащитный цветок, скорбный образ рабыни. В разлуке с любимым она "душу и тело разлучила и в страсти сгорела".

Песня о свободной любви, созданная Низами Гянджеви, через несколько столетий вдохновила другого великого азербайджанца - поэта Физули. Мотив неудовлетворенной любви зазвучал в произведениях поэта XVI века с новой силой. Романтический герой, страдающий от безнадежной любви, превратился у Физули в борца за свое счастье, за свою судьбу. Он противопоставил себя обществу, традициям и религии. Поэзия Низами всегда имела большое распространение на Востоке. Низами сознавал величие своей поэзии. Свою поэму "Лейли и Меджнун" он закончил словами: "А эта повесть, как караваны, прошла через все, где любят, страны".

Произведения Низами Гянджеви переведены на ряд европейских языков. Его богатое поэтическое наследие является ценнейшим вкладом азербайджанского народа в сокровищницу мировой поэзии.

Низами скончался в 1209 году в Гяндже. Могила великого поэта Низами, находится недалеко от Гянджи.

В бессмертных творениях Низами Гянджеви отражены думы и чувства азербайджанского народа, его богатая история и быт. Вот почему азербайджанский народ на протяжении восьмисот лет так высоко чтит память своего великого сына. Много столетий его могила служила местом поклонения. Низами, далеко опередивший свою эпоху, имел большое влияние на развитие азербайджанской поэзии.

При жизни поэта его биография не была написана. Лишь после смерти Низами его жизнь и творчество стали предметом изучения. Уже вскоре после его смерти жизнь и творчество поэта обрастают различными легендами, которые повторяются составителями тезкире или сборников произведений поэта и доходят в таком виде до XIX века. Из биографических данных, почерпнутых из произведений поэта, известно, что дербентский правитель, восхищенный талантом Низами, посылает ему в подарок кыпчакскую девушку по имени Афаг. Она становится женой Низами. У них был единственный сын Мухаммед.

Известно, что Низами в отличие от придворных поэтов-панегиристов, сохранил самостоятельность, будучи далеким от дворца. Правда, ему приходилось посвящать свои произведения отдельным правителям, чтобы получать от них необходимое для жизни вознаграждение. Но Низами, даже тогда, когда он получал заказ на создание произведения на определенную тему, творил в соответствии со своими философскими и эстетическими воззрениями, не ставил своей задачей лишь угодить правителю, давшему заказ. Поэт, творивший в обстановке процветания отдельных поэтов-панегиристов, лишь услаждавших слух своих хозяев-феодалов изысканными бейтами, был непримирим к легкому успеху, осуждал тех поэтов, которые разменивали свой талант на золото.

Его произведения уже при жизни поэта получили признание на Среднем и Ближнем Востоке. Им подражали, мотивы их использовали поэты Востока ("Бустан" Саади Ширази, "Месневи" Джаллаладдина Руми). Начиная с XII века вплоть до XX века появляются на Востоке так называемые "ответы" на "Хамсе" Низами. Известны около 80 "Хамсе", созданных различными поэтами Востока. Такова была сила воздействия "Пятерицы" Низами. Отметим наиболее прославленных и известных авторов "Хамсе". Это - поэт из Индии Эмир Хосров Дехлеви (XII в.), азербайджанский поэт Ариф Ардебили (XIV в.), узбекский поэт Алишер Навои (XV в.), среднеазиатский поэт Абдурахман Джами (XV в.) и другие.

Большой интерес к творчеству Низами проявили востоковеды и исследователи литературы, поскольку произведения Низами получили распространение и в странах Европы. Начиная с середины XIX века, европейские ученые-востоковеды стали изучать произведения Низами. Французский востоковед де Эрбель, затем в начале XIX века Хаммер Пургштал и другие ученые знакомили европейских читателей с жизнью и творчеством азербайджанского поэта. Известно, что западноевропейские писатели, в частности Гете, восхищались Низами. Под его влиянием Гете создал свой "Западно-восточный диван", использовав мотивы "Хамсе" Низами.

С XIX века и в России творчество Низами становится объектом научного исследования. Его произведения начали переводить и издавать. Появились статьи о его творчестве. Большую роль в этом сыграли такие ученые, как Ф.Эрдман, Ф.Шармуа и др. Первая научная биография поэта появляется в 1872 г. Ее создал венгерский учений В.Бахер; она опубликована в его книге "Жизнь и произведения Низами". В XIX веке творчество Низами становится предметом исследования в Иране, Турции и других странах Востока. Высоко ценили его и азербайджанские писатели XIX века: А.Бакиханов, М.Ф.Ахундов и другие. В XX веке большую работу по систематизации творческого наследия Низами проделали такие ученые Европы, как Э.Браун, Р.Леви, Хорн и другие.

Новый этап в развитии низамиведения начался в середине XX века; тогда и появились труды А.Крымского, Ю.Марра, Е.Бертельса, И.Брагинского, Г.Араслы, М.Гулизаде и других ученых. И это было связано с подготовкой к 800-летию Низами.

Гасан Гулиев "Азербайджанская литература"

п.с. недавно в александрийской библиотеке были найдены РАНЕЕ СЧИТАВШИЕСЯ УТЕРЯННЫМИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НИЗАМИ НА ТЮРКСКОМ. НА АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ ДИАЛЕКТЕ.

[Sadix]

Sharbat , ezizim

Vaxt itirmein, onlara neise basa salmag tamam bos seidir. Onlar gatiga gara deiler.

[Fireland]

Sharbat,

Садых правильно сказал, не теряйте времени пусть думают, что Низами Гянджеви является персом.

[TMQ]

Спасибо Fireland, правильный совет, оставим эту тему, мы (и не только мы) будем так и думать дальше. С вашего благословения.

[Ablertus]

Вопрос о сайтах персонально ко мне?

В том числе и к тебе, потому что ты был одним из тех, кто возмущался создателями сайта duduk.com

Хотя, больше всего мне бы хотелось увидеть ответ автора этой темы Firelanda. Ему либо придется отказаться от своих слов (порядочный человек при этом бы извинился), либо признать ворами, неграмотными специалистами без чести и совести создателей сайта Азербайджанского Государственного Музея Музыкальной Культуры и работников самого музея(не говоря уже о действительно неграмотном турецком сайте, который я тиже привел).

Что касается Низами - я уже писал, дело не в происхождении, но если уж Шарля нужно называть французским певцом, потому что он поет в основном по французски (с чем я в принципе согласен), то будьте добры и вы называйте Низами персидским поэтом тюркского происхождения. Или же не указывайте нам кого как называть.

Я думаю, ты понял, что весь смысл моих доводов сводится к тому, что требуя чего то от других, нужно в первую очеред требовать этого от себя.

Изменено 19 февраля, 2004 пользователем Ablertus

[Fireland]

Аблертус,

http://forum.bakililar.az/index.php?act=ST...7&t=13550&st=35

И ещё хочу добавить, что персы тар держат на каленях, а Азербайджанца на груди. А армяне ТОЖЕ держат на груди.

