Ратмир

Открытки с видами Баку 1980 года В 1980 г. московским издательством «Планета» был выпущен набор открыток «Баку», из серии «города СССР». Набор вышел тиражом в 200,000 экземпляров. Для открыток были использованы фотографии Г.Гусейнзаде. ГАЛЕРЕЯ:

Синтез времен: памятники Баку на открытках 1995 года Производство открыток в Азербайджане пошло на убыль в первой половине 1990-х годов по сравнению с советским периодом. Тем не менее стандартные открытки с «видами Баку» продолжали выпускаться. Многие выпускались в России. В 1995 г. издательством «Дом Печати» в Ульяновске был выпущен комплект из 24 открыток — «Добро пожаловать в Баку», с кадрами известного азербайджанского фотографа Гусейна Гусейнзаде. Тираж составил 10,000 экземпляров. В данную подборку вошли памятники известных личностей в истории Азербайджана (Гусейн Джавид, Мехти Гусейнзаде, Джафара Джаббарлы и др.), архитектурные памятники разных эпох (Ичери Шехер, Дворец ширваншахов) и тд. ГАЛЕРЕЯ:

Съёмочная экспедиция CBC побывала в Армении

«Франция - проигравшая страна Европы. А кому интересна Армения?» Матанат Насибова Интервью Caliber.Az с российским адвокатом, общественным деятелем, член-корреспондентом Российской академии естественных наук Янисом Юкшей. - Как вы расцениваете политику России на Южном Кавказе в целом, и на фоне антироссийского настроя Армении, в частности? - Ни для кого не секрет, что в 1990-е годы российская внешняя политика полностью провалилась. Мало того, что на тот момент она была фактически беззубой, Россия еще и индифферентно относилась к своим соседям. К глубокому сожалению, происходило заискивание соответствующих должностных лиц перед западными лидерами, и это привело к тому, что многие страны бывшего Союза наметили в своем фарватере некие антироссийские тренды. На определенном этапе это мы видели на примере Грузии, а теперь наблюдаем антироссийский крен и в Армении. Но времена меняются, и сегодня Россия из региональной державы 90-х превратилась в супердержаву, и сама может диктовать условия на многих пространствах. Я бы сказал, что сегодня российская политика становится гораздо более разумной и, если хотите, даже разумно агрессивной. Поэтому в любом случае, все, что касается антироссийских настроений в Армении, носит временный характер. Россия проводит поступательную политику. Рано или поздно, а скорее всего – рано, произойдет возврат Армении в орбиту интересов России, поскольку именно Москва может быть гарантом ее безопасности. Да и сегодня Армения по большому счету никуда не делась, несмотря на определенные заявления и действия ее руководства. -То есть, говорить о выходе Армении из ОДКБ несколько преждевременно? - Безусловно, некие тенденции того, что Армения может выйти из ОДКБ, наблюдаются, но я думаю, что скорее всего этого не произойдет, даже вопреки громким заявлениям из Еревана. Совершенно очевидно, что Запад активно уговаривает армянское руководство разместить в Армении натовские военные базы с тем, чтобы, проще говоря, оккупировать страну. Но полагаю, реального выхода Армении из ОДКБ не случится. А Россия была, есть и будет активна в кавказском направлении, и сохранит свои позиции в Армении. - Как вы расцениваете расширение разведывательно-наблюдательной миссии ЕС в Армении? - Полагаю, для реализации этой цели активничают не только европейцы, но и американцы с англичанами с единственной целью - напакостить России. А иначе зачем? Кому интересна сама Армения? Поэтому для реализации этой цели Запад действует традиционными методами - за счет подкупа через соросовские фонды, через создание иного общественного мнения, переписывания учебников истории и воздействия на умы нового поколения. Но ресурс западных служб и государств не бесконечен, Европа сама находится на пути превращения в некий автономный хутор с полуразрушенной экономикой, и она будет и дальше деградировать, если не сменит свою политику в обозримом будущем. Запад строит козни в Армении, что весьма неприятно для России, но эта политика не может помешать росту пророссийких настроений, скажем, в Африке или в арабском мире. - А как бы вы объяснили активизацию военных поставок в Армению из Франции и Индии? - Это бизнес в первую очередь. Ведь самый выгодный бизнес - именно оружейный. Это большая маржа и прибыль, а главное - возможность подсадить страну на те или иные виды направления высокотехнологичной военной продукции. Индия как член БРИКС становится все более и более активным игроком в вопросе военных поставок, а Франция, будучи изгнанной из Африки, попросту пытается пристроиться хоть где-нибудь. С моей точки зрения, Франция - одна из самых проигравших стран Европы из-за своей деструктивной политики - Что думаете о перспективах заключения мирного договора между Баку и Ереваном? - Сложный вопрос. Политика Армении непредсказуема. Россия же, в силу заинтересованности в мире у своих границ и в целом на Кавказе, будет содействовать тому, чтобы договор был подписан.

Пашинян повторял: Иреван, Зангезур, Гёйча – азербайджанские земли | ХРОНИКА ЗАПАДНОГО АЗЕРБАЙДЖАНА

Ризван Гусейнов. Нужен ли Баку и Еревану мирный договор

Турки требовали раскрыть архивы, потому что геноцида армян не было | ХРОНИКА ЗАПАДНОГО АЗЕРБАЙДЖАНА https://www.youtube.com/watch?v=1xwkADDv9_A

Азербайджанское телевидение (AzTV) показало новые кадры из Западного Азербайджана. Отмечается, что наши исторические памятники в столице Армении – мавзолей Амира Саада и Иреванская крепость – находятся в плачевном состоянии. Мавзолей Эмир Саада был построен в 1413 г. Пир Хусейном, сыном Эмир Саада, одним из эмиров Кара-Коюнлу. Высота двенадцатигранного мавзолея Эмир Саада, относящегося к нахчыванской зодческой школе, – 12 метров с учетом купола. Диаметр внутренней окружности надземной части Мавзолея составляет 5 метров. Цокольная часть гробницы сооружена из плотного туфа, который уложен в три ряда общей высотой в 56 см. На высоте 12 камней от цоколя расположены два маленьких световых проема, ориентированных на север и юг. Украшенная резьбой сводчатая дверь гробницы находится в восточной стене. Широкий пояс фриза, находящегося непосредственно под карнизом купола, целиком покрыт арабской надписью. Благодаря тому, что надпись находится под карнизом и на довольно значительной высоте, она сохранилась почти без повреждений. Первая часть текста представляет собой 256-й стих 2-суры Корана – так называемый престольный стих, который встречается на многих мусульманских гробницах. Во второй же, основной, части текста говорится: «Сию святую куполообразную гробницу повелел построить величайший и превосходнейший, наделенный благородством и добрым нравом, опора царей и султанов, прибежище убогих и отверженных, покровитель мудрецов и жаждущих знаний, вспомоществователь нищих и страждущих, сын преданного своему государству Эмир Саада Пир-Хусейн. Vzglyad.az

