МЯСО.

[konnekt]

МЯСО

- Кожа да кости! - отрезал Вартан, толсто шмякнув бумажной кипой о стол.

Произошло это довольно быстро. Было ясно, что он даже не дочитал до конца - просто пробежал глазами.

- Что, так плохо?

- Ни то чтобы совсем уж… - Вартан иногда проявлял тактичность. - Ты не растешь, чувак! Это - то, что ты пишешь - сухой корм для рыбок! А людям необходимо мясо! Мясо, ты понял? Мясо! Мясо!..

Он стремительно встал из-за стола и, сделав два шага, грузно крякнув, неловко согнулся над грудой макулатуры громоздящейся в углу. Я смотрел на его мощную задницу, облаченную в шелковую полосатую пижаму, с некоторым раздражением. Мне в какой-то момент даже захотелось подойти и дать пинка. Мне давно уже хотелось сделать нечто в этом роде, но в тот момент мое давнишнее раздражение этим самозваным гуру впервые приняло образ конкретного действия.

- Вот! - торжественно провозгласил Вартан, пройдя на место. - Прочти!

И он, перегнувшись через стол, положил передо мной замусоленную папку.

- Это что? - спросил я.

- Миллер! Только не говори, что читал! - решительно предупредил он гримасу неудовольствия мелькнувшую, очевидно, на моем лице.

- Да я давно уже ничего ни читаю.

- И напрасно! Иногда - полезно. Даже перечитывать.

Под его горящим взглядом я развернул бантик папки и прочел заглавие: «Тропик Рака».

- Что за фигня? Это и есть твое мясо?

- Сам ты фигня! Прочти, а потом поговорим. Если уж и это тебя не взбодрит, тогда не знаю, тогда лучше завязывай.

- Ладно, прочту.

- Только не надо делать мне одолжения! - вскинулся Вартан. - Я это ни каждому даю! Потому что ни каждый достоин! И не каждому дано! А тебе, возможно, дано! У тебя две проблемы! Первая - ты старый! И вторая - ты неправильно живешь! Пока ты не изменишь свою жалкую жизнь, ты так и будешь производить маринованные какашки!

- Что это за выражение - маринованные какашки? - невольно усмехнулся я.

- Это выражение твоего трусливого эго - вот что это за выражение!

«Эх, Вартан, Вартан, а сам-то ты что производишь? - подумал я не без злорадного ехидства».

Вообще-то его звали, конечно, не Вартан. Странно было бы иметь в наше время и в нашем городе дело с человеком, у которого армянское имя. Вартана звали Дюньямалы - звучит ужасно даже для слуха азербайджанца, хуже даже, чем Вартан.

Кто и когда назвал этого толстяка с огромной бульдожьей головой Вартаном, я не знаю. Возможно, он сам так назвался когда-то, но имя это ему явно шло. Оно с ним срослось, стало частью его эпатажного имиджа. Применительно к нему, имя это звучало как благородная иностранная фамилия, может быть - французская.

Никто в нашем кругу толком не знал кто он по профессии - о нем вообще мало что было известно. Возможно потому, что сам он некогда - очень давно - и создал этот круг почитателей на границах своего гордого одиночества. Он был среди нас - начинающих писателей - самым старым и считался, без всякого на то основания, самым авторитетным. Как я слышал о нем, в далекой своей молодости Вартан издал сборник рассказов, который даже кто-то из известных критиков похвалил. Но позже он вроде громогласно отказался от этих, по его словам, «выбиипоченных выкидышей извращенного совкового сознания». Говорили также, что после этого заявления он ходил по всем своим знакомым и собирал некогда подаренные им экземпляры своей книжки, чтобы тут же, на глазах обалдевших хозяев, сжечь их, безжалостно рассыпая пепел на дорогие паркеты.

Известен он был главным образом своими редкими, но всегда скандальными статьями в бульварных газетенках, в которых безжалостно громил «продавшихся интеллигентов». На него даже пару раз подавали в суд, но ему каким-то образом удавалась ускользать от карающей длани Немезиды, добавлю - продажной, во всяком случае - в нашем городе. Вартан был хитрый: он никогда не называл имен. И еще он был известен публикациями на одном интернетфоруме. То что он туда помещал, было, якобы, куски из его будущего романа - несусветная сюрреалистическая чушь, пересыпанная самым похабным матом, который я когда-либо читал или даже слышал. Уже на другой день его «шедевры», конечно, исчезали со страниц форума, но и нескольких часов было достаточно, чтобы его многочисленные фанаты - а они у него были - успевали их распечатать. Потом эти распечатки долго ходили из рук в руки, множа и возвышая славу нашего гуру - вождя азербайджанского сюрреализма, непримиримого борца с пошлостью обыденного сознания и «титулованными представителями официозной литературы».

Вот таким человеком был Вартан. Впрочем, было бы ни честно не сказать, что, при всех его выдающихся странностях, во всем, что не касалось литературы, он оставался отзывчивым и почти порядочным человеком.

Сейчас он стоял у окна, посасывая длинную трубку. Клубы дыма, которые он усиленно воскурял, словно исходили из его головы. Их можно было бы сравнить с материализовавшимися сгустками мыслей, которые генерировал его гениальный мозг, а можно было бы - с удушливо-мерзкими парами, вырывавшимися из вспученного чрева городской канализации. Второе сравнение, скорее всего, понравилось бы Вартану больше.

Он явно ждал, что я ему еще что-то скажу. У него было сегодня одно из тех настроений, когда даже самому прожженному цинику-одиночке хочется, чтобы рядом с ним кто-нибудь был. Ему хотелось поговорить, и совсем не о литературе, а просто поговорить - о бабах, о погоде, об этой паскудной жизни и несбывшихся мечтах, в общем - он искал сочувствия.

Я его понимал. Я сам был одинок и сам нередко испытывал подобные чувства. Но я был на него зол, и мне хотелось поскорее уйти, забыв на столе папку, которую он мне всучил, уйти и оставить этого толстяка наедине с мыслями о его никчемной жизни.

- Слушай, чувак, давай кирнем? - встрепенулся Вартан.

- Что-то не хочется.

- Брось! - оживился он. - Денег что ли нет? Ерунда, деньги - мусор: чем их меньше в кармане, тем чище на душе.

Он открыл ящик стола и, суетливо порывшись, вынул пару смятых купюр.

- Будь другом, сгоняй за вином. А я пока что-нибудь соображу из закуси.

Отказать ему было невозможно - он редко о чем-либо просил.

- Возьми портвейн - покрепче и подешевле! - бросил он мне вдогон, когда будто на ту сумму, что он мне дал, можно было купить что-то другое.

- Знаешь, чувак, - сказал Вартан после того как мы, почти в полном молчании, допили первую бутылку, - брось ты на хрен писать! И не потому что пишешь плохо, - ты еще другим фору дашь, несмотря на свой поздний старт и пробелы в образовании, - просто это не мужское занятие. Вернее - это не занятие для здорового мужика. Пишут только убогие люди, которые ни на что другое негодны. Мужик должен жить полной жизнью - ебать эту жизнь во все дырки, а не дрочиться, запершись в кабинете. А литература, блин, это духовный сифилис. И эти долбаные писатели только и делают, что разносят свои болячки по людям.

- А сам-то что? - спросил я. - Чего не бросишь?

- А что я? И я сифилитик. В смысле - духовный - быстро поправился он.

- Глупость ты говоришь, Вартан. А как же Толстой? Сервантес? Хемингуэй? Они тоже, по-твоему, сифилитики?

- Да все! Все!.. Нет, конечно, если на этом делать бабки, то можно, можно продолжать эту еблю, то есть - суходрочку. В конце концов, вся жизнь - жертвоприношение. Но ведь ни ты, ни я никогда не будем Толстыми… Вот чего ты не женишься? Устройся на какой-нибудь завод, заведи бабу, нарожай детей - и живи! Чем плохо?

- Да пошел ты! Причем здесь баба, дети?.. У меня и без бабы проблем хватает.

- Ну и дурак! Это у тебя без бабы проблемы! А заведешь бабу, так и проблемы решаться сами собой.

- Слушай, ты свои проблемы сначала реши, потом другим советы давай.

Он меня не на шутку разозлил, этот Вартан. Как всякий закоренелый холостяк, я терпеть ни мог разговоров о своей неустроенности. И меньше всего я был склонен выслушивать поучения этого неудачника. Последние остатки уважения, которые я все еще старался выказывать, общаясь с этим придурком, были решительно отброшены. Я готов был сказать ему все, что о нем думаю - пусть только даст повод. На хрен я вообще таскаюсь к этому бездарю со своими рукописями? На хрен сижу тут и выслушиваю его сопливое нытье? Ведь это он ни мне говорит. Он говорит то, что сам хотел бы услышать. Хочет, чтобы его пожалели. А что его жалеть? У него квартира в центре. У него богатые родственники, которые подкидывают ему - бездельнику - денюжку, чтобы не вздумал продать с голодухи фамильную хатку и антикварную мебелишку. Что ему мешает пойти работать на завод и жениться?

- Да ты не обижайся - примирительно сказал Вартан. - Просто мы с тобой почти ровесники. Я тебя понимаю, а ты меня. А все эти сопляки - они ни черта еще не кумекают в жизни. Для них это игра. Поиграют - и бросят. А вот мы с тобой вляпались. По самые яйца… Давай выпьем, чувак!

- Не буду. Мне пора.

- Ну, ты кайфоломщик! Смотри - обижусь.

- Поздно. У меня дела еще.

- Бля, ну какие у тебя дела? Я что - дел твоих не знаю? Ты что - серьезно уйти хочешь?

Вартан все еще не верил, что кто-то может уйти от недопитой бутылки и его, Вартана, высокоинтеллектуального общества. Но я уже был на ногах. Надо было только зайти в кабинет за рукописью, и можно было валить. Я даже не стал спрашивать разрешения у Вартана - с церемонностью было покончено. Он прошел за мной, расплескивая вино из стакана, который зачем-то прихватил. Я сгреб свои бумажки и, секунду поколебавшись, прихватил и папку. «Стоит все же прочесть, - решил я. - Потом с кем-нибудь передам».

- Ладно, я тебя прощаю - с театральным великодушием произнес Вартан, и сунул мне в лицо ополовиненный стакан. - Выпей на посошок. Никто из вас меня не понимает. Ничего, придет время, придет…

Я счел за лучшее не спорить с ним. Выпил вино, поставил стакан на стол и молча вышел.

Дома я наскоро разогреваю остатки вчерашнего обеда и, пока жую, брезгливо поглядываю в «ящик». По телику показывают очередной голливудский ужастик - что-то про вампиров и мутантов - гнусное зрелище, не способное вызвать у нормального человека ничего, кроме рвотной реакции.

С некоторых пор телевидение стало меня сильно напрягать. Своим абсурдным провидансом. Все же, каким-то непостижимом образом, даже самое лживое телевидение все равно отражает зыбкий дух времени, в котором оно существует. Днем и вечером нам показывают наших улыбчивых вождей, взывают к лучшим чувствам, а ближе к ночи, словно тени из стен, вылезают и заслоняют собой лучезарное вранье потусторонние кадры дешевых голливудских фильмов. Какой-нибудь недалекий редактор ставит эти фильмы как бы в награду за терпеливое смирение, с коим мы целый день внимаем продажным славословиям. И в контраст сопливым латиноамериканским сериалам, которые, если их ничем не уравновешивать, могут быстро довести народ до полного дебилизма. А ведь, если чуть абстрагироваться от полоумных сюжетов этих самых ужастиков, боевиков и порнушек, это дикое кино, которым нас потчуют на ночь глядя, и есть самая настоящая реальность. Правда - чуть замаскированная под вымысел. Разве в реальности мы не живем в мире уродов и мутантов? Порой мне кажется, что здоровых людей вокруг меня все меньше. Все - словно слегка покусанные вампирами.