А насчёт, приведённых вами Азербайджанских сайтов, хочу от своего имени сказть, что как персы приХватизируют Низами Гянджевы, так и мы будем им отвечать.

[Ablertus]

На какой части тела держат тар - не принципиально. То что тар - персидский инструмент (перс тар - струна), соглашались даже ваши соотечественники на этом топике.

[TMQ]

Fireland, ja lichno darju vam tar i kamanchu. Duduk pozvol'te ostavit' sebe. On NE vash. )))

Изменено 20 февраля, 2004 пользователем TMQ

[Fireland]

Fireland, ja lichno darju vam tar i  kamanchu. Duduk pozvol'te ostavit' sebe. On NE vash. )))

какая вы щедрая, ТМК ))))

кстати, у нас "дудук" это неприличное слово

[TMQ]

Tem bolee )

[SHARBAT]

Fireland, ja lichno darju vam tar i  kamanchu. Duduk pozvol'te ostavit' sebe. On NE vash. )))

ТМК, подарить можно только то, что тебе принадлежит. по поводу дудука - вам принадлежит только это название но это не означает, что мы вам запрещаем им пользоваться. на здоровье, мы очень щедрые и добрые ))

[SHARBAT]

Что касается Низами - я уже писал, дело не в происхождении, но если уж Шарля нужно называть французским певцом, потому что он поет в основном по французски (с чем я в принципе согласен), то будьте добры и вы называйте Низами персидским поэтом тюркского происхождения. Или же не указывайте нам кого как называть.

Я думаю, ты понял, что весь смысл моих доводов сводится к тому, что требуя чего то от других, нужно в первую очеред требовать этого от себя.

пардон, а что, разве кто-то отрицает,что азнавур - армянин? ну вы даёёёте. слава богу, что у вас наконец-то хватило совести признать, что низами тюрок. если вы хотите чтобы азнавур был французским певцом, это ваше дело. раз уж на то пошло, низами ещё на нескольких языках творил, кроме персидского, и что же теперь объявлять его национальным поэтом каждого их тех народов, языком которых он владел?

кстати, последнее предложение вашего поста очень мне нравится. если бы его на заметку взяли ваши сограждане, в этом мире стало бы намного лучше)))

[SHARBAT]

Sharbat , ezizim

Vaxt itirmein, onlara neise basa salmag tamam bos seidir. Onlar gatiga gara deiler.

в точку! точнее и не скажешь )))

Sharbat,

Садых правильно сказал, не теряйте времени  пусть думают, что Низами Гянджеви является персом. 

если честно, меня просто забавляет то, как они пытаются отрицать неопровержимое, и как каждый раз они обламываются. развлечение у меня такое))) благо каникулы у меня сейчас.. времени у меня мноооооооооого, и фактов на всеееех хватит)))

[Sadix]

DA eshe nado o Sayat Nova vspomnit, tak kak etot tovarish buduchi armyaninom pisal i na azerbaijanskom tozhe. POchemu bi Nizami ne pisat na drugix yazikax, odnoznachno prodvinutii paren bil, mozhet emu kto zakazal na farsi poemu - nu on prikinul, purqua pas, i sbazal ee. Simmetrichno i ob Sayat Nova, mozhno skazat. Lyudi eti vidimo ne stradali marazmami, kak seichas ;)

[Ablertus]

Что касается Низами - я уже писал, дело не в происхождении, но если уж Шарля нужно называть французским певцом, потому что он поет в основном по французски (с чем я в принципе согласен), то будьте добры и вы называйте Низами персидским поэтом тюркского происхождения. Или же не указывайте нам кого как называть.

Я думаю, ты понял, что весь смысл моих доводов сводится к тому, что требуя чего то от других, нужно в первую очеред требовать этого от себя.

пардон, а что, разве кто-то отрицает,что азнавур - армянин? ну вы даёёёте. слава богу, что у вас наконец-то хватило совести признать, что низами тюрок.

Шарбат, пройдитесь по теме и прочтите повнимательнее, кто там что отрицал. Кстати, я не признавал, что Низами тюрк, я просто исхожу из вашей же логики.

[TMQ]

Ребята можете вспомнить кого угодно и что угодно. Проблема в том, что ТО что вы называете своим, никто другой так НЕ считает. Ни близкие соседи (Иран, Турция, и так далее.) ни дальние.

Вы просто создали себе памятник из песка и радуетесь. Я вам в этом больше мешать не буду.

Я вам привела мнения и линки и на иранские и на все другие источники по поводу Низами.

Кто-то хвастался, что времени много и доказаельств полно. Прошу ваш выход.

Очень коротко, если можно - докажите почему можно считать Низами азери-поэтом.

Я противыположное уже доказала, теперь ваш выход.

Что кроме того, что Ганджа сегодня находится в АзР, говорит о каком-то отношении Низами к народу и культуре азери?

[Гыпчаг]

Ребята можете вспомнить кого угодно и что угодно. Проблема в том, что ТО что вы называете своим, никто другой так НЕ считает. Ни близкие соседи (Иран, Турция, и так далее.) ни дальние.

Вы просто создали себе памятник из песка и радуетесь. Я вам в этом больше мешать не буду.

Я вам привела мнения и линки и на иранские и на все другие источники по поводу Низами.

Кто-то хвастался, что времени много и доказаельств полно. Прошу ваш выход.

Очень коротко, если можно - докажите почему можно считать Низами азери-поэтом.

Я противыположное уже доказала, теперь ваш выход.

Что кроме того, что Ганджа сегодня находится в АзР, говорит о каком-то отношении Низами к народу и культуре азери?

Цыганочка с выходом Гыпчага :

Мадмуазель, с таким успехом вы можете отказать и Папе Римскому в его этнической принадлежности к полякам. Ведь почти всю свою сознательную жизнь уважаемый Папа пишет и говорит на классической латыни.

А то что во времена тюрка-азери Низами литературным языком являлся язык фарси и арабский язык никакое отношение не имеет к этнической принадлежности поэта. А вообще то созданные и Низами и Фирдоуси поэтические образы по своей сути могли создатьься только в душе тюрка. Язык всего лишь был средством материализации тонкой материи-Великой поэтической души тюрка. Персы и арабы в своих фнтазиях могли создать только циклопов и багдадских воров

[TMQ]

Ребята можете вспомнить кого угодно и что угодно. Проблема в том, что ТО что вы называете своим, никто другой так НЕ считает. Ни близкие соседи (Иран, Турция, и так далее.) ни дальние.

Вы просто создали себе памятник из песка и радуетесь. Я вам в этом больше мешать не буду.

Я вам привела мнения и линки и на иранские и на все другие источники по поводу Низами.

Кто-то хвастался, что времени много и доказаельств полно. Прошу ваш выход.