Ремесло в экономической жизни Иреванского ханства (1747-1828) И.Нифталиев Несмотря на то, что в конце XVIII – нач. XIX вв. междоусобные войны и превращение территории Иреванского ханства в арену столкновения интересов великих держав, наносили серьезный удар по экономике края, выгодное географическое расположение города Иреван и его природные ресурсы создавали условия для его развития. Одной из экономических основ города Иревана в конце XVIII – нач. XIX вв. было ремесло. Как и в других городах, большинство населения Иревана составляли ремесленники. Во многих сферах ремесленного производства производитель и продавец были объединены в одном лице. Ремесленники обосновались в ремесленных мастерских, в домах на рынке и в других коммерческих помещениях. Ремесленники, работавшие в мастерских на базаре и других торговых площадях, продавали свои изделия ручной работы в той же мастерской. Относительно большие и богатые ремесленные мастерские иногда состояли из нескольких помещений. В одном помещении производили товары, в другом – продавали. Многие ремесленные мастерские выполняли заказы купцов. В целом население Иревана было занято в свыше 60 видов ремесел. Наличие сырья для развития ткачества создавало благоприятные условия для сохранения лидирующих позиций в этой отрасли. Ткачество практиковалось в основном в семьях. В каждом доме был ткацкий станок. Широкое распространение получило использование женского труда в текстильной промышленности: «Женщины, у которых нет другого занятия, кроме работы по дому, все свободное время прядут из шерсти, хлопка и шелка, а затем ткут ткани. Помимо прядения и ткачества, женщины занимаются более тонким искусством – вышиванием по шелку и другой тонкой и трудоемкой работой». Иреванские ханы имели хорошие доходы от ткачества: каждый ткацкий станок облагался одним тюком бязи. В ткачестве в основном использовались хлопок, шелк и шерсть. Хлопок играл важную роль в качестве источника сырья. Не только внутри ханства, но и на внешних рынках хлопчатобумажные ткани стали одним из самых востребованных товаров, что привело к увеличению производства хлопка. Поскольку на полях выращивался высококачественный хлопок, основным занятием местного населения было ткачество сукна. Здесь производились на станках такие ткани, как шелковый зарбафт, дараи, мов, джеджим, келагаи. Так называемый зарбафт (золотая или серебряная ткань с сердечками и золотыми узорами) стоил дорого и украшал окна, двери и стены дворцов ханов и знати. Эту ткань предпочитали ханы и вельможи при пошиве одежды. 1870-е. Портрет эриванской азербайджанки. Художник Мирза Гадым Иревани Различные виды дараи широко использовались при производстве мужской и женской одежды. Летняя одежда изготавливалась из шелковой ткани. Особой прочностью отличались ткани «джеджим», используемые для матрасов, подушек, пледов, скатертей, рубашек, брюк, архалуков и т. д. На ткань калагаи наносились прекрасные узоры. Помимо хлопчатобумажных и шелковых тканей производилась смесь хлопчатобумажных и шелковых тканей. Из таких тканей более всего были распространены аладжа и кутни. По сравнению с другими отраслями ткачества, процесс вовлечения производства шерстяных тканей в товарно-денежные отношения шел очень медленно. Производство шерстяных тканей, с одной стороны, было преимущественно домашним, а с другой стороны, низкое качество изделий привело к тому, что эти ткани, в отличие от шелковых и хлопчатобумажных тканей, завоевавших большую популярность на мировом рынке, были нацелены только на местный спрос. Спрос на качественные шерстяные ткани в основном удовлетворялся за счет импорта из европейских стран. Британские купцы использовали Персидский залив и маршрут Эрзурум-Иреван-Тебриз для снабжения азербайджанских ханств, в том числе Иревана, дешевыми и качественными европейскими товарами. Одной из наиболее распространенных отраслей производства являлось ковроткачество, которое постепенно из домашнего кустарного производства превращалось в производство на заказ. Как и прежде, в период ханств, на территории Азербайджана не было села, где бы не ткали ковры. Азербайджанские ханы собирали с населения много податей коврами и палазами. В одном из источников, составленном в начале XIX века, говорится, что ковроткачество, несмотря на очень сложную и трудоемкую работу, приносило значительный доход тем, кто этим занимался. Основное население ханства — азербайджанские тюрки — традиционно ткали красивые шерстяные ковры, мешки, палазы, вязали теплую зимнюю одежду, перчатки, носки и т.д. Искусство крашения текстильных и кожаных изделий находилось на высоком для того времени уровне и использовалось для художественного окрашивания изделий. Территория Азербайджана была богата различными видами растений и веществ, из которых получали превосходные красители. В красильном производстве также использовались насекомые, называемые кошенилью. Ткани, в основном, производились в белом цвете, а затем окрашивались в разные цвета. Работника, красившего ткань в синий цвет, называли «бояхчи», а того, кто красил ткань в красный цвет, называли «щилячи». Им необходимо было иметь разрешение откупщика на использование этих цветов. В остальные цвета изделия могли быть окрашены без разрешения. В этом смысле ткань, окрашенная в красный цвет, называлась «шила», а ткань, окрашенная в синий цвет, называлась «кадак»; черная ткань, окрашенная в синий цвет, называлась «чадрой». Красильщики окрашивали пряжу, из которой ткали ковры, паласы и другие шерстяные изделия, а также окрашивали хлопчатобумажные ткани. В красильнях, принадлежавших казне, ткань окрашивалась только в синий цвет. В мастерской красильщика обычно стояла глиняная чаша и две палочки, которыми закручивали окрашиваемые изделия. Такие мастерские действовали не только в Иреване, но и в других магалах. Процесс окрашивания был практически одинаков во всех ханствах Азербайджана. Обычно текстильное изделие замачивали в квасцовом растворе, очищали через некоторое время от примесей и кипятили в предварительно подготовленной воде с добавленной краской. Красильни эксплуатировались по правилам, установленным казной, и сдавались в аренду. Красильный цех можно было открыть лишь без ущерба для доходов уже существовавших красильных цехов, а объем крашения заранее оговаривался. Красильщик или откупщик не мог брать за окрашивание изделий более той платы, которая была установлена условиями; за окрашивание пряденой шерсти со стиля (139 гр.) и шерстяной материи с аршина (0,7м.) – по 4 шахи (8 к. сер.), а со стиля пряденой бумаги и с аршина бумажной материи – по 2 шахи (4 к. сер.). Развитие скотоводства в Иреване положительно повлияло на создание удобной и недорогой сырьевой базы для обработки кожи. 32 кожевенных завода располагались в Даракандской части реки Занги в Иреване. Здесь производилась выделка добротной кожи. Одни мастера посредством семян особого растения переделывали кожу в шагрень, другие окрашивали кожу в черный, красный и желтый цвет. В Иреване клеймение выделанных кож составляло оброчную статью: за клеймение 3-х бараньих и козлиных кож откупщик брал по одному шахи (2 к. сереб.), буйволиной или бычьей – по два шахи (4 к. сер.), кожу без клейма было запрещено продавать. Развитие кожевенного производства способствовало также распространению и развитию смежных ремесел. Большой спрос на кожу исходил от сапожников, папахчи, сарраджи, шорников, скорняжников. Производство кожи было основано на местных источниках сырья. Шкуры брались на бойнях, которых в городе насчитывалось 27. Одним из основных направлений металлообработки в Иреване было производство оружия. Иностранная интервенция и войны требовали содержания и вооружения войска ханства. М.