Я устал от вранья. Но и от кровавых иносказаний я тоже устал.

Я всегда любил животных, но с некоторых пор замечаю, что начинаю ненавидеть людей. Это взаимосвязано: чем больше я ненавижу людей, тем больше меня тянет к кошкам и собакам. Может быть, это потому, что жизнь научила меня не доверять человекам? Собака, перед тем как укусить, лает и рычит. А человек? Он долго вас обхаживает, улыбается, прикармливает, а потом, вдруг, хвать - и вы у него в лапах. Змея никогда не укусит без причины. Лев нападает лишь, когда голоден или защищает свой прайд. И только человек культивирует насилие как спорт, как искусство, изучает как науку и совершенствует как некий производительный инструмент.

Я выключаю телевизор.

Чем заняться?

Подмывает войти в инет и полазить по порталам и форумам. Но у меня на балансе всего семь минут. Этого мало, чтобы «пометить территорию», но вполне достаточно, чтобы зайти пару раз на почту.

«Деньги надо беречь! - внушаю я себе правильные мысли. - Все равно там, в виртуале, наверняка нет ничего интересного. Все тоже, что и всегда. Все то же, что и в реале - глупость, зависть, хамство, продажная наивность и жертвенный цинизм. Что ты хочешь добавить к этому - свой одинокий клич-вой? Ты и так уже надоел им своим звериным упорством. Они люди. Им трудно тебя понять».

Покружившись по комнате, бросаюсь на диван. Чувствую себя приговоренным к скуке. Вряд ли приговоренный к смерти испытывает иные чувства: то же унизительное состояние невозможности изменить жизнь - будущие десять минут, десять дней, десять лет.

Цепляюсь обреченным взглядом за серую папку на столе. Может быть все же прочесть? Тропик рака… Кара кротких… Раком риту… Крик порока… Кирпич притч… Порт крика…

Мне надоела эта игра, я беру папку, укрываюсь пледом и начинаю читать.

«Я живу на вилле Боргезе. Кругом - ни соринки, все стулья на местах. Мы здесь одни, и мы - мертвецы…»

Мама сидит на высоком стуле, вся вытянувшись вперед, словно балерина в тоскующем жесте. На конце этого жеста - ложечка, наполненная до кроев розовой жижицей.

- А кто у нас самый краси-ивенький? А кто у нас самый у-умненький? - сюсюкает мама, пытаясь пропихнуть содержимое ложки меж искривленных в издевательской ухмылке толстых губ малыша.

Малыш устроен на стульчике с круговыми подлокотниками, по которым иногда резко бьет сразу обеими ладошками, вскрикивая при этом неожиданно громко: - Вья!

Именно в этот момент мама и пытается всунуть малышу в рот его завтрак. Но малыш уже наелся. Теперь ему хочется играть, и он весело выплевывает розовую жижицу на свой пестрый слюнявчик.

Мама аккуратно оттирает его зарозовевший подбородок краешком слюнявчика и терпеливо лезет ложкой в красную мисочку за очередной порцией кашицы.

Наконец она сдается. Откладывает миску на столик и, прежде чем снять слюнявчик, в последний раз отирает лицо малыша.

Со спины мама похожа на подростка: тоненькая, узкие плечи, высокая шея, волосы, собранные в легкомысленный «хвостик». Вот только волосы - совершенно седые. Мама перестала их красить одиннадцать лет назад - в тот день, когда умер отец.

- Подержи его. Я заварю чай - приказывает мама, сбрасывая малыша мне на колени.

-Ама-ма-ма-ма! - орет возмущенно малыш и хватает вслед за ней воздух цепкой ладошкой. Меня он совершенно игнорирует - я для него всего лишь живой стул. Впрочем, уже через минуту, поняв, что его требование осталось безответным, он обращает на меня внимание - начинает исследовать. Чем его заинтересовал мой нос? Со мной он не разговаривает - лишь ощупывает. Я тоже молчу. Мне кажется глупым разговаривать с этим кукольным существом. Что он может понимать? Малыш вертится, изворачивается, он явно чего-то хочет. Я приподнимаю его на ноги, и он сразу вцепляется в мои волосы и что-то вещает:

- Дан-дан-дан дан! - басит он угражающе.

Малыш, ты хочешь меня напугать? Или тебе самому страшно? А ведь мы знакомы. Я тебе не чужой - я твой родной дядя. В последний раз мы виделись с тобой всего два дня назад, да и раньше мы встречались не раз. Неужели забыл?

Наконец появляется мама - с подносом в руках. Она ставит поднос на столик и садится на свой стул - спиной к окну. На подносе, кроме чайных приборов, блюдца с вареньем, сушки и цукаты.

- Отпусти его на пол, - говорит мама, - и иди пить чай.

Я осторожно спускаю малыша с колен, и он тут же, как заводная маленькая черепашка, стремительно ползет на четвереньках к столу. Мама сует ему сушку и он, усевшись на попу, начинает ее сосредоточенно грызть.

Я устраиваюсь рядом с мамой, и мы молча пьем чай.

- Ну, что ты мне принес? - спрашивает мама, отставляя пустую чашку.

- Да так, безделица - мямлю я.

Эти минуты самые неприятные для меня в нашем общении. Мне стыдно чего-то. Мне кажется, что я обманываю маму. А она мне верит. И ее простодушная вера в меня просто убийственна. Ах, мама, мама, если бы ты знала, какая скотина твой любимый сын.

Я вытаскиваю из кармана пиджака свернутые трубочкой несколько листов с отпринтованным текстом.

Мама недовольно разглаживает их на столе, прежде чем надеть очки и начать читать.

- Я же тебя просила носить рукописи в специальной папке. Надо уважать свой труд! - не удерживается попенять мне мама.

«Слово «труд» здесь неуместно - возражаю я маме про себя. - За труд обычно платят. А кто заплатит за эту слезливую мазню? Разве что ты - моя мама - своей благодушной похвалой. Что ж, мне и этого достаточно. Лишь бы ты была довольна. Ты и не догадываешься, мама, что это пишется лишь для тебя. Вот этот текст я накатал сегодня утром за пару часов. Сочинение на тему, так сказать. Выйду от тебя, порву и выкину. А то, что я пишу по-настоящему… Тебе это не понравится, мама. Тебя это огорчит. Ты будешь думать, что твой сын несчастлив, раз пишет такие ужасные вещи…»

- Опять без названия? - разочарованно спрашивает мама.

- Я еще не закончил рассказ. Когда закончу, подберу подходящее название.

- А разве сразу придумать нельзя?

- Мам, писательство это такая штука… Понимаешь, я еще сам не знаю как поведут себя герои и чем все закончится. В этом вся прелесть творчества. Я лишь создаю фон для действия и задаю основные черты характера героев. Придумываю некий конфликт. Без конфликта рассказ не рассказ. А дальше, дальше герои действуют как бы самостоятельно, без моего ведома. Мне остается лишь все записывать. Вот. Поэтому придумывать сразу название это все равно, что ограничивать свободу героев. Получится в итоге нечто безжизненное и банальное.

- Ладно, ладно - останавливает неожиданный поток моего вдохновенного вранья мама. - Нет названия и не надо. Просто в прошлый раз тоже было без названия. И тоже - незаконченное. И продолжение ты так и не принес.

- Не получилось.

- Все то у тебя не получается - неосторожно роняет мама, и тут же умолкает: мои жизненные неудачи, по негласному соглашению между мной и мамой, с некоторых пор стали табу. Они столь очевидны, что просто не обсуждаются.

Мама читает. Медленно. Вдумчиво. Чтобы прочесть эти вымученные мною три листа ей необходимо минут десять. И я терпеливо жду. Жду, вопреки всякой логике, совсем неравнодушно. Я понимаю, что написанное мною глупо и просто безвкусно, но мне не все равно, как оценит эти мои псевдолитературные изыски моя мама. Может, понравится? Там есть пара интересных метафор, а главное - есть интонация, есть ритм, почти как в стихах. Мама любит стихи, и очень жалеет, что я бросил рифмование и перешел на прозу.

Малыш, сидящий на ковре между мной и мамой, начинает требовать внимания. Он уже достаточно обсосал свою сушку, она ему надоела и теперь валяется на ковре в маленькой лужице из его слюней. Он теребит маму за ногу и она, не отрываясь от чтения, протягивает ему руку и помогает подняться. Малыш сразу тянется к листам в маминой руке, и она, так же не глядя, чуть надавливает ладошкой на голову малыша и тот шлепается попой на ковер. Его на столько удивило невнимание бабушки, что он сидит с круглыми глазами, засунув пятерню в слюнявый рот, и обескуражено гудит: -У-у! У-у!

Малыш, не обижайся. Эти десять минут - мои, и только мои.

- Что ж, мне очень понравилось. Особенно про ветер - как ты его описал через движение различных предметов.

Мама выражается несколько неуклюже. Она чувствует себя немного неуверенной в разговоре со мной, когда дело касается литературы. Я для нее - непререкаемый авторитет.

- Да, с ветром получилось - довольно мурлычу я как кот, которому подкинули рыбий хвост.

- Только ты обязательно должен закончить рассказ - строго добавляет мама. - Это не дело - начинать что-то и потом бросать. Ты должен - хотя бы для меня. Мне стало интересно, что же там произойдет с этой Гюлей и этим, как его?..

- Акпером - подсказываю я.

- Да, Акпером. Кстати, мне не нравится это имя. Неужели нельзя было придумать какое-нибудь другое.

- А чем оно тебе не нравится? Имя как имя.

- Ну, не знаю. Может быть потому, что у твоего отца был один товарищ - тоже Акпером звали. Очень неприятный тип был.

- Ладно, я поменяю имя. Какое имя тебе нравится?

- При чем здесь я?! - возмущается мама. - Я просто сказала. Это твой рассказ. Тебе лучше знать, как должны звать героя. Я ведь думаю, что ты не случайно его так назвал?

- Ну, в общем, да.

- Вот видишь! Так ты обещаешь мне, что закончишь свой рассказ?

- Обещаю.

- Правда? - удивляется мама.

- Конечно! Мне самому интересно, чем у них там все закончится - пытаюсь я шутить.

- Ну, тогда буду ждать. Я тебя, конечно, не тороплю. Просто чтобы ты знал, что я жду.

Ты останешься обедать? - спрашивает мама почти без надежды.

- Нет, мама, извини. У меня столько дел.

Дел у меня никаких нет, и я думаю, что она об этом догадывается, но не пытается меня удержать, зная, что удержать меня могут лишь чрезвычайные обстоятельства.

У меня просто замечательная мама. Я ее люблю. Только ее одну и люблю во всем мире.

В дверях она меня окликает:

- Эльмар!

- Что? - пугаюсь я чего-то.

- Ничего - мама улыбается как-то необыкновенно светло. - Просто хотела сказать, что наш Джавидик очень похож на тебя - в детстве.

Мне хочется подойти к маме и прижаться к ее маленькому, высушенному долгими годами телу, но я способен лишь выдавить из себя жалкую улыбку в этот момент. Интересно, о чем сказала эта улыбка моей маме?

Я выхожу из полутемного, пропахшего крысиным пометом подъезда «хрущевки”, в которой живет моя мама.

Осеннее солнце слепит глаза, просвечивая начищенной латунью сквозь поредевшие кроны тополей. Тихое утро лениво движется к полудню. На душе так же тихо и чуть тоскливо.