Очень коротко, если можно - докажите почему можно считать Низами азери-поэтом.

Я противыположное уже доказала, теперь ваш выход.

Что кроме того, что Ганджа сегодня находится в АзР, говорит о каком-то отношении Низами к народу и культуре азери?

Цыганочка с выходом Гыпчага :

Мадмуазель, с таким успехом вы можете отказать и Папе Римскому в его этнической принадлежности к полякам. Ведь почти всю свою сознательную жизнь уважаемый Папа пишет и говорит на классической латыни.

А то что во времена тюрка-азери Низами литературным языком являлся язык фарси и арабский язык никакое отношение не имеет к этнической принадлежности поэта. А вообще то созданные и Низами и Фирдоуси поэтические образы по своей сути могли создатьься только в душе тюрка. Язык всего лишь был средством материализации тонкой материи-Великой поэтической души тюрка. Персы и арабы в своих фнтазиях могли создать только циклопов и багдадских воров

Я бы посоветовала вам другой танец. Не знаю как танцуют цыганочку, но явно видно, что она у вас не получилась...

Это были ваши конкретные доводы?

Я же попросила - коротко и конктретно. А вы опять вокруг да около... Папу вспомнили ...

[Гыпчаг]

Я бы посоветовала вам другой танец. Не знаю как танцуют цыганочку, но явно видно, что она у вас не получилась...

Это были ваши конкретные доводы?

Я же попросила - коротко и конктретно. А вы опять вокруг да около... Папу вспомнили ... 

Кхм....кхм.....Ах да, яж совсем забыл что Папа не монофизит и вам он тоже нелюбим

Как вы не знаете как танцуют цыганочку с выходом?.....Странно это???

Коротко: Низами наш поэт и персы с арабами отдыхают!!!

[Sadix]

Farsov i arabov - k nogtyu, oni i seichas zanimayustaya podrivnoi deyatelnostyu protiv Azerbaijana.

[Гыпчаг]

Farsov i arabov - k nogtyu, oni i seichas zanimayustaya podrivnoi deyatelnostyu protiv Azerbaijana.

Привет, старина!

Что фарсы, что арабы совсем забыли кто поднял высоко знамя Ислама, после чего как они сами погрязли в распутстве и жадности и чуть было не погубили своими действиями саму религию. А теперь видите ли мы тюрки им не по нраву B) В отстой их!!!

[TMQ]

Я бы посоветовала вам другой танец. Не знаю как танцуют цыганочку, но явно видно, что она у вас не получилась...

Это были ваши конкретные доводы?

Я же попросила - коротко и конктретно. А вы опять вокруг да около... Папу вспомнили ... 

Кхм....кхм.....Ах да, яж совсем забыл что Папа не монофизит и вам он тоже нелюбим

Как вы не знаете как танцуют цыганочку с выходом?.....Странно это???

Коротко: Низами наш поэт и персы с арабами отдыхают!!!

Железная логика ! Убедили ...

Изменено 21 февраля, 2004 пользователем TMQ

[SHARBAT]

А вообще то созданные и Низами и Фирдоуси поэтические образы по своей сути могли создатьься только в душе тюрка. Язык всего лишь был средством материализации тонкой материи-Великой поэтической души тюрка. Персы и арабы в своих фнтазиях могли создать только циклопов и багдадских воров    

про фирдоуси я не в курсе, зато вот вам люботнейшая статья о тюрских образах в лирике низами.

"В арабских преданиях и всех до Низаминских письменных источниках Меджнун является основной фигурой. Лейли и другие женщины вращаются в его орбите. Напрашивается вопрос: случаен ли факт, что имя Лейли в заглавии поэмы стоит первым? Если сравнить эту поэму с предыдущей, то можно убедиться, что, хотя поэт изображает Ширин как сильную женщину, способную в большинстве случаев повести за собой “царя мира”, все же главным героем он считает Хосрова. В сущности Низами руководствовался целью создать “Хосровнаме”, но, увидев цельность любовной пары в лице Ширин, остановился на парном заглавии “Хосров и Ширин”. На протяжении всей поэмы поэт не забывает выдвигать на передний план изначальность образа Хосрова, вместе с тем Ширин, будучи выразительницей любви, удачи, счастья, верности, доброты, невольно оставляет возлюбленного в тени, производит впечатление главного, основного героя. Однако и после завершения поэмы Низами не смог избавиться от сомнений, кому же из двух этих образов отдать предпочтение. Несмотря на большую весомость Хосрова в структуре текста, поэт в своем представлении всегда видел Ширин впереди. И ни у кого кроме самого поэта нет права уступить это место другому.

Чем же в таком случае объяснить, что, прославившийся как символ меджнунства по всему Востоку еще до Низами и обросший легендой образ главного героя в заглавии поэмы стоит вторым после имени его возлюбленной? В большинстве любовных повестей, зародившихся в мире, по традиции имя возлюбленного стоит первым: “Юсиф и Зулейха”, “Тристан и Изольда”, “Ромео и Джульетта”, “Руслан и Людмила”, а также азербайджанские народные дастаны “Аббас и Гюлгяз”, “Тахир и Зохра”. Правда, есть исключения из правил. Зародившись в нашем фольклоре, они в качестве бродячих сюжетов перешли в соседние страны, где нашли широкое распространение. Если бы совпадение названий таких дастанов как “Асли и Керем”, “Шахсенем и Гариб” с заглавием произведения Низами носило бы случайный или традиционный характер, то, возникшие в последующие эпохи на разных языках (фарсидском и тюркском) одномотивные поэмы, не назывались бы “Меджнун и Лейли”. Тюркский поэт Шахи назвал свою поэму, отличавшуюся от других по объему “Меджнун и Лейли” или “Гюлшани-ушшаг”.

Касаясь вопроса об условности названий произведений Низами, вернее того, что Низами не считал обязательным дать поэме какое-то определенное заглавие, о чем свидетельствует факт наименования эпического цикла - “Хамсе”, данного намного позже его появления, Х.Юсифов пишет: “Роман мог быть назван и “Хосровнаме”, так как основу этого произведения составляет рождение, воспитание, любовные приключения и смерть Хосрова”. (См.: Сафарли А., Юсифов Х. Азербайджанская литература древних и средних веков, с. 101). С подобной постановкой вопроса трудно согласиться. Ибо с позиции исследователя, предлагающего дать поэме великого устада, написанной 850 лет назад и переведенной на большинство языков мира иное заглавие, так же абсурдно, как и определение древнего народа - “тюркский” или “азербайджанский” - путем депутатского опроса. Кроме того в текстах самих поэм их названия даны не в единой форме и в ряде случае противоречат друг другу. Но ни одна причина не может дать основания для изменения названий, на протяжении веков осевших в памяти.