Биберштейн, побывавший на Южном Кавказе в конце XVIII века, писал: «Постоянные войны и грабежи постоянно подталкивали население к ношению оружия. Даже во время посева и сбора урожая сельчанам приходилось носить с собой кинжалы или ружья». Спрос на различное оружие сделал это производство одной из важнейших профессий не только в городах, но и в сельской местности. Оружие в основном производилось в Иреване, где насчитывалось 56 оружейников. Режущие инструменты кузнеца (слева). Инструменты и приспособления кузнеца (справа). В конце ХVIII – начале ХIХ веков особое место в ремесленном производстве Иревана занимало кузнечное дело. На территории Азербайджане не было города, где бы не трудилось большое число кузнецов. Основными центрами кузнечного дела были города. Большинство кузнецов специализировалось на производстве сельскохозяйственных орудий. Они в основном были заняты производством железных плугов, железных сох, металлических лопат, топоров, серпов, кос, граблей, цепей и т.д. Производством остальных предметов обихода – сковороды, ложки, ножницы, замки, ножи, щип- цы, скребки и т.д. занимались специализировавшиеся на этом ремесленники. Третья группа изготавливала инструменты для мастеров – молотки, наковальни, пилы, стамески и другие необходимые инструменты. Однако кузнец, который специализировался на производстве одного предмета, при необходимости мог производить совершенно другой продукт. В то время в городе Иреване работал 41 из 246 кузнецов всего Иреванского ханства. Медная посуда играла важную роль в быту населения. Даже в самой бедной семье имелись медные горшки, сковороды, чашки и прочая кухонная утварь. Широкое исполь- зование медной посуды было тесно связано с развитием медеплавильного производства. Медных дел мастера работали на городской улице медников. В мастерской медника, помимо хозяина, работали ученики (подмастерья) и служащие. В Иреване действовало 28 медных мастерских. В строительном деле в этот период использовался труд местных мастеров. Они занимались возведением оборонительных сооружений, дворцовых комплексов, мечетей и других общественных зданий. Редко приглашались сторонние специалисты для выполнения тех или иных строительных работ. В 1810-м году иреванские архитекторы участвовали в строительстве Сардарабадской крепости, которая была основана Гусейнгулу ханом и построена за пять лет. Сардарабадская крепость является ярким образцом иреванской архитектуры. В рассматриваемый период в Иреване на высоком уровне развития находилась деревообработка. Мастерство иреванских плотников было известно далеко за пределами города. Особо отличались плотники, производившие азиатские окна. Эти окна изготавливались из множества деревянных деталей и цветных стекол, были украшены различными узорами. Из 313 плотников ханства 78 работали в самом Иреване. В городе также было хорошо развито гончарное производство. Согласно обнаруженным письменным источникам, среди глиняной посуды, используемой в домашнем хозяйстве, важное место занимало изготовление больших емкостей для воды, в первую очередь – кувшинов и кюпов. Гончары жили в Иреване почти в каждом районе города. Наряду с предметами домашнего обихода, в печах гончарных мастерских обжигали дорогой кирпич. Рост объема производства предметов быта из стекла привел к снижению спроса на малоемкую керамику. Ранее стекло и изделия из него ввозились из Нахчыванского ханства. Это подтверждается содержанием письма, отправленного Гусейнали ханом из Иревана к Калбали хану – правителю Нахчывана. В письме Гусейнали хан попросил Нахчыванского хана прислать 400 штук стекла разного цвета для новой бани, которую он построил в Иреване. Чтобы удовлетворить спрос на стекло, иреванские ханы смогли открыть в городе цех по производству стекла и посуды. Стекло, произведенное в построенных стекольных цехах, было очень хрупким, внутри стекла оставались пузыри. Однако для того периода это было большим достижением. Стекольный цех в Иреване был третьим по величине производителем стекла на Южном Кавказе (после Гянджи и Нахчывана). Открытая в Иреване стекольная мастерская имела инструменты для изготовления посуды и встроенную печь для плавки сырья. Печь представляла собой глиняную трубу, покрытую навесом, изготовленным из обожженной кости и порошка из конского копыта. Печь имела форму корыта. Массу замешивали в корыте. Чтобы получить до 25 фунтов стекла сжигали до 2-х кубических саж. дров. Каждое плавление длилось четыре дня. Изготовление посуды начиналось на пятый день. Ремесленники изготавливали 100, 150, а иногда и около 200 предметов стеклянной посуды в день. В городе работы велись в 5 цехах по производству стекла. Для производства стекла использовалась масса, состоявшая из равного количества кварцевого песка и соды с добавлением марганца. Мастера изготавливали стекло 7 цветов: красного, бордового, розового, зеленого, синего, голубого и оранжевого. Полностью прозрачное стекло было получено с использованием поташа. Поскольку сода давала темно-зеленый цвет, она предназначалась для окон и стеклянных ламп. В связи с тем, что производство мыла было дано на откуп, это затрудняло его свободное производство и потому продавалось по высокой цене. Черное мыло ручной работы отдавало неприятным запахом. Мыло везли в соседние села на продажу или обменивали на продукты. В целях защиты городского откупа на производство мыла, было запрещено привозить его из-за границы. Мыло можно было продавать в городе с согласия откупщика. Никто в городе не имел права производить мыло без его ведома. В свободной продаже было продавалось по одной цене, но хан всегда покупал его дешевле. Людям, которые не могли позволить себе мыло, приходилось использовать растение, растущее на берегу реки Араз, вместо мыла. В самом Иреване функционировало 3 мыловаренных мастерских. В Иреванском ханстве, до поглощения Российской империей, действовало 189 предприятий по производству масла, но после вхождения в состав России, их количество сократилось до 30. Масло в основном производилось в сельской местности. Устройства для производства масла были очень примитивными. Продукт для получения масла измельчался на жерновом камне, перемещаемый вертикально двумя волами, сдавливался в специальном прессе. На таких предприятиях производили льняное и кунжутное масла. В некоторых местах льняное семя было основной культурой, поскольку предпочтение отдавалось льняному маслу. Кунжутное масло имело приятный аромат. Но выращивание кунжута обходилось дорого. По качеству кунжутное масло ничем не уступало оливковому маслу. Одно предприятие могло производить 1500 батманов (старинная весовая единица, входившая в русскую систему мер) масла в год. 4 батмана сырья давали 1 батман масла. Азербайджанцы использовали эти масла для освещения домов, а армяне использовали их для приготовления пищи. Касторовое масло также использовалось для освещения домов. Касторовое масло можно было получить в домашних условиях. Для этого семена клещевины варили, очищали и отваривали в воде, измельчали на доске или камне. Полученное масло становилось черным и при использовании во внутрь для лечебных целей имело неприятный вкус и запах. В Иреванском ханстве мельницы делились на мукомольные и чалтычные. Устройство мельниц было очень простым. В зависимости от силы воды и размера жерновов перемалывали от 15-20 батманов до 1 халвара (старинная мера веса, около 400 кг) пшена в сутки. Из халвара чалтыка высокого качества получали полхалвара, а худшего качества – до 60 батманов муки. В Иреване было 47 мукомольных и 6 чалтычных мельниц. Мельницы сдавались в аренду. Над всеми казенными мельницами назначался смотритель. Откупщик взыскивал 1/20 зерна, привозимого на мельницу. Вышеизложенное свидетельствует о том, что в городе Иреване в рассматриваемый период развивались металлообработка, пищевая и текстильная отрасли ремесла. Некоторые из них находились на стадии домашнего, кустарного производства. Значительного развития в Иреване достигли ткачество и медное производство, продукция которых находила сбыт не только в городе, но и за пределами ханства. В целом, ремесло в Иреване находилось на стадии феодального производства.

