Rasstrelli

Предают ради страха или выгоды 705 год, Константинополь. Прошло десять лет с тех пор, как полководец Леонтий сверг императора Юстиниана, отрезав ему нос и язык и сослав в Крым — не убив, но сделав символом посрамления. Жители столицы прозвали изгнанника Ринотметом — «Безносым» — и, казалось, навсегда вычеркнули его имя из истории. Но Юстиниан вернулся — с армией, с жаждой реванша и с холодным расчётом человека, пережившего унижение. Свою месть обезображенный и немой император в изгнании готовил долго и изощрённо. Заказав себе золотой нос, он научился общаться жестами, сумел снискать доверие хазар и булгар, собрав из их воинов армию наёмников, которая, проникнув в Константинополь через забытый водопровод, открыла путь бывшему императору. И вот — город пал, и безносый Ринотмет вновь восседает на троне. Но то, что он задумал, было не возвращением власти, а демонстрацией абсолютной мести. Юстиниан устроил пир и пригласил на него всю столичную знать. Гостей он встречал, стоя ногами на отрубленных головах Леонтия и его преемника Тиверия. Приняв приглашение на пир за знак прощения, знатные горожане явились к Юстиниану с богатыми дарами. Однако на пиру их ожидало чудовищное зрелище: на столах стояли блюда, приготовленные из тел их собственных детей. Отказавшихся есть казнили на месте, остальных — позже. Апофеозом мщения стала изобретённая Юстинианом система вознаграждений за доносы: он объявил, что заплатит золото за голову каждого, кто говорил о нём дурно в годы изгнания. Утром перед дворцом выстроились очереди. Люди приносили в мешках человеческие головы — сыновей, братьев, соседей. Одни убивали из ненависти, другие — ради денег, третьи — чтобы не оказаться следующими. Константинополь, некогда символ величия, превратился в арену полного безумия. Но колесо истории повернулось, и в декабре 711 года все та же толпа, воспитанная страхом и одурманенная жаждой крови, растерзала Юстиниана. Его голову насадили на кол, тело бросили в море, а пятилетнего сына убили на глазах у императрицы. С его смертью началась эпоха, вошедшая в историю как «двадцатилетняя анархия», когда за несколько лет сменилось пять императоров. Трагедия этой истории в том, что спустя века церковь причислила Юстиниана Ринотмета к лику святых — как мученика. История, как всегда, показала свою странную избирательность: палач может быть признан жертвой, а разрушитель — спасителем. Фридрих Ницше писал, что «культура — это тонкая яблочная кожура на поверхности тлеющего вулкана». Этот образ не потерял силы. Под хрупкой оболочкой цивилизации всегда бродят страх, ненависть и жажда возмездия — стихии, способные в любой момент прорвать ткань порядка. Когда общество живёт в постоянном напряжении и тревоге, мораль уступает место инстинктам, а человек перестаёт быть гражданином, превращаясь в биологическое существо, движимое страхом и яростью. Да, одна эпоха сменяет другую, но природа остаётся прежней. Константинополь времён Ринотмета и современный мир различаются лишь формой: вместо водопроводов — компьютерные сети, вместо мешков с головами — базы данных и потоки публикаций. А механика все та же: страх метит, месть сплачивает, донос становится валютой лояльности. После штурма Капитолия тысячи американцев писали доносы, стремясь проявить преданность; в Аргентине власти платили за имена протестующих — и потоки доносов снова потекли полноводной рекой. Современные «очереди за золотом» выглядят иначе: анонимные жалобы, травля в соцсетях, списки «врагов» и «предателей». Но логика прежняя: человек, движимый страхом или выгодой, готов предать ближнего; общество, охваченное манией очищения, разрушает само себя. Журналисты, превращающие разоблачение в охоту; «активисты», объявляющие соседей врагами; писатели, отказывающиеся от сострадания ради правоты, — все они, сознательно или нет, повторяют ту же древнюю операцию самоуничтожения. Мораль этой истории проста и безжалостна: цивилизация держится на грани, и любой кризис делает её зыбкой. Но признать хрупкость — вовсе не значит смириться с неизбежным. Это требует усилия — сопротивляться соблазну доноса, сохранять институты, защищающие невиновных, удерживать эмоции в границах разума. Культура существует ровно до тех пор, пока общество способно отличать правосудие от мести, сострадание - от страха. История Константинополя — это не экскурс в прошлом, а предупреждение: если мы не научимся удерживать вулкан под кожурой, не создадим механизмы, защищающие нас от самих себя, то пепел вновь накроет всё. И тогда технический прогресс лишь усилит разрушение. Вечная задача политической культуры — сделать так, чтобы эта тонкая кожура не истончилась до прозрачности, сохранив тепло человеческой цивилизации и не позволив ненависти вновь вырваться наружу.

Пашинян: Гарегин II «лишен сана», а его брат — «агент КГБ» Премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил, что католикос всех армян Гарегин II лишен сана и «захватил патриарший престол». «Ктрич Нерсисян (мирское имя католикоса) лишен сана, поскольку нарушил обет безбрачия. Я как верующий последователь Армянской апостольской церкви заявляю: он давно лишен сана и не является представителем духовенства. Он человек, который захватил патриарший престол вместе с такими же, как он», — сказал Пашинян в ходе правительственного часа в парламенте. По словам премьер-министра, католикос должен объяснить обществу, почему у него есть жена и дети. Пашинян также заявил, что брат католикоса — архиепископ Езрас — «является агентом КГБ». «Я положу свою жизнь на то, чтобы освободить от них нашу церковь», — заявил глава правительства Армении.

Фраза «Правая нога — больница, левая нога — кладбище» относится к хорватскому бойцу смешанных единоборств Мирко Филиповичу, известному как Кро Коп. Он использовал эту фразу для описания своей ударной техники, подчеркивая, что его правый удар ногой наносил соперникам травмы, а левый, особенно удары в голову, мог стать нокаутирующим, завершив карьеру.