Garlem

Jerusalema - Master KG | Jerusalema Dance Challenge | @Danceinspire | 2020

ТРАВЛЯ РУССКИХ во всем мире! Когда быть гражданином России - СТЫД и ПОЗОР

The Biggest Jerusalema Challenge - Official Video

Jerusalema Top 10 Dance Challenge Part 4 (Master KG Feat. Nomcebo Remix)

Jerusalema Challenge by Wild is Life

Gardaí (Irish Police) across Ireland dancing on Jerusalema

Jerusalema Top 10 Dance Challenge Part 3 (Master KG Feat. Nomcebo Remix)

Jerusalema Dance Challenge / Aviation / FlyUIA

Jerusalema Dance 2021, 8th March from Baltic Logistic Solutions Latvia Men to all WORLD Women!

Master KG - Jerusalema feat. Micro TDH & Greeicy & Nomcebo Zikode – [Remix] (Official Video)

ТАНЦЕВАЛЬНЫЙ ЧЕЛЛЕНДЖ Jerusalema

airBaltic Participates in Jerusalema Dance Challenge Thanks to our colleagues from Riga Airport for inviting us to participate in #JerusalemaDanceChallenge. You can see it in our eyes that dancing certainly boosts mood and creates positive emotions, especially now when we are celebrating our 25th anniversary!

Jerusalema dance challenge - Aéroport Antananarivo Madagascar

Masaka Kids Africana Dancing To Jerusalema By Master KG Feat Nomcebo & Burna Boy

Jerusalema Dance Challenge by Comlux Kazakhstan

Master KG - Jerusalema Remix [Feat. Burna Boy and Nomcebo] (Official Music Video)

Master KG - Jerusalema [Feat. Nomcebo] (Official Music Video)