БОСТОНСКОЕ ЧАЕПИТИЕ

Начали искать рынки сбыта. Было решено, что продавать чай дёшево в Европу не выгодно, т. к. он будет контрабандой возвращаться обратно в Британию. Поэтому для продажи были выбраны Американские колонии. В 1773 году был принят Чайный закон, согласно которому возвращалась полная выплата пошлин Ост-Индской компании за импорт чая в Великобританию, кроме того компания впервые могла экспортировать чай самостоятельно, отказавшись от его продажи на аукционах. Компания назначала колониального торговца, который получал бы партию груза, а грузополучатель потом продавал бы его за комиссионные. Осенью 1773 года семь кораблей с чаем были отправлены в колонии: четыре в Бостон, остальные в Нью-Йорк, Филадельфию и Чарльстон. Корабли везли более 2000 ящиков с чаем весом около 600 000 фунтов. Американцы изучили Чайный закон и в колониях стало возрастать недовольство. Организация «Сыны свободы» выступала за отставку грузополучателей. На самом деле, цена на чай действительно упала, но дело было вовсе не в ней. В очередной раз обострился спор о степени власти Парламента в колониях. Некоторые считали зависимость должностных лиц от Тауншендских пошлин посягательством на колониальные права. Кроме того, в протестном движении значимую роль сыграли торговцы. Многие из них были контрабандистами, а более дешёвый британский чай угрожал их бизнесу. Также под угрозой разорения оказались импортеры чая, которые не были назначены Ост-Индской компанией. По сути, Чайный закон давал компании монополию на торговлю чаем, и торговцы опасались, что монополия может быть расширена и на другие товары. В колониях начались протесты. В Чарльстоне грузополучателей вынудили уйти в отставку к началу декабря, чай конфисковывался таможенной службой. В Филадельфии и Нью-Йорке грузополучатели также ушли, а корабли вернулись с грузом в Англию без денег. Не удалось устранить грузополучателей только в Бостоне. Местный губернатор Хатчинсон убедил своих сыновей, которые и были грузополучателями, не отступать. Сыны свободы. Уничтожение чая В конце ноября корабль «Дартмут» прибыл в Бостон. Лидер «Сынов свободы» Сэмюэл Адамс организовал массовый митинг, на который приехали тысячи людей. Протестующие требовали отправить корабль в Англию без уплаты ввозной пошлины, как это было сделано ранее в Филадельфии. Кроме того, колонисты назначили людей для присмотра за кораблем, чтобы не допустить их разгрузку. Губернатор отказался выдать разрешение на возвращение корабля. Вскоре прибыли ещё два корабля с чаем — «Элеанор» и «Бивер». Четвёртый корабль потерпел крушение по пути в колонии. 16 декабря, в последний день срока разгрузки «Дартмута», около 7000 человек снова собрались на митинг. Губернатор Хатчинсон вновь не позволил кораблям отплыть без уплаты пошлины. По закону нужно было разгрузить корабль и заплатить пошлину через 20 дней, иначе груз конфисковывался таможней. Согласно легенде, на собрании Сэмюэл Адамс дал условный знак к началу «чаепития». Люди переоделись в костюмы индейцев племени Мохоков и раскрасили свои лица для маскировки. Это было символично, так колонисты хотели подчеркнуть свою принадлежность Америке и то, что они в первую очередь являются защитниками интересов колоний в Северной Америке. Бостонское чаепитие. Источник: wikipedia.org Вечером группа «Сынов свободы» из 30−130 человек пробралась на корабли и за три часа сбросила в воду 342 ящика чая весом около 70 000 фунтов. Новость взбудоражила Британию. Лондон требовал, чтобы Хатчинсон разыскал и наказал «Сынов свободы». Кроме того, его обвинили в том, что из-за его упрямства пострадал товар, если бы он согласился на возврат кораблей в Англию убытков удалось бы избежать. Британское правительство закрыло Бостонский порт и ввело новые закон против колонистов, которые только усугубили их положение. Колонисты же вдохновились смелостью бостонцев и в знак солидарности стали отказываться от чая, заменяя его на травяные настои и кофе. «Бостонское чаепитие» стало одним из символов борьбы с Британской колониальной администрацией и катализатором Войны за независимость США. Оно укрепило волю народа 13 британских колоний к борьбе за свободу от гнета Британской короны.

Бостонское чаепитие.Борьба за независимость североамериканских колоний от Британской короны началась с этого символического события. У каждого масштабного исторического события есть свой катализатор. В истории России это был залп «Авроры», у американцев поводом стало знаменитое «Бостонское чаепитие», когда колонисты сбросили в воду сотни ящиков с британским чаем в знак протеста против давления Великобритании на колонии. Все дело в чае Противостояние между колониями и правительством Великобритании наметилось задолго до известных событий. Колонистов не устраивало то, что в Парламенте не было их представителей, однако колонии продолжали облагаться всё новыми и новыми налогами. Согласно Конституции, британские субъекты не должны были платить налоги без согласия их избранного представителя. Т. е. налоги мог взимать только Парламент, но колонисты не избирали членов Парламента, поэтому считали налоговый гнёт незаконным. Но в Великобритании считали иначе и продолжали притеснять колонистов. Британские корабли в Бостоне. Источник: wikipedia.org Причиной всему послужил один из столпов английской культуры сегодня — чай. К концу XVII века Британская Ост-Индская компания практически получила право монополии на импорт чая от Парламента Англии. Вскоре в американских колониях был запрещён импорт чая не из Великобритании. Однако сама Ост-Индская компания не экспортировала чай в колонии, она продавала его на аукционах, а уже фирмы скупали чай и отвозили в Америку. Но Парламент постоянно вводил налоги на такой прибыльный товар: кроме налога, который платила сама компания, был введён ещё и налог на продажу чая в Британии. Цена чая выросла, что способствовало расцвету продажи контрабандного голландского чая, который был значительно дешевле. Для борьбы с этим Парламент понизил налог на чай, потребляемый в Великобритании, но ввёл Тауншендские пошлины для колоний, в том числе на чай — по 3 пенса за фунт. Плакат. Источник: wikipedia.org Тауншендский закон обострил отношения между колониями и Британией, вновь подняв вопрос о законности налогов. Колонисты настаивали, что они могут облагаться налогом только своими колониальными законодательными органами, Парламент утверждал, что может издавать законы для колоний «на все случаи». Новые пошлины были встречены протестами и бойкотами. Колониальные торговцы заключали договоры о неимпортировании британского чая, контрабандная торговля росла. В итоге парламент пошёл на уступки и отменил Тауншендские налоги, кроме пошлины на чай, на чём настоял премьер-министр Лорд Норт. Этого оказалось достаточно, чтобы успокоить торговцев, но ненадолго. Ост-Индская компания. Спасти! В 1772 году Парламент вернул налог на чай, продаваемый в Британии, кроме того, оставалась колониальная пошлина. Цена на чай снова подскочила и привела к тому, что Ост-Индская компания просто не могла его продать, склады ломились от нереализованного товара. Сама компания выступала за отмену Тауншендской пошлины, но Лорд Норт был категорически против. Налоги, собранные таким образом, шли на выплату зарплат колониальным губернаторам и судьям. Раньше их работа оплачивалась колониальными сборами, но теперь им платил по сути Парламент, что делало их зависимыми и подконтрольными Британской власти. Премьер считал, что лучше так, чем они будут подотчетны колонистам.