Куда идти? Дом, в котором я обитаю, совсем рядом - в соседнем дворе. Такая же серая обветшалая пятиэтажка, такая же однокомнатная квартирка с крошечной кухней, узким коридорчиком и совмещенным санузлом. Разница лишь в том, что у мамы квартира светлая и уютная, там чистота, там свежий воздух, там у каждой вещи - свое место, ничего лишнего и всего в достатке. А у меня, у меня - конура, берлога, временное пристанище бродяги, пережидающего непогоду жизни в случайных четырех стенах. И если бы не мама, которая раз в месяц заходит навестить своего непутевого сына, эта квартира очень быстро превратилась бы в настоящий гадюшник. А так мне приходится время от времени браться за веник и швабру, мыть накопившуюся посуду, выносить мешками мусор и сметать по углам паутину. И все равно, маме, конечно, не нравится состояние моей квартиры. От ее неравнодушного внимания не ускользает ничего - ни пыль на трюмо в прихожей, ни полотенце в ванной, от которого пахнет плесенью, ни окурок под столом на кухне. И еще она считает, что у меня нет многих необходимых в быту вещей.

- Почему ты не купишь половик? - спрашивает мама.

Или:

- Было бы неплохо купить клеенку для твоего кухонного стола. Это гораздо практичнее, чем скатерть, раз уж тебе так трудно ее стирать время от времени.

Нет, мама не пытается у меня прибираться или готовить мне обеды - я бы этого не допустил. Она просто приходит и пьет со мной чай. Ее визит длится обычно полчаса, от силы - час. Но этого достаточно, чтобы к ее приходу моя квартира, - пусть ненадолго, - преобразилась и стала похожа на жилье. И пока она со мной, я смотрю на это жилье, да и вообще на мое житье-бытье, ее глазами, и мне становится понятно, какую убогую жизнь я веду. И хочется что-то поменять - вокруг себя, а главное - в себе. Хочется стать таким, сделать что-то такое, чтобы мама мной гордилась, а не жалела. Ведь материнская жалость к своему неудачливому сыну - как упрек самой себе. Я не хочу, чтобы маме казалось, что она сделала что-то ни так в своей жизни, что-то упустил в моем воспитании, что-то не додала мне.

Нет, мама, ты самая чудная, самая добрая, самая мудрая мама на свете. А то, что я такой у тебя получился…

Но, если подумать, ни такой уж я и плохой.

Я сижу на скамеечке в чужом дворе. Курю. Я охвачен какой-то тупой ленью. Ничего не хочется. Просто греюсь на осеннем солнышке. Просто пускаю дым в небо. Никаких желаний. Никаких особых мыслей, кроме одной - что делать? Чем себя занять? Ничего интересного я придумать не могу. И я бы так и сидел на этой скамеечке бог знает сколько времени, если бы не любопытствующие взгляды местных аборигенов. На меня оглядываются - я здесь чужой. Поэтому я выстреливаю окурком в сторону ближайшего дерева, встаю и снова куда-то иду.

Сделав приличный круг через местные дворы, я возвращаюсь к своему дому.

Прямо в дверях квартиры в нос шибает неприятный запах. Очевидно, что моя квартира провоняла табаком и несвежим постельным бельем. Открываю настежь окна, сгребаю одеяла и подушки с тахты и выношу на балкон - проветрить. Но запах стоит. Может быть, это запах моего одиночества? Или запах неудачи?

Сажусь к компу и открываю страничку «документы». Здесь, в многочисленных блекло-желтых папочках, вся моя жизнь - стихи, проза, переписка.

Большинство прозаических текстов - начатые и незаконченные наброски. Я пытаюсь писать роман. Главный роман своей жизни. Но ни черта пока не получается. Я даже не знаю еще, о чем будет этот роман, не определился с сюжетом, жанром. Одно я знаю: этот роман должен решить все. Мне необходимо признание. Мне нужен настоящий читатель. Я мечтаю о славе, сумасшедших гонорарах, красивых женщинах, интервью в прессе…

Идиот.

Ничего это не изменит. Ничего из этого не случится.

Открываю один из рассказов. Он написался в самом начале. Легко. Быстро. Я поместил его на одном форуме, и рассказ имел бешеный успех. С этим рассказом я пришел на литературный сайт - тоже куча лестных отзывов. Потом были другие рассказы - более или менее удачные. Была повесть - так себе. Потом я решил, что пора писать роман - на продажу. С тех пор и пишу - уже третий год.

Я пишу прозу как писал когда-то стихи. Первая строчка, случайно пришедшая в голову. (Случайно ли?). Дальше, на одном дыхании, пишется несколько страниц. Пока пишу - ужасно нравится самому. Кажется - получается. Но уже на следующий день текст выглядит совершенно по-другому. А главное, за ночь я столько напридумывал, столько нафантазировал по тексту, столько пережил, что, кажется, садись и пиши. Но - странно - писать не хочется. Не интересно. Мысленно я все уже написал. И сам труд изложения уже придуманного сюжета не кажется мне столь заманчивым. Я убеждаю себя, - несознательно, - что это ни совсем то, что может иметь успех. Слишком тривиальная фабула, слишком гладкое изложение, это не мое, это литературщина, это вторично.

А что не вторично? Невторичен я сам! Иными словами, я - неповторим. Мой жизненный опыт, каким бы скудным на необыкновенные события он не казался, мои переживания, мои мысли.

Мои мысли - мои скакуны. Целый табун. Дикие, необузданные, разномастные лошадки. Куда они меня несут? Фиг его знает. Но сдается мне, что несут они меня по кругу.

Я замкнут на самом себе. Меня слишком много для самого себя. Мне хочется распахнуть душу и выпустить наружу этот табун - пусть попасется на воле, пусть пощиплет травку на чужих полях, пусть несется, опракидывая заборы и впечатывая свое цоканье в звездное небо. Пусть мои мысли нагуляются вволю, а потом вернуться ко мне, поигрывая лоснящимися боками, с репьями в хвостах и богатым приплодом…

Но…

«Новая жизнь начинается для меня на вилле Боргезе. Сейчас только десять

часов, а мы уже позавтракали и даже прогулялись. Теперь у нас в доме живет

некая особа по имени Эльза…».

Со скуки я снова взялся за чтение Миллера.

Вчера текст показался мне не очень интересным. Аляписто, сумбурно, главный герой - жалкий тип, писака вроде меня, неудачник, сексуально озобоченный субчик, похабник, циник. Чем может заинтересовать подобный персонаж? Интерес вызывает лишь место происходящего - Париж.

Париж, Париж - увидеть и поиметь. Ты как дорогая проститутка на обложке глянцевого журнала, которой хочет засандалить каждый мужик. Ты - неоновая грязь, в которой хочется изваляться по-свински. Ты - само извращение. Ты - недоступное удовольствие, ты пахнешь спермой и умопомрачительными духами, ты на ощупь как волосы на молоденькой биипенке - колешь и возбуждаешь, ты цвета апрельской лазури, в которой подвешена золотая гинея. Твой символ - стоящий торчком металлический фаллос Эйфелевой Башни, трахающий вселенную. Ты возбуждаешь и требуешь денег, прежде чем скинуть колготки. Ты продаешь иллюзии и награждаешь банальным триппером. Ты миф, в который нельзя не верить, пока не убедишься в его жалкой реальности. Ты желанен лишь до первой палки. Потом оказывается, что изящная парижанка с Ла Пигаль ничуть не сладостней, чем грязная камбоджийка из вонючей деревенской лачуги. Ведь ты, Париж, - всего лишь пестрая декорация, заслоняющая обычную жизнь…

Но из окна моей «хрущевки» Париж видится весьма соблазнительно.

Я читаю, и жду обещанных необычных наслаждений парижской жизни, но пока только грязь, мат и хлебные крошки в постели у местного пидераста. Эльза, конечно, оказалась слаба на передок, и наш герой без особых ухищрений поимел ее, а после заставил играть ему Шумана. Глупо, пошло. И совершенно непонятно, почему эта дамочка дала этому неудачнику? Чем он хорош? Мне вот запросто так бабы не дают…

Этот тип, оказывается, тоже пишет роман. Если этот роман то, что я сейчас читаю, то и я так могу. Даже лучше. И для этого совсем не обязательно ехать в Париж - биипей, пидерастов и неудачников хватает везде. А смелости писать всякую гадость под видом «исповедальной прозы» и у меня навалом. Только вот вряд ли кто-то возьмется это напечатать здесь, у нас. И на хрен мне в таком случае изводить себя, если не будет гонорара? Может быть, стоит снова взяться за французский? Шак фам э са шарм - каждая женщина имеет то, что имеет.

Точка. Чтение меня лишь разозлило. Я зол на этот мир, который еще бездарнее меня. Я полон гордого презрения к миру. Я иду в ванную - очистить желудок и смыть со своего тела пыль этого мира. Я хочу чистоты. Я жажду благого действа. Я взыскую высокого и прекрасного.

На хрен всех!

[Raskolnik]

Мне нравится, как ты пишешь, Коннект. Пара моментов:

1) не догнал, про что рассказ в целом

2) закоренелый холостяк это возраст за сорок, скорее всего. Или как минимум под сорок. Немного не вяжется этот возраст с персонажем

Сцены с мамой, описание малыша, Парижа, мук творчества - просто супер. Металлический фаллос ЭБ, трахающий вселенную - потрясная метафора, в самую, мать ее, точку...

ПС что такое "жертвенный цинизм"?

[konnekt]

Raskolnik, спасибо за добрый отзыв.

Про что рассказ - еще сам не пойму. Пока пишется. Когда закончу, видно будет.

Насчет холостяка. Предполагаю, что моему герою лет 37. Кажется инфантильным? Как раз закоренелые холостяки и проявляют часто инфантильность. Почему они не женятся? Многие потому, что бояться взять на себя отвественность за чужую судьбу, чувствуют себя неготовыми. А отговорки могут быть самые разные. Но это, конечно, всегда индивидуально. Будем считать пока, что мой герой просто чудак.

"Жертвенный цинизм" - алогизм. Такие словечки у меня часто вылетают, когда пишу. Смысл этого словосочетания и сам до конца не понимаю, но чувствую, что оно на месте. Все дело в контексте, и в том, какие ассоциации у читателя это словосочетание вызовет. Я, скорее всего, когда писал, думал о бессильном равнодушии жертвы, которое стало частью его мировосприятия. Ведь что такое цинизм в бытовом смысле, - если исключить философскую предысторию с киниками, - это и есть равнодушие души переходящее в бездушие. Примерно так.

Удачи!

[Leonka]

я буду ждать продолжения рассказа.

А еще - расхотелось в Париж)))

P.S. "жертвенный цинизм" как раз на месте... "равнодушие души, переходящее в бездушие"..

мне нравятся Ваши алогизмы.

Изменено 28 апреля, 2008 пользователем Leonka

[Raskolnik]

Raskolnik, спасибо за добрый отзыв.

Про что рассказ - еще сам не пойму. Пока пишется. Когда закончу, видно будет.

Насчет холостяка. Предполагаю, что моему герою лет 37. Кажется инфантильным? Как раз закоренелые холостяки и проявляют часто инфантильность. Почему они не женятся? Многие потому, что бояться взять на себя отвественность за чужую судьбу, чувствуют себя неготовыми. А отговорки могут быть самые разные. Но это, конечно, всегда индивидуально. Будем считать пока, что мой герой просто чудак.