Как вернуть Россию? В середине 90-х легендарные «старики» Заславская и Шанин устраивали в Москве модные среди интеллигенции сходки под слоганом «Куда идет Россия?». Я на них с завидным постоянством предупреждал, что идет она совсем не туда, куда присутствующим хотелось бы, и что кончится это все новым СССР. Сегодня, когда Россия наконец дошла именно туда, куда я предполагал, на повестке дня стоит другой вопрос — можно ли ее оттуда вернуть? Откровенно говоря, успешных примеров добровольного возвращения из этого «почтового адреса» то ли на три, то ли на шесть букв в обозримом историческом прошлом немного, да и возвращали в основном, привязав тросом к чужому танку. Но есть и хорошие новости. То состояние, в которое введено сегодня российское общество, конечно. Мы наблюдаем эмоциональное сгорание, которое не может быть вечным. Дальше есть два сценария того, как сделать из этого факела вечный огонь, но оба они к сегодняшней России плохо прикладываются. Первый позволяет гореть, подпитываясь чужим ресурсом, — вариант Северной Кореи при Китае — но столько Китаю не выпить. Второй позволяет согреваться, сжигая себя по частям, — вариант сталинской модернизации за счет пущенного в расход русского крестьянства, которого хватило на полвека, — но проблема в том, что всех крестьян уже ограбили сто лет назад, и больше в России массово грабить некого. Остается одна опция — довольно быстро (от нескольких месяцев до нескольких лет) сгореть на этом костре «холодной» гражданской войны и выпасть в осадок пеплом тлеющей гражданской апатии. Не берусь предсказать, как именно будет погребен режим под этим пеплом, но рассматриваю именно этот сценарий как базовый в среднесрочной перспективе. При этом я выношу за скобки вопрос о ядерном пепле, который сыплется из кремлевского телевизора. Конечно, если кто-то хочет коллективно самоубиться, то этому трудно помешать, но самоубийцы не строят дворцы. В практической области перед нами уже сегодня стоит вопрос о том, как мы будем размагничивать Россию, когда новоявленные сектанты оставят Кремль в покое. Главный вывод, который напрашивается по горячим следам, состоит в следующем. Как бы ни были омерзительны «русские типы», но «русские идеи» выглядят еще страшнее. Русские люди живут внутри тоталитарной матрицы, воспроизводящей себя из эпохи в эпоху. Русские идеи эту матрицу создают. Много копий было сломано вокруг так и не состоявшейся в России люстрации прошедших 90-х, и еще больше будет сломано вокруг предстоящей люстрации 30-х (а может быть, уже и 20-х). Я не знаю, насколько она должна быть масштабной по отношению к ныне правящему классу, это надо решать взвешенно. Но идеологическая люстрация должна быть тотальной. Принимая во внимание практически наркотическую зависимость русской ментальности от всякого рода холистских, мистических и тоталитарных воззрений, в России необходимо будет запретить хождение любых идей аналогичных, симметричных и тождественных тем, которые привели в своем развитии к обоснованию «специальной операции». Любое распространение в России идей, прямо или косвенно, непосредственно или опосредованно оправдывающих любой террор под прикрытием любого идеологического формата, будь то православие, коммунизм, сталинизм, национализм или что-то еще, любая попытка дистрибуции этих идей в государственных и негосударственных сферах должна быть жестко табуирована. Принимая во внимание сложный генезис проблемы, две меры видятся в качестве первоочередных: Развоцерковление В России должна быть проведена жесткая антиклерикализация, в первую очередь, но не только – а полное практическое и реальное отделение церкви вообще и православной церкви в частности от школы (в широком смысле) и государства. Русская православная церковь как организация, полностью дискредитировавшая себя поддержкой и оправданием террора, должна быть разгосударствлена организационно и идеологически, лишена какой-либо поддержки государства и предоставлена своей пастве, которой необходимо вернуть право голоса в церковных вопросах. Возможно в этом случае, на месте пирамиды РПЦ будет создан в итоге нормальный демократический церковный союз, являющийся ассоциацией свободных приходов, самоуправляемых и финансируемых исключительно на средства своих прихожан. Декоммунизация В стране наконец должна быть проведена полная и последовательная декоммунизация (а не десталинизация). Пропаганда коммунистических идей должна быть запрещена, сами эти идеи должны быть разоблачены как античеловеческие. Все политические организации, официально проповедующие коммунизм и оправдывающие террор в любом его проявлении, должны быть запрещены. Это же касается всех нынешних деривативов коммунизма, включая дугинские и прохановские евразийские утопии, сурковские новоросские страдания, стрелковские реконструкторские игрища и прочее, пышно расцветшее на могильнике русского коммунизма. Вам кажется это нереальным? Сегодня — да. Завтра будет реально. Маятник русской истории шатнуло слишком далеко в сторону. Чтобы достать его из этого волчьего угла, потребуются жесткие, иногда даже жестокие решения, которые еще вчера казались ненужными и даже немыслимыми. Время простых полумер упущено. Принимая эти решения, мы должны помнить, что загнали Россию в тупик истории в первую очередь не дурные люди, а дурные мысли.