Али и Нино. Этнокультурные коллизии на страницах великого романа .

Мы имеем право отменить принятые решения о передаче земель Армении | ХРОНИКА ЗАПАДНОГО АЗЕРБАЙДЖАНА

Не удивительно, что в столицу из Лиона полетели десятки жалоб на террор, устроенный Фуше и Колло д’Эрбуа. Чтобы оправдаться, последний сам отправился в Париж. Правда, его защита больше походила на бахвальство. Пушечные расстрелы палач Лиона объяснял гуманизмом: дескать, если убивать 20 человек на гильотине, то последний будет страдать, наблюдая казнь 19 раз. А тут 200 человек погибали почти одновременно и без всяких душевных терзаний. Конвент принял эти объяснения, хотя к этому времени в революционных настроениях наметилась некоторая турбулентность. Робеспьер развернул борьбу с крайне левыми радикалами — такими, как Эбер и Шометт. В частности, их обвиняли в слишком широком применении неизбирательного террора. Оставшийся в Лионе Фуше почуял смену настроений в столице и постарался им соответствовать. Нет, он не прекратил полностью казни. Ежедневно гильотина сносила головы 5−10 людям. Фуше просто расширил диапазон преступлений, заслуживавших смерти. Теперь на эшафот отправлялись не только мятежники, но и лионские якобинцы, громче всех требовавшие их казни. Некоторые из перепуганных горожан увидели в этом некую справедливость и даже принялись благодарить Фуше как вершителя мудрого суда. Проект мемориала жертвам террора в Лионе, 1814 г. Источник: lyonhistory.fr 5 апреля 1794 года Фуше отправился в Париж, чтобы отчитаться в конвенте о содеянном в Лионе. За собой он оставил разрушенный центр города и список из более чем 2 тыс. жертв. Последние фамилии в этом списке появились в день его отъезда: 5 апреля гильотина унесла жизни 18 осуждённых. В Париже уже бушевали межякобинские распри, которые для проигравшей стороны всегда заканчивались гильотиной. С трудом, но всё же Фуше удалось увернуться от её острого ножа. Он повернул дело так, будто бы сам боролся против террора. В качестве доказательства он предъявил благодарные письма лионцев и кляузы якобинцев, обвинявших его в измене святому делу террора. Фуше оказался в опале, но уцелел. Интересно сложились дальнейшие судьбы 3 комиссаров конвента, отправленных в Лион. Кутон остался рядом с Робеспьером в ночь термидорианского переворота и был гильотинирован на следующий день. Колло д’Эрбуа в 1795 году предстал перед судом по обвинению в лионских злодеяниях, был сослан на каторгу в Кайенну, где и умер от лихорадки. А главный палач Лиона Жозеф Фуше сделал головокружительную карьеру. Шли годы, режим директории сменил император Наполеон, затем настало время реставрации Бурбонов, а Фуше покорял всё новые вершины власти. Он стал всесильным министром полиции, нажил миллионы и получил титул герцога Отрантского. Многочисленные недруги Фуше постоянно напоминали ему о лионских событиях. Герцогу это очень не нравилось, и он мечтал уничтожить память о нескольких месяцах, в течение которых он заливал Лион кровью. Он даже попытался скупить все медали, отчеканенные в честь подавления лионского восстания, но это не помогло. В биографии Фуше, окрашенной в основном в тёмные тона, период с ноября 1793-го по апрель 1794 года пламенеет алым цветом крови.

Массовые казни как пример гуманизма Так как Лион первым из восставших городов попал в руки республиканцев, конвент решил устроить расправу, которая должна была напугать всех изменников. 12 октября революционный парламент принял указ, предписывавший примерно наказать не только всех мятежников, но и сам населённый пункт. Его имя стиралось с карты Франции. Все дома Лиона, кроме жилищ бедняков и промышленных сооружений, надлежало разрушить. Среди жалких развалин второго по величине города страны предписывалось воздвигнуть в назидание потомкам колонну с надписью «Лион боролся против свободы — Лиона больше нет». Исполнять этот жуткий план конвент послал Кутона, одного из ближайших сподвижников Робеспьера. Суровый революционер прибыл в Лион, но внезапно был очарован его великолепной архитектурой. Разрушить её оказалось выше его сил, поэтому выполнять приказ он принялся «символически». Кутона, у которого с детства были парализованы ноги, на носилках обнесли вокруг главной площади Лиона, и он молотком на длинной рукояти ударял по фасадам домов и дворцов, произнося проклятья. На том и закончили. Это очень не понравилось лионским якобинцам, всю осаду просидевшим в подвалах собственных домов. В Париж полетела кляуза на чересчур мягкосердечного Кутона. На замену либеральному калеке в начале ноября из Парижа прибыли 2 новых комиссара конвента — Жозеф Фуше и Жан-Мари Колло д’Эрбуа. Первый прославился своими ультрарадикальными взглядами, а у второго были личные причины ненавидеть Лион: до Великой французской революции Колло д’Эрбуа был актёром, и лионцы освистали его бездарную игру. Для начала новые комиссары устроили пропагандистское шоу, возвещавшее новый культ. Четверо якобинцев с почестями пронесли по городу носилки, на которых были установлены бюст Шалье, урна с его прахом и клетка с голубем, который якобы навещал казнённого революционера в тюрьме. За носилками санкюлоты волочили по мостовой церковную утварь, изъятую из городских соборов. Замыкал процессию осёл с епископской митрой на голове и библией, привязанной к хвосту. На площади после речей, посвящённых «святому Шалье», всё церковное барахло сожгли на гигантском костре. Прах казнённого революционера отправили в Париж, где его захоронили в Пантеоне. После этого комиссары взялись за наказание мятежного города уже по-настоящему. В центре начались работы по сносу богатых домов. На них согнали женщин из бедных районов, которым вручили кирки и лопаты. Некоторые дома пришлось взрывать с помощью сапёров. Пока дворцы превращались в руины, Фуше принялся за разгрузку тюрем, в которых томились около 3 тыс. мятежников. Чтобы переварить такое количество осуждённых, гильотина была слишком медлительной, поэтому Фуше избрал другой способ казни. Казнь в Лионе, 1834 г. гравюра Бейера. Источник: wikipedia.org Для пробы комиссар случайным образом выбрал 60 приговорённых. 4 декабря их вывели на равнину Бротто, находившуюся на противоположном от города берегу реки Рона. Там осуждённых встретили заранее установленные пушки. 6 десятков смертников связали в одну толпу и расстреляли картечью. Залп убил далеко не всех. Раненых и покалеченных добивали кавалеристы. В награду за труды им разрешили раздеть трупы и забрать окровавленные одежду и обувь. Убедившись в эффективности массовой казни, Фуше поставил дело на поток. На следующий день картечь убила 208 связанных мятежников. В отличие от предыдущего дня, их тела даже не стали закапывать. Трупы просто столкнули в Рону. Фуше громогласно объявил о пропагандистском эффекте водного погребения: Рона впадала в море во всё ещё не сдавшемся Тулоне, и тамошние мятежники, увидев плывущие трупы их лионских коллег, должны были пасть духом. Прибрежные расстрелы продолжались каждую ночь. К 17 декабря были казнены 1682 защитника восставшего Лиона. В донесениях в Париж комиссары особенно хвастались, что не проявили сострадания ни к кому. Двух женщин, которые слишком активно просили за своих приговорённых мужей, отправили на гильотину.