"Жертвенный цинизм" - алогизм. Такие словечки у меня часто вылетают, когда пишу. Смысл этого словосочетания и сам до конца не понимаю, но чувствую, что оно на месте. Все дело в контексте, и в том, какие ассоциации у читателя это словосочетание вызовет. Я, скорее всего, когда писал, думал о бессильном равнодушии жертвы, которое стало частью его мировосприятия. Ведь что такое цинизм в бытовом смысле, - если исключить философскую предысторию с киниками, - это и есть равнодушие души переходящее в бездушие. Примерно так.

Удачи!

Что ж ты не написал - ту би континьюд))

Не согласен с трактовкой понятия, но молчу в тряпочку. И жду продолжения!

Спасибо за обстоятельный ответ

[konnekt]

Я глажу брюки. Через влажную сеточку марли. Старательно вывожу безукоризненную стрелку. Мне нравится гладить. Это медленное действо разглаживания морщинок на грубой ткани умиротворяет мою издерганную душу. Если бы так же легко можно было бы разгладить бесчисленные морщины моей жизни…

Вечером у меня «деловая» встреча. Школьный друг сватает мне очередную работу. Что теперь? В прошлый раз мне было предложено попробовать себя в роли экспедитора, но я гордо отказался.

Тогда я только закончил одну халтурку, на которую меня пригласил сосед - добрый и вежливый татарин Равиль - и в моем кармане нежно шуршали новенькие баксы.

Я люблю работать. Особенно - физически. И, если позволить себе такую нескромность, у меня неплохо получается всякая ручная работа. Я быстро учусь. Более того, я склонен к рационализации любого трудового процесса, в котором уже достаточно поднаторел. Нет, я не мастер. Я - идеальный подручный, исполнительный, аккуратный, работающий весело даже за небольшие деньги, и поэтому я не испытываю особых трудностей с приглашениями подзаработать. Меня зовут часто. Но я не всегда соглашаюсь. Я работаю только с настоящими мастерами, которые знают цену своему и чужому труду. Да и чисто человеческие качества напарника мне не безразличны. Не люблю хамов и хапуг. Терпеть не могу занудливых и вечно жалующихся на «проблемы». У кого нет проблем? Но твои проблемы - это твои проблемы, так я считаю. Лично я стараюсь не навязывать другим свои проблемы. Но, наверное, для моих родных я - «проблема». Они не могут понять, что жизнь, которую я веду, меня вполне устраивает. Если бы не устраивала, я бы не был временами так счастлив. Это тихое грустное счастье в ожидании чуда. Я из тех, кто все еще верит в чудеса. Это смешно, но это так. Смешно для тех, кто разуверился и думает, что счастье можно заработать, как зарабатывают деньги, очередную должность или звание. Нет, дорогие мои, счастье это именно чудо. Иначе - какое же это счастье?

Мы сидим на втором этаже пивной на Гянджлике. Здесь подают свежесвареное чешское пиво. Небольшая пивоварня находится на первом этаже. Зал своей европейской солидностью скорее напоминает ресторан. И цены здесь, очевидно, соответствующие. Я - на мели. Но даже если бы у меня были деньги, Вагиф все равно не позволил бы мне расплатиться. Во-первых, он меня пригласил, а во-вторых, он - крутой бизнесмен, а я - безработный шалапай, из-за которого мой друг постоянно испытывает легкое чувство дискомфорта. Вагиф - прожженный деляга. Но при этом он умудряется изо всех сил сохранять порядочность во всех делах, которые не касаются непосредственно его бизнеса. Это относится и к отношениям с людьми. У меня нет с ним общих дел - я просто его старый друг, чуть ли не единственный. Все остальные - или уехали, или он с ними перессорился, неосторжно втянув в сферу своих деловых интересов. Тем крепче он цепляется за меня. Ему не дает покоя сам факт того, что его единственный друг неустроен и не может наслаждаться жизнью с таким же энергичным аппетитом, как и он сам. Он пытается найти мне работу, настойчиво предлагает деньги, ищет подходящую невесту, даже пару раз пробовал подложить под меня одну из своих многочисленных пассий - ему кажется, что у меня из-за недостатка денег недостаточно активная сексуальная жизнь. Да - не такая активная как у него, но лишь потому, что я более разборчив.

Женщины в моей жизни, если не считать маму, играют самую незначительную роль. Я не охочусь за ними, и я не привязан ни страстью, ни чувством долга не к одной из них. Они приходят в мою жизнь каким-то чудесно-непонятным образом и исчезают так же незаметно. Чаще всего это такие же неудачницы, как и я - растерянные разведенки, падшие ангелы, начинающие авантюристки, засидевшиеся в девках скромницы, решившиеся на отчаянный шаг…

С некоторыми из них мне было совсем неплохо. Некоторых я просто терпел, жалея. Но ни одну из этих женщин мне не захотелось удержать.

Нет, я не идеалист в делах любовных. Я считаю, что умение любить - это талант. Как музыкальный слух, чувство цвета или интуиция формы. Возможно, это даже один из самых редких талантов - лично я за всю мою уже достаточно долгую жизнь встречал всего несколько человек способных на искреннюю самоотверженную любовь. Возможно, я, как и большинство смертных, просто обделен с рождения этим талантом. Что поделать. Поэтому я настроен на отношения с женщинами вполне рационально. Я бы даже женился без особых раздумий, если бы встретил девушку по своему вкусу и характеру, способную терпеть меня, каков я есть, оставаясь при этом вполне довольной жизнью. Я не боюсь брака. Я боюсь испортить жизнь девушке, лишить ее иллюзий, разочаровать. Поэтому я и не стремлюсь их особо «очаровывать». Я с ними до безобразия искренен и до непристойности прямодушен. Я не распускаю хвост подобно пышущему любовным жаром павлину. Я сразу вытряхиваю перед ними из неприглядных закоулков моей души все самые худшие качества и без обиняков выкладываю о себе всю правду-матку - кто я, что я, что имею и чего никогда, скорее всего, иметь не буду. Большинство такая прямота отпугивает, но некоторых это даже привлекает. Но и они раньше или позже уходят, убедившись, что правда есть правда, а не оригинальный способ заигрывания.

В общем, с бабами у меня нет никаких проблем. Скорее - у них со мной.

Стол ломится от закусок. Мы пьем ржаную «Немиров». Вагиф не любитель пива. Пиво люблю я. Поэтому мы сначала пьем водку и при этом плотно закусываем, а потом будем пить пиво.

Чехи, наверное, очень бы удивились, увидев в пивной столь обильно заставленный стол. Но хозяин заведения наш, местный гагаш, и он только рад отменному аппетиту клиентов.

Нам прислуживает совсем юная официантка в национальном чешском костюмчике. Она хорошенькая - белокожая, рыженькая, с большущими серыми глазами, в которых светиться добродушное лукавство. И это платьице в мелкую клеточку и кокетливый коротенький передничек ей очень к лицу. Когда она к нам подходит, мы - самцы - невольно напрягаемся. У Вагифа даже глаза загораются жирным блеском. Он пытается с ней флиртовать. Спросил имя. Ее зовут Диана. Жаль. Ей совсем не подходит это божественное имя. Она - скорее - нимфа: Климена, Эгина, Талия…

- Хочешь - устрою? - самоуверенно спрашивает Вагиф, заметив, как я провожаю взглядом ее стройную фигурку.

- Не пошли - прошу я его. - Она почти девочка.

- Да ладно тебе. Все они… девочки.

Ужин подходит к концу. Мы добрались, наконец, до пива. После водки пиво кажется особенно вкусным. Вагиф решает, что самое время перейти к делу.

- Слушай, ну ты как - собираешься работать или нет?

- Если я безработный, это не значит, что я не работаю - отвечаю я загадочно.

Вагиф усмехается.

- Тебе не надоело по халтурам таскаться? Так и будешь всю жизнь ерундой заниматься?

- А что - не ерунда? Можно подумать, ты занимаешься серьезным делом.

- А разве нет? - обижается Вагиф. - У меня знаешь какой оборот?

- Ну и что?

Мне почему-то хочется его позлить. Может быть из-за Дианы, с которой он вел себя слишком фамильярно? Нет. Это всего лишь бравада неудачника. Опять - нет. Это не зависть. Я просто не смогу ему объяснить, что мне ничего не надо, что мне и так живется неплохо. Чуть больше денег, чуть меньше - это ничего не изменит в моей жизни. Но он это не поймет. Вот эта его непонятливость меня и раздражает.

Но Вагиф решил игнорировать мое задиристое настроение.

- В общем, у меня есть один знакомый. Он на днях новый магазин открывает - бытовой электроники. Ему нужен администратор - честный, представительный, с хорошо подвешенным языком. Если я тебя порекомендую, он возьмет. Зарплата для начала 600 манат. Пойдешь?

Я представляю себя стоящим в костюме с галстуком посреди большого торгового зала - руки сложены за спиной, зоркий взгляд, подобно наведенному прицелу, придирчиво прощупывает территорию: все ли в порядке, не нужна ли кому моя помощь?

- Нет, это не для меня - почти сразу отказываюсь я. - Какой из меня администратор? Я даже не представляю, чем они занимаются.

- Да ничем особенным он не занимаются! - горячится Вагиф.

Ему кажется, что он нашел для меня - тридцатисемилетнего мужика с незаконченным высшим и без всякого приличного опыта работы - оптимальный вариант.

И он начинает меня убеждать.

Я слушаю его вполуха. Я уже все решил: никогда я не надену синий костюмчик и не буду стоять посреди блистающего эмалью холодильников торгового зала. Я - вольный каменщик. Почти в буквальном смысле этого слова. Лучше быть каменщиком, но - вольным, чем подневольным администратором.

- Ты ведь знаешь английский? - доносится до меня напористый голос друга.

- Уже почти забыл.

- Да это и не обязательно. Поверь мне, это отличное предложение! Я бы на твоем месте пошел.

Вагифчик, дорогой, ты бы никогда не оказался на моем месте. Как и я - на твоем. Мы замешаны на одной доске, но из разного теста. Ты мне друг, но мне с тобой скучно. Даже Вартан, этот фат и вытыкала, мне интереснее. Давай расходится. Я уже нажрался, напился. И пиво не лезет. Поздно уже. Тебя ждут жена, дети. Меня никто не ждет. Но меня тянет домой от твоих скучных разговоров.

- Ну, как хочешь - разочарованно бросает Вагиф. - Но ты подумай. Дня три он подождет.

- Ладно, я подумаю - примирительно соглашаюсь я.

За расчетом к нам подходит другая официантка. Она значительно старше, ни так хороша и смотрит на нас с нескрываемой тревогой. Неужели счет такой большой?

- А где Диана? - нагло спрашивает Вагиф.

- Она уже ушла. А в чем дело?

Вагиф даже не считает нужным ответить. Он платит ровно по счету, - очевидно, запасся заранее мелкими купюрами, - а потом демонстративно кладет сверху еще два маната.

Официантка недовольно поджимает губы. Иногда я способен читать мысли. Вот сейчас, я почти уверен, эта мымра подумала что-то нехорошее-мстительное о своей молоденькой напарнице. Бедная девочка, когда тебя коснется эта мелкая месть, ты даже не поймешь - за что…

Я немного пьян.

Обычно я взлетаю птицей на свой пятый этаж, а сегодня меня слегка прихватила отдышка.

Сижу на кухне, курю. Спать не хочется. Работать не тянет.