Символ кремлевской веры При первом столкновении с новой идеологией Кремля возникает чувство интеллектуальной неловкости — настолько этот продукт кажется сырым набором алогизмов. Но когда глаз привыкает к темноте, начинаешь различать вполне узнаваемые и отнюдь не новые конструктивные элементы, позволяющие классифицировать этот концепт как одну из латентных разновидностей «расовых теорий». Превосходство русской нации Как и в большинстве других подобных теорий, в основании лежит гипертрофированное представление о роли и значении русской нации, которой придаются черты уникального и не имеющего себе равных субъекта истории. Этот тезис имеет два вектора: внутренний и внешний. Внутренний вектор предполагает признание безусловного приоритета нации над личностью. Внешний — признание безусловного превосходства русской нации над всеми другими нациями и народами. В наиболее трагикомической форме этот тезис нашел выражение в словах одного из главных придворных идеологов Мединского о наличии у русских дополнительной хромосомы. Неполноценность других наций Одним из краеугольных камней новой идеологии является тезис о том, что только русская нация способна на создание полноценного суверенного государства. Основной массе других наций Кремль в этой способности отказывает, так как рассматривает их не более чем «прокси» США, обладающих ограниченным суверенитетом. Особенно неполноценной с этой точки зрения является Украина, государственность которой, по мнению Кремля, искусственна и существует исключительно благодаря внешней поддержке. Наличие естественного врага По мнению кремлевских идеологов, у русской нации есть кровный враг — англосаксы. Как и положено мифическому врагу, англосаксы есть категория мифическая. Если имелись в виду современные британцы и их дериватив — американцы, то это все-таки норманны, в свое время рассеявшие и ассимилировавшие англосаксов, но кого интересуют такие детали. Чем менее реальны англосаксы, тем более они удобны в качестве естественного врага. Их проекцией внутри России является «пятая колонна», которая теперь превращена из категории политической в категорию этнокультурную, — это все те, кто ментально близок англосаксам. Главные приспешники англосаксов сейчас ситуационно украинцы, но это чисто функциональное решение, и на этом месте может быть любой. Украина как святой Грааль Вслед за Солженицыным и другими евразийцами Кремль придает особое мифическое значение контролю Украины. Тезис о невозможности существования русской Империи, если в ее составе нет Украины, никем никогда рационально не обоснованный, принимается в качестве безусловной аксиомы и является основополагающим во всех геополитических построениях Кремля. Украина в его понимании стоит и Мессы, и «спецоперации», которую можно устроить в центре Европы в качестве последнего и решительного боя. Право на войну Наличие священной цели является самодостаточным оправданием для войны как средства достижения этой цели. К этому примешиваются ницшеанские мотивы, отдающие изрядной достоевщиной — тварь ли я дрожащая или право имею? В представлении Кремля «могу» значит и «право имею», и «должен». Новая идеология в этом смысле является апофеозом того культа силы, который годами был внутренней религией питерского клана. Милитаризм новой идеологии — это не необходимость, а проявление сущности. Представление о нормальности войны Реабилитация войны вообще не только как возможного, но и как наиболее эффективного инструмента достижения внешнеполитических целей, является естественным продолжением философии насилия. Апокалиптическое и мифологическое представление о том, что война все равно неотвратима, так как ее развяжут США с целью предотвратить свое неизбежное финансовое и нравственное банкротство, подстегивает собственный милитаризм и даже стремление начать первыми с целью получения каких-то иллюзорных преимуществ. Идеология рулит Оглушительный успех милитаристской пропаганды, который сегодня наблюдается от Москвы до самых до окраин, является отнюдь не случайным и не сиюминутным. Он стал возможным только благодаря тому, что Кремль действительно приобрел в свое распоряжение полноценное и совершенное «идеологическое оружие массового поражения». Идеология русского гипернационализма смогла объединить кремлевские элиты не внешним, а внутренним образом, не страхом, а верой. Полагаю, что значительная часть окружения президента реально поражена этим вирусом, и то, что мы наблюдаем, — не притворство, не цинизм, а своего рода коллективный экстаз членов полурелигиозного ордена. При этом вовсе не обязательно, чтобы все верили одинаково примитивно, в той карикатурной форме, которую придают этой ереси соловьевы и киселевы. Это может быть и весьма утонченная философия. Эта новая идеология в дальнейшем будет иметь при принятии политических решений все большее значение, а индивидуальные различия и интересы отдельных вождей, напротив, все меньшее. Соответственно, воинственность и агрессивность режима будет только возрастать. Он будет стремиться заполнить собой все пространства, которые обстоятельства оставят для него свободными, пока не упрется в другую силу, которую он не в состоянии преодолеть. Певец Тимати в «Лужниках» на митинге-концерте в годовщину аннексии Крыма и поддержке военной «спецоперации» в Украине.