Республиканские войска осадили Лион 9 августа. Они перерезали все пути снабжения, из-за чего в городе начался голод. Несмотря на это, люди оказали яростное сопротивление. Вылазки и контратаки следовали одна за другой. Конвент приказал не щадить предателей-лионцев, поэтому началась бомбардировка восставшего города раскалёнными ядрами. Вспыхивали пожары, с которыми осаждённые быстро справлялись. Де Преси попытался спасти женщин и детей, выведя их колонну под белыми флагами за городские ворота, но республиканцы загнали их обратно. Театр военных действий, 1793 г. Источник: wikipedia.org Горожане не могли долго сопротивляться регулярным войскам. К началу октября осаждавшие завладели всеми укреплениями и ворвались в город. Начались уличные бои. 9 октября Лион капитулировал. Несколько сотен защитников, не желавших сдаваться на милость победителей, под командованием де Преси вырвались из города и двумя колоннами двинулись в сторону Швейцарии. Республиканцы организовали погоню за ними. Одну колонну полностью изрубила конница, а из другой уцелели не более 50 человек. Спасся и сам де Преси. Он укрылся в придорожной деревне и 2 года скрывался в сельской местности. Добраться до Швейцарии ему удалось только в 1795 году.

Бунт бессмысленный и месть беспощадная: восстание в Лионе.В истории французской революции есть не только светлые, но и тёмные страницы. Один из самых мрачных эпизодов — кровавая расправа над участниками мятежа в Лионе. В конце 18-го века Лион был вторым по величине городом Франции и одним из главных промышленных центров страны. Лионские ткачи славились на всю Европу, а производившийся в городе шёлк являлся одной из основных статей французского экспорта. Благодаря развитой ткацкой промышленности в городе было много рабочих, семьи которых зависели от экономического положения в стране. Кризис 1780-х остро ударил по Лиону, поэтому большинство горожан с воодушевлением приветствовали революцию. Город быстро перенял новые порядки. В Лионе появились собственные популярные политики, боровшиеся за посты мэра и членов городской ассамблеи, а также многочисленные революционные клубы. Большинство горожан мало заботили политические распри. Их волновала цена хлеба насущного, которая постоянно росла. В это время самым популярным человеком в Лионе стал Жозеф Шалье, в прошлом священник и мелкий торговец. Он с жаром принял революционные идеалы. Когда в Париже разрушили Бастилию, Шалье приехал в столицу, выбрал на развалинах камень покрупнее и с ним в руках пешком отправился домой. Через 6 дней он притащил этот булыжник в Лион и соорудил из него алтарь. Проповеди с этого амвона звучали исключительно революционные. Начитавшийся Руссо Шалье страстно рассуждал о человеколюбии, но зажиточных горожан он людьми считать отказывался и, естественно, очень их не любил. Рабочих и городскую бедноту революционный проповедник призывал к установлению всеобщего равенства, то есть, проще говоря, советовал отобрать имущество у богатеев и разделить его на всех. Такие воззвания встречали у бедных лионцев тёплый приём. Горожане посостоятельней с тревогой прислушивались к проповедям Шалье. Их пугали и другие революционные нововведения. В конце 1792 года мэр Лиона предложил оригинальный способ борьбы с экономической стагнацией. Он придумал провести заём в 3 млн франков. Под красивым словом «заём» скрывалось насильственное изъятие денег у тех горожан, чьё состояние превышало взятую с потолка достаточно незначительную сумму. Предложение поддержала городская ассамблея, и городской буржуазии пришлось раскошелиться. Понятно, что это ей не понравилось, но ещё больше разъярило городскую элиту то, что деньги пошли не на подъём ткацкой промышленности, а на создание революционного трибунала, праздники и увеселения бедноты. Неудивительно, что собранные миллионы быстро закончились. Тогда Шалье, контролировавший ассамблею, предложил установить новый налог на продажу продуктов в Лионе. Лавки мгновенно опустели. Над Лионом нависла угроза голода. Словно раздувая пожар, ассамблея предложила ещё несколько налогов, чтобы собрать 6 млн франков и потратить их на армию санкюлотов, то есть вооружённые части бедняков. Когда возмущённые горожане собрались на ратушной площади, солдаты, присланные из Парижа в поддержку ассамблеи, открыли по толпе огонь из ружей и пушек. Народ в ужасе разбежался, оставив на мостовой убитых и раненых. Чтобы страх перед властью не остывал, Шалье распорядился установить на главной площади гильотину, которую несколько месяцев назад прислали в подарок Лиону парижские якобинцы. Это возымело совсем другой результат, чем тот, на который рассчитывал проповедник. Состоятельные лионцы объединились и организовали заговор. В ночь на 30 мая 1793 года они арестовали Шалье и его ближайших сторонников. Судья Жан-Жак Ампер, отец знаменитого физика, начал суд над возмутителями спокойствия в городе. Парижский конвент объявил о контрреволюционном восстании в Лионе и направил на его подавление альпийскую армию. Это сплотило горожан, которые начали строить вокруг города укрепления. 16 июля впервые в Лионе заработала гильотина. По иронии судьбы под её нож положили того, кто эту машину установил — самого Шалье. Орудием смерти в городе никто не умел управлять, страшный нож даже не наточили. Поэтому с 3 попыток убить Шалье не удалось. Палач сжалился над приговорённым и прекратил его мучения, отрубив голову саблей. Все лионцы понимали, что этой казнью они отрезали пути к примирению с революционным Парижем. К власти в городе пришли роялисты, которые ускорили подготовку к обороне. Контрреволюционный мятеж. Лион против Парижа Почти одновременно со смутой в Лионе подобные восстания вспыхнули в Тулоне и Марселе. Парижские власти всерьёз боялись, что весь юг Франции может поддержать «предателей дела революции». Поэтому несмотря на то, что со всех сторон на республику наседали интервенты, конвент распорядился снять с фронта значительные силы и направить их на подавление непокорных городов. Лионцы лихорадочно готовились к обороне. Её возглавил отставной генерал Луи Франсуа де Преси. Ему удалось поставить городскую промышленность на военные рельсы. На недавно мирных производствах лили пушки, готовили порох и боеприпасы. Под руководством городских архитекторов и инженеров вокруг Лиона возводились батареи и укрепления.