Вот прошел еще один день. Вполне неплохой денек. Утром был у мамы, вечером встретился с другом. Привычная тоска, как легкая зубная боль, добавляет ощущению существования некую значимость. Эта бесконечная растянутость одиноких минут, эта тишина, в которой, как в серебристой паутине, вязнут обрывки мыслей, этот невнятный настойчивый зов, который идет изнутри и заставляет сжиматься сердце…

И я вдруг понимаю, что ничего не хочу менять в своей жизни. Чем плоха моя жизнь? Она бессмысленна? Нет, она полна смысла, который мне еще предстоит разгадать. Пусть кто-то думает, что он уже все понял в жизни - и упорно движется к поставленной цели. Куда он придет в итоге? К самому себе. В последние минуты жизни. Большая часть жизни происходит внутри нас. Самые бурные переживания, самые бездонные мысли, самая красивая музыка и самые невероятные видения. Внешняя жизнь лишь отвлекает нас от настоящий - внутренней. Мы живем в отраженном мире, и именно там пытаемся что-то изменить. Но у нас ничего не получается. И не получится. Ибо бессмысленно пытаться воздействовать на следствие нашей бездуховности…

Нет, все же я немного перепил сегодня. Что за дикие мысли лезут мне в голову?

Я иду в комнату и возвращаюсь с папкой. Миллер - как раз то, что может меня сейчас привести в чувство. Это как пощечина теряющему сознание, как плевок в лицо трусу, как рев оленя в утренней тишине - грубый, властный и победительный.

«Воскресенье! Я ушел из виллы Боргезе перед завтраком, как раз когда

Борис садился за стол.

Можно ли болтаться весь день по улицам с пустым желудком, а иногда и с

эрекцией?..»

Его герой думает и действует как животное. Вернее, он почти не думает, он и есть животное.

Я пытаюсь жить как ангел. Или даже как Бог. Я пытаюсь изменить мир своими мыслями.

Как трудно быть человеком.

[Raskolnik]

Очень здорово. Даже не хочу перечислять все зацепившие моменты - слишком много.

[konnekt]

Я просыпаюсь от настойчивого дребезжания телефона. Смотрю на часы - 10-23. Мне лень вставать. Мне уютно в моем гнездышке под тонким шерстяным одеялом. Но телефон все звонит и звонит. А вдруг это мама, думаю я встревожено? Не дай бог, что-то случилось!

Я вскакиваю и почти бегу в прихожую, но не успеваю снять трубку, как сигнал обрывается. Черт, надо купить телефон с определителем номера! Я поспешно набираю мамин номер. Долго не отвечают, и я начинаю нервничать.

- Алло! - слышу я родной голос. - Элик, это ты?

Как она догадывается? - удивляюсь я. Мне уже ясно, что она мне не звонила.

- Да, мама. Доброе утро.

- Доброе утро. Что у тебя случилось?

- У меня? У меня все в порядке. С чего ты взяла?

- Просто странно, что ты вдруг позвонил. Но мне приятно. Может быть, зайдешь?

- Нет, мама. Я просто позвонил. Тебе ничего не надо?

- У меня все хорошо - твердо говорит мама.

Она каким-то непостижимым образом угадывает мое беспокойство.

- Твой брат вернулся. Они должны заехать за Джавидиком к двум часам. Может быть, все же приедешь? Вы давно не виделись.

- Не знаю, мама. В два часа? Вообще-то у меня встреча. Я постараюсь.

- Постарайся. Мы будем тебя ждать - говорит мама без особой надежды.

Почему бы мне и не поехать к маме и не повидаться с братом? - думаю я, стоя под душем. Но там будет не только брат, но наверняка и его жена - Еганя. И даже, возможно, его тесть. Встречаться с ними мне не очень хочется. Да и они меня не жалуют. Родственнички.

Еганя - его вторая жена. Первой была Нина. Они развелись шесть лет назад. Араз ей изменял по-черному. Непонятно почему. Нина была настоящей красавицей и далеко не дурой. Хорошая хозяйка, хорошая мать. Что еще братцу нужно было? А потом он ее застукал с кем-то. Хотя Нина божилась, что все это неправда, что она никогда не изменяла мужу. В общем, темная история. С Ниной у меня были очень доверительные отношения. Мы как-то быстро сошлись и относились друг к другу по-свойски. Я до сих пор сомневаюсь, что она изменила Аразу. Если бы изменила, не стала бы отпираться - ни такой у нее был характер. Хотя…

В общем, они развелись, и Нина в этой ситуации в полной мере проявила свой максималистский характер - отсудила дочь, квартиру, заставила Араза заплатить приличные отступные за дачу, а после вдруг исчезла. Все это произошло в какие-то считанные месяцы. Араз был поставлен перед фактом - жена уехала в неизвестном направлении, продав квартиру. Позже, почти через год, она прислала ему письмо из Калуги. Она обосновалась на родине Циолковского. Почему - Калуга? Может быть, предки Нины были родом из Калуги? Или все проще - денег, вырученных за двухкомнатную на Нариманова, хватило лишь на квартиру в областном российском городке? Араз хотел сгоряча даже поехать туда - прояснить, как он говорил, их отношения до конца. Но так и не поехал. Дела у него тогда шли не важно, денег в обороте было в обрез. Но уж на билет-то туда и обратно он, конечно, наскреб бы. В общем, это все были отговорки. Ехать было бессмысленно, поскольку ничего уже нельзя было изменить, и теперь моя племянница - черноглазая рыжеволосая шалунишка Сарочка - живет в этой долбанной Калуге и все, что ее еще связывает с нами, это наша фамилия…

Мы с братом очень не похожи внешне: он невысокого роста, коренастый, я - скелетина выше среднего. Характеры у нас тоже разные. Араз более рассудительный. Во всяком случае, таким он выглядит - важным и серьезным. Я - сама простота, как говорит мама. Уж не знаю, что она понимает под простотой, но я и правда не люблю усложнять отношения с людьми и напускать дыма там, где все ясно и без очков. При

этом, простаком я себя не считаю. Я живу просто, или просто - живу, принимая жизнь как данность, которую невозможно изменить. Значит ли это, что я простак? Может быть, у меня всего лишь хорошее зрение и я вижу людей такими, какие они есть, а не такими, какими они хотят казаться? Я не подыгрываю их плохой игре, и этого они мне не прощают. Поэтому им со мной неудобно. Они разучились быть искренними. Большинство. Почти все. Отсюда мое внутреннее одиночество. А вот Араз, он совсем другой. Он научился щуриться и поддакивать, и вокруг него всегда много народа. Он вновь женился. На молоденькой районской девушке, с отцом которой имел какие-то деловые отношения. А теперь они уже компаньоны и дела их процветают густой зеленью. Еганя довольно симпатичная женщина, но она, ее отец, вся их родня - другие. Женится коренному бакинцу на районской - все равно, что женится на иностранке. Много недопонимания, другие интересы, другие ценности, другой образ жизни. Даже Араз, как бы он не старался выглядеть бодрым и довольным, временами выходит из себя и это заканчивается очередным мелким семейным скандалом. Тогда он едет к маме и начинает жаловаться, как ребенок, на то, что его ни так кормят, ни так одевают, ни туда водят и все время чем-то упрекают. Мама слушает, улыбается и начинает расспрашивать его о внуке. И Араз понимает, что ему все прощается за внука, и что он, в свою очередь, тоже должен терпеть свои мелкие неприятности ради сына. И его это странным образом успокаивает. Его сын - его индульгенция, его оправдание, его главное и единственное достижение в жизни, которого вполне достаточно, чтобы сделать счастливым нашу маму.

Дети - за что их так любят? Они - всего лишь обещание чего-то ангельско-светлого, всего лишь надежда на Человека. Маленькие звереныши. Вырастут, и большинство из них будут как все. И чем взрослее они будут становиться, тем меньше их будут любить. Все. Кроме их матерей.

Они живут на Басине - в нашей фамильной трехкомнатной квартире. Строго говоря, это был самый разумный вариант. И не важно, что к этому варианту подвел Араза его будущий тесть, когда вопрос с женитьбой был уже почти решен. Неприятно было само обсуждение этого вопроса, когда Араз, стыдясь и мямля, начал с мамой разговор об обмене. При этом упор был сделан на то, что мне, как взрослому парню, тоже давно следует иметь собственную квартиру. Мы с мамой молчали. Мы даже не возразили Аразу, что он вполне мог бы купить себе другую квартиру, вместо того, чтобы занимать нашу, а нас расселять по хрущевкам. Мы понимали, что это была не его инициатива, а тестя, которому Араз почему-то не смог сказать «нет». Мы тоже с мамой не смогли сказать «нет» Аразу. И это - неумение отказывать, когда тебя просят - и есть то общее, что нас всех троих делает родными и похожими. Нормальный человек не должен отказывать, когда его просят об услуге. Другое дело, что просить о чем-то, что может стеснить другого человека, не очень правильно. Мы с мамой никогда никого не о чем не просим. Но мы и не отказываем, когда просят нас. А вот Араз, он уже ни тот. Но мы его все равно любим. Мама - потому что он ее сын. Я - потому что он сын моей мамы. Если бы Араз не был мне братом, вряд ли мы с ним могли стать друзьями.

В общем, брат приезжает из Анатальи, где отдыхал со своей благоверной. Для меня это не событие.

- Привет! - слышу я в трубке томный игривый голос. - Я тебя не разбудила?

- Тома? - удивляюсь я.

Так это она мне звонила?

- Узнал? Мне - приятно. Давно не виделись.

-Да, давненько - соглашаюсь я, пытаясь вспомнить, когда и где я в последний раз видел Томиллу.

Говорят, она вышла замуж. С чего это она позвонила? Мне немного беспокойно, и для этого есть причины.

- Слушай, давай встретимся?

- А что случилось? - я пытаюсь выяснить причину, заставившую вспомнить Тому о моем существовании, прежде чем согласиться. А согласиться придется - Тома человек настойчивый, чтобы ей отказать, надо быть законченным эгоистом и полным импотентом в придачу. Она женщина, которая способна не просто очаровывать, а зачаровывать подобно гомеровским сиренам. Да и человек она добрейший - постоянно кому-то помогает. И если она вас о чем-то просит, то исключительно ради кого-то. Но поскольку Тома женщина экстравагантная и окружена людьми странными, просьбы ее иногда бывают весьма неожиданными. Меня пару раз угораздило поддаться на ее уговоры, что впоследствии доставило мне немало хлопот - отсюда и мое беспокойство.

- Ничего не случилось - притворно удивляется Тома. - Просто захотелось тебя увидеть. Или ты занят?

- Слушай, у меня столько новостей! - переходит в наступление Тома, не давая ответить на вопрос. - Приедешь, поговорим. Тебе во сколько удобно? Давай, в час?

- Тома, ты даже не спросила меня как дела - робко пытаюсь я пристыдить эту нахалку.

- А чего спрашивать? Приедешь - расскажешь. В общем, я тебя жду. Ты мне очень-очень нужен! У метро «Низами», в час, договорились?

«Договорились» - это когда обе стороны пришли к согласью. В данном случае моего согласия ждать не стали. Просто поставили перед фактом. И как теперь отказаться, зная, что человек будет тебя ждать в назначенном месте? Хороший человек. Красивая женщина. А вдруг у нее какие-то серьезные проблемы? Впрочем, какие у нее могут быть проблемы? Есть люди, у которых просто нет, и не может быть проблем. Их окружают любящие и заботливые родственники и друзья, которые просто не допускают возникновения проблем в жизни таких милашек, как Тома. Интересно бы посмотреть на ее мужа - кому досталось это сокровище? Он должен быть человек с большим сердцем и еще большим кошельком, не иначе. А кто я для Томы? Всего лишь один из многих приятелей по компашке, в которой она когда-то тусовалась. Сколько у нее таких приятелей и сколько подобных компашек было в жизни? Много, я думаю, очень много, больше, чем надо для беззаботного и разнообразного общения обычному человеку, который иногда хочет побыть в одиночестве. И почему она вспомнила именно обо мне - сереньком человеке из массовки в карнавале жизни, которым она себя окружила?