Из «Андеграунда» в «Лужники» Перестройка была бенефисом «новопредставленных» русских западников. Все остальные идейные течения сначала были отодвинуты на второй план, а после 1993 года и вовсе загнаны в подполье. Там они деградировали и дробились на секты: гумилевские, сталинистские, радикально православные и прочие. У них были свои пророки вроде Кургиняна, Дугина или Проханова (всех не счесть), к которым относились как к юродивым. Оказавшись под давлением, эти духовные течения стали активно смешиваться между собой, образуя самые причудливые и невероятные с точки зрения здравого смысла сочетания — вроде православных сталинистов или левых евразийцев. Они могли бы так прозябать десятилетиями, но в начале XXI века на всю эту макулатуру нашелся оптовый покупатель в лице новой власти. Дело в том, что параллельно в политической сфере шел другой процесс. Небольшая, но крепко сколоченная группа «питерцев» в силу лишь отчасти случайных обстоятельств крепко оседлала власть в России и остро нуждалась в идеологическом обосновании своих политических амбиций. Сама она, обладая всеми признаками довольно узкой политической секты, естественным образом тяготела к определенному сектантскому мировоззрению. Поэтому уже на самых первых порах между «православным подпольем» и «питерскими» возникло взаимное притяжение. Плодом этой любви стал оксюморон эпохи Путина «православные чекисты» и их манифест — изданный в 2005‒2010 годах анонимный многотомный «Проект Россия». Митинг-концерт в «Лужниках». Фото: РИА Новости Однако до 2012 года этот «союз меча и орала» оставался непубличным. Контакты носили кулуарный характер, а внебрачные идеи, рождавшиеся из этих контактов, в Кремле старались по возможности не рекламировать. И лишь после несостоявшейся революции 2011‒2013 годов стеснительность была отброшена. Русская власть, с начала 90-х искавшая массовую идеологию, вдруг поняла, что все это время ходила ногами по золотому песку. Ничего создавать не надо, все есть в практически готовом виде, и Кремль бережно собрал втоптанных в грязь «русских евразийцев», отмыл, причесал и вывел в князи. Эффект превзошел все самые смелые ожидания. Имея на самом деле глубокие корни в русской духовной культуре (не менее глубокие, чем западничество), православно-славянофильская мантра мощно «зашла» истерзанному десятилетиями неустроенности, развращенному насилием и так и не оправившемуся от шока, произведенного мгновенным коллапсом Империи, народу. Русское евразийство в его самой декадентской, доведенной до абсурда версии шагнуло прямо из подполья в «Лужники».