О своих эпических произведениях, составивших “Хамсе”, Низами относительно подробно дает сведения в “Искендернаме” и, за исключением последней, ни одно из них не представлено именем одного главного героя. Если принять на веру то, что следующие строчки написаны Низами, то вот как должны звучать названия поэм, вошедших в “Хамсе”:

Сначала я устремил внимание на “Сокровищницу”,

Ибо в этом деле я отнюдь не проявлял лености.

Затем я смешал жирное и сладкое,

Занялся Ширин с Хосровом.Оттуда я тоже перекочевал

И постучал в дверь любви Лейли и Меджнуна.

Покончив и с этим преданием.

Я направил своего коня к Семи красавицам...

(Низами Гянджеви. Искендернаме. Перевод с фарси Э.Бертельса и А.К.Арендса. Баку, Элм, 1983, с. 62.)

Как видно, названия двух любовных дастанов Низами представляет в ином, чем на титульном листе, виде. Правда, в своей второй крупной поэме, указывая на наличие такого “клада, что назван “Сокровищницей тайн”, поэт сообщает:

Предание о Хосрове и Ширин не сокрыто,

Слаще него, воистину, нет предания.

(Низами Гянджеви. Хосров и Ширин. Баку, Элм, 1985, с. 45.)

Повидимому, перекладывая на стихи предание, распространенное в народе под названием “Хосров и Ширин”, поэт придал ему форму “Ширин и Хосров”. Поэт признает, что, услыхав дастан “Ширин”, он “проглотил язык от его сладости” (ширин - сладость - Р.К.). Следовательно, Ширин интересовала Низами отнюдь не меньше, возможно, и больше, чем Хосров. Однако он не допустил грубейшего искажения истории, подобно Фирдоуси, описавшему политическую победу тюркской принцессы над Хосровом. Напротив, противопоставив нравственное величие любимой героини иранской короне и престолу, он избрал более правильный путь, показав сомнительность существования Сасанидского государства без нее. И неоднократное упоминание, что образ Ширин - это созданный им самый величественный памятник, сравнение ее с любимой женой Афаг свидетельствует о том, что, говоря в “Искендернаме” о своих произведениях, поэт сознательно называет ее имя первым. Удивительно, что Низами устами своего сына Мухаммеда называет оба любовных дастана, которые тут он представляет без “ошибки”:

Ты воспел “Хосров и Ширин”,

Образовав сердца многочисленных людей.

Теперь ты обязан воспеть “Лейли и Меджнуна”,

Дабы бесценный жемчуг обрел пару.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджун. Баку, Элм, 1981, с. 55.)

Возможна и другая версия: названия поэм написаны по-разному из-за невнимательности переписчиков. Но в это верится с трудом. Ибо вряд ли кто-то посмел бы позднее изменить или “по ошибке” представить под иным названием эпические произведения Низами, навсегда врезавшиеся в память под их исконным заглавием.

Вывод, к которому мы пришли, таков, что в любовном дастане, созданном после “Хосров и Ширин”, поэт задавался целью выявить корни меджнунства не в самом Меджнуне, а в целомудрии Лейли. Потому что правитель Ширвана просил его:

Если можешь, подобно девственной Лейли,

Ты разукрась жемчугами слова...

(Там же, с. 53).

С другой стороны, задевая достоинство поэта, требовал от него:

Разукрась эту девственную невесту

Убранствами персов и арабов!

(Там же, с. 54.)

Ахситан прекрасно понимал, что целомудренность - это особенность тюрка. Переступить через это тюркский поэт не сможет. Может быть даже сознательно хотел он преградить путь растущей славе поэта и, оскорбляя его родной язык, вызвать у него чувство протеста, подрезать крылья вдохновению.

По мнению Т.Халисбейли, “Ахситан не мог знать об арабских письменных источниках. Манучехр III, отец Ахситана, приходившийся родственником Мазьядидам по отцовской и грузинам по материнской линии, давно уже отдалился от арабов. Его мать Тамара была христианкой” (Халисбейли Т. Низами Гянджеви и азербайджанские истоки. Баку, 1991, с. c.76). Хотя заключения о том, что Ширваншах “не знал об арабских письменных источниках”, а его отец “отдалился от арабов” кажутся не убедительными, его персидское происхождение неоспоримо. Правда, Азаде Рустамова утверждает обратное, и, ставя вопрос в другом разрезе, указывает, что “Шах, предав предков, не довольствовался отрицанием своих корней, пытался внушить эту мысль и великому поэту. И без того по велению времени во всех дворцах Азербайджана государственные документы, поэтические и научные произведения писались, в основном, на персидском языке. Персидский язык был официальным государственным языком. И потому поэт был вынужден творить на этом языке. Зачем же нужно было лишний раз выказывать презрение к родному языку?” (Рустамзаде А. Низами Гянджеви. Жизнь и мастерство. - Баку, Элм, 1979, с. 10.)

С какой целью правитель, обладающий абсолютной властью, без всякой на то причины решил “отречься от своих корней”, да еще внушал то же самое тюркскому поэту, жившему в другом краю? Думается, что подход к вопросу сквозь эту призму никому не делает чести, напротив, унижает не только самого правителя Ширвана, но и Низами, и азербайджанских тюрков.

В любом случае Ахситан, задевая самые сокровенные чувства Низами, беззастенчиво приказывал:

Тюркство не свойственно нашей верности,

[И потому] тюркоподобные слова нам не подходят.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджун. Баку, Элм, 1981, с. 54.)

Безусловно, эти слова не могли не задеть Низами. Внутреннее недовольство шахским “заказом” он пытается выразить сначала отказом “в культурной форме”, мотивируя его пессимизмом темы. Однако потом он решает дать резкий отпор, опираясь на силу слова. И, действительно, силой своего ума и пера Низами нанес такую пощечину тем, кто с презрением относился к тюркскому языку, что и поныне они ощущают ее силу...

Во времена Низами весь Восток знал, что Меджнун и Лейли арабского происхождения и предания, характерные для края, где был распространен ислам, из уст в уста кочевали по всем соседним странам, вызывая в людях самые возвышенные чувства. Оставшись верным традициям, Низами местом действия в поэме выбрал Аравию, подчеркнув, что Меджнун принадлежал к известному арабскому племени амири. В ответ тем, кто требовал от него создания не просто любовного дастана, а произведения “о целомудрии”, да еще украшенного “персо-арабскими” словесами, поэт повел себя так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что “целомудрие - это особенность тюрка”. Эту цель великий художник реализовал посредством образа Лейли. Обратим внимание на сцену, где Лейли впервые предстала перед читателем:

Там была еще одна жемчужина, не просверленная для нитки ожерелья,

Из раковины другого племени -

Прекрасная девушка, не испытавшая невзгод.

Она славилась как своим умом, так и добрым именем.

Она была разукрашенной куклой, подобной луне.

И средоточием взоров, подобно стройному кипарису.

Эта красавица малейшим взором

Сверлила груди не одной тысячи (мальчиков)

Газелеглазая все время

Одним взглядом сражала весь мир.