Комитет общественного спасения. Источник: Wikimedia Commons Между тем после того, как 4−5 сентября в Париже произошли волнения санкюлотов, Жак Ру был арестован и 10 февраля 1794 года умер в заключении. После событий 4−5 сентября монтаньяры обещали «поставить террор в порядок дня». 17 сентября Конвент принял декрет о «подозрительных», предусматривавший лишение их свободы вплоть до заключения мира. «Подозрительными» считались родственники эмигрантов, отправленные в отставку служащие, а заодно все, кому по какой-либо причине было отказано в свидетельстве о благонадёжности. Впрочем, коммуна расширила и этот декрет, постановив, что подозрительным является «всякий, кто, ничего не сделав против свободы, равным образом ничего не сделал и в её пользу». 10 октября Конвент ввёл революционное правление, фактически передав всю полноту власти в руки Комитета общественного спасения и осуществлявшего аресты Комитета общественной безопасности, а в департаментах — обладавших неограниченными полномочиями комиссаров Конвента. Местные революционные комитеты перестали избираться — теперь их назначал Комитет общественного спасения. Так была окончательно оформлена диктатура монтаньяров. Ещё 29 сентября Конвент принял декрет о всеобщем максимуме. Вводились твёрдые цены на всё продовольствие, на любые предметы потребления и на жалованье наёмных работников. Теоретически это отвечало чаяниям страдавших от роста дороговизны санкюлотов. На практике же привело лишь к расцвету «чёрного рынка», ещё более стремительному росту цен, включавших теперь «плату за риск», и, соответственно, массовым арестам за спекуляцию. С октября 1793 года террор стал приобретать всё более широкий размах. 14 октября начался суд над королевой Марией-Антуанеттой, а уже 16 октября она была обезглавлена. 24−30 октября было приговорено к смертной казни и 31 октября обезглавлено 20 жирондистов, а ещё один осуждённый успел покончить жизнь самоубийством. В Лионе после подавления жирондистского мятежа было казнено 1684 человека. Чтобы ускорить расправу, приговорённых не гильотинировали, а расстреливали картечью из пушек. Революция и её дети С конца 1793 года обострились противоречия в самом якобинском лагере. Сторонники Дантона, которых робеспьеристы презрительно именовали «снисходительными», призывали к прекращению террора и отмене всеобщего максимума. Напротив, эбертисты требовали ещё более суровых мер против спекулянтов. 24 марта 1794 года Эбер и его сторонники были казнены на гильотине, 5 апреля та же судьба постигла Дантона и его единомышленников. При этом подсудимым даже не разрешили выступить в свою защиту. Дантону приписывают горькую фразу, не раз подтверждавшуюся впоследствии: «Революция пожирает своих детей». 10 июня 1794 года (22 прериаля по революционному календарю) Конвент под давлением Робеспьера принял новые декреты, ужесточавшие террор. Вводилась смертная казнь для «врагов народа», которыми объявлялись «те, кто стремится уничтожить общественную свободу, будь то силой или хитростью, кто будет стараться вести общественное мнение в заблуждение, препятствовать просвещению народа, портить нравы, развращать общественное мнение». Оказаться врагом народа мог, таким образом, каждый. Обосновывая террор, Робеспьер утверждал: «Террор есть не что иное, как быстрая, строгая и непреклонная справедливость; тем самым он является проявлением добродетели». На самом же деле террор стал средством тотального запугивания большинства граждан ради удержания власти радикально настроенным меньшинством. Российские историки Дмитрий Бовыкин и Александр Чудинов пишут: «Насаждение массового страха для достижения конкретных политических целей и составляет, собственно, сущность того явления, которое со времён Французской революции носит название «террор» (от франц. la terreur — (страх, ужас)».

Записи в личных бумагах Робеспьера позволяют судить о реальных намерениях лидера монтаньяров: «Какова цель? Осуществление конституции в интересах народа. Кто будет нашими врагами? Порочные люди и богачи. К каким средствам они прибегнут? К клевете и лицемерию. Какие причины могут благоприятствовать использованию этих средств? Невежество санкюлотов… Когда же народ будет просвещённым? Когда у него будет хлеб и когда богачи и правительство перестанут подкупать лицемерные перья для того, чтобы его обманывать. Когда их интересы совпадут с интересами народа. Когда же их интересы совпадут с интересами народа? Никогда». Таким образом, введение конституции откладывалось на неопределённое и весьма далёкое будущее, а на практике предлагалось бесконечное чрезвычайное правление, фактически — диктатура. Марат в практическом осуществлении якобинской диктатуры уже не участвовал: 13 июля 1793 года его жизненный путь прервал кинжал Шарлотты Корде, решившей ценой собственной жизни избавить Францию от проповедника гражданской войны и политических убийств. Индивидуальный террор редко достигает своих целей, куда чаще ведёт к прямо противоположным результатам. Смерть Марата лишь расчистила Робеспьеру путь к единовластию. От теории — к практике 10 июля 1793 года из Комитета общественного спасения, важнейшего органа исполнительной власти, был исключён Дантон, склонявшийся к примирению с жирондистами. Зато 27 июля в состав Комитета вошёл Робеспьер. Вместе с Кутоном и Сен-Жюстом они составили триумвират, фактически правивший республикой вплоть до термидорианского переворота. Якобинская диктатура возникла на крайне неблагоприятном экономическом фоне: цены росли, продовольствия не хватало. В этой ситуации вполне ожидаемо появилось ультрарадикальное движение во главе со священником Жаком Ру, требовавшее введения фиксированных цен на продовольствие («максимума»), поголовного истребления «врагов народа» и конфискации в пользу санкюлотов собственности ненавистных богачей. Последователей Ру метко прозвали «бешеными». Похожие идеи проповедовали и деятели коммуны, в частности заместитель её прокурора Жак-Рене Эбер. В борьбе с «бешеными» и деятелями коммуны за влияние на парижских санкюлотов робеспьеристы не раз перехватывали их лозунги. 17 июля Конвент принял декрет о смертной казни за спекуляцию, скупку и сокрытие продовольствия и предметов потребления.

Предложение Робеспьера депутаты отклонили, но было решено, что судить короля будет сам Конвент, причём Марат настоял, чтобы голосование было поимённым, что в накалённой обстановке того времени практически предрешало обвинительный вердикт. Жирондисты, пытаясь спасти королю жизнь и надеясь на монархические чувства народа, предложили вынести вопрос о его судьбе на всенародное голосование. Робеспьер выступил категорически против обращения к народу, заявив: «Добродетель всегда была в меньшинстве на земле. Не будь этого, земля не была бы населена тиранами и рабами». Под добродетелью лидер монтаньяров в полном соответствии с представлениями эпохи понимал не только нравственные принципы, но и революционные политические взгляды. Таким образом, он открыто признал, что его ультрареволюционные сторонники остаются в меньшинстве, их взгляды отнюдь не разделяются народом. Казнь Людовика XVI. Источник: Wikimedia Commons Придя к власти в результате восстания 31 мая — 2 июня 1793 года, монтаньяры менее чем через месяц (24 июня) приняли новую конституцию, предоставившую избирательное право всем мужчинам начиная с 21 года. Но введение конституции в действие было отложено до мирного времени, ведь иначе следовало распустить Конвент, в котором после ареста жирондистов монтаньяры располагали подавляющим влиянием, и провести выборы в Законодательное собрание.