Мысли подземелья Большевизм как движение умер в 1953 году, но не потому, что умер Сталин, а в результате совершенного сталинскими наследниками антибериевского переворота, положившего конец эпохе «диктатуры пролетариата» — то есть теории и практике ничем не ограниченного политического насилия. За этим последовали четыре долгих десятилетия его медленного разложения и превращения в интеллектуальный компост. Большевизм — ранее довольно цельное движение — стал распадаться на свои составные части, то есть на обломки некогда интегрированных в нем западнического и славянофильского паттернов. Из-под ветшающего фасада стала выглядывать старая кладка: то вспыхнет вражда между литературными кружками, стоявшими за журналами «Новый мир» и «Октябрь», в которой угадывается вечный спор западников и славянофилов; то явно обозначат себя консервативное и либеральное крылья в партийной цитадели; то пойдут по стране гулять подметные черносотенные письма с плачем о русском народе. Не была исключением и диссидентская среда. Очень скоро в ней сформировались все те же два полюса: ориентированный на Европу и либеральные ценности и антизападный, религиозно-консервативный. Это разделение было персонализировано фигурами Сахарова и Солженицына. Антисоветизм и антикоммунизм Солженицына долгое время заслонял природу его идеологических воззрений как нечто менее существенное по сравнению с его борьбой с режимом. А зря. К ним имеет смысл внимательно присмотреться. Вот небольшой отрывок из его последней крупной работы 90-х годов: Солженицын — об Украине «Не могу отнестись без пронзающей горечи к искусственному разрубу славянства восточного… От самых первых шагов создания украинского государства там раздувалась — для укрепления политических рядов — мнимая военная угроза от России… «Угроза войны» так жаждалась ими (для укрепления слишком еще разбродного «украинского сознания»), что достаточно было России заявить лишь о намерении продавать нефть не по дешевке, а по мировым ценам — с Украины грозно откликались: «Это — война!!!» <…> По мере того как украинские националисты разворачивали свою идеологию, в ней брали верх самые дикие крайности трактовок и призывов. Мы узнали, что украинская нация — это «сверхнация», она настолько уходит в тысячелетние глубины веков, что украинцем был не только Владимир Святой, но даже, по видимости, и Гомер — и в подобном духе комично переделываются школьные учебники на Украине, ибо украинский национализм, при столь явном меньшинстве этих националистов, напорно возводится в идеологию всей Украины». Подбирая цитату из Солженицына, мне труднее всего было понять, где поставить точку. По-хорошему, надо было бы скопировать сюда текст всей брошюры целиком, но в этом нет никакой необходимости: ее конспект все только что прослушали в изложении Путина 22 февраля. Я далек от мысли обвинять президента в плагиате, но новое в том, что говорит сегодня Путин, лишь то, что это говорит Путин. Все эти идеи являются продуктами разложения коммунистической идеологии, которые до этого десятилетиями прели сначала в советском застойном подполье, а потом валялись бесхозными на заднем дворе «лихих» 90-х.