Эта арабская луна, раз показав лицо,

Похищала сердца аджамских тюрков.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджун. Баку, Элм, 1981, с. 93.)

Низами рисует портрет целомудренной Лейли с большой обстоятельностью, во всех деталях и подробностях. В первую очередь он подчеркивает, что ее внешняя красота была отражением красоты внутренней. Она отличается не только нежностью, добротой и красотой, но и большим умом. Не касаясь в начале поэмы принадлежности Лейли к тому или иному племени, поэт в заключении ставит под сомнение ее арабское происхождение, говоря, что она “похищала сердца аджамских тюрков”.

Далее он демонстрирует миссию, для которой была рождена эта “жемчужина... из раковины другого племени”.

Каждое сердце склонялось к ней с любовью.

Локоны ее были словно ночь, а имя ее - Лейли.

(Там же, с. 94.)

В ходе развития событий Низами в одном месте устами Меджнуна окольным путем говорит о происхождении Лейли:

Турчанку, для которой я являюсь нерасторопной дичью

И целью стрелы,

Любимую, которой я повинуюсь от души,

Прошу, чтобы она скорее отняла мою душу.

(Там же, с. 110.)

Слово “тюрк”, “турчанка” у Низами и в восточной поэзии также употребляется в качестве синонима к слову “красивый”. Вот почему слово “турчанка” в выражении “турчанку, для которой я являюсь нерасторопной дичью” всеми переводчиками воспринято в значении “красивая”. Во многих рубаи прославленного азербайджанского поэта Гатрана Тебризи, жившего и творившего в Гяндже и Тебризе в XI веке, слово “тюрк” употребляется вместо лирической героини-красавицы, обращаясь к которой, влюбленный-ашыг выражает свои искренние чувства.

О турчанка, в Гянджу откуда ты скажи пришла?

Радость ты в душе моей зажгла.

Будучи пьяной мне поцелуй дала,

Мечтаю я, чтоб вечно пьяной ты была.

В до исламский и последующий периоды, точнее, до разгула религиозного фанатизма в эпоху Физули, в тюркских краях юноши и девушки самостоятельно приходили к решению создавать семью, причем только после знакомства и испытания друг друга. В отдельных главах эпоса “Китаби-Деде Коркут” исламские законы, хотя и противостояли огузским обычаям, не могли воспрепятствовать счастью двух молодых, арабские законы были перед этим бессильны и не срабатывали. Ни один герой не принуждался беспрекословно подчиниться воле родителя строить семейный очаг не по душе. Конечно, будущее детей всегда волновало родителей и даже, когда приходит пора, отцы Кантурала и Бамсы Бейрека пытаются подыскать им невест, но окончательным считается выбор самих юношей и брак, основанный на взаимной любви, одобряется старшими обеих сторон. Когда отцы сталкиваются с отказом своих сыновей или дочерей, они никогда не обижаются. Напротив, во всех случаях стараются помочь своим чадам соединиться по их желанию. В тюркских произведениях в отличие от арабских, молодые из-за любовных чувств не обвиняются в безумии. Объяснение некоторых поступков Лейли Низами, производящих “негативное” впечатление на общество, может быть правильно квалифицировано в аспекте ее тюркских корней. Если в арабском и персидском восприятии протест девушек против замужества с незнакомым человеком истолковывается как невоспитанность, неуважение к старшим, то для тюркских девушек, подобных, играющей мечом наравне с юношами Бану-Чичек, Бурла хатун, Селджан хатун, сражающихся вместе с мужьями против врагов или для тюркских юношей, подобных Бамсы Бейреку, Урузу, Кантуралы, ни на минуту не забывающих о своих возлюбленных, даже находясь в длительном плену и для таких старцев, как Канлы Коджа, Байбура бек, Деде Коркут, Казан хан, считающих праздником самостоятельный выбор их детьми избранника сердца, подобные явления были вовсе не удивительными. В сущности, заказ Ахситана послужил для Низами хорошим поводом в зеркале собственных преданий арабов показать и подвергнуть критике определенные законы Ислама, навязываемые также тюркским девушкам, и на фоне всего этого приветствовать возврат к обычаям дедов-прадедов. Это был прекрасный повод для выражения мыслей и чувств, теснившихся в душе поэта. Меджнунство, любовь - были лишь поводом для поэта.

По мнению Нушабе Араслы, “Говоря о пощечине, нанесенной мужу бесправной женщиной, насильно выданной замуж в условиях ислама (конечно же, защищавшей свои права), Низами на много веков опередил свое время, выступил против господствующих идей. Воспроизведение же этого мотива в тюркских поэмах есть ни что иное, как дальнейшее развитие передовых идей великого поэта в тюркской художественной литературе. Лейли описывается в тюркских поэмах еще более смелой. Она была воинственна в борьбе против среды, родителей и существующих традиций”. (Араслы Н.Низами и тюркская литература. Баку, Элм, 1980, с. 117.)

Поэт опередил свое время в том именно плане, что осознал и сумел внушить последующим поколениям важность прочности супружеских уз родного народа, формирование семейно-бытовых отношений в более прогрессивной форме. Не случайно, что все другие тюркские поэты, за исключением Мухаммеда Физули, создававшие произведения на тему “Лейли и Меджнун” - Шахиди, Хамдуллах Хамдини, Ахмед Ризвани, Ларендали Гамди и др., с большим восторгом повторили мотив “нанесения пощечины мужу”. По той причине, что Низами создал образ своей целомудренной героини в соответствии с тюркским духом. А что же послужило причиной сомнений Физули, изобразившего Лейли покорной?

Какими бы романтическими чувствами не руководствовался Физули, он был сыном своего времени и если принять во внимание эпоху и край проживания поэта, то станет ясным, что основной причиной его не было распространение тюркизма, так как в этом уже не было исторической надобности, ибо от Востока до Запада простирались кыпчакские, огузские, сефевидские, османские, теке-туркманские, монголо-татарские и каракоюнлинские степи. Просто поэт на своем родном языке хотел довести до всего мусульманского мира особенности чисто арабской морали, пятнавшие исламскую идеологию. Физули как бы претворил в жизнь то, что не сделал Низами, и в этой своей миссии ему было невыгодно представлять Лейли как турчанку. Он также не соглашался с “пощечиной, нанесенной мужу замужней женщиной”, так как восточная женщина эпохи Физули играла иную, более тонкую роль в семье, нежели бряцание оружием. Если у Низами сохранение девственности объяснялось мужественностью тюркской девушки, то Физули считал это нежностью, неприступностью, самоотверженностью, не желанием впускать в свой внутренний мир никого иного кроме Меджнуна.