Меня гложет мужское любопытство. Но сначала надо позавтракать. Томный голос Томы возбудил во мне аппетит. Мне хочется мяса, кровавого перченого бифштекса, жареных бараньих почек, огромного горячего антрекота на витой шпаге щища, на худой конец - сарделек с горчицей и майонезом. Но, кажется, придется довольствоваться дежурной яичницей и гатыгом. Если в яичницу накрошить немного брынзы и полить гатыгом, должно получиться нечто необычное. Это, конечно, не антрекот, но и не просто яичница. Просто яичница, перед встречей с Томой, было бы неуважением по отношению к Томе и к тому, что она обо мне вспомнила. А сыр-то у меня есть?..

[Raskolnik]

Коннект, каждая часть лучше предыдущей;)

[Lotta*******]

Умница.

[Raskolnik]

Коннект, куда же ты пропал? Вернись и допиши рассказ!

[konnekt]

Коннект, куда же ты пропал? Вернись и допиши рассказ!

Извиняюсь перед всеми, но пока рассказ отложил на дальнюю полку. Занят.

[LADY-SCORPION]

хорошо что заняты)) я пока почитаю их)) а то не успею

[konnekt]

6.Она стоит посреди небольшой площади залитой мягким полдневным светом. Ярко красный лайковый плащ, зеркальные очки, отражающие синеву неба, задвинуты небрежно над кокетливой челкой шелковисто-черных волос, руки в кармане.Увидела. Машет рукой. Подставляет белую щечку для поцелуя. Берет под руку и куда-то ведет. Оказалось - к машине. Ого! Джип! Какой огромный!Устроившись за рулем, снимает очки и смотрит на меня, иронично улыбаясь. Я помню эту улыбку. Было один раз. Я сильно напился, она обкурилась. Я вывел ее из шумной комнаты, потащил на кухню, потом на балкон. Там мы долго и смачно сосались. Она позволила мне запустить руки в ее трусики. Это было сумасшествие. Если бы я тогда посмел, я бы оттрахал ее прямо на балконе, поставив раком. Но что-то меня удержало. Теперь я понимаю - эта самая ее ироничная улыбка, которая и отталкивала и одновременно притягивала меня. Я постыдно кончил в трусы. Она поняла это по тому, как я обмяк, поцеловала в последний раз в ухо, успев шепнуть «хороший мальчик», мягко отстранила и пошла на шум вечеринки.Тома, я уверен, что и ты в эту минуту вспомнила наш балкончик, разве нет? - Как ты? - спрашивает, продолжая улыбаться.- Как всегда, - отвечаю бодро.- Молодец.Она заботливо поправляет воротник моей куртки. С курткой все в порядке. Просто ей хочется до меня дотронуться. И тем восстановить связь между нами, которая почти оборвалась. Не беспокойся, Тома, я - все тот же верный твой рыцарь. Говори, что у тебя там?- Я слышал, ты теперь замужняя дама?- Ерунда, - говорит она, чуть сморщив губки. - Он неплохой. Мне с ним легко. Каждый живет своей жизнью. Так что все как прежде.- А чего ты тогда пропала?- Я не пропала. Просто мне стали скучны эти ваши литературные тусовки. - И какие тусовки теперь тебя интересуют?- Никакие. Мы немного путешествовали. А потом я отдыхала.- Значит, у тебя все в порядки?- Да. Почти.Тома хмурится. Что-то у нее все же не в порядке.- У меня небольшая проблема. И мне нужна твоя помощь, - говорит она решительно.- Небольшая? - спрашиваю я настороженно.- Ты всегда меня понимал, - говорит почти искренно. - Один ты только и понимал. Надо было мне за тебя замуж выйти.Она молчит и смотрит через лобовое стекло куда-то вдаль. Что она там видит? Уж наверняка ни то, что вижу я. Что-то свое, что ее тревожит.- Знаешь, у моего мужа есть сестра. Не замужем. Всего на год младше меня. Мы с ней сразу подружились. У них немного чопорная семейка. А она ничего.Тома тяжело вздыхает. Набирается храбрости - так я понимаю, и мне становится немного страшновато. - В общем, мы стали с ней тусовать. Я отвела ее пару раз к друзьям. Ей понравилось. Даже слишком… Тома снова глотнула воздуха.- Эта дура подсела на наркотики! - выпаливает она зло.Я никогда прежде не видел у Томы такого злого, беспощадного лица. Она здорово изменилась - как я сразу не заметил? Она другая. Этот красный плащ, эти черные коготочки, эти золотые губы на щедро припудренном лице…- Я уже не могу ее контролировать! - говорит она. - Ты понимаешь?Она смотрит на меня, прищурившись. Мне холодного от ее взгляда.- А два дня назад она такое сделала!.. Мне пришлось ее спрятать! У Томы истерика. Вернее, я догадываюсь, что она уже давно находится в истеричном состоянии и лишь огромным усилием воли ей иногда удается на время задавить в себе эту истерику.- Все так плохо? - спрашиваю я глупо.- Все - биипво! Биипвее быть не может!..Я чувствую, что она готова разрыдаться. Или еще как-то выбросить свою бессильную злость - более агрессивно.- Давай поедем! - вдруг засуетилась она. - Я не могу ее надолго оставлять одну!- Куда?- Не спрашивай меня, ладно? - говорит она, заводя машину. - Это надо увидеть! Едем молча. Тома злится. Злится на снующие перед бампером механические букашки, на светофоры, на людей, перебегающих улицу между машинами, на бьющее в глаза солнце… Она злиться, и часть ее злости направлена и на меня тоже - я это чувствую. За что, Тома? В чем моя вина? В том, что тебе пришлось извлечь меня из небытия прошлого для какой-то неприятной услуги? Тома, останови машину! Позволь мне выйти! Куда ты меня везешь? Я уже знаю, что ничего хорошего эта наша встреча мне не сулит. Мне с тобой страшно, Тома. Даже неприятно. Ладно, уноси меня прочь от моей никчемной жизни, но хотя бы будь осторожнее. Ты слишком нервничаешь, Тома. Слишком спешишь. Так недолго и разбиться. Разобьемся на хрен, а потом твой муж будет пинать труп чужого мужика в машине своей бывшей жены. Я не хочу, чтобы меня пинали. Даже мертвого. У меня есть мама, которую я очень люблю. Я не хочу огорчать ее своей смертью. А ты кого-нибудь любишь, Тома? Нет?.. Вот поэтому мне с тобой и страшно.Мы уже загородом. Я плохо знаю загородные поселки, но кажется это Пиршаги. Мы едем на дачу? Здесь ты спрятала свою золовку? Кажется, так называют сестру мужа? Оппа - приехали! Тома решительно выходит из машины и начинает открывать огромный замок на воротах. Я стою рядом. Почему-то у меня даже не возникает мысли помочь ей. Наконец ржавый замок поддается.- Подержи двери, пожалуйста, - бросает Тома и быстро лезет в машину. Она не вписалась. Я не виноват. Она слишком спешит. Но Тома даже не обращает внимания на глубокую царапину, серым шрамом изуродовавшую вишневую полировку кузова. Она бежит к дому. Я закрываю ворота и иду за ней. Дом одноэтажный, старый, с деревянной верандой из потрескавшихся жердей с облупившейся голубой краской. Вхожу в дом. Большая полутемная комната. Старая мебель. Повсюду пыль и в воздухе висит запах запустения. А где Тома? Вот она - выбегает из боковой двери и вбегает в другую - по центру. - Иди сюда! - слышу ее нервный голос.Небольшая комната с огромным окном. Под окном - маленький диван. На диване лежит на спине девушка, поджав ноги, и испуганно смотрит на Тому.- Вот, полюбуйся! - говорит Тома, обернувшись ко мне на миг. - Дрянь!Быстро делает два шага к девушке и бьет ее наотмашь по щеке.Девушка даже не успела закрыться рукой. Смотрит на нас, хлопая непонимающе огромными глазищами. И вдруг начинает пронзительно визжать. Так что Тома испуганно шарахается от нее.- Не бей меня, биип!Переворачивается на живот и начинает жалко скулить. Ее худенькие плечи слегка вздрагивают от беззвучных рыданий. Со спины она похожа на подростка. Тощенькая. - Представляешь, - снова оборачивается ко мне Тома, - я ее привязала к стулу. А она как-то распуталась. Тома снова подступает к девушке. Хватает за подбородок и начинает с силой выворачивать, так что девушка невольно снова переворачивается на спину.- Ну-ка, посмотри на меня! Открой глаза, дрянь! Так я и знала! И где ты только их спрятала? Я ведь всю тебя обыскала! Всю!..А-а, понятно!И Тома начинает лихорадочно стаскивать с девушки спортивные штанишки. Девушка пытается сопротивляться, но силы не равны. Тома снова бьет ее по лицу и девушка бессильно откидывается, закрывает лицо руками и начинает тихо выть. Наконец Томе удается стянуть с нее штанишки, и она тут же запускает руку в трусики. Это не просто. Девушка что есть мочи пытается поджать ноги и сжимает их, но все бесполезно. В руках у Томы крошечный прозрачный пакет. Она, не оглядываясь, быстро выходит из комнаты, и вскоре я слышу звук спускаемой в унитаз воды. Я смотрю оторопело на девушку. На ее бледные ножки. На кровавую свежую царапину чуть выше резинки трусиков. На обнаженный аккуратный пупок. На маленькие острые грудки, чуть ли не просвечивающие сквозь тонкую ткань майки. Она все еще тихо плачет. Но, кажется, она успокаивается понемногу.

Входит Тома.- Теперь ты понял? - говорит она, встав со мной рядом, и тоже смотрит на девушку. - А к врачу не пробовали? - неуверенно спрашиваю я.- Какой врач, дорогой, - укоризненно бросает Тома. Подходит к дивану, берет со спинки толстый плед и накрывает девушку. С головой. Как покойницу. - Она заснула, - говорит Тома, - Будет спать часа два. Пойдем, поговорим.

[Larisa-4aika]

konnekt:

мне понравилось очень начало рассказа.Холостяки,как правило,выгодные образы для сочинений, особенно, к 37ми годам - ещё не старость,но уже и не молодость, самый авантюристский возраст. Я так полагаю , это не про нашего героя - каким он будет дальше: таким же пофигистом или станет крутым реалистом.

С удовольствием жду продолжения рассказа. Пишите,автор,и пусть вдохновение и успех сопутствуют Вам!

P.s.: название рассказа уже окончательное?

Изменено 1 апреля, 2009 пользователем Larisa-4aika

[konnekt]

Еще раз извиняюсь за скомканный текст - так и не смог отредактировать.

Чайка, спасибо за коммент.