Новейшая история тоже дает нам немало пищи для размышлений. Ладно, стойкость колхозно-гулаговских рабов в Сталинграде можно объяснить тем, что немцы-нацисты являлись для русских унтерменшей врагом экзистенциальным, это было абсолютное зло. И вообще, дескать, в войне сцепились два тоталитарных режима, выясняя, чей концлагерь круче. Но в этом случае придется как-то объяснить нежелание воевать французов, у которых нацисты угрожали забрать все – свободу, демократию, часть территории, саму государственность. Франция к 1939 г. – одно из самых экономически и культурно развитых государств мира. Патриотизм – это тоже французское изобретение. Именно в эпоху революционных войн французские солдаты шли в бой, вопя Vive la France!, в то время как их противники сражались во славу своих цесарей. Однако несмотря на все это гитлеровцы, словно играючи, раздавили Францию (заодно и гордым свободолюбивым англичанам люлей отвесили), а французские солдаты вовсе не стремились сражаться за отечество до последней капли крови, предпочитая сдаваться в плен. Материальная, идейная, политическая и гражданская мотивация в данном случае почему-то совершенно не сработала. Вот мы и наблюдаем удивительный парадокс: русские (советские) рабы отчаянно сражаются за свободу своей родины; свободные же французы быстренько поднимают руки, а француженки охотно раздвигают ноги перед оккупантами, словно последние рабы, для которых хрен редьки не слаще. Так кто в данной ситуации терпила, у кого рабский менталитет и готовность игнорировать факт национального унижения? Я не пытаюсь сейчас дать ответ на этот вопрос. Тем более, не желаю прославлять тоталитаризм, рабство и прочие архаичные добродетели. Я всего лишь обозначаю сложность и неоднозначность рассматриваемого феномена. Иногда передовые нации ведут себя, как безответственные рабы, которым на все насрать, а забитые холопы, веками воспитываемые в дикости и унижениях, проявляют совершенно не свойственные им высокие порывы. Уже из этого можно, однако, сделать предварительный вывод, что никакой рабской ментальности, исторической предрасположенности к свободолюбию или пресмыкательству не существует. Все зависит исключительно от текущих условий существования социума. Поведенческие паттерны не определяют, как поведет себя общество в конкретной ситуации. Наоборот, всякая конкретная ситуация активирует и развивает в индивиде или обществе в целом именно те паттерны, которые целесообразны и подавляет неактуальные. Давайте перенесемся в наши дни и посмотрим, насколько полярно разно ведут себя в очень схожих ситуациях украденных выборов культурные европейцы-белорусы и отсталые азиаты-киргизы. Не спешите видеть в моих словах расизм, я лишь описываю картину с точки зрения широко укоренившихся стереотипов. Уж не помню кто мне доказывал, что белорусы ментально европейцы, потому что Европа – вот она, доплюнуть можно. Потому что масса белорусов ездят в Европу работать, живут там, пропитываются европейскими ценностями и культурой, и потому их революция уже победила просто по факту того, что началась. Ну, просто не может быть иначе! Азиатчина лукашизма настолько чужда и месту, и времени, что 26 лет авторитарной диктатуры можно воспринимать исключительно как досадную историческую девиацию. И если, дескать, даже кремлевская Крыса пошлет в Беларусь своих зеленых человечков, белорусы не станут предателями, как хохлы-колорады, а дружно возьмутся за оружие, поскольку, де, партизанщина у них в крови. Я же уверенно заявлял, что острый политический кризис означает лишь конец режима Лукашенко, утратившего свою легитимность, а вот насчет победы демократической революции выражал серьезные сомнения еще до ее начала. Сейчас же констатирую, что первая