Межнун, сломившись от жестокости общества и найдя покой среди диких зверей, становится пассивным. Его пропаганда дает слабинку. И он довольствуется тем, что всем, кто навещает его, доказывает свою готовность умереть во имя любви. Лейли же в самом обществе продолжат борьбу при всех случаях жизни. Ибн-Саламы не выдерживают поединка с ней, а Лейли находит в себе смелость дважды привести к себе Меджнуна. В этом смысле Низами рисует свою целомудренную героиню, как образ-поводырь, влекущий события за собой, управляющий ими, находящий выход из самых трудных ситуаций, непреклонный и волевой.

Иной раз думается, что арабское общество не могло простить Лейли пощечины, нанесенной ею законному мужу. Точно так же, если бы Лейли была арабской девушкой, вряд ли она нашла в себе смелость выполнить эту миссию. Обогащая сюжет произведения подобными острыми эпизодами, Низами хорошо сознавал это. Вот почему для большей реальности, достоверности событий он выдвигал мысль о тюркском происхождении Лейли и в самом интересном месте поэмы, в главе “Лейли отправляется гулять по саду” писал:

Лейли вышла из своего шатра,

Закрутив кончики своих кудрей,

Оросив свои розы фиалками.

Сладкоустые ее племени

Окружали ее, словно жемчужины одного ожерелья.

Звали их турчанками, поселившимися у арабов

Ибо турчанки с арабским станом прекрасны.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджнун, Баку, Элм, 1981, с. 137.)

Здесь налицо факт того, как великий поэт подчеркивает тюркское происхождение племени Лейли. Говоря словами Азады Рустамовой, поэма “Лейли и Меджнун”, также как и другие произведения, вошедшие в “Хамсе”, была написана на фарсидском языке. Однако “тюркский дух” пронизал и ее. Ахситан не смог лишить великого поэта этого духа. Печальный Меджнун, горестная Лейли Низами увековечились в мире, будучи “тюрками в арабском одеянии”. (Рустамзаде А. Низами Гянджеви. Жизнь и мастерство. Баку, Элм, 1979, с. 10.).

Таким образом, Низами, у подножья Кавказских гор, впервые перекладывая на стихи поруганную в аравийских степях любовь Лейли, не мог себе представить ее арабкой.

Наперекор тем, кто потребовал от него “украсить фарсидским и арабским языком” этот новый дастан о любви, Низами не приписал никому иному присущее тюрку целомудрие. Напротив, представив свою героиню, как турчанку, одарил ее самыми лучшими качествами, присущими родному народу. Словно Низами ответил Ахситану: “Ты просил у меня произведение о целомудренной Лейли, не считая преданность качеством тюрка, а тюркский язык достойным тебя. Ты не понял, что целомудрие - это качество, присущее лишь тюркским девушкам”. Низами хорошо помнил о шовинистическом отношении Фирдоуси к заказу Султана Махмуда Газневи написать “Шахнаме”, о его преднамеренном искажении истории прототюрка (туранцев) и превознесении до небес легендарных персидских правителей. Возможно Ахситан, желая претворить в жизнь наставления великого Фирдоуси своему поколению - молодежи, выразил пренебрежение к тюркскому языку, захотел повторить по отношению к тюркскому поэту то, что некогда совершил Махмуд Газневи. Низами же не счел нужным вступать в пререкания с правителем, проявив тем самым дальновидность и мудрость. В действительности же, представив Лейли турчанкой и изложив как есть диалог между собой и ширваншахом персидского происхождения, делать вывод он предоставил суду времени.

(Подстрочный перевод автора: Азербайджанская поэзия VII-XII веков. Библиотека азербайджанской классической литературы. Баку, 1989, т. 2, c. 94.)

Как видно, слово “тюрк”, будучи названием конкретной нации, обозначало также и необыкновенную красавицу, способную свести влюбленного с ума. Она целомудренна и стыдлива и, опасаясь людской молвы, способна надолго скрываться от возлюбленного, причиняя ему тем самым невыносимые страдания. Вот почему его укоризненные замечания звучат столь искренне:

О турчанка, нет в тебе совести и справедливости.

Ты любишь не сострадание, а страдание.

Нельзя избежать ущерба от страдания,

Не причиняй же страдание, наконец.

(Подстрочный перевод автора: Азербайджанская поэзия VII-XII веков. Библиотека азербайджанской классической литературы. Баку, 1989, т.2, c. 93.)

Следовательно, в поэтической структуре, в канве текста персо-язычной восточной поэзии, наряду со словами “парване” (мотылек), “шам” (свеча), “гызылгюл” (роза), “бюлбюл” (соловей), “джейран” (лань), “гюнеш” (солнце), “ай” (луна), слово “тюрк” начиная с раннего средневековья, также стало важной деталью, придающей произведению красочность. Безусловно, то, что название того или иного рода, племени, народности, несло различную смысловую нагрузку, обретало в различных литературах право быть средством выражения, описания, являлось вполне естественным процессом. Вследствие непрестанного развития историко-культурных отношений между странами, целый ряд реалий, качеств увязывались с той или иной нацией, названия которых выполняли функцию многозначных, много смысловых слов. Например, в определенные периоды под словосочетанием “араб пришел” подразумевались горе, беда, зло, гнет, налоги, слово “парс” обозначало гяура, безбожника, безыдейного человека, а словом “шумюр//шумер” называли жестоких людей, угнетателей.

В произведениях Низами радиус употребления и смысловая нагрузка слова “тюрк” были еще более обширными. Выражаясь словами основоположника современного азербайджанского государства Мамеда Эмина Расулзаде, высказанными в адрес Низами, “...кто смеет сказать “он не тюрк” поэту, который называет а) красивого и великого - тюрком, б) красоту и величие - тюркизмом, в) красивое и великое слово - тюркским, г) страну красоты и величия - Туркестаном. В эпоху, когда жил Низами, язык, как таковой, не имел значения, с точки зрения же чувств, души, патриотических аргументов, доказывающих тюркское происхождение, поэта, не одно, а тысячи”. (Мамед Эмин Расулзаде. Азербайджанский поэт Низами. Баку, 1991, с. 31.). В одном вопросе трудно согласиться с мыслителем: если бы в XII столетии “язык не имел значения”, то Ахситан не подчеркивал бы особо, чтобы его заказ-поэма “Лейли и Меджнун” - был выполнен именно на фарси, т.е. не опасался бы широкого распространения тюркского языка в ущерб персидскому и арабскому языкам. Тем самым он косвенно указывал, что население Ширвана, которым он правил, говорило на тюркском (под “тюрко-подобными словами” шах имел в виду простонародную речи хотел продемонстрировать, что эта речь “не подобает их шахскому роду”), а Низами создавал произведения и на родном языке. Выраженные на родном языке чувства и мысли поэта, вскормленные материнскими колыбельными и родными баяты, звучали бы еще более вдохновенно, правдиво и обстоятельно. Не следует вместе с тем игнорировать тот факт, что Низами на Востоке можно было бы скорее прославиться и распространить свои воззрения в различных странах посредством персидского и арабского языков. Только по этой причине великий художник слова был связан, так сказать, по рукам и ногам. Для того, чтобы созданные им творения не затерялись, он был вынужден следовать требованиям литературного письменного языка своей эпохи.