7. Мы на кухне. Тома поставила чайник на электрическую плиту и теперь стоит, облокотившись о столик, на котором стоит плита, и курит, небрежно стряхивая пепел на пол. Свой кроваво-красный хрусткий плащ она сбросила на табуретку, оставшись в сиреневой водолазке и джинсах. Водолазка туго обтягивает ее зрелые груди, чуть сплющив и смешав их в единый кусок плоти. У нее значительно выросли груди с нашей последней встречи. Когда-то я с сумасшедшей страстью стискивал их. Тогда они были тверже и острее, почти как у той девушки на диване. Тома бросает сигарету под ноги и притаптывает туфелькой.- Вот такие дела! - говорит она и отворачивается к плите.Теперь я смотрю на ее круглую попку. У нее все еще изумительная попка - круто сужающаяся к тонкой талии. Вместе с талией попка образует форму сочной капли, способной утолить жажду самой вожделенной фантазии мужчины.- Перестань пялиться на мою задницу! - говорит Тома, не оборачиваясь. - У меня уже зачесалось.Я густо краснею. А Тома в этот момент оборачивается и на лице ее довольная улыбка. Она разливает чай в чашки и присаживается. Отпивает несколько маленьких глотков. Ставит чашку и обеими руками обхватывает ее, словно греется. Решается поднять глаза. Она все еще улыбается, но уже как-то виновато.- Элик, ты мне поможешь? - говорит тихо и смотрит в глаза.- А чем я могу помочь? - отвечаю обиженно.- Можешь. На тебя последняя надежда.- Чем? Что я должен сделать?- Ты с ней останешься? - спрашивает, а в глазах страх и надежда.- Я не совсем понимаю, - отвечаю упрямо.- Это долго объяснять. Да и не хочется. Просто останься с ней. Не выпускай ее с дачи и не давай делать какие-нибудь глупости. Это всего на пару дней. А я для тебя все сделаю. Все что хочешь! И деньги дам, сколько попросишь, и вообще - все!- Что произошло, Тома? Что эта девочка натворила?Тома снова сдержанно вздыхает и смотрит в чашку.- У нее могут быть большие неприятности, - говорит она, - И у всех нас - у мужа, у меня. Надо, чтобы она не показывалась в городе какое-то время.- Ее кто-то ищет?- Да. Полиция. И очень энергично.- Из-за наркотиков?- Если бы только, - усмехается Тома, оторвав взгляд от дымящейся чашки. - Извини, я не могу тебе ничего сказать. Лучше, чтобы ты не знал. Поверь, вас здесь никто не найдет! Они не могут знать про эту дачу! Даже муж не знает. - Тома… - пытаюсь что-то сказать.Она вскакивает, подходит и становится передо мной на колени.- Элик, я тебя умоляю! Сделай это! Ну, что ты хочешь? Хочешь меня? Прямо сейчас?В глазах у нее слезы. Я пытаюсь ее поднять, но она крепко вцепилась в колени. Она тянет меня на себя. Я невольно сползаю к ней, на пыльный деревянный пол. Она крепко прижимается ко мне всем телом. Грудь ее все еще крепка, кожа манит призывным ароматом. Она отчаянно гладит мою спину и, когда я беру ее голову в руки, она смотрит на меня покорным мутным взглядом. Я подхватываю за локти ее безвольное тело и ставлю на ноги.- Я тебе уже не нравлюсь? - говорит она.- Тома, я все сделаю. Только не надо, хорошо?- Я не поэтому, - говорит она виновато. - Я, правда, хочу. Пойдем в спальню.- Нет.- Но ты сделаешь?- Да, я же сказал.Она снова прижимается ко мне, словно давая мне еще один шанс. Потом неохотно отходит, отдергивая сзади водолазку. Берет со стола чашку и отпивает большой глоток.- У меня есть в машине водка. Хочешь?- Нет.- Я тебе все же оставлю. Только ей не давай. Хотя - можно, пожалуй.- У нее могут быть ломки? - спрашиваю испуганно.- Нет, не должно быть. Она еще до этого не дошла. Во всяком случае, раньше не было. Но если что, не церемонься. Не жалей ее, если начнет буянить.Тома смотрит в окно, где уже начинает смеркаться. - Я купила кое-что из продуктов. Завтра утром привезу еще. Тебе что-нибудь надо?- Если это на пару дней…- Да, это не должно быть долго - я тебе обещаю. Может быть, что-нибудь все же привезти? Я могу заехать к тебе на квартиру.Я задумываюсь на секунду. - Нет, ничего не надо. Работать я все равно не смогу.- Ты все еще пишешь? - удивляется она.- А что мне еще делать? Я больше ничего не умею. Хотя и это… Ты прям сейчас хочешь уехать?- Элик, мне необходимо! Если б ты знал, насколько все паскудно!- Ладно, езжай.Эля начинает поспешно одеваться. Заходит в комнату. Девушка спит. Одеяло над ней почти не движется.- Тома, а что мне с ней делать ночью? - спрашиваю, ошарашенный догадкой. - Я ведь не могу сутками не спать!- На твое усмотрение, - безжалостно бросает Тома. - Если она не привлекает тебя как женщина, можно просто связать ее простынями как мумию. Главное - не выпускай ее из виду. Мое молчание ей не нравится. Она обнимает меня за талию и крепко прижимается бедрами.- Элик, я знаю какой ты добрый. Но это - ни тот случай, поверь. Не жалей ее, слышишь? Она целует меня в губы. Благодарно. Мне вдруг ее по-настоящему захотелось.У машины она сует мне в руки бутылку водки, достает из бардачка несколько сникерсов.- Это ей. Она любит сладкое. И вот еще, возми.Тома протягивает тонкую пачку сотенных купюр.- А это зачем?- Мало ли, - говорит, небрежно отмахиваясь. - Ну, я на тебя надеюсь. А завтра приеду. Постараюсь пораньше.- Иди к ней! Вдруг проснется! - кричит из окна, разворачивая машину на узкой дороге.

[konnekt]

Ребятки, дико извиняюсь, но у меня тут какие-то технические проблемы: не могу ставить в оригинальном формате тексты из ворда. Сами видите - текст идет сплошной поносной жижей, без всяких пробелов. Так что постить здесь повесть дальше не по кайфу.

Кому интересно, может прочесть Первую Часть повести по этой ссылке:

http://proza.ru/2009/04/01/1130

Здесь 10 глав.

Надеюсь, модеры не сочтут эту ссылку за рекламу?

Комменты можно оставлять в этой теме (если у кого родятся мысли).

На "Прозе" не получится - надо регануться.

Всем спасибо!

Изменено 1 апреля, 2009 пользователем konnekt

[Суфий]

Мне понравилось....легко читается и захватывает....

[Zhuk]

Понравились эти фразы:

"Нормальный человек не должен отказывать, когда его просят об услуге. Другое дело, что просить о чем-то, что может стеснить другого человека, не очень правильно."

[konnekt]

Спасибо, Суфий, Спасибо Жук!

Как говорила Доронина, доброе слово и кошке приятно.

Жук, спасибо за приведенную цитату. Увидел в ней стилистическую ошибку: два раза в одном предложении употребил слово "другой, другому". Надо будет исправить.

[Игра_в_классики]

..Его герой думает и действует как животное. Вернее, он почти не думает, он и есть животное.

Я пытаюсь жить как ангел. Или даже как Бог. Я пытаюсь изменить мир своими мыслями.

Как трудно быть человеком

- Konnekt, вспомнились Стругацкие "Трудно быть Богом"..

В общем, с бабами у меня нет никаких проблем. Скорее - у них со мной ))))) метко))))

Вот это, Konnekt, мне очень-очень понравилось:

"Я считаю, что умение любить - это талант. Как музыкальный слух, чувство цвета или интуиция формы"

Я выглаживаю стрелку. Мне нравится гладить. Это медленное действо разглаживания морщинок на грубой ткани умиротворяет мою издерганную душу. Если бы так же легко можно было бы разгладить бесчисленные морщины моей жизни…

"White & Black" - Ваша тонко-ироничная проза. Чувствуешь их мысли, они смотрят друг на друга, - запредельно физически близки (рукопожатие, глицериновое мыло..........) и безумно далеки друг от друга..

И, конечно, стихотворение..

Я верю лишь реке

и утреннему небу,

натруженной руке,

разломленному хлебу,

обеденным столам,

всем людям незнакомым,

обыденным словам,

неписаным законам…

Не кажется пустым,

но - светлым и просторным,

Мир, созданный простым

сложением простого.

P.S.

Спасибо, что здесь Вы поместили ссылку. Месяца 3 назад на proza.ru я читала "Лота", а это Вы писатель

[konnekt]

..Его герой думает и действует как животное. Вернее, он почти не думает, он и есть животное.

Я пытаюсь жить как ангел. Или даже как Бог. Я пытаюсь изменить мир своими мыслями.

Как трудно быть человеком

- Konnekt, вспомнились Стругацкие "Трудно быть Богом"..

В общем, с бабами у меня нет никаких проблем. Скорее - у них со мной ))))) метко))))

Вот это, Konnekt, мне очень-очень понравилось:

"Я считаю, что умение любить - это талант. Как музыкальный слух, чувство цвета или интуиция формы"

Я выглаживаю стрелку. Мне нравится гладить. Это медленное действо разглаживания морщинок на грубой ткани умиротворяет мою издерганную душу. Если бы так же легко можно было бы разгладить бесчисленные морщины моей жизни…

"White & Black" - Ваша тонко-ироничная проза. Чувствуешь их мысли, они смотрят друг на друга, - запредельно физически близки (рукопожатие, глицериновое мыло..........) и безумно далеки друг от друга..

И, конечно, стихотворение..

Я верю лишь реке

и утреннему небу,

натруженной руке,

разломленному хлебу,

обеденным столам,

всем людям незнакомым,

обыденным словам,

неписаным законам…

Не кажется пустым,

но - светлым и просторным,

Мир, созданный простым

сложением простого.

P.S.

Спасибо, что здесь Вы поместили ссылку. Месяца 3 назад на proza.ru я читала "Лота", а это Вы писатель

Спасибо! Очень приятно получать благожелательные и такие обстоятельные комменты.

Растроган.

[konnekt]

Есть еще 3 главы. По той же ссылке.

[Игра_в_классики]

;))) хочется продолжения)

еще в предыдущей главе: как он пытался взглянуть на корешок книги,которую читала Айтян, она ее опускала) искренне улыбалась в этот момент. Хочется отметить: умение обрисовать словами многие сцены вызывает очень яркие картинки!

[Zhuk]

Спасибо, Суфий, Спасибо Жук!

Как говорила Доронина, доброе слово и кошке приятно.

Жук, спасибо за приведенную цитату. Увидел в ней стилистическую ошибку: два раза в одном предложении употребил слово "другой, другому". Надо будет исправить.

Ну раз уж пошла такая пьянка, то...

Глава 11:

Магазинное, конечно: трудно представить Тому в фартуке перед тазом с вареньем, побулькивающим вяло на плите ароматной магмой.

Это как-то не так звучит. Может стоит поменять слова местами?

Продолжаю читать.

[Larisa-4aika]

Очень понравилась эта мысль:"В моей жизни что-то свершается. Весы жизни уравновесились в зыбком балансе. Пусть бы они так и покачивались согласно. Но ведь это, наверное, невозможно? Счастье не может длиться вечно. Белое перышко плавными зигзагами слетит с черного неба и роково опустистится на одну из чаш - стрелка весов вздрогнет, и чаша медленно пойдет вниз. И подует ветер, и небо заволокут багровые тучи, и ударят молнии - прямо мне в сердце - в тот самый миг, когда чаша достигнет самой нижней точки, чтобы, оттолкнувшись, чуть подпрыгнуть в отчаянии и снова обреченно пойти вниз, туда, где ей отныне суждено судьбой жалко прозябать, пока небо снова не смилостивится и не снизойдет на меня сладостным грузом благодати…"

И вообще , всё выглядит аппетитно)Жду продолжения...

[konnekt]

Дописал.

Всем спасибо за поддержку!

[azerasi]

Мне кажется вы очень хороший сценарист. Небыло такого опыта?

[konnekt]

Мне кажется вы очень хороший сценарист. Небыло такого опыта?

Нет, я не филолог, не сценарист, а простой работяга.

И кому гужны здесь мои сценарии?

Спасибо за внимание к моим работам.