ее волна бесславно захлебнулась в собственной восторженной слюне. Вторая волна неизбежна, поскольку общественные противоречия остались неразрешенными, кризис не исчерпан, а только углублен. Но, собственно, нам важны сейчас не проблемы социального генезиса, а реакция общества (народа, нации) на грубое насилие со стороны господствующего класса – сначала насилие политическое (украденные выборы), а потом и физическое – массовые порки, уличный беспредел карателей. Ну, полагаю, вы в курсе. Что делает культурная европейская «нация айтишников»? Самым позорнейшим образом демонстрирует готовность подчиняться насилию. Белорусы ведут себя как конченые трусы и вышколенные рабы, даже в мыслях не способные зайти за флажки. Более того, эти рабы массово гордятся своим терпильством: мол, посмотрите, какие мы невероятные – нас унижают, мудохают (в том числе детей и беременных женщин), убивают, поливают краской, насилуют в автозаках, травят газом, а мы в ответ только пляшем, раскрашиваем заборы и лайкаем свои слезливые посты в фейсбуках. А как насчет того, чтоб воспользоваться своим правом на самозащиту? – спросил я в одном популярном белорусском «революционном» чатике в телеге. О, такой лютой ответной злобы мне не приходилось встречать даже от ватной русни, когда я ее троллю на тему «Чей Крым?» и стебусь над победобесием. За те примерно восемь минут, пока меня не забанили, узнал о себе очень много нового: что я – провокатор КГБ, поп Гапон, желающий утопить в крови чистую и непорочную белорусскую революцию, лукашист-я бацька, троль с RT, диванный подстрекатель… И вообще, пошел на хутор, потому что милиция с народом, мы уже победили, насилие нас только унизит, Европа нам поможет, мы не хотим, как в Украине, у нас особый путь и надо снимать шлепанцы, вставая на скамейку, потому что мы – европейцы. Угу, европейцы. Вот только эти патентованные рабы, млеющие перед любой мразью в форме (и даже без формы, если есть основание подозревать, что у мрази есть красное удостоверение) почему-то не задумываются: как же так получилось, что в их «европейской» стране укоренился фашистский режим в самых худших латиноамериканских формах, то есть фашизм семейно-криминального толка? Почему общество это допустило, не смотря на свою «европейскость»? Нет ли в этом закономерности? И наоборот: азиаты-киргизы, еще четыре поколения назад жившие в условиях дремучего азиатского феодализма, сформировавшего соответствующую ментальность, не позволяют относиться к себе, как к бесправным холопам, сметая власть всего лишь за попытку сфальсифицировать итоги парламентских выборов? Как, сцуко, вообще такое возможно, что у них есть конкурентные выборы, в которых участвует под 20 партий, а в России и Белоруссии есть только процедура голосования с заранее известным результатом? Почему киргизы готовы идти толпой на ментов с автоматами, теряя убитых, и только приходя в ярость от этого, а белорусы трусливо разбегаются от кучки людей в штатском, у которых в руках лишь резиновые фаллоимитаторы? Почему азиатский священный трепет перед властью и любым ее носителем, обожествление властителя, достигшие самых абсурдных форм в Туркменистане, совершенно чужды киргизам? Разве в их исторической судьбе есть предпосылки для такого разного проявления национального характера? Можете покопаться, конечно, но могу заверить, что их вы не найдете, и даже при всем желании из пальца не высосите. Будет себя человек вести как обосранный потомственный раб, или как гордый свободный человек, зависит не от исторического опыта, культуры, воспитания, хотя это и имеет некоторое значение, а почти исключительно от конкретных условий существования, заставляющих индивида и общество в целом вести себя так, а не иначе.