С целью более выпуклого воспроизведения состояния своих героев поэт еще в двух местах поэмы сравнивает их с тюрком. Говоря об уходе Меджнуна во имя своей любви из родных мест, он пишет:

Подобно тюркам, он собрал из дому свои пожитки

И поехал в обозе кочевников.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджун. Баку, Элм, 1981, с. 108.)

В другом эпизоде, вновь говоря о внешней красоте Лейли, он открыто указывает, что в Аравийских степях арабы жили в близком соседстве с тюрками. Ибо Лейли -

Бросая кокетливые взгляды,

Она подвергала набегам арабов и тюрков.

(Там же, с. 132.)

Правда, все это не дает основание высказать конкретную мысль о происхождении целомудренной Лейли. Вместе с тем описываемые поэтом черты ее внешности ничем не отличают ее от девушек, изображенных в “Китаби-Деде Коркут”. Да и нравственным своим миром, нравом и характером Лейли вовсе не похожа на покорных, легко соглашающихся с любой “подачкой” родителей и с выпавшей на их долю судьбой, арабских девушек; - скорее она напоминает свободно мыслящих турчанок, слагающих стихи, вольных в обращении, но насколько это позволено рамками тюркского менталитета. Поэт изображает Лейли более непокорной, чем Меджнун и в ответ тем, кто обвиняет ее в свободном выражении своих чувств, подобно партнеру, говорит:

Лейли, обладавшая совершенной красотой,

Была красноречива и в поэтическом слове.

Эта не просверленная жемчужина сама сверлила жемчуг

И слагала такие же девственные стихи, как она сама.

На двустишия, которые она читала о состоянии Меджнуна.

И которые были [прекрасны] как редкостные жемчужины.

Она отвечала стихами -

Жгучий огонь их она гасила влагой своих [строк].

Тайно она из крови своей месила листок

И на нем записывала свои бейты.

(Низами Гянджеви. Лейли и Меджун. Баку, Элм, 1981, с. 134.)

Газели целомудренной Лейли так же целомудренны, как и ее борьба за свою любовь. Как-то раз Меджнун схватился за меч во имя спасения своих сокровенных чувств от нападков общества. Но, осознав, что сила слова намного действенна, чем сила меча, отступил от задуманного. Его колбиипиям нет предела. И в борьбе, и в стремлении во имя любви свершить нечто неординарное, он зачастую следует за Лейли. Невозможно выразиться более мягко, ибо в любви, зиждущейся на чистоте, верности, правдивости, не должно быть места сомнениям, неверию. Меджнун же порой проявляет эти чувства и даже к целомудрию Лейли относится с сомнением. Всякий раз, убедившись в ее преданности, стыдится своих подозрений. Лейли в изображении поэта до конца предстает цельной, непреклонной натурой. В протесте Лейли нет места страхам, колбиипиям, но есть и совесть, и нравственная чистота. Она не склоняет головы перед нечеловеческими законами общества, связавшего ее по рукам, напротив, нанесенной своему мужу Ибн Саламу пощечиной, сохраняет свое целомудрие, даже находясь в рабском положении. Тем самым Лейли стремится продемонстрировать обществу, что ее право любить и быть любимой - дар Божий. Сердце невозможно ни купить, ни насиловать. Интересно то, что среди последователей поэта, написавших бесчисленное количество “Лейли и Меджнун”, лишь в тех, которые были созданы тюрками, Лейли такая же смелая, воинственная, предприимчивая и бесстрашная, как у Низами. Борьбу, начатую Меджнуном, она продолжает в своеобразной, более сильной форме. Эта хрупкая девушка с львиным сердцем, эта роза с колючими шипами совершает в арабской среде такие неожиданные поступки, которые не вмещаются в рамки ни Ислама, ни персо-арабских обычаев. С одной стороны Лейли с душевной болью переживает невзгоды взрослых, позабыв про свое горе, искренне горюет, узнав о кончине отца Меджнуна, с другой - выступает против их несправедливых решений, нарушает “этические нормы” отцов, предпринимает решительные действия, отстаивая свою независимость. Удивительно то, что арабское общество, в котором родилась и жила Лейли, еще не было готово к подобной независимости женщины. И поэтому сила, источник протеста Лейли Низами исходили от народа, который он представлял.

Лейли в поэме некоторыми своими поступками выходит за рамки средневековой женщины и вызывает удивление у жителей других стран мусульманского ареала. Так, например, она не по годам здраво относится к окружающей среде, анализирует существующие нормы и законы, хотя и безуспешно, но пытается отстоять свои права, постоянно стремится к свету, желает вырваться из четырех стен, предпринимает попытку встретиться с возлюбленным, вопреки всем обычаям, и даже шлет Меджнуну письма и предложения, уже будучи против воли выдана замуж, открыто выражает свои мысли, перекладывая их в форму газелей и, наконец, находит в себе смелость дать пощечину законному мужу, желающему физической близости с ней.

Все это свойственно быту, обычаям, общественным отношениям тюрков. Словно, вырядив в арабскую одежду, к ногам шейхов, ибн-саламов бросают не Лейли, а Бурла хатун, сражавшуюся с мечом в руках с чужестранцами, или Нигяр, дававшую в мужском обществе советы самому Кероглы. Многие черты этих героических тюркских женщин совпадают с характером Лейли Низами и как бы дополняют его. Невозможно продать, словно рабыню, тюркскую девушку, использовать ее красоту, предварительно не проложив пути к ее сердцу. По этой-то причине “грубость” Лейли Низами не вызывала удивления в тюркских краях, напротив, свободомыслие в поэме было еще более расцвечено другими тюркскими художниками слова."

Автор: Рамазан Кафарлы

Публикация: Кафарлы Р. Философия любви на древнем Востоке и Низами. Санкт-Петербург, Лейла, 2001, сс. 83-93.

[SHARBAT]

Шарбат, пройдитесь по теме и прочтите повнимательнее, кто там что отрицал. Кстати, я не признавал, что Низами тюрк, я просто исхожу из вашей же логики.

это личное мнение участников дискуссии, и как достоверный аргумент не может быть рассмотрено. я не отвечаю за слова других

по поводу "я не признавал, что Низами тюрк, я просто исхожу из вашей же логики." - у же от собственных слов отказываемся? так сильно вас запугали ваши гении пропаганды, что вы даже очевидное признать боитесь? и вы после этого говорите, что в армении всё в порядке?

ребята, мне жаль вас. вы даже не можете открыто отстаивать собственое мнение, и вынуждены говорить то, что позволяется говорить.

[SHARBAT]

Ребята можете вспомнить кого угодно и что угодно. Проблема в том, что ТО что вы называете своим, никто другой так НЕ считает. Ни близкие соседи (Иран, Турция, и так далее.) ни дальние.