По прозвищу Неподкупный Если Марат с первых же дней революции стал одним из самых влиятельных публицистов радикального фланга, то депутат от города Арраса Максимилиан Робеспьер поначалу был куда менее заметен. Сдержанный, выглядевший, несмотря на молодость (родился в 1758 году), слегка старомодным, с тихим голосом, он не вызывал интереса ни у своих коллег по Национальному собранию, ни у газетчиков. Но недавний аррасский адвокат был настойчив. В 1789 году он выступил в Учредительном собрании 69 раз, в 1790-м — 125 раз, в 1791-м — 328 раз. Постепенно к нему начали прислушиваться и в Собрании, и во влиятельном Якобинском клубе. При всей несхожести темпераментов Робеспьера и Марата многое роднило. После взятия Бастилии Робеспьер, ранее допускавший исключительно легальные формы политических действий, перешёл к безоговорочной поддержке революционного насилия. Во время крестьянских беспорядков, вспыхнувших после 14 июля 1789 года, он одобрительно рассуждал в Учредительном собрании: «Если гнев народа сжёг несколько замков, то они принадлежали должностным лицам, которые отказывали народу в справедливости, не подчинялись вашим законам и продолжают восставать против конституции. Пусть же эти факты не внушают никакого страха отцам народа и отчизны!» После свержения монархии, в тот же день, когда Париж был охвачен «сентябрьскими убийствами», начались выборы в Национальный конвент. От Парижа были избраны сторонники самых крайних взглядов, среди них — Марат, Робеспьер и лидер наиболее радикального Клуба Кордельеров Жорж Дантон, в качестве министра юстиции отдавший приказ казнить всех сопротивляющихся революции, что во многом и привело к «сентябрьским убийствам». Максимилиан Робеспьер. Источник: Wikimedia Commons В Конвенте монтаньяры поначалу насчитывали немногим более 110 голосов, уступая другой республиканской «партии» — жирондистам (около 140 голосов). Жирондисты, среди которых преобладали представители провинции, были недовольны чрезмерным влиянием Парижской коммуны на дела, касавшиеся всей Франции. Они считали, что с падением монархии задачи революции выполнены, а потому настаивали на строгом соблюдении закона и возражали против чрезвычайных мер. Между двумя ведущими группировками Конвента развернулась острая борьба за поддержку большинства депутатов (называемых «равниной» или «болотом») — и в конечном счёте за власть. Жирондисты требовали предать Марата, Робеспьера, лидеров коммуны суду за стремление к диктатуре и поощрение «сентябрьских убийств». Постепенно монтаньяры, прибегая ко всё более наступательной риторике и опираясь на поддержку Якобинского клуба и Парижской коммуны, сумели серьёзно потеснить жирондистов и увеличить свою группировку до 150 депутатов. С самого начала деятельности Конвента монтаньяры предлагали судить Людовика XVI, но большинство депутатов опасались этого шага из-за неизбежной враждебной реакции европейских монархов. Победы революционных армий осенью 1792 года придали депутатам смелости, и 3 декабря они проголосовали за предание короля суду. Монтаньяры стремились осудить не только Людовика XVI лично, но и монархию как систему власти. Сам же Робеспьер, возможно, опасаясь оправдания короля, предлагал казнить его без суда в качестве «акта общественного спасения».

Проповедники убийств.При Робеспьере террор во Франции стал средством тотального запугивания большинства граждан ради удержания власти радикально настроенным меньшинством. «Какие уроки потомство может почерпнуть из сих ужасных происшествий? Я думаю, никаких, ибо всё это так дурно, так бессмысленно, так скверно, так ужасно, что ни к чему для потомства, ни для современников служить не может», — писал в дневнике в 1818 году будущий декабрист Николай Тургенев. Под «ужасными происшествиями» французской революции чаще всего понимают якобинский террор в сентябре 1793 — июле 1794 года. Вдохновителями и идеологами террора обычно называют Жан-Поля Марата и Максимилиана Робеспьера, а иногда к ним причисляют и Жоржа Дантона. «Друг народа» К началу революции уроженцу Швейцарии Жан-Полю Марату исполнилось 46 лет. В молодости он свыше 10 лет прожил в Англии и Голландии, в 1775 году получил диплом доктора медицины в Эдинбургском университете и в дальнейшем зарабатывал на жизнь лечением бедняков. В полицейском досье, правда, утверждалось, что больные у него часто умирали, а врачебный диплом ему купили. Врачеванием тел интересы Марата, однако, не ограничивались, его с самого начала тянуло к врачеванию душ и общественных пороков. В 1773 году он издал в Амстердаме философский трактат «О человеке, или Принципы и законы влияния души на тело и тела на душу». Философские авторитеты встретили этот труд, мягко говоря, без энтузиазма: Дидро назвал автора чудаком, а Вольтер — и вовсе «арлекином». Звёздный час Марата наступил в революционном 1789 году. В сентябре он основал газету «Друг народа», с самого первого номера выделявшуюся крайним радикализмом даже на общем воинственном фоне тогдашней французской прессы. День за днём Марат клеймил предателей, бесчестных чиновников, алчных монополистов, изобличал козни врагов общества, жаждущих поработить народ. Он везде обнаруживал заговор, с которым нужно было постоянно и неустанно бороться. Крайне резко Марат нападал на Национальное собрание. Так, после похода парижан на Версаль 5−6 октября 1789 года и вынужденного переезда королевской семьи в Париж он призывал встряхнуть Национальное собрание и вымести из него аристократов и прелатов, которые не имеют никакого права заседать в нём, поскольку являются «представителями уже несуществующих сословий, а не представителями народа». Жан-Поль Марат. Источник: Wikimedia Commons Уверяя читателей в своём крайнем омерзении к пролитию крови, Марат, однако, требовал всё большего числа жертв. В июле 1790 года в воззвании «Мы погибли» он запугивал парижан ужасами, неизбежными в случае торжества врагов революции: «ложная гуманность… будет стоить жизни миллионам ваших братьев; пусть наши враги восторжествуют на момент — и кровь польётся ручьями; они будут безжалостно душить вас; они будут распарывать животы ваших жён, и, чтобы навеки погасить в вас любовь к свободе, их кровавые руки будут искать сердца во внутренностях ваших детей». Но всего этого, полагал Марат, легко избежать: «Снесите пятьсот-шестьсот голов, и вы обеспечите себе покой, свободу и счастье». В декабре того же года в статье «Контрреволюционный заговор» количество необходимых жертв увеличивается почти в сорок раз: «Остаётся только одно средство… всеобщее восстание и народные расправы… Даже если пришлось бы срубить двадцать тысяч голов, нельзя колебаться ни на одну минуту… Предоставьте же вероломным усыпителям кричать о варварстве». В сентябре 1792 года «Друг народа» советовал парижанам «казнить каждого десятого из контрреволюционных мировых судей, членов муниципалитета, департамента и Национального собрания» и настаивал, что следует «прежде расправиться с сидящими в тюрьмах монархистами, потом уже идти к границе». Подстрекательство Марата достигло цели: в ходе «сентябрьских убийств» 2−4 сентября 1792 года возбуждённые толпы «патриотов» умертвили в тюрьмах Парижа более 1300 заключённых, среди которых преобладали священники, отказавшиеся присягнуть новой власти. Смерть Марата. Источник: Wikimedia Commons Но и этого Марату казалось недостаточным. С упорством маньяка он требовал всё более массового кровопролития, к ноябрю 1792 года доведя число подлежащих уничтожению предателей до 270 тысяч. Оправдывая эту чудовищную цифру, «Друг народа» безосновательно утверждал, что враги революции уже убили 20 тысяч патриотов и приговорили к смерти ещё 500 тысяч патриотов. Но Марат был не просто кровожадным проповедником политических убийств. Французский историк Мона Озуф отмечала, что Марат одним из первых осознал и продемонстрировал, какой властью над умами обладает пресса, как она может формировать общественное мнение. Постоянно призывая на страницах «Друга народа» к казням и расправам, доказывая их допустимость, необходимость и даже полезность, Марат более, чем кто-либо иной, сделал для психологической подготовки террора.