Почему у русских рабский менталитет? Вопрос далеко не праздный. Меня, как человека, связанного с избирательными технологиями, он интересует не в отвлеченно-философском, а в конкретно-практическом смысле. Действительно странно: в Европе, да и не только там, люди выходят на митинги и драки с полицией под лозунгом «Мы хотим жить лучше!», правительства, допустившие снижение уровня жизни населения, с позором уходят в отставку. В Раше же президент, устроивший обвал в экономике и добившийся рекордного в мире уровня неравенства, получает рекордные же проценты на выборах на четвертом году обнищания и без того бедного населения, которое решительно требует: «Оставьте все, как есть!». Протестов с экономическими требованиями я вообще не припоминаю в последние годы. В Африке люди требуют расширения гражданских свобод, в Раше же приходят в восторг от «крепкой руки», когда та сдавливает им шею. В гуманитарных науках порой большее значение имеет грамотно поставленный вопрос (сформулированная проблема), нежели ответ на него. Ответ на вопрос «почему так?» может быть и не верным, но точные наблюдения, описывающие ситуацию «как есть» имеют даже больший практический смысл. Редко возникает возможность подискутировать, пусть и в заочной форме с думающими людьми по такого рода социологическим проблемам. Например, тезис о безусловной неэффективности рабского труда, к которому якобы поколениями был приучен русский крестьянин, был разбит в пух и прах самой жизнью уже в XIX-XX веках. Теоретически да, раб не заинтересован в результатах своего труда, потому что у него нет стимула, и работает он на отъебись. К тому же он требует постоянной внешней охраны, чтоб не убежал, и внутреннего надзора, чтоб ничего не украл и не испортил. Труд охранников и надзирателей создает дополнительные издержки, которые увеличивают себестоимость произведенной продукции, низкое качество которой определяется похуистическим отношением раба к работе. Логично? Но почему тогда американские плантаторы-капиталисты даже во второй половине ХIХ столетия были настолько тупыми, что продолжали эксплуатировать и даже наращивать объемы рабского труда в сельском хозяйстве, хотя имели возможность точно так же использовать (и использовали) наемный труд свободных белых людей и передовые машины? Да в том-то и дело, что рабский труд негров был производительнее труда свободных белых фермеров. Подчеркиваю, что говорю именно о производительности, а не об экономическом эффекте, когда меньшая производительность компенсируется ненужностью оплачивать даровой труд. Тут была двойная выгода. Вот вам и мотив, почему южане в США категорически не желали отмены рабства и даже немножко повоевали по этому поводу с северянами. Кстати, о войне. Скажите, какой солдат будет лучше воевать: свободный гражданин, добровольно пошедший в армию, материально мотивированный, грамотный, человек, сражающийся за идею, или холоп, воспринимающий рекрутчину, как 25-летний тюремный срок? Если вспомнить, как по-скотски относились к русскому солдату (одна только система телесных наказаний чего стоит – это узаконенные пытки, часто приводящие к смерти истязаемого), то возникает всего один вопрос: а почему солдаты, имеющие доступ к оружию, просто не поубивают своих офицеров? Этого не только не происходило, но на поле боя в XVIII-XIX столетиях русский солдат часто показывал превосходство над противником если не в выучке, то в моральной стойкости. Я не имею в виду войны с отсталой Турцией или маленькой Швецией, когда в Северной войне с великим трудом виктория была достигнута благодаря колоссальному численному превосходству. Но давайте посмотрим, какой расклад был на Бородинском поле. С одной стороны – профессиональная наемная армия культурных европейцев, несущих идеалы гражданской свободы, энтузиастически преданных своему императору, жаждущих поживы (им была обещана Москва на разграбление). С другой стороны – замордованные рабы, утратившие всякую социальную связь с обществом, для которых офицеры – рабовладельцы и душегубы, а Москва – всего лишь скопище барских домов. У русского солдата не было ни малейших политических и гражданских прав, которые ему имело смысл защищать. У него не было собственности и родины. Да, впоследствии пропаганда раздула миф о якобы патриотических мотивах русских солдат, но это бред. Патриотами были исключительно дворяне-офицеры, потому что в Бонапарте они видели угрозу самому своему существованию. Сильно было убеждение (точнее, страх), что Наполеон отменит на оккупированных территориях крепостное право. В этом случае Россию ожидал бы такой взрыв коллаборационизма, что романовскую империю уже ничего бы не спасло. Память о пугачевском бунте была еще свежа. Не пошел на этот революционный шаг французский император лишь по одной причине – он не желал уничтожать Россию, он даже не хотел ее побеждать. Весь смысл той войны заключался в принуждении союзника к соблюдению условий союзного договора. Но это уже детали. И вот, при Бородине сошлись свободные европейцы и зачморенные рабы, вроде бы не имевшие никаких стимулов подыхать за сохранение рабства и своих угнетателей. Да, формально европейцы победили благодаря высокому профессиональному мастерству и бездарности Кутузова, который был хорошим стратегом и дипломатом, но никудышным полководцем. Однако разгрома русской армии не произошло именно благодаря феноменальной стойкости крепостных рабов, одетых в солдатские мундиры. Впоследствии эти рабы даже до Парижа дошли.

Басилашвили о рабском менталитете русского народа

"Русские - потомственные рабы" Глава московского землячества крымских татар Эрнст Кудусов публично назвал русских "потомственными рабами". Соответствующее заявление Кудусов сделал в ходе своего выступления в эфире Общественного телевидения России. Отвечая на вопрос ведущего, насколько Крым, по его мнению, политически разделён между "русскоязычной" и крымско-татарской частями населения, Кудусов заявил: "Нам придётся немножечко обратиться к истории. Во-первых, крымско-татарский народ - это коренной народ. Во-вторых, он репрессированный. То есть, в 1944 году там ни одного крымского татарина не осталось. Сталин решил уничтожить крымских татар потому, что это не раболепствующий народ, он никогда не знал рабства. А Сталин привык управлять рабами. Поэтому ему очень нравились русские - бывшие рабы, потомственные рабы. Тысячелетнее рабство, ничего тут не сделаешь". По словам Кудусова, сейчас крымским татарам в Крыму "помогает существовать вражда между украинцами и русскими". "Те, кто сейчас выступает за присоединение Крыма к России - это чисто русскоязычное население. Ни украинцы, ни крымские татары этого не желают и будут всячески препятствовать этому", - заявил глава московского землячества крымских татар.