Вы просто создали себе памятник из песка и радуетесь. Я вам в этом больше мешать не буду.

Я вам привела мнения и линки и на иранские и на все другие источники по поводу Низами.

Кто-то хвастался, что времени много и доказаельств полно. Прошу ваш выход.

Очень коротко, если можно - докажите почему можно считать Низами азери-поэтом.

Я противыположное уже доказала, теперь ваш выход.

Что кроме того, что Ганджа сегодня находится в АзР, говорит о каком-то отношении Низами к народу и культуре азери?

для нас не проблема, что у кого-то может быть другое мнение ( кстати, это ещё не значит, что это мнение истина в последней инстанции, а наличие другого мнения только подтверждает своей несостоятельностью то, что является правдой на самомо деле. тое сть то, что низами - тюрк. причём азери. прости, что причиняю тебе такую боль.) а вот у вас проблема действительно имеет место. вы не просто считаете своим всё чужое, пытаетесь лишить другие народы их достояния, так ещё и отрицаете действительность, чтобы обрести успокоение.

вы создаёте себе памятники из камней, уничтожаете при этом настоящие памятники, а потом предъявляете только что состряпанные "монументы" в кач-ве доказательства своей правоты. и об этом знает вась мир.

вы привели ЗАВЕДОМО необъективные линки. линки страны, которая хочет присвоить гения.

не хвастался, а говорил. и ни кто-то , а я. что вам мешает назвать имена открыто?

моё главное доказательство - это труды низами. это тексты, это его слова. это самое объективное доказательство. неопровержимое.

надеюсь, ответила достаточно коротко))

вы ничего не доказали. а только лишь пытаетесь отрицать факты. причём не самым удачным способом - приводя доводы иранцев. они не могут считаться " независимой стороной".

ещё раз для особо одарённых повторяю: доказательством того, что низами гянджеви, великий азербайджанский поэт, писавший на разных языках ( см.выше), является гением азербайджанского народа, плоть от плоти, кровь от крови нашего великого этноса, являются его произведения, его собственные слова. в первую очередь. во вторую очередь то, что он родился и жил в гяндже - исторически тюркской земле (ещё раз прош.прощ. за то, что разочаровываю).

всё, я смотрю, гатыг для вас никогда не побелеет.

[Ablertus]

по  поводу "я не признавал, что Низами тюрк, я просто исхожу из вашей же логики." - у же от собственных слов отказываемся? так сильно вас запугали ваши гении пропаганды, что вы даже очевидное признать боитесь? и вы после этого говорите, что в армении всё в порядке?

Вы можете трактовать мои слова как угодно, можете полностью переиначивать их смысл, вы не первый на этом форуме, кто это делает.

Слова: “Будьте добры называйте его персидским поэтом тюркского происхождения” были обращены к вполне конкретному человеку под ником Брат Роттердамий и означали буквально следующее: “Если вы считаете, что человек, поющий на французском по вашему является ФРАНЦУЗСКИМ певцом (а он действительно так считает), тогда по той же самой логике и Низами является ПЕРСИДСКИМ поэтом. Если вы считаете, что Низами - тюрк по национальности, можете называть его персидским поэтом тюрксой национальности”. И не понимаю, каким образом из моих слов следует: “Я согласен, что Низами - тюрк”, если я этого не говорил. Более того, мне абсолютно все равно, кем был этот человек по национальности, поскольку стихов его я не читал и не собираюсь. При том что все ваши доказательства его происхождения крайне неубедительны, но доказывать вам это следовало бы персам, а не нам. Пример с Низами был лишь контрдоводом на пример с Азнавуром.

ребята, мне жаль вас. вы даже не можете открыто отстаивать собственое мнение, и вынуждены говорить то, что  позволяется говорить.

вы ничего не доказали. а только лишь пытаетесь отрицать факты. причём не самым удачным способом - приводя доводы иранцев. они не могут считаться " независимой стороной".

Не нам, а ВАМ нужно доказывать свои доводы, потому что не мы, а ВЫ постоянно выступаете с совершенно голословными клеветническими обвинениями. И пример тому - этот топик. Речь, если вы в курсе, шла об армянском сайте с музыкальными инструментями, создателей которых некий Fireland обвинил в воровстве, не больше не меньше. Когда я привел аналогичные азербайджанский и турецкий сайт, подпадающие под те же самые “обвинения”, тот же Fireland ответил что-то невразумительное типа “Как персы у нас воруют, так и мы у них будем воровать” - вот квинтессенция его слов. И это лишь небольшой пример. Так что пожалейте лучше себя.

вы создаёте себе памятники из камней, уничтожаете при этом настоящие памятники, а потом предъявляете только что состряпанные "монументы" в кач-ве доказательства своей правоты. и об этом знает вась мир.

Вот и ва теперь принялись за старые бредни. Какие камни? Какие памятники? Какие доказательства, о которых знает весь мир? Когда я привожу ссылки со всего мира, вы почему то считаете, что это то ли фальсификации армян, то ли субьективность историков. Ваш компатриот Деспот даже Британскую энциклопедию назвал бредом, потому что там в статье “Ереван” нет ни слова о том, что это видите ли азербайджанский город, а Низами назван именно персидским поэтом. Ну так будьте добры сами тогда приведите доказательства, о которых “знает весь мир”.

[TMQ]

@ SHARBAT

Вся ваша логика сводутся к одному - “мы думаем, что это так и всё тут. То что вы приводите различные источники, ночего не значит, все они проармянские, но ... правду знает весь мир, кроме армян, и доказательства ищите сами, вы же такие умные."

То есть вывод, что весь мир для вас - это то, что вы хотите видеть а не реальность.

На все мои линки из различных источников следовал ответ, что все они безграмотны.

Привести вашие источники (кроме азербаиджанских и основанных на советской лжеистории) вы так и не смогли. С чем вас и поздравляем.

Но вы оставляете, конечно, за собой право писать, что все всемирно известные армяне это неармяне (конечно об этом знает весь мир, кроме теx же армян) и не важно кто и как на это смотрит.

Предвижу ваш ответ, что вы здорово посмеялись, что даже ваши тапочки хохотали вместе с вами и так далее. Но будьте осторожны, так как хорошо смеётся тот ... ну вы сами это знаете.

Удачи вам в вашем тяжолом поприще. )))

Изменено 22 февраля, 2004 пользователем TMQ

[Ablertus]

По видимому, Шарбат в очередной раз напишет “мне жалко вас”. Это еe самый неотразимый, самый убийственный универсальный аргумент в любом споре. Совет: почитайте книжки по психологии. В частности, есть такая защитная реакция - проекция. Когда чувства, испытываемые к себе, переносятся на других.

Изменено 22 февраля, 2004 пользователем Ablertus

[TMQ]

Ablertus, SHARBAT - devushka. Sudja po postam. ochen' molodaja.

[Ablertus]

Sorry. Уже исправил