[yunaya]

Честно говоря сложилось впечатление,что писал человек, с неудачным сексуальным опытом и у кторого были проблемы с женщами. Слишком много пошлости,замкнутости,грязи и мата. Если охарактеризовывать героя,то он действительно несосотоявшийся неудачник,с кучей сексуальных проблем и трудным детсвом.По горосокопу дева. )) ему подходит этот знак.

Тома приехала!

Позвонила и приехала. Я сразу сгреб ее и потащил ебать. Я ее очень удивил своей грубой решительностью. Она даже пыталась сопротивляться. Но - не долго. Потом только стонала и требовала добавки. Просто молила. И я разрешил ей выскрести себя до дна…

Дальше вобще копировать не стала,похоже человек решил оторваться в своём рассказе,мат и пошлость прёт ото всюду.

Такие фразы даже не позволит себе сама дешёвая жёлтая пресса.Это не литературный жанр и даже не проза,на мой взгляд рассказ отчаявшегося несостоявшегося пиьянчужки. Особенно начиная с главы 16 и дальше по моему автор писал под сильным кайфом каких то таблеток. Грязные выражение и мат подтверждение этого. Хочется сказать-"ДОРВАЛСЯ".

Да и сам рассказ в общем ни о чём. Правда иногда выскальзывают цивильные словообороты и фразы,что тоже свойственно философии пассивных наркоманов.

Изменено 6 июля, 2009 пользователем yunaya

[yunaya]

Хотелось бы добавить,касаемо названия "Мясо" . Поначалу я думала при чём тут вобще мясо,но прочитав до конца решила,это название очень кстати. Мясо,мал кими, вся эта пошлость так и наровит назвать куском мяса и самих геров тоже. Этот Вартан толстый и обрюзший,от которого вечно прёт алкоголем и потом, девушка накроманка-создаёт впечатление грязной дешёвой шлюшки, Тома-более менее дорогой шлюшки. Сам Эльмар-как я уже писала выше-никчёмный писателишка, который тоже вечно сидит в грязи,что у себя дома,что на даче, от него даже исходит запах пыли.

Ассоциации возникшие во время чтения: грязь, пыль,мусор, шваль, серость,грязь,пошлость, опять грязь, ДНО. (даже не смотря на его восхождение или возрождение благодоря ТОме,всё равно остаётся ощущения дна и опять же повторюсь грязи).

[konnekt]

Хотелось бы добавить,касаемо названия "Мясо" . Поначалу я думала при чём тут вобще мясо,но прочитав до конца решила,это название очень кстати. Мясо,мал кими, вся эта пошлость так и наровит назвать куском мяса и самих геров тоже. Этот Вартан толстый и обрюзший,от которого вечно прёт алкоголем и потом, девушка накроманка-создаёт впечатление грязной дешёвой шлюшки, Тома-более менее дорогой шлюшки. Сам Эльмар-как я уже писала выше-никчёмный писателишка, который тоже вечно сидит в грязи,что у себя дома,что на даче, от него даже исходит запах пыли.

Ассоциации возникшие во время чтения: грязь, пыль,мусор, шваль, серость,грязь,пошлость, опять грязь, ДНО. (даже не смотря на его восхождение или возрождение благодоря ТОме,всё равно остаётся ощущения дна и опять же повторюсь грязи).

Спасибо, девушка, за отличную рецензию. Не в смысле хорошую, а в смысле - другую.

"Мясо" я считаю одной из немногих своих состоявшихся вещей.

При всем возможном стилистическом несовершенстве.

И все же вещь состоялась, поскольку я смог в ней реализовать многое из того, что задумывалось.

И лучшее подтверждение тому - ваша реакция.

Я оскорбил ваше эстетическое чувство?

Вот и отлично!

А то ведь некоторые умудряются не видеть грязи даже в жизни. Они считают, раз у них в доме чисто, значит и мир чист. Если они сыты, значит и все сыты. Если они здоровы, значит в мире нет ни рака, ни сифилиса...

И в литературе - тоже ищут стерильной чистоты, идеальных чувств, лживых красивостей.

Словно писатели нанялись услаждать их слух соловьиным щебетаньем.

А писателю - настоящему - начхать на ваши благородные запросы.

Он пишет так как хочет и о том, что ЕГО волнует.

Он решает СВОИ проблемы. Совпали они с вашими, помогли вам - не жалко.

Нет? Решайте свои проблемы сами. Берите ручку и свистите соловьями.

Этот рассказ писался не для таких как вы. Именно поэтому он вас и оскорбил. А для кого-то - будет спасительным откровением.

Ну а насчет выпадов по моему адресу...

Я, кстати, наркотики вообще не принимаю, и даже пью крайне редко и весьма умеренно.

Не скажу, что в главном герое нет совсем меня - есть, и не мало.

Но все же этот литературный герой - результат перевоплощения и осмысления, если хотите.

Впрочем, с какой стати я должен перед вами оправдываться?

Вы среагировали именно так, как и должны были - и спасибо!

Я лишь убедился, что написаное мной чего-то стоит.

Изменено 6 июля, 2009 пользователем konnekt

[yunaya]

Спасибо, девушка, за отличную рецензию. Не в смысле хорошую, а в смысле - другую.

"Мясо" я считаю одной из немногих своих состоявшихся вещей.

При всем возможном стилистическом несовершенстве.

И все же вещь состоялась, поскольку я смог в ней реализовать многое из того, что задумывалось.

И лучшее подтверждение тому - ваша реакция.

Я оскорбил ваше эстетическое чувство?

А что у вас была цель обидеть чьи то чувства, написав этот рассказ!!!???? Так спешу вас разочаровать! Вам это не удалось. Меня к вашему удивлению вы ничем не оскорбили. Я отписала своё мнение по поводу этого рассказа и что я представляла и чувствовала,читая этот рассказ. Если кто то отрицательно отозвался о вашем рассказе и кому то он не понравился,это значит,что вы должны регаировать на это отрицательно. На все отзывы вы должны реагировать объективно ,может даже и задуматься над некоторыми замечаниями,как делеат настоящий писатель. Если вы к этому подходите слишком остро к отзывам, то я могу вобще не комментировать своё мнение. Ведь вы же написали для того,чтобы люди оставляли свои отзывы,а не оскроблять из за то,что они тут пишут!!

Вот и отлично!

А то ведь некоторые умудряются не видеть грязи даже в жизни. Они считают, раз у них в доме чисто, значит и мир чист. Если они сыты, значит и все сыты. Если они здоровы, значит в мире нет ни рака, ни сифилиса...

И в литературе - тоже ищут стерильной чистоты, идеальных чувств, лживых красивостей.

Словно писатели нанялись услаждать их слух соловьиным щебетаньем

О том,что в мире есть достаточно грязи,это знают все,кому то даже приходится в ней жить и сталкиваться с этим с каждым днём. Но это их жизнь и каждый выбирает её сам. Кому то нравится жить на дне,принимать наркотики,менять партнёров и ругаться матом как спожник, просто потому что им это по кайфу и это их жизнь, они её сами выбрали. Никто не отрицает,что грязь существует и что её не нужно показывать или рассказывать или писать. Но опять таки повторюсь, я писала своё мнение и свои ассоциации по этому поводу,только и всего. Думаю не у меня одной возникают подобные ассоциации читая этот рассказ,ведь он ни о возвышенных чувствах,не о высоких материях и не о большой и чистой любви,разве не так?? в этом рассказе присустсвует только грязь и опустошенье, разве не так?? разве вы не это хотели показать?? почему вы тогда обижаетесь на мои высказвывния???

Вот именно это вам и удалось,но никак не зацепить мои чувства. Чох шюкюр, такое дно я видела только по тв и по наслышке.

А писателю - настоящему - начхать на ваши благородные запросы.

Если писателю начхать на наши запросы,то тогда зачем он вобще пишет???? и выставляет свои статьи напоказ?? тогда пусть сидит и пишет для себя. Вы написали бред,это равносильно тому,что артисту начхать на зрителя,он играет как ему вздумается и плевать кто что о нём думает,нравится его игра или нет. Прежде чем писать такое предложение-подумайте. Значит вам плевать не мнение всех,кто вам тут пишет!!!

Уж поверьте,НАСТОЯЩЕМУ писателю никокда не будет начхать на мнение читателей ,ни на плохие отзвыв,ни на хорошие!!!

Он пишет так как хочет и о том, что ЕГО волнует.

С этим согласна,но еслм ему нчхать на мнения,то пусть пишет только для себя,в свой дневник.

Он решает СВОИ проблемы. Совпали они с вашими, помогли вам - не жалко.

Нет? Решайте свои проблемы сами. Берите ручку и свистите соловьями.

Ну вот пусть тихо решает свои проблемы в трубочку и свестит себе соловьяими или журавлями втихую,а не на всеобщее обозрение,ему начхать на читателя!

Этот рассказ писался не для таких как вы. Именно поэтому он вас и оскорбил. А для кого-то - будет спасительным откровением.

Да,слава Богу,я не видела такую грязь и дно! И не дай Бог видеть ему вобще кому то,Аллаха шюкюрки,я только могу это прочитать-это раз. А во вторых,опять повторюсь,если вы пишите не для таких как я,как он,как она,как кто то,а только для себя,вот и пишите только для себя ,чтобы никто не видел. Когда НАСТОЯЩИЙ писатель пишет книгу,он пишет для всех и адекватно реагирует на любую критику,не оскорбляя своих читателей!!!!

Кстати,он меня нисколько не оскорбил,мне как то всё равно до жизни этих никчёмных героев.

Ну а насчет выпадов по моему адресу...

Я, кстати, наркотики вообще не принимаю, и даже пью крайне редко и весьма умеренно.

Не скажу, что в главном герое нет совсем меня - есть, и не мало.

Но все же этот литературный герой - результат перевоплощения и осмысления, если хотите.

Это уже ваши проблемы и ваша жизнь и меня она не интерисует!

Впрочем, с какой стати я должен перед вами оправдываться?

Вы среагировали именно так, как и должны были - и спасибо!

Я лишь убедился, что написаное мной чего-то стоит.

Ну вот, я вас и поздравляю,вам нужна критика, вы её получили,а хорошая или плохая,решать читателю,у каждого своё мнение.И ни один уважающий себя писатель,не стал бы так реагировать на критику читателя.

Как говорил один великий писатель:" ему не нравятся мои книги,значит он меня читает,это уже плюс!"

Так что гордитесь тем,что вас читатют и реагируйте на критику адекватно,какой бы она жёсткой не была.

Изменено 7 июля, 2009 пользователем yunaya

[konnekt]

Смешно, ей богу.

Человек читает рассказ, где с самого начала и мат, и грязь, и пошлость, по его мнению, причем читает упорно! А рассказ не маленький - страниц сорок! И читает его наш читатель с монитора, утруждая свои нежные глазки большим напряжением, или даже принтует, тратясь на бумагу. Более того, дочитав до середины, и обнаружив, что продолжения нет, читатель не ленится почему-то перескочить по ссылке, чтобы продолжить чтение пошлого и похабного рассказа. И вот - прочтена наконец последняя фраза, читатель вздыхает и...

И тут он начинает упрекать автора, что его ЗАСТАВИЛИ глотнуть пыли и выпить грязи.

Девушка, у вас нездоровое любопытство к грязи, мату, пошлости и вербальным извращениям - вот что я вам скажу, и с вас этого будет вполне достаточно.

[Суфий]

Ну наверное тогда, писателю нужно заранее предупреждать читателя о возможной нецензурщине и похабщине.....

Во избежание такой справедливой критики...... Ведь люди то все разные......

И это не будет выглядеть как "Заставили"...... Захочет прочтёт.....а нет, значит не прочтёт......)